МУЖЕСТВО
(Лирическая поэма)
I
Что же это?
Видно, до беды
Он дошёл. И жизнь проходит мимо.
Только мать подаст ему воды —
Снова жажда душит нестерпимо.
Языком едва он шевелит,
Открывает еле-еле губы…
Или ветер за окном трубит,
Или вновь зовут в дорогу трубы?!
Ой, как солнце жаркое печёт —
Только бы воды попить немного…
И Палюк не струсит. Он пойдёт,
Не страшна суровая дорога!
Он пойдёт… Нет, он идёт уже,
И ему шагать совсем не больно.
Так легко и тихо на душе,
Что от счастья он запел невольно…
Кто же, кто же скажет, почему
Он лежит, не стонет, терпеливо?
Мать опять склоняется к нему,
Подавая воду торопливо…
Мама в белом?.. Всё в глазах бело…
Вспомнить хочет — память отключилась.
Неужели снегу намело?
Иль беда негаданно случилась?
Нет! Не верит он. Не может быть…
Мама в белой, словно снег, одежде.
— Мам, не плачь! Я буду, буду жить
И смеяться, и шутить, как прежде.
Не вчера ль ловил в пруду язей,
С удочкою сев с утра на берег?
Не вчера ли он в кругу друзей
По широкой набережной бегал?
Снова зазвенит задорный смех,
Жаворонком в небе ясном рея…
…И не он ли прыгал выше всех?
И не он ли плавал всех быстрее?
Загорая, бегали они,
Словно братья, на песке лежали.
От Цивиля солнечные дни
Звали их в заоблачные дали.
Их манили, словно листьев медь,
Метеоров яркие метели.
Можно ли им к звёздам полететь
С Андрияном вместе, знать хотели.
Верили, что мастерство и труд
Их прославят; будут знамениты.
Те края, что ныне не обжиты,
По призыву сердца обживут.
Светом неземным озарены
(Так по телевизору покажут),
С кратера Сатурна иль Луны
Матерям рукой они помашут…
Эх, мечты! Крылатые мечты!
Их мечта ещё не будет поздней.
Не от их ли вечной красоты
Нами в космос путь проложен звёздный?
За рекой, на скошенном лугу,
Друг сказал однажды Палюку:
— Мы покуда вырастем с тобой,
Все откроют в космосе, пожалуй,
Нет, Палюк, как видимо, судьбой
Мы с тобой обижены — вот жалость.
Посмотрел ему в глаза Палюк:
— Зря ты беспокоишься, мой друг.
Туго закрутилась спора нить,
Зёрна мыслей в сердце оставляя…
Верили, что им-то жить и жить,
Свой народ делами прославляя!
II
Что же это? Тяжелеют руки.
Трудно даже пальцем шевельнуть.
Что я слышу? Не рыданий звуки?
Разве умирает кто-нибудь?
— Мама!
— Что, сынок?
— Уходит сила…
Отчего в глазах белым-бело?
Может, это снегу намело?
— Нет, вчера я стены побелила.
Как росинки жаркие из глаз,
Слёзы обжигают нестерпимо.
Неужели именно сейчас
Жизнь и радость — всё проходит мимо?
Не сугроб ли под окном горит?
…Мать, над сыном в горести склоняясь,
Всё о чем-то тихо говорит,
Горестно сквозь слёзы улыбаясь.
III
И друзья опять у Палюка.
Ощущает воспалённым взглядом:
Снова на покос идут в луга,
Напевают и смеются рядом.
Им легко представить на лугах,
Что не косы вовсе и не грабли —
Это у чапаевцев в руках
От росы сверкающие сабли!
Запах сена! До чего хорош…
Даже с лугом расставаться жалко.
И под солнцем так желтеет рожь,
Словно через день настанет жатва.
И в сияньи солнечного дня
Звон косы над лугом раздаётся.
И над полем, молодо звеня,
Песня, словно птица, в небо рвётся!
«Мы хотим, чтоб с каждым новым днём,
С каждым новым и грядущим годом
Родина моя — мой светлый дом —
К счастью шла под мирным небосводом.
Мы хотим в работе — не в бою —
На заводе, на колхозной пашне
Родину любимую свою
Сделать и могучее, и краше!
Светлые, как в сказке, города
Мы в тайге завьюженной построим!
