И тут самое время поговорить о русских националистах. 90-е стали годами национального возрождения на постсоветском пространстве. 14 из 15-ти союзных республик создали национальные государства, в которых националисты и их риторика из андеграунда мгновенно перешли в мейнстрим. Примерно то же произошло в национальных республиках внутри РФ, где местные националисты (зачастую совсем небольших титульных этносов) внезапно стали выразителями воли своих народов и субъектами региональной политической власти. Наблюдающие за этим русские правые сделали естественный вывод и началась бурная институционализация русского национализма. Были созданы десятки движений и организаций, сотни медиаресурсов и программ, тысячи теоретических и пропагандистских трудов, несколько «серьезных» политических партий и прочая, и прочая. Потрачены десятки лет и миллионы человекочасов.
В итоге русский национализм развился в карго-культ, где дикари строят макеты самолетов, взлетно-посадочные полосы и радиорубки, воссоздавая условия появления чудесного груза (cargo), который военные сбрасывали в джунгли для обеспечения своих операций. Туземцы, не понимая подлинной природы вещей, упускают из вида главное, и это делает их манипуляции бесполезными и трогательно жалкими. Слепленные из говна и веточек самолеты и кустарные взлетные полосы не привлекут массу в объятия русналистов, божественный карго не спустится с небес на землю, вожделенное РНГ не придет. Можно штудировать Адольфа Гитлера, Бенедикта Андерсона и иных экспертов, ставить припарки б/у величием, колоть в/в Русский мир, но труп не оживить и воображаемое сообщество не станет более реальным. Карго-национализм, основанный на подражании и воле активистов, не нужный и не востребованный населением, может существовать еще долго на радость досужим зевакам, упоенно ломающим макеты правоохранителям и либералам, сладко ужасающимся «русскому фашизму».
Кто есть современные русские националисты, как не ронины? Русской нации не существует, смолотая в фарш масса не может быть сюзереном, а русский этнос мертв уже давно – но тем не менее, русские националисты упорно хранят верность умершему господину, отказываясь признать его смерть и полагая его наследником все русскоязычное население, навязывая ему свой меч, любовь и доблестное служение. Русские националисты, часто способные на самоотверженную гражданскую активность, на тяготы и лишения ради идеи, на самоорганизацию и самозащиту (что, собственно, и отличает их от русской массы), – годами стучатся в двери к этой самой массе с просьбой впустить их, – но без толку.
Масса любит разговоры о национальном величии, но в то же время страшится и не понимает этих опасных людей с их экстремизмом, странными кодексами чести, агрессией и непонятной идеей принадлежности и служения чему-то. Бандиты? – нет. Блаженные? – нет. Масса видит в них не то героев, не то преступников, но точно знает, что ни тем, ни этим любить ее не за что, и принимает любовь ронинов за ловушку и обман. Никакого ответного чувства они от массы не дождутся, и не помогут тут ни горячие признания, ни Марши Ронинов, ни великие жертвы, ни пафосные воззвания, ни военные заслуги в боях за Русский мир, ни все прочие доступные ронинам изъявления преданности вплоть до харакири.
Масса, конечно, поддерживает этих реликтовых самураев, когда их стремления ей понятны, например, в борьбе с вечными врагами русских – нерусскими. Но эта поддержка чаще виртуальна: ни денег, ни людей масса ронинам не даст и в дом не пустит. Идея этнической взаимовыручки массе чужда и, хотя она видит примеры успеха таковой среди нерусских, масса твердо убеждена, что внутри нее такому не бывать. И она права, она себя знает. А ронины в который раз пойдут скитаться под дождем от избы к избе, предлагая свой меч мертвому господину.
В русских националистах заложена здоровая потребность в самоорганизации и связях – это их главное отличие от типовых русских амебоидов. Русналисты заменили негодные этнические связи идейными, но сами эту подмену не заметили и пребывают в удивлении – почему их «этнические» связи не работают с русскими?
В этой связи показательны попытки многих националистов представить руководителей РФ нерусскими. Для этого коверкаются фамилии, изобретаются генеалогии, публикуются фейки и прочее. Мол, все так плохо в РФ потому, что у власти нерусские, и вокруг них та же тусовка. Смысл этих действий в том, чтобы оправдать абсолютное безразличие таких руководителей к русскому населению, ибо по мнению националистов русский так поступать со своими не должен и не может. А вот когда к власти придут русские – вот тут-то и заживем. Под русскими националисты понимают себя, конечно. Поэтому их электоральные перспективы никогда не подойдут даже к 3%, ибо масса понимает, что ронины чужды и даже опасны, ибо имеют какие-то далеко идущие планы по преобразованию РФ в национальное государство, а массы – в нацию. Массе это совершенно не нужно, она безошибочно чует, что в современной России демократия – это власть демократов, коммунизм – власть коммунистов, а нациократия – власть националистов. В отличие от ронинов, масса знает: если вдруг посадить в Кремль реального русского человека массы: соседа Петровича или таксиста Смирнова – ничего русского в РФ не прибавится, ибо у человека русской массы отсутствует этническая валентность, у него и родственные-то связи еле выражены. Поэтому он делает ставку на проверенных друзей и пацанскую этику, выстраивая клановые паханаты разного масштаба, как в РФ и ДЛНР. Поэтому первые лица государства вовсе не какие-то криптоеврееи, новиопы и пр. Они типовые представители русской массы, не чувствующие никакой привязанности к соплеменникам.
