Глава 26
Когда Варяг и Ангел прибыли в Краснодар, было раннее утро. Пока их вез из Сочи местный парень на насквозь пропыленной «Волге», Ангел задремал, а Владислав, лениво глядя в окно, обдумывал, как с честью выполнить возложенное на него дело.
Приехали они в эту столицу благословенного края по поручению Медведя. Надо было им встретиться с одним человечком — с заместителем главы края по внешнеэкономическим связям Александром Петровичем Валуевым, личностью во всех отношениях замечательной и по кратким описаниям Медведя сильно заинтересовавшей Варяга.
Прошло всего-то ничего, два года, с тех пор как Владислав, будучи еще студентом, начал строить свою, как он выражался, финансово-промышленную группу, постепенно вовлекая в нее все новых людей и новые предприятия. И что же в итоге? За эти два года он уже получил несколько банков в крупных городах страны, десятки холдингов, негласно объединивших разрозненные «кооперативы» и «малые предприятия», как стали одно время говорить, в разных концах Союза… Швейные мастерские, бюро ремонта холодильников, колхозные рынки, предприятия автосервиса и даже бензоколонки на больших магистралях прочно легли под «крышу» Варяга, который не жалея вкладывал в свое дело колоссальные средства, полученные от рада успешно проведенных махинаций с фальшивыми авизо… И вот теперь он предложил выйти поохотиться на крупную дичь — в регионы. Правда, в регионах орудовали местные воры, но они все больше «крышевали» мелочь — рыночных торговцев, кооператоров, частников, не рискуя выходить на верхушку. А Варяг решил рискнуть — и начать с Краснодара, благо еще со времен Брежнева в этих краях высшее руководство было с червоточинкой. И наследники товарища Медунова, разворовавшего миллионы бюджетных денег и превратившего Краснодарский край в сытную кормушку для себя и своих ландскнехтов, наверняка все еще прочно сидели в своих мягких креслах — вот их и стоило пошерстить…
Пару недель назад, удачно защитив кандидатскую диссертацию по международной экономике, Варяг предложил Ангелу махнуть на юга, в Сочи, немного оттянуться. Такие резкие повороты настроения у него случались, к этому Ангел уже привык. Тем более и отпраздновать стоило. Совершенно не понимая, о чем идет речь, Ангел присутствовал на защите и мог только догадываться, что Владислав говорил и впрямь по делу. В перерывах, когда жрали в университетском буфете бутерброды с колбаской и сырком, Ангел подслушал обрывки непонятных фраз вроде: «Ну, про переход от Общего рынка к Общеевропейскому союзу он, пожалуй, и прав, но вот что касается возникновения общеевропейской валюты вместо национальных валют — это полная чушь!» — «Да нет, батенька, какая уж чушь — вы читали в последнем номере «Евромани» статью Мандельбаума? Все к этому и идет!»
Из всего услышанного, короче, Ангелу удалось уяснить, что и этих не от мира сего лысанов и бородачей Варяг сумел поразить в самую печенку. И он еще больше зауважал нового другана.
«Волга» резко тормознула и остановилась, разбудив Ангела. Он вылез из машины. Варяг уже отдал распоряжение шоферу, приставленному к ним для удобства разъездов знакомым сочинским авторитетом Глебом Мухиным по кличке Муха, чтобы был здесь к часу, и решительно направился к дверям гостиницы «Краснодар-Интурист». В два часа у них была назначена встреча с Валуевым, которому из Москвы позвонил один человек — Варяг толком даже не знал кто — и сообщил, что из Москвы к нему едут важные гости.
