Глава 1

Был прекрасный июньский вечер. Не холодный, не жаркий. Солнце клонилось к закату, оставляя оранжевые отсветы на стенах домов и многократно отражаясь яркими вспышками в оконных стеклах.

Серебристый «Вольво» легко и плавно шел по широкой улице, отмеряя колесами ровный и чистый асфальт одной из главных магистралей города. Тротуары вдоль домов сегодня почему-то тоже отличались особой опрятностью. Будто, начиная с сегодняшнего дня, кто-то объявил месячник по борьбе за чистоту Тарасова и следил недремлющим оком за горожанами, готовый пристыдить и решительно покарать всякого, кто отважится посягнуть на незыблемые устои санитарных норм и правил поведения в общественных местах.

Несмотря на то что день был обычным, будничным, настроение у Ларисы наблюдалось выходное. Прямо-таки воскресное. Ну, или субботнее, что лучше — потому что за воскресеньем следует обычно тяжелый понедельник, а ожидание его — дело не из приятных.

Лариса восседала в мягком, удобном кресле послушной ее руке машины. Было так радостно на душе, что просто не терпелось взять и совершить какой-нибудь хороший поступок. Пусть даже небольшой, пусть совсем маленький. Как доказательство безмерной любви ко всему человечеству и вообще всему живому, что есть на земле.

И возможность доказать глубину своих чувств предоставилась очень скоро, чтобы, как видно, не томить женщину долгим ожиданием своего появления. На автобусно-троллейбусной остановке, чуть в стороне от небольшой кучки потенциальных пассажиров невесть куда запропастившегося общественного транспорта, истово голосовал мужчина лет тридцати пяти — сорока в кремовой рубашке с короткими рукавами и в светлых, почти такого же цвета брюках. Волосы его были темно-русыми, успевшими, однако, слегка порыжеть от солнца.

«Наверное, любит бывать на природе, — отметила про себя Лариса. — Может, дачник, а может быть, любитель пляжного волейбола под пиво, из тех, которым не терпится предаться любимому занятию еще до официального открытия сезона. И не важно, что вода такая холодная. Хотя загар у него не очень, — продолжила размышлять Лариса. — Так себе. Скорее всего все-таки дачник».

Она затормозила и встала почти вплотную перед голосовавшим, видимо, отчаянно пытавшимся отловить хоть какое-то средство передвижения. Он удивленно и радостно приоткрыл дверцу остановившегося «Вольво» и, просунув внутрь салона склоненную голову, спросил нервным голосом спешащего человека:

— До железнодорожного вокзала не подбросите?

— Садитесь, — пригласила Лариса, преисполнившись в мгновение ока готовности доставить страждущего к месту назначения.

— Вот спасибо! — обрадованно возблагодарил представитель жаждущего помощи человечества, устраиваясь на заднем сиденье. — А то, боюсь, на автобусе уже не успею.

— Уезжаете? — спросила добрая Лариса, трогаясь с места. — Что-то багаж у вас, как я посмотрю, чересчур скромный, — заметила она, намекая на небольшой черный портфель «дипломат», единственную ношу своего пассажира.

— Нет, жену провожаю. Хотел сегодня пораньше с работы уйти, а пришлось, наоборот, задержаться, — поспешил развеять он легкое удивление Ларисы.

— Похвальное рвение, — оценила намерение мужчины Лариса. — Вот мне бы такого мужа, — кокетливо добавила она.

— А вы что, не замужем? — удивился человек на заднем сиденье. — При вашей-то внешности… Да и машина, как я посмотрю, у вас не из последних… Ах да! Вы, наверное, одна из тех эмансипированных особ, которые вполне самостоятельно способны о себе позаботиться и никак не могут встретить мужчину своей мечты, который мог бы дотянуться до уровня установленной вами планки?

— В том-то и дело, что я замужем, — вздохнула Лариса. — И барьеры он брал такие, что голова кружится. Да только все чаще ощущение такое, будто его вовсе нет, а если и есть, то где-то далеко-далеко, как у черта на куличках.

В довершение к сказанному она зачем-то подняла руку и оттопырила как могла палец, демонстрируя невнимательному собеседнику обручальное кольцо. После чего игриво, изображая легкую досаду, тряхнула расслабленной кистью, как бы сбрасывая с нее что-то неприятное.

И тут же ощутила, что беседа между ней и незнакомцем, спешащим на железнодорожный вокзал, принимала оттенок разговора в поезде, в меру допустимого, но довольно откровенного.

— А вы давно женаты? — спросила она, сама не зная зачем, скорее просто так, для поддержания беседы.

— Тринадцать лет.

— Интересная дата, — прокомментировала Лариса услышанное.

— Я не суеверный, — возразил мужчина.

Он открыл «дипломат» и принялся в нем что-то искать, перекладывая содержимое с места на место.

— И надолго расстаетесь? — продолжала любопытствовать Лариса.

— На неделю. Она к матери в гости собралась. Так что у меня впереди семь дней автономного плавания.

— У нее тоже, — справедливо заметила водительница веселым тоном.

Она сама до конца не понимала, к чему это она все клонит и зачем ей все это нужно.

— Но в конце-то концов иногда ведь надо друг от друга отдохнуть, — подыграл ей собеседник. — Спасибо, что вы согласились подвезти, а то у меня вчера, как назло, что-то с машиной случилось. Такая досада! Как говорится, по закону подлости.

— Что ж, случается, — посочувствовала Лариса. — Но, наверное, нужно было все-таки выйти пораньше, чтобы потом не суетиться. Что у вас за работа такая неотложная, что нельзя доделать позже? Или, может быть, вы трудоголик и это для вас превыше всего?

— Ну, не до такой уж степени, — рассмеялся незнакомец. — Шеф у меня не любит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Он наконец-то перестал потрошить внутренности своего «дипломата», щелкнув напоследок замками.

— Я в автосалоне работаю, но помимо этого у нашей фирмы еще есть мастерская. И меня, как на грех, туда попросили на время. Одно к одному. А там — пока разберешься… Опоздал бы, если б не вы.

— Бросьте, я всегда рада помочь тому, кто в этом нуждается, — улыбнулась Лариса, краем глаза поглядывая в зеркало и наблюдая за пассажиром.

— Да и с женой упреков и обид потом не оберешься! — продолжал он. — Вроде бы мелочь, а при случае все припомнит.

Автомобиль тем временем вырулил на привокзальную площадь и мягко подкатил к боковому выходу на перрон.

— Ну вот, кажется, приехали, — облегченно выдохнул опасающийся грядущих экзекуций муж.

Лариса затормозила, и автомобиль встал как вкопанный, мягко урча, будто прирученный зверь.

— Надо вам заметить, что вы неплохо водите, — похвалил мужчина с видом знатока, по-доброму улыбаясь в аккуратно подстриженные, густые, рыжеватые усы.

— Неплохо для женщины или неплохо вообще? — поспешила уточнить она.

— Вообще неплохо. Возьмите, пожалуйста. — Он протянул ей несколько бумажек.

— Да что вы, бросьте, — вежливо, но твердо отказалась возница.

— Ну, в таком случае спасибо вам большое, добрая самаритянка. — Пассажир улыбнулся шире прежнего, вылез из машины и захлопнул дверцу.

— Пожалуйста. Поспешите, а то вдруг еще какая-нибудь заминка, — напутствовала Лариса.

Но провожающий уже не слышал ее. Он быстрым шагом направился в сторону перрона.

Лариса улыбнулась самой себе. Она только что оказала посильную бескорыстную помощь нуждающемуся, утолив тем самым в какой-то мере проснувшееся в ней желание творить добро. Но в глубине души она была чем-то разочарована. Возможно, тем, что незнакомец не попросил у нее телефон, не оставил свой… Да и вообще тем, что это случайное знакомство, похоже, не будет иметь никакого продолжения.

Лариса развернула машину, описала петлю вокруг привокзального сквера и двинулась к родному очагу. Ехать по вечерним улицам теперь было еще приятнее. Она, конечно, могла бы еще позаниматься частным извозом, но это как-нибудь в другой раз. В конце концов дома тоже неплохо.

Добравшись домой и поставив машину в гараж, перед тем как захлопнуть дверцу, Лариса по привычке окинула беглым взглядом салон и неожиданно заметила на заднем сиденье обложку для документа из коричневой кожи.

«Вот тебе и поспешил», — отметила она с тайной надеждой на то, что эта вещь, возможно, и есть та самая зацепка на продолжение знакомства с усатым женатиком.

Она взяла корочки в руки. Это была обычная, недорогая записная книжка. Обложка из искусственной кожи, стилизованной под неизвестного науке зверя со шкурой в неровную клетку. На первой страничке красовался исполненный типографским способом парусник.

Изрядная часть клетчатых страничек была заполнена записями владельца, а в конце книжки Лариса обнаружила в несколько раз сложенный листок, заткнутый за край обложки. «Ладно, потом разберемся, что к чему», — решила она и направилась к себе.

Евгений опять где-то пропадал, не спеша обрадовать своим присутствием обитательницу уютного семейного гнезда. Похоже, остаток вечера, который она намеревалась провести в домашней обстановке, и на этот раз обернется для нее несколькими часами гордого одиночества.

Приготовив и тут же уничтожив легкий ужин, Лариса расположилась у телевизора, лежа на мягком уютном диване, обзвонила от нечего делать нескольких подруг. Пресытившись в конечном итоге пустыми разговорами по телефону, она лишний раз убедилась, что насчет Евгения, пожалуй, права и вряд ли дождется его появления. Было самое время спокойно отойти ко сну.

* * *

Наутро Лариса обнаружила, что бог знает когда появившийся хозяин дома и глава семейства благополучно вернулся домой и спал крепким сном младенца, а точнее, изможденного гуляки. «Спи, моя радость, усни», — произнесла Лариса тихо, почти не разжимая зубов. Что в переводе на нормальный язык означало: «Дождешься ты у меня когда-нибудь!» или «Я тебе припомню!»

Покончив с утренними процедурами, обиженная недостатком внимания со стороны супруга, Лариса устроилась в гостиной, разглядывая журналы мод и погрузившись в нелегкие для представительницы прекрасного пола размышления по поводу выбора пополнения для своего гардероба. За этим-то серьезным занятием и застал ее Евгений, зашедший как бы между прочим, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

— Как наши дела? — осведомился он бодрым, но нетвердым голосом.

Ответом ему была тишина.

— Как дела?

Из этого вопроса можно было сделать вывод, что его и в самом деле волновало это, причем больше всего на свете.

— Как сажа бела, — ответила Лариса, не отрываясь от картинок и выкроек.

— Ой-ой, какие мы сегодня сердитые! И чем это мы так серьезно заняты? — Евгений взглянул на обложку журнала «Бурда» в руках жены. — Книга о вкусной и здоровой пище?

— Ну, какие же мы сегодня веселые и находчивые! — иронично оценила его сарказм Лариса. — Остроумие из тебя прямо-таки бьет ключом. Можно сказать, неиссякаемым фонтаном!

— Причем бездонным, — подхватил любящий погулять супруг.

— Ну, насчет бездонного я уже давно в курсе. Как говорится, сколько волка ни корми, он все равно в стакан смотрит. Где изволил пропадать на этот раз? — Лариса оторвалась от журнала и посмотрела на припозднившегося вчера с появлением Котова.

— Ну, это долгая история, — нахмурился Евгений. — Если я к тому же начну сейчас перечислять все пункты своего пребывания, боюсь, непременно что-нибудь да пропущу и тем самым погрешу против истины. Так что давай не будем сейчас заниматься разбором полетов, тем более что мне необходимо пополнить запас тормозной жидкости. А то что-то линия горизонта нестабильна. Того и гляди уйду в штопор.

— Какая же все-таки у алкоголиков богатая фантазия! — язвительно заметила Лариса. — Какие метафоры и ассоциации! Ты просто интеллектуально растешь…

— А я чего говорю, — тут же поддержал ее Котов. — Если бы я не пил, то не был бы на это способен.

— Мог хотя бы позвонить, — проигнорировала замечание мужа Лариса.

Евгений, зная свою половину как облупленную, сразу сообразил, что гроза миновала и шторм стих, не успев даже как следует разразиться. От этого он сразу повеселел, будто у него свалились с плеч все горы, на которых зиждился родной Тарасов, и поспешил добавить к сказанному тоном ребенка, которому по доброте душевной простили очередную шалость:

— Могу тебя заверить, что с женщинами на брудершафт я не пил.

— Ой, утешил! — с интонацией деревенской простушки отреагировала Лариса. — И на том спасибо.

— А ты, как я погляжу, никуда не торопишься? — поинтересовался Котов.

— Нет. Время терпит. Попозже поеду в «Чайку». А пока вроде бы никаких дел нет. Так что в ближайшие часы я составлю тебе компанию, — оповестила она Евгения о распорядке грядущего дня.

— И чем мы займемся? — поинтересовался тот.

— Ну чем могут заняться муж с женой, когда остаются одни? Котов, напряги свое воображение, подстегни свою буйную фантазию. — Лариса томно посмотрела на него, загадочно улыбаясь и, что называется, строя глазки.

— О нет! — неожиданно запротестовал Евгений. — Я сейчас и так передвигаюсь с трудом, а что уж до всего остального, то попросту я никакой.

— Н-да, возраст, — поцокала языком Лариса. — Плюс водочка, джин, виски… Это, знаешь, милый мой, все не способствует…

— Да я…

— Короче, Женя, я все поняла, — оборвала пытавшегося что-то возразить мужа Лариса. — Да и не помышляла, в общем-то, ни о чем таком, я имела в виду посидеть вдвоем, поговорить. Просто пообщаться. А ты о чем подумал? О чем?

Лариса отложила журналы и сделала вид, что намеревается перейти от флирта с Евгением к более решительным действиям. Но тут же спохватилась, как бы вспомнив что-то ужасно важное, являющееся вопросом жизни и смерти.

— Да, я же совсем забыла! — нахмурилась она. — Кажется, одно дело у меня все-таки есть. Представляешь, меня вчера просил подвезти один мужчина — жену на вокзал провожал, опаздывал — и оставил в машине свою записную книжку.

Она быстро направилась к себе в спальню и тут же вернулась, держа в правой руке вчерашнюю находку, а для кого-то несомненно пропажу.

— Надо бы вернуть, вдруг там что-то важное или нужное, — сказала она.

— Почему «или»? — спросил Евгений. — Что, неужели одно исключает другое?

— Не цепляйся к словам, — отмахнулась от него Лариса, внимательно разглядывая испещренные аккуратным почерком страницы.

— А читать чужие письма неприлично, — заметил супруг.

— Ну, во-первых, это не письмо. И здесь нет ничего, кроме имен, адресов и телефонов. Никаких личных мыслей, идей и соображений, — резонно парировала она выпад поборника морали и нравственности. — А во-вторых, как я узнаю, где искать владельца? Единственный способ — найти что-то здесь.

И Лариса продолжила изучение записей, углубившись в клетчатые листочки.

— О господи! — как бы взмолился муж, наблюдая за ее действиями. — Опять какие-то тайны мадридского двора!

— Не мешай, — одернула она попытавшегося вознести молитву Евгения.

— Что ты там такое пытаешься найти? — вопрошал он. — Если на обложке нет имени владельца, то вряд ли он будет вписывать себя в алфавитном порядке вместе со своими данными. Если, конечно, не страдает амнезией. Так что, милая моя, твои старания тщетны и смешны.

— Посмотрим, — пробурчала Лариса.

— А для него невелика потеря, — констатировал Евгений. — Купит себе новую, а то и на органайзер разорится.

В рассуждениях Котова был, конечно, здравый смысл. Лариса долистала книжку до конца, и опять ей попался заткнутый за край коричневой обложки из кожи неизвестного науке зверя листок, сложенный в несколько раз.

— Ну-ка, ну-ка! — нетерпеливо, по-деловому обеспокоенно произнесла она негромко, будто только что обнаружила нечто важное.

Она зацепила край бумажки и, вытянув, развернула ее. Это была квитанция, разлинованная и разбитая на какие-то столбики. Вверху значился отпечатанный номер. Все остальное было заполнено от руки через копирку и представляло собой какую-то тайнопись.

— Дай-ка взгляну, — проявил любопытство наблюдавший за ней муж, скептически, судя по всему, отнесшийся к возникшей у нее идее.

Просмотрев квитанцию, он авторитетно заключил:

— Филькина грамота на санскрите.

— Дай сюда, лингвист! — Лариса потянула листок к себе.

— Да ради бога, забери свои иероглифы. — Евгений разжал пальцы.

— Не упоминай имя господа всуе! Что-то ты сегодня чересчур набожный. Небось потому, что сам грешен с головы до пят.

Лариса повертела квитанцию в руках. Нет, тщетно: ничего не разобрать — ни откуда, ни на что.

— А вот тут, кажется, нашла! — неожиданно воспрянула она духом. — Слева вверху — это, наверное, фамилия. Ге-ди… Ге-зи… — попыталась она расшифровать плоды чужой стенографии.

— Теди… — попытался внести свою лепту знаток рунического письма, но тоже осекся, не добравшись до конца слова.

— Ладно, довольно научных изысканий, — решила Лариса.

Она открыла записную книжку посередине, на первой попавшейся странице и нашла фамилию со значащимся под ней телефонным номером «Щелкунов Сергей Романович». Она взяла в руки телефонную трубку и, недолго думая, набрала указанный номер.

— Алло, добрый день, — произнесла она, как только на другом конце сняли трубку.

— Да, — отозвался мужской голос.

— Могу я поговорить со Щелкуновым Сергеем Романовичем? — поинтересовалась Лариса.

— Да, я вас слушаю.

— Понимаете, тут такая история. Как бы вам это объяснить… — Лариса сделала паузу. — Вчера некто оставил у меня в машине записную книжку, а в ней квитанция. Возможно, надо бы вернуть владельцу, вот только я не знаю ни как его зовут, ни где его искать.

— И что? — не понял собеседник.

— А у него в книжке я нашла ваш телефон. Возможно, вы мне подскажете, кто это? Такой… среднего роста, темно-русый, с усами, карие глаза.

— Темно-русый с усами? — переспросил Сергей Романович.

— Ах да, он еще говорил, что работает в автосалоне или в автосервисе, — вспомнила она.

— А-а, можете дальше не трудиться, кажется, я знаю, кто вам нужен, — сказал Щелкунов. — Это, наверное, Гусько.

— Как вы сказали? — переспросила Лариса.

— Гусько Виталий Павлович.

Лариса еще раз посмотрела на квитанцию. Да, похоже, это действительно ее вчерашний пассажир. Наконец-то она с чужой помощью разобрала хоть одно слово на этой кальке с шифрограммой.

— Да, да, похоже, это тот, кто мне нужен. А не будете ли вы любезны, не подскажете, как мне его найти?

— Буду, — согласился Щелкунов. — Записывайте телефон.

Лариса зафиксировала на обложке первого попавшегося под руку журнала продиктованный номер, извинилась за беспокойство и попрощалась.

— Гусько. Вот видишь, я хоть одну букву угадала, — отметила она свое превосходство, обращаясь к Евгению.

Но он уже успел утратить всякий интерес к ее затее и безучастно разглядывал потолок, развалившись в кресле с традиционной порцией пива в руках и запрокинув голову.

Лариса пожала плечами и, поглядывая на обложку журнала, набрала номер вчерашнего спасенного от гнева жены незнакомца.

— Алло, Виталий Павлович? — спросила она, как только ей ответил знакомый мужской голос.

— Да. А кто это?

— Это я, ваша вчерашняя возница, — кокетливо напомнила Лариса. — Ну, помните, я вас еще до вокзала подбросила, когда вы опаздывали?

— А, да-да, помню! — В голосе господина Гусько проскользнуло удивление. Похоже, он явно не понимал ни цели ее звонка, ни того, собственно, откуда она узнала его номер.

— Вы у меня кое-что забыли в машине, — поспешила Лариса разъяснить ситуацию.

— Записную книжку? — В голосе Гусько прозвучала надежда, граничащая с уверенностью в правоте своих выводов.

— Да, не беспокойтесь, она у меня, — поторопилась Лариса подтвердить догадку.

— Ну, просто камень с души! — облегченно выдохнул Гусько. — А я уже, можно сказать, с ней простился. Как бы мне у вас ее забрать? Скажите, где вы живете, и я подъеду.

— Давайте я сама вам ее завезу. Мне нетрудно, — предложила Лариса.

— Ну, если нетрудно, то… записывайте адрес, — согласился Виталий Павлович.

Он подробно рассказал Ларисе, как его разыскать, и сообщил, что ближайшие часы никуда не намерен отлучаться.

— Договорились, я скоро подъеду, — пообещала позвонившая и положила трубку.

Рассудив, что вроде как дело можно считать почти сделанным, Лариса не стала суетиться и неторопливо принялась собираться.

«Что ж, придется еще раз выручить господина Гусько и… может быть, продолжить знакомство», — мысленно заключила она.

— Куда это ты собралась? — подозрительно спросил Евгений.

— У тебя свои пункты взлета и посадки, у меня — свои, — ответила Лариса. — Сегодня у меня летная погода.

И решительно направилась в свою комнату переодеваться.

* * *

Денек стоял не хуже вчерашнего. Вот бы все лето было таким! Свежий легкий ветерок — и никакого тридцатиградусного зноя, от которого не знаешь куда укрыться.

А ведь последние несколько лет солнце на Нижней Волге будто взбесилось. Самое теплое время года превращалось в душегубку под открытым небом. Можно было с ума сойти. Ад кромешный. Сначала ждешь с нетерпением, когда же растает снег, сойдет грязь и можно будет скинуть шубу и плащ. А потом не знаешь, куда от всего этого деться, и в душе начинаешь молить — поскорее бы осень. Зато на этот раз грех было жаловаться.

Перед тем как засвидетельствовать свое почтение кареглазому господину с усами, которому, увы, что-то часто не везет, Лариса мимоходом, или, если точнее, мимоездом, посетила пару-тройку магазинов. Она провела небольшой сравнительный экспресс-анализ на предмет соответствия их ассортимента и своих желаний, распаленных утренним просмотром журналов мод. И, в общем-то, через каких-то полтора-два часа она наконец достигла намеченной цели. Ничего удивительного в этом не было — благо со средствами у нее обычно никаких проблем не наблюдалось.

Довольная покупками, Лариса отправилась по адресу, указанному господином Гусько. Въехав во двор желтой пятиэтажки и приблизившись к нужному подъезду, она почти столкнулась с каким-то странным человеком, появившимся из распахнутых дверей. Он сразу привлек ее внимание и своим внешним видом, и необычной манерой держаться.

Высокий блондин, изможденно худой, отчего нос на лице казался несколько великоватым и слишком заостренным. Он посмотрел на нее таким настороженным, можно сказать, испуганным взглядом, будто Лариса, вышедшая ему навстречу из машины, представляла собой приближающуюся опасность — источник потенциальной угрозы. Над левой бровью незнакомца, чуть касаясь ее, красовался, если можно так выразиться, довольно заметный шрам. И с той же стороны лица легко можно было увидеть возле самого уха темное родимое пятно, размером почти в полногтя.

Хотя шел он не очень быстро, во всем его теле, во всех движениях ощущалось нечто суетливое. Глаза изучающе бегали по сторонам. Движения были какими-то неестественными, будто у куклы-марионетки. Словом, как выразилась бы нынешняя молодежь, «чувак был явно не в себе».

Лариса не могла удержаться и, оглянувшись, посмотрела в спину удаляющегося на пружинящих ногах человека. Войдя в подъезд, поднялась на третий этаж. Дверь квартиры Гусько была приоткрыта. Лариса на секунду остановилась, решая, как ей поступить: войти сразу или, может быть, сначала все же нажать кнопку звонка. Придя к выводу, что позвонить все-таки стоит, она так и сделала. Никто не отозвался. Гостья, чуть помедлив в нерешительности, переступила порог.

— Виталий Павлович, вы дома? — позвала она громко, но ответа не последовало.

— Кто-нибудь здесь есть? — повторила она вопрос.

Однако лишь тишина была ей ответом: никто не отозвался на вопросы Ларисы.

«Ладно, подождем, — решила она. — Раз дверь не закрыта, значит, он где-нибудь поблизости. Может быть, вышел в магазин за сигаретами и сейчас вернется».

Она стояла в ожидании отлучившегося хозяина, оглядывая прихожую и комнаты через открытые двери, насколько хватало глаз.

Квартира носила следы евроремонта и всевозможных многочисленных улучшений в виде подвесного потолка, новых оконных рам из пластика, стенного шкафа и нестандартной для подобных жилищ планировки. Было видно, что тот, кто здесь жил, дорожил этим местом и прилагал все возможные усилия, чтобы привнести в отпущенные квадратные метры родного очага как можно больше удобств. Надо сказать, хозяину это удалось — все выглядело весьма респектабельно и современно. И все это, однако, резко контрастировало с внешним видом незатейливой хрущевской пятиэтажки.

Лариса подождала с минуту, изучая достопримечательности прихожей Гусько. Хозяин так и не объявлялся. «Куда же он мог запропаститься?» — Она уже не скрывала раздражения. И наконец в нетерпении сделала несколько шагов в сторону открытой двери, заглянув в комнату. То, что предстало перед ее взглядом, могло ошарашить кого угодно.

Справа от двери, вытянувшись вдоль книжного шкафа на полу, лежал хозяин квартиры, ее вчерашний знакомый. Голова его была вся в крови. Крови было достаточно и под головой — ее натекла целая лужа. Руки Гусько были вытянуты словно по швам.

Вероятно, Виталий Павлович рухнул плашмя, подобно оловянному солдатику. При виде такой картины Лариса, глубоко вздохнув, невольно ахнула. Перед глазами все поплыло, а пол под ногами покачнулся, подобно палубе корабля.

Отвернувшись и прислонившись спиной к косяку двери, чтобы не упасть рядом с Гусько, она долго пыталась взять себя в руки, усилием воли стараясь подавить овладевшие ею эмоции. Трудно сказать, сколько она так простояла. Но наконец самообладание победило волнение, голова была способна соображать. Лариса еще раз взглянула на окровавленную голову, все тело, обвела взглядом комнату.

«Вот черт! — выругалась она неожиданно для самой себя и спохватилась: — Может, он еще живой?»

Она подошла к Гусько и пощупала пульс. Увы, его не было. Как и дыхания.

Лариса подошла к телефону, сняла трубку и набрала служебный номер майора Карташова.

— Да, — услышала она в трубке.

— Олег Валерьянович, это ты?

— Я.

— Слушай, Олег, это Лариса. Ты мне очень нужен…

— Что случилось, Лара? — В голосе Карташова не было и толики обеспокоенности.

Он уже привык, что с его подругой время от времени приключаются какие-то неприятности, из чего, впрочем, она довольно умело и без потерь выбирается.

— Тут человек лежит весь в крови. Похоже, уже мертвый, — объяснила она.

— Какой человек? Где лежит? Ты откуда звонишь? — сыпались вопросы майора. Он повысил тон и тем самым мешал Ларисе связно рассказать о случившемся.

— Здесь, — ответила Лариса и продиктовала Карташову адрес.

— А ты что там делаешь? Постой, он что, твой знакомый? — Олег Валерьянович, получивший звание майора во многом благодаря Ларисе, увы, не слишком продвинулся в развитии своих аналитических способностей и временами задавал ненужные и, главное, неуместные вопросы.

— Ну, не то чтобы знакомый… ну, не знаю, — она замялась. — Я его второй раз в жизни вижу. Короче, тут я и он. И все.

Внутри Ларисы закипало раздражение от непонятливости и занудства, которыми, по ее мнению, страдал майор.

— А как хоть его зовут, ты знаешь?

— Гусько Виталий Павлович. Это хозяин квартиры.

— Ладно, жди меня там и ничего не трогай, я тебя прошу. Сейчас вызову дежурную группу и подъеду. Сможешь подождать?

— Хорошо, только давай побыстрее, а то мне тут как-то одной не по себе, — попросила Лариса.

— Ладно, ладно, — пообещал майор и еще раз наставительно повторил: — Ты только ничего там не трогай!

* * *

Стоя в чужой квартире, растерянная Лариса не знала, что ей делать дальше. Не трогать — так не трогать. Что, так теперь и замереть, как памятник выдающейся личности посреди городской площади?..

«Нет, это все-таки хорошо, что среди ее знакомых есть такой человек, как Олег, — подумала она. — Однако и сыграл со мной злую шутку его величество случай!»

Мало-помалу, несмотря на неординарность ситуации, к Ларисе вернулись хладнокровие и уверенность, присущие ее неугомонному характеру. Осторожно, но в то же время энергично шагая, она первым делом двинулась к входной двери и, кулаком прикрыла ее поплотнее, но не до конца. Затем принялась обследовать квартиру.

На первый взгляд все кругом было вполне обычно. В комнатах и на кухне царил почти что образцовый порядок. Никаких следов борьбы или поспешных поисков.

Лариса вновь подошла к трупу Гусько. Внимательно осмотрев его, она пришла к выводу, что хозяина, чувствовавшего себя в совершенной безопасности под сенью подвесного потолка, кто-то вдруг, прямо как в страшной сказке, совершенно неожиданно ударил сзади по голове чем-то твердым и тяжелым, раскроив череп. У него, бедняги, наверное, в глазах свет померк быстрее, чем в выключенной электрической лампочке. Как-то все же не укладывается в голове — совсем недавно разговаривала с человеком по телефону, рассчитывала на продолжение знакомства, а теперь…

Прошло, наверное, четверть часа, прежде чем появился Карташов со своими братьями по оружию.

— Здравствуй, Лара, ну как ты тут? — обратился он к ней первым.

Лариса сделала движение рукой в сторону Гусько, полагая, что это будет наиболее исчерпывающий жест в данной ситуации.

Карташов хмуро осмотрел мертвого и сказал одному из своих спутников:

— Коля, давай, принимайся за дело.

Невысокий квадратный Коля в рубашке военного покроя с короткими рукавами, но без погон, тут же принялся отдавать распоряжения и делать указания, распределяя между прибывшими работу. Кто-то принялся тщательно и скрупулезно изучать место преступления, кто-то отправился опрашивать соседей. А совсем молодой паренек-практикант пристроился за столом, чтобы составить протокол осмотра места происшествия.

— Ты как, в порядке? — приобнял Карташов Ларису.

— Понимаешь, я ведь только часа два назад с ним по телефону беседовала. Мы договорились, что я приду сюда, а тут…

Лариса беспомощно развела руками: мол, вот какая неприятная штука произошла, но ничего теперь не исправишь, как ни старайся.

— А зачем ты к нему, собственно, явилась? — подозрительно спросил Карташов.

— Подвозила я его вчера, — ответила Лариса. — Ну, попросил человек подвезти на вокзал, говорит, опаздываю, жена уезжает. А он как верный муж обещал проводить. Ну, подвезла, а когда домой вернулась, смотрю, он записную книжку в салоне выронил.

— В твоей машине? — уточнил Олег.

— Да. А сегодня я по этой книжке позвонила его знакомому, узнала его телефон и сама позвонила ему. Вот, собственно, и все.

— Дверь в квартиру была открыта?

— Конечно, — ответила Лариса. — Неужели ты думаешь, что я бы стала взламывать ее? Никто не отзывался. Я заглянула в комнату, а здесь он лежит, мертвый…

— Так, значит, — произнес Карташов, по-видимому, делая для себя какие-то выводы. — Интересная картинка получается…

Он не спеша прошелся по комнате и, оказавшись рядом с экспертом, колдовавшим поблизости от трупа, спросил:

— Ну, как там дела, что-нибудь есть?

— Ударили его, похоже, вот этим. Смотри, даже кровь видно, — эксперт указал на огромную стеклянную пепельницу размером с пивную кружку, обильно покрытую многочисленными выступающими утолщениями по всей окружности. Пепельница напоминала больших размеров шестеренку. Хотя, возможно, это была и не пепельница, и предназначение сей стекляшки несло какую-то иную функцию в этом доме.

— Наверное, не меньше килограмма весит, — добавил эксперт.

— А где ты ее нашел? — спросил его Олег.

— Да вот здесь же она и стояла, — собеседник указал на верх книжного шкафа.

— Так, понятно, — сказал капитан, поднеся кулак ко рту и придавая лицу задумчивое выражение. — Сергей Сергеевич, а у тебя что?

Сергей Сергеевич, пожилой, полноватый мужчина с лысеющей головой, в отлично сшитом, но уже довольно поношенном пиджаке, поднял голову, отвлекаясь от Гусько, и молвил свое слово:

— Смерть наступила примерно часа два тому назад в результате удара по голове твердым предметом. Черепно-мозговая травма. Более подробно я тебе скажу после полного осмотра.

— Следовательно, у нас такая картина получается, — поделился своими выводами Карташов. — Убийца взял вот эту посудину и одним ударом отправил свою жертву к праотцам, а затем не бросил ее, а аккуратно поставил. Причем не куда-нибудь, а на шкаф. Пусть это и не так уж высоко, но все-таки он мог бы, к примеру, поставить ее сюда — на стол…

Майор показал на маленький столик в углу, со стоящей на нем лампой под желтым абажуром.

