…В начале процесса установления дуальных отношений – то есть в самом начале процесса дуализации – происходит совместное творчество по выработке своей собственной, "впаянной" в свою – уже совместную для обоих конкретных людей судьбу! – системы общения, творчество по выработке своего собственного, присущего только этой дуальной паре, "алфавита". Этот процесс часто весьма болезненный: ведь проверить эффективность дуализации может лишь только – время (причем для некоторых типов – весьма большое; более подробно это изложено в следующей главе). "Если бы тебе было можно верить" – вот характерное высказывание одного из дуалов!..
…Далеко не каждая пара людей с типами, связанными дуальными отношениями, вступают в дуальные отношения между собой! Для успешного протекания процесса дуализации необходимо, чтобы каждый из дуалов во-первых, ощутил необходимость в совместном управлении Реальностью, и, во-вторых, второй человек был бы в состоянии и имел бы желание реализовать управление теми же самыми объектами, в управлении которыми заинтересован первый человек!
***
– Знаете, Василий Степанович, в наших кругах очень довольны Вашей работой! Операция развивается очень успешно! Кстати, – прервал себя Бен-Исмаиля, переходя к другой теме, – посмотрите, какой прекрасны вид открывается отсюда на море. Знаете, я очень люблю море… Даже не само море, – а тот вид, который открывается на него с берега. Находиться в море – как раз этого я и не люблю. Однажды, еще мальчиком, с отцом – да будет он счастлив в садах Аллаха – я провел на яхте два дня. Уже к концу первого дня мне стало невыносимо тяжело переносить эту замкнутость на маленьком клочке пространства…
– А я в молодости жил у небольшой речки. Такой, знаете, метров 15 – 20 в ширину… И какой же она казалась нам широкой! Маленький городок имеет свои прелести… Мы часто ходили в расположенный неподалеку, практически в черте города, лес. На озеро, которое было в этом лесу… Я особенно любил бродить вблизи края леса, – то углубляясь в него и идя в тени деревьев по нетронутой траве, то выходя на залитое солнцем поле…
– О! Как поэтично Вы рассказываете, Василий Степанович! Мне даже иногда кажется, что я отчетливо вижу те места, о которых идет разговор… – задумчиво проговорил Бен-Исмаиля.
Несколько минут они молча шли по дорожке, вымощенной розовым мрамором. Мраморные плиты были подобраны таким образом, чтобы образовать шахматный узор. Но это было не все: присмотревшись, Василий Степанович увидел, что в каждую из плит врезана тонкая серебряная проволока, – и по всей дорожке внезапно открылся узор: виноградная лоза, причудливо извиваясь, с листьями, усиками и гроздьями спелых плодов, вольготно раскинулась по всей дорожке. Покуда достигал глаз – и даже там, вдали, среди кустарника – вилась по дорожке виноградная лоза! От неожиданности Василий Степанович даже зажмурил глаза. Открыл их снова – лоза на месте. Он перевел восхищенный взгляд на Бен-Исмаилю. Тот улыбнулся: Орешкин увидел, что его немое восхищение красноречивее всяких слов выразило его чувства.
Молча они прошли еще несколько поворотов.
– А вот, собственно, и место, где мы с Вами сможем обсудить некоторые наши дела. – Бен-Исмаиля показал на беседку, белые мраморные стены которой чуть виднелись из-под обросшего ее винограда.
На беседку, действительно, стоило посмотреть. Располагалась она на склоне, поросшем кустарником и высокой жесткой травой. Но это был не тот склон, который резко и тревожно обрывается прямо к морю (а, точнее, прямо в море). Это был пологий склон, тянувшийся вдаль метров на пятьсот, – и лишь потом, уже почти на горизонте переходящий в практически отвесный обрыв метров в десять высотой, спадающий в море. Сюда же доносился лишь только далекий шум прибоя, – как всегда, несильного в этих местах.
Сама же беседка стояла под огромным деревом, листья которого образовывали как бы шатер над ней.
Бен-Исмаиля задержался, дав Василию Степановичу время оглядеть открывшийся вид.
– Оч-чень красиво! – протянул Василий Степанович. – Немножко напоминает мне степь под Одессой, на Украине. Там точно так же сначала идет пологий, еле заметный склон, – и затем резкий провал к морю. Вы действительно умеете выбирать красивые места!
Его собеседник довольно улыбнулся.
