– Вот так, – подвела я итог.

– Давайте послушаем пленки. Есть у нас диктофон? – Галина Сергеевна принялась рыться в ящиках стола, отыскивая свой диктофон.

– Вот. – Лера протянула мне маленький черный аппарат.

Я взяла первую попавшуюся микрокассету и вставила ее в диктофон. Из динамиков раздался шум, а потом неясный, но вполне различимый разговор. Говорили мужчина и женщина.

– Ненавижу тебя! *censored*! – истерически выкрикивал мужчина. – Когда только ты сдохнешь?!

– Не дождешься! – в том же тоне отвечала ему женщина. – Ты сдохнешь раньше меня!

– *censored*, *censored*! Да ты прямо сейчас отправишься на тот свет! Я сам тебя убью! – Послышался непонятный шум – борьбы или чего-то в этом роде. Потом раздался сдавленный женский крик.

– Скотина! – кричала женщина. – Да у тебя кишка тонка! Я сама тебя грохну! Мразь! Ублюдок!

Я нажала на кнопку, пленка остановилась. На остальных кассетах было примерно то же самое.

– Если я правильно поняла, то здесь записи ссор Осиповых, – вставила слово Галина Сергеевна.

– Да, кажется, так, – согласилась я. – А делала записи их бывшая домработница. Подслушивала, подглядывала и записывала. А заодно и фотографировала. Вот такая замечательная у них была домработница. На все руки от скуки.

– Да уж, – протянул Костя.

– Так, значит, что же получается?.. – Павлик растерянно смотрел по сторонам. – Это как же? Выходит, не Осипов в сговоре с Калмыковым, а его жертва?

– Получается так, – подтвердил Костя. – Думаю, Калмыков шантажировал каким-то образом Осипова.

– Как? – захлопала ресницами Лера.

– Не знаю точно, но как-то шантажировал. Вероятно, вот этими фотографиями и пленками.

– Наверное, надо спросить об этом у самого Осипова, – выдвинула идею Галина Сергеевна.

– Так он вам все и рассказал, – усмехнулся Павлик.

– А куда он денется? Пусть все и рассказывает. Нам ведь надо прояснить все детали этой истории. А то какие-то куски да обрывки получаются.

– А что? – Павлик даже привстал со стула. – Это идея. И заснять все. А потом в передаче пустить съемку.

– Да, передача, – вспомнила я. – Я и забыла совсем о передаче. Галина Сергеевна, вы не были у шефа? По поводу нее?

– Я разговаривала с ним, – начала Моршакова. – Но он пока не дал никакого конкретного ответа. Но, по крайней мере, хоть не сказал «нет». Он хочет сначала посмотреть наши наработки, поговорить с тобой, Ирина, а уж потом принимать решение.

– Отлично! – сказала я. – Значит, максимум послезавтра мы представим ему наработки. – Так, чем займемся сейчас? – Я вопросительно оглядела нашу команду.

– Осиповым, – почти в один голос ответили все.

– Едем к Осипову, покажем ему то, что нашли у Калмыкова.

– Интересно, а Калмыков уже вернулся домой? – задался вопросом Валерка. – Если вернулся, то наверняка уже обнаружил отсутствие пакета. И что он теперь будет предпринимать?

– Понятия не имею, – пожала я плечами.

– Полагаю, нет необходимости ехать всем разом к Осипову, – властно сказала наш режиссер. – Кому-то надо остаться в офисе, на всякий случай. – И она посмотрела на Леру.

– Ну вот, так всегда, – заканючила Лера. – Как в офисе, так я все время остаюсь, а как за преступниками ехать, так все остальные.

– Ничего не все остальные, – возразила Галина Сергеевна. – С нами поедут… – Она оглядела нашу компанию. – С нами поедут Костя, он за рулем, Ирина как инициатор и главная пострадавшая, Павлик, чтобы снять все на камеру, Валера в качестве дополнительной охраны и я как режиссер, – подытожила Галина Сергеевна.

– Одним словом, все, кроме меня, – надулась Казаринова.

– Лерочка, ну не обижайся, – подбодрила я ее. – Обещаю, ты все увидишь и узнаешь самая первая. Слово! – Я торжественно подняла правую руку, как для клятвы.

– Правда? – Лера улыбнулась.

