Все началось со взгляда

Алистер Дениза

Она влюблена в него и ждет от него ребенка. Он же воспринимает ее лишь как прекрасного помощника по работе, человека, на которого всегда можно положиться. Поняв, что больше не в силах постоянно видеть рядом любимого человека, Дебора Кортленд решает исчезнуть из его жизни. Только тогда Бертрам Хэндли неожиданно осознает, что может лишиться не только незаменимого сотрудника, а – что гораздо важнее – женщины, без которой все его дальнейшее существование просто теряет свой смысл

.

 

1

Дебора вошла в свой кабинет привычно уверенной походкой. Ее в фирме уважали, ею дорожили, она пользовалась огромным доверием у самого генерального директора. С ним они, можно сказать, были друзьями. Вернее, это он воспринимал ее исключительно как надежного товарища и незаменимую помощницу.

Что же касалось Деборы... В последнее время ей становилось все сложнее и сложнее воспринимать его просто как начальника и друга.

Закрыв за собой дверь, она взглянула на часы. До начала рабочего дня оставалось еще двадцать минут. Сегодня был четверг. Он обещал пройти в обычном ритме, никаких сложных дел не предвиделось.

Дебора задержалась у зеркала на стене и пристально вгляделась в свое отражение. У нее были не броские, но выразительные и изящные черты лица; многие из прежних ухажеров сходили по ней с ума.

Может, я отношусь не к «его» типу женщин? – подумала она, критически разглядывая свои аккуратные губы, покрытые блеском. Может, в моей внешности он не видит абсолютно ничего привлекательного? Не исключено даже, что, по его мнению, я невзрачная или неинтересная...

– Дебби! – послышался из коридора знакомый голос. Через секунду дверь распахнулась, Бертрам размашистым шагом вошел в кабинет и протянул ей какой-то журнал. – Ты только взгляни на продукцию наших конкурентов! Пасту производят они, конечно, неважную, но в какие роскошные тюбики помещают! Нам надо вплотную заняться пересмотром оформления нашего товара, причем немедленно!

Дебора, все еще занятая своими мыслями, без слов взяла журнал и раскрыла на первой странице. На ней красовались фотографии продукции, выпускаемой компанией «Бриллианс», – красно-сине-зеленые тюбики с зубной пастой и бутылочки со средством для полоскания зубов. Под ними располагалась большая статья.

М-да, оформление отличное, – пробормотала Дебора. – Но...

Хочешь спросить, почему я пришел с этим журналом к тебе, а не к дизайнерам? – Бертрам широко улыбнулся.

У Деборы ёкнуло сердце, но на лице не дрогнул ни один мускул.

– Ты, моя дорогая, не устану это повторять, генератор лучших идей, самая светлая в нашей фирме голова и специалист во всех сферах. Вот что я о тебе думаю! – провозгласил Бертрам. – Если какие-нибудь мысли по оформлению тюбиков у тебя появятся, пожалуйста, незамедлительно изложи мне.

Он по-дружески похлопал ее по спине, подмигнул и вышел.

Некоторое время Дебора стояла посреди кабинета не двигаясь. Она очень хотела услышать однажды от своего босса другие слова. Что-нибудь типа: «Ты самая красивая, самая обольстительная женщина в нашей фирме» или хотя бы: «Ты очень милая». Но таковой, по всей вероятности, Бертрам ее не считал.

Если бы пост генерального директора, который Бертрам Хэндли занимал в лондонской компании, производящей зубную пасту «Сноу Уайт», не обязывал его вести себя степенно, он преодолел бы расстояние от парковочной площадки до административного здания своей фирмы бегом. После месячного отсутствия ему хотелось поскорее очутиться в собственном кабинете и поделиться впечатлениями о затянувшейся деловой поездке со своей помощницей.

Дебора Кортленд работала в «Сноу Уайт» вот уже пять лет. По профессии она была экономистом. В «Сноу Уайт» устроилась на должность главного бухгалтера, а спустя полтора года благодаря своим исключительным деловым качествам и незаурядному уму стала незаменимой помощницей генерального директора по коммерческой части. С тех пор Бертрам Хэндли считал ее своей правой рукой, доверял ей самые ответственные задания и во всем с ней советовался.

Сейчас, торопливо пересекая холл, здороваясь с встречающимися на пути подчиненными

и поднимаясь на лифте на десятый этаж, он думал о том, что, если бы не Дебора, его стол был бы завален бумагами, разбираться с которыми пришлось бы по меньшей мере несколько дней. А еще представлял, как расскажет ей о своем первом заключенном договоре, о продаже нового товара и то, как искренне она обрадуется.

Заниматься на пару разработкой того или иного проекта им доводилось десятки раз. Порой на это уходила масса времени, но итог неизменно превосходил все их ожидания.

Нынешняя заключенная на Тенерифе сделка означала для Бертрама и всей компании огромный успех. Ему не терпелось увидеть, как, услышав о ней, Дебора просияет. Он мечтал поскорее приступить с нею к обсуждению всех подробностей.

В приемной его встретила Селеста, тридцатипятилетняя секретарша с быстрыми черными глазами-бусинами.

– Доброе утро, мистер Хэндли! – поприветствовала его она. – С возвращением!

–Спасибо, Селеста. – Бертрам стремительно прошел к своему кабинету. – Передай, пожалуйста, мисс Кортленд, что я хочу немедленно с ней побеседовать.

Не дожидаясь ответа секретарши, он удалился к себе. Ему хотелось успеть до прихода Деборы достать из портфеля документы и сообщить ей о своих достижениях в спокойной обстановке.

Хорошо, что за все это время нам ни разу не удалось поговорить по телефону, подумал он, мечтательно улыбаясь. Если бы я рассказал ей об этом договоре несколько дней назад, то не увидел бы, как заискрятся ее серые глаза, как нежные щеки покроются румянцем...

По его спине пробежал холодок легкого возбуждения, а мысли плавно переключились на воспоминание о недавней корпоративной вечеринке. Ее устраивали в ознаменование очередной блестяще завершенной операции. Для Бертрама и Деборы тот день закончился незабываемо...

Улыбка медленно сползла с губ Бертрама. Он ужасно не хотел терять свою помощницу по столь глупой причине, поэтому собирался поговорить с ней сегодня и еще кое о чем.

Прогнав навязчивые мысли, он прошел к столу и только сейчас с удивлением заметил, что на нем все же высятся кипы бумаг и нераспечатанных писем. Странно, все это очень странно, мелькнуло в его голове. Неужели Дебора не нашла времени просмотреть мои документы? Такого никогда не случалось.

Через четверть часа все бумаги были разложены по папкам, а Дебора так и не появилась.

Бертрам поднялся из-за стола и, недовольно нахмурив брови, прошелся взад-вперед по устланному ковровой дорожкой полу. Дебора Кортленд никогда не заставляла себя ждать, всегда являлась по первому его требованию.

Всерьез обеспокоившись, он подошел к двери, открыл ее и выглянул в приемную. Представшая его взгляду картина лишь усугубила его тревогу.

У стола Селесты, что-то приглушенно шепча, стояла рыжеволосая Линда из рекламного отдела. Увидев директора, она вздрогнула, как напуганный кролик, и тут же исчезла, словно смытая морской волной.

Секретарша попыталась сделать вид, что не произошло ничего особенного, и весело улыбнулась. Но Бертрам не обратил на эту улыбку ни малейшего внимания.

– В чем дело, Селеста? - требовательно и строго спросил он. – Где мисс Кортленд?

Селеста растерянно пожала плечами.

Не знаю, сэр.

Что значит, не знаешь? – Охваченный дурным предчувствием, Бертрам вышел в приемную, приблизился к столу секретарши и сурово взглянул ей в глаза, как будто был учителем и готовился отчитать нерадивую ученицу. – Я ничего не понимаю, Селеста! Ты объяснишь мне наконец, что происходит? Где Дебора Кортленд? На больничном? Или просто опаздывает?

Секретарша поднялась со стула, словно тоже почувствовала себя провинившейся ученицей.

– Н-не знаю, – протянула она нерешительно. – Я ее не видела.

– Не видела? – слегка повышая голос, переспросил Бертрам. – Кто же тогда ее видел?

Селеста еще раз пожала плечами, потупила взгляд и ничего не ответила.

– Позвони ей домой! – велел Бертрам, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на более резкий тон. – Достань ее хоть из-под земли!

– Я несколько раз за сегодняшнее утро пробовала позвонить ей, – пробормотала Селеста в свое оправдание. – Но ее, наверное, нет дома.

– Нет дома? – Бертрам поймал себя на мысли, что выглядит по-идиотски, как глухой, переспрашивая у бедной Селесты то одно, то другое. Только сейчас на это ему было наплевать.

За время его отсутствия явно случилось нечто отвратительное. Нечто такое, что грозило перевернуть его жизнь, выбить почву у него из под ног. Он чувствовал это, и при всем своем желании не мог отделаться от мерзких, не дающих покоя ощущений.

Только не надо паниковать, приказал он себе. Дебора всего-навсего не успела разобрать бумаги на моем столе. А сегодня где-то задерживается. Это еще ничего не означает.

– Вероятно, она просто опаздывает, – пробормотал он, обращаясь скорее к себе, чем к секретарше.

Селеста сконфуженно кашлянула.

– Разве вы ничего не увидели на своем столе? Мисс Кортленд оставила вам письмо...

– Письмо? – опять переспросил Бертрам, чертыхаясь про себя и пугаясь нового прилива гадких предчувствий. – Какое письмо, Селеста?

– Лучше найдите его и прочтите. – Блестящие бусины глаз секретарши неожиданно потускнели. – Тогда вам все станет понятно.

Не скрывая своего волнения, Бертрам поспешил вернуться в кабинет.

Письмо от Деборы он нашел в папке с документами, которые планировал просмотреть позднее. Это было даже не письмо, скорее записка – несколько строк, выведенных в центре большого листа бумаги каллиграфическим почерком.

Дорогой Бертрам,

извини, что я увольняюсь в твое отсутствие. Агате Беримор, женщине, которую мы срочно нашли через агентство, чтобы на время заменить меня, я в течение полутора недель рассказывала обо всех особенностях ее новой работы.

Желаю тебе успеха и всего наилучшего.

Дебора.

На протяжении бесконечных пяти минут Бертрам не мог прийти в себя. Совершенно сбитый с толку, продолжая смотреть на лист бумаги, он стоял у стола и силился понять, почему его личная помощница – человек, с которым они работали как единая команда, – так жестоко с ним обошлась.

Когда первое ошеломление схлынуло, ему нестерпимо захотелось разорвать проклятое письмо в клочья. Или ударить по стене кулаком. Или что-нибудь разбить, сломать. А больше всего на свете – любым способом и откуда бы то ни было вызвать к себе Дебору и потребовать от нее объяснений. Но вместо этого он устало потер ладонью покрывшийся испариной лоб и опустился на стул.

Внезапное исчезновение Деборы было, естественно, отнюдь не самым страшным событием в его жизни.

Повзрослеть ему пришлось рано – в возрасте десяти лет. Его мать попала тогда в аварию и надолго слегла. Отец много работал, и уделять сыну достаточно внимания просто не мог. Маленький Бертрам был вынужден научиться самостоятельно готовить себе еду, ходить по магазинам, заниматься уборкой, ухаживать за матерью. И при этом он довольно хорошо учился, в основном за счет того, что отличался редкой сообразительностью и схватывал на лету все, что ни объясняли учителя. Через полгода после аварии его отдали деду. К родителям он больше так и не вернулся.

С первого места работы его уволили за отказ выполнить распоряжение начальника. Устроиться на другую работу было непросто – в течение двух месяцев Бертрам в буквальном смысле слова голодал. Но к отцу обращаться за помощью не стал, справился со всеми проблемами своими силами.

В двадцать шесть лет ему пришлось похоронить лучшего друга, Тимоти. Тот с детства страдал эпилепсией и умер во время одного из приступов. Бертрам и по сей день помогал вдове Тимоти, Джулии.

Его путь к успеху в «Сноу Уайт» был тоже крайне нелегким. Порой работе требовалось посвящать всего себя – отказываться от обеденного перерыва, спать по четыре часа в сутки.

Картинки из прошлого одна за другой проплыли перед его глазами, и Бертрам мрачно усмехнулся. «Черт возьми! - подумалось ему. Я перенес в жизни столько испытаний! Причем перенес с достоинством, без истерик и нервных срывов. А тут вдруг впал в панику из-за какого-то пустяка!» Уволилась моя помощница, только и всего. Ведь работал же я и без нее, нормально работал. Если не удастся Дебору вернуть, то я найду себе другого помощника, и вскоре все станет на свои места...

Если мне не удастся вернуть Дебору, эхом отдалось в его мозгу, и он ухватился за эту мысль, как утопающий за соломинку. Я повышу ей зарплату, увеличу срок отпуска, позволю работать по свободному графику, лишь бы она согласилась вновь стать моей помощницей...

Бертрам не относился к числу мечтателей, но сейчас вдруг ясно увидел перед собой Дебору и увлекся игрой воображения. Ему представилось, что все по-старому. Что Дебора, положив ногу на ногу, сидит на небольшом диванчике здесь, в его кабинете, и, как всегда сосредоточенно и с живым интересом, выслушивает все, что он собирался рассказать ей на протяжении месяца.

Она была единственным человеком в фирме, который не боялся высказывать ему свое мнение по любому поводу, даже если это мнение коренным образом отличалось от его собственного. Именно поэтому только ей он мог по-настоящему доверять.

Случалось, что, работая над тем или иным проектом, они жарко спорили по несколько часов подряд. Но чаще сразу приходили к чему-то общему и углублялись в подробные обсуждения.

Дебора умела молниеносно проанализировать любую предстоящую сделку или программу и при этом была очень приятным собеседником. На переговорах с важными клиентами Бертрам мог полностью положиться на эти ее качества, оттого постоянно и просил ее присутствовать на всех подобных встречах.

– Теперь все изменится, – вновь поддаваясь пессимистическому настроению, произнес он вслух, встал со стула и опять вышел в приемную.

Селеста уставилась на него, всем своим видом давая понять, что готова выполнить любое его поручение, лишь бы оно не касалось Деборы.

– Где Агата Беримор? – требовательно спросил он.

Губы Селесты, накрашенные перламутрово-розовой помадой, растянулись в нерешительной, заискивающе-глуповатой улыбке.

– Гмм... Агаты Беримор нет...

– Что? – прогремел Бертрам. – Куда же она подевалась?

– Понимаете... Агата решила, что не сможет у нас работать! – выпалила Селеста, собравшись с духом. – Ей показалось, что она не справится со всеми обязанностями, возлагаемыми на замдиректора «Сноу Уайт»!

– Но мне уже сегодня требуется временный работник, – непослушными от негодования губами, медленно произнес Бертрам. – Ты об этом не подумала?

Селеста нервно хихикнула.

– Да-да, мистер Хэндли. Конечно, я подумала об этом. Я хотела позвонить в кадровое агентство сразу после ухода Агаты, но... - Ее голос оборвался.

Так и не узнав, что помешало его секретарше позвонить в агентство сразу после ухода Агаты, Бертрам вышел в коридор. Ноги сами понесли его в ту сторону, где находился кабинет, еще совсем недавно принадлежавший Деборе.

Обустройством помещения – выбором мебели, занавесок, украшением стен – занималась она сама. У нее был изысканный, своеобразный вкус. Вместо привычных черно-белых цветов, столь типичных для офисов, в этом кабинете преобладали кофейно-бежевые тона.

Бертрам вошел вовнутрь, закрыл за собой дверь и с тоской осмотрелся по сторонам. Его взгляд задержался на кактусе, стоящем на подоконнике. Этот цветок он подарил Деборе на прошлое Рождество. Она любила комнатные растения.

Как было странно находиться в этом месте и не чувствовать привычного аромата духов, не слышать знакомого голоса, не видеть серых спокойных глаз...

Бертрам представил на мгновение, что скоро этот кабинет займет какой-то другой человек, возможно другая женщина, и на душе у него сделалось настолько невыносимо, что он тут же вышел в коридор и зашагал назад, к себе.

Время в этот день тянулось до жути медленно и мучительно. Дел у Бертрама было много, но он никак не мог себя заставить засесть за них. Его занимало лишь одно: почему Дебора решила от него уйти.

Недовольства по поводу зарплаты она никогда не выражала, размышлял он, морща лоб. Расстались мы с ней перед моей поездкой на вполне дружеской ноте. А после последней вечеринки даже... О черт! Не это ли послужило причиной ее странного исчезновения? Нет... Нет! Наверняка нет.

Чтобы отвлечься от тягостных мыслей, он позвонил одному из потенциальных покупателей в Германии. Но уже через несколько мгновений пожалел об этом: сосредоточиться на предмете разговора удавалось с большим трудом. И когда собеседник извинился и, сославшись на необходимость срочно ехать на какое-то собрание, попросил отложить обсуждение пунктов договора на завтра, Бертрам вздохнул с облегчением.

Письмо Деборы все еще лежало на его столе, ежесекундно напоминая, что ее нет. Бертрам вновь и вновь пробегал взглядом по ровным красивым строчкам, как будто надеясь увидеть в написанном какой-то второй смысл. Наконец, когда буквы запрыгали перед глазами, он взял письмо, сделал из него самолетик и пустил по воздуху. Тот плавно пролетел над столом, свернул вправо и приземлился в мусорной корзине у противоположной стены.

– Вот и отлично! – Бертрам потер руки, на миг ощущая себя победителем. – Хватит хандрить! Дебора вернется, я уверен. А если даже и нет, то я без нее не умру.

Послышался стук в дверь.

Это она! – прозвенело в мозгу Бертрама, и он мгновенно перекинул ногу через подлокотник кресла, откинулся на спинку и даже успел засунуть в рот сигару из серебряного портсигара, лежащего на столе.

Пусть не думает, что она незаменимая, и что из-за ее исчезновения я схожу с ума, решил он и протяжно ответил:

– Войдите.

Это была не Дебора. А Селеста с новой временной работницей.

– Познакомьтесь, мистер Хэндли. Это Сильвия Блисс, – сказала секретарша, изумленно глядя на развалившегося в кресле босса. – Ее прислали из кадрового агентства.

Бертрам с шумом опустил ногу на пол и вынул изо рта сигару, которую так и не зажег.

– Оперативно работает это агентство! – воскликнул он несколько сконфуженно. – Что ж, я очень рад!

На вид Сильвии можно было дать лет тридцать семь. Светловолосая, высокая, чуть полноватая, она обладала довольно приятной наружностью. При других обстоятельствах Бертрам, наверное, нашел бы ее даже симпатичной, но сейчас видел лишь то, что она совсем не походит на Дебору. Странно, но от этого почему-то больно сжималось сердце.

Он проводил ее в кабинет Деборы и неуверенным жестом указал на полки с папками, брошюрами и тетрадями и на письменный стол. Проблема состояла в том, что ввести новую работницу в курс дела, рассказать ей, где что лежит, было абсолютно некому.

Разведя руками, Бертрам улыбнулся.

– Располагайтесь, пожалуйста. Сегодня я попрошу вас только об одном: разыскать все документы, касающиеся открытия на нашем предприятии новой технологической линии по производству пасты с экстрактом эвкалипта, обогащенной растворимыми солями кальция.

С этими словами он удалился.

В его голову опять полезли назойливые мысли о Деборе. Я должен ее найти, поговорить с ней, узнать, по крайней мере, в порядке она или нет.

Неожиданно им овладел страх. Ему представилось, что Дебора лежит на больничной койке, что ее чудесное лицо искажено от боли. Потом – что она в черных одеждах склоняется над гробом матери. По его коже побежали мурашки.

А у нее есть мать? – спросил он самого себя и пожал плечами. Это, как и многое другое, касающееся личной жизни Деборы, ему было неизвестно.

Попросив Селесту не беспокоить его ни по какому поводу, Бертрам вернулся в кабинет, узнал в отделе кадров телефон и адрес Деборы Кортленд и принялся через каждые две минуты названивать ей. Никто не отвечал.

Странно, размышлял он. Мы проработали вместе столько времени, а я ни разу не поинтересовался, где она живет. Даже номер ее телефона не удосужился запомнить...

Тревога за Дебору росла в нем с каждой минутой. Через полчаса, так и не дозвонившись, Бертрам махнул рукой на дела и принял решение ехать к ней домой.

Дверь небольшого двухэтажного коттеджа ему открыла пожилая женщина.

– Здравствуйте, я к мисс Деборе Кортленд, – сказал Бертрам, сгорая от нетерпения поскорее увидеть сбежавшую помощницу.

– Дебора не живет у меня вот уже две недели, – ответила хозяйка. – Хорошая девочка, вежливая. Платила всегда вовремя. Мне даже жаль, что пришлось с ней распрощаться. Вы ее парень?

– Что? – спросил Бертрам, прищуриваясь. А сообразив, о чем речь, нахмурился и замотал головой. – У Деборы есть парень?

Женщина хмыкнула.

– По-моему, у такой красавицы, как Дебора, просто должен быть ухажер. – Она пожала плечами. – А впрочем, не знаю... В личную жизнь своих квартирантов я никогда не сую нос.

– Вы не знаете, куда Дебора переехала? – спросил Бертрам.

– Нет, не знаю.

Поблагодарив хозяйку за уделенное ему внимание, он медленно повернулся и в глубокой задумчивости вышел к дороге. Но в машину не сел, а, постояв с ней рядом с минуту, побрел по тротуару к кофейне с огромной вывеской, удаленной от дома, в котором жила Дебора, метров на сто.

Расположившись за столиком у широкого окна с чашечкой кофе, он принялся обмозговывать ситуацию. В офисе его ждала уйма дел, а желания туда возвращаться не было, ведь там больше не работала Дебора.

Проклятье! - ругался он про себя, не понимая, почему так остро реагирует на ее уход. Я состоятельный человек, у меня роскошная квартира, «бентли» последней марки. Я занимаюсь спортом, помогаю жене умершего друга, не забываю даже о родителях, которые в свое время от меня отказались. Я приношу пользу окружающим, и у меня все есть. Отчего же я чувствую себя таким несчастным?

Надо поехать в спортзал и заниматься там до полного изнеможения, решил вдруг Бертрам. Да, да, это лучшее спасение. Сегодня вторник, а вечер вторника и четверга я обязан посвящать спорту. Устану до смерти, лягу спать, а завтра проснусь и примусь за дела. Сейчас позвоню Селесте и предупрежу, что сегодня я больше не появлюсь в офисе...

Боковым зрением он увидел за окном женщину в светлом костюме, идущую по тротуару. Женщину с длинными каштановыми волосами, спадающими на плечи блестящим каскадом...

Резко и суетно, едва не роняя стул, Бертрам вскочил, вытащил из кармана первую попавшуюся купюру, бросил ее на стол и, выбежав на улицу, рванул вслед за женщиной.

–Дебби!

Шатенка не приостановилась и не повернула головы. Только сейчас Бертрам разглядел, что ноги у нее слишком тонкие и совсем не такой формы, как у Деборы, и походка совсем другая.

Какой же я кретин, подумал он, удивляясь нелепости своего поведения. Пожалуй, мне не следует ехать сегодня в спортзал. Дел слишком уж много.

Дебора Кортленд долго стояла напротив центрального входа в административное здание фирмы «Сноу Уайт». Она проработала здесь пять лет. А две недели назад уволилась.

Было семь часов вечера. Ее бывшие коллеги уже разошлись по домам. Допоздна в офисе задерживались лишь немногие из работников, в том числе и генеральный директор, одним из замов которого до недавнего времени являлась и она.

Но сегодня был вторник, а вечером во вторник и четверг Бертрам Хэндли ездил в спортзал. В окнах его кабинета горел свет. Но это, скорее всего уборщица наводила в нем порядок.

Погода портилась. Дул порывистый ветер, начинал моросить дождь. Дебора поежилась от холода и сложила на груди руки, плотно прижимая их к туловищу, чтобы хоть немного согреться.

По работе она сильно тосковала. Места себе не находила, когда просыпалась по утрам и вспоминала, что спешить некуда. Жизнь ее опустела, превратилась в непрекращающуюся скуку. И одновременно наполнилась новыми тревогами и страхами... Ей не хватало каждодневной суеты, необходимости решать суперсложные задачи, а главное - общения с боссом, самым лучшим начальником из всех, что у нее были.

Дебора уверяла себя, что скоро забудет и о Бертраме, и о «Сноу Уайт», по крайней мере, перестанет считать, что, потеряв их, утратила самое лучшее, что когда-либо имела. Но дни шли, а боль в ее душе не стихала.

Она никогда не вернулась бы сюда, если бы не забыла в своем бывшем кабинете одну ценную вещь – кактус, подарок Бертрама. Ей хотелось, чтобы этот цветок стоял в ее нынешней комнате и напоминал о мужчине, лучше и умнее которого она не встречала никогда в жизни. О мужчине, с которым ей никогда больше не следовало встречаться...

Простояв на улице еще минут десять, и не увидев никого из знакомых, Дебора нерешительно направилась к входу.

Едва переступив порог и очутившись в теплом, освещенном мягким светом, до боли знакомом холле, увидев приветливую улыбку на лице дежурного, она настолько растрогалась, что чуть не заплакала. Ее еще помнили здесь, ей еще радовались. Но фирма продолжала исправно работать, как работала при ней и до нее. Несмотря на слова Бертрама – он сотню раз говорил, что очень ею дорожит, – Дебора прекрасно знала: незаменимых работников не бывает.

Пройдет месяц, другой, третий, и обо мне здесь позабудут, с мучительной грустью размышляла она, проходя к лифту, нажимая слегка дрожащим пальцем на кнопку вызова. Бертрам наверняка уже привык к Агате. Скоро я улетучусь и из его памяти...

Когда двери лифта закрылись, и он поехал на десятый этаж, Дебору охватил страх.

А вдруг в кабинете Бертрама не уборщица, а сам Бертрам? – подумала она, и у нее перехватило дыхание. Что, если мы столкнемся с ним где-нибудь в коридоре? Как я посмотрю ему в глаза? Что скажу?

На десятом этаже ее встретила уборщица, пятидесятипятилетняя Мэг.

– О, мисс Кортленд! Здравствуйте! Говорят, вы уволились?

– Да, Мэг. Две недели назад, – ответила Дебора, улыбаясь. – Пришла забрать кое-что из своих вещей. Мой бывший кабинет открыт?

– Должно быть, открыт. Пройдите, посмотрите.

Свернув направо, Дебора зашагала по пустынному коридору. Дверь в приемную перед кабинетом Бертрама была приоткрыта, это сразу бросилось ей в глаза. И напугало ее. Ступая как можно тише, она неумолимо приближалась к тому месту, в котором произошло столько незабываемых событий. Здесь они вместе с Бертрамом принимали особо важных клиентов, находили выходы из особо сложных ситуаций. Здесь же, в его кабинете, она пережила после последней корпоративной вечеринки самые яркие и счастливые мгновения в своей жизни. Мгновения, столь серьезно повлиявшие на ее судьбу.

Дебора остановилась напротив приемной Бертрама, прислушалась и с ужасом поняла, что допустила кошмарную ошибку, придя сюда за забытым кактусом именно сегодня. Бертрам был в своем кабинете, причем не один. Оттуда доносился его голос и смех, а еще смех какой-то женщины.

Проглотив подступивший к горлу ком, Дебора осторожно пошла дальше. Ей безумно хотелось поскорее забрать цветок и убежать из этого места. Чтобы больше никогда в жизни не слышать потрясающего голоса Бертрама, чтобы не видеть, как он общается и кокетничает с другими женщинами, и не страдать из-за этого.

Она вошла в свой кабинет и включила свет. Ее кактус стоял на прежнем месте. По-видимому, его давно никто не поливал.

– Здравствуй, мое хорошее, мое бедное растение, – нежно прошептала Дебора и, едва касаясь колючек, провела по кактусу ладонью. – Я тебя не бросила, просто забыла забрать. А сейчас пришла за тобой и унесу отсюда.

Удивительно, но кабинет выглядел так, будто с момента ее ухода в нем почти не работали. Некоторые папки на полках лежали не так ровно, как складывала их она. Однако в черной пластмассовой мусорной корзине в углу желтела именно та оберточная бумага, которую в последний день работы в «Сноу Уайт» она сняла с новой пачки листов для документов. А кофейная чашечка стояла на тумбочке все так же вверх донышком и была повернута ручкой к стене.

Погруженная в воспоминания и раздумья, Дебора совсем забыла о том, что должна торопиться. Вспомнила об этом, лишь услышав чьи-то твердые шаги в коридоре. Перепугавшись, она рванула в сторону и присела на корточки, прячась за письменным столом.

Дверь распахнулась.

– Здесь кто-то есть? – прозвучал низкий мужской голос.

Дебора затаила дыхание: это был Бертрам. Не получив ответа на свой вопрос, Берграм удивленно пожал плечами, выключил свет и вышел.

В течение некоторого времени Дебора боялась пошелохнуться – продолжала сидеть за столом, глядя во тьму. Потом медленно и как можно осторожнее поднялась, подошла к окну, взяла горшок с кактусом и, прижав к груди, на цыпочках прокралась к двери.

В коридоре было тихо. Дебора вышла из кабинета, бесшумно закрыв за собой дверь, и, мягко ступая, направилась к лифту.

От страха и неловкости у нее горели щеки, внутри все дрожало. Она мечтала превратиться в невидимку хотя бы на то время, когда ей было нужно пройти мимо кабинета бывшего босса. Теперь из него не доносилось ни голосов, ни смеха.

Миновав опасное место, Дебора прибавила скорости, а свернув к лифту, буквально подскочила к нему и судорожно нажала на кнопку вызова.

В то мгновение, когда ситуация уже обещала разрешиться благополучно, произошло то, чего Дебора так опасалась: между закрывающимися за ней дверцами лифта появились сильная мужская рука. Дверцы с шумом затормозили и вновь разъехались в разные стоны. В кабину вошел Бертрам.

Увидев Дебору, он так изумился, что его лицо вытянулось, а зеленые глаза стали круглыми. Дар речи вернулся к нему лишь спустя несколько мгновений.

– Ты?.. Что ты тут делаешь?

Дебора пребывала в такой растерянности, что какое-то время только беззвучно открывала и закрывала рот. Наконец она пролепетала, крепче прижимая к груди кактус.

– Я... забыла забрать... свой кактус. Все никак не могла найти время... чтобы зайти за ним... Вот сегодня... – По ее губам скользнула виноватая улыбка:

Было ясно, что Бертрам на нее страшно зол. Его взгляд постепенно сделался настолько грозным, что Деборе стало не по себе.

Она знала, что ему не понравится ее выходка – столь странный уход из фирмы. Но поступить иначе не могла. Продолжать работать бок о бок с человеком, который на протяжении трех лет владел ее мечтами, снами и мыслями, было для нее уже невыносимо. Особенно после той вечеринки...

Да, они оба выпили в тот вечер чересчур много шампанского. Наверное, это служило убедительным оправданием их глупости, но отнюдь не облегчало нынешних страданий Деборы.

В понедельник, последовавший за вечеринкой, они поприветствовали друг друга смущенными улыбками, но тут же сделали вид, что ничего необычного между ними не произошло. Во вторник утром Бертрам на две недели улетел по делам в Испанию. А Дебора, приняв твердое решение «отделаться от больного зуба, удалив его одним резким рывком», написала заявление об уходе и позвонила в кадровое агентство с просьбой подобрать ей временную замену.