Русский национализм в тяжелейшем положении, и оно усугублено тем, что его интеллектуальные лидеры в критический период оказались несостоятельны. Одни в стремлении слиться с народом сами стали зомби русского мира, другие в попытках спасти остатки политического капитала понизили уровень дискуссии до полупещерного уровня, ограждая рядовых ронинов от неудобных тем и поддерживая режим самообмана. Мы даже не знаем, что хуже. Путь от поражения к поражению обещает все большие потрясения и разочарования. Сон русского разума породил сонм химер. Ему снится собственное бытие и могущество, тогда как физическое тело народа расползлось в кашу, а самосознание стало неизлечимо советским.
Это трагедия профессиональных русских. Их обращения к русскому народу тонут в советском населении, а основной вывод из эксперимента с Новороссией таков: любая русская весна обращается в советскую осень, где «русская повестка» обречена стать советской или погибнуть.
Россия – страна победившего конструктивизма, где деэтнизированное большинство в ХХв стало костяком искусственной исторической общности – советского народа. За десятилетия работы жерновов добровольно-принудительного нацбилдинга живая плоть под советской маской давно истлела, этничность выжжена, национальная культура выхолощена или коллективизирована. Взращенная на крови советская идентичность толстым слоем покрыла русскую, изъев и исчерпав ее до дна, как колония бактерий питательную среду. Поэтому все попытки русских националистов сорвать с народа советскую маску бесплодны – та давно приросла к кости, а советские мифы, памятники и классика стали нациеобразующими. В нас, пострусских первого порядка, заложен советский культурный код. Год эксплуатации забористого синтетика «русский мир» показал его высокое сродство народу, и националисты вынуждены либо взапуски догонять одуревшую толпу в попытке возглавить ее хотя бы частично, либо ей всерьез противиться, своими руками уничтожая свои партийные проекты, наступая на горло едва начавшейся легализации. Результат, как ни странно, одинаков: все русские национальные партийные и общественные проекты раздавлены, приблизиться к власти никому не удалось, раскручивается новый виток маргинализации, теперь в форме противостоящих установок: за Русский мир или против. Их аннигиляция (взаимное уничтожение) – наиболее удобный режиму исход.
Самую серьезную проверку – проверку войной – русский национализм, в отличие от украинского, не прошел. Он проиграл эту схватку, но не украинскому, а советскому национализму, чьи уши торчат в ДЛНР из-за каждого куста. В итоге «заукраинские» русские националисты ушли в глухую оборону, а их оппоненты пропитались Русским миром до полного осовечивания. Но победы химер эфемерны. Разброд и шатания среди ополченцев, глубокое уныние их спикеров, отстрел политически ненулевых «зарусских» атаманов, посадки несогласных и злорадство непримиримых – все это звенья одной цепи, ведущей нас в новую пострусскую реальность следующего извода.
Профессор В. Д. Соловей в 2015г констатировал политический крах русского национализма: «Все достижения за последние полтора года обнулились, превратились в пыль под кремлевскими стенами… Эта игра проиграна полностью и бесповоротно. Бывшие соратники превратились во врагов, квазиимперская и ирредентистская идеи скомпрометированы в глазах общества, репутации рухнули, надежды разрушены… Даже как протосубъект политики русский национализм исчез. Его поддержка не нужна Путину. Партии „Родина“ для Кремля более чем достаточно. Русские националисты не нужны никакой широкой оппозиционной коалиции. Они не нужны даже сами себе. Попытка поставить на возвращение бойцов из Донбасса выглядит отчаянной авантюрой. Это не просто ошибка или неудача. Это – политическая катастрофа».
Крушение – закономерный финал любого здания, выстроенного на песке как русский национализм. Он осыпается на глазах, и этот распад не внешний, политический, а внутренний, сущностный. Русские не являются этнофорами – носителями этничности. Русская идентичность ущербна. Русский национализм бессмыслен, как жареный лед. Смеетесь над украинцами, наряжающими статуи в вышиванки? За этим – живое национальное единство. Если то же самое сделают русские, это будет не смешно, а глупо и страшно, ибо русское национальное единство существует только как РНЕ. Внеэтничность «скрепляющего страну» русского населения до последнего времени не позволяла построить даже беззубый гражданский российский национализм, ибо отсутствует ядро, вместо него – песок.
