Дорогая Молли!

Отчего плохие парни так привлекательны? Зачем хорошие и умные девочки делают глупости, поддаваясь дурным парням? Может быть, нам кажется, будто мы можем их спасти, или же мы готовы пасть вместе с ними? Или по-любому всякие отношения заканчиваются ничем, так уж легче расстаться с подонком, чем со святым?

Дрожащая добыча

— Эй, Молли, у вас с Адамом серьезные дела?

На миг мне показалось, что это Питер, и я чуть было не ткнула в него средним пальцем — до чего ж надоел! К счастью, я успела разглядеть, что болтавшийся возле моего подъезда мужчина куда пожирнее Питера. Одет в куртку с множеством карманов и держит фотоаппарат наготове.

Мне удалось на лету переделать оскорбительный жест в приветливый. Слава богам, не хватало еще третьей картинки в интернете, триптих «Молли униженная».

— Привет, — откликнулась я, и незнакомец выступил из-под навеса, давая мне возможность его рассмотреть. — Я вас знаю. Это вы вчера испоганили мне завтрак.

Он поднес навороченную фотокамеру к глазу.

— Где Адам? — спросил он и нажал на спуск.

Как же не сфотографировать! Я прошла двадцать кварталов пешком, и мои вообще-то не слишком послушные волосы разбежались во все стороны, как стая диких зверей.

— Надо бы скорчить гримасу, чтобы испортить вам снимок, но вы же только рады будете. — С этими словами я повернулась к нахалу спиной, однако он принялся кружить вокруг меня, выбирая ракурс.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Кто бы на мои вопросы ответил! Именно потому, что вопросов накопилось чересчур много, я не принимала звонки Адама — шесть раз мой сотовый протрезвонил с тех пор, как я вышла из приюта невинных дев. Мужчины всегда хотят поговорить не вовремя.

Я прикрыла лицо руками:

— Вы задаете не те вопросы. Нет бы спросить, можно ли фотографировать. Между прочим, у меня тоже есть вопрос: как вы узнали мой адрес?

— Похоже, ассистентам в «Цайтгайсте» маловато платят.

От неожиданности у меня и руки опустились (и лицо открылось):

— Кто это был?

На миг папарацци унялся и наморщил в задумчивости лоб. Не такая уж скверная физиономия: щечки — яблочки, всклокоченная бороденка, приветливые карие глаза. Санта-Клаус после запоя, типа того.

— Вы свои источники раскрываете?

— Нет.

— Вот и я нет.

— Это не одно и то же.

— С моей точки зрения — одно.

— Перемените точку зрения.

— Да полно вам, я-то думал, мы подружимся.

— Полагаю, снимки у вас такие же примитивные, как и мысли? — Я нахмурилась, и он тут же меня щелкнул. — Я даже имени вашего не знаю.

— Кенни. Кенни Крэндел. — Он обтер ладонь о джинсы, прежде чем протянуть мне руку, надо же какой заботливый. И хотя лапища у него здоровенная, рукопожатие оказалось легким и, пожалуй, приятным.

— Давайте начистоту, Кенни Крэндел. Родная мать не стала бы так интересоваться, куда я ходила и с кем. Что вам надо?

— Заснять Адама Кроули, когда он будет выходить из этого подъезда ранним утром с улыбкой во все лицо.

— Как бы вы мохом не поросли ожидаючи.

— Редактор велел мне с вас не слезать, пока я что-нибудь интересное не добуду.

— Кто ваш редактор и чего ради он на меня взъелся?

— Джереми Беркинхольц.

— Ох!

Хлоп — и лопнул шарик праведного негодования. Знала я, знала Джереми Беркинхольца; хуже того — я прекрасно знала, за что он на меня взъелся. Мы вместе работали в «Запечатанной молнии», нелепом журнальчике с претензиями «исследовать творческий процесс», и мои идеи встречали одобрение начальства гораздо чаще, чем его. Джереми видел этому единственную причину: редактор спит со мной. Он имел глупость «обличить» редактора и был уволен.