На двери гостиницы висела пластиковая табличка, на которой золотыми буквами было выведено: «Мест нет». Ангел, не обращая внимания на предупреждение, рванул дверь и пропустил вперед Владислава. Свободных номеров, конечно, не было. Желтоволосая администраторша бальзаковского возраста и вся в золотых цепях и перстнях («Видал, сколько голдов! Может, она местный пахан?» — тихо пошутил Ангел, наклонясь к уху Варяга) даже не подняла глаз от журнала «Огонек», буркнув, что мест нет, что слишком большой наплыв гостей и что им следует попытаться поискать места в других гостиницах города. Ангел кашлянул и тихо произнес:
— Мы от Андрея Юрьевича Данилова…
Слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Тетка отшвырнула журнал, вскочила, заохала, закудахтала, разулыбалась — во рту тоже было полно «голдов», — и тут же обнаружился свободный люкс, «практически президентский номер»…
До часу было еще много времени, моря в столице края не имелось, поэтому командированные удовольствовались простым душем. Потом, перекусив в ресторане, они вернулись в номер, Владислав погрузился в изучение каких-то бумаг, которые привез с собой, а Ангел уселся в кресло и стал наблюдать за ним…
Никак он не мог раскусить этого пацана, который был на десять лет моложе его, а вон уже на какую высоту вспорхнул… А ведь Ангел следил за ним уже десяток лет, собирал информацию еще по зонам — сначала по заданию Медведя, а потом уже из собственного интереса, — но все никак понять его не мог. Не был Варяг похож на обычного вора, не был — хоть ты на кол садись! А в то же время более нормального чувака и представить себе было нельзя. И свой в доску, и надежный — такой не предаст. Вор, одним словом, настоящий вор!
Вспомнился Ангелу помощничек Варяга — Женя Симаха. Симаха трудился на Варяга с каким-то остервенением, собачьей преданностью и рабской покорностью, просто хвостом за ним ходил. Щербатов подцепил его в МГУ. Тот был кандидат наук, работал на кафедре академика Нестеренко, вроде как кропал докторскую, хотя лет ему было едва за тридцать, считался талантливым и перспективным ученым, но, поговорив с Владиславом по душам — Ангел пару раз присутствовал при этих разговорах, — плюнул на научную карьеру, ушел из университета, оформился в одну из новоиспеченных фирм Варяга консультантом и вот уже седьмой месяц летал по всей стране, выполняя тайные поручения своего нового шефа.
Ангел слушал их беседы вполуха, лениво, но основное не упускал. И ловил себя на мысли, что хоть и были Женя и Владик почти одногодки, но Симаха за время их знакомства так и не сумел перейти грань почтения и даже робости, отделявшую его от Варяга. Это было забавно, но это было так.
Решающий разговор состоялся в прошлом августе на пляже в Серебряном Бору, куда Владислав пригласил Си-маху.
— Я читал твою монографию, Женя, — начал Варяг после того, как они оприходовали по три свиных шашлыка и запили его холодненьким «гурджаани». — То, как ты разбираешь юридические аспекты международной экономической экспансии, переходящей в открытую агрессию финансовых кланов, просто блестяще. Но почему-то на этом останавливаешься. Словно не хочешь или боишься понять, что частный вопрос просто-напросто моделирует общую тенденцию.
— За попытку высказать нечто подобное меня чуть не растерзали на ученом совете. Я тогда еще открестился…
— Да плюнь ты на этих интеллектуальных импотентов! Что, неужели непонятно, что наступает очередной передел мирового богатства. Не только между отдельными странами и группами стран, но и между частными кланами. Транснациональные корпорации — это же не государства, но они делят мир как хотят… Со всеми вытекающими последствиями. И меня вот это как раз очень интересует — и мне нужна твоя помощь.
— Я специализируюсь на экономическом праве, — качал рыжей, вечно всклокоченной головой Симаха, — и потому не слишком силен в делах международного бизнеса.
— Но достаточно, чтобы уяснить, что я от тебя хочу. Все мои предприятия были созданы по одному принципу, основанному на том, что существует доверенное лицо, которое во всех делах заменяет хозяина и официально является собственником. Меня интересует механизм передачи прав на распоряжение собственностью…
Ангел, не вникая в суть спора, с удовольствием наблюдал за вытянувшимся от удивления лицом Симахи. А Варяг продолжал, словно читал лекцию:
— Понимаешь, Симаха, мои компании действуют в самых разных сферах. Это и банковские операции, и транспорт, и пищевая промышленность, и охранные структуры, и шоу-бизнес. Под моим контролем казино, рестораны и гостиницы. Но все это слишком много для одного человека. Тем более что я не хочу светиться…
Дальше он говорил с паузами, которые Ангел, внимательно слушавший этот странный разговор, стал заполнять мысленно собственными вставками.