— А может, нарочно поставил, чтобы подальше с глаз? — предположил обнаруживший орудие убийства.

— Да нет! — не согласился с ним Олег. — Спрятать он это мог бы и похитрее. Скорее всего сам по себе этот человек далеко не маленького роста. Ему легче было поставить это сюда, чем нагибаться к столу. Да и сил, и нервов у него, слава богу, судя по всему, хватает, не занимать.

— Проходил тут мужчина один, высокий такой, я еще внимание на него обратила, когда вышла из машины. Было в нем что-то такое, очень странное, — вспомнила Лариса.

— А что за мужчина? — спросил ее тот, кого звали Колей.

— Высокий, худой, носатый. Нос у него большой. Молодой человек лет тридцати или, может, чуть больше. Так странно все время стрелял глазами из стороны в сторону.

— Где ты его видела, говоришь? — спросил Карташов.

— Здесь, во дворе. Я подходила, а он мне навстречу из подъезда.

— А что ты запомнила еще? Во что он был одет? Может, приметы какие-то особые? — явно оживился майор Карташов.

— В светлой ветровке, белой. Или, вернее сказать — грязно-белой. Будто застиранной. Рубашка светло-голубая. Брюки темные. А вот обуви я не запомнила.

— Ну ладно, хорошо, — Олег вздохнул.

— Да, у него еще шрам над глазом. Вот тут, — Лариса показала рукой, используя для убедительности свой лоб как наглядное пособие. — Маленький, но глубокий.

— Ну, это уже фоторобот, Олег Валерьянович, — удовлетворенно произнес Коля.

— Так глаз же — алмаз! — произнес с гордостью за Ларису майор. — Да, кстати, а записная книжка где? Ты все-таки мне ее отдай.

Лариса полезла в сумочку и, чего уж там греха таить, нехотя извлекла коричневые корочки, как бы говоря: «Ну, до чего же ты бываешь мелочным, Карташов!»

— Вот. — В голосе ее слышались едва заметные обида и раздражение.

Страж порядка взял книжку и быстренько перелистал странички, придерживая пальцем правой руки.

— Ну вот, теперь есть что почитать, — удовлетворенно произнес он, явно под впечатлением обилия информации. — Да, и вот еще что, давай-ка пройдем на кухню. Мне нужно тебе кое-что сказать наедине.

Лариса пожала плечами и направилась к кухне. Когда они остались одни, Карташов, немного смущаясь и потирая руки, сказал:

— У меня к тебе будет нижайшая просьба. Уж не знаю, что у тебя на уме… Но на этот раз мы… В общем, конечно, тебе за все огромное гран мерси…

— А если короче, Олег Валерьянович? — прервала Лариса словесное мычание новоиспеченного майора.

— В общем, на этот раз мы справимся сами, — выдохнул Карташов.

— О чем это ты? — Зеленые глаза Ларисы округлились.

Она наморщила лоб, за которым, по ее нескромному мнению, безоговорочно скрывался незаурядный ум, приспособленный для решения задач, вроде той, что подкинул сегодняшний день.

— Ой, вот только не надо, — сморщил физиономию Карташов. — Давай без этих твоих штучек. И не строй мне глазки, гражданка Котова! Короче, я тебя предупредил. Будешь мешать ходу следствия своими доморощенными изысканиями, пожалеешь. Надеюсь, ты все поняла? — Майор пытался выглядеть как можно строже. — Попадешься кому-нибудь из наших на дороге — пеняй на себя, — заключил он.

— Не беспокойся, мой маленький, — Лариса посмотрела в дверь и, убедившись, что на них никто не смотрит, чмокнула серьезного господина в щеку.

Несмотря на то что слова Карташова ее несколько обескуражили, она решила не подавать виду. В конце концов, может, он просто так задается, получив новое звание. Своего рода рефлекс собственной сверхзначимости. Хотя, конечно, все это сейчас выглядело очень странно, учитывая те моменты в недавней истории их отношений, когда Олег сам просил ее о помощи.

— Никто в игрушки играть не собирается, — сказала Лариса вслух с улыбкой. — Мне порядком надоели мои криминальные приключения.

Сама же про себя подумала: «Как бы не так! Я, можно сказать, все это и преподнесла вам на блюдечке с голубой каемочкой. Так что в порядке очереди ваш номер второй, господин майор. У меня гораздо быстрее получится во всем этом разобраться, если уж на то пошло».

— Ну, будем надеяться. — Олег дал понять, что разговор окончен. — Кстати, ты не знаешь случайно, куда вчера уехала жена убитого?

Лариса пожала плечами:

— К матери. Он мне сам об этом сказал…

 

Глава 2

Прошло пять дней с того момента, как Лариса стала свидетельницей убийства. Она успела уже пару раз пообщаться с работниками уголовного розыска, которые задавали ей разные вопросы. И она, как могла, отвечала на них, стараясь сдерживать свое любопытство, ибо была прекрасно осведомлена, что в своих кабинетах вопросы задают только они.

Карташов уехал в командировку в Москву, и Лариса общалась с его коллегами, которые были не в курсе ее способностей в частном сыске. Они вели себя, по мнению Ларисы, порой не очень профессионально, задавали глупые и ненужные вопросы, но она честно выполняла свой долг и отвечала на них.

Оставлять случившееся без внимания было не в ее правилах. И, хотя в данном случае отсутствовала какая бы то ни было материальная заинтересованность, это ее не останавливало. И главным движущим моментом для нее в этом вопросе стала холодность и отстраненность Олега Карташова, с которым еще несколько месяцев назад она — о боже, трудно представить! — спала в одной постели.

«А может быть, у него завелась какая-нибудь новая пассия? — ревниво подумала Лариса. — И, таким образом, он меня просто отшивает?»

Конечно, это вполне могло быть на самом деле — Олег никогда не обещал хранить верность. Это было бы глупо — Лариса замужем за Евгением, да и вообще их отношения с Олегом нельзя назвать пылким романом. Скорее это была авантюрная, но время от времени возобновляемая связь.

Несмотря на все это, поведение Карташова Ларису задело. И она, в пику его идиотским предупреждениям не лезть в это дело, решила поступить с точностью до наоборот. А то эти тупицы из ГУВД будут целыми днями чесать свои крепкие, будто из нержавеющей стали лбы и ничего не делать.

Она сочла нетактичным и неудобным беспокоить жену убитого в эти дни: в конце концов, у нее и без Ларисы забот хватало. Но по истечении пяти дней Лариса решила, что хватит хранить молчание, и решительно набрала номер телефона квартиры Гусько.

— Здравствуйте, — спокойно и тихо начала она. — Скажите, а могу я поговорить с женой Виталия Павловича?

— Да, я вас слушаю, — ответил усталый женский голос.

— С вами говорит знакомая вашего мужа. Бывшая знакомая, — поправилась Лариса. — Я бы хотела с вами встретиться. Мне это очень нужно. Да и вам, думаю, тоже.

— Хорошо, если хотите, приезжайте прямо сейчас, — монотонным, равнодушным голосом согласилась вдова.

— Спасибо большое. Я скоро буду.

После короткого разговора с вдовой Лариса как-то сразу обратила внимание на возникшую вдруг тишину в своей квартире. Будто горе, поселившееся в доме Гусько, какой-то непонятной субстанцией перекочевало по телефонным проводам в дом самой Ларисы, мгновенно изменив здешнюю атмосферу и создавая непонятное ощущение покинутости.

Выведя «Вольво» на улицу, Лариса почувствовала себя лучше. Может быть, потому, что здесь было уже не так тихо. А может быть, на нее просто подействовал свежий летний воздух, проникнувший в приоткрытое окно автомобиля.

Ей предстояло вновь посетить дом человека, которого она видела живым единственный раз в жизни и никогда больше уже не увидит. И познакомиться с той, которая бок о бок жила с ним энное количество лет. Ларисе было небезынтересно взглянуть на эту женщину с чисто женской точки зрения.

Жена Виталия Павловича оказалась весьма привлекательной, хотя и несколько крупноватой. Тугие, полные щеки, здоровый цвет лица, гладкая кожа и статная фигура — все говорило о том, что на здоровье она не жалуется. При всем при том ее нельзя было назвать полной, ну, может быть, чуть полноватой. Похоже, что за своей фигурой госпожа Гусько старалась следить, возможно, даже посещала какие-то спортивные занятия или занималась шейпингом. На вид ей было лет под сорок, но она старалась выглядеть моложе. Это подчеркивала и аккуратная короткая стрижка.

— Здравствуйте, это я вам звонила, — пояснила Лариса на пороге.

Женщина жестом пригласила войти. Лариса снова оказалась в уже знакомой ей квартире. Хозяйка была одна.

— Меня зовут Лариса. Я немного знала вашего мужа, — сказала Лариса, проходя в комнату.

— Ангелина, — представилась вдова. — Проходите, присаживайтесь.

— Вы простите, если мой визит вдруг показался вам странным и не совсем уместным, — заговорила гостья, принимая приглашение. — Но я сочла своим долгом попытаться как-то помочь вам.

— Да, спасибо. Но в деньгах я пока не нуждаюсь, — ответила Ангелина.

— Вы меня не поняли, — постаралась объяснить Лариса. — Речь идет не о деньгах. Я могла бы помочь вам в поисках убийцы вашего мужа. Думаю, вам это небезразлично.

— Вы? — Гусько внимательно посмотрела ей в глаза. На ее лице было написано нескрываемое удивление. — Чем же вы мне можете помочь и как? Вы что, из милиции?

— Нет, я не из милиции.

— Какое-нибудь частное предприятие? Сыскное агентство или что-то в этом роде? — попробовала снова угадать вдова.

Лариса решила, что для начала некоторые нюансы, касающиеся ее профессионального статуса, можно и опустить. Не рассказывать же женщине, пережившей недавно утрату мужа, о своем «хобби» и свойствах своей мятежной натуры… Она лишь скромно и в то же время несколько туманно подтвердила:

— Да, что-то в этом роде.

— Вы хотите мне предложить свои услуги?.. А сколько это будет стоить? — поинтересовалась госпожа Гусько тоном человека, которого деньги в данном случае волнуют, но не слишком.

— Нисколько, — просто ответила Лариса.

Ответ вызвал у хозяйки квартиры некоторое замешательство. Видимо, она не знала, что и подумать.

«Так. Еще немного, и она примет меня за сумасшедшую или аферистку. Либо за то и другое сразу». — Лариса почувствовала, что необходимо все объяснить, чтобы не оставалось сомнений и неясностей. И смущенно начала:

— Мне небезразлично случившееся. И я сама хотела бы узнать, чьих это рук дело, и найти негодяя. Но без вашей помощи я вряд ли смогу что-то предпринять. Во всяком случае, это будет намного труднее.

— А кто вы ему? — подозрительно осведомилась Ангелина.

— Случайная знакомая, — ответила Лариса.

— В таком случае я вас совершенно не понимаю, — растерялась вдова.

— Понимаете, именно я обнаружила мертвым вашего мужа — так уж получилось…

— В первый день после моего отъезда? — еще более подозрительно посмотрела на собеседницу Ангелина.

— Нет, не подумайте ничего такого, — улыбнулась Лариса. — Просто он оставил у меня в машине записную книжку.

— Записную книжку? Но вы же говорили, что случайно познакомились… — Подозрения нарастали в Ангелине словно снежный ком.

— Ну да, случайно, — Лариса уже сама была не рада, что стала говорить правду. — Он спешил на вокзал провожать вас — вы ведь уезжали к матери? — и я его подвезла.

— Вы что, с ним давно знакомы? — совсем уж невпопад спросила вдова.

«Похоже, Виталий Павлович при жизни выдержал немало таких вот допросов с пристрастием», — с сочувствием к умершему подумала Лариса.

— Нет же, говорю вам! Он голосовал на остановке, я и остановилась.

— Как это остановились?

— У меня собственный автомобиль, — уже совсем раздраженно ответила Лариса. — Его я и остановила. И подвезла вашего мужа на вокзал. И он забыл в машине записную книжку, на следующий день я позвонила ему, пришла сюда, чтобы отдать ее, а обнаружила труп…

Ангелина Гусько недоверчиво смотрела на Ларису. С ее точки зрения, все, что рассказывала эта дамочка, было совершенно невероятно.

— На меня это произвело такое впечатление, что я не могу оставить все просто так, — резюмировала Лариса. — Тем более что у меня есть опыт раскрытия подобных дел.

— Ну, не знаю… — в нерешительности замялась Ангелина. — Вообще-то со мной разговаривали люди из милиции. И они пообещали сделать все возможное, чтобы разыскать убийцу.

— Знаете, на вашем месте я не стала бы особенно рассчитывать на милицию, — весьма категорично заметила Лариса. — У них подобных дел пруд пруди, не говоря уже о преступлениях иного рода. Вы же, наверное, в курсе, телевизор смотрите, газеты читаете. Далеко не все преступления удается раскрыть. Статистика это признает. То ли руки у них до всего не доходят, то ли хороших сыщиков не хватает.

— А вы, значит, хороший сыщик? — В голосе бывшей жены Виталия Павловича послышался скепсис.

— Могу вас заверить, что у меня большая практика в решении подобных дел. Причем с положительным исходом. Заметьте, что я не прошу у вас денег. На вашем месте, Ангелина, я бы не раздумывала. Решайтесь. Вы готовы помочь мне? Тогда я помогу вам.

— Ну хорошо, — сдалась наконец на уговоры Гусько. — Что я должна делать?

— Ответьте, пожалуйста, на некоторые мои вопросы. Больше мне от вас ничего не потребуется, — пояснила Лариса, довольная тем, что дело хоть как-то сдвинулось с места.

— Хорошо, спрашивайте. Что знаю — расскажу, — пообещала Ангелина.

— У вашего мужа были какие-нибудь враги или недоброжелатели?

— Ну, такие, чтобы могли убить, вряд ли, — с ходу, не думая, спокойно ответила Ангелина.

— Сейчас далеко не всегда убивают сами. Его попросту могли, как это говорится, заказать, — пояснила Лариса.

— Я понимаю. Но за что его заказывать? Простой менеджер в автосалоне, не владелец, даже не акционер…

— Возможно, он с кем-то что-то не поделил? В жизни всякое бывает. А может, он стал свидетелем какого-то преступления? Он вам ничего такого не рассказывал? — Лариса продолжала нащупывать путь, который бы повел ее в направлении разгадки, хотя это и напоминало поиски брода на другой берег. Если он даже и есть, то под водой все равно не виден. А коли нащупал, то уж не потеряешь и не собьешься — иди себе смело.

— Нет, ничего такого не припоминаю, — вдруг как-то резко ответила Ангелина.

Едва закончив фразу, она будто задумалась, словно решая, рассказывать или все-таки не стоит.

Лариса же это сразу уловила каким-то внутренним чутьем:

— Ну, Ангелина, вы ведь что-то вспомнили… Я вижу.

Ангелина еще помолчала, решая гамлетовский вопрос: исповедоваться незнакомке или нет.

— Да, был один странный случай, — после некоторой паузы призналась мадам Гусько. — И даже не один. Тут недели три тому назад повадился кто-то Виталию звонить. Мужчина какой-то. Похоже, он даже угрожал мужу. Что-то требовал от него. Я спрашивала несколько раз, в чем дело, а он все молчит, говорит: «Не беспокойся, это мои проблемы, ничего страшного, сам разберусь». Ну и дальше все в том же духе.

— Когда это, говорите, было? Недели три назад? — Лариса насторожилась.

Она хорошо понимала, что не бывает дыма без огня. Может, это и есть тот самый дым?

— Да, три недели тому назад, — увереннее повторила Ангелина. — Мы как раз только с дачи приехали, уставшие и злые. А тут еще эти звонки…

— Угу, понятно, — закивала в ответ Лариса. — А что, на даче тоже какие-то неприятности были?

— Да так, — вяло пожала плечами Ангелина. — Бочку какие-то мальчишки опрокинули.

— Какую бочку?

— У нас на участке стоит железная бочка для воды. Так вот, баловались и свалили набок. Они ведь сейчас знаете какие: совсем зеленые, а выглядят под два метра. И не знают, куда силу девать.

— Понятно, — снова кивнула Лариса. — А как, по-вашему, муж знал, кто ему звонил?

— Не думаю. Во всяком случае, мне так не показалось.

— А скажите, Ангелина, нет ли среди ваших знакомых молодого человека лет тридцати со шрамом? Вот тут, над левым глазом? — Лариса показала пальцем.

— Со шрамом? — вдова опять задумалась. — Да, вы знаете, есть такой. Знакомый Виталия, его зовут Саша Колесников. А что, вы думаете, он может иметь к этому какое-то отношение?

— Сейчас я вам ничего не могу сказать. — Лариса решила, что не стоит пороть горячку, пока все окончательно не выяснится. К тому же кто знает, как поведет себя эта женщина. Вдруг примется сама бегать за этим знакомым мужа и угодит в такую же историю, как и ее незабвенный супруг.

— А какой он из себя, этот ваш Колесников? — решила уточнить она. — Такой высокий, светловолосый? У него еще родинка возле левого уха, да?

— Да, кажется, есть родинка. Это он.

«Так. Прямое попадание! — обрадовалась Лариса. — Интересно, а милиция уже успела до него добраться. Судя по реакции мадам Гусько, им это и в голову не пришло. А ведь она сама давала Карташову все приметы этого человека еще в день убийства. Да и фоторобот помогала составить. Ничего не скажешь, работнички… Или, может быть, этот со шрамом и родинкой здесь совершенно ни при чем?»

— А где живет этот Колесников? — спросила Лариса.

— Вот этого я, к сожалению, не знаю, — призналась хозяйка.

Час от часу не легче! Воспрянувшая было духом Лариса будто наткнулась на непреодолимое препятствие.

— А чем он занимается? Где работает? — тем не менее не отставала она.

— Насколько я помню, работает он, если можно так выразиться, сам у себя, — туманно выразилась Ангелина. — У него то ли свой магазин, то ли мастерская. Граверная или часовая. Я, честно говоря, не помню. Да и, откровенно говоря, никогда этим не интересовалась.

«Завидное безразличие к знакомым своего мужа», — прокомментировала про себя Лариса. Хотя, справедливости ради, тут же про себя отметила, что спроси ее саму кто-то о знакомых или друзьях своего мужа, вполне могла случиться такая же история.

— И где эта мастерская находится, вы тоже не знаете? — попробовала угадать проницательная сыщица.

— Понятия не имею, — тут же подтвердила Ангелина ее предположения.

— А может, у вас есть какие-то общие знакомые? — не сдавалась Лариса.

— Надо подумать, — наморщила лоб мадам Гусько. — Постойте, Владлен знает, где его найти. Наверняка. Он-то, собственно, Виталия с ним и познакомил.

— А кто такой этот ваш Владлен? Как мне его найти? — быстро спросила Лариса.

— Он директор одного из магазинов «Уют», возле политехнического института. Ну, знаете, там мебель, отделочные материалы и прочие товары для дома. В свое время он нам много помогал с переустройством квартиры. Но это не его магазин. Он, если можно так выразиться, лицо вольнонаемное. Я вам сейчас дам его адрес.

Чтобы не терять времени, Лариса предложила свой блокнот и авторучку.

— Вот это его домашний адрес. А адрес магазина я, к сожалению, не знаю. Поедете к политехническому институту и там спросите.

— Спасибо, кажется, я знаю этот магазин, — вспомнила Лариса.

Она взяла назад блокнот и перечитала адрес, написанный красивым аккуратным почерком.

— Да, и вот еще что… Голос того человека, что угрожал вашему мужу по телефону, не мог принадлежать этому Саше? Подумайте хорошенько.

— Трудно сказать, — поразмыслив, ответила собеседница. — Я его почти не слышала. Но думаю, вряд ли. Муж бы наверняка его узнал.

— А как ваш муж его называл при разговоре?

— Никак не называл, — покачала головой Ангелина.

— Ну что ж, думаю, все, что вы сейчас мне здесь рассказали, очень поможет в поисках убийцы вашего мужа, — деловым тоном заключила Лариса и натянуто улыбнулась.

Она подхватила свою сумочку и направилась к выходу. Похоже, в данном конкретном случае было все ясно. Гражданин Колесников успел побывать на месте преступления. Она сама это видела. И если даже, допустим, убил не он, то зачем тогда уносить ноги, не обращаясь в милицию с сообщением о случившемся? Возможно, конечно, он попросту побоялся стать первым подозреваемым. А может быть, и в самом деле существовали причины для этих самых подозрений. Так сказать, наличествовал мотив преступления. Словом, следует проверить алиби этого самого Колесникова — поэтому достаточно просто найти его и опознать.

— Да, чуть не забыла, — спохватилась уже в прихожей Лариса. — Ответьте мне еще на один вопрос. После убийства вашего мужа из дома ничего не пропало, я имею в виду, из вашей квартиры? Возможно, у вас хранилось в ней что-то ценное или просто большая сумма денег?

— Нет, — коротко ответила Ангелина, демонстрируя подчеркнутое безразличие к возможному материальному ущербу. — Меня уже спрашивали об этом в милиции.

«В принципе все это можно понять, — отметила про себя Лариса. — Тут близкого человека не стало. В такой ситуации не до какого-то там несчастного барахла».

Лариса подчеркнуто вежливо попрощалась с Ангелиной, заверив ее, что предпримет все усилия для того, чтобы найти убийцу ее мужа.

Выйдя из подъезда, Лариса решила, что нет причин терять время, и сразу же взяла курс на магазин «Уют», где правил вольнонаемный директор Владлен Андреевич Радневский. Именно об этом свидетельствовала запись, сделанная в блокноте рукой вдовы Виталия Гусько.

* * *

Магазин «Уют» не представлял собой ничего необычного. Расположившись на первом этаже самого что ни на есть заурядного жилого дома, он глядел на улицу своими стеклянными окнами во все стены. Можно сказать, что эти окна и были стенами. Вверху красовалась надпись из металлических трех букв «Уют», которые меняли цвет, становясь то белыми, то красными, в зависимости от угла зрения. Таких магазинов в Тарасове было несколько. И разбросаны они были на почтительном расстоянии друг от друга в нескольких районах города. Один из них, нужный Ларисе, находился прямо напротив политехнического института.

Лариса вошла в стеклянную дверь и обратилась к первому попавшемуся продавцу, разгуливавшему со скучающим видом по почти пустому торговому залу:

— Скажите, я могу увидеть Владлена Андреевича?

— Сейчас, подождите, — услужливо ответил облаченный в футболку и легкие серые брюки молодой человек, окинув Ларису быстрым оценивающим взглядом.

Он покинул надзираемые владения, оставив их на попечение своих коллег, и, миновав прилавок, скрылся за дверью.

Лариса осталась в обществе весьма немногочисленных покупателей, которых было меньше, чем продавцов и прочего люда, находившегося в данном месте по долгу службы.

Кругом стояла всевозможная мебель: стенки, гарнитуры, неукомплектованные штучные экземпляры столов, тумбочек, шкафов, образуя некое подобие лабиринта. Вдоль стен выстроились рядами ковровые покрытия всевозможных расцветок, рулоны линолеума, унитазы, раковины, напольные вентиляторы, плинтуса и много чего еще. На прилавках под стеклом расположилась всякая мелочь: дверные замки, розетки, лампочки, инструменты, так необходимые человеку в быту. За спинами продавцов поднимались под потолок многоярусные полки, загруженные так, что на них не было видно ни одного пустующего места. Ото всей этой утвари и хозтоварного изобилия зал как бы испытывал недостаток освещения, несмотря на свои стеклянные окна-стены. Обоняние улавливало своеобразное «магазинное» амбре. Нос приятно щекотал некий коктейль, состоящий из аромата, источаемого лакокрасочными материалами, и запахов новой резины, пластмассы и свежего дерева.

Через минуту услужливый продавец снова появился. Он сопровождал невысокого господина в черном костюме при галстуке. Продавец кивнул на Ларису, что-то при этом сказав.

— Это вы меня спрашивали? — поинтересовался незнакомец, приблизившись к Ларисе.

— Да. Вы Владлен Андреевич? Здравствуйте.

— Чем могу вам помочь? У вас ко мне какое-то дело? — полюбопытствовал Радневский, источая и голосом и взглядом любезность, но при этом сохраняя определенную степень достоинства. Такое поведение будто говорило: «Я готов вам услужить, но только если это не покажется мне унизительным».

— Меня зовут Лариса Викторовна. Я знакомая Виталия Павловича Гусько.

Едва Радневский услышал эту фамилию, как тут же помрачнел, насупил брови и закивал головой, демонстрируя предельную степень озабоченности и скорби.

— Дело в том, что мне нужен знакомый Павла — Александр Колесников, если я не ошибаюсь. — Лариса сделала вид, что не сразу вспомнила фамилию нужного человека. — У меня к нему кое-какое незавершенное дело. А после смерти Виталия я не знаю, как его найти. Дело в том, что я, можно сказать, действовала исключительно через Виталия.

Директор «Уюта» как-то недоверчиво взглянул на незнакомую женщину и, выдержав паузу, произнес:

— Да, жаль что так случилось.

Непонятно было при этом, что он имеет в виду: сожалел ли он об отошедшем в мир иной друге или о том, что Лариса в своих предполагаемых делах с Колесниковым действовала при посредничестве Гусько.

— А зачем вам Колесников? — поинтересовался он. — Не иначе как пообещал достать золотой брегет с кукушкой?

— Вы почти угадали, — подыграла ему Лариса, широко улыбаясь.

— Хорошо, идемте ко мне в кабинет. Я вам напишу адрес, — склонив голову, Радневский демонстрировал на сей раз учтивость и готовность помочь.

Они проследовали в небольшую, по-домашнему уютно обставленную комнату, мебель которой как-то не очень настраивала на деловой лад.

«Значит, все-таки часовая мастерская», — сделала вывод Лариса из шутки Владлена Андреевича. Но не успела она это отметить, как тут же получила дополнительную информацию.

— Вам нужно знать, где он живет, или дать адрес магазина? — уточнил Радневский, готовясь исполнить свое обещание.

— Давайте и то и другое, — решила не мелочиться Лариса. — Жаль, конечно, что так с Виталием получилось…

— Вот, пожалуйста, — протянул он листок. — Вообще-то я думал, что всех знакомых Виталия знаю.

Лариса сыграла в легкое смущение.

— А что вам от Шурика надо? — еще раз поинтересовался Радневский. — Странно, я и не представлял, что они сейчас снова стали контачить, он же такой трудный человек. Иной раз легче пуд соли съесть, чем с ним договориться о чем-нибудь.

— С кем, с Колесниковым?

— Да, — категорично согласился Радневский. — Он же обожает делать проблему из ничтожного пустяка.

— А может быть, он просто предусмотрительный человек? — вежливо предположила Лариса. — Бывают же такие люди, которые считают, что лишний раз подстраховаться не повредит.

— Вы с ним не знакомы, — предостерегающе поднял вверх указательный палец Радневский. — Посмотрим, что вы скажете, когда узнаете его поближе. Так-то он человек на первый взгляд неплохой. Но иногда его вроде как заклинивает. Как любит говорить современная молодежь — он полнейший тормоз.

Радневский улыбнулся. При этом более резко обозначились его благородные морщины. А Ларису эта информация скорее порадовала — она сочла, что небольшой приступ занудства вполне можно использовать, если умело подыграть, чтобы выведать еще что-то о последнем посетителе Гусько.

— Ну если бы он действительно был таким… тормозом — скептически посмотрела Лариса на Радневского, — то вряд ли смог бы завести такое дело — я имею в виду магазин. Тем более что он еще такой молодой.

— Что? — удивился Владлен Андреевич. — Да ему уже тридцать четыре! Это он просто выглядит, как огурчик. От природы. А что касается магазина… Я, конечно, не гений. Признаю. Но вот лично у меня большие сомнения по поводу хозяина. Сколько он у него? Уже шесть лет? Ну откуда у двадцатилетнего мальчика могли взяться такие деньги? Да ему и заложить-то было нечего.

Радневский снисходительно посмотрел на Ларису, будто это у нее нечего было заложить, чтобы открыть собственное дело.

— Да кто ему дал бы ссуду? — продолжил разглагольствовать Владлен Андреевич. — Видно, какой-то солидный дядя из «старых», чтобы не смущать окружающих своими доходами и не привлекать внимания соответствующих органов, нашел такого вот Шурика, который только изображает из себя хозяина. А тут примутся искать источник доходов и не ровен час обнаружат, что все далеко не так гладко.

Было невооруженным глазом видно, что упомянутый магазин часов просто стоял камнем поперек горла у Ларисиного собеседника. Он-то, как видно, и вызывал неприязнь к его владельцу у вольнонаемного работника торговли.

— Ну, об этом я судить не могу, — вежливо сказала Лариса. Ей не очень хотелось огульно клеймить человека, беспочвенно подозревая в какой-то лжи, тем более что лично она с Александром знакома не была. — А вы что, знаете что-то конкретное? Или это просто ваши предположения?

В ответ собеседник как-то неопределенно пожал плечами. Лариса так и не поняла, что мог означать этот жест.

— А Виталий всегда отличался некоторым либерализмом по отношению к людям. Знаете, как говорится, не судите строго, да не судимы будете. Хотя и между ними частенько бывали времена прохладных отношений. Я-то думал, что Шурик до сих пор, ну… я имею в виду до последнего времени, на Виталия дуется.

— А он сейчас не очень сильно занят? — продемонстрировала гостья свою деликатность по отношению к объекту своих поисков, наделенному, по мнению Радневского, трудным характером. — Может быть, я тоже попаду, что называется, не под настроение?

— Ну, с настроением у него сейчас как раз все в порядке, — успокоил ее Владлен Андреевич. — Я его только вчера видел. Можете не волноваться. Будто миллион в лотерею выиграл.

— Что ж, спасибо вам большое. Извините, что отняла у вас время.

— Да что вы, какие пустяки!

Радневский из брюзжащего субъекта снова превратился в приятного, деликатного человека с обостренным чувством собственного достоинства.

— Вот, кстати, моя визитка. Возможно, и я смогу вам когда-нибудь пригодиться, — с улыбкой вручил он гостье карточку.

Лариса поблагодарила, и, раскланявшись, отправилась на поиски высокого блондина с трудным характером.

Машина переправилась через трамвайный путь и, оказавшись на широкой оживленной автомагистрали, двинулась в обратном направлении. Магазин часов по своему месторасположению находился гораздо ближе квартиры Колесникова, да и застать его в этот час на рабочем месте было более реально. Поэтому Лариса первым делом двинулась именно туда. Она еще толком не знала, как будет действовать, как поведет себя при встрече с Колесниковым. «Как говорится, будем действовать по обстоятельствам», — решила Лариса.

Магазинчик представлял собой маленькое симпатичное помещение с двумя большими окнами по обе стороны двери, которые одновременно являлись и рекламными витринами.

Лариса вошла и направилась к ним: на черном сукне расположился подобающий данной торговой точке товар. За прилавком у кассы сидела продавщица лет тридцати пяти, весьма неказистой внешности: совершенно неприметное лицо, короткие черные кудряшки, скромный темно-синий костюм. Слева в отдельной кабинке уединился часовых дел мастер. Склонившись над очередным заказом, он демонстрировал через стеклянную перегородку начинающую лысеть голову. Хотя, судя по цвету волос, до преклонных лет ему было еще далеко.

— Скажите, я могу видеть господина Колесникова? — обратилась Лариса к неприметной труженице прилавка, стерегущей свой кассовый аппарат.

— А его нет, — уведомила та Ларису тоном, подобающим при разговоре с друзьями и близкими непосредственного начальства.

— А когда он будет?

— Не раньше чем на следующей неделе.

Получив такой ответ, Лариса слегка удивилась манере хозяина вести свои дела. Но делать было нечего. Оставалось одно — нанести визит бывшему знакомому Гусько, бросавшему в день убийства косые взгляды у подъезда почившего, непосредственно по месту жительства. И, покинув маленький магазин на оживленном месте, Лариса устремилась на улицу Жуковского, питая надежду застать его владельца там.

«Все-таки странный какой-то этот Колесников, — думала по дороге Лариса. — Но каким бы странным он ни был, что-то тут не совсем вяжется. Непонятно, что он мог делать в квартире Гусько целых два часа, после того как кто-то убил того? И если убил не он, чего тогда так пугался? Ведь он был явно встревожен. И потом — никому о смерти Гусько он не сообщал, а ведь это был его хороший знакомый. Может быть, даже друг. А может быть, причиной всему особенности характера, столь не импонирующие Владлену Радневскому? А возможно, что за всем этим кроется какая-то иная тайна? Связанная с деньгами, например».

Во всем этом Ларисе еще предстояло разобраться.

Машина уверенно и спокойно набирала высоту, поднимаясь по склону горы. Затем свернула, достигнув долгожданного перекрестка. Все здесь было слегка покатым — дворы, газоны, даже дороги и тротуары. Только многоэтажные дома старались держать равновесие, да еще, может быть, придорожные столбы.