До меня доходили слухи, что Джереми винит меня в крахе своей карьеры: бедняжка теперь подвизался в «Слайсе». Что он там про меня выдумывает, меня бы ничуть не волновало, если б не выяснилось, что редактор таки да, имел намерения. В результате и я уволилась. Джереми от начала до конца вел себя как подонок, но он почуял запашок, а я и знать ничего не знала. Нельзя сказать, что меня преследовало чувство вины, однако смущена я была изрядно.

— Как дела у Джереми? — вежливо осведомилась я.

— Болван спесивый, но этот болван — мой босс. Так что — когда ждем Адама? — Кенни глянул на часы. — За бургером сбегать успею?

— Успеешь и можешь не возвращаться. Я Адама в гости не жду. Этот снимок — ошибка, у нас с ним ничего нет.

Кенни погладил бородку, пристально вглядываясь в меня.

— Похоже, ты правду говоришь.

— Точно.

— Я пытался объяснить Джереми, что парень занят, но как он увидел вашу фотку, аж затрясся, подай ему вас обоих и статью на разворот.

— Адам занят? — удивилась я и поспешила уточнить: — Не личный вопрос, чисто профессиональный. Он ничего не говорил мне.

— Правда? — Судя по интонации Кенни, меня ожидал шок, когда я услышу, с кем Адам «занят».

Учитывая откровения Райзы, я могла предположить, что на романтическом горизонте Адама появилась очередная модная и недолговременная пассия и к моему расследованию это никакого отношения не имеет. Единственное, что меня интересовало, так это сам факт, что Адам скрыл от меня эту интрижку (а также свою склонность к агрессии). Именно то, что люди скрывают, и требуется раскопать. Придется выпрашивать информацию у Кенни. Кенни будет счастлив.

— Давай уж, выкладывай, — поощрила я. Журналисту не до гордости, когда пахнет интересным поворотом сюжета.

Кенни ухмыльнулся так, что глазки в щеки провалились.

— Что я за это получу?

— Ты ж вроде набивался в друзья?

— А ты сказала, чтоб я не давал волю фантазии.

Поделом мне! Оставалось только рассмеяться. Кенни с удовольствием присоединился к моему смеху, но все-таки повторил:

— Так что же ты мне дашь?

Я протянула руку ладонью вверх:

— Дай мне визитку, и я устрою тебе встречу с Конни Гамильтон, нашим фоторедактором.

Кустистые брови Кенни взметнулись вверх, тень пробежала по жизнерадостной физиономии:

— Надуешь!

— Честное скаутское! Я же знаю, как трудно человеку пробиться. Дальше все зависит от Конни, мое дело вас познакомить. Разве что наш грязный листок кажется тебе не лучше твоего грязного листка.

Кенни извлек из бумажника визитку. Он не сводил с меня глаз, как будто нервный тик или невольное движение глаз могли выдать мою неискренность. Столь же внимательно он проследил за тем, как я прячу визитку в свой бумажник.

— Итак, кто она?

— Оливия Эллиот.

Я чуть было снова не расхохоталась — на этот раз над собственной глупостью. Следовало задать Кенни еще несколько вопросов, прежде чем покупать у него информацию.

— Глупости! — сказала я. За такую чушь пусть не рассчитывает встретиться с Конни!

— Мой друг давно следит за братьями Кроули. Он выяснил, что Адам часто встречается с Оливией Эллиот. Сам проверил.

— Ну встречается, ну и что? Они практически брат и сестра.

— Ты часто встречаешься со своим братом в «Сохо Гранде»?

Инструкторы по вождению учат: если занесет на скользком месте, не бей по тормозам, как бы тебе этого ни хотелось, съезжай потихоньку на обочину и тормоза нажимай плавно.

— Отчего же, я бы встретилась там с братом, если б мы договорились выпить вместе. Хорошие бары.

— В таком случае им, наверное, имело смысл оставаться на первом этаже?