— Я ведь не промышленник. Я прежде всего…. (вор)…свободный человек и потому мне… (вору в законе)… чужды все эти бесконечные хозяйственные споры и хлопоты о деньгах. Мне важнее… (братва, ее мнение)… собственные представления о ценностях. Все эти деньги я могу… (отдать в общак)… пустить в дело так, как я считаю целесообразным, но принесет ли мне возня с ними удовлетворение или удовольствие, как другим… (как тебе, Симаха)… — очень сомневаюсь. Поэтому я предлагаю тебе стать моим официальным представителем, что-то вроде коммерческого директора! Ну и твой финансовый интерес будет учтен, само собой…
— Но ведь это… — Симаха даже побледнел, — но ведь это означает!..
Ангел отвернулся и стал смотреть на проходящих мимо девчонок в бикини. Это было куда приятнее. Смотреть на то, как человек теряет себя, почуяв запах капусты, пусть и зеленой, американской, пусть даже такого количества капусты, которого и потребить-то невозможно, было неприятно. Ангел подумал, что, как это ни банально звучит, все люди разные. Что бы ни говорили о чести, достоинстве, неподкупности, большинство знает, что это просто слова, развесистая клюква, а предоставь самому благородному и неподкупному вот такие деньжищи, ворочать которыми Варяг только что предложил Симахе, — и все высокие слова испарятся, будто их и не было. Да, верно повторяет Медведь: Варяг — голова! Он сразу почуял, что этот Симаха никакой не светило экономики, а жилы рвет на научном поприще только ради того, чтобы в будущем присосаться к сытной кормушке…
Симаха взволнованно лепетал:
— Но ведь это значит, что ты передаешь мне все финансовое управление своего… холдинга. Это же такие средства! Как ты можешь доверять… в общем-то постороннему человеку? Ведь управляющий имеет возможность сделать все. За деньги в наше время можно сделать абсолютно все, даже… попытаться стать не номинальным, а фактическим собственником.
Мимо них по пляжу шел высокий мужик в фартуке и с голым торсом. В одной руке он нес тяжелый ящик и пронзительно орал: «Мороженое, мороженое! Крем-брюле, сливочное, шоколадное!» Его постоянно останавливали. В основном подбегали детишки и, переминаясь с ноги на ногу, робко, снизу вверх заглядывали в глаза, что-то говорили неслышное. Мужик тогда неторопливо останавливался, забирал протянутую мелочь и, сунув руку в холодные недра ящика, одаривал сразу расцветающего малыша. Потом вновь ящик на плечо, и вновь: «Мороженое!..»
— Ну, во-первых, если, не дай бог, ты что-то такое сделаешь по злому умыслу, то ведь я тебя всегда найду… А если по глупости или случайно… Чаще всего люди совершают ошибки от неинформированности. Думают, что им по силам то или другое, поэтому делают ложный шаг. Но ты мужик рассудительный, на рожон не полезешь, башка у тебя на плечах есть… Не боись! — И Владислав добродушно рассмеялся. — Сейчас у меня намечается одна серьезная операция в Краснодаре. Ты же сам вроде как из тех мест?
Симаха ошарашенно кивнул:
— Из Сочи.
— Вот-вот… Знаешь такого Валуева Александра Петровича?
— Это заместитель руководителя края! Валуев!.. Слышал, конечно. Южная мафия, и все такое. Насколько мне известно, им создан мощный пшеничный холдинг.
— Причем очень хитрый холдинг! — прервал его Владислав. — Львиная доля бюджетных средств, выделяемых краю на развитие, идет в этот самый холдинг, а потом какими-то путями уходит на офшорные счета фирм прикрытия, минуя краевой бюджет. То же происходит и со средствами от продажи зерна на экспорт. А экспортируют они хренову тучу пшеницы!
— Да, — возбудился Симаха. — Фактически краем негласно управляет этот самый товарищ Валуев! У него и в Москве все схвачено. Госкомстат, таможня, Госбанк… Сильный человек, к нему просто так не подступишься.
— Очень хорошо, что ты о нем так наслышан, — спокойно сказал Варяг и улыбнулся. — Я намерен включить личный бизнес господина Валуева в систему своего, как ты выразился, холдинга.
Симаха недоверчиво ухмыльнулся:
— Что? Да нет, не может быть. Это как же?
— Предложу. Откажется — пригрожу. Не испугается — уничтожу! — В голосе Варяга прозвучали такие жесткие нотки, что даже Ангела передернуло. Он с недоумением посмотрел в серо-зеленые глаза босса и вдруг понял, что тот не шутит. Более того, он вдруг понял, что и Александр Петрович Валуев, как бы тот ни был всесилен, будет вынужден принять все условия Щербатова.
— Мы собираемся весной в Краснодар. Познакомиться хочу с Александром Петровичем, поговорить, обсудить дела, порешать вопросы. Мне нужно полное досье на Валуева — где родился, где учился, кто жена, дети, а главное — кто на него работает… Сможешь сделать такую… объективку?
И Симаха начал рыть землю — и уже через полгода Варяг получил ту самую пухлую папку, которую он изучал и в Москве перед отъездом, и во время двухчасового полета.
Сейчас, лежа на диване в «люксе» краснодарской гостиницы, Ангел размышлял о предстоящем разговоре с Валуевым. Было уже без десяти двенадцать. Скоро можно спускаться вниз, машина вот-вот придет. Конечно, то, что Валуев назначил время приема в середине рабочего дня, ничего хорошего не предвещало. Значит, Муха не сумел убедить всесильного чиновника в серьезности намерений Варяга, поэтому разговор должен был пройти наспех, гостей явно не собирались повезти ужинать, чтобы не торопясь обговорить детали.
Тому, разумеется, были причины. Прежде всего, Варяг стал серьезно заниматься бизнесом не более как полтора года назад. Поэтому еще не был широко известен в кругах воротил нового российского «госбизнеса». А кроме того, его нежелание светиться на светских тусовках и презентациях тоже сказывалось: никто о Владиславе Щербатове толком ничего не знал.
Ангел ухмыльнулся. Предстоящая встреча с Валуевым его заранее забавляла. Он только не знал, в какой форме тот откажется от их предложения. Ничего, скоро будет известно.
Они спустились в вестибюль. Знакомая «Волга» уже ждала. Утомившийся от ночного перегона из Сочи в Краснодар шофер, прикрывшись широкой кавказской кепкой-«аэродромом», мирно дремал на переднем сиденье. Ангел разбудил его, и уже через тридцать минут они подъезжали к роскошному строению из бетона и тонированного стекла — зданию Комитета по внешнеэкономическим связям Краснодарского края.
Пятиэтажный особняк — другого названия и не подберешь — располагался на берегу реки. Вид на Кубань был прекрасный, проплывали катера и лодки, размноженное на мириады звезд солнце прыгало на волнах, — здесь бы любоваться природой и не думать о каких-то там холдингах. Ангел ухмыльнулся и последовал за Варягом к каменному крыльцу.
Их встретила секретарша — холеная дамочка в обтягивающем костюме и на высоких каблуках, — провела их в просторную переговорную комнату с кожаной мебелью и гигантским телевизором «Панасоник» в углу и оставила ждать. Таким образом, догадка Ангела, что хозяин, хоть и был предупрежден о прибытии Щербатова из Москвы, не особенно горел желанием встретиться с посланником неизвестно кого, подтвердилась.
Оба молчали. Варяг расстегнул две верхние пуговки на рубашке, так чтобы сквозь прорезь виднелась его наколка — ангелы, парящие над крестом. Ангел чувствовал, как внутренне напряжен Владислав, как его раздражает это томительное ожидание, но, зная его нрав, Ангел понимал: Варяг не сорвется, не даст воли чувствам, будет сохранять холодное вежливое спокойствие. Все это Ангела, скорее, забавляло. Годы, проведенные на свободе, не могли не сказаться на нем. С тех пор как Медведь, сделав его ближайшим помощником Варяга, отказал ему в праве идти на зону, Ангел стал незаметно перенимать психологию фраеров. А общение с Варягом еще сильнее повлияло на его поведение. То есть он не перестал быть вором в законе, просто притупилась его реакция на внешний мир: он уже не затаивался, как волк в чаще, готовый на немедленный ответный удар обидчику клыками. Оказалось, что существует множество ситуаций, когда лучший ответ на оскорбление — не заметить это оскорбление, не отреагировать сразу: потому что прежде всего надо было добиться эффективного результата. Результата, основанного на выдержке и терпении и еще раз терпении.
Поэтому сейчас, сидя в гостевой фактического хозяина благословенного южного края, Ангел внутренне усмехался, пытаясь угадать, сколько их еще тут промурыжат.