– У Вас тонкий вкус, Василий Степанович! С Вами приятно не только разговаривать, но и отдыхать! Мне всегда с трудом давалась наука об организации своего жизненного пространства. Знаете, у нас, у мусульман, много внимания придается тем "жизненным мелочам", которые так разнообразят жизнь… Мы любим – и, заметьте, умеем! – организовать себе небольшой участок пространства, обиходить его, окружить глухой стеной, – и наслаждаться жизнью на нем. Наслаждаться самому. А также и с друзьями. Но для меня – для меня эта сторона нашей культуры всегда была самой непостижимой… Тут Вы, конечно, правы, – я вспоминаю тот портрет, который Вы написали при нашей первой встрече. И мне тем более приятна Ваша похвала, что я вижу, что сделали Вы ее совершенно искренне. Она мне дорога вдвойне также потому, что именно этот участок парка я распланировал лично…
Они вошли в беседку и сели за стол, сервированный для легкого обеда. Здесь не было "тяжелой" еды, после которой хочется лишь одного – прилечь и заснуть. На столике стоял поднос с шашлыками, блюдо фруктов, и кофейник с кофе. Бен-Исмаиля уже знал, что кофе Василий Степанович предпочитает пить без сливок или "прочих излишеств", – поэтому возле кофейника стояла лишь только прозрачная вазочка с сахаром.
Минут десять ушло на то, чтобы съесть по несколько шампуров с шашлыками. Все это время они молчали: еду прерывало только чмокание и покачивание головой, свидетельствующее о том, что оба едока по достоинству оценивают кулинарное мастерство поваров. Изредка они понимающе улыбались друг другу…
***
Такое взаимопонимание между Бен-Исмаиля и Василием Степановичем установилось далеко не сразу.
Вначале было некое настороженное и опасливое внимание к Орешкину со стороны Бен-Исмаиля: того просто потряс его портрет.
– Глубокоуважаемый господин Орешкин! Меня очень поразило то, что Вы написали обо мне. – Сказал Бен-Исмаиля на встрече, о которой он договорился сразу же после той памятной ПЕРВОЙ встречи Заказчиков.
Следует сказать, что среди Заказчиков он считался чрезвычайно умным политиком, и они с радостью согласились, чтобы именно Бен-Исмаиля "раскручивал" Орешкина по поводу истинных намерений того.
– Однако, мне кажется что Вам имело бы смысл более подробно рассказать нам о Ваших методах. Это очень сильные методы, которые позволяют многого достичь. – сразу без предисловий начал Бен-Исмаиля.
"Ух мы какие – сразу быка за рога!" – подумал Орешкин. – "Ты, мальчик, считаешь, что тем самым сбиваешь собеседника с его настроя на разговор, что заставляешь его нервничать. Тебе кажется, что именно таким образом ты перехватываешь инициативу… Что ж, продолжай так думать! А я давно был готов к такому повороту – еще когда определил твой тип личности. Все иррациональные типы личности только так и могут поступать – сразу начать говорить о интересующей их информации. Человек для них – это всего лишь та НОВАЯ информация, которая может быть от него получена! Вот так думают все иррациональные типы личности – и ты сам в том числе. Да и я тоже, – так что ЭТИМ меня не собьешь!"
Но вслух он учтиво произнес только давно заготовленную фразу:
– Уважаемый господин Бен-Исмаиля! Я хотел бы обратить Ваше высокое внимание на одно обстоятельство. Хотите ли Вы, чтобы этот Ваш – именно Ваш! – социально – психологический портрет, подобный написанному мной, оказался достоянием гласности? Простите меня за этот вопрос! Поймите! Я ни в коей степени не хочу, чтобы Вы даже могли подумать, что я хочу хоть каким-то образом шантажировать Вас! Упаси меня Аллах!. – Бен-Исмаиля слегка усмехнулся при таком "пассаже" со стороны Василия Степановича.
"Черт возьми!" – подумал Орешкин. – "Нужно более тщательно следить за своими словами. Ведь начиная общаться со своим дуалом, лучше оставаться самим собой. Нечего "подстраиваться" к нему, – такая "подстройка" нужна для общения с представителями других типов личности. А с этим Беней – нам работа предстоит долгая. Значит, нужно максимально использовать все выгоды отношений, которые складываются вследствие благоприятного соотношения наших типов. Могло быть и хуже." – он даже поежился, вспоминая описания Леонтия, посвященные описанию некоторых "неблагоприятных" отношений между типами личности.
– Ну конечно же, – я хотел сказать "упаси меня Господь"! – продолжил Орешкин. Он заметил, что такое проявление искренности не осталось незамеченным Бен-Исмаилей, – которому это понравилось.
