Особая притягательная сила мартини заключается в том, что этот божественный напиток создает иллюзию, будто можно погрузить лицо в его освежающую прохладу — и заботы, слезы, а то и пару морщин как рукой снимет. При более мрачных обстоятельствах можно сунуть туда голову и тут же пробудиться от кошмарного сна.

Я уставилась в свой «Роб Рой» — коктейль на основе виски, наверное, тоже подойдет, но в моем случае, пожалуй, лучше сразу вылить на себя содержимое бокала. У меня появился бы отличный повод рвануть домой, чтобы пару часов подряд в сердцах расшвыривать вещи, а не пытаться поддерживать разговор с Трисией, Кэссиди и Аароном.

Когда ушел Донован, я набрала номер медсестры из реанимации и попросила, чтобы она немедленно меня известила, если Питеру что-то понадобится. Затем мы отправились в бар «Линокс-Лаунж», чтобы проанализировать сегодняшние события. Даже в обстановке столь знаменитого бара с его джазовыми композициями эта задача оставалась трудновыполнимой. Я чувствовала себя воспитательницей в детском летнем лагере, которая за оставшиеся до приезда родителей четверть часа пытается сообразить, как им объяснить, почему за то недолгое время, что их чада пребывали под ее опекой, они превратились в алкоголиков, коммунистов или забеременели.

В голове страшно шумело, но в самом клубе стояла относительная тишина. Вечер достиг той точки, когда люди или едят, или ждут очередную порцию спиртного. Они еще не пускаются во все тяжкие, чтобы очаровать своих спутников, и не собираются с силами для поиска новых. Посетители не кричат, а разговаривают приглушенно, готовясь к заключительному этапу марафона, чтобы пересечь финишную черту с тем или той, к кому их влечет.

У меня была возможность собраться с мыслями, потому что Кэссиди вела с Трисией ожесточенный спор по одному-единственному вопросу: «Как тебе могло прийти в голову пригласить этого стервятника?»

— Аарон, — парировала Трисия, — вы наверняка успели заметить, что одна из наиболее обезоруживающих черт Кэссиди — ее манера придираться к мелочам.

— Трисия, — в тон ей ответил Аарон, — я пришел к выводу, что лучший способ контроля над результатами эксперимента — ограничение числа участвующих в нем переменных величин. — И он жестом показал, что не собирается вмешиваться в их спор, а затем повернулся ко мне: — Слишком много переменных отвлекают внимание. Не стоит хвататься за все сразу, согласны?

Хотя мои жалкие познания в физике ограничивались проведением опытов в средней школе, я поняла, что он имеет в виду. Необходимо, чтобы проверке подвергалась только одна гипотеза, иначе внимание рассеивается и отвлекается на другие факторы, что отрицательно влияет на результаты эксперимента.

Не допустила ли я в своем расследовании такую же ошибку? Начала с неверной гипотезы, а теперь, стремясь добыть факты, которые бы подтверждали мои предположения, упустила из виду самое главное? Когда во время своих прежних расследований я размышляла о возможном убийце, мне случалось сомневаться в виновности всех подозреваемых. Но на этот раз, столкнувшись со столь извращенными отношениями, я приходила к выводу, что никого из подозреваемых нельзя признать главным. У всех у них были причины желать смерти Гарта, но в то же время ни у кого не было какого-то особого мотива для убийства.

Значит, я чего-то не разглядела, а то и вовсе кого-то упустила из виду? Если я хочу отстоять статью и собственную способность изложить события, необходимо отбросить пристрастность и заново взглянуть на всех участников. Конечно, я была благодарна Аарону за поддержку, но хотела бы обсудить все это с одним-единственным человеком, который в это время, вероятно, менял дома замки или по меньшей мере стелил постель на одного.

Но мне пришлось на время забыть о своем копе, потому что Трисия и Кэссиди все оживленнее обсуждали его коллегу, а я чувствовала ответственность за соблюдение приличий.

— Как мужчина он совсем не интересный, — возмущалась Кэссиди.

— Не передергивай. Это не единственная причина, чтобы кого-то пригласить, — ответила Трисия.

— Согласна, но в данном случае у этого кого-то нет никаких достоинств, способных компенсировать этот недостаток, — настаивала Кэссиди.

Настала моя очередь обратиться к Аарону:

— Наверное, не очень приятно все это выслушивать?

— Образование никогда не бывает лишним, — улыбнулся он. — Оно может быть болезненно, но всегда полезно.

Кэссиди выгнула бровь дугой:

— А вам, полагаю, такое поведение понятно?

