Завещание бедной красавицы

Алешина Светлана

Гибель владелицы сети салонов красоты Эллы Осиповой накануне прямого эфира ток-шоу «Женское счастье» вызвала немало толков. Милиция расценивает ее смерть как несчастный случай – красавица уронила в ванну включенный магнитофон… Однако тележурналистка Ирина Лебедева, ведущая ток-шоу, не считает это случайностью и ведет собственное расследование. Кому выгодна смерть бизнес-леди? Мужу, который вдвое моложе ее? Компаньонке, добивающейся увеличения доли в бизнесе? Или подруге, отношения с которой были далеки от идеальных? Все осложняется тем, что Осипова не оставила завещания. А может быть, все-таки оставила?..

 

Глава 1

Путь предстоял неблизкий, поэтому я решила разместиться с максимальным комфортом, поудобнее устроившись на переднем сиденье «Волги». Рядом, на месте водителя, сидел Костя Шилов, наш телевизионный шофер, надежный парень. Он не принадлежал к числу сотрудников моей бригады, но очень часто работал с нами, нередко выручал нас всех, и меня в частности, из разных передряг, в которые мы то и дело попадаем из-за своей профессии.

Когда представлялась возможность, Костя всегда старался работать с нами. Говорят, это из-за того, что он давно и безнадежно влюблен в меня, ведущую телепередачи «Женское счастье» Ирину Лебедеву.

Я, Ирина Анатольевна Лебедева, тележурналистка. Веду довольно рейтинговую программу на местном тарасовском телевидении. «Женское счастье» – ток-шоу в прямом эфире, пользующееся едва ли не самой большой популярностью в Тарасове и губернии.

Теперь вся наша съемочная бригада, точнее большая ее часть, отправилась на очередную репетицию. Мы готовили передачу о женщине, владелице сети дорогих и популярных в Тарасове салонов красоты. В передаче я хотела рассказать, как Элла Анатольевна добилась таких успехов в сфере бизнеса. Женщина она была довольно популярная, и многим ее ровесницам было весьма интересно узнать, какие женщины живут рядом с ними в Тарасове, как Элле Анатольевне удалось преуспеть и выжить в столь жестоком ныне мире бизнеса.

Кроме меня и Кости сегодня на репетицию выехало еще три человека. Все они расположились на заднем сиденье, с трудом втиснувшись туда. Я на правах популярной телеведущей воспользовалась своим служебным положением и устроилась рядом с Костей, спереди.

Галина Сергеевна, наш режиссер, женщина весьма темпераментная и эмоциональная. Нельзя сказать, что у нее легкий характер, но мы все уже привыкли к ее причудам и отлично уживались в одной команде.

Рядом с Галиной Сергеевной сидела Лера – Валерия Казаринова, – помощник режиссера. Вот с Лерой все обстояло гораздо проще, нежели с Галиной Сергеевной. Характер у Леры был уживчивый и миролюбивый. Эта довольно молодая особа лет двадцати имела очень полезный и подчас просто необходимый талант – она умела замечательно все организовывать, – у девушки были поистине природные способности к этому. Поэтому если нужно было что-то сделать, достать для съемки, то лучшей кандидатуры, чем Лера, найти было невозможно. Лера всегда могла в считанные минуты добыть машину с водителем, когда нужно было выезжать на съемки или репетицию, причем почти всегда водителем был Костя Шилов. Лера умела быстро и четко подготовить любые данные, необходимые мне по ходу подготовки передачи. В общем, частенько она выручала нас, и за это ее любили и ценили все в нашей бригаде, не исключая и меня.

Была, правда, у нее одна небольшая странность – Лера тщательно следила за своим здоровьем и самочувствием. Она не пила и не курила в принципе, кроме того, постоянно соблюдала какие-то диковинные диеты. Причем со временем они менялись, но от этого, по словам самой Леры, не становились менее эффективными.

Вот и сегодня, сидя на заднем сиденье, девушка хрумкала яблоко. Утром она торжественно провозгласила, что сегодня у нее разгрузочный день и ничего, кроме яблок, она есть не будет.

Рядом с Лерой расположился Павлик. Он периодически пытался откусить кусочек от Лериного яблока, наклоняясь к нему и забавно хватая ртом воздух. Лера лишь отмахивалась от Павлика, сердито насупив брови, но на самом деле с трудом сдерживала улыбку.

Павлик, наш оператор, парень, безусловно, талантливый, но чудовищно ленивый. Чтобы заставить его работать, нужно приложить столько усилий, что порой легче было бы все сделать самой. Павлик вообще-то не принадлежал к числу моих сотрудников, но постоянно работал с нашей бригадой, а в свободное время отирался в нашем кабинете – дремал в высоком удобном кресле, мотивируя это тем, что он в нем чувствует себя просто превосходно и оно дает ему заряд бодрости.

Бодрость, которой Павлик подпитывался от нашего кресла, никто и никогда не ощущал, но тем не менее все уже давно смирились с тем, что оператор стал почти неотъемлемой частью меблировки нашего кабинета.

– Вот ведь куда нелегкая занесла людей жить… – произнес Павлик, разглядывая редкую растительность за окном.

Мы уже выехали за город и теперь мчались по трассе, ведущей к небольшому поселку, выросшему не так давно и еще не имевшему названия. Здесь расположились красивые богатые коттеджи «новых русских» и просто состоятельных людей. К одному из них и лежал сегодня наш путь.

С левой стороны виднелись еще не достроенные дома, а по правую руку простирался ухоженный микрорайон: двух– и трехэтажные дома, огороженные заборами, во дворах виднелись разнообразные насаждения. Деревца были молодыми, так как хозяева только недавно стали обзаводиться садами.

Чуть позже, где-то через месяц, здесь будет просто райский сад. Фруктовые деревца начнут белеть от цветов, распустившихся и расточающих невероятно приятный аромат по округе. А пока за окном машины виднелись лишь голые тоненькие деревья да бурая земля, кое-где покрытая едва пробившейся травкой.

На дворе стоял апрель, но было еще довольно холодно. Погода в этот период весьма переменчива: то пугают едва ли не январские морозы со снегом, то вдруг неожиданно пригревает по-весеннему теплое ласковое солнышко.

Сегодня погода улыбнулась – солнце светило довольно ярко, правда, дул прохладный ветерок, но он ничуть не портил общего впечатления от прихода долгожданной весны.

Еще издалека я заметила нужный нам дом. Это был совсем новый коттедж из красного кирпича с ярко-зеленой крышей. Вокруг него, на огороженной территории, не росло ни единого деревца – хозяева еще не успели обзавестись садом, – зато возле дома было отнюдь не пустынно.

Во дворе и прямо на дороге стояло несколько машин. Среди них милицейский «уазик» и «Скорая помощь».

– Это тот дом? – спросил Костя, кивком показывая на кирпичный особняк.

– Да, – произнесла я, озабоченная присутствием машин. – Интересно, что там случилось?

– Да, что это там? – услыхала я сзади голос Леры. – Там явно что-то произошло.

Все трое, сидевшие на заднем сиденье, как по команде наклонились вперед и пытались высмотреть хоть что-то. Павлик, в свойственной ему манере, слегка не разобрал, что произошло.

– Там милиция, – удивленно произнес он, будто только что заметил присутствие «Скорой» и милиции. – Это у того дома, куда нам нужно?

– Да, – ответила я. – Только этого нам и не хватало. Надеюсь, не случилось ничего ужасного.

– Похоже, ваши надежды не оправдаются, Ирина! – Костя всегда был реалистом в отличие от всех нас. – Раз там милиция, видно, дело серьезное.

Мы остановились на дороге, не доехав нескольких метров до въезда во двор. Вся наша съемочная бригада высыпала из машины и направилась к дому Эллы Анатольевны Осиповой. Во дворе я заметила милиционеров в форме. Увидев нас, молодой страж порядка сразу сделал решительный шаг в нашу сторону и строго спросил:

– Вы куда?

– Мы – съемочная бригада телевидения, – произнесла я, показывая ему удостоверение. – У нас назначена на сегодня репетиция с Эллой Анатольевной… А что случилось? – задала я наконец самый существенный вопрос.

Милиционер как-то странно посмотрел на меня и проговорил уже более дружелюбно:

– Сюда сейчас нельзя. И… боюсь, ваша съемка на сегодня сорвалась. Элла Анатольевна погибла.

– Что?! – в один голос воскликнули мы с Лерой и Галиной Сергеевной.

– Вы подождите пока тут, в доме сейчас врачи и милиция, попозже пройдете…

– Попозже нам уже будет не надо… – пробормотала я, отходя в сторону и уводя за собой своих коллег.

Мы немного отошли и стали наблюдать за происходящим издали. Вскоре из дома показались два человека с носилками в руках, на которых лежало тело, покрытое простыней. Очевидно, это и была Элла Анатольевна Осипова – несостоявшаяся героиня моей передачи.

Милиция и «Скорая» уехали, а мы все же решили войти в дом и разузнать о подробностях случившегося.

Надо же, какая досада! Передача горит, а тут такое! Я не успеваю подготовить новый материал для выпуска!.. Что же делать?

Когда все поутихло, мы прошли во двор и, приоткрыв дверь – она оказалась не заперта, – вошли в дом. Там царила неразбериха и суета. Впрочем, суета была какая-то тихая, нешумная.

Я увидела девушку, идущую через холл, и окликнула ее:

– Извините, можно вас на минутку?

Девушка повернула голову к нам и, увидев, заметно удивилась. То и дело оглядываясь, ища кого-то поблизости, девушка неторопливо подошла к нам.

– Слушаю вас! – Она с любопытством оглядела нашу компанию.

– Мы с телевидения, – представилась я. – И у нас с Эллой Анатольевной на сегодня была назначена встреча. Вы не могли бы объяснить, что здесь произошло?

– С телевидения? – девушка изумилась. – Ах, да… – Она будто что-то вспомнила. – Вы ведь из «Женского счастья»? Элла говорила, что у вас на сегодня репетиция назначена, но… боюсь, что… уже… ничего не получится. Элла… погибла.

– А что произошло? – с присущей ей эмоциональностью спросила Галина Сергеевна.

– Элла погибла. Несчастный случай, – терпеливо пояснила незнакомая девушка.

– Как же нам теперь быть? – растерянно спросила Лера, обращаясь скорее сама к себе.

– Не знаю, ничем не могу помочь… – ответила девушка и растерянно оглянулась. – Вы извините, мне нужно идти.

Она оставила нас одних, а сама направилась по ступенькам вверх. Мы потоптались еще немного, не зная, что предпринять. Первым сориентировался Костя:

– Ну что? Ясно, передачи уже не получится и нам здесь делать больше нечего. – Он окинул взглядом всех присутствующих, кивком показав на дверь.

Мы было развернулись, чтобы уходить, но произошло нечто, что не дало нам сделать этого и повлияло на весь ход дальнейших событий. Если бы не произошло того, что произошло, мы бы спокойно уехали обратно в Тарасов и вскоре забыли бы обо всей этой истории.

На улице послышались два голоса – мужской и женский. Женский громко причитал, а мужской пытался успокоить. Вскоре мы увидели обладателей этих голосов, и мужчину, и женщину, лет шестидесяти, входящих в дом. Женщина плакала и вытирала лицо платком, а мужчина поддерживал ее под локоть.

– Господи! И как же так?.. – женщина теперь причитала во весь голос, и мне не составило особого труда догадаться, что это, скорее всего, родители погибшей Эллы.

– Ну-ну, успокойся… – тихо приговаривал мужчина, хмуря брови и зная, что все равно его слова не возымеют действия.

Женщина же продолжала безутешно рыдать, голосить:

– Эллочка, господи, девочка моя! О-о-ой!

Войдя в дом, оба остановились. Мужчина озирался в поисках стула, чтобы усадить жену. Тут с верхней площадки послышался голос девушки, с которой мы только что разговаривали:

– Ой, господи! Приехали уже!

Девушка торопливо сбежала по ступенькам и подошла к родителям Эллы, обняла плачущую женщину.

– Наташенька, да как же это?.. – запричитала женщина, уткнувшись в плечо девушки.

Та гладила ее по волосам, а мужчина, разбитый и растерянный, стоял рядом и не знал, что предпринять.

Вскоре спустились и остальные присутствующие, обступив родителей Эллы и тихонько переговариваясь. Мы, неловко себя чувствуя, стояли рядом, не смея двинуться с места. Трагедия застала врасплох и нас. Вид у всей телебригады был тоже не из лучших. Костя угрюмо вздыхал, Галина Сергеевна качала головой и что-то негромко бубнила себе под нос. Лера же смотрела на все происходящее широко раскрытыми глазами. А Павлик, недоумевая, крутил головой налево и направо, как и мы, не зная, что теперь делать.

Наконец понемногу все успокоилось, однако не знаю почему, но мы все еще не уходили из дома Эллы. Наконец Наташа заметила и нас и пригласила в гостиную:

– Да проходите, проходите, что вы стоите здесь?

Проходить нам, собственно говоря, было незачем, и это было совершенно очевидно. Но то ли от природного любопытства, то ли вследствие своей профессии мы все же согласились пройти, расположившись на диване и стульях в гостиной.

Здесь собралось довольно много народа. Кроме все еще плачущих и причитающих матери с отцом, в гостиной собралось еще несколько человек. Наташа, видимо близкая подруга покойной, успокаивала родителей Осиповой, за столом разместились двое мужчин и женщина. Еще один молодой мужчина стоял у окна с совершенно потерянным видом. Волосы его были взъерошены, он обхватил голову руками и, тупо уставившись в пол, почти не реагировал на происходящее.

Вскоре в комнату вошли еще двое: один в милицейской форме, другой в штатском.

«Представители правоохранительных органов», – догадалась я.

Тот, что в форме, встал у двери, второй, постарше, принялся опрашивать присутствующих.

Я внимательно следила за происходящим, вслушивалась в разговоры.

Сегодня утром Эллу нашли в ванной комнате. Она лежала в джакузи и была мертва. Смерть наступила в результате того, что в воду упал маленький магнитофон, находившийся тут же, в ванной. Вероятно, он стоял на краю ванны и упал в воду. На Элле были наушники: перед смертью она слушала музыку. Осипову убил мощный разряд электрического тока. Она скорее всего даже не успела понять, что произошло. Смерть была моментальной.

Когда оперативник в штатском рассказывал об этом, мать Эллы снова разрыдалась. Наташа тут же подсела к ней и принялась успокаивать.

– Ей не было больно, тетя Катя, утешьтесь хотя бы этим. Я понимаю…

Наташа не нашлась что сказать еще, чтобы успокоить мать, потерявшую дочь. Она не переставая гладила мать Эллы по спине, а женщина все рыдала, уронив голову на руки.

Выяснилось, что никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Накануне в доме Осиповых была небольшая дружеская вечеринка по случаю открытия еще одного нового салона красоты. На ней собрались все, кто и сейчас еще находился в доме. Коттедж расположен довольно далеко от Тарасова, поэтому подзадержавшиеся гости остались ночевать. Все разошлись спать около одиннадцати вечера, а Элла отправилась в ванную, чтобы немного освежиться и отдохнуть. В ванной она обычно слушала музыку в наушниках, этот раз тоже не стал исключением.

Элла довольно долго пробыла вечером в ванной, но никому и в голову не пришло проверить, все ли с ней в порядке. Даже муж – оказывается, молодой взъерошенный мужчина у окна был супругом покойной – не заподозрил ничего. Он лег спать и, так как изрядно выпил на вечеринке, уснул быстро и крепко, не заметив, что всю ночь проспал один, без жены. И только наутро, когда все начали подниматься, обнаружили отсутствие Эллы. Войдя в ванную, муж первым обнаружил ее и сразу же вызвал милицию и «Скорую».

Он сообщил страшную весть родителям Эллы, и они сразу же приехали. Все остальное мы видели собственными глазами…

В целом ситуация была ясна. Произошел несчастный случай, в результате которого погибла несостоявшаяся героиня нашего очередного ток-шоу.

Я заметила, как Павлик, следуя своей профессиональной привычке, незаметно снимает все происходящее на камеру, которую он взял с собой, чтобы запечатлеть репетицию.

Никто не обращал на него внимания, поэтому я тоже не запретила ему съемку: пусть будет на всякий случай, вдруг пригодится.

После того как уехала милиция и «Скорая» увезла тело Эллы, мы вышли во двор. На скамейке я увидела родителей Эллы Анатольевны: мать неподвижно сидела и смотрела себе под ноги, а отец стоял рядом и тихонько поглаживал жену по плечу.

Я подошла, чтобы выразить свои соболезнования. Мать Осиповой подняла на меня заплаканные глаза.

– А вы кто? Вы тоже вчера были здесь?

– Нет, мы с телевидения. Приехали, чтобы сделать репортаж о вашей дочери, а тут… Мне очень жаль, поверьте…

– Да… – протянула она. – Как все страшно… Как ужасно! – Женщина подняла на меня глаза и сказала с некоторой, как мне показалось, долей негодования или даже злости: – Все они хотели ее смерти. Теперь вот рады…

– Да что вы… – попыталась я возразить, но женщина была непреклонна в своем убеждении.

– Нет, я знаю, знаю, – упрямо твердила она. – Этот Коля, ее муж, он только и хотел, чтобы Эллочка побыстрее… Да и все они тоже… Может, кто-то из них ее и убил. – Женщина еще горше залилась слезами.

Муж пытался ее успокоить, но мать Эллы лишь отмахнулась от него.

– Даже и не говори мне! – воскликнула она. – Я знаю, что все желали ей скорейшей смерти. Они все ее ненавидели, все ей завидовали!

Я, конечно, понимала чувства матери, но нельзя же вот так обвинять ни в чем не повинных людей. Хотя кто знает… Милиция, опросив всех присутствующих, пришла к выводу, что произошел несчастный случай – именно так квалифицировали смерть Осиповой. Но мне почему-то тоже показалось странным, что случилось это именно тогда, когда в доме Осиповых собралось много народа. Кроме того, из рассказа мужа я поняла, что Элла часто таким вот образом проводила время – лежа в ванне и слушая музыку.

Странно, что ничего подобного не случилось раньше. Ведь если бы существовала опасность того, что магнитофон может свалиться в воду, не думаю, что женщина стала бы каждый раз водружать его на край ванны, рискуя своей жизнью.

Во мне вдруг заговорило профессиональное чутье, и захотелось подробно расспросить кого-нибудь о случившемся. И этим кем-то, мне показалось, может стать отец Эллы. Среди присутствующих он был единственным человеком, который сохранял относительную трезвость ума. Кроме того, мать Осиповой сказала, что ее дочь могли и убить. А это уже любопытно, тем более что Осипова была фигурой весьма заметной в мире бизнеса и наверняка у нее, как у многих удачливых предпринимателей, было множество врагов, которые имели повод ненавидеть ее и желать избавиться от нее.

Я подошла к отцу Эллы и тихо сказала:

– Извините, что беспокою вас в такой тяжелый час, но мне нужно поговорить с вами.

Он молча окинул меня взглядом и, не почувствовав никакого подвоха, согласно кивнул. Мы отошли в сторону.

– Я ведущая программы «Женское счастье» Лебедева Ирина Анатольевна. На сегодня была запланирована репетиция съемки передачи с участием вашей дочери… – Я вздохнула. – Мне очень жаль, что все так произошло… но, скажите, слова вашей супруги о том, что вашу дочь могли убить, это серьезно или просто результат пережитого стресса?

Отец Эллы помедлил, прежде чем ответить:

– Не знаю, Ирина Анатольевна. Кстати, меня зовут Анатолий Степанович. Катя, Катерина Юрьевна, говорит, что Эллу могли убить… Мне не хочется в это верить… Я не знаю… – Он тяжело вздохнул. – А вообще… Кто его знает? Бизнес – вещь жестокая. Да и все, кто здесь присутствует, все они не любили Эллочку. Каждый по-своему ненавидел ее.

– Но как же?.. – недоуменно спросила я.

– А вот так. И муж ее, и партнерша эта… Да все… Только вот ничего не докажешь. В милиции решили, что это несчастный случай, и все тут.

– А почему же вы промолчали, что у Эллы было много врагов, почему не сказали этого, когда был допрос?

– Да не до того было. – Анатолий Степанович устало кивнул на Екатерину Юрьевну. – Вы же видите, в каком она состоянии… Да и потом ничего ведь не докажешь… Они вон все словно сговорились, несчастный случай, несчастный случай…

Мое профессиональное чутье заговорило во мне с новой силой. Я уже почувствовала азарт: если здесь не все чисто, я этого так не оставлю. Сделаю репортаж, обязательно сделаю, я докопаюсь до истины. Если здесь действительно не все чисто, то мне непременно нужно узнать, кто и зачем мог желать смерти этой молодой женщине. Решив для себя, что раз уж передача не получилась такая, какой задумывалась изначально, то я вместо нее сделаю другой репортаж. Что-нибудь вроде «Памяти Эллы Осиповой». А кроме того, если правда, что Осипову убили, то тем более – передача получится наподобие «Тарасовского криминала».

Я давно донимаю нашего самого главного начальника Евгения Ивановича, чтобы он разрешил мне сделать такую авторскую передачу, но наш мудрый шеф считает, что «Женское счастье» – это более рейтинговая программа, и не позволяет мне сделать хотя бы пробный экземпляр передачи о криминале.

Будет у меня лишний повод доказать и показать ему, что я могу-таки заинтересовать телезрителей передачей иного рода, нежели пресловутое «Женское счастье». В конце концов, я же не могу всю свою жизнь до конца только и делать, что приглашать в студию известных женщин и задавать им вопросы. Надо же когда-нибудь попробовать себя и на другом поприще.

А Анатолий Степанович, заметив, что я заинтересовалась сказанным, продолжал:

– Вы знаете, Ирина Анатольевна, я даже сходил посмотрел. Там в ванной, где, как говорят, Эллочка поставила магнитофон, там и места-то для него нет. Не мог он устоять на самом краю ванны. Мало там места… – Вид у Анатолия Степановича был немного испуганный, а оттого казался заговорщицким.

– Да? – удивилась я. – А вы не позволите взглянуть и мне? – неожиданно для самой себя попросила я.

Анатолий Степанович оглянулся и проговорил, понизив голос:

– Наверное, можно. Только давайте подождем, пока все разъедутся.

На том и порешили. Я вернулась с своей съемочной группе и сообщила, что нам нужно еще немного задержаться здесь. Объяснила ситуацию, сказала, что, возможно, Элла Осипова погибла не случайно, как все здесь пытались представить, а ее убили.

Когда гости разъехались по домам, ко мне подошел Анатолий Степанович и спросил:

– Ирина Анатольевна, можно вас попросить кое о чем?

– Да, конечно.

– Вот вы говорите, что с телевидения… – неуверенно начал он. – А телевидение – это ведь, как говорят, четвертая власть… Если все же вы сможете выяснить, что Эллочка не сама погибла, могу я вас попросить, чтобы вы сделали репортаж об этом. Телевидение имеет большую силу, а вы пользуетесь такой популярностью… Может, хоть милиция тогда зашевелится и попробует найти преступника.

– Анатолий Степанович, я и сама хотела бы заняться расследованием этого дела, но у меня ведь нет никаких полномочий, я не оперативный работник, не следователь и даже не частный детектив… – начала я. – Кроме того, выпустить передачу или нет – это не от меня зависит. У нас есть начальство, которое решает, что мы будем делать. – Я заметила, как отец Эллы заметно сник, и решила его ободрить: – Но я обязательно постараюсь раскопать что-то, что подтвердило бы, что вашу дочь убили… Только мне нужен кто-то, кто смог бы помочь.

– Я смогу! – с готовностью заявил Анатолий Степанович. – Я знаю почти всех, кто здесь был, знаю о делах дочери и смогу вам рассказать все, что требуется. Сейчас здесь никого нет, кроме нас. Катерина в комнате, я дал ей капли и уложил отдохнуть. Николай уехал с Эллочкой… там надо решить некоторые вопросы о похоронах и прочее… А мы пока можем спокойно обо всем поговорить.

– Вы не могли бы подождать минутку, мне нужно посоветоваться с моими коллегами.

– Да-да, конечно.

Я отошла к нашей группе, которая с нетерпением ждала конца разговора с Анатолием Степановичем. Лера во все глаза смотрела на нас, пытаясь понять, о чем же это мы так долго говорим.

– Ну что, братцы-кролики, – произнесла я, оглядывая свою команду. – Похоже, дело здесь нечисто. Отец Эллы уверен, что его дочь убили. Я, честно говоря, склоняюсь к этому. Хочу с вами посоветоваться, – закончила я, видя, что все смотрят на меня и ждут, когда же я скажу, чего хочу от них.

– О чем? – спросила Галина Сергеевна.

– О том, стоит ли браться нам за распутывание этого дела или возвращаться на студию, чтобы в срочном порядке начинать готовить следующую передачу?

– Мы все равно не успеем, – проговорила Лера. – Времени-то осталось всего ничего, а у нас еще ничего не готово…

– Согласен, – подтвердил Павлик.

– А может, действительно стоит остаться здесь и немного покопаться? – подал голос водитель Костя.

– Ну, раз вы так считаете… – начала я. – Хорошо, решено. Если что, мы сможем вместо ток-шоу выпустить передачу о гибели Эллы Осиповой.

Я снова подошла к отцу Эллы.

– Анатолий Степанович, мы готовы взяться за расследование смерти вашей дочери. И, если окажется, что на самом деле имело место убийство, я обещаю вам, что обязательно сделаю передачу, в которой расскажу, как погибла Элла.

На глазах у Анатолия Степановича выступили слезы, он дернул щекой несколько раз, потом отвернулся, чтобы согнать слезу, и быстро сказал:

– Пойдемте, я покажу вам ванную. – Я пошла за ним, сделав Павлику знак, чтобы он следовал за нами.

Поднявшись на второй этаж, мы прошли по коридору и подошли к одной из белых дверей. Анатолий Степанович открыл ее, и мы оказались в просторной ванной комнате, снабженной последними достижениями сантехники.

Анатолий Степанович тяжело вздохнул и проговорил:

– Вот здесь нашли Эллочку.

Я взглянула на джакузи. Да, роскошная штуковина! Большая, треугольная, с блестящими металлическими ручками. Ванна с гидромассажем явно внушала уважение.

Я осмотрела края джакузи – и правда, здесь не уместился бы не только пусть даже самый маленький магнитофон, но даже и стакан с водой.

Павлик добросовестно снимал интерьер ванной комнаты. Я обратилась к отцу Эллы:

– Анатолий Степанович, а где стоял магнитофон?

– Говорят, вот здесь, – он указал на край ванны, тот, что ближе к двери. – Да вот он. Посмотрите сами, – Анатолий Степанович показал на стереомагнитофон «Panasonic», стоявший здесь же, на столике у раковины.

Я взяла в руки кассетник – из него тут же прямо мне на ноги вылилась вода. Магнитофончик был маленьким – обычная однокассетная магнитола, но не настолько маленьким, чтобы уместиться на краешке ванны. Я осторожно поставила его на уголок джакузи, дав Павлику знак, чтобы он снял все это. Павлик послушно принялся крутить камеру так и сяк, чтобы снять все в разных ракурсах.

Магнитофон никак не хотел устанавливаться на краешке джакузи, но наконец я пристроила его в очень неловкой позе. Он почти что полулежал. И как только я отпустила руку, магнитофон тут же медленно сполз в джакузи. Я попробовала еще раз – тот же результат. Магнитола никак не хотела оставаться на краю ванны. Как же так? Получается, что водрузить магнитофон на край джакузи – дело невыполнимое? Тем более что розетка тут совсем рядом и ни в какое другое место магнитофон включить было бы нельзя – провода не хватило. Почему же тогда никто из сотрудников милиции не додумался проверить, так ли было на самом деле, как говорят родственники и друзья погибшей?.. Я задумалась, Павлик выключил камеру.

Что же, получается, что родители Эллы правы и их дочь на самом деле убили? И выбрали для этого такой момент, когда в доме будет много гостей, чтобы труднее было найти виновного. Тем более что вечером накануне все выпили и вряд ли кто-то мог что-то помнить и видеть.

Анатолий Степанович молча смотрел на меня, ожидая ответа. Я взглянула на него и проговорила:

– Я согласна с вами, Анатолий Степанович, магнитофон здесь никак не умещается… – И тут я подумала, а вдруг ошибаюсь? – А вы уверены, что именно этот магнитофон слушала Элла вчера вечером?

– Не знаю, меня ведь здесь не было… Но Коля сказал, что этот. По крайней мере, другого у них нет.

– Ясно… – проговорила я, понимая, что ничего не ясно. Как говорится, дело ясное, что дело темное…

Я повернулась к Павлику, он стоял и с недоумением смотрел то на ванну, то на магнитофон.

– А может, она его в руках держала? – спросил он.

– Зачем? – удивилась я. – Разве так расслабляются? Анатолий Степанович, пока ничего не хочу говорить, никого не могу винить, но мне кажется, что магнитофон кто-то бросил в ванну, сам он упасть никак не мог. Если Элла действительно слушала музыку, то единственным местом, куда она могла поставить магнитофон, – было вот это. – Я кивнула на пол ванной около джакузи. – Только здесь. На краю ванны он не стоит, а от столика слишком далеко, не хватило бы провода от наушников. А кстати, где наушники?

– Не знаю, убрали, наверное… – проговорил Анатолий Степанович, и губы его снова задрожали. Он отвернулся, чтобы не видеть место, где совсем недавно погибла его дочь.

Я поторопилась выйти из ванной, чтобы лишний раз не травмировать человека, и без того ему плохо. Павлик последовал за нами, налаживая что-то в камере.

Когда мы спустились вниз, в гостиную, где находились остальные участники нашей группы, я увидела, что кроме них там сидит и мать Эллы – Екатерина Юрьевна. Она подняла на нас красные заплаканные глаза и спросила у Анатолия Степановича:

– А где все? Где Коля? Надо же, наверное, решить все с похоронами?..

– Успокойся, – проворчал муж. – Все нормально, все разъехались, не вечно же им тут сидеть. А Коля поехал вместе… с Эллочкой… Он сам все вопросы решит…

– Надо было мне самой, – всполошилась Екатерина Юрьевна. – Разве он что-то решит? Разве ему что-нибудь надо, кроме Эллочкиных денег? – Она снова зарыдала. Анатолий Степанович вздохнул, подошел к жене, присел рядом и обнял ее за плечи.

Я решила, что больше нам тут делать пока нечего, надо оставить супругов наедине, оплакивать свою дочь. Я сделала знак нашим, чтобы шли на улицу, а сама подошла к безутешным родителям Эллы и тихо проговорила:

– Екатерина Юрьевна, Анатолий Степанович, мы поедем, вот мой телефон. – Я положила на стол свою визитку. – Позвоните мне попозже, когда все немного утрясется.

Анатолий Степанович поднял на меня глаз, полные слез.

– Спасибо вам, Ирина Анатольевна. Я обязательно позвоню вам. Сегодня вечером или завтра.

– До свидания. – Я вышла на улицу, где меня уже ждали коллеги.

Мы молча погрузились в машину, и Костя порулил по направлению к Тарасову. Всю дорогу до города мы ехали молча, даже Павлик не хохмил, как обычно. Каждый думал о гибели Эллы, я была в этом уверена, и еще, наверное, о том, что все мы не вечны на этой земле…

 

Глава 2

Мы приехали на студию и прямиком направились в свой кабинет вместе с Костей. Он часто принимал участие в наших делах, хотя не являлся приписанным именно к нашей команде. Павлик, как обычно, тут же занял свое любимое кресло – единственное удобное красивое кожаное кресло в нашем кабинете. Он уселся в нем и прикрыл глаза, зная, что сейчас мы начнем обсуждать случившееся. Лера пристроилась на стуле, Галина Сергеевна принялась извлекать из шкафа стаканчики и бутылку коньяку, чтобы «снять напряжение». Костя пристроился на краю стола, а я расположилась на своем рабочем месте.

Все молчали. Галина Сергеевна откупорила коньяк и разлила понемногу каждому, за исключением Кости, – он за рулем. Мы выпили, и я, обведя всех присутствующих долгим внимательным взглядом, спросила:

– Ну что? Есть какие-то мысли на сей счет?

Первой заговорила Галина Сергеевна.

– Думаю, что девушку действительно убили… – глубокомысленно произнесла она.

– Почему? – удивилась я. Ведь Галины Сергеевны не было все время рядом со мной, и она не могла видеть того, что видела я. Но тем не менее ей в голову пришла та же мысль, что и мне и Анатолию Степановичу.

– Да потому, Ирочка, что она богатая. А разбогатеть в нашей стране, сами знаете, можно только криминальным способом.

– И что с того? – Лера недоумевающе взглянула на нашего режиссера.

– А то, что наверняка у этой Эллы была «крыша», с которой она что-то не поделила… – Галина Сергеевна на мгновение запнулась и задумалась. Мы с интересом уставились на нее. Потом она посмотрела на меня страшными глазами и проговорила: – А знаете что?.. Я думаю, это даже не «крыша»… Это, наверное…

– Инопланетяне! – лукаво подсказал Павлик.

– И зря вы, между прочим, смеетесь! – обиделась Галина Сергеевна. – Я вот недавно передачу смотрела. Так там одну женщину в Америке изнасиловали инопланетяне и сожгли ее тело. Все сначала подумали, что тоже электрическим током, но потом все же выяснили, что это у них такие устройства есть… специальные…

– Ох, Галина Сергеевна, я вас умоляю… Ну какие инопланетяне?! Тем более что тело Эллы было не сожжено, а просто она погибла от мощного разряда электричества. Вот и все. При чем тут инопланетяне?

– Вот увидите, так все и было. Не хотите меня слушать, потом пожалеете! Нет, я, конечно, не настаиваю, чтобы эту версию приняли как рабочую, но все же не следует сбрасывать со счетов и этих… – Галина Сергеевна подняла глаза к потолку и выразительно сдвинула брови. Потом замолчала и отошла к окну, видимо обдумывая и развивая далее выдвинутую версию. Следом за ней высказалась Лера, девушка сообразительная, и я бы даже сказала, не по годам, поэтому к ее мнению я всегда прислушиваюсь. Лера обвела всех своими выразительными серыми глазищами и изрекла:

– А я думаю, что все правильно. Эллу убили. Если вы, Ирина, считаете, что это так, то я присоединяюсь к вам.

Странно, сегодня Лера не высказала здравой мысли, а лишь разделила мое мнение. На нее это не похоже. Тогда я решила выступить тоже. Ведь надо же было разъяснить собравшимся, в чем там, собственно, суть дела, чтобы не возникали такие вот бредовые идеи относительно инопланетян.

– Давайте я расскажу вам, как все было. Вы ведь не знаете подробностей происшествия. Значит, так. Когда я… когда мы с Павликом поднялись наверх в ванную, чтобы осмотреть место происшествия, я заметила, что магнитофон, который и стал виновником смерти Эллы, никак не умещается на краешке ванны, как утверждал муж покойной.

– То есть как не умещается? – подал голос Костя.

– А вот так, не умещается. Я попробовала поставить его на край джакузи, так ни боком и никак иначе не стоит он там, все время соскальзывает в ванну: места там мало для магнитофона.

– А может, она его рядом на пол ставила? – спросил Павлик, не открывая глаз.

– Тогда как он мог упасть в ванну? Самостоятельно запрыгнул?

– А может… – начала было Галина Сергеевна, но замолчала. Наверное, снова решила выдвинуть какую-нибудь бредовую идею.

– Скорее всего произошло так, как сказал Павлик. Магнитофон стоял на полу возле ванны, там как раз и розетка есть поблизости. А потом в ванну вошел тот, кто хотел убить Эллу, и просто взял и бросил магнитолу в воду. Вот и все.

– Дешево и сердито, – проговорил Костя. – Да, похоже на правду. А что на этот счет думают родители Эллы?

– Родители, особенно отец, считают, что у их дочери было много недоброжелателей, что ее все ненавидели, поэтому хотели убить.

– А может, они просто никак не могут смириться со смертью дочери? Так бывает, когда слишком сильно потрясение, – подала голос Лера. – Вот они и ищут виновных, чтобы было на ком выместить отчаяние…

– Да нет, думаю, что Анатолий Степанович прав. Он ведь сразу обратил внимание на то, что магнитофон на ванне некуда поставить, а сам туда свалиться он не мог. Значит, кто-то помог ему это сделать.

– А что ты его подробно не расспросила обо всем? – спросила Галина Сергеевна, которая к тому времени уже закончила обдумывать идею относительно инопланетян и вернулась к общему разговору.

– Я оставила ему свою визитку, он обещал позвонить сегодня или завтра утром. Думаю, мне стоит поговорить с ним подробнее по поводу всех присутствующих. Кстати, ее муж – помните, тот взлохмаченный молодой человек? – он вполне мог иметь мотив, чтобы убить жену.

– Почему? – поинтересовалась Лера.

– Да потому что кто, как не он, мог лучше всех знать привычки своей супруги? И потом, именно он мог обнаружить ее пропажу раньше других, но почему-то не сделал этого. И кроме того, он моложе ее, а такие браки далеко не всегда бывают счастливыми. Тем более что в данном случае было что делить: Элла довольно состоятельная дама.

– Значит, первым делом нужно узнать, не осталось ли после нее завещания и кому оставлено все имущество. Ищи того, кому выгодно, – многозначительно изрек Костя.

– Я считаю, Костя совершенно прав. И начать надо именно с этого. – Галина Сергеевна посмотрела на меня, ища поддержки.

– Начну с того, что перво-наперво поговорю с Анатолием Степановичем. Узнаю у него все, что можно, а уж потом начну выяснять все про завещание и прочее.

Анатолий Степанович позвонил мне в тот же день вечером на работу, когда я уже и не ждала звонка. Он представился и спросил, не могу ли я поговорить с ним сегодня вечером, прямо сейчас.

Я согласилась, и мы договорились, что встретимся у нас в студии и он мне все расскажет. Все наши – Галина Сергеевна, Павлик, Лера, – собравшиеся было уходить домой, сразу передумали и тоже решили остаться. Я не возражала – пусть поприсутствуют, послушают, о чем пойдет речь, может, кому в голову придет задать какой-нибудь важный вопрос.

Анатолий Степанович приехал через полчаса, я встретила его внизу на проходной. Провела через вахту, и мы поднялись на наш этаж. Он вошел в кабинет и смущенно поздоровался со всеми присутствующими: наверное, надеялся, что мы будем только вдвоем, и не ожидал встретить здесь столько народа, да еще и в такой час.

Я спросила, не против ли он, если мои коллеги останутся и тоже поучаствуют в разговоре, Анатолий Степанович ответил согласием. Согнав Павлика с кресла, я усадила в него отца Осиповой и спросила:

– Анатолий Степанович, вот вы сказали, что Эллу могли убить? Вы подозреваете кого-то конкретно?

Мужчина был явно смущен, теребил в руках кепку, которую снял, когда вошел, смотрел в пол и долго медлил с ответом. Наконец произнес:

– Я не могу, конечно, обвинять никого конкретно, у меня нет доказательств, но те люди… которые там были тогда, в тот вечер… я ни о ком из них не могу сказать ничего хорошего… Они относились к Эллочке… плохо…

– Та-ак. А поподробнее, – попросила я и заметила, как у всех сразу напряглись лица.

А Анатолий Степанович между тем продолжал:

– Ну вот взять хотя бы Колю, этого мужа Эллочки. – Анатолий Степанович обвел взглядом присутствующих, как бы поясняя, кто это. – Он намного моложе ее. Почти вдвое.

Я удивленно подняла брови. Элла, конечно, была не девочкой, но и не дамой бальзаковского возраста. Да и муж ее никак не тянул на несовершеннолетнего подростка.

– Да что вы говорите? Сколько же тогда им, извините, обоим было лет? – Я не сдержала своего изумления.

– Эллочке уже сорок, а Коле двадцать четыре.

Я мысленно присвистнула. Ничего себе! Хотела бы я так, как Осипова, выглядеть не то что в сорок, а хотя бы в тридцать пять! Элла выглядела великолепно. Она совершенно не походила на сорокалетнюю женщину. Максимум, сколько ей можно бы дать, – это лет тридцать пять, да и то с натяжкой. Она смотрелась примерно как моя ровесница, потому я и заинтересовалась ею как героиней своей передачи: весьма молодая особа, нет еще и тридцати, а уже так поднялась в бизнесе и все такое… А тут, оказывается, вон какое дело…

– Дочь следила за собой, – объяснил Анатолий Степанович. – Она ведь хозяйка салона красоты, маски там всякие, массажи и прочее… В общем, она выглядела моложе своих лет. А Коля, он… он не любил ее никогда. Это она когда-то влюбилась в него, они поженились. Убежден, он женился на ней только из-за денег. Нам с матерью это с самого начала было ясно, только вот Эллочка никак не хотела в это верить…

– А что остальные? – направила я Анатолия Степановича на нужный путь, желая услышать и о других.

– Остальные… – Анатолий Степанович растерянно обвел взглядом всех присутствующих.

– А давайте поставим кассету, которую я сделал дома у Осиповой, – предложил Павлик.

Я одобрительно кивнула и подготовила видик. Павлик достал из шкафа кассету с записью и вставил в магнитофон. Перемотав ее на начало, он включил воспроизведение. Все затихли и уставились на экран.

Я увидела, как на кассете замелькали незнакомые физиономии. Вот Павлик снимает ванную комнату, магнитофон, который якобы послужил причиной смерти Эллы Осиповой… А вот гостиная крупным планом, несколько человек в ней.

– Вот это Коля, – указал Анатолий Степанович на молодого взъерошенного мужчину, устроившегося в гостиной на подоконнике.

– По-моему, он убит горем, – осторожно вставила Галина Сергеевна.

Анатолий Степанович бросил негодующий взгляд на нашего режиссера, но промолчал.

– Вот посмотрите. – Отец Осиповой указал на женщину, ту самую, что встретилась нам внизу, когда мы только пришли. Кажется, ее звали Наташа. – Это Наташа, давняя подруга Эллочки.

– Ну вот, а говорите, что все ее ненавидели. Ведь не могла же ненавидеть вашу дочь и ее давняя подруга?

– Могла, – глухим голосом возразил Анатолий Степанович. – Дружба у них странная какая-то была. Знаете, что-то вроде соперничества… Они все время соревновались, кто лучше, богаче, ну и все такое… – Он сокрушенно вздохнул.

– А чем эта Наташа занимается? – спросила я.

– Наташа-то? Да чем-то вроде Эллочки, у нее салоны тоже, по-моему. Или что-то в этом роде. В общем, бизнес свой.

– И вы считаете, что у Наташи могла быть причина ненавидеть до такой степени вашу дочь, чтобы желать ей смерти? Ведь соперничество – это еще далеко не ненависть.

– Да не знаю я! – в сердцах проговорил Анатолий Степанович. – Они то дружили, то не дружили. А один раз даже так рассорились, что подрались. Давно это было, еще только начинали они в бизнесе. Подрались, а потом не общались много лет. Но вот года два назад вроде бы как помирились, начали опять встречаться, но только я заметил, что дружбы былой уже между ними нет. Как-то все не так стало…

– Понятно, а что насчет остальных? Вот эти мужчина с женщиной за столом – это кто? – указала я на сидевшую за столом пару с поникшим видом. Мужчина – лет за сорок, с волевыми чертами лица и женщина лет сорока, но выглядевшая на свои годы в отличие от Эллы Осиповой.

– Это? А это Эллочкина компаньонша, партнерша, так сказать, по бизнесу, Кравчук Мария Львовна. Они вместе владеют салонами красоты. Не знаю уж, как там это у них называется.

– Вероятно, они действительно партнерши, – подсказала Лера, до этого момента прислушивавшаяся к нашему разговору.

– Может быть. А это, – Анатолий Степанович кивнул на соседа Кравчука по столу, – это начальник ихней охраны. Как бишь его? Пантелеев Олег, так, кажется. Он у них там заведует всей охраной…

Кассета тихонько поскрипывала в магнитофоне, пленка перематывалась, и теперь мы увидели, как Павлик крупным планом взял еще одного присутствующего, высокого симпатичного мужчину с восточными чертами лица. На вид ему было немногим более сорока лет, но во всей его внешности видна была ухоженность. Он был в роскошном дорогом костюме, волосы тщательно уложены, даже Павлик не удержался и сделал крупный план этого красавца-брюнета.

– А это кто? – спросила Лера, явно заинтересовавшись мужчиной.

– Это? – Анатолий Степанович подошел поближе к телевизору и пригляделся повнимательнее. – Этого я не знаю, может, знакомый чей. Он с ними не работает, это точно.

– Анатолий Степанович, а что, совладелицу Эллы вы тоже в чем-то подозреваете?

– А ее больше всех прочих. У нее с Эллочкой постоянно разногласия возникали на почве дележа долей в деле. Эллочка со мной-то не делилась, матери все больше рассказывала. А Катерина уж мне… Да и вообще, в последнее время Эллочка замкнутая стала, нервная, раздражительная, перестала в гости к нам приезжать… – Анатолий Степанович замолчал.

– У нее были проблемы? – осведомилась я. Мне показалось, что состояние Эллы в последнее время могло быть как-то связано с ее смертью. Мне захотелось побольше узнать об этом. – Анатолий Степанович, а вы не в курсе, какие проблемы были у вашей дочери в последнее время? Может быть, именно с ними связана ее смерть? – спросила я.

– Не знаю. Она мне не рассказывала ничего. Вот Катерина, та может знать что-нибудь… Но только с ней пока лучше не говорить об этом, – поспешно предупредил отец Осиповой. – Она сейчас в таком состоянии…

– Да-да, конечно, я понимаю. Но, может быть, позднее мне удастся с ней побеседовать об этом.

– Может быть…

– Скажите, а Пантелеев, начальник охраны, у него могли быть мотивы для убийства? – осторожно спросила я.

– Да бог его знает. Вроде нет, по крайней мере, я ничего такого не знаю. Но скользкий он какой-то. Никогда мне не нравился. Подробностей не знаю. Вам бы надо с Катериной поговорить.

– Да, хотелось бы… – протянула я. Я поняла, что от Анатолия Степановича не так уж много проку. Дочь, видимо, не особенно делилась с ним. А вот с матерью поговорить действительно стоило бы. – Анатолий Степанович, а вы не спросите Екатерину Юрьевну, не смогла бы она встретиться со мной и рассказать о делах дочери?

– Я спрошу, конечно, но ничего не обещаю… – начал он. – Хотя, знаете, давайте я вам завтра с утра позвоню… Может, и сумею уговорить Катерину встретиться с вами.

– Хорошо. Давайте так и договоримся.

Мы попрощались с Анатолием Степановичем, он встал и вышел. Я попросила Павлика проводить гостя, и, как только мужчины удалились, наша компания принялась шумно обсуждать состоявшийся разговор.

– Ну как, появились какие-нибудь мысли? – Я обвела всех внимательным взглядом.

Первой решила высказаться Галина Сергеевна:

– Я считаю, что они все вступили в сговор. Ведь отец Осиповой сказал, что практически у каждого был мотив для убийства. Я так поняла, что каждый по-своему ненавидел Осипову. Значит, они договорились и дружно помогли ей отправиться на тот свет. Вы читали «Восточный экспресс» Агаты Кристи? Там примерно такая же ситуация… – вдохновенно начала Галина Сергеевна, но я не дала ей развить свою версию.

– Галина Сергеевна, я думаю, что эта версия не самая убедительная. Мне, например, так не кажется.

– Мне тоже, – поддержала меня Лера. – Я считаю, что убийца кто-то из присутствующих там.

– Интересно было бы узнать, кто именно? Ты подозреваешь кого-то конкретно?

– Не знаю, – неуверенно протянула Лера. В этот момент вошел Павлик и с ходу заявил:

– А мне кажется, даже нет, не кажется, я почти уверен, что убийца – этот молодой жиголо, ее муженек.

Все разом обернулись на Павлика.

– Почему? – спросила Галина Сергеевна.

– А потому. – Павлик хитро прищурился и уселся в пустующее пока кресло, которое до этого занимал Анатолий Степанович. – Вот вы еще не узнали, а я уже спросил. Знаете, кто получит все после смерти Осиповой?