В национализм уходят лишь граждански и политически активные единицы, взыскующие идентичности, «русская» составляющая для них лишь внешнее оформление внутренних политических убеждений, декларация, почти не соотносящаяся с реальной этничностью. Отсутствие живых этнических связей дезавуирует русский народ, оставляя от него лишь русскоязычное население, а русскую идентичность делает негативной, вызывая этнодезертирство. В 1990-е гг. это поняла и живо подсуетилась РПЦ, попытавшись подменить этничность собой. Сейчас она активно эксплуатирует мазохические архетипы мучеников и юродивых как наиболее подходящие моменту, продавая «духовность» как панацею и индульгенцию одновременно. К 2015г РПЦ стала крупнейшим производителем синтетика Русский мир и столпом советской идентичности вместо КПСС. Неосоветская симфония власти и церкви повторяется ныне в соотношении, обратном тому, что было вначале, в 1940-е гг: сильная РПЦ и шатающийся постсоветский кадавр. РПЦ протягивает государству руку помощи, активно проникая в образование, СМИ, культуру и искусство. Вместе им пока удается массово воспроизводить советскую идентичность благодаря системной инерции. Рассмотрим подробнее, как это происходит.
Дело в образовательной программе. Речь не только о школьной, но остановимся на ней как базовой. Подчеркнем, что функция школы в новое и новейшее время – не только образование, но социализация и формирование основ мировоззрения. С конца 19в роль школьного учителя в формировании нации, ее интеллектуального потенциала, морали, духа и пр. общепризнана в Европе. Огромного успеха в этой сфере добились большевики. Смолотый ими в основном из русских советский народ стал реальностью и остается ею через десятки лет после развала Союза.
В сфере образования и культуры ведущим фактором успеха советского нацбилдинга стало составление идейно выверенного взаимосвязанного и непротиворечивого списка классиков и их произведений, включенных в обязательную программу, наряду с раскулачиванием и коллективизацией высокой русской культуры.
Грандиозная работа большевиков по созданию классики как основы образовательной программы, выпускающей советского человека, началась задолго до 1917г. Метод задал В. И. Ленин в статье «Лев Толстой как зеркало русской революции», опубликованной в 1908г в газете «Пролетарий». К 1912г Ленин уже выстроил первую цепочку-матрицу: «Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию. Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями «Народной воли» (статья «Памяти Герцена»). Затем эта цепочка только прирастала, в одну сторону – от декабристов к Фонвизину, Чаадаеву и Радищеву, и в другую – от Чернышевского к Горькому и Симонову.
После того, как большевики удержали власть, они повели настоящую борьбу за классиков, сумев выиграть Маяковского, Есенина, Алексея Толстого, Горького и многих других. Оставшиеся же в эмиграции творцы русской культуры были вымараны Москвой из классики и до сих пор слабо известны широкой российской публике – продукту (жертве?) массового образования. «Прошитое» в самом внушаемом возрасте население несет в себе советские базовые посылы, заложенные хитрым избирательным монтажом «списка классиков и классических произведений». Падение Союза в 1991г, вопреки необходимости, не принесло с собой десоветизации образования и пересмотра устоявшихся схем, разве что Чернышевского стало меньше и школьникам открыли Бунина, Куприна и прочих, ранее неназываемых. Большевицкая цепочка классики сохранилась вместе с номенклатурой и советскими кадрами образовательной сферы, обеспечив передачу советской идентичности детям, родившимся в 90-е и «нулевые».
Схема составления этой цепочки незамысловата – она сохранилась нетронутой со времен первой заявочной статьи: посыл текста «Лев Толстой…» в том, что писатель искусно живописал и бичевал язвы прогнившей церкви и царизма, в то же время излишне уклоняясь в религию и непротивление злу силою. Этот шаблон далее применялся для всех деятелей культуры и кандидатов в классики – вся отечественная культурная рефлексия должна всенепременно вести к Великой Октябрьской революции и дальнейшему развитию советского строя и государства, а «отдельные несоответствия» объявлялись вредными уклонами во «в целом прогрессивном творчестве» имярек. Если же вредные уклоны преобладали, то творчество имярек объявлялось реакционным и в классики путь ему был закрыт. Аналогичный процесс шел и при отборе «классических произведений» уже одобренного классика – «реакционные» отправлялись в корзину, «прогрессивные» – в программу.
Так мы обрели советскую классику и советскую школу как мощные инструменты советизации населения, при этом потеряв десятки имен и сотни произведений. И если сейчас мы знаем имена, например, Загоскина, Булгарина или Аверченко, то главным образом потому, что они упомянуты в утвержденных ВКП (б) сочинениях. При составлении списка классики целый сад цветущего разнообразия русской культуры был сведен к одному грандиозному древу Познания добра и зла, и это древо – наша великая советская Родина. Архангел Наркомпрос огненным мечом выжег все «ненужные, идейно чуждые» культурные поросли. Прямо сейчас наши дети в самом нежном и податливом возрасте, будучи «чистыми листами» аки Адам и Ева, вкушают взращенные дедушкой Лениным плоды чудовищного древа.
