На авансцене Николай Александрович Дубравин и Слава Аникин.

Слава. Николай Александрович?.. Вы?! Приехали? Я вас поздравляю!

Дубравин. С чем?

Слава. Вы же… лауреат?

Дубравин. Да, безусловно… Слушай-ка, Слава, тебя никогда не просвечивали?

Слава. В каком смысле?

Дубравин. Рентгеновским аппаратом.

Слава. Было когда-то…

Дубравин. И ничего не нашли?

Слава. Да так… Какую-то ерунду. Пролежал полгода в больнице.

Дубравин. Полгода?!

Слава. Это было давно. В доисторический период. Вернее сказать, в дошкольный…

Дубравин. Неприятное дело! Правда? Нахально разглядывают, какое у тебя сердце, какие легкие. В темноте обмениваются впечатлениями. Ты волнуешься, а тебе говорят: «Не дышите!»

Слава. А зачем вас просвечивали?

Дубравин. Когда открывался этот самый фестиваль научно-популярных фильмов, председателю жюри показалось, что я как-то странно кашляю. Он послал меня к своему брату, знаменитому рентгенологу. Тот просветил и нашел затемнение…

Слава. Где нашел?

Дубравин. В легких. Просветил и нашел затемнение. В жизни все это рядом: свет и тени, лауреатское звание и рентгеновский кабинет… Ты замечал?

Слава. Приходилось.

Дубравин. Теперь кашель прошел, а волнение осталось. Надо исследоваться! Поскольку брат председателя заподозрил…

Слава. Ерунда! Он гостеприимство хотел проявить… Вот моя мама, например, к своему дяде-профессору никогда на прием не ходит: он по-родственному обязательно какую-нибудь новую болезнь обнаружит.

Дубравин. Трогательный ты парень! Кстати, не куришь?

Слава. Нет пока… Вам нужны папиросы?

Дубравин. Наоборот! Хочу предупредить тебя: курильщиков болезни настигают в три раза чаще!

Слава. Ерунда… Кто это высчитал? У мамы, между прочим, тоже подозревали…

Дубравин (перебивая). Трогательный ты парень! Мама твоя в санатории?

Слава. Лечится.

Дубравин. Правильно делает! Я сейчас не о себе думаю… Об Анне Сергеевне! У нее двое детей. Ты понимаешь?

Слава. Двое?! (Считает на пальцах.) Катя…

Дубравин. И я. Поэтому она ни о чем не должна догадываться! Я с аэродрома приехал прямо к тебе… Внизу, в такси, сидят сопровождающие меня лица. Мы сейчас заедем на киностудию. Там будут речи, приветствия… А ты в это время создай у нас дома светлую атмосферу! Мобилизуй для этого песни, танцы, стихи…

Слава (тихо). Я к вашему приезду даже нарисовал кое-что. Так… ерунду, конечно.

Дубравин. Я всегда восхищался обилием твоих творческих увлечений!

Слава. Это как раз отрицательный фактор.

Дубравин. Откуда ты взял?

Слава. Я читал, что рассеянный огонь не приносит победу в бою. Нужен один, но массированный удар!

Дубравин. Мы живем в мирное время… Часа через полтора я приеду домой. Неожиданно! А ты подготовь встречу. Анне Сергеевне и Кате — ни слова! Хотя я знаю твою природную сдержанность. Иногда даже удивляюсь, как она уживается с танцами…

Слава. Противоположные качества ходят по жизни рядом. Вы ведь сами сказали!

Дубравин. Я знал одного бегуна-рекордсмена, который всегда опаздывал на киносъемки.

Слава. Вот видите!

Дубравин (думая о своем). Я и на вашей самодеятельной киностудии заверну сейчас что-нибудь новое… Пусть Анна Сергеевна видит, что я в расцвете творческих сил!

Слава. Вы в самом деле здоровы.

Дубравин. Трогательный ты парень! Ну, я поехал…

Комната в квартире Дубравиных. Анна Сергеевна накрывает на стол. Видно, что она готовится не просто к обеду, а к какому-то торжеству: проверяет «на свет» бокалы, переставляет с места на место тарелки. Делает это нервно, встревоженно.

Анна Сергеевна. Летит на самолете… Раз не сообщил — значит, летит!

Вбегают Катя и Слава Аникин.

Катя. Мы приготовили для папы сюрприз: картины Славы Аникина!

Слава. Просто рисунки.

Катя. Родители дали тебе гордое имя — Слава. Почаще заглядывай в паспорт!

Слава. От этого рисунки не станут картинами.

Катя. Ты скромен за двоих. Поэтому я позволю себе быть нескромной.

Анна Сергеевна (тихо). Хоть этому у него поучись.

Катя. Наречие «хоть» делает твой рецепт неприемлемым. А без «хоть» принимаю!

Катя убегает в коридор. Возвращается с бумажным рулоном который бережно разворачивает и прикалывает к стене.

Ладно… Иду на поводу у авторской застенчивости. Назовем это портретами. Смотри, мама: портреты папиных кинозвезд! Муравей, собака и обезьяна… Ревновать не приходится! Первый его фильм назывался «Стрекоза и Муравей», второй — «Скажи, кто твой друг!..», а третий — «В гостях у предков». Даже названия фильмов подчеркивают, что папа к животным относится не хуже, чем к людям. По-моему, даже лучше.

Слава (тихо). Катюша, притормози!

Катя. Нет, в самом деле… «В гостях у предков»! Кто такие «предки»? Обезьяны! А кто такие «потомки»? Мы с вами! Зачем лишний раз подчеркивать, что не они нам обязаны своим появлением на свет, а мы им? Пойдем дальше. «Скажи, кто твой друг!..» Это о собаках! Смысл, значит, такой: если собака — друг человека, значит, человек заслуживает уважения. А почему не наоборот?