— Стоит ли ждать от других, чтобы им были понятны чьи-то решения? — изрек Аарон.

— Не стану спрашивать, но уверена, у Трисии есть на то какие-то свои основания, — согласилась я.

— Почему не станешь? — нахмурилась Трисия.

Теперь я не стала отвечать, опасаясь рассердить людей, которые мне дороги.

— У каждого свои причины, — уклонилась я от прямого ответа. То, что Трисия пригласила Донована на завтрашнюю презентацию «Успеха», было неприятно, но я тешила себя надеждой, что она знает, что делает.

— Неужели никому не пришло в голову, что можно назначать свидания во имя общего блага!

Утешало лишь то, что не только я, но и Кэссиди с Аароном не поняли, что она имеет в виду.

— Очевидно, я тогда болела и пропустила соответствующий урок по обществознанию, — заметила я, помолчав.

— Может, я его пригласила только для того, чтобы не выпускать из виду вкупе с целым рядом подозреваемых!

— Экономия усилий. Похвально, — сказал Аарон.

— Ты не шутишь? — воскликнула я. — Ты пригласила его, чтобы помочь мне написать статью?!

— Ты бы сделала для меня то же самое, — уверенно произнесла Трисия.

— Сомневаюсь… — сказала я, но, когда она осуждающе на меня взглянула, я решила внести в свой ответ некоторые коррективы. — То есть я хочу сказать, что теперь, когда ты все так хорошо объяснила, я бы так и сделала, но не уверена, что мне бы пришла в голову именно такая форма самопожертвования.

— Поистине неисповедимы пути господни, — сердито бросила Кэссиди.

— Моя вера в то, что вкус тебе не изменяет, восстановлена, и я благодарю вас всех за помощь и поддержку, — сказала я, поднимая бокал. Но не успела я поднести его к губам, как увидела нечто неожиданное и в то же время вполне объяснимое: к нам с бокалами в руках направлялись Венди и Линдси.

Манхэттен настолько густо населен, что можно вообще не увидеть на улице никого знакомого, но иногда срабатывает так называемый эффект своего района — и тогда время от времени сталкиваешься с людьми, рядом с которыми живешь или работаешь. Наверное, совсем неудивительно, что мы увидели Линдси и Венди — они тоже могли заехать сюда по пути из больницы. Но, с другой стороны, нельзя сказать, что мы просто перешли через дорогу. Мы прошли мимо других заведений — не странно ли, что и они выбрали для отдыха это место, как бы популярно оно ни было? Еще более странным казалось то, что, несмотря на недавние события, они собирались к нам присоединиться. Я была рада видеть Линдси, но никогда бы не подумала, что Венди захочет составить мне компанию в дружеской беседе за коктейлем.

Впрочем, она, возможно, добивалась не вполне дружеской беседы.

— Что вы здесь делаете? — резко и громко спросила Венди, когда они остановились перед нами.

— Собираем подписи под воззванием прекратить задавать риторические вопросы, — ответила Кэссиди.

— Привет, Линдси. Венди, как там Ронни? — спросила я быстро. — Я так сожалею… — продолжила я и осеклась, вспомнив, что страховые компании, между прочим, советуют ничего подобного при наступлении страхового случая не произносить, потому что позже это можно расценить как признание своей вины.

— Конечно, вы должны сожалеть, — ответила Венди, подтверждая правоту страховых компаний.

— Я очень сожалею, что на нем так сказывается вся эта нервотрепка. — Я решила дать ей понять, что никоим образом не извиняюсь за собственные действия.

— Его подержат в больнице до утра под наблюдением врачей, — сказала Линдси как ни в чем не бывало. — Уверена, это исключительно профилактическая мера, он быстро поправится, и Венди тут же сумеет ввести его в курс дела.

Глядя на меня, Венди сдвинула брови, понимая, что будет слишком заметно, если она приставит палец к губам. Неужели никто не догадывается о том, что происходит между ней и Ронни? Не знаю, заслуживает ли этот факт аплодисментов, но он впечатляет. Ради собственного спокойствия и во имя сохранения мира с Венди я решила пока не показывать вида, что мне что-то известно, и, откинувшись на стуле, ждала следующего ее шага.

— Мне кажется, на его счет беспокоиться не стоит, если, конечно, этот ваш ненормальный приятель не превратит его жизнь в кошмар, — сказала Венди.

Неплохой ход.

— Вряд ли Питер станет это делать, — заметила я, — ему бы сейчас с собственными проблемами разобраться.