Сколько Лариса жила в Тарасове, столько постоянно удивлялась: как это можно ежедневно передвигаться по таким местам? Как-то неудобно себя чувствуешь, когда твое тело расположено, мягко говоря, не совсем перпендикулярно к земной поверхности.

Оказавшись перед дверью квартиры владельца магазина часов, Лариса нажала на кнопку звонка, оповещая жильцов о своем появлении.

— Кто там? — послышался спустя некоторое время из-за двери детский голос.

— Могу я видеть Александра Колесникова? — громко произнесла Лариса, чтобы каждое слово достигло ушей стоящего за дверью ребенка.

Дверь тихонечко отворилась, и на пороге предстал молодой человек лет десяти или чуть более с пшеничной шевелюрой на голове.

— А папы нет дома, — обрадовал он гостью.

— Кто там, Толик?

Дверь приоткрылась еще немного, и Лариса увидела подоспевшую к порогу молодую женщину, весьма миловидную, такую же светловолосую с прямой челкой и стянутыми к затылку прядями то ли в узел, то ли в хвост. На ней была белая футболка с короткими рукавами, заправленная в новые синие джинсы. Во всем этом было больше подростково-детского, нежели женского.

— Вам кого? — спросила она.

— Александр Колесников, извините, здесь живет?

— Да, здесь, — подтвердила не по годам непосредственная на вид леди.

— А я могу с ним поговорить?

— Его нет дома.

— А где его можно найти? Он мне очень нужен…

В словах Ларисы содержалась доля истины: ведь теперь, пока она его не разыщет, ни за что не успокоится.

Молодящаяся леди ответила не сразу, как бы решая, говорить или нет.

— Его нет в городе. Он уехал в Москву.

У Ларисы сделался, наверное, такой вид, будто ей только что сообщили пренеприятнейшее известие о приезде ревизора.

— Когда? Сегодня?

— Нет. Четыре дня назад, — огорошила блондинка с прямой челкой.

«Как в сказке, — подумала стоявшая на лестничной площадке «остро нуждающаяся» в хозяине квартиры зеленоглазая незнакомка. — Чем дальше, тем загадочней. Врет и не краснеет. С чего бы это? Очень подозрительно. Особенно в свете последнего события».

— Скажите, а когда я смогу его увидеть?

— Он обещал быть в воскресенье. Не раньше.

И леди решительно закрыла перед Ларисой дверь, кинув на прощание подозрительный взгляд, что в принципе было понятно: женщина всегда склонна видеть в другой соперницу, особенно если эта другая внешне привлекательна. Однако, возможно, эта подозрительность в данном случае имела и совсем другие причины.

Но, так или иначе, Лариса распрощалась, что называется, несолоно хлебавши. И как теперь быть? Ее привлекло поведение мальчика, который все время присутствовал при их разговоре. Уж больно естественно он держался. Будто в словах матери не присутствовало никакой лжи. Но Радневский заявляет, что видел Колесникова только вчера, а жена утверждает, что его уже четыре дня нет в городе.

Сев в машину, Лариса достала мобильный телефон и, взглянув на визитную карточку Радневского, решительно набрала рабочий номер своего нового знакомого, намереваясь все-таки внести ясность в вопрос о местонахождении человека со шрамом.

— Владлен Андреевич?

— Да, я слушаю.

— Это вас снова Лариса Викторовна беспокоит. Простите, но не скажете ли вы, где я еще могу поискать Колесникова. Дело в том, что ни дома, ни в магазине его нет.

— О, это трудный вопрос, — признался Радневский. — Лично я могу назвать таких мест с десяток. А вы спросите у его жены. Или она тоже не в курсе?

— Знаете, как-то странно, — вздохнула Лариса. — Она говорит, что четыре дня назад он уехал в Москву.

— Ах, вот в чем дело, — слегка хохотнул Радневский. — Тогда все ясно. Если Колесников действительно вам так нужен, я скажу, где его можно найти. Но при одном условии.

— Каком?

— На меня не ссылаться. Я вам ничего не говорил.

— Хорошо, — тут же согласилась Лариса.

— Скорее всего он в Агафоновке. Вы знаете, где это? Если ехать из центра к нашему магазину, то в том месте… Вы знаете, где кинотеатр «Родина»?

— Да, конечно!

— От шоссе свернете в сторону кинотеатра и — дальше прямо, вдоль трамвайного пути.

Отзывчивый Владлен Андреевич сообщил не только, где эта улица, где этот дом и под каким названием и номером значатся они на территории Тарасова, но и как тайное убежище господина Колесникова выглядит.

На поверку все оказалось достаточно банально — Колесников скрывался от семьи, сказавшись отъехавшим в столицу необъятной родины.

Лариса поблагодарила Радневского, попутно подумав, что фрукт он, похоже, еще тот. Вот так, первой встречной выложить все безо всякой оглядки. Будто вольно или невольно норовит насолить своему другу. Короче, на Котову господин Радневский произвел довольно неблагоприятное впечатление, но, в конце концов, это их дела.

Вдоволь накатавшись по городу, Лариса пришла к выводу, что чашка кофе ей сейчас совсем не повредит. А посему, прежде чем продолжить поиски интересующей ее личности, ведущей тайный образ жизни в течение последних дней, она решила взять тайм-аут, заглянув к себе в «Чайку».

Приняв энное число калорий под негромкую музыку, Лариса почувствовала в голове легкое просветление, сопровождаемое приливом бодрости.

«Ну что, господин Колесников, быть может, на этот раз я вас все-таки увижу?» — произнесла про себя утомленная жаждой встречи особа. Ей уже казалось, что прошло не несколько часов, а гораздо больше времени.

* * *

Дом в Агафоновке представлял собой фундаментальное строение из красного кирпича. Такой простой и прямоугольный, что называется, без затей. Красные стены, серая крыша и такой же красный, почти под цвет кирпичей, высокий металлический забор с дверью и широкими воротами. Дверь оказалась незапертой.

И, хотя Лариса нигде не заметила надписи, предупреждающей о наличии за забором злой собаки, все же сразу войти побоялась. Несколько секунд помявшись, она наконец решилась и, приоткрыв дверь, ступила в частные владения. Собачья будка во дворе была. Был и сторожевой пес на цепи. Но, похоже, что Лариса попала сюда как раз к собачьей сиесте: прихватив с собой в конуру кусок железной цепи, держащейся за вбитый в землю кол, псина отсыпалась в своей будке, не желая отвлекаться на второстепенные мелочи вроде незнакомок, заглянувших к хозяевам во двор.

Лариса поднялась на крыльцо, которое, кстати говоря, тоже было красным — такая вот незатейливая цветовая гамма, и уж собралась было постучать в дверь, но тут заметила кнопку звонка, неприметно расположившуюся справа от входа. Она позвонила. Никто не появился. Лариса позвонила еще, теперь уже несколько раз подряд. Наконец в ответ на дребезжащее жужжание кто-то по ту сторону двери подал признаки жизни, громко несколько раз выкрикнув:

— Иду! Иду! Иду!

Голос принадлежал женщине. Вскоре на пороге предстала некая особа с выражением лица, которое можно наблюдать только после долгого вечера за праздничным столом.

Неизвестно, какой повод был у хозяйки дома, но отпраздновала она его, похоже, на славу, не дожидаясь, когда солнце начнет клониться к закату.

— Ну? — спросила она, вылупив на Ларису подернутые туманом, серые глаза. И что было уж совсем удивительно, так это то, что на веках глаз виднелись следы проступающей красноты, почти под цвет фасада дома.

— Простите, мне нужен Александр Колесников. Сказали, что он может быть у вас, — начала Лариса, конечно, понимая, что разговор с человеком в таком состоянии может потребовать определенных усилий и недюжинного терпения.

— Кто сказал? — властно спросила женщина, выказывая явное недовольство. И словно хотела добавить: «А ну, подайте его сюда!» Собственно говоря, манера изъяснения рыжей обитательницы красного дома была, как бы это выразиться, весьма специфичной. Слова, составлявшие добрую половину ее лексикона, представляли собой однокоренные глаголы, прилагательные и существительные, которые, попадая в телерадиоэфир, обычно заменяются звуковым сигналом, напоминающим телефонный гудок. А посему все, что она произнесла, требовало некоторой корректировки или перевода с русского устного на русский печатный.

— Он у вас? — Лариса проигнорировала поток ругательств из уст собеседницы и старалась говорить с нею как можно вежливей.

По лицу хозяйки было видно, что она неимоверными усилиями воли пытается собрать расползающиеся мысли, чтобы наконец дать ответ на только что поставленный вопрос. Но так и не найдясь, что ответить, крепко сбитая хозяйка все так же громко пригласила Ларису в дом:

— Заходи!.. Мухтар, спишь, сука?! — Последние слова предназначались мирно посапывающему домашнему животному, призванному охранять хозяйский покой.

Миновав сени, Лариса очутилась в большой комнате, посреди которой стоял круглый стол со следами незаконченной трапезы. По обстановке в доме было видно, что хозяева живут в полном достатке, вот только изрядный беспорядок говорил о том, что кое на что катастрофически не хватало ни времени, ни сил.

— Саш! Саша! Тут к тебе пришли! Слышь? — Хозяйка направилась в соседнюю комнату.

— Кто еще там? — Не дожидаясь ответа, в дверях показался высокий, плотный мужчина в рубашке нараспашку.

По его щекам и обнаженному животу было видно, что он любитель поесть, хотя излишней полнотой вовсе не страдает. О чем свидетельствовали, изрядно тренированные мышцы. В нем присутствовало все, что перечислила Лариса при разговоре с Ангелиной: и высокий рост, и светлые волосы, и шрам, и родинка. Вот только человек был не тот: этот был намного симпатичнее. И физически покрепче, и взгляд у него был совсем другой — самоуверенный, даже несколько нахальный.

— Здравствуйте! — все так же вежливо обратилась к нему Лариса.

— Здравствуйте!

Мужчина был не так пьян, как его компаньонка.

— Вы Колесников?

— Да. А что?

— Я хотела бы с вами поговорить по поводу смерти Гусько.

— Со мной? — Александр искренне удивился высказанному намерению. — А что, собственно, вы хотели бы узнать? И вообще, кто вы?

— Дело в том, что я обнаружила его убитым, — объяснила Лариса.

— А-а, — протянул Колесников, вроде бы удовлетворившись объяснением, и закурил сигарету. — Ну, ладно, присаживайтесь.

Лариса осторожно села на стул, стоявший рядом со столом, где все еще лежали остатки трапезы.

— Так что вы хотели узнать-то? — лениво поинтересовался Колесников.

— Меня интересует все, что происходило с ним в последнее время.

— В последнее время? — переспросил он, тоже усаживаясь на стул. — Да как сказать… Много что произошло, но ничего особенного. Никаких судьбоносных событий.

— А у вас были нормальные отношения с покойным?

— О, я смотрю, разговор принимает весьма специфический оборот! — скептически скривился Александр.

— Да не напрягайтесь вы так! — улыбнулась Лариса. — Мне бы хотелось знать, насколько близко вы были знакомы. Может быть, когда-нибудь в дружеском разговоре он с вами делился какими-то проблемами, неприятностями…

— Какими проблемами?! Что вы! — живо возразил Колесников. — Да он последний месяц вообще ходил, сияя как начищенная солдатская пуговица! Будто удачу за хвост поймал. Порою напоминая счастливого идиота. Словно в детство впал. Я даже спросил его однажды: «Ты что, наследство за границей получил?» А вы говорите — неприятности…

— А в этом месяце вы его часто видели?

— Не чаще, чем обычно.

«Исчерпывающий ответ», — подумала Лариса, но уточнять не стала.

— А вот, говорят, в последнее время у вас произошла какая-то размолвка.

— У меня? Кто говорит? — с достаточно быстрой для пьяного человека реакцией спросил Колесников. — Это очень интересно! Подождите. Кто это вам такое наплел?!

Однако, похоже, его не очень интересовал источник информации, а больше волновало то, что кто-то мог вообще такое сказать. Видно было, что подвыпивший владелец часового магазина слишком болезненно относится к своему имиджу и ко всякого рода слухам, задевающим его персону.

— Да ты чего! Сашка отличный парень, поняла? — вмешалась в разговор размалеванная хозяйка, вставая на защиту Колесникова. — Это я тебе говорю!

Лариса как-то не решилась оспаривать весомость подобного аргумента.

— А ты кто такая? Из милиции? Да? — уставилась на нее женщина.

Она явно входила в роль верной подруги и защитницы женатого красавца, отдыхающего в тихом отдаленном районе Тарасова от будней семейной жизни.

— Нет. Я знакомая Виталия и Ангелины.

Ответ предназначался не столько хозяйке, сколько Александру.

— Понятно, — кивнул он.

— Я обещала ей помочь.

— Вы? Это в чем? Простите, не понял. — В глазах Александра застыл вопрос.

— У меня есть кое-какие связи, — уклончиво ответила Лариса. — И я, может быть, смогу пролить свет на тайну его гибели. Прошу вас, если вдруг вы случайно что-нибудь вспомните, позвоните вот по этому телефону.

И она протянула Колесникову свою визитку.

— Котова Лариса Викторовна, — задумчиво прочитал ее фамилию, имя и отчество Колесников. — Интересная история…

— Лариса! — неожиданно подала признаки жизни подруга Колесникова. — Тебя, говоришь, Ларисой зовут?

Котовой ничего не оставалось, как согласиться.

— А меня — Галей, — по-простецки представилась хозяйка. — Давай выпьем, что ли!..

— Нет, спасибо, — отказалась гостья от неожиданного предложения. — Я за рулем.

— Гордая, да? — укоризненно и с некоторой агрессией посмотрела на нее Галина.

Поскольку Лариса ничего не ответила, та была вынуждена утвердительно заявить:

— Гордая… Я что, не вижу, что ли?.. Не хочешь?.. Ну и хрен с тобой. А я выпью!

Лариса поняла, что хозяйка решила продолжить банкет во что бы то ни стало и делать здесь, в частном доме на окраине Тарасова, ей было больше нечего.

Она еле отвязалась от настойчивых попыток хозяйки усадить ее за стол и покинула красный дом под серой крышей, спящую собаку и бывшего знакомого Виталия Павловича, который продолжал наслаждаться своими московскими каникулами.

Уже в машине Лариса была вынуждена констатировать, что день прошел впустую. Потратив время на поиски, Лариса не нашла того, кого искала. Вернее, нашла, но названный Ангелиной Колесников оказался совсем не тем человеком, которого она видела выходящим из подъезда Гусько в день убийства.

 

Глава 3

Лариса проснулась и тут же, не вставая с постели, принялась размышлять.

Разговоры с Ангелиной, Владленом и Александром ничего не дали. Ни одной зацепки! Наверное, придется опросить всех знакомых подряд, глядишь, на что-то интересное и наткнешься. Непочатым полем деятельности была работа Виталия Павловича, но было бы желательно все же иметь какое-то определенное направление в этих поисках. И Лариса раз за разом припоминала вчерашние разговоры.

Дружеская ревность, сдобренная завистью, неоправданные подозрения в каких-то махинациях, к данному делу не относящихся, и все. Да, со шрамом и родинкой получилось здорово. Почти как в индийском кино. Стало известно только, что в последний месяц что-то случилось, что-то очень хорошее для Гусько. Но неужели он ни с кем так и не поделился причиной своего приподнятого настроения? Даже с женой?

Лариса не находила себе места. В голове словно крутилась одна и та же заезженная пластинка, которую и слушать надоело, и выбросить не хватало решимости.

«Может быть, позвонить Карташову? Узнать, как у него продвигается дело?» — подумала она и тут же отбросила эту мысль.

Олег Валерьянович, как только стал майором, вздумал вести себя с ней холодно и отстраненно, будто их ничего не связывало, и последняя встреча не просто разочаровала Ларису: она ее поразила до глубины души.

«Все-таки, наверное, он нашел себе кого-то», — пришла она к неутешительному для себя выводу. Иначе все просто необъяснимо. Но, так или иначе, она решила с Карташовым не связываться. Более того, самостоятельно завершить это дело и утереть нос зазнавшемуся майоришке считала делом своей чести.

Она вспомнила, что при их последней встрече Карташов показался ей не только более надменным, но и внешне каким-то посолидневшим. И если не пользоваться дипломатичными речевыми оборотами, то Олег просто-напросто растолстел. И это не добавляло ему привлекательности, по крайней мере, в глазах Ларисы.

Лариса вздохнула и закурила свою первую за этот день сигарету. Разумеется, «Кент Лайтс», которым она не изменяла вот уже шестой год. Выкурив ее до самого фильтра, она решительно откинула одеяло, встала и прошла на кухню.

Колдуя там, она включила радиоприемник, чтобы скрасить музыкой слишком тихий и спокойный утренний час. «Эхо Москвы», долетающее по радиоволнам до удаленного Тарасова, прервало трансляцию тонизирующих мелодий и ритмов для очередного выпуска новостей. Российские события, международные… И среди прочего, в конце подборки диктор зачитал сообщение об урагане, пронесшемся над индийскими просторами вдоль побережья. Сообщалось о всевозможных разрушениях и прочих напастях, которые повлекли за собой стихийные явления природы.

«Кстати, насчет стихийных бедствий, — вдруг подумала Лариса. — Телефонным звонкам неизвестного, про которые так и не решалась говорить Ангелина, предшествовал маленький эпизод с опрокинутой бочкой на даче. Возможно, между этими событиями кроется какая-то связь? Но то, что женщина повела себя странно, было очевидно: по-видимому, она чего-то недоговаривала. Боялась? Вполне возможно».

Что за этими недомолвками кроется — это и предстояло узнать Ларисе. Она снова решила нанести визит не до конца, по ее мнению, искренней вдове в надежде получить более открытый допуск к конфиденциальной информации, касающейся прошлой жизни семьи Гусько. О чем после завтрака и оповестила Ангелину посредством телефонной связи. Крепкая телом и духом вдова не стала возражать против очередного визита.

— Хорошо, приезжайте, — ответила она и тут же нетерпеливо поинтересовалась: — Скажите, Лариса, вам уже удалось что-то узнать?

— Нет… Пока нет, — вынуждена была разочаровать ее Лариса. — Но вы не расстраивайтесь. Прошло не так много времени. Все еще впереди.

Если бы она сейчас знала, что ее ждет впереди, то, наверное, кое от чего предпочла бы заранее отказаться. Но подобные дела и участие в них неизбежно несут в себе долю неприятных моментов и ощущений. И для того чтобы острее почувствовать все прелести жизни, время от времени, вероятно, надо хлебнуть и горьких ощущений. Хотя бы чайной ложкой. Ларисе еще предстояло отведать это блюдо, приготовленное по самолично утвержденному и не раз проверенному рецепту. И она снова галопом устремилась в своем серебристого цвета экипаже, передвигаемом многочисленными лошадиными силами, к дому, где располагалась модернизированная квартира гражданки Гусько.

Хозяйка была одета не по-домашнему: видно, на то были какие-то причины.

— Вы куда-то собираетесь? — осведомилась Лариса, проходя в комнату.

— Нет. Не беспокойтесь. Времени у меня достаточно, — ответила Ангелина, решив не объяснять причины своего «выходного» вида.

Они присели за накрытым клетчатой скатертью столом, и Лариса вкратце рассказала Ангелине о том, чем она занималась накануне.

— Я поговорила с некоторыми друзьями вашего мужа. Но пока ничего существенного мне узнать не удалось. И, знаете, что меня больше всего настораживает в этой истории? Телефонные звонки, о которых вы упомянули в прошлый раз.

Лариса не стала рассказывать вдове о неудачной попытке отыскать человека со шрамом и настороженно-испуганным взглядом.

— Но мне нечего вам больше рассказать, — поспешила заверить ее Ангелина. — Я все сказала вам в прошлую нашу встречу.

— Меня очень заинтересовало совпадение, о котором вы упомянули.

— Какое совпадение? — неподдельно удивилась Ангелина словам гостьи.

— Вы сказали, что звонки с угрозами вашему мужу последовали в тот самый день, когда у вас на даче опрокинули бочку с водой. И, может быть, это вовсе не стечение обстоятельств? И мальчишки, как вы говорите, здесь совершенно ни при чем?

Вдова сначала недоуменно посмотрела на Ларису, словно заранее обвиняла ее в психической неадекватности, а потом как-то очень надолго задумалась, будто пыталась в уме доказать теорему Ферма.

— Скажите, а на самой даче никто не побывал в ваше отсутствие? — спросила Лариса.

— Нет, — покачала головой Ангелина. — Во всяком случае, там был полный порядок. Замки на месте. Окна целы. Так что больше никаких неприятностей нам тогда никто не доставил.

— А может быть, какие-то вещи были не на месте? Возможно, что-то пропало, на что вы не сразу обратили внимание?

Ангелина пожала плечами.

— У вас есть какие-то соображения на этот счет? А может, там что-то искали? — спросила Лариса прямо, без обиняков.

— Что там можно найти? — ответила вопросом на вопрос наивная вдова.

«Да, похоже, разговор не клеится, — подумала гостья. — А может, она действительно больше ничего не знает и мне все только кажется. Вполне вероятно и такое. Скажем, всему виной моя разыгравшаяся подозрительность. Что ж, попробуем начать издалека».

— Скажите, Ангелина, а давно у вас эта дача? — спросила Лариса.

— Нет. В прошлом году купили.

— Кстати, где она находится?

— Восемьсот двадцать четвертый километр на Татищевском направлении.

— Далековато, наверное? — посочувствовала Лариса. — Что, не смогли найти поближе?

— На машине не так уж и далеко, — возразила Ангелина. — Зато они — в смысле бывшие хозяева — запросили недорого, и в принципе там уже все было готово для жизни: дом, сарай, сад, огород… Отдавали не то чтобы за бесценок, но гораздо дешевле, чем обычно. Грех было не воспользоваться таким случаем, а мы давно собирались дачу купить.

— А кто был инициатором?

— Виталий. Он иногда любил руками поработать, — вздохнула Гусько и всхлипнула. — Бывало, столько напланирует, что даже и не знает, с чего начать. Он вообще по натуре своей любил все переделывать, улучшать.

Вдова достала носовой платок и утерла набежавшие слезы.

— А почему же хозяева так недорого за нее запросили? — поинтересовалась Лариса, дождавшись, пока у Ангелины пройдет нахлынувший приступ тоски по умершему супругу. Ее теперь интересовало все, что касалось прошлогоднего приобретения Гусько. В данную минуту ничего важнее для нее просто не существовало.

— Не знаю. Вероятно, деньги были очень нужны. Вообще-то хозяйка говорила, что ей просто не до дачи было тогда. У нее вроде как муж перед этим совсем недавно умер, а сама она большой тяги к земле будто бы не испытывала. Вот и решила продать. А может, просто долго возиться с этой куплей-продажей не хотела.

— А что она за женщина?

— Женщина как женщина… Ничего особенного. Немолодая уже, лет под пятьдесят. Да мы с ней особо тесного знакомства не заводили. Общались только по случаю приобретения этой самой дачи, и не более того.

«Еще одна вдова и тоже бывшая хозяйка тех самых соток. Интересное совпадение», — отметила про себя Лариса.

— А как вы с ней познакомились? Кто-нибудь подсказал, свел?

— Нет, по газетным объявлениям нашли. Совершенно случайно. Никто нам ее не рекомендовал.

— Я думаю, мне не помешало бы с ней встретиться, — задумчиво произнесла Лариса. — Вы не помните, где она живет. Здесь, в городе?

— Ну разумеется, у меня есть адрес, — сказала Ангелина и поднялась со стула. — Подождите, я сейчас посмотрю.

Хозяйка квартиры удалилась в другую комнату и через минуту появилась вновь.

— Вот, улица Горная, дом шестьдесят четыре. Занозина Галина Григорьевна.

— А квартира? — уточнила гостья.

— Квартира? — удивленно переспросила Гусько. — Так это же частный дом. Она одна в нем живет.

— А вы не помните, она не говорила, как умер ее муж?

— Нет, эту тему мы не затрагивали, — призналась Ангелина.

У нее было такое лицо, будто она чего-то побаивалась. Но это был не обычный страх в прямом смысле слова, а скорее опасение, как бы случайно не раскрылась некая личная тайна, навлекая тем самым на голову вдовы новые неприятности, пусть и не столь серьезные.

— Ей уже лет под пятьдесят. А мужу, думаю, было и того больше. Может быть, сам собой отошел? Своей смертью? — предположила она.

Но предположения Ларису не волновали. Ей нужны были факты. Достоверные факты.

— Простите, Ангелина, а вы сами чем занимаетесь? — поинтересовалась она участливо, чтобы чуть-чуть смягчить чересчур практичный тон разговора.

— Я работаю в банке. Вас это интересует?

Лариса кивнула.

— Зарабатываю на хлеб насущный, имея дело с деньгами, — продолжила Гусько. — Не такими уж, может, и большими, но и не маленькими. Только, к сожалению, с чужими. Хотя, знаете, я могла бы и не работать. Виталий иногда даже высказывал по этому поводу некоторое недовольство. Особенно последние годы. Только сидеть дома — это не по мне.

— Ну, в этом мы с вами схожи, — усмехнулась Лариса, мысленно сравнив с тем, что говорила Ангелина, свою собственную жизненную ситуацию.

— Правда, сейчас я в отпуске. Хотела у матери погостить, а потом, может, еще куда-нибудь съездить. Да вот только не получилось, — сказала Ангелина и снова полезла за носовым платком.

Потом она вдруг слегка повеселела и предложила:

— А хотите чаю?

— Нет, извините, но, по правде говоря, мне уже пора. Тоже нужно зарабатывать хлеб свой насущный, — объяснила Лариса.

Она внезапно почувствовала, что разговор со вдовой Гусько ее раздражает. Что-то было в Ангелине, что мешало Ларисе установить с женщиной дружеский контакт. Но что именно? Лариса и сама не могла бы на этот вопрос дать какой-то более-менее вразумительный ответ.

Но она решила не поддаваться своим чувствам и поспешила распрощаться с Ангелиной. Выйдя, спустилась по лестнице и направилась к оставленной возле дома машине. Благодаря новому толчку деловой активности ее поиски получили несколько иное направление.

«Нет, явно за этой дачей что-то кроется, — размышляла она. — И такое ощущение, что Ангелина не прочь найти убийцу мужа, но когда разговор заходит об этом ее прошлогоднем приобретении, будто боится она ненароком проболтаться о чем-то. Что еще она может так тщательно скрывать?»

Ведя машину по городским улицам, Лариса хмурилась. Она думала, что если Ангелина что-то скрывает и не хочет говорить об этом, то, по-видимому, так и не скажет. Хотя, как знать, какие-нибудь экстраординарные события и смогут ее разговорить. Тогда, как говорится, милости просим. В конце концов, на этот случай, если вдову начнут мучить приступы откровения или она вспомнит что-то невзначай, Лариса оставила ей свои координаты. Кто может знать, как все обернется. Женщины, как ветер, натуры переменчивые. Это Лариса знала по себе, однако пыталась в соответствии со своей практичной и реалистичной натурой это корректировать.

И если следовать логике, то на очереди у нее сейчас должно состояться знакомство с Галиной Григорьевной Занозиной. Но у Ларисы накопилось несколько неотложных дел. Им с Евгением сегодня предстояло явиться на день рождения к одним своим старым добрым знакомым. Нужно спешно подобрать подарок, раз уж раньше не вышло, и придать своей внешности более привлекательный вид, чтобы не ударить в грязь лицом перед другими. Так что следствие придется отложить как минимум до завтра и заняться подготовкой к визиту к Плотниковым и прочими житейскими проблемами, которые неизвестно откуда берутся и никогда не кончаются…

Евгений был в прекрасном настроении. Он любовался своим отражением в зеркале, стоя в ванной комнате с жужжащей электробритвой в руке. Именно за этим занятием его и застала Лариса.

— Ты не забыл, что мы сегодня идем к Плотниковым? — напомнила она.

— Как же, как же. С утра весь в ожидании, — добродушно почти что пропел Котов.

— Вот и прекрасно. Я сейчас ненадолго отлучусь в парикмахерскую. И надо еще подарок купить.

— Ничего не имею возразить против, — согласился Евгений с планами жены.

— Только я тебя прошу, постарайся вести себя поприличнее.

— Могу дать честное пионерское, что ковырять пальцем в носу и утираться рукавом не буду, — послушно заверил муж.

— Перестань! Ты знаешь, о чем я, — красноречиво посмотрела на него Лариса.

— А, ты об этом! — протянул громко Евгений.

— Об этом самом, — с напором произнесла Лариса.

— Ну, это тоже не проблема, — беспечно отреагировал Котов. — Но знаешь что?

Он вдруг задумался и постарался сделать очень умное лицо, как будто в этот момент бился над очень важным научным открытием.

— В конце концов, можно сделать вид, что ты пришла не со мной и мы друг с другом незнакомы, — наконец предложил он.

И заглушил электромеханизм бритвы, напоминающий своим шумом большую осеннюю муху, а точнее, ее механическую копию.

— Хорошо, если что — я так и сделаю, — поджав губы, сухо ответила Лариса.

Она удалилась к себе в спальню и уже оттуда через открытую дверь громко спросила:

— Скажи, а ты от меня ничего не скрываешь?

— Помилуй бог! Как можно, — ответил муж, подойдя к двери и широко улыбаясь.

— Я имею в виду твои ночные отлучки, когда ты возвращаешься только под утро.

— Ах да, совсем забыл! Я кровожадный маньяк-убийца — ночной охотник из Тарасова. Подстерегаю ничего не подозревающие жертвы на отдаленных тихих улицах, заволакиваю их в подвал и разделываю электропилой.

Он продемонстрировал описанное действо, обхватив Ларису руками со скрюченными пальцами, напоминающими лапы хищной птицы.

— Господи, надо же, какой ужас! Нет, погоди, я не о том! — продолжала она, высвобождаясь из плена. — Может, ты там не с друзьями отрываешься, а навещаешь какую-нибудь одинокую женщину? А? Развлекаешься там с ней. И домой тебя не тянет.

— Мне эти ваши беспочвенные упреки очень даже обидны, Лариса Викторовна, — продолжал ломать комедию Евгений. — И вообще, что это с тобой? Ну, сколько можно? Ты ведь только вчера меня об этом спрашивала.

— Разве?

— Это уже в какой-то степени перестает быть смешным. У тебя, похоже, новый бзик на нервной почве. Поменьше надо интересоваться всякими криминалами, а то нервная система совсем расшатается. И со своим капитаном пореже встречаться…

Котов явно намекал на неформальные отношения между Ларисой и Олегом Карташовым. Который, впрочем, уже был не капитаном, а майором. Но Евгений об этом не знал. Как и не знал точно о том, что Карташов являлся Ларисиным любовником.

При упоминании о Карташове Лариса, однако, помрачнела. Она вспомнила, какая кошка недавно пробежала между ними, и вполне серьезно ответила:

— Я вообще с ним не встречаюсь.

— Рад за тебя, — улыбнулся Евгений. — И вообще, кому бы жаловаться на ночные отлучки? Ты забыла, сколько раз вляпывалась во всякие истории?

— Котов, хватит! — прикрикнула Лариса.

— Вот и я говорю — хватит, — спокойно ответил Евгений. — А ревность — она оскорбляет человека, ты это учти. А тебе она так и вовсе не к лицу.

— Ясно, ясно, я все поняла. Можешь не продолжать, — поспешила Лариса свернуть разговор. — Постарайся быть к половине седьмого во всеоружии. Не заставляй даму ждать. Да и виновницу торжества тоже.

— Ой-ой-ой! — воскликнул Котов. — Кто бы говорил! Могу обе руки дать на отсечение, что ждать придется именно мне.

— Ну, к чему такие жертвы и зачем потом, скажи на милость, ты мне безрукий нужен?

Баталия, разыгранная в полушутливом тоне на ровном месте, дала Ларисе возможность хоть чуть-чуть выпустить пар, нагнетаемый последними наблюдениями, касающимися чужой семейной жизни. Скрытная вдова, не желающая до конца быть откровенной, чтобы помочь в поисках убийцы своего мужа. Муж, который якобы уезжает в Москву, а на самом деле прячется у другой женщины в другом конце города. Все это сильно активизировало мысли Ларисы, касающиеся вопросов, имеющих непосредственное отношение к семье и браку.

Кстати сказать, жизнь рассудила оппонентов в этот вечер, решив не отдавать предпочтения какой-либо из сторон, но счет не был нулевым. Так сказать, победила дружба. Один — один.

Лариса в последний момент засомневалась в правильности выбора своего сногсшибательного туалета. И эти сомнения вылились аж в сорок лишних минут незапланированных терзаний, метаний и прочей возни. Так что мужу пришлось дожидаться ее, как появления какой-нибудь всемирной знаменитости, задерживающей начало собственного концерта.