Завершая описание проблемы, мы приведем мнение миллионов людей, которое слышал каждый читатель: «советская школа напрочь убила во мне любовь к русской классике». Это заблуждение: в советской школе нет и быть не может русской классики, а есть лишь адаптированная советская. Русской классики как цельного канона не существует. Этим вопросом лет сто никто не занимался.
В 1990-е гг вместо системной реформы и пересмотра программ ограничились паллиативом – внесли в список Булгакова и Солженицына. Но советскую систему не изменить простой добавкой антисоветских элементов. Все старые части взаимосвязаны и притерты, а внедренные «лишние детали» просто не работают, ибо лишены связей как меж собою, так и с другими деталями. Для того, чтобы получить на выходе иной продукт, нужна иная система. Иная классика.
И формировать ее нужно прямо сейчас, когда, казалось бы, нет ни малейшего шанса что-то изменить. Когда он появится, наработки должны быть готовы. Современная школа России нуждается в грандиозных переменах, которые не коснутся разве что зданий и помещений, все остальное должно быть изменено. Но об этом пишут довольно, сосредоточимся на классике.
Мы не будем утомлять читателя обсуждением кандидатур классиков по списку – для этого у нас нет ни нужной компетенции, ни времени, ни желания. Хотя широкое обсуждение этого вопроса обещает быть интересным. Этот текст лишь мнение, затравка. Мы озабочены поиском наиболее эффективных методов отбора и утверждения новой классики, поэтому предлагаем лишь примеры действий. Сначала необходимо устранить из школы такие явно избыточные элементы как Чернышевский. Попавший в классики волею Ильича неплохой для своего времени публицист представлен в программе чудовищным романом «Что делать?», прочесть который не смог ни один наш знакомый ни в школе, ни позже.
После удаления явного шлака надо полностью разрушить ленинскую цепочку, центральным элементом которой является Лев Толстой. Мы не собираемся свергать его с заслуженного пьедестала и, безусловно, в мировую классику он вписан навечно, но вот роль произведений Льва Николаевича в школьной программе и советской классике крайне спорна. Требование к детям не то чтобы понять, а хотя бы прочесть «Войну и мир», испещренную обширными иноязычными вставками, лишено смысла. «Крейцерова соната» и «Детство. Отрочество. Юность» это вообще отдельная тема. «Страшно далеки они от народа», – писал Ленин о декабристах в «Памяти Герцена», но мы применим эти слова к многим нашим классикам 19 века, писавшим, увы, совсем не для нас и наших детей. Даже Шекспир и Платон читаются легче и лучше. Страшно далеки, чужды и непонятны, – первую очередь это относится именно к русским писателям-барам: Толстому и Тургеневу (оба в школьной программе). Особняком стоит Достоевский, небаре Гоголь и Чехов ясны и близки читателю так же, как барин Салтыков-Щедрин, ставший снова актуальным.
Взамен большевицкой цепочки, где каждый автор «прицеплялся» к предыдущему по мере «развития прогрессивного мышления», мы предлагаем иной путь подбора классики, подходящий любой будущей идентичности Северной Евразии. Нужно свить дискурсивную нить из ведущих ценностей, мифов и принципов новой формации, и на этой нити сами собой завяжутся узелки – классики мировой величины. Пушкин и Лермонтов, Гоголь и Булгаков, многие другие. Затем надо нанизать самые разные бусины из, так сказать, второго эшелона. Главное, чтобы бусины под нить подходили. Например, Пастернака нет смысла преподавать в ДЛНР, ну не нужен он там.
Назвать конкретные ряды, имена и произведения новых классиков сейчас невозможно, ибо будущие идентичности не очерчены. Можно предположить, что наиболее востребованы будут неосоветская идентичность (в этом случае изменения не нужны), проукраинская пассионарная перезагрузка может дать толчок неоруской идентичности (в этом случае могут быть востребованы Гоголь, Шевченко, возможно возвращение интереса к текстам Сковороды и неизвестного в России Юрия Липы, возможно, некоторых русинских классиков). Видимо, появятся и региональные идентичности вроде уральской, сибирской и поморской, для которых тоже будет нужна классика и программа, основанная на местных кодах – для Урала Бажов, для Сибири Распутин и т. д.
И ни в коем случае нельзя отметать творцов, послуживших некогда Советам, если они могут послужить и нам, пусть хотя бы примером. Вот, например, Аркадий Петрович Гайдар (Голиков). Талантливый детский писатель, кровавый маньяк и психопат-убийца. Сейчас он забыт, человек, который в 14 ушел на войну, в 15 стал коммунистом, а в 16—17 командовал подразделениями ЧОН (частей особого назначения) от роты до полка, подавляя восстания на тамбовщине, в Башкирии и Хакассии. Уволен из ЧОН за зверства и расправы (!). Гайдар – мастер разноплановых работ для детей и юношества. Трудно представить, что один автор написал и русский народный до слез Бумбараш и библейский стих Сказа о Мальчише-Кибальчише – вещь в литературном плане никем не превзойденную. Что нам делать с безумцем Гайдаром? Учиться, учиться и учить, уважая чужой талант и воспитывая свои, которых неизбежно вызовет к жизни ветер перемен.