— Он преступник! — громко и решительно произнесла Венди, но Линдси мягко ее остановила и усадила на стул, который нашла у соседнего с нашим стола. Итак, они решили еще и устроиться с нами за одним столом, даже не поинтересовавшись, как мы к этому относимся. Конечно, мы бы не стали возражать, но подобный вопрос, даже останься он без ответа, позволил бы всем почувствовать, что эта встреча никому не нужна.

— Ситуация, конечно, очень непростая, как ни крути, — сказала я, а Линдси тем временем придвинула стул и для себя. Пока она окружала Венди материнской заботой, которую отмечали в ней ее коллеги, и усаживалась сама, я представила их своим друзьям. Я бы, пожалуй, не удивилась, начни она поить Венди из бокала, держа его в руках. За столом на несколько секунд воцарилась неловкая тишина, которую я рискнула нарушить. (Интересно, сумею ли я получить ответы на серьезные вопросы, заведя легкую, непринужденную беседу?)

— Скажите, Линдси, как вы здесь оказались?

— У нас возникли проблемы с одним клиентом, и я позвонила Венди. Она рассказала, где она и что произошло. Вот я и приехала, чтобы как-то ее поддержать. А когда мы расстались с Ронни, я решила, что бокал вина поможет Венди немного расслабиться и прийти в себя. Но, видите, недаром говорится, что у одаренных людей мозг работает в одном направлении… — С дипломатичной улыбкой она окинула взглядом присутствующих. — Ваши друзья тоже оказались рядом с вами.

Да, но своих друзей я действительно была рада видеть, а вот насколько появлению Линдси обрадовалась Венди — это большой вопрос. Она принимала ее заботу, но что-то непохоже, чтобы это доставляло ей огромное удовольствие. Впрочем, судя по всему, Линдси это не смущало — она оставалась такой же внимательной, прямо как придворная дама, которую вполне устраивает ее положение в обществе. Или как нескладная девчонка, таскающаяся за красотками из группы поддержки, которых она подтягивает по математике. Возможно, материнская забота помогала ей вписываться в этот странный коллектив: таким образом она компенсировала то, что не принимала участия в основном действе.

— Настоящей подруге можно позвонить откуда угодно — из больницы, из полицейского участка, с венчания, — Трисия, похоже, пыталась нащупать приемлемую форму общей беседы, — и она тут же примчится, не задавая лишних вопросов. — Она бросила на меня быстрый взгляд и кивнула, подтверждая, что готова на все три варианта.

Линдси согласно улыбнулась в ответ:

— Этим как раз и отличается наша команда: мы готовы сделать друг для друга все, что угодно. Правда, Венди?

Венди вдруг сморщилась, словно борясь со слезами.

— Правда, — произнесла она покорно и, глубоко вдохнув, кое-как справилась с собой.

Линдси ободряюще сжала ей руку. Интересно, насколько хорошо ей известно, что действительно готовы сделать друг для друга ее коллеги?

— Послушайте, Молли, — собралась с силами Венди, — я хочу, чтобы вы не питали никаких иллюзий в одном очень важном вопросе. Если из-за вас у Ронни возникнут проблемы, я вас уничтожу.

— При чем здесь Молли? Она ни в чем не виновата, — встала на мою защиту Линдси.

— Воистину ваша правда, сестра, — кивнула ей Трисия.

— Я не шучу, — сказала Венди, обращаясь ко всем, но сверля меня взглядом.

Кэссиди постучала по столу, привлекая ее внимание:

— Как юрист хотела бы вам посоветовать не произносить провокационных речей, которые позже можно будет повернуть против вас.

— Вы мне угрожаете?

— Нет, потому что не хочу опускаться до вашего уровня.

— До чего же женщины удивительные существа, — вставил Аарон.

— Венди, не пойму, чего вы добиваетесь, разговаривая со мной в таком тоне? — Мой вопрос прозвучал не так дипломатично, как мне бы хотелось. Атмосфера накалялась, реплики звучали все громче, люди за соседними столиками начали бросать на нас косые взгляды, красноречиво говорившие о том, что они о нас думают.

— А чего добиваетесь вы, копая под Ронни? — не унималась Венди.

— Я не пытаюсь ему навредить, а лишь хочу выяснить, что произошло с Гартом. И если к этому причастны вы или он, это как раз в тему, — сказала я решительно.

— Ронни ничего не совершал! — забыв о приличиях, громогласно объявила Венди, и теперь на нас отовсюду смотрели с явным осуждением.

— Венди! — выдохнула Линдси.

— И я тоже ничего не совершала!

— Венди! — повторила Линдси, повысив голос.

— А может, Ронни и прав, — сказала я. — Вряд ли Гвен убила Гарта, чтобы быть с Ронни, а потом, узнав, что он изменяет ей с вами, решила прикончить и его.