Но и Евгений не остался в долгу, взяв реванш за праздничным столом у Плотниковых. Нет, первое время он крепился как мог. Но ресурсы его терпения и воли оказались довольно скромными. Его хватило только на половину вечера. А потом он, махнув рукой, вдарил по полной программе: вступил в неравную борьбу с алкоголем, заранее предполагая, что в конечном, глобальном смысле проиграет. Но, с другой стороны, тяги к спиртному, что было на столе, ему побороть не удалось. Эта борьба увлекла его, и как результат — Ларисе пришлось транспортировать мужа домой в полубессознательном состоянии.

* * *

А на следующий день ей предстояло посетить госпожу Занозину, проживающую по улице Горной в частном доме. Еще утром она связалась по телефону с администратором «Чайки» Степанычем и предупредила его о том, что на работу не выйдет.

Понятливый Степаныч только выдохнул в трубку воздух, что являлось у него показателем недовольства. Однако именно он был подчиненным Ларисы, а не наоборот. Поэтому ему оставалось только принять и смириться. А Лариса внезапно представила себя на месте подчиненного Степаныча и ужаснулась. Этот ворчун и зануда надоел бы ей, наверное, за несколько дней, и она вынуждена была бы уволиться.

Порадовавшись тому, что все в мире есть так, как оно есть, Лариса положила трубку и решила внезапно погадать на кофейной гуще, чтобы узнать, что день грядущий ей готовит. И уже было всерьез вознамерилась это сделать, как вспомнила о том, что кофе-то в чашке у нее растворимый.

А столь неожиданное желание она объяснила тем, что вчера на вечеринке у Плотниковых не только Евгений, а и она сама выпила больше, чем нужно.

«Да, хорошего понемножку», — сказала она себе. Только призывать себя к воздержанию было излишне, поскольку других праздников на ближайшие дни ее личного календаря не намечалось.

А дом на запыленной тихой Горной улице оказался довольно симпатичным. Просторный, добротно и крепко выстроенный, он стоял под сенью деревьев, обшитый досками, выкрашенными темно-зеленой краской. Почти вся улица и близлежащие кварталы были застроены подобными одноэтажными частными домами. Движения автомашин здесь почти не наблюдалось. Зато время от времени проносились на большой скорости разрисованные рекламой трамваи, оглашая окрестности бесцеремонным грохотом. Испытывавшие некоторое стеснение дома стояли так близко друг от друга, что им приходилось иной раз образовывать между собой общие дворы.

Лариса повернула ручку железной защелки и вошла в калитку невысокого, потемневшего от времени деревянного забора. Поднялась на крылечко по нескольким ступенькам и постучала в дверь.

Было тихо. Только легкий ветерок шумел листвой многочисленных деревьев. Она попробовала постучать снова.

— Вам кого?

Лариса вздрогнула, ибо голос раздался у нее за спиной совершенно неожиданно. Она оглянулась:

— Мне кого-нибудь из Занозиных.

Перед соседним домом стояла маленькая старушка, возникшая вдруг неожиданно и неслышно — скорее всего она жила рядом, — в простом халате со скучным однотонным узором, выполненным по бездарному трафарету.

— А Галки нет, она на базаре, — пояснила бабулька.

— А мне вообще-то не она нужна, а ее муж, — схитрила неурочная гостья.

— Кто? Василий, что ли? — неподдельно удивилась старушка. — Так он помер давно.

— Как помер? Когда? — в свою очередь разыграла удивление Лариса.

— Да еще в позапрошлом году. Аккурат в декабре.

— Да? Жаль, — покачала головой Лариса.

— Чего уж там жаль! Было бы чего жалеть! — не согласилась с ней бабка. — Ворюга!

И подозрительно посмотрела на Ларису, словно пытаясь выискать в ее облике что-то похожее на усопшего Василия, но, видимо, упорно не находила сходства. И оттого ее взгляд становился еще подозрительнее. А Лариса решила перехватить инициативу:

— За что ж вы его так, бабушка? Неужели он у вас что-нибудь украл?

— Ворюга — он и есть ворюга, — безапелляционно заявила бабка. — Его вся улица знает. Он и помер-то в тюрьме. Не как все люди.

— Как в тюрьме? — Ларису ошарашил такой неожиданный сюрприз.

— Его последний раз посадили еще лет пять тому назад… Я еще тогда внука в армию проводила. А Василий из тюрьмы своими ногами и не вышел. Преставился, слава тебе, господи.

— И за что же это его посадили?

— За что, за что? — передразнила бабулька. — Знамо дело, за что — за воровство.

Разговор не отличался содержательностью, зато эмоций было в избытке.

— А я и не знала, — искренне призналась Лариса. — И что, он часто сидел или это в первый раз?

— Кабы в первый! — хмыкнула старуха. — Он из тюрьмы-то, почитай, что и не вылезал. Выйдет, бывало, чуток погуляет, глядь — и опять что-то натворил… Да ему все едино было — что тут, что там — за решеткой. Таким, как он, тюрьма — что дом родной.

— И это что же, он так часто воровал? Или еще за что-то другое попадался?

— А тебе что, этого мало? — Старуха смерила Ларису колючим взглядом. — Обязательно, что ли, надо, чтобы еще кого-нибудь убил? Воровать-то — большой грех!

И старуха назидательно подняла вверх указательный палец.

— Я тебе вот чего скажу, он ведь и убить запросто мог, — вдруг понизила она голос. — Он моего Кольку один раз знаешь как избил ни за что ни про что? Зверюга был! Форменный зверюга! Садист!

«Ишь ты, какая старушенция! — подумала Лариса. — Однако по виду не скажешь, что она знакома с маркизом Де Садом, а словечко, надо же, запомнила. Может, если ее порядком разговорить, она процитирует что-нибудь из Захер-Мазоха, а там и до Ницше с Фрейдом очередь дойдет».

— А вы чего, женщина, хотели-то? Он вам зачем? — наконец перешла к основному вопросу бабушка.

— Да так… Просили передать кое-что, да и дело у меня было к нему небольшое, — Лариса постаралась быть максимально уклончивой. — Ну, да ладно, бабушка… Пойду я.

— Дело? Какое дело? — удивилась старуха. — Починить, что ли, что-нибудь? Это правда, все умел, руки у него были золотые. Он тебе чего хошь сделает с закрытыми глазами: хоть швейную машинку, хоть велосипед, хоть замок! С закрытыми глазами разберет и соберет. К нему, почитай, со всей улицы люди шли. Никому не отказывал. Не даром, конечно, но уж сделает — не хуже новой вещь будет. А сам никогда никого не нанимал. Все своими руками. Все умел — и печь выложить, и колодец вырыть. — Старуха самозабвенно нахваливала того, чье доброе имя еще минуту назад хаяла почем зря, смешивая с грязью.

— Да, жалко, конечно, что так получилось, — вздохнула Лариса, будто она и в самом деле лишилась возможности дать Василию подкалымить.

— Так-то он был мужик и неплохой, если бы его на чужое добро не тянуло, — пришла наконец к глубокомысленному выводу соседка.

— А Галина Григорьевна, значит, теперь одна?

— Почему одна? Квартирант сейчас у нее живет.

— Что, сожитель, что ли? — полюбопытствовала Лариса.

— Не знаю, врать не буду. Может, и есть промеж них чего, только мне об этом, милая, неизвестно, — отрезала старуха. — А чего передать-то хотела? Может, я передам? Ты скажи…

— Ничего, я сама как-нибудь еще зайду, — отказалась Лариса от предложенной услуги.

— Галка днем на базаре торгует. Ты вечером заходи, часиков после шести.

— Тяжело, наверное, в ее-то годы, — посочувствовала хозяйке темно-зеленого дома Лариса.

— Да не такая уж она и старая. С пятьдесят второго года, — поправила всезнающая бабка.

— А квартирант что, молодой? — Лариса хитро улыбнулась.

— Молодой, — кивнула старуха в знак согласия. — Еще с зимы тут поселился. Аккурат в конце февраля. Так из себя вроде ничего — спокойный, тихий. Только взгляд у него какой-то нехороший. Как посмотрит, прямо так и сверлит тебя глазами. Так и сверлит, так и сверлит…

— Ну ладно, бабушка, пойду я, в другой раз загляну, — улыбнулась Лариса и поспешила к выходу со двора.

— Угу, заходите, я передам, что вы были, — бросила ей в спину соседка Занозиной.

Лариса отправилась в обратный путь по тихой запыленной улице с одиноко громыхающими по ней время от времени трамваями. Вскоре она вырулила на обычную городскую улицу с многоэтажными домами, деревьями, стоящими на одинаково почтительном расстоянии друг от друга вдоль дороги, и большим количеством пешеходов и машин. И сразу будто оказалась в совершенно ином мире.

«Вот так новости, — думала Лариса, уверенно держа баранку и внимательно наблюдая за дорогой. — Значит, бывший владелец дачи был нечист на руку. И что нам это дает? Пока — ничего». И вдруг решила: «А если Гусько, скажем, купил эту самую дачу, заплатив за нее намного дороже, чем думает Ангелина? Ну, скажем, часть денег он отдал сразу, а оставшуюся сумму пообещал заплатить потом? И не заплатил вовремя? Что тогда? Галина Григорьевна с помощью друзей мужа решила получить с него долг. Предположительно, конечно… Но что-то не очень убедительно. Надо было спросить у старухи про этого квартиранта, разузнать поподробнее, что он собой все-таки представляет. Помнится, она говорила, взгляд у него какой-то нехороший — сверлящий. Уж не гость ли это Виталия Павловича, которого случайно приняла за господина Колесникова?»

* * *

Лариса уже подъезжала к дому, чуть притормозив на узкой улице, где стоял особняк, в котором находилась ее трехуровневая квартира.

Внезапно раздался резкий, обжигающей силы и внезапности щелчок, и в ту же секунду — если верить законам физики, то, должно быть, чуть ранее — стекло ее «Вольво» расплющилось. Лариса лишь успела обрадоваться, что выстрелили в заднее стекло и она таким образом сумела избежать смерти.

Она инстинктивно дала по тормозам и пригнулась. Несколько секунд, шумно дыша, сидела под рулем своей машины. Потом, решив, что уже, наверное, можно выбираться на белый свет, она осторожно подняла голову и быстро из окна автомобиля окинула взглядом улицу.

Никаких снайперов и киллеров ей разглядеть не удалось ни на крышах, ни в окнах, ни в каких других местах. Более того, люди вокруг спокойно шли, каждый по своим делам, даже не обратив внимания на случившееся. И резкий щелчок, наверное, восприняли как звук, произведенный выхлопной трубой какого-нибудь автомобиля или разорвавшейся петардой, которые стали популярной забавой у мальчишек.

Лариса продолжала наблюдать, но больше никаких событий не последовало. Она постепенно пришла в себя и только сейчас почувствовала, что почти не дышит и, несмотря на уличные звуки, отчетливо слышит стук собственного сердца.

Потом отчаянно заработала голова. Лариса решила, что если она до сих пор жива и второй пули выпущено не было, то это может быть совпадением. Да и вообще, может быть, это была и не пуля, а так — камешек какой-нибудь вылетел. Случайно. Совершенно случайно. Ведь вокруг ничего не говорит о том, что на нее кто-то покушался.

Лариса нажала на дистанционное устройство, которое открывало двери гаража. Хладнокровно, как ей показалось, дождавшись, пока гараж откроется, она мягко направила в него машину. Через полминуты дверь гаража закрылась уже за спиной Ларисы.

На всякий случай она заперла его на все имевшиеся запоры, но ее продолжала мучить мысль, что это — случайное происшествие или кто-то на самом деле покушался на ее жизнь? Мысли не отпускали, даже когда она занималась по инерции всякими домашними делами, но тут их прервал телефонный звонок.

— Да, слушаю, — сказала она как обычно.

— Считай это предупреждением. Следующая пуля окажется в твоей башке. Ты меня поняла? — произнес спокойный уверенный мужской голос.

— А кто это? — спросила Лариса, наивно полагая, что незнакомец захочет ей представиться.

— Не лезь в это дело. Иначе очень сильно пожалеешь, — настоятельно, угрожающим тоном проговорила телефонная трубка.

— В какое дело? Вы кто?

— Сама знаешь в какое, — отрезал мужчина.

И все. Короткие гудки. Связь прервалась. Немногословный собеседник, пожелавший остаться неизвестным, как видно, решил не вдаваться в мелкие подробности, да, собственно, это и не было нужно. Ларисе и самой достало ума, чтобы понять, о чем идет речь. Ведь она в действительности — не частное сыскное бюро, которое занимается несколькими расследованиями сразу. А значит, речь идет не о чем ином, как только об убийстве Гусько. И, вероятно, она наступила на хвост виновнику происшествия, а это, в свою очередь, означало, что направление поисков выбрано правильно, раз этот гад засуетился.

Значит, все-таки все дело в даче, а сама Лариса успела кое-кому очень сильно не понравиться. Ну что ж… Плевать она хотела! Не хватало еще бояться какой-то там мрази. Так уж она была устроена, что порой сама себе напоминала маленькую капризную собачонку, которой чем больше запрещают, тем больше хочется переступить этот запрет. Такой своего рода азарт. Видно, с детства присущие ее полу женские капризы пережили некую трансформацию, доводя степень любопытства и настырности прямо-таки до клинического уровня.

Ну, теперь-то уж она и вовсе ни за что это дело не бросит. Еще чего! С какой стати? Решив про себя, что теперь надо действовать предусмотрительней, она стала думать о повторном визите к Галине Григорьевне сегодня же. Зачем откладывать на потом то, что можно сделать сейчас же? «Куй железо, пока горячо», — как любил говаривать один любимый ею персонаж.

* * *

И, набравшись нахальства, Лариса, едва стрелки миновали шестичасовую отметку, снова отправилась на «тихую, зеленую, прохладную», как пел когда-то Юрий Антонов. А если быть точнее, то на Горную улицу, по которой, лязгая колесами, проносились одинокие трамваи, поднимая в воздух летнюю пыль.

Она вошла во двор и направилась к крыльцу вдоль стены темно-зеленого домика. Дверь была распахнута. Вероятно, здесь так принято. Лариса увидела внутри, на тесной кухоньке, темноволосую женщину, хлопотавшую по хозяйству. Она, видимо, готовилась к ужину.

— Простите, вы Галина Григорьевна? — обратилась к ней Лариса, не решаясь переступить с крыльца за порог, пока не пригласит хозяйка.

— Я, — женщина оставила свои хлопоты и направилась к гостье.

— Мне нужно с вами поговорить. Я могу войти?

— Входите, — пригласила хозяйка, чем-то напоминавшая потомственную крестьянку, а еще больше — уличную торговку.

Ей было за сорок, и глаза ее показались Ларисе достаточно добрыми, чтобы играть с ней в открытую. Хозяйка смотрела на нее, будто без слов говорила: «Ну что уж с вами поделаешь» или: «Куда от вас денешься».

— Меня зовут Лариса Викторовна. У меня к вам вот какое дело, — Лариса слегка улыбнулась, причем постаралась, чтобы улыбка получилась с грустинкой. — Вы не могли бы мне ответить на некоторые вопросы? Понимаете, убили моего знакомого… Ну, в общем, одного человека, и я расспрашиваю всех, кто с ним общался. Быть может, кто-то что-то знает. Мне нужно знать — кто это мог сделать.

— Вы что, из милиции, значит? — спросила женщина совершенно равнодушно, без тени неприязни.

— Нет, я не из милиции, — возразила Лариса. — Я сама по себе. Но раньше мне уже приходилось заниматься подобными делами.

— Чего же вам спокойно не сидится? Или вы эта, как ее называют… — женщина задумалась, — народная мстительница? Неужто без вас не разберутся те, кому по службе положено?

— Ну те, которые по службе — само собой, а я сама по себе. Мы друг другу, полагаю, не помешаем.

— Делать, я смотрю, вам больше нечего, — осуждающе пробурчала хозяйка.

— Ну, так поможете? — с надеждой спросила Лариса.

— Чего там, спрашивайте, — кивнула Занозина. — Чего вы хотели узнать?

Лариса отметила, что Занозина даже не спросила о том, кто был убит. Будто все, кого она близко знала, были постоянно в ее поле зрения, живы и здоровы. А что касалось всех остальных людей, они ее совершенно не интересовали.

— Девять дней назад в своей квартире был убит новый владелец вашей бывшей дачи — Виталий Павлович Гусько. Насколько хорошо вы его знали?

— Да иди ты! — вырвался у хозяйки вздох удивления. И она даже махнула на Ларису полотенцем, которое не выпускала из рук с начала их разговора. — Надо же!.. И кто же это его так? — Похоже, услышанное неприятно поразило Галину Григорьевну.

— Вы хорошо его знали? — повторила вопрос Лариса.

— Да откуда? Как продала им дачу, так с тех самых пор мы больше и не встречались.

— Понимаете, Галина Григорьевна, все дело в том, что на бывшей вашей даче, как мне кажется, недели за три до случившегося кто-то слегка похозяйничал, естественно, без ведома владельцев. По-видимому, они что-то там искали. Как вы думаете, кто бы это мог быть и что ему понадобилось? — спросила Лариса Занозину в лоб, без всяких церемоний и подвохов. И стала внимательно наблюдать за ней.

— Понятия не имею. Чего там можно искать? — пожала плечами Занозина. — Ума не приложу! Может, металлолом какой искали? Сейчас же не то чтобы на дачах — с кладбищ тащить не стесняются. Как увидят вокруг могилы железную ограду — так стыд и совесть побоку. Лишь бы деньги получить. Вы слышали, наверное, что на кладбищах-то нынче делается?

— Слышала, — согласно кивнула Лариса. — Только на сборщиков металлолома это не похоже. И потом, тот, кто похозяйничал на даче, позвонил Гусько и что-то от него требовал. А это значит, что он знал нового хозяина, знал его телефон. Так что промысел цветных металлов отпадает. Все это неспроста. И наверняка между случившимся существует какая-то связь.

— Ну, а я-то тут при чем? — простодушно спросила Галина Григорьевна.

— Скажите, а ваш муж ничего не мог оставить на даче, что могло бы заинтересовать воров?

— Бог ты мой, что же он мог такого оставить-то? — всплеснула руками Занозина. — Ведь если бы уж оставил, то я бы, наверное, знала. А все, что нужно, я сразу забрала, чтобы потом людей лишний раз не беспокоить.

— А вдруг он все же вам не сказал? — настаивала Лариса.

— Как это? Что же это выходит — мне ни слова, а с дружками своими поделился? Так, что ли? — Вероятно, ей было обидно такое даже слышать.

После некоторого молчания она добавила:

— Ну, а коли так, то чего меня-то спрашивать?

— Скажите, Галина Григорьевна, а от чего умер ваш муж? — задала Лариса следующий вопрос.

— Сердце, — коротко ответила Занозина. — Сердце у него прихватывать стало. Он хоть и крепкий мужик был, а не мальчик уже. Пятый десяток доживал. Тюрьма, милая, это тебе не курорт. Ему нет бы остепениться да поумнеть. Вот и доухарничался. Но спокойно помер, во сне. Вечером лег спать и не проснулся.

— А за что его посадили?

— За воровство.

— Что, он и в самом деле что-то украл?

— Да, сам сознался. Говорил, что было.

Лариса подумала, что разговор, наверное, на данную тему хозяйке может быть не совсем приятен. А женщина она, кажется, незлобивая, открытая, так что терзать ее подробными расспросами вряд ли стоит. Да и может ли она знать все подробности? С другой стороны, в общих чертах поразузнать все же стоило. И Лариса спросила:

— А сколько ему еще оставалось сидеть?

— Да вот этой весной должен был уже выйти, кабы живой остался! Совсем немного не дождался… Хорошо, хоть перед смертью не мучился, слава богу. Тихо так помер. Никто и не заметил.

— Откуда вы это знаете?

— Знакомый его рассказал. Дружили они, кровати у них рядом стояли. Нары то есть, — поправилась Занозина. — Он когда освободился, ко мне заехал и все мне рассказал, как было. Василий его попросил, говорил, если что случится, расскажи… Он будто заранее чувствовал… Хорошим человеком Сережа оказался. Другой бы, может, забыл или поленился… Крестик от Василия передал. Тот его специально попросил, говорит, если что, отдай жене, пусть хранит и помнит.

— А он что же у вас верующий был?

— Ну, не то чтобы очень, — неохотно призналась Галина Григорьевна. — Сам его сделал. Для себя. Он ведь у меня на все руки был — и слесарь, и токарь, и столяр, и плотник, и каменщик. Все сам мог смастерить. За помощью к другим редко обращался.

— А когда он, этот друг по имени Сережа, у вас был?

— В феврале, в самом начале, — ответила Занозина. — Да почему был?! Он и сейчас у меня живет. Податься ему все равно некуда — у него, как он говорит, ни родных, ни близких.

— То есть он ваш квартирант? — уточнила Лариса.

— Почему квартирант? Он просто попросился: «Можно, говорит, у вас немножко поживу, освоюсь, оклемаюсь после колонии?» Ну, а мне что, жалко, что ли? Человек тихий, спокойный, вежливый. А в жизни чего только не бывает — с каждым что угодно может случиться. Ведь не зря говорят: от сумы да от тюрьмы не зарекайся.

Лариса почти затаила дыхание. Ну, прямо дом сюрпризов какой-то! «А что, если взять прямо сейчас и спросить Галину Григорьевну, как бы между прочим?» — подумала она.

— Скажите, пожалуйста, а вы не помните, среди бывших друзей вашего мужа есть такой высокий, светловолосый, со шрамом чуть выше глаза? У него еще родинка рядом с левым ухом, большая такая, темная.

— Так это Валерка Грачев, — узнала по описанию Занозина. — Только какой он друг? Он же молодой совсем. Почти лет на двадцать помоложе Василия был. Так, крутился тут частенько. Бывало, зайдет: «Дядь Вась, помоги в том, подскажи это». Вася — он молодежь-то очень любил. К нему часто обращались. И мальчишки, и те, которые постарше: то велосипед посмотреть, то мотоцикл. А бывало, он и сам кого к себе позовет. Я им на стол накрою. Выпьют, посидят, поговорят. Ребята к нему прямо-таки тянулись.

— А у квартиранта вашего на лице никаких отметин нет? К примеру, следов от порезов? — Подозрение Ларисы лопалось как мыльный пузырь.

— Не замечала. Нет вроде. Да Валерка это, я вам говорю! Точно он! — не унималась женщина, подталкивая Ларису в нужном направлении, словно находилась в полной уверенности по поводу того, кто ей нужен. — Я его больше десяти лет знаю хорошо, и когда совсем пацан еще был, тоже не раз видела.

— Хорошо, а что это за Валерка? Чем он занимается? Где живет?

— Чем занимается, не знаю. Не могу сказать… Он тоже только что освободился.

«Что же у нас за страна такая? — изумилась Лариса. — Неужели и в самом деле, как утверждают некоторые солидные мужи в средствах массовой информации, половина населения, или что-то вроде того, сидит за решеткой?»

Но Галина Григорьевна, по-видимому, не видела в этом ничего странного. И спокойно продолжала отвечать на заданные Ларисой вопросы:

— Где живет? А пес его знает! Может, у Любки у своей живет, а может, дома. Только я у него в гостях ни разу не была. Так что, извините, помочь ничем не могу.

— А когда Валерка освободился?

— В середине мая. Он как раз почти сразу ко мне и пришел…

И тут женщина с крестьянской внешностью и приметными манерами базарной торговки словно поперхнулась:

— Слушайте, а ведь он меня про дачу расспрашивал, я вспомнила.

— О чем именно? — оживилась Лариса.

Она сама уже бесповоротно уверовала в то, что Валера Грачев — именно тот человек, которого она четвертый день разыскивает. Все совпадает — и приметы, и время его появления в городе. Что ж, видно, бывший заключенный решил как следует отметить свое возвращение на тарасовские улицы. Не пошел урок впрок.

— Спрашивал меня, где она, то есть дача. Как ее найти? А я ему и говорю: дачу, мол, уже год как продала. Говорю, тебе зачем? А он мне: «Инструмент какой-то Василию оставлял, еще тогда, до того, как он сел, забрать хочу, нужен он мне». Василий вроде бы сказал ему, где этот самый инструмент оставил. Он ведь с ним вместе сидел, в одном бараке.

— Как, и он тоже? — Лариса просто и не знала, что и думать. Удивляться или смеяться? Сегодня положительно был вечер неожиданностей.

— И он, — Занозина кивнула головой, будто страшно боялась, что Лариса ей не поверит. — Только он всего два года получил. В позапрошлом году сел, а в этом вышел.

— Ну и что?

— И все. Больше он не заходил.

— Так, значит, как его найти, вы не знаете?

— Не знаю, — призналась Галина Григорьевна.

— А какие-то общие знакомые у вас есть? Например, Любка эта, кто она такая? Откуда вы ее знаете?

— К мужу когда ездила на свидание, так он меня попросил. Сказал, что Валерке нужно весточку ей передать. Она тут недалеко живет, почти на нашей улице, туда подальше, ближе к Волге.

— А где это? Вы адрес помните? — нетерпеливо спросила Лариса.

— Адрес уже не помню. Зачем он мне? Но объяснить могу, — пообещала Занозина и, как могла, растолковала Ларисе, что и где. — Она в «полосатых» домах живет.

Лариса уже собиралась было уходить, окрыленная новой ниточкой в своем расследовании, но тут отдернулась белая занавеска и дверной проем кухни заполнил собой атлетического сложения жгучий брюнет.

Хотя лицо у него было русское, в повадке двигаться и держаться чувствовалось что-то неуловимо азиатское. И еще он чем-то смахивал на артиста. Густые черные волосы. Правильные черты лица, горделивая осанка. Вот только глаза все портили, нарушая общее приятное впечатление: взгляд был хищный, острый и ощущался почти физически. Будто тебя кто-то сверлит или режет пополам остро отточенной бритвой. Было в этих глазах нечто птичье, ястребиное. Так, наверное, высматривает свою беззащитную добычу хищник, взлетев высоко в небо над открытым бескрайним полем.

— Здравствуйте, — громко сказал обладатель ястребиных глаз, увидев Ларису.

— Сейчас ужинать будем, — оповестила Галина Григорьевна человека с птичьим взглядом, который спокойно прошел мимо женщин в другой конец дома.

«Наверное, это и есть квартирант», — подумала Лариса.

— Ну, спасибо вам большое. Извините, что отняла у вас столько времени, — рассыпалась в любезностях перед базарной торговкой Лариса Викторовна. Оставалось разве что ножкой шаркнуть, присев в глубоком реверансе.

— Давайте с нами ужинать, — предложил вновь возникший перед Ларисой человек со взглядом ястреба-стервятника, неожиданно расплываясь в доброй, любезной улыбке.

— Нет, благодарю вас. Меня, знаете ли, дома ждут, — отказалась Лариса.

— Что ж, как угодно. Хотя вы зря отказываетесь. Это я вам как знающий человек говорю.

Однако Лариса предпочла распроститься и с хозяйкой дома, и с только что возникшим квартирантом, явно понимающим толк в еде.

«А он, как видно, человек общительный, жилец этот. Чем-то смахивает на моего Евгения, — подумала Лариса, пересекая двор. — Такой при случае за словом в карман не полезет. Да и от избытка комплексов, видно, не страдает».

Теперь на очереди у Ларисы была Любка. «Синенькая юбочка… Либе-ли… Аморе-аморе», — вдруг пропела она в салоне своей машины.

«И все-таки интересно, кто бы это мог быть? — продолжила она свои размышления, вспомнив о происшествии с пулей и последовавшим за ним телефонным звонком. — Неужели Грачев, который так сильно обеспокоился ее появлением во дворе дома номер шестьдесят четыре? И как в таком случае он мог узнать, где я живу? Что-то я не заметила, чтобы за мной следили».

Словом, загадок пока было много.

* * *

На следующий день Лариса продолжила свои розыски. Она направилась к тому месту, куда в свое время сердобольная Галина Григорьевна передавала посылку из мест не столь отдаленных от Валеры Грачева.

Ее серебристый «Вольво», проследовав по улице Радищева, поскольку дорога здесь была наиболее подходящей для крутого спуска и не менее крутого и продолжительного подъема машин, тем более неотечественного производства, свернул направо и неторопливо пополз по дороге. А его хозяйка тем временем пристально высматривала нужное ей строение.

«Полосатыми» в Тарасове называли пятиэтажные дома, которые в силу однобокой и стандартной архитектурной мысли эпохи застоя были лишены возможности бросаться в глаза окружающим, а потому однажды были выкрашены полосами в разный колор. Широкие серые, а в некоторых случаях рыжие, продольные полосы делали их объектом повышенного внимания. Они как бы служили ориентиром, точкой отсчета в некой системе координат. Когда кто-то пытался кому-то объяснить, указывая дорогу, то, не ломая голову, так и говорил: «слева от полосатого», «справа от полосатого», «за полосатым» и так далее.

Проезжая вдоль вытянувшегося слева от дороги бесконечно длинного скверика, Лариса быстро обнаружила каменную коробку, напоминающую матросскую тельняшку. Хотя нет, больше это походило на многоэтажную, огромную, сторожевую будку на каком-нибудь контрольно-пропускном пункте.

Прижавшись к тротуару, неутомимая и неугомонная искательница правды и справедливости покинула дорогое ее сердцу средство передвижения шведского производства и спокойно направилась к дому, намереваясь содержательно побеседовать с одной из его жиличек. Однако даже не обратила внимания на двух молодых людей, которые почти одновременно с нею выбрались из белого «ВАЗа», стоявшего неподалеку.

Парочка тем временем шла неторопливо следом. У подъезда она нагнала ее, и все трое вместе вошли в подъезд. Лариса как ни в чем не бывало заняла место в лифте, так, чтобы не стеснять своих попутчиков.

— Вам куда? — спросила она вежливо, пребывая в хорошем настроении.

— Нам на последний, — пояснил парень в разрисованной майке и с головой, напоминающей страусиное яйцо, благодаря модной среди молодежи прическе, а вернее, полное отсутствие таковой.

Лариса надавила кнопку четвертого этажа, и кабинка лифта тронулась. Но через несколько секунд она замерла между этажами.

Черноволосый высокий субъект с короткой челкой, в тренировочном костюме из комбинированной ткани, чуть широковатом и почти новеньком, спокойно и уверенно надавил на кнопку с надписью «Стоп». И почти одновременно с этим лысый быстрым движением положил свою ладонь поперек лица Ларисы, прижав ее голову к стенке лифта так сильно, что она не смогла ее повернуть, не то чтобы высвободиться. Она попыталась было прибегнуть к помощи рук, безрезультатно пробуя сладить с молодой крепкой лапой, наложенной на ее рот, пустить в ход колени и каблуки или хотя бы крикнуть. Но неожиданно напавший на нее молодой человек продемонстрировал зажатый в другой руке нож, который прямо перед ее глазами, смачно хрустнув пружиной, выпустил гладкое, тускло блестевшее в приглушенном плафонами свете лезвие-жало. Парень навалился на нее и тихо процедил:

— Тихо, не дергайся, не то хуже будет. И не дай бог тебе вякнуть что-нибудь. Это будет последний звук из твоей поганой глотки. Поняла?

При этом его товарищ даже не вмешивался. Он просто стоял рядом и не без интереса наблюдал за происходящим, спокойно ухмыляясь.

— Слушай меня внимательно и запоминай как следует, — продолжил первый. — Если не хочешь оказаться в морге, коза безрогая, не лезь в чужие дела. Ясно, сучка? Если я узнаю, что ты наезжаешь на Грачева, падла, или увижу тебя где-нибудь рядом с ним, тебе придет абзац. Усекла?

Он поднес нож к горлу Ларисы и слегка надавил. В горле у нее будто застрял ком, который она никак не могла проглотить. Почувствовав укол лезвия, Лариса боялась шевельнуться.

— Усекла? — повторил парень еще более агрессивным тоном, показывая крепкие, ровные, как на подбор, зубы.

Интересно, а как она могла ему ответить, если рот ее был крепко зажат, а голова вплотную придавлена к стенке? Понимая, что количество извилин под выбритым до семечек черепом яйцеголового оппонента строго ограничено матушкой-природой, Лариса не собиралась высказывать какие-либо возражения или вступать в полемику. Вот только дать сигнал, свидетельствующий о том, что дает положительный ответ, она попросту была лишена возможности.

— А сейчас вали отсюда. И забудь сюда дорогу навсегда!

И малоприятный Ларисе представитель гоблинитета уже хотел было отпустить свою жертву, но товарищ остановил его:

— Погоди, — и взял у Ларисы сумочку. — Деньги есть?

Он порылся в сумочке, достал оттуда кошелек, вытащил его, опустошил и бросил обратно.

— Вот теперь все, — удовлетворенно произнес он и нажал кнопку первого этажа.

— Спасибо, будь здорова, дорогая, — грозно и нагло произнес первый и снова показал крепкие ровные зубы, широко улыбнувшись.

Дверь кабины лифта наконец распахнулась, и Лариса в сопровождении молодых конвоиров безропотно покинула подъезд полосатого дома. Она старалась сохранять спокойствие и достоинство, но связываться с великовозрастной шпаной посчитала бессмысленным. Вряд ли кто-то сможет прийти ей на помощь, рассудила она. А сердце все продолжало биться сильнее и быстрее обычного.

Уже подходя к своей машине, Лариса решилась оглянуться. Парни стояли на углу дома и исподтишка поглядывали на нее.

«Дорогая… — вспомнила она слова бандита и усмехнулась. — С чего это ты взял? Не такая уж и дорогая. Цена, можно сказать, договорная. А для детей и слабоумных вообще предусмотрена гибкая система скидок…»

Денег в кошельке у нее не было, и, вспомнив, в сердцах она воскликнула:

— Да подавись ты ими, урод!

«И как это тот, в тренировочном костюме, не заметил в сумочке газового баллончика? — продолжала Лариса размышлять в машине, еще до конца не отойдя от происшедшего — Хотя, может, и заметил. Что, в сущности, такого — не пистолет же… Могли бы, кстати, серьги снять, они куда больше стоят, а не сняли. Да и кольца тоже».

— Дебилы какие-то, — с ненавистью прошипела Лариса. — Настоящие дебилы!

Она вспомнила зубастый оскал приставившего к ее горлу нож парня, от которого пахло пивом, табаком, семечками и еще какой-то «ботаникой». Возможно, молодой человек увлекался медитациями под «индийскую коноплю». От такого можно было ждать чего угодно. Но сдаваться она не собиралась.

— Ничего, потом сочтемся, если представится случай, — успокоила она сама себя и надавила на педаль акселератора.

 

Глава 4

Когда Лариса окончательно успокоилась и к ней полностью вернулось самообладание, то здраво рассудила, что особенно бояться, наверное, нет причин. Угрожавшие ей люди что-то не спешат применять радикальные меры, все только пугают и пугают. Может быть, боятся поднимать шум и ненароком привлечь к себе внимание милиции? Наверное, именно так.

Спустя несколько часов после чрезвычайного происшествия в подъезде Лариса решила опять навестить подругу Грачева, пополнив свой кошелек на текущие расходы. Но на этот раз решила действовать с некоторой предосторожностью. Конечно, можно было взять с собой кого-нибудь в роли охранника для предоставления ей в случае необходимости единовременной помощи, но не охраняют же дом круглые сутки грозные субчики.

На этот раз возле многоэтажной будки с располосованными стенами было людно и шумно. Неугомонная и отважная Лариса, прежде чем покинуть свой «Вольво», внимательно огляделась.

Люди спокойно проходили мимо. Некоторые, остановившись возле своих домов, вдыхали прохладный вечерний воздух. С громким криком носились взад-вперед, играя в догонялки или раскатывая по округе на велосипедах, визжащие дети. Никакой видимой опасности вроде не наблюдалось.

Убедившись, что горизонт чист, путь свободен и можно выйти из машины, Лариса в очередной раз направилась к подъезду Любки. У подъезда на скамеечках сидели старушки и прочий люд, имеющий обыкновение праздно проводить время во дворе. Лариса переступила порог подъезда, но едва сделала несколько шагов, как услышала впереди громкий, грозный мужской голос:

— Ты опять здесь?! Ах ты тварь такая!

У Ларисы внутри что-то екнуло и оборвалось. «Неужели опять?» — подумала она. У нее потемнело в глазах.

Но в этот момент на лестнице показалась бездомная шелудивая дворняжка, проворно сбежавшая вниз, и, миновав отпрянувшую к стене Ларису, выскочила на улицу. А следом за ней возник мужчина предпенсионного возраста.

— Мало кошек, которые всю ночь спать не дают, так еще и эти шавки повадились! Весь подъезд засрали! — прошумел не особо воздержанный на язык жилец.

Лариса едва сдержалась, чтобы не вступиться за братьев меньших. Тем более что, по ее мнению, поборник покоя и чистоты вполне заслуживал пары-тройки «теплых слов», хотя бы потому, что напугал ее до полусмерти.

— Что вы, дедушка, так кричите, господи? — только и сказала она.

Жилец повернул в ее сторону нос, оседланный очками, и мудро изрек, почти не понижая голоса:

— А чего меня бояться? Я не кусаюсь в отличие от этих дворняжек.

Ларисе было нечего ответить, и она, покачав головой, направилась к лифту. На этот раз никаких неприятных неожиданностей ее не поджидало. Лифт, благополучно достигнув четвертого этажа, распахнул двери, приглашая пассажирку выйти вон, к месту обитания верной подруги Валерки Грачева.

«А вдруг он сейчас здесь? — подумалось вдруг. — Со всей своей свитой, да во всеоружии?».

Для этого были кое-какие основания: Лариса слышала музыку, доносившуюся из-за двери, громкие голоса и смех. В таком шуме кричи не кричи, зови на помощь не зови, все равно никто не услышит. Пока она размышляла, не зря ли вообще тут появилась, дверь вдруг отворилась, представив взору гостьи уютную прихожую, где прощались друг с другом две молодые, цветущего вида особы.

— Ну ладно, пока, завтра увидимся, — сказала одна, обращаясь к подруге, и переступила порог.

— Давай, до завтра, не забудь, о чем я тебя просила, — весело и торопливо ответствовала та, оставаясь в квартире. — А вам кого? Вы ко мне? — спросила она участливо Ларису, завидев ее.

— Мне нужна Люба, — сказала Лариса.

— Ну, я Люба, — на лице хозяйки не появилось и следа растерянности. — А что вы хотите?

— Я ищу Валерия Грачева. Вы не подсказали бы, где его можно найти?

— Люба! Любаша! Ты скоро? — послышался, перекрывая музыку и людской гомон, чей-то голос.

— Сейчас! — откликнулась Люба, повернувшись на него.

Тут же в прихожей, заставленной обувью, появился неуверенно ковыляющий паренек маленького росточка, с прической а-ля «Битлз» времен начала шестидесятых, в сером, как на заказ сшитом, костюме. Глаза его слегка косили.

— Здравствуйте, присоединяйтесь к нашему столу, — пригласил он, едва завидев Ларису.

— Нет, спасибо, я на секундочку, — пояснила гостья. Она запоздало поняла, что появилась несколько не ко времени. Скорее всего здесь отмечали какое-то событие, может быть, день рождения. А может, у хозяйки квартиры очередной юбилей. Или тут коллективная гулянка по другому поводу, объединившая в этот вечер всех собравшихся.

— Да мы вас просто так не отпустим, — не унимался маленький.

— Димыч, ты с кем это там разговариваешь, а?

В прихожую приплелся еще один субъект в легком подпитии. В отличие от первого он был гораздо выше и намного старше. Ему явно перевалило за тридцать, и его чрезвычайно простая манера поведения не соответствовала возрасту.

— Серега, пригласи даму, — обратился к нему невысокий. — А то как-то неудобно держать гостью в дверях.

Долговязый замер в нерешительности, разглядывая Ларису и, вероятно, пытаясь подобрать соответствующие данной ситуации слова.

— Что вы, в самом деле, тут топчетесь, места всем хватит, — наконец нашелся он.

— Нет, нет, — решительно отказалась Лариса. — Мне только бы Любу увидеть и порасспросить насчет одного человека.

— Там и спросите, — резонно заметил долговязый Серега.

— Люба, ты чего? Приглашай гостью в дом, — инициативно зашустрил маленький, деликатно беря Ларису под руку.

— В самом деле, проходите. Там и поговорим, — согласилась с идеей Люба. Она понимала, что попала в слегка неловкое положение, которое может стать совсем уж неловким, если она вообще не согласится поддержать предложение гостя и не допустит женщину к веселому застолью.

Впрочем, Лариса уже пришла к выводу, что вряд ли здесь ее поджидает опасность. По внешнему виду присутствующих можно было догадаться, что местной шпаной и прочей подобной публикой здесь и не пахнет, а потому опасаться, похоже, совершенно нечего. В конце концов, она ничего не потеряет, кроме нескольких минут времени, если примет приглашение тарасовского битла в сером костюме и его товарищей по веселью. Тем более просто так они вряд ли отвяжутся, и полупьяное препирательство у порога может затянуться надолго. И Лариса прошла в комнату, увидев остальных гостей, оккупировавших в этот вечер квартиру Любы.

Эта публика представляла собой разношерстную, но довольно однородную по поведению компанию. Человек пятнадцать, с учетом уже увиденных, расселись как стая голубей на диване, креслах, стульях и табуретках, позаимствованных скорее всего на кухне. Все это маленькое море безостановочного веселья разбивалось на отдельные группки, которые одновременно вели между собой какие-то разговоры, то и дело отвлекаясь на оклики и замечания соседей.

— Уступите, пожалуйста, даме место, — громко призвал Димыч. Можно сказать, он прокричал эту фразу, пытаясь соперничать с какофонией колонок музыкального центра.

Собравшиеся почти не реагировали на просьбу, и тогда обходительный юноша обратился к конкретному человеку с высветленной кудрявой головой, по всей вероятности, искусственного окраса:

— Стас, посади даму.

— Ах да, конечно, садитесь, пожалуйста! — соскочил со своего места невысокий, лет двадцати с небольшим Стас, разодетый, как герой видеоклипа, в кожу со всевозможными фенечками и заклепочками.

— Спасибо! — Лариса скромно притулилась на освобожденной территории, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания и не отрывать собравшихся от оживленных споров, прерванных с ее появлением.

Рядом с диваном на паре сдвинутых журнальных столов стояли бутылки в обрамлении нехитрой закуски. Большее количество опустошенной стеклотары стояло на полу, прижавшись к мебели и рискуя попасть под ноги время от времени вскакивавшим гостям.

Лариса осмотрелась. Большинству собравшихся не было и тридцати. Публика оживленно переговаривалась и спорила. И разговоры эти в основном касались популярной музыки. Уже через пять минут Лариса узнала столько, сколько вряд ли выяснила бы, прочитав от корки до корки какой-нибудь бульварный журнал с многочисленными цветными фотографиями звезд отечественного и заморского шоу-бизнеса. Всех гостей настолько волновали изменения составов ансамблей, что, казалось, в данный момент на свете нет ничего важнее. Все наперебой демонстрировали познания в английском, извергая поток названий новых дисков и песен.

Мало просвещенная в этом смысле Лариса, которая тем не менее иногда любила послушать музыку, желательно хорошую и соответствующую настроению, от сведущих людей узнала, что диски «Скорпионс», «Пинк Флойд» и Майкла Джексона — это жуткое барахло, особенно в последнее время, да и сами они все дураки, особенно зануды эти «флойды». Однако все единогласно сошлись во мнении, что «Куин» — величайшая группа всех времен и народов, хотя Блэкмор и окрестил презрительно последние творения «этого педика» Меркьюри попсой.

А затем еще один из собравшихся взахлеб поведал почтеннейшей публике о том, что ему доводилось бывать на концертах Аллы Пугачевой и Елены Камбуровой, и о том, какое неизгладимое впечатление они на него произвели.

— Слышь, Валера, — обратился Стас к парню в зеленой рубашке, сидящему на диване. — У меня что-то клавиши фонят. Ты мне шнуры не перепаяешь?

Валера презрительно, с чувством превосходства взглянул на вычурного франта:

— Тоже мне музыкант. Паять не умеет.

Надо же, сколько живешь на белом свете, постоянно узнаешь что-нибудь новенькое. Лариса, например, и понятия не имела, что паяльник — музыкальный инструмент.

— Скажите, а вы что, вместе с Любой работаете? — повернулась она к Стасу.

— Нет, учимся. В университете, на филфаке. Вот я и Димыч…

Лариса, услышав это, по достоинству оценила стихотворные перлы будущих покорителей мира.

— А Любка работает в «Золоте», — продолжал Стас. — Знаете магазин на Немецкой?

Лариса хорошо знала этот магазин, расположенный вблизи кинотеатра «Пионер», сразу за заведением с вывеской «Чай». Название магазина было выведено тонкими изящными печатными буквами, насаженными на поблескивающую, изумрудно-малахитового оттенка доску.

Бросив беглый взгляд на часы, Лариса, однако, решила, что уже воздала должную дань гостеприимству хозяйки. Она отыскала глазами Любу и, не вставая, громко обратилась к ней, так, чтобы ее слова можно было расслышать в общем шуме и гаме:

— Люба, извините, так вы мне все-таки не подскажете, где найти Валерия Грачева?

Люба встала, и Лариса получила возможность получше ее рассмотреть. Она была тонкая, изящная, прямо как золотые буквы на вывеске магазина, где она работала. И голову держала весьма грациозно.

— Ну, я не знаю, где он может быть, если его нет дома, — просто ответила она.

— А какой это Грачев? — вмешался Серега.

— Да ты его не знаешь, — ответила хозяйка дома.

— Это которого пару лет назад посадили? — проявил осведомленность бородатый детина.

— А за что его посадили? — не унимался Серега.

— Наркотой, что ли, торговал, — ответил бородач. — Я точно не в курсе.

— Да не торговал он, просто у него траву нашли, — уточнила Люба. — А он вам что, очень нужен?

— Да, очень.

— Знаете что, давайте выйдем, а то здесь слишком шумно, — предложила хозяйка.

Лариса охотно согласилась, ибо уже подустала от говорливой компании. К тому же в динамиках зазвучали, очевидно, шедевры творений каких-то исповедников экстремального металла: это были нечленораздельные хрипы, сопровождаемые молотьбой барабанов и нудным жужжанием гитар.

— Знаете, я ведь с ним давно уже не общаюсь. Правда, заходил он ко мне как-то недавно, — продолжила чуть погодя Люба, пристроившись на кухне у подоконника. — Слишком ненадежный он. Неизвестно, чего от него ждать.

— И вы совсем не знаете, где его искать?

— Есть у него один друг, — наморщив лоб, ответила Люба. — Мишкой зовут. Вы у него порасспросите.

— А как мне его найти?

Люба вышла из кухни, потом вернулась с записной книжкой и продиктовала неожиданной гостье адрес Мишки. Заодно Лариса попросила уточнить и адрес самого Валерия. Люба охотно выполнила и это.

Получив таким образом, пожалуй, все, что можно было получить, Лариса решила больше не задерживаться. Лавируя в прихожей между многочисленными туфлями и кроссовками, она добралась наконец до входной двери.

— Русский рок — самый русский рок в мире! — неизвестно с какой стати прогремел, перекрывая своим жизнеутверждающим голосом остальных, бородатый детина.

— Вы уже уходите? — выглянул из комнаты Стас. — Может быть, вас проводить?

Лариса хотела было отказаться, но потом рассудила, что провожатый ей, пожалуй, не помешает. Мало ли что еще может случиться — слишком свежи еще были воспоминания о тех парнях в лифте.

— Ну, разве что до машины, — согласилась она.

Крашеный блондин Стас с готовностью вышел вместе с Ларисой.

— А вы так и не сказали, в каком клубе работаете, — напомнил он ей. — Приходите, послушайте нас. Какой у вас телефон? Хотите, я позвоню и скажу, когда у нас будет следующая репетиция?

— Лучше уж вы назовите свой, а я вам позвоню, когда будет время, — повернула в более удобное для себя русло ситуацию Лариса.

Уже не совсем юное и мало кем признанное дарование пожало плечами и продиктовало домашний телефон.

— Звоните в любое время, — сказал Стас. — И лучше запишите, а то забудете.

— Не забуду, у меня хорошая память, — пообещала Лариса.

На самом деле она даже не пыталась повторить названные цифры, абсолютно уверенная, что вряд ли ей это когда-либо пригодится.

Во дворе все еще было довольно людно. Стас выразил глубокое восхищение по поводу ее машины, до которой они благополучно добрались.

— Ну что ж, спасибо вам, Стас, большое, возвращайтесь праздновать, — улыбнулась владелица «Вольво».

— Да мы не празднуем, просто так, собрались потусоваться, — уточнил он, помахав Ларисе на прощание.

Вскоре машина понесла ее прочь от полосатого дома, встреча в котором обошлась ей сегодня в трехзначную сумму.

«Психодром какой-то, — подумала Лариса, вспомнив собравшихся в квартире Любы. — Может, и вправду пригласить этих музыкантов и выпускать их на сцену перед закрытием ресторана, чтобы слишком засидевшиеся посетители чересчур долго не задерживались?..»

Потом мысли ее вернулись к Любе. Лариса отметила, что, по ее понятиям, она какая-то странная девушка: даже не спросила, кто Лариса такая и зачем ей нужен Грачев. Видно, и в самом деле парень этот вдруг ей стал глубоко безразличен.

«Есть в ней вообще какая-то чрезмерная легкость, — подумала Лариса. — И не в смысле воздушности, а в отношении к повседневной жизни».

Она еще раз взглянула на часы. Кажется, и недолго просидела в компании молодых богемных мальчиков и девочек, однако пролетело ни много ни мало полтора часа. А задержись она еще, и кто-нибудь, вполне возможно, начал бы рассказывать, что находился на дружеской ноге с Джоном Ленноном…

Уже вернувшись домой, она вдруг вспомнила о своем ненаглядном горе-сыщике, новоиспеченном майоре Карташове, и решила позвонить ему.

Она подумала, что сыщик не откажет ей в получении кое-какой нужной информации — ведь он ей так многим обязан. Должен же этот человек, в конце концов, хоть чем-то отплатить ей.

— Здравствуй, Олег Валерьянович, — поздоровалась она, как только услышала его голос в трубке. — Как служба? Все ли хорошо в личной жизни?

— Спасибо на добром слове, — после некоторой паузы ответил майор. Видимо, он очень удивился звонку Ларисы.

— Как там дела с расследованием убийства Гусько? Есть что-нибудь новенькое? — не ослабляя ехидства в голосе, спросила Лариса.

— Ну, ты и вопросики задаешь, — хмыкнул Карташов. — Я же с тобой говорил на эту тему. Подобные проблемы — не твоя забота.

— Ой-ой-ой, какие мы серьезные! — прочмокала в трубку Лариса. — Не хочешь — не отвечай.

— Ну, вообще-то есть одна мыслишка, — похвастал, не удержавшись, Олег. — Думаю, скоро все прояснится. Как закончим, сразу все тебе расскажу.

— Что ж, буду ждать с нетерпением, — пообещала Лариса. — Надеюсь, прирожденный талант сыщика поможет тебе раскрыть и это дело.

— Ох, Лара, Лара, — вздохнул Карташов. — Обижаешься, наверное, на меня? Потому и ехидничаешь почем зря.

— Нисколько, — слукавила Лариса. — Абсолютно никакой иронии. Ты же у нас бесценный кадр, золотой запас. Крепкий, выдержанный. Ну прямо не человек, а какой-то коньяк — четыре звездочки.

— А почему четыре? — не понял юмора Карташов.

— А ты на свои погоны давно смотрел? — как могла пояснила Лариса.

— А-а, — протянул он.

— Впрочем, ты уже у нас не капитан, а майор, — как бы вспомнила Лариса. — Покорнейше приношу извинения… Стара стала, склероз…

— Лариса, ты наверняка звонишь по делу, — решил прервать треп ни о чем Карташов, и в голосе его проскользнули серьезные нотки.

— Меня интересует один человечек, Занозин Василий Викторович, — тут же выложила Лариса.

— Так я и знал, — недовольно вздохнул Карташов.

— Что? — Лариса насторожилась. — Что ты знал?

— Излишний практицизм и меркантильность тебя погубят, — заметил Олег. — Каждый раз ты норовишь использовать меня как своего секретного агента в государственном учреждении. Ладно, погоди, ручку возьму.

— Записывай, Занозин Василий Викторович, где-то пятидесятого года рождения, проживал по адресу: Горная, шестьдесят четыре. Последний раз был осужден лет пять назад. В этом году должен был выйти, но в декабре девяносто восьмого умер прямо в колонии.

— Господи! — изумился Карташов. — Покойник-то тебе зачем?

— Сделаешь? — игнорируя слова Карташова, спросила Лариса.

— Что? — не понял тот.

— Ну узнай, пожалуйста, о нем все, что сможешь.

В разговоре возникла пауза. Лариса чувствовала, что Карташова так и подмывает перевести разговор на их личные отношения, но он сдерживается и, видно, смущается. Сама же она не намерена была искать пути к потеплению этих отношений — в конце концов, Олег сам виноват. Так что теперь пусть будет только деловое общение.

— Так сделаешь или нет? — с напором спросила Лариса, готовая при неблагоприятном ответе повесить трубку и никогда больше не звонить зазнавшемуся менту.

Однако Олег, очевидно, что-то почувствовал и тут же ответил:

— Ладно, договорились. Послезавтра у меня дома, часа в два.

— А почему дома? — неподдельно удивилась Лариса. — По телефону разве нельзя?

— У меня к тебе есть разговор, — уклончиво сказал Карташов.

— Ладно, приеду, — довольно сухо ответила Лариса и положила трубку.

«Есть разговор, говорите? — почти раздраженно подумала Лариса. — Ну, помогай вам бог. А мы уже тут сами. Вот тогда и поглядим, чья лошадь придет последней».

* * *

Время уже шло к полудню, когда она прибыла по указанному адресу. На первом этаже дома располагался гастроном, обычный магазин с размалеванными на окнах натюрмортами из всяческой снеди в традициях Пикассо. Не очень широкая улица, но довольно шумная. Машины так и шныряли в обе стороны, доставляя большие неудобства жителям окрестных мест.

Припарковав «Вольво» поближе к тротуару, Лариса вышла из уютного салона автомобиля и двинулась на выполнение небезопасной цели, которую, как всегда, сама себе придумала.

Она прошла под окнами, по узенькой дорожке между клумбами и палисадниками. Все это вместе скорее напоминало одичавший кустарник, обнесенный оградой.

Разумеется, она не собиралась лезть в лапы столь грозному противнику, не подстраховавшись. У Ларисы созрел план: она не стала сразу звонить в дверь Грачева, а направилась к квартире напротив. На звонок откликнулись женщина с маленьким мальчиком лет пяти, которого держала за руку.

— Скажите, а Грачев Валерий Петрович здесь живет? — спросила Лариса.

— Кто? Грачев? Не знаю, — ответила молодая мамаша в фартуке, оторвавшись, по всей видимости, от газовой плиты или стиральной машины.

— Высокий такой. У него еще шрам над глазом, — уточнила нарушительница спокойствия.

— Со шрамом? — переспросила домохозяйка. — По-моему, тут рядом не живет никто со шрамом. Не знаю…

— Простите за беспокойство. — Лариса направилась к следующей двери.

Там ей открыл мужчина лет пятидесяти, который, судя по животу, явно не страдал плохим аппетитом.

— Извините, а вы не подскажете, где тут квартира Грачева? — снова завела свою песню Лариса.

— Вот, — показал пальцем сосед на дверь Валерия. — Только его нет. Его посадили. Он сидит давно.

Толстяк произнес эти фразы, прерываясь и борясь с одолевавшей его одышкой.

— А разве он уже не вышел? — засомневалась Лариса.

— Да нет вроде. Я его не видел.

— А, так это вот кто Грачев! — высунулась из-за своей двери домохозяйка с мальчиком. — А я и не знала, что у него такая фамилия. Но, по-моему, его там нет.

Она кивнула на дверь квартиры, где должен был проживать Валерий.

— Вот и я говорю, что он еще сидит, — поддержал сосед.

Лариса извинилась, изображая чувство некоторой растерянности, и cоседи попрятались, закрылись на запоры. Но она никуда уходить не собиралась. Все эти поиски нужной двери, по сути, и были частью незамысловатого плана. Ведь, как показали последние два дня, Грачев и его дружки предпочитают не афишировать свои враждебные намерения и вряд ли захотят привлекать к себе внимание публичными выпадами. Случись что, и соседи непременно подтвердили бы факт присутствия Ларисы у дверей отпетого уголовника. Теперь Котова ничуть не сомневалась, что к убийству Гусько Валерий имеет самое что ни на есть непосредственное отношение — уж больно рьяно он и его сподручные за нее взялись.

Она подошла к двери Грачева, спрятав в сумку правую руку с зажатым в ней баллончиком, наполненным слезоточиво-удушающей начинкой, а левой быстро несколько раз позвонила. И тут же отступила назад на несколько шагов, приготовившись говорить как можно громче. Только вот выходить на звонок из квартиры никто вроде не собирался.

Лариса позвонила еще раз. И на всякий случай еще и третий. Но результат был тот же.

Видимо, преступник, имея серьезные на то основания, и в самом деле законспирировался так, что если и сидит у себя дома или хотя бы иногда тут появляется, то даже соседи по лестничной площадке ничего об этом не знают. А может, он и вообще здесь не бывает.

«Ну что ж, отрицательный результат — это тоже результат», — заключила Лариса, поспешив удалиться.

Она вышла на залитую солнцем шумную улицу, направившись к оставленной машине. Обойдя сзади своего четырехколесного друга, она приблизилась к двери водителя и уже собиралась было ее открыть. Но тут послышался знакомый для любого посвященного шум мотора, с жужжанием взвывшего справа от нее: нетрудно было сообразить, что кто-то резко прибавил газа. И в ту же секунду боковым зрением Лариса увидела несущийся на нее белый легковой автомобиль. Совершенно не понимая, что делает, она, инстинктивно спасая свою жизнь от молниеносно возникшей опасности, с неожиданным проворством вскочила боком на капот своего «Вольво» и перекатилась на другой бок, подобно заправскому каскадеру.

Вспомнить всю свою жизнь Лариса в это мгновение не успела. Зато успела до смерти перепугаться — белые «Жигули» пролетели буквально в сантиметре от ее машины, там, где она только что стояла. Но затем вдруг резко взяли влево, пытаясь избежать неминуемого столкновения с мчащимся навстречу грузовиком, который немного вышел из своего ряда, совершая обгон.

У водителя оставалось два варианта на выбор: либо влететь в другой припаркованный автомобиль, стоящий недалеко у обочины, либо самому попытаться выскочить на тротуар. Новоявленный камикадзе избрал второе, но не успел осуществить задуманное в полной мере, так как на его пути вдруг по чистой случайности оказался бетонный фонарный столб, предусмотрительно кем-то установленный здесь много лет назад.

Едва успев взвизгнуть тормозами, белоснежное творение тольяттинских автомастеров с человеком на борту с грохотом, дребезгом и звоном боднуло вросшее в асфальт препятствие и, качнувшись, покорно застыло, не сумев преодолеть сильное сопротивление добротного строительного материала.

«Вот это номер!» — только мысленно и произнесла Лариса, опустившись тем временем на твердую почву после полуакробатического кульбита. И пришла к выводу, что, видимо, Грачев со своей компанией слов на ветер не бросает и пытается на деле реализовать свои угрозы.

— Женщина, вы целы? С вами все в порядке? — нагнулся к ней кто-то из прохожих. — Да-да, спасибо! Все нормально, — ответила она, еще не оправившись от эмоционального шока и пребывая как бы в полусне.

А вокруг «Жигулей» уже начала собираться толпа, облепляя место происшествия, подобно пчелиному рою.

— Вызовите кто-нибудь «Скорую»!

— Да какую «Скорую»?!

— Может, еще живой?

— В милицию, в милицию надо позвонить. Вон из магазина пусть позвонят — вызовут!

Толпа гудела, обмениваясь замечаниями и оглашая улицу громкими голосами наиболее инициативных граждан. С балконов домов свешивались любопытные, наблюдая за зрелищем, будто из театральных лож.

Лариса протиснулась поближе. «Жигули» напоминали помятую жестянку из-под чая или рыбных консервов. Она без особого труда узнала водителя, разбившегося насмерть. Это оказался не кто иной, как любитель потрошить чужие кошельки, «одолживший» у нее вчера в лифте полосатого дома три сотни.

«Вот и докатался. Пристегиваться надо, идиот, — почти радостно мысленно съязвила Лариса. — Считай, что ты на мои деньги справил себе поминки. Ну что, попил пивка? Мразь!»

И тут же осознала, что, как ни крути, а на нее теперь официально открыт сезон охоты: третий день подряд у нее что-нибудь да не слава богу. Конечно, бог любит троицу, но в данном случае счет, вероятно, не ограничен.

Лариса решила, что не стоит ей здесь больше задерживаться и афишировать свое присутствие. Бояться сейчас особо было нечего. Только лучше все же попрощаться с родными и близкими местами разыскиваемого ею человека. И теперь, прежде чем решиться на следующий шаг, надо хорошенько все обдумать и взвесить, по возможности, наиболее тщательным образом.

 

Глава 5

Кныш был вне себя от бешенства, когда узнал от Гвоздя про то, что случилось с Боксером. Надо же так лопухнуться! Не уверен, что получится, нечего браться. Что, загорелось, что ли? Сколько их ни учишь, обормотов, что делать все надо тихо и аккуратно, быстро и наверняка, и лучше всего без свидетелей, никакого толку. А этот остолоп… Шуму на весь Тарасов, а результат — пустышка. Кретин.

Он направлялся к своей знакомой. Как ни крути-верти, а эти балбесы только и умеют, что водку жрать да ширяться. На них сейчас надежды мало. Так что придется все делать самому. Им бы только бычиться да морды бить.

Люська широко распахнула дверь и уставилась на него, будто не веря своим глазам.

— Ой, кто к нам пришел! Кого мы видим! Ну надо же! — расплылась она в улыбке.

— Все цветешь, как погляжу? — небрежно отвесил комплимент Кныш. — В гости-то пустишь? На пороге гостей встречать — дело хорошее, а вот держать подолгу не стоит.

— Ой, да проходи, конечно! О чем ты говоришь! — Улыбка Люськи была сродни куску сливочного масла по горячему блину. — Давно освободился?

— Уже четыре месяца.

Кныш переступил через порог.

— Ну ты гад, — шутливо погрозила она ему пальцем. — А чего же до сих пор не зашел?

— Дела, Люська, дела… — вздохнул Кныш. — Забот, как говорится, невпроворот.

— Ой, деловой! — не очень-то поверила Кнышу хозяйка. — Как там в колонии, трудно сейчас?

— В колонии, Люська, родная ты моя, всегда не сахар, — Кныш продолжал разговаривать с хозяйкой снисходительным тоном. — Что раньше, что сейчас.

— Однако по тебе не скажешь. Вон какой гладкий. — Взгляд Люськи был, можно сказать, даже ласковым и умиленным.

— Умный человек — он нигде не пропадет. Всегда найдет, как пристроиться. А я в дураках сроду не ходил. Да ты тоже, я смотрю, цветешь, как майская сирень.

— Ага, и пахну, — согласилась Люська. — Чего ж ты, если такой умный, на нары загремел? Был бы умный, не попался.

— Обижаешь, начальник, — по тюремной привычке схохмил Кныш. — И на старуху бывает проруха.

Он прошел в комнату и уселся на диван.

— Ну, и чем ты сейчас собираешься заниматься? — спросила его Люська, плюхаясь рядом с ним и заложив ногу на ногу.

— А я уже занимаюсь. Принимаю участие в строительстве светлого демократического будущего во славу нашего не совсем еще правового государства. Работаю я, хорошая ты моя, экспедитором.

— Ой, врешь! — отмахнулась цветущая и пахучая женщина. — Тоже мне экспедитор! С твоей-то ксивой. К тому же кто говорил, что лучше будет сидеть на хлебе и воде, чем ишачить за копейки.

— Права ты, Люська. Во всем права, — согласился Кныш. — Как сказал один сатирик, светлого ума человек: «Каждый народ имеет то государство, которое его имеет». Так что за копейки работать и в самом деле не стоит. Но человеку с моими рекомендациями, или, как ты изволила выразиться, ксивой, именно сейчас работы столько, что успевай поворачиваться. А если выразиться интеллигентно — неограниченные возможности и широкие перспективы.

— Ой как он запел! «Интеллигентно выражаясь», — передразнила поглощенного созиданием светлого будущего экспедитора старая знакомая. — Чего ты мне тут гонишь? Можно подумать, что девочку безмозглую в кабаке охмуряешь.

— Несерьезный ты человек, Люська, — скептически промолвил Кныш. — Я перед тобой, как на исповеди у попа. Кстати, может, сообразишь что-нибудь ради нашей с тобой встречи, так сказать? — попросил он. — Я не голоден, но за чашкой чая и разговор легче клеится.

— Сейчас, — с готовностью согласилась подруга прошлых лет и двинулась на кухню.

Для своих тридцати с лишним она была очень даже ничего. Она по-прежнему сохраняла фигуру, за которую ее и прозвали «Люська Бомба», и при этом не превратилась в толстую неуклюжую бабу, из тех, что таскаются вечно с сумками по базарам и продуктовым магазинам, переваливаясь с боку на бок.

— Ты, я смотрю, будто целую библиотеку в зоне прочел, — послышался с кухни ее голос. — Сначала про ударный труд мне тут заливал, теперь попов каких-то вспомнил. Такой умный стал. Мне с тобой даже как-то страшно разговаривать. Хотя ты, конечно, опять загнул. И в церкви-то бывал разве что на Пасху, как на экскурсии.