Вот дьявол! И ведь действительно, я хотела еще утром спросить у отца Эллы, кто же станет наследником Осиповой, и забыла.

– И кто же? – с нетерпением поинтересовалась я.

– Ближайшие родственники, – с достоинством ответил наш оператор.

– В каком смысле? – не поняла Лера.

– А в самом прямом, – пояснил Павлик. – Осипова не оставила завещания. А значит, все ее имущество достанется… мужу.

– И когда же ты успел это выяснить? – ядовито спросила я. Мне было неприятно, что я упустила такую немаловажную деталь. Попросту забыла спросить об этом у Анатолия Степановича, а Павлик вовремя исправил мою ошибку.

– Да вот, только что, когда провожал его вниз. Мне вдруг пришло в голову, что преступника надо искать среди тех, кому это выгодно. А выгоднее всех, как выяснилось, это мужу.

– А ты думаешь, что убийство было совершено не с целью личной наживы, а по какой-то другой причине? – Я понимала, что Павлик ни в чем не виноват, но не могла удержаться от того, чтобы лишний раз не уколоть его.

– Нет, не думаю, – безапелляционно заявил он. – Я уверен, что этот жидкий типчик Коля успокоил свою женушку, чтобы прибрать к рукам ее денежки. А тетка она была небедная…

– Вы знаете, Ирина, мне почему-то тоже так кажется, – извиняющимся тоном проговорила Лера и уставилась восхищенными глазами на Павлика.

– Согласна, – подтвердила и Галина Сергеевна.

– Ну что ж, – подытожила я. – Примем пока эту версию как рабочую. Но нельзя оставлять без внимания и другие.

– Какие? – удивилась Галина Сергеевна.

– Ну, скажем, ту, что ее могла убить и компаньонша. Ведь Анатолий Степанович сказал, что между ними были какие-то трения… Да и Наташа эта…

– А что Наташа? – беспечно произнес Павлик. Он решил, что выполнил свой долг, предложив версию, и теперь сидел расслабившись и позволяя себе критиковать все прочие высказывания. – Она-то тут при чем?

– Возможно, что тот конфликт, о котором говорил отец Осиповой, не прошел бесследно. Когда люди не общаются по нескольку лет, а потом вдруг встречаются, вступают в какие-то связи, это настораживает… – Да ничего не настораживает! Что тут особенного? Ну, поссорились, помирились, дружили. Теперь вот опять дружат… – Павлик никак не хотел, чтобы его версии предпочли другие.

– Нет, Павлик, – поддержала меня Галина Сергеевна. – Ирина права. Мне кажется, версия Павла имеет право на существование. Ведь если подумать, то Наташа занимается каким-то подобным бизнесом, тем же, что и Осипова. И вполне возможно, что их конфликт носил чисто деловой характер.

– Ну, не знаю, – пожал плечами Павлик. Он был явно недоволен и теперь сидел, прикрыв глаза и положив руки на подлокотники.

– В общем, так. Подытожим. Пока у нас в работе имеются три версии. Одна – муж Осиповой убил ее с целью прибрать к рукам ее деньги. Вторая – Наташа что-то не поделила давно с Эллой и теперь свела счеты. И третья – партнерша по бизнесу Кравчук решила таким способом избавиться от компаньонши.

– А тот неизвестный, ну, который весь из себя такой красавец?.. – Галина Сергеевна пощелкала пальцами. – С восточной внешностью. Может, он тоже замешан во всем этом? Мы ведь не знаем, кто он и что.

– Да, эту версию нельзя сбрасывать со счетов, – проговорил Костя. Он все время молчал, не принимая участия в нашей дискуссии. – Первым делом надо выяснить, кто он такой, и проработать вариант с ним.

– Согласна, – кивнула я. – Но сделать это мы сможем только тогда, когда узнаем, кто он.

– А как это узнать? – подала голос Лера.

– Надо спросить у кого-нибудь, – посоветовал Павлик.

– Гениально! – Я улыбнулась. – Может, подскажешь, у кого?

– Ну не знаю, может, у матери Осиповой.

– Ладно, оставим пока обсуждение данной темы, все равно ни к каким результатам не придем, пока не проясним ситуацию, – проговорила я. – Подождем до завтра – надеюсь, Екатерина Юрьевна согласится поговорить со мной.

На том и порешили. Костя ушел от нас, а Галина Сергеевна с Лерой уселись за стол и принялись горячо обсуждать какие-то текущие проблемы. Вот за что я их и люблю – всегда есть на кого оставить «дом», когда мне нужно заняться чем-нибудь иным.

Павлик задремал в кресле, по крайней мере, внешне он выглядел именно дремлющим. А я решила воспользоваться ситуацией и выскользнула из кабинета, отправившись к своему коллеге Валере Гурьеву, репортеру криминальной хроники. Он занимал помещение в нашем же здании, только этажом ниже. Валера – мой давний знакомый и хороший друг – имел связи как в криминальном, так и в милицейском мире. Среди его знакомых были и бандитские авторитеты, и авторитеты в погонах. Именно у Валерки Гурьева всегда можно было добыть самую свежую и самую порой пикантную информацию относительно того, что происходит в криминальном мире.

Именно за этим я и направилась к нему на этот раз. Валерка, на мое счастье, оказался на своем рабочем месте – довольно редкий случай, обычно его целыми днями где-то носит. На этот раз Валерка восседал за своим рабочим столом и, увидев меня, весело подмигнул:

– Привет, коллега, как дела?

– Привет. Дела как сажа бела.

– Как там твой «Бабий кайф»? – Валерка постоянно подтрунивал над моей передачей, и не проходило и дня, чтобы он не придумал какое-нибудь эдакое название позаковыристей для моего «Женского счастья». Вот и на этот раз Гурьев не изменил своей привычке – обозвал программу «Бабьим кайфом»! Вот змей!

– Прекрасно, – игнорируя его тон, ответила я. – Я к тебе по делу.

– Ха! Кто бы сомневался! Нет, чтобы так просто зайти к старому другу, принести пивка, посидеть, поговорить за жизнь…

– Хватит, Гурьев! – прервала я его разглагольствования. – Я серьезно. Мне нужна кое-какая информация.

– Ну ладно, тогда садись, выкладывай.

Я поискала глазами стул, куда бы присесть, но кроме стула, на котором сидел сам Гурьев, и стула Саши Смирницкого, его коллеги, других сидений в кабинете не нашлось. Тогда я с решительным видом уселась на стул Смирницкого, временно отсутствующего.

– Ты что-нибудь слышал об Элле Осиповой?

– Осиповой? – Валерка наморщил лоб, пытаясь припомнить.

– Ладно, не мучайся. Она погибла вчера у себя дома. Ее ударило током. Это владелица сети салонов красоты в Тарасове.

– А! Осипова! Ну да, вспомнил! Слышал, конечно. А что с ней?

– Мне нужна какая-нибудь информация о ней и ее салонах.

– Какая информация? Какого рода?

– Ну, не знаю. Все, что сумеешь добыть. Валера, ты сам большой мальчик и догадываешься, какого рода информация требуется, чтобы она оказалась полезной и нужной.

– Ох, и не знаю… – Валерка вздохнул. – Попробую, но ничего не обещаю. Пошуршу среди своих. Хотя вряд ли кто-то что-то знает… А почему Осипова тебя заинтересовала?

– Она должна была стать героиней моей передачи, и накануне репетиции ее у… она умерла.

– Что-что? Ты хотела сказать, убили? Интере-есно! И ты молчишь? Значит, ты, Валерка, доставай ей информацию, а она – ни гугу. Давай, коллега, делись тем, что знаешь.

Я оговорилась, что Эллу Осипову убили, хотя еще не до конца была уверена в этом. Но раз уж Валерка догадался о моих подозрениях, то теперь – деваться некуда – придется выкладывать все начистоту.

Я подробно рассказала ему, что сама знала о смерти предпринимательницы. Валерка слушал внимательно и заинтересованно. Еще бы! Теперь моими трудами и у него появился материал для очередного выпуска «Криминала». Если действительно окажется, что Осипову убили, это может стать интересным материалом для его хроники. Тем более что он будет первый, кто сообщит тарасовским зрителям подобную информацию.

Когда я окончила повествование, Валерка сделал вывод:

– Ну понятно… Ты знаешь, я тоже склоняюсь к мысли, что она не сама… Ей помогли. Это точно. У меня нюх на подобные вещи. Когда в деле замешаны деньги, большие деньги, то смерть молодой здоровой женщины редко когда бывает случайной. Ты знаешь, я попробую узнать что-нибудь о ее салонах красоты. Думаю, там не обошлось без криминала. А заодно и о ее компаньонше. Может, та и вправду не поделила доли в деле и сгоряча да от обиды грохнула партнершу? Давай встретимся завтра и обменяемся информацией – кому что удастся добыть. Ты ведь завтра собираешься встретиться с матерью покойной?

– Да мало ли что я собиралась… Как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Ну ладно, пойду, до завтра. Увидимся. – Я вышла из кабинета Гурьева, оставив его хозяина в задумчивости.

* * *

Сегодня вечером я пришла домой вовремя, что случается со мной далеко не всегда. Мой муж Володя уже вернулся: у него в отличие от меня не настолько ненормированный рабочий день. Он преподает на кафедре химии в одном тарасовском институте. Сегодня, кажется, у него было всего три пары, значит, дома он уже давно. Я сладостно вдохнула аромат борща, доносившийся из кухни. Володька сварил борщ, умница моя!

Я вошла в квартиру и закрыла за собой дверь. Мой супруг тут же вышел в коридор.

– Ирочка, а я тебя заждался, – проговорил он, целуя меня в щеку и помогая снять плащ. – Хорошо, что ты не задержалась сегодня. А то разогретый борщ невкусный. – Иди мой руки, а я уже накрываю на стол.

Я отправилась мыть руки. Как все-таки здорово, что у меня такой чудесный муж. И где только я его нашла? Порой мне становится просто страшно, что однажды я могу потерять его и остаться одна. Я не смогу прожить без Володьки, я так привязана к нему. Он мне стал настолько дорог за время нашей совместной жизни! У меня самый лучший супруг на свете, и я ни за что не расстанусь с ним!..

Я вышла из ванной и пошла в кухню, где Володя уже разливал по тарелкам дымящийся ароматный борщ. Я подошла и прижалась к его широкой спине, обхватив его руками.

– Я люблю тебя! – прошептала я.

– Я тоже тебя, – несколько удивленным тоном проговорил Володя. – Иришка, ты что? – Он развернулся ко мне и обнял. – Что случилось?

– Ничего. – Я прижалась щекой к его груди. – Просто я подумала, как здорово, что ты у меня есть.

Володя поцеловал меня в макушку и тихонько отстранил от себя:

– Ну давай обедать, а то я, пока ждал тебя, чуть с голоду не умер, нюхая тут все эти ароматы.

Мы сели за стол и приступили к тихому семейному обеду-ужину.

 

Глава 3

Утром я пришла на работу раньше всех, отлично выспавшись, и сегодня была готова к новым боевым действиям. Каким именно, я и сама толком еще не знала, но настрой у меня был самый что ни на есть решительный.

Я заварила чай и уселась в свободное пока кресло, где обычно сидел Павлик. Вскоре появился и он сам.

– Доброе утро. – Увидев, что его место занято, оператор пристроился на подоконнике.

– Доброе утро. Как дела?

– Свободен сегодня почти целый день. Только вечером немного работы будет, и все.

Это высказывание Павлика означало, что целый день он проведет у нас в кабинете, в этом самом кресле, где сейчас сижу я. И как только я встану с него, кресло незамедлительно будет занято Павликом.

Вскоре появились Галина Сергеевна и Лера. Они пришли почти одновременно, оживленно обсуждая по дороге какую-то новую тему для передачи.

– Здравствуйте, Ирина, – проговорила Лера, раскрасневшись от спора.

– Доброе утро, мальчики и девочки, – проговорила Галина Сергеевна и спросила у меня: – Не звонил отец Осиповой?

– Нет пока. Надеюсь, он сумеет убедить супругу, что нам необходимо поговорить с ней… – Едва я произнесла эти слова, в комнате зазвонил телефон.

Так как ближе всех к аппарату находилась Лера, она и сняла трубку, проговорив:

– Алло, – потом посмотрела на меня и протянула трубку. – Вас.

Я поднялась с кресла, которое тут же оккупировал Павлик, и подошла к телефону.

– Слушаю вас.

– Доброе утро, Ирина Анатольевна. – Я узнала голос отца Эллы.

– Доброе утро, Анатолий Степанович.

– Мы тут с женой к вам пришли, внизу стоим, вы не могли бы спуститься за нами? – без долгих объяснений проговорил он.

– Да, конечно, сейчас спущусь.

Я положила трубку и радостно оглядела всех присутствующих:

– Он привел жену, – сказала я.

Мои коллеги поняли меня без слов, поэтому никто ничего не уточнял. Я вышла из кабинета и отправилась вниз.

Сегодня Екатерина Юрьевна выглядела немного лучше, чем в последнюю нашу встречу. Глаза, конечно же, были заплаканными, но вид уже не такой убитый.

Я провела родителей Эллы к себе наверх и предложила чаю. Анатолий Степанович отказался, но попросил сделать чай супруге, чем незамедлительно и занялась Лера.

– Екатерина Юрьевна, мы вчера с вашим мужем поговорили немного о вашей дочери, но он мало что знал, сказав, что Элла больше делилась с вами, чем с ним. Анатолий Степанович сказал еще, будто ему показалось, что в последнее время у Эллы были какие-то проблемы, она нервничала, переживала из-за чего-то. Вы не знаете, о чем шла речь?

Прежде чем заговорить, Екатерина Юрьевна сделала маленький глоток чая, потом глубоко вздохнула и только после этого начала:

– Я не знаю, какие именно у Эллочки были проблемы, но то, что они были, я уверена. Сердцем чувствовала.

– А почему вы так решили?

– Она стала и правда какая-то нервная, задумчивая, будто что-то ее постоянно мучило, не давало покоя. Я попыталась как-то спросить, что случилось, но она только отмахнулась, сказала, что это по работе, дескать, мне это неинтересно. А сама все время в напряжении была. Заметно…

– А как у нее шли дела?

– Да вроде неплохо. По крайней мере, они новые салоны открывали. Вот по поводу открытия очередного салона и была та вечеринка… – Екатерина Юрьевна умолкла, пытаясь справиться с подступившими слезами. Потом еще раз глубоко вздохнула и продолжила: – И деньги всегда были… Да нет, дела шли хорошо. Не думаю, что там проблемы какие-то могли возникнуть.

– А вы кого-то подозреваете?

– Да не знаю, – устало произнесла Екатерина Юрьевна и опустила голову. Я поняла, что этим вопросом она и сама неоднократно задавалась, но никак не могла найти на него ответ. – Не знаю. Я ведь не могу никого обвинять, не имея на то оснований…

– А вы предположите, мы ведь не в милиции. Протокол составлять не будем, – мягко подбодрила ее Галина Сергеевна.

Екатерина Юрьевна подняла на нее глаза, полные слез.

– Я, конечно, не знаю… – нерешительно начала она. – Но, по-моему, каждый из тех, кто был на той вечеринке, может подозреваться…

– Но вы же не хотите сказать, что все они вступили в преступный сговор?..

– Да нет… – Снова вздох. – Ну, вот Коля, например. Он был намного моложе Эллочки… Мы с Толей были против этого брака, не понравился нам ее молодой ухажер. Хлыщеватый какой-то… Не тот мужчина, с которым можно счастливо прожить… Не такой был нужен Эллочке. Но она выбрала его, и мы смирились. Куда ж деваться было? Не мы ведь за него замуж шли…

– Кстати, извините, я вас перебью, – вспомнила я, пока Павлик не перехватил инициативу у меня из рук. – А что насчет завещания? Я так поняла, что его нет?

– Да. Завещания нет. Эллочка же не думала, что… – Екатерина Юрьевна всхлипнула и судорожно вздохнула. – Она и не составила его.

– Это ваше предположение или вы точно знаете, что завещания не было? – уточнила я.

– Вообще-то мы не знаем точно… – Екатерина Юрьевна посмотрела на мужа, сидевшего рядом, как бы прося у него совета. И он проговорил:

– Вообще-то Эллочка ничего никогда не говорила о завещании. Мы не знаем точно, было ли оно, но если бы она составила завещание, то наверняка бы сказала нам. Я так полагаю…

– Да, уж коли не сказала ничего, то, наверное, его и не было вовсе. Разве могла она подумать, что с ней случится такое?.. – добавила Екатерина Юрьевна.

– А какие отношения у Эллы были с мужем? Особенно в последнее время?

– Да какие отношения? – горестно вздохнула Екатерина Юрьевна. – Он прощелыга и наглец. А Эллочка его содержала. Он из-за денег и женился на ней. А она… В последнее время совсем у них плохо было в смысле семейной жизни. Ссорились все время. Эллочка не жаловалась, но я и так все понимала и видела. Для этого ума большого не надо. Все по ее лицу и читала. А один раз даже сама слышала, как они ссорились. Я еще тогда почему-то подумала, далеко ли до беды?

– А что случилось?

– Да приехала я к ним как-то домой, а они наверху все переругивались, ну я случайно и подслушала. Коля все грозил чего-то, а она кричала в ответ, что он ей изменяет, что она на него только деньги тратит, а от него никакой благодарности. Даже вести себя не может по-человечески. А потом он начал кричать на нее, да так, что я подумала, что он ее сейчас бить начнет. Не выдержала и поднялась к ним, чтобы, не дай бог, не случилось чего… А он грозил, что убьет ее, так, дескать, она ему надоела… Ох, может, это он ее… – Екатерина Юрьевна замолчала.

– Екатерина Юрьевна, а что за история была с Наташей, подругой Эллы?

– Старая история… Они с Наташей дружили еще с института. Хорошая девочка была Наташа. Дружба у них – неразлейвода. А потом, когда решили они бизнесом заняться, не поделили чего-то. Поссорились. Крепко поссорились. Даже до драки, помню, дело дошло. Разошлись, долго не общались. А потом снова начали общаться, вроде как помирились. Но Наташа другая совсем стала, не та она уже, что была давно… Не такая, жестокая какая-то, озлобленная на жизнь, на людей, на всех…

– А что за история, из-за чего они поссорились?

– Да вроде что-то из-за бизнеса этого, будь он неладен… Хотели совместное дело начать, кажется, а потом Наташка вздумала надуть Эллочку, вроде так. Или деньги у нее украла… Эллочка тогда узнала об этом и рассорилась с Наташей. Дело едва до милиции не дошло… Но вроде обошлось все.

– Екатерина Юрьевна, скажите, а кто тот мужчина, что был в доме у Эллы в то утро? – Я попросила Павлика поставить кассету с записью и указала на так заинтриговавшего всех восточного типа мужчину, о котором никто ничего не знал.

– А это Симонян Артем Валентинович, – заговорил Анатолий Степанович. – Он был у нас сегодня утром. Это друг Эллочки.

– Да, очень приятный мужчина, – подтвердила слова мужа Екатерина Юрьевна. – Он приезжал сегодня выразить соболезнования и спрашивал, не надо ли чего. Может, помочь надо с похоронами или еще что? Даже визитку оставил…

– А какие у него отношения были с вашей дочерью?

– Он сказал, что был спонсором салонов, вроде как деньги вкладывал в салоны Эллочкины. Ну и сам, понятное дело, был постоянным клиентом салонов. Очень тепло отзывался об Эллочке. А давайте мы вам его визитку дадим, и вы с ним сами поговорите, – вдруг предложила Екатерина Юрьевна. – Дай-ка Ирине Анатольевне визитку Артема Валентиновича, Толя! Пускай сама поговорит с ним. Он вам обязательно понравится, – обратилась она уже ко мне. – Очень приятный мужчина.

Анатолий Степанович протянул мне визитку, и я положила ее на стол.

– Ну вот, это все, что я знаю, – подытожила Екатерина Юрьевна. – Больше мне нечего вам сказать. Если вам помогут мои слова, то уж постарайтесь найти виновного. Мне кажется, что кто-то из этих так называемых друзей… Эллочку…

Екатерина Юрьевна вытащила из кармана смятый платок и принялась поспешно вытирать им слезы.

– Спасибо за информацию, Екатерина Юрьевна, вы нам правда очень помогли. Я сообщу вам, как только появятся какие-то новости. Давайте я запишу ваш телефон.

Анатолий Степанович продиктовал мне свой домашний номер, и я отправилась провожать убитых горем родителей вниз. А когда вернулась в кабинет, меня уже поджидал Валерий Гурьев.

– Привет, – весело кивнул он. – Я уже кое-что добыл.

– Привет. Я тоже.

Валерка лукаво посмотрел на меня и обратился к Лере:

– Тезка, сообрази чайку, что ли, а то что-то в горле пересохло.

Лера с помощью Галины Сергеевны тут же принялась готовить чай на всю команду, потому что, кроме Валерки, в горле, как оказалось, пересохло у всех нас.

Когда Гурьев отхлебнул из большой чашки большой глоток ароматного напитка, он произнес:

– Поговорил я с некоторыми людьми и вот что выяснил. В Тарасове существует сеть таких салонов, и называются они «Афродита».

– Ну это я и без тебя знала, – прервала я его. – Ты давай по существу.

– Ну по существу так по существу, – не обиделся Валера. – Так вот. Всего владелиц две, точнее, теперь уже одна. А вторая, некто Кравчук Мария Львовна, ни в каких криминальных кругах не известна, по крайней мере, ничего противозаконного не совершала. Это я узнал в милиции. Дело первоначально начинала одна Осипова. Начинала давно, а потом к ней присоединилась и Кравчук. Долю разделили, но части были неравные. Кравчук, естественно, имела меньшую, так как пришла в дело позднее. А Осипова владела большей долей, что постоянно способствовало возникновению между дамами трений. Сама же Осипова – личность немного известная в криминальных кругах. Сказали, что давно, когда еще только начинала свою деятельность, она общалась, и довольно тесно, с некоторыми представителями уголовного мира, но, кому и что от кого было нужно, узнать мне, к сожалению, не удалось. Знаю только, что сейчас Осипова порвала все связи с братвой. А у вас что? – Валерка громко хлебнул чая и поставил чашку на стол.

– А у нас вот что. Оказывается, все состояние после смерти Осиповой наследует ее муженек. Завещания Элла Анатольевна не оставила. А муж ее был с ней не всегда вежлив. Ее мать однажды слышала, как они ругались, причем муж угрожал, что убьет ее. То есть он не скрывал, как сильно ненавидит ее.

– Ну, угрожал убить… – протянул Валера. – Мало ли кто кому что говорит со злости? И я, когда ругаюсь, тоже готов убить кого угодно. И даже на куски порвать.

– Ты хочешь сказать, что наша версия несостоятельна. Нет, я ничего не имею против остальных версий. Мы примем во внимание все возможные варианты.

– Если я правильно понял, то ты хочешь сказать, что убийцей является муж Осиповой. Так?

– Ну, мы рассматриваем эту версию как наиболее вероятную. Ведь надо искать, кому выгодна смерть Осиповой.

– А почему ты сочла, что она не выгодна Кравчук? В случае смерти Эллы она сможет договориться с ее мужем, чтобы он продал ей долю жены. И тогда она станет полноправной владелицей сети салонов. А может, они вообще вступили в преступный сговор? Муж и Кравчук?

– Все возможно, – ответила я. – Пока мы находимся на перепутье. Версий много, а с какой начать, не знаем.

– А что тут знать? – подал голос Павлик. – Надо начинать следить за мужем Осиповой. И попробовать выяснить что-нибудь о его личной жизни. Уверен, там обнаружится немало интересного.

– А почему бы и нет? – поддержала Павлика Галина Сергеевна. – Я совершенно с тобой согласна, Павлик.

– Ну, что будете делать? – глядя на меня, поинтересовался Валера.

Я на секунду задумалась, а потом ответила:

– Да, пожалуй, начать надо с того, что выяснить что-нибудь о Николае Осипове.

– Ну, вот и хорошо, – обрадовался Павлик. Он был чрезвычайно рад тому, что его версию приняли и одобрили. – Когда начнем?

– А ты-то здесь при чем? – с легкой иронией спросила Лера. – Уж если кто и будет этим заниматься, то уж явно не ты. У тебя и своя работа есть.

– А почему бы и не я? – обиженно надулся Павлик. – Я бы мог… В свободное, так сказать, от работы время.

– Нет, Павлик, не надо, – прервала я его. – Этим займется кто-то другой.

– Кто? – Галина Сергеевна вопросительно уставилась на меня.

– Валерий, – я посмотрела на Гурьева. – У тебя нет никаких знакомых, кто мог бы аккуратно покопаться в жизни Николая Осипова?

– Частных детективов? – насмешливо спросил Валерка.

– А хотя бы и частных детективов, – уточнила я.

– Ну не знаю, – протянул Валера. – Можно, конечно, поискать, но…

– Я поняла, в долгу не останемся.

– Хорошо, – наконец решился Гурьев. – А заодно попробую проверить и свою версию относительно Кравчук. Она хоть и не связана с криминальным миром, но все же это не исключает ее причастности к убийству.

На том мы и расстались с Валерой Гурьевым, договорившись встретиться, как только появятся новые факты. Валерка легко соскочил со стола, на краешке которого сидел, и вышел из нашего кабинета.

– А я пока займусь вот чем. В доме Осиповых служит домработница, мне сказала об этом Екатерина Юрьевна. В тот вечер она тоже была там, возможно, что-то видела, и у нее появились какие-то подозрения. Я побеседую с ней на всякий случай. Галина Сергеевна, я могу рассчитывать на вас в свое отсутствие? – обратилась я к нашему незаменимому в подобных ситуациях режиссеру.

– Да, разумеется, я пока поработаю над следующей передачей, просмотрю кое-какие материалы из накопленных ранее. А Лерочка пусть пока организует тебе машину, ведь добираться до Осиповых далеко. Да и небезопасно это, – проговорила Галина Сергеевна.

– Да-да, конечно, – согласилась Лера и выскочила из кабинета, чтобы поискать мне сопровождающего.

Какого именно сопровождающего она мне найдет, я знала совершенно точно. Это будет не кто иной, как Костя, обычно работающий с нашей группой. Лера знала о его чувствах ко мне и беззастенчиво пользовалась этим, чтобы привлечь его к работе именно с нашей командой.

Вскоре Лера появилась в сопровождении Кости. Я знала, что так получится.

– Вот, – произнесла Лера. – С вами поедет Костя.

– Спасибо, Лера, – ядовито проговорила я, буравя ее взглядом.

– Все будет в порядке, Ирина Анатольевна. – Костя улыбнулся. – Поехали?

– Поехали.

Мы уселись в Костину «Волгу» и отправились в загородный дом Осиповых. Когда подъехали, я увидела, что ворота закрыты. Костя несколько раз посигналил, но безрезультатно – никто к нам не вышел. И когда я вылезла из машины, чтобы позвонить в дом, дверь коттеджа открылась, и оттуда показалась немолодая женщина в ситцевом платье и тапочках. Вероятно, это и была домработница Осиповых. Она остановилась на крыльце и внимательно посмотрела на нас.

Я подошла к забору и, улыбнувшись, поприветствовала ее:

– Здравствуйте, а Николай Осипов дома?

– Здравствуйте. – Женщина подозрительно смерила меня с ног до головы. – Нет, никого нет. А что вы хотели?

– Вообще-то я хотела бы поговорить с домработницей Осиповых. Это, наверное, вы? – предположила я. – А я с телевидения.

– Да, это я, – кивнула женщина. – А вы по какому поводу?

– Я хотела снять передачу об Элле Осиповой, но как раз накануне съемки она погибла, и мне хотелось бы побеседовать с кем-нибудь, кто знал ее, чтобы все-таки сделать передачу о ней, – соврала я. Я пустила в ход все свое обаяние и всю любезность, на которую только была способна. Мне во что бы то ни стало нужно было попасть в дом и поговорить с этой женщиной, а она, судя по всему, не слишком-то была расположена разговаривать со мной. – Вы не уделите мне несколько минут? Я не отвлеку вас надолго. – Моя улыбка растопила бы и лед. Однако женщина все еще топталась в нерешительности.

– Ну, не знаю… Когда приедет Коля, он будет недоволен тем, что я…

– Пожалуйста, это совсем ненадолго.

– Ну хорошо, проходите. – Женщина спустилась вниз по ступенькам крыльца и направилась через двор, чтобы открыть мне калитку.

Костя, выйдя из машины, тоже наблюдал всю эту сцену.

– Я пойду с вами, – коротко проговорил он, и по тону я поняла, что возражать бесполезно. Я кивнула в знак согласия.

Домработница впустила нас во двор, и мы прошли в дом. Расположившись на кухне, мы назвали свои имена, и я спросила:

– Ольга Васильевна, как давно вы работаете у Осиповых? – Мне пришлось даже вытащить блокнот, чтобы создалось полное впечатление, будто я работаю и записываю что-то необходимое мне для передачи.

– Где-то с год. Может, чуть меньше. – Женщина сурово покосилась на Костю.

– А какие отношения у вас сложились с вашими хозяевами?

Я задала еще несколько вопросов, касающихся личных отношений домработницы с Осиповыми, потом спросила, что за человек была Элла Анатольевна, ну и все такое прочее, чтобы усыпить подозрения Ольги Васильевны. Она сначала с неохотой, а потом все более оживленно отвечала на мои вопросы.

Наконец я решила, что мы уже достаточно наболтались, и задала главный вопрос, ради которого, собственно, сюда и приехала:

– Ольга Васильевна, скажите, вы ведь оставались здесь в тот трагический вечер?

– Да, я работала весь день, как обычно, а потом Элла попросила меня задержаться подольше, чтобы прибраться после вечеринки.

– И что происходило в тот вечер?

– Ну сначала все было как обычно. Я приготовила, накрыла на стол, потом приехали гости, все расселись в гостиной. Поздно вечером они закончили, все остались ночевать здесь, потому что отсюда трудно добираться до города, да потом и выпили все, устали, поэтому решили не возвращаться в город… А потом Элла попросила меня убраться после вечеринки, а сама пошла наверх. Вот в общем-то и все, – закончила Ольга Васильевна.

– И что потом?

– Да ничего особенного. Я убралась и пошла домой.

– А как же вы добрались? Ведь здесь не ходит никакой транспорт?

– Пешком, – просто ответила домработница. – Я живу тут недалеко, и вполне можно прогуляться пешком. Я и на работу хожу пешком. Неспешным шагом около часа получается, но я ведь не тороплюсь, – пожала плечами Ольга Васильевна.

– Кроме гостей, что были приглашены на вечеринку, в доме в тот вечер больше никого не было? Ну, может быть, заходил кто-то из соседей или еще кто?

Ольга Васильевна окинула меня подозрительным взглядом.

– Никого. Это точно. Я совершенно уверена. Ведь ворота и калитка запираются, а я весь вечер была внизу, на кухне… Нет, никто не приходил.

– Спасибо, понятно, – кивнула я. – И еще один вопрос: в котором часу вы ушли домой?

– Да поздно уже было… Где-то около часа ночи.

– А Элла Анатольевна во сколько поднялась к себе?

– В начале первого. Она сказала гостям, что у нее завтра съемка, и все отправились спать, а Элла спустилась вниз, дала мне распоряжение, а потом пошла наверх, сказав, что примет ванну и тоже ляжет спать.

Я занесла кое-что в свой блокнот и еще раз поблагодарила Ольгу Васильевну. Костя все это время стоял здесь же, на кухне, прислонившись плечом к дверному косяку, и молча слушал наш разговор, а потом первым вышел из дома и пошел к машине.

Когда мы отъезжали от дома Осиповых, Ольга Васильевна все еще стояла на крыльце и долго смотрела нам вслед. И только когда мы удалились на приличное расстояние, она скрылась в доме.

– Костя, давай заедем еще в одно место, – проговорила я, повернувшись к шоферу.

– Куда?

Я протянула ему бумажку, на которой был записан домашний адрес Наташи, подруги Эллы Осиповой. Его мне дала Екатерина Юрьевна.

– Хочу поговорить еще с ней, пока Валера выясняет личность Николая.

Костя глянула на адрес, коротко кивнул, и мы продолжили путь в полном молчании. А когда мы приехали к месту назначения, я вышла из машины и, увидев, что Костя тоже собирается вновь следовать за мной, проговорила:

– Не надо, Костя, со мной же ничего не случится. Ты посиди пока здесь, а я быстренько сбегаю к Наташе. Понимаешь, не все склонны откровенничать в присутствии посторонних людей. А мы поболтаем с ней как женщина с женщиной. Ты же посиди пока, отдохни.

– Как скажете, Ирина Анатольевна, но, если вас долго не будет, я сам поднимусь к вам наверх.

– Ну что ты, Костя, что может со мной случиться? Я быстро!

Выскользнув из машины, я направилась к подъезду, в котором жила Наташа Векова.

Когда я добралась до пятого этажа и подняла было руку, чтобы позвонить, дверь распахнулась передо мной сама собой, и я увидела хозяйку квартиры собственной персоной. Наташа собиралась уходить, была в короткой спортивной куртке и джинсах. Через плечо переброшена большая спортивная сумка. Увидев меня, девушка удивленно подняла брови и замерла в дверях:

– Здравствуйте, вы к кому?

Странный вопрос! Если я стою у этой двери, вероятнее всего, что пришла я именно к ней. Но, возможно, Наташа спросила так только от растерянности и неожиданности. Я улыбнулась и ответила:

– К вам, Наташа. Вы меня не помните? Мы встречались в доме у Осиповых в тот трагический день, когда погибла Элла Анатольевна.

– Ах, да. – Наташа склонила голову набок. – Помню-помню, вы, кажется, с телевидения. Ирина… – Наташа наморщила лоб, пытаясь припомнить подробности. Я помогла ей:

– Лебедева. «Женское счастье».

– Ну да, – кивнула Наташа. – А что вы хотели?

– Я бы хотела поговорить с вами об Элле. Если, конечно, вы не очень спешите.

– Вообще-то я собиралась на работу, – Векова мельком глянула на наручные часы, – но могу уделить вам несколько минут. Проходите, – вполне доброжелательно предложила она.

Сегодня Наташа была совсем не такой, какой мы встретили ее в тот день в доме Эллы. Тогда она была нервная, раздражительная… А теперь просто светилась дружелюбием, и я никак не могла себе представить ее с Эллой дерущимися.

Мы прошли в кухню и уселись на табуретки. Но Наташа тут же вскочила и спросила:

– Может, вы выпьете чаю?

– Нет-нет, спасибо, не трудитесь, не хочу отнимать у вас много времени. Скажите, Наташа, а чем вы занимаетесь? Я слышала, что у вас какой-то бизнес, подобный бизнесу Эллы?

– Нет, не подобный, – улыбнулась Наташа. – Я владею небольшим спортивным залом. Шейпинг, аэробика, тяжелая атлетика… Там есть и массажный кабинет и солярий. Но это не имеет никакого отношения к салонам красоты, хотя мы тоже помогаем людям обрести здоровье и привлекательность. А по какому поводу вы хотели поговорить со мной?

– Я хотела сделать передачу с Эллой, вы, наверное, знаете. И я все еще не оставила этой мысли. Только теперь передача будет носить несколько иной характер, вы понимаете. И мне нужно поговорить с людьми, которые давно и хорошо знали Эллу, чтобы собрать побольше сведений о ней.

– Я поняла. Ну что ж. Задавайте вопросы, я постараюсь на них ответить.

– Как давно вы знакомы с Эллой?

– Очень давно. Сто лет уже, наверное. Мы знакомы еще с института.

– Екатерина Юрьевна сказала, что вы несколько лет не общались. Что произошло между вами?

– Мы поссорились… – нехотя проговорила Наташа. – Но это было так давно, что даже вспоминать об этом не хочется.

– А из-за чего был конфликт? – продолжала настаивать я.

– Это личное.

– Из-за бизнеса?

– Из-за бизнеса? – Казалось, Векову чрезвычайно удивило, даже изумило мое предположение. Она даже рассмеялась. – Нет, что вы! Не из-за бизнеса. Это было глубоко личное, мы разругались из-за мужчины. Понимаете?

– Да. – Я не стала вдаваться в подробности, но мне показалось, что Наташа говорит правду. Ее так изумила моя версия с ссорой на почве бизнеса, что она даже не сумела скрыть, насколько была поражена. Я, конечно, допускала вариант, что Векова просто великолепная актриса, но все же была больше склонна верить ей.

– Мы не общались очень долго, несколько лет. Знаете, обоюдная обида была настолько сильна, что мы не могли превозмочь себя. А потом, когда уже и она, и я заимели свой бизнес, мы пересеклись как-то, чисто случайно. Ну и с тех пор снова возобновили отношения. Вот и все, – просто подытожила Наташа.

– А что касается того вечера, вы не могли бы припомнить, не произошло ли там что-нибудь необычное?

– Необычное? – Наташа задумалась. – Да вроде нет… Народу было мало, все свои…

– А вы не могли бы рассказать мне о тех, кто присутствовал на вечеринке?

– Ну… Маша – совладелица Эллы, их начальник службы безопасности Олег. Артем. Он кто-то вроде… спонсора, что ли. Вообще-то он постоянно посещает их салоны, а кроме того, вкладывает деньги в них.

– У него есть доля в общем деле?

– Нет, кажется, нет. Просто он имеет какой-то процент с прибыли. Он большой друг Эллы… был. А вообще, он очень приятный мужчина, всем нравится. Никто про него ничего плохого сказать не может.

– А муж Эллы? Какие у них были отношения?

– Ну, знаете, выносить сор из избы, тем более из чужой… Тем более что Элла умерла…

– Он ведь был намного моложе ее? – продолжала я гнуть свою линию.

– Да, но порой бывает, что это не играет никакой роли…

– Но, очевидно, не в их случае.

– Да. Только не в их случае… Элла влюбилась в него и женила на себе. Мы с ней тогда были в ссоре, я не знаю подробностей. Но, по-моему, они жили не очень… дружно, если можно так выразиться, последнее время постоянно ссорились.

– А почему же тогда не разводились?

– Сложно сказать. Наверное, Элла не хотела отпускать его. Вряд ли это была уже любовь, просто… она понимала, что с годами не молодеет и что очень скоро превратится в дряхлую старуху. И это пугало ее. Она ведь и операции постоянно себе делала пластические только по этой причине. Она боялась старости и боялась, что ее бросит ее молодой муж. Хотя, на мой взгляд, лучше уж быть совсем одной, чем с таким…

– Он не работал? – Я сама не заметила, как наша беседа переросла в дружескую болтовню. Только бы Костя не примчался и не испортил все.

– Работал?! – Наташа рассмеялась. – Да он дня нигде не проработал! Элла подобрала его, когда он еще был совсем мальчиком. Учился. В школе, кажется. Они начали встречаться, она заваливала его подарками с самого начала, и он понял, что может вертеть ею, как хочет. Потом она его женила на себе. Коля не сопротивлялся. После этого Элла попыталась пристроить его в институт, но этому кобелю были нужны только ее деньги и бабы. Из института его выгнали. Она в конце концов купила ему какой-то диплом. На работу он, естественно, устраиваться не собирался. А зачем? Когда жена тебе и лошадь, и бык, и баба, и мужик. Элла и не была против того, что он сидит дома и только и делает, что транжирит ее деньги. Она поощряла его. Потому что понимала, что в любой момент может остаться одна. Коля, разумеется, тоже это понял. И стал издеваться над ней. Когда мы с ней встретились после долгой… разлуки, Элла как раз находилась в очередной депрессии по поводу поведения мужа. Он гулял налево и направо и даже не старался скрыть этого, Элла же всегда и все прощала ему. А он в открытую измывался над ней. Я не знаю, что за чувства она испытывала к этому ужасному человеку, но больше всего на свете она боялась, что Коля уйдет от нее. Каждый раз, когда возникал очередной скандал, она готова была простить ему все, что угодно, лишь бы только он не бросал ее. И он, поиздевавшись вволю над ней, милостиво соглашался не уходить… Прощал ее, хотя виноват кругом был только он один. И снова они мирились, снова было все нормально какое-то время, а потом снова начинались его походы налево, скандалы, ссоры, порой и до драки доходило.

– Он бил ее?

– Они били друг друга. Потом она валялась у него в ногах, просила прощения… И так далее… Каждый раз одно и то же.

– А как вы думаете, мог бы Коля…

– Убить? – с полуслова поняла меня Наташа. – Не знаю. Я как-то не задумывалась над этим. Кто его знает. Я мало общалась с ним. Знаю его больше по рассказам самой Эллы. – Векова вздохнула. – Может, и мог. В порыве… Когда они скандалили… А так, чтобы хладнокровно, нет, наверное… Нет, не думаю. – Она замолчала. Потом подняла на меня глаза. – А вы думаете, что это он ее?..

– Не знаю. У меня пока нет никаких оснований считать так, но кто знает…

– Да-а… – протянула Наталья, но не потрудилась объяснить, что означает это ее «да-а». Возможно, теперь она тоже задумалась над тем, мог ли Коля помочь отправиться на тот свет своей любимой женушке.

Мы с Натальей посидели еще немного, поболтали об Элле, ее семье. О том, какие сложились в ней отношения до ссоры и после нее… Нас прервал взрывом раздавшийся в квартире дверной звонок. Я едва не подскочила на стуле, так умиротворяюще подействовала на меня Наташа. Вероятно, это пришел Костя.

И когда я из-за Наташиной спины увидела его взволнованную физиономию, я успокоила нашего водителя:

– Костя, все в порядке, я уже собиралась уходить. Это за мной, – пояснила я Наталье. – Спасибо за беседу, извините, что отняла у вас столько времени, но мне на самом деле было очень приятно пообщаться с вами, Наташа.

– Мне тоже. – Наталья протянула мне руку, и я почувствовала, что слова ее вполне искренни.

Мы попрощались, и я вышла из Наташиного подъезда вслед за Костей.

Пока мы ехали до студии, я пересказала ему весь наш разговор с Вековой и добавила от себя, что вряд ли Наташа каким-то образом может быть причастна к убийству Эллы. Сложилось впечатление, что она слишком занята своим бизнесом, своими делами, чтобы попусту тратить время на ссоры и обиды. Наташа показалась мне вполне самодостаточной личностью, не такой она человек, чтобы пойти на подлость или убийство.

– Но ведь на основании того, что лично вам кто-то понравился, нельзя строить никаких выводов, – повернулся ко мне Костя.

– Знаю, Костя. Ты прав. Но все же я не верю, что Наташа могла хладнокровно убить свою некогда лучшую подругу. Тем более что не вижу, в чем бы могли пересечься их интересы.

Костя ничего не ответил, только хмыкнул, пожав плечами. Мы как раз подъехали к студии. Я выгрузилась из машины и направилась к себе.

Вся наша команда была в сборе. Павлик дремал в кресле, периодически протягивая руку и доставая из бумажного кулечка, лежащего на столе, курагу. Кулечек этот принадлежал Лере, это она у нас все время жует непонятные диетические продукты типа этой самой кураги.

Лера, занятая изучением и просматриванием каких-то бумаг вместе с Галиной Сергеевной, не глядя, тоже протягивала руку за той же курагой, но, когда находила пакетик сдвинутым, ворчала на Павлика, что ничуть не смущало последнего, и он снова и снова тянул руку к бумажному кульку.

Когда я вошла, все разом обернулись на меня.

– Наконец-то! – взволнованно воскликнула Галина Сергеевна. – А мы уже переживать начали, места себе не находили. Думали, с тобой что-то случилось.

– Ну что со мной может случиться? Я же не одна была, с Костей.

– Вот только поэтому мы еще и не заявили в милицию, – нравоучительно произнесла Галина Сергеевна.

– Ну как съездили? – полюбопытствовала Лера. Она не стала меня ни в чем упрекать, ей было интересно узнать, какие я раздобыла сведения.

– Хорошо, – коротко ответила я. – Мы заезжали не только в дом к Осиповым. Я потом еще ездила разговаривать с Наташей Вековой. Ну той, помните, что встретила нас в доме у Осиповых, когда мы только приехали на репетицию? – пояснила я, видя уставившиеся на меня недоуменные глаза наших дам.

– А-а, ну да, – проговорила Галина Сергеевна. – И как?

– В общем-то я сначала подозревала и ее тоже. Но после разговора с Наташей я поняла, что мои подозрения были беспочвенными.

– Почему?

– Не знаю, не могу этого объяснить. Просто, разговаривая с ней, поняла, почувствовала, назовите, как хотите, что это не она. Ну не могла она, и все!..

– Ясно, – проговорила Галина Сергеевна и требовательно спросила: – А что с домработницей?

– Там ничего нового. Она говорит, что никто чужой в дом проникнуть не мог. Все запирается на замки и засовы. Просто так и не попадешь внутрь. Так что кто попало не смог бы зайти без ведома кого-то из хозяев.

– Значит, остается думать только одно, – подвела итог Лера. – Если Осипову по-настоящему убили, то сделал это непременно тот, кто находился в доме, и никто иной.

– А именно – муж, – поддакнул Павлик, оживившись после того, как узнал, что я больше не подозреваю Наташу. – Я же говорил, что это он, – многозначительно заявил он.

Лера приготовила чай, и я подробно рассказала всем о том, как побеседовала с домработницей и с Наташей. У Павлика не вызвало никаких сомнений, что Векова невиновна. Галина Сергеевна же, напротив, заявила, что, может, это она так ловко прикидывается, чтобы никто не подумал, что это она. Но у Галины Сергеевны, на мой взгляд, слишком сильно развито воображение, поэтому я и не придала ее словам особого значения.

Как только мы закончили с чаепитием, дверь распахнулась, и вошел Валера Гурьев. Он окинул нас хитрым взглядом и проговорил:

– Ну, как продвигается следствие?

– Понемногу. А у тебя? Судя по твоему лукавому виду, ты накопал что-то интересное.

– Накопал. – Валерий заглянул в пустые чашки. Он посмотрел на Леру, и та без слов поняла, что нужно угостить визитера. – Тезка, чайку бы…

– Сейчас-сейчас, вы пока рассказывайте, что удалось добыть. – Лера заварила чай и протянула кружку Валерке.

Тот, удобно устроившись на подоконнике, обвел всех насмешливым взглядом и произнес:

– А муж-то у нас игрок.

– В каком смысле? – не поняла Галина Сергеевна.

– В самом прямом. Я попросил кое-кого проследить за ним, и выяснилось, что Николай Осипов не дурак сходить в казино. Он любитель поиграть в картишки. Вот так-то!

– Ну вот, я это знал! – воскликнул Павлик. – Я же говорил! – Он обвел нас победным взглядом, как бы требуя восхищения с нашей стороны. Дескать, а я что говорил?!

– Да, – задумчиво произнесла Галина Сергеевна. – Значит, все-таки наш Павлик оказался прав.

– Похоже на то, – согласилась я. – Возможно, он сильно проигрался и залез в долги. А чтобы отдать долг, ему нужны были деньги…

– И он замочил свою женушку, чтобы унаследовать ее состояние, – продолжила мои рассуждения Лера.

– Видимо, так и есть, – согласился Валерка. – Кстати, коллега, – обратился он ко мне, – сегодня вечером я сам собираюсь пойти в то казино, куда ходил Осипов. Если есть желание, можем вместе отправиться туда.

– Разумеется, – откликнулась я. – И куда же он ходил?

– В казино «Братислава», встречался там сегодня с каким-то весьма сомнительным типом. Мой человек, который следил за ними, слышал, что они договорились сегодня вечером встретиться там же. Так что я тоже намереваюсь прогуляться в «Братиславу».

– Я с тобой, – проговорила я. – Во сколько ты идешь?

– Часам к девяти. Раньше не имеет смысла.

– Договорились. Мне нужно будет только предупредить Володю.

 

Глава 4

Ровно в девять ноль-ноль мы подъехали на машине Гурьева к зданию казино. Оставив авто за квартал до входа, мы вышли и пешком направились в «Братиславу». Осипов видел меня, когда мы приезжали к ним домой в день смерти Эллы, и мог узнать сейчас, но я все же надеялась, что он, находясь тогда в смятенном состоянии, не слишком присматривался ко мне и теперь не узнает. По крайней мере, я, как могла, постаралась изменить свою внешность. Конечно, не стала доходить до крайности и нацеплять на голову парик, а на нос темные очки, но все же внешность немного изменила, сделала вечерний макияж. И так как в обыденной жизни я почти не употребляю косметики, то сейчас получилось очень даже ничего: сама с трудом узнала себя в зеркале. Думаю, что Осипов и подавно не сможет сделать этого. Тем более что кроме меня там будет достаточно народу, чтобы я привлекала к себе внимание.