Анна Сергеевна. Ты смеешься, а папа отдал всему этому…

Катя (перебивая). И наконец… «Стрекоза и Муравей». Кто в этом фильме главный положительный герой? Муравей. Он — трудяга! А кто отрицательный? Девочка, легкомысленная представительница рода человеческого, которая бездумно разрушает муравейник. Простите, но это — уже линия!

Слава. Катюша, притормози…

Катя. Как хорошо иметь рядом с собой своего персонального регулировщика! Почему происходят аварии и катастрофы? Потому что на целых четыре улицы — один регулировщик: стоит себе на перекрестке, несчастный! А если б у каждого водителя и у каждого пешехода был свой регулировщик, вот как у меня, не было бы ни одного уличного происшествия. Я много говорю?

Анна Сергеевна. Дело не в количестве слов.

Катя. А в качестве? Я. надеюсь, мамуля, что количество со временем перейдет в качество!

Слава. Не волнуйтесь, Анна Сергеевна. Катя гордится отцом. И столько хорошего мне о нем говорит!..

Анна Сергеевна. Она вообще говорит тебе, Слава, так много хорошего, что другим уже ничего не остается.

Катя. Заявляю для «других» и для всех на свете: я обожаю папино искусство. И жюри фестиваля, которое отметило его высокой наградой!

Анна Сергеевна. Оно не могло поступить иначе. Папин талант…

Катя (перебивая, Славе). Один философский вопрос: кого матери должны любить больше — мужей или детей?

Слава. Я матерью никогда не был. Но думаю…

Катя. А у нас в семье — одинаково! Потому что и папу тоже мама фактически родила. Как режиссера…

Анна Сергеевна. Это совсем разные чувства. Их нельзя сравнивать. Когда-нибудь ты поймешь… Но почему же его до сих пор нет?

Катя. И Ас со Снайпером не звонят.

Анна Сергеевна. Кто это?

Катя. Ас — Вася Миронов. Сначала его назначили старостой кинокружка. Кружок перерос в киностудию, руководимую лауреатом Дубравиным. Тогда вспомнили, что на студиях «старост», как правило, не бывает. Васю переименовали в папиного помощника, потом — в ассистента, а потом убрали из слова «ассистент» семь последних букв и оставили только две первых. Потому что он действительно ас своего дела: все может организовать, обеспечить, достать!

Анна Сергеевна. А… Снайпер?

Катя. Это Боря Краюхин. Он ходит с кинокамерой наперевес. Как с автоматом…

Анна Сергеевна. Терпеть не могу кличек и прозвищ: люди приравниваются к собакам.

Катя. Не оскорбляй папиных персонажей! Благодаря им ты стала женой лауреата.

Слава (тихо). Катюша, притормози…

Катя. Прозвища говорят о людях гораздо больше, чем имена. Имя вообще ни о чем определенном не говорит: его дают человеку тогда, когда у него еще нет ни характера, ни привычек.

Анна Сергеевна (торжественно). У нас, в математической школе…

Катя (Славе). Не пугайся: мама преподает в этой школе пение.

Слава. Я знаю.

Катя. То, что я живу в доме киноработников, еще не значит, что я режиссер.

Анна Сергеевна. А это к чему?

Катя. Чтобы подчеркнуть, что ты ближе к нам, певцам и танцорам, чем к ним, математикам!

Анна Сергеевна (прислушиваясь). Кажется, шаги на лестнице!.. (Выбегает в коридор.)

Слава (Кате). Зачем ты так разговариваешь с мамой в моем присутствии?

Катя. Чтобы ты знал, что ее не надо бояться!

Анна Сергеевна разочарованно возвращается.

Анна Сергеевна. Это к соседям. Сказал: «Приедем на поезде». А телеграммы не дал. Значит, они летят.

Слава (подходит к окну). Погода прекрасная. Летная!

Катя. И вообще, легче всего погибнуть в такси. На первом месте в мире — автомобильные катастрофы.

Слава. Нет, наибольшее число людей закончило свой век в постели. Это отметил один великий писатель.

Катя. Отныне я буду спать на диване!

Анна Сергеевна. Ты шутишь, а я… На чем мы с вами остановились?

Катя (с нарочитой веселостью). На том, что ты ближе к танцорам, чем к математикам.

Слава. И в связи с этим прошу: подыграйте нам, Анна Сергеевна! Мы хотим отрепетировать… еще один сюрприз.

Катя. Который преподнесем лауреату Дубравину.

Анна Сергеевна (со вздохом). Опять танцы?

Слава. И песня!

Катя. Пародия на песенку об обезьянах из папиного кинобоевика. Слова сочинил Слава. Он и споет.

Слава. А танец обезьян мы исполним вместе!

Анна Сергеевна (Славе). Ты и стихи сочиняешь?

Катя. И поет, и рисует, и пляшет!

Анна Сергеевна. Мастер на все руки?

Катя. Почему? И на ноги тоже!

Слава. Говорят, что в наш век можно знать кое-что обо всем или все о кое-чем.

Анна Сергеевна. Что же ты предпочитаешь?

Слава. Предпочитаю второе, но довольствуюсь первым.

Катя. Сейчас, мамочка, ты вновь убедишься в удивительной скромности этого человека. Наш номер соберет воедино все его основные таланты!

Анна Сергеевна уныло садится за рояль.

Слава (поет):

Танцуют. Звонок. Анна Сергеевна бросается в коридор.

Катя. Телефон, мамочка… Это меня! (Снимает трубку.) Нет, Слава, это тебя… Оля и Поля не могут решить задачку по арифметике.

Слава. Придется идти.

Катя. Если решишь, возвращайся. И если не решишь, тоже.

Слава. Я на полчаса. Максимум! (Уходит.)

Катя. Вот видишь: он еще и задачки умеет решать… для своих сестренок, которые в третьем классе. И воспитывает их. (Тихо и отчетливо.) Потому что папы у него нет, а мама сейчас в санатории.

Анна Сергеевна. Пусть отдыхает…

Катя. А почему ты в его присутствии сердишься?

Анна Сергеевна. Я не сержусь. Я боюсь!