– Слово скаута, чтоб мне сдохнуть! – заверила я ее.

– Ну ладно, – произнесла великодушно Лера, и тут зазвонил телефон. Лера подошла и сняла трубку. – Алло… А кто ее спрашивает? – Девушка оторвала трубку от уха и растерянно проговорила. – Опять трубку положили.

– Кто? – встревоженно спросил Костя Шилов.

– Не знаю. Опять был женский голос. Спросили Ирину Анатольевну, а потом бросили трубку.

– Это опять они! – воскликнул Шилов. – Надо же, ничего не боятся! Просто внаглую охотятся за Ириной! – возмущался он.

– Может, вам не стоит ехать, Ирина? – Лера испуганно посмотрела на меня. – Побудьте пока здесь…

– Не беспокойся, Лерочка, мне ничего не грозит, пока рядом со мной мои телохранители. – Я улыбнулась и похлопала по плечу Гурьева и Костю.

– Только давайте договоримся сразу, – сказал Шилов. – Вы без моего ведома никуда не отходите, ничего не делаете… Смотрите, как Калмыков обнаглел! Он, видимо, намеревается снова похитить вас. А может, понял, что мы побывали у него дома, и теперь будет действовать нагло, дерзко и открыто.

– Я поняла, Костя. Без тебя – ни шагу.

Мы собрались и дружно высыпали из кабинета в коридор. Усевшись в Костину машину, поехали к Осипову.

– Может, надо было сначала позвонить? – предложил Павлик. – Вдруг его нет дома?

– Не думаю, – возразила я. – Мне почему-то кажется, что Осипов на месте.

Павлик сидел понурый. Его блестящая версия относительно полной виновности Осипова рухнула как карточный домик. Павлик так старательно защищал ее, но, к сожалению, надежды нашего оператора не оправдались. Хотя еще, конечно, неизвестно, какую во всем этом роль сыграл сам Николай.

Мы уже выехали за город, Костя вел машину по загородной асфальтированной дороге. Навстречу попадались редкие автомобили. И вот наконец показался дом Осиповых. Мы подъехали к нему, и Костя заглушил двигатель.

Снаружи дом выглядел безлюдным. Мы сидели в машине, не решаясь выйти. Павлик возился с камерой, готовя ее на всякий случай для съемок. Валерка первым нарушил молчание:

– Я пойду позвоню. А вы оставайтесь тут, мало ли что… Вдруг там Калмыков? – Гурьев вылез из машины.

– Подожди, я с тобой. – Я стала пробираться через Павлика к выходу. – Меня Осипов знает, а тебе он может просто не открыть дверь.

– Ну хорошо, пойдем, – кивнул Валерий.

Мы подошли к калитке дома. Гурьев поднял руку и позвонил. Почти сразу в домофоне зазвучал встревоженный голос Осипова:

– Кто там?

Я заговорила:

– Николай, это Ирина Лебедева, с телевидения. Помните, мы с вами встречались? Я по поводу передачи о вашей супруге…

В ящичке домофона воцарилось молчание.

– Николай! – позвала я его.

– А нельзя ли в другой раз? Я сейчас занят.

– Открывайте! – твердо проговорил Валерий. – Нам необходимо побеседовать. Иначе может быть поздно. Это по поводу смерти вашей жены.

Голос Осипова стал еще более встревоженным:

– Кто вы? Я ни с кем не желаю разговаривать! Мне некогда! – Или вы откроете, или мы вызываем милицию.

Снова ответом нам было молчание.

Тогда Валерий принялся стучать кулаком по решетке калитки, сотрясая при этом весь забор.

Мы увидели, как открылась дверь дома и на пороге появился сам хозяин. Я толкнула в бок Гурьева, а то он сейчас так увлечется, что может сломать к черту калитку, и нам потом еще придется извиняться и возмещать убытки. Валерий тоже увидел Осипова и закричал ему:

– Открывайте, надо срочно поговорить, пока до вас не добрался Калмыков или как его там…

– Подождите, я сейчас, – отчего-то сразу другим тоном ответил Осипов, как только услышал фамилию Калмыкова. Он спустился по ступенькам и пошел навстречу нам. Открыв калитку, впустил нас с Валеркой, но я остановилась в дверях и проговорила:

– Там еще несколько человек из нашей съемочной группы. Пусть они тоже войдут. – Я обернулась и помахала рукой Косте, Павлику и Галине Сергеевне, сидевшим в машине.