Безумие в наше время – не так уж и плохо, лишь такое сильное средство может прорвать изнутри сплетенный из паутины рацио мягкий кокон, убаюкивающе-удушающий общество. Фанатичные упрямцы на грани безумия, могущие увлекать за собою немногих живых, не до конца опутанных конформизмом, способные совершать широкие движения душой – такие люди будут востребованы на построссийском пространстве более всех прочих. Ибо только очень живые могут вдохнуть и передать жизнь, положить начало чему-то новому, в том числе новой нации, новой классике, новой школе, новой религии, если нужно. Наверное, нужно, ибо Россия стремглав бежит по пути Склепа, по которому плетется Запад. Народ-кадавр, населяющий кадавр-государство, в неверном свете энергосберегающих ламп, заменивших солнце, видит таких людей фриками, испускающими жуткое сияние. Тогда как некоторые из них на деле являются светочами, пытающимися дать свое видение, осветить хоть что-то хоть кому-то. Только сильные магниты способны вытаскивать из кучи песка и сора, пыли и праха крупицы металла, расставляя их по силовым линиям. Нам нужны новые классики, и они придут. Нужно будет только узнать их.
Вернемся к текущему расколу карго-национализма. В то время как советские русналисты занимаются банальной перекраской советского в русское (занятие скучное, неблагодарное, и на наш взгляд противное), антисоветские заняты гораздо более интересным делом – реставрацией русских. Реставраторское движение вполне в духе времени, но исход сомнителен при всем благородстве побуждений.
Какой уклон хуже: трансмутация или некромантия? Ответ известен, но мы его обоснуем. Советский человек – манкурт с ордынским сознанием и оборванными связями, и даже надев на него георгиевский кокошник и икону-диптих с Николаем Вторым и Сталиным сути мы не изменим. Попытка же превратить советских обратно в русских подобна попытке провернуть фарш назад в кусок мяса. Утраченную этничность не вернуть, можно лишь построить новую.
Долой интеллектуальную трусость: больной скорее мертв, чем жив. Русская нация и русское национальное государство (РНГ) – химеры, сны бестелесного разума, одурманенного «русским миром». Что толку обсуждать сны? Нужна новая, пострусская дискуссия. Уже складываются новые общности, основанные на идеях, в том числе региональных.
Но что же делать сейчас? Осознать ситуацию. Это непросто, ибо страсти накалены, а инерция мысли чудовищна. И все же – поднимитесь над схваткой и посмотрите вниз, отрешившись от типовых схем мышления. Нет никаких русских националистов, ни правильных, ни неправильных. Нет ни русофобов, ни выруси, нет изменников и предателей нации, нет нации. Нет русских. Есть две расходящиеся группы пострусских. Большая – плоть от плоти, дух от духа Орды и советского народа, имперцы, ведущей чертой которых является зацикленность на Москве. Чтобы не использовать украинское определение, неспроста кажущееся кому-то оскорбительным, назовем их московитами. Этот старый дискурс с богатой традицией и мифологией переживает сейчас второе рождение. Пусть стерта этничность, но базовые ментальные прошивки этих людей неизменны со времен Калиты. Когда говорят они о третьем Риме – говорят свое, ибо первый их Рим – Каракорум, а второй – Сарай. Москвацентричность мышления наиболее наглядно проявляется в виде мы-маркера. Московиты не в силах разорвать эту ментальную пуповину и разотождествить себя с Москвой, поэтому все ее действия оценивают, как свои: мы ввели войска, наши интересы, мы вывели войска, мы присоединили, нас там нет и прочее. Особенно интересно это выглядит последнее время, когда многие московиты не одобряют действия Москвы, продолжая употреблять мы-маркеры. В итоге они пишут и говорят о глупых, ошибочных, преступных, подлых и предательских «наших решениях», совершенно не ощущая ни дискомфорта, ни чувства со-ответственности, обусловленной отождествлением. Амбивалентность, перерастающая в критику себя и восстание против себя есть прямые признаки психотизации. Раскрывать этот вопрос подробно мы здесь не будем, дабы не лишать читателя удовольствия самому поразмыслить над этим. Ограничимся лишь справкой, что самоотождествление себя с внешним субъектом одновременно с возбуждением ненависти к этому субъекту – один из путей развития шизофрении. В цикличной истории России именно этой психопатологией вызваны русские бунты, бессмысленные и беспощадные. С психиатрической точки зрения эти обострения вполне объяснимы и даже закономерны. Скажем больше – всю русскую историю, начиная с возвышения Москвы, можно рассматривать как историю болезни.
Противостоящая московитам общность малочисленна, но интересна, ибо совершенно нова. Это пострусские второго порядка, люди, мечтающие вырваться из ордынской клинической сансары. В отличие от московитов у них нет структурированного мифа и разработанной традиции, поэтому они вынуждены сами создавать их, опираясь на исторические альтернативы: Новгородская республика, Великое княжество Литовское и Русское, князь Курбский, Лжедмитрий, Белое дело, эмигранты, РОА, диссиденты и т. п. Поэтому мы назовем их альтернатами.