Мы вошли, и Валерка заплатил за нас обоих. Я сразу же увидела Осипова в зале. Он стоял чуть в стороне от всех прочих посетителей казино и разговаривал с каким-то молодым сотрудником в униформе местного крупье, из чего я и сделала такой вывод.

Разговор, судя по выражению лиц и жестикуляции, был весьма напряженным. Осипов что-то говорил парню и отчаянно при этом жестикулировал. Тот спокойно слушал собеседника и лишь изредка кивал, вставляя отдельные фразы. Я не могла удержаться от того, чтобы не подслушать их беседу; сказала Валерке, что собираюсь зайти в дамскую комнату – дверь в нее находилась как раз рядом с местом, где разговаривали молодые люди.

И неторопливо пошла в том направлении. Дойдя до Осипова, я выронила из рук кошелек, предварительно его открыв, и на пол со звоном посыпалась мелочь. Опасаясь, что мне кинутся помогать, я немного не достигла того места, где стояли Осипов с крупье. Они обернулись на звон, но ни тот ни другой, к моему счастью, не оказались слишком воспитанными: не бросились ко мне, чтобы помочь собрать мелочь, а мне того и надо было.

Я присела на корточки и принялась как можно медленнее собирать монеты, рассыпавшиеся из бумажника. Мужчины, отвернувшись от меня, продолжили начатый разговор. И сразу, буквально с первых слов я поняла, что речь идет о деньгах, вероятно, о каком-то долге.

– …на днях, – услышала я обрывок фразы, сказанной Осиповым.

– Имей в виду, что срок истекает, – строго проговорил крупье.

– Помню! – раздраженно произнес Николай. – Я же сказал, скоро! Не могу же прямо сейчас вот так внаглую!

– Валет просил передать, что больше он ждать не будет. Ему плевать, что у тебя жена умерла. Долг есть долг, сам понимаешь. И все сроки ты уже вытянул. Смотри. Надумаешь скрыться, он все равно тебя достанет. И тогда… – В голосе крупье послышалась открытая угроза.

– Ладно, – примирительно произнес Николай. – Ты передай ему, что, как только я утрясу все дела с похоронами, сразу и отдам долг. Деньги у меня уже есть.

– Ну смотри, не тяни больше. А то ты Валета знаешь. Он шутить не будет.

Мужчины разошлись, крупье отправился в зал, а Осипов остался там же, нервно теребя в руках какую-то бумажку, потом в сердцах порвал ее и бросил на пол. Сплюнув, он тоже прошел в зал.

Я быстренько сгребла мелочь в кулак и сунула в карман. Увидев, куда отправился Осипов, я тоже решила вернуться. Валера устроился у стойки бара и потягивал какой-то напиток. Когда я присела рядом, он подвинул мне высокий стакан точно с таким же.

– Все в порядке? – Гурьев кивнул на Осипова. – Опять играть пошел. В «блэк джек».

– Я сейчас слышала его разговор с крупье. Осипов, похоже, должен много денег какому-то Валету. Он просил подождать, пока не утрясет дела с похоронами жены, а потом отдаст долг. Крупье сказал, что этот самый Валет из-под земли его достанет, если Осипов надумает обмануть его. – Я отпила из бокала, там оказался сок манго со льдом.

– Ловко ты! – восхитился Гурьев. – И как же ты все это узнала?

– Подслушала, – честно призналась я. – Они не особенно и скрывались.

– Ну даешь, коллега! – довольно произнес Валерка.

Мы посидели еще немного в казино, понаблюдали за Осиповым. Ничего примечательного в тот вечер не случилось. Он посидел, немного поиграл в карты, пошел к бару и выпил пару рюмок водки. Потом постоял возле рулетки, посмотрел, как играют другие. Еще о чем-то поговорил с тем же крупье и, опрокинув на прощание еще стопку водки, вышел на улицу.

Мы последовали за ним, но, очевидно, Осипов решил вернуться домой. Он подошел к одному из такси, стоявших на дороге рядом с казино, и назвал свой адрес. Потом сел в машину и укатил.

Мы с Гурьевым прогулялись немного до его старенького «Москвича», и Валера отвез меня домой.

* * *

На следующее утро я пришла на работу и сразу же изложила суть нашего вчерашнего похода в казино. Павлик с удовлетворением выслушал мою историю. Выдвинутая им версия все больше подтверждалась.

– Послушайте, Ирина, а почему бы вам не побеседовать с этим спонсором? Как его там? – Лера наморщила лоб, пытаясь вспомнить, как зовут того красавца с кассеты, о котором мне говорила и Наташа.

– Симонян Артем Валентинович, – подсказала я.

– Да, действительно, – оживилась и Галина Сергеевна. – Почему бы тебе и в самом деле не побеседовать с ним? А то как-то о нем все уж очень хорошо отзываются. Это наводит на размышления.

– На какие? – не поняла Лера.

– Как на какие? – удивилась Галина Сергеевна. – Если о человеке все так хорошо говорят, значит, надо искать что-то плохое в его биографии.

– Глупости какие! – фыркнула Лера. – Почему это он не может быть просто хорошим человеком?

– Так не бывает, – поучительно произнесла Галина Сергеевна. – Ты еще молодая, Лерочка, многого не понимаешь.

– Тогда что же получается? – не унималась Лера. – Следуя вашей собственной логике, тот, о ком все говорят плохо, на самом деле является образцом добропорядочности? Так, что ли?

– Лера, ну не надо передергивать, – остановила девушку Галина Сергеевна. – И все же, Ирина, я считаю, что надо обязательно поговорить с этим Симоняном. Может, если он невиновен, ты узнаешь от него какие-то интересные сведения.

Я решила, что на этот раз Галина Сергеевна права, и согласилась с ней. С Симоняном надо было поговорить, и сделать это я решила сегодня же.

Достав визитку, я набрала номер красавца-мужчины. Он ответил сразу:

– Алло.

– Добрый день, Артем Валентинович. Меня зовут Ирина Анатольевна Лебедева. Я с телевидения. Не могли бы мы встретиться?

– Очень приятно, Ирина Анатольевна, – прозвучал в трубке приятный баритон. – А по какому поводу?

– Я хотела бы поговорить с вами об Элле Осиповой.

– Осиповой? – голос стал подозрительным. – Ну хорошо. Давайте встретимся. Когда и где?

– Если вы не против, сегодня же.

– Минутку. – Симонян умолк, я терпеливо ждала. Наконец он произнес: – Хорошо. У меня есть немного времени. Вы не могли бы приехать ко мне в офис?

– Да, конечно. Когда?

– Прямо сейчас. Запишите адрес.

– Он есть на вашей визитке, – проговорила я. – Это верный адрес?

– Да, разумеется. Так, значит, я вас жду?

– Да, я уже выезжаю. – Положив трубку, я обратилась к присутствующим: – Симонян ждет меня прямо сейчас в офисе. Я еду, надо бы машину. – Я вопросительно посмотрела на Леру, и та поняла меня без слов.

Через пять минут она организовала машину, снова попросив об услуге Костю. И тот, конечно, с радостью согласился подбросить меня до офиса Симоняна.

Когда мы приехали, он собрался было сопровождать меня, но я сказала, что никакая опасность мне на сей раз не угрожает и ему совсем не обязательно следовать за мной повсюду, словно тень. Костя остался в машине, а я прошла в здание, где один из этажей занимала фирма Симоняна. Судя по надписи на визитке, его компания занималась торговлей зерном.

Когда я вошла в приемную, секретарша осведомилась, как меня представить. Но едва узнала мои имя и фамилию, сразу расплылась в улыбке и сказала, что Артем Валентинович уже ждет меня. На нее саму моя фамилия не произвела ровно никакого впечатления, и мне стало немножко обидно.

Я постучалась в дверь кабинета и тотчас услышала из-за двери приятный баритон:

– Да-да, входите!

Войдя, я поздоровалась. При виде меня Артем Валентинович встал и широко улыбнулся:

– Проходите, дорогая Ирина Анатольевна. Смотрел как-то вашу передачу, очень понравилась.

После этих слов у меня немного отлегло от сердца. Секретарша слегка задела мое самолюбие, но Артем Валентинович исправил положение. Хотя маловероятно, что он действительно смотрел мою программу – она в основном рассчитана на женскую аудиторию, но все же мне было приятно, пусть даже я и сознавала, что Симонян слегка кривит душой. Хотя кто знает, может, на самом деле смотрел?

– Садитесь, располагайтесь удобно. Может, чаю или кофе? – предложил он, усаживая меня в высокое кожаное кресло, точно такое же, какое стоит в нашем кабинете и которое постоянно оккупирует Павлик.

– Спасибо, Артем Валентинович, я постараюсь не отнять у вас много времени. Как я уже сказала, я бы хотела поговорить об Элле Осиповой. О ее деятельности. Я собиралась сделать передачу с ее участием, но теперь, к сожалению, это невозможно. Тогда я решила все же сделать передачу, правда, несколько иного рода. Что-то вроде воспоминания. И так как вы знали Эллу Анатольевну и общались с ней, я подумала, что нужно поговорить с вами, чтобы узнать побольше о ней.

– Да-да, конечно! Мы были знакомы с Эллой. Более того, между нами были очень теплые дружеские отношения. Я даже помогал ей в бизнесе.

– А что вы можете сказать о Марии Львовне Кравчук? Я еще не встречалась с ней, но тоже собираюсь поговорить об Элле.

– Маша? – Артем Валентинович на мгновение задумался. – Машу я тоже знаю довольно хорошо… Что я могу о ней сказать? Женщина она довольно волевая, с характером. Других в бизнесе и не бывает. Отношения с Эллой у нее были чисто деловыми. Подругами они не были.

– У них были напряженные отношения? Обычно, если у людей совместный бизнес, они волей-неволей становятся друзьями. Вместе проводят время, постоянно общаются и все такое…

– Нет, только не в данном случае. Маша и Элла – женщины со слишком разными характерами. Они не могли быть подругами. Их связывал только бизнес.

– Насколько мне известно, Элла первая начала свой и только позже к ней присоединилась Мария Львовна. Это так?

– Да, – задумчиво протянул Симонян. – Сначала Элла была одна, потом я познакомил ее с Машей, и они решили работать вместе. Долевое участие в деле было несколько разным, так как Элла являлась основательницей дела. А обязанности они распределяли поровну.

– И что, между ними никогда не возникало никаких трений относительно того, что они имеют разные доли в деле?

– Не знаю… По крайней мере, они не расстались за несколько лет сотрудничества. Вероятно, их обеих устраивало положение вещей.

Если Симонян что-то и знал, то говорить мне об этом явно не желал. Тогда я решила зайти с другой стороны. Кроме Кравчук, на вечеринке присутствовал еще и начальник службы безопасности. Я решила прозондировать почву относительно него.

– Скажите, Артем Валентинович, а Олег Пантелеев, он ведь тоже был на вечеринке. Его присутствие показалось мне несколько странным. Обычно на подобные мероприятия не приглашают начальников службы безопасности. Почему он тоже был? Обеспечивал безопасность гостям?

– Да нет. А почему вас, собственно, удивило его присутствие? И Элла, и Маша всегда были с парнем в хороших отношениях. Кроме того, он ведь не рядовой сотрудник, а начальник службы безопасности. Почему бы и не пригласить его на вечеринку? С Эллой они были особенно дружны. – Симонян многозначительно посмотрел мне в глаза, из чего я заключила, что Пантелеев был не только «большим» другом Эллы, но и ее любовником. Или я ошибаюсь?

– Вы хотите сказать, что между Эллой и Пантелеевым была… связь? – без обиняков спросила я.

Прежде чем ответить, Симонян вздохнул.

– У Эллы не очень удачно складывалась семейная жизнь, вы меня понимаете? – Пристальный взгляд в глаза. Я кивнула. – А Олег… Они всегда были дружны… В последнее время, когда у Эллочки совсем разладились отношения с мужем, Олег поддерживал ее. Был рядом с ней, помогал ей морально…

«И физически, – закончила мысленно я фразу Симоняна. – Скрашивал, так сказать, ее одинокое существование».

Похоже, Олег действительно был любовником Осиповой. О-очень интересно! Значит, таким образом, у нас появляется еще один подозреваемый.

Я мало что узнала от Симоняна, кроме того, что Олег принимал активное участие в жизни Эллы Осиповой. Выйдя из офиса, я села в машину к Косте и попросила его отвезти меня на работу. Когда мы приехали, я сразу же поднялась в свой кабинет и достала кассету с записью съемок дома у Эллы.

Что-то не давало мне покоя, но я никак не могла понять, что это такое. Что-то, касающееся Олега Пантелеева и Эллы или Олега и Марии Львовны. Павлик, дремавший, как всегда, в кресле, заметно оживился при моем появлении. Леры не было, а Галина Сергеевна была занята созданием сценария для очередной передачи. Но как только появилась я, в кабинете все ожили и отвлеклись от своих дел.

– Ну что? – Галина Сергеевна вопросительно уставилась на меня. – Как Симонян? Он и в жизни такой же приятный мужчина, как и на кассете? – с любопытством спросила она.

– Да, да… – рассеянно ответила я, перематывая пленку, чтобы найти нужное место.

– Что вы ищете? – поинтересовался Павлик.

– Сама не знаю, – ответила я. – Но что-то меня беспокоит. – Я крутила пленку туда-сюда, но, как назло, никак не могла найти одно место на ней.

– Ирина, ты включи кассету с самого начала, сядь и спокойно просмотри ее. Тогда найдешь все, что тебе нужно, – приняла мудрое решение Галина Сергеевна. – А пока расскажи, как съездила к Симоняну.

Повинуясь нашему режиссеру, я перемотала кассету на начало и уселась в кресло, которое чисто случайно к этому моменту освободилось – Павлик подошел к окну и открыл его. Я с напряжением уставилась на экран.

– Не мучьте нас, Ирина, – простонал Павлик. – Что вы узнали?

Я принялась пересказывать мою беседу с Артемом Валентиновичем, а сама тем временем жадно смотрела на экран. Когда я закончила повествование, нужное место все еще не было найдено.

– Значит, выходит, что у нас появился еще один подозреваемый, – заключила Галина Сергеевна. – Если между Эллой и Пантелеевым были любовные отношения, то…

– Вот! – закричала я и даже сама испугалась своей реакции. – Вот оно! Смотрите!

Павлик и Галина Сергеевна посмотрели на экран телевизора, но отреагировали на удивление довольно вяло.

– Ну и что? – пожал плечами Павлик.

– Ну как же? Как же вы не видите? – воскликнула я. Остановив пленку, я показала пальцем на двух людей, замерших в кадре. Это были Олег Пантелеев и Мария Кравчук. Они сидели за столом и разговаривали. Павлик взял гостиную крупным планом, на экране были хорошо видны все присутствующие. – Вот посмотрите! Вот сидит Кравчук, вот Пантелеев. Они сидят за столом. Посмотрите… – Я ткнула пальцем в телевизор.

– Да-да, теперь я вижу. Странно ведут себя эти двое… – произнесла Галина Сергеевна. Кажется, она тоже начинала что-то понимать.

Я пустила пленку на медленное воспроизведение, и на экране задвигались фигуры. Вот Кравчук что-то говорит Пантелееву, а тот в ответ нежно гладит ее по руке. Потом он положил ей руку на плечо и сочувствующе посмотрел в глаза. Их взгляды встретились, и стало заметно, что смотрят они друг на друга не как простые друзья или коллеги: в их взглядах я уловила нечто большее, чем просто теплое отношение друг к другу.

– Ну, видите? – обратилась я к Павлику и Галине Сергеевне.

– Ирочка, ты хочешь сказать, что Олег и Мария не просто работают вместе…

– Именно!

– Вы что, думаете, что они любовники? – удивился Павлик.

– Не иначе. Вы только посмотрите, как он гладит ее по руке, потом сжимает плечо. А как они смотрят друг на друга! Они как будто знают о чем-то, что неизвестно всем остальным. А дальше… – Я перемотала немного вперед и снова включила медленное воспроизведение.

На экране появились Пантелеев и Кравчук. Они стояли у окна и разговаривали. Потом Пантелеев протянул руку к лицу Марии Львовны и что-то убрал со щеки. Он нежно провел рукой по щеке, а она прижала его руку к плечу, наклонив голову.

– Вот! – победоносно закричала я. – Видите! Разве так ведут себя люди, имеющие дела только по работе?! А?! Теперь я уверена, что Пантелеев и Кравчук любовники. А Симонян сказал, что в последнее время Пантелеев иногда «утешал» Осипову. Что же получается?

– А ничего не получается, – горячо возразил Павлик. – Просто этот Пантелеев тот еще кобель. Вот и все. Спал с обеими бабами.

– А тебе не кажется, Павлик, что Пантелеев мог быть заодно с Кравчук? Ведь если на самом деле она была недовольна своей долей в деле и между ней и Осиповой возникали недоразумения, то ведь вполне возможно, что она вместе со своим любовничком Пантелеевым взяла да и избавилась от соперницы. Может, он и любовником ее стал не случайно, а чтобы усыпить подозрения, а заодно и вызнать побольше информации.

– Согласна с тобой! – заключила Галина Сергеевна и посмотрела на Павлика.

– Мне кажется, что все это ерунда. Да мало ли кто с кем спит, это еще ничего не доказывает, – продолжал отстаивать свою точку зрения Павлик. – А у вас просто богатая фантазия. По мне, так надо продолжать разрабатывать Николая Осипова. Это он во всем виноват, а пока вы будете тратить время на всяких там Пантелеевых да Кравчук, он успеет замести следы.

Какие именно следы, Павлик не уточнил. У нашего оператора, похоже, разыгралось воображение. Я иногда, конечно, и сама становлюсь словно гончая, пущенная по следу дичи, но не до такой же степени. Павлик начитался детективов, и теперь его воображение заработало так бурно, что аж треск стоит.

– И как же ты намерен разрабатывать, как ты говоришь, Осипова? Даже если допустить, что именно он преступник?

– Очень просто, – ответила Павлик. – Надо пойти к нему домой и все ему сказать, что, мол, нам известно все. И вынудить признаться во всем. Мы все это запишем на пленку скрытой камерой, к примеру, или на диктофон. А потом отнесем все это в милицию.

– Господи, Павлик, ну что ты такое говоришь? Как маленький, ей-богу! С какой это, интересно, стати Осипов начнет нам в чем-то признаваться? Даже если он и в самом деле убил свою жену, что же он, дурак совсем, чтобы признаться в этом? Естественно, он будет отпираться, у нас ведь нет доказательств.

– А карточный долг? – не унимался Павлик.

– Это не доказательство. Мало ли у кого какие долги? Не убивают же из-за этого люди направо и налево своих близких. Нет, Павлик, твое предложение не годится. Пока у нас нет достаточных улик против Николая Осипова, мы не можем действовать. А чтобы не сидеть сложа руки, попробуем проверить пока эту сладкую парочку – Кравчук и Пантелеева. И займусь этим я сама.

Дабы не терять времени, я решила немедленно отправиться в салон красоты. Но чтобы больше не отвлекать от работы Костю, я подумала, что поеду с Гурьевым. В конце концов мне нужна поддержка и охрана на всякий случай! А Гурьев и сам заинтересован в этом деле не меньше моего.

Я пошла в кабинет Валеры, и, на мое счастье, он оказался на месте.

– Есть дело, – коротко отрапортовала я.

– Ну? – еще короче ответил Гурьев вопросом на мои слова.

– Надо съездить в одно место, и мне нужна твоя помощь.

– Прямо сейчас?

– Да.

– Прямо сейчас, извини, никак не могу. У меня, – он посмотрел на часы, – встреча через пять минут. Важная, – многозначительно добавил он. – Может, попозже? Через часок?

– Нет, не могу. У меня тоже срочно. Ну ладно, не обессудь тогда, если не узнаешь важные сведения. – И я вышла из кабинета, услышав, как Валера что-то кричал мне вдогонку. Но возвращаться не хотелось, к тому же мне нужно попробовать самой добыть какие-то важные сведения.

Я предупредила Галину Сергеевну, что отлучусь ненадолго, и стала спускаться вниз. Вышла на улицу, пошла к остановке. Собственным автомобилем я еще не обзавелась – заработки не позволяли подобную роскошь. Поэтому приходилось пользоваться общественным транспортом.

Сев на автобус, я доехала на нем до набережной. Именно там располагался головной салон красоты. Там, вероятно, и находился офис Кравчук с Осиповой. Теперь в нем хозяйничала одна Мария Львовна.

Салон красоты «Афродита» разместился в отдельном трехэтажном здании. На первом – парикма*censored*ская и косметический салон. На втором – маникюрный зал и массажные кабинеты. Это я выяснила, когда прогуливалась по этажам и разглядывала разнообразные таблички и вывески. А вот на третий этаж меня не пустил охранник, он сказал, что там ничего нет.

Раз ничего нет, почему туда нельзя сходить? Я поняла, что там-то и находится администрация салона красоты. Тогда я спросила у охранника, здесь ли Мария Львовна? Получив положительный ответ, я решила пока обдумать сложившуюся ситуацию. Спустилась вниз и заняла наблюдательный пункт на улице во дворе салона на скамейке. Благо погода стояла великолепная – от недавней прохлады не осталось и следа. С утра светило яркое солнце и припекало уже по-весеннему.

Я просидела на скамейке минут пятнадцать и увидела, что к салону подъехала черная иномарка, остановившись прямо у подъезда. Из машины вышел мужчина и уверенным шагом направился в салон. В приехавшем я узнала начальника службы безопасности Олега Пантелеева. Он легко взбежал по ступенькам и скрылся за дверями. Я осталась ждать снаружи, слабо представляя, что именно я жду, но на всякий случай приготовилась к любому повороту событий.

Вскоре в дверях показались Пантелеев с Кравчук. Они вышли вместе, весело переговариваясь. Уселись в машину, и Пантелеев включил двигатель. Я поняла, что мне просто жизненно необходимо проследовать за ними, но не было колес в отличие от них.

Иномарка медленно развернулась и покатила в сторону дороги. Я встала и отправилась следом. На главное городское шоссе вела маленькая асфальтированная дорога из двора салона красоты, поэтому Пантелеев остановился на перекрестке, чтобы дождаться, когда можно будет выехать на шоссе.

И тогда я вдруг приняла молниеносное решение – выскочила на дорогу и подняла руку. Около меня тут же затормозило желтое такси. Я запрыгнула в него, видя, как Пантелеев уже вырулил на шоссе.

– Вон за той черной машиной, пожалуйста, – скомандовала я шоферу и поняла, что слишком волнуюсь и на взгляд со стороны веду себя несколько странно. Но водитель такси совершенно нормально отреагировал на мою команду: наверное, не впервые выполнял подобные просьбы.

Он пристроился за иномаркой Пантелеева и неспешно поехал следом, стараясь не слишком обнаруживать себя. Пантелеев двигался по городской дороге, поэтому следить за ним было совсем несложно. Машин вокруг было предостаточно, кроме того, на каждом углу был светофор. И такси не слишком бросалось в глаза. Пантелеев переговаривался о чем-то с Кравчук – мне было хорошо видно их обоих.

Вот они свернули на маленькую улочку, пересекающую главную дорогу. Мой таксист – следом. Машина Пантелеева остановилась возле входа в небольшое кафе, расположенное в полуподвальном помещении.

«Для обеда вроде бы не самое подходящее время», – подумалось мне. Интересно, зачем они сюда прибыли. Я попросила таксиста обогнать их немного и остановиться впереди. Водитель послушно выполнил мою просьбу. Я обернулась и увидела, как Пантелеев вышел из машины сам и помог выбраться Марии Львовне. Вместе они спустились по ступенькам кафе вниз и скрылись за дверью.

Я расплатилась с водителем такси.

– Вас подождать? – спросил он.

– Нет, спасибо. Можете быть свободны.

Захлопнув дверцу, я тоже отправилась в кафе.

Чтобы лишний раз никому не бросаться в глаза, я решила на всякий случай надеть темные очки. Но потом поняла, что человек в темных очках в полутемном подвальном помещении привлечет к себе еще большее внимание, и сняла их. В крайнем случае просто отвернусь, чтобы меня не узнали, решила я.

В кафе негромко играла музыка. Преследуемых мною я увидела сразу: они устроились за дальним столиком и оживленно о чем-то говорили. Я заняла столик вблизи, так, чтобы мне было хорошо видно обоих. Тут же подошла официантка. Я заказала сок и стала наблюдать за парочкой. Возможно, они приехали сюда перекусить, но что-то подсказывало мне, что они здесь не случайно: уж слишком возбужденными выглядели оба. Я увидела, как к ним подошла официантка и принесла заказ – две чашки кофе.

Пантелеев принялся неспешно потягивать напиток, а Кравчук даже не обратила внимание на чашку. Нет, они явно здесь не для того, чтобы насладиться кофе. Мне тоже принесли сок, и я отпила глоток приятно прохладного напитка.

Парочка продолжала беседовать, но мне не было слышно о чем. И вдруг оба, как по команде, повернулись в сторону двери. Я сидела ко входу спиной, поэтому мне не было видно, кто вошел, а резко оборачиваться, чтобы привлечь к себе внимание, мне совсем не хотелось. Поэтому пришлось терпеливо ждать, пока человек, пришедший в кафе, пройдет в зал. И мои мучительные ожидания увенчались успехом – я увидела, как к столику Пантелеева и Кравчук подошел не кто иной, как Николай Осипов собственной персоной.

Вот так номер! Осипов подошел к столику, где сидела парочка, потоптался рядом. Потом охранник кивнул на стул, и Осипов нерешительно сел. Пантелеев принялся говорить что-то Николаю, а тот только смотрел в пол и иногда кивал. Я во все глаза глядела, но ровным счетом ничего не могла понять. С моего места не было слышно, о чем идет речь, и я просто вся извелась, изворачиваясь так и эдак, чтобы услышать хоть что-то, о чем толкуют эти трое. Кстати, Мария Кравчук почти ничего не говорила, лишь изредка вставляя фразы в монолог Пантелеева.

Мне надоело мучиться догадками, и я отважилась на решительные действия: встала со своего места и, взяв со стола стакан с соком, неторопливо, чтобы не привлекать излишнего внимания, подошла к стойке бара. Усевшись на высокий табурет, я поставила перед собой сок, потом заказала бармену чашку кофе.

Кафе постепенно наполнялось посетителями. Мне это было на руку. Чем больше вокруг было народу, тем менее заметной становилась я сама. И тут я увидела, что соседний столик рядом с моей троицей освободился, – какой-то бородатый мужик встал и пошел к выходу. Я тут же, чтобы не упустить шанс, схватила чашку и рванула за этот столик. Усевшись спиной к беседующим, я изо всех сил напрягла свои слуховые способности, или, как говорится, вся превратилась в слух. Теперь мне было отлично слышно, о чем идет речь. Кравчук же по-прежнему почти молчала.

– …Не понимаю, о чем теперь толковать, – гнусаво тянул Николай Осипов.

– Как о чем? – наставительно спросил Пантелеев. – Разве ты забыл, сколько мы для тебя сделали?

– Но ведь я тоже делал для вас, что вы просили… – Голос Осипова был нерешителен и вял, чувствовалось, что он чего-то боится.

– Мы щедро оплачивали то, что ты делал, – напомнила Кравчук.

– Ну и что теперь? – Осипов не знал, как ему быть. Он мямлил что-то, но было ясно, что он чем-то обязан этим двоим, поэтому не может разговаривать с ними решительно.

– Давай прямо сейчас поедем к нотариусу, – предложил Пантелеев.

– Сейчас?! – не на шутку перепугался Осипов.

Я напряглась еще больше. Мне казалось, я стою у самой разгадки тайны убийства Эллы Осиповой. Вот сейчас должно обязательно что-то произойти…

– А что такого? – спросила Кравчук. – И все сразу и оформим.

– Нет, я сегодня не могу, – промямлил Осипов.

– А когда? – настаивал Пантелеев.

– Ну, не знаю… – было ясно, что Осипов тянет время. – На днях… может быть.

– Ты давай думай быстрее! – резко прикрикнул на него Пантелеев. – Тебе деньги нужны?

– Угу.

– Ну так и все! Вы – нам, мы – вам!

Осипов молчал. Он сопел, даже с моего места было слышно это его пыхтение.

Молчание нарушил Пантелеев:

– Назови дату!

– Какую дату? – испугался Осипов.

– Когда поедем к нотариусу.

– Н-не знаю… – проблеял Николай. – Может, завтра?..

– Завтра так завтра, – категорично отрубил Пантелеев. – Значит, завтра с утра я тебя сам найду. И не вздумай прятаться, все равно из-под земли достану, хуже будет!

Пантелеев с Кравчук встали из-за стола и пошли к выходу. А Осипов так и остался сидеть. Я осторожно обернулась – Николай понурил голову, видок у него, надо сказать, был еще тот. Как в воду опущенный.

Посидев еще минут пять, Осипов встал и тоже направился к выходу, я – за ним. Николай шел, волоча ноги: надо полагать, состояние его было не из лучших.

Интересно, о чем шла речь, когда Пантелеев так настойчиво требовал поехать к нотариусу? О завещании? О доле в деле Осиповой? Мне необходимо было выяснить все это, и немедленно. Я горела нетерпением, зная, что все равно не смогу чувствовать себя спокойно, пока не раздобуду этих сведений.

Выйдя из кафе, я увидела, как Осипов направился к своей машине, темно-синей «БМВ» последней модели. Как бы плохо я ни разбиралась в машинах, но даже мне стало понятно, что такая тачка стоит немалых денег. Интересно, это его машина или же осталась после Эллы? Может, и его. Наверняка женушка баловала своего молодого муженька, покупала дорогие игрушки, вроде этой машины.

Осипов сел в машину, но ехать не торопился. Положив руки на руль, он что-то напряженно обдумывал. Вот склонил голову вперед и, сощурив глаза, поджав губы, всматривался в одну точку, видимую ему одному.

Я не знала, на что решиться. Ехать за ним или же вернуться на работу и рассказать о случившемся. Осипов все еще сидел в машине и никуда, судя по всему, не торопился. Тогда я приняла решение – отправиться на студию, посоветоваться с коллегами. Ведь они тоже участвовали в расследовании убийства и имели право знать, как продвигаются дела.

По дороге я обдумывала, как мне поступить с Валеркой Гурьевым. Рассказать ли и ему обо всем или оставить в неведении? Он так здорово подвел меня с машиной, что я испытывал обиду. Но, с другой стороны, я ведь все равно обошлась и без него, чем лишний раз доказала себе и всем остальным, что могу работать и одна. Даже без участия Гурьева все получилось наилучшим образом. Правда, пока оставалось невыясненным, зачем понадобилось Пантелееву и Кравчук тащить Осипова к нотариусу. Ведь завещания, насколько я знаю, Осипова не оставила.

Я приехала на телевидение, когда рабочий день уже почти заканчивался. Все наши были в сборе. Павлик, как обычно, дремал в кресле. Галина Сергеевна и Лера пили чай с булочками.

Когда я вошла, как всегда, все заметно оживились. Лера тут же спохватилась и принялась готовить чай, заварив его из каких-то ей одной известных трав. И по комнате сразу же поплыл пряный аромат напитка.

– А мы уже соскучились без тебя! Где была? Рассказывай, а то мы умрем от любопытства, – подгоняла меня Галина Сергеевна.

Я подошла к креслу, в котором по привычке развалился Павлик, и, слегка ухватив его за шиворот, вытащила из него. Поворчав для приличия, в общем-то без особого сопротивления он уступил мне место. Я уселась в кресло и приняла из рук Леры ароматный чай.

Лера не преминула сопроводить чашку легким нравоучением:

– Это очень полезный тонизирующий чай. Я купила его по случаю у одного китайца. А уж они-то знают толк в подобных напитках.

– Спасибо, Лера. – Вообще-то я не очень люблю китайский чай, но не хотелось обижать девушку. Я посмотрела в чашку – выглядит вроде бы ничего, хотя цвет, разумеется, зеленый. Отхлебнув немного, я посмаковала глоток во рту. Вроде съедобно… А, ладно! Была не была!

– Я ездила по делу, – начала я. – И кажется, слегка зашла в тупик.

– Так ты расскажи, мы поможем из него выбраться, – посоветовала наша мудрая Галина Сергеевна.

– Значит, так. Кстати, – вдруг вспомнила я о Гурьеве, – Валера не заходил?

– Забегал минут через двадцать после того, как вы ушли, – проговорил Павлик.

– Ну и бог с ним. Итак, я поехала в салон красоты.

– О, Ирина, вы решили сменить имидж? – изумилась Лера.

– Нет, Лера. Мой имидж, как видишь, остался прежним. А поехала я не в простой салон, а в салон «Афродита».

– К Кравчук? – догадалась Галина Сергеевна.

– К ней самой. Я и сама тогда еще не знала, зачем еду туда. Просто хотелось увидеть все собственными глазами. Интересно было посмотреть, как ведут себя Кравчук и Пантелеев.

– Ну и как? – от нетерпения Лера даже заерзала на стуле.

– Очень хорошо. Я устроилась на лавочке возле салона и принялась ждать…

Пересказав свои наблюдения за сегодняшний день, взглянула на Галину Сергеевну, которая посмотрела на меня и произнесла:

– Значит, они в сговоре.

– Кто?

– Пантелеев, Кравчук и Осипов. Я так и знала. Я с самого начала говорила, что они все сговорились и вместе убили Эллу. Как в «Восточном экспрессе». Только меня никто не слушал, все сочли, что я несу чушь. – Галина Сергеевна обиженно поджала губы.

– А я что говорил! – подал голос Павлик. – Так и выходит. Значит, это все-таки Осипов.

– Подожди, Павлик. У меня возникло ощущение, что эти двое его просто каким-то образом используют. Я пока не знаю, как именно, но скоро обязательно это выясню.

– Как же это? – удивилась Лера.

– Не знаю. А зачем, по-твоему, они пытались затащить его к нотариусу?

– Я знаю! – воскликнула Галина Сергеевна. – Они хотят, чтобы он оформил на них свое завещание.

– Какое завещание? У него ничего нет, – произнес Павлик.

– Как это нет? А после смерти жены он унаследовал все ее состояние, – возразила Галина Сергеевна.

– Ничего он еще не унаследовал, – откликнулся Павлик. – Раз завещания нет, то он сможет вступить в права наследования только через полгода.

– А мне кажется, – не сдавалась Галина Сергеевна, – что Пантелеев с Кравчук убили Осипову, а теперь хотят, чтобы ее муж, то есть вдовец, написал на их имя завещание.

– Нет, вряд ли, – остудила я пыл нашего режиссера. – А меня интересует вот что. Неужели богатая сорокалетняя женщина не успела составить при жизни завещания? Что-то с трудом в это верится. Обычно бизнесмены, имеющие солидное состояние, всегда пишут завещание, чтобы ничего не досталось тем людям, которые имеют на это право, но не нравятся им. Мне кажется, что в истории с завещанием не все складывается гладко.

– Я согласна с Ириной. – Лера взглянула на Галину Сергеевну и Павлика. – Эти «новые русские» всех своих родственников держат в ежовых рукавицах только одним – завещанием. А уж тем более эта Осипова. У нее ведь с мужем нелады были, мягко говоря. Должна же она была при жизни его чем-то удерживать.

– Точно! – сказала я. – Наверняка он и не уходил от нее только потому, что Элла Анатольевна сказала ему, что после ее смерти он получит все.

– И это сыграло роковую роль, – вставил Павлик. – У него глаза разгорелись, руки зачесались, он не удержался и грохнул женушку. Доболталась! – резюмировал он.

– Павлик! – с упреком посмотрела на него Галина Сергеевна.

– А что? Так и было. Вот увидите!

– И что ты теперь намерена делать? – спросила у меня Галина Сергеевна.

– Не знаю пока, но уверена в одном – не надо упускать из виду эту парочку и Осипова.

– И каким образом? – вставила Лера. – Не приставлять же к ним круглосуточную охрану?

– Это было бы выходом из положения, – задумчиво произнесла я. Но, конечно же, я прекрасно понимала, что это нереально. – По крайней мере, на завтра у Осипова с Пантелеевым назначена встреча: они собираются ехать к нотариусу.

– Надо завтра обязательно проследить за ними, – вставила Галина Сергеевна.

– Надо бы… – протянула я. – Только как все это устроить?

– Может, попросить Гурьева? – предложила Лера. – Он не откажет.

– А что, это идея! – оживилась Галина Сергеевна. – Действительно, Ирочка, попросила бы ты Валеру. Он сам или попросил бы кого-то последить за Осиповым.

В общем, это, конечно, была мысль, неизвестно, правда, будет ли свободен завтра Гурьев. Хотя он вполне может найти кого-нибудь, кто выполнил бы это поручение. Я решила, не откладывая дела в долгий ящик, позвонить Валере. Набрав его номер, я послушала длинные гудки, положила трубку.

– Его, как всегда, нет, – сообщила я глядевшим на меня Галине Сергеевне и Лере. Павлик по-прежнему дремал на подоконнике.

– А вы попробуйте позвонить ему вечером, – предложила Лера. – Уж вечером-то он наверняка появится.

– Попробую, – заверила я наших дам. – А что там у нас с материалом для следующей передачи?

– Вот сценарный план. – Галина Сергеевна протянула мне листы бумаги.

– Посмотрю дома, – сказала я, убирая план в папку.

Мы разошлись по домам. Я решила по совету Леры позванивать вечером Валере Гурьеву домой или на работу – где застану – и попросить об услуге. Когда я пришла домой, Володя уже ждал меня. Он смотрел телевизор, а на кухне, на плите, на маленьком огне стояла кастрюлька с супом.

– Вот, жду тебя, – кивнул он в кухонную дверь, чмокая меня в щеку. – Чтобы не разогревать…

– Суп сварил? – Я поднялась на цыпочки и поцеловала Володю в лоб. – Умница моя! А я страшно голодная!

– Ну, все готово, сейчас только хлеб порежу. – Володя пошел в кухню, а я разделась и отправилась в гостиную. Взяла телефон и набрала домашний номер Валерия. Телефон и теперь молчал.

За ужином Володя рассказывал мне о своих студентах. Есть довольно занятные экземпляры. Сегодня муж был в ударе и отличном настроении: шутил, смеялся, сыпал анекдотами. После ужина я решила не наглеть особо сильно и предложила Володе вымыть посуду. Он поначалу сопротивлялся, говорил, понимает, как я устала на работе, что сам вымоет, но потом все-таки предложил помощь в виде вытирания чистой посуды. Я согласилась – все-таки вдвоем веселее.

Дозвонилась до Валерки лишь в десятом часу вечера: наконец-то он появился дома.

– Ну здравствуй, отсутствующий! – пожурила я его. – Никак тебя не достать! Ты бы хоть сотовый себе приобрел. А то когда нужно, тебя никогда не найдешь.

– Да ладно, Иришка, работа такая! Ты как там справилась без меня, все в порядке? – спросил Валера.

– Нормально, – слегка обиделась я. – А ты думал, что без тебя и земля вертеться не будет?

– Да ладно, Ирин, я ж занят был. Ну говори, как и что.

Я кратенько пересказала Гурьеву итог своей поездки. Не забыла и о наших подозрениях насчет Кравчук и Пантелеева.

Валерка, подумав, согласился со мной: видно, с Марией Кравчук не все так чисто. Да и Пантелеев этот слишком уж что-то усердствует.

– Надо бы его проверить, – предложил Валера.

– Вот об этом я и хотела тебя попросить. Валер, ты не мог бы завтра последить за Осиповым? Или попросить кого-то?

– Завтра? А во сколько?

– Вот это самое затруднительное. Я и сама не знаю, во сколько они соберутся ехать к нотариусу.

– Ну, думаю, с утра… Ладно, обмозгую. Если что, утром позвоню тебе.

– Договорились. – Я поспешила распрощаться с Гурьевым, заметив, как мой Володя скроил унылую кислую физиономию.

Вообще-то он довольно хорошо относился к Валерке, но, когда работа заполоняла все мое домашнее время, муж обижался. Я не стала подвергать риску свою счастливую семейную жизнь и положила трубку. Подвинувшись поближе к Володе, я положила ему голову на колени, а его руку – себе на голову.

– Больше ни слова о делах, – прошептала я.

 

Глава 5

Утром я приехала на работу самая первая. Правда, Лера и Галина Сергеевна появились следом за мной, и началась обычная будничная суета. Материалы по сценарному плану, данные мне вчера Галиной Сергеевной, я, естественно, не успела просмотреть дома и теперь вынуждена была заниматься этим на работе. Ну, с другой стороны, работа для того и существует, чтобы на ней работать.

Лера первым делом осведомилась, договорилась ли я вчера с Валерой Гурьевым. Я сказала, что в общем-то ни о чем конкретном мы не договорились. Просто Валера обещал подумать, что можно сделать, и перезвонить.

Валерий не заставил себя долго ждать. Через пару часов он заявился в наш кабинет и, сияя, сообщил:

– Пропасли твоего голубчика, Иришка. – Он пристроился на краю стола. – Я попросил одного человека присмотреть за ним, и вот что выяснилось. Сегодня рано утром – аж в восемь часов! – Валерка назидательно поднял вверх указательный палец, – твой Осипов помчался на встречу с одним очень уголовным типом. Мой человек сделал снимки. Фотографии будут позже. После этого они вдвоем поехали в одно весьма интересное местечко, а именно – к нотариусу. Оба пробыли там около получаса, потом вышли. Уголовного типа мужичок отправился на собственной машине куда-то, наверное, домой, а Осипов поймал такси и тоже отбыл в неизвестном направлении. Но самое интересное не в этом. А в том, что я сразу же навел справки о нотариусе.

– И что? – Лера даже рассыпала какие-то бумаги, которые разбирала на полке.

– Мне удалось установить, что нотариус этот имеет связи едва ли не со всеми бандитами города Тарасова и вообще про него идет дурная слава.

– Это… в смысле он сам, что ли, бандит? – насторожилась Галина Сергеевна.

– Ну, бандит не бандит, но закон нарушает регулярно. Не брезгует ровным счетом никакой работой. Вот так-то! – Гурьев обвел нас победным взглядом. Дескать, вот он какой я! Вот как потрудился!

– Спасибо, Валера, за информацию и за работу. Даже не знаю, как тебя благодарить, – начала я.

– А никак не благодари, – скромно улыбнулся Валера. – Мне ведь и самому вся эта информация нужна будет. Так что, можно сказать, работаю на себя. Мне вся эта история начинает казаться интересной.

– Еще бы! – оживилась Лера. – Все так запутано!

– Ничего, распутаем, – уверила я ее.

* * *

В двенадцать дня в моем кабинете раздался телефонный звонок. Лера, как всегда, находясь ближе всех к аппарату, сняла трубку.

– Алло. – Она подняла на меня глаза. – Да, сейчас, минуточку! – Она прикрыла трубку ладонью и протянула мне. – Кажется, отец Осиповой.

Я взяла трубку и проговорила:

– Слушаю.

– Здравствуйте, Ирина Анатольевна. Это Анатолий Степанович. Отец Эллы Осиповой.

– Здравствуйте, рада вас слышать.

– Я звоню, чтобы сообщить вам кое-что, Ирина Анатольевна. – Голос Анатолия Степановича был необычно взволнованным.

– Да-да, слушаю вас внимательно. – Я тоже почувствовала легкое волнение.

– Дело в том, Ирина Анатольевна… Дело в том, даже не знаю, как сказать… Понимаете, появилось завещание Эллочки…

– Как?! – не смогла сдержаться я от изумления. – Откуда появилось?

– Да понимаете, я как-то не очень все понимаю. У какого-то нотариуса вроде бы нашлось, что ли… Сегодня утром Коля приезжал, показывал…

– А в котором часу, простите, он был?

– Да рано, часов в девять, наверное. Приехал, сказал, что ему позвонили с утра, попросили приехать. Он приехал, а там нотариус и говорит: «Вот, дескать, завещание. Ваша супруга оставила у меня». Ну, Николай взял его и поехал к нам.

– Скажите, Анатолий Степанович, а на кого оформлено имущество? Если, конечно, это не секрет?

– Да какой уж там секрет, – сокрушенно вздохнул Анатолий Степанович. – Все записано на Колю. Нам с матерью – ничего… Да нам и не надо было… – Старик тяжело вздохнул.

– На Николая?! – я едва сдержалась от изумления. – Элла все свое имущество оставила мужу?!

– Да-да. Все. Ровным счетом все. Все переписала на него.

– И вы… вы не удивлены?

– Да что там!.. Нам разве богатство Эллочкино было надобно? Нам она сама живой да здоровой нужна была… Я вот вам позвонил, думал, вам нужно знать… Может, он сам знал о завещании? Поэтому и…

– Большое спасибо, что позвонили, Анатолий Степанович, – проговорила я. – Вы правильно сделали. Думаю, мне поможет ваша информация.

Я попрощалась и положила трубку. Оглядела всех наших – во взглядах я прочла, что и Галина Сергеевна, и Лера уже и без слов моих все поняли.

– Неужели она все оставила мужу? – тихо произнесла Галина Сергеевна.

– Именно так, – подтвердила я. – Отыскалось завещание, в котором Элла Осипова все свое имущество завещала своему супругу.

– А не тот ли это нотариус, к которому сегодня утром ездил Осипов? – спросила Галина Сергеевна.

– Я почти на сто процентов уверена, что тот самый, – сказала я.

– И что это значит? – спросила Лера.

– А это значит, что, возможно, этот самый нотариус и состряпал это завещание.

– Зачем? – не поняла Лера.

– Ну как же? Теперь становится совершенно очевидным, что Осипова оставила настоящее завещание, по которому все свое имущество отписывает кому угодно, но только не мужу. Это завещание нашли. И нашел его скорее всего сам Осипов. И решил переделать его. Настоящее завещание спрятал, а сам попытался состряпать новое. Где наследником являлся он. Все! Теперь я ничуть не сомневаюсь, что Осипов причастен к убийству жены. Возможно, дело обстояло так. – Я уселась поудобнее в кресле и начала: – Осипов нашел настоящее завещание. Обнаружил, что все имущество достается, например, родителям. Естественно, такой поворот дела не устраивал его. Тогда он придумывает следующий шаг: подделывает завещание, по которому все имущество остается ему. И он вступает в права наследства.

– Да, именно так вероятнее всего и получается, – поддержала меня Лера. – Надо теперь найти того уголовного типа и настоящее завещание.

– Если оно еще существует, – проговорила я.

Версия получилась вроде бы неплохая, но мне в ней что-то не нравилось.

– Послушайте, – сказала я, – на Осипова давили. Это очевидно. И давили именно Кравчук с Пантелеевым. Они говорили о каких-то деньгах. Кроме того, я знаю, что у Осипова есть долг в казино. Карточный, скорее всего. Возможно, Кравчук давала ему деньги оплачивать долги. А он никак не мог вернуть их ей. Поэтому и решил вот таким образом добыть деньги.

– Значит, нам нужно проследить, как распорядится финансами да и наследством вообще Осипов, – произнесла Галина Сергеевна.

– А как это сделать? – спросила Лера.

– Очень просто. Полагаю, Анатолий Степанович будет в курсе того, как муж его покойной дочери распорядится завещанным состоянием. Вот он-то нам все и расскажет, – сказала я.

Тут дверь в кабинет распахнулась, и вошел Валера Гурьев.

– Ну, дамы, как дела?

– Да вот, сидим, рассуждаем, – призналась я. – Ищем пути и решения. Продумываем версии.

– Ну и как?

– Сведений маловато. И знаешь, что мы узнали? – Я посмотрела на Валеру. – Сегодня утром Осипов сообщил родителям Эллы, что отыскалось ее завещание.

– Вот как? – присвистнул Валера.

– И я так подозреваю, что нашлось оно у того самого нотариуса, о котором ты добыл сведения.

– Ого! А почему же этот нотариус раньше молчал?