Вскоре к нам присоединились Павлик с Моршаковой.

– Костя остался в машине приглядывать за обстановкой, – пояснила Галина Сергеевна.

Николай сразу предложил нам пройти в гостиную. Уже знакомая мне комната сегодня была темной и неубранной. Домработница ушла, а сам Осипов убираться, видимо, не привык. Окна были задернуты темными плотными шторами. Осипову, очевидно, не хотелось быть на виду. Амплуа затворника на данный момент подходило ему более всего.

Наша бригада расположилась кто где. Валерий на всякий случай занял оборонительную позицию у двери. Моршакова и я уселись на диване, а Павлик пристроился у окна, продолжая возиться с камерой.

Николай занял выжидающую позу: он стал у стены, скрестив руки на груди. Голову Осипов держал высоко и гордо. Он обвел нас высокомерным взглядом.

– Прошу объясниться, чему обязан?

Я решила, что лучше сама ему все объясню.

– Николай, посмотрите, вам знакомы эти снимки? – Я взяла из рук Гурьева пачку фотографий и протянула Осипову.

Тот нерешительно взял у меня из рук фотографии, будто это были не листочки бумаги, а по крайней мере банка с серной кислотой. Взял, однако взглянуть не решался.

– Вы посмотрите, – подбодрила я его, – посмотрите!

Николай стал осторожно разворачивать упаковку, в которую были завернуты снимки. Наконец извлек их и принялся перебирать, внимательно рассматривая каждый. Уверена, что Осипов уже не первый раз видел эти фотографии, но усердно делал вид, будто они ему незнакомы.

Когда он просмотрел все до последней, я спросила:

– Ну, что вы можете сказать по этому поводу?

Осипов поднял на меня глаза:

– А что вы хотите от меня услышать? На фотографиях я и моя жена. Но я не имею представления, кто нас снимал и когда. – Николай постарался придать своему лицу максимум недоумения.

– Вы уверены? – недоверчиво спросила я.

– Уверен, – невозмутимо кивнул Осипов.

– И вы не видели этих снимков никогда раньше?

– Никогда. А где вы их взяли? – вдруг, словно спохватившись, вскинулся Осипов.

– Мы их нашли, скажем так.

– Где? – продолжал настаивать Осипов.

– Неважно. Скажите, а человек по фамилии Калмыков вам не знаком?

Осипов изобразил на лице задумчивость и через несколько секунд проговорил:

– Нет, что-то не припоминаю.

Мне надоел этот цирк, и я решила поднажать на вдовца:

– Послушайте, нам все давно известно, и вы совершенно зря строите из себя наивность. Мы отлично знаем, что вы знакомы с Калмыковым, знаем и то, что он вас каким-то образом шантажирует. Вот, посмотрите! – Я извлекла из сумочки экземпляр снимка, сделанный знакомым Гурьева во время встречи Осипова с Калмыковым.

На сей раз он даже не взял фотографии у меня из рук, лишь скользнул по ней глазами, и я успела заметить смятение и испуг, мелькнувший в них.

– Вы так и будете продолжать упираться?

Наконец Осипов не выдержал.

– Не понимаю, чего вы от меня хотите?! – истерично взвизгнул он. – И вообще, кто вы такие и что вам нужно в моем доме?!

– Я тележурналистка, Ирина Лебедева, и вы это знаете. А нужно нам, чтобы вы все рассказали о Калмыкове, о вашей связи с ним и о том, как он вас шантажирует.

– Не понимаю – Осипов отвернулся в сторону.

– Ну что вы как маленький! Это для вашего же блага. Мы знаем, что Калмыков убил вашу супругу, что он шантажирует вас… Понимаете, что его место за решеткой? Или вы хотите, чтобы он и дальше разгуливал на свободе?

Осипов, насупившись, продолжал хранить молчание.

– Послушайте, – продолжала я его увещевать. – Калмыков – преступник, и мы это знаем, у нас есть против него улики. Но нам нужно, чтобы вы рассказали все как есть. Тогда его смогут посадить в тюрьму.

– Раз у вас есть улики, вот и посадите его сами, – откликнулся Николай.