Но позором чёрным никогда
Имена свои мы не покроем…»
…Снова закружилась голова,
Словно пуля в голову попала.
Прикипают на губах слова,
Дышит тяжело он и устало.
А ведь только, только что вчера
Он, не помышляя о покое,
Выгонял с колхозного двора
Молодых коней табун в ночное.
Только стук отрывистый копыт,
Ветра резкий свист над головою:
На коне гнедом он в степь летит,
Вёрсты оставляя за собою!
Что случилось?.. Полночь на часах…
Вон, как будто нехотя, устало
На его растерянных глазах
Пламя над деревней заплясало.
Прискакав в деревню на коне,
Сразу понял всё, что это значит:
Люди, и при трепетном огне
Мать родная у сарая плачет:
— О, сынок! Там овцы… Сын, спасай!
И, лицо закрыв руками, села…
Из седла на землю, и — в сарай
Бросился в огонь парнишка смело.
Искры мириадами роясь,
Жгли лицо, на гибель обрекая.
Овцы в угол пятились, боясь
Вырваться от смерти из сарая.
Как огонь ни злился, всё равно,
Тяжело и медленно ступая,
По одной он вынес на гумно,
Их к груди горячей прижимая.
Бил в глаза невыносимый свет.
Над сараем пламя, словно знамя.
… Вспомнилось: в избе лежит билет,
А изба — одно сплошное пламя…
Бросился вперед, а над избой
Бушевали вихри огневые.
Кто-то удивился: — Вот герой!..
— Зря погибнет, — думали другие…
IV
— Мама!..
Он глаза раскрыл опять.
От букетов роз светло в палате.
Перед ним сидит родная мать.
В стираном заштопанном халате.
— Мама, дай мне в руки мой билет!
— На, сынок. Он здесь, с тобою вместе…
— Мама, я умру в пятнадцать лет,
Но своей не запятнаю чести.
Мама, как друзья?..
— Ты отдохни…
Ни о чём не надо волноваться.
— Где сейчас друзья мои?..
— Они
через час из школы возвратятся.
— Мама, не сгорело ли село?
Плохо помню я, что было ночью.
— Нет… Тебе, наверно, тяжело?
— Успокойся, мамочка. Не очень…
— Если бы билет сгорел в избе,
Ты бы не лежал теперь в больнице.
— Я тогда бы не простил себе.
Совесть!
От неё ведь не укрыться.
Ни один ты не услышишь стон —
С ним мне никакой пожар не страшен,
Потому что в жарких битвах он
Кровью старших братьев был окрашен.
Словно друг, он придаёт мне сил,
Учит жить настойчиво и смело.
С ним Корчагин в смертный бой ходил,
С ним свой подвиг совершил Гастелло.
Нам его в гражданскую войну
В руки дал не зря великий Ленин,
Чтобы покоряли целину,
Обживали землю и луну
И не знали трусости и лени!
… Тают силы.
— Что с тобой, родной?
Окна хлопья снежные заносят.
— Мама, поскорей окно раскрой;
Жарко мне, — и снова воду просит.
Молча распахнула окна мать.
Зарыдала — ничему не рада…
Как нелепо юным умирать,
Если слышишь тихий шелест сада!
— Мама, мама! На дворе весна.
Как березы выглядят прекрасно!..
Тишина! Такая тишина.
И на горизонте ясно, ясно…
Мама, не печалься, слышишь ты,
Что не стал я истинным героем.
Возле окон вырастут цветы…
Встану я — и новый дом построим.
— Да, построим! В том сомнений нет,
Мать уже не сдерживает слёзы, —
Так обидно, что в пятнадцать лет…
— Мама…
Слышишь, как шумят берёзы!
V
Побывал недавно я в деревне,
Где похоронили Палюка.
Красная звезда среди деревьев
Каждому видна издалека
Над неброским холмиком могильным…
Перед ним, отзывчивым и сильным,
Внуком ленинца-большевика,
Я, признаться, виноват слегка:
Мне в родной сторонке всё знакомо,
Здесь любой известен мне предмет,
А его обугленный билет
Лишь сейчас увидел я в райкоме.
Он в пятнадцать лет —
Мальчишка вроде бы —
С комсомольским огоньком в груди,
Думал о грядущем Родины
И стоял у жизни впереди,
Освещая жизни пионерам.
Светит он, как яркая звезда,
Служит замечательным примером
И зовёт на подвиги всегда.