Участников экспедиции, не считая тройку наших друзей, было пятеро. Начальник партии – геофизик Васечкин-старший, геолог Володя Пашковский, первый механик-водитель Федя Шутов, второй механик Саша Слободской и молоденький стажёр-биолог Владик Дружинин.

Удивительно, как по-разному выглядели будущие полярники. Как будто старший Васечкин специально подбирал совершенно не похожих друг на друга людей. Федя Шутов – большой, широкоплечий, русоволосый, чем-то напоминал былинных русских богатырей.

– Настоящий Илья Муромец! – шепнул Петров Васечкину, сильно поморщившись после того, как Федя при знакомстве крепко пожал ему руку.

– А по-моему, он больше на Добрыню Никитича смахивает! – возразил Васечкин, который любил, чтобы последнее слово оставалось за ним.

При этом свою руку он опасливо спрятал за спину, протягивать Феде не стал, а просто старательно растянул рот в улыбке и сказал:

– Здрасьте!

Саша Слободской был полной противоположностью Феде – темноволосый, худощавый, он заодно исполнял обязанности повара. Вызвался Саша этим заниматься сам. Слегка застенчиво объяснил, что он, конечно, не суперпрофессионал, но готовка – это его настоящее хобби, он это дело очень любит, так что постарается, чтобы все были довольны. Всё для этого сделает.

После подобного объяснения Сашин авторитет в глазах наших друзей укрепился необыкновенно.

– С ним надо подружиться! – подмигнул Васечкин Петрову.

– Само собой, – кивнул Петров. – Спору не получится!

Володя Пашковский из всей компании, пожалуй, больше всех походил на настоящего учёного. Был он слегка полноват, кругловат, лысоват. Носил очки с толстыми линзами, говорил размеренно и вдумчиво.

– Типичный кабинетный червь! – определил его Васечкин.

Петров пожал плечами. У него не было никакого мнения по поводу того, как выглядят типичные кабинетные черви.

– И ничего подобного! – вмешалась проходившая мимо Маша, услышав это Васечкинское определение. – Внешность, Васечкин, бывает очень обманчива. Ты про это никогда не слыхал?

– Может, и слыхал, – нахмурившись, ответил Васечкин. – А это ты вообще-то к чему?

– А к тому, что Владимир Пашковский – очень опытный и известный геолог! – учительским тоном объяснила всезнающая Маша. – Он полмира изъездил, бывал в самых труднодоступных местах. В Африке однажды папуаса спас от огромного крокодила. Тот в воду с лодки упал, а Пашковский с риском для жизни его вытащил. Папуас в благодарность взял себе его имя. Теперь его тоже зовут Владимир.

– Ничего себе! – прошептал Петров, с уважением глядя на протиравшего очки Пашковского. – А с виду такой… добродушный…

– А ты откуда это всё знаешь? – с подозрением спросил Васечкин.

– А вот откуда! – Маша потрясла планшетом. – Есть такое слово – Интернет. Ты, может, Васечкин, не в курсе?

– Всё я в курсе! – хмуро ответил Васечкин. – Только некогда нам, как некоторым, по Интернету рыскать, правда, Петров? И без того делов хватает.

– Не делов, а дел! – поправила Маша и, не дожидаясь ответа Петрова, который в затруднении чесал затылок, не зная, чью сторону поддержать, прошла мимо.

– Подумаешь! – сказал ей вслед Васечкин. – В Интернете прочитать каждый может. И вообще, мало ли чего там пишут. Папа говорит, там мусора полно. А вот мы ещё посмотрим, кто открытие совершит! Тогда она узнает! Скажи, Петров?

– Что узнает? – уточнил Петров.

– Ну… в смысле кто чего стоит. Правильно?

Петров замялся. Он с самого начала был против каких бы то ни было открытий, если Маша в них не участвовала. Но в открытую конфронтацию с лучшим другом вступать не хотелось. Поэтому он промычал нечто неопределённое. Примерно так:

– Ну в общем… Пожалуй что… Где-то по большому счёту…

Ничего не понявший Васечкин вопросительно уставился на него.

– Всё может случиться! – глубокомысленно заключил покрасневший от умственных усилий Петров.

И с облегчением вздохнул.

Васечкин, сообразивший, что больше от друга он сейчас ничего не добьётся, в свою очередь тоже вздохнул. Почти синхронно с Петровым.

И оба задумались. Каждый о своём.

Что же касается рыжеволосого Владика Дружинина, то он оказался самым молодым из взрослых членов экспедиции, так что все к нему относились слегка покровительственно. Был он человеком очень живым, подвижным, любознательным. Невысокий рост Владика компенсировался звучным низким голосом. Когда он начинал говорить, все невольно затихали и с удовольствием внимали его красивому бархатному тембру. А говорил Владик всегда так увлечённо, что слушать его было особенно интересно. Рассказывать про свою любимую биологию он мог часами.

К тому же Владик очень любил стихи, знал их множество и постоянно цитировал. А как-то признался, что и сам иногда сочиняет.

В силу возраста у Петрова с Васечкиным установились со стажёром доверительные, почти товарищеские отношения. Да и у Маши тоже. Она частенько болтала с Владиком на самые разные темы, просила его почитать стихи, что порой вызывало ревностные взгляды обоих друзей.

– Подумаешь! – говорил в таких случаях Васечкин. – Стихи каждый читать может.

Петров же только молча сопел. Васечкинское утверждение казалось ему довольно сомнительным. Со стихами у них с Васечкиным было не очень. И тот и другой очень мало что помнили наизусть. Разве что совсем детские, вроде «Идёт бычок, качается…».

Короче говоря, компания подобралась на славу.

– Мой папа лишь бы кого в экспедицию не взял бы! – прокомментировал как-то состав участников Васечкин. – Он в людях разбирается.

При этом почему-то победно посмотрел по сторонам.