– Так, значит, ты явилась за кактусом, а ко мне зайти не соизволила? – угрожающе спросил Бертрам, засовывая руки в карманы брюк.

– Я думала, ты занят, – слегка дрожащим голосом ответила Дебора. – Услышала, что у тебя кто-то есть, поэтому и не зашла.

– Да, я был занят! – выпалил Бертрам. – Беседовал с представительницей «Бритиш хаусхолд», они собираются закупить у нас огромную партию товара. – Он саркастически усмехнулся. – Хотя, тебя, наверное, уже не интересуют дела «Сноу Уайт», верно?

– Почему же... – пробормотала Дебора, не найдя более подходящего ответа.

– Я освободился десять минут назад, – пронизывая ее ледяным взглядом, продолжил Бертрам. – Но даже если бы все еще был занят, ты могла бы подождать меня. – Он презрительно фыркнул. – Ты просто не собиралась разговаривать со мной, вот и все. Тебя заботит судьба кактуса, а я уже не интересую. – Его глаза наполнились искренней досадой. – Я доверял тебе, как никому в этой фирме, Дебора. Делился с тобой всеми своими задумками, всеми переживаниями. Я считал тебя настоящим другом. А ты... ты плюнула мне в душу, так не по-человечески уйдя.

Дебора растерянно моргнула. Он считал ее другом. Всего лишь другом. Именно поэтому она и ушла.

– Прости, я не хотела тебя обижать... Честное слово.

Бертрам с горечью усмехнулся.

– Я не нуждаюсь в твоем «прости»!

В сердце Деборы творилось нечто невообразимое. Одна его часть ликовала оттого, что Бертрам опять был рядом. Другая – обливалась кровью и, казалось, вот-вот разорвется от нестерпимой боли.

Лифт остановился на первом этаже. Как только дверцы разъехались в стороны, Дебора прошмыгнула мимо Бертрама и, бросив «всего хорошего», поспешила через холл к выходу.

Однако уйти так просто ей не удалось. Бертрам догнал ее у самой двери и схватил за руку.

– Думаешь, что опять сможешь исчезнуть без объяснений? Даже не надейся! Сейчас мы пойдем ужинать, и ты расскажешь, почему решила обойтись со мной как с последним негодяем.

Он повел ее в сторону располагавшегося тут же, на первом этаже, небольшого ресторанчика.

Нравом Дебора обладала упрямым и никому не позволяла собой командовать, но сейчас чувствовала себя слишком уставшей и несчастной. Кроме того, глубоко в душе всегда испытывала по отношению к волевому Бертраму некоторый страх. Поэтому сейчас даже не пыталась сопротивляться.

В ресторане было пусто, лишь у правой стены сидели, что-то бурно обсуждая, два каких-то парня. И Бертрам решительно провел Дебору к столику, за которым они обычно ели, когда приходили сюда вместе.

К ним тут же подошла сияющая официантка.

– Мистер Хэндли, мисс Кортленд, очень рады опять видеть вас! Чего желаете?

– Принеси нам, пожалуйста, по порции супа с фрикадельками, два сырных салата и гуляш, Джейн, – сделал заказ Бертрам, ничего не спросив у Деборы, даже не взглянув на нее.

Джейн, не прекращая улыбаться, удалилась. Дебора поджала губы. Даже не притронусь к еде, решила она. В конце концов, он мог бы вести себя со мной и поучтивее. Хоть бы спросил, хочу ли я есть, прежде чем заказывать суп и гуляш. Может, я вообще не желаю сидеть здесь с ним.

– Я уже ужинала, – произнесла она сдержанно.

Бертрам пожал плечами.

– Тогда просто посидишь со мной. Я за сегодняшний день выпил всего лишь пару чашек чаю. – Он прищурился и осуждающе посмотрел собеседнице в глаза. – Я голодный, уставший и злой как собака. Хочешь узнать почему?

Дебора медленно покачала головой. Все, чего она хотела, так это подняться из-за чертового столика и навсегда покинуть «Сноу Уайт». Подвести черту под своим прошлым. Поставить точку в истории с Бертрамом... Но продолжала сидеть на обитом гладкой бордовой тканью стуле.

Бертрам Хэндли все равно не позволил бы ей уйти без объяснения. В свои тридцать пять он руководил огромным предприятием и умел добиваться от людей всего, чего хотел. Дебора давно изучила все его методы и приемы, поэтому и не решалась сейчас вступать с ним в борьбу.

Она впервые за сегодняшний вечер всмотрелась в его лицо. И сразу поняла, что он действительно сильно устал. Под глазами у него темнели круги, складка вокруг рта углубилась. У нее защемило сердце.

– Ладно, расскажи мне, пожалуйста, почему ты злой как собака. Если, конечно, еще не передумал.

Бертрам мрачно усмехнулся.

– Нет, не передумал.

Джейн принесла суп. Его потрясающий аромат мгновенно наполнил собой воздух. У Деборы слегка закружилась голова.

На самом деле она еще не ужинала. И можно сказать, не обедала. Вообще, ей приходилось переживать сейчас весьма сложные времена, но главная проблема заключалась в чувствах к Бертраму и в той новости, которую недавно ей сообщила врач. На остальное она старалась не обращать особого внимания.

Бертрам с удовольствием принялся за еду. Прозрачный бульон с фаршевыми шариками выглядел настолько аппетитно, что, помедлив, приступила к нему и Дебора. Через несколько минут обе тарелки опустели. Джейн принесла гуляш.

– Я злой как собака, Дебора, – наконец вновь заговорил Бертрам, – потому что, прилетев с Тенерифе сегодня утром, был вынужден столкнуться с массой неприятностей...

– Ты прилетел только сегодня? С Тенерифе? – удивленно тараща глаза, спросила Дебора. – А я думала, ты вернулся две недели назад, как и планировал.

Ей вдруг стало ужасно жаль его.

– Да, я планировал справиться с делами гораздо быстрее, – подтвердил Бертрам. – Но это уже другая история. История, которую я мечтал рассказать тебе сразу по возвращении. – Он замолчал, а когда опять заговорил, его голос зазвучал не сердито и грозно, а устрашающе спокойно. – Мне до сих пор не верится, что ты так жестоко со мной обошлась, Дебора.

К глазам Деборы подступили обжигающие слезы. Чтобы не расплакаться, она так крепко сжала в руках салфетку, что чуть не порвала ее. А немного успокоившись, пробормотала:

– Я ведь оставила тебе записку. Бертрам устало рассмеялся.

– И что я мог понять из твоей записки? Ты не потрудилась объяснить мне свое поведение и парой строк. Отделалась ничего не значащими фразами.

Дебора закусила губу. Причины, побудившие ее уйти из «Сноу Уайт», были крайне серьезными. Но заговаривать о них с Бертрамом она не намеревалась. Поэтому ничего и не написала в письме. Поэтому молчала и сейчас. Все дело было в том, что произошедшее после той вечеринки повлекло за собой не только ее моральные страдания...

– Мне всегда казалось, что ты действительно увлечена работой, которой занимаешься, – печально сказал Бертрам. – По-моему, и зарплата тебя вполне устраивала.

– Да, меня все устраивало, – ответила Дебора, вздыхая. – Но в моей жизни произошли кое-какие изменения. С ними и связан мой уход из «Сноу Уайт».

– Что же это за изменения? – оживляясь, спросил Бертрам.

– О столь личных вещах не принято разговаривать даже с боссом, относящимся к тебе как к другу, – с серьезным видом ответила она. Ей было необходимо убедить его в том, что изменения, произошедшие в ее жизни, никак не связаны с ним.

– О чем это ты? – Бертрам нахмурился.

– С тобой на некоторые темы я не могу разговаривать, – категорично заявила Дебора. – Мне пора!

– Нет уж, изволь подождать, пока я доем. – Бертрам окинул ее внимательным взглядом. – Мне кажется, ты похудела. Тебе нездоровится?

– Вовсе я не похудела, – с оттенком раздражения, ответила Дебора. – Мое здоровье в полном порядке, и ужинаю я с тобой только, чтобы не показаться невежливой.

Бертрам усмехнулся.

– Сбегая из «Сноу Уайт», о вежливости ты напрочь забыла.

– Это неправда, – возразила Дебора. – Я ушла только после того, как подобрала себе достойную замену. Из агентства мне прислали несколько человек, я со всеми провела собеседование. Агата оказалась самой грамотной, вот я и остановила на ней свой выбор.

– Твою Агату я даже не видел. – Бертрам криво улыбнулся. – Она сбежала, испугавшись ответственности. Ушла также и вторая женщина, которую по просьбе Селесты к нам прислали только сегодня утром!

Дебора повела бровью, о чем-то поразмыслила и пожала плечами.

– Ну уж в этом я не виновата. – Она потупилась. – Мне жаль, что все так вышло...

Бертрам подался вперед.

– Конечно, ты ни в чем не виновата. Только если бы тебе действительно было жаль, ты бы уже решила вернуться! – По его лицу мелькнула тень. – Или... или ты уже нашла себе другую работу? Точно! И как же я сразу не догадался? – Он хлопнул себя ладонью по лбу. – Тебя кто-то переманил, предложив побольше денег...

– Нет же, нет, – прервала его Дебора. – Я сейчас вообще не работаю.

– Ничего не понимаю... – Бертрам покачал головой.

– Я подумала, что могла бы попробовать себя в чем-нибудь другом, – поспешно добавила она. – Только еще не решила, в чем конкретно...

– Не смеши меня, пожалуйста, Дебора. И перестань заниматься глупостями. – Лицо Бертрама просветлело, на губах заиграла улыбка. – Если твоя душа потребовала чего-то новенького, я с радостью тебе помогу. – Он рассмеялся. – Ты могла не выкидывать никаких номеров. Просто все объяснила бы мне, и я бы тебя понял. Доедай гуляш и салат, потом мы поднимемся наверх, и я расскажу тебе о своих новостях. Уверен, ты придешь от них в восторг и сразу забудешь, что хотела от меня сбежать.

Он весело подмигнул ей и принялся за салат.

Дебора медленно придвинула к себе тарелку с гуляшом. Ей необходимо было срочно найти какой-нибудь выход.

Почему я не подготовилась к этому разговору? – размышляла она, пережевывая кусочки мяса и глядя в пространство. Почему не придумала убедительное оправдание своему уходу из

«Сноу Уайт», почему? Теперь, загнав меня в угол, Бертрам больше не позволит мне улизнуть, сделает все, что в его силах, чтобы я вернулась... А сил у него столько, что пытаться им противостоять глупо. Может, рассказать ему правду?

Она знала, как Бертрам отреагирует на ее «сногсшибательную» новость. Поведет себя спокойно и благородно – выразит свое искреннее сочувствие и предложит деньги. От этого-то она и хотела убежать. Но не смогла. Поэтому должна теперь набраться мужества и во всем ему признаться. Теперь ничего другого ей просто не оставалось.

Приму его сочувствия и, возможно, некоторую сумму денег, тогда он позволит мне уйти, подумала она скрепя сердце. Я хорошо знаю этого человека. Он не потерпит в своей жизни никаких осложнений и ненужных обязательств. Тем лучше. Объяснимся, распрощаемся и, даст Бог, никогда больше не увидимся.

– Я тоже должна кое о чем рассказать тебе, – медленно и тихо произнесла Дебора.

Пятнадцать минут спустя они уже сидели в кабинете Бертрама с кружками ароматного чая в руках. Глаза босса взволнованно горели.

– Кому первому из нас двоих предоставим слово? – спросил он.

– Конечно, тебе, – ответила Дебора. Ей требовалось еще немного времени, чтобы собраться с мыслями и с духом.

 

2

– Я уже сказал тебе, что побывал на Тенерифе, – оживленно начал Бертрам. – Потрясающий остров, мечта! Именно там мне удалось заключить потрясающую сделку с одним мультимиллионером, хозяином огромной сети магазинов. – Он выдержал эффектную паузу, готовясь рассказать о самом главном. – Он собирается купить у нас пасту, обогащенную растворимыми солями кальция, Дебора! То есть «Хэлси», начать производство которой предложила именно ты!

Глаза Деборы на мгновение просветлели.

– Если тебе хочется сменить род деятельности, можешь попробовать себя в роли дизайнера, – с воодушевлением продолжил Бертрам. – Оформление тюбиков «Хэлси», которые мы предлагаем клиентам сейчас, мне не очень нравится. А у тебя отличный вкус и масса талантов, Дебора! Возвращайся и для разнообразия займись творчеством!

– Извини, но я вынуждена ответить тебе отказом, – спокойно, но твердо сказала Дебора.

Бертрама ее слова ничуть не смутили. Он их как будто не услышал.

– Все должно вернуться на круги своя, Дебора. Давай забудем о том, что ты увольнялась, и опять станем единой командой. Будем продолжать работать, как раньше.

Нет, обо всем, что происходило раньше, Деборе хотелось побыстрее забыть. Едва она представила, как вновь приходит в «Сноу Уайт», целый день общается с Бертрамом, присутствует вместе с ним на деловых переговорах и ужинах, видит, как он галантен с клиентками, слышит, как порой беседует по телефону с подругами, и ей чуть не стало дурно.

– Бертрам, я серьезно. Я отказываюсь возвращаться и своего решения не изменю.

Он поставил чашку на блюдце, поднялся со стула, подошел к окну, выглянул в него и вернулся на прежнее место.

– Я не узнаю тебя, – сказал Бертрам, пожимая широкими плечами. – Ты не такая, какой была прежде. Что произошло?

– Откуда тебе знать, какой я была прежде? – Дебора тоже поставила чашку с чаем на деревянную панель диванного подлокотника. Она сидела сейчас на том самом диване, на котором месяц назад они с Бертрамом занимались любовью, и чувствовала себя так, будто под ней раскаленные угли.

Он взглянул на нее как на сумасшедшую.

Но она не сошла с ума. С ней произошло как раз обратное: ее разум прояснился. Да-да, впервые за три с половиной года работы с ним, за три года напрасных надежд и душевных томлений она вдруг взглянула на вещи трезво и осознала, что должна спасаться.

Ей вдруг стало ясно, что ее заветной мечте не суждено стать явью. Что Бертрам никогда не увидит в ней красивую, достойную восхищения женщину и будет продолжать воспринимать ее исключительно как надежную помощницу, как товарища, пусть даже как друга.

Он не влюбился в нее за несколько лет совместной работы. Не влюбился и после того, что произошло между ними в тот злосчастный... В тот потрясающий вечер. Продолжать ждать чуда не имело смысла.

В какой именно момент Дебора воспылала к нему любовью, было сложно сказать. Быть может, это случилось в то утро, когда он подарил ей цветы после заключения совместными усилиями головокружительной сделки с клиентами из Австрии? Или накануне позапрошлогодней рождественской вечеринки? Он заработался тогда и не успел купить костюм. Она в полночь ездила вместе с ним в работающий до трех утра магазин в центре города. Не исключено, что накала ее чувства достигли совсем недавно, во время последней корпоративной вечеринки, вернее во время ее продолжения. По окончании банкета, прихватив с собой бутылку шампанского и конфеты, они с Бертрамом поднялись в этот вот кабинет...

Наверное, он уже вычеркнул это событие из своей памяти, размышляла Дебора, глядя сейчас на любимое лицо.

– Да как ты можешь сомневаться в том, что я знаю, какой ты была? – Бертрам подался вперед. – Мы проработали с тобой три с половиной года! Столько проблем решили вместе, скольких успехов достигли! На свете не существует другой женщины, с которой у меня было бы столько общего. Это, по-твоему, ничего не значит? – Он выдержал паузу. – Признаюсь, твой поступок у меня не укладывается в голове.Ты уходишь, не поговорив со мной. И все из-за чего? Из-за жажды новых впечатлений?

Дебора ничего не ответила.

Бертрам прищурился и пристальнее вгляделся в ее серые глаза.

– Наверное, причина в чем-то другом. А именно во мне, правильно?

Его лицо стало вдруг поразительно несчастным. Ни разу за весь период их знакомства Дебора не видела его таким. Бывало, что он выглядел измученным, уставшим, задумчивым, даже расстроенным, но по-настоящему несчастным и уязвимым – никогда.

Она еле удержалась, чтобы не подняться с дивана, не подойти к нему и не погладить по плечу. Ее остановил внутренний голос. Бертрам – взрослый, сильный мужчина, сказал он. И не нуждается в твоих сочувствиях.

– Нет,– тихо ответила Дебора. – Ты не имеешь никакого отношения к моему уходу из «Сноу Уайт». Дело во мне.

Последовало тягостное молчание. Прервал его Бертрам, тяжело вздохнув, он устало произнес:

– Что ж, если ты так решительно настроена не возвращаться... Если так страстно желаешь коренным образом изменить свою жизнь, я не буду тебе препятствовать. Попрошу лишь об одном: поработай у меня еще хоть какое-то время. Мне нужно подобрать на твое место подходящего человека. Надеюсь, что в этой-то малости ты мне не откажешь...

Дебора задумалась. Она никак не ожидала, что Бертрам так быстро смирится с ситуацией, и чуть не рассказала ему о самой веской причине, побудившей ее уволиться. И теперь радовалась, что не успела посвятить его в свою тайну.

– Хорошо, я согласна поработать у тебя еще недельку, – сказала она. – Только ни о чем меня больше не расспрашивай. Я все равно не отвечу ни на один из твоих вопросов.

– Не недельку, а месяц, Дебора! – воскликнул Бертрам. – После того как мы найдем достойного человека, который сменит тебя на посту моего зама, ты должна будешь объяснить ему, что входит в его обязанности.

Дебора закусила нижнюю губу. Теперь она уже не знала, стоит ли ей рассказывать Бертраму правду или нет, но в одном была уверена: если этот разговор состоится, тогда им больше нельзя видеться. А мучиться от раздумий в течение целого месяца ей не хотелось.

– Нет, максимум две недели. Не больше, сказала она.

– Идет! – Бертрам вскочил со стула, подошел к дивану и, довольно улыбнувшись, протянул Деборе мощную пятерню.

Вложив в нее свою маленькую руку, Дебора как будто погрузилась в сладкий сон. Тепло ладони Бертрама подействовало на нее как волшебное зелье. Тревоги и страхи, не дававшие покоя последние несколько недель, вдруг поблекли, утратили свою остроту. Она вновь ощутила себя уверенной и защищенной,

– Теперь твоя очередь. – Улыбка Бертрама стала шире. – О чем ты хотела мне рассказать?

– Ни о чем. – Смутившись, Дебора отдернула руку.

Направляясь домой на такси, вызванном и заранее оплаченном Бертрамом, она прижимала к груди горшок с кактусом, невидящим взглядом смотрела в окно и ни на мгновение не переставала думать о том, что совершила еще одну серьезнейшую ошибку.

В этот вечер Бертрам заснул, ощущая себя счастливым человеком. Дебора согласилась поработать у него еще две недели. А значит, она готова вернуться насовсем.

Он хорошо ее знал. По крайней мере, ему так казалось. Поэтому и не сомневался, что, вновь погрузившись в водоворот дел, она напрочь позабудет о своих тревогах и намерении изменить жизнь.

Естественно, многое зависит и от меня, решил Бертрам, готовясь ко сну. Я воспринимал Дебору как нечто само собой разумеющееся, уделял ей недостаточно внимания. Теперь буду вести себя иначе. Во-первых, нельзя позволять ей работать во время обеденного перерыва. Она ведь похудела, я не ошибся. Во-вторых, следует брать ее с собой в командировки. Тогда у нее больше не возникнет желания разнообразить свое существование путем смены места работы. Новых впечатлений она будет набираться в поездках.

На райском Тенерифе, например. Какой я дурак, что в прошлый раз оставил ее здесь! Именно в мое отсутствие с ней что-то приключилось...

На следующее утро, приехав в офис, он первым делом сварил ароматного кофе, налил его в чашечку и вместе с ней направился в кабинет Деборы.

Она не слышала и не видела, как кто-то вошел, – стояла задумавшись у окна, вполоборота к двери.

Бертрам с замиранием сердца вгляделся в знакомый профиль. В черном костюме и туфлях на шпильке она выглядела изящной и хрупкой. Блестящие каштановые волосы были уложены в строгую прическу, эту строгость разбавляла лишь выбившаяся сзади и скрутившаяся в озорную пружинку прядь.

На мгновение он закрыл глаза и, поскольку не верил в Бога, воззвал к неким высшим силам, прося их помочь ему удержать эту женщину в своей фирме. Сейчас было заметнее, чем вчера, что она похудела. И чувствовалось, что в ней произошли и какие-то другие, более значительные перемены.

– Привет, Дебора, – окликнул ее Бертрам.

Дебора медленно повернула голову, окинула его внимательным взглядом и отошла от окна. Ее лицо выражало странное спокойствие, а глаза были серьезными и печальными.

Может, так на нее повлияло то наше приключение? – с испугом подумал Бертрам, в который раз упрекая себя, что до сих пор не поговорил с ней о произошедшем между ними...

В тот вечер она выглядела роскошно. На ней было потрясающее платье бирюзового цвета, эффектно облегающее фигуру. Ей хватило пары бокалов шампанского, чтобы как следует расслабиться. Позднее, у него в кабинете, они продолжили выпивать...

Бертрам тряхнул головой, прогоняя столь волнующие кровь воспоминания, и еще раз пристально всмотрелся в лицо Деборы. Она была как-то по-особому красива. Ее черты не отличались яркостью, но очаровывали изяществом линий и выразительностью.

Есть ли у нее парень? – подумал он. Наверняка есть. Вокруг таких женщин поклонники вьются стаями. Может, ее терзают угрызения совести? Ведь выходит, что, вступив тогда со мной в связь, она кому-то изменила. Надо срочно поговорить с ней.

На его приветствие Дебора так и не ответила. Сразу заговорила о делах.

– Кадровое агентство, с которым мы постоянно, связываемся, работает с девяти. Хочешь, чтобы я через него нашла подходящего человека на свою должность, или...

– Дебора, – перебил ее Бертрам, не понимая, что с ней творится. В былые времена утром они минут пять–десять болтали о чем-нибудь не связанном с работой. Это вошло у них в привычку, и ему эта привычка очень нравилась. – Я принес тебе кофе. – Он поставил чашку, которую до сих пор держал в руке, на полку.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Дебора, не притрагиваясь к кофе.

– Я хочу кое о чем с тобой поговорить, – сказал Бертрам.

Дебора прошла к столу и опустилась на стул.

– Я тебя слушаю.

Он тоже сел. Только теперь, когда лучи утреннего солнца падали прямо на ее лицо, он заметил, что под глазами у нее пролегли тени, а щеки неестественно бледны.

– О чем ты хочешь поговорить со мной? – спросила она.

Бертрам отвел взгляд в сторону и набрал в легкие побольше воздуха. Начать беседу на столь щекотливую тему оказалось не так-то просто.

– Нам следует обсудить последнюю вечеринку... Точнее, то, что произошло после нее.

Дебора густо покраснела и приоткрыла рот, но так и не произнесла ни звука.

Бертрам растерялся. В его голове крутилась дюжина фраз: «Я сожалею о том, что это произошло», «Надеюсь, ты на меня не сердишься», «Мне хотелось бы верить, что случившееся никак не отразится на наших дальнейших отношениях...» Но ни одна из них не подходила для нынешней ситуации.

Вообще-то Дебора, как никто другой, знала, что связывать свою судьбу с кем бы то ни было, он не собирается. Несколько раз она даже вместо него писала женщинам, задумавшим его заарканить, объяснительные письма и посылала им эти письма вместе с конфетами и цветами.

Если он чувствовал, что очередная из его подруг намеревается навеки навязать ему себя, то бежал от нее как от огня. Хотя история с Деборой коренным образом отличалась от всех остальных. Эта женщина вовсе не пыталась навязать себя ему, напротив, стремилась от него убежать.

А он мечтал удержать ее в «Сноу Уайт», вот и считал своим долгом поговорить с ней о том, что между ними произошло. В их отношениях не должно было быть никаких недомолвок и недопонимания.

– Наверное, в тот вечер я перебрал шампанского, – пробормотал Бертрам, не найдя более подходящих слов.

– Я тоже, – на удивление спокойно ответила Дебора. – Давай забудем обо всем, что последовало за той вечеринкой.

Бертрам почувствовал облегчение. Но вместе с тем и странную обиду. Мысль о том, что Дебора в состоянии с легкостью выбросить из головы их вечер, ущемляла его самолюбие. Сам он частенько вспоминал о нем и при этом неизменно испытывал волнение.

– Что ж, если ты считаешь, что будет правильнее обо всем забыть... – начал он не вполне уверенно.

– Я в этом просто убеждена, – ответила Дебора. – Ничего подобного больше не повторится.

– По крайней мере, до следующего праздника, – добавил ее босс шутливым тоном.

Дебора поджала губы.

– Я это не всерьез, ты ведь понимаешь. – Бертрам негромко рассмеялся.

Он надеялся, что она улыбнется или как-то по-другому даст понять, что действительно не сердится. Но так ничего от нее и не дождался.

Если бы он знал, что та минутная слабость каким-то образом повлияет на их отношения, не позволил бы себе ничего лишнего. Дебора была нужна ему, и никакой другой человек не мог заменить ее на должности его личной помощницы.

До некоторых пор он решил не говорить ей, что намеревается всеми мыслимыми и немыслимыми способами удержать ее в фирме. Что рассчитывает работать с ней не две недели, а еще много-много лет. Но и не хотел мешать ей, заниматься поиском подходящего кандидата на ее должность в первые несколько дней.

Пусть делает все, что считает нужным, размышлял Бертрам. За две недели я найду способ доказать ей, что в «Сноу Уайт» она на своем месте, что нигде, ни за какие деньги не будет чувствовать себя лучше, чем здесь.

– В десять часов в конференц-зале состоится совещание, – деловитым тоном сообщил он. – Тебе следует на нем появиться. Пожалуйста, возьми с собой все расчеты, касающиеся «Хэлси».

– Хорошо, – ответила Дебора, глядя на часы. – А сейчас я позвоню в агентство. Кстати, что, если твоим новым замом будет мужчина?

Бертрам почесал висок.

– В общем-то, мне все равно, мужчина это будет или женщина. А что? У тебя на примете есть какой-то парень?

– Нет, я просто так спросила. – Дебора повела плечом. – Подумала, может, тебе нужна на этой должности именно дама. С женщинами ты прекрасно ладишь.

– До тех пор, пока им не приходит в голову мысль прибрать меня к рукам, – ответил Бертрам, ухмыляясь.

Дебора скрестила руки на груди.

– А почему ты так не хочешь, чтобы кто-нибудь тебя приручил? Почему до сих пор ни одной из твоих подружек не удалось сделать тебя своим? Ты бежишь от серьезных отношений во всю прыть, не желаешь хотя бы из чистого любопытства проверить, к чему они приведут... Даже меня просил помочь тебе отделаться от некоторых поклонниц. С чем все это связано?

Да, он не желал становиться ни для одной из знакомых ему женщин ручным зверьком – никогда никому не давал клятв, не говорил слов любви. С этим действительно кое-что было связано. Что именно – Бертрам не хотел рассказывать даже Деборе.

Его губы расползлись в улыбке.

– Все очень просто. Я дорожу свободой, меня вполне устраивает моя нынешняя жизнь. А ответственности мне и на работе хватает.

Дебора медленно кивнула, но не улыбнулась.

Ее явно что-то не устраивало. Может, ей не нравится, как я отношусь к женщинам? – принялся гадать Бертрам. Значит, раньше она просто притворялась, что понимает меня.

Некоторое время оба молчали.

– Может, ты хочешь, чтобы я женился? – спросил наконец Бертрам, едва не разражаясь хохотом. Даже представлять себя в роли чьего-либо мужа казалось ему верхом нелепости.

Лицо Деборы оставалось сосредоточенным и серьезным, а взгляд – задумчивым.

Бертрам долго всматривался в ее черты, тщетно пытаясь понять, в чем дело. Если произошедшие в ней перемены никак не связаны с той нашей близостью, то с чем тогда связаны? – вновь и вновь спрашивал он себя и не мог найти ответа.

Прежняя Дебора, та, какой она была на протяжении всех трех с половиной лет их совместной работы, непременно отпустила бы по поводу его слов какой-нибудь едкий комментарий. Она никогда не молчала, если ей что-нибудь не нравилось.

Дебора, которая стояла перед ним сейчас, просто смотрела в пространство перед собой. И была слишком худой, слишком бледной, слишком задумчивой. Это тревожило его и пугало.

– Увидимся на совещании, - пробормотал он и вышел.

За длинным столом в конференц-зале Дебора заняла свое обычное место. Ее окружали знакомые лица, лица людей, многих из которых она знала вот уже пять лет.

В самом начале совещания Бертрам объявил собравшимся, что Дебора вернулась. О том, что она вернулась всего на две недели, предпочел не говорить.

Она решила, что не должна беспокоиться по этому поводу. Через полмесяца ей предстояло навсегда уйти из «Сноу Уайт». Задумываться над тем, как Бертрам объяснит ее повторное исчезновение сотрудникам, она не посчитала нужным.

Главным вопросом, который надлежало обсудить на совещании, были результаты бизнес-поездки Бертрама. Он заговорил о производстве «Хэлси». Когда речь зашла о том, что в пасту будет добавлен экстракт эвкалипта, Деборе показалось, что она явственно ощущает эвкалиптовый запах. У нее закрутило в желудке, а голова пошла кругом. Через секунду очертания окружающих ее людей и предметов начали расплываться перед глазами, сливаясь в разноцветное пятно.

Поняв, в чем дело, она молча поднялась и устремилась к выходу, мечтая только об одном: успеть добежать до раковины или унитаза или, по крайней мере, до коридора. На гробовую тишину, воцарившуюся в зале, и на выражение лиц проводивших ее изумленными взглядами людей Дебора, естественно, не обратила ни малейшего внимания.

К счастью, начавший перевариваться в ее желудке завтрак вырвался наружу лишь тогда, когда, промчавшись через весь коридор, она влетела в дамскую комнату и подскочила к раковине. Вернуться на совещание у нее не хватило смелости. Поэтому, умывшись и отдышавшись, она побрела в свой кабинет.

Его наполнял солнечный свет и свежий воздух, проникающий сквозь приоткрытое окно. Но ни солнца, ни свежести Дебора не заметила. На душе у нее скребли кошки, а голова все еще шла кругом. Устало опустившись на стул, она прижала к лицу ладони, закрыла глаза и принялась ругать себя за то, что согласилась вернуться.

Ну почему я не повела себя тверже, категоричнее? – упрекала она себя. Ведь прекрасно знала, что Бертрам умеет убеждать людей действовать так, как это нужно ему! Быть может, я еще не готова окончательно с ним расстаться? Может, боюсь бесповоротно порвать наши отношения?.. Но это опасно, глупо, неправильно! О Господи! Эти две недели я проработаю с ним, так и быть. Я ведь дала ему обещание. А потом исчезну из его жизни, чего бы мне это ни стоило.

Она знала, что после совещания Бертрам непременно придет к ней и засыплет вопросами. К тому моменту ей следовало что-нибудь придумать, изобрести какое-то убедительное объяснение своему приступу тошноты.

Дебора схватила со спинки стула сумочку, вышла в коридор, заглянув к Селесте, предупредила, что уходит подышать свежим воздухом, и стремительно зашагала к лифту.

По окончании совещания Бертрам сразу направился в кабинет своей помощницы. Ее там не оказалось. Подумав, что она может быть еще в туалете, он решил подождать. Его мозг, казалось, вот-вот лопнет от изобилия тревожных мыслей.

Она больна и именно поэтому решила уволиться. Не захотела обременять его своими проблемами. Но он все равно выяснит, что с ней.

Прошло минут десять, а Дебора так и не появилась. Бертрам внимательно осмотрелся по сторонам и заметил, что на спинке стула нет сумочки. Значит, она вышла на улицу, догадался он. Скорее всего, просто захотела подышать свежим воздухом.

Его внимание привлек раскрытый ежедневник на ее столе. Без малейших колебаний он начал перелистывать страницы и вскоре выяснил, что на следующей неделе у нее назначен прием у врача по фамилии Бловарски. Телефон был написан напротив имени. Позвонив по этому номеру, Бертрам поговорил с секретаршей Бловарски. И без особого труда выяснил, что с Деборой.

Он нашел ее в парке, разбитом перед зданием. «Сноу Уайт». Она сидела на скамейке, подставив лицо пробивающимся сквозь кроны деревьев лучам осеннего солнца, и даже не повернула головы, когда Бертрам подошел и сел рядом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Гораздо лучше, – ответила Дебора.

– Точно?

– Да.

– Тебе не кажется, что нам кое о чем следует побеседовать? – Бертрам говорил спокойно, хотя в душе у него все клокотало.

– О чем нам беседовать? – Дебора тоже старалась держать себя в руках, поэтому и ее голос звучал ровно и невозмутимо.

– В твоем теперешнем состоянии нет моей вины? – спросил Бертрам.

Дебора покачала головой.

– Кто же в ответе за это?

– Я сама.

– Ты беременна, Дебора, признайся? – Бертрам положил ладонь на ее руки, сцепленные на коленях в замок.

Она опустила голову, по ее щекам покатились прозрачные струйки.

– Черт возьми, Дебора! – Бертрам легонько сдавил пальцами ее маленькие кисти. – Скажи мне единственную вещь: я отец этого ребенка?

– Ни о чем не волнуйся. – Она медленно повернулась к нему лицом и посмотрела в его глаза.

– А я, представь себе, волнуюсь! – воскликнул Бертрам. – Еще как волнуюсь! Скоро я стану отцом, а как им быть, не имею ни малейшего понятия!

– Ты вовсе не обязан им быть, – утомленно вздыхая, сказала Дебора. – Никто тебя не заставляет. Этот ребенок мой.

– Твой? – Бертрам нервно усмехнулся. – Он наш, дорогая моя!

Дебора высвободила одну из рук и вытерла щеки.

– Я не собиралась рассказывать тебе о нем.

– Это еще почему? – задыхаясь от возмущения, спросил Бертрам. – Посчитала, что я не в состоянии исполнить роль папаши?

– Я прекрасно знаю, что ты не хочешь обременять себя дополнительными обязанностями, – тихо ответила Дебора. – А иметь ребенка – это огромная ответственность.

– Вот именно огромная ответственность, – с готовностью согласился Бертрам. – И я намереваюсь в подробностях изучить, что нужно сделать, чтобы стать хорошим отцом. Если малыш будет похож на меня, папа ему будет просто необходим.

– Ладно, ладно, – устало улыбаясь, сдалась Дебора. – Время от времени ты будешь видеться со своим ребенком. Например, по выходным. Узнаешь таким образом, что значит быть отцом. И в то же время сможешь продолжать жить, как жил раньше: посвящать себя работе и развлечениям.

Бертрам окинул ее недовольным взглядом.

Да, он обожал свою работу, а в свободное от нее время был не прочь поразвлечься. Любил вечеринки, банкеты, шумные компании, посещал с друзьями художественные выставки, театры. Теперь все должно было измениться.

– Нет уж, я не собираюсь становиться «воскресным папой»! – отрезал он. – Отцы, встречающиеся со своими чадами только по выходным и из желания загладить перед ними свою вину одаривающие их игрушками, всегда вызывали во мне презрение. Мой малыш достоин лучшей участи.

Дебора пожала плечами.

– Хорошо, ты будешь видеться с нашим ребенком не только по выходным. Мы потом все продумаем... А что, если родится девочка?

– Девочка? – Бертрам обвел медленным взглядом тонкие черты лица Деборы. – Я бы хотел, чтобы она была похожа на тебя.

Но едва он произнес эти слова, как тут же пришедшая на ум мысль заставила его встревожиться. Как он станет воспитывать девочку? Крохотное нежное создание с такими же, как у Деборы, выразительными серыми глазами, с таким же блестящим умом... Она будет играть в куклы и рисовать цветочки, будет сидеть на его коленях и смотреть на него как на полубога. А потом вырастет, начнет пользоваться косметикой и гулять с мальчиками...

Бертраму стало не по себе. У него никогда не было ни сестер, ни племянниц, и о том, как обращаются с девочками, он имел слишком расплывчатое представление.

Неожиданно в его ушах еще раз прозвучала последняя фраза Деборы, и только сейчас он осознал ее значение. «Ты будешь видеться с нашим ребенком не только по выходным. Мы потом все продумаем...»

– Ты сказала, я буду видеться с ребенком не только по выходным? Наверное, ты не совсем правильно поняла мои намерения. Я собираюсь не просто видеться с нашим малышом, а воспитывать его вместе с тобой. Нам следует пожениться.

Когда последнее слово слетело с его губ, он оторопел. Еще сегодня утром мысль о женитьбе казалась ему абсурдной. В его планы не входило ни создание семьи, ни обзаведение детьми. Но сейчас, когда ситуация так резко изменилась, вступление в брак представлялось ему единственно верным путем. Их с Деборой ребенок ни за что на свете не должен был жить без отца.

– Это не выход из положения, Бертрам, – безрадостно заметила Дебора. – Ты ведь сам все прекрасно понимаешь. Когда ребеночек родится и начнет плакать по ночам, писаться и ежеминутно требовать внимания, ты схватишься за голову и проклянешь то мгновение, в которое заговорил со мной о женитьбе. Ты управляешь огромной компанией, ответственности тебе действительно хватает.

– Так я считал раньше, – с чувством возразил Бертрам. – Теперь для нас начинается другая жизнь. Ты ведь уже привыкла к мысли, что скоро будешь вынуждена нянчить младенца. И я привыкну.

– Послушай меня, пожалуйста, внимательно, Берт. – Глаза Деборы погрустнели. – Я расскажу тебе одну историю. Жили-были муж и жена. Отношения между ними не клеились, хотя начался их роман с большой любви: он осыпал ее цветами, она его – нежными словечками. Но прошло два года, страсти поостыли и супруги поняли, что являются друг для друга совершенно неподходящими людьми. Ей все до чертиков надоело, он с головой ушел в работу. Еще через год, желая спасти брак, они решили обзавестись ребенком. – Она замолчала.

– И? – спросил Бертрам.

– Любой психолог или просто мудрый человек обсмеял бы их задумку, – продолжила Дебора. – Ребенок привносит в отношения родителей, даже в хорошие отношения, массу сложностей. А их брак – это было давно понятно – не удался.

– Что же произошло дальше? – поинтересовался Бертрам. – После рождения ребенка горе-супруги развелись?

– Нет, продолжили жить вместе. Ради счастья своего чада. – Дебора усмехнулась. – По крайней мере, так они всем говорили. Когда их дочь выросла и поступила в колледж, у них словно гора с плеч свалилась. И муж, и жена вздохнули с облегчением и разбежались в разные стороны. Спрашивается: стоило ли тратить впустую столько времени?

Бертрам покачал головой.

– Эти люди – не мы с тобой, Дебора.

– Конечно, не мы. Они – мои родители, – надтреснутым голосом ответила Дебора.

– Хочешь сказать, что было бы лучше, если бы ты вовсе не появлялась на свет? – спросил Бертрам, кривя рот.

– Нет. Я хочу сказать, что из брака, основанного только на обязательствах перед ребенком, ничего хорошего не выходит. Особенно если между людьми, вступающими в этот брак, никогда не существовало любви. А мы с тобой не испытываем друг к другу никаких чувств.

Дебора мысленно похвалила себя за то, что с такой легкостью сумела солгать. Вообще-то, она ощущала, что готова сказать и сделать что угодно, лишь бы Бертрам отказался от своей безумной затеи. Их семейный союз, заключи они его, очень скоро превратился бы в кромешный ад. Бертрам никогда не простил бы ей, что по ее милости лишился свободы, мучился бы, а от этого терзалась бы и она.

– Мои родители хоть в самом начале были влюблены друг в друга. Нас же с тобой связывает лишь то, что скоро родится наш ребенок, – добавила она.

– Ты это серьезно? – спросил Бертрам возмущенно. – Неужели ты действительно считаешь, что нас ничего не связывает? Тогда я расскажу тебе. Во-первых, мы испытываем друг к другу симпатию и уважение. Во-вторых, знаем все недостатки и особенности друг друга. Мне известно, что ты чрезмерно много внимания уделяешь мелочам. Тебе – что я мыслю глобально, а менее важные вещи часто не учитываю. Мы идеальная пара, дорогая моя Дебби, вот что я думаю по этому поводу. Дебора грустно рассмеялась.

– Нет, Берт. Для создания семьи того, что ты перечислил, недостаточно.

Возможно, она и могла бы решиться на столь отчаянный шаг, если бы так сильно ни любила этого человека со всеми его особенностями и недостатками. Жить же с ним, воспитывать общего ребенка и знать, что он не испытывает к ней ответных чувств, представлялось ей невыносимым.

– Нет, – повторила она. – Я благодарна тебе за твое предложение и знаю, что ты сделал его из самых благородных побуждений, но принять его не могу.

– Что ж, будем считать, что на сегодня разговор окончен, – сказал Бертрам.

Дебора бросила на него удивленный взгляд. Бертрам Хэндли никогда в жизни не сдавался так быстро. Если над ним начинали одерживать верх, он лишь больше раззадоривался и с удвоенной энергией продолжал борьбу. Но в данной ситуации победить должна была непременно она. Ей следовало приложить для этого все усилия.

Они поднялись со скамейки и медленно пошли к зданию компании, думая каждый о своем. У самого входа Бертрам остановился, повернулся к Деборе и нежно провел пальцем по ее щеке. Она ощутила, что у нее немеют ноги, но лишь плотнее сжала губы.

– Ты уверена, что чувствуешь себя нормально? – мягко и заботливо спросил Бертрам.

Дебора моргнула. Ей стоило невероятных усилий не показать ему, как она взволнована.

– Да, все уже в порядке.

Ей не хотелось знать, насколько ласковым и внимательным он может быть. Она мечтала о том, чтобы он осознал всю серьезность положения и понял, что повторно заговаривать о браке не стоит. Так ей было бы проще.

– То, что произошло на совещании... – начала она. – Мне очень неловко. Даже не знаю, как объяснять сотрудникам...

– Не волнуйся. Я обо всем позабочусь, – заверил ее Бертрам.

Он действительно позаботился обо всем. Не только поговорил с присутствовавшими на совещании, но еще и распорядился принести в кабинет Деборы еду во время обеденного перерыва – куриный бульон с зеленью, овощной салат, десерт и стакан свежевыжатого апельсинового сока,

Дебора, изрядно к этому моменту проголодавшаяся, с удовольствием все съела...

В четыре часа Бертрам вызвал ее к себе. Она по привычке взяла с собой блокнот и ручку, а также папку с резюме некоторых из претендентов на свою должность. Войдя к боссу, она в нерешительности остановилась посередине кабинета. Теперь, когда он знал о ребенке, садиться на его диван ей было как-то неловко.

– Садись,– сказал Бертрам.

Дебора прошла к дивану и опустилась на него.

– Я принесла несколько резюме... – начала было она.

– Я хочу поговорить с тобой совсем о другом, – перебил ее Бертрам.

Дебора встревоженно замерла. Второй раз за день обсуждать с ним вопрос о вступлении в брак у нее уже не было сил.

– Тебя наблюдает какой-нибудь врач? – спросил он.

– Разумеется, – ответила она.

– Хороший?

– Очень хороший. Только это не мужчина, а женщина. Я иду к ней на прием, на следующей неделе.

– Я пойду с тобой. У меня есть к ней кое-какие вопросы, – с серьезным видом заявил Бертрам.

Дебора растерянно заморгала.

– Лучше напиши свои вопросы на бумаге, а я задам их врачу. Как я заявлюсь на прием вместе с тобой? Кем назову тебя?

– Как это кем? Я отец ребенка, которого ты ждешь. – Бертрам пристально посмотрел ей в глаза.– Или ты уже что-нибудь насочиняла обо мне своей докторше? Сказала, что меня не существует? Что я плевать хотел на нашего малютку?

Дебора поежилась.

– Пожалуйста, не сердись. Я сказала, что тебя эта проблема не касается...

– Естественно, она меня не касалась! – вспылил Бертрам. – Я узнал о ней только сегодня! И то случайно!

– Успокойся, прошу тебя. – Дебора подняла руки, повернув ладонями вперед. – Я не права. Я должна была поговорить с тобой. А не сделала этого просто потому, что побоялась. Думала, ты не захочешь ни о чем знать...

– Не захочу знать о том, что через восемь месяцев стану отцом? – Бертрам нахмурился. – Оказывается, ты плохо меня знаешь, Дебби.

– Возможно, – ответила Дебора, опуская голову.

Она действительно никак не ожидала, что его реакция на известие о ее беременности будет именно такой. И радовалась за ребенка. Но согласиться на брак не могла.

– Иди домой, ты устала, – сказал Бертрам, проводя рукой по волосам. – Я и так продержал тебя здесь сегодня слишком долго.

– Я... я действительно с удовольствием отдохнула бы, – призналась Дебора.

Ее утомила вовсе не работа. Находиться в любимом кабинете, заниматься привычными делами ей даже доставляло удовольствие. Тяжелым и выматывающим явился для нее их сегодняшний разговор в парке. После него она чувствовала себя выжатым лимоном.

– Прости меня. – Бертрам виновато потупил взгляд.

Деборе стало вдруг, ужасно жаль его. Сегодня он узнал новость, грозившую изменить всю его жизнь, и наверняка еще не оправился от потрясения. Его поведение превзошло все ее ожидания: он сказал, что хочет участвовать в воспитании ребенка, прислал ей обед и даже сделал предложение... Чего еще она ждала?

Любви, подсказывал ей еле слышно голос сердца.

Я должна забыть об этом, забыть, забыть! – одернула она себя. Он никогда не воспылает ко мне чувствами.

– Надеюсь, завтра мне будет лучше. До свидания, Берт. – Она поднялась с дивана и уже сделала шаг к двери, когда Бертрам тоже встал из-за стола и спросил:

– Ты на машине?

– Она в ремонте. – Дебора улыбнулась и развела руками. – Ничего, доберусь до дому на автобусе.

– Нет, так не пойдет. Ты слишком уставшая. Я тебя отвезу.

– Но... – Дебора посмотрела на часы. – Сейчас всего лишь двадцать минут пятого. Ты никогда не уходил из офиса так рано.

– А сегодня уйду, – ответил Бертрам. – Признаюсь, я тоже утомился. Может, съезжу в спортзал.

 

3

Первое, что привлекло внимание Деборы, когда она села в «бентли» рядом с Бертрамом, была новенькая, еще запечатанная в целлофан клюшка для гольфа на заднем сиденье.

– Ты играешь в гольф? – спросила она, глядя на него так, словно он сказал ей, что является тайным сотрудником службы безопасности.

– Да, пристрастился еще в колледже, – ответил Бертрам, заводя мотор и выезжая на дорогу. – В последние несколько лет я был слишком занят, поэтому практически не играл. Но вот уже три месяца опять являюсь членом гольф-клуба и регулярно езжу в «Руислип». По субботам. Хочешь, в следующую возьму тебя с собой?

Дебора внимательно посмотрела на его мужественный профиль. Она думала, что, проработав с ним три с лишним года, знает о нем практически все. События сегодняшнего дня не переставали убеждать ее в обратном.

– Не представляю себя играющей в гольф! – Она рассмеялась.

Бертрам покачал головой.

– Ты можешь не играть, просто понаблюдать за игрой. Жены многих из моих друзей именно так и поступают.

– Да, но я не... Спасибо, но я не смогу составить тебе компанию, – ответила Дебора и отвернулась к окну, боясь, что сейчас возобновится их неоконченный разговор о женитьбе.

– Ты на субботу уже что-то запланировала? – поинтересовался Бертрам.

– Да, хочу купить кое-какие вещи для малыша, – солгала Дебора.

На самом деле эта идея пришла ей на ум только сейчас. И она ею увлеклась. В конце концов, очень скоро она действительно должна будет начать покупать детские вещички. Так почему бы и не в ближайшую субботу?

– А что именно ему потребуется? – с неподдельным интересом спросил Бертрам.

Дебора улыбнулась.

– Очень много всего: пеленки, одежда, бутылочки, соски, стол для пеленания, подгузники. Сначала я намереваюсь купить самое основное.

Чем больше они говорили о покупках для ребенка, тем больше Деборе нравилась выдуманная ею отговорка. Она откинулась на спинку удобного кресла и погрузилась в мечты о том, как будет бродить между полок, наполненных чудесными, необходимыми в уходе за младенцем штучками, как будет выбирать из них все самое качественное и красивое.

– Наверное, тебе следует заняться спортом, – заметил Бертрам. – Мне кажется, и для тебя, и для ребенка это было бы очень полезно.

Дебора очнулась от своих окрашенных в нежно-розовые, голубые и белые тона грез и повернула к Бертраму голову.

– Очевидно, ты прав.

Вообще-то в данный момент она мечтала вовсе не о занятиях спортом, а о возможности переодеться в свободную одежду, перекусить и растянуться на диване с книжкой в руках. Ей казалось, что из нее выжали все соки.

– Давай запишем тебя в тот же спортклуб, в который хожу я, – сказал Бертрам. – Там ты сможешь заняться плаванием, гимнастикой или чем-то еще. За тобой будет наблюдать личный тренер.

Дебора скептически улыбнулась.

– Берт, не забывай, что работать у тебя мне осталось меньше недели, – напомнила она.

– При чем здесь это? – Он недоуменно изогнул бровь. – Ездить в спортклуб можно, и не работая. Спросим у твоей докторши, чем лучше тебе заняться.

Дебора закрыла глаза.

«Спросим у докторши», «запишем тебя в спортклуб», подумала она раздраженно. Ему понравилась новая игра. А чем эта игра закончится? Я привяжусь к нему настолько, что скоро буду не в состоянии без него существовать. А он, разочаровавшись в отцовстве и в семейной жизни, захочет от меня отдалиться. К тому же даже на время не пожелает оставлять своих старых привычек: будет продолжать веселиться с друзьями, заводить мимолетные романы, ведь хранить мне верность он не обязан, так как не любит меня.

Интересно, как долго продлится его интерес к моей беременности и к нашему ребенку? До тех пор, пока меня, как воздушный шарик, не разнесет во все стороны? Или до тех пор, пока он не узнает, что новорожденный – это сморщенное красное существо, совершенно беспомощное, кричащее по ночам так, что невозможно спать? Или, быть может, до того момента, пока это существо впервые не «обделает» его супердорогой костюм?

Свой нынешний адрес она сказала ему еще в его кабинете, перед самым выходом. Сейчас они как раз въехали на нужную улицу.

– Высади меня, пожалуйста, возле того коттеджа с голубым забором, - попросила Дебора.

– А почему ты переехала в этот район? – полюбопытствовал Бертрам, тормозя.

– Здесь живет моя бабушка. Вернее, родная сестра моей покойной бабушки. Она меня очень любит, – ответила Дебора.

– Ну и что? – Бертрам непонимающе сдвинул брови. – Это еще не причина для переезда.

– Причина действительно в другом: за проживание у бабушки не надо платить. – Дебора улыбнулась и вышла из машины.

О том, что ее родственница, несмотря на всю свою любовь к внучатой племяннице, порой бывает чересчур капризной и вредной и держит в доме двух котов и двух собак, которые постоянно устраивают драки, она предпочла умолчать.

– Спасибо, что подвез, Берт. Пока. Бертрам тоже вышел из машины.

– Подожди! У меня нет твоего телефона. Дебора достала из сумочки ручку, вырвала из блокнота лист бумаги и написала на нем номер, мечтая поскорее отделаться от своего босса.

Но тот и не думал отставать от нее сию секунду. Взяв листок, свернув его вдвое и положив в карман, он легонько коснулся ладонью ее спины и зашагал вместе с ней к крыльцу.

– Берт, я в порядке, честное слово. – Дебора с мольбой посмотрела на своего провожатого. – И до двери дома прекрасно дошла бы без посторонней помощи.

Ей казалось что, то место, где он дотрагивается рукой, горит огнем. Если подобное будет продолжаться все восемь месяцев, я, наверное, сойду с ума, с ужасом подумала она. На пороге их встретили собаки.

– Дорогая, мои красавчики проголодались! Ты купила им косточки? – раздался из гостиной старческий голос, как только Дебора открыла дверь.

– У них ведь есть колбаса! – крикнула Дебора. – По-моему, и косточки еще остались.

Бабушка с притворным кряхтеньем вышла из гостиной.

– У нас гости? – спросила она, увидев Бертрама.

– Нет, – поспешно ответила Дебора. – Мистер Хэндли просто проводил меня.

Бертрам не ждал, что она пригласит его войти. Но был намерен взглянуть на дом, в котором Дебора теперь жила. Поэтому, широко улыбнувшись старушке, переступил через порог и осмотрелся по сторонам.

Ковер на полу в прихожей покрывал слой кошачьей и собачьей шерсти. Пахло какой-то затхлостью – так часто пахнет в старых домах, жилищах пожилых людей. Гостиная располагалась справа. В дверном проеме виднелся стол, заставленный бутылочками с лекарствами, кружками и тарелками.

В общем-то, не было ничего странного ни в привязанности старушки к животным, ни в запахе, наполнявшем ее дом, ни в обилии лекарств и кружек на ее столе. Просто представить, что его ребенок будет расти в таких условиях, Бертрам не мог.

Собственно, и квартира, в которой жил он, не подходила для человечка, растущего в утробе Деборы. Вот если бы она согласилась выйти за него замуж, тогда бы...

Он напомнил себе, что Дебора категорически против их женитьбы. С чем это было связано, оставалось для него загадкой. Ее рассказ о неудавшемся браке родителей прозвучал для него не вполне убедительно, ведь она наверняка сознавала, что расти с отцом и матерью в любом случае для ребенка лучше, чем в отсутствие одного из них. Если нет, то ему следовало убедить ее в этом. Но как?

Бертрам взглянул на нее, и его сердце сжалось. Она выглядела слишком уставшей и еще более бледной, чем утром. Ей требовались отдых, забота и тишина. Ему вдруг страстно захотелось взять ее за руку и увезти отсюда в свою квартиру, а там накормить чем-нибудь вкусным, закутать в свой длинный махровый халат и уложить спать.

Но Дебора держалась настолько отстраненно и недружелюбно, что походила на свой колючий кактус. Создавалось впечатление, что, если дотронуться до нее, то можно уколоться о невидимые острые иголки. Поэтому Бертрам попрощался, но, прежде чем уйти, велел ей хорошенько отдохнуть. Она окинула его укоризненным взглядом и ничего не ответила.

Что это с ней? – недоумевал Бертрам, идя к машине. Может, я чем-то обидел ее? Вроде бы нет... Наверное, все дело в беременности.

В спортзале Бертрам провел гораздо больше времени, чем обычно. Зато, вымотавшись на тренажерах, почувствовал себя значительно лучше. А когда вышел из душа в раздевалку, еще и получил дельный совет от приятеля Томми.

Услышав, что проблема Бертрама состоит в том, что он не может уговорить женщину выйти за него замуж, приятель расхохотался.

– Ушам своим не верю, Берт! Ты постоянно смеялся над женатиками. А теперь ломаешь голову над тем, как самому им стать! Кто же твоя счастливая избранница?

– Ты ее не знаешь, – уклончиво ответил Бертрам. – И вовсе она не счастливая. Мне кажется, что своими уговорами и доводами я только злю ее.

– Уговорами и доводами? Ты это о чем? – удивился Томми. – Каким образом ты сделал ей предложение?

Бертрам почесал затылок.

– Я уже и не помню. Сказал что-то вроде «нам с тобой надо пожениться».

Приятель присвистнул.

– Ха! Теперь мне все понятно! Запомни, дружище: подобными методами от женщины ничего не добьешься. Им подавай ласку, галантность, в этом они все старомодны, поверь мне.

В течение минуты Бертрам переваривал услышанное. Потом категорично покачал головой.

– Мне кажется, на Дебору эти фокусы не подействуют. Она совершенно не такая, как все остальные женщины. Или... ты думаешь, что перед лаской и галантностью не устоит ни одна из них?

– Совершенно в этом уверен! – Томми опять рассмеялся и хлопнул Бертрама по спине. – Запасись терпением и последуй моему совету. Рано или поздно твоя красавица сдастся, точно тебе говорю. Главное, будь понастойчивее.

Бертрам снял с бедер полотенце и начал одеваться.

– Спасибо. Я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом.

Он был готов пустить в ход что угодно, только бы получить возможность дать своему ребенку нормальный дом и семейное тепло, каких ему самому когда-то так сильно не хватало. Вероятно, Дебора считала, что он испугается детского плача, не справится с отцовскими обязанностями, быстро устанет от новых хлопот. Как же плохо она его знает...

Я уговорю ее стать моей женой, твердил он себе, возвращаясь домой. Я выиграю это противоборство, ни за что не сдамся. Каким бы сильным характером ни обладала Дебора, она всего лишь женщина. С типичными для всех них желаниями и потребностями. Я бы не был в этом настолько уверен, если бы не тот наш с ней вечер...

Приехав домой, он решил тут же приступить к осуществлению своей операции. Достал из кармана брюк сложенный вдвое листок, подошел к телефону и набрал написанный на нем номер.

Трубку взяла она.

– Надеюсь, я не разбудил тебя? – спросил Бертрам.

– Нет, – сдержанно ответила Дебора.

– Ты поужинала?

– Да, поужинала.

– А что ты ела? – допытывался Бертрам.

– Салат из цветной капусты и отварную рыбу! – раздраженно выпалила Дебора. – Доволен? Ты теперь каждый вечер будешь звонить мне и устраивать допрос?

– Не кипятись, Дебби, – мягко произнес Бертрам. – Про то, что ты ела, я спросил просто так. А звоню по другому поводу: хочу пригласить тебя в субботу в какой-нибудь ресторанчик. Знаю, днем ты занята, но мы можем поужинать вместе.

Последовала продолжительная пауза.

– Насколько я помню, в субботу ты собирался играть в гольф, – проговорила наконец Дебора.

– Да, но часам к четырем я уже освобожусь, – сказал Бертрам. Он с радостью вообще позабыл бы о гольфе, сейчас его волновали совсем другие вещи. – Так ты согласна поужинать со мной или нет?

– Нет, – отрезала Дебора. – Одна моя подруга попросила меня посидеть в субботу вечером с ее детьми. Они с мужем собираются в гости. Я уже пообещала их выручить.

Бертрам нутром чуял, что Дебора его дурачит, что выдумала этот предлог только для того, чтобы отказать ему. В подобных ситуациях он давненько не оказывался, поэтому не смог достойно выйти из ситуации.

– А... в воскресенье ты свободна?

– Занята, – не задумываясь, ответила Дебора.

– Что ж... Тогда до завтра.

– До завтра.

Бертрам не узнавал себя. Их беседа с Деборой закончилась тем, что она ему отказала. Он должен был продолжить разговор, выяснить, согласится ли она поужинать с ним на следующей неделе или намерена постоянно избегать его. Все шло наперекосяк.

Крайне раздосадованный, он достал из письменного стола записную книжку с телефонами личных знакомых и принялся листать ее с твердым намерением назло всем и вся назначить свидания и на субботу, и на воскресенье. Но имена Джессика, Энн, Барбара и многие-многие другие ни о чем ему не говорили. Он не мог вспомнить ни лиц знакомых женщин, ни их голосов, ни причесок... Не мог и даже не пытался, потому что прекрасно знал: среди них нет ни одной, похожей на Дебору.

– Проклятье! – громко выругался он, нарушая тишину своей роскошной холостяцкой квартиры. – Она отравляет мне жизнь! Отвергает меня, да к тому же отбивает желание общаться с другими женщинами. Черт знает что такое!

С трех часов дня в пятницу Дебора то и дело смотрела на часы. Самая длинная рабочая неделя в ее жизни подходила к концу. Всю эту неделю она видела, что Бертрам за ней наблюдает, знала, что ему известно о ее беременности, догадывалась, что он хочет, во что бы то ни стало жениться на ней лишь потому, что чувствует себя обязанным это сделать.

Она с нетерпением ждала выходных, мечтая наконец расслабиться, собраться с мыслями и набраться сил. В половине пятого ей в голову пришла мысль уйти с работы пораньше.

Наверняка Бертрам не станет возражать, решила она. Он всю неделю позволял мне обедать дольше обычного и даже отдыхать после еды.

Ее взгляд упал на большой настенный календарь, где красным цветом были выделены предстоящие выходные. И тут же вспомнилось приглашение Бертрама поужинать с ним в субботу или воскресенье.

Дебора передернулась, на миг вообразив, что было бы, если бы у нее не хватило твердости ответить ему отказом. Они провели бы вместе незабываемый вечер – в романтической обстановке одного из шикарнейших лондонских ресторанов. Возможно, этот вечер продолжился бы в каком-то другом месте... А после, когда скрывать свои чувства она была бы уже не в состоянии, он резко охладел бы к ней и на прощание прислал бы букет цветов и огромную коробку конфет. Иного сценария обращения с женщинами для него не существовало.

– Я буду сколь угодно долго лгать ему, хоть это и дается мне с большим трудом, но не позволю искалечить мне жизнь, – прошептала она, упрямо вскидывая голову. – Слава Богу, эта бесконечная неделя уже позади. Осталось потерпеть совсем немного.

Впрочем, в том, что Бертрам спокойно отпустит ее по истечении следующей недели, она была не вполне уверена. Интуиция подсказывала, что он умышленно отклоняет кандидатуры всех претендентов на ее должность. Люди, которых она с такой тщательностью подбирала, отлично справились бы со всеми обязанностями, которые на них могли быть возложены, но Бертрам в каждом находил недостатки. Дебора усмехнулась.

– Может, он надеется таким образом задержать меня здесь еще на недельку, а потом еще на одну? Увы, его ждет жестокое разочарование, – произнесла она, ни к кому не обращаясь. А через пять минут надела жакет, взяла сумочку и вышла из кабинета.

– Уходишь? – спросил Бертрам, как только Дебора, постучав, вошла к нему.

– Да, если ты не против, – ответила она. Бертрам покачал головой.

– Я не против.

– В начале следующей недели нам непременно нужно выбрать человека, который меня заменит. Я ведь должна до пятницы успеть о многом ему рассказать.

– Несомненно, – согласился Бертрам.

Слишком уж он сговорчивый, это подозрительно, отметила Дебора. Значит, все же хочет, чтобы я задержалась здесь не на одну неделю. Ничего у него не выйдет!

– Следующая пятница – мой последний рабочий день в «Сноу Уайт», – отчетливо и медленно произнесла она.

Бертрам кивнул.

– Угу. Ни о чем не беспокойся. Иди и отдыхай. Если, конечно, сможешь отдохнуть, возясь с детишками.

– Они славные, я с ними не устану, – ответила Дебора.

На следующий день после телефонного разговора с Бертрамом, устыдившись своего вранья, она позвонила друзьям и предложила им посидеть в субботу с их детьми. Эдгар и Фиона очень обрадовались возможности отдохнуть от домашних хлопот и тут же придумали, куда пойти.

– Я о детях практически ничего не знаю, – сказал Бертрам, улыбаясь.

Дебора пожала плечами.

– Я тоже.

– Но ведь ты согласилась понянчиться с малышами подруги! – воскликнул он. – Значит, тебе должно быть известно, как с ними обращаться. Может, возьмешь меня с собой?

– Зачем? – Дебора удивленно округлила глаза.

– Хочу взглянуть на этих детишек. Кстати, какого они возраста и сколько их?

– Двое. Девочке четыре годика, а мальчику пять месяцев. – Она развела руками.– Неужели ты на самом деле хочешь на них посмотреть? Или просто шутишь?

– Я говорю совершенно серьезно. Если у тебя есть какие-то возражения, то я, конечно, не стану настаивать.

У Деборы было множество возражений. Она мечтала провести выходные без него, чтобы хоть немного прийти в себя, чтобы подготовиться к следующей, обещающей быть весьма нелегкой неделе.

– Ну пожалуйста! Позволь мне приехать хотя бы ненадолго! – взмолился Бертрам.

Его пиджак висел на спинке кресла, галстук был ослаблен, а рукава рубашки закатаны по локоть. Создавалось впечатление, что он простодушен и искренен и что отказать ему в просьбе будет равносильно совершению преступления.

Что, если у меня родится похожий на него мальчик? – совершенно неожиданно подумала Дебора. У нее обмякли ноги, и, вместо того чтобы поскорее уйти, она обессилено опустилась на ближайший стул.

Бертрам улыбнулся.

– Что ты решила?

– Ладно, приезжай, раз уж тебе так сильно этого хочется, – пробормотала Дебора.

– А родители детишек не прогонят меня, если вдруг обнаружат в своем доме?

Дебора тихо рассмеялась.

– Эдгар и Фиона – милейшие люди. Они и слова тебе не скажут. Естественно, если ты не станешь кормить их детей конфетами или не начнешь играть в их квартире в футбол.

– Обещаю, что не буду тебе мешать, – с шутливой торжественностью произнес Бертрам. – Ты вообще забудешь о моем присутствии, так тихо я постараюсь себя вести.

Дебора усмехнулась. О нем ей не удавалось забыть ни на минуту, даже если его не было поблизости.

На следующий день в шесть часов вечера она уже поднималась на лифте на четвертый этаж здания, в котором жили Эдгар и Фиона. Бертрам сказал, что придет позже, где-нибудь в половине седьмого.

Дебору радовала возможность поухаживать за детьми. Скоро ей самой предстояло стать матерью, а она знала о материнстве столько же, сколько Бертрам об отцовстве, то есть почти ничего.

Эдгар и Фиона ждали ее, готовые уйти при первой же возможности. Глаза обоих радостно горели. Четырех летняя Кэтрин, напротив, выглядела крайне несчастной.

– Ты помнишь Дебору, Кэтти? – склонившись к ней, спросила Фиона.

Девочка покачала головой, даже не взглянув на гостью, схватилась за подол материной юбки и захныкала.

– Она сегодня весь день капризничает, – растерянно сказала Фиона, обращаясь к подруге. – Просто не знаю, что делать.

– Не переживай, как только вы уйдете, малышка успокоится, – заверила ее Дебора.

Мать погладила дочь по светловолосой голове.

– Надеюсь. На кухне на холодильнике лежит лист бумаги с номерами телефонов тех людей, к которым мы едем, и нашего педиатра. Если возникнут проблемы, звони.

– Проблем не возникнет! – весело провозгласила Дебора. – Пойдем, Кэтти, покажешь мне свои игрушки!

Она протянула девочке руку, но та опять покачала в ответ головой и дернула Фиону за юбку.

– Бутылочка с кашей для Джонни в холодильнике, – сообщил Эдгар. – На случай, если он проснется. Но это вряд ли случится.

– Дорогая, мы так тебе признательны! – Фиона всплеснула руками. – Даже не знаем, как тебя благодарить.

– Ни о какой благодарности не может быть и речи, – ответила Дебора. – Я давно думала устроить вам выходной.

Никто из ее родственников и знакомых, в том числе и Эдгар с Фионой, еще не знали, что скоро у нее появится малыш. Она ума не могла приложить, как объяснит, от кого он и почему у нее даже мысли не возникло от него избавиться.

– Кстати, ко мне может приехать приятель, – сказала она. – Надеюсь, вы не возражаете?

– Приятель? – Фиона оживилась. – Естественно, мы не возражаем. Будем надеяться, что Кэтти скоро заснет. – Она многозначительно улыбнулась.

– Оставь свои намеки, Фиона. Это просто один мой знакомый. – Дебора пожала плечами.

Если бы ты только знала, подружка, добавила она про себя, закрывая за супругами дверь, что этот знакомый – мой босс, генеральный директор «Сноу Уайт». И отец ребенка, которого я жду... О Господи!

Она подошла к окну, помахала рукой удаляющимся друзьям и вытерла слезы со щечек оторванной от юбки Фионы Кэтти. Девочка продолжала плакать, не обращая никакого внимания на отчаянные попытки малознакомой тети успокоить ее.

Дебора предлагала малышке сок, просила показать игрушки, начинала читать сказку, но та лишь качала головой и вопила: «Хочу к ма-ааме!». Вскоре к ее реву присоединился плач проснувшегося Джонни.

Схватив ребенка на руки, Дебора побежала с ним в кухню, чтобы достать из холодильника кашу. От непривычного шума у нее начала болеть голова.

Зазвонил телефон. В тот момент, когда ее рука едва коснулась трубки, раздался еще один звонок – в дверь.

– Господи, помоги мне справиться с этим испытанием, – прошептала Дебора и подняла трубку.

Это была Фиона.

– Дебби, я совсем забыла сказать тебе, что у нас сломался телевизор. Мы собираемся отвезти его в мастерскую только завтра, – извиняющимся тоном произнесла она.

– Не переживай, Фиона. Я не собиралась смотреть у вас телевизор.

 

4

Положив трубку, Дебора с ревущим Джонни на руках помчалась в прихожую. На пороге уже стоял Бертрам. Дверь ему открыла Кэтрин.

– Кэтти, разве мама разрешает тебе открывать дверь незнакомым дядям? – воскликнула перепуганная Дебора.

– Да, – уверенно ответила девочка, ставя на место деревянную табуреточку. По всей вероятности, именно с ее помощью она дотянулась до дверного замка.

– Берт, привет. – Только сейчас Дебора обратила внимание на большую пеструю коробку под мышкой Бертрама.

Тот обвел выразительным взглядом ее, заливающегося слезами младенца и Кэтрин, которая уже успокоилась и с интересом рассматривала гостя.

– Похоже, ты нуждаешься в помощи, – обнажая в улыбке ровные, зубы, произнес он.

– Угадал, – усердно качая ребенка, ответила Дебора. – Если тебе не трудно, побудь, пожалуйста, с Кэтти. Мне нужно покормить Джонни. – Она посмотрела на девочку. – Кэтти, познакомься: это Бертрам.

Тыльной стороной ладошки девочка утерла слезы и по-женски грациозным жестом протянула Бертраму руку. Он присел на корточки и бережно пожал ее.

– Мне очень приятно с тобой познакомиться, Кэтти. Если хочешь, можешь называть меня просто Берт.

Дебора с удовольствием продолжила бы наблюдать трогательную сцену, но не могла себе этого позволить: Джонни буквально заходился от плача.

– Я – в кухню! – бросила она и поспешно удалилась.

Детскую смесь, несомненно, не следовало давать ребенку сразу же – она простояла в холодильнике по меньшей мере минут сорок. Когда Эдгар сказал, что, если Джонни проснется, его нужно будет покормить, Деборе и в голову не пришло спросить, каким образом подогреть кашу.

Не выливать же ее в кастрюлю, рассуждала она. Из кастрюли ребенка не накормишь... Оказывается, иметь детей это гораздо сложнее, чем я воображала!

Она поискала глазами на полках с посудой воронку, при помощи которой смогла бы вернуть смесь обратно в бутылочку, или что-либо на нее похожее, но так ничего и не нашла.

Бедняга Джонни от плача уже содрогался всем своим маленьким тельцем. Его ротик ни на секунду не закрывался, а личико сделалось багровым. Дебора качала его онемевшей левой рукой. В правой беспомощно вертела бутылочку с кашей, всерьез сожалея о том, что вызвалась побыть нянькой.

Решился вопрос сам собой. Часть смеси пролилась ей на ладонь. Она поставила бутылочку на стол, подошла к раковине и включила теплую воду, чтобы вымыть руку. И только в этот момент догадалась, что именно при помощи теплой воды и кастрюли может подогреть еду для младенца.

Через пять минут, с облегчением вздохнув, она уже поднесла бутылочку ко рту Джонни. И с ужасом обнаружила, что тот продолжает орать, не обращая на бутылочку никакого внимания.

В полном отчаянии она вышла в прихожую. Ни Бертрама, ни Кэтрин в ней уже не было.

Наверняка они в детской, решила Дебора, отправляясь на поиски нужной комнаты. Найти ее не составило труда по двери, разрисованной смешными зверюшками и человечками.

Войдя, Дебора замерла от неожиданности.

Пол был усыпан кубиками. Посередине высилось невероятное сооружение из них, а Кэтрин и Бертрам сидели на коленях, увлеченно выбирая из массы «строительного материала» необходимые элементы. Коробка, которую принес Бертрам, пустая, и крышка от нее валялись в углу.

Ничего не понимаю, подумала Дебора с обидой и даже с завистью. Я ведь тоже предлагала Кэтти пойти в ее комнату и поиграть. Меня она даже слушать не захотела. А с Бертрамом общается как с лучшим другом. Может, я чем-нибудь не нравлюсь детям? Как же буду воспитывать собственного ребенка?

Бертрам повернул голову.

– Что с ним? – спросил он, кивая на Джонни.

– Не знаю. – Лицо Деборы приняло жалкое выражение. – Ему нужно дать поесть, но как это сделать, я не знаю... По-видимому, он не голоден... Не берет соску.

– Дай-ка его мне, – попросил Бертрам.

Дебора заколебалась, но спустя пару мгновений все же подошла к нему и отдала и ребенка, и бутылочку.

– Какой же ты крикливый! – Бертрам с умилением разглядывал красное личико Джонни. – Расскажи-ка нам, как тебя кормят из этой штуковины.

Кэтрин молча поднялась с пола, с гордым видом подошла к Бертраму, взяла у него из руки бутылочку и показала, как ее следует подносить к губам Джонни.

Вскоре малыш с жадностью поглощал кашу.

Дебора смотрела на происходящее во все глаза. Еще неделю назад она рассмеялась бы в лицо тому, кто сказал бы ей, что Бертрам Хэндли умеет превосходно ладить с детьми. Он обладал множеством положительных качеств: был умен, целеустремлен, разносторонне развит, но для всего, что включало в себя понятие «семья», – не подходил. По крайней мере, до недавнего времени, она была в этом убеждена. Сейчас же пребывала в полном недоумении.

Кэтрин, которой надоело наблюдать за процессом кормления брата – подобное ей приходилось видеть по несколько раз на дню, – дернула Бертрама за рукав и захныкала.

– Мы ведь еще не достроили замок, Берт! Джонни уже покушал!

– Может, пока Берт занят, я составлю тебе компанию, Кэтти? – спросила Дебора, наклоняясь к девочке.

Но та энергично замотала головой.

– Мне кажется, с этой стороны замку не хватает башни, – сказал Бертрам, окинув сооружение из кубиков критическим взглядом. – Начинай ее строить, Кэтти.

Девочка с готовностью согласилась.

Некоторое время Дебора стояла посередине комнаты в полной нерешительности. Она чувствовала себя здесь лишней и никому не нужной, поэтому выглядела растерянной и смущенной.

Когда, насытившись, Джонни выплюнул соску и Бертрам убрал бутылку от его ротика, она наконец решилась напомнить о себе:

– Давай, я возьму его.

Бертрам отставил бутылочку в сторону и махнул свободной рукой.

– Лучше иди, отдохни.

Дебора послушно вышла из комнаты, добрела до гостиной и, сев в кресло-качалку, погрузилась в безрадостные раздумья. Не представляю, как я буду воспитывать ребенка без чьей-либо помощи, размышляла она. Если уж за один единственный вечер со мной приключилось столько казусов, что там говорить обо всей жизни? Кто подскажет мне, как надо себя вести, чтобы дети тебя любили?

Она усмехнулась. Наверное, я должна обратиться к Бертраму, с просьбой преподать мне урок родительского искусства. Он знаток детской психологии, сегодня я в этом убедилась. Что за секрет был известен ее боссу, она понятия не имела. Но многое отдала бы за то, чтобы он раскрыл ей его...

Ее думы прервало появление в дверном проеме Бертрама с ребенком на руках. Вскочив с кресла-качалки, она слегка покраснела.

– Берт... прости, я оставила тебя одного с двумя детишками. Ой! Джонни заснул...

Малыш смотрелся теперь как настоящий ангелок – безмятежный, умиротворенный и невероятно невинный.

– Как тебе удалось убаюкать его? – прошептала Дебора, с удивлением глядя то на ребенка, то на взрослого мужчину.

– Я тут ни при чем. Он сам заснул. – Бертрам пожал плечами и улыбнулся. – Теперь, наверное, его нужно положить в кроватку, да?

Деборе безумно хотелось взять малыша, прижать к своей груди, рассмотреть каждую черточку нежного детского личика, вдохнуть ни с чем несравнимый младенческий запах. Но она побоялась его разбудить, поэтому лишь кивнула и жестом пригласила Бертрама следовать за ней.

Они прошли в маленькую комнатку, в которой стояла кроватка Джонни с бортиками из деревянных реек, покрытых белой краской. Бертрам уложил в нее ребенка, а, Дебора укрыла его одеяльцем. Некоторое время оба молча стояли, любуясь спящим мальчиком.

В голову Деборе полезли дурацкие мысли о том, что если бы она вышла замуж за Бертрама, то у них появился бы общий дом. Что по вечерам они вот так же смотрели бы на свое заснувшее чадо и жили бы общими радостями, общими заботами...

Черт, разозлилась она на себя. Я не должна забывать, что Бертрам Хэндли не приемлет саму идею о создании собственной семьи. Что он сыграл сегодня роль обожателя детей только для того, чтобы добиться своей цели: заставить меня принять его предложение. В последние дни он одержим этой идеей, и хочет, во что бы то ни стало ее осуществить. Ему всегда удается добиться желаемого. Наверное, он даже представить не может, что из этой борьбы не выйдет победителем.

Увлеченная своими мыслями, она гордо вскинула голову и поджала губы и, лишь когда Джонни сладко причмокнул во сне, вспомнила, что, если бы не Бертрам, ей до сих пор пришлось бы мучиться с обоими детьми.

Она посмотрела на него с благодарностью.

– Спасибо... Ты мне очень помог. Бертрам покачал головой.

– Не благодари меня. Я ведь не сделал ничего особенного.

На похвалы он всегда реагировал со скромностью. Этот способ прекрасно срабатывал в бизнесе. За это качество Дебора его обожала.

– Как это не сделал ничего особенного? Ты успокоил Джонни, накормил его, уложил спать! – воскликнула она. – И Кэтти отвлек от мыслей об ушедших родителях. Предполагалось, что со всем этим справлюсь я. А я ничего не смогла сделать... – Ее голос дрогнул.

Уверенным жестом Бертрам обнял ее за плечи и привлек к себе.

– Ну-ну, не переживай, – пробормотал он ласково. – Кэтти я подкупил кубиками, а кубики посоветовала мне подарить девочке продавщица из игрушечного магазина. С Джонни я бы тоже не справился, если бы не помощь его сестрички.

На какое-то время Дебора позволила себе расслабиться. Голос Бертрама, его сильные руки, его тепло, потрясающий запах – все это захватило ее в свой иллюзорный плен. Ей до боли захотелось поверить в то, что их двоих ждет светлое будущее и что все ее опасения и переживания напрасны и бессмысленны...

Он не любит тебя и никогда не полюбит, ворвался в ее грезы жестокий внутренний голос. И обнимает сейчас только из жалости. Ты не должна была показывать ему, насколько слаба, и не уверена в себе.

– Давай поженимся, Дебби, – так же ласково произнес Бертрам.

Дебора порывисто отстранилась от него и расправила плечи.

– По-моему, я ясно дала понять, что больше не желаю разговаривать на эту тему, – сказала она строго.

– Да, но это было несколько дней назад. Под влиянием тех или иных факторов в жизни многое меняется. – Бертрам проницательно посмотрел ей в глаза.

– Не спорю. Но могу тебя заверить: свое решение я никогда не изменю, – со всей твердостью, на которую только была способна, заявила Дебора.

– Тем не менее, я еще не раз заговорю с тобой об этом.

– Берт, пожалуйста, не мучай меня! – взмолилась Дебора.

– С удовольствием выполню твою просьбу при одном условии: прими мое предложение.

Дебора вздохнула. Настойчивости боссу было не занимать. Это ей тоже всегда чертовски нравилось в нем. Не нравилось только, что сейчас он использовал настойчивость как оружие в борьбе с нею.

– Эй, Берт, – послышался с порога голосок Кэтрин. – Ты пообещал, что прочитаешь мне сказку о принце. Я уже собираюсь ложиться спать. – Девочка потерла глаза.

– Естественно, я сдержу обещание, – ответил Бертрам. – Дебора, надеюсь, ты не обидишься, если на некоторое время мы оставим тебя одну. Или... если хочешь послушать историю про прекрасного принца, можешь пойти с нами. Кэтти показывала мне книжку. По-моему, эта сказка довольно интересная.

Все это он сказал с таким серьезным видом, как будто выступал перед подчиненными на собрании. Дебора не могла не заулыбаться. Наверное, это была ее первая искренняя улыбка за последнюю неделю. Или даже за последний месяц.

– Конечно, я хочу послушать эту сказку, – ответила она.

Все трое отправились в спальню Кэтрин.

Через несколько минут после того, как Бертрам начал читать, девочка уже спала. Посередине ее комнаты возвышался замок из кубиков, его освещал льющийся сквозь окно свет предзакатного солнца. А воздух наполняла такая благодать, какая не снится даже в самых светлых снах.

Осторожно поднявшись со стульев, Бертрам и Дебора на цыпочках вышли из детской.

– Еще раз спасибо, – приостанавливаясь около гостиной, сказала Дебора. – Ты здорово мне помог. Не знаю, как тебя благодарить... – Она надеялась, что Бертрам поймет намек: ему пора уходить.

Но он прошел в гостиную и уселся в одно из мягких кресел. Ей ничего не оставалось, как проследовать его примеру.

– Неужели ты действительно не знаешь, как можешь меня отблагодарить? – склоняя голову набок, спросил Бертрам.

Дебора, только что опустившаяся во второе кресло, встрепенулась.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – Хочешь, чтобы я продолжила с тобой работать?

– Мечтаю об этом, – признался он.

– Но я не могу... – начала она с чувством.

– Не можешь или не хочешь? – перебил ее Бертрам.

– Берт, прекрати! – Дебора метнула в него укоризненный взгляд.

– Хорошо, хорошо, о работе разговаривать больше не будем. Заставить тебя продолжать быть моей помощницей я не в состоянии. – Бертрам сделал примирительный жест. – А вот о том, чтобы ты стала моей женой, буду просить тебя снова и снова.

Щеки Деборы вспыхнули от гнева.

– Может, ты пришел сюда, надеясь, что в непринужденной обстановке быстрее добьешься от меня согласия? – спросила она, повысив голос. – Зря стараешься! У тебя ничего не выйдет, так и знай!

– Но почему, Дебби? Ты можешь объяснить мне, почему так настойчиво отвергаешь меня? Признаться, я не вижу серьезных причин, мешающих нам создать семью.

– Семью, основанную исключительно на чувстве долга? – От возмущения глаза Деборы горели как две звезды. – Я рассказала тебе о моих родителях, поделилась с тобой самым сокровенным, а ты так ничего и не понял!

– Не нервничай, Дебби, – спокойно и рассудительно произнес Бертрам. – Я прекрасно понял то, что ты хотела мне сказать, поведав историю родителей. Но не считаю, что наш с тобой брак, – а я очень надеюсь, что мы все же поженимся, – будет основан исключительно на чувстве долга. Между нами существует и уважение, и доверие, и расположение друг к другу. Разве не так?

Дебора уставилась на него в задумчивости. Его слова казались резонными, правильными, разумными. Чересчур разумными. А ей хотелось страсти, граничащей с безрассудством. И любви!

Может, я жду от жизни слишком многого? – подумала она, теряясь в сомнениях. Может, мне следует радоваться и тому, что она дает мне, и быть ей за это благодарной?

Нет! Нет! – кричало ее сердце. Этого катастрофически мало.

– Давай хотя бы попробуем стать хорошей семьей, – сказал Бертрам.

– Попробуем? – Дебора горько рассмеялась. – Попробовать можно вино или конфеты. Не понравилось – никогда больше в рот не возьмешь ни того, ни другого. Так же ты хочешь поступить и в данной ситуации? Разочаровавшись в семейной жизни, ты просто испаришься, так тебя понимать? Нет уж, я не намереваюсь играть в подобные игры!

– Неужели ты обо мне настолько низкого мнения? – тихо, как будто не веря, что такое возможно, спросил Бертрам.

Дебора заставила себя успокоиться.

– Нет, Берт, – произнесла она гораздо сдержаннее. – Я знаю, что ты человек ответственный и порядочный. Но знаю также, что семейная жизнь будет тяготить тебя, казаться тебе клеткой. Я этого не вынесу. – Она тяжело вздохнула. – Пойми: я росла именно в такой семье. Сейчас, расставшись друг с другом, мои родители превратились в совершенно других людей. Я вижусь и с мамой, и с папой. Оба они счастливы, довольны жизнью, общаются с друзьями, путешествуют. Одним словом, дышат полной грудью и могут быть самими собой. А на протяжении долгих лет страдали. Страдали ради меня. Я чувствую, что виновата перед ними, и терзаюсь, хотя сознаю, что я тут ни при чем. – Она помолчала. – Неужели ты не понимаешь, что, если мы поженимся, история моих родителей повторится. Все сложится даже ужаснее, чем у них. Хочешь, чтобы наш ребенок расплачивался несчастьем за совершенные нами грехи?

– Нет, – ответил Бертрам.

Дебора ждала, что он продолжит спорить, но время шло, а Бертрам лишь молча смотрел в пол.

– Может, приготовить кофе? – спросила она, нарушая тягостную тишину.

Бертрам очнулся от задумчивости.

– Я вообще-то еще не ужинал. А ты?

– Я тоже, но...

– Тогда я закажу чего-нибудь поесть, – не желая слушать, что последует за ее «но», заявил Бертрам.

Дебора приоткрыла рот, намереваясь возразить, однако так и не произнесла ни звука, потому что и впрямь была голодна.

Бертрам позвонил в свой любимый ресторан «Делишес» и заказал отбивные из баранины с овощами, креветки с чесноком, спинку барашка в тесте и рулет из ветчины.

– Зачем нам столько много еды? – удивилась Дебора.

Он взглянул на нее так, будто она сморозила непростительную глупость.

– Я считаю, что на троих это вовсе не много.

– На троих? – переспросила Дебора.

– Нас ведь трое: ты, я и наш ребеночек, – с невозмутимым видом пояснил Бертрам.

Ты, я и наш ребеночек, мысленно повторила Дебора. Слова настолько простые, а звучат как райская музыка.

Еду привезли спустя полчаса.

Вид коробок с фирменными знаками «Делишес» на кухонном столе мгновенно напомнил Деборе о другой субботе, давным-давно превратившейся в прошлое. Они с Бертрамом проработали тогда до позднего вечера, а потом тоже в «Делишес» заказали ужин прямо в офис. В ее памяти тот день запечатлелся в мельчайших подробностях. Бертрам вряд ли его помнил.

– Однажды мы уже заказывали с тобой еду из «Делишес», – произнес он, мечтательно улыбаясь.

У Деборы потеплело на сердце.

– Мы всю субботу просидели над каким-то очередным проектом, – продолжил вспоминать Бертрам.

– Над «Экселенс», – подсказала Дебора. Он вскинул голову.

– Точно!

В то время на одной из вечеринок Бертрам как раз познакомился с преуспевающей спортсменкой, с гибкой стройной гимнасткой, с семи лет соблюдающей строгую диету. Ее звали Марта, Дебора прекрасно это помнила.

– Мне ужасно понравилось тогда, что ты ешь с таким аппетитом, – сказал Бертрам.

Проглотив кусочек рулета, Дебора прыснула.

– Представляю себе, что ты обо мне подумал! По сравнению с Мартой я выглядела обжорой!

Бертрам нахмурил брови, соображая, о ком речь.

– Ах, Марта! Мы общались с ней недели две. Я уже и забыл, как она выглядит. – Он покачал головой. – Нет, я не признаю никаких диет. Считаю, что человек, чтобы быть сильным и энергичным, должен питаться нормально.

Дебора представила, какой станет через несколько месяцев. Я превращусь в шар, подумала она с оттенком грусти. Тогда-то он точно потеряет всякую охоту быть моим мужем.

Как будто прочитав ее мысли, Бертрам посмотрел на ее живот, обтянутый мягкой тканью кофточки, пока еще совсем плоский. Затем его взгляд медленно скользнул выше и остановился на груди.

В жутком смятении Дебора схватила со стола стакан с соком и, несмотря на то что жажды не испытывала, принялась медленно потягивать его, прикрывая таким образом рукой свое туловище.

Поняв, что она смущена, Бертрам поспешил разрядить обстановку.

– Кстати, я совсем забыл спросить: как ты съездила сегодня в магазин? Все купила для малыша, что планировала?

Дебора покачала головой.

– Утром я себя неважно чувствовала. Поэтому решила перенести поход в магазин на завтра.

Бертрам кивнул.

– Что ж, мне, наверное, пора, – сказал он, поднимаясь.

Дебора поставила стакан на стол и тоже встала.

– Еще раз огромное спасибо. Если бы не ты, я совсем растерялась бы.

– Уверен, что ты отлично справилась бы с детишками и без меня, – возразил Бертрам. – Но очень рад, что познакомился с ними.

По губам Деборы скользнула улыбка.

– Открой мне секрет: как ты сумел так быстро расположить их к себе?

– Никакого секрета нет, – ответил Бертрам. – Все вышло само собой. Наверное, в нас заложена масса скрытых способностей. Проявляются они только тогда, когда в них возникает необходимость.

Лицо Деборы помрачнело.

– Во мне почему-то ничего не проявилось...

– Еще проявится, поверь мне. – Он подмигнул. – Мне кажется, из тебя получится превосходная мама.

– Не знаю... – протянула Дебора, тяжело вздохнув. – Вероятно, мне нужно купить какую-нибудь книжку с советами по воспитанию детей.

– И мне тоже купи, пожалуйста, – попросил Бертрам.

Дебора усмехнулась.

– По-моему, ты ни в каких советах не нуждаешься.

– Еще как нуждаюсь, – ответил он.

Когда они направлялись к двери, в прихожей негромко хлопнула входная дверь. Это вернулись Эдгар и Фиона.

Деборе очень не хотелось знакомить с ними Бертрама. Она весь вечер надеялась, что он уйдет до их возвращения. Через некоторое время ей предстояло рассказать о своей беременности всем друзьям и родственникам. Никто не должен был считать Бертрама отцом ее ребенка.

Но то, чего она так боялась, все же произошло. Эдгар и Фиона увидели ее «просто знакомого». И сразу заподозрили, что он для нее – нечто большее, чем приятель.

Бертрам им явно понравился. У него был дар с первого мгновения знакомства располагать людей к себе.

– Давайте встретимся как-нибудь вчетвером, – предложила Фиона, после того как Бертрам и Дебора рассказали о проведенном с Кэтти и Джонни времени. – Например, когда дети будут у одной из бабушек.

– Неплохая мысль! – воскликнул Бертрам.

– Дорогая, ты подарила нам чудесный вечер, – сказала Фиона, обращаясь к подруге. – Представляешь, Бертрам, Дебби звонит нам в четверг и совершенно неожиданно предлагает посидеть с нашими чадами!

Дебора напряженно улыбнулась и отвела взгляд в сторону.

Спускаясь вниз и идя к обочине дороги, у которой стояли их машины, ни она, ни Бертрам не произнесли ни слова. Он первым нарушил гнетущее молчание, когда оба приблизились к ее «ауди».

– Так, значит, Фиона и Эдгар узнали о том, что ты посидишь с их детьми, только в четверг? А я звонил тебе в среду, и ты сказала, что тебя уже попросили об этой услуге.

Дебора с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Да, я солгала тебе, хотя ненавижу лгать. Но ты вынудил меня так поступить. И потом, я уверена, что не оскорбила никаких твоих чувств.

– Почему же ты в этом так уверена? Считаешь, что я бесчувственный чурбан? – возмущенно спросил Бертрам.

Дебора открыла рот, намереваясь ответить, но он перебил ее:

– Ладно, не трудись подбирать нужные слова. Я все прекрасно понимаю. Ты видишь меня каждый день в офисе и просто не захотела, чтобы я маячил у тебя перед глазами еще и в выходной. А я все же навязал тебе свое общество. Извини. – Он перевел дыхание. – Наверное, ты рассмеешься, если я скажу, что намеревался напроситься идти с тобой завтра за покупками.

– Да, звучит довольно смешно, – подтвердила Дебора. – У тебя наверняка есть масса других возможностей поразвлечься в воскресенье.

– Ты не желаешь, чтобы я возле тебя постоянно крутился, – с нескрываемой обидой произнес Бертрам. – Но почему, объясни мне, Дебби?

Да, она действительно этого не желала. Потому что боялась вновь увлечься несбыточной мечтой, которой жила три с лишним года. А еще стремилась сделать все возможное, чтобы уберечь своего ребенка от необходимости взрослеть в атмосфере лжи, разочарований и отчаяния.

Она знала, что будет не в состоянии забыть Бертрама. Тем не менее, не хотела жить с ним и продолжать скрывать от него свою любовь.

– Я устала, Берт, извини, – пробормотала она, так и не ответив на заданный им вопрос. – И хочу поскорее очутиться дома.

– Не стану тебя задерживать, – угрюмо отозвался он. – И спасибо, что хоть сейчас не пытаешься врать. Это для меня очень важно.

– Ты станешь хорошим отцом, Берт, – сказала Дебора, перед тем как сесть в машину. – Быть может, даже лучшим отцом, чем я – матерью. Я никогда не произнесла бы этих слов, если бы не увидела тебя сегодня с Кэтти и Джоном. Но все это отнюдь не означает, что я должна выходить за тебя замуж.

Бертрам молча кивнул.

Не думал, что она настолько упряма, размышлял он, провожая взглядом ее удаляющуюся машину. Конечно, ей есть за что бороться. За счастье своего ребенка. Но этот ребенок и мой тоже. И я тоже не собираюсь сдаваться.

Пожалуй, на некоторое время мне следует уйти в тень, решил Бертрам. Пусть ее пыл немного поостынет. Но я в любом случае добьюсь, чего желаю. Это важно для моего сына... Или дочери. Крайне важно. Я не остановлюсь ни перед чем.

Приехав домой, он обвел внимательным взглядом свою огромную, роскошно обставленную и безупречно чистую после недавнего визита уборщиков квартиру. Нигде не было ни пылинки, каждая вещь лежала на своем месте.

С появлением ребенка все изменится, подумал Бертрам, ощущая странный прилив радости. У него должна быть своя комната с кучей игрушек и всех тех вещей, о которых упоминала Дебора. Но сюда я не смогу его привести... В доме, в котором он жил сейчас, не разрешалось шуметь, поэтому ни у одного из его соседей не было ни маленьких детей, ни собак.

Бертрам потер лоб.

Я должен что-нибудь придумать.– Даже если Дебора не выйдет за меня замуж, я буду проводить с ребенком определенное количество времени, и нам в любом случае понадобится другое жилище.

– Черт возьми! – вскрикнул он, стуча кулаком по резной столешнице маленького столика из красного дерева. – Я хочу проводить с собственным ребенком не часть своего свободного времени, – а все свободное время!

Раздался телефонный звонок.

Сняв трубку и услышав голос Деборы, Бертрам почувствовал облегчение, приправленное изрядной долей надежды.

– Берт, наверное, ты удивишься, но я подумала над твоим желанием поехать завтра в магазин вместе со мной и поняла, что в нем нет ничего смешного. Если ты еще не передумал...

– Значит, ты согласна взять меня с собой? – задумчиво спросил Бертрам. Он не понимал, с чем связано ее неожиданное изменение решения, но посчитал, что должен отнестись к этому просто как к небольшому подарку судьбы, и не стал задаваться лишними вопросами.

– Да, согласна, – ответила Дебора.

– Отлично. Во сколько и где встретимся?

– Гмм... Давай договоримся на двенадцать часов дня, – сказала Дебора.

– Может, ты приедешь ко мне? Я заварю потрясающий чай и угощу тебя очень вкусными конфетами. А потом поедем в магазин, – предложил Бертрам.

– Ладно.

– Ты знаешь мой адрес? Она знала адрес Бертрама. И на следующий день к полудню к нему приехала.

Открыв дверь и увидев ее на лестничной площадке, он вытаращил глаза. На Деборе была коротенькая джинсовая юбочка и свитер, облетающий ее плечи, грудь и тонкую талию настолько соблазнительно, что не уставиться на все эти прелести не представлялось возможным.

За три с половиной года Бертрам ни разу не видел свою помощницу в такой одежде. В офис она всегда приходила исключительно в деловых костюмах современного покроя и прекрасного качества, но довольно строгих и сдержанных.

На ее формы он почему-то никогда не обращал особого внимания, даже в ту ночь после вечеринки. Наверное, потому, что перепил шампанского. Заметил же, что они весьма изящны, только вчера. А сегодня вообще был очарован ими.

Дебора многозначительно кашлянула. И, опомнившись, Бертрам шире растворил дверь и жестом пригласил ее войти.

Чай они пили в гостиной. Первые несколько минут Дебора с интересом разглядывала все вокруг – идеально ровные светлые стены, высокие потолки, дорогую мебель, аппаратуру.

– Здорово у тебя, – заключила она. – Только вот слишком... безупречно, что ли. Создается впечатление, что здесь никто не живет, что эта квартира создана для съемок фильмов о жизни богатых людей, а не для самой жизни. – Она пожала плечами и посмотрела на Бертрама. – Почему ты так на меня уставился? Со мной что-нибудь не в порядке?

Бертрам рассмеялся.

– Нет-нет, все в полном порядке. Извини, я забыл о приличиях. Просто ты слишком хорошо выглядишь сегодня.

Дебора счастливо улыбнулась.

– И чувствую себя хорошо. В этом Бертрам мог не сомневаться: под ее глазами, блестящими и ясными, не темнело кругов, щеки не выглядели мертвенно-бледными, как это было на протяжении нескольких последних дней.

Дебора еще раз внимательно огляделась вокруг.

– Почему у тебя ни на стенах, ни на полках нет ни одной фотографии? Своих, близких людей, родственников? – полюбопытствовала она.

Лицо Бертрама приняло странное выражение.

– Хочешь посмотреть на фотографии моих родственников? – произнес он необычно сдавленным голосом.

Поняв, что затронула неприятную для него тему, Дебора поспешно покачала головой.

– Нет, я просто так спросила.

Ей действительно не следовало заговаривать с ним о его личной жизни. Она и так-то страдала от неразделенной любви к нему. Увлекаться им сильнее, узнавать подробности, касающиеся его семьи, было для нее опасно и бессмысленно.

– Я задала этот вопрос только из желания поддержать разговор, – добавила она. – Давай забудем о нем.

Бертрам ничего не ответил. В течение нескольких минут он пребывал в тревожившей Дебору задумчивости, потом медленно произнес:

– Признаюсь тебе честно, я не люблю говорить с кем бы то ни было о своей семье, особенно о родителях.

Она рассказала мне о своем детстве, подумал он, делая паузу. Наверное, я должен ответить ей тем же. У нас будет общий ребенок, знать о жизни друг друга нам просто необходимо.

– Когда мне было десять лет, моя мама попала в аварию, – продолжил рассказывать он. – В течение полугода я сам ухаживал за ней, готовил себе еду, покупал в магазине продукты. Отец слишком много работал и не имел возможности заниматься нами. А когда мама пошла на поправку, нанял ей сиделку, а меня отправил к деду в Вулидж. Тогда он еще служил в армии, был преподавателем в Королевском военном училище. Домой я так больше и не вернулся, приезжал туда только на каникулы, и то далеко не всегда.

Дебора слушала его внимательно.

– Дед иногда по несколько дней жил в казармах. Меня оставлял дома одного. – Бертрам усмехнулся, оживляя свой рассказ: слишком уж печальным тот получался. – Вот почему я до некоторых пор до ужаса боялся сходиться с женщинами. Во мне жил чудовищный страх перед возможностью быть покинутым, отброшенным близкими людьми, как нечто ненужное, понимаешь?

Дебора пожала плечами.

– Ты вовсе не обязан оправдываться передо мной за то, что не сошелся ни с одной из своих женщин. Это меня не касается.

– Нет, касается, – возразил Бертрам. – Я всегда чувствовал, что ты не одобряешь моего поведения, хотя ты ни слова мне об этом не говорила, даже делала вид, будто понимаешь меня. Но объясниться с тобой я не мог, не видел смысла заговаривать о столь личных и столь неприятных вещах. – Он провел по лицу ладонью.

– Но почему твои родители не забрали тебя обратно домой? – осторожно поинтересовалась Дебора.

Бертрам покачал головой.

– Не знаю. Я никогда не спрашивал их об этом. Скорее всего, без меня им просто было легче.

Глаза Деборы изумленно расширились.

– Неужели подобное возможно? – Она окинула Бертрама жалостливым взглядом.

А ему не требовалась ее жалость. Выглядеть перед кем-то жалким он ненавидел.

– Я рассказал тебе о моем детстве вовсе не для того, чтобы ты мне посочувствовала. Я хочу, чтобы ты кое-что поняла, – сказал он спокойным голосом. – Скоро у нас появится ребенок. Если мы не будем жить вместе, как все полноценные семьи, то однажды и ему покажется, что один из родителей не особенно в нем нуждается. Когда я об этом думаю, места себе не нахожу.

Дебора выпрямила спину и насупилась.

– Опять ты за свое?

– Только не сердись, умоляю тебя. – Бертрам вздохнул. – Вообще-то сегодня я и не намеревался заговаривать с тобой о браке. – Он обвел бесстрастным взглядом гостиную. – А насчет этого жилища, ты права. Оно мне и самому не очень-то нравится. Просто раньше моя жизнь была совсем другой, и эта квартира вполне меня устраивала. А с недавних пор многое изменилось... Мне вдруг захотелось довериться кому-то, нет, не кому-то, а именно тебе. - Он помолчал. – Кстати, жильцам этого дома не разрешается иметь маленьких детей.

– Я догадалась об этом, – сухо произнесла Дебора.

Настроение у Бертрама сильно испортилось. Вспомнив о прошлом, он разбередил старые раны, появившиеся на сердце давным-давно. А главное, из-за настойчивого нежелания Деборы слушать его доводы о необходимости создания ими семьи.

Ему вдруг представилось, что в ее жизни появляется другой мужчина – любящий ее и любимый ею. А это непременно произойдет рано или поздно, подумал он, испытывая странное чувство, похожее на ревность. Этот мужчина станет для моего ребенка более важным и значительным человеком, ведь они будут вместе жить.

Подавленный и растерянный Бертрам допил остатки своего ароматного чая и последовал в прихожую за Деборой, которая, взглянув на часы, объявила, что пора ехать за покупками.

Она заранее составила список самых необходимых для малыша вещей. Поэтому, зайдя в центральный магазин, торгующий товарами для детей, сразу принялась выбирать то, что ей было нужно. Бертрам все время следил за выражением ее лица: то сосредоточенно-серьезным, то одухотворенно-радостным и с удвоенной силой мечтал проникнуть в ее мысли, стать частью ее жизни. Вернее, частью жизни их обоих – ее и их ребенка.

Она выбрала несколько пеленок с разными рисунками, столик для пеленания, одеяльце, пару распашонок и чепчиков, три бутылочки с сосками, переносную люльку, детский стульчик и огромную упаковку подгузников.

Когда они подошли к кассирше, с кучей выбранных вещиц и Дебора стала доставать кошелек, Бертрам уверенным движением оттеснил ее от прилавка.

– Но, Берт, – возмутилась она, – я в состоянии заплатить за все, что собираюсь купить!

– Прошу тебя, не спорь, – попросил он. – Для меня это тоже ничего не стоит, и тебе это прекрасно известно.

– Я работаю в магазине пять лет, – ненавязчиво вмешалась в их разговор кассирша. – Но свидетельницей подобной сцены являюсь впервые: мама и папа не могут решить, кто будет платить за вещи малыша! Он у вас просто счастливчик!

Мама и папа, повторил про себя Бертрам. Какие чудесные слова. Мы непременно должны стать хорошими мамой и папой для нашего ребенка.

Дебора слегка покраснела и уступила Бертраму.

– У вас есть куда положить все эти вещи? – поинтересовалась кассирша. – Или будет лучше, если мы доставим их вам сами?

Будущие мама и папа переглянулись.

– Наверное, нам следует попросить привезти все это в мою квартиру, – сказал Бертрам, вспоминая заставленный мебелью и старыми ненужными вещами дом бабушки Деборы. – Свободного места у меня сколько угодно.

Дебора на мгновение задумалась, потом кивнула.

– Наверное, ты прав.

Они сообщили кассирше адрес и, оставив купленное, вышли на улицу.

– Когда ты собираешься переезжать от бабушки в другое место? – как можно более бесстрастным тоном поинтересовался Бертрам.

– Почему ты решил, что я собираюсь куда-то переезжать? – удивилась Дебора.

Бертрам не хотел до поры до времени заводить разговор на эту тему и тем более никоим образом не намеревался обижать ее бабушку, но сейчас не сдержался.

– Дорогая моя, – начал он серьезно, – в доме, в котором ты живешь, слишком много животных, их шерсти, никому не нужных вещей. Кроме того, там спертый, пропитанный лекарствами воздух. А твоя родственница, хоть и очень милая старушка, но, по-моему, довольно капризна. Думаешь, для вас с малышом все это не вредно?

Дебора и сама много думала над тем, что будет вынуждена воспитывать ребенка в неподходящей обстановке. Но другого выхода у нее не было. Ее мать и отец проживали в кондоминиумах, подобных тому, в котором обитал Бертрам: в них запрещалось жить с маленькими детьми.

– Согласна, дом бабушки не лучшее место для ребенка, – сказала она, останавливаясь у витрины и гордо приподнимая голову. – Но своей квартиры у меня нет, а снимать жилье для меня будет слишком накладно.

Бертрам залюбовался ее ртом. Быть может, дело было в помаде, но выглядел он сегодня потрясающе соблазнительно.

– Берт? – Дебора непонимающе вскинула бровь.

Одернув себя, Бертрам провел по ее губам пальцем. И деловито произнес:

– Ты должна переехать ко мне. Сегодня же. В крайнем случае, завтра. Так для всех будет лучше.

Дебора растерянно моргнула, и он почему-то решил, что наконец-то одержал победу. По его губам скользнула довольная улыбка.

– Нет, – твердо ответила она.– И пожалуйста, больше никогда не делай мне подобных предложений.

 

5

Бертраму показалось, что его только что незаслуженно отхлестали по щекам. Он должен был догадаться, какой получит ответ, но, как ребенок, на мгновение поверил в чудо, почему-то решив, что Дебора поняла-таки свою неправоту. Она же продолжала упрямиться.

В течение нескольких секунд они молча смотрели друг на друга.

Дебора представляла, что стало бы с ее чувствами, если бы она переехала к Бертраму. По утрам ей пришлось бы наблюдать, как он выходит в кухню в халате и завтракает, по вечерам – как, уставший после работы, сидит перед телевизором в гостиной и смотрит новости. А выходные, праздники? О нет, ей не вынести этой пытки!

Конечно, из дома бабушки она когда-нибудь все же переедет в более подходящее место. Но случится это не скоро, месяцев через восемь после рождения ребенка.

Дебора повернулась к витрине и взглянула на расставленные в ней манекены – детей во всевозможных нарядах.

В один прекрасный день мой ребеночек научится ходить, с едва заметной улыбкой на губах подумала она. Если это будет мальчик, я накуплю ему шорт и футболок. Если девочка – платьиц с рюшами и разноцветных лент. Не представляю только, как я смогу уделять ему или ей достаточно внимания, ведь мне придется где-нибудь работать... Интересно, насколько серьезны намерения Бертрама принимать в воспитании нашего ребенка активное участие?

Она повернула голову и взглянула на мужчину, стоящего рядом. Стоящего так близко, что ей было слышно его дыхание. В джинсах, рубашке и джемпере он выглядел неотразимо.

Я совершила кошмарную ошибку, согласившись взять его сегодня с собой, решила она. Мне не следовало проводить с ним эти выходные, приезжать к нему домой, слушать историю о его безрадостном детстве. Теперь я лишь лучше понимаю то, как он себя ведет, еще больше привязалась к нему, а мне это совершенно ни к чему! Ведь он ко мне никогда не привяжется, я никогда не разбужу в его сердце любви... Как же ужасно, как мучительно больно сознавать это!

Спустя полчаса Бертрам уже подвез ее к дому.

Только бы у бабушки не оказалось соседок, мысленно молила Дебора, идя к крыльцу. Они такие шумные, такие прилипчивые! А мне жутко хочется покоя.

Ее надежды не оправдались. В доме толпилась куча народу. Только это были вовсе не соседки-старушки, а родные внуки бабушки и их друзья.

Бабушка встретила ее с озабоченно-виноватым видом.

– Дорогуша, нам надо кое о чем поговорить, – сказала она, следуя за ней в ее комнату.

– Произошло что-нибудь неприятное? – спросила Дебора.

– Нет-нет, что ты! Просто Герберт, Энтони и Марк теперь будут жить у меня. – Бабушка всплеснула руками. – Понимаешь, в той квартире, которую для них снимал отец, они устроили какую-то слишком шумную вечеринку, переполошили всех соседей. Хозяйка на следующий же день расторгла с Грегори договор и выгнала их.

– А что, если и здесь им захочется «постоять на ушах»? – спросила Дебора, устало опускаясь на кровать.

– Нет, здесь они не забалуют. Я буду за ними присматривать. В случае чего сразу позвоню Грегори.

Дебора кивнула.

– Если тебе не трудно, милая, найди себе другое жилье. Тебя-то никто ниоткуда не выгонит, ты девочка хорошая. И присматривать за тобой не надо... – Бабушка заискивающе улыбнулась. – А лучше переезжай к своему жениху. Мне он очень понравился.

– К какому еще жениху, бабуля? – Дебора удивленно округлила глаза. – Наверное, ты имеешь в виду мистера Хэндли, но он мой босс, а не жених.

– Босс? – Бабушка скривила тонкие старушечьи губы. – А мне показалось, между вами другие отношения...

– Это тебе только показалось, – заверила ее Дебора.

– Хороший у тебя начальник, обаятельный, видный, – протянула бабушка, о чем-то размышляя. – Женат?

– Не-а.

– А ты не пробовала его охмурить? – спросила бабушка, оживляясь.

Дебора рассмеялась.

– Что ты! Мы с Бертом друзья, доверяем друг другу, друг друга уважаем... – Она поняла, что если продолжит в том же духе, то так или иначе обнаружит свои чувства к Бертраму, поэтому заговорила о другом. – Я перееду, как только найду куда. Ни о чем не волнуйся.

Бабушка прижала к щекам ладони и сокрушенно покачала головой.

– Ты уж прости меня, детка! Я ни за что не выгнала бы тебя, но не знаю, как быть с этими озорниками...

– Все в порядке. – Дебора улыбнулась. – Я в любом случае занялась бы поисками другого жилья.

– Ты не торопись, эти бесстыдники поютятся пока и в одной комнате! – Бабушка пренебрежительно махнула сухонькой кистью. – Жили бы и жили себе в той квартире. Оттуда и до колледжа рукой подать. Так ведь нет, натворили дел!

Оставшись одна, Дебора обхватила голову руками и закрыла глаза.

Только не поддавайся отчаянию, приказала себе она. Наверное, так будет даже лучше. Если бы мальчишек не выгнали из квартиры, то я проторчала бы здесь неопределенно долгое время. А ведь Бертрам прав: малышу тут не место.

Всю ночь она не могла уснуть – беспокойно ворочалась в постели, обмозговывая создавшуюся ситуацию. Через неделю ей предстояло уйти с работы. Тут же устроиться куда-нибудь еще не представлялось возможным: во-первых, по причине высокого уровня безработицы; во-вторых, потому что из-за беременности она часто плохо себя чувствовала по утрам. Таким образом, снимать жилье ей было не по силам, точнее, не по средствам.

Те деньги, которые у нее имелись, – собственные накопления и то, что лежало на счету, заведенном на ее имя родителями, – Дебора планировала тратить на пропитание и покупку всего необходимого малышу. Обращаться за помощью к друзьям не имело смысла. Многие из них сами снимали жилье, в домах у других просто не было свободного места.

Она вновь и вновь перебирала в голове все возможные пути решения своей проблемы, но лишь яснее сознавала, что это ни к чему не приведет. В ее ушах с удивительной отчетливостью опять и опять звучал голос Бертрама: «Ты должна переехать ко мне. Сегодня же. В крайнем случае, завтра. Так для всех будет лучше».

– Нет, нет, нет, – почти беззвучно шептала она, настолько крепко сжимая пальцы в кулаки, что ногти больно впивались в ладони. – Я не должна этого делать, не должна. А если все же сделаю, то попаду в ловушку – в ловушку собственных чувств, от которых тогда мне некуда будет деться...

Дебора накрывала голову подушкой, зажмуривала глаза и затыкала уши, мечтая спастись от навязчиво возникающих в воображении картинок, но ничего не помогало. Бертрам представлялся ей, то с мокрыми после душа волосами и по пояс обнаженным, то лежащим на диване в шортах и с газетой в руках, то бреющимся.

Она десятки раз клялась себе, что ни в коем случае не согласится переехать к нему, и тут же вспоминала, что другого выхода у нее нет.

Разбитая и измученная, в пять часов утра она уже поднялась с кровати и побрела в душ, намереваясь отправиться в офис пораньше и заняться делами. Сейчас только работа могла отвлечь ее от раздумий и переживаний.

В здании «Сноу Уайт», когда она приехала, не было никого, кроме дежурного на первом этаже.

В этот понедельник Бертрам планировал встретиться с потенциальными заказчиками из Эдинбурга. Дебора решила, что в тишине и спокойствии как следует подготовится к переговорам: просмотрит прайс-листы, сделает предварительные расчеты.

В восемь часов, когда все было практически готово, дверь в ее кабинете распахнулась, и на пороге появился Бертрам.

– Итак? – Требовательно спросил он, подходя к столу, и, уперев руки в столешницу, наклонился вперед.

Дебора окинула его изумленным взглядом. Таким она видела своего босса впервые. Галстук завязан небрежно, волосы торчат в разные стороны, на костюме тут и там складки. Но самым поразительным показались ей его небритый подбородок и покрасневшие глаза. Даже в периоды наиболее напряженной работы он выглядел менее уставшим и измученным.

Она поспешно протянула ему папку.

– Здесь почти все, что потребуется сегодня. Приблизительные цены, расчеты...

Бертрам взял папку и, не раскрывая, бросил на стол.

– Я спрашиваю у тебя не об этом. Меня интересует, не надумала ли ты изменить свое решение и переехать ко мне.

– Нет! – отрезала Дебора. Ее глаза гневно засверкали. – Я ведь попросила тебя больше никогда не приставать ко мне с подобными предложениями! Думаешь, я пошутила?

– Значит, так и собираешься жить у бабушки? Правильно? – Бертрам сильнее наклонился вперед так, что Дебора могла отчетливо видеть сетку кровеносных сосудов, покрывающую белки его глаз.

Что это с ним? – недоумевала она. Неужели тоже не спал всю ночь и из-за чего-то переживал? Но из-за чего? У него нет нужды искать новую работу, жилье, в его утробе не развивается человечек...

– От бабушки я рано или поздно перееду, – ответила она наконец. – Как только это случится, я сразу поставлю тебя в известность, обещаю.

– Как великодушно с твоей стороны! – издевательским тоном провозгласил Бертрам. – И чем же, по-твоему, все это время должен заниматься я? Безропотно ждать от тебя известий? Молить Бога о том, чтобы он поскорее образумил тебя и послал вам с ребеночком подходящее жилье?

Дебора фыркнула.

– Неужели ты сам не придумаешь, чем тебе заняться? Играй в гольф, ходи на вечеринки, встречайся с друзьями.

– Спасибо за совет! – раздраженно воскликнул Бертрам. – К сожалению, я не смогу им воспользоваться. В данный момент меня не интересуют ни вечеринки, ни друзья. Все, о чем я в состоянии думать, так это о судьбе нашего будущего ребенка, и не понимаю, почему ты считаешь себя вправе решать ее без моего участия!

– Я вовсе не считаю, что вправе решать судьбу нашего ребенка без твоего участия, – с завидным спокойствием ответила Дебора.

В отличие от разъяренного Бертрама она вела себя сдержанно и невозмутимо. Настолько невозмутимо, что смогла, повинуясь силе привычки, поправить ему галстук. В прошлом такое часто случалось: перед ответственными мероприятиями он всегда просил ее окинуть его критичным взглядом.

Вот только сейчас, занимаясь столь незатейливым и столь привычным делом, она испытывала странное волнение. Наверное, потому, что теперь не могла смотреть на Бертрама просто как на босса, просто как на любимого мужчину. Он был отцом ее будущего ребенка. И человеком, настаивающим на том, чтобы они поженились, чтобы жили вместе. А ей хотелось большего...

–У тебя в квартире лежат вещи, которые мы купили для малыша, – так же спокойно и рассудительно сказала она, убирая руки от галстука Бертрама и откидываясь на спинку стула. – Мы вместе выбирали их. На этой неделе вдвоем пойдем к моему врачу. Что еще тебе нужно?

Бертрам выпрямился.

– А на занятия для будущих родителей ты согласна брать меня с собой?

– Конечно, согласна, – ответила Дебора. Она была готова пойти на любые уступки, лишь бы заставить его отказаться от бредовой идеи сделать ее своей женой. – Как только узнаю расписание, сразу же сообщу его тебе. – Она улыбнулась и посмотрела в его глаза. И заметила в них нечто странное, нечто незнакомое и бередящее душу. – Берт...

Постепенно улыбка исчезла с ее губ.

– Берт, что-то не в порядке? Ты волнуешься из-за предстоящих переговоров? Клиенты, конечно, довольно важные, но, думаю, тебе удастся с ними поладить. Мы предлагаем товар высочайшего качества, причем...

Бертрам жестом попросил свою помощницу замолчать.

– Дебби, мои тревоги никак не связаны с предстоящими переговорами, уверяю тебя.

Он подошел к висящему на стене зеркалу и окинул себя недовольным взглядом.

– Пожалуй, мне следует выпить крепкого кофе и привести себя в порядок. В таком виде появляться перед потенциальными заказчиками недопустимо.

– Это точно, – подтвердила Дебора. – Наверное, будет лучше, если ты наденешь другой костюм. У тебя в шкафу всегда висел запасной.

– Он и сейчас висит, и я его надену, – согласился Бертрам, приглаживая рукой волосы. – Кстати, а ты собираешься присутствовать на переговорах?

Дебора наморщила нос.

– Признаюсь честно, не хотела бы.

– Ладно, я вызову тебя, если посчитаю нужным.

С этими словами он вышел из кабинета, бесшумно закрыв за собою дверь.

Дебора опустила голову. Ее глаза неприятно жгло, все тело гудело, словно после утомительного физического труда, – проведенная без сна ночь давала о себе знать. Ей вдруг ужасно захотелось есть. Я бы не отказалась сейчас от блинчиков с нугой, подумала она, и ее чувство голода мгновенно усилилось...

Через полчаса, когда встреча Бертрама с клиентами уже началась, Дебора вышла из кабинета, спустилась вниз и, купив в буфете порцию блинчиков и чашку чаю, вернулась вместе с ними обратно. Странно, думала она, раньше я никогда не любила ни нугу, ни то, что готовят из теста, а теперь уплетаю за обе щеки. Очень странно.

На тарелке оставался всего один блинчик, когда позвонил Бертрам и попросил принести еще кое-какие документы.

Деборе было весьма любопытно взглянуть на гостей. По их виду она сразу определила бы, намерены они заказывать в «Сноу Уайт» товар или нет и на какой стадии находятся переговоры. Поэтому тут же, промокнув губы салфеткой и взяв все необходимые бумаги, вышла в коридор и торопливо зашагала к кабинету генерального директора.

– Познакомьтесь, господа, это моя личная помощница по коммерческой части Дебора Кортленд. Незаменимая помощница, – представил ее Бертрам, как только она вошла и приблизилась к его столу. – Между прочим, именно она предложила начать производить на нашем предприятии пасту, обогащенную растворимыми солями кальция.

Гости одобрительно закивали, их лица расплылись в улыбках.

– Вам просто повезло, мистер Хэндли! – воскликнул один из них, мужчина лет сорока с холеным лицом и намечающейся лысиной. – Ваша помощница не только умна, но еще и очаровательна.

Польщенная Дебора, ответила ему милой улыбкой.

– Дебора, расскажи, пожалуйста, нашим гостям, чем «Хэлси» будет отличаться от всех предыдущих паст, – попросил Бертрам.

– С удовольствием, – ответила Дебора и заговорила о новом продукте. Но вскоре, наверное, из-за того, что в кабинете было накурено, ощутила страшный приступ тошноты и испуганно замолчала.

Присутствующие уставились на нее с недоумением и беспокойством. Буквально через несколько секунд их очертания стали расплываться перед ее глазами. Охваченная паникой, Дебора повернулась к двери. Ей казалось, что до нее придется пройти невероятно длинный и мучительный путь.

Еще немного, и ты опозоришь свою фирму, подсказал ей внутренний голос.

И она, словно подстегнутая, рванула к выходу, прижимая ладони ко рту. Тошнота подступала к горлу. К счастью, в коридоре ей не встретился ни один человек.

Но едва она вбежала в туалет и склонилась над раковиной, как за ее спиной послышался шум открывающейся двери и чьи-то быстрые шаги. Не желая объясняться с кем бы то ни было из сотрудников, она невероятным усилием выпрямилась... И в это мгновение ощутила на своей талии сильные руки Бертрама.

– Как ты? – заботливо спросил он.

– Нормально, – выдавила из себя Дебора, чувствуя, что сдерживаться больше не в силах. Ее вырвало прямо на дорогие итальянские ботинки Бертрама.

– Дорогая, нам надо пожениться, слышишь? – сказал он. – Ты согласна?

Из ее глаз безудержным потоком хлынули слезы. Она сознавала только, что достигла какого-то предела, что пребывает в истеричном, неконтролируемом состоянии.

Лишь Бертрам Хэндли был способен на подобное: стоя в дамской уборной в испачканных помощницей ботинках, держать ее за талию и при этом, еще в который раз настойчиво спрашивать, выйдет ли она за него замуж. Только Бертрам Хэндли мог использовать любую ситуацию для достижения своей цели. И Дебора любила, безумно любила в нем это невиданное упорство, с каждым днем все больше и больше.

– Глубоко вдохни и выдохни, – посоветовал Бертрам, осторожно похлопывая ее по спине. – Постарайся расслабиться и ни о чем не волнуйся. – Он извлек из кармана носовой платок из тонкой дорогой ткани и принялся тщательно вытирать им ее губы. – Главное, ни о чем не волнуйся. Все в порядке.

Он держался настолько спокойно, будто занимался сейчас привычнейшим из занятий. Это его спокойствие подействовало на Дебору магически. Забывшись, она положила голову ему на грудь и закрыла глаза. От него веяло обнадеживающей силой, непоколебимой уверенностью, и ей страстно захотелось довериться этой силе и этой уверенности, отдаться им и забыть обо всех своих бедах.

Еще раз хлопнула дверь, и послышался чей-то испуганный женский голос:

– Ой! Простите, пожалуйста... Я не знала... Когда Дебора повернула голову, никого уже

не было.

– Ты не ответила на мой вопрос, Дебби, – не обратив ни малейшего внимания на то, что его застали в дамском туалете в обществе его личной помощницы, напомнил Бертрам.

– На какой вопрос?

– На тот, который в последнее время я задаю тебе наиболее часто.

– Я постоянно отвечаю на него, – отстраняясь, ответила Дебора как могла твердо. – Ничего не изменилось.

– Хорошо, тогда я задам свой второй вопрос: ты переедешь ко мне?

Она чувствовала себя настолько изможденной и обессилевшей, что, поддавшись минутной слабости, медленно кивнула.

Бертрам не выразил ни торжества, ни радости, лишь сдержанно сказал:

– Вот и хорошо. Дебора тяжело вздохнула.

– Но давай договоримся: я буду платить тебе, произнесла она.

– Ладно, – согласился Бертрам.

Дебора опять вздохнула, на этот раз с облегчением.

– Если хочешь, я буду сразу отчислять сумму, о которой мы условимся, из твоей зарплаты? – предложил он.

Эта идея Деборе понравилась. Она снова кивнула и только чуть спустя вспомнила, что работать в «Сноу Уайт» ей остается меньше недели.

– Сейчас тебе следует умыться и отдохнуть, – сказал Бертрам. – Я вернусь к клиентам, а после беседы с ними съезжу кое по каким делам. Ты можешь поспать в моем кабинете, там тебя никто не потревожит.

На диване, на котором мы занимались любовью, мысленно добавила Дебора. Но вслух ничего не произнесла.

Полчаса спустя она уже лежала на этом самом диване. На подлокотнике дымился чай с лимоном, его аромат наполнял воздух.

Бертрам попросил Селесту позаботиться о ней: приготовить чай, никому из пришедших не позволять шуметь. Его забота трогала ее и делала ее любовь еще более насыщенной, еще более яркой. Она страдала от этой любви, чувствовала себя ее пленницей.

Зря я согласилась поработать у него еще две недели, переехать к нему. Зря рассказала о ребенке, сокрушалась Дебора, кусая губы. Ведь знала, что все это лишь усложнит мне жизнь. Знала, что таким образом загоню себя в тупик...

Она заснула, так и не выпив чаю, и проспала целых три часа – крепко и безмятежно.

Через два дня Бертрам помог Деборе перевезти в свою квартиру одежду и книги. A еще уговорил-таки поехать с ним в спортклуб.

Занимаясь в тренажерном зале, он едва сдерживался, чтобы не улыбаться, – так был доволен собой.

В раздевалке к нему подошел Томми.

– Ну, как дела? Уговорил свою красавицу принять твое предложение?

– Уговорить не уговорил, зато она переехала ко мне и записалась в наш клуб. Сейчас занимается с личным тренером. Надеюсь, теперь мы постоянно будем, приезжать сюда вместе.

Томми одобрительно кивнул.

– Может, оно и лучше – жить в гражданском браке. Когда все надоест, можно расстаться без лишних проблем.

Бертрам покачал головой.

– Я об этом далее не думаю. Расставаться с Деборой я вовсе не собираюсь. – Он мечтал, чтобы они сошлись раз и навсегда. Чтобы у их ребенка были нормальная семья, мама и папа.

– Как складываются ваши отношения? – полюбопытствовал Томми. – Все в порядке?

– Не то чтобы все, – уклончиво ответил Бертрам.– Хотя жаловаться на жизнь было бы излишне.

Вообще-то ему хотелось, чтобы их отношения с Деборой складывались совершенно по-другому. Но приходилось довольствоваться тем, что происходило в реальности. Вчера вечером и сегодня утром во время еды Дебора читала газету и не произнесла ни слова. А поев, тут же мыла за собой посуду и удалялась. На работу они приехали сегодня вместе, на машине Бертрама. Но Дебора потребовала высадить ее напротив входа в офис. Ставил «бентли» на стоянку Бертрам один, хотя считал, что их поведение смешно и неразумно.

– Значит, ужины при свечах и цветы постепенно делают свое дело? – Томми усмехнулся.

Бертрам фыркнул.

– Понимаешь, Дебби совсем не похожа на других женщин. Воздействовать на нее столь традиционными методами бессмысленно, я в этом убедился. Она напрочь отказалась от походов в рестораны, этим ее не возьмешь.

Томми нахмурился.

– Свою Шэрон я тоже не назвал бы обычной женщиной. Но завоевывал ее именно при помощи разных романтических штучек – подарочков, любовных записок, открыток, роз.

– Дебби не просто необычная, но еще и упрямая как осел, – со вздохом пояснил Бертрам.

Томми рассмеялся.

– Выходит, вы идеальная пара. Тебе тоже упрямства не занимать.

– Дебора вовсе не считает нас идеальной парой, – уныло сообщил Бертрам.

– Может, мне стоит поговорить с твоей упрямицей? – предложил приятель.

Бертрам скорчил гримасу.

– Спасибо, но не думаю, что это поможет. Возможно, даже осложнит ситуацию. Дебби непробиваема, я уже испробовал все, что мог, чтобы заставить ее сказать мне «да».

– А что, если мы сходим куда-нибудь вчетвером? – предложил Томми. – Посидим в каком-нибудь ресторане, а потом мы с Шэрон неожиданно уйдем, сославшись на срочные дела. Тогда-то, оставшись со своей ненаглядной наедине, ты сможешь сделать решительный шаг. Например, подарить ей кольцо или что-нибудь в этом роде.

Бертрам задумался.

– Даже не знаю, дружище, что тебе ответить. Наверное, я предприму еще несколько попыток обойтись без чьей-либо помощи. Если так ничего и не добьюсь, тогда обращусь к тебе. В любом случае, спасибо за желание облегчить мою участь.

Они вместе вышли на улицу, и подошли к машинам, которые стояли рядом. Увидев сквозь стекло новую клюшку для гольфа на заднем сиденье «бентли» Бертрама, Томми присвистнул.

– Какая прелесть! А я и не знал, что ты играешь в гольф. Я тоже его обожаю. Правда, уже лет сто не держал в руках клюшку. Все некогда.

– Я тоже долгое время не играл, – сказал Бертрам. – Хочешь, в следующую субботу или в воскресенье поедем в «Руислип» вместе? Там большое поле с восемнадцатью лунками, кафе, бар, ресторан.

Томми замахал руками.

– Исключено. Выходные я посвящаю детям и жене. В субботу утром вожу пятилетнюю Холли в хореографическую студию, днем – трехлетнего Матиаса в парк развлечений. Вечером мы с женой отдаем их обоих ее или моим родителям и едем куда-нибудь ужинать. А в воскресенье занимаемся домашними делами: уборкой, закупкой продуктов и тому подобным. Отдыхать от работы и семьи мне удается лишь во вторник и в четверг вечером. Здесь, в клубе. Бертрам понимающе кивнул.

– А ты уверен, что хочешь жениться? – поинтересовался Томми. – Имей в виду, это очень ответственный, даже рискованный шаг.

– Уверен, – кратко ответил Бертрам.

Обсуждать с Томми правильность или ошибочность своих намерений у него не было ни малейшего желания. Он давно знал, что людям вечно что-нибудь не нравится. Холостым всегда страстно хочется семейного тепла, женатым и замужним – свободы.

– Что ж, желаю удачи! – воскликнул Томми, уселся в машину и уехал.

Бертрам стал с нетерпением поглядывать на центральный вход в здание спорткомплекса, ожидая Дебору. Он так привык, что она постоянно рядом, что в ее отсутствие чувствовал себя уже как-то дискомфортно. Ему хотелось поскорее узнать, понравилось ли ей занятие, устраивает ли ее тренер.

Она вышла из задней двери. Глаза оживленно блестят, на щеках играет румянец, на губах – улыбка. Он обрадовался ее хорошему настроению.

– Мне здесь очень понравилось! – объявила Дебора. – И я в восторге от своего тренера Кристофера! Этот парень самый сильный, умный и добрый из всех, кого мне доводилось знать. Одним словом, он потрясающий!

– Насколько я понял, ты решила регулярно посещать клуб вместе со мной? – без особого энтузиазма спросил Бертрам.

– Конечно! – с жаром ответила Дебора. – По вторникам и четвергам. О занятиях спортом с беременными Кристофер знает все, я в этом уверена. Он разработает для меня индивидуальный комплекс упражнений.

– Замечательно, – сказал Бертрам, стараясь не выказать своего недовольства.

Он сам привел ее в этот спортклуб и не имел права ворчать по поводу того, что ей понравился тренер. Ему вдруг вспомнились истории о том, что многие женщины по уши влюбляются в своих тренеров. По тем же причинам, которые только что перечислила Дебора: эти парни кажутся им самыми смелыми, умными, добрыми и все понимающими. На душе у Бертрама сделалось невыносимо гадко.

Наверное, притащив ее сюда, я допустил очередную оплошность, подумал он.

– Чем займемся? – спросила Дебора весело.

– Ты разве не устала? – удивился Бертрам.

– Немного, но эта усталость даже приятная. – Она оживленно подняла вверх указательный палец. – У меня возникла одна идея! Поедем куда-нибудь и поедим блинчиков с нугой. Умираю, как хочу их.

Бертрам внимательно оглядел ее, как будто видел впервые в жизни.

– Это, твое новое пристрастие? Я слышал, во время беременности у женщин таковые появляются.

Дебора с готовностью кивнула.

– Ты попал в точку. Блинчики с нугой я полюбила совсем недавно. – Ее лицо приобрело по-детски озорное выражение. – Обещаю, меня больше не вырвет тебе на ботинки.

Бертрам рассмеялся.

– Этого я не боюсь.

Она взглянула на него с мольбой.

– Только, пожалуйста, ничего не рассказывай о блинчиках доктору Бловарски.

– Хорошо, – ответил Бертрам приглушенным тоном заговорщика. – Я скажу ей, что ты питаешься исключительно капустой и фруктами.

 

6

Рассказать доктору Бловарски о пристрастии Деборы к блинчикам, даже если бы он сильно захотел этого, у Бертрама не было ни малейшей возможности. Врач сразу же засыпала Дебору массой информации и вопросов. Бертраму же сказала, что счастлива, что у него проявился интерес к будущему ребенку.

Он хотел было ответить, что узнал о беременности Деборы совсем недавно, а иначе они бы познакомились на самом первом приеме, но смолчал. Еще его так и подмывало спросить, считает ли современная медицина полезным для ребенка вступление в брак его родителей. Но знал, что Деборе это не понравится. Особенно сегодня, когда она с самого утра была не в духе.

Причина ее плохого настроения заключалась главным образом в переживаниях, что кто-то из сотрудников может увидеть их вдвоем – приезжающими вместе утром или уезжающими куда-нибудь в середине дня, например к врачу, как сегодня. А Бертраму было на все наплевать. Его вообще не волновало, видит их кто-нибудь вместе или нет.

Осмотрев Дебору в соседнем кабинете, доктор Бловарски села за рабочий стол. Бертрам решил, что настал его черед задавать вопросы.

– Вам не кажется, доктор, что для ребенка лучше, когда его родители состоят в браке и живут в одном доме? – спросил он.

– Это научно доказано, – спокойно ответила врач. – В идеальном мире дети рождались бы только в полноценных гармоничных семьях.

Дебора хмыкнула.

– К сожалению, наш мир далек от совершенства.

Бертрам метнул в нее косой взгляд.

– Но в наших силах сделать все возможное, чтобы он был хотя бы приближен к идеалу, – сказал он.

Дебора изумленно вскинула брови.

– Берт...

– Насколько я понимаю, вам предстоит еще о многом побеседовать, многое обдумать, принять ряд довольно важных решений... важных для вас и для вашего ребенка, – произнесла доктор Бловарски, многозначительно глядя на Дебору с Бертрамом.

– А за сколько времени до родов беременной женщине рекомендуется оставить работу? – продолжал расспрашивать ее Бертрам, чувствуя, как все сильнее напрягается сидящая с ним рядом Дебора.

– Это зависит от многих факторов, – ответила врач. – Во-первых, от индивидуальных особенностей протекания беременности, во-вторых, от состояния здоровья женщины, в-третьих, от рода ее деятельности. Естественно, физические нагрузки, а также работа, связанная с большой ответственностью или напряженной умственной деятельностью, для беременных вредны.

– Дебора – моя личная помощница по коммерческим делам, – сообщил Бертрам. – Без нее я как без рук.

– А сами вы, как долго планируете еще проработать? – обратилась врач к пациентке.

Последовала продолжительная пауза.

– Я собираюсь уволиться в конце этой недели, то есть сегодня, – ответила Дебора наконец.

– И чем будете заниматься дальше? – поинтересовалась врач.

– Гмм... – Это было все, что смогла ответить Дебора.

– Я должна предупредить вас: для женщины, привыкшей к активной деятельности, семь месяцев просидеть дома будет очень сложно, – сказала доктор Бловарски. – Наверное, будет лучше, если вы просто попросите босса на время беременности изменить для вас расписание. – Она улыбнулась Бертраму. – Вам было бы полезно спать после обеда и работать не полный рабочий день.

– Я с радостью приму любые условия Деборы! – воскликнул Бертрам. – Пусть работает помалу или, наоборот, помногу, то есть столько, сколько захочет. Мне она необходима, да и для нее, я думаю, немаловажно продолжать ощущать себя нужной мне и фирме.

Доктор Бловарски просияла.

– Дебора, вы просто счастливица! У вас потрясающий босс! Готов пойти на что угодно, лишь бы вам и вашему ребеночку было хорошо.

Дебора ничего не ответила. По выражению ее лица Бертрам не мог определить, злится она на него или нет.

Договорившись о времени следующего приема, они попрощались с врачом, и вышли из кабинета.

Бертрам ликовал. Естественно, визит к доктору Бловарски не гарантировал изменения твердого решения Деборы не выходить за него замуж. Но теперь она могла взглянуть на ситуацию по-иному и осознать, что ее упрямство бессмысленно и никому не нужно...

– Давай осмотрим родильное отделение больницы, – предложил Бертрам. – Я хочу понять, что оно собой представляет. До твоих родов еще далеко, но я должен знать, как за тобой и за ребенком здесь будут ухаживать.

– Но нам следует возвращаться на работу, – попыталась возразить Дебора.

– На сегодня у меня не запланировано никаких важных встреч и телефонных разговоров. Все остальное может подождать, – ответил Бертрам.

Пожилая медсестра во всем белом первым делом показала им помещение, в котором производится регистрация только что прибывших рожениц. Потом проводила их в одну из пустующих палат.

Бертрам внимательно осмотрел широкие окна, высокие белые потолки, стены, окрашенные в нежно-зеленый успокаивающий цвет.

– И сколько времени нам придется здесь пробыть? – спросил он у медсестры.

Дебора резко повернула к нему голову и окинула его озадаченным взглядом.

Вероятно, ей не понравилось, что я сказал «нам придется», а не «ей придется», решил он. Но я намерен постоянно находиться с ней рядом, пусть привыкает к этой мысли.

– Сложно сказать, – ответила медсестра. – Это от многого зависит.

Она пожала плечами и повела их дальше. В родильную палату они не вошли, но смогли почувствовать царящую здесь атмосферу. Там суетились врачи в зеленых костюмах, раздавался детский плач, женские стоны и голоса медперсонала.

Самой потрясающей была палата для новорожденных. Бертрам и Дебора остановились у стеклянной стены и, затаив дыхание, уставились на крошечных малышей. Некоторые из них плакали, и у Бертрама все переворачивалось внутри. Ему очень хотелось подойти к каждому из плачущих младенцев, шепнуть им, что все в порядке, утешить любым способом.

В его голове роились сотни мыслей, а душу наполняли самые нежные, самые волнительные эмоции. Интересно, с волосами родится их ребеночек или без волос? Какого цвета будут его глаза? Какой формы личико? Каким будет его вес, рост?

Он осторожно повернул голову и взглянул на Дебору.

Ее лицо выражало самые разнообразные переживания – нетерпение, сочувствие, беспокойство и даже страх.

Наверное, она волнуется, что не сможет стать хорошей матерью, боится каких-нибудь осложнений при родах, подумал Бертрам, и ему страстно захотелось освободить ее сердце от опасений. Он положил руку ей на талию и привлек к себе. Она ничего не сказала, но и не отстранилась...

Вскоре они покинули здание больницы и направились обратно в офис.

Была пятница, последний рабочий день Деборы в «Сноу Уайт». Вообще-то, в правильности своего намерения уйти она уже сильно сомневалась.

Выполнив последнюю на сегодня задачу: отправив на собеседование к Бертраму еще одну претендентку на свою должность, она устало опустилась на стул и погрузилась в размышления. Если я уволюсь сегодня и засяду дома, то сойду с ума от скуки. Чем мне заниматься в огромной квартире Бертрама? Наблюдать за тем, как ее ежедневно вылизывают уборщики? Смотреть в окно? Названивать друзьям, которые до сих пор не знают, что я беременна? Я этого не вынесу.

О ее малыше было известно только Бертраму. Поэтому лишь с ним она могла о нем говорить. А также и о будущем, которое теперь ей представлялось только связанным с заботами о ребенке...

По окончании собеседования Бертрам пришел к ней и объявил:

– Я принял решение! Я беру на работу мисс Ролан!

– Что?! – Дебора вскочила со стула и тут же вновь села.

Она настолько привыкла к мысли, что Бертрам забраковывает все кандидатуры, кажущиеся ей вполне подходящими для должности замдиректора, что восприняла его сообщение как нечто из ряда вон выходящее. Особенно невероятной эта новость показалась ей сейчас, когда она практически решила не увольняться.

Мисс Ролан обладала привлекательной внешностью, и именно на ней ее босс остановил свой выбор. Это сводило Дебору с ума.

– Не понимаю, чему ты так удивляешься? – спросил Бертрам. – Ты сама решила, что мисс Ролан довольно грамотный специалист. И потом, ты так хотела, чтобы я нанял нового человека... – Он развел руками.

Дебора с трудом проглотила подступивший к горлу ком.

– Я вовсе не удивляюсь, – пробормотала она.

– Знаешь, – Бертрам прищурил взгляд, – твоя докторша подала мне блестящую идею.

– Какую

– Тебе нельзя перетруждаться. Поэтому я решил нанять для тебя помощницу, мисс Ролан. Что скажешь? – И он широко улыбнулся.

Дебора была настолько ошеломлена, что в первое мгновение не могла вымолвить и слова. А когда заговорила, не узнала собственного голоса.

– Разве я... По-моему, сегодня я... должна уволиться?

– А, по-моему, после сегодняшнего разговора с врачом ты должна забыть об этой своей затее, – заявил Бертрам. – Тебе ведь и в самом деле везет, Дебби. Твой босс готов создать для тебя все условия, лишь бы только ты осталась с ним. Где еще ты найдешь такого?

Он был прав. Подобных начальников больше не существовало нигде в мире. Проблема состояла в том, что Деборе хотелось получать от этого начальника не «все условия», а любовь.

Она поставила локти на стол и положила на сцепленные руки подбородок.

– Но очень скоро я буду не в состоянии скрывать мою беременность. Как мы объясним ее сотрудникам?

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал Бертрам.

Дебора медленно покачала головой.

Он прошел к ней за спину, положил свои сильные руки на ее плечи и принялся массировать. Она закрыла глаза и расслабилась. Каждое движение Бертрама все глубже погружало ее в блаженство, все настойчивее заставляло забыть обо всех тревогах. Постепенно из ее головы улетучились все тягостные думы, остались лишь мысли о нем. Его руки творили настоящее волшебство, и ей страстно хотелось, чтобы это волшебство никогда не заканчивалось.

– Дебби, – заговорил он. – Умоляю тебя, ничем себя не терзай. Это вредно и для тебя, и для нашего малыша. Скажи, что тебе нужно в работе. Если не помощница, а что-то другое, дай мне знать, что именно.

Дебора ничего не ответила.

Как бы он отреагировал, если бы я сказала, что нуждаюсь вовсе не в помощнице? – подумала она с грустью. Не в помощнице, а в его любви? Отдернул бы от меня руки и ушел отсюда...

Когда затянувшееся молчание уже начало давить на них обоих, она выпрямилась и заставила себя сказать:

– Ладно, Берт, твоя взяла. Я остаюсь. Спасибо, что решил нанять для меня помощницу.

– Пожалуйста, – ответил Бертрам.

Она не видела выражения его лица и не могла понять, что он чувствует в данное мгновение. Радость победы? Удивление? Или облегчение, ведь теперь у него отпала необходимость искать себе зама.

Погладив ее по голове, как собаку, правильно выполнившую команду, он молча, вышел из кабинета.

Спустя некоторое время в дверь постучали.

– Войдите – отозвалась Дебора.

На пороге появилась мисс Ролан. Стелла Ролан, с которой теперь им предстояло тесно сотрудничать. Они быстро нашли общий язык, и Дебора узнала, что работать ее новая помощница начинает с понедельника, и что ее кабинет будет находиться в конце коридора.

После ухода Стеллы, Дебора еще раз прокрутила в уме события сегодняшнего дня. Забота Бертрама, несомненно, радовала и подкупала. Но необходимость объяснять свою беременность сотрудникам не отпала и неотступно мучила ее.

К тому же, она в который раз представляла, что произойдет после родов, когда жизнь без Бертрама будет уже казаться невозможной, а из-за запрета проживать в его доме с маленькими детьми ей придется выехать из квартиры. И внутри у нее все холодело от страха и отчаяния.

Не надо раскисать! – приказывала себе она. Другим женщинам выпадают испытания и посерьезней. Во всяком случае, мне не придется беспокоиться о том, на какие средства кормить и одевать ребенка, об этом позаботится Бертрам. И работу я не потеряю, я здесь нужна. Все остальное как-нибудь уладится.

В четыре часа дня Бертрам вызвал ее к себе.

– Ну как? Ты еще не разочаровалась в Стелле? – с улыбкой поинтересовался он.

Дебора покачала головой.

– Она мне еще больше понравилась. Общительная, доброжелательная, смышленая. Надеюсь, мы отлично с ней сработаемся.

– Я тоже на это надеюсь, – сказал Бертрам. – Но я вызвал тебя не для того, чтобы разговаривать о Стелле. А чтобы спросить, согласишься ли ты завтра сходить со мной и моими друзьями в ресторан?

Дебора растерянно моргнула.

Раньше ей удавалось отвечать на подобные его предложения отказом. Но сейчас все изменилось. Она не могла солгать, что занята в выходные, потому что теперь они жили вместе, и он прекрасно знал обо всех ее планах.

– А... кто эти люди? – поинтересовалась она, медля с ответом.

– Мой приятель с женой, – ответил Бертрам. – Томми замечательный парень, веселый, коммуникабельный. Шэрон я видел всего пару раз, но она тоже произвела на меня хорошее впечатление.

– А им известно... – начала Дебора, но замолчала, так и не договорив.

– О твоей беременности? – догадался Бертрам. Она кивнула.

– Нет, об этом я никогда не разговаривал с Томми. Зато рассказывал ему о тебе на протяжении нескольких лет много другого.

Догадываюсь, что именно, печально подумала Дебора. Что я пашу по одиннадцать часов в день, пунктуальна и сообразительна, что ты считаешь меня незаменимой работницей... А мне бы хотелось, чтобы ты называл меня красивой, желанной женщиной. Но, увы, это невозможно.

– Хорошо, я согласна, – произнесла она.

– Вот и замечательно! – Бертрам оживленно потер руки. – Я сейчас же позвоню Томми, и мы договоримся, в какой пойдем ресторан.

Дебора решила надеть в субботу вечером свое лучшее платье – цвета баклажан с глубоким декольте. Теперь оно облегало ее фигуру плотнее обычного.

Мне следует наведаться в магазин одежды для беременных, решила она. Скоро я уже не влезу ни в один из своих нарядов.

На спине платья была длинная молния. Надевая его, Дебора всегда просила кого-нибудь застегнуть ее – подружку или соседку. Сейчас помочь ей мог только Бертрам. Приоткрыв дверь своей комнаты, она крикнула:

– Берт, можно тебя на минутку?

Увидев ее столь нарядной, с поднятыми вверх и заколотыми на затылке волосами, Бертрам застыл в изумлении.

– Дебби, ты просто красавица! Почему раньше я не видел на тебе этого платья?

– На работу я его не ношу, – как можно более непринужденным тоном ответила Дебора, стараясь не принимать его комплимент всерьез. – Застегни, пожалуйста, молнию.

Она повернулась к нему спиной и, когда его руки коснулись ее кожи, замерла от волнения.

Бертрам не торопился выполнять просьбу: медленно провел пальцем по ее спине, нежно погладил по шее.

– От тебя потрясающе пахнет, – пробормотал он чуть охрипшим голосом. – Сладким медом.

– Это запах геля для душа, – ответила Дебора, с трудом скрывая возбуждение.

Тем же самым гелем она пользовалась в течение вот уже нескольких лет. Но никогда раньше Бертрам не замечал, что от нее потрясающе пахнет. Может, потому, что до того рокового вечера никогда не приближался к ней настолько близко, или же просто оттого, что не рассматривал ее как соблазнительную женщину.

– А... а сколько сейчас времени? – спросила Дебора. – Мы не опаздываем?

Времени было уже много. Поэтому, еще раз проведя ладонью по тыльной стороне ее шеи, Бертрам застегнул молнию и удалился.

Дебора взяла маленькую черную сумочку, расшитую бисером, надела черные туфли на шпильке, накрасила губы, надушила запястья с внутренней стороны любимыми духами и тоже вышла.

– Для нас заказан столик? – спросила Дебора, когда они ехали в машине Бертрама в «Сплендид», самый роскошный ресторан города – с несколькими залами, оформленными в неоклассическом стиле, подвалом, наполненным лучшими европейскими винами, и изысканной кухней.

– Конечно. Я сам заказал его, – ответил Бертрам. – Столик у окна, из которого видна прекрасная панорама города.

Они приехали в ресторан раньше друзей Бертрама и направились в бар выпить чего-нибудь освежающего.

Дебора ощущала себя золушкой, случайно оказавшейся на роскошном королевском балу. Ей просто не верилось, что она в столь шикарном месте, о котором раньше знала лишь понаслышке, причем не одна, а с Бертрамом Хэндли, мужчиной своей мечты. Их окружали роскошно одетые люди, в воздухе пахло изысканными ароматами и дороговизной.

Дебора чувствовала на себе непривычно восторженный взгляд Бертрама. А также взгляды других мужчин. И, смущаясь, то и дело одергивала платье и поправляла декольте, теперь казавшееся ей слишком откровенным. Волновала ее и предстоящая встреча с друзьями Бертрама. Она сознавала, что это знакомство ни к чему никого не обяжет, тем не менее, нервничала.

– Расслабься, Дебби, – шепнул ей на ухо Бертрам, когда они шли к столику. – Все в порядке. Выглядишь ты просто неотразимо, Томми и Шэрон скоро подъедут. Ты им понравишься, я уверен, – добавил он, как будто угадав, о чем она только что размышляла.

Легко сказать «расслабься», подумала она. Разве кто-то на моем месте смог бы это сделать?

Через десять минут, по прошествии назначенного времени встречи к ним подошел официант и передал Бертраму какую-то записку. Оказалось, что у Томми и Шэрон произошло нечто непредвиденное, и они сообщали, что не приедут.

– Придется тебе довольствоваться сегодня только моим обществом, – виновато улыбаясь, сказал Бертрам.

А ведь я так этого боялась, подумала Дебора.

Мне не хотелось в один прекрасный день оказаться на месте тех женщин, которые, потеряв из-за Бертрама Хэндли голову, остались ни с чем...

Они сделали заказ, и Бертрам завел непринужденную беседу. Мало-помалу скованность Деборы исчезла, и она с удовольствием погрузилась в атмосферу праздника и наслаждений, царящую в «Сплендид».

Бертрам рассказывал о своей последней поездке – не о деловой ее части, а о неофициальной. В основном вспоминал о пребывании на Тенерифе, «острове вечной весны».

Дебора слушала его затаив дыхание. Раньше ей и в голову не приходило, что ее босс наделен незаурядными способностями рассказчика, ведь все их прежние беседы, так или иначе, касались дел. О делах он всегда говорил совершенно по-другому.

– В следующий раз я непременно возьму в поездку тебя, - пообещал Бертрам. – Тебя и ребенка. Признаться, я жутко сожалею, что в прошлый раз не додумался предложить тебе составить мне компанию. Ведь тогда не произошло бы ничего страшного: ты не уволилась бы.

– Я сделала это потому, что боялась рассказывать тебе о моей беременности, – произнесла она тоном провинившегося ребенка. – Мне казалось, узнав эту новость, ты...

– Что – я? – спросил Бертрам.

– Рассердишься... Вернее, не захочешь взваливать на свои плечи столь большую ответственность. Ты любишь свободу, веселье, блестящее общество. Людям, имеющим детей, особенно маленьких детей, не до развлечений.

Бертрам нахмурился.

– Да как ты можешь говорить такое? В последние две недели я живу мыслями о нашем будущем малыше! Я намерен постоянно ходить с тобой к доктору Бловарски, выполнять все ее требования, прислушиваться ко всем ее советам!

– Да-да, теперь я понимаю, что сильно ошибалась, – поспешно ответила Дебора. – Ты крайне заботлив и внимателен, Берт. И я очень благодарна тебе за все, что ты делаешь для нас с ребеночком. Меня смущает только...

– Что? – требовательно спросил Бертрам. Дебора принялась нервно крутить на пальце перстенек – подарок отца на двадцатилетие.

– Я не хочу, чтобы ты делал все это для нас из чувства долга, а ведь это именно так. Вот если бы... – Она замолчала.

– Если бы что? – снова спросил Бертрам. Ее так и подмывало сказать «если бы ты любил меня», но она произнесла другое:

– Вот если бы все эти хлопоты действительно доставляли тебе удовольствие, тогда я не чувствовала бы себя настолько неловко.

Губы Бертрама тронула улыбка.

– Дебби, неужели ты не заметила, что «все эти хлопоты» на самом деле доставляют мне удовольствие? – Он пристально посмотрел ей в глаза. – Я сам удивляюсь, однако это действительно так. Твоя новость явилась для меня неожиданностью, что правда, то правда, но, осознав ее, я почувствовал невиданный прилив сил, удвоенное желание жить, понимаешь? В моем сердце зародилась нечто такое, чего я прежде никогда не испытывал: надежда, что я не зря существую в этом мире. Мы умрем, но на земле останется частичка нас – наш ребенок, наши внуки. Это потрясает меня до глубины души, дает мне ощущение бессмертия, заставляет смотреть на окружающую действительность по-новому.

Он говорил с жаром, в его зеленых глазах горели огоньки – отражения пламени свечей. Дебора не могла им налюбоваться и вдумывалась в каждое его слово.

– Прости меня, я должна была сразу обо всем рассказать тебе, – произнесла она, когда он замолчал. – А я как последняя трусиха решила сбежать. Мне стыдно за мое поведение.

Бертрам смотрел на нее и все больше удивлялся тому, что раньше не видел ни ее восхитительной белой кожи, ни соблазнительной груди, ни прелести красиво очерченных губ. Все чаще и чаще в последние дни он ловил себя на мысли, что больше мечтает не о создании с ней семьи, а о повторении той их ночи.

Почему за столько лет совместной работы я никогда не замечал, что, нервничая, она закусывает губу или крутит перстень на пальце, почему не видел, что ею восхищаются мужчины? – спрашивал он себя и не мог найти ответа.

Дебора вздохнула.

– Ты меня простишь?

– Конечно, – ответил Бертрам непривычно томным голосом. – Дебби...

Он положил на ее руку свою ладонь, обвел медленным взглядом ее шею, виднеющуюся в декольте часть груди. На позапрошлой неделе она выглядела похудевшей и измученной, а теперь поправилась, глаза приобрели здоровый блеск, щеки – румянец.

Интересно, почему не пришли Томми и Шэрон, подумал Бертрам, едва заметно улыбаясь. В любом случае я им за это благодарен. Здесь Дебора позволила себе расслабиться, даже прощения за свое поведение попросила. Быть может, Томми прав, говоря о волшебной силе романтики?

Он дал себе слово, что сегодня не станет заводить речь о браке, но сейчас был настолько очарован Деборой, что не сдержался.

– Дебби, – пробормотал он ласково, слегка сжимая ее ладонь, – давай поженимся...

Она мгновенно посерьезнела.

– Берт!

– Ладно, ладно, обещаю, что сегодня больше не заговорю с тобой на эту тему... Я счастлив, что мы ужинаем вдвоем в этом ресторане, честное слово, – сказал Бертрам. – Жаль, что раньше мы никогда не...

Его слова прервало появление разодетой в пух и прах женщины. Она подошла к их столику и коснулась пальцами плеча Бертрама.

– Мистер Хэндли, здравствуйте!

Дебора сразу узнала в ней Роуз Мур, дочь известного в городе промышленника. Пару раз они встречались на званых ужинах.

– Отдыхаете со своей помощницей? – пропела Роуз, окидывая многозначительным взглядом руку Бертрама, сжимающую тонкие пальцы Деборы.

– Да, отдыхаем, – ответил Бертрам невозмутимо.

– У нас деловой разговор, – быстро произнесла Дебора, отдергивая руку.

Роуз заулыбалась.

– Желаю вам всяческих успехов.

Когда она удалилась, Бертрам вопросительно взглянул на Дебору.

– Ты смутилась, – заметил он расстроенно. – Тебе не хочется, чтобы кто-то из знакомых видел нас вместе.

– Да, не хочется, – ответила Дебора, опустив голову.

– Но почему? Мне, например, совершенно безразлично, что о нас подумают окружающие! – воскликнул Бертрам. – Я готов рассказать хоть всему миру о том, что у нас скоро будет ребенок!

Пожилая особа, сидящая за соседним столиком, повернула голову, и он понял, что разговаривает слишком громко.

– Прости, я не должен так кричать. Обычно со мной не случается ничего подобного, хорошим манерам я обучен. – Бертрам безрадостно покачал головой. – У меня нет ни малейшего намерения повергать тебя в еще большее смущение, поверь.

Последовала продолжительная пауза.

Как она ко мне относится? – размышлял Бертрам, глядя в бокал с красным вином. Почему так настойчиво отказывается выходить за меня замуж?

Ему представилось, что они приходят домой, она просит расстегнуть молнию на платье, и, выполнив ее просьбу, он не уходит в свою комнату, а остается с ней... По его коже побежали мурашки, по телу разлилось возбуждающее тепло.

Ему было известно множество секретов обольщения женщин, но в отношениях с Деборой почему-то не хотелось прибегать ни к одному из них.

С ней все должно произойти по-особенному, думал он, удивляясь собственным мыслям. Не так, как в прошлый раз: мы оба были пьяны. И не так, как с другими. Темная комната, торопливое срывание друг с друга одежды – все это не для нас с нею. Я хочу раздевать ее медленно, долго ласкать, хочу дать ей понять, что она значит для меня гораздо больше, чем все остальные женщины на свете.

В его воображении, сменяя одна другую, возникали дивные картины: кружевную занавеску на окне в его спальне колышет ночной ветерок, пахнет свежестью и духами Деборы. Они смотрят друг другу в глаза, их губы соприкасаются. Их страсть разгорается, постепенно унося обоих в мир райского блаженства...

– Ты устала? – спросил он, первым нарушая молчание.

– Немного, - ответила Дебора.

– Поедем домой? Она кивнула.

Бертрам расплатился, они вышли на улицу. Когда машину подогнали к выходу, он сам открыл перед Деборой дверцу, но прежде, чем позволить ей сесть, обхватил за талию, притянул к себе и прошептал:

– Я очень хочу тебя, Дебби.

 

7

По дороге домой ни один из них не произнес ни слова. Дебора глядела в окно, о чем-то сосредоточенно размышляя. Время от времени Бертрам смотрел на ее изящный профиль и мечтал проникнуть в ее думы.

Когда они вошли в квартиру, у него уже не было сил сдерживать свою страсть. И он крепко обнял Дебору. Волна невиданно сладостных эмоций захлестнула его с головой.

– Дебби, – прерывисто прошептал он, – ложиться спать еще рано, ведь правда? Можно заняться чем-нибудь другим...

Она с грустной серьезностью посмотрела на него своими серыми глазами.

– В прошлый раз, когда мы занялись тем, о чем ты говоришь, произошло нечто такое, что коренным образом изменило наши жизни.

– Это я во всем виноват, – пробормотал Бертрам. – Не подумал о последствиях. – Он улыбнулся. – Но теперь-то все по-другому.

Дебора взглянула на него как-то странно.

– По-другому?

– Ну да. – Бертрам пожал плечами. – Ты уже беременна, так что волноваться не о чем.

– Я не об этом. – Она медленно покачала головой. – Почему сегодня ты решил заняться сексом именно со мной?

Дыхание Бертрама участилось.

– Потому что ты самая красивая, самая обольстительная из всех известных мне женщин, – с чувством прошептал он, крепче обнимая ее. – Не знаю, почему я не замечал этого раньше, Дебби. Ты находилась рядом, проводила со мной столько времени, а я, болван, не обращал на тебя никакого внимания. – Он любовно оглядел ее глаза, брови, нос, щеки, губы и, почти не касаясь кожи, провел пальцем по подбородку.

Дебора побледнела. Ее глаза приняли отстраненное выражение.

– Я не могу, Берт. Мы не должны повторять совершенную однажды ошибку.

Бертраму показалось, что из прихожей, где они остановились, кто-то выкачал весь воздух: так неприятны были для него ее слова.

– Тебе что-то не понравилось тогда, правильно? – спросил он сдавленно.

– Не в этом дело, – ответила Дебора. – Между нами ничего и не должно было произойти. Но в прошлый раз я не контролировала себя, а сегодня абсолютно трезва и не допущу повторения ошибки.

– Скажи прямо: ты меня не хочешь? – спросил Бертрам.

Дебора закусила губу и промолчала.

– Скажи мне правду, Дебби! Она покачала головой.

– Ты не хочешь меня? – снова потребовал он ответа, но, так и не дождавшись, приник к ее губам и начал целовать с жадностью голодающего.

Постепенно она расслабилась в его руках. Почувствовав это, Бертрам принялся целовать ее еще более страстно, еще более безудержно. С каждым мгновением она становилась все мягче и податливее. Их дыхание смешалось, превратившись в нечто единое.

Его руки скользнули вниз – он обхватил ее за бедра и с силой притянул к себе. У Деборы перехватило дыхание. В прошлый раз, когда занимались сексом, они наполовину не отдавали себе отчета в том, что делают, так как были пьяны. Сегодня же действовали сознательно.

Она прекрасно знала, что Бертрам умеет обольщать женщин, что в состоянии вскружить голову кому угодно, что от него следует держаться подальше. Тем не менее, стояла сейчас в его прихожей, позволяя ему обнимать и целовать себя, то есть ничем не отличалась от своих предшественниц. Конечно, предложения он не делал никому из них, но никогда не сделал бы и ей, не забеременей она от него в ту ночь.

Ей было известно и то, что, как человек в высшей степени порядочный, он попросил бы стать его женой любую забеременевшую от него женщину.

Дебора чувствовала, что его возбуждение достигает предела, и понимала, что должна уйти прямо сейчас. Но даже когда он начал расстегивать молнию ее платья, не смогла сдвинуться с места. Вскоре платье уже лежало на полу вокруг ее ступней.

Из груди Бертрама вырвался приглушенный стон, когда он увидел Дебору полуобнаженной. На ней оставались лишь узкие трусики из черного кружева и такой же лифчик.

Покрыв ее грудь и плечи горячими поцелуями, он хрипло прошептал:

– Пойдем в мою спальню.

– Нет, – ответила Дебора.

– Тогда в твою.

Она помолчала в нерешительности, высвободила ноги из плена платья и так ничего, и не сказав, направились в свою комнату. Бертрам последовал за ней.

Спальня для гостей в доме Бертрама теперь являлась ее мирком, ее домом, ее убежищем. Она обустроила ее по своему вкусу: на окна повесила новые занавески, на стены – панно со скульптурными изображениями, на полки составила свои книги, на кровать усадила игрушечного зайца в вязаной майке. Здесь же рос теперь и ее кактус.

Она была очень благодарна Бертраму за то, что он позволил ей жить в своей квартире. Но это не означало, что ее благодарность включала в себя готовность время от времени спать с ним. После прошлой их близости она долго не могла прийти в чувства, ругала себя, терзалась сожалениями. И поклялась, что не позволит подобному повториться в будущем.

– Прости, Берт, – пробормотала она, тяжело дыша, – я не могу...

Бертрам помрачнел.

– Не можешь сегодня или вообще? – спросил он довольно холодно.

Дебора пожала плечами.

– Не знаю.

Ее всю трясло – не то от холода, не то от волнения, не то от возбуждения. Она скрестила руки и крепко прижала их к груди, но это не помогло.

– Спокойной ночи, – сдержанно произнес Бертрам и вышел, закрыв за собой дверь.

Дебора не обиделась бы, если бы он громко хлопнул ею. Ей следовало сразу дать ему понять, что у нее нет желания заниматься с ним сексом. Точнее, желание у нее было, огромное желание, оно мучило ее три долгих года. Ей больше всего на свете хотелось отдаться сейчас своей страсти, но страх перед последствиями этого безумия и инстинкт самосохранения брали в ней верх над чувствами.

Раздевшись, она забралась под одеяло и накрыла голову подушкой. Но заснуть долго не могла.

Наутро, встретившись за завтраком, они разговаривали друг с другом весьма сухо.

Дебора ощущала, что должна каким-то образом загладить свою вину, разрядить напряжение.

– Если сегодня ты поедешь в «Руислип» играть в гольф, я с удовольствием составила бы тебе компанию.

Бертрам кивнул.

– Отлично.

Она не поняла, продолжает ли он на нее сердиться или радуется ее желанию поехать с ним. Но это было сейчас не столь важно. В ее планы входило не просто поглазеть на игру, а вникнуть в ее правила и тонкости, уразуметь, что привлекает в ней Бертрама.

Таким образом, я смогу показать, думала она, что отношусь к нему с большим уважением, что готова разделить с ним его пристрастия. А заодно и сама развлекусь.

Тогда ей было еще неизвестно, что игра в гольф не вполне безопасное занятие.

– Будь готова к одиннадцати часам, – сказал Бертрам, допив кофе.

– Хорошо.

Погодка стояла отличная. Дебора с удовольствием наблюдала за разворачивающимся перед ее глазами действием, сидя на скамейке вместе с остальными зрителями до тех пор, пока не произошло нечто страшное. Один из игроков, не дождавшись, пока те, кто играл перед ним, прошли две первые лунки, ударил по мячу, послав его прямо в одного из них. Пострадавший издал жуткий крик, его друзья повскакивали с мест и выбежали на поле, кто-то позвал врача.

Дебора едва дождалась окончания партии.

– Наверное, мне следовало спросить у тебя, что собой представляет эта игра, прежде чем ехать сюда, – сказала она Бертраму, когда они перекусывали в бистро.

Он криво улыбнулся.

– Тогда ты сразу передумала бы? Она энергично покачала головой.

– Просто настроила бы себя на то, что дело здесь не обходится без подобных неприятностей.

– Может, ты устала и хочешь поехать домой? – поинтересовался Бертрам.

– Ничуть не устала, – ответила Дебора.

Но даже если бы это и было так, она, наверное, все равно не призналась бы. Бертраму быть здесь и играть в весьма непонятную ей игру доставляло неописуемую радость. Она поняла это в первую секунду, когда увидела его на площадке с клюшкой в руках. Ей не хотелось портить ему день.

Бертрам вернулся на поле и с не меньшим азартом продолжил играть. Дебора заняла свое прежнее место.

– Это ваш муж? – добродушно улыбаясь, полюбопытствовала ее соседка справа, молодая женщина примерно ее возраста.

– Нет, – ответила Дебора. – Просто друг.

– Меня зовут Франческа, я здесь с братьями.

– Очень приятно. – Дебора протянула только что приобретенной знакомой руку. – А я Дебора. Если вы не против, мы можем перейти на «ты».

– С удовольствием. – Франческа рассмеялась. – Признаюсь, я терпеть не могу формальности. Я обратила внимание на то, как этот парень на тебя смотрит, вот и задумалась, кем вы друг другу приходитесь.

– Наверное, он просто боится, что мне здесь надоест, и я уеду, вот и ведет себя так. – Дебора повела плечом.

– Должно быть, ты очень хорошо относишься к своему другу. В противном случае ни за что не согласилась бы торчать здесь целое воскресенье.

– Я перед Бертом в долгу, – ответила Дебора. – В одно из прошлых воскресений он ездил со мной за покупками.

– А, вот оно что, – протянула Франческа. – А меня с детства возили на подобные мероприятия. Наблюдать за игроками в гольф – моя слабость.

Следующий выходной Дебора опять провела вместе с Бертрамом на той же самой площадке. Между ними установились настолько теплые дружеские отношения, что к ним уже не хотелось примешивать ни любовь, ни секс, ни тем более женитьбу.

Дебора ни разу не пожалела о том, что неделю назад отказала Бертраму в близости. Она много размышляла над этой ситуацией, прикидывала, что произошло бы, если бы все закончилось по-другому, но постоянно приходила к выводу, что поступила верно.

На протяжении прошедшей недели Бертрам больше не возобновлял с ней разговора о браке и не сделал ни единого намека на то, что не прочь увидеть ее в своей постели.

Она была настолько довольна укреплению между ними дружеских отношений, что в понедельник, когда Бертрам предложил пойти с ним на открытие выставки известного фотографа Гаралда Келлингтона, многократного победителя международных фотоконкурсов, она, не раздумывая, согласилась.

На выставке, устраиваемой в арт-галерее, должны были присутствовать сливки лондонского общества, люди влиятельные и известные. И появляться на таких мероприятиях следовало одетым вполне определенным образом. А у Деборы не имелось ничего подходящего. В пятницу после обеда, за несколько часов до открытия выставки, Бертрам сам предложил ей отправиться в магазин.

– Только расходы я беру на себя, – заметил он. – Ведь на эту выставку пригласил тебя я.

Дебора скорчила недовольную гримасу.

– Нет, спасибо. Я в состоянии сама купить себе одежду, я не содержанка.

Бертрам усмехнулся.

– Конечно, не содержанка! Ты платишь мне за комнату, к тому же мы не спим вместе...

Дебора обеспокоенно зашикала на него.

– Ты не мог бы говорить о подобных вещах потише? – Она испуганно оглянулась на дверь.

Бертрама позабавило ее смятение.

– Кстати, даже если бы мы и спали вместе, ты могла бы продолжать платить за комнату. Таким образом, ты и в этом случае не превратилась бы в содержанку, – не понижая голоса, добавил он.

Дебора вспыхнула от возмущения.

– Берт, перестань! – И, метнув на него убийственный взгляд, выскочила из кабинета.

Бертрам разулыбался от умиления. Он обожал ее дразнить. Ему нравилось видеть, как загораются гневные искорки в ее глазах, как щеки покрываются густым румянцем, как напрягаются губы. Он каждый день говорил ей что-нибудь такое, на что она могла слегка обидеться, и с нетерпением ждал реакции. Ему казалось, что наблюдать за ней в подобные минуты он не устанет никогда. Доставляли ли эти игры удовольствие ей, сказать было сложно. По крайней мере, она быстро остывала и уже по прошествии нескольких минут напрочь забывала о его подтруниваниях.

Бертрам потянулся, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, представляя, какой наряд выберет себе Дебора. Ему хотелось, чтобы он подчеркивал прелести ее аппетитной, с каждым днем все больше округляющейся фигуры.

Он с нетерпением ждал, когда у нее вырастет животик и увеличится грудь. Странно, но от мыслей, что это произойдет довольно скоро, у него на душе становилось светло и радостно...

Дебора не разочаровала его своей покупкой.

В половине седьмого вечера она вышла в гостиную, где он ее уже ждал.

Черное атласное платье отличалось довольно простым фасоном, поэтому смотрелось очень элегантно. К нему Дебора надела колье с рубином и такой же браслет. Дойдя до центра комнаты, она остановилась и с грациозностью манекенщицы повернулась вокруг себя.

Сзади у платья был глубокий треугольный вырез, увидев который Бертрам пришел в восторг. Белоснежная спина Деборы по контрасту с черным атласом выглядела потрясающе эффектно.

– Ты ужасно красивая! – воскликнул он. – Меня распирает от гордости, что я иду на выставку с такой роскошной женщиной.

– Спасибо, – сказала Дебора, улыбаясь. Никто и никогда еще не отзывался о ней как о роскошной женщине. Майкл, ее первый ухажер, всегда твердил, что она очень милая. Боб, однокурсник, некогда по уши в нее влюбленный, называл ее красотулечкой. Брюс, парень, с которым они познакомились в поезде, а потом в течение трех месяцев встречались, говорил, что с ее «изящной красотой» ей следовало податься в актрисы...

Она вышла в прихожую и еще раз внимательно взглянула на свое отражение в висящем на стене огромном зеркале.

«С такой роскошной женщиной» – эхом отдались в ее голове слова Бертрама. Неужели он действительно находит ее такой?

Бертрам вышел вслед за ней и окинул еще одним восхищенным взглядом.

– Более подходящего платья ты просто не могла найти. Оно очень тебе идет.

Он приблизился к ней, осторожно обнял за талию и поцеловал в лоб... И решил, что, пока ему удается держать себя в руках, им лучше поскорее уйти из дома...

В арт-галерее к моменту их приезда уже было полно народу. Нарядно одетые люди расхаживали по двум просторным залам с бокалами шампанского в руках, разглядывая развешанные на стенах фотографии, обмениваясь впечатлениями.

Как только Бертрам и Дебора вошли в первый из залов, им навстречу попались знакомые Бертрама, группа мужчин и женщин. Он познакомил с ними свою спутницу, с удовлетворением отмечая, что они разглядывают ее с нескрываемым любопытством.

– Как вам выставка? – поинтересовался Бертрам.

– Ничего подобного мы не видели давным-давно! – воскликнул один из мужчин, поедая Дебору глазами. – Келлингтон – настоящий талант, а это в наши дни большая редкость!

– Согласен, – ответил Бертрам, беря Дебору под руку. – Просим нас извинить.

Он повел ее в противоположную сторону. Ему хотелось, чтобы сегодня вечером она принадлежала только ему.

Выставка действительно представляла собой нечто особенное. Фрагменты архитектурных сооружений, городских улиц, лица людей, картины природы были сняты фотографом в столь точно выбранные моменты, что завораживали.

Осматривая работы в первый раз, ни Дебора, ни Бертрам не произносили ни слова. Заговорили лишь тогда, когда пошли по второму кругу.

– Так и хочется почувствовать прохладу этих каменных стен, свежесть этого раннего утра, аромат этих цветов! – воскликнула Дебора, кивая на работы, мимо которых они проходили. – Взгляни на этот замок! Я с удовольствием погуляла бы сейчас по его залам с огромными каминами, резными потолочными балками, гобеленами на стенах и мозаичными полами.

Она остановилась возле фотографии с изображением части фасада старинного замка, залитой яркими лучами полуденного солнца. Ее нежное лицо приобрело мечтательно-блаженное выражение.

Бертрам прочел надпись под фотографией. «Каменное великолепие. Замок Ланжэ. Франция».

– Как ты узнала, что это за замок? – спросил он, озадаченно глядя на нее. – Ты что, бывала в нем когда-то?

Дебора покачала головой.

– Понятия не имею ни как этот замок называется, ни где он находится.

– Но ты на редкость точно описала, какой он изнутри... – Бертрам непонимающе наморщил лоб.

– Я просто включила воображение. – Дебора рассмеялась. – Вот и наговорила про резные балки, камины и прочее.

Бертрам тоже засмеялся.

– А я ничего не мог понять! Между прочим, этот замок мне тоже нравится. Я с огромным удовольствием погулял бы по нему вместе с тобой. Или лучше поселился бы в нем. – Его губы расплылись в улыбке. – Вот было бы раздолье нашему малышу! Носился бы по мозаичным полам, сколько душе угодно, возил бы по ним машинки.

– У меня вполне может родиться не мальчик, а девочка, – пробормотала Дебора, озираясь по сторонам. Она, как всегда, боялась, что их болтовню о ребенке кто-нибудь услышит.

– Девочка чувствовала бы себя в этом замке маленькой принцессой, – продолжал мечтать Бертрам, не думая о посторонних. – Я накупил бы ей пышных платьев, лент, туфелек, сумочек – в общем, всех тех вещей, которые почему-то так нравятся девчонкам. И она разгуливала бы в них под величественными сводами.

Бертрам ожидал, что Дебора прервет его глупые разглагольствования, напомнив, что ребенок будет проводить с ним только выходные, и то далеко не все, но она ничего подобного не сделала.

Наверное, не хочет в очередной раз вступать со мной в спор, решил он. Особенно здесь, на выставке.

Дебора подошла к другой фотографии. На ней на фоне загородного дома красовались великолепные садовые цветы с каплями росы на лепестках.

– Мне кажется, для девочки было бы куда полезнее проводить время на воздухе, а не расхаживать по огромным залам в шикарных платьях, – произнесла она с серьезным видом. – Для мальчика, естественно, тоже. Нет, жить в замке я не хочу. Туда хорошо приходить на экскурсию. А вот от загородного дома не отказалась бы. – Она склонила голову набок, разглядывая блики света в каплях росы на цветах. – Какая красота!

– А я предпочел бы иметь и замок, и дом, – сказал Бертрам. – Надоело жить в замке – переезжай себе на природу, и наоборот.

Дебора пожала плечами и пошла дальше.

– По-моему, это озеро Серпантин в центре Гайд-парка, – пробормотала она, внимательнее вглядываясь в кусочек водной глади и часть берега, запечатленных на очередной фотографии. – Точно! Я его узнала. По воскресеньям мы часто ездили в Гайд-парк то с мамой, то с папой, когда я была еще ребенком. – С детской непосредственностью она радостно хлопнула в ладоши.

– Мы с нашим ребенком будем ездить туда вместе, – категорично заявил Бертрам.

Дебора окинула его быстрым взглядом, но опять ничего не сказала.

Со следующей фотографии на них смотрел очаровательный малыш. Он неустойчиво стоял на толстых ножках в поле, покрытом густой невысокой травой. Его соломенного цвета волосики развевал ветер, широко раскрытые глаза выражали жажду познания мира.

– Скоро и у нас с тобой появится такое чудо, – шепнул Бертрам, целуя Дебору в висок.

Она опять с тревогой огляделась по сторонам и двинулась дальше.

Они останавливались почти у каждой из представленных работ. И о чем-нибудь мечтали, вспоминали или даже спорили.

Бертрам находил в Деборе все больше и больше удивительных качеств, о существовании которых раньше даже не догадывался. Теперь он видел в ней не незаменимую помощницу и отличного специалиста, а чудесную, искреннюю, умеющую ценить прекрасное, женщину. Женщину невероятно красивую и очень соблазнительную.

Я воспринимал ее как на нечто крайне важное в моей работе, как сотрудницу, без которой фирма не сможет успешно функционировать, и только. Каким же болваном я был! Просто невероятно!

Просмотрев фотографии по второму разу, они перешли в банкетный зал, где приглашенные уже произносили в адрес виновника торжества хвалебные речи. К ним тут же подлетели несколько женщин, и каждая поцеловала Бертрама в щеку.

– Давненько тебя не видели ни у Ричардсов, ни у Стива, – промурлыкала одна из них, высоченная блондинка с накрашенными ядовито-красной помадой губами. – Без тебя везде скучно!

Бертрам улыбнулся.

– Признаюсь честно, в последнее время у меня нет ни времени, ни желания ходить на вечеринки. Кстати, познакомьтесь с Деборой. – И он обвил рукой ее талию.

Женщины с фальшивыми улыбками на губах рассмотрели ее с ног до головы.

Перекинувшись с ними еще несколькими фразами, Бертрам повел Дебору к одному из столиков. Он мысленно сравнивал с ней своих бывших подруг и не понимал, как мог увлекаться раньше ими – притворными и вульгарными, а не ею.

В своем элегантном платье она затмевала на этом вечере всех женщин – блондинок, шатенок, брюнеток, совсем молоденьких и зрелых. Она вела себя очень достойно, лишь время от времени уходила в себя или по той или иной причине смущалась. Но и смущение ей было к лицу: в такие моменты ее щеки слегка краснели, придавая всему облику еще больше очарования и невинности...

Спустя полчаса на небольшую сцену в дальнем конце зала поднялись музыканты.

Бертрам молился про себя, чтобы музыка заиграла медленная. И получил, чего желал.

– Потанцуем? – спросил он у Деборы, боясь услышать отказ. Но она согласилась.

Его сердце забилось в два раза быстрее, а голова слегка закружилась, когда ее изящные белые руки легли ему на плечи. Он нежно обхватил ее за талию, и прижимаясь друг к другу, они плавно закружили в танце.

В его душе происходило нечто невообразимое. Впервые в жизни ему хотелось шептать женщине нежные, бессмысленные глупости, впервые в жизни он смотрел на женщину как на божество.

Это смешно, размышлял он, глядя в потемневшие глаза Деборы. Я в восторге от помощницы, которую знаю больше трех лет, вместе с которой преодолел столько трудностей, устранил столько проблем. Хорошо еще, что я не влюблен в нее, а то страдал бы как мальчишка. Ведь эта любовь была бы безответной.

Ему вспомнился разговор с Деборой в парке, и от этого защемило в груди. Она сказала тогда: «Мы с тобой не испытываем друг к другу никаких чувств...»

Как это никаких чувств? – с возмущением спросил он себя. Мы друг друга уважаем, ценим, кроме того, нас влечет друг к другу с мощной силой... Она тоже меня хочет, я это чувствую... Что же еще нам нужно для заключения счастливого брака? Ничего! Когда-нибудь она это поймет. Пусть не сейчас, пусть через несколько месяцев, через год, через пятнадцать, восемнадцать лет, но я заставлю ее в это поверить...

Ему стало вдруг не по себе. Если это произойдет через целых восемнадцать лет, значит, у них будет всего один ребенок, завести других они не успеют, состарятся.

Им овладело гадкое, нестерпимое чувство, очень похожее на страх.

– Скольких детей тебе хотелось бы иметь? – спросил он у Деборы, когда они ехали домой.

Она устало зевнула, прикрывая рот маленькой ладонью.

– Не знаю. У родителей я была одна и от этого страдала. Мне всегда казалось, что в нормальной семье просто должно быть несколько детей. Но теперь я думаю иначе, так как давно поняла, что в жизни все гораздо сложнее, чем представляется в детстве.

– И все же? – настаивал Бертрам.

– Понимаешь, у меня была полноценная семья, – с оттенком раздражения в голосе ответила Дебора. – Мама с папой полюбили друг друга, поженились. Пусть даже впоследствии их отношения испортились, началось все так, как должно было. У меня все по-другому, я не могу рассуждать сейчас на подобные темы.

У Бертрама внутри все заклокотало от обиды и гнева, но он ни словом, ни жестом не обнаружил своего состояния.

– Хорошо, тогда скажи, скольких детей тебе хотелось бы иметь, если бы у тебя все сложилось по-нормальному?

Дебора тяжело вздохнула и нехотя ответила:

– Двоих или троих.

– Двоих или троих? – переспросил Бертрам. – А тебе не кажется, что этого слишком мало? Нет, у нас будет четверо детишек, не меньше, – твердо заявил он.

Дебора ответила напряженным молчанием.

В голове Бертрама закрутились безотрадные мысли. Может, она больше не хочет иметь от него детей? Может, мечтает встретить мужчину, которого полюбит, и только тогда задумается о следующей беременности? Может, только уважения и влечения ей недостаточно?

Ни Бертрам, ни Дебора не проронили ни слова, подъезжая к дому, ставя машину в гараж, поднимаясь на лифте на свой этаж.

Бертрам сгорал от желания, оно неотступно преследовало его весь сегодняшний вечер. Он умел соблазнять женщин, но знал, что в отношениях с Деборой обычные трюки неприменимы. И даже не намеревался предпринимать сегодня никаких попыток.

– О чем ты мечтаешь, Дебби? – спросил он, когда они вошли в квартиру и зажгли свет.

Дебора скинула с ног туфли.

– Мечтаю? – Она пожала плечами. – Только не о замке, я ведь уже сказала, тебе сегодня.

– Я серьезно, – тихо и как будто печально произнес Бертрам. – Чего ты ждешь от жизни?

– Того же, чего ждут все обычные люди – ответила Дебора. – Спокойной ночи, Берт.

Подняв туфли с пола, она удалилась в свою спальню. А Бертрам еще долго стоял в прихожей, прислонившись к стене и глядя в пространство.

«Того же, чего ждут все обычные люди» – вновь и вновь повторял он про себя сказанные Деборой слова. Что это может означать?

 

8

Посреди ночи Бертрама разбудил телефонный звонок. Не открывая глаз, он на ощупь включил ночник и взял трубку.

– Я вас слушаю.

– Бертрам, я, наверное, тебя разбудил, прости, – послышался с другого конца провода голос Арчибалда Энби, человека, ответственного в «Сноу Уайт» за поставки сырья. В данный момент он находился в Дании, в представительстве фирмы. – У меня плохие новости. Мне только что позвонили из Индии. Огромная партия эвкалиптового экстракта, приготовленная для отправки нам, сгорела во время пожара на складе.

– Что?! – крикнул Бертрам, не веря собственным ушам. – У нас уже заключено столько договоров на продажу «Хэлси»! Без эвкалипта нам не обойтись! – Свободной рукой он схватился за голову. – Это катастрофа! Мы можем потерять важных клиентов!

– Поэтому-то я и звоню тебе посередине ночи. Действовать надо незамедлительно.

– Точно, – ответил Бертрам, вскакивая с постели. – Созвонимся позже, Арчи. Я срочно еду в офис.

Он положил трубку, подскочил к шкафу, достал джинсы и джемпер. Через пару минут, уже полностью одетый, он выбежал из спальни и постучал в дверь гостевой комнаты.

Она открылась незамедлительно.

– Что случилось?

В первое мгновение Бертрам позабыл о том, что случилось. Вид Деборы с обнаженными плечами в длинной шелковой ночной сорочке на тончайших бретельках лишил его дара речи. Он уставился на нее, как будто видел впервые.

– Бе-ерт... – позвала она.

Он очнулся и отвел взгляд в сторону.

– Произошло нечто ужасное. Огромную партию экстракта эвкалипта, приготовленного для отправки нам, уничтожил пожар.

– А без эвкалипта нам не обойтись, – повторила она ту же самую фразу, которую он выдал Арчибалду. – Если мы как можно быстрее не закупим его в другом месте, потеряем много клиентов.

– Вот именно, – ответил Бертрам. – Полагаю, из-за этого пожара пострадали не одни мы. «Индиан ро матиреалз» – крупнейший поставщик эвкалиптового экстракта. Наверняка наши конкуренты, а также другие фирмы, использующие в производстве своей продукции эвкалипт, уже названивают в другие подобные предприятия.

Дебора на миг закусила нижнюю губу.

– Что будем делать?

В трудных ситуациях она всегда умела подобрать именно такие слова, от которых Бертраму становилось легче. Многие из его подчиненных сейчас спросили бы у него: «Что ты собираешься делать?» Она же задавала другой вопрос: «Что будем делать?» Они были единой командой. И все несчастья и беды встречали вместе.

– Не знаю, – ответил Бертрам. – Я зашел, чтобы сказать, что еду в офис.

– Я с тобой, – заявила Дебора, внезапно превращаясь в ту женщину, которая на протяжении трех с лишним лет была ему известна, – уверенную, собранную, надежную помощницу генерального директора огромной промышленной компании.

– Сейчас три часа ночи, Дебби. Мы поздно легли... – начал он.

– Я буду готова через три минуты, – сказала Дебора, не обращая внимания на его слова. – Подожди меня в прихожей.

Они мчались по ночному городу, прикидывая, что в данный момент следует предпринять. В Азии, где они закупали эвкалипт, уже начался новый день. Суббота!

– По субботам многие организации тоже работают, – сказала Дебора. – Мы должны обзвонить всех поставщиков эвкалиптового экстракта, телефоны которых у нас имеются.

В здании «Сноу Уайт» царили тьма и покой. Одетые в джинсы и свитера, Бертрам и Дебора, подобно ворам, тихонько прошли мимо комнаты, где мирно почивал дежурный, и поднялись на лифте на десятый этаж.

Торопливо найдя в своих записях названия фирм и номера телефонов, они принялись за работу. Их худшие опасения подтвердились: на первых нескольких предприятиях, поставляющих эвкалиптовый экстракт, принимать столь огромный заказ категорически отказались на том основании, что уже связаны обещаниями с другими покупателями. Бертрам и Дебора продолжали звонить. И наконец она нашла таки фирму, согласившуюся продать им требуемое количество экстракта по весьма приемлемой цене.

Положив трубку, Дебора чуть не заплакала от счастья. Потом вскочила и принялась кружиться по приемной Селесты, из которой звонила.

– Получилось, Берт! Получилось! Бертрам выбежал из кабинета, подхватил

свою потрясающую личную помощницу по коммерческим делам на руки и поцеловал ее.

– Ты прелесть, Дебби! – задыхаясь от наплыва эмоций, воскликнул он.

– И ты прелесть! Мы оба молодцы, – ответила Дебора, сияя.

Бертрам опустил ее на пол. На протяжении нескольких секунд они смотрели друг другу в глаза и улыбались.

– Если бы не ты, не знаю, что бы я делал! – снова воскликнул Бертрам.

– Перестань. – Дебора махнула рукой, слегка краснея. – Ты бы сам нашел эту фирму и сам сделал заказ.

– Я не наделен твоими волшебными способностями уговаривать клиентов идти тебе навстречу.

– Неправда, – ответила Дебора, зевая.

– Ты хочешь спать, бедненькая. – Бертрам погладил ее по голове. – Иди, приляг на диван в моем кабинете, а я здесь, у Селесты, подготовлю этим чудным ребятам заявку в письменном виде, сообщу наши реквизиты и позвоню Арчи, успокою его.

– Угу, – отозвалась Дебора и удалилась. Когда Бертрам, расправившись с делами, попрошествии часа вошел в свой кабинет, она крепко спала, свернувшись калачиком.

Некоторое время он смотрел на нее как заколдованный. На порозовевшей щеке лежала прядь блестящих волос, рот был слегка приоткрыт. Лицо выражало такое ангельское спокойствие, что очень не хотелось это спокойствие нарушать.

Может, я заставляю ее слишком много работать? – с тревогой подумал Бертрам. Может, недостаточно о ней забочусь?

Было пять часов утра. Следовало ехать домой. В любом случае, на этом диване и в одежде Дебора была не в состоянии нормально отдохнуть.

Осторожно, почти не дыша, Бертрам поднял ее на руки и понес в коридор. Несмотря на беременность, весила она совсем немного. От нее исходило пьянящее тепло и обворожительный запах.

Шум раскрывающегося лифта немного побеспокоил ее, но не разбудил. Она лишь глубоко вздохнула, причмокнула губами и поудобнее уложила голову на плече Бертрама. В нем все это вызвало мощный прилив нежности.

Бережно разместив ее на переднем сиденье «бентли», он сел за руль и завел двигатель.

– Берт... – пробормотала Дебора, просыпаясь.

– Что, моя дорогая, – отозвался он.

– Кажется, я спала. – Она сладко потянулась и покачала головой. – Мне снилось что-то ужасное... Пожар, катастрофа...

Бертрам рассмеялся.

– Вынужден тебя огорчить: пожар тебе не снился. На нас действительно обрушились отвратительные последствия самого настоящего пожара. Но мы с ними справились.

Дебора еще раз покачала головой. Потом кивнула.

– Теперь я все вспомнила.

Когда они добрались до дому, Дебора окончательно проснулась. Подробно расспросив Бертрама о разговоре с Арчибалдом и повторном звонке их новому поставщику экстракта эвкалипта, она объявила, что умирает с голоду, и предложила чего-нибудь поесть.

– У нас есть овощи, салат из спаржи и копченая лососина, – сообщила она, изучив содержимое холодильника.

– Отлично!

– Наверное, от копченой лососины тебе лучше воздержаться, – озабоченно произнес Бертрам, проходя вслед за ней в кухню.

– Но мне так хочется лососины! – с шутливой гримасой протянула она. – Съем хотя бы кусочек. Кстати, у тебя есть две бутылки пива, а у меня минералка. Устроим пир!

Бертрама эта женщина не переставала удивлять. Никогда в жизни, ни с какой другой женщиной ему не доводилось пировать на рассвете.

– С тобой не соскучишься, – сказал он, с улыбкой наблюдая за тем, как ловко Дебора нарезает хлеб и раскладывает по тарелкам салат, кусочки лососины и кружки помидоров.

– Разве это плохо? – спросила она.

– Наоборот.

– Сегодняшняя ночь напомнила мне старые добрые времена. Помнишь, как иногда нам приходилось просиживать в офисе до ночи, если что-нибудь случалось или не клеилось? – Она уселась за стол, наполнила стакан минеральной водой и с удовольствием отправила в рот кусочек лососины.

– Ты не жалеешь, что тебе все же не удалось сбежать от меня? – спросил Бертрам, открывая бутылку с пивом.

– Ничуть, – ответила Дебора, тут же вспомнив все свои недавние волнения. – Если бы только... - На ее милое лицо легла тень.

– Ты переживаешь из-за того, что скоро мы должны будем объяснить сотрудниками твою беременность, да? – спросил Бертрам.

Порой он с удивительной точностью угадывал, о чем она думает. Впрочем, в данном случае это не составило особого труда.

Разумеется, необходимость объяснения с сотрудниками не давала ей покоя. Бертрам пообещал, что сам уладит этот вопрос, но так до сих пор и не сделал ничего, потому что не осознавал всей сложности их положения.

– Да, меня это сильно волнует, – сказала она. – Ты просто не понимаешь, сколько возникнет вопросов, когда наша сногсшибательная новость станет всем известна.

– Каких еще вопросов, Дебби? – Бертрам ухмыльнулся и глотнул пива.

– Я говорю совершенно серьезно! – воскликнула Дебора, видя, что он не придает их беседе должного значения.

– Я тоже совершенно серьезен. Пожалуйста, назови мне хоть один вопрос, которого ты так боишься. – Он поставил бутылку на стол и в ожидании уставился на Дебору.

Она шумно вздохнула.

–Хорошо, назову. Представь, к тебе подходит один из доброжелателей и спрашивает: «И что ты теперь собираешься делать, Берт?»

Бертрам расхохотался.

– И что в этом вопросе такого страшного? Я отвечу на него незамедлительно. Примерно следующее: «Я собираюсь жениться на Деборе, переехать с ней в особняк где-нибудь на окраине города и жить припеваючи до скончания своих дней».

Дебора посмотрела на него исподлобья и хмыкнула.

– Какие еще будут вопросы? – спросил Бертрам, входя в азарт.

– Еще? – Она саркастически скривила губы. – «Что думает делать Дебора?», «Продолжит ли она работать в нашей фирме?».

– Если пожелает, то продолжит, – не моргнув глазом, ответил Бертрам. – Я предоставляю ей полную свободу выбора.

Дебора сердито засопела, потом принялась есть салат и помидоры, решив, что разговор на голодный желудок не приведет ни к чему хорошему. Прожевав последний из лежавших у нее на тарелке кругляш помидора, она скрестила руки на груди и с победным видом произнесла:

– Следующий вопрос: «И когда же вы ожидаете ребеночка?».

– В июне, – с невозмутимым видом произнес Бертрам. – Ровно через девять месяцев после того, как мы с Деборой занимались любовью в моем кабинете. Произошло это в день вечеринки, устроенной по поводу успешно провернутой сделки, то есть в сентябре.

Дебора едва удержалась, чтобы не наброситься на него с кулаками. Ее лицо пылало, глаза метали молнии.

– Только попробуй сказать такое кому-нибудь!

Она чувствовала, что ему доставляет удовольствие видеть ее в ярости, и злилась еще сильнее. Конечно, она понимала, что Бертрам шутит, но для нее эти слова, пусть даже произнесенные здесь, в его кухне, в отсутствие посторонних, означали слишком многое. Они беспощадно возвращали Дебору к самым тяжелым моментам в ее жизни: когда она только узнала о своей беременности, когда решила уйти из «Сноу Уайт», когда неожиданно столкнулась с Бертрамом в лифте.

Правда, теперь она страдала гораздо меньше, чем какие-нибудь три недели назад. И все чаще задумывалась, правильно ли поступила, отказавшись выходить за Бертрама замуж.

Может, взаимного уважения и восхищения, в самом деле, достаточно для создания семьи? – задалась она сейчас вопросом. Может, я хочу заполучить чересчур многое? Может, обязана поблагодарить судьбу и принять то, что само идет мне в руки?

А что ты будешь делать, когда Бертрам догадается о твоих к нему чувствах? – требовательно и строго спросил ее внутренний голос. Ведь он умен и проницателен, рано или поздно твоя тайна станет ему известна.

Тогда я увижу в его глазах и услышу в его голосе жалость, с грустью подумала она. И начну казнить себя за то, что отравляю своей любовью его существование. Нет, сдаваться я не должна. Я приняла правильное решение, и останусь ему верна!

– Пожалуй, мне не помешает еще немного поспать. – Дебора поднялась из-за стола и ушла в свою комнату.

Нынешнее положение дел все больше и больше не устраивало Бертрама.

Если бы мы поженились, решились бы все проблемы, в который раз думал он, стоя с чашкой кофе у окна своего кабинета. Наш ребенок начал бы свое существование в нормальных условиях, Деборе можно было бы перестать думать о жилье, а я вообще превратился бы в самого счастливого человека на свете.

О том, что о них начнут болтать сотрудники, Бертрам даже не задумывался. По его мнению, умные люди не должны совать нос в чужую личную жизнь, какой бы странной или непонятной она им ни казалась. А на глупцов вообще не следовало обращать внимания.

Что не давало ему покоя, так это произнесенные тогда в парке слова Деборы: «Мы не испытываем друг к другу никаких чувств».

Бертрам понимал, что под чувствами она, несомненно, подразумевает любовь. А что такое, эта любовь? Как себя ощущает тот, кто вдруг оказался ее жертвой? Теряет покой, не спит ночами? Не мыслит без любимого человека жизни, тоскует, если его нет рядом? А еще испытывает к нему сильное физическое влечение. Да, наверное, любовь это нечто подобное...

А как назвать то чувство, которое вызывает во мне Дебора? – спросил себя Бертрам. Я ведь тоже по ней скучаю, безумно ее хочу, и жить не могу без нее? Может, это тоже... любовь?

Потрясенный своим открытием, он зажмурился и помотал головой.

Еще в юности, начав встречаться с девочками, он решил, что никогда по-настоящему не влюбится. Многие из подруг восхищали его, но очень скоро ему надоедали. До недавних пор он считал себя вечным холостяком и нисколько от этого не страдал.

В последнее же время в его жизни произошли грандиозные перемены. Он собирался стать отцом, хотел обзавестись семьей, и мысли об этом доставляли ему такое удовольствие, какого раньше ему не удавалось испытывать ни разу. А сейчас ко всему вышеперечисленному добавилось еще и осознание того, что он влюблен.

Его мозг распирало от вопросов, в его душе теснились невыразимые эмоции – настолько потрясающие, что хотелось, как в детстве, плакать.

В какой момент это произошло? – думал он. В ту ночь, когда мы занимались с ней любовью, или совсем недавно, когда я увидел ее спящей? И что мне теперь делать? Куда девать эту любовь, любовь, в которой она не нуждается? Попытаться заглушить ее в себе? Забыть о затее, жениться на Деборе? Ну уж нет! Я должен на ней жениться, и у нас должны появиться еще дети. Для этого необходимо заставить ее в меня влюбиться. Но как это сделать?

Допив кофе, он попросил Селесту приготовить ему еще чашечку, потом еще и еще.

Его голова работала так напряженно, как ни над одним из проектов «Сноу Уайт». Он выкурил две сигары, превратил свою прическу в воронье гнездо, постоянно теребя волосы, расстегнул чуть не половину пуговиц на рубашке, потому что даже при раскрытом настежь окне ему было жарко.

А за два часа до начала обеденного перерыва ему в голову пришла одна идея. Наспех приведя себя в порядок, он покинул офис.

За пятнадцать минут до обеда Деборе в офис позвонила Фиона.

– Привет, дорогая! Как поживаешь? – спросила она.

Дебора ответила бодро и весело:

– Нормально, как всегда.

– С тем парнем продолжаешь встречаться? По голосу подруги Дебора сразу поняла, что «тот парень» произвел на нее весьма и весьма благоприятное впечатление. И что она не сомневается в существовании между ними романтических отношений.

– Да, мы с ним встречаемся. Но просто как друзья.

– Серьезно? – удивилась Фиона. – А нам с Эдгаром показалось, что вы друг к другу весьма неравнодушны. Бертрам так смотрел на тебя в тот вечер...

Как смотрел? – подумала Дебора с недоумением. Насколько я помню, он пялился на меня только тогда, когда я уплетала еду из «Делишес».

Несмотря на то, что лгать она ненавидела, сейчас была готова наврать подруге, с три короба, сказать, что Бертрам для нее лишь босс и друг и что в их отношениях нет и намека на романтику... Но не могла. Вскоре все должны были узнать и о ее беременности, и о том, что она живет у Бертрама. И тогда всем все станет ясно и без слов.

– Кстати, Кэтти до сих пор о нем вспоминает, – продолжила Фиона. – Рассказами о том, как они вместе строили замок из кубиков, она уже замучила нас. Бертрам умеет ладить с детьми.

Дебора вздохнула.

– В этом ты абсолютно права. А вот я на роль воспитателя совсем не гожусь.

– Перестань, я тоже не годилась до тех пор, пока у меня не родилась дочь. Ты быстро освоишь все воспитательские хитрости, если в этом возникнет необходимость.

– Надеюсь, – без особого энтузиазма ответила Дебора.

– Мы хотим пригласить вас с Бертрамом на ужин, – сказала Фиона. – В тот вечер вы оказали нам огромную услугу.

– Забудь об этом, прошу тебя! – воскликнула Дебора. – Нам обоим общение с вашими детишками доставило массу радости.

– Но мы приглашаем вас не из чувства благодарности, а просто так. Пожалуйста, возьми календарь и посмотри, в какой из выходных вы сможете к нам приехать.

Дебора нехотя выполнила просьбу подруги. Они запланировали встречу на следующую субботу.

– Только сначала я должна спросить у Бертрама, свободен ли он в этот день, – сказала Дебора. – Поговорю с ним, потом перезвоню тебе.

До начала обеденного перерыва оставалось пять минут. Положив трубку, Дебора сразу же отправилась к Бертраму. И очень удивилась, обнаружив, что его нет. Селеста сообщила ей, что он уехал неожиданно, не сказав, куда и зачем.

Расстроенная Дебора, спустилась в буфет, купила блинчиков с нугой и отправилась в парк перекусить.

В последнее время они с Бертрамом постоянно завтракали, обедали и ужинали вместе. Сейчас, сидя в одиночестве на скамейке, она чувствовала, что ей его общества ужасно не хватает.

Смешно! Мы видимся с ним настолько часто, что уже давно должны были друг другу осточертеть, размышляла она. А я только сильнее к нему привыкаю. Он ко мне, скорее всего, нет. Сегодня, например, уехал куда-то, даже слова не сказав.

Возвращаясь обратно, она еще из коридора услышала, что ей звонят. И, пулей влетев в кабинет, схватила трубку.

– Берт?

Это был не Берт. Звонили из больницы, той самой, в которую они вместе с Бертрамом ходили к врачу, той самой, в которой ей предстояло рожать.

– По-видимому, сейчас у вас обеденный перерыв. Я позвонила секретарю генерального директора, но мне никто не ответил.

– Правильно, перерыв еще не закончился, – сказала Дебора, глядя на часы.

– Вы помощница Бертрама Хэндли, верно?

– Да, – сказала Дебора. – А что произошло?

– Мистера Хэндли несколько минут назад привезли к нам в больницу, – с сочувствием в голосе сообщила неизвестная ей женщина.

Дебора судорожно вцепилась в трубку.

– В... в чем дело? С ним что-то случилось?

– Он попал в автомобильную катастрофу.

У Деборы потемнело перед глазами. Ей почудилось, что она чувствует запах паленой резины, ощущает на своих ладонях горячую кровь, льющуюся из ран Бертрама.

– С-скажите, с ним все в порядке? – запинаясь, спросила она и тут же сообразила, что задала глупый вопрос. Если бы Бертрам был в порядке, его не привезли бы в больницу. – Насколько серьезно он пострадал? – убито прошептала она.

– Он без сознания, и у него сломана рука, – последовал ответ.

– Я сейчас же приеду!

Дебора бросила трубку. Выбегая из офиса, садясь в такси, называя водителю адрес, она не помнила себя. А выйдя у ворот больницы, бросилась к главному входу так поспешно, что чуть не упала.

– Вы к кому? – спросила у нее дежурная медсестра.

– К Бертраму Хэндли! Он поступил к вам сегодня!

Медсестра сверилась с лежащим перед ней списком и ответила:

– К мистеру Хэндли разрешено пускать только ближайших родственников, и то не больше трех человек. Кем вы ему доводитесь?

– Ближ-жайшим... – Дебора растерянно закусила губу. – Понимаете, я... я его невеста. – Незаметным движением она закрыла правой ладонью левую руку, где на безымянном пальце не было кольца.

Медсестра обвела ее медленным взглядом.

– Ладно, проходите. Только наденьте халат. И не задерживайтесь дольше пяти минут.

– Скажите, с ним все будет в порядке? – с мольбой в голосе спросила Дебора.

Сестра пожала плечами.

– На этот вопрос вам сможет ответить только лечащий врач.

Она объяснила, как найти Бертрама, и Дебора стремглав помчалась по длинным коридорам.

В палате, в которой он лежал, царил полумрак – шторы на окнах были задернуты.

Осторожно, почти беззвучно ступая, Дебора приблизилась к кровати и взглянула на него.

На одной его руке, той, что покоилась поверх накрывавшей его простыни, белели бинты. К другой были прикреплены какие-то странные штуковины. Его лицо, казалось,– посыпано слоем мела, настолько белым оно выглядело.

У Деборы подкосились ноги, и, сев на стоящий рядом с кроватью стул, она прошептала:

– Берти...

Ресницы Бертрама задрожали, веки дернулись и чуть приподнялись. И тут же вновь опустились. Дебора вздохнула с облегчением: он понял, что к нему пришла она, и нашел в себе силы подать ей знак.

– Как ты? – прошептала она, нежно касаясь его руки. Сердце у нее разрывалось от переживаний, но ей удавалось сохранять спокойствие.

Верхняя губа Бертрама едва заметно шевельнулась.

– Не говори ничего, это тебе вредно, – прошептала Дебора. – Все будет в порядке. Я с тобой и не собираюсь никуда уходить ни через пять минут, ни через час, ни через два. Пусть только попробуют выгнать меня отсюда!

Она долго сидела так, глядя на него, поглаживая его руку. До тех пор пока в палату не вошел врач.

– Я доктор Фрэш, – сообщил он, с удивлением ее оглядывая.

– А я Дебора Кортленд... Невеста мистера Хэндли. – Дебора поднялась на ноги, как ученик, к которому обратился директор школы.

– А, понятно, – протянул доктор Фрэш. – Одна из его ближайших родственников.

Дебора кивнула и собралась с духом, прежде чем произнести следующую фразу.

– Скажите, пожалуйста, что произошло и насколько тяжело состояние Бертрама.

– Что произошло? – Доктор достал из кармана блокнот и заглянул в него. – Автомобильная авария, и довольно серьезная. Отделаться сломанной рукой и сотрясанием головного мозга – невероятная удача. Ваш жених счастливчик. – Он внимательно посмотрел на Дебору и, улыбнувшись, добавил: – Во всех отношениях счастливчик.

Дебора густо покраснела.

Только бы Бертрам не слышал, что я назвалась его невестой, взмолилась она про себя. Вслух произнесла другое:

– Как долго ему придется пролежать здесь, доктор?

– Пока сложно сказать, – ответил врач. – Кто-нибудь из близких, может возле него подежурить?

– Конечно! – выпалила Дебора. – Я!

Доктор Фрэш осмотрел Бертрама: измерил его пульс, температуру, подняв веко, посветил специальным фонариком в глаз.

– Не исключено, что ваш жених быстро поправится, – сообщил он, поворачиваясь к Деборе. – Но какое-то время ему нельзя будет работать и волноваться. Полный покой, вот что приведет его в норму.

Дебора попыталась представить Бертрама, ничем не занимающегося... и не смогла.

– Бертрам трудоголик, – пробормотала она растерянно. – Усидеть на месте он не в состоянии. Ему постоянно надо что-то делать.

– Тем не менее, для выздоровления ему потребуется выполнить все мои предписания. – Доктор Фрэш пожал Деборе руку. – Я скажу дежурной медсестре, что Деборе Кортленд позволено находиться в этой палате независимо от правил, распространяющихся на посетителей.

Поблагодарив его и проводив взглядом, Дебора опять села на стул рядом с кроватью. И принялась ждать пробуждения Бертрама.

Она должна была сказать ему нечто очень важное.

То, что давно должна была сказать.

 

9

Бертраму снился кошмар. Он сворачивал за угол, мчась куда-то на странной большой машине, когда на землю средь бела дня вдруг опустился непроглядный мрак. Потом он ощутил боль – страшную боль во всем теле. Ему хотелось встряхнуться, прогнать эту боль ко всем чертям, найти свою машину и ехать дальше, ведь впереди его ждало что-то очень важное. Но он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже губами...

Потом появилась Дебора. Он не видел ее и не слышал, но чувствовал ее присутствие, ее знакомое тепло. Она что-то говорила ему, но до него не доходило ни слова. Затем он ощутил, что рядом появился кто-то еще, что его трогают, что-то с ним делают...

Сон длился мучительно долго – несколько часов или даже суток.

Вырвавшись наконец, из его цепких объятий, Бертрам повернул голову и почувствовал приступ дикой боли: ему показалось, что его мозг превратился в наковальню и по нему только что ударили молотом. Сквозь пелену, застилающую глаза, он увидел Дебору. Она сидела на стуле совсем рядом. Волосы рассыпаны по плечам, голова опущена, руки скрещены на груди, глаза закрыты.

Он страстно захотел позвать ее, но сумел лишь прохрипеть нечто нечленораздельное.

Дебора мгновенно встрепенулась.

– Берт?

– Где я? – едва слышно прошептал он, с трудом шевеля губами.

– Ты в больнице, – поспешно пояснила Дебора. – Ты попал в аварию.

Брови Бертрама медленно поползли вверх, он приоткрыл рот, но она, поняв, что за вопрос его интересует, тут же ответила:

– Ты легко отделался, Берт. И уже идешь на поправку. Ни о чем не волнуйся. Отдыхай. – Она ободряюще улыбнулась.

– Я хочу домой, – прохрипел Бертрам.

– Возможно, дня через два тебя уже выпишут. Работать, конечно, в течение некоторого времени ты не сможешь, но я сама за тебя поработаю, можешь на меня положиться.

Положиться на нее Бертрам мог в чем угодно. В ней он видел свою опору, свое спасение.

Но ведь она собирается увольняться, пронеслось в его затуманенном мозгу.

– А... – произнес он слабо.

– Хочешь спросить, что с твоей машиной? Я сама еще не знаю. – Дебора пожала плечами. – Но обещаю, что выясню это как можно быстрее.

Пришла медсестра со строгим лицом и попросила Дебору на время удалиться. Проделав все необходимые процедуры, она дала Бертраму каких-то таблеток, и он опять уснул...

А когда проснулся, увидел, что шторы в палате раздвинуты и сквозь вымытое до блеска окно в нее льется яркий солнечный свет.

К нему пришла другая медсестра – веселая и улыбающаяся.

– Ваша невеста появится через часик! – весело объявила она. – Вам с ней повезло.

Если бы! – подумал Бертрам, вспоминая, что должен сказать Деборе нечто очень важное.

В два часа дня ему помогли одеться в принесенную Деборой одежду, отвезли на первый этаж и помогли сесть на заднее сиденье «ауди», в которой Дебора его ждала.

Она вела машину на низкой скорости, а он полулежа дремал, и опять видел обрывки странных снов: езду на большой машине, темень, необходимость сделать нечто невыполнимое, сказать что-то странное...

Дебора осторожно завела машину в гараж, помогла ему выбраться, обхватив за спину, отвела домой, переодела в пижаму и уложила в кровать.

– Отдыхай. Я приготовлю тебе перекусить, – сказала она и вышла из спальни.

Теперь, когда сознание Бертрама полностью прояснилось, события предшествующих аварии дней разложились по своим полочкам. Он вспомнил, с кем и на какие сроки и суммы заключил договора, какие вопросы должен решить, что проконтролировать. Вспомнил также, о чем обязан поговорить с Деборой. Это волновало его больше всего.

Может, стоит отложить до лучших времен? – размышлял он, теряясь в сомнениях. Вот выздоровею, и тогда... Нет, надо сделать это сегодня. Сейчас.

Дебора вернулась через четверть часа с подносом в руках, заставленным посудой с едой и пузырьками, с лекарствами. Ее лицо озаряла улыбка.

– Как себя чувствует больной?

– Дебби, – серьезно произнес Бертрам, не отвечая на ее вопрос. – Я должен кое о чем рассказать тебе. Наверное, ты не обрадуешься, услышав это. И все же...

На мгновение Дебора замерла посередине комнаты. Потом медленно подошла к его кровати и опустила поднос на тумбочку.

– Я тоже собиралась кое о чем тебе сказать, – произнесла она тихо.

– Ты не обязана за мной ухаживать, – прежде всего, заявил Бертрам. – Я сам со всем справлюсь.

– Даже не сомневаюсь, что ты со всем справишься сам. Я просто помогу тебе в этом.

– Дебби... О Господи! Как же непросто подобрать нужные слова! – Бертрам нервно сглотнул. – Я знаю, ты сильно удивишься, я и сам был поражен, когда осознал это... Дебби, я влюблен в тебя и схожу от этого с ума.

Дебора испуганно уставилась на него.

– Берти, по-моему, ты бредишь. Может, это от лекарств. Ты хоть понимаешь, что только что сказал?

– Понимаю. Я сказал, что влюбился в тебя. Умоляю, только не расстраивайся из-за этого. Ты меня не любишь и не хочешь выходить за меня замуж. Представляю, что ты сейчас испытываешь. – На его лбу проступили крупные капли пота, и он вытер их здоровой рукой. – Пойми, я не мог носить это в себе вечно. Я должен был с тобой объясниться.

– Но когда... как... – От избытка чувств у Деборы перед глазами все поплыло, и она присела на край кровати.

– Сам не знаю, как это произошло и в какой конкретно момент. Может, в арт-галерее или в тот вечер, когда ты приходила за своим кактусом... Знаю одно: жить без тебя мне не хочется. Я мечтаю, чтобы ты стала моей женой, чтобы родила мне этого ребеночка и кучу других детишек. Чтобы у нас был огромный дом, большущий сад с деревьями и цветами.

Дебора приоткрыла рот, желая что-то сказать, но он не дал ей такой возможности.

– Прошу тебя, ничего не говори. Я прекрасно знаю, каков твой ответ. Ты много раз повторяла, как относишься ко всем моим глупым идеям о совместной жизни, о семье. Ты не должна лгать, что тоже меня любишь, выходить за меня замуж из жалости. Ты имеешь полное право на то счастье, о котором мечтаешь. – На лбу у него опять проступил пот. Продолжать этот разговор становилось все труднее. – Кстати, о чем ты хотела сказать мне?

Дебора долго молчала, глядя на него с глубоким сочувствием. Затем тихо произнесла:

– Твоя машина... Я узнала наконец, что стало с твоей машиной. Мне очень жаль, но она в ужасном состоянии. Ты так ее любил...

Бертрам усмехнулся.

– Нет, к той машине, на которой я попал в аварию, я только начал привыкать.

– Что?

– Я ехал на новом микроавтобусе. Дебора изумленно покачала головой.

– Я ничего не понимаю, Берт. А где твой «бентли»?

– В гараже. В день катастрофы я купил семейный микроавтобус. А заодно переносную люльку, прогулочную коляску, складную мебель. В нем и для тебя, и для меня, и для ребеночка было бы предостаточно места...

– Берт... – Глаза Деборы наполнились слезами. Она нагнулась и быстро поцеловала его в губы. – Но ты же так любил твой «бентли»?

– Ничего с ним не случится. Микроавтобус мне нужен сейчас гораздо больше. Я собираюсь стать отцом. Конечно, было бы здорово стать еще и мужем, но ты отказываешься...

– О, Берт! – перебила его Дебора, смахивая со щеки слезинку. – Я с удовольствием принимаю твое предложение. Я сделала бы это раньше, но не думала, что ты сможешь когда-нибудь в меня влюбиться. Поэтому не хотела рассказывать о своей любви... – Она трогательно шмыгнула носом. – Думала, всю жизнь промучаюсь, любя тебя и не видя взаимности. Я тоже не знаю, в какой момент это произошло. Может, в тот день, когда мы впервые работали с тобой до полуночи... Или в ту ночь после вечеринки. Только мне кажется, что продлится моя любовь к тебе вечно.

– И моя к тебе, – задыхаясь от счастья, прошептал Бертрам. – Я не верю, что не сплю, любимая.

Дебора рассмеялась, вытирая глаза.

– Ты не спишь! И не надейся списать потом все, что только что мне сказал, на свое болезненное состояние!

– Мы поженимся, как только я поправлюсь. Ни дня не будем медлить. – Бертрам приподнял голову и потянулся к ней губами.

Поцеловав его, она отстранилась и нежно произнесла:

– Наверное, предаваться страсти тебе еще вредно.

– Я выздоровею очень скоро, обещаю! – воскликнул Бертрам.

– Ловлю тебя на слове.

Они решили, что устроят вечеринку в своем новом доме на юго-восточной окраине Лондона.

Удивительно, но за несколько недель, в течение которых Бертрам выздоравливал, Дебора превратилась в совершенно другого человека. В особенности изменился ее внутренний мир: из него исчезли все страхи и сомнения. Им на смену пришли умиротворение и уверенность.

Все это время она и ухаживала за Бертрамом, и работала в «Сноу Уайт», причем работала за двоих.

– Наверное, я открыла в себе какой-то новый источник сил, – смеясь, говорила она ему, рассказывая по вечерам о том, как на фирме идут дела. – Исполнять роль генерального директора и одновременно быть его замом мне даже нравится! – Ее лицо делалось загадочным. – Кстати, на мой животик многие из сотрудников уже обращают внимание, а меня это ничуть не смущает, представляешь? Я испытываю каждый раз, когда ловлю на себе чей-нибудь любопытный взгляд, не то чтобы спокойствие, а прямо-таки гордость! – Она довольно улыбалась. – Меня в последнее время даже не тошнит по утрам!

– Что бы я делал, если бы у меня не было тебя? – вновь и вновь повторял Бертрам.

Дом они выбирали вместе. Купили и сразу перебрались в него. А на следующий день после переезда завели речь о вечеринке, на которой собирались объявить всем своим родственникам и друзьям о помолвке и скорой свадьбе.

– Непременно расскажем им и о ребеночке! – воскликнул Бертрам.

Дебора взглянула на свой округлившийся живот.

– В этом нет необходимости. Все и так догадаются, что нас скоро будет трое.

Бертрам опустился на колени и прижался к ее животу щекой.

– Я безумно этому рад.

– Давай пригласим на вечеринку только самых близких людей, – предложила Дебора. – Они искренне разделят с нами нашу радость.

– Вполне с тобой согласен.

Праздник состоялся в субботу. На него пришли все приглашенные.

Фиона, увидев округлившуюся Дебору, прослезилась.

– О, дорогая моя! Скажу только, что с папой твоему ребеночку повезло, – шепнула она на ухо подруге, обнимая ее.

Дебора просияла.

– Прошу всех в гостиную! – провозгласил Бертрам, когда гости собрались. – Мы с Дебби хотим сообщить вам нечто важное.

КОНЕЦ