Сон был странным. Туманным и бестолковым. Одним из тех снов про которые знаешь, что это сон, пока его видишь, но от которого невозможно проснуться. А потом он переходит в кошмар, ты покрываешься потом и кричишь во сне.
Он в Преисподней, но все выглядит иначе. Во сне все поменяло цвета. Небо желтое и покрытое трещинами, как старый череп. Стволы деревьев ядовито-зеленые, листья красные, с них каплет что-то красное. Его тень тоже красная. Как будто ее нарисовали на земле кровью. Но искажены не только цвета. Формы тоже. У домов, крыш, дороги. Все кривое и косое, с немыслимыми углами. Геометрический абсурд с углами более 180 градусов, четырехугольники с тремя сторонами, параллельные линии, которые пересекаются.
Дорога, на которой он стоит, извивается, словно лента на пакете с подарком. Глаза болят при виде всего этого безумия. Ум протестует.
Почему все так выглядит?
Он не успевает задать себе вопрос, как появляется ответ.
Ведь таким представляют себе Преисподнюю грешники. Они живут в безумном мире.
В этот момент он понимает, что на ногах у него цепи, что он несет огромный камень. Он вернулся на поле, где переносят камни с одного края на другой, а потом несут обратно.
Пока он думает, как ему выбраться из этой западни, он вдруг видит ее. Она идет навстречу ему, и, к его большой радости, она похожа на саму себя в этом изуродованном мире.
— Сатина! — зовет он ее. Он бросает камень и машет ей. — Сатина!
Она смотрит на него. Потом смотрит в сторону.
— Сатина! — Почему она не реагирует? Она его не узнает? Или не хочет узнавать? — Сатина, помоги мне!
— Забудь это, дружок! — журчит в одном его ухе голос. Он поворачивает голову и смотрит прямо в черные глаза Азиэля. — Сатина предпочитает настоящих дьяволов. Всяким-разным ангелочкам.
— Я совсем не ангел, — зло отвечает Филипп, но рядом с ним больше нет Азиэля. Тот оказывается рядом с Сатиной он… держит ее за руку!
Вспышка ярости пробегает через спинной хребет Филиппа, добирается до глаз, отчего мир становится еще более искаженным. Единственное, что он видит отчетливо, это две переплетенные руки. Азиэля и Сатины.
Со свирепым криком Филипп наклоняется, хватает цепь на ногах, разрывает ее, как нитку. Потом подбегает к Азиэлю, который не успевает понять, что происходит, прежде чем мощный удар в грудь посылает его на землю.
— Я совсем не ангел! — кричит Филипп и бросается на него.
Он изо всех сил бьет рыжего дьявола, который беспомощно лежит в грязи. Избивает, пока не появляется кровь, а пальцы, словно раскалываются на части.
— Я совсем не…