Катя. Ты?!

Анна Сергеевна. Именно я…

Катя. Чего ты боишься?!

Анна Сергеевна. Этой твоей дружбы.

Катя. Почему дружбы? Любви!..

Анна Сергеевна. Тем хуже. Танцы, песни, пародии… (Показывает на стену.) Карикатуры! Ничего серьезного… У меня болит сердце. Ты знаешь: я все предвижу заранее! И еще эти двойняшки… Ты тратишь на них столько времени!

Катя. Кстати, что делать, когда у детей плохой аппетит?

Анна Сергеевна. Я рассказывала тебе сказки. А ты можешь для них танцевать.

Катя. Это идея. Поздравь меня: я научилась завязывать банты!

Анна Сергеевна (нервно ходит по комнате). На что ты тратишь время? Страшно подумать… Не жди от детей благодарности!

Катя. Это от своих. А они ведь чужие! Пока…

Анна Сергеевна. Катенька, милая… Ты жестоко шутишь! А я между тем пригласила к нам… на семейное торжество Егора, из нашей математической школы! Он живет в пятом подъезде.

Катя. Зачем ты его позвала?

Анна Сергеевна. Он интересуется папиными фильмами. Но я не только поэтому…

Катя. А почему?

Анна Сергеевна. Егор — победитель многих математических конкурсов!

Катя. Какое участие он примет в нашей сегодняшней самодеятельности? Пусть у всех на глазах докажет какую-нибудь теоремку!

Анна Сергеевна. Почему ты к нему заранее враждебно настроена?

Катя. Не люблю женихов!

Звонок. Анна Сергеевна спешит в коридор. Возвращается вместе с Егором.

Анна Сергеевна (с подчеркнутым гостеприимством). Вот он и пришел! Знакомьтесь… (Егору.) Мы как раз о тебе говорили!

Егор. Мы с Катей не раз виделись. Во дворе…

Катя. У нас такой огромный дом! Всех не заметишь.

Анна Сергеевна (торжественно). Егор — победитель математических олимпиад!

Катя. Если б они проводились у нас во дворе, я бы, наверное, обратила внимание.

Егор (заметив рисунки). Это нечто!.. А кто рисовал?

Катя. Как тебе кажется… одаренный человек?

Егор. Безусловно. И с чувством юмора!

Катя. Бедная мама…

Егор. Что ты сказала?

Анна Сергеевна. Егор думает, что рисовала ты, Катя. И вот, как интеллигентный человек, хочет…

Егор. Нет, я этого не подумал. А кто на самом деле?

Звонок.

Катя. Вот, наверно, и он!

Анна Сергеевна. А может быть… (Спешит в коридор. Оттуда доносится ее голос.) Слава Богу! Я так волновалась!..

Катя. Дубравин приехал!

Дубравин (из коридора, с нарочитой веселостью). «Вот моя деревня! Вот мой дом родной!..»

Анна Сергеевна (из коридора). Раздевайтесь! Проходите, пожалуйста…

В комнату входит высокий, атлетически сложенный парень в пальто, с двумя чемоданами.

Катя (Егору). Представляю: наш Вася. В народе известен по прозвищу Ас. Всегда появляется первым.

Вася. Первопроходец! Провожу вперед, чтобы внести чемоданы. Первооткрыватель… дверей. Прокладываю дорогу искусству! (Указывает на входящих.)

В комнате появляются Дубравин, Анна Сергеевна, Боря Краюхин и композитор Эмиль Ваганов.

Катя. Здравствуй, Дубравин! (Обнимает отца.)

Анна Сергеевна (хлопочет возле стола). Приехал! Приехал… Как хорошо!

Катя. С грустью отмечаю, что самодеятельная студия «Школфильм» стала для тебя дороже родной семьи. Васе и Боре ты дал телеграмму…

Дубравин. Вас я боюсь волновать, а их нет. Значит, кто мне дороже? К тому же они — мужчины!

Боря и Вася гордо выпрямляются.

Им можно написать: «Вылетаю», а маме… Кстати, о мужчинах. Где Слава? Его еще нет? (Заметив Егора.) Или уже нет?

Катя (взглянув на мать). Он есть… И будет!

Боря (увидев рисунки). Это я должен увековечить!

Вася. Внимание! Съемка!

Застрекотала камера.

Дубравин. Чье это творчество?

Катя. Тебе нравится?

Дубравин. Блестяще!

Катя. Тогда Славино…

Дубравин. Где же он?

Анна Сергеевна. Кроме него, тебя никто не волнует?

Катя. Пока у нас есть Егор… (Егору.) Знакомься: мой папа!

Егор (Дубравину). Я смотрел вашу последнюю картину четыре раза.

Дубравин. Считаю вас членом своей семьи!

Егор (с восторгом). Вы снимаете горилл в непосредственной близости!..

Дубравин. Мой девиз — подходить к персонажам как можно ближе. Почти вплотную. Даже с риском для жизни!

Егор. И короткометражка «Мы — в клетке у тигра» снята тоже вами?

Дубравин. Под моим руководством…

Катя. Хотя в клетку мы его не пустили.

Егор. Это нечто!

Катя (Егору). Я думала, математики более сдержанны.

Егор. Математика — это профессия, а не характер.

Катя (Егору). А вот композитор Эмиль Ваганов!

Егор. Тот самый?!

Ваганов (устало). Значит, вам мои песни нравятся?

Егор. Я слушаю их… По радио.

Катя. Точность — лицо математики!

Дубравин (подходит к рисункам). Ну, Слава!..

Катя. Представляю последнего по счету, но не последнего по назначению: лучший оператор киностудии «Школфилъм» — Боря по прозвищу Снайпер! Папа называет его и Васю «пиратами документальной съемки».

Анна Сергеевна (вздохнув). Даже у собак бывает по одной какой-нибудь кличке…

Катя. Боря у нас еще и философ. Любит порассуждать… Так что и двух прозвищ в данном случае маловато.

Боря. Надеюсь на твое милосердие!