– А бог его знает? Как выяснилось, он позвонил Осипову только сегодня утром, и тот сразу же отправился к нему.

– Если это действительно тот самый нотариус, то я ничуть не удивлюсь, если завещание окажется сфабрикованным, фальшивым, – произнес Валера.

– Мы думаем то же самое, – сосредоточенно кивнула Лера.

– Так надо узнать это, – сказал Валера.

– Каким образом? Прийти и спросить у нотариуса, не состряпал ли он недавно одно завещаньице для некоего господина Осипова?

– Ну, зачем так сразу… – протянул Валера. – Есть же и другие пути.

– Например? – выжидательно посмотрела я на Гурьева.

– Надо подумать. – Валера сел на стул и почесал в затылке. – Во-первых, я считаю, что надо проверить того самого уголовника, который встречался с Осиповым. Наверняка там дело нечисто. Ведь если получится, что именно он свел Осипова с нотариусом, то там все может развернуться очень даже занятно.

– Возможно, и завещание появилось только сегодня лишь потому, что соорудили его только сегодня, а раньше его просто не существовало. Или же было настоящее завещание, но оно по не зависящим от нас причинам не попало по назначению, – добавила я.

– Именно так, – поддержал меня Гурьев. – Сегодня у меня будут фотографии, и сегодня же я отнесу их куда следует. Проверим этого человека по милицейским сводкам: больше чем уверен, что он там не на лучшем счету.

– Валера, можно я с тобой? – спросила я.

– Да в принципе можно. Почему бы и нет? Ты ведь тоже занимаешься этим расследованием. И именно благодаря тебе расследование вообще началось. Если бы не ты, Иришка, убийца Эллы Осиповой гулял бы на свободе, – закончил Валера торжественным голосом и добавил: – Слава Ирине Лебедевой и ее знаменитой передаче «Кисейные прелести»!

Я не обратила внимания на Валеркин выпад, он всегда таким образом пытается подколоть меня на предмет моей программы, но знает, что я все равно не обижусь и никак не отреагирую.

– Ну, так что, поехали, что ли? – весело подмигнул Валера.

– Поехали, – кивнула я, и мы вышли из кабинета.

Усевшись в старенький «Москвич» Гурьева, мы покатили по направлению к одному из местных тарасовских РОВД, где у Валеры были связи. Но сначала заехали к одному человеку, тому самому, как я поняла, который следил за Осиповым, и Валера забрал у него снимки.

Вообще-то мой друг Гурьев был хорош и удобен тем, что почти везде у него были, как он выражался, «свои люди». И это в равной степени относилось как к представителям правоохранительных органов, так и к представителям уголовного мира. Если в процессе беседы заходила речь о ком-то, более или менее известном в городе, Валера тут же подхватывал и говорил: «А, ну как же… Как сейчас помню, пили мы…» и так далее в том же духе.

Вот и теперь мы ехали к одному старинному знакомому Валерия Гурьева – к оперу одного районного отделения милиции. Приехав на место, мы вышли из машины и направились в здание РОВД. Миновав пропускной пункт, поднялись на третий этаж. Кабинет нужного человека располагался в самом дальнем конце коридора. Валера постучался в дверь, и до нас донесся мощный рокочущий бас его обладателя:

– Войдите!

Войдя, я сразу увидела сидящего, нет, скорее восседающего за огромным полированным столом человека в гражданском. Он широко улыбнулся и встал при виде меня:

– Здравствуйте, проходите! – Человек широко расставил руки и вышел из-за стола навстречу нам.

– Это Игорь, а это Ирина, – представил нас друг другу Валерий.

Игорь был похож на оперного певца – такой же тучный и с таким же густым и красивым голосом. Весьма импозантный мужчина. Я улыбнулась в ответ на его приветствие и протянула руку для рукопожатия. Игорь взял мою ладонь в свою громадную лапищу и тихонько сжал – совсем не больно, против ожидания.

– Садитесь, – указал он на стулья. – Рассказывайте, что за дело привело в мою берлогу такую очаровательную девушку. – Он восхищенно посмотрел на меня, впрочем, без тени похоти.

– Да вот, есть одно дельце. – Валера положил на стол перед ним снимки, разложив их веером. – Сможешь посмотреть по своей картотеке, что за человечек? Мужик – типичный уголовник. Наверняка проходит по вашим сводкам.

– Что натворил? – с энтузиазмом разглядывая фотографии, спросил Игорь.

– Пока неизвестно, но наверняка каким-то образом замешан в одном убийстве.

– Да? – Игорь поднял на Гурьева изумленные глаза. – Что за убийство?

– Игорь, если честно, пока еще неизвестно, действительно ли убийство, поэтому давай ты просто посмотришь, а?

– Понял, не дурак, дурак бы не понял, – пророкотал Игорь и, встав со стула, взял снимки в руку и вышел из кабинета. – Я скоро вернусь.

Вернулся он и в самом деле скоро, положил снимки на стол и покачал головой.

– Нет, никого похожего на вашего субчика нет.

– Как нет? – не сдержалась я. – Не может такого быть! Вы хорошо смотрели?

– Ирина, дорогая, обижаете! – погрустнел Игорь. – Только ради ваших прекрасных глаз я облазил всю картотеку самолично. Нет, ответ отрицательный, – снова склонил голову набок Игорь.

– Жаль, – вздохнул Валерий. – Может, все-таки оставишь у себя одну фотку, так, на всякий случай. Если что…

– Да без проблем, – с полуслова понял Гурьева Игорь. – Давай вот эту. – Он выбрал из пачки один снимок и убрал в стол. – Если что, звякну.

Игорь протянул Валере руку, мужчины обменялись рукопожатием. Мне Игорь почему-то предпочел больше руки не пожимать, а просто поцеловал ее. Весьма галантный мужчина, особенно если учесть род его деятельности. Все-таки остались еще джентльмены в русских селеньях, можно сказать, перефразировав известного поэта. А я думала, что один мой муж самый замечательный и лучший. О чем это я? Нет, нет, нет, мой Володя и правда самый лучший и самый прекрасный, и люблю я только его.

Мы вышли из кабинета Игоря и спустились вниз по лестнице. Валерка выглядел удрученным. Он сел в машину и долго еще не мог успокоиться. Он разглядывал фотографии и все приговаривал:

– Нет, ну как же так? Ну ведь на роже же у него написано, что он как минимум три ходки имел. Весь в наколках, и взгляд такой… Да зуб даю на отсечение, что он сидел! Почему же его нет в сводках? Просто нет! Как самого нормального рядового человека…

– Валера, а может, он и вправду… нормальный? – попробовала я утешить Гурьева.

– Да ты посмотри на его рожу уголовную! Да он маму родную замочит и не дернется! Нет, что-то тут не так! – не унимался Валера.

– Да ладно, что теперь. После драки кулаками не машут. Поехали. – Я махнула рукой.

Валерка завел двигатель и всю дорогу до студии что-то негромко бормотал себе под нос, наверное, возмущался, что в милицейских сводках не оказалось столь матерого, на его взгляд, уголовника, прямо-таки отпетого бандита.

Вообще-то меня тоже несколько удивило отсутствие такого человека в архивах правоохранительных органов. Судя по его внешнему виду, он действительно сильно смахивал на бандюгана. Кроме того, и Валерка был уверен в этом. А у него, надо признаться, глаз наметанный на подобные вещи. Сколько он знал и знает таких уголовников! Перевидал их на своем веку, не дай бог каждому!

Мы подъехали к студии. Валера притормозил возле входа и проговорил:

– Я не на стоянку. У меня еще пара дел есть. Ты, если что, держи меня в курсе. Я постараюсь сегодня быть не телефоне.

– Пока. – Я вышла из машины, а Валера вырулил на дорогу и поехал в сторону центра города.

Когда я поднялась к себе, в кабинете не оказалось никого, кроме Павлика. Он, как и всегда, дремал в кресле. Впрочем, когда я вошла, он приоткрыл один глаз и посмотрел на меня.

– Как съездили? – спросил он.

– Безрезультатно, – вяло ответила я. – А где все?

– Шеф вызвал, – безразлично проговорил Павлик.

Надо же! Без меня трудится моя команда, а я разъезжаю по своим делам! Ну не то чтобы совсем уж по своим, но уж точно не по редакционным. Надо бы тоже пойти к шефу. Наверняка потребовал представить ему сценарный план следующей передачи.

Я причесалась, подправила макияж и отправилась к шефу поддерживать коллег.

* * *

Когда мы все трое, Галина Сергеевна, Лера и я, вернулись назад, то застали в кабинете женщину, стоящую около окна и нервно, как мне показалось, курящую сигарету. Женщина обернулась, и я даже вздрогнула от неожиданности: посетительницей оказалась не кто иная, как Кравчук Мария Львовна собственной персоной. Павлик, все еще сидевший, но уже не дремавший в кресле, лишь недоуменно пожал плечами и указал глазами на гостью.

– Здравствуйте, – произнесла Кравчук строгим голосом.

– Добрый день, – поприветствовала я ее. Поздоровались и все остальные члены съемочной бригады.

– Вы Ирина Лебедева? – это было обращено ко мне.

– Да, чем могу помочь?

– Я подруга Эллы Осиповой, Кравчук Мария Львовна. Ведь это вы собирались делать о ней передачу?

– Да, это так. То есть даже не собирались, а все еще собираемся. Теперь, так сказать, уже в память… – проговорила я.

– Я хотела бы поговорить с вами, – произнесла Кравчук. – Где мы можем это сделать?

– Да прямо здесь.

– Мне бы хотелось конфиденциально.

– Это мои сотрудники, и у меня нет от них секретов, – холодно объяснила я. Мне было неприятно, что эта женщина пришла сюда, да еще дает мне указания. Тем не менее на мой не слишком любезный тон она никак не отреагировала.

– Что ж, как прикажете. – Кравчук, не дожидаясь приглашения, села на стул.

– О чем вы хотели поговорить? – спросила я.

– О Николае Осипове. И об Элле, разумеется.

– Очень интересно. – Я подняла брови. – И что же вы хотите сказать?

– Мне бы хотелось, чтобы в вашей передаче была освещена тема личной жизни Эллы. Вы ведь собираетесь упомянуть об этом? – Кравчук скорее утверждала, чем спрашивала.

– Да, конечно, – согласилась я.

– Так вот, я хочу сделать официальное заявление, что муж Эллы, Николай Осипов, желал смерти своей жене.

– Что?! – Я едва не свалилась со стула, когда услышала подобное заявление. – Вы понимаете, насколько серьезно то, что вы говорите? Это ведь обвинение…

– Я отдаю отчет своим словам и готова повторить их для передачи.

– Вы хотите сказать, что Николай Осипов мог быть причастен к убийству своей жены?

– Не знаю, убивал он или нет, но то, что у него был мотив, – совершенно очевидно.

– Не могли бы вы объяснить все поподробней? – попросила я.

– За этим я сюда и пришла. – Кравчук поудобнее устроилась на стуле, видимо приготовившись к длительной беседе. Галина Сергеевна, Лера и Павлик слушали ее чуть ли не с открытым ртом. – Так вот. Я считаю, что Николай Осипов подделал завещание своей супруги. Согласно существующему завещанию Элла все свое движимое и недвижимое имущество оставила именно мужу. Но каждый, кто хоть немного знал Эллу и ее супруга, ни за что не поверит в то, что она могла завещать ему хоть сотую часть своего имущества, не говоря уже о целом состоянии. Это чистейшей воды абсурд! Этого просто не может быть! Нонсенс!

– Ну почему вы так считаете? Что удивительного в том, что жена завещает свое имущество после своей смерти мужу? – начала я.

– Ничего подобного! Только не в данном случае! Вы не знали Эллу, не знаете Николая, вы не знали, какие между ними были отношения. Это было что-то кошмарное! Для Эллы семейная жизнь подчас становилась просто невыносимой. Особенно в последние годы. Это был какой-то ад, а не семейная жизнь!

– Почему же она тогда не развелась с мужем, раз у них были столь трудные отношения?

– Она любила этого подонка! Точнее, она болела им, как наркоманка, была зависима от этого ужасного человека! Она ненавидела его и одновременно не могла представить себе и дня жизни без него.

Я молчала, не в состоянии сказать что-либо. Вообще-то то, что говорила Кравчук, почти полностью соответствовало тому, что я сама думала обо всем этом деле. Но она, похоже, была просто обижена на Осипова, потому и решила свести с ним счеты таким вот странным образом, через мою передачу. Что, решила заклеймить позором Осипова на весь Тарасов? Или припугнуть его?

– Я вижу, вы не удовлетворены тем, что я говорю? Вам кажется, что это абсурд, а на самом деле у Эллы была действительно такая кошмарная жизнь. Я знала всю ее жизнь до мельчайших подробностей, мы ведь были компаньонами в деле… Еще я могу совершенно официально заявить вот что. – Кравчук помедлила, стараясь придать своим словам больше важности и торжественности. Потом обвела всех присутствующих долгим взглядом и произнесла: – Я знаю, что Элла написала завещание. И в нем ни слова не было о ее муже.

– Вы уверены? – спросила я. – А почему вы тогда сразу не заявили об этом? – Мне показалось, что Мария Львовна придумала этот трюк с завещанием только что, чтобы привлечь внимание к своему рассказу.

– Это не играет роли, что и когда заявлять, главное, что я совершенно точно знаю, что о Николае в завещании не было ни слова.

– А кому же тогда Элла оставила свое имущество? – поинтересовалась я.

– Не знаю! Она не говорила мне. Только сказала, что мужу не оставит ни копейки после своей смерти. Хотя бы после смерти, говорила она, не будет зависеть от него.

– Значит, вы не видели сами этого завещания? – уточнила я на всякий случай.

– Нет, не видела. Точнее, я видела, как Элла составляла его, она делала это на работе в офисе, потом сказала, что написала завещание и собирается отвезти его к нотариусу.

– А когда это было?

– Пару месяцев назад. Элла была рассержена тогда на мужа за что-то, не помню уж за что… Хотя… они все время ссорились, и упомнить все их ссоры и скандалы просто не представляется возможным. Так вот, в сердцах она составила завещание и сказала мне, что этому подонку она не оставит ни гроша.

– Возможно, она переписала это завещание? – предположила я.

– Нет, – категорично заявила Кравчук. – Это было не в характере Эллы. Она так никогда не поступила бы. Это была женщина слова. Если она решила, то так тому и быть. – Мария Львовна даже попыталась изобразить слезу, навернувшуюся на глаза. Но это было столь очевидным притворством, что я не придала этому никакого значения.

– Если я вас правильно поняла, то вы хотите сказать, что Николай, узнав о завещании, постарался побыстрее убрать супругу и сделать новое завещание.

– Именно так. И я хочу, чтобы в своей передаче вы обязательно упомянули об этом. Николай должен быть наказан! – с пафосом воскликнула Кравчук. – Может быть, хотя бы тогда органы правосудия обратят на это дело внимание! Вы ведь довольно популярны… И потом… Всем известна сила и власть прессы…

– Я подумаю над тем, что вы рассказали, – проговорила я, пытаясь дать Кравчук понять, что разговор окончен. – Если мне понадобится поговорить с вами, обязательно найду вас.

– До свидания, – Мария Львовна встала, поняв, что беседа завершена. – Вот моя визитка. А вообще, – вдруг внезапно смягчилась она, – приезжайте к нам в один из салонов. В любой! Мы будем очень рады обслужить вас. Со скидкой. – Она рекламно улыбнулась на прощание и вышла.

– И что теперь? – первая подала голос Галина Сергеевна после того, как мы остались одни.

– Что? Я думаю, что Кравчук просто пытается хоть как-то навредить Осипову, поняв, что теперь он не отдаст долг.

– А разве вы, Ирина, не допускаете мысли, что настоящее завещание и правда существует? – спросила Лера.

– Возможно, – проговорила я. – Но мне почему-то показалось, что Кравчук придумала про истинное завещание Осиповой прямо на ходу. Хотя не факт, что его не существует на самом деле.

– А я думаю, что надо искать это самое настоящее завещание. И тогда мы найдем доказательства того, что именно Осипов является убийцей, – заявил Павлик. Он заметно оживился после ухода Кравчук. Еще бы! Его версия в очередной раз подтвердилась.

– И как ты, Павлик, это себе представляешь? Я имею в виду поиски завещания, которое оставила Осипова? – спросила я.

– Как, как? Надо установить слежку за Осиповым, надо прослушивать его телефон, надо, в конце концов, проникнуть в его дом и поискать там! – горячо принялся убеждать меня наш оператор.

– Павлик, остынь! – прервала я его мечтания. – Ну как ты себе это представляешь? Так запросто не залезешь к человеку в дом! Да нас арестуют и посадят. И будут правы. Незаконное проникновение в жилище.

– А если мы найдем завещание?.. – не унимался Павлик.

– А если не найдем? – возразила я. – Или ты думаешь, что он специально для нас оставил его на кухонном столе? Нет, так не пойдет.

– А мне кажется, что Павлик прав, – Лера покосилась на оператора. – Надо проследить за Осиповым.

Я поймала благодарный взгляд, брошенный Павликом на Леру, девушка довольно зарделась.

– Галина Сергеевна, а ваше мнение на сей счет? – я воззрилась на нашего режиссера, женщину умную и по-своему мудрую. Правда, иногда она тоже выкидывала те еще коленца.

Прежде чем ответить, Галина Сергеевна подумала.

– Я тоже вынуждена согласиться с Павлом и с Лерой. Мне кажется, что Осипов обязательно как-то проявит себя. Надо только время. – Галина Сергеевна посмотрела на меня. – Иришка, ведь все равно у нас других вариантов нет и не будет.

И я сдалась.

– Ну хорошо. Только установить круглосуточную слежку за Осиповым не представляется возможным, это, я надеюсь, вы понимаете. И чтобы без отрыва от производства! – Я строго посмотрела на Леру.

 

Глава 6

Придя вечером домой, я настолько воодушевилась предстоящей операцией слежки за Осиповым, что не удержалась и рассказала все Володе. Как человек рассудительный и трезвый, он может посоветовать что-нибудь стоящее.

Володя выслушал мой рассказ.

– И как же вы собираетесь следить за этим самым Осиповым? – спросил он. – Что, будете ходить за ним по пятам, как в шпионских фильмах? – В голосе своего мужа я уловила едва заметные нотки иронии.

– Володя, ну что ты такое говоришь? Разве я похожа на маленькую дурочку, которая насмотрелась, как ты говоришь, шпионских фильмов и теперь сама стремится изображать из себя бывалого сыщика?

– Нет, конечно, ну что ты!.. – Володе стало стыдно за свое столь несерьезное отношение к моей идее. – Просто я хотел сказать, что не проще ли было пойти в милицию и рассказать все, что вы знаете? Тем более что у Валерия там полно знакомых.

– А если окажется, что Осипову все же не убили? И как мы тогда будем выглядеть? Вот тогда точно все подумают, что я начиталась детективов и решила сама поиграть в сыщика! Нет, в милицию я пойду только тогда, когда у меня будет достаточно сведений, которые можно будет передать во внутренние органы. И только тогда, когда я смогу подкрепить их доказательствами. Пока же у нас одни только догадки и предположения. Гипотезы, так сказать. Но ведь гипотезы и предположения к делу не подошьешь. Нам и в милиции так скажут. Так что не уговаривай, даже и не подумаю идти!

– А если действительно было убийство? – насторожился Володя. – И что, если тебе будет угрожать опасность? Нет, Иришка, я не могу тебе позволить рисковать собой непонятно ради чего, ради какой-то сомнительной славы для передачи.

– Ты все равно не сможешь удержать меня, – твердо сказала я. И чтобы смягчить пилюлю, нежно чмокнула в нос своего взволнованного супруга.

* * *

Утро следующего дня началось как обычно. Сначала мы все дружно сходили к шефу и отчитались о проделанной за эти дни работе. То есть работу-то проделали, только не я, а мои незаменимые и верные помощники – Лера и Галина Сергеевна. Шеф долго хмурился, когда я пыталась отстоять права на выпуск передачи «Памяти Эллы Осиповой». Он сказал, что криминала на телевидении и так хватает, а вот простая задушевная передача, такая, как мое «Женское счастье», всего одна и пользуется славой и популярностью, а ему, шефу, не слишком-то хочется рисковать уже заработанной славой ради какого-то сомнительного проекта по криминалу. Прямо слово в слово процитировал моего мужа!

Когда мы вернулись в свой кабинет, Лера первая завела разговор о том, что пора устанавливать слежку за Осиповым.

– Можно попросить Костю, – сказала она и пристально посмотрела мне в глаза. – Он не откажет, особенно когда узнает, что помощь требуется вам, Ирина.

– Нет, Лера, – возразила я. – Костю мы ни о чем просить не будем. У него своя работа, и он совершенно не обязан нам помогать.

Лера повела плечами, что означало только одно – она что-то замышляла. Я строго посмотрела на нее, Лера лишь отвела взгляд.

– Первым делом, считаю, нужно достать аппаратуру, чтобы прослушивать его телефон, – задумчиво сказала я.

– И где же ее взять? – спросила Галина Сергеевна.

– Можно попросить Валеру Гурьева. Он наверняка сможет помочь. – Я тут же взяла телефон и набрала номер Гурьева. К счастью, он оказался на месте.

– Алло, – бодро отозвался Валера.

– Валера, это Ирина, привет.

– А-а, привет, коллега! Как поживает твоя «Девчачья радость»?

– Твоими молитвами, спасибо. Валера, есть дело. Можно к тебе зайти?

– Запросто. Хотя нет. Давай лучше я к вам сам забегу. Ты где, на работе?

– Да, я у себя. Ждем.

Я положила трубку. Через минуту появился и сам Валера. Он был, как всегда, в приподнятом расположении духа.

– Выкладывай, – бросил он мне и сказал Лере: – Чайку бы старому холостяку, а, тезка?

Лера принялась за приготовление чая, а я изложила Валерке свою просьбу.

Он почесал нос, смешно сморщившись при этом.

– Задача трудная, но, думаю, вполне выполнимая. Правда, я не уверен, что тот человек даст тебе прослушивающее устройство. Вещь это дорогая, сама понимаешь…

– Ну и что ты хочешь сказать? – я улыбнулась, поняв намек Валеры. – Ты хочешь тоже участвовать?

– Был бы весьма признателен, – приложив руку к груди, учтиво поклонился Гурьев.

– Да без проблем, – ответила я в духе самого Гурьева.

– Ну вот и славно. Значит, я сейчас к себе, свяжусь с ним, а потом поеду за аппаратурой. Ну, – Валера посмотрел на свои часы, – где-то через часок, думаю, управлюсь. Ты здесь будешь?

– Буду ждать тебя, – преданно сказала я и улыбнулась.

– Ох, если бы так всегда! – мечтательно закатил глаза Валерка, вскочил и вышел из кабинета, на прощание залпом допив свой чай.

* * *

Валера сдержал слово. Часа через полтора он появился в нашем кабинете и многозначительно потряс небольшим пакетом.

– Добыл, – гордо сообщил он.

– Добытчик ты наш, – похвалила его я. – Дай посмотреть.

– Ты что! Головой отвечаю. Знаешь, сколько стоит? – Валера прижал к груди пакетик с аппаратурой. – Ладно, шучу. На, только осторожно. – Он протянул мне сверток.

Я осторожно достала из него маленькую черную пластиковую коробочку.

– Не самое последнее достижение техники, конечно, но сойдет.

Мы отправились в дом Осипова. Я даже придумала причину, как проникнуть внутрь. Для этой цели мы взяли с собой Павлика. Я хотела попросить Николая Осипова, чтобы он позволил нам снять интерьер дома, где жила Элла. Для передачи, естественно.

Когда мы подъехали к дому Осиповых, ворота и калитка были заперты. Я позвонила и через какое-то время услышала в домофоне шум.

– Кто там? – прорвался сквозь него голос Осипова.

– Господин Осипов, это с телевидения, Ирина Лебедева. Нам нужно поговорить.

Домофон умолк; через секунду раздался характерный щелчок, и калитка приоткрылась. Я вошла, кивнув Павлику и Валере, чтобы следовали за мной.

Осипов встретил нас на пороге собственного дома в домашнем халате и шлепанцах на босу ногу. Вид у Николая был заспанный, хотя время дня вроде бы не располагало ко сну.

– Здравствуйте, мы можем поговорить? – спросила я.

– О чем? – Чувствовалось, что Осипов был не сильно доволен нашим визитом, но выгонять неожиданных гостей у него тоже не было причин.

– Мы готовим передачу о вашей супруге. В тот день, когда все случилось, мы приезжали на генеральную репетицию, но, к сожалению, не смогли снять ничего. Мы хотели бы сделать обзорный вид вашего дома. Для передачи. Вы позволите?

– Ну, я не знаю… – нерешительно произнес Осипов. Однако оглянулся и сделал шаг в сторону, как бы пропуская нас вперед.

Мы прошли в дом, и Павлик приготовил камеру.

– Мы можем снять несколько эпизодов?

– Ну снимайте… Только недолго, мне нужно скоро уходить.

Павлик принялся за работу. А мы с Валерой сделали вид, будто ходим по первому этажу и осматриваем, где и что снять и с каких ракурсов. Я заметила, что Осипов заинтересованно следит за работой нашего оператора, и это было нам на руку: Валера отошел в сторонку и незаметно принялся устанавливать «жучок».

Я стояла рядом с ним, стараясь прикрыть его своей спиной, и вроде бы Осипов ничего не заметил. Вскоре Павлик закончил съемку и выключил камеру. Но перед этим я подала ему знак, что Валера закончил и можно сворачиваться.

Мы поблагодарили Осипова и удалились, пообещав дать ему предварительно просмотреть смонтированный видеосюжет перед тем, как выпускать его в эфир. Он довольно вяло отреагировал на мои слова: кажется, ему хотелось лишь одного – чтобы мы поскорее убрались восвояси. Я не стала испытывать его терпение, мы попрощались и вышли из дома.

Погрузившись в машину, Валера завел двигатель, и мы тронулись в обратный путь. Я заметила, как Осипов, стоя у окна на первом этаже дома, наблюдал за тем, как мы отъезжаем. Наконец занавеска дернулась, и окно закрылось.

Преодолев небольшое расстояние от дома Осипова, Валерий остановился и свернул в густо разросшиеся кусты возле дороги. Там-то мы и решили расположиться.

Гурьев достал и настроил аппаратуру, надел наушники. Мы принялись терпеливо ждать. Сначала в доме была тишина, потом стало слышно, как где-то полилась вода: наверное, на первом этаже находилась ванная. Через некоторое время шум воды стих, и послышались шаги Осипова. «Домработницы сегодня почему-то не было, – подумалось мне. – Наверное, приходит не каждый день, а, может, уже ушла».

Безрезультатно мы прождали около часа. И вот наконец-то раздался долгожданный телефонный звонок. Валера постарался поставить «жучок» так, чтобы были слышны телефонные разговоры Осипова. Установить «жучок» в самом телефонном аппарате не представлялось возможным, так как для этого пришлось бы его разбирать, а как это сделаешь в присутствии хозяина. Но Валера заметил, что, несмотря на не слишком современную аппаратуру, «жучок» может уловить разговор, хотя бы односторонний.

Осипов подошел к телефону и снял трубку:

– Слушаю.

И тут в громкоговорителе раздался второй мужской голос, чего мы никак не ожидали. На этот раз нам, видимо, повезло: Осипов включил громкую связь.

– Это я.

– Да… Здравствуйте. – Испуганный голос Осипова выдал его сильное волнение. Он нас, наверное, потому и выгонял, что ждал этого звонка.

– Как дела? – довольно резко спросил неизвестный.

– Нормально. – Осипов, судя по голосу, испугался еще сильнее.

– С завещанием все в порядке?

– Да-да, все в порядке, – проблеял Николай.

– Значит, так, – приказал голос. – Слушай меня внимательно. Встречаемся сегодня через два часа на том же месте.

– А может быть, у меня? – робко предложил Осипов.

– Я сказал, там же! – незнакомец был непреклонен. – Все!

Раздались короткие гудки, потом послышался шумный вздох Осипова. Он тоже отключил аппарат и что-то негромко пробормотал себе под нос – не удалось расслышать, что именно.

Я машинально посмотрела на часы. Через два часа Осипов должен быть на каком-то известном ему месте. Значит, он будет выезжать пораньше, а нам необходимо проследить за его передвижениями.

Взглянув на Валеру, я поняла – он подумал то же самое.

– Надо будет отъехать куда-нибудь, чтобы не бросаться в глаза, а потом тихонько поехать за ним следом, – проговорил он.

Валера отключил наушники, но я попросила его дать послушать и мне.

– Не думаю, что будет еще что-то интересное, – вяло проговорил Валера. – Хотя на, попробуй.

Я надела наушники, и мне стал слышен каждый шорох, раздававшийся в доме Осипова. Вот снова зазвонил телефон. Николай подошел и вновь включил громкую связь. Наверное, это у него привычка такая была.

– Алло, – усталым голосом произнес он.

На этот раз абонент отозвался женским голосом:

– Коля? – мне показалось, что голос принадлежит Марии Львовне Кравчук, но я могла и ошибаться. Вскоре мои сомнения развеялись.

– Что? – Осипов был расстроен этим звонком. Он даже не пытался скрывать своих эмоций.

– Коля, так ты не передумал?

– Я же сказал, сейчас не могу. Потом все отдам…

– Коля, я просто хотела предупредить тебя, – мягко заговорила Кравчук. Теперь я не сомневалась, что это именно она. – К тебе еще не приезжали с телевидения? Эта самая Лебедева?

Воцарилось молчание. Осипов испуганно молчал.

– А с какой стати она должна приезжать?

– А с такой, – в голосе Кравчук слышалась издевка. – Она собирается делать новую передачу… о тебе.

– Обо мне?! – Осипов испугался не на шутку. – Зачем?

– Так она была?

– Неважно. Что за передача?

– В передаче будет рассказано о твоей покойной женушке и о тебе как о вероятном убийце, Коля, – ласково проговорила Мария Львовна.

– Да вы что?! – Осипов взвился. – Что вы такое несете? Я же сказал, я все отдам, только не сейчас! – Голос его сорвался на визг.

– Коля, да ты успокойся. Нам уже ничего не надо. Нам будет достаточно того, что тебя посадят как убийцу твоей жены.

– Я никого не убивал! Вы ничего не докажете! Она сама!..

– Но ведь ты же подделал завещание, Коля, – проговорила Кравчук.

– Н-ничего я не п-подделывал, – Осипов начал заикаться.

Надо же, какой интересный разговор получился! Теперь бедный Коля так перетрухает, что со страху наверняка наделает ошибок, именно на это я и рассчитывала. А тут еще Кравчук так удачно вставила с передачей. Теперь Николай будет думать, что мы приезжали как раз для этого.

Я довольно улыбнулась, посмотрела на Валеру, Павлика и увидела на их лицах такие же довольные ухмылки.

– Ну как же, Коля? Элла ведь тебе ничего не оставила, и никто не поверит, что она… – голос Кравчук внезапно оборвался. Осипов отключил телефон. Он выругался, поминая недобрым словом маму Кравчук и ее саму.

Я сняла наушники и посмотрела на Валеру.

– Никак не могу понять, чего от Осипова хочет Кравчук со товарищи?

– Скорее всего, речь идет действительно о долге, как ты говоришь, – произнес Гурьев. А Павлик добавил:

– Да. И к тому же Кравчук ничего не сказала Осипову о том, что она сама видела, как Элла Анатольевна составляла другое завещание.

– Ну, на этот счет никаких сомнений. Я с самого начала поняла, что Кравчук на ходу сочинила про завещание, которое якобы Элла писала в офисе при ней.

По прошествии часа с небольшим мимо нас промчалась машина Осипова. Он ехал на встречу с незнакомцем, который звонил сегодня. Нас он не заметил, но Валерий на всякий случай все же убрал машину подальше от дороги, чтобы она не бросалась в глаза, а нам было бы все хорошо видно.

Выждав несколько секунд, мы тоже вынырнули из своего укрытия и поехали следом за Осиповым. Дорога, ведущая в город, была относительно прямой, поэтому нам следовало держаться от Осипова на расстоянии, чтобы он не обнаружил нас. Но то ли Николай был так глубоко погружен в свои мысли, то ли Валера был таким мастером маскировки, но Осипов нас не заметил. Мы благополучно добрались до города и выехали на центральную трассу. Но Осипов ехал по ней недолго, вскоре свернув на дорогу, ведущую на окраину города.

Здесь прятаться было сложнее, дорога казалась пустынной, машин было мало, поэтому слишком долгое следование нашей машины за авто Осипова могло привлечь его внимание. Пару раз мы даже едва не потеряли его из вида, когда трасса разветвлялась, но ничего страшного не произошло, мы все так же висели на хвосте у Осипова.

Но вот он опять свернул на небольшую грунтовую дорогу, и Валере пришлось остановиться на асфальтированной трассе – слишком велик был риск, тут Осипов вполне мог нас заметить.

Оставив машину на дороге, мы решили дальше идти пешком, тем более что после трассы начинались посадки; вряд ли и Осипов поедет по ней дальше. Скорее всего, встреча была назначена где-то здесь, недалеко. Возможно, в этих самых посадках.

К несчастью, зелени на деревьях еще не было, а кустарники только начали покрываться молоденькой зеленой листвой, и подойти близко к месту встречи Осипова с незнакомцем не было никакой возможности.

Нам пришлось довольствоваться малым – мы спрятались в кустах недалеко от главной асфальтированной дороги, откуда был виден автомобиль Николая Осипова. Как я и предполагала, он, проехав еще несколько десятков метров, остановился, и Осипов вышел из него. Побродив немного около машины, постучал ногой по шинам и закурил. Неожиданно для него да и для нас из кустов навстречу Осипову вышел мужчина невысокого роста. Он появился словно из ниоткуда. Я не слышала шума подъезжавшего автомобиля, не слышала и шагов. Откуда взялся незнакомец, оставалось только догадываться. Может, он уже был здесь, когда мы приехали. А может, пришел с другой стороны, через посадки.

Увидев его, Осипов переменился в лице. Если до того он не проявлял особых признаков беспокойства, то теперь явно испугался, занервничал, выбросил недокуренную сигарету и с преданным видом уставился на пришедшего. Слов было не разобрать, но голоса мы слышали. Говорили мужчины тихо: по голосу незнакомца было понятно, что он говорит властно, а по дрожащему тембру голоса Николая ясно стало одно – он напуган до полусмерти.

Я вгляделась в лицо незнакомца и толкнула Валеру локтем в бок. Он обернулся.

– Тебе не кажется, что это наш старый знакомый? – зашептала я ему в самое ухо, кивнув на незнакомца.

– Какой знакомый? – не понял Гурьев.

– Ну как же? Тот самый, с фотографии? Разве не видишь?

– Да? – Валера полез в карман, где у него лежали снимки, и извлек один. Мы посмотрели на фотографии, сделанные накануне утром, и на незнакомца, с которым разговаривал Осипов, – одно лицо!

– Точно! – восхищенно прошептал Валерка и добавил: – Молодец, Иринка! Надо же, а я и не заметил… – Он убрал фотографии в карман, и мы притаились.

Поговорив, мужчины разошлись в разные стороны – Николай сел в свою машину и завел двигатель, а незнакомец снова испарился, словно в никуда, – быстро и незаметно, как и появился.

Нам пришлось ретироваться бегом, иначе Осипов мог заметить нашу машину у обочины да и нас самих, а это вовсе не входило в наши планы.

Мы бегом добрались до машины Гурьева, сели в нее и тронулись с места так, что завизжали колеса. Через секунду следом за нами вырулила иномарка Осипова, обогнала нас и покатила в город. Мы постарались не отставать, но и не мозолить на всякий случай глаза.

Осипов отправился домой, а мы были вынуждены вернуться в студию: нас уже с нетерпением ждали Галина Сергеевна и Лера – они поняли, что мы привезли какие-то интересные сведения.

Я решила не томить моих помощников. Пока Лера готовила для нас чай с бутербродами, я уселась в кресло и принялась рассказывать о наших приключениях.

Когда я закончила, Лера спросила:

– И что вы, Ирина, теперь намереваетесь делать?

– Думаю, стоит потормошить Осипова. Очень он мне не нравится.

– Как? – оживился Павлик.

Я не успела ответить, как дверь открылась, и в наш кабинет вошел Костя. Он улыбался во весь рот, и весь его вид говорил о том, что у него случилось что-то приятное.

– Привет, – поздоровался он и, увидев меня, смущенно произнес: – Здравствуйте, Ирина Анатольевна.

– Костя, ну сколько можно «выкать»? – пожурила его я. – Здравствуй. Садись и рассказывай, что у тебя хорошего. Ты прямо весь светишься.

– Да ничего особенного не произошло, – смутился Костя. – Просто с сегодняшнего дня я ушел в отпуск. Буду отдыхать.

– Но это же здорово! – возрадовалась Лера. – Ой, когда же я-то уйду в отпуск? – мечтательно прикрыла она глаза.

– Вот, зашел узнать, не нужно ли чего? Мне все равно нечем заниматься на отдыхе. Подумал, может, вам на что сгожусь. Что там у вас с тем делом, с убийством… Осиповой? – Костя от смущения переминался с ноги на ногу.

– Костя, нам неудобно напрягать тебя во время законного отпуска… – начала было я.

– Ну что вы, Ирина! – горячо возразил Шилов. – Я совсем не против, и даже наоборот… Очень даже за…

– Вообще-то, нам действительно скоро понадобится помощь… – задумчиво проговорила я, но, когда увидела, как засветился Костя при моих словах, окончательно решила, что могу с чистой совестью эксплуатировать его. Тем более что сам напросился.

– Мы тут как раз собирались потрясти одного товарища, – проговорила я. – Возможно, тогда и придется прибегнуть к твоей помощи, Костя.

– Я со всем моим удовольствием, – заулыбался Шилов. – Что нужно делать?

Я вкратце пересказала ему последние новости, ведь Костя с той последней поездки не ездил больше с нами по делу Осиповой. Когда Шилов вник в суть дела, я объяснила, что хочу предпринять в отношении Осипова.

– Нужно незаметно проникнуть к нему в дом, разумеется, в его отсутствие. Я пока и сама толком не знаю, что именно там надо искать, но уверена, что надо покопаться в его бумагах и в бумагах, оставшихся после Эллы Анатольевны.

– Значит, надо искать тайник или сейф, – заключил Костя.

– Ты сможешь?

– Там сигнализация, придется ее отключать, потом замок, – Костя вслух прикидывал, что придетcя сделать. – В принципе ничего сложного нет. Надо только, чтобы в доме точно никого не было.

– Там, может быть, теперь только он сам или же домработница. Больше с ними никто не живет. Сегодня, например, домработницы не было. Нужно будет только дождаться, чтобы Осипов уехал куда-нибудь из дома, и можно действовать.

– Как скажете, – отозвался Костя.

* * *

Сегодня был самый трудный день недели – четверг. Сегодня мы проводили генеральную репетицию передачи перед съемкой – по пятницам в прямом эфире выходило «Женcкое счастье». Всегда четверг был самым напряженным днем во всей моей трудовой неделе. Вообще-то, еще в начале этой недели мы планировали показать завтра передачу «Памяти Эллы Осиповой». В прошлую пятницу, когда передача так внезапно сорвалась, в эфир пошел повтор от прошлой недели.

На вторичную трансляцию уже вышедшей программы мой шеф всегда шел с большой неохотой, долго брюзжал по поводу того, что если так пойдет и дальше, то «Женское счастье» растеряет всю свою аудиторию, что нас никто не будет смотреть, потому что в эфир идут сплошь одни повторы, и т. д. и т. п. В прошлый раз форсмажорные обстоятельства вынудили шефа пойти на такой крайний шаг. Но на этой неделе он ни в какую не даст согласия на еще один повтор. Да и мне самой, честно говоря, не очень-то этого хотелось.

Передача всегда заряжает меня энергией. Ведь «Женское счастье» выходит в прямом эфире, за исключением редких случаев повтора, а в прямом эфире я, как актер на сцене, живу совсем другой жизнью. Я – уже не та Ирина Анатольевна Лебедева, какой обычно бываю в повседневной жизни. Я – Ирина Лебедева – ведущая программы «Женское счастье». И живу жизнью своих героинь, болею вместе с ними их проблемами, радуюсь их радостям, печалюсь их печалями.

«Женское счастье» – это выпестованное мною дитя, которое я люблю больше всего на свете, ну разве что меньше, чем Володю. Каждый эфир – целое событие в моей жизни. Я тщательно готовлюсь к нему, я жду его и страшусь одновременно. Волнуюсь перед каждой съемкой, как во время дебюта. Одним словом, моя передача – это моя жизнь.

Но так уж случилось, что и в грядущую пятницу мы не были готовы показать фильм-передачу об Элле Осиповой: не хватило времени, чтобы отснять весь материал. Да и шефа, честно говоря, не очень-то радовала идея подобной передачи. Но несмотря на все это, я планировала подготовить передачу об Осиповой к следующему пятничному эфиру.

А на этой неделе нам пришлось пускать в эфир передачу с другой героиней, которая была у нас в запасе. Так сказать, пожарный вариант. У нас всегда в запасе было две-три героини, как раз вот на такой непредвиденный случай. И такой случай настал именно в эту пятницу.

Галина Сергеевна и Лера – мои верные и надежные помощницы, трудились не покладая рук всю неделю. Они готовили материал для очередной передачи, почти освободив от подготовки меня и зная, как важно для меня сейчас собрать материал по делу Эллы Осиповой. Я всегда ценила в этих двух женщинах именно их чуткость и понимание.

Для следующей передачи материал был почти готов, оставалось лишь провести генеральную репетицию перед прямым эфиром. Надеюсь, сегодня она не получится столь же трагической, как и неделю назад.

Сегодня с нашей бригадой работал другой водитель: Костя официально находился в отпуске, поэтому пришлось воспользоваться услугами новенького паренька, молодого вихрастого весельчака. Он как-то сразу понравился нам и даже флегматичному Павлику. В машине по дороге к месту репетиции возник непринужденный разговор, и время в пути пролетело незаметно.

Репетиция прошла наилучшим образом, так редко случается. И вовсе не потому, что у нас нет хороших специалистов, знатоков своего дела, как раз наоборот, таких – хоть отбавляй. Просто перед передачей все нервничают, переживают и волнуются, и, как всегда бывает в таких случаях, мне все время кажется, что все плохо, что все кошмарно, что все просто ужасно. Меня мучают предчувствия, что на завтра эфир обязательно сорвется, все сложится плохо… Словом, я страшно волнуюсь. Но на следующий день, как правило, ничего ужасного и сверхъестественного не происходит, передача идет на должном уровне, короче, все, как всегда.

А сегодня я не испытывала ничего подобного и была на редкость спокойна. Может быть, потому, что волноваться и переживать за следующую передачу мне не позволяли волнение и переживание за дело Эллы Осиповой. Я упрямо распутывала его и всей душой болела за ход расследования. Вообще по натуре я человек очень дисциплинированный и ответственный, поэтому всегда беспокоюсь за любое дело, которое поручается мне, и особенно за то, которое интересно мне самой.

 

Глава 7

Вечером, когда все дела праведные были закончены, мы со всей нашей командой собрались в кабинете и пили чай. Лера принесла из дома какой-то никому не ведомый напиток, который она почему-то именовала чаем. Запах у напитка был совершенно отвратительный, но, как ни странно, вкус отменный. Мы неспешно потягивали чай, заедая его круассанами, и разговаривали.

– Никак не могу понять роль во всем этом деле Кравчук и Пантелеева, – начала Галина Сергеевна.

– Я тоже, – согласилась с ней Лера.

– А мне кажется, что они и вовсе тут ни при чем, – произнес Павлик. – Просто Осипов должен им деньги, вот они и пытаются стянуть их с него.

– А зачем тогда они требовали, чтобы он поехал к нотариусу? – спросила Галина Сергеевна.

– Не знаю. Наверное, чтобы он написал заверенное нотариально обязательство, что отдаст деньги.

– Да нет, не может такого быть. Бред какой-то!

– Но ведь у него есть долг в казино, и это никто не будет отрицать.

– Да. И судя по всему, раньше его долги оплачивала Кравчук, а он что-то делал для нее и для Пантелеева, – проговорила я, вспомнив тот разговор в кафе, который мне удалось подслушать.

– А что он мог для них делать? – удивился Павлик.

– Да, действительно, что? – поддержала его Галина Сергеевна. – Может, он добывал для Кравчук какую-то информацию?

– Какую? – возразила я. – Вся информация, которая ей была нужна, была у нее под носом, они ведь работали вместе с Осиповой.

– А тот уголовник, с которым встречался Осипов, явно замешан в деле, – сказала Лера.

– Несомненно, – проговорила Галина Сергеевна.

– Если я правильно понял, – произнес Костя, – то самым вероятным подозреваемым в деле все-таки остается Осипов. Так? – Он окинул нас взглядом. Я кивнула. – Осипов каким-то образом связан с тем уголовным типом и с Кравчук. Кравчук давала ему деньги расплачиваться с долгами и теперь требует возвращения долга. А Осипов собирается вступить в наследство и вернуть деньги.

– Мне показалось, что он не очень-то и хочет отдавать свои долги, – вздохнула Галина Сергеевна.

– Или не может, – предположила я. – Возможно, тот уголовник тоже требует какие-то деньги. Может быть, дело обстояло так: уголовник помог Осипову сфабриковать завещание с условием, что тот отдаст ему большую часть наследства. И теперь Осипов не может вернуть долг Кравчук. Он явно боится ее.

– Не исключено, – кивнул Костя. – Надо разрабатывать этого уголовника. Как он связан с Осиповым? А заодно узнать побольше информации о Кравчук. Что за долг? Зачем она настаивала на том, чтобы он поехал к нотариусу?

– Только как все это узнать? – огорчилась я.

– Придумаем, – успокоил меня Костя, который, несмотря на начавшийся отпуск, опять пришел сегодня к нам.

В этот момент раздался телефонный звонок. Лера сняла трубку:

– Алло… Да, минутку. – Она протянула мне трубку. – Вас.

Я взяла ее.

– Слушаю!

– Добрый день, Ирина Анатольевна. – Мужской голос был незнакомым. – Это Олег Пантелеев. Меня просила вам позвонить Мария Львовна Кравчук. Помните такую?

– Да, конечно. Что-то случилось? – У меня появилось смутное подозрение, что произошло что-то нехорошее, иначе с чего бы вдруг Пантелееву звонить мне. Тем более по просьбе Кравчук. Она могла прекрасно позвонить и сама.

– Да, случилось. Маша оказалась в больнице. Вы не смогли бы подъехать? Она хочет поговорить с вами.

– В больнице? – Я поняла, что мои худшие подозрения начинают оправдываться. – Что с ней?

– Ее сбила машина. Но вы лучше сами поезжайте и поговорите с ней. Она в Первой городской больнице, в травматологии. Пожалуйста, поговорите с ней сегодня. Она вам сама все расскажет. – Пантелеев был взволнован.

– Да-да, обязательно. Прямо сейчас и поеду! До свидания. – Я положила трубку и посмотрела на коллег.

По моему разговору они уже примерно поняли, о чем речь.

– Это Пантелеев. Он сказал, что Кравчук сбила машина и она сейчас находится в больнице. Просила его позвонить мне и приехать к ней. Она хочет мне что-то сказать, – объяснила я.

– Так надо ехать, – оживилась Галина Сергеевна.

– Да, прямо сейчас и отправлюсь.

– А я как раз на машине, – смущенно проговорил Костя. – Могу вас подбросить, Ирина Анатольевна.

– Спасибо, Костя, но я не хочу тебя эксплуатировать…

– Да что вы! – горячо возразил он.

– Да-да, Ирина, не отказывайтесь от помощи Кости! Мало ли что там в больнице может произойти? Возможно, там засада? – заговорила Лера. Она всегда поощряла Костино рвение ухаживать за мной.

– Ну что ты такое говоришь, Лера? Ну какая засада? В больнице, в травматологическом отделении?.. – Я укоризненно посмотрела на девушку. Лера опустила глаза.

– Действительно, Ирочка, зачем тебе таскаться по автобусам, когда Костя запросто доставит тебя в больницу, а потом домой. Правда, Костя? – Галина Сергеевна посмотрела на Костю.