– Вы тоже являетесь соучастником преступления. Или вы хотите разделить участь Калмыкова? Нам известно и про липовое завещание, которое было состряпано знакомым нотариусом Калмыкова.

И тут глаза Осипова расширились от ужаса. Видимо, с завещанием я попала в цель. Он не подозревал, что нам известно и о нем. Глаза Осипова воровато забегали, и он бормотал:

– А какие гарантии вы мне даете?

– Какие гарантии? – не поняла я.

– Что меня не посадят, что меня не тронет Калмыков… – принялся перечислять Осипов.

– Нет, извините, уважаемый, никаких гарантий мы вам дать не можем, – сказала я. – Вы являетесь соучастником преступления, и у нас есть все основания, чтобы посадить вас вместе с Калмыковым. Может, даже в одну камеру, – добавила я. – Так что вы уж соблаговолите сами рассказать нам всю историю с самого начала и до конца. И как только все станет известно правоохранительным органам, Калмыкова сразу же возьмут.

– Если вам нужны гарантии, то я могу пообещать вам, что вас не посадят, – подал голос Валерий. – В крайнем случае ограничатся условным сроком. Это все же лучше, чем реально сесть за решетку на неопределенный срок.

Осипов с опаской посмотрел на Гурьева, потом перевел взгляд на меня, показалось, что мне он почему-то доверял больше.

– Хорошо, – наконец проговорил он. – Я расскажу вам все. Но только с условием, что меня защитят от Калмыкова.

– Да все, что угодно! – не выдержал Гурьев.

– Павлик, давай. – Я кивнула нашему оператору, чтобы он включил камеру.

– Что это? Зачем? – засуетился Осипов.

– А как же вы хотели? Чтобы вы потом отказались от своих показаний против Калмыкова? Ничего не выйдет. Не отопретесь. Готов? – Я посмотрела на Павлика, тот кивнул. Камера заработала, и я приступила к разговору.

– Расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Калмыковым.

Осипов тяжело вздохнул, прежде чем начать повествование, и заговорил:

– Он сам позвонил мне. Я его раньше не знал. Это случилось после того, как умерла моя жена… Он позвонил и сказал, что хочет поговорить со мной. Мы встретились, и Калмыков сказал, что Элла была должна ему какие-то деньги, много денег, и теперь, после ее смерти, я должен отдать ему эти деньги. Кроме того, он сказал, что у нее хранятся какие-то его документы и что их я тоже должен вернуть ему. Я ничего не знал ни о деньгах, ни о документах, которые якобы должна была вернуть ему моя жена. Она никогда не говорила со мной о своих делах. Мы вообще плохо жили в последнее время. Ну, вот я и сказал ему, что ничего не знаю ни о каких долгах Эллы и никаких денег отдавать ему не собираюсь. Калмыкову это не понравилось, и он пригрозил упечь меня за решетку по обвинению в смерти жены. Я не поверил ему, и тогда он показал мне эти фотографии. И еще дал послушать пленки с записями наших с Эллой разборок, сказав, что домработница при необходимости даст нужные показания о наших постоянных ссорах, что я угрожал Элле смертью и так далее. Ну, в общем, что я не скрывал, что хочу убить ее. Он меня напугал. Я задумался о том, что нужно бы действительно отдать деньги и документы. Я искал эти документы, где только мог, но ничего не нашел. А когда узнал, какую именно сумму денег требует с меня Калмыков, то понял, что легче мне убить его, чем отдать долг Эллы, если, конечно, этот долг вообще существовал.

– А какой была сумма долга? – спросила я.

– Сто тысяч долларов, – уныло проговорил Осипов.

– Круто! – Валерка даже присвистнул.

– Продолжайте, – попросила я и грозно посмотрела на Валерия: – Не мешай!

– У меня, естественно, не было таких денег, и я сказал об этом Калмыкову. Тогда он сказал, что нужно найти завещание. Если Элла оставила мне что-то, то я продам это имущество и погашу долг. Но все дело в том, что, когда я искал дома документы Эллы, я случайно нашел ее завещание. И вскрыл его, выяснив – в общем-то для меня это не стало сюрпризом, – что Элла не оставила мне ничего: все свое имущество она завещала своим родителям.

– А где это завещание?

– Я его спрятал.

– Где? – Здесь, у нас на даче… Так вот. Я сказал Калмыкову, что нашел завещание Эллы, но она не оставила мне ничего. Тогда Калмыков потребовал отдать завещание ему, но я соврал, сказав, что сжег его. Побоялся уничтожить завещание, сам не знаю почему. Калмыков сказал, что тогда нет никаких проблем. Нет завещания – нет и наследников, кроме меня. Тогда я вступаю во владение наследства и отдаю ему долг, продав имущество Эллы.

– Тогда зачем же вы подделали другое завещание? – подала голос Моршакова.

– Это Калмыков предложил. Если бы я вступал в права наследования по закону, то это случилось бы не раньше чем через полгода, а Калмыков требовал деньги немедленно. Он сказал, что по завещанию я смогу сразу же вступить в права. Мы поехали к его знакомому нотариусу, скользкому типу, и тот сделал фиктивное завещание Эллы, по которому она все оставляла мне. Потом я сказал ее родителям, что случайно обнаружил завещание дома, они поверили. Когда я поехал к юристу и он оценил все мое движимое и недвижимое имущество, перешедшее мне по наследству, то сумма оказалась далеко не такой, которая мне была нужна. В общем-то получалось, конечно, довольно прилично, но не набиралось даже и половины того, что требовал Калмыков. Я не стал говорить ему, что мне все равно не хватит денег отдать ему долг, побоялся. И всерьез задумался о том, чтобы убрать его. А Калмыков продолжал давить на меня, требовать денег. Я периодически давал ему некоторые суммы, но он требовал найти документы. Я никак не мог понять, что за документы ему нужны, я знать не знал ничего о делах Эллы с этим уголовником. А Калмыков, видимо, думал, что я просто не хочу отдавать ему бумаги. Он даже пытался как-то раз залезть ко мне домой, чтобы самому поискать их. Но тогда, к счастью, я вернулся раньше, чем планировал, и помешал ему. Но не удивлюсь, если окажется, что он все-таки пошарил в моем доме. – Осипов замолчал, переводя дыхание. – А тут еще эта Кравчук…

– Что с ней? – спросила я.

– Она тоже стала требовать деньги.

– Какие? – Я припомнила свой разговор с Марией Львовной.

– Я должен был ей, и, после того как вступил в права наследования, она стала требовать возвращения долга. Кроме того, она хотела, чтобы я отписал ей долю в деле. Они с Эллой владели сетью салонов красоты, – пояснил Осипов. – Кравчук стала настаивать на том, чтобы я за копейки продал ей долю в деле. Ведь теперь я был совладельцем. Но я отказал ей. Точнее, не отказал, а просто просил подождать немного. А она настаивала, хотела, чтобы я подписал нотариально заверенную расписку. Я как-то сказал об этом Калмыкову, и он пообещал разобраться.

– Ясно. Разобрался, – проговорила я. – Тогда Кравчук чуть было не задавила машина. И за рулем этого автомобиля сидел не кто иной, как Калмыков.

Осипов испуганно посмотрел на меня.

– Я не знал этого. Думал, он просто поговорит с ней. Во всяком случае, она больше не требовала никаких денег. Я и подумал, что они разобрались. После этого Калмыков еще настойчивее стал требовать возврата долга. Сказал, что избавил меня от Кравчук, что больше она не станет приставать ко мне. Вот скотина! – вдруг в сердцах выругался Осипов. – А я-то поверил!.. – Осипов вдруг засуетился, стал нервничать. – Грозился посадить меня, если я срочно не верну деньги.

– Это, наверное, когда он обнаружил, что документы пропали, – вставил Валерий. – Он боялся, что мы сразу же отнесем их в милицию, поэтому и требовал у вас деньги, чтобы поскорее уехать куда-нибудь. А потом решил похитить Ирину.

– Что? – Осипов перевел на меня недоуменный взгляд. – Он вас похитил?

– Да, было дело, – кивнула я. – Но теперь все в прошлом, и у меня личные счеты к Калмыкову. Вот поэтому и прошу вас помочь нам. Продолжайте.

– А больше и продолжать-то нечего, – пожал плечами Осипов. – Я рассказал все, что знал. Я не видел Калмыкова и не разговаривал с ним уже несколько дней.

Наш разговор внезапно прервал телефонный звонок. Осипов не двинулся с места.

– Вы не подойдете? – спросила я.

– Нет, – покачал он головой. – Меня нет дома. Никого не хочу видеть и слышать.

– А если это Калмыков? – настаивала я.

– Тем более. – Осипов почему-то испугался.

– Нет-нет, обязательно подойдите.

Телефон продолжал настойчиво звонить. Тогда Осипов нерешительно подошел к столику, на котором он стоял.

– Это Калмыков, – обернулся ко мне Осипов. – Его номер на определителе.

– Возьмите трубку и попросите его приехать сюда или договоритесь о встрече, – скомандовала я. – О нас – ни слова.

Осипов послушно снял трубку и проговорил:

– Алло. – Он помолчал некоторое время, когда Калмыков что-то говорил ему. Потом сказал: – Лучше у меня. Приезжай прямо сейчас… – Николай послушал еще немного и положил трубку на аппарат. Он поднял на меня испуганные глаза и проговорил: – Он скоро приедет сюда. Что делать?

– Что он хотел? – не обращая внимания на нытье Осипова, спросила я.

– Встретиться. Он был возбужден и сказал, что хочет о чем-то поговорить со мной. Что это срочно.

– Вот и замечательно, – одобрил Гурьев. – Когда он приедет?

– Сказал, скоро.

– Будем ждать. Думаю, стоит подготовиться к встрече такого гостя.

– Павлик, выключай пока камеру. Потом снимешь Калмыкова собственной персоной.

Валерий направился к двери:

– Пойду предупрежу Костю.

Вскоре появились Валерий с Костей.

– Я убрал машину. Давай-ка с тобой разместимся вот таким образом. – Костя объяснил Валере дислокацию.

Павлик встал в стороне от двери, чтобы его нельзя было сразу увидеть, как только войдешь в гостиную.

– Может, не будем рисковать? – спросила я. – Этот бандит наверняка вооружен и опасен.

– И что ты предлагаешь? – спросил Валерий.

– Надо вызвать милицию. Ведь после моего заявления Калмыков с его новым лицом объявлен в розыск, к тому же у него и старых долгов полным-полно. Предлагаю позвонить Игорю, – я посмотрела на Валерия, – сообщить ему, где мы находимся, и поставить в известность, что сейчас сюда прибудет особо опасный преступник-рецидивист Калмыков-Севостьянов.

– А что, по-моему, это идея, – согласился Павлик.

– Конечно. Ведь чем больше всего на свете дорожит Калмыков? Свободой. Вот мы и лишим его этой свободы ох как надолго. Он ведь даже на операцию ради этого решился. И убил жену Осипова.

* * *

Время пролетело быстро. Валерий позвонил Игорю и сообщил ему адрес Осипова, а также то, что скоро сюда прибудет Калмыков. Игорь отреагировал оперативно, сказал, что немедленно вызывает группу захвата и выезжает по адресу сам.

Шум двигателя все услышали одновременно, дружно повернув головы в сторону окна.

– Это Калмыков, – почему-то шепотом произнес Осипов.

– Откроете, когда позвонит, не выходите сейчас, – проговорил Валерий. – Старайтесь вести себя как можно более непринужденно.

– Обещайте, что он ничего мне не сделает, – заканючил вдруг Осипов.

– Все зависит только от вас, как вы себя поведете. Главное – не дайте ему понять, что вы не один. Сразу проводите сюда, в гостиную. А дальше – наше дело.

Звонок раздался оглушительно. Осипов вздрогнул всем телом и пошел открывать дверь. Вскоре я услышала голоса, они приближались к гостиной. Меня сначала хотели удалить в целях безопасности, но я решительно воспротивилась этому, сказав, что ни за что на свете не пропущу момент задержания этого преступника. Тем более что со мной трое надежных и сильных мужчин, которые не допустят, чтобы со мной что-нибудь случилось.

Костя и Валерий приготовились, выстроившись по обеим сторонам двери. Вот в проходе показался Осипов, за ним шел Калмыков. Как только он сделал шаг в гостиную, на него с двух сторон набросились наши доблестные мужчины – Гурьев и Шилов. Костя повалил его на пол, придавив собственным телом. Но Калмыков тоже оказался не лыком шит. Уж не знаю, как ему это удалось, но он так молниеносно достал откуда-то пистолет, что никто ничего не успел сообразить.

