По случаю взял своей косметичку английскую. Коробочка аппетитная — щелк, а там дивности всякие: кисточки, красочки, чем чего красить — не ясно, но очень хочется!

Моя на шею бросилась, обняла, в ухо шепчет: «Спасибочки, дорогой! Но из чего, по-твоему, эту прелесть вынимать?» Что скажешь? Права! Из ее кошелки потертой такую вещицу на людях не вытащишь.

Решат — своровала!

Достал сумочку из ненашей кожи. Мягкая, как новорожденный крокодил.

Моя в ладошки захлопала и говорит:

— Ты считаешь возможным ходить с такой сумочкой и косметичкой в этих лохмотьях? — И остатки платья на себе в слезах рвет.

Что скажешь? Стерва права.

Ради жены чего только не прошибешь лбом. Приволок платье французское, все из лунного серебра. Нырнула она в него, а вынырнула незнакомая женщина. Я встал, место ей уступил.

И вот она вся в этом платье, достает из кожаной сумочки косметичку и заявляет:

«Пардон, месье считает, что это гармонирует с драными шлепанцами? Тебе же будет стыдно ходить рядом со мной! Я тебя опозорю!» Что говорить? С француженкой не поспоришь! Пошел туда, не знаю куда, принес то, не знаю что. Надела — ей в самый раз! Ножка в туфельке — не узнать! Будто ноги купила новые! Платье надела, личико перекрасила. «Ну как?» А у меня язык отнялся и прочие органы. Неужели мне, простому смертному, довелось все эти годы жить с королевой?

Она тушью реснички свои навострила, из-под них синим глазом стрельнула. Щечки в краску вогнала, губки алые обвела, встала рядом у зеркала, и понял я, что один из нас лишний! Короче, в этих туфлях, платье, с косметичкой в сумочке, тут же ее у меня увели.

Мужики, послушайте пострадавшего! Если вы свою любите, — ничего ей не покупайте! В том, что есть, она никому, кроме вас, не нужна. Если хотите избавиться — другой разговор!