– Ну конечно, – согласился Шилов.

– Ну хорошо, поехали, – сдалась я. – Вы уж тут меня не ждите, отправляйтесь по домам. А я завтра все расскажу. Чувствую, что в деле появятся какие-то неожиданные новости.

Мы попрощались, и в сопровождении Кости я вышла из кабинета. Мы сели в его старенькую, но шуструю «девятку» – это его личный автомобиль – и поехали в Первую городскую больницу, где меня ожидала Мария Львовна Кравчук, чтобы сообщить что-то важное. Во всяком случае, мне так казалось.

Мы доехали до ворот больницы, и Костя спросил:

– Мне подождать здесь или пойти с вами?

– Как хочешь. Вообще, я за то, чтобы ты ехал домой. Зачем тебе торчать здесь и ждать меня неизвестно сколько?

– Нет, – твердо проговорил Шилов. – Я отвезу вас домой. Уже поздно, а я отвечаю за вашу безопасность. – Костя будто сам смутился своей смелости, но потом поправился: – Я же обещал, что доставлю вас в целости и сохранности домой после посещения больницы. Вы идите, а я подожду здесь. И не беспокойтесь, Ирина, не торопитесь, буду ждать, сколько потребуется.

Я поблагодарила Костю и вышла из машины. Кравчук я нашла довольно быстро. Она поступила совсем недавно, и мне сразу же показали палату, в которой она лежала.

Белая крашеная дверь была приоткрыта. Я тихонько постучала и заглянула внутрь. В палате стояло три кровати, из которых одна была свободна. На второй я увидела Марию Кравчук и с трудом узнала ее. Теперь она выглядела совсем не так, как в день, когда приезжала к нам. На голове была повязка, под глазами синяки, правая рука в гипсе.

– Здравствуйте, Мария Львовна, – поздоровалась я. – Мне позвонил Олег Пантелеев и попросил приехать к вам. Он сказал, что вы хотите поговорить со мной о чем-то.

– Здравствуйте, – слабым голосом проговорила Кравчук. – Проходите, садитесь. Возьмите вон там стул. – Она глазами показала на стул в углу палаты.

Я подвинула его к изголовью ее кровати и села.

– Что с вами произошло?

– Меня сбила машина, – произнесла Кравчук и добавила, понизив голос: – Я уверена, что это не случайно.

– Вы подозреваете кого-то? – Я почему-то тоже перешла на полушепот.

– Да, Осипова.

– Он был за рулем?

– Нет. Я не видела, кто был за рулем, но уверена, это его заказ.

Мне едва не стало смешно, и, если бы не трагичность ситуации, я бы непременно расхохоталась. Вот, теперь у Кравчук мания преследования. Ну с какой стати Осипову заказывать ее? Он сам ее боится до смерти.

– С чего вы взяли?

– Я почти убеждена в этом.

– А что с машиной? Вы заявили в милицию?

– Да, машину сейчас разыскивают. Но я уверена, что след приведет к Осипову.

– Послушайте, Мария Львовна, расскажите мне подробно, чтобы я могла иметь полное представление о произошедшем, – попросила я.

– Хорошо – Кравчук слегка приподнялась на подушке, и тут же ее лицо исказилось от боли. Она шумно сделала выдох.

– Может быть, я лучше приеду завтра? – спросила я. – Вам сегодня еще очень плохо и нельзя напрягаться.

– Нет-нет, я сейчас расскажу, иначе я не смогу чувствовать себя спокойно.

Я никак не могла понять эту женщину. Она ведь сама не так давно едва ли не шантажировала Осипова, требовала от него чего-то, угрожала. А теперь строит из себя жертву. То ли играет на публику в моем лице, то ли я совсем не знаю людей.

Кравчук устроилась на постели поудобнее и начала:

– Я шла в магазин. Когда переходила дорогу, специально посмотрела по сторонам, нет ли машины. У обочины стояло несколько автомобилей, но они были пустыми. Машин на дороге не было видно. Я стала переходить ее, и тут словно из-под земли выросла эта «шестерка». Белая «шестерка», – уточнила Мария Львовна. – Так вот, она вырулила непонятно откуда, причем сразу же на огромной скорости. Я уверена, что человек, сидевший за рулем, хотел задавить меня. Машина неслась прямо на меня, я испугалась, растерялась, не зная, куда метнуться. Спаслась просто чудом! Если бы «шестерка» на такой скорости врезалась в меня, от меня не осталось бы и мокрого места. Я неловко попятилась назад, понимая, что вперед нельзя, а сбоку стояла другая машина. Но я пятилась слишком медленно, у меня внутри как будто все застопорилось и затормозилось. И сама не могу понять, почему я так медленно двигалась. Наверное, со страху. Машина меня обязательно сбила бы… Но тут я наступила каблуком на бордюр, потеряла равновесие и стремительно стала падать назад. «Шестерка» уже подъехала совсем близко, и если бы я стояла, она просто переехала бы меня пополам. Спасло только падение. Я полетела назад, и «шестерка» проехалась по моим ногам. – Кравчук глазами показала на ноги. И только сейчас я заметила, что обе ноги у Марии Львовны тоже в гипсе.

Кравчук продолжала:

– При падении я сломала руку и ударилась головой – легкое сотрясение мозга. Но по ногам машина все же проехалась… Я потеряла сознание от боли… Когда очнулась, вокруг меня стояли люди, какие-то прохожие. Мне потом только рассказали, что произошло после того, как меня сшибла машина. «Шестерка», даже не притормозив, умчалась в неизвестном направлении.

– Это все? – спросила я, заинтересовавшись этой историей.

– Да. И больше я ничего не помню. А те люди, которые были рядом, номера машины не запомнили. В памяти остались только какие-то цифры из номера, но все называют разные. Марку я видела сама. Еще помню, что там на лобовом стекле болталась какая-то игрушка. Думаю, что смогла бы узнать машину. Милиция сейчас занимается поисками.

– А теперь, Мария Львовна, объясните, пожалуйста, каким образом во всей этой истории участвует Осипов.

– А разве непонятно? – Кравчук искренне удивилась, а я почувствовала себя какой-то набитой дурой. Может, и правда все ясно, а я никак не могу уяснить себе этого?

– Честно говоря, не совсем. Он что, угрожал вам в последнее время или между вами существовали какие-то разногласия?

– Именно так. Он угрожал мне, и у нас были разногласия.

– ?!

– Сейчас объясню. Осипов – игрок. Он давно и бесповоротно увяз в карточных играх, он часто посещает казино, где подчас оставляет крупные суммы. Когда была жива Элла и они только поженились, она время от времени давала ему деньги оплачивать эти долги. А потом, когда он однажды проигрался в пух и прах и едва ли не заложил душу, Элла сказала «нет». Помню, тогда его чуть не убили за долг. Но Элла помогла ему выкрутиться, заплатила долг, но ему сказала, что если еще хоть раз она узнает, что он снова играет в карты, то разведется с ним и вообще оставит без штанов. Коля поначалу вроде бы испугался. Перестал играть. Семейная жизнь у них немного наладилась, если вообще когда-то могла наладиться. Некоторое время все шло нормально. Осипов так испугался, что действительно не притрагивался к картам. Но потом, прошло несколько лет, страхи забылись, и он снова как-то сел за игровой стол. Сначала играл помалу, старался много не проигрывать. Вообще старался играть редко. Потом постепенно снова втянулся. Стал проигрывать большие суммы. Пытался брать деньги у Эллы, врал, что хочет купить что-то. Она опять верила, но все-таки перестала давать деньги: все, что ему требовалось, предпочитала покупать сама. А Коля еще больше увязал в карточной игре, в долгах. Тогда он попросил денег у меня. Обещал, что ради этого готов на все.

– И что же вы попросили взамен? – не удержалась я, перебив Кравчук.

– У нас с Эллой неравные доли в деле. Но я всегда считала, что работаем мы с ней одинаково, поэтому имеем право на одинаковые доли в бизнесе. Однако Элла мотивировала это тем, что она раньше меня начала собственное дело, а я только потом стала работать с ней. Я полагала, что по прошествии времени мы обе достаточно много вложили труда и сил в наши салоны красоты и давно уже работаем на равных правах и равных условиях. Я всегда хотела, чтобы она уступила мне часть своей доли, и попросила, чтобы Николай уговорил жену продать мне часть дела. – Кравчук сделала акцент на слове «продать». – Заметьте, я не собиралась на халяву получать долю, я хотела купить ее. Я лишь хотела уравнять доли. Только и всего. А Николай всегда имел определенное влияние на Эллу. И хотя они ссорились постоянно, тем не менее он умел получать от нее то, что хотел. Вот я и попросила его уговорить Эллу поделиться со мной. Я дала Коле денег, он расплатился с долгом, пообещав мне больше не играть. Но потом обнаглел окончательно, постоянно говорил мне, что почти добил Эллу и она уже практически согласна продать мне долю в деле, чтобы они стали равными. Такими завтраками он кормил меня довольно долго, но я верила и ждала. Давала деньги на оплату долгов. Давала без отдачи, не требуя никакого возврата, тем более с процентами. Николай все обещал, а я все ждала. В конце концов я поняла, что он мне врет. А деньги так и будет тянуть. Тогда я стала настаивать на том, чтобы он вернул мне долги, у меня хранились все его расписки на подобный случай… И тут произошло это… – Кравчук умолкла. Видно было, что она устала говорить. Но я уже не чувствовала абсолютно никаких угрызений совести, что заставляю больного слабого человека рассказывать мне в подробностях всю эту историю. В конце концов она сама напросилась, да и мне стало так интересно, что я уже не могла отказать себе в удовольствии дослушать все до конца.

Кравчук полежала немного, переведя дыхание, потом тихо сказала:

– Налейте мне, пожалуйста, воды, что-то в горле пересохло. Там, на тумбочке, стакан и бутылка с минералкой. – Она кивнула на прикроватную тумбочку. Я налила воды и протянула ей стакан. Мария Львовна с трудом приподнялась и, держа его свободной рукой, отпила несколько маленьких глотков. Потом вернула стакан мне и продолжила: – На чем я остановилась? Ах, да… После того как умерла Элла, я поняла, что Николай и вовсе не отдаст мне деньги. Во-первых, Элла ни за что на свете не оставила бы ему и гроша. Во-вторых, я поняла, что и моя доля в деле уплыла от меня. Я не знала, кому Элла оставит свое состояние, но была уверена, что это буду не я и не Николай.

– Вы были в таких плохих отношениях с компаньоншей? – спросила я.

– Дело не в этом. Просто бизнес есть бизнес. А завещание – это завещание. При чем тут я, когда у Эллы и так хватало наследников.

– Но она могла бы оставить вам хотя бы долю в деле, – попробовала предположить я.

– Нет. – Кравчук покачала головой. – Она не хотела уступить мне часть доли, что уж говорить о всей… После смерти Эллы, – вернулась Кравчук к разговору, – я стала требовать у Николая, чтобы он вернул долг. Но он все говорил, что у него нет денег: Элла ничего не оставила в наличных, а то, что оставила, ушло на похороны. Олег Пантелеев помогал мне. Мы потребовали, чтобы Николай написал нотариально заверенную расписку, что в случае, если он унаследует состояние Эллы, сразу же отдаст долг.

– И что? – Мне припомнился подслушанный некогда разговор Осипова с Кравчук и Пантелеевым.

– Он, естественно, отказался. Меня это разозлило. А когда нашлось завещание Эллы, в котором она все оставила этому уроду, я и вовсе обозлилась. И конечно, пожалела, что не настояла в свое время на том, чтобы Осипов написал расписку. Позвонила ему и напомнила о долге. Коля растерялся и сказал, что скоро отдаст его. Но по его тону я поняла, что никаких денег он отдавать не собирается. Тогда я сказала, что завещание, которое вдруг объявилось, ненастоящее и мне известно об этом. Я совсем не была уверена, но знала точно, что Элла ни за что не оставила бы ему не то что все, а ни копейки. Я пригрозила ему, что властям станет известно о подделке завещания. Осипов испугался. Я поняла, что попала в цель. У меня не было никаких доказательств того, что завещание ненастоящее, но я была уверена, что это именно так. Тогда я и приехала к вам, чтобы рассказать об Осипове. Я позвонила ему и сообщила, что вы будете делать передачу, в которой его обвинят в убийстве. Вот тогда он и испугался по-настоящему… И вот результат, – кивнула Кравчук на свои ноги.

– Это единственное основание, по которому вы считаете Осипова замешанным в покушении на вас?

– Да, это единственное основание, но я считаю, что оно достаточно важное. И кроме того, у меня больше ни с кем никогда не было никаких не то чтобы конфликтов, но даже и простых недоразумений. Никто, кроме него, не может желать мне смерти или по крайней мере увечья. Или же вы считаете, что это был просто несчастный случай?

– Да нет. Похоже на то, что вас действительно хотели либо убить, либо, по меньшей мере, покалечить.

– А если меня хотели убить и не сумели сделать этого, то, думаю, они не остановятся на этом, а предпримут очередную, более успешную попытку.

– И вы так спокойно и даже обреченно говорите об этом? – поразилась я.

– А что делать? – пожала плечами Кравчук. – Вот поэтому я и хотела, чтобы вы поговорили со мной именно сегодня. Пока я еще жива…

– Может, не стоит так драматизировать ситуацию?.. – начала я.

– Да нет. Я все воспринимаю реально. Знаю, вас, наверное, удивило мое желание рассказать все именно вам, но я могу объяснить почему.

– Да. Честно говоря, немного странно, что вы решили изложить всю историю именно мне. Не лучше ли было бы рассказать все милиции?

– Милиции? – Кравчук задумалась. – Если останусь жива, то, возможно, расскажу все и милиции тоже. А пока хочу поведать вам. Телевидение – великая вещь, вы можете такое, о чем подчас не могут и мечтать правоохранительные органы.

– Но я ведь не могу привлечь преступника к ответственности? – возразила я.

– Но зато вы в состоянии найти и изобличить его, и тогда милиция просто не сможет остаться в стороне. Я знаю, как они сейчас работают. Ведь с самого начала всей этой истории, если покопаться, можно было понять, что Эллу убили. А ментам этого не надо. Они списали все на несчастный случай.

– Убили?! – Я изобразила изумление. – А с чего вы взяли, что ее убили?

– Да Коля и убил, – равнодушно проговорила Кравчук. – Неужели непонятно? Он ведь ненавидел ее. Жил с ней только из-за денег. Куда бы он пошел после того, как она его выгнала? Ни средств, ни работы, на образования. А в последнее время между ними совсем испортились отношения, если, конечно, они еще могли хоть как-то испортиться. Вот и решился на крайний шаг.

– Так вы считаете, что именно Николай убил свою жену?

– Почти уверена.

– Почему бы вам не изложить свои мысли на этот счет милиции?

– Во-первых, у меня нет доказательств. Только догадки и слова. Кто там обратит на них внимание? Во-вторых, если ментам подкинуть идею относительно того, что Элла умерла не в результате несчастного случая, то они прицепятся наверняка и ко мне. Ведь тогда я тоже буду на подозрении. Я была в доме в ночь убийства, работала вместе с ней, и все знают, что между нами были трения относительно доли в деле. А мне, сами понимаете, лишние проблемы совсем ни к чему. Мне и своих хватает. Вот теперь главной моей проблемой будет – как уберечься от убийцы. А второй, если выживу, – как получить долг с Осипова.

Кравчук откинулась на подушку и устало прикрыла глаза.

– Мария Львовна, вам, наверное, пока стоит отдохнуть и стараться не думать ни о чем плохом. А я со своей стороны постараюсь сделать все возможное, чтобы установить истину.

Кравчук приоткрыла глаза и посмотрела на меня.

– Спасибо, что приехали и выслушали меня, – тихо проговорила она. – Извините, что оторвала вас так поздно от дел.

– Ничего страшного. До свидания. – Я поднялась и поставила стул на место. Кравчук уже не слышала моих слов. Мне показалось, что она уснула.

* * *

Я приехала домой поздно. Володя не спал – ждал меня. Мне стало страшно стыдно за свое поведение. Я даже не позвонила и не предупредила его, что задержусь.

– Как всегда, волновался, – обиженно произнес он.

– Ну извини. – Я виновато улыбнулась, переодеваясь в домашний халатик. – Ведь все в порядке. Со мной был Костя. – Я поняла, что зря у меня вылетело имя Шилова. Это еще больше задело Володю. Он насупился и отвернулся.

– А-а, тогда понятно, – проговорил он.

– Ну не сердись. Я обещаю, что больше так не буду… Ну, Володечка… – Я прижалась к нему всем телом и потерлась головой о его плечо.

Володя повернулся в мою сторону и поцеловал в лоб. Я приподнялась на цыпочки и чмокнула его в небритую щеку. Мой любимый муж крепко обнял меня и поднял на руки, нежно отнес меня в спальню и осторожно положил на кровать. Я быстренько сбросила с себя халат и приняла эротичную позу. Володя улыбнулся и тоже принялся снимать с себя одежду. Потом он нырнул ко мне в постель и жадно впился в мои губы долгим и страстным поцелуем.

* * *

На следующий день я приехала на работу и сразу рассказала Галине Сергеевне, Лере и Павлику о вчерашнем разговоре с Кравчук.

– Да, теперь хотя бы часть всего этого дела стала для нас ясной, – проговорила Галина Сергеевна, когда я закончила.

– Значит, все же я была права, когда говорила, что Осипов взамен за деньги, что давала ему Кравчук, оказывал ей некоторые услуги. А именно – уговаривал жену поделиться с Марией Львовной долей бизнеса, – уточнила я.

– Да, но все оказалось безрезультатно! – Лера перебирала какие-то маленькие круглые орешки. Наверное, это была ее новая диета. – Осипова не согласилась, а деньги Кравчук пропали бесследно. А теперь Николай наверняка не собирается их отдавать.

– Пристрелят, – лаконично констатировал Павлик. – Видать, долги у него большие, раз они даже хотели, чтобы он поехал к нотариусу.

– Естественно, это ведь карточные долги, а там на копейки не играют, – добавила Галина Сергеевна. Потом спросила, обращаясь ко мне: – И что ты, Ирочка, теперь намереваешься делать?

– Надо потрошить уголовника, с которым связан Осипов. Он явно каким-то образом замешан в деле.

В этот момент открылась дверь в кабинет, и на пороге появился улыбающийся Костя Шилов. Он выглядел отдохнувшим и посвежевшим, видно, отпуск пошел ему на пользу.

– Привет, – поприветствовал он всех присутствующих.

– Привет, – отозвались мы.

– Поступаю в ваше полное распоряжение, Ирина Анатольевна, – шутливо отрапортовал он. – Какие на сегодня будут приказания?

– Костя, я совсем не хочу, чтобы ты в свой законный отпуск торчал целыми днями здесь и выполнял для нас какую-то работу, – проговорила я.

– Ну что вы, Ирина Анатольевна, – приуныл Шилов. – Я ведь от всего сердца, а дома мне все равно делать нечего. – Костя стоял расстроенный и потерянный, подумав, наверное, что сейчас я отправлю его домой.

Галина Сергеевна прониклась к парню жалостью и сказала просительным тоном, обращаясь ко мне:

– Ириша, ну зачем ты так? Посмотри, как Костя расстроился. Не ругай его. Он ведь хочет помочь, а помощь тебе сейчас нужна.

– Ну ладно, так и быть, – смилостивилась я, и Костя сразу повеселел. – Но, – я строго посмотрела на него, – я разрешу тебе помогать нам при одном условии.

– При каком угодно! – Костя широко улыбнулся.

– Ты прекратишь называть меня по имени-отчеству. Договорились?

– Ладно. Как скажете, шеф. – Шилов приложил руку к голове на манер военных.

– К пустой голове руку не прикладывают, – пошутила Лера.

– Так какие планы на сегодня? – Костя устроился на стуле у окна.

– На сегодня – не знаю, – ответила я. – Мне кажется, что Осипов и тот уголовный тип что-то скрывают. Вернее, не кажется, а так оно и есть на самом деле. Нужно копать в этом направлении. Помнишь, я тебе уже говорила об этом?

– Ну конечно. Мне кажется, что если ему есть что скрывать, то нужно и в самом деле покопаться у него дома. Где же ему еще хранить компрометирующие документы или что бы там ни было, как не дома? – предположил Шилов.

– Совершенно согласна с Костей, – кивнула наш режиссер. – Ты, Ириночка, езжай, а мы тут с Лерой и без тебя прекрасно управимся. Верно? – Она посмотрела на девушку.

– Конечно, Ирина, вы поезжайте, поезжайте, – закивала Лера.

Я знала причину ее столь скорого согласия. Лера все время пыталась оставить меня наедине с Костей, в надежде, что он как-то проявит свои чувства ко мне и я, всегда такая черствая, по ее мнению, к несчастному Шилову, наконец-то смягчусь и растаю.

– Спасибо, Лерочка. – Я многозначительно посмотрела на Леру, давая ей понять, что все ее усилия по сведению меня с Костей Шиловым все равно никогда ни к чему не приведут.

– Надо позвонить Осипову и узнать, дома ли он. – Костя делал вид, что не слышит нашей перепалки с Лерой.

– Ага. А заодно и предупредить, что скоро к нему пожалуют с незаконным обыском, чтобы не сидел дома, – хохотнул Павлик.

– Не ерничай, – пресекла я его шуточки. – Да, ты прав, надо узнать, не собирается ли он куда-нибудь.

Я подошла к телефону и набрала номер Осипова. Он снял трубку после третьего гудка.

– Алло, – услышала я в трубке посторонние шумы и поняла, что Николай снова воспользовался своим излюбленным приемом разговора по телефону – не снимать трубку, а просто включать громкую связь.

– Николай? – спросила я на всякий случай.

– Да.

– Это Ирина Лебедева, я хотела бы встретиться с вами сегодня. Это по поводу передачи. Вы не согласитесь увидеться со мной, скажем, через часок?

– А что вы хотите на этот раз?

– Мы хотели бы снять небольшое интервью с вами. Поговорить об Элле…

– Через часок? – Николай задумался. – Нет, через часок я никак не смогу. А нельзя ли это сделать завтра?

– Нет, завтра никак не получится. А вы скажите, в котором часу вы будете дома, мы и подъедем.

– Сейчас, минутку, дайте сообразить. – Осипов на секунду задумался, в трубке было послышалось его сопение. – Знаете что, давайте лучше я вам вечерком попозже сам перезвоню. Боюсь, что сегодня я весь день буду занят.

– Николай, вы только скажите, когда будете дома, а мы подъедем буквально на полчасика, – настаивала я.

– Все дело в том, что меня и дома-то сегодня почти весь день не будет. Лучше я позвоню вам вечером. Идет? – Я поняла, что Осипову несколько поднадоели наши пререкания.

– Ну, хорошо, – согласилась я. – Буду ждать вашего звонка. Всего доброго. – Я положила трубку и посмотрела на Костю.

– Вот и хорошо. Вы просто молодец, Ирина, – похвалил он меня.

– Спасибо. – Я скромно потупилась.

– Давайте договоримся так, – деловито начал Костя. – Мне сейчас необходимо отлучиться, чтобы взять кое-какие инструменты, которые могут потом понадобиться, а позже я приеду. – Шилов посмотрел на свои наручные часы. – Приеду где-то через часок-полтора. Вы будьте к этому времени уже готовы. И сразу отправимся. Договорились?

– Да, – кивнула я. – Тогда подбрось меня по дороге до дома. Мне нужно переодеться.

Володька сегодня был дома. Лекций у него не было, а подработка в виде дополнительных занятий с нерадивыми студентами, которую ему периодически поставлял его приятель Валерий, была назначена на вечер.

– О! Ты? А что так рано? – Володя вышел в коридор, когда я открыла дверь.

– Дела, – лаконично ответила я, но моего мужа такой ответ не удовлетворил. Он озабоченно спросил, глядя мне в глаза:

– Иришка, ты не заболела? У тебя вид какой-то…

– Нет-нет, со мной все в полном порядке, – улыбнулась я и чмокнула мужа в нос.

Я прошла в комнату, открыла шкаф и принялась выбирать подходящий случаю туалет. Не идти же на взлом и обыск чужой квартиры в строгом костюме! Нужно надеть что-нибудь более удобное.

Володя молча стоял в дверях, наблюдая за моими изысканиями.

– Ты куда-то собираешься? – наконец подал он голос.

– Да, по делу. – Мне не хотелось во всех подробностях расписывать, куда и зачем я собираюсь. Иначе придется рассказывать и с кем. А к Косте у моего Володьки было особое отношение. Он догадывался, а может, и знал, что Шилов влюблен в меня, и ревновал меня к нему. Володя знал, что я никогда и ни при каких обстоятельствах не изменю ему, но камень ревности все равно точил его сердце, заставляя испытывать к Косте негативные чувства, хотя мужчины были почти незнакомы между собой – так, виделись пару раз, и только.

Но Володька словно почувствовал, что что-то назревает. А возможно, именно мое нежелание рассказать ему все в подробностях и насторожило его. Он пристально посмотрел на меня, скрестив руки на груди и склонив голову набок.

– Это секретная информация или ты можешь поделиться со своим мужем, куда ты все-таки собираешься? – В его голосе прозвучали нотки обиды.

– Я могу поделиться со своим любимым мужем чем угодно, – весело произнесла я. – Иду на дело, – заговорщицким голосом проговорила я и сделала важное лицо.

– На какое дело? – Володя забавно поднял брови.

– На уголовное.

– Что?!

– Ну, Володя, ну что ты так распереживался? – рассмеялась я. – Просто есть небольшое дельце. Недолгое!

– Ну уж нет. – На лице мужа появилась категоричная мина. Всем своим видом он давал мне понять, что он не намерен отпускать свою жену, прежде чем я не выложу ему подробно, на какое такое уголовное дело я собираюсь.

– Ничего страшного, – успокоила я его. – Это по делу той самой Эллы Осиповой. Помнишь, я тебе рассказывала?

Володя кивнул и насупился.

– И что?

– А то, что нужно потихоньку проникнуть к ней в дом, точнее, теперь уже в дом к ее мужу и кое-что там поискать.

– Что?! – Володькины глаза почти вылезли из орбит, и он стал похож на перепуганного студента. – Проникнуть в дом? Это что же, незаконно?

– Ну конечно, незаконно! Кто бы мне позволил законно шарить в чужой квартире?

– Ты никуда не пойдешь, – непреклонно заявил мой муж, и его брови сошлись на переносице.

– Перестань. – Я примирительно погладила его по щеке. – Все будет в порядке.

– Ира, это не шутки. Ты понимаешь, что это уголовно наказуемое дело? А если тебя посадят?

– Тогда ты будешь носить мне передачи в тюрьму, – пошутила я, но Володя был настроен серьезно.

– Нет, я тебя никуда не пущу.

– Да что ты, Володя! Я ведь не одна пойду.

– Тем более, вам припаяют групповуху.

Я искренне рассмеялась.

– Володечка, групповуха – это когда изнасилование.

– Все равно. – Муж был непримирим. – А с кем ты идешь на это твое дело? – вдруг насторожившись, спросил он.

– С Костей Шиловым, – призналась я, опасаясь, что этим еще больше осложню ситуацию.

– С Шиловым?! – возмутился Володя. – Так это он втянул тебя в эту аферу?

– Это не он меня втянул, а я его. Успокойся! Мы узнали, что никого не будет дома. Мы ничего не будем ломать, только посмотрим кое-что и уйдем. Никто и не догадается, что мы там вообще были.

– А почему бы Шилову одному не пойти на это… дело?

– Да ты что! Это же я все придумала и организовала! А теперь получается, что подставляться должен он один? – Я осеклась, но Володю уже было не остановить.

– Ах, все-таки подставляться?! – возопил он. – Значит, это опасно?

– Да нет, это я просто так сказала, к слову пришлось, – пробовала я оправдаться. Я уже натянула джинсы и голубой трикотажный пуловер.

– Ирина, – строгим голосом произнес Володя, – это ведь незаконно.

– Володечка, я обещаю… нет, я клянусь, что со мной ничего плохого не произойдет.

– А если произойдет? – Муж не хотел сдаваться.

– Нет. Не произойдет. Костя не допустит.

– Опять Костя? Не нравится мне все это, Иришка! – Володя понял, что этот бой им проигран. Теперь он уже не выглядел столь грозно, а был подавлен и расстроен.

Я обняла его, обхватив руками спину, положила голову на грудь.

– Я вернусь через пару часов. А ты пока приготовь что-нибудь вкусненькое, ладно? – Приподнявшись на цыпочки, я заглянула мужу в глаза.

Он обиженно отвернулся, но потом не выдержал, повернулся и прижался губами к моим губам.

– Правда, все будет в порядке? – настороженно спросил он.

– Слово скаута! – Я подняла правую руку, как во время клятвы, и добавила: – Чтоб мне сдохнуть!

– Ты только будь осторожна.

– Даже не сомневайся в этом, – заверила я своего мужа и пошла в коридор одеваться.

Я натянула кроссовки, накинула легкую куртку и, захватив сумку, вышла из квартиры, на прощание сделав Володе ручкой. Вид у него был обескураженный, и мне даже стало слегка жаль его.

 

Глава 8

Я приехала на работу. За столом в нашем кабинете сидела лишь Галина Сергеевна. Лера отсутствовала. Костя еще не приезжал.

При моем появлении Галина Сергеевна подняла голову, оторвавшись от изучения каких-то записей.

– Шилов не появлялся, – сообщила она. – Ты пока садись. Хочешь, чайку попей.

– Да, пожалуй, я так и сделаю, – согласилась я, – а то дома не удалось перекусить.

– Что, с Володей проблемы? – обеспокоилась Моршакова.

– Да нет, не то чтобы проблемы. Просто, вы же знаете, как он к Косте относится. А когда обнаружилось, что я еду с ним, да еще на такое, как он сказал, незаконное дело… в общем, слегка расстроился.

– Думаю, все образуется, – успокоила меня Галина Сергеевна. – Володя у тебя – человек умный и понимающий. А вот про Костю ты ему зря сказала. Могла бы и придумать что-нибудь.

– Во-первых, я принципиально не лгу своему мужу, а во-вторых, Володька занял такую позицию… Сказал, что не выпустит меня из дома, пока я все подробно ему не расскажу…

Едва я договорила фразу, дверь распахнулась, и в кабинет вошел Костя. У меня сложилось впечатление, будто он стоял за дверью и ждал окончания нашего с Галиной Сергеевной разговора о нем и моем муже, и вошел только теперь, когда понял, что тема исчерпана. Мне стало как-то не по себе. Я уловила взгляд Моршаковой, она тоже была растеряна, наверное, подумав то же самое. А Костя сказал как ни в чем не бывало:

– Вы уже здесь, Ирина? А я думал, что приеду раньше вас.

– Я готова. Можем отправляться.

– Да, я тоже подготовился. – Костя кивнул на свою объемистую спортивную сумку, которая висела у него на плече.

Мы вышли из студии и направились к машине Кости, припаркованной тут же, неподалеку. Усевшись в его «девятку», поехали за город, где жил Николай Осипов. Когда на горизонте показался коттедж Осипова, у меня к горлу подступил какой-то неприятный ком и мне стало отчего-то вдруг не по себе. Я с самого начала знала, на что иду, но только теперь явственно ощутила, что к чему. Покосилась на Костю; он был абсолютно спокоен.

Мы торопились и бросили машину рядом с домом. Хотя, как я поняла позднее, мы поступили весьма опрометчиво.

Костя посмотрел на меня. Наверное, было заметно, что меня била внутренняя дрожь, поэтому ласково произнес:

– Ирина, может, я один пойду? Вы мне объясните, что нужно делать, а я сам…

– Нет, Костя, это совершенно исключено, – прервала я его. – И вообще, с чего ты решил, что пойдешь один?

– Ну, мне показалось… мне показалось, что вы… Вы себя не очень хорошо чувствуете… – смутился Шилов.

– Чепуха! Я прекрасно себя чувствую! И пойду вместе с тобой. Ведь ничего же ужасного не случится? – Я посмотрела на Шилова с надеждой, словно маленькая девочка, которая хочет, чтобы ее успокоили и рассказали сказку. А тут еще вспомнился Володька с его брюзжанием по поводу того, что все это незаконно, опасно и прочее, прочее.

– Конечно, не случится, Ирина. Я ни за что не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось! – проникновенно произнес Костя. Но тут мне показалось, что сейчас должно что-то произойти… Я даже не могла подобрать слово, не могла назвать – что именно. Но, дабы избежать неловкого момента, тряхнула волосами и бодрым голосом проговорила:

– Тогда вперед! – И первая вышла из машины.

Костя последовал за мной.

Мы подошли к дому Осипова, снаружи казалось, что там, внутри, никого нет. Я осторожно заглянула во двор – машины Осипова не было. Хотя наверняка, когда он бывал дома, она стояла в гараже. Костя подошел ко мне и тихонько отстранил в сторону.

– Позвольте, я сначала посмотрю, что тут с замком.

Я отошла, а Костя принялся возиться с замком. Через пару минут замок тихо скрипнул, и металлическая резная калитка приоткрылась. Костя вошел первый и жестом позвал меня за собой. Мы вошли во двор, собаки здесь, на наше счастье, не было. Мы прошли по дорожке, посыпанной светлым песком. Костя подошел к двери дома и принялся тщательно ее осматривать. Наконец сказал:

– Сигнализацию я отключу. Это дело пяти минут. А вы пока постойте тут и покараульте. В случае чего…

– Это называется «на шу*censored*е», – попробовала я пошутить, но в горле от волнения пересохло. Мне еще никогда не доводилось бывать на такого рода… мероприятии, поэтому испытывала некоторый дискомфорт.

Я вернулась к калитке и стала нервно озираться. Но тут же поняла, что веду себя совершенно не так, как надо. Внутренне собралась, попробовала успокоиться, но все же в кончиках пальцев ощущалась мелкая дрожь. Костя еще возился с сигнализацией. Я потопталась немного, отошла к забору.

Ну что же это он там так долго? Я распереживалась не на шутку. Скорее бы уж попасть в дом, там будет не так страшно. Но вот наконец и Костя подал мне сигнал, что сигнализация отключена и мы можем входить. Замок он открыл довольно быстро… Интересно, где он только научился этому? Что, в нашей армии сейчас учат проникать несанкционированно в чужие дома?

Костя приоткрыл дверь и тихо позвал меня:

– Ирина, пойдемте.

Я оглянулась напоследок, не видит ли кто из соседей, как мы вламываемся в чужие владения? Но, к нашему счастью, ближайшие дома располагались таким образом, что вряд ли можно было разглядеть что-то в соседнем дворе. Мы вошли внутрь, прикрыв за собой дверь.

Я осмотрелась и невольно стала прислушиваться. Тишина. Костя замер на пороге, делая то же самое. Вроде бы в доме никого. И не должно быть. Ведь Осипов сказал, когда я ему звонила, что его почти весь день не будет. Не мог же он предвидеть, что мы собираемся к нему «в гости», и специально соврать. Мы с Костей стояли рядом, ловя каждый шорох, каждый звук.

Удостоверившись, что мы здесь одни, мы прошли в глубь дома. На первом этаже, в холле, вряд ли можно было найти что-нибудь интересное. Мы с Костей переглянулись и, поняв друг друга без слов, дружно направились на второй. Я бывала в этом доме не раз, но на втором этаже побывать ни разу не удалось.

Неслышно ступая, мы миновали коридор и принялись на цыпочках подниматься по лестнице. Вот наконец и второй этаж коттеджа. Я вошла первая и огляделась. Костя остановился сзади меня и спросил:

– Куда?

– Не знаю. Где-то здесь должна быть комната Эллы или ее кабинет, там и нужно будет посмотреть.

– А где эта комната? – спросил Костя.

Я оглянулась на него:

– Если бы я знала…

– Давайте сначала сюда. – Шилов жестом указал на дверь, расположенную ближе других к лестнице.

Я подошла к ней и осторожно надавила на ручку. Дверь, тихо скрипнув, поддалась и открылась. Я заглянула внутрь, не решаясь войти сразу. Это была спальня. Но спальня на одного человека: здесь располагалась комната либо Осипова, либо его покойной жены.

Костя тихонько подтолкнул меня, и мы, переступив порог, оказались в спальне. Я огляделась. Комната выглядела явно нежилой: аккуратно заправленная постель, пустая тумбочка, пара стульев без всякой одежды на них. Костя тем временем подошел к шкафу и открыл его. Пусто и здесь. Странно!

– Похоже, это гостевая, – предположил Шилов.

– Да, вероятно. У них же оставались приглашенные ночевать после вечеринки. Наверное, это одна из гостевых спален. Будем смотреть?

– Маловероятно, чтобы кто-то что-то хранил здесь. Лучше пойдем дальше.

Мы вышли из спальни и отправились дальше. Второй этаж представлял собой небольшой коридор квадратной формы с расположенными по трем его стенам дверями в комнаты. Мы подошли к следующей двери, и Костя открыл ее. Это оказалась точно такая же спальня, как и та, которую мы только что видели. Мы даже не стали входить в нее: было и так ясно, что здесь тоже ничего нет. Вот ведь сколько комнат у людей, запутаешься!.. Это ж надо, столько гостевых иметь. Как в гостинице. У них что здесь, постоялый двор был, что ли?

Костя уже открывал следующую дверь.

– Ирина, – позвал он.

Я подошла и заглянула внутрь. Похоже, здесь стоило поискать. Комната была квадратной и просторной. Посередине стояла большая двуспальная кровать под балдахином, по бокам ее – две одинаковые прикроватные тумбочки.

В углу я заметила платяной шкаф-купе с зеркальными дверцами, благодаря которым комната казалась больше, чем была на самом деле. Костя сразу же приступил к обыску: он уже деловито осматривал письменный стол, стоящий у окна.

Стол был большой и красивый, с гладкой полированной столешницей, с инкрустациями на дверцах. Шилов открывал один ящик за другим и доставал оттуда всяческие документы, папки, стопки бумаг. Я присела рядом на корточки и принялась перебирать эти бумаги, пока толком не знала, что же мы ищем, но старалась внимательно просматривать все, что брала в руки.

Ничего интересного или стоящего внимания мне не попадалось. Здесь были разнообразные бумажки типа свидетельств о рождении и браке, документы на дом, на гараж, на прочее имущество… В следующем ящике лежала пачка фотографий. Я перебрала их – ничего примечательного: снимки самой Эллы, ее мужа, их друзей, каких-то собак и просто пейзажи.

Костя все еще перебирал бумаги в ящиках стола, а я, поняв, что ничего интересного здесь обнаружить не удастся, стала осматривать комнату на предмет поиска других укромных местечек, где можно было бы припрятать важные документы так, чтобы Николай не мог догадаться о них. Я встала посередине и осмотрелась – интересно, будь я на месте Осиповой, куда бы положила бумаги, о которых не хотела бы, чтобы догадывался мой муж?

В шкаф? Нет, вряд ли. В шкаф всегда могут залезть и обнаружить их. В кровать? Тоже вряд ли. Опасно. Вообще-то, будь я богатой особой, я бы наверняка заказала себе сейф, желательно потайной, чтобы туда можно было складывать все, что не должно попадаться на глаза постороннего.

Костя тем временем распотрошил стол окончательно и, сидя на полу, пересматривал бумаги, вываленные из ящиков.

– Костя, можешь больше не смотреть, там ничего нет! Я уверена.

Шилов поднял голову и отодвинул бумаги в сторону.

– Тогда где? – Он встал рядом со мной и тоже принялся осматриваться.

– Мне кажется, здесь должен быть сейф или какой-то потайной ящик, о котором Осипов мог и не знать.

– Надо поискать. – Костя подошел к стене и принялся выстукивать по ней.

Я решила, что надо бы пока сложить все на прежнее место, что мы разбросали. Не дай бог, вернется кто, а мы не успеем даже собрать вещи.

Костя продолжал методично выстукивать стены, но ничего не мог обнаружить. Может, здесь и нет ничего. Возможно, сейф находится в какой-то другой комнате, возможно, он вообще не в доме, а может, мне просто все привиделось, и сейфа тут просто не существует. Да нет, успокоила я себя. Не может такого быть. Должна же была Осипова куда-то складывать особо ценные и важные бумаги. На работе это невозможно, так как с компаньоншей у нее были трения и она ей не доверяла. А дома хранить важные документы просто так, в ящике стола, – тоже нереально.

Нет, я все больше убеждалась, что сейф обязательно должен быть. И непременно в доме. Надо только найти его. Я подошла к двери и прикрыла ее. Дверь находилась в углу комнаты и, открываясь, загораживала часть стены. Там даже виднелся отпечаток от дверной ручки: видимо, когда дверью сильно хлопали, на стене оставались вмятины. Я машинально потерла рукой эту вмятину. И тут мое внимание привлек ровный аккуратный шов на стене за дверью. Издалека его практически не было видно, особенно, когда дверь была открыта. А вот если подойти поближе и приглядеться, то становилась заметной эта ровненькая полосочка. Казалось, будто на этом месте просто отклеились обои. И если бы не цель нашего визита в этот дом, я бы ни за что на свете не обратила внимания на эту мелочь. Ну мало ли… Обои отошли, всякое бывает. Но в данной ситуации меня привлекла эта полоска обоев, будто плохо приклеенная к стене. Я подошла ближе, потрогала ее. Под пальцами сразу же ощутила что-то гладкое и холодное, не такое, как стена. Я нажала на полоску бумаги и явственно почувствовала стык двух поверхностей, причем разных. Одна из них была оштукатуренной поверхностью стены, а вот другая… Другая была явно металлического происхождения.

– Костя! – позвала я, забыв всякую осторожность.

– Да? – быстро откликнулся он и подошел ко мне.

– Посмотри, что здесь. – Я указала на стык обоев.

Костя подошел ближе и принялся внимательно осматривать стену, потом провел рукой по шву. Попробовал подковырнуть срез металла. Ничего не получилось. Он нажал на него посильнее – снова никакой реакции.

– Дай я попробую. – Я ногтем попыталась поддеть металл. Но и моя попытка окончилась неудачей.

– Это дверца сейфа, – подумал вслух Костя. – Надо как-то вскрыть ее.

– А тогда где же замок? – спросила я.

– Не знаю. Возможно, она вообще открывается без замка, а с помощью какой-нибудь кнопки…

– И где же тогда кнопка? – Я принялась осматривать стену рядом с дверцей. Но ничего обнаружить не удалось.

Костя все еще пытался открыть створку, но у него по-прежнему ничего не получалось.

– Подожди. – Я отодвинула Шилова и снова попробовала поддеть дверцу, почувствовав, как она слегка дернулась у меня под ногтем. – Костя, кажется, она поддается, – возбужденно зашептала я. – Дай что-нибудь острое.

Костя протянул мне отвертку. Я просунула ее под металлический срез и нажала. Дверца легко открылась. Она действительно была металлическая, сверху оклеенная обоями. Открыв ее, внутри я увидела маленький металлический сейф серого цвета. Стык был ровно срезан. Дверца не имела никакого запора, она просто прикрывала нишу, в которой непосредственно располагался сам сейф.

Сейф находился внутри этой небольшой стенной ниши и имел кодовый замок. Костя осмотрел его.

– Тут возни на весь день, а то и больше, – сокрушенно изрек он.

– Ну вот, – разочарованно протянула я. – Что же получается? Мы зря рисковали, зря сюда пришли? И ничего не сможем добыть? – расстроилась я.

– Попробую, – Костя посмотрел на меня, – но ничего не обещаю.

– Костя, миленький, ну пожалуйста, попробуй, – попросила я. Мне так не хотелось уходить отсюда ни с чем! Ведь второго такого шанса у нас уже не будет. А если мы сейчас не сможем вскрыть этот сейф, как тогда добудем нужные нам сведения?

Я отошла в сторону, поближе к окну, чтобы не мешать Шилову работать, а заодно стала обозревать окрестности на предмет визита нежданных или жданных «гостей».

Костя возился минут пятнадцать. Похоже, ему так и не удалось ничего сделать с замком. Оно и понятно: Элла устанавливала замок вовсе не для того, чтобы каждый, кому не лень, смог запросто открыть его. Мне уже начало казаться, что мы никогда не сможем открыть его и нам просто незачем терять здесь время.

– Костя, может, не стоит? – спросила я.

– Как это не стоит? – У Шилова на лбу от усердия выступила испарина. – Сейчас, подождите минутку, я его сделаю. Что мы, зря сюда пришли, что ли?

Костя продолжал возиться с замком. Сначала он пробовал сломать его. Потом попытался подобрать код, но вариантов кода, я знаю, может существовать несколько тысяч, поэтому шанс, что мы быстро нарвемся на нужный, был ничтожно мал.

– Можно я попробую? – спросила я, видя, как мой помощник уже выдохся, и не столько от труда, сколько от нервного напряжения.

Шилов смерил меня взглядом и отошел в сторонку.

– Попробуйте. Может, у вас что-нибудь получится.

Подойдя к сейфу, я принялась осматривать замок. Это был обычный стандартный кодовый замок. Вариантов кодов, конечно, хоть отбавляй. Открыть его – совершенно невероятное дело.

Ощупав и осмотрев дверцу, я все больше приходила к выводу, что ничего у нас не выйдет с этим сейфом и что мы зря сюда прикатили. Все равно толку от этого не будет, рискуем лишь нарваться на неприятности.

Мне так захотелось выплеснуть свою злость и обиду за столь неудачное посещение дома Осипова, что я испытала острый приступ садануть изо всех сил по этой чертовой дверце сейфа, открыть которую было невозможно. Но стучать было нельзя. Тогда я с досадой просто сильно кулаком надавила на металлическую поверхность дверцы, вложив в этот толчок всю свою обиду и разочарование. И вдруг почувствовала, как дверца медленно подалась под моим кулаком, ушла внутрь. Я снова нажала, дверца еще больше продавилась под моим натиском.

– Костя, что это? – Я изумленно уставилась на сейф.

– Что? – Он подошел ко мне ближе, всматриваясь в глубину ниши. – Что там?

– Посмотри, дверца будто уходит внутрь.

– Ну-ка… – Костя оттеснил меня в сторону, а сам принялся снова ковыряться в нише.

– Кажется, понял, – пробормотал он. – Я встречал подобные замки. Только не уверен, что это именно тот случай. Знаете, что нужно сделать? Я сейчас надавлю на дверцу, а вы попробуйте покрутить ручку с замком.

– Ага! – Я почувствовала такой азарт, какого не испытывала никогда раньше. Шилов надавил на дверцу сейфа, а я принялась изо всех сил крутить ручку, в которую был вмонтирован замок, в разные стороны. И вдруг – о чудо! – дверца легко подалась вперед и открылась.

Вот и все! И это не стоило нам ровно никаких усилий! Ну, если не считать, что перед этим мы изрядно повозились, пытаясь сломать замок. Костя посмотрел на меня, я на него. Он улыбнулся, я тоже.

Я заглянула в сейф – там, как я и думала, лежали бумаги. Несколько тонких прозрачных пластиковых папок и одна большая, толстая, картонная, явно очень важная. Я потянула к себе ее и вытащила из-под груды прочих бумаг.

– Нужно уходить, – напомнил Костя. – Больше искать, я думаю, нечего.

– Пойдем. – Мне не терпелось просмотреть папки прямо здесь, а вдруг в них нет ничего важного и нужного нам? Но времени у нас и без того было в обрез, и Костя был прав – надо было делать ноги, пока не нарвались на неприятности.

Я засунула папки в большой полиэтиленовый пакет, который предусмотрительно прихватила с собой, и мы двинулись к выходу. Когда мы заходили, Костя специально не стал закрывать за нами дверь, чтобы потом не терять времени и не возиться с замком. Мы направились к выходу, спустились с лестницы и пошагали по первому этажу. И тут совершенно явственно я уловила шум подъезжающего автомобиля. Домов здесь было немного, тем более расположены все они были на почтительном расстоянии друг от друга. А шум послышался с улицы, совсем рядом с домом. Мы с Костей переглянулись. Подумали наверняка об одном и том же: вернулся Осипов!

