Море!… Море, гражданин Гуров! Вон маменьки и папеньки с детишками. Камешки звякают… Стюдень плавает… Медуз я люблю. Ведь они тоже, так сказать, что-то чувствуют. Эту вот объективную реальность, данную им, по словам Ульянова, в о-щу-ще-ни-и! А может, медузы чувствуют всего один какой-нибудь слог из этого слова? Например, «ще». Или «щу». Лично я чую «ни». Вы мне отвратительны! Я надрался. И желаю заявить протест! Слушайте! Я нырнул сейчас и почувствовал себя сиротой… Сироткой… Вы – негодяй! Вы маму собственную убили, вместо того – своей рукой – чтобы лежать с ней тут на пляже!… Цыц! Отвечай мне, как на плахе, достоин ты самой страшной казни и, главное, предсмертных… как я мог про это забыть!… мук, мук, мук за убийство родной маменьки! Учти! У тебя есть один шанс облегчить свою участь. Один! Говори правду, бляди-ща поганая, только правду, со дна того места, где была душа. Не может там ничего не остаться! Не может! Выкорябывай!… Рябов. Боржомчика!… Доставай муть последнего осадка!… Говори! Что ты чувствуешь?… Я ведь урок видел, убийц, с горою трупов на совести, но было в них на молекулу людского, было! А в тебе есть? Ты медуза? Я против тебя про-тес-ту-ю! Выкорябывай, что в тебе осталось! Доставай!… Молчишь, проститутка!… Может, тебе память отшибло?… Не исключено?… Я в таком случае вызову завтра одного бандита из Института психиатрии, доктора наук, он тебе с ходу память восстановит! Не про-хан-же!… Никто не забыт, век свободы не видать, ничто не забыто! Формуляры хранить вечно!… Ты вспомнишь даже, что говорил бабушке в интимный момент дедушка. Ты понимаешь возможности нашей славной психиатрии, идущей рука об руку с органами госбезопасности и ВЭДЭ… и последний и-и-и реши-тельный бой, сучий потрох. Понимаешь? Лучше вспоминай то, что было, советую от души! Или же придется вспомнить то, чего не было дано в о-щу-ще-ни-и.

Меня интересуют… странно… трезвею… два момента, или один из двух. Первый момент: что ты чувствуешь в связи с маменькой, что ты чувствовал и так далее. Но только не темнить! Только не раскидывать чернуху! Правду! Самую страшную, но правду! Харкайте кровью, препарируйте себя без наркоза, это – ваше дело. Приложите к устам зеркальце русской революции. Запотело?

Второй момент: если ничего вы действительно не чувствуете в связи с маменькой, то, будьте любезны, объясните мне чудесное и гениальное устройство механизма постепенного вытеснения из памяти таких ужасных нечеловеческих вещей, как убийство маменьки. А может быть, это настолько сверхъестественный факт, что память… или совесть, как хотите это называйте… вообще категорически отказывается принимать его в свои вонючие анналы?… Ах, я неправильно ставлю вопрос и тем самым лишаю вас возможности подойти с какого-либо боку к объективной правде. Так, так. А я ебал «объективную правду». Я выписываю и получаю «субъективную»! И ты мне ее выдавай! А не то я прикажу Рябову вбить тебе в глотку и в жопу по медузе – сразу заговоришь!… Я, видите ли, неправильно ставлю вопрос. Теоретик хуев! Ты мне скажи: жалко тебе маменьку или не жалко? Было тебе невыносимо жить или не было, хотя мысли залезть в петлю ни ты в себе, ни я в тебе предположить не можем… Ну, подлюка, ну, свинья краснодьявольская! Выворачивайся ты, как глиста, выведенная на чистую воду. Повыворачивайся. Ты кому хочешь доказать, что вина твоя сомнительна и в худшем случае она не прямая, а исключительно косвенная? Себе или мне? И если косвенная, то речь уже пойдет не о механизме вытеснения вины, а о процессе самоуспокоения и самооправдания? Вы этого хотите, гражданин Гуров?…

Но я видывал позиционных игроков почище вас. Не одну ночь, не один день сиживал я, бывало, ломая голову и нервишки, наступая, отступая, комбинируя, выигрывая, проигрывая, и я понимаю, что вы не расколетесь, пока вас не припрут коленом к стенке… Вот сейчас, не хитря, я даю вам слово палача: если вы, как на духу, расскажете мне о своих эмоциях – уясните: эмоциях, а не о бурных или медленных химических процессах, происходивших в вашей памяти, в совести, в мозгу, – я повторяю, даю вам честное слово палача, оставлю вас наедине с вашей маменькой и больше никогда не заикнусь об этом деле… Отказываетесь. Понимаю. Насильно и никакими посулами я не заставлю вас раскрыть передо мной душу. А вдруг у тебя ее нет? Волк! Глиста! Крыса! Одевайся, сволочь! С папенькой твоим мне меньше пришлось возиться, и открылся он в конце концов, а ты выкручиваешься перед самим собой!… Пошли!… Если ты продал душу Дьяволу за уверенность в том, что нет твоей прямой вины в смерти маменьки, то я тебя сейчас достану! Я эксгумирую на твоих глазах то, что ты воровато закопал в памяти или совести… Плевать, мне все равно!