. . .

Родители меня любили

и прятали от меня свое горе.

Они умерли, а мне досталось

все спрятанное горе.

А вдобавок и сам я научился

прятать горе от детей.

Что делать с такими сбереженьями?

"Мы за тобой присмотрим!" -

так говорили родители.

То строго, а то ласково:

"Мы за тобой присмотрим".

"Ты еще научишься!" -

восклицали они в гневе.

Но потом утешали:

"Ты еще научишься".

"Можешь делать все, что хочешь", -

вздыхали, устав спорить.

И - как песня добрых ангелов:

"Ты свободен - делай, что хочешь".

"Но ведь ты и сам не знаешь,

чего ты действительно хочешь.

Ты и сам не знаешь, сынок".

. . .

Клара Бонди

девочек балетным танцам учила

в бомбоубежище просторном,

где хватало места и для войны, и для танцев.

Петер Вольф

в Германии был известным танцором,

а в Иерусалиме стал инспектором мер и весов.

Целыми днями

он сидел в кабинете и сравнивал гирьки,

и ноги его оставались недвижны

под массивным столом.

Если бы он остался в Германии,

то протанцевал бы навстречу своей смерти,

которая терпеливо ждала его в лагерях.

А если бы он жил здесь

несколько тысяч лет, отмеряя меры,

меру милосердия и меру суда,

то, наверное, стал бы Богом.

Когда Иерусалим станцует свой танец,

когда свою меру отмерит Иерусалим,

наступит век грядущий.

Перевод с иврита А. Графова

Публикуется с любезного разрешения Ханы Амихай

#Amihay3.jpg