Раздался громкий выстрел. Неожиданно для самой себя я вскрикнула. И тут же на полу завязалась жестокая схватка между тремя мужчинами. Калмыков оказался настолько сильным и проворным, что даже наши двое неплохо физически подготовленных мужчин с трудом справлялись с ним.

Наконец Костя, подмяв под себя Калмыкова, принялся скручивать ему руки за спиной заранее снятым собственным ремнем. А Валерка сидел на ногах Калмыкова, придерживая их одной рукой. В другой руке он зажал пистолет, из которого Калмыков успел выстрелить.

Когда связанного преступника оттащили в угол комнаты и Костя встал возле него, я заметила, что левая нога Шилова в крови.

– Господи, Костя! Он ранил тебя! – ахнула я.

– Да ерунда, задело по касательной, – отмахнулся Шилов. – Есть у вас йод и бинты? – спросил он Осипова.

Только теперь я обратила внимание на Николая. Он забился в самый дальний угол гостиной, и на нем практически не было лица. Осипов был бледен, губы его дрожали, он трясся всем телом. «Боже мой! Как же можно было увлечься таким ничтожеством?» – подумала я, вспомнив горячую любовь Эллы к этому человеку.

– Д-да, есть, я с-сейчас принесу, – забормотал Осипов и вылетел из гостиной, стараясь избегать взгляда Калмыкова.

– У-у, *censored* продажная! – проговорил тот. – Сдал, падла! Ну ничего, я тебя все равно достану, гнида болотная! – Он перевел взгляд на меня. – И ты тут? Сучка! Как же это ты удрала? – Калмыков насупился и опустил голову, словно раненый бык.

Пришел Осипов и передал Косте небольшую белую коробочку с красным крестом на крышке. Костя устроился на диване и стал обрабатывать рану на ноге. И тут я решила, что не прощу себе, если хоть раз не проявлю о Косте заботу и не окажу ему должного внимания. Ведь если бы не он, если бы не его реакция, неизвестно еще, чем бы все закончилось. Может, Калмыков положил бы тут половину народа, пока его сумели бы связать и отнять пистолет. Я подсела к Косте, взяв у него из рук пузырек с йодом и вату.

– Позволь, я сама, – ласково проговорила я.

Костя смущенно отдал мне йод с ватой и отвернулся в сторону, но при этом я успела заметить, как он покраснел.

Я перевязала ногу Шилову. Прошло уже немало времени, а милиции во главе с доблестным Игорем все не было. Тогда я решила провести интервью с преступником.

– Не поделитесь информацией, как вы убили Эллу Осипову? Для телевидения? Эксклюзивно? – спросила я у Калмыкова.

Он поднял на меня свои наглые глаза и проговорил, сплевывая сквозь зубы:

– Что?! Какой Эллы? Какой Осиповой? Знать не знаю, кто такая.

– А может, тогда скажете, за что вы ее убили?

– Я никого не убивал! Ничего не докажете!

– Очень даже докажем! – проговорила я. – Ну, если вы не хотите нам ничего рассказать, то я, пожалуй, сама поведаю историю так, как я ее себе представляю. А вы меня, если что не так, потом поправите, идет? – Я посмотрела на Калмыкова. Он сидел, отвернувшись и делая вид, будто все это его не касается.

Я начала:

– Скорее всего, дело было так. Когда-то давным-давно, когда Калмыков был еще молодым человеком, он сильно не ладил с законом, и ему светил немалый срок. Что делать? Как избежать наказания? Тем более что срок будет уже не первый, а сидеть в который уже раз ох как не хотелось. И тут до слуха Калмыкова доходит информация о некой даме, тайно делающей пластические операции. Калмыков выходит с ней на связь и узнает, что за операцию она берет энную сумму денег. В общем, довольно большую сумму. Но для Калмыкова деньги не были проблемой, он имел такую сумму, нажитую преступным путем. И вот он решается на подпольную операцию. Ему меняют внешность до неузнаваемости, и теперь у правоохранительных органов не может быть к нему никаких претензий, лишь бы не нарушал закон. – Я посмотрела на Осипова. Он слушал меня очень внимательно, вероятно, для него эта информация явилась большой новостью. – Что произошло на протяжении следующих нескольких лет, я не знаю, да нам и незачем это знать. Но по прошествии довольно длительного времени Калмыков снова выходит на Эллу Осипову. Теперь она уже не занимается подпольными пластическими операциями, теперь все поставлено на законную основу, теперь Осипова – частный и довольно преуспевающий предприниматель. И, глядя на все это, Калмыков решает вытрясти из нее немного денег, ведь их у нее достаточно, по его мнению, а значит, она должна делиться. Калмыков всегда предпочитал жить за счет других. Идти на верную уголовщину не хотелось: вкусив радость свободного существования, боялся попасться вновь. А тут, как считал Калмыков, дело – верняк. Осипова побоится, что Калмыков обнародует ее преступное прошлое, и даст ему деньги. Он встретился с ней и потребовал определенную сумму. Но, как всегда, жадность фраера сгубила. Сумма, судя по всему, была такой баснословной, что даже Осипова не представляла себе, где взять ее. А может, просто не пожелала платить и послала Калмыкова к черту. Тот обиделся и пообещал, что сдаст ее, сообщит о прошлой незаконной деятельности, и Осипову посадят. На что косметолог ответила тем же: она сказала, что у нее сохранились все документы с тех времен и что если она понесет наказание, то сядет не одна, а потянет за собой и Калмыкова. Кроме того, если ее и будут судить, то срок ей дадут небольшой: она ведь никого не убивала, а всего-навсего занималась незаконной медицинской практикой. Да плюс к тому судимость у нее первая, суд это учтет. А что касается Калмыкова, то тут все будет круто: он присядет на полную катушку, она обещает… И Калмыков испугался. Он стал требовать, чтобы Осипова отдала ему документы, касающиеся именно его операции, но та не соглашалась, а может быть, и сама стала шантажировать Калмыкова. И тогда он решился на крайний шаг, задумав избавиться от Осиповой… Не знаю, по стечению ли обстоятельств или же это было специально продумано, но случилось так, что сожительница или жена Калмыкова устроилась домработницей к Осиповым. И все время, пока она жила у них, она тайно делала съемки скрытой камерой во время ссор Осиповых; она записывала на пленку их семейные разборки, чтобы потом, при необходимости, держать в руках самого Осипова. Значит, Калмыков заранее планировал убийство Осиповой и только ждал подходящего момента. Наконец такой момент настал. В тот вечер дома у Осиповых собралось много народу, все были не слишком трезвы. Поэтому, как рассудил Калмыков, смерть хозяйки спишут на несчастный случай. Даже если кто-то и заподозрит что-то неладное, то доказательств все равно не будет: подозревать можно кого угодно из гостей. Когда я разговаривала с домработницей, она клятвенно заверила меня, что никого посторонних в доме в тот вечер не было. Вполне возможно. Я не уверена, может, она сама убила Эллу Анатольевну, бросив в джакузи магнитофон, а может, просто впустила Калмыкова, чтобы он сделал это сам… Не знаю, но в любом случае именно его обвинят в убийстве Осиповой. В лучшем случае – в организации, соучастии и подстрекательстве… – Я не успела договорить, как раздался внезапный шум и голоса:

– Всем стоять! Не двигаться! Милиция!

Приехал Игорь с ОМОНом. Он влетел в гостиную первым, в бронежилете и с пистолетом, растерянно замер посреди комнаты и оглядел всех присутствующих. Потом остановил свой взгляд на мне и спросил:

– А где Калмыков?

– Вон он, – подал голос Костя, кивнув в угол, где сидел связанный преступник.

– Сюда, – скомандовал бойцам Игорь, показав на Калмыкова.

* * *

Мы приехали на студию измученные, но счастливые. Лера, едва завидев нас, тут же бросилась навстречу и с нетерпением воскликнула:

– Вижу по вашим лицам, что-то произошло. Рассказывайте! – В руках у Леры был небольшой кулечек с курагой.

Павлик, недолго думая, запустил руку в него и вытащил пару ягод. Лера замахнулась было на него, но потом передумала, улыбнулась.

– Тезка, так есть хочется, – пожаловался Валера и тоже стащил несколько штук.

– Вот я вам! – закричала Лера и замахала руками на воришек.

– Лера, давай приготовим чайку, и мы тебе все-все расскажем, – устало проговорила Галина Сергеевна и открыла дверцу шкафа, где стояли чашки.