— Религия, мать, это опиум для народа, как сказал другой умный человек, — вспомнил Кныш крылатую фразу классика марксизма-ленинизма. — И этот хомут тоже не для моей шеи. Была бы шея, а хомут, он всегда найдется. Поэтому выбирать нужно самому, и желательно полегче. Ты только глянь, сколько у нас в стольном городе Тарасове уездного масштаба наоткрывали вдруг церквей! И монашки-богомолки по чужим домам и рынкам шастают, членские взносы с одиноких старух собирают и прокламации пьянчугам раздают. Все эти отцы-настоятели православные хуже сектантов. Тоже долдонят про светлое будущее, про рай, терпение, смирение. Пастве не на что калоши купить, а они отрастили брюхо, бороды лопатами, ни дать ни взять — столбовые бояре в теремах с золотыми куполами.

— Чего это ты на попов взъелся? — поинтересовалась Люська.

— Да не взъелся я, просто завидую… Они не дураки. Где бы ни работать, только бы не работать. Но вот знаешь, Люська, я отродясь в шестерках ни под кем не ходил и ходить не собираюсь. И лохом пустоголовым не был.

— Ладно, хватит, — решительно оборвала речь рецидивиста-интеллигента Люська. — Кончай мне тут политинформацию читать. Садись лучше к столу. Прямо философ какой-то.

Кныш, не заставляя себя упрашивать дважды, занял место, предложенное радушной хозяйкой.

— Ты бы мне чего попроще рассказал, — предложила Бомба, глядя томно прямо в глаза дорогому гостю.

— Сейчас расскажу, обязательно расскажу. Давай, что ли, сначала выпьем, а потом, как говорится, и за жизнь поболтаем. Я тут прихватил кое-что.

— Да у меня и свое имеется, — поставила в известность хозяйка.

— Ну как-то неудобно идти к такой роскошной женщине и без подарка. И к тому же вечер длинный, и до остального очередь дойдет, — успокоил ее Кныш.

— Ой, что ты, «к роскошной женщине»! — снова передразнила она его. — Тогда уж мог бы и что-нибудь подороже притаранить. Настоящий подарок сделать. А бутылка — ну что это такое? Так, Машку вокзальную снять…

— Да для тебя все, что захочешь! Дай только срок. За мной не заржавеет. Ты же меня знаешь, — заверил Люську Кныш. — За мной не пропадет.

— Угу. Знаю я вас всех как облупленных. Только трепаться горазды, — саркастически усмехнулась она. — Если бы все вы и вправду делали все, что говорите, я бы уж давно на золотых тарелках ела и в шампанском по утрам купалась.

— Ну, зачем же сразу обобщать? — возразил Кныш. — Насколько мне помнится, лично я тебе ничего такого не обещал. Я человек слова, если кому что-нибудь скажу — сделаю. Нет, Люська, в самом деле, смотришься ты, как конфетка. Я хоть сейчас готов тебе ноги мыть, а потом в этой воде чай заваривать гостям.

Шутка Люське ужасно понравилась. Она громко заржала своим несколько вульгарным, грудным смехом, будто довольная лошадь, вволю объевшаяся отборным овсом.

— Чего ж ты тогда четыре месяца назад ко мне не заглянул? — чуть успокоившись, спросила она. — Занят был? К Восьмому марта готовился?

Проницательный Кныш уже давно подметил, что у его старой знакомой был некоторый пунктик. Нет, Люська не была нимфоманкой, но она как-то не совсем была уверена в своих внешних данных. Обладая крупнокалиберными прелестями и стройными ногами, ее мнительная натура почти постоянно желала убедиться в том, какой эффект она производит на мужчин. При этом она не брезговала никакими средствами.

Один раз, находясь в сильном подпитии, она призналась Кнышу, что на ее счету было к тому времени уже двести тридцать семь «доказательств» ее непревзойденности как женщины и любовницы. Горе было той, от которой Люська не смогла бы отвлечь чье-то мужское внимание. Она воспринимала подобное как вызов судьбы. Бомба была готова убить случайно оказавшуюся на ее пути соперницу-жертву, а если знала ее лично — то особенно, и затем съесть с потрохами. Все подруги из-за этого ее побаивались. И не только подруги, но и даже родная младшая сестра. Люська в борьбе за всеобщее мужское признание была сурова и беспощадна.

— Да не переживай ты так, — успокоил ее гость. — Все у нас с тобой еще впереди. Ты только посмотри, какой кайф. За окном целый день солнышко светит, воробьи-засранцы чирикают. Воля, свобода, мать твою… Эх, хорошо сидим!

Кныш раскинул в стороны сжатые в кулаки руки и сладко потянулся, выпячивая вперед свою богатырскую грудь.

— Ты бы музыку, что ли, какую-нибудь завела, — попросил он. — Есть у тебя? А то сидим, как на поминках. Неизвестно, правда, кого хороним.

Люська с готовностью включила магнитофон, изготовленный где-то за бывшей советско-китайской границей с непонятным японоподобным названием на корпусе. В российском народе эти гонконгские и шанхайские сюрпризы носили имена «балалаек» или «батонов».

Спустя минуту кассета голосом простого русского братана с фамилией, неизменно оканчивающейся на «и краткое», начала неторопливый, правдивый и жизненный рассказ о нелегкой воровской доле, лесоповале, колючке, сторожевых вышках, одинокой старушке-матери и все далее в том же духе.

— Совсем другое дело, — улыбнулся Кныш. — Ну, а ты-то сама как живешь?

— Наконец-то сподобился, спросил, — отметила хозяйка. — Нормально живу.

— Это в смысле счастлив не тот, у кого много денег, а тот, кому хватает? Так, что ли? — решил уточнить гость.

— Да, — согласилась Люська. — Гуманитарная помощь мне бы совсем не помешала. Мне бы спонсора богатого найти. А лучше двух или…

— Тыр-р-р! — зафырчал вдруг захмелевший от первых рюмок водки Кныш. — Тормози, родная! Куда тебе столько? Хватит одного.

— Можно и одного, — согласилась Бомба, принимая на грудь рюмку забористой прозрачной жидкости, и добавила, пережевывая закуску: — Только очень богатого.

— Как-то ты ведешь себя уж больно по-крестьянски иногда. Окультивироваться пора, — последнюю пару слов Кныш произнес, удачно подражая первому и последнему президенту Советского Союза.

— Ах, какие мы культурные! — заметила Люська, нажимая на еду.

Видимо, напиток вызвал у нее внезапный приступ аппетита.

— Может, ты меня поучишь вилку держать или еще предложишь в библиотеку записаться и в оперу сходить? — ехидно спросила Люська, на которую тоже начинал оказывать свое действие алкоголь.

— Да хрен с ней, с оперой! — махнул рукой Кныш. — Слушай, смени кассету. У тебя есть что-нибудь другое?

— Сейчас, — Люська встала из-за стола, порылась в ящике серванта и извлекла на свет божий сразу несколько пластмассовых коробочек. — Тебе что, «Балаган лимитед» или «Золотое кольцо»? Последние записи, — спросила она.

— А! Мне все равно. Лишь бы веселее было. Ну, давай еще? За встречу!

И Кныш снова наполнил рюмки водкой. А страдающая от отсутствия очень богатого спонсора молодая, симпатичная, но малость не поднаторевшая в хороших манерах женщина продолжала радоваться внезапному гостю.

Через полчаса она начала выдавать такую «чуму»:

Люська громко орала, стараясь перекричать знаменитый фольклорный коллектив, который тем временем тянул нечто совершенно другое.

— Не боишься соседей перепугать? — попробовал ее попридержать собутыльник.

— Да пошли они все! — хмельным голосом завзятой гуляки выругалась Люська. — Я у себя дома. Что, уже и в собственном доме не имею права петь? Я свободный человек. Сейчас еще и стихи буду читать. «Выпьем с горя. Где же кружка?» А? — икнув, добавила она.

Кныш хорошо знал Бомбу и прекрасно понимал, что она не столько пьяна, сколько придуривается.

— А хочешь, я сейчас выйду на балкон и стриптиз всем покажу? — продолжала заводиться она. — Хочешь?

— А вот этого не надо. Это уже статья, — предостерег ее Кныш.

Но Люська как бы его и не слышала.

— Ты что думаешь, мне слабо? — почти орала она. — Слабо?!

— Ладно, сбавь обороты, сердечная моя. Оставим шоу на потом. Отложим до следующего раза, — предложил гость. — У меня к тебе вообще-то дело есть. Я ведь не просто так пришел.

— Ах ты гад, — пристыдила его несостоявшаяся стриптизерша. — Ну ты! Ну, какой же ты все-таки гад. Я его как родного! Я к нему, можно сказать, со всей душой! А он!

— Да ладно, хватит тебе, — попытался остановить ее Кныш.

— Что, поверил? Поверил, да? — Люська снова зашлась в своем неподражаемо простецком лошадином ржании.

Когда она малость успокоилась, Кныш спросил:

— Хочешь заработать?

— Смеешься, что ли? Кто ж этого не хочет? А сколько? — С Люськи быстро сошел хмель, и она вмиг посерьезнела. — Много? Если сумма приличная, я согласная.

— Не сомневайся, получишь вполне солидное единовременное пособие или вознаграждение. Это уж называй как хочешь, — заверил Кныш.

— А кроме того? — заигрывающе улыбнулась боевая любительница частушек.

— Что «кроме того»? — не понял Кныш.

— Что я буду иметь? — по-матерински сюсюкающим голоском спросила Люська, будто разговаривала с маленьким ребенком.

— Как это? Тебе что, кроме денег, еще что-то нужно? — удивился Кныш.

— Ну, догадайся. — Люська покинула свое место и приблизилась к нему.

Наклонившись, она обхватила его за шею и, не отпуская, уселась к нему на колени.

— Мне сейчас, по правде сказать, совсем не до загадок, — сказал Кныш, прекрасно понимая, о чем идет речь.

— Мне нужно не «что-то», а «кого-то», — пояснила Люська.

— Мадам, вы вгоняете меня в краску. — Кныш старался быть до предела серьезным.

— Ты останешься у меня сегодня?

— Вообще-то у меня сегодня дела! — начал ломаться Кныш подобно девке, «динамящей» желающего полакомиться ею мужчину.

— Какие еще там дела в такое время? — усомнилась неравнодушная к отсутствию мужского внимания Люська. — К бабе, что ли, собираешься? Так скажи! А кто она? Я ее знаю?

Кныш держал паузу.

— А я что, тебе уже не нравлюсь? — продолжала наседать Люська. — Ну скажи, скажи мне: что такое у нее есть, чего нет у меня? Оставайся, не пожалеешь!..

— А если не останусь? — сделал предположение деловой гость.

— А если не останешься, ищи себе помощников в другом месте, понял? — посоветовала сухо Бомба.

Но Кныш вовсе не собирался отказываться от приглашения. Более того, заранее предполагал подобное развитие событий. Но уж очень хотелось ему разозлить Люську, раздразнить поганку этакую. И сразу получал два удовольствия по цене одного. С одной стороны, реализовал намеченный план, для которого она вполне подходила, а с другой, что тоже было немаловажно, — ночь последних утех.

— Ну хорошо, убедила, — сдался наконец Кныш. — Дела действительно могут подождать. Кроме одного, конечно… Сейчас я тебе все объясню.

— Давай потом, — предложила хозяйка. — Скажи, а как у тебя с этим… со здоровьем?

Люська сделала многозначительный кивок головой в сторону «нижнего этажа» Кныша.

— Все ли там в порядке? — переспросил Кныш. — Да вроде не жалуюсь. Не совсем состарился, надеюсь… Не переживай, подруга. Не обману…

И, неожиданно сделав паузу и откинувшись на спинку дивана, выспренне спросил Люську:

— А сейчас скажите-ка мне, мадемуазель Селиверстова, любите ли вы театр? Любите ли вы его так, как люблю его я?

— Да ты что, Кныш, сбрендил? Или вправду собрался меня в оперу пригласить? — вылупилась на него Люська.

На ее лице даже отразился испуг, вызванный неадекватным и непонятным, с ее точки зрения, поведением старого приятеля.

— Нет, что ты! Опера — это сейчас неактуально, — тоном Остапа Бендера безапелляционно заявил Кныш. — Скорее всего мы поедем на сафари.

— Куда?! — Люська приоткрыла рот.

— Да, тяжелый случай, — заключил Кныш. — Но не безнадежный. Вот что мне в некоторых людях больше всего нравится — это отсутствие недостатков ума… За полным отсутствием последнего.

И сам прокомментировал собственное высказывание:

— Эх, хорошо сказал, язви тебя душу!

После чего, уже обращаясь к Люське, подвел итог разговору:

— Ладно, сейчас все объясню тебе обстоятельно и по порядку.

И Кныш изложил ей свой план, подробно разъяснив, что от Люськи потребуется.

* * *

Проснулся Кныш поздно. Время близилось к полудню. Люська спала как убитая, оглашая своим могучим храпом квартиру. Кныш бесцеремонно пихнул ее в бок, и она замолкла.

— И так чувствуешь себя не в своей тарелке, а тут еще эта корова расхрапелась, блин! — раздраженно произнес он вслух.

Кнышу больше не спалось. Он встал, достал сигареты и закурил.

Да, скоро настанет момент, когда он почувствует себя в этой жизни не гостем, а полноправным хозяином. Почувствует так, как не чувствовал еще ни разу, пребывая на этом свете.

Честно говоря, Сергею Петрову грех было жаловаться на свое детство, если бы не некоторые проблемы со здоровьем. Мама его, Таисия Васильевна, была заведующей столовой. Да и папа, Андрей Сергеевич, был не последним человеком в своей автоколонне. Так что недостатка в карманных деньгах, конфетах и игрушках маленький Сережа никогда не испытывал. Мало того, благосостояние мальчика по сравнению с его товарищами беспрестанно работало на поддержание высокого авторитета в их глазах.

Только одна проблема омрачала самую счастливую пору его жизни: Сережа очень часто болел, и так уж вышло, что в свои неполные одиннадцать лет он пошел только во второй класс. Но после этого, слава богу, болезни и хвори, нападавшие на него одна за другой, прекратились, и жизнь его стала более размеренной.

Такое положение, в котором оказался Сергей, ставило его в несколько нестандартную житейскую ситуацию. С одной стороны, все его ровесники учились в более старших классах, а его все равно тянуло именно к ним. С другой — в школе он вынужден был общаться со своими одноклассниками, которые были намного его младше. Поэтому Сергей жил одновременно как бы в двух мирах, в двух разных измерениях. Одноклассники всегда вольно или невольно оглядывались на него, как на более зрелого и опытного, у которого к тому же было много друзей, значительно старше их самих.

Словом, Сергей для многих был непререкаемым авторитетом. Он больше других знал о многих вещах, важных в повседневной жизни. И постепенно этот великовозрастный детина превратился в маленького диктатора, который привык к тому, что его слово стало непререкаемо, как закон. И горе было тому, кто осмеливался ослушаться его. Тогда в качестве аргумента он использовал свое физическое превосходство, обусловленное более старшим возрастом.

С тех пор и повелась у Сергея привычка таскать с собой компанию более молодых пацанов, готовых без пререканий выполнить отданный им приказ. А со здоровьем дела и вовсе пошли в гору: Сергей даже стал посещать детскую спортивную школу. Поначалу это была секция бокса, а потом и самбо.

Неизвестно, как бы сложилась спортивная карьера Сергея, но через несколько лет его с треском вышибли из секции за своенравный характер, споры с тренером и разнообразные мальчишеские шалости. Кроме того, Сергей очень часто применял полученные навыки в уличных боях.

К тому времени у него появилась парочка, если можно так выразиться, новых хобби. Во-первых, ему довелось познать удовольствие, получаемое от вина, водки и других алкогольных напитков. Пил Серега самозабвенно: если уж пить — так пить, что называется, до полной потери стыда и совести. И в таком состоянии ему ничего не стоило справить малую нужду прямо на улице.

А еще он полюбил появляться на центральных улицах города в сопровождении, как он выражался, «кодлы соплежуев» и приставать к одиноко гуляющим пацанам или более малочисленным группам себе подобных шалопаев. Под угрозой возможной физической расправы Сергей и его подручные «шакалили» у своих жертв карманную мелочь. Кныш — а именно так Сергея прозвали с самого детства — обычно подсылал к жертве сначала самого маленького «соплежуйчика» из своей кодлы. Тот подходил и как можно более нагло интересовался:

— Деньги есть?

Некоторые пытались разойтись миром, в смысле отдавали наличность или честно отвечали:

— Нет.

— А если проверю? — все так же грозно продолжал шпингалет. — А ну выверни карманы, а ну попрыгай!

И если кто-то отказывался выполнять эти унизительные приказания, то тут-то и появлялся Кныш со своими коллегами. Произведя изымание наличности и одарив напоследок жертву оскорблениями и подзатыльниками, кодла продолжала свою прогулку. Иногда попадались и такие, которые начинали наезжать сами, и, видя, какой перед ними стоит шкет, переспрашивали:

— Что ты сказал? А в глаз не хочешь? А ну вали отсюда! — На пацаненка обрушивался град угроз, порой смельчак отваживался и на рукоприкладство. И тут опять возникал Кныш:

— Ты че маленького обижаешь? Че на наших тянешь? Ты Кныша знаешь? Ты че, не понял? Деньги давай!

Почти ни разу Кныш и его коллеги не встретили мало-мальски достойный отпор. Правда, иногда случались казусы, и они сами становились жертвами более старших любителей незатейливого уличного рэкета.

Кныш в такие моменты вел себя очень осторожно. Он никогда не лез на рожон, если имел дело с физически более сильным противником, дабы не испортить свою внешность, за которой тщательно следил, синяками и шишками. Но со временем подобного рода развлечения наскучили, и интерес к ним прошел сам собой.

От армии Сереге посчастливилось откосить. Не желая торчать несколько лет в институте, после школы он поступил в медицинское училище. Обучаясь профессии медбрата, Кныш устроился на работу по будущей специальности. Работа ему где-то даже понравилась. Особенно прикалывали его ночные дежурства с молодыми медсестрами. Несколько омрачало его настроение, правда, ежедневное высокомерное отношение врачей. Но это все были мелочи. Может быть, работал бы он так себе и работал. Но…

Кныш умудрился вляпаться в одну историю. Как-то он снова засиделся в гостях. Выйдя на улицу, Петров принялся ловить машину. Однако все такси как сквозь землю провалились. Но все же нашлась одна машина, которая держала свой путь мимо одиноко стоящего, слегка замерзшего в ночной прохладе Сергея. Обрадованный Кныш поднял руку, и легковушка с зеленым огоньком притормозила. Он нагнулся к окну и назвал пункт назначения.

— Я в парк, — коротко бросил в ответ шофер.

— Ну ладно тебе, шеф. Может, все-таки подвезешь? Что же, мне на улице ночевать, что ли? — стал его упрашивать припозднившийся молодой человек.

— Кого я в такое время обратно возьму? Даже и не знаю, — стал набивать себе цену таксист.

Кныш, видя такое его замешательство, уже открыл дверь и уселся рядом, на переднее сиденье.

— Два счетчика заплатишь? Тогда поеду, — вдруг заявил шофер.

И тут Кныш просто озверел. По-видимому, взыграла по пьяному делу былая обида на таксистов. Он вынул из кармана нож с выкидным лезвием, который по случаю купил у знакомого, и безапелляционно приказал:

— Поехали, тебе говорят!

И тут, как по мановению волшебной палочки, откуда ни возьмись, загорелись фары милицейской машины, освещая своим лучезарным светом и Сергея, и нож в руке перед лицом водителя. И усердный страж порядка принялся грозно орать в мегафон на всю улицу.

Короче, на этот раз гражданину Петрову весьма сильно не повезло. Не помогли и усилия родителей.

Тюрьма для Кныша стала настоящей школой жизни, где он научился многим полезным вещам. Например, играть в карты на уровне гроссмейстера мирового класса. Ну, а помимо карточных фокусов, научился лучше разбираться в людях. И это во многом определило его дальнейший жизненный путь со всеми своими вехами и этапами.

Чего потом Кныш не перепробовал! Одно время вместе со своим корешом, умелым мастером, продавал всякие безделушки. Они ходили по квартирам и дворам, отлавливая доверчивых лохов.

— Здравствуйте, добрый день, — говорил Кныш. — Вас беспокоит канадская фирма «Юнион». Мы предлагаем всем желающим, в том числе и вам, приобрести кулоны и кольца из уникального сплава, содержащего настоящее чилийское серебро. Эти изделия помогут вам избавиться от стрессов, снять усталость, восстановить правильный обмен веществ в вашем организме, а также улучшить ваше биополе. Сегодня, по случаю юбилея нашей фирмы, вы можете получить любое из понравившихся вам изделий за полцены.

Конечно, никакого серебра там и в помине не было, и уникальность безделушек могла быть лишь плодом разыгравшегося воображения чересчур доверчивых граждан. Кныш сам удивлялся тому, сколько находилось желающих поверить в тот бред, который он нес. Но потом стали одолевать конкуренты.

И Кныш решил заняться квартирами. Нет, он не обворовывал их, он эти самые квартиры продавал, таскаясь целыми днями по пивным ларькам и корешась с местными алкоголиками. Дальше все было очень просто.

Сергей, после тщательной разведки, проводимой путем разговоров и всяческих расспросов, выискивал какого-нибудь забулдыгу-алкаша, у которого не было ни родных, ни близких. После чего начинал набиваться к нему в друзья. Попадая в дом к такому другу, Кныш заводил примерно следующий разговор:

— Хорошая у тебя квартира, как я погляжу. За такую можно получить приличные деньги. Ты не думал ее продать? У меня как раз есть подходящий человек. Можно все устроить.

— Ты чего? А я где буду жить? — удивлялся новый знакомый столь непродуманному, на его взгляд, предложению.

Кныш, не моргнув глазом, продолжал говорить с жаром убеждения:

— Да за те деньги, которые ты за нее получишь, запросто купишь что-нибудь намного дешевле, да у тебя еще останется солидный, вполне приличный капитал. А на такую сумму можно гулять до конца жизни. Лафа! — При этих словах он мечтательно вскидывал глаза к потолку.

Доверчивый ханурик начинал прикидывать, сколько бутылок живительной влаги можно приобрести на оставшиеся после такой удачной операции деньги. А Кныш все более входил в раж ораторского искусства:

— Ты подумай, какого кайфа лишаешься! Я же тебе как своему корефану говорю. Был бы кто-нибудь другой, мне наплевать. А тебя я уважаю…

В конце концов после массированного лицемерного навала Кныша ханурик соглашался. Сергей переселял его в снятую на несколько месяцев квартиру, забирал документы, оформлял доверенность. А потом, получив деньги с покупателя, исчезал, прихватив их с собой.

И все бы ничего, но у одного из его подопечных вдруг внезапно обнаружилась двоюродная сестра, которая, надо полагать, сама положила глаз на заветные квадратные метры. Разразился скандал, и незадачливый посредник-риэлтер погорел, попав в поле зрения компетентных органов. И схлопотал бедолага Кныш три с половиной года.

Но за решеткой ему снова улыбнулось счастье. Как-то совершенно случайно ему удалось подслушать разговор своего соседа по нарам с другим заключенным. Кныш сразу просек, что с этого дела, если захотеть, можно поиметь весьма неплохой навар. Особенно это стало очевидно после того, как первый сосед, некто Крест, вскоре помер.

Оказавшись на свободе и правильно все рассчитав, Кныш поселился у бывшей жены Креста. И стал поджидать другого зэка — некоего Музыканта, который тоже должен был появиться в этом доме. Кныш не ошибся — Музыкант, покинув стены колонии буквально через три месяца, и в самом деле объявился в ожидаемом месте. Вот только вышла незадача, и Кныша в тот момент не было дома. Но не беда. Это оказалось делом поправимым. Все при желании можно обтяпать тихо и гладко.

И тут вдруг совершенно неожиданно появляется какая-то баба с глазами цвета беспробудной тоски и волосами, окрашенными а-ля Мерилин Монро. И начинает поднимать ненужную пыль. Очень некстати! Лишние хлопоты. Лишние свидетели.

«Но ничего, — размышлял Кныш. — Лишь бы Люська сейчас не подвела и сделала все, как надо».

Он посмотрел на нее в тот самый момент, когда она открыла глаза и начала наконец пробуждаться после бурной ночи, в течение которой Кныш постарался удовлетворить ее женское сладострастие по максимуму.

— Который сейчас час? — сонным голосом поинтересовалась она, широко зевнув и потягиваясь.

* * *

Время приближалось к обеду. Световой день просверкал уже первую свою половину. Нужно было отправляться на встречу с Карташовым, который любезно обещал предоставить Ларисе информацию о человеке с золотыми руками, окончившем свою жизнь в казенном доме. Лариса очень надеялась выведать какие-либо полезные подробности, которые помогли бы понять причину случившегося: почему и за что убили Гусько, а теперь еще пытаются убить и ее. По всему было видно, что пора предупреждений и запугиваний уже прошла и настало время более решительных действий. Но, как видно, кроме нее, никто с поставленной задачей не справлялся, даже целая бригада сыщиков, отрабатывающих свою зарплату на службе у государства.

И Лариса, окрыленная жаждой знаний, двинулась по направлению к месту проживания коллеги. Да, пожалуй, она его теперь могла называть именно так. И дело было не только в том, что более тесные отношения между ними прекратились. Они ведь, по сути, коллеги, если иметь в виду род деятельности. Только она занимается этим не ради чинов и наград, а по призванию. Ну, а он — в силу своей профессии.

Карташов встретил гостью приветливо. Он явно находился в мажорном настроении.

— Ну проходи, проходи. Ждали, — несколько снисходительно произнес он. — Рад тебя видеть.

— Что такой сияющий? — полюбопытствовала Лариса. — Ждешь очередного звания или прибавку к жалованью? — предположила она, вкладывая в слова значительную долю иронии.

— День с утра задался, вот и весь секрет, — поделился Олег причиной лучезарного сияния лица.

— Да, погода хоть куда, — произнесла Лариса. — Но ближе к делу. Как там обстоят дела с моей просьбой?

— Ах да, — спохватился Карташов. — Интересной личностью был этот Занозин. Легенд, правда, про него не слагали, а вот слухи, говорят, гуляют и до сей поры.

— И что это за слухи?

— Говорят, мастер был золотые руки. Знаешь, как в песне поется: нам нет преград ни в море, ни на суше. Это, можно сказать, был его девиз.

— А если поконкретнее?

— Короче, потрошил твой Занозин сейфы или, выражаясь научным термином, был простым советским «медвежатником», — улыбнулся Олег. — Природа от своей щедрости наделила его немереными талантами. Ушлый был мерзавец по слесарному делу, да и закон Ома в школе, видно, хорошо выучил, так, что на всю жизнь запомнил. Последний раз этот отличник теоретической и физической подготовки применил свои познания и навыки в ювелирном магазине. И взяли его по чистой случайности. Просто с годами он, видать, забывчив стал — ну, и наследил слегка, на радость экспертам-криминалистам. А так — поминай бы его как звали.

— А он один на дело ходил? — спросила Лариса первое, что пришло на ум.

— Один-одинешенек. Аки перст, — подтвердил Карташов. — Сознался, покаялся, только вот товар так и не нашли. Искали-искали, пытали-выпытывали, а добро будто сгинуло. Надо полагать, самородок решил организовать себе обеспеченную старость, только, — рассказчик издал ртом звук, характерный для тугой пробки, вылетающей из сосуда, наполненного до отказа, когда первое под высоким давлением вылетает прочь, — не судьба.

— Так-так, интересная деталь! — Лариса наморщила лоб.

— Что? Хочешь организовать экспедицию для поиска сокровищ? Свистать всех наверх?

— Свистать не надо, денег не будет, — возразила Лариса.

— Типун тебе на язык, — Карташов изобразил легкий испуг. — Кстати…

Майор подозрительно посмотрел на Ларису и после некоторой паузы спросил:

— Я так понял, что ты все же решила заняться делом Гусько, несмотря на все мои предупреждения?

— Это мое дело, — отрезала Лариса, широко, однако, при этом улыбаясь майору.

Карташов даже почувствовал некоторую неловкость. Он был сам виноват в том, что его отношения с Ларисой охладели, и теперь расплачивался за это. Выдержав ее, по сути, издевательскую улыбку, он тем не менее спросил с тайной надеждой:

— Может быть, поделишься со мной результатами следствия?

Лариса продолжала улыбаться. Потом, кокетливо проведя пальцем по линии пуговиц домашней рубашки майора, сказала:

— Нет, Олег Валерьянович, мы с вами договорились — у вас свои дела, у меня — свои. Все в соответствии с западными нормами жизни, никакого коммунизма и общинности. Но…

— Что «но»? — нетерпеливо спросил Карташов.

— Когда я обнаружу убийцу, то извещу вас, чтобы передать в руки закона, — высокопарно заявила Лариса. — А за информацию спасибо.

— И все же, каким образом Занозин может быть связан с этим делом? — не отставал Карташов.

— Пока я еще и сама толком не знаю, — ответила Лариса и поднялась со стула.

* * *

Приехав домой, Лариса тут же погрузилась в размышления. И пришла к выводу, что сокровища, не обнаруженные в свое время милицией и, видно, надежно припрятанные Занозиным, вполне могли стать причиной всей этой кутерьмы, разразившейся не на шутку. Золотишко, камешки, колечки, браслетики… Что ж, вполне вероятная версия… Какой там, к черту, инструмент, забытый на даче, про который Галине Григорьевне напел вернувшийся с зоны Валерка Грачев! Это будет куда повесомее.

«А что, если дело было так: Занозин спрятал краденое на своей собственной даче, а жене ничего не сказал. А Виталий Павлович взял все это да нашел. И про все это прознал Грачев. Вот вам и причина кровавой драмы и переполоха», — думала Лариса.

И тут же сама себе возразила: «А может быть, Гусько ничего такого не находил и все подозрения на его счет неверны? И все же подозрительно вела себя жена Гусько Ангелина, подозрительно… Но она вряд ли захочет рассказывать, если даже что-то и знает. Ведь подобные игры с находкой закон может повернуть против нее. Да и не стоит обижать человека беспочвенными подозрениями, не имея на то твердых доказательств».

А признание Ангелины сейчас для Ларисы носило чисто символический характер. В поисках убийцы оно не поможет. Кто убил — и так уже известно. Нужно только найти Грачева. Обратись сейчас она в милицию — поднимется шум, начнется суета, и он заляжет на дно. Она найдет его сама. Найдет, где он прячется. А вот когда найдет…

Подкрепив свой тонус чашкой кофе, Лариса снова собралась в путь. Темнело в это время года довольно поздно, и она решила, что запросто успеет нанести еще один визит.

 

Глава 6

Навещать Валерия Грачева нужно было очень осторожно, чтобы не нарваться на очередной блокпост или засаду из его орлов. Последние дни преподнесли Ларисе немало неожиданных волнений. Сначала спортивная ходьба в булочную под прицельным огнем, затем катание в лифте на острие ножа, потом прыжки с кульбитом через капот собственной машины. Прямо-таки многоборье какое-то. Хватит, пожалуй. Жизнь — не Олимпийские игры и не сдача норм ГТО.

Во-первых, нужно было сменить транспорт. Ее серебристый «Вольво» наверняка уже намозолил глаза. И на этот раз Лариса решила воспользоваться услугами такси.

Водитель попался молчаливый: то ли не страдал в данный момент от недостатка общения, то ли по натуре своей был неразговорчив.

— Где остановить? Здесь? — хмуро спросил он у пассажирки.

— Да, — ответила Лариса, указывая на подъезд, где жил Грачев.

Машина встала.

— А вы не могли бы меня подождать? — попросила она водителя. — У меня деньги там.

Она снова показала на подъезд. Водитель еще больше нахмурился и неохотно кивнул в знак согласия.

— Могу вам сказать номер квартиры, если не верите, — сказала Лариса.

Водитель пожал плечами.

Лариса все же назвала номер квартиры. Для нее это была своего рода страховка на случай, если с ней произойдет что-то непредвиденное.

— Договорились, подожду, — пообещал несловоохотливый водитель такси.

Лариса выбралась из машины и направилась было к подъезду, но прямо перед входом ее окликнул сзади обеспокоенный женский голос:

— Простите, подождите, пожалуйста, Лариса Викторовна.

Лариса с удивлением оглянулась и остановилась. За ней быстрым шагом спешила женщина, еще довольно молодая, младше Ларисы, наверное, лет этак на пять, одетая без особых затей, но довольно смело и вызывающе для своего возраста. Наверное, хотела выглядеть еще моложе.

— Вы меня? — спросила Лариса, чтобы разрешить свои сомнения.

Хотя и так было понятно, что женщина обращалась к ней — рядом не было видно не то чтобы другой какой-нибудь Ларисы Викторовны, а вообще никого подходящего, кто бы мог носить это имя.

— Да. Извините, мне нужно с вами поговорить, — ответила дама в смелом наряде. — Вы разыскиваете Валерия Грачева? Это мой очень хороший знакомый. Вы, наверное, понимаете, что я имею в виду?

— Честно говоря, не совсем. Вы, очевидно, хотите сказать, что вы больше чем просто друзья? — предположила Лариса.

— Да. Если можно, я хотела бы попросить вас зайти ко мне. Тут недалеко. И там нам никто не помешает. Я вас очень прошу.

— Простите, но откуда вы меня знаете? — спросила Лариса, недоверчиво глядя на незнакомку.

— Мне рассказала о вас Галина Григорьевна, — объяснила женщина. — Вы как раз уходили от нее, а я, наоборот, шла к ней. Наверное, вы меня просто не заметили.

— Не заметила, — согласилась Лариса.

— Ну так что? Вы согласны?

— Что ж, будь по-вашему. Кстати, меня здесь такси поджидает, может, на нем и подъедем, — предложила Лариса молодящейся особе.

— Какое такси? Тут два шага всего!

— Тогда постойте минуточку. Я скажу шоферу, чтобы меня не ждал.

Лариса вернулась к машине и расплатилась с шофером. Тот совсем не удивился этому, просто хмуро взял деньги и, как робот, лишенный всяческих эмоций, двинулся спокойно на поиски новых клиентов.

— Вы не сказали, как вас зовут, — Лариса посмотрела на свою новую знакомую.

— Надя. Надежда Николаевна, — отрекомендовалась рассеянная спутница.

— Скажите, вы давно знаете Валерия?

— С детства. Мы жили в одном доме.

— А потом? Разъехались, что ли?

— Да. Они в одном месте новую квартиру получили, мы в другом. Но я его все равно очень хорошо знаю. Вы мне поверьте. Мы часто встречались.

— Скажите, а где он сейчас?

— Если вы хотите с ним встретиться, я ему передам, — пообещала Надя. — Правда, я так и не поняла, зачем он вам нужен. Галина Григорьевна что-то там говорила насчет того, что вроде кого-то убили. Но Валерий-то здесь при чем?

Пытаясь предупредить вспышку возможного благородного гнева со стороны собеседницы, Лариса деликатно стала объяснять:

— Боюсь, что очень даже при чем. Вы только не кипятитесь и выслушайте меня. Дело в том, что я сама его видела в день убийства у дома, где все это случилось. Посудите сами — человек выходит из подъезда, где произошло преступление. А потом начинает прятаться ото всех. Откуда такое нежелание встречаться? И ко всему прочему требует, чтобы его не беспокоили и не лезли в его дела.

— Как требует? — не поняла Надежда. — Вы что, уже с ним виделись? — Она встрепенулась, резко повернув голову в сторону Ларисы.

— Нет, увидеться мне с ним пока не довелось, — развеяла ее сомнения Лариса. — Даже и не знаю, к сожалению или к счастью. Но меня, если можно так выразиться, предупреждали его знакомые. Причем не один раз. И делали это очень настойчиво.

— Надо же! — изумилась Надя, но не стала уточнять детали. — Кстати, вот мы уже и пришли. Я живу здесь.

И она кивнула на ничем не выделяющийся дом из светло-серого кирпича.

Они вошли в подъезд, выглядевший как бездарная ничейная территория с окурками на лестнице и следами детского художественного творчества на стенах. Это, с позволения сказать, граффити не отличалось буйством цветовой гаммы, но включало в себя целую переписку и несло поток оценочной информации в адрес отдельных имен.

Войдя внутрь квартиры женщины по имени Надежда, Лариса поняла, что она могла принадлежать только человеку, предпочитающему все броское и эффектное: то, что невольно бросается в глаза и приковывает внимание. Только и помещение, и мебель находились в несколько запущенном состоянии. Мытье пола и систематическая пробежка по углам с пылесосом, похоже, не входили в число частых мероприятий Надежды Николаевны.

— Вы садитесь. Я сейчас чай заварю, — пригласила хозяйка.

Лариса придирчиво выбрала место, опасаясь, как бы не испачкаться, пока Надежда на кухне чиркала спичками и гремела посудой.

— Вы мне тут такого нарассказали! — воскликнула она. — Я просто не знаю, как быть. Ведь такой хороший мужик Валерка. Только что, считай, освободился. Я сколько раз ему говорила: «Бросай ты эту шушеру, свою компанию, они тебя только в какую-нибудь неприятность опять втянут. Чего от них хорошего ждать?» Пропади они пропадом, все эти жулики и алкаши!

В голосе хозяйки послышались знакомые интонации женщины, уставшей от пьяницы-мужа.

«Ну вот, — подумала Лариса, — опять история про хорошего человека, который думает чужими мозгами. Сколько сгинуло в трясине жизни прекрасных людей из-за плохих знакомств, ужас просто! А сами они вроде как совершенно ни при чем».

— А что за друзья? — спросила она вслух.

— Да не знаю я их, — отмахнулась Надя. — Мало ли сколько этого народа к нему шастает. Разве узнаешь, кто именно всякое такое вытворяет. Нет, мне даже не верится, хоть вы тут и говорите… Ну зачем ему, скажите, кого-то убивать? Было бы из-за чего!

— А я думаю, что причина есть, и, надо полагать, весьма серьезная, — возразила Лариса. — Я же не говорю, что Валерий сошел с ума и разбил кому-то голову, забравшись в квартиру в невменяемом состоянии. Причиной всему деньги, а точнее, то, что можно очень дорого продать. Так что это было самое что ни на есть обычное ограбление.

— И много он унес? — пожелала уточнить дотошная Надежда.

— Много… Хотя сколько точно, не скажу. Но… вы мне обещали его найти. То есть помочь с ним встретиться, — напомнила Лариса.

— Да, я ему обязательно скажу и постараюсь уговорить, — закивала Надежда. — Сколько можно прятаться! Но что поделаешь? Того, что произошло, назад не воротишь.

На лице ее отразились скорбь и озабоченность судьбой друга детства.

Лариса, конечно, не была такой дурой, чтобы пойти на встречу с этим типом самостоятельно. Но раз уж бог послал ей эту распрекрасную незнакомку, то, может быть, стоит изменить планы? Не выслеживать Грачева, а заманить его на место встречи, где его и возьмет Карташов вместе со своими сослуживцами. Погулял Валера на свободе месяцок — и будет с него, пока новых бед не натворил.

— А вот и чай, — оповестила Надежда, услышав свисток на кухне.

Потом вдруг остановила свой взгляд на буфете и неожиданно предложила:

— А знаете что, давайте по коньячку. За встречу, за знакомство.

— Не откажусь, — согласилась Лариса, которая в свою очередь была не против расслабиться. Тем более что сейчас она была не за рулем.

— Не хотите помыть руки? Можете пройти в ванную, — услужливо включила свет Надежда.

Лариса направилась соблюсти правила личной гигиены перед едой, а Надежда Николаевна занималась сервировкой стола. Когда она вышла, на кухонном столе все уже было готово. Даже коньяк был разлит по рюмкам.

— Ну что, давайте за встречу? — предложила Надежда сразу, поднимая стопку.

— За встречу, — согласилась Лариса.

Промежуток между первым и вторым тостом по инициативе хозяйки был небольшим. После того как дамы опрокинули еще по одной стопке коньяку, разрумянившаяся Надежда Николаевна спросила:

— А где вы еще искали Валеру?

— Домой к нему заходила, побывала у одной его старой знакомой, вот собиралась к Михаилу зайти… Есть, говорят, у него здесь один знакомый, да только вы вот мне и встретились.

— Михаил? — переспросила Надя. — Какой такой Михаил, зачем он вам нужен? Не волнуйтесь, я сделаю все, как обещала.

По виду хозяйки можно было сделать вывод, что она прямо-таки преисполнена решимости подготовить встречу Грачева и Ларисы.

— Ну так когда же и где я смогу его увидеть? — Котова прямо сгорала от нетерпения поймать врага в ловушку.

— Погодите, дайте-ка подумать… Лучше это сделать у него дома.

— Так он живет все-таки дома? — быстро спросила Лариса.

— Нет, — покачала головой Надежда. — Но я его попробую уговорить, чтобы он туда пришел.

А Лариса уже начала думать, как ей лучше поступить. Если Надя будет лично встречаться с Валерием, не худо было бы за ней проследить. И вслух спросила:

— В какое время возможна встреча?

— Да когда угодно. Хоть с утра. Зачем откладывать дело в долгий ящик? Давайте часиков в одиннадцать — он вас будет ждать.

И вдруг запричитала:

— Ох, как мне его жалко, если бы вы только знали! Пропащая его душа! Я так его ждала, так надеялась! Да, видно, не судьба мне в этой жизни… Эх, Валера, Валера, как же так! — Надя уронила голову на руки и зарыдала.

Лариса смотрела на нее и не могла понять, что ей не нравится в поведении женщины. Вроде бы простая и должна была так себя и вести, но… Что-то не складывалось в ее психологическом портрете.

— Ой, кажется, я совсем пьяная, — продолжались стенания Нади.

Лариса, которая сама после выпитого ощутила странную слабость и легкую сонливость, сочувственно спросила:

— Вам что, плохо?

— Нет-нет, — подняла голову хозяйка и замотала ею из стороны в сторону. — Вы не беспокойтесь, вы только не беспокойтесь…

— Да, у меня тоже что-то… — Лариса провела рукой по лбу, глубоко вздохнула и подняла глаза к потолку.

— Ой, что это с вами, господи! — вскричала Надя. — По-моему, вам надо прилечь!

Она засуетилась, проводила Ларису до дивана и уложила. И в этот момент гостья Надежды Николаевны почувствовала, что с ней происходит что-то неладное. Ее тело откровенно не слушалось и норовило принять горизонтальное положение. Глаза слипались, а изображение предметов расплывалось, приобретая весьма нечеткие очертания. И едва ее голова коснулась подушки, Лариса почувствовала невероятное облегчение, а сознание покинуло ее.

* * *

И уже не видела и не слышала она, как Надежда Николаевна подошла к окну и сделала кому-то знак рукой. Через минуту в квартире появился Кныш.

— Ну что, спит? — спросил он.

— Как убитая, — ответила Люська.

— Вот и прекрасно, — констатировал Кныш. — Заходите, мужики. — Последняя фраза была брошена пришедшим с ним товарищам. — Сейчас пусть полежит, а как стемнеет, сделайте все, как я сказал.

Гости уселись за стол и принялись коротать время в ожидании темноты.

Когда время подошло к одиннадцати, из Люськиного подъезда на улицу вывалилась небольшая подгулявшая компания. С ней две женщины, одна из которых просто не держалась на ногах: ее буквально волокли, подставив плечи, ее друзья по веселой пирушке и успокаивали:

— Не беспокойся, сейчас придем домой. Потерпи.

— Куда прешь, не видишь, что ли, человеку плохо? — шуганул один из гуляк припозднившуюся старушку, которая попалась на пути компании перед крыльцом.

Женщины и еще двое из сопровождавших мужчин сели в машину. Кныш и Люська на правах провожатых, честно выполнивших свой долг, снова направились в дом из светло-серого кирпича…

Когда Лариса проснулась, то ничего не поняла. Она лежала на заднем сиденье какой-то машины. В салоне горел свет. На улице было уже темно. А впереди сидели, спокойно беседуя между собой, какие-то мужчины.

Голос одного из них Ларисе показался знакомым: где-то она его уже слышала. Но она еще не окончательно пришла в себя, а глаза лишь приоткрыла. Она силилась побороть дремоту, но не могла. Руки и ноги просто обессилели. А глаза и уши отказывались видеть и слышать настолько, что она даже усомнилась в реальности происходящего. Несколько раз возвращаясь в состояние, близкое к полуобморочному, Лариса снова проваливалась в небытие, и ей казалось, что прошло уже много-много времени.

Наконец к ней вернулось более-менее устойчивое состояние умственной бодрости. Только вот сил пошевелиться по-прежнему не было. Мужчины на переднем сиденье, не умолкая, продолжали свой бесконечный разговор:

— Вот есть же такие суки, лезут во все! Мало ментов, так эти уродины еще из себя и сознательных строят.

— Кныш говорит, что она вроде как тоже из бывших, — заметил знакомый голос.

— А, значит, по жизни геморрой покоя не дает. А чего это она бывшая? Вроде еще молодая.

— Вот приедем на место, там у нее и спросим. Исповедуем, как говорится. И чего это мы с ней возимся? Дать бы ей сразу лошадиную дозу или вручную заделать, и привет, поминай как звали, — продолжал знакомый голос.

— Кнышу виднее, — возразил другой. — Отвезем подальше, там ее никто не найдет и искать не станет. А ты представь, вот бы нас сейчас тормознули, а у нас жмурик на заднем сиденье! А так — пьяная и пьяная, везем домой знакомую с банкета — и все дела, не подкопаешься. Кныш — он не дурак.

— А не проснется раньше времени? — забеспокоился первый.

— Кныш сказал, что не должна. Ему вся эта аптека наизусть знакома. Он ведь учился в медучилище, и в больнице когда-то работал, и на «Скорой» ездил, — пояснил другой.

Лариса поняла, что речь идет не о ком ином, как о ней, сердечной. Она снова попробовала шевельнуться, но руки и ноги все еще не желали слушаться. Время шло, а силы все не возвращались. К тому же за окном почему-то уже давно не было видно ни одного огонька.

А еще минут через пять машина свернула на какую-то проселочную дорогу, которая мало напоминала асфальтовое покрытие. И Лариса предположила, что машина скорее всего уже где-нибудь за городом. А это означало, что, прежде чем что-либо предпринимать, следовало хорошенько подумать.

И Лариса стала думать: «Здесь кричи — не кричи, никто не услышит. Если только леший, но и то только в том случае, если они находятся в лесу. Но и только… Господи, как же она так легко купилась на эту приманку в виде простой женщины по имени Надежда Николаевна! Сама залезла в ловушку, своими ногами! И заподозрила неладное слишком поздно…»

— Слышь, Гвоздь, как полагаешь, долго нам еще за Музыкантом гоняться? — отвлек Ларису голос на переднем сиденье. — Может, его и в городе давно уж нет, а мы тут бегаем и целыми днями зря высиживаем.

— Да куда ему деться! — возражал другой голос. — Он ведь теперь наверняка в розыске, если кого-то заделал. Сидит где-нибудь, ждет, когда все поутихнет.

«Значит, знакомого зовут Гвоздем, — отметила про себя Лариса. — И этот голос я слышала не где-нибудь, а в лифте. Это тот самый грозный субъект, любитель поиграть ножичком… Надо же, каким умным тоном рассуждает! А на вид и не скажешь, что у него бывают подобные минуты просветления».

— Может, хватит, а, Желудь? — спросил Гвоздь. — По-моему, уже приехали. А то так заберемся, что бензина на обратную дорогу не хватит или еще что-нибудь. Потом не вылезем.

— Ладно, — согласился Желудь и остановил машину.

Оба мужчины вышли. Один подошел к задней двери и распахнул ее настежь. Лариса лежала не шевелясь, чуть приоткрыв глаза, так, чтобы хоть немножко что-то видеть. Перед открытой дверью сплошной стеной стояли деревья. Так и есть — лес. Ну, и что же ей теперь делать?

Лариса почувствовала, как едва обретаемая способность трезво и хладнокровно оценивать реальность снова начинает улетучиваться неуловимой субстанцией.

— Погоди, — остановил Желудь напарника. — Куда спешить-то? Давай постоим, покурим, заодно и осмотримся. Может, и место какое подходящее найдем. Можно, конечно, и так отнести подальше в кусты и бросить. Но лучше в какую-нибудь яму или что-то в этом роде.

Было очень тихо. Только ветер шумел листвой, накатываясь волнами, и где-то стрекотала и посвистывала трелями не желающая отправляться на покой мелкая живность.

Гвоздь с Желудем стали удаляться от машины.

— Слушай, а может, мы ее сначала попользуем? — предложил Желудь. — Так сказать, побалуем перед смертью? Не пропадать же бабе, пока тепленькая. Ты как, не против?

— Да ну ее, больно старая, — хмыкнул Гвоздь.

— Дурак ты, Гвоздь, ничего не понимаешь. Такие, наоборот, то, что надо. Сравни и увидишь, тебе понравится, — подзадоривал Желудь.

— Так она же спит, как бревно. Какой кайф? — возразил Гвоздь.

— А мы разбудим.

— А орать начнет?

— Да кто ее здесь услышит? А когда орут, так меня, например, это еще больше заводит, — ухмыльнулся Желудь. — Но если хочешь, можно и рот заткнуть.

Голоса двух бандитов удалялись, и Лариса поняла, что другого шанса у нее уже не будет. Да и откуда ему взяться в этакой глухомани? У нее уже начали было наворачиваться слезы на глазах от осознания собственного бессилия что-либо изменить. Но она собрала всю свою силу воли, и организм вдруг обрел силы, дремлющие в последние часы подспудно неизвестно где — такое, говорят, случается у людей в минуты приближающейся смертельной опасности.

И, снова почувствовав способность управлять своим телом, везучая по части поисков приключений на свою упрямую голову женщина, как могла, быстро выбралась из машины и кинулась прочь от нее. Врезаясь в лесную чащу, она производила такой треск, что, наверное, перепугала на километр в округе всех представителей местной фауны.

— Эй! — послышался окрик Желудя.

— Что там? — похоже, перепугался Гвоздь.

— Идем посмотрим.

И через несколько секунд донесся его голос:

— Сбежала!

— Куда?

— Куда-то сюда!

— Стой! — завопил Гвоздь на весь лес.

— А ну стой, кошелка, а то хуже будет! — вторил Желудь, еле поспевая за ним.

— Да я из тебя фарш сделаю, сучка! Вернись, кому говорят!

Обмишурившиеся горе-подручные Кныша орали наперебой, шаря по кустам и под деревьями, сопровождая галдеж всяческими непотребными словами. Матерщина многократным эхом разлеталась по лесу, усиливая голоса и прибавляя Ларисе сил и проворства. Резкая перемена состояния — от лежания на заднем сиденье автомобиля к бегу меж многочисленных естественных препятствий — не могла не сказаться. Поэтому она то и дело слишком сильно забирала ногами то влево, то вправо, раскачиваясь всем телом на ходу, как разгулявшаяся шимпанзе. А может, еще выпитое давало о себе знать. Ведь похмелье не проходит вдруг, подобно появлению мимолетного виденья. Однако долго бежать ей не пришлось.

Внезапно относительно ровная почва под ногами закончилась, и земля поползла куда-то круто вниз. Не заметив этого сразу, Лариса умудрилась сделать еще несколько прыжков, чудом сохраняя равновесие и еле удерживаясь на ногах. Затем споткнулась и, на сей раз не удержавшись, покатилась вниз. Ей показалось, что она прокувыркалась так метров двадцать, а то и все тридцать, но оказалось, что до края низины было не более десяти. Уклон еще не закончился — просто беглянку задержало попавшееся на пути дерево.

Лариса не думала о боли. Она тут же укрылась за ближайшими кустами, распластавшись, подобно диверсанту под насыпью вражеской железной дороги. Лунный свет хорошо освещал край оврага, пробиваясь лучами сквозь кроны деревьев.

Тут показались преследователи, предваряя свое появление метанием неровного света фонарика.

— Осторожно, Гвоздь!

— Эх, черт! Твою мать! — откликнулся голос Гвоздя. — Так и шею свернуть недолго.

И, не устояв на ногах, бандит упал на траву. Желудь, освещая фонариком крутой спуск низины, продолжать погоню не спешил, вероятно, решив предоставить инициативу своему напарнику. Гвоздь поднялся, сделал еще несколько шагов, но, заскользив подошвами по траве, опять рухнул.

— Вот, блин! Я во что-то вляпался, — раздраженно заявил он.

— Что делать будем? Надо бы ее найти, — нерешительно подал голос Желудь.

— Да где ты ее тут найдешь? Темно, как у негра в заднице!

Гвоздь кое-как выбрался наверх.

— Смотри, что это у меня? Что-то липкое, — Гвоздь подставил руку под луч карманного фонарика. — Похоже, кровь. Где это я так?

— Что делать-то будем? — не унимался Желудь.

— Да хрен с ней, — чуть подумав, ответил Гвоздь. — Она, наверное, уж башку себе раскроила об какую-нибудь осину. Да к тому же пьяная и под снотворным. Считай, что ее уже нет.

— Да, так даже лучше, — изрек Желудь. — Считай, несчастный случай. И никто ни при чем. Только найти все равно надо бы было. Что Кнышу-то скажем?

— Да что он, проверять поедет? Скажем, что все сделали, как сказано.

— Стремно как-то, — скептически отозвался Желудь.

— Я туда не полезу, — решительно заявил Гвоздь. — Запросто шею сломаешь. Хочешь — лезь сам.

Желудь вздохнул и мысленно прикинул размеры своего желания лезть в овраг.

— Ладно, пошли! — наконец решил он.

И бандиты, матерясь и кляня все на свете, «эту сучку недотраханную», «этого козла Кныша» и «этот овраг е. ный», направились по лесу назад. Вскоре послышался звук отъезжающей машины.

Наверное, с час просидела Лариса в овраге, выжидая на всякий случай. Скоро уже должен был наступить рассвет, и нужно начать выбираться. Сейчас темнота стала ее верным союзником. А вдруг эти типы решат подежурить где-нибудь на дороге? Еще, чего доброго, и заметят, а днем, при свете, ей от них вряд ли удастся укрыться.

Когда голова окончательно прояснилась, Лариса обнаружила, что у нее в кровь разодрана ладонь левой руки: наверное, зацепилась за какой-нибудь сучок, когда бежала. Случайно, видимо, этой кровью и перемазался Гвоздь.

Ночная странница брела по лесу около двух часов. И утром — о чудо! — послышался наконец шум далекого трамвая. А скоро показалась и сама трамвайная линия, тянущаяся вдоль пригородного шоссе. Занесло же горемычную Ларису аж на самый край города, в район дач и частного сектора!

Чересчур любопытному и разговорчивому, не в пример вчерашнему таксисту, водителю остановленной попутной машины она тут же экспромтом наплела историю о том, как поссорилась с мужем, вышла из автомобиля и, надо же, заблудилась. Самое удивительное, что водитель поверил и доставил ее в полной целости и сохранности домой.

 

Глава 7

Почистив перышки и зализав раны, Лариса решила, что не стоит останавливаться на достигнутом. Дело чести — дойти в этой поисковой экспедиции до логического конца. Только как ни верти, а дорога ее пролегает через место жительства некоего Михаила. И других направлений поиска на сегодняшний день просто нет.

Лариса оставила на столе в холле записку, в которой просила мужа в случае, если она не вернется, не полениться и заехать за ней к семи часам вечера по оставленному адресу. Евгения дома не было, и, похоже, он даже не заметил отсутствия жены этой ночью. С одной стороны, не последовало никаких дурацких расспросов, с другой — Ларисе было даже как-то обидно подобное невнимание.

Она решила повторить свой вчерашний ход с такси — все-таки как-никак лишний свидетель ее перемещений. Прибыв на место, непоседливая и безумно решительная женщина внимательно осмотрелась по сторонам. Никаких Гвоздей, Желудей и даже Надежды Николаевны поблизости не было видно.

Лариса пошла к знакомому дому. Обгоняя ее, во двор свернула недорогая скромная иномарка. Остановив машину у подъезда, симпатичный молодой человек лет тридцати стал выгружать из багажника различные коробки и укладывать их рядом на скамейку.

— Простите, пожалуйста, не помню номера дома, — соврала Лариса. — Мне нужно найти одного знакомого. Вы не подскажете, здесь, в восьмой квартире, живет Михаил?

— Живет Михаил, — подтвердил молодой человек. — Только я что-то вас не помню.

— Так это что, вы, что ли, и есть Михаил? — Лариса, наученная прежним опытом, недоверчиво посмотрела на него. — А документы у вас есть?

Жилец квартиры номер восемь еще больше удивился новому вопросу и, поколебавшись, полез в карман.

— Водительские права вас устроят? Или вот есть еще служебное удостоверение. На выбор.

Она внимательно посмотрела документы. И имя и фотография вроде бы соответствовали личности предъявителя.

— Мне нужно с вами поговорить. — Лариса посмотрела в открытое симпатичное лицо Михаила.

— Ну вообще-то я сейчас очень спешу, — поставил ее в известность молодой человек. — Давайте в другой раз. Заходите ко мне вечером. Договорились?

— Я бы не стала вас беспокоить, но дело очень важное, — не унималась настырная Лариса.

Михаил внимательно посмотрел на нее и, видимо, пришел к выводу, что имеет дело почти с клиническим случаем.

— Тогда помогите мне донести эти коробки, — попытался он извлечь хоть какую-то выгоду из ситуации. — Не бойтесь, они не тяжелые. Я буду собираться, а вы мне тем временем и расскажете, что вас интересует. Лады?

— Ладно, давайте помогу, — согласилась Лариса.

— Вот и замечательно. Как говорится, вы мне, а я вам, — усмехнулся Михаил. — Только знаете что, я ведь вас и в самом деле что-то не помню. Подскажите, не томите душу, где мы с вами могли видеться?

— Мне дала ваш адрес Люба.

— Это какая Люба? — нахмурился Михаил.

— Та, что из магазина «Золото».

— А-а, вспомнил!.. И что же? Что вам, собственно, нужно?

Они поднялись на второй этаж, и Михаил поставил коробки перед дверью с цифрой восемь, чтобы освободить руки для ключей.

— Я хочу поговорить с вами об одном вашем знакомом.

— О ком именно? — Михаил пригласил Ларису зайти в квартиру.

Она последовала за ним, тут же осмотревшись. По всему было видно, что это квартира обеспеченного холостяка, неравнодушного к комфорту и, наверное, с целой кучей дорогих сердцу привычек. Удобная, хорошо подобранная мебель, аудио— и видеоаппаратура далеко не последнего класса, куча книг, журналов и целая коллекция разных безделушек всевозможного предназначения, не всегда, правда, понятного для непросвещенного.

— Вы давно видели некоего Валерия Грачева? И где он сейчас может быть? — почти по-милицейски строго спросила Лариса.

— Валерия? А зачем он вам? — ответил вопросом на вопрос Михаил.

— Похоже, что ваш друг попал снова в очень нехорошую историю. И у меня есть все основания полагать, что он виновен в убийстве человека.

— Даже так?

— Именно. И я не понимаю иронии в вашем голосе. Между прочим, ваш друг, если он действительно им является, уже несколько раз за последние дни пытался убить и меня. Вы же производите впечатление порядочного человека. Вот я и думаю, что вы должны помочь остановить его, пока он не натворил еще каких-нибудь бед.

— Господи, а вас-то за что? Что же это вы такое ему сделали? — Судя по всему, у Михаила совершенно не было желания относиться к ее словам серьезно. — Он что же, сам в эти дни гонялся за вами по пятам или подкарауливал в тихом месте?

— Ну зачем же сам? — пожала плечами Лариса. — У него для этого есть свои люди. Как их там называют — кореша, братва, шестерки? Вот их-то он и подсылал, чтобы свои руки лишний раз не марать.

— Кого это я к тебе подсылал? — вдруг раздался за спиной Ларисы громкий голос.

Она вздрогнула от неожиданности и оглянулась. На пороге комнаты стоял тот самый человек со шрамом, местом жительства которого она последние дни так активно интересовалась. На лице его бушевало выражение праведного гнева незаслуженно опороченного человека и гражданина.

— Чего смотришь на меня? Язык, что ли, проглотила? — грубо спросил он. — Чего молчишь? Отвечай, когда спрашивают! Кого я тут убил?

Грачев стоял, держа руки на поясе и раздвинув локти в стороны. Вид у него был очень недружелюбный, а угрожающие нотки в голосе нарастали с каждой фразой.

— Между прочим, у меня много свидетелей, которые знают, где я сейчас нахожусь. Так что, случись что со мной, и вам обоим несдобровать, — предупредила на всякий случай Лариса.

— Дура какая-то психованная, — заключил, услышав ее слова, Грачев. — Слышь, Михаил, может, ей валерьянки дать? Гражданка, похоже, того… — Он поиграл пальцем у виска. — Малость не в себе. Ты из какого дурдома сбежала, милая?

— Не нужно мне никакой вашей валерьянки! Сам ее пей! — неожиданно взорвалась Лариса. — А я вчера уже вдоволь напилась! Да вот только ничего у тебя не вышло, Кныш. Так, что ли, тебя твои недоумки кличут? — Ларису, что называется, прорвало, и на нее нахлынул приступ героического откровения.

— Погоди, Валера, не кипятись, — попытался унять страсти Михаил. — Давайте спокойно во всем разберемся.

— Что?! Какой я тебе Кныш? — Грачев тоже начал заводиться. — Ты сначала бы разобралась, кто есть кто, а потом бы и наезжала!

— Кто такой Кныш? — спросил Михаил. Он был единственным, кто сохранял в этот момент хладнокровие.

— Да есть одна гнида, — ответил Валерий. — Я же тебе говорил. Тот, что за мной сейчас гоняется. Пасет, сволочь, по всем местам. Мало того что меня теперь менты по всему городу пасут, так еще и эти отморозки недоношенные покоя не дают. Нос нельзя на улицу высунуть.

Лариса на мгновение сбавила обороты, но тут же попыталась продолжить обличительную речь, уверенная, что против логики фактов никто не устоит.

— И все равно! Гусько кто убил? Хозяин дачи? — задавала она вопросы, что называется, в лоб. — Я ведь вас видела, когда вы из подъезда, где он живет, выходили. Я ведь все знаю. И про ювелирный магазин, и про драгоценности, и про дачу.

— То-то я гляжу: что-то знакомое, а вспомнить не могу, — наморщил лоб Грачев. — А ты видела, как я его убивал? Видела?!

— А что же ты тогда там делал? — не отставала упрямая Лариса.

— Да когда я пришел, он уже готовый был! Кушать подано! — яростно заорал Грачев.

— Слушайте, господа, может быть, хватит орать?! — сморщился Михаил. — Люди ведь бог знает что могут подумать. Да и у меня самого уже в ушах звенит.

— Это не я убил Гусько, — упрямо настаивал Валерий, понизив голос до обычного. — Потом — какие, к черту, драгоценности? Ты вспомни, я же без всего вышел! В смысле, в руках у меня ничего не было… Что я, по-твоему, целый портфель с камнями по карманам рассовал?

Лариса вспомнила: действительно, руки Грачева в тот момент были абсолютно пусты.

— А может, вы все там же где-нибудь и спрятали, на чердаке или в подвале… — не унималась она.

— Ага, средь бела дня, — поддакнул Грачев. — Чтобы лишний раз светиться. Говорят же тебе, не брал я ничего! Каюсь, хотел взять, да ничего там не нашел. Ничего там не было. Пусто. А может, опередил кто.

— Кто? — тут же спросила Лариса.

— Не знаю. Может, тот, кто убил, тот и взял.

— Погодите, вас как зовут? — обратился к дотошной особе Михаил.

— Лариса.

— Так вот, Лариса, — спокойно начал он. — Валерка, конечно, не святой дух и не ангел с крыльями. Я его знаю. От него всегда можно ожидать каких-нибудь идиотских поступков. Но чтобы убить человека, пусть даже за целую кучу золота, — это вы, как говорится, обратились не по адресу, хватили лишку.

— А чего же тогда ваш ни в чем не повинный друг здесь прячется? — резонно, как ей показалось, заметила Лариса.

— Да потому и прячусь, что, попадись я сейчас ментам в руки, сразу все повесят на меня, — раздраженно ответил Грачев. — Им лишь бы дело закрыть. А обо мне они горевать не станут. Сдадут прокурору, а там уж и суд рассусоливать не станет. Знаем мы их — одна лавочка.

Грачев как-то обреченно махнул рукой.

— И долго вы собираетесь вот так прятаться? — поинтересовалась Лариса.

— Пока настоящего убийцу не найдут.

— А как же вы узнаете, что его нашли?

— Не в лесу живем, правда ведь? А среди людей! — первый раз за все время разговора улыбнулся Валерий. — Такие вести быстро разносятся. Не волнуйтесь, узнаю!..

— А если не найдут, что тогда?

— Тогда видно будет. Может, само собой все поутихнет. Свалю из города куда-нибудь подальше.

— Я прошу прощения, но мне на работу пора, — прервал процесс выяснения истины хозяин квартиры. — Если хотите, Лариса, можете остаться и поговорить. Если еще не договорили. А меня дела ждут, как это ни прискорбно. Так что я удаляюсь. Всем — пока!

И молодой человек, испытывающий дефицит свободного времени, вышел, хлопнув дверью.

— Вот балда, ключи забыл! — нарушил воцарившееся после его ухода молчание Валерий, заметив связку, оставленную спешащим Михаилом.

— Вы простите меня, Валерий, но не могли бы вы мне сказать, откуда вы узнали о драгоценностях? — спросила оставшаяся наедине со своим с таким трудом найденным собеседником Лариса.

Валерий устало опустился на диван, закурил, посмотрел на нее тяжелым взглядом, сделал глубокую затяжку и выдохнул:

— Да чего там теперь, дело прошлое… Знакомый у меня был — дядя Вася.

— Занозин? — уточнила Лариса.

— Да, да, он самый… А я посмотрю — вы и в самом деле кое-что знаете.

— Пришлось вникнуть, — усмехнулась Лариса.

— Так вот, это наши с ним безделушки, — признался Грачев. — Мы с ним в девяносто пятом ювелирный обчистили. Я ему помогал. Такие вот дела… Только я это вам без свидетелей сообщаю, — сразу оговорился он, — потому только, чтобы для вас подоходчивей все стало.

Лариса кивнула в знак того, что она все понимает.

— А когда мы эти побрякушки взяли, дядя Вася все у себя на даче спрятал, — продолжил Валерий. — Говорил, что выждать надо, пока шмон не поутихнет. Но так и не дождались — загребли его. А когда попался, все на себя взял. Узнай менты, что он не один был в магазине тогда — ему бы, может, еще больше накинули. А так он отсидел бы, вышел и — гуляй на свои заработанные. Куда они денутся, ведь все равно, кроме него, о том, где вся эта музыка спрятана, никто не знает.

— И что, он даже вам не сказал? — перебила его Лариса.

— Нет… Точнее, сказал, но уже после, — ответил Грачев. — Я в девяносто восьмом тоже на нары попал. По чистой случайности — наркоту у меня нашли. Вы не думайте, сам я не любитель. Не для себя держал. Просто попал под шмон, и влепили мне пару лет по рогам. И попал я в ту же колонию, где и дядя Вася сидел, в один с ним отряд. Только недолго мы там вместе побыли. Он в начале зимы заболел, а перед Новым годом, в декабре, помер.

— А кто же такой Кныш? Он что, тоже из вашей колонии? — сделала предположение Лариса.

— Это тот еще гад. Хитрый, как лис, и скользкий, как змея. — На лице Валерия появилось выражение ненависти. — Его нары по соседству были. Дядя Вася когда почувствовал, что со здоровьем у него неладно, решил мне рассказать, где золото и камни припрятал. Говорил, чтобы я на него не в обиде был. А то ненароком помрет, и пропадет все, сгинет ни за что, за просто так. А этот Кныш — гад ползучий, — при очередном упоминании ненавистного человека Валерий не скрывал озлобленности, — подслушал, о чем мы говорили. И с тех самых пор как дядя Вася умер, он с меня не слезает. Поначалу вроде как в друзья набиваться стал. А когда я его послал, так откровенно наезжать начал. Грозил меня сдать тем, кто покруче. Да только это все треп.

Валерий презрительно махнул рукой, потом закурил еще одну сигарету и продолжил:

— Он, Кныш, ни с кем делиться не захочет. Он даже когда освободился, то поселился у жены дяди Васи — у тети Гали. Наверное, выведать что-то надеялся, да и меня, похоже, поджидал. Да только она ничего про цацки не знала. А меня поймать — на это у него кишка тонка. Он тут гоняет со своими шестерками по всему городу, но меня-то хрен достанет. Вот! Хрен ему в дышло! Спортсмен гребаный, санитар природы! Я не падаль, подавится.

И Валерий безо всяких церемоний продемонстрировал Ларисе непристойный жест, согнув правую руку в локте и ударив левой ладонью по месту сгиба.

«Так вот в чем, оказывается, дело! — подумала Лариса. — Если все обстоит именно так, как ей рассказывает Грачев, то совершенно не в интересах этого самого Кныша, чтобы Валерий снова угодил за решетку из-за убийства. Тогда плакала его добыча и он неизвестно когда еще сможет получить украденные Занозиным и Грачевым драгоценности из ювелирного магазина. Или вообще никогда».

И она поняла, почему оказалась последние дни в центре повышенного чужого внимания, сопровождаемого деловой сверхактивностью. Она влезла в чужие дела, и ее действия угрожали осуществлению плана Кныша, подслушавшего разговор двух соседей по бараку.

— Ну, и что же было дальше? — Ларисе не терпелось услышать продолжение этой воровской саги.

— В прошлом месяце я вышел, — сказал Грачев. — И сразу поехал на дачу. Стал искать место, про которое дядя Вася говорил. Четвертая яблоня от калитки, пятнадцать шагов от забора. Смотрю — а там бочка стоит. А он мне ничего про бочку не рассказывал. Ну, столкнул я эту цистерну… Помучиться пришлось: сначала нужно было воду вычерпать, а иначе с места не сдвинешь. Мало того, она еще в землю вошла — пришлось откапывать. А под ней ничего. Я все перекопал: и под ней, и даже возле нее. Глухо, как в танке. Ну, я сразу и сообразил, что новый хозяин дачи откопал — больше некому. Рылся в своем огороде и наткнулся на схороненное. И бочку, наверное, он поставил. Тетя Галя дачу эту уже давно другим продала.

— И вы начали искать Гусько? — спросила Лариса.

— Нашел я этого умника, — подтвердил Валерий. — Так и так, говорю, не тобой положено — не тебе и радоваться. Верни, говорю, по-хорошему. Припугнул его, конечно. Но только на словах. Видит бог, даже пальцем его не тронул! — Грачев осенил себя крестным знамением. — А он — в отказ. Уперся, как баран: ничего не видел, ничего не брал. Ну, и решил я к нему наведаться — а вдруг он все дома хранит. Если же нет, то попугаю ножичком. Испугается — и сразу отдаст. Только вышло все по-другому. — Грачев вздохнул. — Прихожу, дверь открываю, а он уже оприходованный лежит. Я все обшарил, но нигде ничего. То есть если и держал он все это добро дома, то кто-то уже поживился. А если нет, то теперь ищи-свищи ветра в поле. Как говорится, мертвые не болтают. У них не спросишь.

«Ой ли? — подумала Лариса. — Ведь у покойного осталась еще жена. Просто Валерий побаивается к ней соваться. Но это сейчас, а когда все, как он выражается, поутихнет?»

В этот момент в дверь позвонили.

— Мишка, наверное. Спохватился, что ключи забыл, торопыга! — Валерий направился к двери.

Лариса слышала только, как поворачивается замок и открывается дверь.

— Здорово, Музыкант!

В прихожей что-то с грохотом упало, а затем послышался еще какой-то шум и непонятная возня.

— Что ж ты падаешь на ровном месте?

— Ух ты, какой неуравновешенный!

— Извини, Музыкант. Это я от избытка чувств. Можно сказать, не сдержался. Я не сдержался, а ты не удержался.

— Поднимайся, поднимайся! Время детское. Рано еще спать.

Лариса сразу узнала эти голоса. Это были Гвоздь и Желудь. Третий голос был ей тоже знаком. Он принадлежал Сергею — квартиранту Занозиной.

— Ну что, мы так и будем под дверью топтаться? Приглашай гостей в дом. Какой ты, однако, негостеприимный, — сказал Сергей.

— А я тебя не звал, — тяжело дыша, ответил Валерий.

Лариса понимала, что ей нужно было что-то срочно делать. Ведь если они ее сейчас здесь увидят, то ей — конец. Догадываясь, что в распоряжении у нее считанные секунды, Лариса проворнее лесной лани и тише полевой мыши забралась в первое показавшееся ей подходящим убежище — под деревянную кровать, стоявшую у стены и застеленную низко свисавшим по бокам покрывалом. Еще свежо было воспоминание о вчерашней ночной прогулке на земляничные поляны, в леса и овраги. Светлой памятью тому стала ее левая забинтованная рука.

— Ты один дома? — спросил Сергей.

— Да один он, один… Хозяин уехал, — ответил за Грачева Желудь.

— Ну пойдем, побеседуем, потолкуем.

Ларисе были видны только ноги вошедших в комнату людей. Ей показалось, что она дышит, как древний локомотив, разводящий пары. А вдруг они сейчас заметят, как непроизвольно шевельнется покрывало на кровати или как от ее дыхания в воздух поднимаются с пола микроскопические пылинки? Сердце ее стучало сдвоенными сильными ударами, как железнодорожный вагон на стыках рельсов.

— Где цацки, Музыкант? — поинтересовался Сергей.

В голосе его сквозили нетерпение и раздражение. Он явно волновался.

— Какие еще цацки? — огрызнулся Грачев. — Достал ты меня уже. Сколько раз тебе повторять, нет у меня ничего.

— А такие, гондон ты штопаный! Те, что вы с Крестом с ювелирторга поимели.

— Настырный ты мужик, Кныш. А может, просто тупой, — ответил ему Грачев.

И за это был награжден еще одним увесистым ударом в живот.

— Если я что-то понимаю, то душевного разговора у нас не получится, — заключил Кныш. — Я к тебе со всей душой, а ты, гляжу, мне совсем не рад. А ведь столько времени уже не виделись. Ну-ка, Гвоздь, пощекочи дядю ножичком, ты это любишь. Пускай развеселится. А то смотри, какой он хмурый.

— Стой-стой! Я все понял, — капитулировал Грачев.

— Ну так где же? — снова спросил Кныш.

— Там, на антресолях.

— А ты не обманываешь? Может, мышеловку туда поставил или капкан? А?

— А ты проверь, — предложил Валерий.

— Проверю, проверю, не волнуйся, — пообещал Кныш, удаляясь. — Волноваться вредно. Ты вот, например, знаешь, что серое вещество, вырабатываемое нервными клетками мозга, не восстанавливается? Желудь, иди сюда, помоги!

Не успел Желудь выйти из комнаты, как вслед за ним устремился и Гвоздь, причем пятками ботинок вперед. Сделав несколько быстрых неловких шагов, он повалился спиной на пол, сметая попутно с мебели какое-то мелкое хозяйское добро. А Грачев тем временем куда-то запрыгнул и исчез в шуме резко распахнувшегося окна. Громыхнув костями по полу, Гвоздь заорал:

— Стой, падла!

Невольная свидетельница неожиданной встречи старых знакомцев замерла. Ведь стоило только Гвоздю повернуть голову, как он наверняка увидел бы ее, распластанную под кроватью.

На шум и крик подоспели Желудь с Кнышем.

— Что такое?! — Кныш, не останавливаясь, подошел к окну.

— В окно сиганул, пидор. Оно только прикрыто было, не заперто, — объяснил Гвоздь, поднимаясь с пола.

— Вот тварь хитрая! Опять соскочил! — выругался Кныш. — Давай за ним, живо!

— Да здесь высоко, второй этаж. На хрен надо себе ноги ломать? — возразил Гвоздь.

— Через подъезд, бараны горные!

— А может, и вправду цацки здесь, где он сказал? — предположил Гвоздь.

— Ну, дал бог помощничков, — проворчал Кныш. — Поменьше долбиться надо. У тебя от травы, видать, мозги вообще плесенью покрылись. Хоть пенициллин вырабатывай. Чего яйца трете? Живо-живо!

И неожиданные гости, нестройно топая, поспешили к выходу.

«Как говорят в шпионских фильмах: «Пронесло!» — подумала Лариса, но на всякий случай решила еще минуту посидеть под кроватью после того, как смолк топот группы преследования, бросившейся в погоню за неуловимым, как тень, Грачевым.

 

Глава 8

От пережитых в квартире Михаила волнений Лариса отошла довольно быстро. Через два часа она уже сидела на своей кухне, пила кофе и размышляла над перспективой дальнейших действий. А что они должны последовать, в этом она не сомневалась.

Хотя, если принимать на веру то, что рассказал Грачев, подозреваемых оставалось не так уж много. Вернее сказать, их вообще не осталось. Если, конечно, поверить, что Грачев не убивал Гусько, а лихая компания под предводительством Кныша преследует свои корыстные цели и не имеет к убийству также никакого отношения. Однако добыча, которой не хотят ни с кем делиться, на самом деле еще существует.

И Лариса была согласна с Музыкантом, что найти клад мог только сам Гусько, если не произошло вообще чего-то невероятного. И в таком случае ей нужно заново начинать искать причину убийства Виталия Павловича, то есть опять — все сначала.

«Кстати, интересное прозвище — Музыкант. Любопытно, за что его так окрестили? И все-таки странно вела себя Ангелина… — Мысли Ларисы перебегали с одной на другую проблему. — А что, если на вдову посильнее нажать?»

Постепенно, в ходе размышлений Лариса пришла к выводу, что все-таки именно чета Гусько извлекла «посевы» Занозина, которые тот закопал, подобно Буратино, на поле чудес. Вот только золотых всходов так и не дождался. А раз так, то главной фигурой в расследовании остается безутешная вдова Ангелина.

Рассудив таким образом, Лариса в третий раз за последние дни — число три традиционно культовое в русских народных сказках, появилась в доме, где проживала вдова Гусько. Ей предстояла очередная беседа, которую она желала бы провести в деловом и конструктивном ключе.

В переоборудованной и модернизированной милой сердцу владелицы квартире, которая первоначально представляла собой воплощение победы человеческого разума над здравым смыслом времен триумфа социализма, все оставалось по-прежнему. Смерть мужа не внесла корректив в обстановку, окружавшую Ангелину Гусько.

— Ну что, вы что-нибудь узнали? Ведь уже больше недели прошло с нашей последней встречи? — сразу начала с расспросов вдова.

— Да, вы совершенно правы. Кое-что мне удалось узнать. Правда, с вашей помощью я могла бы это сделать намного раньше, — заметила Лариса.

— Что вы имеете в виду? — тут же быстро уточнила Ангелина.

— Как для меня это ни прискорбно, вынуждена заметить, что вы были не до конца откровенны со мной.

— Как это?

— Помните, мы с вами договаривались: я помогу вам, но для этого вы должны помочь мне. Вы рассказали мне об угрозах по телефону, но ни словом не обмолвились о причине ваших беспокойств — о кладе, зарытом на даче.

— Каком еще кладе? — Ангелина попробовала сыграть в недоумение, но актрисой оказалась никудышной. Сильное волнение выдало ее, внезапно отразившись на лице и в голосе. Во всяком случае, сегодня актерское вдохновение ее не посетило.

— Драгоценности, те, что вы нашли у себя на даче, — строгим голосом произнесла Лариса, глядя собеседнице прямо в глаза.

Ангелина молчала и как-то сразу заметно сникла.

— Откуда вы узнали? — после паузы спросила она.

— Я же вам говорила, что вполне в состоянии распутывать подобные дела. Если вы мне не поверили, то напрасно. — Лариса слегка приосанилась, сидя на своем стуле. — И зря мне тогда сказали про бочку на даче…

— Вы нашли его? Знаете, кто он? — нервно перебила вдова.

— Вы имеете в виду убийцу?

— Да, того типа, который угрожал мужу… Назвать его человеком язык не поворачивается.

— Вот тут вы ошибаетесь. Этот тип, как вы выразились, и убийца — разные люди, — заметила Лариса. — Тот, кто звонил вам по телефону, вовсе не убивал вашего мужа. Мне удалось с ним поговорить. Убийца — кто-то другой.

— И кто же он, по-вашему? — Растерянная Ангелина не отводила от всезнающей гостьи глаз, застыв словно муха, впавшая в спячку.

Лариса поглядела на нее и подумала, что такая инфантильная и, прямо сказать, недалекая женщина наверняка могла проболтаться о находке кому-то еще. Сказала же она Ларисе про бочку!..

— А вот об этом давайте подумаем вместе, если вы, конечно, действительно хотите найти убийцу своего мужа, — предложила Котова. — О местонахождении этого, с позволения сказать, клада знали только два человека: тот, кто вам звонил, и ваш муж. Ну и еще, надо полагать вы. Но тот человек к убийству вашего мужа не причастен и никому ничего не рассказывал. Делиться подобными вещами, как вы понимаете, было не в его интересах. Значит, вполне возможно, что был кто-то еще, знавший про все это. Ведь драгоценности — наиболее вероятная причина убийства вашего мужа. Вы со мной согласны?

Ангелина молчала.

— Так кто еще мог об этом знать? Родственники, знакомые? — предположила Лариса. — Вы или ваш муж рассказывали об этой находке хоть кому-нибудь?

— Насчет мужа не знаю, — наконец подала голос слегка оцепеневшая Гусько.

— А вы? Ну же, Ангелина, попытайтесь вспомнить!

Мутные глаза вдовы заблестели влагой, а взгляд напоминал приближение грозовой тучи, готовой обрушиться на землю мощным ливнем.

— Игорь его зовут. Больше некому, — тихо, упавшим голосом выдавила из себя Ангелина.

— Что за Игорь?

— Один мой знакомый. Последнее время мы с ним часто встречались. — Ангелина по своей привычке вынула носовой платок. — Когда Виталий нашел на даче эти вещи, я не выдержала и проболталась ему.

— А когда все это произошло?

— В начале мая, в праздники. Виталий тогда еще пошутил, что это праздничный подарок судьбы. Он захотел кое-что там поменять — на участке. Стал рыть углубление под бочку на новом месте и наткнулся на драгоценности. — Большой сверток, тяжелый, в клеенку завернутый. Мы так обрадовались, что просто чуть с ума не сошли. Я пять дней терпела, и мне так хотелось об этом кому-нибудь рассказать…

— И вы рассказали своему другу Игорю? Так? — уточнила Лариса.

Ангелина молча кивнула.

— Вы думаете, он мог убить? — Похоже, что в сердце вдовы оставалось еще достаточно места для разного рода сомнений.

— Вполне возможно. Во всяком случае, все надо проверить, для этого мне нужны данные: имя, фамилия, где живет, чем занимается.

Ангелина все еще сомневалась, стоит ли раскрывать карты: Игорь был ее любовником, с которым ее связывали довольно прочные отношения. Но потом все же решилась и рассказала обо всем, о чем спрашивала ее Лариса.

— Я вас прошу, — на прощание сказала Лариса, — пока ничего не предпринимать и ни в коем случае не говорить на эту тему с Игорем. А лучше всего вообще с ним не встречаться, пока я все не выясню.

«Да, что знает женщина, знают все. Даже секрет, который знают двое — уже не секрет. Тут больше и прибавить нечего, — думала Лариса, возвращаясь домой, — да и говорить не стоит. Только как же мне поймать за руку этого Игоря?»

Безутешная вдова Гусько поведала, что блудный сукин сын полка нес службу в различных точках города, состоя сотрудником охранного агентства «Щит и меч». Фамилия любовника вдовы была Сорокин. Еще один, новый подозреваемый с птичьей фамилией… Но на то она и Котова. Нет, в этом совпадении определенно что-то есть. Нечто роковое, что ли, судьбоносное.

Может быть, стоит попробовать использовать накопленный за последние дни опыт Сереги Кныша, которым он с ней так щедро поделился? Но Сорокина, похоже, на испуг не возьмешь — при его-то профессии да с соответствующей подготовкой. И стрелять ей не из чего. Что, бросаться на него, размахивая перед носом ножом? Нет, глупости все это.

Остается еще один способ — перехитрить. Втереться в доверие, отвлекая внимание. Усыпить бдительность.

На разработку плана и все приготовления ушло несколько часов. И Лариса двинулась на своем серебристом «Вольво» к месту постоянной прописки Игоря Владимировича Сорокина. С ним она предварительно уже успела договориться по телефону о предстоящей встрече. Голос собеседника в трубке показался ей почему-то очень знакомым, будто где-то она его уже слышала. Вот только где, никак не могла вспомнить.

* * *

Игорь Сорокин оказался высоким крепким мужчиной. Входя иной раз в некоторые двери, он, видно, не раз рисковал набить себе шишку на голове, забыв слегка пригнуться. Выдающиеся крепкие скулы интересно сочетались с ниспадающей на лоб густой светлой челкой и флегматичным взглядом. Казалось, его только что внезапно разбудили.

Впрочем, едва он взглянул на Ларису, как в его глазах отразилось некоторое беспокойство. Оно было едва заметным, и возникшая тревога тут же улетучилась — Сорокин постарался вернуть своему лицу спокойное и флегматичное выражение.

А вообще-то любовник Ангелины Гусько был внешне достойным самцом. Ларису, правда, подобные мужчины не очень привлекали. Гипертрофированная мужественность ее даже несколько пугала — подобные мужчины не очень ей подходили, поскольку у нее самой в характере было достаточно мужественных черт. С ней лучше находили взаимопонимание типы с более мягким характером — скажем, в свое время ее очаровал довольно субтильный Евгений. А капитан Карташов, хотя и был внешне плотненьким и сильным, уступал ей не только в интеллекте, но и в волевых качествах.

Все это промелькнуло у Ларисы в голове, пока она рассматривала Сорокина в прихожей его квартиры.

— Здравствуйте. А вот и я, как мы договаривались, — заставила она себя улыбнуться.

— Здравствуйте, проходите, — пригласил Сорокин.

— Я вас не разбудила? — осведомилась гостья.

— Ну что вы, какой сон? День на дворе, — успокоил он Ларису. — Так какое у вас ко мне дело?

— Вот, пожалуйста. — Лариса достала из пакета коробку конфет и бутылку вина.

— Что-то я не понял. Сегодня вроде не двадцать третье февраля, — изумился хозяин.

Во взгляде его снова промелькнула настороженность.

— Это чтобы разговор лучше шел, — пояснила свой жест Лариса. — Надеюсь, вы не откажетесь? Открывайте. Вам же сегодня не надо идти на дежурство? — Она изобразила на своем лице кокетливую улыбку.

— Ну, хорошо, сейчас все сделаем. — Сорокин оглядел гостью взглядом петуха, готового потоптать очередную курочку, и направился к серванту, откуда достал штопор и бокалы.

— А у вас ничего, уютно. — Лариса огляделась по сторонам.

— Пожалуйста. — Игорь не заставил себя долго ждать и наполнил бокалы.

Тут Лариса увидела, что руки его дрожат. Впрочем, это могло быть и свидетельством похмелья, а не какой-либо возникшей именно сейчас тревоги. Кажется, он хотел о чем-то спросить, но тут Лариса неловким движением руки вдруг опрокинула свой бокал прямо на себя.

— Ой, ужас какой! Простите, — извинилась она.

— Ничего-ничего, я сейчас принесу полотенце, — успокоил ее хозяин.

— Простите. Сама не знаю, как так получилось.

Немного погодя Игорь вернулся с полотенцем, и Лариса как могла постаралась избавиться от следов вина на своей одежде. И тут же не мешкая бросила в бокал хозяина квартиры заблаговременно захваченное успокоительное средство.

— За знакомство, — предложил тост боец частной охраны. — Ваше здоровье!

Они выпили. Лариса не забывала кокетливо улыбаться сидящему напротив крупному, привлекательному мужчине.

— Хорошее вино, ничего не скажешь, — оценил тем временем напиток Сорокин.

— Вам понравилось?

— Конечно… Но… О чем же вы хотели со мной поговорить? — Игорь попытался перейти к делу.

— Я хочу сделать вам выгодное предложение, — объяснила Лариса. — Ангелина мне рассказывала, что вы работаете в охране.

— Вам нужна охрана? — перебил ее Игорь.

— У меня есть свой ресторан, и мне хотелось бы пополнить его штат специалистами вашего профиля. Я считаю, что все-таки свои люди надежнее. К чему эта лишняя морока с охранными агентствами? Как вы на это смотрите?

Лихой сторож-профессионал слегка растерялся, пожал плечами, еще раз посмотрел на Ларису, словно оценивая ее. Похоже, он совсем успокоился, ничего не подозревая.

— Не отказывайтесь, подумайте, — продолжала тем временем Котова. — Я не требую от вас ответа сразу. Хорошую оплату гарантирую. И вот еще что. Может, вы подберете мне еще несколько человек среди своих хороших знакомых для такой работы? Полагаю, вы в этом разбираетесь лучше, чем я.

— Ну, хорошо. Надо подумать, — наконец выдавил из себя Сорокин. — А поподробнее нельзя? Если можно так выразиться, более детально? Круг обязанностей, условия, размеры оплаты опять же?..

И Лариса в ответ на вопросы кандидата в штат ее сотрудников начала заливаться райским соловьем. Убаюканный сладкими речами, Игорь даже не заметил, как отключился, сидя на диване с сигаретой в руке. Как и обещал ее знакомый врач, не без помощи которого она смогла реализовать намеченное, клиент спокойно погрузился в мирный глубокий сон. Можно было приступать к следующему этапу операции.

Лариса принялась досконально осматривать все шкафы, тумбочки, полки и прочие укромные места квартиры Игоря Сорокина. Но драгоценностей нигде не было. Зато она нашла совершено неожиданно для себя в шкафу в полуразобранном виде зачехленную винтовку с оптическим прицелом. А вот желанные сокровища Гусько, увы, отсутствовали.

«Черт! Неужели добыча хранится где-то вне квартиры?» — раздраженно подумала Лариса. Ведь она обыскала буквально все, каждый уголок. Разве что в мусорном ведре не смотрела. Лариса заглянула и в ведро. Оно было почти пустым, но никаких следов драгоценностей не наблюдалось и здесь.

И тут она вспомнила про большой пылесос, который заметила еще в чулане. Она выкатила его на середину, отвинтила шланг, поставила задней стенкой вверх и сняла крышку. В мешке пылесоса лежал большой полиэтиленовый сверток. У Ларисы просто не находилось слов, чтобы передать охватившее ее волнение. Водрузив извлеченный сверток на стол, она принялась его разворачивать. Собственно, уже и так было ясно, что внутри находится нечто, похожее на то, что она так долго разыскивала.

Секунду спустя взору кладоискательницы предстали многочисленные кольца, перстни, серьги, броши, кулоны, цепочки, браслеты. Короче, то, что можно назвать поистине богатым уловом.

«Вот оно! Есть!» — торжествовала Лариса. Впрочем, настоящее торжество должно было последовать позднее. Она исполняла обещание, данное майору Карташову, в очередной раз утерев нос незадачливому менту.

Она бросилась к телефону и набрала рабочий номер Карташова.

— Алло, Олег Валерьянович. Это Лариса, — с приподнятым настроением сообщила она. — Короче, приезжай прямо сейчас!..

И продиктовала адрес Сорокина.

— Мгм… А зачем? — поинтересовался Карташов после того, как выслушал сказанное.

Лариса была уверена, что майор чисто машинально записал продиктованное ею, даже не представляя себе, для чего это ему надо: просто Карташов уже давно делал то, что говорила ему она, Лариса.

— Я нашла убийцу Гусько. И сейчас я у него в квартире, — объяснила Лариса.

— Не морочь мне голову, — после паузы попробовал сопротивляться майор. — С чего ты взяла, что это он? И кто он вообще, этот твой убийца?

— Игорь Владимирович Сорокин — любовник вдовы, — сказала Лариса. — Я нашла у него драгоценности, украденные из квартиры Гусько. А вдобавок ко всему — еще и снайперскую винтовку.

— Винтовка — это серьезно, — изрек Олег. — Но при чем здесь Гусько и какие драгоценности?

— Долго рассказывать. Потом все объясню. — Лариса начала раздражаться. — Поторопись. Только возьми с собой кого-нибудь. Боюсь, с ним просто так не справиться.

— Это уж само собой. Во всяком случае, винтовка — это уже повод, — наконец решился Олег. — А хозяин квартиры сейчас где? Что делает?

— Он спит.

— Как спит?

— Я ему снотворное дала. И вообще, все объяснения потом. А то упустишь убийцу!

* * *

Когда майор Карташов появился в сопровождении нескольких оперативников, Игорь Сорокин продолжал спокойно смотреть свои сны, прикорнув на диване. Лариса как можно короче рассказала Олегу все, что ей удалось узнать, и торжественно продемонстрировала свои находки.

— Ну что ж, давай будить клиента, — предложил Карташов, хмуро осмотрев драгоценности и поняв, что Лариса в очередной раз его обставила.

Спящему Игорю сунули под нос нашатырь. Он зачихал, заворочался и открыл глаза.

— Вы кто? — уставился он на оперативников.

— Угадай с трех раз, — предложил Карташов и кивнул оперативникам.

Те среагировали быстро. Один из них молниеносно достал наручники и надел их на Игоря.

— Ты убил Гусько? — прямо спросил Олег.

— Какого Гусько? О чем вы? — тщетно пытаясь вырваться из наручников, испуганно бормотал Сорокин.

— А вот это что? Что это, я тебя спрашиваю? — наседал на него, не давая опомниться, Карташов, указывая на сверток и винтовку, которые лежали на столе. — Короче, раньше сядешь — раньше выйдешь. Чистосердечное признание облегчает… Ну и так далее, сам знаешь. Вроде умный на вид мужик. — При этих словах Карташов даже приободрил Сорокина, потрепав его по плечу. — Так что колись. Сам давай, все по порядку, — закончил майор.

— Что? — Игорь или не понимал, что от него требуется, или все еще до конца не проснулся.

— Не зли меня, — спокойно предупредил Карташов. — У экспертов на тебя найдется доказуха и без этого. Давай, не томи душу, рассказывай. Ну?

— Не хотел я его убивать, — пробурчал Сорокин. — Все случайно вышло. Он на работе должен был находиться. Кто же мог знать, что он вдруг домой заявится?

— А как же ты в квартиру вошел, голубь? — спросил Карташов.

— У тебя что, ключи, что ли, были от любовного гнездышка? — вступила в разговор Лариса.

— Ключи были. Я незаметно от Ангелины слепки сделал с ее связки. Почти сразу же, как только она мне об этой находке рассказала. — Игорь посмотрел на драгоценности. — А тут такой случай — она еще уезжать собралась, а Виталий, муж ее, целый день на работе. Вот я и решил, что нечего тянуть. Но не хотел я его убивать. — Сорокин мрачно посмотрел на Ларису и Карташова. — Я уже уходить собирался, а тут он… Ну, дал я ему по голове, когда вошел, первым, что под руку подвернулось, — смущенно поведал он. — Кто ж мог знать, что все так выйдет?

— Ой ты, дитятко несчастное! Заигрался, не заметил… — съехидничала Лариса.

— Ладно, это пускай судьи решают, нарочно ты его или нечаянно, — сказал недоверчивый майор Карташов. — Ну а ствол-то у тебя откуда? В лотерею выиграл?

— Да это я только так, для острастки припугнул, — еще больше смутился Сорокин.

— Что для острастки? — не понял Олег.

— Я мимо стрелял, чтоб пугануть только. Чтобы перестала все выведывать. Как только она у Ангелины начала о даче расспрашивать, — Игорь кивнул в сторону Ларисы, — я сразу понял, что надо ее на всякий случай от этого дела отвадить, а то ведь сама не успокоится.

«Так вот откуда мне знаком этот голос!» — спохватилась Лариса. Ведь это именно Сорокин, а не кто иной, угрожал по телефону после случая с выстрелом.

— Это что еще за эпизод? — посмотрел на нее Карташов.

Лариса промолчала, глядя на майора простодушным взором невинного ребенка.

— Он сам все расскажет, — кивнула она в сторону Сорокина.

— Да, рассказы становятся все интереснее, — констатировал Олег. — Ладно, забирайте его. Оформляйте все бумаги. Пускай напишет все, как было, — распорядился он, обращаясь к оперативникам. — И плюс ко всему незаконное хранение огнестрельного оружия.

Оперативники подошли к Игорю, взяли его под белы ручки и повели к выходу.

За ними потянулись и Карташов с Ларисой. Когда они вышли на улицу, Олег решил вспомнить времена, когда бывал галантен со своей боевой подругой.

— Сударыня, прокатите на вашей роскошной машине до работы? — высокопарно спросил он.

— Я в отличие от вас, Олег Валерьянович, натура добрая и незлопамятная, — ответила Лариса, сделав приглашающий жест к своему «Вольво».

— И как это ты его ухитрилась вычислить? — не уставал удивляться Карташов, развалившись на пассажирском месте переднего сиденья. — Мы ведь по версии служебных дел этого Гусько работали, всех на уши поставили… — разоткровенничался он. — На начальника грешили. А ты… Ловко ты его! А что это он там такое про стрельбу говорил? Ты что, успела уже под пулями побегать? И когда ты только все успеваешь? Чего молчишь?

— А что говорить? Что было — то было. А что прошло, уже не вернешь. — В голосе Ларисы чувствовалось явное облегчение.

— Надо же, какой философский ответ. Ладно, будем довольствоваться малым. Но к этой теме нашего разговора мы еще вернемся, — заверил ее Олег.

— Скажи, Олег Валерьянович, а тебе не знакомы такие личности, как Кныш, Гвоздь и Желудь? — спросила Лариса после паузы.

— Нет, а что? Хотя… Кажется, Кныш — это я где-то уже слышал.

— Могу подбросить тебе материальчик для ареста этих граждан. Заявление могу состряпать, — уклончиво сказала Лариса. — Глядишь, за твои успехи тебе еще и подполковника присвоят…

Олег покраснел и набычился, потом вдруг улыбнулся, повернулся к Ларисе и сказал:

— Ну что ж, пиши… Я не откажусь. Всегда рад помочь гражданам, попавшим в беду.

Ларисе оставалось только усмехнуться, наблюдая такой цинизм у представителя правоохранительных органов. Довезя Карташова до места работы, она распрощалась с ним, договорившись о встрече в самом ближайшем будущем. Не уточняя, правда, где она пройдет и какой характер будет носить. Она вполне логично рассудила, что время все расставит по своим местам.