Я готова была упорствовать: мол, лучший в «Сохо Гранде» бар на втором этаже, но ведь бывает и так: сколько ни рули, сколько ни жми (плавно!) на тормоза, все равно слетишь с дороги и врежешься в дерево. Оливия и Адам? Нет-нет-нет! Ведь тогда выходит, что они оба мне лгали, лгали во всем, а в таком случае обрушится и тщательно возведенное мной здание — гипотеза насильственной смерти Рассела. Я была так глупа, что поддалась обаянию звезд, все приняла за чистую монету? Или все-таки найдется разумное объяснение? Найдется?

Я прикинула, есть ли Кенни выгода лгать. Вроде бы никакой.

— Ты меня за нос не водишь?

— Уж прости, — развел руками Кенни.

— Все в порядке, у нас с ним ничего нет. Но тут есть над чем поразмыслить. — Я еще раз крепко встряхнула руку коллеги: — Спасибо, Кенни! Завтра я поговорю с Конни и отзвонюсь.

Кенни поблагодарил меня (судя по кривой улыбочке, не очень-то моим обещаниям поверил) и двинулся прочь. Он думал, что я надую его и не позвоню, а я думала, что он не уйдет, а проторчит еще пару часов за углом, подкарауливая Адама. Но это его дело, я больше не могла тратить время, разубеждая Кенни: работы хватало.

Дома я по-быстрому перевоплотилась в Молли-сыщицу. Переоделась в рабочий костюм — суперски поношенные джинсы «Дизель», водолазку от «Вашингтон Редскинз», ноги босые, — вскрыла упаковку «Раффлз» (со сметаной и сыром), налила двойную порцию «Старбакс Даблшот Лайт» на кубики льда и поставила диск «Кино в половине двенадцатого». Устроившись поудобнее, я увлеклась зубодробительным занятием: пересматривать все факты, что казались мне уже установленными.

Допустим, Кенни прав, и побоку неприятные лично для меня выводы: Адам мной манипулировал, я пошла на поводу и т. д., сосредоточимся на факте, который в свете вновь открывшихся данных кажется еще менее удивительным: когда я намекнула, что к смерти Рассела мог иметь отношение Адам, Оливия расстроилась. Еще бы: я обвинила ее парня в убийстве ее папочки.

Но если эти двое — парочка, с какой стати они это скрывают? Почему никто в семье ничего не замечает (или, во всяком случае, ничего такого не говорит)? Зачем Оливия и Адам превращают свои отношения в тайну?

Клэр!

Если Клэр вмешивается в профессиональную жизнь Адама, значит, столь же бдительно следит она и за частной жизнью сыночка. Учитывая, мягко говоря, нелюбовь Клэр к Оливии… Да уж, не такую подружку выбрала бы заботливая мамочка для своего мальчика. Вот они и скрываются. А поскольку живут они скопом на Риверсайд-драйв, приходится иной раз снять номер в гостинице.

Но зачем скрывать и от меня? Я бы их не выдала, — по крайней мере, пока не наступит дедлайн. И зачем лгать, зачем он флиртует со мной, а она лезет в подруги? Следить за мной, покуда я расследую смерть Рассела? Им это понадобилось бы только в том случае, если б я могла найти что-то, что их самих выставит в дурном свете. Так что же им известно? Более того — что они сделали?

На звонок я ответила автоматически и продолжала говорить, как бы и не замечая зажатый в руке мобильный, так что голос Кэссиди не вполне вернул меня к реальности:

— Он изменяет.

— Нет, не изменяет, этот снимок ничего не значит, и я не на сто процентов уверена, что они — парочка, хотя факты, конечно… — Что-то меня замутило, и явно не от «Раффлз» и «Старбакс».

— Молли! Плохо слышишь? ОН МНЕ ИЗМЕНЯЕТ!

С запозданием осознав, что в мире существуют и другие люди, я перепросила:

— Кто-кто? Аарон?