– Меня немножко учили в Консультативном отделе ГРУ традициям и культурным привычкам мусульман. И поэтому, мне кажется, я достаточно полно могу представить себе, как практически любой мусульманин воспримет такой уровень "раскрытия" своей личности. Я не уверен даже в том, что Вы – ДАЖЕ ВЫ, человек весьма выдающихся способностей (а что это именно так, убедительно свидетельствует Ваше общественное положение) – внутренне готовы вынести на ВСЕОБЩЕЕ ОБОЗРЕНИЕ даже те общие слова, которые написаны в моей записке!
А теперь Вы только представьте себе, что подобная информация О ДРУГИХ уважаемых Заказчиках станет достоянием – пусть не всеобщего, а только среди Вас – обозрения?
Бен-Исмаиля даже расхохотался, представив себе физиономии некоторых из присутствовавших на встрече людей его круга, – особенно тех, которые были мусульманскими аскетами. Но потом он представил, с каким жадным любопытством они же будут читать подобную информацию о нем, – и ему стало не по себе.
– Да… Об этом я не думал… Вероятно, Вы совершенно правы: нельзя пока что допускать такую степень открытости между нами… – Говоря "между нами" Бен-Исмаиля, конечно, имел в виду СВОЙ круг людей, – и прежде всего Заказчиков.
– Естественно, Вы об этом не подумали! Вас интересуют прежде всего отношения между людьми…
– Но почему же нельзя научить этой технологии хотя бы некоторых людей?
– А Вы можете гарантировать, что от них эта информация не станет расползаться дальше? – и Орешкин пристально посмотрел Бен-Исмаиле прямо в глаза. – Об этом они захотят похвастаться перед другими. И даже более того: а вдруг они захотят использовать это все в своих СОБСТВЕННЫХ целях?! Наконец, для предлагаемой мной операции весьма важным обстоятельством представляется то, что о существовании таких социальных технологий не должны узнать наши противники. Не хотят ли уважаемые Заказчики поставить под удар Операцию еще ДО ее начала?
Бен-Исмаиля нахмурился. Василий Степанович видел, что тот о всем комплексе поднятых им только что проблем раньше даже и не думал…
Вспоминая вечером подробности этого разговора, он подвел итоги: "Теперь Бен-Исмаиля будет считать меня отличным аналитиком. Что ж, это именно то, что мне нужно: он докажет остальным как мою необходимость, так и мою нужность. И, наконец, МОЮ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТЬ. А также – важность того, чтобы именно я – исключительно я – обладал всей полнотой информации о социальных технологиях. Конечно, придется работать очень много, – но зато все останется со мной! к тому же очень многое УЖЕ СДЕЛАНО МНОЙ за годы, проведенные в Швейцарии…".
С самого начала подготовки Операции Василий Степанович хотел поставить дело так, чтобы социальными технологиями Леонтия Кожухаря владел только он сам. Кроме всего прочего, это служило также мощным средством, обеспечивающим его личную безопасность. А этому аспекту на протяжении всей своей деятельности он уделял всегда чрезвычайно повышенное внимание.
"Теперь ЗА МЕНЯ стараться в этом направлении будет ОДИН ИЗ НИХ САМИХ! Ну что ж, ему они и поверят больше!"
Василий Степанович остался очень довольным: начало процессу дуализации было положено успешно. А это обещало В ДАЛЬНЕЙШЕМ уже многое…
***
После того, как с шашлыками было покончено, они закусили фруктами.
И лишь только за кофе перешли к основной теме беседы.
– Василий Степанович! – сказал Бен-Исмаиля (они уже давно перешли на ДОВЕРИТЕЛЬНОЕ И ДРУЖЕСКОЕ обращение друг к другу, – это также было следствием успешного управления Орешкиным процессом их дуализации). – Нам удалось, наконец, договориться с русскими парнями об условиях изготовления бомбы объемного взрыва. Они согласны, чтобы завод, который они построили в Таджикистане, выпустил ДЛЯ НАС несколько экземпляров. Мои друзья благодарят Вас за разработку плана сценария общения с ними. Скажу Вам конфиденциально: мы давно хотели получить эту технологию. Но никак не могли придумать, как это сделать. А сейчас, "под шумок" – так это у вас, русских, называется? – мы смогли даже договориться и об этом. Мои друзья и я просим Вас принять маленький подарок – 10 миллионов долларов мы уже перевели на Ваш персональный счет.
– Ну, допустим, подарок не столь уж и маленький. – улыбнулся Орешкин. – Но все равно, спасибо. Скажу Вам честно и откровенно, что для меня гораздо более в этом случае важно, что я смог помочь Вам – именно Вам – в этом вопросе. Я думал над этой проблемой неотступно с тех пор, как узнал о том, что именно Вы являетесь ответственным за эту операцию.
Василий Степанович знал, что тип личности, к которому принадлежит Бен-Исмаиля, любит, чтобы его опекали, чтобы КТО-ТО подключался к тому, что делает он сам. И особенно в тех случаях, когда необходима разработка каких-либо планов и алгоритмов для реализации действия. Собственно, так и должен был поступать дуал этого типа личности – в данном случае, этим дуалом был он сам, Орешкин Василий Степанович. Зная это, Орешкин всегда выбирал сам (с выгодой для себя, конечно), когда и в чем ему следует опекать Бен-Исмаилю, а когда оставлять его один-на-один с его проблемами. Последнее он делал, чтобы Бен-Исмаиля чувствовал, ЧТО ИМЕННО Орешкин значит для него.
***
О бомбе объемного взрыва они говорили уже давно. Это получилось несколько неожиданно для Василия Степановича, – но случай вышел уж очень кстати для реализации плана его Операции.
Собственно, для второго этапа операции требовалось что-то крупное, – покрупнее, чем отдельные террористические акты. Или даже – совокупность каких-то РЕЗОНАНАСНЫХ террористических актов. Поначалу Орешкин думал остановиться на применении отравляющих веществ где-то в метро или же в большом административном здании. Может быть – даже распылить какие-нибудь сильнодействующие отравляющие вещества над несколькими крупными и мелкими городами США. Для этого можно было использовать легкие самолеты, или даже – воздушные шары или дельтапланы, надзор за которыми велся вообще скорее для проформы.
Но все же он чувствовал, что это все – "не совсем ТО", что могло ПОТРЯСТИ Америку. "Не совсем ТО", что могло доходчиво и понятно дойти до рядового американца.
Он находился в мучительном раздумии, так и не решив еще окончательно, на чем остановить свой выбор.
Вот тогда-то и подошел к нему Бен-Исмаиля со своей проблемой.
– Господин Орешкин! – тогда они были еще на "Вы", – на той стадии, когда уже между дуалами наметилась устойчивая тенденция на сближение, но до настоящей теплоты и непринужденности отношений еще не дошло. Да и то сказать, – прошло всего два месяца после их знакомства.
– Не могли бы Вы посоветовать мне путь решения следующей проблемы… – и Бен-Исмаиля начал говорить о тех трудностях, с которыми он столкнулся, пытаясь приобрести для Организации (так они между собой называли ту, весьма рыхлую структуру, которая объединяла Заказчиков и которой можно было дать название – Международный Исламский Терроризм) несколько бомб объемного взрыва.
Василий Степанович слушал Бен-Исмаилю и понимал, что Его Величество Случай привел к нему человека, который возьмет на себя весьма существенную часть его собственных организационных хлопот. И который потом примет на себя всю ответственность за содеянное…
…И вот теперь Орешкин уже знал, что у него есть чем НАПУГАТЬ каждого жителя США: первая бомба объемного взрыва, изготовленная для Операции в Таджикистане, будет готова уже через неделю. Вторая – еще через три дня. Последующие – в течении месяца. Но Василий Степанович был уверен, что эти "последующие" – для ЕГО Операции уже не понадобятся…
***
В конце прогулки разговор зашел о полученной ими информации о захвате одного из членов одной из террористических групп, работавших на Операцию.
– Мои друзья только сейчас поняли, насколько правы оказались именно Вы, Василий Степаноч, когда предложили организовать работу наших групп, задействованных на Операцию, по принципу "сети из отдельных веточек", – когда одна веточка не знает ничего о любой другой. Также как и связь между ними через Интернет или "разовых" курьеров. Вы разрешите обобщить Ваш опыт и предпринять меры для его как можно более широкого внедрения? – шутливо закончил Бен-Исмаиля.
– Просто удивительно, что наши группы продержались так долго, – а наши противники из США ничего не подозревали! Воистину, у них от безделья мозги зажирели. Но теперь нужно переходить к следующему этапу – убивать открыто. Для этого – задействовать специально зарезервированные нами группы 73 и 21. А мой распространять опыт – да ради Бога! Может быть, мне даже дадут орден? – также шуткой закончил Орешкин.
***
Василий Степанович откинулся на спинку заднего сидения своего "Мерседеса". Он закрыл глаза и вспоминал некоторые ключевые обстоятельства, связанные с использованием вакуумной бомбы…
Несколько недель назад он был в гостях у Бен-Исмаиля. Они уже прощались, когда Василий Степанович увидел, что Бен-Исмаилю мучает какой-то вопрос.