Мы как по команде замерли в холле первого этажа. Я судорожно сжала пакет с папкой обеими руками, словно боясь, что у меня его отнимут. А Костя тут же схватил меня за руку и куда-то поволок. Теперь времени у нас не осталось совсем: вернулся хозяин, и нам нужно было побыстрее убираться из этого дома.

Мы помчались на кухню. Ее окна выходили на задний двор, то есть за дом. И если даже приехал Осипов, у нас был шанс выбраться отсюда незамеченными, если, конечно, только окно было открыто. По логике вещей, в мае, даже когда так тепло, окна еще никто не открывает, но только не Николай Осипов. Окно его кухни было приоткрыто. Я увидела это, как только мы влетели в кухню.

Костя ринулся к нему, распахнул еще шире, стараясь производить как можно меньше шума. Он встал у окна и жестом дал мне понять, что первой должна вылезать я. Я прижала пакет к груди и вспрыгнула на подоконник, благо тот был широким и невысоким. Выглянув в окно, увидела землю где-то в полутора метрах от себя. Высоковато. Но деваться некуда, надо было спасать свою шкуру.

Эх, была не была! Я прыгнула в начавшую пробиваться травку. Приземлилась более или менее удачно – на четвереньки, выронив при этом пакет. Я оглянулась, сверху прямо на меня летел из окна Костя. Я отпрыгнула в сторону, чтобы дать ему возможность приземлиться. Костя приземлился более благополучно, нежели я. Еще бы! Он же бывший десантник. Я подхватила пакет, валявшийся на земле, и мы стремглав помчались к забору.

Никакого шума во дворе и в доме я не слышала, и это почему-то пугало меня. Но у меня не было времени на размышления, я мчалась следом за Шиловым, который тащил меня за руку. Добежав до забора, я остановилась – ограда была не сказать чтобы уж очень высокая, но перемахнуть через нее я была явно не в состоянии. Костя тут же подхватил меня и подсадил. Я уцепилась руками за край забора, зажав пакет подбородком. Костя легко подтолкнул меня, и я одним махом преодолела высокую, как мне показалось вначале, ограду. Следом за мной прыгнул Костя.

Наконец мы оказались на твердой почве. Пакет был у меня в руках, мы оба были целы и относительно невредимы, если не считать мелких ссадин и царапин, которые я заработала, удирая от Осипова.

Мы выбрались со двора дома и теперь не знали, что нам делать. Идти вот так, внаглую, к своей машине, не было никакой возможности… Машина! Эта мысль пронзила меня, как удар молнии! Мы ведь оставили машину прямо у входа! О господи! Что же теперь делать? Вот почему в доме не было слышно никакого шума. Осипов, увидев нашу машину у ворот собственного дома, решил, что к нему забрались воры, и теперь наверняка вызвал милицию, чтобы задержать нас. А сам караулит возле машины.

Номера он, конечно же, уже переписал, так что даже если нам и удастся выбраться отсюда, то мы доедем лишь до ближайшего поста ГИБДД. А там нас и возьмут тепленьких, с папочками, принадлежавшими покойной Элле Осиповой. А там и убийство этой самой Эллы нам пришьют…

Моя фантазия так разыгралась, что я не заметила, как Костя произвел небольшую рекогносцировку местности. Он выбрался из-за дома и посмотрел, что творится во дворе. Вот он идет ко мне, и на его лице растерянность. Мне стало немного легче, когда я увидела, что Костина физиономия выражает не ужас и отчаяние, а недоумение.

Он подошел ко мне совершенно спокойной походкой и проговорил, даже не понижая голоса:

– Ничего не понимаю. Там никого нет.

– Как нет? А как же машина? Там ведь машина подъезжала… – растерянно пробормотала я.

– Да нет там никого! Может, нам со страху привиделось? – Костя попробовал пошутить, но мне было вовсе не до шуток. Я, признаться, так перетрухала, что аж поджилки тряслись. А тут выясняется, что ничего не было. Что же выходит, мы оба с ума сошли?

– Не может быть, Костя! Мы же явственно слышали, как к дому подъехала машина!

– Вот именно – подъехала. Но мы не слышали, как она отъехала. А судя по всему, она уже уехала.

– Так, значит, это был не Осипов?

– Не знаю. – Костино лицо выражало сосредоточенность.

– А кто? – Я все еще никак не могла прийти в себя после столь удачно закончившегося для моей относительно спокойной жизни потрясения.

Костя ничего не ответил, он все еще о чем-то напряженно думал.

– Как ты думаешь, кто бы это мог быть? – снова спросила я.

– Понятия не имею, – медленно проговорил Шилов. – Но в любом случае нам ни к чему, чтобы кто-то нас здесь видел. Надо убираться отсюда, а то…

Мы не стали испытывать судьбу, сели в свою машину и быстро покатили по направлению к Тарасову. Костя молча вел машину. Мы не проронили ни слова почти всю дорогу. И только когда мы уже подъезжали к зданию студии, Костя вдруг спросил меня:

– Ирина, а мы дверцу сейфа закрыли?

– Да, ты же сам прикрыл ее, разве не помнишь?

– Наверное, сделал это машинально, не отдавая себе отчета, – констатировал Шилов.

Мы вышли из машины и поднялись к нам в кабинет. Нас уже ждали. Встревоженная Галина Сергеевна и Лера с испуганными лицами сидели за столом режиссера и ждали. Когда они увидели нас, у обеих одновременно вырвался вздох облегчения.

– Ну наконец-то! – проговорила Моршакова. – У меня какое-то предчувствие нехорошее было… Ничего не произошло? – обеспокоенно спросила она, оглядывая нас с ног до головы.

– Все в порядке, Галина Сергеевна, – успокоила я ее. – Лерочка, так устали, просто кошмар какой-то… Нам бы чайку… – попросила я Леру.

Помощник режиссера тут же вскочила и принялась выставлять на стол чашки, выкладывать ложки, сахарницу, заварочный чайник и вазочку с печеньем. Она вскипятила воду и разлила по чашкам кипяток. Потом добавила в каждую по кружочку лимона и раздала всем ложки.

– Ирина, не томите нас, ради бога расскажите, как все прошло. Вы нашли что-нибудь?

И только сейчас я вспомнила о пакете с папками, который мы выкрали из тайника Осиповой. Он лежал у меня на коленях, я старалась ни на минуту не выпускать его если не из рук, то хотя бы из поля зрения.

Я подняла пакет и потрясла им.

– Вот, – торжественно объявила я. – Честно говоря, я еще и сама не знаю, что в них и есть ли там вообще что-то, что может нам пригодиться… Но больше мы все равно ничего не нашли. Да к тому же произошло чрезвычайное происшествие.

– Ах! – вскрикнула испуганно Лера. – Боже мой! Надеюсь, никто не пострадал?

– Нет, разве что мои коленки и руки. – Я посмотрела на многочисленные ссадины и вздохнула. – Теперь заживать будут целый месяц. А как в эфир выходить? – Я сокрушенно покачала головой.

– Ира, ты уже всех нас измучила таинственными происшествиями, – строго сказала Галина Сергеевна. – Выкладывайте, что там произошло? – Она перевела взгляд с меня на Костю, но тот лишь пожал плечами.

– Ну хорошо, – решила смилостивиться я. – Значит, так. Приехали мы к дому Осипова, вошли, его, естественно, не оказалось дома. Поискали тут и там, никого нет. Мы уже было отчаялись, но тут чисто случайно отыскался тайник, то есть сейф, скрытый в спальне Осиповых.

– Ну, отыскался он, положим, далеко не случайно. Если бы не вы, Ирина, мы бы так ничего и не нашли, – вставил Костя.

– Да ладно, – смутилась я. – Если бы не нашла его тогда, то потом ты бы все равно обнаружил его… Так вот, – продолжила я. – Сейф-то мы нашли, но никак не могли открыть его. Там стоял кодовый замок, а кода мы, естественно, не знали…

– И снова отличилась Ирина, – перебил меня Костя.

– Как?! – изумилась Лера. – Вы что, нашли код?

– Да нет, – продолжала я. – Костя просто преувеличивает. – Я покосилась на него. – Просто… Ну, в общем, неважно, как мы его открыли, важно то, что все же открыли. И вот что мы там обнаружили. – Я выложила на стол полиэтиленовый пакет, в котором лежала папка с бумагами Эллы.

В этот момент дверь открылась, и в нашу комнату вошел Павлик. Когда мы пришли, его не было, а я даже не заметила этого поначалу: просто Павлик всегда дремлет в кресле, поэтому кажется, что его вроде как и нет.

– А что это вы тут делаете?

Все дружно повернули головы в его сторону.

– Плюшками балуемся, – в тон Павлику ответил Костя.

– Без меня? – возмутился Павлик.

Он прошел к столу и без приглашения уселся на стул. Потом, увидев, что все пьют чай, взял Лерину кружку и нахально отпил из нее большой глоток. Лера возмутилась было и хотела огреть наглого оператора по голове, но Галина Сергеевна взглядом остановила ее.

– Хватит, – строго проговорила она, потом обратилась ко мне: – Ирина, рассказывай дальше и показывай.

– О! Я, кажется, пожаловал к самой интересной части повествования! – проговорил довольный Павлик. – Где это вы были?

Но никто Павлику не ответил, поэтому он счел за лучшее слушать внимательно и больше не перебивать.

– Все, что мы обнаружили в тайнике, – продолжила я, – скорее всего, принадлежало покойной, – предположила я. – Давайте вместе посмотрим, что она там прятала.

Я вынула из пакета сначала самую большую папку, потом принялась из нее вытаскивать маленькие. По внешнему виду маленькие папочки были новыми. А толстая картонная, их еще называют скоросшивателями, – старой. Она пожелтела от времени, заметно поистрепалась. Кроме того, сейчас такие уже, кажется, не выпускают. Я решила, что в ней-то и находится самое интересное, а посему сочла за лучшее оставить ее на десерт. И сначала мы решили просмотреть тонкие папочки.

Я раскрыла одну из них и вытащила оттуда документы. Их было немного – пять или шесть листов. Я пробежала глазами первый – кажется, сертификат салона красоты. Пролистала остальные – тоже касающиеся салона. Пробежав глазами, поняла, что эти бумаги не представляют для нас никакого интереса: это были просто копии документов на владение салоном красоты – лицензии, разрешения и прочие бумаги.

Следующие папки также не представляли интереса. Это были самые обыкновенные каждодневные рабочие документы: справки из налоговой, разнообразные свидетельства, квитанции и прочее.

Я откладывала папку за папкой, не находя ничего стоящего. Неужели мы с Костей зря совершили такой подвиг и рисковали своей свободой? И всего-то из-за каких-то никому не нужных бумажек и свидетельств частного предпринимателя? Оставалась непросмотренной самая толстая папка. Если и в ней такая же дребедень, то просто и не знаю, что сейчас сделаю. Мне стало так обидно, что, казалось, я вот-вот заплачу.

Отложив в сторону все просмотренное, я подумала, что надо бы все это вернуть обратно. Ведь при разделе имущества Эллы бумаги эти могут понадобиться. Но об этом потом. А сейчас я взяла в руки последнюю папку и открыла ее. И тут же почувствовала, как у меня невольно задрожали пальцы. Открыв скоросшиватель, я увидела, что в ней лежало несколько других папок поменьше. Все они были соединены и представляли как бы единое целое. Вроде книги с разбивкой на главы. Я открыла первую папку – все склонились над ней, упершись головами друг в друга.

На самой первой странице я увидела две фотографии. На них была женщина. Две на первый взгляд одинаковые фотографии одного и того же человека, но казалось, что они сделаны в разное время: одна более старая, что ли…

Я повнимательнее пригляделась – да нет! Это не то… Это же… Господи! Мне стало все ясно!

 

Глава 9

С фотографий на меня смотрело лицо одной и той же женщины. Только на первом снимке – том, что слева, – оно было с искривленным носом, двойным подбородком, отеками под глазами. А на правом снимке – том, что был сделан явно позднее, – та же дама выглядела значительно лучше. Круги под глазами исчезли, нос был прямой и ровный, подбородков как не бывало.

– Это же… – начала неуверенно Лера, – это же после пластической операции.

– Точно! – Павлик чуть не свалился со стула.

– Подождите, подождите! – остановила я их. – Дайте-ка я прочитаю.

Я пододвинула к себе папку, которую едва не выхватили у меня из рук мои коллеги.

– Семенова Екатерина Ивановна. Сорок первого года рождения. Вот… – Я принялась листать папку. Далее следовали медицинские описания сделанной госпоже Семеновой операции.

В папке содержался материал, что-то вроде истории болезни. Только здесь не было диагноза. Были лишь две фотографии – до и после операции, да перечень услуг, которые были оказаны клиентке. Какие операции делались, в какие сроки, как проходило заживление рубцов и т. д. и т. п.

Я полистала папку дальше. В ней было не так уж и много страниц. В конце был подклеен маленький листочек. Я прочла написанное на нем:

– «Я, Михайлова Элла Анатольевна, получила от Семеновой Екатерины Ивановны одну тысячу американских долларов за произведенную мною пластическую операцию…»

Я пробежала глазами остаток текста – это была расписка в получении довольно приличной по тем временам суммы денег. В восьмидесятых годах тысяча американских долларов была, мягко говоря, почти запредельной суммой.

– Михайлова – это, наверное, Осипова в девичестве, – предположила Лера.

– Да, вероятно, – подтвердила Галина Сергеевна. – Это что же получается? Элла когда-то занималась нелегальными пластическими операциями?

– Получается, так, – кивнул Костя.

– Надо же, – ахнула Лера. – Тысяча долларов! Это сколько же на наши получается?..

– А представьте, сколько это было в те времена? – Галина Сергеевна прикрыла глаза, сосредоточенно задумавшись и, вероятно, прикидывая. Похоже, у Моршаковой получилась довольно крупная сумма, потому что она, подсчитав, тоже только и смогла, что ахнуть.

– А что в тех папках? – Лера потянула на себя еще одну такую же папку. Но все они были крепко сшиты между собой, поэтому ей не удалось вытащить ее. – Давайте посмотрим, что там есть еще, – попросила девушка.

Мы пролистали остальные папки. В некоторых из них на снимках были изображены мужчины, но подавляющее большинство составляли все же женщины. Вероятно, это были жены тогдашних партийных работников и прочих лидеров областного масштаба. Престарелые особы пытались удержать возле себя мужей таким вот дорогостоящим способом. Суммы, проставленные в расписках, были примерно такими же, как и в первом случае. Где-то немного больше, где-то – меньше. Но в переводе на рубли все равно получались впечатляющие суммы.

Лихо развернулась Элла Анатольевна! Она тогда еще не была замужем. Значит, есть вероятность, что ее муж ничего не знал о прошлой тайной деятельности супруги.

– Это что же, это сколько же денег она заработала? – Лера округлила глаза и часто-часто захлопала невероятно длинными своими красивыми ресницами.

– Лерочка, детка, не стоит считать чужих денег.

– А что вы там говорили про какое-то чрезвычайное происшествие, которое случилось? – Лера напомнила мне о том, как нам пришлось ретироваться из дома Осипова.

– Да, что за происшествие? – оживился Павлик. Он-то вообще не слышал большую часть истории нашего похода на дачу Осиповых. – Расскажите.

– Когда мы собрались уже уходить, – я посмотрела на Костю, – вдруг услышали, как к дому подъехала машина. Мы, естественно, подумали, что вернулся хозяин.

– Какой ужас? – Лера даже прикрыла рот ладошками. – И что?

– Ну вот, мы и рванули через окно в кухне. К счастью, оно было открытым. Вылезли из него, и – к забору. Пока перелезали через забор, пока то да се, шум утих. Я подумала, что это вернулся Осипов и сразу же прошел в дом. Ну, думаю, все. Сейчас он увидит, что там кто-то был, и позвонит в милицию…

– А тут еще, – перебил меня Костя. – Это, конечно, моя вина. Я машину свою оставил на улице прямо у самых ворот. Представляете? Если бы он увидел чужую машину у своего дома, наверняка подумал бы, что к нему залезли. Ну и понятное дело, сразу же вызвал бы милицию…

– Боже мой! Ириночка! – теперь настала очередь Моршаковой ахать и изумляться. – И как же вам удалось?..

– Да мы и сами не поняли… Когда мы пробрались мимо забора к воротам, то увидели, что никакой машины у ворот нет. Да и вообще никого не было.

– Может, вам показалось? – предположил Павлик. – Со страху.

– Ты что, Паша? Я, конечно же, перепугалась, но не настолько же. Тем более что это не мне одной показалось, а нам обоим с Костей. Ты же не хочешь сказать, что Костя настолько потерял самообладание, что с перепугу услышал то, чего в действительности не было?

– Нет, конечно. – Павлик смутился.

– Нет, машина определенно была, – подвел итог Шилов. – Только вот осталось загадкой, куда же она все-таки делась? Точнее, не так, – поправился он. – Куда она делась – это и так понятно. Уехала. Но вот кто приезжал на ней?

– А может, это вовсе и не к дому Осипова приезжали?

– Нет, исключено, – покачал головой Костя. – Ты же сама была там, помнишь, что дома стоят на достаточно большом расстоянии друг от друга. Если мы с Ириной слышали звук работающего мотора совсем рядом, значит, приезжали однозначно к дому Осипова. Может быть, это был не он: он не оставил бы налетчиков и не уехал бы восвояси. Значит, это был кто-то другой.

– Понятное дело, что другой, – включилась в обсуждение Моршакова. – Только непонятно, почему он приехал и сразу уехал. Даже не вышел из машины, не позвонил, не узнал, дома ли хозяин? Странно как-то…

– Да-а, странно, – протянула я вслед за Галиной Сергеевной. Мне вся эта история с тайным посетителем начинала нравиться все меньше.

– Кто же это был? – задумчиво проговорила Лера.

– А может быть… – начала Галина Сергеевна, но потом вдруг умолкла.

– Что? Что вы хотели сказать?

– Да я вот тут подумала… Может быть, это ФБР?

– ФБР?! С какой стати?!

– Они следят за вами. Костя, ты не проверял, в машине нет «жучка» или еще чего-нибудь лишнего? – обратилась она к Шилову.

– Нет, Галина Сергеевна, ни «жучка», ни чего-нибудь другого лишнего в моей машине нет. Я в этом уверен. А почему вам пришло в голову, что это ФБР?

– Не знаю, – задумчиво проговорила Моршакова. – Просто как-то подумалось… – Она мечтательно посмотрела в потолок.

И тут заговорил Павлик. Естественно, что он снова гнул свою линию.

– А я думаю, что это Осипов вернулся раньше времени домой, смотрит, чужая машина стоит у дома. Он решил не высовываться, а подождать, посмотреть, кто к нему и по какому поводу приехал. Ведь в машине никого не было, значит, как он справедливо рассудил, – приехавшие в доме. Вот он и решил посмотреть, кто же пожаловал к нему, пока его самого нет дома. Спрятался где-нибудь и наблюдал за домом. А потом сообщил в милицию, что, дескать, такие-то и такие залезли к нему в дом, пока он был в отсутствии, и т. д. и т. п.

– Ну, спасибо, Павлик, успокоил, – ядовито сказала я. – Ты хочешь сказать, что сейчас за нами явятся из правоохранительных органов?

– Да нет… Это я так… размышляю…

Версии начали выдвигаться одна нелепее другой. В обсуждении приняли участие абсолютно все. Галина Сергеевна упрямо твердила про ФБР, Павлик, естественно, про Осипова. Лера тоже выдвинула какую-то свою версию. Только Костя Шилов молча следил за ходом рассуждений моих уважаемых коллег.

А я подвинула к себе папку и принялась снова листать ее. Я перечитывала то, что мы уже просмотрели, еще раз в уме прикидывая, сколько же по тем временам должна была «зашибать» Элла Анатольевна… И вдруг что-то привлекло мое внимание. Я скользнула по папке глазами – что-то знакомое.

Я открыла одну папку и внимательнее пригляделась. Лицо этого человека мне было определенно знакомо. Я полистала папку, присмотрелась к фотографии. Сверила два снимка – один, сделанный до операции, другой – после. Что-то не давало мне покоя, но я никак не могла понять, что же именно. И тут наше внимание отвлек Валера Гурьев, ввалившийся к нам в кабинет. Я прикрыла папку и отодвинула ее от себя.

Валерка устроился на стуле и, усмехнувшись, спросил:

– Ну, как дела, госпожа частный детектив? – Это он ко мне обратился.

– Дела, Валера, у прокурора, у нас делишки, – в тон ему ответила я.

Тут, конечно же, пришлось еще и Валере изложить наше приключение. Дослушав до конца, он лишь покачал головой.

– Мне тоже не нравится эта история с исчезнувшей машиной. Что-то здесь нечисто. Кто же это мог приезжать?

– Вот и мы ломаем голову над этим, – согласилась Моршакова. – А ты, Валера, как думаешь?

– Да черт его знает? – Гурьев почесал в затылке. – Не Осипов, это однозначно. Тогда кто? – рассуждал он вслух. – Но в любом случае вам следует поостеречься. – Он посмотрел на меня, потом на Костю.

– Это в смысле спрятаться, что ли? – пошутила я.

– Нет, это в смысле быть поосторожней. Мало ли что…

В комнате воцарилось молчание. Валерка понял, что ляпнул лишнего, и решил разрядить обстановку.

– Лерочка, будь другом, сбацай-ка нам чайку, – весело подмигнул он Лере.

Та сразу же поднялась и принялась хлопотать около чайника. Она выставила на стол чашки, сахарницу и пачку чая в пакетиках. Вскипятила чайник и разлила кипяток по чашкам. Мы разобрали чашки с напитком и принялись за чаепитие. Все молчали, думая каждый о своем. А мне не давала покоя та фотография из папки, я никак не могла сообразить, в чем же там дело.

Лера ушла мыть чашки, Павлик снова задремал в своем любимом кресле, Галина Сергеевна отправилась к шефу по каким-то своим режиссерским делам, а я сидела за своим столом, когда раздался телефонный звонок. Обычно трубку у нас снимает Лера, но сейчас ее не было, поэтому я сама подошла к телефону, сняла трубку:

– Алло!

В трубке молчание.

– Алло, говорите. – Я нахмурилась. Обычно таких звонков к нам в редакцию не было. Если даже кто-то ошибся, то зачем молчать? – Алло! – еще громче повторила я. Даже Павлик приоткрыл глаза и уставился на меня в недоумении.

Но на том конце провода упорно не желали со мной говорить. Я отчетливо слышала, как в трубку кто-то дышал, точнее даже, пыхтел, но отвечать не торопился.

Я посмотрела на телефонную трубку и положила ее на место.

– Кто там? – спросил Павлик, оторвавшись от спинки кресла.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Молчат.

– Может, ошиблись? – предположил оператор.

– Может. – Я отошла к окну и постаралась выкинуть дурацкий звонок из головы. Но снова какое-то нехорошее чувство глодало меня изнутри. Тревога или что-то в этом роде все росла во мне, и я не могла дать четкого объяснения ее появлению. Что это? Предчувствие или просто результат недавних волнений?

Я тряхнула головой, словно пытаясь отогнать от себя нелепые мысли, которые уже вовсю начали заполнять мою голову. Пришла Лера и стала расставлять чашки на полке в шкафу, я принялась помогать ей, чтобы немного забыться.

Через несколько минут снова зазвонил телефон. Я сидела за рабочим столом и изучала свои записи, касающиеся будущей передачи. Лера, как и положено, взяла трубку. Я сразу же превратилась во внимание, сама не зная почему.

– Алло. – Она немного помолчала, видимо, ей что-то говорили, и у меня сразу отлегло от сердца. Наверное, все-таки это не предчувствие, а просто плохое настроение. Может, истощение организма по весне.

Я смотрела на Леру. Она проговорила в трубку:

– А кто ее спрашивает? – Я поняла, что просят меня. У нас так заведено: если кто-то звонит и спрашивает меня или Галину Сергеевну, Лера обязательно интересуется, кто именно звонит.

Я подошла ближе к Лериному столу, чтобы взять из ее рук телефонную трубку, но тут на лице помощника режиссера появилось недоумение, и она отвела трубку от уха, непонимающе взглянув на меня.

– Трубку бросили… когда я поинтересовалась, кто спрашивает…

– А кого спросили?

– Вас. – Лера часто-часто захлопала своими длинными ресницами и водрузила трубку на аппарат.

– А кто спрашивал?

– Женщина, – ответила Лера.

– Голос знакомый?

– Нет вроде… – Лера была не уверена. – Может, передумали. Или отсоединили, – вновь предположила она.

– Может быть, – согласилась я и снова задумалась.

Что это за звонки такие сегодня странные поступают к нам в редакцию? То молчат, а то просто бросают трубку. Странно. Такое впечатление, что кто-то следит за мной.

А может, это паранойя? Может, мне все кажется просто потому, что навалилась усталость? Я снова отошла к окну и задумалась. Не нравилось мне все это.

Тут вернулась Галина Сергеевна, и почти одновременно с ней вошел Костя Шилов – он ездил домой перекусить и переодеться.

Галина Сергеевна со свойственной ей нетерпеливостью и темпераментом принялась пересказывать всем присутствующим суть своей беседы с шефом; Лера внимательно ее слушала, Павлик тоже открыл глаза. А я все стояла у окна, не в состоянии собраться с мыслями и переключиться на текущие заботы редакции. Все мои мысли витали вокруг странных сегодняшних звонков и той машины-невидимки, которая так внезапно исчезла, когда мы с Костей были в доме Осипова. Мне почему-то казалось, что это как-то взаимно связано. Да еще этот тип с фотографии никак не давал мне покоя. Вот навалилось, и все одно к одному, подумалось мне…

И тут я услышала бодрый голос Галины Сергеевны:

– Ириночка? Что с тобой? Ты не больна?

– А? Что? – встрепенулась я. – Нет-нет, все в порядке… Просто, наверное, устала…

– Это вы, наверное, из-за того звонка никак не успокоитесь? – предположила Лера. – Да ладно вам. Мало ли*censored*ганов…

– Какого звонка? – оживилась Моршакова. – Я пропустила что-то интересное?

– А что за звонок, Ирина Анатольевна? – встревоженно спросил Костя.

– Да ничего особенного, – отмахнулась я. Мне не хотелось быть центром внимания, привлекать взоры всех только из-за того, что раздался какой-то дурацкий звонок, в общем-то ничего не значащий. Просто я действительно выдумываю невесть что…

– Что значит ничего особенного? – Моршакова возмутилась. – Да на тебе лица нет. Сама не своя, а говоришь, что ничего особенного. Ну-ка, давай живо выкладывай, что за звонок.

Я повернулась к Галине Сергеевне и молча состроила мину, означавшую, что вовсе не стоит переживать из-за какого-то там звонка. Но тут вылезла Лера и принялась выкладывать все за меня:

– Нет, звонки правда были какие-то странные.

– Звонки? – удивился Костя. – Их что, было несколько?

– Два, – проронила я, желая поскорее закончить этот разговор. – Да правда ничего особенного, просто кто-то, вероятно, ошибся номером.

– Ага! – поддакнула Лера. – И именем. Вашим.

– Лера, давай рассказывай все по порядку, – строго приказала Галина Сергеевна. – А то мы так и будем ломать голову…

– Ну вот, значит, – Лера уселась поудобнее на стуле. – Сначала позвонили, Ирина взяла трубку, а там молчат. Она говорит «Алло», а там все равно молчат и дышат в трубку.

«Вот вредная девчонка!» – подумала я. Зря я ей рассказала про тот звонок. Все тут же и выболтала.

– А потом, – продолжала воодушевленно Лера, – это уже когда я пришла. Опять зазвонил телефон, я сняла трубку, женский голос спросил Ирину. Я, естественно, попросила представиться, а она сразу же бросила трубку.

– Странно, – констатировала Моршакова. – И кто же это, интересно, мог быть? Ты не узнала голос?

– Нет, – ответила Лера.

– Мне кажется, это неспроста, – задумался Костя. – Ирина Анатольевна, вам надо быть поосторожней. Я сегодня отвезу вас домой, а завтра утром, когда соберетесь на работу, позвоните мне, я за вами заеду. Чтобы вам не оставаться одной, – подвел итог Шилов.

– Вот еще глупости какие! – взбунтовалась я. – С чего вдруг? Подумаешь, позвонили пару раз. Какие-то идиотские звонки… И что теперь? Вооружиться и срочно обзавестись личной охраной? Нет-нет, даже и не думайте!

– А я считаю, что Костя совершенно прав, – вставила ядовитая Лерка. Она всегда поддерживала в Косте его чувства ко мне, и, если от нее зависело, чтобы он находился рядом со мной, она никогда не упускала случая, чтобы подстроить все именно так. Вот и теперь Лера настаивала на том, чтобы Костя с сегодняшнего вечера стал моим личным телохранителем.

– Нет, Лера, забудь об этом. – Я строго посмотрела на нее.

– Ты не права, Ирина, – включилась в беседу и Моршакова. – Лера правильно говорит. Если начали поступать такие странные звонки, если с машиной этой что-то непонятное произошло, то тебе надо быть осторожней.

– Вот и буду осторожней, – пообещала я. – Только без телохранителей, – я посмотрела на Шилова, он сразу как-то сник и пригорюнился. – Костя, это совершенно никак не связано с тобой. Просто мне не по душе такая жизнь. Да еще и Володька… Если он увидит, что ко мне приставлена охрана, то сразу поймет, что мне грозит какая-то опасность. Тогда он вообще ни за что не выпустит меня из дома. Нет, нет и нет, и даже не уговаривайте, – отрезала я.

– Зря ты так, Ирина, – обиженно заметила наш режиссер. – Костя – не твой телохранитель, он просто-напросто проводил бы тебя сегодня до дома, а завтра заехал бы, чтобы отвезти на работу. Всего и дел-то.

– Я против, – категорично отрезала я и посмотрела на часы. – Пора закругляться, господа! Время уже позднее, а мы что-то сегодня засиделись.

Мой взгляд упал на папку, добытую нами в доме Осипова. Я сначала подумала было взять ее домой, чтобы на досуге полистать еще и посмотреть, может, что вспомню. Но потом словно каким-то шестым чувством я осознала, что не стоит делать этого. Сама не знаю почему так решила. Для себя я мотивировала это тем, что Володька будет недоволен – притащила, мол, работу домой – и будет весь вечер торчать за просматриванием бумаг. На самом же деле что-то другое помешало мне сделать то, что я сначала намеревалась.

Мы попрощались и стали расходиться по домам. Я вышла из кабинета последней, заперла дверь и стала спускаться вниз по лестнице. На улице было еще не слишком темно, вернее, еще только начинало темнеть. На дворе стоял май, и теперь ночь наступала значительно позже, чем зимой. Я вышла из здания телестудии и вдохнула полной грудью весенний воздух. Жила я далековато от студии, но сегодня почему-то решила пройтись пешком. Вообще я, конечно, вряд ли дошла бы пешком до дома, ноги бы подкосились. Просто я рассудила так: пройду, сколько смогу, а там сяду на автобус. Погода стояла великолепная, и грех было не воспользоваться ею. Тем более что по роду своей деятельности я редко бываю на свежем воздухе.

Неспешно бредя по улице, я раздумывала о том, действительно ли вокруг меня происходит что-то странное и подозрительное или же мой организм испытывает нехватку витаминов? В любом случае я решила немедленно заняться своим здоровьем. Вот прямо сейчас и начну. Начну пешком ходить на работу и с работы, а заодно по пути сейчас заверну в аптеку и куплю витамины. Я шла, размышляя о том, зайти ли мне в аптеку возле своего дома или же свернуть в первую попавшуюся. И тут я краем глаза невольно заметила машину, почему-то в последние полчаса постоянно попадавшую в поле моего зрения, темную «девятку». Ужасно грязную. Настолько, что даже невозможно было точно определить ее цвет. Стекла в автомобиле были тонированными, и нельзя было разглядеть, кто в ней находится. Машина то появлялась, то исчезала. Я как-то не обратила поначалу на это внимание, но потом, когда автомобиль чаще замелькал у меня перед глазами, я пригляделась повнимательнее.

Нет, номер мне не знаком. Пассажир или водитель не известны. Странная машина… Я старалась не придавать этому значения, но машина упорно не хотела отвязываться от меня, так и ехала следом. Я попыталась оторваться. Вошла в первый попавшийся магазин и из-за стеклянной витрины стала наблюдать за автомобилем. Я утвердилась во мнении, что из машины следят за мной. «Девятка» отъехала на небольшое расстояние и остановилась. Никто из нее не вышел, но она упорно продолжала стоять, никуда не уезжая.

Я походила по магазину минут пять и вышла. Не могла же я ночевать там? Машина все еще стояла на прежнем месте. И тут я пожалела, что отказалась сегодня от Костиной помощи. Зря не позволила себя проводить. Да еще черт дернул не поехать на автобусе, а переться пешком! Вот незадача!

Но деваться было некуда, я решила, что до дома мне все-таки добраться нужно, а уж завтра с утра позвоню Косте и попрошу заехать за мной.

Теперь я решила не идти пешком, а все же воспользоваться общественным транспортом. Автобусная остановка находилась недалеко от того места, где я сейчас шла, мне оставалось пройти с полквартала. Я вышла из магазина и уверенной походкой направилась к остановке.

В конце концов, что я дергаюсь? Ну за мной следят. Это очевидно. Но не убьют же меня прямо здесь, посреди улицы? Просто, наверное, кто-то хочет посмотреть, куда я направляюсь после работы. А вдруг я решила пойти не домой, а еще куда-то? Тем более что не поехала на автобусе, как обычно, а почему-то пошла пешком. Вот этот кто-то и решил посмотреть, куда я направляюсь.

Я шла, успокаивая себя таким образом, но на душе все равно не становилось лучше, темная «девятка» как привязанная следовала за мной, а я ничего не могла с этим поделать. До остановки оставалось всего ничего, нужно было чуть-чуть пройти переулком и, свернув на улицу, выйти снова на дорогу к остановке.

Вот я почти пришла. Почти. Остановка недалеко, я сяду на автобус, поеду домой, а там Володька… Все будет хорошо. Я свернула в проулок. Неожиданно машина опять куда-то исчезла. Я огляделась, нисколько не скрываясь, но «девятки» нигде не было. Я прибавила на всякий случай шаг. Вот уже показалась арка – выход из двора, а там в двух шагах остановка.

И тут случилось такое, что я с трудом потом могла вспомнить. Вдруг ни с того ни с сего земля словно уплыла у меня из-под ног, я потеряла равновесие и стала падать. Но почему-то не упала, а словно оказалась в невесомости. Я почувствовала, как меня подхватили чьи-то сильные руки и куда-то понесли. Потом я ощутила сильный и довольно болезненный удар по голове в области затылка – и все… Я провалилась во тьму…

* * *

Очнулась в каком-то темном вонючем помещении. Открыла глаза и осмотрелась: ничего не видно, хоть глаз выколи. Темно и холодно.

Скорее всего, я в подвале. Только где? И кто меня сюда привез? И что… что вообще случилось? Я приподнялась на локте, затылок отозвался сильной ноющей болью. Потрогала голову – болит.

Я лежала на полу на какой-то грязной и рваной подстилке. Сев, я попыталась осмотреться. Ни зги не видно! Как жаль, что я не курю. Можно было бы воспользоваться зажигалкой или спичками, чтобы осветить пространство вокруг меня. «Сумка! А где же моя сумка?!» – вдруг пронзила меня мысль.

Я пошарила руками около себя и почти сразу нащупала сумку: она валялась тут же на полу, рядом. Была раскрыта, и часть ее содержимого вывалилась на пол. Когда я подняла ее, из сумки посыпалось что-то, что не успело вывалиться раньше. Но я совершенно точно помню, что сумка была закрыта – я никогда не носила ее открытой. Значит, меня обыскивали, что-то искали в ней. Я невольно поежилась при мысли о том, что чьи-то жадные руки рыскали по моему телу и обыскивали меня.

Я обхватила себя руками и втянула голову в плечи. Потрогала на себе одежду, вроде бы все в порядке. Даже если меня и обыскали, то ничего не сняли и ничего дурного не сделали. Боже мой! Да что же это происходит?! Я попыталась припомнить, что произошло перед тем, как я потеряла сознание, я напряглась, задумалась. В ответ на мои усилия голова отозвалась ноющей болью. Я зажмурилась на мгновение, потом открыла глаза…

Я шла по переулку… Шла на автобусную остановку. Впереди показалась арка, я собиралась сесть в автобус, чтобы ехать домой… Кто-то следил за мной… Машина… Ах да, темная «девятка»! А что потом? Потом… все… Ничего не помню… Как оказалась здесь, что произошло перед тем… Ничего не помню!

А сколько же сейчас времени? Я нащупала на запястье часы. Жаль, нет подсветки. Нельзя посмотреть, который час. Я поднесла часы близко к глазам и всмотрелась в циферблат. Нет, ничего не видно!..

Что же делать? Нельзя же вот так сидеть тут и ждать, пока меня освободят… Если вообще освободят. Да и кто и где меня будет искать? То есть нет, кто, это, конечно, понятно. Муж, коллеги. Только вот как они меня найдут? Сколько прошло времени? Наверное, не слишком много. Не могла же я быть в обмороке целые сутки?

Наверное, прошло часа два, а может, и меньше… Не знаю… Я попробовала встать, голова слегка закружилась, надеюсь, у меня хотя бы нет сотрясения мозга. Я оперлась руками о пол и поднялась. Помещение было, наверное, большим. Это я определила по тому, что каждый звук здесь отдавался эхом. Я подняла руку вверх, до потолка не достала, значит, вряд ли это подвал. В подвале обычно потолки низкие. И не такие они большие – подвалы.

Я прошлась наугад вперед. Ничего! Я вытянула руки и медленно пошла, осторожно ступая. Наконец пальцы мои уткнулись в стену. Она была холодная и скользкая. Я пошла вдоль стены, ощупывая ее ладонями. Поверхность ее была неровная, кирпичная, неоштукатуренная. Нет, все-таки, скорее всего, я подвале. Тогда где-то здесь должна быть дверь. Или хоть бы какой-то выход.

Я шла вдоль стены, пытаясь найти эту дверь. Наконец мои усилия увенчались успехом: я почувствовала под пальцами деревянную поверхность, наверное, дверной косяк.

Потом нащупала саму дверь и толкнула ее. К моему величайшему удивлению, она сразу же и без помех открылась. Я, не веря в собственную удачу, распахнула ее и подалась вперед, чтобы выйти. Передо мной оказался длинный коридор, но, к моему сожалению, заканчивался он металлической решетчатой дверью. Я осторожно пошла по коридору к тусклому свету, просачивавшемуся сквозь решетку. Подойдя к ней, я толкнула ее на всякий случай, хотя мало надеялась на то, что она открыта. Так и случилось. Мне даже не пришлось прилагать особых усилий, чтобы понять это. На двери с наружной стороны висел внушительных размеров амбарный замок. Я все же толкнула ее, но она, как я и ожидала, не поддалась, я оказалась взаперти.

Что же делать? Я не намерена была да и не могла оставаться здесь. Попробовала поискать рядом, возможно, был какой-то другой выход. В коридоре было несколько светлее, чем в подвале. Но, побродив по нему, я так и не нашла ничего, что могло бы мне помочь выбраться наружу. Но и невозможно было возвращаться назад, в темный и сырой подвал, поэтому я решила остаться до поры до времени здесь. Раз меня заперли, значит, не намерены оставлять без внимания. Значит, за мной должны прийти, и я смогу хотя бы узнать, кто меня похитил и зачем.

Эта мысль придала мне сил, несмотря на то что находилась я сейчас в весьма плачевном состоянии. Голова болела и кружилась, во всем теле была слабость. Но главное – не было выхода…

Я присела на корточки в коридоре и принялась ожидать решения своей дальнейшей судьбы. Ждать пришлось недолго. Вскоре где-то вблизи раздались приглушенные шаги, которые по мере приближения становились все громче и отчетливее. Я поднялась: сюда явно кто-то шел, я в этом уже не сомневалась.

Вот шаги приблизились вплотную, и я увидела мужскую фигуру, принадлежавшую человеку невысокого роста. Больше разглядеть ничего не удалось. Он подошел к решетке и принялся искать в большой связке ключ, чтобы открыть замок. Потом неожиданно увидел меня и замер, оставив ключ в замке.

– Очухалась? – грубым громким голосом спросил он.

Я подошла ближе к решетке и спросила, стараясь придать своему голосу как можно больше строгости и настойчивости:

– Кто вы? Отвечайте! Зачем меня сюда привезли?! Я требую, чтобы меня немедленно выпустили отсюда! Слышите?! Немедленно!

Для большего устрашения я даже стукнула кулаком по стене. Но мои потуги вызвали лишь ухмылку пришедшего.

– Та-та-та! И чего расшумелась? Ишь ты! Выпустили! Не выпущу, пока не отдашь документы!

– К-какие документы? – От неожиданности я даже стала заикаться. Вот уж о чем я никак не могла помыслить, так это о том, что меня здесь держат из-за каких-то документов, о которых я даже понятия не имею. – Какие еще документы? – Я постаралась придать голосу побольше уверенности.

– Такие. Документы, которые ты нашла в доме Осипова.

Вот так история! Я едва не присвистнула… если бы умела свистеть. Так вот о чем речь! Документы! Те самые папки, что мы с Костей стырили в тайнике у Осипова. Стоп! А откуда этот крендель знает о документах? Наверное, его нанял сам Осипов! Он тоже искал эти документы, правда, непонятно, зачем они ему нужны… А когда обнаружил вскрытый нами тайник, то понял, что его опередили. А как он понял, что это именно я?.. И тут меня словно осенило. Машина! Та самая машина, что приезжала к дому Осипова, когда мы с Шиловым были там. Значит, это все-таки был Осипов. Прав был Павлик, который говорил, что приехавший в машине понял: в доме кто-то есть, он спрятался и стал ждать. Дождался и выследил нас, понял, что мы забрали документы. Потом стал звонить на работу, проверять, там ли я. А потом…

Вот теперь все встало на свои места. Теперь я все поняла. За мной следили из машины, за рулем которой был, наверное, этот тип. Он выследил меня и похитил. И теперь намерен держать здесь до тех пор, пока я не отдам документы. Что же делать? А тип снова заговорил:

– Ну так что? Где бумаги?

– Какие бумаги? – Я решила потянуть время. Больше мне все равно делать было нечего. Иного выхода я не видела.

– Ты давай дурочку-то из себя не строй! Вот баба! – усмехнулся мужик. – Чего, жить надоело? Отдай бумаги. Тебе-то они зачем? И уйдешь отсюда подобру-поздорову.

– Я не понимаю, о каких бумагах идет речь? – снова сыграла я под дурочку.

– Все ты понимаешь. Где документы? Ты только место скажи, а мы сами возьмем. Где припрятала? Поистине бабы – дуры. Несла бы ты их с собой, и ничего бы не случилось. Забрали бы тихонечко, и все. Так нет, надо же все спрятать было… Говори, где документы! – вдруг потерял терпение мой собеседник.

– Выпустите меня немедленно отсюда! – потребовала я в ответ. – Пока не выпустите, я даже разговаривать с вами ни о каких бумагах не буду.

– Значит, у тебя, – удовлетворенно хмыкнул мужик. – Ну-ну… Посиди тут покамест, подумай на досуге. А я попозже приду. Может, надумаешь чего. И запомни, – голос его стал вдруг угрожающим, – условия тут ставлю я!

Он ушел, снова оставив меня в полном одиночестве. Я прислонилась к холодной шершавой стене и опустилась на корточки. Господи! Что же теперь будет? Кто и когда будет меня искать? И найдет ли?

Конечно же, меня хватятся. Обязательно хватятся. Но вот только что из всего этого выйдет? Первым, разумеется, хватится меня Володька. При мысли о муже на глазах у меня выступили слезы. Мне стало так жаль его! Я представила, как он мечется один в пустой квартире, обзванивает всех наших знакомых, ищет меня, нигде не находит. Он, должно быть, уже сходит с ума. Я вздохнула. А еще больше стало жалко себя. Надо же, как не повезло! Не повезло – это не то слово! Да что же это за наваждение такое? Сижу тут бесправная, несчастная. Издеваются надо мной как хотят. Вот теперь еще, наверное, сотрясение мозга заработала…

Даже если Володька и пойдет сейчас в милицию, что они там смогут сделать? В розыск меня смогут объявить лишь через трое суток. А за этот срок со мной здесь такое сотворят… Даже подумать страшно.

Я обхватила себя руками и… заплакала.

 

Глава 10

Проплакала я долго, наверное, около часа. В конце концов слезы кончились, и я вытерла лицо рукавом. Задев щеку часами, я оцарапала ее. И тут мне в голову пришло взглянуть, который час. Здесь, в коридоре, было не так темно, как в том ужасном подвале. Я поднесла руку поближе к глазам и присмотрелась. Едва различая циферблат, я увидела, что часы показывают третий час ночи. Господи! Уже третий час ночи! Володька там, наверное, с ума сошел и наверняка поднял всех на ноги, меня ищут… но найти не могут…

Я поднялась и принялась бродить по подвалу, пытаясь сориентироваться. Ничего примечательного! Обычное подвальное помещение. Одна комната, где я находилась, да этот коридор – вот и все, что здесь было. Коридор с одной стороны заканчивался дверью с решеткой, а с другой был просто тупик. Холодная каменная стена…

И тут я услышала, как в дальнем углу что-то тихо зашуршало. Я даже не пыталась разглядеть, что это было. Мне и так стало понятно – крысы… Боже, какой ужас! Я с детства, как, наверное, и многие девчонки, боялась их до обморока. О господи! Если они сейчас подойдут ко мне поближе, я просто с ума сдвинусь со страху. Крысы здесь наверняка были здоровенные и голодные. Я подумала о том, как они сейчас выскочат из-за угла и набросятся на меня. Мне стало дурно… Я медленно отошла от стены и стала пятиться к двери в каморку, где до этого сидела. Шорох приближался и стал явственно различимым. Да тут наверняка не одна крыса. Их тут поди целый табун!.. Я замерла в надежде, что животное меня не заметит и проскочит мимо. Да, не заметит, как же! Это же крыса, не человек. Она и в темноте прекрасно видит. Да к тому же чует человека. Вот так и погибну я, Лебедева Ирина Анатольевна, ведущая передачи «Женское счастье». Так бесславно умру, загрызенная жуткими крысами. Так я думала, замерев от ужаса и боясь вздохнуть.

И тут я увидела ее. Это было огромное серое животное, даже и на крысу-то мало похожее из-за своих кошмарных размеров. Крыса проскочила прямо у меня под ногами и метнулась в угол коридора. Я открыла рот, но закричать не смогла: в горле пересохло. Я лишь стояла с открытым ртом сама не своя от страха.

А крыса тем временем быстро исчезла. Шорох стих. Я постояла еще немного. Прислушалась, вроде все тихо. Я решилась пошевелиться. Снова прислушалась – тишина. Интересно, а куда же делась крыса? Я осторожно шагнула в сторону угла, куда проскочила серая тварь. Вытянув руки перед собой, я ощупала поверхность стены… И вдруг стена внезапно кончилась. Я пошарила в темноте руками. Пустота… Я шагнула вперед и снова пощупала пустоту. Рука наткнулась на холодную шершавую поверхность. Снова стена. Что это? Выступ? Я сделала еще шаг и едва не упала – не смогла опустить ногу. Земляной пол резко пошел вверх. Получилось что-то вроде насыпи на полу коридора. Я присела на корточки и потрогала руками сырую промерзшую землю. Моя догадка подтвердилась: здесь была небольшая насыпь, которая уходила прямо в стену. В стене была небольшая ниша, которую я продолжала ощупью изучать. И вдруг почувствовала, как моя рука просунулась в дырку… Так вот куда убежала крыса! Значит, здесь крысиная нора. Я с ужасом отдернула руку от лаза, и в ту же секунду в голову пришла мысль: «Раз здесь есть лаз, значит, он куда-то ведет». Не слишком гениальная, надо заметить, идея, но меня она несказанно обрадовала.

Невзирая на страх и ужас перед представителями крысиной породы, я продолжала изучать нору. Покрываясь от кошмара холодным потом, я просунула, насколько могла, руку в крысиную нору и почувствовала холод. Даже не холод, а словно откуда-то издалека потянуло сквозняком. Неужели здесь недалеко улица? Трудно было поверить своему счастью!