— Да, Аарон. Больше я ни с кем сейчас не встречаюсь, потому что это он изменяет мне, а не я ему.

— Никогда не поверю.

— Основания?

— Должен же быть на свете хоть один порядочный мужчина?

— Один должен. Но с ним встречаешься ты.

— Вернемся к фактам. Почему ты решила, что Аарон тебе изменяет?

— Я позвонила ему домой. Ответила аспирантка.

— Та самая, которая подделала результаты опыта?

— Та самая.

— Значит, он предоставил ей шанс. Аарон — прекрасный человек, он умеет прощать и помогать людям. А ты сразу: изменяет, изменяет.

— Она была у него дома.

— Мы же знали, что он много времени проводит с учениками. Ты сама говорила: какой он молодец, совсем не отгораживается от молодежи.

— Не до такой же степени! И она смеялась прямо в трубку.

— Ее чуть было не исключили, Аарон ее, можно сказать, из пропасти вытащил.

— С какой стати ты его защищаешь?

— Разве ты не за этим звонишь? Чтобы я тебя немного заземлила? — Повисла длинная пауза. — Ты с Аароном говорила?

— Да.

— Что он сказал?

— Что у него собралась вся исследовательская группа и вместе они придумали, как спасти статью, — произнесла Кэссиди таким тоном, словно ее заставляли поверить в Санта-Клауса.

— Значит, у них были причины смеяться, — подытожила я. Слава богу, хоть чьи-то проблемы удается решить.

— Значит, я ревнивая стерва! — фыркнула Кэссиди.

— Нет, влюбленная женщина, которая хотела бы видеть своего парня чаще, чем удается.

— Почему же я так обозлилась?

— Потому что пока ты не готова признать свою «открытость и уязвимость», не хватает опыта. Привыкла всегда быть за рулем.

— На такое я даже отвечать не стану. Кстати, насчет того, кто за рулем: юрист, с которым свела меня Оливия, в детали углубляться не стал, поскольку еще не все формальности утрясены, однако похоже, что со смертью Рассела положение Клэр только ухудшится.

— Как это?

— Мы с Оливией сказали ему, что готовим мультимедийный проект с музыкой «Внезапных перемен», и теперь, после смерти Рассела, надо же нам знать, чьи подписи нам потребуются.

— Помимо Клэр?

— В первом завещании Мика поручил все Расселу и Клэр на равных правах, но незадолго до смерти мистер Накачанная-Наркотиками-Звезда задергался насчет того, кто же будет заниматься его музыкой после Рассела и Клэр, и составил приписку к завещанию, согласно которой после смерти Рассела права должны быть распределены поровну между Клэр и «тремя детьми» — именно так юрист именовал их.

— Между Оливией, Адамом и Джорданом?

— Точно. При жизни Рассела Клэр могла ставить палки в колеса. Теперь она одна против троих.

— Стало быть, для Клэр его смерть невыгодна.

— Если она знала о поправке к завещанию. Адвокат думает, что ей не было известно, однако ты же понимаешь…

Меня затрясло: слишком уж страшные напрашивались выводы. И я сделала еще одну попытку:

— Может быть, детей она держит под контролем, а с Расселом справиться не могла.

— Ну уж если тут искать мотив, скорее кто-то из троих детей решил, что тоже имеет право голоса.

Она была права, права, права, но в таком случае приходилось допустить вину Адама, а этому предположению я все еще противилась, сама не зная почему (надо бы с этим разобраться).

— Спасибо, что сходила с Оливией.

— Повеселилась, ага. Выдала себя за продюсера, а что, я бы смогла. Так я должна извиниться перед той университетской сиреной? — без паузы спросила она.

— Ты ее обругала, залезла к ней в Фейсбук, сдала данные ее удостоверения личности нелегалам?

— Ух ты! С тобой я бы побоялась ссориться.

— Поужинаешь завтра с Аароном, объяснитесь, и все будет хорошо.