– Присядемте на минутку- – предложил Орешкин и первым сел на диванчик в холле. Бен-Исмаиля немного помедлил, а потом также присел рядом. – Друг мой! Я вижу, что Вас мучает какая-то проблема. Не могли бы Вы рассказать мне о ней?
– Я все не решался заговорить с Вами о следующем, Василий Степанович. – несколько смущенно начал тот. – Я знаю, как много усилий Вы потратили, чтобы разработать второй этап Операции, где будет задействована бомба объемного взрыва. Я знаю, что Вы считаете ее использование чрезвычайно важным, – Вы неоднократно это подчеркивали. Однако не все мои друзья разделяют Вашу уверенность. Некоторые из них уверены, что использование на этом этапе отравляющих веществ принесет гораздо больший эффект.
Орешкин на минуту задумался. Он, конечно, предполагал, что рано или поздно кое-кто из Заказчиков будет пытаться "присоседиться" к его Операции. И вот нужно было продумать – "на всякий случай" – правильный мотив отказа. К счастью, как раз для данного случая – вследствие столь удачно сложившихся обстоятельств – это было совсем не трудно.
– Дорогой Бен-Исмаиля! Если бы речь шла об обычном террористическом акте, – вполне возможно, что это предложение Ваших друзей могло бы быть правильным. Однако хочу обратить внимание НАШИХ друзей, что в разворачиваемой Операции использование бомбы объемного взрыва носит ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЙ характер. Начну с основного: какова ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА второго этапа нашей Операции? Ответ единственный: СОЗДАТЬ ПАНИКУ! Наглядно показать каждому американцу, что он нигде на всей территории США не найдет себе БЕЗОПАСНОГО места. И показать это таким образом, чтобы не дать ни малейшей возможности ни государству, ни средствам массовой коммуникации – газетам, телевидению, радио – переубедить его.
Ну а что такое отравляющие вещества? Это, как правило, те вещества, которые УЖЕ ПРИМЕНЯЮТСЯ военными. Или же те, которые уже применялись. И ко всем ним уже давно найдены достаточно эффективные лечебные технологии. И даже если умрет достаточно много людей, то людей, которых можно вылечить – таких останется, скорее всего, ЕЩЕ БОЛЬШЕ. И средства масс-медиа будут ПОСЛЕ ЭТОГО привлекать все внимание именно к тому, КАК УСПЕШНО ИДЕТ ВЗДОРОВЛЕНИЕ у оставшихся в живых.
Помните, когда секта "Аум Сенрикьо" в середине 1990-х использовала отравляющее вещество зарин в Токийском метро? Ну и какова же ЭФФЕКТИВНОСТЬ?! Не более двух десятков убитых – и более ШЕСТИ ТЫСЯЧ – ПОСТРАДАВШИХ!.. Я еще мог бы понять, если бы мы с Вами или с нашими друзьями были акционерами медицинских фирм – после такой бесплатной рекламы их акции резко подскочат…
В результате уже через пару – всего лишь через пару дней после такого террористического акта – все мысли рядового американца будут лишь только о том, КАКАЯ ХОРОШАЯ В США МЕДИЦИНА, и как успешно она справляется со сложными проблемами! И итоговая сводка – спасено БОЛЬШЕ, гораздо больше людей, чем убито!
К тому же, еще два обстоятельства. Во-первых, второй раз применить отравляющие вещества С ТОЙ ЖЕ ЭФФЕКТИВНОСТЬЮ – в самое ближайшее время после первого применения, как того требуется для успеха второго этапа нашей Операции – нам просто не удастся! Все "удобные" места будут перекрыты: собственно, такие меры противодействия уже давно разработаны! Да хоть бы уже после того, как секта "Аум Сеньрикьо" применила отравляющее вещество зарин в Токийском метро… Ну а во-вторых, с точки зрения телевизионного репортажа, отравленные люди не могу быть признаны заслуживающими внимания: будет туман (как средство противодействия распространению отравляющих веществ часто применяют пар, под действием которого такие вещества осаждаются на землю), а пострадавшие будут немедленно забраны в больницы (временной фактор будет понятен всем). И пока телевизионщики доберутся до места событий, – там уже просто нечего и некого будет снимать!..
А вот бомба объемного взрыва – это совсем другое дело! Прежде всего – меры противодействия ее доставке, установке и использованию до сих пор окончательно не разработаны: ведь ранее она как средство террористического воздействия не применялась. Да и то сказать: объект ее действия – скопления народа на площади радиусом чуть ли не в полкилометра!
Но она обладает еще одним свойством, которое делает ее просто НЕЗАМЕНИМОЙ для второго этапа нашей Операции.