Если только я хоть чуть-чуть окажусь права, то буду руками рыть эту крысиную нору, загрызу всех до одной крыс сама, лишь бы только добраться до свежего воздуха. Наверняка крысы прорыли этот лаз для того, чтобы можно было выбираться на улицу. Я принялась разрывать нору. Земля, влажная и рыхлая, хорошо поддавалась. Раскопав уже довольно приличный проход, я наклонилась к нему, не обращая внимание на то, что в любую секунду из лаза могла выскочить крыса. Нет уж! Пусть теперь они меня боятся! Мне моя жизнь дороже, чем какой-то дурацкий страх перед этими серыми тварями.

Я продолжала копать без устали, прислушиваясь время от времени, не идет ли кто по коридору. Но нет, все было тихо. Ни звука, ни шороха. Похоже, даже крысы все разбежались.

Я раскопала землю вокруг лаза настолько, что смогла просунуть туда голову. И как только я вдохнула сырой, отдающий плесенью запах земли, я снова почувствовала дуновение ветерка. Не может быть! Не может быть, чтобы это мне показалось! Я не хотела верить в то, что ошиблась. Я замерла и почувствовала, как на меня еще раз пахнуло волной свежего воздуха. Здесь определенно был выход! Надо только добраться до него.

Я копала и копала. Копала до тех пор, пока мои руки не наткнулись на холодные влажные кирпичи. Нет! Только не это! Неужели стена?! Но ведь я же явственно ощущала воздух. На меня дуло свежим воздухом!

Я легла на землю и просунула руки, насколько могла, в глубь лаза. Ветром потянуло сильнее. Я ощупывала кирпичи и землю вокруг них. Но вот кирпичная кладка кончилась, и я снова нащупала рыхлую землю. Я принялась что есть силы выгребать ее из норы. Подо мной уже образовалась приличная куча сырой земли, которая все увеличивалась. Я сама не заметила, как уже почти по пояс продвинулась в раскопанный лаз. Землей пахло все меньше, а свежим воздухом тянуло все сильнее. Это придало мне сил, я принялась еще активнее выгребать и… Вдруг большой ком рыхлой земли обрушился прямо на меня. Прямо в лицо, открыв круглый выход из подземелья на улицу.

Струя свежего воздуха ударила прямо в лицо, и от неожиданности я невольно зажмурилась. Потом глубоко вдохнула, выдохнула. Еще раз вдохнула… Потом попробовала протолкнуть себя наружу, но не удалось. Только этого мне еще не хватало! Сейчас застряну здесь, в этом подкопе, и крысы сожрут меня. Эта невеселая мысль придала мне силы. Я снова вдохнула воздуха, набрав его побольше в легкие. Потом выдохнула и, собрав все свои силы, подтянула тело к выходу, почувствовав на этот раз, что мне это удалось. Правда, не совсем: большая часть меня все еще находилась внутри лаза, почти в коридоре подвала.

«Черт бы побрал все на свете!» – вырвалось у меня злое ругательство.

Я дернулась всем телом и в конце концов проскочила через узкий лаз. По грудь я уже находилась на улице, и мне оставалось лишь ухватиться за что-нибудь, чтобы подтянуться и вылезти. Я увидела рядом с собой чахлый кустик, едва покрывшийся маленькими листиками. Ухватившись за него рукой, я попробовала вылезти наружу. Кустик, едва выдержав мое усилие, чуть было не сломался, но устоял, и я смогла выбраться из сырого подземелья. Наконец-то!

Я встала сначала на четвереньки, потом поднялась во весь рост и осмотрелась. Это был задний двор какого-то небольшого, по-видимому, заброшенного каменного двухэтажного дома, старого и полуразвалившегося. В окнах нигде не было стекол, кое-где из стен здания повывалились кирпичи. Сзади тянулся пустырь, на который я благополучно и выбралась.

Встав, я тотчас замерла, где-то совсем рядом услышав шум автомобильного двигателя. Вокруг стояла такая тишина, что, казалось, на километр отсюда нет жизни и вообще ничего живого. Но звук мотора привлек мое внимание, и я вжалась в стену, не в состоянии понять, откуда едет машина, поэтому со страху даже перестала соображать. Но вот шум мотора стих, а машина так и не показалась. Вероятно, она въехала во двор.

Я осторожно стала пробираться вдоль стены. Мне захотелось немедленно выскочить на шум мотора и умолять подъехавшего о помощи. Но откуда я могла знать, кто это был. А вдруг это мой похититель? Или его сообщники? Ведь здание стоит давно заброшенным, и вряд ли кто-то стремится сюда попасть по какой-либо надобности.

Я прокралась вдоль стены до угла и выглянула из-за него. Никого не видно и не слышно. Я обогнула угол и снова замерла, услышав совсем недалеко от себя тихий разговор. Кажется, разговаривали двое. Я отчетливо различала мужской голос, показавшийся мне смутно знакомым, и женский. Но женский был слышен очень плохо: неизвестная говорила тихо и мало, поэтому невозможно было разобрать и слова. Мужчина, как мне показалось, давал какие-то указания. Он говорил негромко, повелительно, а женщина лишь изредка вставляла короткие фразы.

Когда голоса стихли, я высунулась из-за угла и увидела стоящую перед домом все ту же пресловутую темную «девятку», которая следила за мной. Я успела заметить еще кое-что: это была удаляющаяся спина женщины. Она вошла в дверь дома. Женщину я не разглядела, но рядом с ней шел мужчина. И мужчину этого я рассмотрела прекрасно. То, что я увидела, поразило меня.

Мужчина как раз обернулся перед тем, как пойти следом за женщиной, стало видно его лицо. К счастью, он не заметил меня. Я ничуть не сомневалась, что это был тот самый человек, который сегодня разговаривал со мной. Та же невысокая коренастая фигура, тот же круглый череп. У меня не возникло никаких сомнений: это и был тот самый человек!

И еще я поняла, что так сильно взволновало меня. Я узнала его! Только теперь я наконец-то узнала этого человека! Мужчина был тот самый, что встречался с Осиповым. Именно это лицо я видела на фотографиях, сделанных приятелем Валерки Гурьева. Именно с ним Осипов тайно встречался. А кроме всего прочего, я наконец вспомнила, почему мне так знакомо это лицо: оно было запечатлено на одной из фотографий в папке Эллы Осиповой. В другой папке лежала «история болезни» опять этого же самого типа. Фотографий было две – одна до операции, другая – после. И на той самой, второй, был запечатлен именно этот человек, который похитил меня, обыскал, угрожал, держал здесь и требовал вернуть документы, украденные из сейфа Осиповой.

Это был он! И никаких сомнений в этом у меня больше не оставалось.

Теперь мне нужно было уносить отсюда ноги. Бежать куда угодно, бежать подальше! Я осмотрелась – никого вокруг. Главное, чтобы меня не застукали теперь мои похитители. Если они сейчас пойдут в подвал и увидят, что там пусто, мне конец!

Я шагнула из-за угла. Куда бежать? В какую сторону? Я покрутила головой. Да какая разница, лишь бы подальше отсюда. А вдруг в машине кто-то остался, и меня вот-вот заметят? Стекла были темные, и я не могла разглядеть, сидел ли кто-то внутри. А, была не была! Я рванула через двор в ту сторону, откуда предположительно приехал автомобиль. Не услышав ни звука у себя за спиной, я поняла, что в машине никого не было.

Уже рассветало, наверное, было часа четыре. Я копала довольно долго и потеряла счет времени, а теперь бежала сломя голову, бежала куда глаза глядят…

Впереди показалась дорога, проехала одна машина, другая, третья… Значит, этот дом где-то недалеко от города, а, может, даже в черте его. Слава богу! Теперь я смогу добраться домой и успокоить несчастного Володьку. Он наверняка не спит, бедняга!

Я домчалась до дороги и остановилась. Как назло, машин больше не показывалось. Ну, конечно же, время-то раннее. Но когда я бежала сюда, я видела, как проехало несколько машин, а теперь – что за черт! – ни одной! Что же делать? Я стояла в растерянности на обочине и не представляла, что делать дальше. Если я сейчас же не скроюсь отсюда, меня наверняка поймают. Мой похититель уже хватился, что меня не оказалось в подвале, и теперь они оба на всех парах мчатся догонять беглянку.

Я растерялась. Если мне сейчас уйти отсюда и попробовать добраться хоть куда-нибудь пешком, меня скорее всего нагонят и снова схватят. А если останусь стоять здесь, как три тополя на Плющихе, меня точно увидят и поймают. Что делать?

Я крутила головой во все стороны, не решаясь предпринять что-либо. И тут мне повезло: я услышала шум работающего двигателя. Сюда ехала машина, слава богу! Недалеко от того места, где я стояла, дорога делала крутой поворот, поэтому мне не было видно самой машины, я могла лишь слышать ее приближение. «А вдруг это погоня?» – ударила страшная мысль. Я растерялась окончательно, замерла посреди дороги и стояла не шевелясь. Меня словно парализовало. Если бы это были мои похитители, они смогли бы сейчас легко взять меня тепленькой. Но, к моему счастью, это были не они, по дороге пробирался старенький оранжевый «Москвич», и теперь он неожиданно вывернулся из-за поворота. Я тут же вышла из ступора и выскочила на середину дороги, отчаянно замахав руками.

Автомобиль притормозил около меня, и я увидела, что за рулем сидит пожилой мужчина в защитного цвета куртке. Он наклонился, пытаясь разглядеть меня. Я подскочила к машине и, открыв дверцу, буквально ввалилась в салон.

– Пожалуйста, скорее в город! – задыхаясь от страха и волнения, прокричала я. – Пожалуйста!

– Успокойтесь, девушка. Что случилось? – Мужчина опешил от такой неожиданной пассажирки.

– Скорее в город! Я вас умоляю! – неожиданно для самой себя я вдруг разрыдалась.

Мужчина испуганно покосился на меня, но все же нажал на педаль газа, и машина медленно покатила по шоссе. И только когда мы отъехали от того проклятого места, я немного перевела дыхание и оглянулась. Погони не было. Либо моего отсутствия не обнаружили, либо… Не знаю, что «либо», но за нами никто не гнался.

Я бессильно откинулась на спинку сиденья и только сейчас почувствовала, как устала.

Мой нечаянный спаситель молча вел машину и лишь время от времени косился на меня. Мы ехали по какой-то загородной дороге, кое-где мелькали полуразрушенные старые и новые дома, двухэтажные великаны и маленькие коттеджики.

Вскоре за окном стали все чаще попадаться высокие кирпичные строения. Похоже, мы въезжали в Тарасов, но я никак не могла понять, какой район мы проезжаем. Наконец мой водитель решился заговорить со мной:

– Куда вас отвезти? Может, в милицию? С вами случилась беда?

– Да, – ответила я. – А в милицию не надо. Сначала домой.

Я назвала свой адрес и снова откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза. Через пятнадцать минут мы подъехали к моему дому. Я поблагодарила своего спасителя и вышла из машины. Как ни странно, но за время дороги я успокоилась и уже почти не испытывала того ужаса и страха, какие испытывала буквально еще час назад.

Войдя в лифт и прислонившись к стене, я почувствовала, как страшно ныло все тело, особенно болели руки. Я обломала все ногти на пальцах, когда рыла землю, и, посмотрев на них, пришла в ужас – зрелище не из слабых.

Кабина лифта остановилась, и я вышла на своем этаже. Вот дверь моей квартиры. Меня вдруг охватило такое волнение, что сердце заколотилось часто-часто. Дыхание участилось. Как там мой бедный муж? Я подняла руку и позвонила.

Дверь открылась мгновенно, словно Володя стоял прямо в коридоре в ожидании звонка. Он был бледен и встревожен. Увидев меня, бросился ко мне.

– Ирочка, Ирина! Ирочка! – Володька задыхался от волнения и радости.

Он схватил меня на руки и поднял, оторвав от пола. У меня не было сил, чтобы хоть что-то сказать, и я просто разревелась. Тут в коридор высыпали все наши студийцы: Галина Сергеевна, Лера, Павлик и даже Костя. Они столпились в прихожей и стояли, глядя на нас.

Наконец Володя поставил меня на ноги и принялся оглядывать со всех сторон.

– Что? Что с тобой случилось?! Господи! Как же я переживал, Ирочка! Где ты была? Что произошло? На тебе лица нет! А руки?! – Володька увидел мои содранные ногти. – Боже мой! – завопил он. – Какой ужас! Иришка! Ну что же ты молчишь?!

Я стояла посреди коридора и сотрясалась в рыданиях. Володя поднял меня на руки и понес в комнату. Все остальные молча пошли следом. Муж положил меня на диван и сам уселся рядом. Он сидел и молча смотрел на меня, гладя по голове.

Наконец я немного успокоилась, Лера догадалась сбегать в кухню и принести стакан воды. Я выпила и только после этого в состоянии была произнести несколько слов:

– Слава богу, я дома! – сев на диван, я обхватила Володю руками, прильнув к его плечу головой.

– Ирочка, что произошло? Мы тут чуть с ума все не посходили! – Володька продолжал гладить мою голову.

– Меня увезли. – Я посмотрела на всех присутствующих, которые выглядели весьма встревоженными. И Галина Сергеевна, и Лера, и Павлик с Костей – все сидели в нашей гостиной и перепуганными глазами смотрели на меня.

Когда я немного пришла в себя, то поведала им историю, приключившуюся со мной…

– Я так и знал! – воскликнул Володя. – Я говорил, что не надо было ввязываться в это дело! Я говорил!.. – Муж посмотрел на меня, и ему вдруг стало стыдно, будто он упрекает меня в чем-то. А мне и так досталось с лихвой… Володя обнял меня и прижал к себе. – Ирка, ты не представляешь, как ты меня напугала! Я думал, случилось самое ужасное…

– Ирина Анатольевна, я ведь вам говорил, что нужно было мне отвезти вас домой, – вставил Костя.

– Ну ладно, Костя, что уж теперь, – тихо проговорила Галина Сергеевна. – Что случилось, то случилось, а словами все равно не поможешь. Ирине и так досталось. – Моршакова вздохнула, и я поняла, как они все переживали за меня.

– А я забеспокоился еще с вечера, когда ты не пришла домой, – пояснил Володя. – Тебя все нет и нет, время позднее, я решил на всякий случай позвонить на работу, узнать, когда ты собираешься уходить оттуда. На работе телефон не отвечал, тогда я забеспокоился еще больше. Хотя какое-то время я утешал себя мыслью, что ты, возможно, уже на пути ко мне… Я ждал, ждал, а тебя все не было и не было, и тогда я принялся обзванивать всех твоих. – Муж кивнул на Моршакову и Леру. Я поняла, что звонил он именно им. – Галина Сергеевна сказала мне, что вы только что разошлись по домам и ты тоже должна уже вернуться, если, конечно, никуда не собиралась зайти после работы. Я знал, что ты никуда не собиралась, и встревожился не на шутку. Позвонил Лере, но и она мне сказала то же самое. Вскоре перезвонила Галина Сергеевна, узнать, не вернулась ли ты. Я сказал, что не вернулась, и она предложила приехать к нам. Потом подъехали и Лера с Костей, Лера рассказала мне про таинственные звонки, и я забеспокоился всерьез. Мы хотели тотчас подать заявление в милицию о твоем розыске, но нам сказали, что еще слишком рано, надо подавать заявление по прошествии трех дней. Я тут с ума сходил. На дворе уже ночь, а тебя нет, и мы не знаем, где тебя искать.

– Да уж, Ирина, заставили вы нас поволноваться, – заявила Лера и покачала головой. Она была ненакрашенная, в спортивном костюме, я такой ее никогда не видела. На работе Лера всегда была подтянутая и элегантно одетая. Видно, примчалась быстро и даже не успела собраться.

– Костя, ты был прав. – Я посмотрела на Шилова. – Надо было мне согласиться, чтобы ты отвез меня домой. Не знаю… что тогда на меня нашло, я, с одной стороны, вроде бы предчувствовала что-то такое, а с другой… не хотелось придавать этому значения, что ли…

– И зря, – поучительно проговорила Лера. – Я же вам сказала, что нельзя недооценивать этих людей.

– А что же мы сидим?! – вдруг ни с того ни с сего всплеснула руками Моршакова. – Надо же в милицию ехать!

– Да, действительно! – поддержал ее мой муж. – Надо срочно ехать в милицию и писать заявление.

– Нет, – решительно возразила я. – Не сейчас.

– Да ты что! – хором возмутились Галина Сергеевна, Лера, Павлик и Володя. – Надо немедленно сообщить в отделение! Чтобы этих бандитов взяли!

– Нет, нет, подождите, я вам все объясню! У меня родился свой план. Мы все равно ничего не сможем поделать: похитители уже наверняка обнаружили, что я исчезла, и сразу же подумают, что прямиком оттуда я отправилась в милицию. Естественно, бандиты залягут на дно, потому что будут думать, что их разыскивает милиция.

– И пусть разыскивает, – подтвердила Лера.

– Нет, Лерочка. Не торопись. С другой стороны этому хмырю нужны документы. Как воздух нужны! И он сделает все возможное, чтобы заполучить их.

– Да если он подумает, что вы написали заявление в милицию, то наверняка решит, что и документы вы им отдали, – проговорил Павлик.

– Нет, ведь они не подозревают, что я узнала их… По крайней мере одного из бандитов. Когда этот тип разговаривал со мной в подвале, он старался стоять так, чтобы я не видела его лица. Но когда я сбежала оттуда, мне очень хорошо удалось рассмотреть его, и теперь я знаю, кто это.

– Кто? – снова в один голос дружно спросили присутствующие.

– Сейчас все объясню… Эх, жаль, папка на работе. Ну да ладно. В пакете, в одной из маленьких тонких папочек с историями болезней, помните? – Я посмотрела на Моршакову и Леру, те кивнули. – Так вот. Там в одной из папок я увидела лицо мужчины, которое смутно показалось мне знакомым. И никак не могла припомнить, где же я его видела. И только когда увидела своего похитителя в лицо, все встало на свои места: я поняла, что в папке были снимки именно этого бандита. Это тот же человек, который встречался с Осиповым в лесу за Тарасовом. Помните? – Павлик и Галина Сергеевна кивнули, а Лера просто молча слушала меня, слегка приоткрыв рот.

– Что же получается? – медленно произнес Павлик. – Что Осипов и этот мужик в сговоре? И значит, тот, второй похититель, который там был, был не кем иным, как Николаем Осиповым?

– Нет, Павлик, это был не Николай Осипов.

– А кто? Вы ведь сами сказали, что не разглядели его лица?

– А по той лишь простой причине, что вторым была женщина. Ее лица я действительно не рассмотрела, но думаю, мы сможем скоро установить и ее личность.

– Каким образом? – Лера, как зачарованная, смотрела на меня. Теперь, наверное, в ее глазах я была самой настоящей героиней.

– Пока не знаю, но уверена, скоро все прояснится.

– А как с Осиповым или с Осиповой может быть связан этот тип, который похитил вас? – спросил Костя.

– Вот об этом я и думаю. Судя по тому, что его папка с историей болезни была в папке с секретными документами Осиповой, следовательно, она делала ему пластическую операцию. Для чего, вот вопрос.

– А мне кажется, ответ ясен, – снова заговорил Костя. – Надо отнести фотографию этого мужика в милицию и показать им. И сразу появится ответ.

– Ты имеешь в виду фотографию до операции? – спросила я Шилова, понимая примерный ход его мыслей.

– Конечно. Наверняка там на него прежнего лежит приличное досье. Это объясняет и то, почему по поводу этого типа теперь ничего нет у ментов, и то, зачем он делал операцию – надо было скрыться от закона и правосудия. Вот и все, – подытожил Шилов. Его доводы показались всем вполне резонными и аргументированными.

– Да, наверное, так все и обстоит, – согласилась я и попыталась привстать.

– Ты что? Куда ты? – Володька захлопотал надо мной, словно наседка над цыпленком. – Нет, нет и еще сто раз нет! Даже и не думай! Все дела позже, утром, а сейчас тебе надо отдохнуть, – резюмировал он тоном, не терпящим возражений.

– Так ведь и так уже утро, – вяло попробовала я возразить.

– Я сказал, нет, – категорически заявил Володька и выразительно посмотрел на моих коллег – дескать, не пора ли, любезные, и вам по домам? Ирина, мол, вернулась цела и невредима, и больше нет надобности сидеть тут.

Все поняли его без слов. Поднявшись, Галина Сергеевна и Лера пожелали мне скорейшего выздоровления, хотя я и не болела, а Костя посоветовал хорошенько выспаться и отдохнуть. Павлик тоже сказал несколько душевных слов, и Володя вышел проводить всех в коридор. Мои коллеги тихо о чем-то переговаривались там, но я уже постепенно проваливалась в сон. Голоса становились все менее отчетливыми, и вскоре я вообще перестала слышать что-либо, уснув.

 

Глава 11

Сон мой длился почти до обеда. Когда проснулась, сразу же услышала звуки, доносившиеся из кухни, – Володька хлопотал у плиты. Я поднялась и вышла из комнаты. Муж услышал мои шаги, выглянул из кухни.

– Уже встала? – заботливо спросил он. – Чего так рано? Могла бы еще поспать. На работу сегодня не пойдешь, я тоже отпросился, позвонил, сказал, что приболел.

– Есть страшно хочется! – прижалась я щекой к Володькиной небритой щеке.

– Ах да! – спохватился он. – Иди умывайся, уже все готово.

Пока я принимала душ и умывалась, Володя накрыл на стол. На нем скворчала яичница с ветчиной, издавал дивный аромат салат из огурцов с редисом, щедро сдобренный свежей зеленью. Запах из кухни доносился потрясающий. Я только сейчас поняла, что не ела почти сутки. Мы уселись за стол, и я жадно накинулась на яичницу. Володя с улыбкой смотрел, как я уплетаю приготовленный им завтрак, пришедшийся по времени на обед.

Только за чаем я открыла рот, чтобы произнести несколько слов; почувствовав относительную сытость, теперь могла насладиться чаепитием.

– Я сейчас поем и пойду на работу, – поставила я в известность мужа.

Володька усиленно завертел головой, поспешно проглотив кусок булки с сыром:

– Даже и не думай! Никуда не пущу! Я так переволновался, когда ждал тебя, что теперь, наверное, вообще не смогу тебя отпустить никуда одну и надолго.

– А я и не одна, и не надолго, – округлила я непонимающе глаза. – Во-первых, я поеду на работу с Костей, он теперь будет меня сопровождать, пока все не закончится. А во-вторых, не собираюсь пропадать там весь день, уйду совсем на немного. На пару часиков, не больше.

– Ирина, не надо, – почти умоляюще проговорил муж. – Прошу тебя. Ты не представляешь, что я испытал, пока ждал тебя. Посиди несколько дней дома, отдохни. И вообще, я считаю, что надо немедля заявить в милицию, пусть они ищут этого бандита, это их дело, а не твое.

– Теперь и мое. Я сама хочу найти его и отомстить за себя и за Осипову. Теперь у меня не осталось никаких сомнений: это он убил ее. А нанял его Осипов.

Володя ничего не ответил, только сокрушенно покачал головой. Он знал, что спорить со мной в таких ситуациях нет никакого смысла. Если уж я взялась за что-то, меня не остановить. Тем более после таких событий! Теперь я просто не могла позволить себе забыть всю эту историю и простить им того, что со мной случилось! Нет уж! Дудки! Я должна наказать их, они у меня еще попляшут!

Володя допивал свой чай и грустно смотрел на меня. Он, может, и рад был бы отпустить меня под охраной, конечно, на работу, но мысль о том, что охраной будет Костя Шилов, приводила его в уныние.

– Послушай, что-то во всей этой истории не вяжется, – проговорил Володя.

– Что?

– Не знаю, как-то нескладно.

– Да что именно? – Мне стало интересно выслушать мнение мужа. Он частенько высказывал довольно дельные мысли и давал порой бесценные советы.

– Ну, с этим типом, который тебя похитил. Если ты говоришь, что он в сговоре с Осиповым, то как Осипов вышел на него и зачем вообще нанял? Ведь если я правильно понял, то теперь и сам Осипов каким-то образом зависит от этого типа, так? Зачем ему было вообще нанимать кого-то, мог бы и сам замочить жену?

– Легко сказать, замочить… Ты бы смог… меня?

– Да что ты… Ирина, ну не говори глупостей. То я, а то Осипов…

– Нет, Осипов не из той породы людей, которые сами могут пойти на преступление. Он слишком труслив для этого.

– Еще объясни, зачем мужик требовал у тебя папки с документами? Нет, мне все-таки кажется, что этот уголовный тип имеет, то есть имел, какие-то свои личные дела с мадам Осиповой, а теперь пытается заполучить папку.

– Ну, это понятно. Ему была сделана пластическая операция, чтобы уйти от правосудия. Теперь он почему-то захотел заполучить эту папку назад, убил Осипову, но папку так и не смог найти. Потом… интересно, а как он узнал, что папка у меня? – Я замерла. – А что, если…

– Что? – не удержался Володя.

– А что, если тогда к дому приезжал не сам Осипов, а этот тип? Он увидел Костину машину и решил проследить. Проследил, узнал, что на машине приезжали мы с Шиловым, потом следил за нами, потом звонил на работу, пытался узнать, там ли я. А потом просто подождал, пока я пойду домой, и отправился следом… Точно! Так все и было! Скорее всего от Осипова он уже узнал, что в дом кто-то проник и вскрыл сейф, похитив из него документы. Когда до этого мужика дошло, что это те самые документы, которые ему нужны, он стал следить за мной.

– Да, – напомнил мне Володя, – и еще одна непонятная вещь. Если ты так уверена, что именно твой похититель убил Осипову, то объясни мне, пожалуйста, каким образом он проник в дом, если никого чужих в тот вечер в доме не было.

– Ну, это совсем просто, – ответила я. – Если он состоял в сговоре с Осиповым, то, значит, тот его и впустил: тихо спустился вниз и открыл дверь. А потом снова поднялся к себе и лег в постель, будто он спит и ничего не знает.

– Возможно, – нехотя протянул Володя, но в голосе его звучало недоверие. Я поняла, что моя версия его не убедила. Да и мне она как-то не очень нравилась, но что поделать, я не могла больше никак связать все воедино.

Затрезвонил телефон. Володя поспешно поднялся. Через пару секунд он крикнул мне:

– Ирина, это тебя! Галина Сергеевна.

Я подошла к телефону и взяла трубку.

– Алло.

– Не спишь уже, Ирочка? – голос Моршаковой звучал ласково и участливо.

– Нет, Галина Сергеевна, уже проснулась и даже успела позавтракать, вернее, пообедать. Скоро буду на работе.

– Нет, нет, я не за этим звоню. Тут такое дело. – Галина Сергеевна мялась, словно не зная, как сказать. – Тут Гурьев заходил, мы ему все рассказали. Он очень заинтересовался всей этой историей… В общем, он считает, что нужно ехать в милицию.

– Я тоже поеду. У меня есть кое-какие планы.

– А может, лучше он сам? – неуверенно предложила Моршакова. – А ты побудь сегодня дома, отдохни как следует. Мы тут сами управимся.

– Нет-нет, Галина Сергеевна, я все равно собиралась ехать на работу! Без меня ничего не предпринимайте! А Валера там? – спросила я.

– Да, он тут рядом стоит. Дать ему трубку?

– Да, пожалуйста.

Я услышала тихие голоса, и в трубке раздался бодрый голос Валерки Гурьева:

– Алло!

– Здравствуй, Валера!

– Привет! Как самочувствие? Наслышан о твоих подвигах. Ну, ты, Ирина, прямо героиня! – восхищенно произнес Валера.

– Да ладно, не подтрунивай. Рассказывай, что там у тебя.

– Я, собственно, не хотел тебя беспокоить. Просто собрался попросить разрешения взять папку с документами и отвезти ее в милицию, чтобы показать фотографии этого типа. Если все так, как вы считаете, то этот товарищ, который нам вовсе не товарищ, с обновленной внешностью наверняка имеет полный перечень дел в архивах ментовки. Так как, можно?

– Валерий, я с тобой! Уже собираюсь и еду на работу!

– Да ты что! – воскликнул Валерка. – Куда намылилась? Сиди дома и приходи в себя, мы сами все сделаем, а потом, обещаю, приедем к тебе и все расскажем.

– Валера, ты занимаешься напрасной тратой времени. Я уже почти собралась и скоро буду на работе. Будь добр, дождись, пожалуйста, меня, и мы вместе отправимся в милицию, тем более что я пострадавшая и мне тоже есть что рассказать компетентным органам.

– Ну хорошо, – Гурьев нехотя согласился. – Только ты сама никуда не выходи. Мы сейчас с Костей Шиловым за тобой заедем, лады? А ты пока собирайся.

– Хорошо. Жду вас через пятнадцать минут.

Я положила трубку, Володька на кухне мыл посуду. Он дулся и пыхтел, как паровоз, давая мне понять, что я поступаю вопреки его просьбе. Он против, поэтому так и настроен. Я подошла к мужу и обняла его.

– За мной сейчас приедут Костя с Валерой. Уж под их бдительным взором мне не угрожает никакая опасность. Не волнуйся, все будет хорошо, обещаю, я ненадолго.

Володя ничего не ответил, но повернулся ко мне и поцеловал в волосы. Я поняла, что мною одержана очередная победа, и отправилась в спальню одеваться. Ровно через пятнадцать минут за мной прибыл кортеж. Валера сидел на переднем сиденье и, увидев меня, выходящую из подъезда, тут же выскочил из машины и открыл передо мной заднюю дверцу. Я поприветствовала его и уселась. Глянула на свои окна – а там Володя стоит и смотрит, как я уезжаю. Я помахала ему рукой и сказала Косте:

– Поехали! Прихватив из офиса папку с документами, мы домчались до отделения милиции в считанные минуты.

И опять приехали к тому же старому приятелю Валерия, импозантному Игорю. Он был на рабочем месте, поприветствовал меня как добрую знакомую и пригласил войти, гостеприимно расставив руки. Тут же предложил нам чаю, пока мы ждали ответа на запрос. Мы расселись вокруг его стола. Сегодня в кабинете Игорь был не один – напротив него сидел еще один сотрудник.

Я отдала снимки Калмыкова – наконец-то я увидела его фамилию – Игорю, и он понес их в архив.

На сей раз ждать нам пришлось совсем недолго, Игорь вернулся очень быстро, неся в руках мою папку и еще одну, толстую. Бросив ее на стол, он похлопал по выцветшей обложке:

– Вот дельце на вашего Калмыкова, он же Севостьянов, он же Перемчук, он же… И так далее, – густым басом раскатисто засмеялся Игорь. – Это действительно еще тот рецидивист. Посмотрите. – Он пододвинул ко мне папку.

Я раскрыла ее на первой странице и принялась читать. Оказалось, что Калмыков, он же Севостьянов, он же… Не знаю даже, как его и называть, так вот… Он неоднократно привлекался к уголовной ответственности за те или иные злодеяния, самым малым из которых было разбойное нападение и ограбление. Убийств, правда, не было, но это ничуть не смутило меня. За таким не заржавеет.

– А как же вы вышли на него? – прервал мое чтение Игорь. – Калмыков был объявлен давным-давно в федеральный розыск. Даже тогда еще он назывался всесоюзным. И с тех пор как в воду канул. Нигде ни разу не засветился, нигде не был обнаружен его труп, даже следов ни разу нигде не оставил. За границу вряд ли мог выехать. По крайней мере, легально точно не мог… Его просто потеряли из вида. А он, похоже, все это время преспокойненько жил в нашем городе и не тужил. Надо же!..

Гурьев посмотрел на меня и неожиданно произнес:

– А мы, Игорь, еще по одному делу.

– Внимательно слушаю, – пророкотал Игорь и уставился почему-то на меня. А Валера тем временем продолжал:

– Да вот на девушку было совершено покушение. Точнее, ее похитили…

Вот Валерка! Вот гад! Ну сказала же, что сама хочу во всем разобраться, что не буду подавать пока заявление в милицию… Нет, ну надо же! Вот ведь как ловко обвел вокруг пальца! Паразит! Ну ладно! Я тебе еще припомню! Я со злостью посмотрела на Гурьева, а он лишь беспомощно поднял брови:

– О вашем, Ирина Анатольевна, благополучии пекусь, только и всего, – извиняющимся тоном произнес он.

– Покушение? – удивился Игорь. – И похищение? Прошу вас, Ирина Анатольевна, вам слово.

Мне пришлось рассказать всю историю с самого начала и до конца. После чего Игорь положил передо мной несколько листов чистой бумаги и попросил изложить то же самое, но на бумаге. Только обязательно подробно. Так и пришлось мне написать заявление о том, что меня похитил такой-то человек, что ударил, что отвез туда-то, делал то-то и т. д. и т. п.

Когда со всеми формальностями было покончено, мы с Валеркой углубились в изучение уголовного дела Калмыкова-Севостьянова. Нам потребовалось около двух часов, чтобы более или менее тщательно познакомиться с ним. Наконец прочли все от корки до корки, и Валера передал папку с делом Игорю со словами:

– Спасибо, брат. Родина тебя не забудет!

– На него будет заведено уголовное дело – новое, по вашему факту. – Игорь посмотрел на меня. – Калмыков будет объявлен в разыск, так что имейте в виду, скоро вас могут вызвать для опознания.

– Да, понимаю. Вы записали мои координаты?

– Конечно! В случае чего, узнаю у Валерия.

Мужчины попрощались, и мы втроем вышли из кабинета Игоря. Сев в машину, принялись делиться впечатлениями.

– Надо же! – вырвалось у меня. – Я так и знала! – Эмоции переполняли до краев, и от этого я не могла сразу сформулировать все, что хотела сказать, но мужчины и так меня прекрасно поняли.

– Сволочь! – коротко констатировал Костя.

– Да не то слово! – поддакнул Валерка.

– А ты вообще молчи! – цыкнула я на него. – Кто тебя за язык тянул? Я же сказала, что сама во всем разберусь! Зачем ляпнул про похищение? У, змей!..

– Во благо ваше, Ирина Анатольевна, единственно во благо, – раболепно залепетал Гурьев. – А то не ровен час еще какая историйка с вами приключится. А тут уж, чтоб окончательно вас обезопасить…

– Ладно. Только впредь смотри у меня! – пригрозила я кулаком.

– Не велите казнить, Ирина Анатольевна… – комично забормотал Валерка.

– Куда? – Костя развернулся к нам.

– Ирину, наверное, домой. А меня, уж будь добр, друг любезный, на работу доставь, – проговорил Валера.

– Что значит домой? – грозно вопросила я. – Нет. Я домой не поеду. Сначала – на работу.

– Зачем? – спросил Костя. – Ведь все сделали, что запланировали, езжайте отдыхайте.

– Как же вы все меня достали своим «отдыхайте», – нахмурила я брови. – Сказала на работу, – подытожила я, – значит, на работу.

Валерка с Костей хитро переглянулись, и Гурьев кивнул.

– И не думайте ничего затевать! – прикрикнула я на обоих. – На студию!

– Да мы завсегда пожалуйста, – расплылся Гурьев и торжественно скомандовал Косте: – На студию!

Мы покатили на телевидение, но, к несчастью, неподалеку от него застряли в пробке. Я вздохнула, приготовившись к долгому ожиданию. Валерка сразу же принялся травить анекдоты, дабы как-то сгладить время пребывания в вынужденном застое. Даже выход из машины превратился в проблему. Со всех сторон нас окружали автомобили, и дверцу можно было лишь приоткрыть.

Костя настроил радио на какую-то незатейливую волну, и в салоне зазвучала веселенькая песенка в исполнении популярного певца.

Я сидела на заднем сиденье и смотрела в окно. Тарасовцы, наконец-то дождавшись теплых деньков, высыпали на улицу, народ так и валил, хотя время было самое что ни на есть рабочее. Но, несмотря на это, толпы пешеходов заполонили тротуары. Я по привычке вглядывалась в лица прохожих, как вдруг в толпе – или мне показалось – мелькнуло знакомое лицо. Я поискала его глазами, но нет, наверное, и в самом деле показалось. Я даже не могла понять, кого именно увидела – мой мозг просто отметил этот факт.

Я опять принялась всматриваться в толпу прохожих… Нет, никого… Может, показалось? И тут я увидела ее! Это была женщина. Немолодая. Ее лицо тоже было мне знакомо, я уверена, что совсем недавно я ее где-то видела. Только вот где и при каких обстоятельствах?.. Никак не вспомню!.. А рядом с ней мужчина… О боже! Меня даже передернуло от неожиданности и от испуга! Это же… это же Калмыков! Собственной персоной! Никаких сомнений, это он!

Я едва не вывалилась в открытое окно машины. Костя и Валера заметили это.

– Ирина, что случилось? – встревоженно спросил Гурьев.

– Там… – Я от волнения не могла выговорить ни слова. – Там… они…

– Кто они? – Костя тоже принялся всматриваться в толпу прохожих.

– Вон, вон там… – Я показывала в направлении, где увидела их обоих.

Костя тоже напряженно всматривался в проходящих мимо.

– Там Калмыков! – крикнула я, видя, что мои провожатые так и не увидели его. – Он с женщиной.

– Вижу, вижу! – воскликнул Валерий. – Вон они!

Костя тоже наконец заметил Калмыкова со спутницей: ею оказалась не кто иная, как бывшая домработница Осиповых. Все-таки я узнала ее! Лицо этой женщины показалось сразу знакомым, но я никак не могла вспомнить откуда. И вот теперь все стало ясно.

– Черт, эта пробка! – выругался Костя.

– Нельзя упускать их из виду! – Валера попытался выбраться из машины, но тщетно.

– Нет! – Костя дернул его за рукав куртки. – Так они нас заметят. Надо на машине.

– Интересно, каким образом это сделать? – Костя крутил головой вправо и влево, пытаясь высмотреть свободное местечко, чтобы продвинуться вперед хоть чуть-чуть, но пробка была все еще довольно плотной, поэтому нам ни за что не удалось бы выскочить из нее, если бы снова не счастливый случай.

Я высунулась из окна по пояс, чтобы посмотреть, куда же направляются Калмыков с женщиной. Они шли по тротуару в ту же сторону, куда ехали и мы. Надо же! Ничего люди не боятся. Настолько привыкли чувствовать свою безнаказанность. Особенно Калмыков. Ну да ничего, теперь его песенка спета!

Мы внимательно наблюдали за каждым их шагом. Но вот эти двое свернули, и я заметила, как Калмыков стал переходить дорогу.

– Уйдут! – Валерий метался по машине, не в силах что-то предпринять. – Надо выходить. И за ними!

– Подождите! – крикнула я. – Смотрите, они, кажется, идут к машине.

Теперь мы все не спускали глаз с лобового стекла, чтобы получше видеть, куда направляются Калмыков со спутницей. Я оказалась права: в потоке автомобилей, немного впереди нас, на обочине, стояла машина Калмыкова, та самая, на котором меня увезли вчера вечером, – темная «девятка». Вот так удача! Выходит, они застрянут в той же пробке, что и мы, и никуда от нас не денутся.

– Повезло! – констатировал Гурьев, довольно потирая ладони.

– Разгуливают преспокойненько себе как ни в чем не бывало, – добавил Костя.

– А чего ему бояться? Внешность он изменил, у ментов на него ничего нет, так полагает… Кроме того, после похищения ему тоже вроде нечего бояться. Он ведь уверен, что Ирина не видела его лица.

– Надо же! А почему с ним осиповская домработница? – удивилась я. – Неужели и она причастна?

– Выходит, причастна… – сделал вывод Костя. – Теперь понятно, кто открыл дверь преступнику и кем был преступник.

– Да… – задумчиво протянула я. – Кто бы мог подумать?

– А чего это они разгуливали пешком, раз у них здесь машина? – вдруг спросил Валера.

– Да кто их знает… Может, в магазин забегали, пока все равно стоим… – предложил Костя.

– Только бы не упустить их, когда пробка рассосется! – взмолилась я.

– Не беспокойтесь, Ирина, уж теперь-то ни за что не упустим, – заверил меня Шилов. – Никуда не денутся, голубчики!

Мы простояли в пробке еще минут двадцать. Я все время боялась, что Калмыков каким-то образом сумеет смыться, пока мы его не видим. Теперь нам не была видна его «девятка», а Костя запретил мне выходить из нашей – с трудом, но я бы выбралась из нее, – чтобы посмотреть, где они. Меня могли заметить, и тогда бы я испортила ребятам, как сказал Валерий, «всю малину». Я ерзала на сиденье, не находя себе места. Гурьев тоже был напряжен, но его состояние было сродни напряжению гончей перед тем, как затравить дичь. Он, словно борзая, нетерпеливо поглядывал в окно, готовый в любую минуту сорваться и бежать. Так и хотелось ему пуститься по следу Калмыкова! Один Костя вел себя спокойно, поглядывая вокруг и не проявляя особых признаков нетерпения.

Но наконец-то впереди забрезжило что-то наподобие просвета. Кажется, поток тронулся, и появилась надежда, что мы сможем проехать. Так и получилось, машины постепенно разъезжались, дорога становилась свободнее, и теперь главное было – не потерять из виду Калмыкова. Но мы знали его машину, и это должно было помочь. Единственное, что могло помешать, так это то обстоятельство, что Калмыков мог нас заметить.

– Надеюсь, этого не случилось, – выразила я надежду.

– Не должен бы. Они же шли по тротуару, не глядя в нашу сторону. Да и стали бы они рассматривать стоящие в пробке машины, даже если бы и подозревали что-то…

– Но ведь они, если не ошибаюсь, видели твою машину тогда, у дома Осипова, – напомнил Валера.

– Если это были действительно они, – проговорил Костя, и я услышала в его голосе нотку сомнения.

Джип, стоящий прямо перед нами, наконец сдвинулся с места, и мы тоже смогли тронуться. Костя напряженно всматривался в поток, пытаясь разглядеть машину Калмыкова, но ее нигде не было. Я вытягивала шею, стараясь отыскать темную грязную «девятку» с тонированными стеклами, но, увы, тоже ничего не видела. Неужели бог позволит нам вот так запросто упустить этого бандита?! Я едва не расплакалась от обиды и отчаянья.

– Вон она! – крикнул вдруг Валерка.

Костя тоже увидел «девятку»… И началось преследование!.. Мы ехали по дороге, со всех сторон окруженные другими машинами, не имея возможности маневрировать. Но с другой стороны это было нам на руку, потому что и Калмыков не мог улизнуть незамеченным. Постепенно мы пробирались через впереди идущие авто и нагоняли машину Калмыкова.

И вот – желанный момент! Заляпанные грязью номера темной «девятки» замаячили прямо перед нами. Костя пропустил вперед пару машин, чтобы не бросаться в глаза, тем более что существовал риск. Мы до конца не были уверены в том, что Калмыков не знает номеров нашей машины. Тот ехал не торопясь и, видимо, ничего не опасаясь. А зря!

Костя пристроился позади «уазика», который как привязанный плелся за машиной Калмыкова. Нам повезло, «уазик» сворачивал туда же, куда и «девятка». Правда, на одном перекрестке мы едва не потеряли Калмыкова, он успел проскочить на зеленый свет, а когда к перекрестку подъехали мы, загорелся красный. Нарушать было нельзя, поэтому Костя был вынужден остановиться, чтобы переждать. К счастью, «уазик» тоже проскочил на зеленый вместе с Калмыковым, и вскоре мы опять сели на хвост «девятке».

Калмыков ехал центральными улицами, временами сворачивая в переулки. Интересно, зачем он это делал? Заметил слежку или маскируется машинально? «Уазик» вскоре отстал, и Косте пришлось резко свернуть в сторону, чтобы Калмыков не заметил нашу машину. Проехав параллельным проулком, мы вывернули прямо на дорогу, да так удачно, что преследуемая «девятка» проехала как раз перед нами.

Господи, ну куда это они? Катаются, что ли? Я уже измаялась сидеть на заднем сиденье и наблюдать, как Калмыков наворачивает круги по городским улицам, а мы, словно привязанные, катимся за ним по пятам. Но вот вроде и нашим мучениям пришел конец, «девятка» Калмыкова свернула в один из дворов и остановилась.

– Наверное, он здесь живет, – предположила я.

– А ты случайно не знаешь, где обитает домработница Осиповых? – спросил меня Гурьев.

– Нет.

– Вероятно, здесь.

– Да, похоже на то, – кивнул Костя.

Въехать во двор следом за Калмыковым мы не могли. Точно оказались бы тогда как на ладони и не заметил бы нас только слепой или полный кретин. Опытный же волк Калмыков сразу бы приметил прилипчивую «девятку», повсюду следовавшую за ним. Поэтому мы пристроились на углу дома, не въезжая во двор. С этого места была видна остановившаяся машина Калмыкова, но не понятно, куда направились седоки, выйдя из автомобиля.

И тогда Валерий, не выдержав, открыл дверцу и вышел из машины.

– Будьте здесь, – проговорил он. – Я пройдусь немного, гляну, куда они там рванули. А ты смотри, никуда не вылезай, – погрозил он мне пальцем. – Не выпускай ее никуда! – это он уже Косте.

– Естественно, – кивнул Шилов.

– Ни при каких обстоятельствах.

– Может, лучше я? – Костя посмотрел на Гурьева.

– Нет, тебя он мог видеть, когда ты был в доме Осипова. А меня в лицо не знает. Я быстро. – Валерий кивнул и улыбнулся.

Он захлопнул дверцу и, насвистывая что-то, направился во двор дома, куда въехал Калмыков.

Мы ждали Гурьева молча, оба – и Костя, и я – в напряжении. Наконец Костя не выдержал и, обернувшись ко мне, сказал:

– Ирина, никуда не выходите. Я сейчас.

– Куда ты?

– Я посмотрю. Что-то Валерки долго нет…

– Костя…

Но Шилов уже открыл дверцу и вышел. Но не успел он ее захлопнуть, как показался Валерка. Он шел, беззаботно засунув руки в карманы и вертя головой по сторонам как ни в чем не бывало. Мужчины уселись на прежние места.

– Поехали, – коротко приказал Валерка. – Посмотри, Костя, на тот кустарник. Там, по-моему, можно хорошо замаскироваться. – Он показал рукой направление, куда надо было двигаться, и Костя повел машину в ту сторону.

– Ну что там, Валер? Не мучай нас, – взмолилась я.

Валерий развернулся ко мне и улыбнулся во весь рот.

– Мучайся, мучайся, – злорадно проговорил он. – Будешь знать, как не слушаться старших.

– Валера, ну хватит уже! Сколько же можно меня этим попрекать? Я же теперь безвылазно сижу здесь с вами, чего еще нужно?

– Ну что там? – спросил Костя.

– В общем, так, – деловито начал Валерка. – Они заперли машину и зашли во второй подъезд.

– А что ты тогда так долго? – нетерпеливо спросила я.

– Не перебивай, – проговорил Валерий. – Я решил проследить, куда именно они пойдут. Незаметно прокрался за ними следом и постоял внизу в подъезде, послушав, что к чему.

– И что? – Костя уже терял терпение.

– Они поднялись на второй этаж и вошли в квартиру.

– В какую? – поинтересовалась я снова.

Гурьев развел руками:

– А вот этого, мадам, извините, я не знаю.

– И что тогда толку, что ты за ними следил? – разочарованно произнесла я.

– Стоп! – Валерка хитро ухмыльнулся. – Это еще не все. Я посмотрел: дом старый, всего по две квартиры на этаже. Значит, так. План таков. Нам нужно остаться здесь и подождать, пока они куда-нибудь уйдут. Ведь уйдут же они хоть когда-нибудь, правильно?

– Ну? – Костя, как и я, не понимал, куда клонит Гурьев.

– А потом мы потихоньку проберемся в ту квартиру и пошарим там. Тем более что у вас двоих, – он хитро глянул на нас с Костей, – опыт в подобных делах уже есть.

– Не понял, – прервал его Костя. – Как это – пошарим?

– А очень просто. Так же, как вы пошарили в доме Осипова. Инструменты у тебя с собой?

– Нет, – растерянно ответил Шилов.

– Ну вот, – разочарованно протянул Валерий. – Так я и знал!

– Но я ведь не думал, что придется опять… – пытался оправдаться Костя.