— Венди!.. — На этот раз в голосе Линдси слышались изумление и укор.

Венди вскочила так резко, что стол дернулся. Аарон и Кэссиди на лету ловили падающие бокалы.

— Сука! — дико вращая глазами, прошипела Венди.

Я не сразу поняла, кому предназначается этот эпитет — мне или Линдси, но она развеяла сомнения, выплеснув в меня содержимое своего бокала.

Я вскочила, Трисия, Аарон и Кэссиди последовали моему примеру, а Линдси в это время пыталась усадить Венди обратно на стул. Вообще-то своей выходкой я надеялась вызвать Венди на откровенность, но, очевидно, перегнула палку. Венди сорвалась. Как ни странно, ее гнев лишь усилил мои сомнения насчет ее причастности к убийству Гарта. Если ей есть что скрывать, она бы вела себя осмотрительней. Однако сейчас она на грани нервного срыва и ничего скрыть не в состоянии.

Если только эта истерика — не поставленный специально для меня спектакль. Эти девицы умеют торговать имиджами, и как знать, не пытается ли Венди всучить мне одно из своих обличий? Я вдруг представила ее на полотне средневекового живописца в образе воплощенной невинности.

Трисия и Кэссиди бросились вытирать меня бумажными салфетками, а Аарон наблюдал за нами с неподдельным интересом. Уверена, ни один закон физики не в состоянии объяснить столкновение элементов, происходившее сейчас на нашей орбите. Венди разразилась слезами, и Линдси снова захлопотала возле нее, гладя по головке и что-то тихонько приговаривая.

— У нее был тяжелый день, — произнесла Линдси, мельком взглянув на меня.

Эти милашки определенно начинали действовать мне на нервы.

— Да и я не в отпуске.

— Но у вас хотя бы есть возможность отвлечься.

Да уж, особенно когда подруги пытаются высушить меня салфетками. Но я поняла, что она имеет в виду.

— А у вас ее нет? — спросила я, обращаясь сразу к ним обеим.

— Мы все… нас всех… вложили… как средства.

— А вы возьмите да и подайтесь, скажем, в медицину, — предложила Кэссиди.

Взгляд Линдси вдруг стал пронзительным, как луч лазера.

— Вы понятия не имеете, о чем говорите, поэтому приберегите ваши советы для кого-нибудь другого.

Трисия, Аарон и Кэссиди посмотрели на меня вопросительно, ожидая моей реакции, но я не знала, что сказать. Я понимала, что Линдси пытается защитить не только Венди, но и всю их команду, агентство и свое будущее. Прямо тигрица перед логовом с тигрятами: никто туда не войдет, никто оттуда не выйдет.

Быстро взвесив возможные варианты, я выбрала доброжелательную улыбку.

— А не пора ли нам всем отправляться по домам? — сказала я, покосившись на Венди, которая продолжала тихо всхлипывать. Линдси задумчиво кивнула, словно обдумывая мое предложение, но мне не терпелось уйти. И не только потому, что я мерзла в мокрой блузке. У меня неприятно сосало под ложечкой: головоломка не складывалась так, как я рассчитывала. Надо срочно сбежать подальше от рыданий Венди, материнских забот Линдси, какофонии минувшего дня и хорошенько поразмыслить.

— Отличная мысль, — подхватила Трисия, — а то ты точно подхватишь простуду. Или заведешь кучу новых ухажеров.

Аарон вежливо отвел глаза, а я попыталась представить, насколько прозрачной стала моя блузка.

— Вы отвезете ее домой? — спросила я у Линдси, чтобы хотя бы с ней не портить отношения.

— Мне не впервой, — произнесла она с терпеливой улыбкой.

— Венди… — обратилась было я к плачущей девушке, но она вдруг поднялась, величественно смахивая волосы с заплаканного лица.

— Вы хоть представляете, что натворили? — спросила она и тут же продолжила, не давая мне вставить ни единого слова: — До вашего появления мы как-то со всем справлялись. Мы строили новое будущее, а вы явились и все разрушили.

— Я всего лишь пытаюсь узнать правду. Не хотите ею со мной поделиться, чтобы мы все могли наконец заняться чем-то другим? — отозвалась я, возмущенная ее придирками. Особенно злило меня то, что в чем-то она, пожалуй, права. И все же, когда рушится карточный домик, обвинять следует того, кто его построил, а не того, кто хлопнул дверью.

— Я рассказала вам правду, — настаивала Венди. — Вам известно о моей жизни больше, чем моим друзьям. Довольны? Вы же от этого в восторге, правда? Знание — сила и все в таком роде!

— Я всего лишь хочу понять, что случилось.

— Я этого не делала — вот и все. Зачем мне это нужно? У меня все было, меня моя жизнь устраивала, а теперь совершенно не устраивает. Было бы глупо самой взять и все испортить.

В самую точку, если только она не лжет, а в это мне как-то не верилось. Я оставила ее реплику без ответа.

— Увидимся завтра на гала-представлении, — с деланой улыбкой сказала Линдси и подхватила Венди под руку. — Хочется надеяться, что усилия не были потрачены даром и все пройдет на высоком уровне. — В ее голосе ясно чувствовался холодок. Она пошла к выходу, увлекая за собой Венди, как непослушного ребенка, едва научившегося ходить, а я смотрела ей вслед и думала, не ошибалась ли я на ее счет.

— Вот так вы обычно и проводите время? — с улыбкой поинтересовался Аарон, когда Линдси и Венди скрылись за дверью.

— Что ты, это еще цветочки, — заверила его Кэссиди. — Обычно страдает чужое имущество.

— Значит, моя блузка не в счет? — обиделась я.

Трисия похлопала меня по руке:

— У меня в химчистке есть знакомый. Он просто творит чудеса. Хочешь, отнесу ему твою блузку?

— Сначала я сама попробую привести ее в порядок.

Трисия убрала прядь волос с моего лица.

— Знаешь, дорогая, не хочу тебя обидеть, но выглядишь ты ужасно. Давай мы отвезем тебя домой, приготовим тебе супчик, сделаем массаж…

— Трисия, у нее не грипп, а рабочие проблемы, — уточнила Кэссиди.

— Расслабляющий массаж никогда не помешает, — ответила Трисия.

— Прекрасная мысль, — согласился Аарон.

Конечно, я бы с удовольствием пригласила всех к себе, чтобы продолжить наши посиделки и заодно все обсудить. Но внутреннее беспокойство оказалось сильнее. Кого мы там застанем — или не застанем, когда ввалимся в дом всей компанией? Не важно, в каком Кайл настроении, ему вряд ли захочется общаться с малознакомыми людьми, когда нам есть что обсудить и обдумать. Нет, домой нужно идти одной. Идти и все привести в порядок, причем в первую очередь собственные мысли.

Сославшись на слова Трисии о том, как отвратительно я выгляжу (хотя она выразилась мягче), я сказала, что мы непременно сделаем это в другой раз, а сейчас я отправлюсь домой одна. Я поблагодарила всех троих за то, что они меня поддержали, проводила их до такси и поспешила к себе. В пустую квартиру.

Он сказал, что возвращается на работу, но рабочий день уже давно закончился. Я позвонила ему на мобильный и услышала сигнал голосовой почты. Не оставив сообщения, я перезвонила ему на рабочий телефон. Трубку снял его напарник Бен Липскомб.

— Вечерок сегодня был еще тот, — прогудел он в трубку. У этого верзилы устрашающая внешность, но вряд ли кто-то из моих знакомых наделен более миролюбивым характером.

— Да уж, хорошего мало. А вдобавок еще и Кайл на меня обиделся.

— Слыхал.

От этого замечания стало совсем тошно. Кайл вообще-то не очень распространяется о наших с ним отношениях, и если он что-то сказал Бену, значит, они дали серьезную трещину.

— Могу я с ним поговорить?

— Не сейчас.

Я вздохнула. Сначала мне не терпелось все ему объяснить, поговорить о Линдси, но теперь я понимала, что на самом деле просто хочу извиниться за то, что не была с ним искренней.

— Он не может подойти к телефону или не хочет? — На другом конце молчание затянулось, поэтому пришлось взять инициативу в свои руки: — Извини, я не собиралась ставить тебя в неловкое положение, Бен, хотя, похоже, я становлюсь настоящим специалистом по этой части. Передай ему, что я звонила, ладно?

— Хорошо, передам. Спокойной ночи. Как говорится, утро вечера мудренее — утром жизнь не будет казаться такой мрачной.

Не имея возможности обнять Бена в знак признательности, я просто поблагодарила его и повесила трубку. Раз он желает мне спокойной ночи, значит, намекает, что Кайл не придет. Из-за срочной работы или из-за моего поведения, выяснится позже. А пока нужно сохранять спокойствие. Утром жизнь действительно не будет казаться такой мрачной, особенно если любимый вернется.

Итак, у меня теперь две проблемы: как определить, кто убил Гарта, и как разобраться в своей личной жизни? Пожалуй, есть и третья: с какой из двух первых легче справиться?