Катя. Надежды юношей питают… (Кивнув на отца.) Отраду взрослым подают!

Анна Сергеевна. Ты опять…

Катя. Еду на красный свет? Потому что нет рядом моего персонального регулировщика…

Дубравин (продолжая разглядывать рисунки). Ну, Слава!.. А все-таки, где же он?

Анна Сергеевна. Все — за стол!

Ваганов. Увы, невозможно. Я еще не был дома.

Анна Сергеевна. Позвоните жене: пусть тоже приедет!

Ваганов. Она скажет: «В прежние годы ты приезжал с аэродрома прямо домой!» (Вздохнув.) Не надо было создавать глупых традиций…

Анна Сергеевна (Васе и Боре). А вы?..

Вася. Кто же будет таскать чемоданы, папки с дипломами?

Боря. И магнитофон, который остался в такси! Так что мы… Потом будем рассказывать внукам, что таскали вещи композитора Эмиля Ваганова.

Ваганов (устало). Значит, вам мои песни нравятся?

Вася (кивнув на Ваганова). У Эмиля Андреевича — язва желудка…

Ваганов (не без гордости). И диабет.

Дубравин (указывает на стол). Как мы говорим: «Съемка срывается».

Катя. Ничего не срывается! По крайней мере, концертная часть нашей встречи… Инструментально-танцевально-вокально-прощальный ансамбль десятиклассников нашей школы приготовил для вас подарок. Он будет преподнесен немного позже. Это пародия… или, вернее сказать, дружеский шарж на песню из твоего последнего фильма. Текст Славы, а мелодия та же… Эмиля Ваганова.

Ваганов (устало). Значит, вам мои песни нравятся?..

Катя. Они мне строить и жить помогают!

Ваганов (Боре и Васе, удовлетворенно). Тогда поехали… Музыкальный шарж я послушаю в другой раз. Он может стоить мне семейного счастья! (Уходит вместе с Борей и Васей.)

Егор (Кате). Симпатичные ребята…

Катя. Ты бы посмотрел на них в школе! Ходят так, будто «Мы — из Кронштадта» сняли они. И «Фанфан-Тюльпан» тоже!

Дубравин. Художник должен быть уверен в себе.

Анна Сергеевна. Уверенность и самоуверенность — разные вещи.

Дубравин. А где же музыкальный подарок?

Катя. От имени инструментально-танцевально-вокально-прощального ансамбля песню должны были исполнить мы со Славой. Но он решает сестрам задачки по арифметике. Может быть, послать Егора решать задачки, а Славу…

Звонок.

Это он! (Бежит открывать.)

Катя возвращается со Славой. Он чем-то озабочен. Но, увидев Дубравина, подчеркнуто оживляется.

Слава. Здравствуйте, Николай Александрович! Вы уже здесь? (Смотрит на часы.) Так быстро?..

Анна Сергеевна. Быстро? Его не было дома полмесяца!

Слава (Дубравину). Вы так замечательно выглядите! Никогда еще…

Анна Сергеевна (ревниво). Его всегда считали красавцем!

Егор (Славе). Это твои рисунки?

Слава. Придумала Катя, а я…

Егор. Всего-навсего нарисовал? Это нечто!

Катя (Славе). И задачки решил?

Слава. Да нет. Заболели…

Катя. Они всегда болеют дуэтом!

Слава (грустно). Говорят, ели снег.

Катя. Ты не волнуйся: сейчас пойдем поставим горчичники, напоим малиной.

Анна Сергеевна. Как?! И вы тоже… уходите?

Слава. Нет, я один… (Кате.) Вдруг это ангина? Можно и заразиться…

Катя. А я ведь по характеру декабристка!

Анна Сергеевна (тихо). Все уходят…

Слава. Но сначала мы преподнесем свой сюрприз!

Катя (торжественно). У рояля — Дубравина-старшая!

Анна Сергеевна послушно садится к роялю.

Слава, подтянись! Актер должен быть в форме, даже если у него личная трагедия.

Анна Сергеевна ударяет по клавишам.

Слава (поет).

Слава с Катей танцуют. Дубравин и Егор аплодируют.

Дубравин. Ну, Слава! У меня и так было прекрасное самочувствие. А сейчас…

Слава. Это придумала Катя.

Егор (торжественно). Вот бы выступили вы в нашей школе!

Дубравин (Кате). И ты… исполнила, как говорится, со Славой!

Катя (Дубравину). Вручаю тебе текст. На память! А мы идем лечить Олю и Полю. Ты, Егор, в это время будешь им объяснять задачки по арифметике…

Егор. Его сестрам? С наслаждением!

Ребята прощаются и уходят.

Дубравин. И мы остались в тесном семейном кругу.

Анна Сергеевна. Тесней не бывает! Давай нальем в бокалы «Ессентуки» и поднимем диетический тост за твою премию!

Дубравин. С моим богатырским здоровьем — «Ессентуки»? Диета? Это смешно! (Наполняет бокалы шампанским. Пьет. Вдруг закашлялся… Прикрывает рот платком.)

Анна Сергеевна (тревожно). Вот видишь… Ты простудился. Я просила тебя взять мой шарф. Я все предвижу заранее!

Дубравин. Не трать нервы на кашель! Сбереги их для более подходящего случая… Сейчас у нас с тобой пора радости!

Анна Сергеевна. Поздравляю тебя, родной! Жаль, что Катя ушла… Могла бы остаться.

Дубравин. Оля и Поля больны. Она же должна помочь!

Анна Сергеевна. Почему вдруг «должна»?

Дубравин. Они — Славины сестры.

Анна Сергеевна. А почему она должна помогать Славе? Что у них общего?

Дубравин. Все! Кроме домашнего хозяйства… Мысли, мечты о будущем!

Анна Сергеевна. Какое там будущее? Ну кем он хочет стать? Плясуном?

Дубравин. Они еще только в десятом классе. Зачем заглядывать так далеко?

Анна Сергеевна. Я все предвижу заранее!