Через полчаса та же холодная дамочка на каблучках провела их в большой, украшенный красно-черными коврами кабинет. Александр Петрович, с надменно-вежливой полуулыбочкой на губах, протягивая руку, спешил им навстречу.
— Рад знакомству, — деревянно пророкотал он, сверля обоих гостей по-рыбьи холодными жидкими глазами.
Как же, рад! Валуев был высокого роста, худощавый, плечистый, он излучал здоровье и самодовольное блаженство любителя хорошо выпить, закусить и не отказать себе в иных удовольствиях. Такие мужики, в общем-то, нравились Варягу. Сейчас, правда, быта иная ситуация, речь шла о воровском бизнесе, и, значит, Валуева уже, как такового, не было. А был тот, за плечами которого стоял пшеничный холдинг, удачно оттяпнутый у государства, но не ставший юридически независимым. Эта закавыка все и определяла. В ней и был залог успеха миссии Варяга в Краснодар…
Варяг припомнил объемистую справку, подготовленную по его заданию Симахой. Валуев Александр Петрович. Сын председателя кубанского совхоза, он, как и все сыновья председателей, уже в шестнадцать лет был орденоносцем. Орден Трудового Красного Знамени получил за уборочную, как и другие награды. С восемнадцати лет работал инструктором райкома, в двадцать четыре заочно закончил сельскохозяйственную академию, стал агрономом, а через год — председателем родного совхоза. Отец к тому времени пошел на повышение, стал депутатом Верховного Совета Союза. С такой мощной поддержкой и сын, в ком рано проявилась деловая жилка, благоденствовал. Еще студентом он основал кооператив по транспортировке помидоров и бахчевых. Перестройка лишь развязала ему руки, и вот теперь сорокадвухлетний Валуев, счастливый отец семейства (супруга Жанна — кинокритик, сын Петр учится в Кембридже, а дочь Лера — в Сорбонне), крепкий хозяйственник, депутат, лично знакомый с президентом страны, со многими министрами, крупными директорами и губернаторами, этот человек вышел навстречу незнакомым гостям, протягивая им для пожатия жилистую, крепкую руку.
Сухо извинившись за то, что гостям пришлось так долго ждать, Валуев предложил коньячку, но Варяг отказался и сразу перешел к делу. Он сообщил, что представляет развивающуюся, но уже и сейчас достаточно мощную структуру, которая помимо прочего занимается и продовольствием, Так что зерновые культуры тоже входят в перечень интересов упомянутой структуры. Кроме того, важным направлением деятельности их холдинга — можно и так это называть — являются охранные услуги. За небольшой процент от доходов пшеничного холдинга можно будет обеспечить полную безопасность всего зернового бизнеса в регионе.
Валуев выслушал Варяга и почти добродушно поинтересовался:
— Я так понимаю, Владислав Григорьевич, вы мне предлагаете…
— Владислав Геннадьевич, — поправил его Варяг.
— Да, да, извините, Владислав Геннадьевич, у меня плохая память на имена, — поспешно сказал Валуев, но Щербатов уловил-таки в его голосе плохо скрытую насмешку. — Так вот, — продолжал Валуев, — насколько я вас понял, а мне кажется, я понял вас хорошо, вы мне предлагаете, что называется, крышу. Хотелось бы знать, прежде чем мы перейдем к частностям, что же ваша охранная фирма хочет за свои услуги?
Будто не замечая все явственнее прорывающуюся насмешку в голосе Валуева, Варяг сухо сообщил:
— Мы претендуем на пятьдесят процентов прибыли. Для начала. И будем вести дело к превращению государственного предприятия — ведь этот ваш «Краснодархлебэкспорт» государственное предприятие, а не частное! — в акционерное общество. Причем после акционирования, разумеется, процентаж распределения прибыли если и изменится, то ненамного. Но в любом случае контрольный пакет акций останется за нами.
— И все это вы предлагаете мне за охрану моего дела? — рассмеялся Валуев. Его, как видно, столь дерзкое предложение не только не возмутило, но даже позабавило. Валуев в первые же минуты разговора заметил под расстегнутой рубашкой Щербатова наколку с ангелами, как и синий выколотый перстень на среднем пальце его молчаливого спутника, и понял, что с ним беседуют обычные московские уголовники. — А позвольте полюбопытствовать, какой же процент от моего дела будет мне лично причитаться?
Валуев с нажимом произнес: «мое дело» и «мне лично».
— Двадцать процентов, — вдруг подал голос сидевший до сего момента тихо Ангел.
В то же мгновение Валуев взорвался. Маска невозмутимого чиновника и светского денди была отброшена, предки крестьянина, готового за свой кусок — земли, хлеба! — пойти на смерть, не щадя ни себя, ни тем более врага, продрались наружу, вылезли на волю… Валуев перегнулся через стол и дотянулся до лацкана светло-голубого пиджака Щербатова, сгреб в кулак тонкую материю, со злобой бросив в лицо гостя:
— Ах ты урка вонючий! Передай своему пастуху, что ничего вы от меня не получите. Да я сам лично сжег бы всю краснодарскую пшеницу, лишь бы вам, трутням, ничего не перепало. Ишь ты, пришли на все готовенькое и условия мне тут ставят! Знаешь человека по имени Михаил Сергеевич Горбачев? Так вот мой отец с ним в крайкоме двадцать лет отпахал — причем сначала Михал Сергеич у него под началом трудился, а потом мой батя — под его. Мы с ними почти соседями были, вместе, понимаешь, в санаториях отдыхали. Да стоит мне сообщить в Политбюро о вашем здесь появлении, вас живо упрячут туда, где вам самое место — на зоне! — И с этими словами Валуев кивнул на синих ангелов, парящих над крестом. — Так и передай своему хозяину. Крышу мне, бандюки, предлагают! Ишь ты!..
Валуев, тяжело дыша, откинулся на спинку кресла, вынул платок, вытер вспотевшее лицо и стал обмахиваться.
Варяг расправил лацканы, смахнул невидимую пылинку. Ангел видел: железное спокойствие Владислава улетучилось. Сейчас ему, конечно, было бы куда приятнее кончить этого глупого фраерочка на месте, но обстоятельства и, главное, интересы дела не позволяли думать о столь приятном…
— Вряд ли нам стоило ссориться, как… на базаре, — произнес Варяг, угрожающе мазнув взглядом Валуева. Он встал и двинулся к дверям. Ангел заторопился за ним.
Они вышли не попрощавшись.
Все-таки этот краснодарский хлюст его разозлил. Когда оскорбляют доверенного человека Медведя, дело просто не может остаться безответным…
Когда ехали обратно в гостиницу, Владислав уже мысленно составлял план дальнейших действий. В гостинице он сразу позвонил Мухе, заручился его согласием дать ему свою пехоту для реализации согласованного заранее «плана Б» и начал действовать.
Все должно было произойти сегодня же ночью.
* * *
Александр Петрович занимал шикарный трехэтажный особняк на окраине города, в зеленой зоне. Вечером Ангел сгонял туда на разведку Первое, что бросилось ему в глаза, — то, что охраны здесь было больше, чем это требовалось даже для участка в два гектара. По двору среди хозяйственных построек сновали молодые парни в камуфляжной форме, многие держали на поводке собак. Преобладали ротвейлеры — мордастые, плечистые, крутобокие. Впрочем, были и овчарки, причем отнюдь не маленькие, тоже устрашающе скалившие зубы. За особняком виднелся пруд, чью спокойную водную гладь то и дело вспарывали выпрыгивающие рыбины килограмм на пять каждая, не меньше. Подступиться к дому можно было со стороны реки — там охранников вообще не видно было…
Тиха краснодарская ночь! Ангел только что убедился, что все люди расставлены по местам согласно плану, и теперь мог немного расслабиться, осмотреться по сторонам. Варяга, несмотря на его возражения, оставили в гостинице — не фига было ему светиться, мало ли как могло пойти дело!
Полная луна высоко висела над рекой, и в ее зыбком свете, в серебряном дрожании бегущей воды темнел большой катер, огни которого — на носу, корме, над рубкой — казались бледными в ярком сиянии ночного светила.
Конечно, для нападения на усадьбу ночь была явно выбрана неспроста — все было видно как днем. Или почти как днем. Но Ангела это совершенно не беспокоило. Он был уверен, что охрана, так бдительно шнырявшая по двору днем, ночью снижала бдительность. Ясно, что ни у хозяина, ни у его стражи и в мыслях не было, что кому-то взбредет в голову нарушить ночной покой самого товарища Валуева.
