— Стажер Беркович, — сказал инспектор Хутиэли, — вы читали утренние газеты?
— Конечно, — бодро отрапортовал стажер, закрывая толстую книгу, написанную по-русски. На обложке была нарисована красавица, направившая огромный пистолет прямо в лицо читателя. — Ничего интересного. Во всяком случае, в криминальной хронике.
— А о чем эта книга? — поинтересовался инспектор. — Российский триллер, русская мафия?
— Ну что вы, — Беркович даже покраснел от такого предположения. — Это классика. Голсуорси. «Сага о Форсайтах».
— Да? — недоверчиво протянул Хутиэли. Конечно, стажер солгал, он просто не хотел признаться в том, что во время дежурства читал третьесортный русский триллер и, конечно же, о мафии. Хотя… Может, у этого… как его… Голсуорси тоже есть какая-нибудь девица с пистолетом?
Телефонный звонок прервал размышления инспектора.
— Убийство на вилле в Гиват Савион, — бодро сообщил голос дежурного. — Оперативная бригада сержанта Бродецки выезжает. Будут указания?
Хутиэли оглянулся на стажера, вновь углубившегося в чтение непонятной русской книги.
— Да, — сказал он. — Пусть Бродецки возьмет с собой стажера Берковича и позволит ему действовать самостоятельно. Конечно, в разумных пределах.
Минут пятнадцать спустя полицейская машина резко затормозила у виллы Гиля Авишая, средней руки бизнесмена. Вилла соответствовала уровню доходов хозяина — не шедевр архитектуры, но и не собачья будка. Тысяч на двести пятьдесят потянет, — решил стажер, вылезая из машины и разминая затекшие ноги.
Полицейские прошли по дорожке, покрытой гравием, к автомобильной стоянке перед домом, где у пикапа «сузуки» стояла группа полицейских из местной партульной службы. Водитель пикапа, черноволосый «марокканец», что-то возбужденно доказывал, размахивая руками.
— Возможно, этот малый и не лжет, — сказал, подходя к Бродецки, один из полицейских. — Он утверждает…
— Я сам допрошу его, — прервал сержант, — но сначала осмотрю тело.
Тело погибшей Иланы Авишай, красивой черноволосой женщины лет тридцати, лежало в салоне почти у самого входа. Похоже было, что, услышав снаружи какой-то шум, Илана подошла к двери, чтобы посмотреть, что происходит. Однако, едва она открыла дверь, кто-то нанес ей сильнейший удар по голове. Как показалось стажеру Берковичу, который не был, конечно, большим специалистом по части судебной медицины, женщина умерла сразу, не успев даже понять, что случилось. Орудие убийства — тяжелый топорик — лежало в нескольких шагах от тела. В углу салона сидел на краю дивана, раскачиваясь, будто во время молитвы, мужчина средних лет — скорее всего, это и был бизнесмен Гиль Авишай, муж убитой.
— Я был в саду, — говорил Авишай минут десять спустя, когда Бродецки, осмотрев тело и дав разрешение экспертам проводить нужные замеры, попросил хозяина пройти в кухню и ответить на самые важные вопросы. — Я решил сегодня поехать в офис позже, хотел полить деревья, а садовника у меня нет, это очень дорого, и я…
— Да-да, — прервал Авишая Бродецки, — вы были в саду, услышали шум мотора…
— Нет, — покачал головой Авишай. — Этот негодяй подъехал со стороны улицы, из сада ничего не слышно… Я вернулся в дом, закончив работу и увидел, как этот… а Илана лежала на полу…
Стажер Беркович тихонько вышел из кухни. Хозяин ему не понравился. Это было, конечно, чисто интуитивное ощущение, и Беркович понимал, что при его небольшом опыте полагаться на интуицию он не имеет права. Беркович прошел мимо группы экспертов, суетившихся около тела Иланы, и вышел в сад через заднюю дверь салона. Пожалуй, Гиль Авишай не лгал — между деревьями извивался длинный тонкий шланг, один его конец валялся у большого оливкового дерева, а другой скрывался за углом дома и вел, по-видимому, к крану на техническом балконе, выходившем в сторону улицы.
Беркович обогнул дом, следуя за ививами шланга, и вышел к площадке, где трое полицейских все еще задавали вопросы шоферу пикапа, на борту которого было написано: «Братья Вануну. Заказ цветов.» Беркович приблизился и прислушался к разговору.
— Да я не против Биби, — вяло говорил водитель пикапа, — я сам ликудовец, я просто хочу, чтобы мы, простые люди, выбирали министров, что тут плохого?
— А то, что ты, простой человек, не понимаешь и понимать не можешь, кто будет хорошим министром, а кто нет! — воскликнул полицейский и, увидев подходившего к ним Берковича, добавил: — И вообще помолчи.
— Нет, ничего, — сказал Беркович, смутившись, ему вовсе не хотелось мешать разговору. — У меня только один-два вопроса к… э-э…
— Михаэль Фадида, — с готовностью представился водитель, — работаю в фирме братьев Вануну. Послушайте, в чем меня обвиняют? Я приехал…
— Минуту, — поднял руку Беркович. — Давайте по порядку. Официальный дорос будет потом, когда освободится сержант Бродецки, а я только хочу…
— Да сколько можно повторять одно и то же! — вскричал Фадида, поняв, что перед ним вовсе не главное полицейское начальство. — Меня уже час тут держат, будто это я убил бедную женщину!
— Вас застали на месте преступления, верно? — спросил Беркович.
— На месте преступления! — воскликнул Фадида. — Я приехал в восемь тридцать, как было сказано в заказе. Привез цветы для госпожи Иланы Авишай. Остановил машину, заполнил бланк, потом вышел, чтобы взять из багажника цветы. Хотел вернуться в машину, но передумал и пошел к двери. Дверь была полуоткрыта, я вошел и…
Фадида замолчал, о чем-то задумавшись.