– А надо было бы все предусмотреть. – Валера задумался. – Так, – вдруг решительно произнес он. – Сколько тебе времени надо, чтобы смотаться домой и взять все необходимое?

Костя прикинул в уме:

– Думаю, минут пятнадцать хватит.

– Тогда поступаем следующим образом. Я остаюсь здесь на стреме. А вы с Ириной отправляетесь к тебе домой, ты забираешь все, что необходимо, и обратно. Идет?

– Я останусь с тобой, – категорически заявила я Гурьеву.

– Даже и не думай, – отрезал Валерка. – Ты поедешь с Костей, здесь тебе оставаться небезопасно.

– Но я же останусь с тобой… – попробовала я возразить, но уже по тону Гурьева догадалась, что это бесполезное занятие.

– Нет, я сказал, – отрезал он. – Калмыков может тебя узнать, и вообще… Короче, я все сказал. – Валерий вышел из машины и направился в сторону детской площадки. По пути он обернулся и махнул нам рукой – дескать, езжайте.

Костя завел двигатель, и мы поехали к нему домой – благо жил он неподалеку от того места, где находилась квартира Калмыкова.

Мы обернулись минут за пятнадцать, даже быстрее, чем предполагал Шилов. Остановившись у того места, где и стояли, мы опять заехали в кусты, и Костя выключил двигатель. Через пару минут к нам подошел и Валерий, сел в машину.

– Дома, – сообщил он. – Пока никуда не выходили. Но, думаю, что скоро все же выйдут, и тогда…

Мы коротали время, слушая автомагнитолу, то ставили кассеты, то, когда надоедало, переключались на радио. Прошло больше часа, но ни Калмыкова, ни его пассии не было видно. Я уже начала было дремать, когда вдруг в салоне автомобиля раздался возбужденный шепот Гурьева:

– Идут! Я же говорил, что когда-нибудь они все-таки свалят. Вон они!

Мы с Костей дружно повернули головы в сторону второго подъезда. Действительно, Калмыков вместе со своей дамой вышел оттуда и направился к машине. Потом оба сели в нее и укатили.

– Вот и славно, трам-пам-трам! – довольно потер руки Валерка. – Костя, где там у тебя арсенал?

– В багажнике. А как мы узнаем, в какой они были квартире? – спросил Шилов, открывая багажник.

– А ничего узнавать не надо: я уже все узнал.

– Узнал? – изумилась я. – И как же?

– Очень просто. Тут не надо быть семи пядей во лбу. Пока вас не было, я решил не терять времени даром. Пошел в их подъезд и поднялся на второй этаж. Как я и сказал, там всего две квартиры. Я позвонил в первую, наудачу. Мне открыла пожилая женщина, и я сразу понял, что это не квартира Калмыкова. Вряд ли они стали бы жить с кем-то, занимаясь такими темными делишками. Но на всякий случай, конечно, решил все же проверить. Спросил, не здесь ли живет Валерий Гурьев. Женщина удивилась и сказала, что здесь таких нет. Тогда я нервно оглянулся на соседнюю дверь и спросил, может быть, в той квартире? Женщина сказала, что и в той квартире никаких Валериев Гурьевых нет. Тогда я спросил, кто живет в той квартире, и она сказала, что там проживают муж с женой, но его зовут не Валерий. А кстати, как зовут Калмыкова?

– Если Калмыкова, то, по-моему, он Андрей. Других его имен я не помню, – ответила я.

– Точно, Андрей. Мне и женщина так сказала. Значит, сейчас он живет под фамилией Калмыков. Вот и все. Просто, как все гениальное. – Валерка гордо поднял голову.

– Молодец! – от души похвалила я его.

– Давно они уехали? – спросил Костя. Он достал из багажника ту самую сумку, с которой в прошлый раз мы ходили «на дело» к Осипову, и перекинул ее через плечо.

– А вдруг соседка увидит, как мы ковыряемся в замке Калмыкова? – испугалась я. Я снова вспомнила слова Володьки о том, что взлом и проникновение на чужую жилплощадь – подсудное дело, и мне стало не по себе.

– Не увидит. У нее на двери нет «глазка», – проговорил Валерий. – А других соседей на этаже нет. Что же касается прочих обитателей этого дома, то нам остается лишь надеяться на то, что им не приспичит никуда выходить в это время.

– Готов? – спросил Костя. – Тогда пойдем.

– А машину? Ее надо закрыть, – проговорила я.

– Зачем? – в один голос спросили мужчины. А Валерка добавил:

– Ты ведь останешься здесь и будешь караулить ее.

– Почему это я останусь здесь? – Я чуть не заплакала от обиды. – Пойду с вами.

– Нет, Ирина, хватит и прошлого раза, – хмуро проговорил Костя. – Я больше не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

– Да ничего со мной не случится! – возмутилась я. – Возьмите лучше меня с собой, а то я тут таких дел натворю, хуже будет, – пригрозила я.

Мужчины переглянулись, и Гурьев одобрительно кивнул:

– Ладно уж. Лучше давай возьмем, а то ведь натворит дел… Расхлебывай потом…

– Вот-вот, – поддакнула я, видя, что Костя не намерен соглашаться. – Натворю. Лучше возьмите.

– Хорошо, – после секундного колебания согласился Шилов. – Только чтоб без самодеятельности. Делать, что скажу.

– Конечно, конечно. – Я покорно сложила руки на груди. – Как скажете.

Мы втроем вошли в подъезд, сердце мое колотилось, но уже не так бешено, как в прошлый раз. Поднявшись на второй этаж, Валерий махнул рукой на дверь одной из двух квартир.

– Здесь, – шепотом проговорил он.

Костя снял с плеча сумку и открыл ее. Я покосилась на соседнюю дверь: на ней действительно не было «глазка». И к лучшему. Я прислушалась; в подъезде было тихо, только где-то во дворе мяукала кошка. Костя приступил к вскрытию замка.

Дверь была самая обыкновенная, деревянная, обитая снаружи темно-коричневым дерматином. Интересно, это квартира его пассии или они ее снимают? Пока Костя ковырялся в замке, я нервно озиралась по сторонам. Валерка же как ни в чем не бывало стоял и тихонько насвистывал какую-то мелодию. Даже не волновался нисколечко. Будто бы взлом и обыск чужих квартир для него – обычное дело. То же самое, что сходить в кино. Костя методично крутил отмычкой в замочной скважине.

– Долго еще, Костя? – шепотом спросила я.

– Еще немного, – тоже едва слышно ответил Шилов.

Но вот в замке наконец что-то щелкнуло, и он тихонько заскрипел.

– Есть! – обрадованно проговорил Костя и повернул отмычку: дверь бесшумно распахнулась. – Заходите, – Костя кивнул мне и Гурьеву.

Мы друг за другом, почему-то на цыпочках, вошли в квартиру Калмыкова. Тишина. Никого нет. На меня сразу пахнуло затхлым запахом давно не проветриваемого помещения. Запах старых вещей, какой обычно стоит в квартирах, где живут пожилые люди, перебивал «аромат» паров алкоголя и сигаретного дыма… Да, весело, похоже, живет гражданин Калмыков, он же Севостьянов, он же…

Ну ничего, недолго уже ему осталось. Я осторожно заглянула в единственную комнату. Квартирка была небольшой. Ничего особенного – старая мебель, диван, накрытый вытертым покрывалом, в углу у окна круглый стол. На нем – плюшевая скатерть с бахромой. Около стола два деревянных стула. Пол, покрытый досками, давно не крашен. И давненько не метен и не мыт. Да, хозяйка из подруги Калмыкова вышла неважная. Как же она могла служить домработницей у Осиповых, если у себя в доме не в состоянии навести чистоту и порядок? И кто она вообще такая? Надо было в милиции поинтересоваться относительно и ее личности тоже. Жаль, не догадалась сразу.

Костя с Валерой тем временем, пока я рассматривала убранство квартиры, не теряли времени даром. Костя методично обыскивал шкаф, стоявший за дверью, а Валерий сразу же прошел в кухню. «Хорошо, что квартирка маленькая и мебели в ней не так уж много, – подумалось мне, – а не то не справиться нам со всем этим барахлом вовек».

Я осмотрелась. Надо бы тоже чем-то заняться. А то стою тут как неприкаянная, и пользы от меня никакой.

– Костя, а где мне посмотреть? – шепотом осведомилась я.

– Вон там поищите пока, – махнул рукой Шилов в сторону окна. – В комоде.

У окна стоял большой обшарпанный комод, еще, наверное, дореволюционного года выпуска. Сверху донизу в нем были ящики. Я принялась за работу. Выдвинув верхний ящик, я заглянула внутрь. Там лежали какие-то старые вещи, носки, носовые платки, рваные чистые тряпки, проеденный молью шарф и прочее барахло. Я принялась методично рыться в этом добре. Ничего подозрительного не обнаружилось.

– А что ищем-то? – весело спросил Валерий, заглянув в комнату.

– Что угодно, – ответил Костя, не отрываясь от дела.

– Понял, – хохотнул Гурьев и исчез в дверном проеме.

Я выдвинула второй, третий, четвертый ящики, но и там – то же самое. Кое-где старые вещи, в одном ящике два толстых, покрытых пылью альбома с фотографиями. Я достала их и принялась листать в надежде, что хоть что-нибудь обнаружу. Но удача и на сей раз не улыбнулась мне.

Костя между тем перешел к дивану. Осмотрев шкаф, он тоже не нашел в нем ничего примечательного. «Ну где же прячет свои секреты этот бандит Калмыков?» – со злостью подумала я. Если мы здесь долго проторчим, то рискуем нарваться на хозяев, внезапно вернувшихся откуда-нибудь. Эх, надо было Валеру оставить во дворе, на шу*censored*е…

Как только я подумала об этом, из кухни раздался приглушенный сдавленный крик:

– Нашел! Сюда!

Костя тут же бросил осматривать диван, а я кинула альбомы в ящик комода. Мы вошли в кухню. Валерка как раз раскладывал на полу какой-то черный полиэтиленовый пакет, явно чем-то наполненный.

– Смотрите, кажется, это то, что мы искали. – Валера запустил руку в пакет и выудил оттуда прозрачный пакетик поменьше.

Костя взял у него из рук маленький сверток и стал разбирать его. Он достал из пакетика несколько миниатюрных аудиокассет, штук пять или шесть. Потом небольшую черную пластмассовую коробочку, как пояснил Костя, это было записывающее устройство. После чего Шилов извлек из черного пакета бумажный сверток, по размеру напоминающий ученическую тетрадь.

Он развернул его, и оттуда посыпались фотографии. Цветные, хорошего качества. Мы принялись рассматривать их, несколько штук взял Валерка, несколько я, остальные – Шилов. На всех, без исключения, снимках были изображены два человека – супруги Осиповы. И везде они ссорились. Это было видно по их искаженным злобой лицам. На одном снимке Осипов, залепивший пощечину Элле Анатольевне. И таких снимков оказалась целая пачка. Просмотрев фотографии, я вернула их Шилову, и он снова аккуратно завернул все в бумагу.

Пошарив рукой в пакете, Костя поднял глаза на меня:

– Больше ничего нет.

– Забираем и уходим, – скомандовал Валерка.

Мы быстренько уничтожили следы пребывания в квартире Калмыкова, поправили покрывала, задвинули ящики комода, прибрали в кухне.

Костя первым вышел в прихожую:

– Сначала – я, вы – за мной.

Он приоткрыл входную дверь и выглянул в подъезд. Потом сделал пару шагов и вышел на лестничную площадку, осмотрелся и только после этого кивнул нам – выходите. Мы вышли на площадку, по-прежнему стояла тишина, не было никого видно и слышно. Костя осторожно прикрыл дверь калмыковской квартиры, потом захлопнул замок. Хорошо, что не пришлось долго возиться с ним.

Мы спустились вниз, никого не встретив по дороге. Благополучно миновав лестницу, оказались на улице. И только теперь я вдохнула полной грудью. Голова еще немного болела после вчерашнего удара, но чувствовала я себя значительно лучше. Вот только сердце колотилось, словно сумасшедшее.

Молча дошли до Костиной машины, стоявшей неподалеку в кустах. Усевшись в салон, я откинулась на спинку сиденья.

– Что, страшно было? – подколол меня Гурьев.

– С чего вдруг? – парировала я.

– Ну, нечасто, наверное, ведущей программы «Девчачьи слюни» приходится пробираться в чужие квартиры. А?

– Похоже, скоро это станет доброй традицией, – пошутила я, взглянув на Гурьева, каждый раз придумывающего для моего «Женского счастья» новые забавные названия.

Костя завел двигатель, и машина, тихо заурчав, тронулась. По дороге между мужчинами и мной произошел бурный спор по поводу того, куда доставить меня. Оба моих провожатых настаивали на том, чтобы немедленно отвезти меня домой. Я же, напротив, ни в какую не намеревалась соглашаться с этой вопиющей несправедливостью.

– Хватит, – настаивал Валерка, – тебе надо отдохнуть. Вон на тебе уже и лица нет.

– Я прекрасно себя чувствую, даже и не думайте от меня избавиться, – ответила я.

– Да мне Володька голову свернет, – не унимался Гурьев.

– Пришьем, – усмехнулась я.

– Ну, смотрите, Ирина Анатольевна, будете сами объясняться со своим дражайшим супругом, – недовольно буркнул Валерий и отвернулся к окну.

– Да запросто, – обрадовалась я тому, что Гурьев так быстро сдался.

Мы добрались до редакции и выгрузились из машины. Пакет с кассетами и фотографиями нес Гурьев. На правах нашедшего, как он выразился. Мы поднялись на наш этаж и вошли в кабинет, где нас уже с нетерпением ждали все мои коллеги.

– Боже мой! Ну что так долго? – всплеснула руками Моршакова.

– Наконец-то, Ирина! Как вы себя чувствуете? – Лера была, как всегда, сама любезность и воспитанность.

Павлик, как ни странно, при виде меня тут же вскочил со своего излюбленного кресла и церемонно предложил мне занять его. Я уселась в кресло и гордо воззрилась на Гурьева.

– Давай рассказывай.

Галина Сергеевна, глядя на мой торжественный вид, недоуменно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Гурьева, потом на Шилова.

– Случилось что-то, о чем мы не знаем? – спросила она.

– Вы поразительно догадливы, Галина Сергеевна, – улыбнулась я. – Произошло нечто…

– Тогда не мучьте нас, – простонала Лера, – а рассказывайте все по порядку. – Она устроилась было на стуле, а потом спохватилась: – Вы, наверное, проголодались? Я сейчас, быстренько… Мы как раз вас ждали… – Лера принялась хлопотать вокруг стола, ставя на него нехитрую снедь: тарелку с бутербродами, вазочку с вафельным тортом, несколько яблок, чашки и сахарницу.

Валера устроился поудобнее и, так как все взоры обратились к нему, словно к виновнику торжества, начал:

– Мы добыли улики! – И водрузил на стол пакет. Потом растерянно оглядел всех присутствующих и виновато произнес: – Ну, вот, собственно, и все.

– Что там? – покосилась на пакет Моршакова, словно там была бомба.

– Улики! – повторила я. И, видя, что никто ровным счетом ничего не понимает, решила сжалиться над коллегами. – Ну хорошо, я расскажу вам историю с самого начала. С того момента, как мы приехали в милицию…

 

Глава 12

– Вот так, – подвела я итог.

– Давайте послушаем пленки. Есть у нас диктофон? – Галина Сергеевна принялась рыться в ящиках стола, отыскивая свой диктофон.

– Вот. – Лера протянула мне маленький черный аппарат.

Я взяла первую попавшуюся микрокассету и вставила ее в диктофон. Из динамиков раздался шум, а потом неясный, но вполне различимый разговор. Говорили мужчина и женщина.

– Ненавижу тебя! *censored*! – истерически выкрикивал мужчина. – Когда только ты сдохнешь?!

– Не дождешься! – в том же тоне отвечала ему женщина. – Ты сдохнешь раньше меня!

– *censored*, *censored*! Да ты прямо сейчас отправишься на тот свет! Я сам тебя убью! – Послышался непонятный шум – борьбы или чего-то в этом роде. Потом раздался сдавленный женский крик.

– Скотина! – кричала женщина. – Да у тебя кишка тонка! Я сама тебя грохну! Мразь! Ублюдок!

Я нажала на кнопку, пленка остановилась. На остальных кассетах было примерно то же самое.

– Если я правильно поняла, то здесь записи ссор Осиповых, – вставила слово Галина Сергеевна.

– Да, кажется, так, – согласилась я. – А делала записи их бывшая домработница. Подслушивала, подглядывала и записывала. А заодно и фотографировала. Вот такая замечательная у них была домработница. На все руки от скуки.

– Да уж, – протянул Костя.

– Так, значит, что же получается?.. – Павлик растерянно смотрел по сторонам. – Это как же? Выходит, не Осипов в сговоре с Калмыковым, а его жертва?

– Получается так, – подтвердил Костя. – Думаю, Калмыков шантажировал каким-то образом Осипова.

– Как? – захлопала ресницами Лера.

– Не знаю точно, но как-то шантажировал. Вероятно, вот этими фотографиями и пленками.

– Наверное, надо спросить об этом у самого Осипова, – выдвинула идею Галина Сергеевна.

– Так он вам все и рассказал, – усмехнулся Павлик.

– А куда он денется? Пусть все и рассказывает. Нам ведь надо прояснить все детали этой истории. А то какие-то куски да обрывки получаются.

– А что? – Павлик даже привстал со стула. – Это идея. И заснять все. А потом в передаче пустить съемку.

– Да, передача, – вспомнила я. – Я и забыла совсем о передаче. Галина Сергеевна, вы не были у шефа? По поводу нее?

– Я разговаривала с ним, – начала Моршакова. – Но он пока не дал никакого конкретного ответа. Но, по крайней мере, хоть не сказал «нет». Он хочет сначала посмотреть наши наработки, поговорить с тобой, Ирина, а уж потом принимать решение.

– Отлично! – сказала я. – Значит, максимум послезавтра мы представим ему наработки. – Так, чем займемся сейчас? – Я вопросительно оглядела нашу команду.

– Осиповым, – почти в один голос ответили все.

– Едем к Осипову, покажем ему то, что нашли у Калмыкова.

– Интересно, а Калмыков уже вернулся домой? – задался вопросом Валерка. – Если вернулся, то наверняка уже обнаружил отсутствие пакета. И что он теперь будет предпринимать?

– Понятия не имею, – пожала я плечами.

– Полагаю, нет необходимости ехать всем разом к Осипову, – властно сказала наш режиссер. – Кому-то надо остаться в офисе, на всякий случай. – И она посмотрела на Леру.

– Ну вот, так всегда, – заканючила Лера. – Как в офисе, так я все время остаюсь, а как за преступниками ехать, так все остальные.

– Ничего не все остальные, – возразила Галина Сергеевна. – С нами поедут… – Она оглядела нашу компанию. – С нами поедут Костя, он за рулем, Ирина как инициатор и главная пострадавшая, Павлик, чтобы снять все на камеру, Валера в качестве дополнительной охраны и я как режиссер, – подытожила Галина Сергеевна.

– Одним словом, все, кроме меня, – надулась Казаринова.

– Лерочка, ну не обижайся, – подбодрила я ее. – Обещаю, ты все увидишь и узнаешь самая первая. Слово! – Я торжественно подняла правую руку, как для клятвы.

– Правда? – Лера улыбнулась.

– Слово скаута, чтоб мне сдохнуть! – заверила я ее.

– Ну ладно, – произнесла великодушно Лера, и тут зазвонил телефон. Лера подошла и сняла трубку. – Алло… А кто ее спрашивает? – Девушка оторвала трубку от уха и растерянно проговорила. – Опять трубку положили.

– Кто? – встревоженно спросил Костя Шилов.

– Не знаю. Опять был женский голос. Спросили Ирину Анатольевну, а потом бросили трубку.

– Это опять они! – воскликнул Шилов. – Надо же, ничего не боятся! Просто внаглую охотятся за Ириной! – возмущался он.

– Может, вам не стоит ехать, Ирина? – Лера испуганно посмотрела на меня. – Побудьте пока здесь…

– Не беспокойся, Лерочка, мне ничего не грозит, пока рядом со мной мои телохранители. – Я улыбнулась и похлопала по плечу Гурьева и Костю.

– Только давайте договоримся сразу, – сказал Шилов. – Вы без моего ведома никуда не отходите, ничего не делаете… Смотрите, как Калмыков обнаглел! Он, видимо, намеревается снова похитить вас. А может, понял, что мы побывали у него дома, и теперь будет действовать нагло, дерзко и открыто.

– Я поняла, Костя. Без тебя – ни шагу.

Мы собрались и дружно высыпали из кабинета в коридор. Усевшись в Костину машину, поехали к Осипову.

– Может, надо было сначала позвонить? – предложил Павлик. – Вдруг его нет дома?

– Не думаю, – возразила я. – Мне почему-то кажется, что Осипов на месте.

Павлик сидел понурый. Его блестящая версия относительно полной виновности Осипова рухнула как карточный домик. Павлик так старательно защищал ее, но, к сожалению, надежды нашего оператора не оправдались. Хотя еще, конечно, неизвестно, какую во всем этом роль сыграл сам Николай.

Мы уже выехали за город, Костя вел машину по загородной асфальтированной дороге. Навстречу попадались редкие автомобили. И вот наконец показался дом Осиповых. Мы подъехали к нему, и Костя заглушил двигатель.

Снаружи дом выглядел безлюдным. Мы сидели в машине, не решаясь выйти. Павлик возился с камерой, готовя ее на всякий случай для съемок. Валерка первым нарушил молчание:

– Я пойду позвоню. А вы оставайтесь тут, мало ли что… Вдруг там Калмыков? – Гурьев вылез из машины.

– Подожди, я с тобой. – Я стала пробираться через Павлика к выходу. – Меня Осипов знает, а тебе он может просто не открыть дверь.

– Ну хорошо, пойдем, – кивнул Валерий.

Мы подошли к калитке дома. Гурьев поднял руку и позвонил. Почти сразу в домофоне зазвучал встревоженный голос Осипова:

– Кто там?

Я заговорила:

– Николай, это Ирина Лебедева, с телевидения. Помните, мы с вами встречались? Я по поводу передачи о вашей супруге…

В ящичке домофона воцарилось молчание.

– Николай! – позвала я его.

– А нельзя ли в другой раз? Я сейчас занят.

– Открывайте! – твердо проговорил Валерий. – Нам необходимо побеседовать. Иначе может быть поздно. Это по поводу смерти вашей жены.

Голос Осипова стал еще более встревоженным:

– Кто вы? Я ни с кем не желаю разговаривать! Мне некогда! – Или вы откроете, или мы вызываем милицию.

Снова ответом нам было молчание.

Тогда Валерий принялся стучать кулаком по решетке калитки, сотрясая при этом весь забор.

Мы увидели, как открылась дверь дома и на пороге появился сам хозяин. Я толкнула в бок Гурьева, а то он сейчас так увлечется, что может сломать к черту калитку, и нам потом еще придется извиняться и возмещать убытки. Валерий тоже увидел Осипова и закричал ему:

– Открывайте, надо срочно поговорить, пока до вас не добрался Калмыков или как его там…

– Подождите, я сейчас, – отчего-то сразу другим тоном ответил Осипов, как только услышал фамилию Калмыкова. Он спустился по ступенькам и пошел навстречу нам. Открыв калитку, впустил нас с Валеркой, но я остановилась в дверях и проговорила:

– Там еще несколько человек из нашей съемочной группы. Пусть они тоже войдут. – Я обернулась и помахала рукой Косте, Павлику и Галине Сергеевне, сидевшим в машине.

Вскоре к нам присоединились Павлик с Моршаковой.

– Костя остался в машине приглядывать за обстановкой, – пояснила Галина Сергеевна.

Николай сразу предложил нам пройти в гостиную. Уже знакомая мне комната сегодня была темной и неубранной. Домработница ушла, а сам Осипов убираться, видимо, не привык. Окна были задернуты темными плотными шторами. Осипову, очевидно, не хотелось быть на виду. Амплуа затворника на данный момент подходило ему более всего.

Наша бригада расположилась кто где. Валерий на всякий случай занял оборонительную позицию у двери. Моршакова и я уселись на диване, а Павлик пристроился у окна, продолжая возиться с камерой.

Николай занял выжидающую позу: он стал у стены, скрестив руки на груди. Голову Осипов держал высоко и гордо. Он обвел нас высокомерным взглядом.

– Прошу объясниться, чему обязан?

Я решила, что лучше сама ему все объясню.

– Николай, посмотрите, вам знакомы эти снимки? – Я взяла из рук Гурьева пачку фотографий и протянула Осипову.

Тот нерешительно взял у меня из рук фотографии, будто это были не листочки бумаги, а по крайней мере банка с серной кислотой. Взял, однако взглянуть не решался.

– Вы посмотрите, – подбодрила я его, – посмотрите!

Николай стал осторожно разворачивать упаковку, в которую были завернуты снимки. Наконец извлек их и принялся перебирать, внимательно рассматривая каждый. Уверена, что Осипов уже не первый раз видел эти фотографии, но усердно делал вид, будто они ему незнакомы.

Когда он просмотрел все до последней, я спросила:

– Ну, что вы можете сказать по этому поводу?

Осипов поднял на меня глаза:

– А что вы хотите от меня услышать? На фотографиях я и моя жена. Но я не имею представления, кто нас снимал и когда. – Николай постарался придать своему лицу максимум недоумения.

– Вы уверены? – недоверчиво спросила я.

– Уверен, – невозмутимо кивнул Осипов.

– И вы не видели этих снимков никогда раньше?

– Никогда. А где вы их взяли? – вдруг, словно спохватившись, вскинулся Осипов.

– Мы их нашли, скажем так.

– Где? – продолжал настаивать Осипов.

– Неважно. Скажите, а человек по фамилии Калмыков вам не знаком?

Осипов изобразил на лице задумчивость и через несколько секунд проговорил:

– Нет, что-то не припоминаю.

Мне надоел этот цирк, и я решила поднажать на вдовца:

– Послушайте, нам все давно известно, и вы совершенно зря строите из себя наивность. Мы отлично знаем, что вы знакомы с Калмыковым, знаем и то, что он вас каким-то образом шантажирует. Вот, посмотрите! – Я извлекла из сумочки экземпляр снимка, сделанный знакомым Гурьева во время встречи Осипова с Калмыковым.

На сей раз он даже не взял фотографии у меня из рук, лишь скользнул по ней глазами, и я успела заметить смятение и испуг, мелькнувший в них.

– Вы так и будете продолжать упираться?

Наконец Осипов не выдержал.

– Не понимаю, чего вы от меня хотите?! – истерично взвизгнул он. – И вообще, кто вы такие и что вам нужно в моем доме?!

– Я тележурналистка, Ирина Лебедева, и вы это знаете. А нужно нам, чтобы вы все рассказали о Калмыкове, о вашей связи с ним и о том, как он вас шантажирует.

– Не понимаю – Осипов отвернулся в сторону.

– Ну что вы как маленький! Это для вашего же блага. Мы знаем, что Калмыков убил вашу супругу, что он шантажирует вас… Понимаете, что его место за решеткой? Или вы хотите, чтобы он и дальше разгуливал на свободе?

Осипов, насупившись, продолжал хранить молчание.

– Послушайте, – продолжала я его увещевать. – Калмыков – преступник, и мы это знаем, у нас есть против него улики. Но нам нужно, чтобы вы рассказали все как есть. Тогда его смогут посадить в тюрьму.

– Раз у вас есть улики, вот и посадите его сами, – откликнулся Николай.

– Вы тоже являетесь соучастником преступления. Или вы хотите разделить участь Калмыкова? Нам известно и про липовое завещание, которое было состряпано знакомым нотариусом Калмыкова.

И тут глаза Осипова расширились от ужаса. Видимо, с завещанием я попала в цель. Он не подозревал, что нам известно и о нем. Глаза Осипова воровато забегали, и он бормотал:

– А какие гарантии вы мне даете?

– Какие гарантии? – не поняла я.

– Что меня не посадят, что меня не тронет Калмыков… – принялся перечислять Осипов.

– Нет, извините, уважаемый, никаких гарантий мы вам дать не можем, – сказала я. – Вы являетесь соучастником преступления, и у нас есть все основания, чтобы посадить вас вместе с Калмыковым. Может, даже в одну камеру, – добавила я. – Так что вы уж соблаговолите сами рассказать нам всю историю с самого начала и до конца. И как только все станет известно правоохранительным органам, Калмыкова сразу же возьмут.

– Если вам нужны гарантии, то я могу пообещать вам, что вас не посадят, – подал голос Валерий. – В крайнем случае ограничатся условным сроком. Это все же лучше, чем реально сесть за решетку на неопределенный срок.

Осипов с опаской посмотрел на Гурьева, потом перевел взгляд на меня, показалось, что мне он почему-то доверял больше.

– Хорошо, – наконец проговорил он. – Я расскажу вам все. Но только с условием, что меня защитят от Калмыкова.

– Да все, что угодно! – не выдержал Гурьев.

– Павлик, давай. – Я кивнула нашему оператору, чтобы он включил камеру.

– Что это? Зачем? – засуетился Осипов.

– А как же вы хотели? Чтобы вы потом отказались от своих показаний против Калмыкова? Ничего не выйдет. Не отопретесь. Готов? – Я посмотрела на Павлика, тот кивнул. Камера заработала, и я приступила к разговору.

– Расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Калмыковым.

Осипов тяжело вздохнул, прежде чем начать повествование, и заговорил:

– Он сам позвонил мне. Я его раньше не знал. Это случилось после того, как умерла моя жена… Он позвонил и сказал, что хочет поговорить со мной. Мы встретились, и Калмыков сказал, что Элла была должна ему какие-то деньги, много денег, и теперь, после ее смерти, я должен отдать ему эти деньги. Кроме того, он сказал, что у нее хранятся какие-то его документы и что их я тоже должен вернуть ему. Я ничего не знал ни о деньгах, ни о документах, которые якобы должна была вернуть ему моя жена. Она никогда не говорила со мной о своих делах. Мы вообще плохо жили в последнее время. Ну, вот я и сказал ему, что ничего не знаю ни о каких долгах Эллы и никаких денег отдавать ему не собираюсь. Калмыкову это не понравилось, и он пригрозил упечь меня за решетку по обвинению в смерти жены. Я не поверил ему, и тогда он показал мне эти фотографии. И еще дал послушать пленки с записями наших с Эллой разборок, сказав, что домработница при необходимости даст нужные показания о наших постоянных ссорах, что я угрожал Элле смертью и так далее. Ну, в общем, что я не скрывал, что хочу убить ее. Он меня напугал. Я задумался о том, что нужно бы действительно отдать деньги и документы. Я искал эти документы, где только мог, но ничего не нашел. А когда узнал, какую именно сумму денег требует с меня Калмыков, то понял, что легче мне убить его, чем отдать долг Эллы, если, конечно, этот долг вообще существовал.

– А какой была сумма долга? – спросила я.

– Сто тысяч долларов, – уныло проговорил Осипов.

– Круто! – Валерка даже присвистнул.

– Продолжайте, – попросила я и грозно посмотрела на Валерия: – Не мешай!

– У меня, естественно, не было таких денег, и я сказал об этом Калмыкову. Тогда он сказал, что нужно найти завещание. Если Элла оставила мне что-то, то я продам это имущество и погашу долг. Но все дело в том, что, когда я искал дома документы Эллы, я случайно нашел ее завещание. И вскрыл его, выяснив – в общем-то для меня это не стало сюрпризом, – что Элла не оставила мне ничего: все свое имущество она завещала своим родителям.

– А где это завещание?

– Я его спрятал.

– Где? – Здесь, у нас на даче… Так вот. Я сказал Калмыкову, что нашел завещание Эллы, но она не оставила мне ничего. Тогда Калмыков потребовал отдать завещание ему, но я соврал, сказав, что сжег его. Побоялся уничтожить завещание, сам не знаю почему. Калмыков сказал, что тогда нет никаких проблем. Нет завещания – нет и наследников, кроме меня. Тогда я вступаю во владение наследства и отдаю ему долг, продав имущество Эллы.

– Тогда зачем же вы подделали другое завещание? – подала голос Моршакова.

– Это Калмыков предложил. Если бы я вступал в права наследования по закону, то это случилось бы не раньше чем через полгода, а Калмыков требовал деньги немедленно. Он сказал, что по завещанию я смогу сразу же вступить в права. Мы поехали к его знакомому нотариусу, скользкому типу, и тот сделал фиктивное завещание Эллы, по которому она все оставляла мне. Потом я сказал ее родителям, что случайно обнаружил завещание дома, они поверили. Когда я поехал к юристу и он оценил все мое движимое и недвижимое имущество, перешедшее мне по наследству, то сумма оказалась далеко не такой, которая мне была нужна. В общем-то получалось, конечно, довольно прилично, но не набиралось даже и половины того, что требовал Калмыков. Я не стал говорить ему, что мне все равно не хватит денег отдать ему долг, побоялся. И всерьез задумался о том, чтобы убрать его. А Калмыков продолжал давить на меня, требовать денег. Я периодически давал ему некоторые суммы, но он требовал найти документы. Я никак не мог понять, что за документы ему нужны, я знать не знал ничего о делах Эллы с этим уголовником. А Калмыков, видимо, думал, что я просто не хочу отдавать ему бумаги. Он даже пытался как-то раз залезть ко мне домой, чтобы самому поискать их. Но тогда, к счастью, я вернулся раньше, чем планировал, и помешал ему. Но не удивлюсь, если окажется, что он все-таки пошарил в моем доме. – Осипов замолчал, переводя дыхание. – А тут еще эта Кравчук…

– Что с ней? – спросила я.

– Она тоже стала требовать деньги.

– Какие? – Я припомнила свой разговор с Марией Львовной.

– Я должен был ей, и, после того как вступил в права наследования, она стала требовать возвращения долга. Кроме того, она хотела, чтобы я отписал ей долю в деле. Они с Эллой владели сетью салонов красоты, – пояснил Осипов. – Кравчук стала настаивать на том, чтобы я за копейки продал ей долю в деле. Ведь теперь я был совладельцем. Но я отказал ей. Точнее, не отказал, а просто просил подождать немного. А она настаивала, хотела, чтобы я подписал нотариально заверенную расписку. Я как-то сказал об этом Калмыкову, и он пообещал разобраться.

– Ясно. Разобрался, – проговорила я. – Тогда Кравчук чуть было не задавила машина. И за рулем этого автомобиля сидел не кто иной, как Калмыков.

Осипов испуганно посмотрел на меня.

– Я не знал этого. Думал, он просто поговорит с ней. Во всяком случае, она больше не требовала никаких денег. Я и подумал, что они разобрались. После этого Калмыков еще настойчивее стал требовать возврата долга. Сказал, что избавил меня от Кравчук, что больше она не станет приставать ко мне. Вот скотина! – вдруг в сердцах выругался Осипов. – А я-то поверил!.. – Осипов вдруг засуетился, стал нервничать. – Грозился посадить меня, если я срочно не верну деньги.

– Это, наверное, когда он обнаружил, что документы пропали, – вставил Валерий. – Он боялся, что мы сразу же отнесем их в милицию, поэтому и требовал у вас деньги, чтобы поскорее уехать куда-нибудь. А потом решил похитить Ирину.

– Что? – Осипов перевел на меня недоуменный взгляд. – Он вас похитил?

– Да, было дело, – кивнула я. – Но теперь все в прошлом, и у меня личные счеты к Калмыкову. Вот поэтому и прошу вас помочь нам. Продолжайте.

– А больше и продолжать-то нечего, – пожал плечами Осипов. – Я рассказал все, что знал. Я не видел Калмыкова и не разговаривал с ним уже несколько дней.

Наш разговор внезапно прервал телефонный звонок. Осипов не двинулся с места.

– Вы не подойдете? – спросила я.

– Нет, – покачал он головой. – Меня нет дома. Никого не хочу видеть и слышать.

– А если это Калмыков? – настаивала я.

– Тем более. – Осипов почему-то испугался.

– Нет-нет, обязательно подойдите.

Телефон продолжал настойчиво звонить. Тогда Осипов нерешительно подошел к столику, на котором он стоял.

– Это Калмыков, – обернулся ко мне Осипов. – Его номер на определителе.

– Возьмите трубку и попросите его приехать сюда или договоритесь о встрече, – скомандовала я. – О нас – ни слова.

Осипов послушно снял трубку и проговорил:

– Алло. – Он помолчал некоторое время, когда Калмыков что-то говорил ему. Потом сказал: – Лучше у меня. Приезжай прямо сейчас… – Николай послушал еще немного и положил трубку на аппарат. Он поднял на меня испуганные глаза и проговорил: – Он скоро приедет сюда. Что делать?

– Что он хотел? – не обращая внимания на нытье Осипова, спросила я.

– Встретиться. Он был возбужден и сказал, что хочет о чем-то поговорить со мной. Что это срочно.

– Вот и замечательно, – одобрил Гурьев. – Когда он приедет?

– Сказал, скоро.

– Будем ждать. Думаю, стоит подготовиться к встрече такого гостя.

– Павлик, выключай пока камеру. Потом снимешь Калмыкова собственной персоной.

Валерий направился к двери:

– Пойду предупрежу Костю.

Вскоре появились Валерий с Костей.

– Я убрал машину. Давай-ка с тобой разместимся вот таким образом. – Костя объяснил Валере дислокацию.

Павлик встал в стороне от двери, чтобы его нельзя было сразу увидеть, как только войдешь в гостиную.

– Может, не будем рисковать? – спросила я. – Этот бандит наверняка вооружен и опасен.

– И что ты предлагаешь? – спросил Валерий.

– Надо вызвать милицию. Ведь после моего заявления Калмыков с его новым лицом объявлен в розыск, к тому же у него и старых долгов полным-полно. Предлагаю позвонить Игорю, – я посмотрела на Валерия, – сообщить ему, где мы находимся, и поставить в известность, что сейчас сюда прибудет особо опасный преступник-рецидивист Калмыков-Севостьянов.

– А что, по-моему, это идея, – согласился Павлик.

– Конечно. Ведь чем больше всего на свете дорожит Калмыков? Свободой. Вот мы и лишим его этой свободы ох как надолго. Он ведь даже на операцию ради этого решился. И убил жену Осипова.

* * *

Время пролетело быстро. Валерий позвонил Игорю и сообщил ему адрес Осипова, а также то, что скоро сюда прибудет Калмыков. Игорь отреагировал оперативно, сказал, что немедленно вызывает группу захвата и выезжает по адресу сам.

Шум двигателя все услышали одновременно, дружно повернув головы в сторону окна.

– Это Калмыков, – почему-то шепотом произнес Осипов.

– Откроете, когда позвонит, не выходите сейчас, – проговорил Валерий. – Старайтесь вести себя как можно более непринужденно.

– Обещайте, что он ничего мне не сделает, – заканючил вдруг Осипов.

– Все зависит только от вас, как вы себя поведете. Главное – не дайте ему понять, что вы не один. Сразу проводите сюда, в гостиную. А дальше – наше дело.

Звонок раздался оглушительно. Осипов вздрогнул всем телом и пошел открывать дверь. Вскоре я услышала голоса, они приближались к гостиной. Меня сначала хотели удалить в целях безопасности, но я решительно воспротивилась этому, сказав, что ни за что на свете не пропущу момент задержания этого преступника. Тем более что со мной трое надежных и сильных мужчин, которые не допустят, чтобы со мной что-нибудь случилось.

Костя и Валерий приготовились, выстроившись по обеим сторонам двери. Вот в проходе показался Осипов, за ним шел Калмыков. Как только он сделал шаг в гостиную, на него с двух сторон набросились наши доблестные мужчины – Гурьев и Шилов. Костя повалил его на пол, придавив собственным телом. Но Калмыков тоже оказался не лыком шит. Уж не знаю, как ему это удалось, но он так молниеносно достал откуда-то пистолет, что никто ничего не успел сообразить.

Раздался громкий выстрел. Неожиданно для самой себя я вскрикнула. И тут же на полу завязалась жестокая схватка между тремя мужчинами. Калмыков оказался настолько сильным и проворным, что даже наши двое неплохо физически подготовленных мужчин с трудом справлялись с ним.

Наконец Костя, подмяв под себя Калмыкова, принялся скручивать ему руки за спиной заранее снятым собственным ремнем. А Валерка сидел на ногах Калмыкова, придерживая их одной рукой. В другой руке он зажал пистолет, из которого Калмыков успел выстрелить.

Когда связанного преступника оттащили в угол комнаты и Костя встал возле него, я заметила, что левая нога Шилова в крови.

– Господи, Костя! Он ранил тебя! – ахнула я.

– Да ерунда, задело по касательной, – отмахнулся Шилов. – Есть у вас йод и бинты? – спросил он Осипова.

Только теперь я обратила внимание на Николая. Он забился в самый дальний угол гостиной, и на нем практически не было лица. Осипов был бледен, губы его дрожали, он трясся всем телом. «Боже мой! Как же можно было увлечься таким ничтожеством?» – подумала я, вспомнив горячую любовь Эллы к этому человеку.

– Д-да, есть, я с-сейчас принесу, – забормотал Осипов и вылетел из гостиной, стараясь избегать взгляда Калмыкова.

– У-у, *censored* продажная! – проговорил тот. – Сдал, падла! Ну ничего, я тебя все равно достану, гнида болотная! – Он перевел взгляд на меня. – И ты тут? Сучка! Как же это ты удрала? – Калмыков насупился и опустил голову, словно раненый бык.

Пришел Осипов и передал Косте небольшую белую коробочку с красным крестом на крышке. Костя устроился на диване и стал обрабатывать рану на ноге. И тут я решила, что не прощу себе, если хоть раз не проявлю о Косте заботу и не окажу ему должного внимания. Ведь если бы не он, если бы не его реакция, неизвестно еще, чем бы все закончилось. Может, Калмыков положил бы тут половину народа, пока его сумели бы связать и отнять пистолет. Я подсела к Косте, взяв у него из рук пузырек с йодом и вату.

– Позволь, я сама, – ласково проговорила я.

Костя смущенно отдал мне йод с ватой и отвернулся в сторону, но при этом я успела заметить, как он покраснел.

Я перевязала ногу Шилову. Прошло уже немало времени, а милиции во главе с доблестным Игорем все не было. Тогда я решила провести интервью с преступником.

– Не поделитесь информацией, как вы убили Эллу Осипову? Для телевидения? Эксклюзивно? – спросила я у Калмыкова.

Он поднял на меня свои наглые глаза и проговорил, сплевывая сквозь зубы:

– Что?! Какой Эллы? Какой Осиповой? Знать не знаю, кто такая.

– А может, тогда скажете, за что вы ее убили?

– Я никого не убивал! Ничего не докажете!

– Очень даже докажем! – проговорила я. – Ну, если вы не хотите нам ничего рассказать, то я, пожалуй, сама поведаю историю так, как я ее себе представляю. А вы меня, если что не так, потом поправите, идет? – Я посмотрела на Калмыкова. Он сидел, отвернувшись и делая вид, будто все это его не касается.

Я начала:

– Скорее всего, дело было так. Когда-то давным-давно, когда Калмыков был еще молодым человеком, он сильно не ладил с законом, и ему светил немалый срок. Что делать? Как избежать наказания? Тем более что срок будет уже не первый, а сидеть в который уже раз ох как не хотелось. И тут до слуха Калмыкова доходит информация о некой даме, тайно делающей пластические операции. Калмыков выходит с ней на связь и узнает, что за операцию она берет энную сумму денег. В общем, довольно большую сумму. Но для Калмыкова деньги не были проблемой, он имел такую сумму, нажитую преступным путем. И вот он решается на подпольную операцию. Ему меняют внешность до неузнаваемости, и теперь у правоохранительных органов не может быть к нему никаких претензий, лишь бы не нарушал закон. – Я посмотрела на Осипова. Он слушал меня очень внимательно, вероятно, для него эта информация явилась большой новостью. – Что произошло на протяжении следующих нескольких лет, я не знаю, да нам и незачем это знать. Но по прошествии довольно длительного времени Калмыков снова выходит на Эллу Осипову. Теперь она уже не занимается подпольными пластическими операциями, теперь все поставлено на законную основу, теперь Осипова – частный и довольно преуспевающий предприниматель. И, глядя на все это, Калмыков решает вытрясти из нее немного денег, ведь их у нее достаточно, по его мнению, а значит, она должна делиться. Калмыков всегда предпочитал жить за счет других. Идти на верную уголовщину не хотелось: вкусив радость свободного существования, боялся попасться вновь. А тут, как считал Калмыков, дело – верняк. Осипова побоится, что Калмыков обнародует ее преступное прошлое, и даст ему деньги. Он встретился с ней и потребовал определенную сумму. Но, как всегда, жадность фраера сгубила. Сумма, судя по всему, была такой баснословной, что даже Осипова не представляла себе, где взять ее. А может, просто не пожелала платить и послала Калмыкова к черту. Тот обиделся и пообещал, что сдаст ее, сообщит о прошлой незаконной деятельности, и Осипову посадят. На что косметолог ответила тем же: она сказала, что у нее сохранились все документы с тех времен и что если она понесет наказание, то сядет не одна, а потянет за собой и Калмыкова. Кроме того, если ее и будут судить, то срок ей дадут небольшой: она ведь никого не убивала, а всего-навсего занималась незаконной медицинской практикой. Да плюс к тому судимость у нее первая, суд это учтет. А что касается Калмыкова, то тут все будет круто: он присядет на полную катушку, она обещает… И Калмыков испугался. Он стал требовать, чтобы Осипова отдала ему документы, касающиеся именно его операции, но та не соглашалась, а может быть, и сама стала шантажировать Калмыкова. И тогда он решился на крайний шаг, задумав избавиться от Осиповой… Не знаю, по стечению ли обстоятельств или же это было специально продумано, но случилось так, что сожительница или жена Калмыкова устроилась домработницей к Осиповым. И все время, пока она жила у них, она тайно делала съемки скрытой камерой во время ссор Осиповых; она записывала на пленку их семейные разборки, чтобы потом, при необходимости, держать в руках самого Осипова. Значит, Калмыков заранее планировал убийство Осиповой и только ждал подходящего момента. Наконец такой момент настал. В тот вечер дома у Осиповых собралось много народу, все были не слишком трезвы. Поэтому, как рассудил Калмыков, смерть хозяйки спишут на несчастный случай. Даже если кто-то и заподозрит что-то неладное, то доказательств все равно не будет: подозревать можно кого угодно из гостей. Когда я разговаривала с домработницей, она клятвенно заверила меня, что никого посторонних в доме в тот вечер не было. Вполне возможно. Я не уверена, может, она сама убила Эллу Анатольевну, бросив в джакузи магнитофон, а может, просто впустила Калмыкова, чтобы он сделал это сам… Не знаю, но в любом случае именно его обвинят в убийстве Осиповой. В лучшем случае – в организации, соучастии и подстрекательстве… – Я не успела договорить, как раздался внезапный шум и голоса:

– Всем стоять! Не двигаться! Милиция!

Приехал Игорь с ОМОНом. Он влетел в гостиную первым, в бронежилете и с пистолетом, растерянно замер посреди комнаты и оглядел всех присутствующих. Потом остановил свой взгляд на мне и спросил:

– А где Калмыков?

– Вон он, – подал голос Костя, кивнув в угол, где сидел связанный преступник.

– Сюда, – скомандовал бойцам Игорь, показав на Калмыкова.

* * *

Мы приехали на студию измученные, но счастливые. Лера, едва завидев нас, тут же бросилась навстречу и с нетерпением воскликнула:

– Вижу по вашим лицам, что-то произошло. Рассказывайте! – В руках у Леры был небольшой кулечек с курагой.

Павлик, недолго думая, запустил руку в него и вытащил пару ягод. Лера замахнулась было на него, но потом передумала, улыбнулась.

– Тезка, так есть хочется, – пожаловался Валера и тоже стащил несколько штук.

– Вот я вам! – закричала Лера и замахала руками на воришек.

– Лера, давай приготовим чайку, и мы тебе все-все расскажем, – устало проговорила Галина Сергеевна и открыла дверцу шкафа, где стояли чашки.