Неравная борьба московитов с альтернатами расколола немало организаций и групп, рассорила тысячи людей, бывших соратниками, друзьями, родственниками. Ситуация в России уже напоминает ситуацию в Риме времен распространения христианства – альтернативной идеологии в многонациональном имперском социуме, развращенном потреблением. Тогдашние альтернаты-христиане также были преследуемым меньшинством, отказавшимся признавать императора богом – только за этот политический момент их и казнили в веротерпимом Риме. Тем не менее раскол пошел дальше и довольно быстро по античным меркам христиане возобладали. Государство же устояло, ибо имело большой запас прочности.
В майданогенной борьбе русских националистов меж собой нет правых и неправых, ибо отсутствует предмет спора. Обе стороны используют русскую химеру как дубину, вопя об интересах несуществующего народа. Московиты защищают свой особый путь к последнему морю, альтернаты отстаивают право на иной вариант. Это может продолжаться долго, а результаты будут негативными для всех, как в случае с русским миром. Мыслящие люди с обеих сторон должны отложить боевую демагогию и осознать, что предателей среди них нет и они просто представляют разные пути развития. Это историческая развилка, бифуркация. Быть может, вчера они и были братьями, но сегодня чужие. Только через принятие этого лежит путь к диалогу, он уже назрел. Пока стороны размахивают русским флагом, обмениваясь обвинениями в продажности и ренегатстве, понимание невозможно. Пострусским лидерам, идеологам и спикерам пора формулировать новые позиции, признав диагноз и перестав перетягивать расползающийся русский саван над мумией.
Катастрофа позволяет выбрать иной путь, но для этого ее нужно осознать. Уйдет в будущее тот, кто отбросит бесполезную ношу, отряхнет прах со своих ног и пойдет налегке. Если среди альтернатов уже распространяется понимание этнической и ментальной безнадежности русских, то московиты продолжают упорствовать, подтверждая наш предварительный диагноз. Что ж, возможно, украинцы правы, уклоняясь от борьбы за русское имя. Стоит ли оно того? Слишком много накоплено отрицательных коннотаций, слишком плохая карма. Оставим урну русских останков некрофилам-московитам как выигранный ими кубок. Для них это святые мощи, для нас пыль. Они устраивают вокруг своего приза пляски, службы и парады, пируют, обмазываясь пеплом предков и смеясь над чумой, уже гнездящейся в них. Россия обратилась в страну слабоумных и прокаженных. Мы, альтернаты, уходим подальше от зачумленных. У нас нет ни Америки, ни Австралии: бежать некуда, поэтому строить свой дом придется на старой площадке, где уже стоит уродливое растрескавшееся здание советской идентичности. Только его снос позволит приступить к нацбилдингу. Наши красно-коричневые оппоненты предлагают сохранить советский фундамент и строить на нем. Это значит завершить московскую логическую цепочку храм-бассейн-храм, заложив бассейн в храме или храм в бассейне.
Отжившая советская идентичность стремится к ватному апокалипсису, ибо это ее единственный путь, ни на что иное она не годится, кроме как уйти, громко хлопнув дверью, уничтожив вместе с собой все, до чего сможет дотянуться. Постсоветский народ может лишь разрушаться и разрушать, ему не нужен образ будущего, ибо он страшен. Их будущее – погибель. Масса это чует и потому отворачивается, предпочитая глядеть куда угодно – в прошлое, в огород соседа, в телефон, стакан или телевизор. Ломать здание советской идентичности нужно вместе с фундаментом, иначе новая постройка будет подобна предыдущей. Внезапная реинкарнация совка в РФ это подтвердила. Полная расчистка площади даст полную свободу в планировке новых зданий. Даже многие имперцы сегодня отказались от гипнотического гигантизма мегадержавы от Карпат до Камчатки. Даже заявленная «Любэ» Расея от Дона до Енисея в контексте событий выглядит нечетко. Предсказать ареалы будущих идентичностей невозможно. Живого регионализма в РФ почти нет, есть этнонационализм республик. Русские расколоты идейно, а не регионально, поэтому границы протосубъектов пройдут по семьям, по коллективам, по клубам, по группам бывших единомышленников. Ситуация неслучайно напоминает размежевание времен гражданской войны. Из одного протосубъекта может вырасти (условно) Германия, из другого Албания, а из третьей КНДР, но их локализация непредсказуема. Со сносом советского остова на поле прорастут живые зерна тысяч активных групп. Первыми взойдут сорняки банд – они-то и объявят себя регионалистами. Так как идейная база у них отсутствует, это будет неосоветский регионализм а-ля русский мир, – об этом весь опыт ДЛНР. Затем из сорняков поднимутся различные кусты и деревья – поросль новых идентичностей. Возможно, в парке пострусского периода стоит использовать метод Странника: подождать, когда появятся тропинки, и уже по ним заасфальтировать дорожки и разметить территорию, помогая деревьям и уничтожая бурьян и борщевик. Но так в истории еще не бывало, тут все зависит от того, кто будет главным. Не факт, что кто-то вообще возьмется за роль прогрессора, хотя глобальная ядерная безопасность этого прямо требует, иначе финалом станет не парк, а Красный Смех.
