Сегодня был совет дружины. Пригласили все наше звено.

Председатель совета Петя Дорошенко, которого все зовут просто Петро, сказал, что скоро в лагере будут спортивные соревнования. Соревнования по бегу, прыжкам и метанию гранат будут проходить внутри отрядов — между звеньями. А в волейбольном состязании сборная команда нашего отряда встретится со сборной девчонок. Это они сами нас вызвали. Я предлагал отказаться. Очень нужно с ними связываться, даже как-то несолидно. Но Зинка подняла ужасный визг: «Ага, сдрейфили, сдрейфили!..» И Андрей тоже отличился: сказал, что девчонки играют не хуже нас (как у него только язык повернулся!). И еще он сказал, что у меня вообще по этому вопросу отсталые взгляды.

Капитаном нашей волейбольной команды назначили Андрея, а капитаном девчонок — Зинку. Впервые они встретятся как противники.

Я очень люблю играть в волейбол, и играю неплохо. Даже «гасить» умею.

Андрей знает это и включил меня в нашу команду. Он сказал, что мы будем тренироваться каждый день. Не понимаю, зачем это нужно. Девчонки смеяться над нами будут, скажут: «Вот уж пыхтят, вот уж стараются!» А мы у них и так выиграем, без всяких тренировок.

Потом совет обсуждал вопрос, который назывался так: «Инициатива звена Андрея Глебова». Эту самую инициативу все поддержали и решили, что каждый пионер должен оказать какую-нибудь, хоть самую маленькую, помощь городу. Мы берем шефство над костнотуберкулезным санаторием.

Стали составлять список ребят, которые пойдут в санаторий. Я протиснулся к самому столу, за которым сидел Петро, и попросил:

— Запиши, пожалуйста, меня!

Андрей дернул меня за рукав:

— Ты же в волейбольную команду записался!

— Ну и что же? — ответил я. — Успею и туда и сюда. Ты уж обо мне не беспокойся.

— Очень мне нужно о тебе беспокоиться! Я о команде беспокоюсь, а не о тебе.

С Андреем происходит что-то неладное. Особенно ясно я почувствовал это вечером.

Мы собрали секретный сбор своего звена. Андрей изложил план, который уже был мне известен.

— Надо как можно быстрей узнать имена героев, которые погибли на том самом месте! И всю их историю узнать!

— А может быть, и описать эту историю? — предложил Профессор.

— Очень ценная мысль, — согласился Андрей. — Напишем небольшую книгу об их подвигах. Издавать ее не будем (говорят, что это — канительное дело!), а просто подарим ее пионерам города. Согласны?

Все мы согласились.

— Тогда нужно выбрать спецдвойку для выполнения всех этих заданий.

Профессор сказал, что слово «спецдвойка» звучит как-то нехорошо: напоминает об отметках.

— Тогда изберем спецбригаду, — предложил Андрей. — Кто хочет войти в нее?

Я первый поднял руку. И тут Андрей как подскочит, словно у него внутри что-то взорвалось:

— Сашка хватается сразу за десять дел! Всюду хочет поспеть. Он и в санаторий, он и в волейбольную команду, и в бригаду — всюду готов! Да еще с собакой возится. Несерьезно это… Ты бы, Саша, подумал над собой, вот что!

Я даже вздрогнул. Эти слова: «Подумай над собой!» — мне часто говорила Галка.

Мама ее поправляла: «Не «над собой», а «о себе», ты хочешь сказать?»

Но Галка, которая всегда хвастается своей грамотностью, и в другие разы упорно повторяла: «Подумай над собой!» Так ей, видно, больше нравилось.

Она так часто это повторяла, что я даже пытался несколько раз подумать, да все никак не получалось. Только, бывало, начну о себе думать, а меня в кино позовут или на каток нужно ехать, или еще куда-нибудь. Так ни разу «над собой» и не подумал. И не собираюсь вовсе! Пусть Андрей это запомнит крепко-накрепко.

В спецбригаду выбрали Профессора и Вано Гуридзе. Как наиболее «литературно одаренных». А может быть, я тоже «литературно одаренный»: вот уж какой день пишу свой дневник! И мне это даже начинает нравиться.