— Вошли и… — сказал Беркович.
— Она вот так и лежала, — хмуро пробормотал Фадида. — Я решил, что у женщины обморок, наклонился, она лежала так, что я не сразу заметил на голове эту рану… Я взял ее руку, она была теплая, и я начал ее трясти, а потом увидел кровь…
— Теплая, — повторил Беркович. — Вы раньше были знакомы с Иланой?
— Я всегда привожу ей цветы, — сообщил Фадида. — По крайней мере дважды в неделю. Это наши постоянные клиенты.
— Значит, вы ее знали, — заметил Беркович, — и могли ее, скажем, ненавидеть по каким-то причинам…
— Эй, — вскинулся Фадида, — вы о чем? Вы думаете, я убил ее? Не выйдет!
— Успокойтесь, — с досадой сказал Беркович. Своими криками Фадида мешал ему думать. Конечно, этот человек вполне мог убить Илану — ведь Гиль Авишай обнаружил Фадиду стклонившимся над телом жены. Фадида мог не знать, что Авишай не поехал в офис. Фадида думал, что мужа нет, вошел, нанес удар и собирался удрать, а в это время появился хозяин…
Да, так могло быть. Правда, непонятен мотив преступления, но это выяснится в ходе следствия. Беркович повернулся спиной к все еще вопившему Фадиде и направился в дом. Он наступил ногой на шланг, который действительно тянулся с технического балкона. У Берковича возникло странное ощущение, будто он уже знает разгадку этого преступления. Что-то он видел недавно… Что?
В кухне сержант Бродецки говорил убитому горем Авишаю:
— Вы подумайте, должен быть у него мотив, как иначе… Он ведь приезжал сюда много раз в ваше отсутствие…
Авишай покачал головой.
— Я понимаю, что вы хотите сказать… Нет, это невозможно. Она не могла так поступить со мной… Нет, нет…
Бродецки участливо смотрел на Авишая. Конечно, все обманутые мужья воображают, что их жены — ангелы во плоти. А на деле, как показывает практика, женщина всегда готова изменить, тем более, что этот Фадида — мужчина видный, куда более представительный, нежели этот задохлик…
— Сержант, — сказал Беркович, — вы позволите мне поприсутствовать?
— Садитесь, стажер, — разрешил Бродецки. — Собственно, мы уже закончили. Сейчас я сниму показания с Фадиды, и можно будет его забрать до выяснения обстоятельств.
— Вы думаете, это он? Конечно, если на ручке топорика окажутся отпечатки его пальцев…
— Не окажутся, — покачал головой сержант, — эксперт уже сообщил, что ручка протерта, никаких отпечатков нет вообще.
— Плохо, — сказал Беркович. — Вы позволите задать один-два вопроса господину Авишаю?
— Кто это? — спросил Авишай, бросив на стажера недружелюбный взгляд.
— Стажер Беркович, — пояснил Бродецки, закрывая блокнот, в котором он вел записи. — Спрашивайте, стажер, только быстро…
— Вы сказали, что находились в саду и не слышали ни звука мотора, и никаких криков?
— Ну, я уже говорил…
— Да-да. Преступник подъехал, позвонил, вошел, убил — на это ведь нужно время… Ну, скажем, минуты две хотя бы, согласны?
— Да… наверно.
— А почему вы вдруг вернулись в дом?
— Послушайте, — раздраженно сказал Авишай, — я уже сказал сержанту…
— Да, — подтвердил Бродецки. — Беркович, вы прочитаете показания потом, не нужно повторяться!
— Один только вопрос, господин сержант… Вы поливали деревья, верно?
— Да, я же говорил.
— Но вы не могли этого делать, господин Авишай. Подъехав к дому, Фадида поставил машину так, что правое переднее колесо перекрыло подачу воды. Он это заметил, но решил, видимо, что пробудет здесь недолго, и не стоит тратить время, чтобы переставить машину… Вы должны были сраза увидеть, что вода не течет, и отправиться посмотреть, что случилось. А вы появились через несколько минут. Вот я и думаю…
Авишай вскочил на ноги и, сжав кулаки, надвинулся на стажера.
— Что вы себе позволяете! — вскричал он. — Этот негодяй нагло врет, а вы…
— Да уж кто-то из вас врет, — согласился Беркович, — но только не Фадида. Правое переднее колесо его пикапа все еще стоит на шланге… Вода не поступает. Так где вы были на самом деле? Не в саду, нет. Может, следили за Фадидой, и когда он вошел, выждали минуту-другую… А до этого убили жену, потому что… Ну, я не знаю почему мужья убивают жен… Может, она действительно вам изменяла и именно с Фадидой? Ему незачем было ее убивать, а у вас был резон… Эй, что вы делаете?
Авишай бросился на Берковича, тот отступил, и удар пришелся по скуле сержанта Бродецки. Свалка продолжалась секунд десять. В конце концов, сержант был профессионалом.
* * *
— Вы наблюдательны, стажер Беркович, — похвалил инспектор Хутиэли, — только слишком самостоятельны. Нужно было доложить о ваших подозрениях сержанту, а не задавать вопрос в лоб.
Беркович промолчал. С начальством он предпочитал не спорить.
— Вы продолжаете утверждать, что читаете Голсуорси? — ехидно спросил Хутиэли. — Пока вы там ловили убийцу, я посмотрел в энциклопедию. Так вот, во времена Голсуорси не было пистолетов «Магнум».
— Да, — кивнул Беркович. — Я на это сразу обратил внимание. Вы лучше расскажите об этом художнику, который рисовал обложку…