Дубравин. Но Славу ты явно недооцениваешь. Во-первых, он добр. Во-вторых, одаренная натура. Как Шаляпин, который умел все на свете!

Анна Сергеевна. Прежде всего он пел. А остальное было… Как это теперь говорят… Хобби! Я предпочитаю людей одной страсти. Вот, например, ты покорил меня своей любовью к животным!

Дубравин. И любовью к тебе, я надеюсь?

Анна Сергеевна. Ты шутишь…

Дубравин. Вот послушай, какие он посвятил ей стихи. Она показала мне по секрету. И я выучил наизусть! (Становится в позу, читает.)

Анна Сергеевна (тихо). Это он ей посвятил?

Дубравин (задумчиво, как бы не слыша вопроса). Да, весь в творчестве! И в заботах. Отца нет, мать в санатории. Сестренки… И при этом танцует! Она его за муки полюбила…

Анна Сергеевна. Я устала от шуток.

Дубравин. Нельзя все принимать всерьез. У тебя из-за этого стенокардия.

Анна Сергеевна. Сегодня я забыла о ней! Давай сядем за стол. Ты счастлив?

Вдвоем садятся за большой стол, накрытый для многих.

Дубравин. Председатель жюри назвал меня «мастером пристального взгляда». И долго тряс мою руку. А когда устроили просмотр, зал был наполовину пуст: рядом шла какая-то кинокомедия. Которая никакой премии не получила…

Анна Сергеевна. У нас в школе тоже никто не заметил, что я стала женой лауреата. Только Егор поздравил. И я его полюбила! Хотя он не был моим лучшим учеником…

Дубравин. Да, признание есть, популярности нет. Люди признают, что моя работа — это искусство, даже высокое, но предпочитают фильмы из своей собственной жизни. Я пойду им навстречу! И могу это сделать именно сейчас. Потому что чувствую, что полон творческих и физических сил!

Анна Сергеевна. Только не изменяй самому себе!

Дубравин. Ни тебе, ни себе я изменять не собираюсь. Поздно уже. Я останусь «мастером пристального взгляда». Но взгляну на людей! Один раз в жизни я имею на это право? Я сделаю документальную картину…

Анна Сергеевна. О чем?

Дубравин. Сегодня… буквально только что я понял, о чем должен быть этот фильм! Как они назвали свой ансамбль?

Анна Сергеевна (пытаясь вспомнить). Инструментально-танцевально…

Дубравин. Вокально-прощальный! (Задумчиво.) Прощальный… Помнишь, как Слава пел? Как они вдвоем танцевали? (Выходит из-за стола. И, глядя в бумажку, словно в шпаргалку, пытается воспроизвести ту песню и тот танец.)

(Кашляет. Прикрывает рот рукой.)

Анна Сергеевна. Ты болен?

Дубравин. Я абсолютно здоров… (Кашляет.) Поперхнулся…

Анна Сергеевна. Чем? Песней?

Дубравин. Не трать свои нервы на кашель! Очень прошу тебя…

На авансцене — Дубравин и Слава.

Дубравин. В комедии «Много шума из ничего» один персонаж говорит: «Меня уж нет, хоть я и здесь!..» В такой именно ситуации я скоро и окажусь. Но сюжет будет ближе к трагедии, чем к комедии.

Слава. Не понимаю…

Дубравин. Я уеду за творческим материалом… И встречаться с поклонниками моего дарования. Куда-то на север. Это для всех! А на самом деле буду находиться в двух кварталах от нашего дома. В одном научно-исследовательском институте. Это для тебя. Для тебя одного! Ты понял?

Слава. А в каком институте?

Дубравин. При его имени люди мрачнеют и вздрагивают. Если Анна Сергеевна узнает, что меня там «научно исследуют», она… даже не могу представить, что с ней случится!

Слава. А Катя? У меня от нее в общем-то…

Дубравин (перебивая). Откровенность бывает не только доброй, но и жестокой. Секреты, к сожалению, необходимы!

Слава. Я не скажу ей.

Дубравин. Не говори… Хотя дочери и сыновья, разумеется, переносят гораздо легче, чем жены.

Слава. Я буду вас навещать.

Дубравин. Хватит с тебя маминого санатория, а также Оли и Поли… Ты ведь к матери ездишь?

Слава. В этом институте, куда вы ложитесь… приемные дни по средам, субботам и воскресеньям. Некоторые придерживаются графика. Но при желании можно ходить каждый день. С четырех до семи.

Дубравин. Откуда ты знаешь?

Слава. Там лежал мамин брат. Оказалось, что он самый здоровый в нашей семье! И еще двое, которые рядом лежали, теперь катаются с ним вместе на лыжах.

Дубравин. Трогательный ты парень! (Кашляет.) Вот видишь… Ну ладно! Главное ты осознал: я буду где-то на севере! Звонить оттуда трудно: метели, заносы… Ты понимаешь? Хочу подготовиться к съемкам фильма о белых медведях. Одновременно — встречи со зрителями. И тут, в вашей школе, я кое-что заверну… Чтобы Анна Сергеевна видела, что я полон энергии!

Слава. Значит, с четырех до семи! Гардеробщицы там — тетя Зина и тетя Валя. Я несколько раз спел для них в вестибюле. Вполголоса… И потом обходился без пропуска. Надеюсь, они не ушли на пенсию…

Дубравин. Трогательный ты парень! (Идет, потом возвращается.) Ты, кстати, не кури… Прошу тебя, Слава. Меня именно курение и погубило.

Слава. Вы что, давно начали?..

Дубравин. Давно-о!.. В юности всегда кажешься себе самому бессмертным. Все вдали: болезни и старость. А вообще-то с ними надо бороться именно в твоем возрасте. Это мое завещание. В случае чего… Понял?

Слава. Я буду приходить. С четырех до семи…

Кабинет директора школы. Звонок. Анисим Лукьянович снимает телефонную трубку.

Анисим Лукьянович. Да, просил позвонить… Ваша дочь Крылова Наташа?.. Из пятого «А»?.. Очень хорошая, красивая девочка. Но надо ее показать невропатологу: она часто плачет без всякой причины. Меня это очень волнует. Прошу вас… (Вешает трубку.)

Опять звонок.

(Снимает трубку.) Да, просил позвонить. Ваш сын Торопов Саша?.. Из девятого «В»?.. Очень хороший, красивый мальчик. Сочинения пишет прекрасно! Но, знаете, с математикой… Она ему, может быть, не пригодится… Я понимаю… Но это — гимнастика ума! И вообще, развитие требует. Я прошу обратить внимание. Все-таки девятый класс… Вы понимаете? Я очень волнуюсь. (Вешает трубку.) Что за странная манера завелась в школах: сперва называть фамилию, а потом уже имя? Торопов Саша… Почему? Мы же не говорим Лермонтов Михаил, а говорим — Михаил Лермонтов! До чего прилипчивы дурные привычки!

Звонок за дверью.

Ага… Вот она, любимица ребят, перемена! Сейчас пожалуют… (Поднимается из-за стола, приглаживает волосы.)

Стук в дверь. На пороге Катя и Слава.

Дубравина Катя и Аникин Слава… Тьфу ты, опять! Заходите. Я очень рад. Такие вы все красивые… Ну, как с вашим ансамблем? Инструментально-прощально…

Катя. Это трудно запомнить. Не напрягайтесь!

Анисим Лукьянович. Как с песнями? С танцами?

Катя. Танцуем!

Анисим Лукьянович. И успешно?

Катя. Можем продемонстрировать!

Слава. Катюша, притормози…

Катя (кивнув на Славу). Персональный регулировщик! Он мне просто необходим.

Анисим Лукьянович. Именно в этом качестве? Почему?

Катя. Все время еду на красный свет!

Анисим Лукьянович. Но в данном случае… Я как раз хотел бы взглянуть!

Катя (Славе). Чем мы порадуем дирекцию школы?

Анисим Лукьянович. Если не секрет… Покажите то, что вы готовите к конкурсу.

Катя. Наш номер называется так: «Мы — из десятого! А вы?..» Сперва Слава поет, а потом уже мы вдвоем ногами и руками подкрепляем его идеи.

Слава. Это Катя придумала такой номер…

Катя. Надо убрать стулья.

Слава. Дай-ка я сам! (Быстро освобождает место для танца.)

Катя (оглядываясь). Органа тут нет. И рояля тоже. Мы будем сами себе аккомпанировать!

Слава (поет).

Катя. И потому переходим на танец!

Танцуют.

Анисим Лукьянович (аплодируя). Очень красиво!.. Я знал, что мой любимый пятый «В» меня выручит.

Катя. Увы, мы уже не так молоды, как вам кажется!

Анисим Лукьянович. Я пришел к вам впервые, когда вы были в пятом «В». Вы изучали историю Греции…

Катя. Раньше мы любили историю, а теперь истории.

Слава (тихо). Притормози!..

Анисим Лукьянович. Потом вы стали седьмым «В», потом восьмым. И вот уже… Но я всегда представляю вас себе пятиклассниками. Теми, которых я полюбил. И в трудную минуту я пришел к вам за помощью.

Слава. Что случилось, Анисим Лукьянович?

Анисим Лукьянович (Славе). Вот с таким же лицом ты бросился ко мне, когда мое сердце вдруг решило передохнуть. И на минуту остановилось… Ты тащил меня на себе через весь коридор. Уроки тогда уже кончились. Ты это помнишь?

Слава. А что сейчас?

Анисим Лукьянович. Сейчас еще хуже! Тогда я был всего-навсего учителем истории. И классным руководителем своего любимого «В». Я отвечал за твое лицо, Слава. И за Катино. И за тридцать восемь других лиц. Таких хороших, красивых… Это было приятно. А теперь я должен еще отвечать за лицо школы! Вы представляете? Говорят, что номер у нее есть, а лица нет. Соседняя школа — первая по спортивной работе, другая переписывается чуть ли не со всем миром. А мы?.. Я думал: учатся ребята, растут — и хорошо. Оказывается, нет! Недостаточно… Мы должны обязательно занимать где-то какие-то места. Желательно первые!

Катя. У нас есть самодеятельная студия «Школфильм»! Которой руководит Дубравин…

Слава. Лауреат!

Анисим Лукьянович. Но эта студия еще ничего значительного не сняла. И нигде не заняла первое место. А вы уже сейчас можете победить на конкурсе школьных ансамблей!

Слава. Не волнуйтесь, Анисим Лукьянович.

Катя. Мы постараемся…

За дверью какой-то шум. Распахивается дверь. На пороге — Ас Вася. Он пытается втащить в кабинет директора киносъемочный «юпитер» и огромный магнитофон. За ним — Дубравин, оператор Боря с камерой наперевес, композитор Эмиль Ваганов.

Вася. Не стесняйтесь! Проходите, товарищи!

Катя. Папа?.. Настоящий «юпитер»?!

Дубравин. Потому что мы будем снимать настоящую полнометражную, несамодеятельную картину!

Катя. Тогда вы ошиблись адресом! Зоопарк на соседней улице.

Слава. Катюша…

Катя. Притормаживаю.

Дубравин. Настоящий фильм! Совместное производство двух киностудий!..

Катя. Англо-испанский? Болгаро-венгерский?

Дубравин. Производство нашей — взрослой! — научно-популярной студии и киностудии «Школфильм»! Поэтому «юпитер», композитор Ваганов и все прочее…

Боря. Представляете?!

Анисим Лукьянович. Ваганов? Кажется, Василь?

Катя. Эмиль! Но это не имеет значения. Не все помнят, что Мусоргскому родители подарили странное имя Модест.

Анисим Лукьянович. Да-да… Конечно… Эмиль Ваганов! Все наши ребята поют…

Ваганов (устало). Значит, им мои песни нравятся?

Вася упрямо вносит в кабинет второй «юпитер».

Слава. Простите… но здесь кабинет директора.

Анисим Лукьянович. Да… это моя комната.

Вася. Знаю. Я осмотрел всю школу. Более подходящего места для нас нет. Первый этаж! Понимаете? И запирается. Так что мы здесь разместимся.

Катя. Папа, объяснись!.. Если не трудно.

Дубравин. Мы будем снимать картину о вашей школе!

Катя (Анисиму Лукьяновичу). Ну вот… Мы обретаем свое лицо!

Боря. Первый кадр! Директор и его питомцы… Это я должен увековечить!

Застрекотала камера.

Вася (по-хозяйски оглядывая кабинет). В шкафу будет храниться пленка. Поэтому прошу в этой комнате не курить!

Анисим Лукьянович гасит папиросу.

На стол мы поставим магнитофон.

Слава (Дубравину). А как же Анисим Лукьянович? Здесь ведь…

Анисим Лукьянович (Славе). Я знаю, милый: ты любишь меня спасать. Я бы и сам решительно воспротивился! Если бы не цель, ради которой…

За дверью — школьный звонок.

Катя. Ну вот… Все лучшее в жизни кончается! (Анисиму Лукьяновичу.) Оставляем вас наедине с моим папой, с композитором и двумя «пиратами документальной съемки», у которых сегодня нет, кажется, шестого урока. В случае чего — зовите на помощь!

Слава. Катюша…

Слава и Катя уходят.

Анисим Лукьянович (Дубравину). Хотелось бы узнать: почему вы выбрали именно нашу школу?

Дубравин. По глубоко принципиальным соображениям: здесь учится моя дочь.

Анисим Лукьянович. Прекрасная девочка! Очень красивая. И Слава тоже… Прекрасный мальчик!

Вася (указывает на Борю). А мы?!

Анисим Лукьянович. Я только что услышал, что вы — пираты. Это было для меня неожиданностью.

Боря. Искусство требует!

Вася. Захват вашего кабинета — это вынужденная мера. Поверьте: со временем мы освободим его.

Анисим Лукьянович. Я надеюсь. А пока… Располагайтесь. Чувствуйте себя…

Вася. Как дома? Мы уже чувствуем.

Дубравин. Мне много рассказывали о вашей школе, и я загорелся!

Анисим Лукьянович. Очень приятно! Простите… Я спешу на урок.

Вася. Пожалуйста. Не стесняйтесь.

Анисим Лукьянович уходит.

Дубравин. И мы остались в тесном кругу… Подведем итоги, определим замыслы!

Боря. Первый положительный итог уже налицо: директор не будет сидеть в кабинете, он будет общаться с массами!

Вася. Может быть, нам понадобится еще и учительская.

Боря. Тогда связь поколений достигнет своего апогея!

Дубравин. От организационных вопросов перейдем к творческим. Излагаю свой план.

Боря. Разрешите увековечить… момент рождения замысла!

Камера застрекотала.

Дубравин. Итак, фильм о школе! Совместное производство профессиональной и самодеятельной киностудий! Надо отыскать конкретный сюжет… Но чтобы за ним виделось многое: и первые мечты, и первые чувства, и первое творчество. Все — впервые, все — открытие. Это чудесная привилегия юности! Понимаете?

Вася (самоуверенно). Понима-аем!

Дубравин. Начнете вы без меня…

Боря. То есть как? Без руля и без ветрил?

Дубравин. На время возьмите руль в собственные руки. Снимите кое-какие сюжеты. Представляете, как это здорово: в профессиональную картину включаются эпизоды, снятые школьной студией! А я уезжаю на север в поисках материала о белых медведях. И встречаться со зрителями! Лауреат должен встречаться… Вернее сказать, улетаю. Дней этак на двадцать. Вы за это время отыщете документальный сюжет, подготовите кое-какой материал! Жизнь подбрасывает вам экзамен.

Боря. С детства обожаю экзамены.

Дубравин. Я попросил Эмиля Андреевича заранее сочинить песню для нашей картины. На стихи одного десятиклассника. Из другой школы. Не из вашей… Но это не имеет значения. Однажды я снимал кадры о Московском зоопарке в Сухумском обезьяньем питомнике. Там было солнце, а в Москве шли дожди. Важно, что стихи самодеятельные. Их надо включить в будущий фильм. Они — о первой любви! (Ваганову.) Вы что-нибудь набросали?..

Ваганов. Кое-что набросал. И записал с певцом, оркестром и хором. Вася, поставь-ка магнитофон на директорский стол. Мне нельзя поднимать тяжести.

Вася выполняет его просьбу.

Боря. Послушаем…

Дубравин. И тут тоже «совместное» производство: начинающий, непрофессиональный поэт и популярный композитор, который, как говорится, у всех на устах!

Ваганов. Значит, вам мои песни нравятся?..

Включают магнитофон. Звучит песня в исполнении певца, оркестра и хора.

На авансцене — Вася и Боря с камерой наперевес.

Боря. Слушай, Ас: нам представился редкий случай проявить инициативу. И мы не должны его упускать.

Вася. Не упу-устим!

Боря. Меня стали раздражать наши прозвища — Ас, Снайпер, «пираты»… О чем они говорят? О том, что к нам относятся не всерьез. И вдруг шеф уезжает встречаться со зрителями. Тут самое время вылезти из коротких штанишек. Удивить всех. И его самого!..

Вася. Самое время. Но как?

Боря. Дубравин сказал, чтобы мы сами отыскали сюжет?

Вася. Сказал!

Боря. Я выполнил его поручение! Все будем делать вдвоем. Остальные деятели «Школфильма» пусть готовятся к экзаменам на «аттестат зрелости». Не будем их отрывать…

Вася. Не будем!

Боря. Официально мы будем снимать кинокадры о школе.

Вася. А на самом деле?

Боря. На самом деле — о первой любви!

Вася. Эта тема согласована с гороно?