Итак, многолетнюю деятельность русских националистов юридически следует охарактеризовать как попытку с негодными средствами, ибо опора на работающие идеи и неработающий народ изначально сделала руснализм хромоногим и ущербным.
Бесплодный русский национализм умирает – туда ему и дорога, слишком многих он подвел под монастырь и разочаровал.
Дальнейшие пути русских, вероятно, разойдутся еще шире. Масса частично останется безгласна и пассивно примет свою участь, частично войдет в формирующуюся дискурсивную российскую нацию во главе с московитами (об этом далее). Наиболее способные правые альтернаты, использовав отказ от массовости, ставку на идейные, а не этнические связи, устранение избыточных нарративов, работу с идентичностью и серьезные изменения в подходе, постараются слить воедино правых либералов и экс-националистов. Немалая часть ронинов продолжит цепляться за химеру. Инерция сознания, авторитет лидеров, призывающих биться до конца, архаичность собственного мышления (убить этого дракона в голове непросто) – все это заставит многих идти на бессмысленные смотры, марши и жертвы. Одни попадут в жернова системы, другие в попытке единения с народом убьются о стену его равнодушия. Возможно, они выиграют нам время на сложнейший маневр стратегического отступления с проигранных позиций русского национализма на пострусские рубежи.
Рубежи эти едва намечены. Мы полагали, что будет больше времени. Но план ясен – отвод живой силы с целью ее сохранения и перегруппировка. Единого пострусского фронта нет – для этого нет ни людей, ни ресурсов, ни необходимости. Предстоит размежевание в идейном спектре, создание новой, узловой системы обороны, и ее привязка к региональным политическим ландшафтам. В каждом опорном пункте должен знать, кто на флангах, где стыки и ходы сообщения. Время на это будет. Маски исторических реконструкторов, дискуссионных чайных клубов, любителей пейнтбола, железа и прочего – все, что угодно, кроме стигматизированной русской темы, она проклята. Садиться Зарусь в осаду в режиме Брестской крепости – наихудший выход. Оставьте руины русского национализма Рогозину и Баркашову – и пусть мертвые хоронят своих мертвецов.
Поговорим о межэтнических отношениях в РФ, точнее, о роли в них русских. Этносы России подобны химическим реактивам. Они имеют определенные характеристики, позволяющие их группировать по различным основаниям. И если реактивы можно разделить на соли, щелочи и кислоты, органические и неорганические реагенты, спирты, бензолы и т.д., то этносы группируются по языку, религии, менталитету и месту в иерархии народов РФ. Как и реактивы, этносы взаимодействуют друг с другом по-разному. Евреи, например, показывают чудеса растворимости, но со временем выпадают в осадок и становятся заметны. Армяне с азербайджанцами в чистых условиях часто демонстрируют реакцию нейтрализации с выделением тепла, а малые народы Севера исчезают при контакте со спиртосодержащей русской массой. Большинство этнических реакций негативны, ибо вызваны столкновением интересов, соперничеством за ресурсы и пространство. Русские же сами являются ценнейшим ресурсом режима, ибо своих национальных интересов не имеют и потому не являются реактивом. Их роль в лаборатории РФ – замедлитель реакции, ингибитор и буферный раствор. Процентная доля русских в регионе (буферная емкость) определяет уровень его стабильности. Стабильность в российской логике – это не экономическое и культурное развитие и качество жизни, это консервация. Это предельная терпимость, как в сфере межэтнического взаимодействия, где буфер принимает на себя удары сильных реагентов, так и в сфере внутренней политики и экономики, где он формирует пассивно покорное большинство, обволакивающее и нейтрализующее любую протестную реакцию. Общая буферная емкость России 80% позволяет режиму относиться к русским столь же расточительно, как к иным доставшимся даром ресурсам. Осложнения возникают лишь там, где буферная емкость падает до 50% и менее, как в Туве, где Москве приходится поддерживать феодальное государство 18 века, или Татарстане, которому пришлось отдать львиную долю его же нефтяных доходов, или Дагестане, где идет бесконечная АТО, или Чечне, с которой надо либо воевать, либо заливать деньгами.
К сожалению, в обществе до сих пор сохраняется ложное видение ситуации, основанное на ошибочном полагании русских национальным большинством. Каждому известны круговые диаграммы этнического состава России, где львиную долю занимают русские и лишь небольшой сектор приходится на так называемые национальные меньшинства.