А яркая луна даже могла помочь. Ангел приказал своим снайперам влезть на близстоящие деревья, с которых хорошо просматривался двор. Он распорядился прежде всего отстреливать собак, то и дело взлаивающих за оградой. Ну что, пора? Взглянул на часы — стрелки были ясно видны: полвторого ночи. Все его люди были в масках. Натянул маску и на себя.
Вот теперь точно пора!
По сигналу Ангела все бросились вперед, к высокому забору, окружавшему одиноко расположенную усадьбу. Летели черные тени, словно посланцы ангела тьмы — между деревьями, по открытой лужайке за домом. Вдруг злобно, яростно взвыла собака, тут же раздался одинокий выстрел. Лай сменился жалобным воем, — стих. Но мгновенно все вокруг превратилось в ад: казалось, все собаки края разом завыли, залаяли, в окнах первого этажа вспыхнул свет, затем двор перед особняком осветился прожекторами, забегали люди, загрохотали выстрелы, замычали, заблеяли, завизжали животные. Ангел на бегу удовлетворенно ухмыльнулся, — это он приказал для усиления паники прежде всего стрелять по коровнику и свинарнику.
Забор близко. На бегу несколько человек ударили с плеча гранатометами. Забор в двух-трех местах разнесло в щепы, паника усилилась, со двора раздались автоматные очереди, тут же, правда, смолкшие. Ангел отметил, что автоматчиков сняли снайперы. Собаки к этому времени смолкли.
Ворвались во двор. Громко вопя для усиления ужаса, кинулись в дом. Одного из нападавших тут же подстрелили из-за угла.
Тем временем люди Ангела споро поджигали подсобные помещения. В коровник, конюшню и свинарник кинули по зажигательной гранате. Потом стали палить из автоматов. Животных было жалко, Ангел надеялся, что мучения их будут недолгими.
Из пятнадцати человек охраны в живых осталось семеро, но тех обезвредили. Трое были ранены, но несерьезно. Только у одного болталась перебитая рука. Ангел прикрикнул на пленников, чтобы те помогли товарищу.
В дверях дома показалась высокая худая фигура. Александр Петрович Валуев, не веря глазам своим, взирал на разорение. Он сбежал вниз по ступенькам и бросился к стоящему посреди двора Ангелу. Хозяин всмотрелся в черную маску и, видимо, узнал. Узнал голос, может быть, фигуру сегодняшнего гостя. Валуева схватили сзади за руки.
— Ты, ты!.. — задергался он в цепких руках.
— Мудак ты, Валуев! — врастяжечку произнес Ангел и, сделав шаг, от души ударил Александра Петровича по лицу — раз, другой. У Валуева мигом заплыл глаз, из разбитых губ текла струйка крови. — В следующий раз смотри, с кем разговариваешь. За языком следи. И помни: то, что можешь себе позволить со своими жополизами, с ворами — нельзя!
Ангел сделал знак, и в окна дома полетели зажигательные гранаты. Огонь с гудением пронесся по первому этажу, вырвался в окна — не удержать!
— Ты дурак, — повторил Ангел.
Тонко завыл словно очнувшийся при этих словах товарищ Валуев и упал на колени. Ангел приказал отступать. Где-то далеко уже тонко голосили пожарные машины, спешащие на издалека видное в ясную ночь зарево пожаpa. С ними, наверное, спешат и менты. Спешат узнать, что происходит. Милиция, впрочем, не особенно спешит, ухмыльнулся Ангел, небось почуяли неладное: в здешних краях просто так красного петуха большим людям не пускают — лучше держаться в сторонке… а то как бы не нарваться на пулю…
А полная луна все так же одиноко сияла над Кубанью, и медленно неслись тихие воды сквозь серебряный лунный столб, мостом переброшенный через реку.
На следующий день Варяг и Ангел вылетели в Москву. Еще через пару дней Ангела задержали на Пушкинской, но двадцать пять человек засвидетельствовали, что он всю неделю безотлучно находился в столице. И его отпустили.
А еще через пару дней Александр Петрович Валуев сам связался с Мухой, тот перезвонил в Москву Варягу — и сообщил, что дело улажено. Но теперь на новых условиях, заметил Варяг. Он милостиво позволил Валуеву получить пять процентов акций нового акционерного общества, которое тот номинально и возглавлял, будучи гарантирован от иных непредвиденных неприятностей.