Боря. Никто на свете не может возражать против первой дружбы и первой любви. Против чистых и ясных человеческих отношений!

Вася. Кто они?

Боря. Катя и Слава.

Вася. Прекрасно: не надо знакомиться с материалом!

Боря. И бегать по школе в поисках сердец, полюбивших впервые… Эта мысль осенила меня, когда я слушал песню Эмиля Ваганова на слова школьника «Эн». Хорошо я придумал?

Вася. Хорошо-о!

Боря. Сколько снято фильмов о сыгранной и сочиненной любви? А о живой? Настоящей?.. Мы будем новаторами! И не изменим принципам нашего учителя Николая Александровича Дубравина: подходить к персонажам как можно ближе… Даже с риском для жизни!

Вася. Я видел, как он подходил к львице. Почти вплотную… Но к Кате?!

Боря. Я сам боюсь. Но риска в общем-то нет: герои не будут знать, о чем наша картина. Иначе они станут вести себя неестественно.

Вася. Помнишь, как кокетничала горилла, когда заметила, что Дубравин ее снимает?

Боря. Прошу тебя, без грубых сравнений! Итак, для Кати, для ее мамы, для Славы и вообще для всех мы снимаем кадры о школе…

Вася. Но нам нужно будет столько подглядеть и подслушать!

Боря. Нам не придется подслушивать: наш фильм будет нем, как Чарли Чаплин. Один взгляд громче, чем тысяча слов. Так говорит Дубравин! Надо только поймать этот взгляд…

Вася. Ловить мы умеем!

Боря. Вот, к примеру. Он поет — она смотрит на него… Она поет — он смотрит. Надо поймать эти мгновения.

Вася. Пойма-аем!

Боря. Пожелтевшая страница воспоминаний… В моем раннем и несмышленом детстве мама очень часто делала мне замечания. Теперь я понимаю, что их нужно было делать гораздо больше. Но тогда я страдал! Она шлепала меня. Теперь я понимаю, что недостаточно, но тогда… Ставила меня в угол, лишала того, что казалось мне удовольствием. Но другим она трогать меня не позволяла. Даже отцу! Бросалась яростно защищать. Так же и Катя… В ее отношении к Славе есть материнский оттенок. Я заметил… Надо запечатлеть его.

Вася. Запечатле-ем!

Боря. Надо ярко так… оттенить.

Вася. И оттени-им!

Боря. А видел ли ты когда-нибудь, как они вместе идут из школы? Он держит в руке два портфеля: ее и свой. Надо снять сзади. Портфели шлепают его по ногам…

Вася. Страшная сила!

Боря. Но этого недостаточно…

Вася. Почему?

Боря. Давай порассуждаем. Что у нас получается? «Он поет — она смотрит, она танцует — он смотрит»… А что будет смотреть зритель? Пресно, Васенька. Пресно… Нужен конфликт!

Вася. Нужен.

Боря. Вспомни, как Николай Александрович умеет управлять своими персонажами.

Вася. У него медведи по ниточке ходят!

Боря. Помнишь, как он заставил львицу сходить с ума от ревности и сомнений?

Вася. Еще бы! Такие развел в зоопарке интриги.

Боря. Пойдем дорогой учителя! Тоже сыграем роль Яго. И опять во имя искусства!

Вася. Кого же надо «подзавести»?

Боря. Я слышал, как она упрекала его…

Вася. Упрекала? Это прекрасно! А в чем?

Боря. Говорила, что он каждый день в четыре часа исчезает…

Вася. Ровно в четыре? Страшная сила! Ну а потом?

Боря. Возвращается очень взволнованный!

Вася. Страшная сила!

Боря. Да, нужны сцены потрясений… Волнений за судьбу любимого существа! И обязательно сцены ревности! Ждать, пока они возникнут сами собой, невозможно: шеф вернется со своих встреч. Значит, нужно эти сцены организовать.

Вася. Организу-уем!

Боря. А у Катиной мамы наблюдаются феодальные пережитки. Ты обратил внимание?

Вася. Нет…

Боря. Твой организаторский талант, Васенька, увы, не сочетается с творческим. Ты умеешь доставать, вторгаться, освобождать помещения. Но наблюдать ты не умеешь. Мама хочет, чтобы дочь другому адресовала: «Я к вам пишу!» Чего же боле, Васенька? Это — этическая проблема!

Вася. А кому… прошептала?

Боря. Представителю математической школы! И тут кое-что можно… разжечь. Инсценировать! Шеф будет в восторге… Мы объявим бой произволу родителей. Защитим право старшеклассников на любовь!

Вася. Объявим… И защитим. Одновременно!

Мимо с портфелем, классным журналом и картами проходит Анисим Лукьянович. Замечает Борю и Васю. Возвращается.

Анисим Лукьянович. Я хотел предложить… Вы бы сняли первоклассников! А? Такие деятельные, прекрасные дети! И очень красивые. Фотогеничные! Я люблю их…

Боря. Мы тоже любим. Они напоминают о том, что уже не вернется…

Анисим Лукьянович. Наоборот… Они — будущее школы. Ее завтрашний день!

Боря. Ну что ж… Заглянем в грядущее!

Анисим Лукьянович. Простите, я спешу на урок… (Уходит.)

Вася (Боре). Сними обязательно. Но не вздумай тратить на это пленку!

Боря. Вообще-то просьбу Анисима Лукьяновича хотелось бы выполнить. Но первоклассники в фильме, посвященном любви? Это будет выглядеть странно. Не очень педагогично.

Вася. И не очень «экономично». Пленку надо беречь!

Боря. Смотри, смотри… Судьба идет нам навстречу. Трое в одном кадре! Катя, Слава, Егор… Они направляются в школьный зал. О Яго! Не поспешить ли нам туда?

Вася. Обязательно поспешить!

Боря. Раздуем пламя конфликта?

Вася. Раздуем!

Боря. Ты слышишь? Слава поет! Они веселятся…

Вася (угрожающе). Ну-ну…