Кэссиди в очередной раз вздохнула, но это был вздох удовлетворения:

— Так и знала: мне станет лучше, когда я поговорю с тобой. Вечно я спешу с выводами, причем с неприятными.

Мы договорились обменяться новостями еще раз ближе к ночи и на том распрощались. Грызя изнутри губы, я прикидывала, не спешу ли я сама с выводами, и притом неприятными, или же Адам с Оливией действительно… Успокоить Кэссиди было нетрудно, я искренне желала счастья Кэссиди и Аарону. Почему же я не готова признать Оливию и Адама? Потому что Адам поиграл на моих чувствах — или же великий сыщик Молли Форрестер упустила важную деталь и тем раздосадована?

Даже если Адам причастен к смерти Рассела, Оливия ничего не знает… Или?

От этой страшной мысли меня отвлек звонок снизу. К счастью, это был не портье, а Кайл собственной персоной.

— Надеюсь, ты еще не ужинала.

Я виновато глянула на пакет из-под чипсов.

— Маковой росинки во рту не было.

— Я подымаюсь, готовь красное вино.

У меня имелась бутылочка «Барбурсвиль Санджовезе», а Кайл принес лазанью, чесночные хлебцы и готовый салат из кафе за углом. Там работал парень, с которым Кайл вместе учился. Кайл вскрывал коробки с едой, а я открывала вино, уголком глаза следя за моим возлюбленным и гадая, собирается ли он меня поцеловать или ждет, пока я сделаю первый шаг. Начинать сначала очень романтично, однако и запутаться недолго.

— Можно тебя поцеловать? — легкомысленным тоном спросила я.

— Нужно, — ответил он, слизывая с ладони томатный соус.

Я скользнула в его объятия и принялась медленно его целовать, впивая вкус его губ и остатков томатного соуса. Кайл улыбнулся, крепче прижал меня к себе:

— Впервые довелось поцеловать знаменитость.

Я с деланым отчаянием помотала головой. Кайл поцеловал еще и ямочку внизу моей шеи, нет, он совсем не сердился.

— Ты видел фотографию?

— Проверял факты, — пробормотал он, все еще уткнувшись губами в мою шею.

— На самом деле все не так.

— Как всегда.

— Я могу объяснить, — настаивала я.

— Ты уже говорила.

— Просто я идиотка доверчивая.

Кайл погладил меня по голове и прижался губами к моим губам:

— Не надо.

— Но я хочу объяснить! — И кстати говоря, не мешало бы обсудить версию насчет Адама с человеком, который был честен во всем и меня приучал к откровенности.

— После ужина. Лазанья стынет.

Не становись между мужчиной и едой из итальянского кафе. Я подчинилась. Мы разложили еду по тарелкам, то и дело толкаясь — не только потому, что кухня у меня маленькая (она маленькая), но и от избытка чувств. В прошлый раз мы начинали не с этого места, но такое начало мне даже больше нравилось.

Лазанья была настолько хороша, что я перестала считать калории, а самое приятное было потом — сидеть рядышком, закинув стопы на журнальный столик, переплетаясь ногами. Прекрасная минута, такая простая и такая редкая в нашей с ним жизни, и мне совсем не хотелось впускать в наш тесный мирок реальность, но когда Кайл принялся подливать мне в бокал, пришлось остановить его:

— Погоди. В семь тридцать мне придется ненадолго отлучиться, и лучше пока оставаться трезвой. Ты меня подождешь? Это быстро.

— Дела? — уточнил он, оставив в покое мой бокал и подливая себе. Значит, он останется.

— Да.

— Адам Кроули?

— Имеет к нему отношение. Нет, честно! Его мать. Буквально потребовала этой встречи.

— Влетит тебе за поцелуй?

— Авось обойдется.

— Скажи ей, что это для статьи.

— Так и есть. Я решила встретиться с ним, потому что все говорят о нем по-разному, ничего не поймешь, а он вдруг набросился на меня…

— Набросился? — Кайл приподнял брови, но у него это выходит смешно, а не грозно.

— Все говорят разное, и я не могу разобраться… — Я умолкла, потому что мне показалось, будто Кайл хотел что-то вставить, но передумал. — Что?

Он выдержал легкую паузу и сказал:

— Ничего. Я посижу тут, подожду тебя.

— Что ты хотел сказать?

Он покачал головой и взял в руки бокал:

— Может быть, я даже книжку почитаю!

— Ты собирался что-то сказать и замолчал.

Покачав бокал, Кайл поднес его к свету:

— Говорят, будто на стенки ложится осадок, а вот почему, забыл.

— Что ты хотел мне сказать?

— Тебе никто не говорил, какая ты упорная? — резковато поинтересовался он.

— Почему вдруг?

— Потому что так вежливее, чем назвать тебя упертой.

— Это ты и хотел сказать?

Кайл решительно отставил бокал.

— Я хотел сказать кое-что насчет твоей подружки и передумал, поскольку мы решили не переступать черту и не вмешиваться в работу друг друга. Так что отстань, пожалуйста.

Отстать было нелегко, но и настаивать после такого заявления я не могла. Соскоблив с тарелки последний кусочек приставшей моцареллы, я постаралась заглушить в себе пламенное желание выведать, что же такое Кайл хотел мне сказать. Не получилось. Еще минута — и я бы испортила наши отношения, вцепившись в Кайла и потребовав ответа, но тут в дверь постучали.

Я состроила обаятельную (будем надеяться) гримасу и подошла к двери.

— Кто-то из соседей учуял лазанью и жаждет присоединиться?

В глазок я разглядела Адама Кроули.

Раздираемая противоречивыми эмоциями, я открыла дверь. Больше всего меня обозлило, что он явился без приглашения, нет, еще хуже, что портье впустил его, не спросив меня. Тодд торчал у лифта и таращился на Адама, как влюбленная жаба.

— Вы знакомы с Адамом Кроули! Потрясающе! — проворковал он, запихал себя в лифт и нажал на кнопку.

— Симпатяга, — пробормотал Адам, и голос его прозвучал как-то странно. Он подался вперед, словно хотел меня поцеловать, и потерял равновесие. Лишь когда Адам неуклюже выбросил вперед руку, чтобы опереться на стену и не упасть, я сообразила, что он пьян. В дугу.

— Как ты узнал, где я живу?

— Весь мир на кончиках пальцев. — Свободной рукой он помахал у меня перед носом. — Гугл, деточка! — Он выпрямился, подмигнул мне и чуть не упал.

Я оттолкнула его, придала ему более-менее вертикальное положение.

— Что тебе здесь понадобилось?

— Ты, — кратко ответил он. Даже у стенки он стоял с трудом.

— Зачем это вдруг? Уходи.

— Только ты…

— Хватит. Прекрати манипулировать мной, Адам!

— Не злись.

— Ты все время лжешь.

— Нет.

Кайл легонько тронул меня рукой за плечо, выходя на лестничную площадку. Присмотревшись к Адаму, он неодобрительно присвистнул.

— Вызови лифт, пусть едет вниз.

— Нет, — запинаясь, выговорил Адам. — Помоги… мне.

— Так, приятель, обопрись на меня и не беспокой даму. — Кайл протянул руку, но Адам оттолкнул его, пошатнулся и вдруг принялся вслепую махать руками. Морщинка над переносицей Кайла стала еще глубже. Он схватил Адама за обе руки и пристально всмотрелся в его зрачки:

— Что ты принял, Адам?

— Ничего… — Адам пытался сфокусировать взгляд на Кайле, но безуспешно.

— Где ты был? — настаивал Кайл.

— Не помню.

— Ты был один? Кто с тобой был?

— Может быть…

— Тебе что-то налили? Дали принять?

— Ты думаешь, ему что-то подсыпали?

Кайл не ответил, он был слишком занят, но голова Адама подалась вперед, и я подумала было, что он кивнул, но тут он всем телом рухнул на пол.