Между тем вненациональная масса не может быть национальным большинством. Строить на этом абсурде федеральную и региональную национальную политику – безумие. Власть этого и не делает, адресуя такие графики профанам, легковерным и русским. Основываясь на неверном видении, русналисты пытаются заработать политические и рейтинговые очки, заявляя о фактически мононациональном государстве и провозглашая себя представителями 120-миллионного государствообразующего народа. Власть же, в очередной раз усмехаясь в усы, повторяет старую мантру о многонациональности России. Государство давно знает вещи, о которых русские только начали догадываться. Например, еще в 2002г в открытых справках ФСО (посвященных визитам президента в регионы) указывалось, что стабильность в сфере межэтнических отношений определяет процентная доля русских в регионе. Это основной показатель. Русские националисты сколько угодно могут мнить себя представителями скрепляющего и образующего (интересно, что массу это не волнует), но у буферного раствора чисто технические задачи, он не реактив и принимается в расчет лишь как буфер. Другими словами, русские не являются игроками на этническом поле России, они скорее поле. Есть разной степени активности и качеств игроки-народы и есть бригада арбитров – государство.
Рассмотрим поближе состав команды и прежде всего определимся с их долей и обозначением. Термин национальное меньшинство в России чаще всего некорректен, ибо меньшинство всегда образуется относительно большинства. Таким образом, чтобы разглядеть игроков, мы должны переосмыслить результаты переписи 2010г и очистить их от мнимых величин. Мнимые величины – это доля русских, украинцев и белорусов, ибо они в целом неотличимы от буферной массы. Вот какую картину мы получили в целом по РФ (диаграмма 1):
Как видим, избитое заклинание об удивительно многонациональной России внезапно оказалось правдой. Мы объединили в сектор Прочее только те народы РФ, чья доля менее 1%. Разумеется, к этой диаграмме надо дать некоторые пояснения, оставшиеся за скобками официальных результатов переписи. Прежде всего татары, ставшие в отсутствие на поле славян крупнейшей общностью, таковой являются условно. Татары – ряд этносов, самый многочисленный из которых (поволжско-уральские) составил около половины соответствующего сектора диаграммы, т.е. 10%. Остальные его доли займут астраханские, сибирские, ногайские, крымские татары, мишари и крящены. Доли же азербайджанцев, узбеков и таджиков стоит удвоить, учтя миллионы нелегальных мигрантов. Так мы получим этнореальность РФ в первом приближении.
Наша попытка как-то сгруппировать эту радугу показана на диаграмме 2:
ТУР – это тюркские мусульманские народы Поволжья, Урала, Сибири.
КАВ – горские народы Северного Кавказа.
ФИН – русифцированные финские и тюркские народы севера европейской России, Поволжья и Урала.
ПЕР – народы Закавказья и Передней Азии.
КСС – коренные народы Севера и Сибири.
АЗЦ – народы Центральной и Восточной Азии.
ЕВР – европейские народы.
Используя тот же метод, мы сделали небольшую региональную подборку, в какой-то мере позволяющую определить ведущих этноигроков на местах. В отличие от общероссийских расчетов, мы оставили в региональных графиках украинцев и белорусов, ибо их несостоятельность на федеральном уровне не обязательно значит несостоятельность региональную. Но нас интересуют не только игроки, но и судейство, т.е. этническая политика. Кратко разберем ее суть на примере Астраханской области (диаграмма 3).
Буферная емкость области (доля русских) – около 60%, и она уменьшается. Почти половина всего нерусского населения – казахи, первый заместитель губернатора – казах. В администрации области есть управление по внутренней политике, в котором есть этноконфессиональный отдел из двух человек. Их деятельность заключается в ведении парадного сайта этноконфессионального совета при губернаторе, составлении колонны «Астрахань многонациональная» на первомайской демонстрации и проведении декоративных акций дружбы народов с привлечением диаспор.
Разумеется, этот отдел нельзя считать субъектом региональной этнополитики. Им, скорее, является губернатор, но у него масса иных забот. И пока буферная емкость не упала ниже 50%, система работает автоматически. Любые этнические удары принимает на себя буфер, а конфликты списываются как бытовые и/или замалчиваются. Именно в этом скрепляющее значение русской буферной системы. Проблемы у местных властей возникают лишь при столкновении реактивов – этносов с отлаженными внутренними связями и выраженными интересами. Но тут руководству помогает старый советский метод.
В ВСО (военно-строительных отрядах) советской армии такая форма неуставных отношений как дедовщина практически не работала. Внутренним регулятором была система землячеств, объединявших всех бойцов, кроме, разумеется, русских, которые и там служили буферным раствором. Эта система позволяла офицерам не обращать внимания на внутренний порядок, ибо он наводился сам: удары принимал буфер, а реальные этноконфликты разруливали землячества, лидеры-решалы которых пользовались большим авторитетом среди командиров. Современным отражением этой системы и является упомянутый этноконфессиональный совет при губернаторе, где буфер представлен чисто декоративно: две русские национальные микроорганизации, фактически состоящие только из их глав, на фоне двух десятков реальных землячеств с ресурсами, людьми, помещениями и пр. Для справки приводим еще несколько региональных диаграмм, полученных по нашему методу:
