Самое опасное в моей профессии не фаны, способные влюбиться в журналистку или прикончить ее. Гораздо хуже общение с людьми, которые врут, воруют, а то и похуже: в итоге я начинаю воспринимать их поведение почти как нормальное. Тем полезнее притормозить и поразмыслить насчет того, как приятно делать людям добро. И насчет того, как приличные люди отплатят мне добром за добро.

На пороге кабинета Конни я столкнулась с папарацци по имени Кенни — тот так и сиял, совершенно преобразившийся, готовый к серьезной работе. Через плечо Конни он послал мне улыбку, а наш фоторедактор тем временем благодарила его за оперативность, с какой он доставил ей свое портфолио, и обещала в скором времени позвонить и заказать работу в следующий номер. Предупредив Конни, что через минутку я вернусь, я проводила Кенни до лифта.

— Много она тебе задолжала? — панибратски обратился ко мне Кенни.

— Порядка двадцати трех грандов, — небрежно ответила я. Кенни дернулся, а я еще и подбавила: — У нас тут шулерство не принято. — Полюбовалась его гримасой и перешла на более серьезный тон: — Ничего она мне не должна, Кенни. Бывают такие ситуации, когда все выигрывают: ты получил свой шанс, журнал — фотографа, Конни — помощника, за чем дело стало?

— В твоем возрасте люди бывают циничнее, — пожал плечами этот нахал.

Даже это я ему простила. Тем более что:

— Есть к тебе дело.

— Так я и знал. — Типа, его мировоззрение не поколебалось.

— Приходи нынче вечером в «Пиллоу».

— Это клуб в Трибеке?

— Джордан собирает друзей. Будет петь.

— Тебя давно не фоткали? — фыркнул он.

— Я подумала, тебе интересно будет запечатлеть момент, когда прозвучит объявление о «пленках из отеля». Пленках Мики Кроули, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Кенни аж затрясся, точно в лотерею выиграл.

— Кто сделает объявление?

Я помахала рукой:

— Будет сделано объявление. — Боже, это звучит как первая строчка пресс-релиза.

— Кто еще знает об этом?

— Из прессы?

— Да.

— Пока никто.

Кенни сгреб меня в медвежьи объятия (а неплохо! Сойдет вместо визита к костоправу) и посулил:

— Тебе об этом жалеть не придется.

Он и понятия не имел, как (и почему) я хотела бы верить, что жалеть не придется. Накануне ночью я все крутила в голове слова Кайла: «Он (преступник) об этом не знает». После разговора с Оливией и Джорданом я окончательно осмыслила: никто не знает, что пленки не у меня, потому что никому не известно, где они, а значит… Так и сложился мой план. Вот почему в лифте я честно предупредила Трисию о намерении подпортить организованную ею вечеринку.

Сначала она расстроилась — а чего я ожидала? Девушка работала сверхурочно, к тому же Джордан ей нравился, а тут все летит к чертям.

— Что ты собираешься сделать? — уточнила она.

— Спущу дьявола с цепи, — ответила я.

— Как правило, от этого вечеринка становится только лучше, — развеселилась Кэссиди. Взгляд ее блестящих глаз перебегал с Трисии на меня и обратно, она прикидывала наши возможности и забавлялась. Тут мы доехали до первого этажа, и Кэссиди вытолкнула нас наружу.

Посреди холла я остановилась и спросила консьержа, нельзя ли оставить сообщение для миссис Кроули. Он кивнул, и я поспешно принялась царапать большими буквами на старой визитной карточке.

— Ты еще не заказала новые? — удивилась Трисия.

— Придется хоть одну статью написать, прежде чем Генри оплатит расходы на новые карточки, — засмеялась я. Отдав консьержу карточку с крупно написанным словом ЛГУНЬЯ, я вслед за подругами вышла на улицу.

В такси по дороге домой я бегло обрисовала свой план. Поскольку все в этой славной компании только и делали, что врали и мне, и друг другу, я решила сыграть по их правилам и в свою очередь публично солгать. На вечеринке я объявлю со сцены: кассеты у меня. Разразится хаос, который погубит вечеринку Трисии, но зато человек, завладевший пленками, вынужден будет действовать и обнаружит себя.

— Пристрелит тебя, например! — не на шутку встревожилась Кэссиди.

— Огнестрельное оружие вроде не из их репертуара! — оптимистично возразила я.

— Так подвести Трисию! — продолжала сокрушаться подруга.

— Я заранее извинилась.

— Можешь не извиняться. — Лицо Трисии напряглось, она отвернулась от нас, глядя в окно, и я перепугалась: неужто плачет? Кэссиди, тоже встревоженная, ткнула Трисию локтем в бок, и к нам обернулось сияющее улыбкой лицо: — Девочки, вы хоть представляете, какая реклама!

— Боже ты мой! — вздохнула Кэссиди.

— Вся эта моя клиентура — голубая кровь, старые деньги. Нет, очень милые люди, но ЭТО откроет мне доступ в совсем другой круг, в круг людей, которые постоянно устраивают НАСТОЯЩИЕ вечеринки, — заглавными буквами заговорила Трисия.

— И самоубийственная выходка Молли послужит для тебя рекомендацией? — фыркнула Кэссиди.

— Мне-то казалось: это ты у нас безбашенная, — удивилась я.

— Если тебя не прикончит убийца или кто-то из этих сумасшедших, тебя прикончит Кайл. — Судя по интонациям Кэссиди, я давно уже пребывала в глубокой заднице и только такая дура, как я, могла этого не заметить. — Он-то прикончит не насмерть, и все же Кайл вряд ли обрадуется тому, что ты вздумала предложить себя в качестве наживки.

Чем хороши друзья: в нужный момент они открывают тебе глаза на твои же собственные проблемы. Именно это раздражает нас в друзьях: всегда норовят открыть тебе глаза в тот самый момент, когда ты предпочитаешь зажмуриться и помечтать. Я-то считала, что играю во взрослые игры, вся такая умная и клевая, хоть снимай меня в «Тонком человеке» или в том эпизоде «Закона и порядка», что послужит к славе моего трудяги таксиста. Мне и в голову не приходило сравнивать себя с наживкой — фу, какая гадость, червяк на крючке! Неужели я не сумею придать своему замыслу привлекательность в глазах Кэссиди и Кайла?

— Нет.

Кайл посмотрел на меня так, словно я просила разрешения спрыгнуть с моста Джорджа Вашингтона. На Кэссиди и Трисию он метнул огненный взгляд, как будто подозревал их в соучастии, и снова сосредоточился на мне. Он ткнул пальцем в Адама, дрыхнувшего на моем диване. Хотела бы я там оказаться (вместо Адама, не вместе). Было уже за полночь, ступни мои навсегда застыли в той форме, которую им придавали туфли от Стюарта Вайцмана, а мысли несколько раз пропустили через мясорубку. И все же я была уверена в преимуществах своего плана, только надо было объяснить так, чтобы до них дошло.

— Разве тебе не случалось блефовать: сказать подозреваемому, будто у тебя есть улики, хотя на самом деле их не было.

— Я запрещу тебе смотреть телевизор.

— Не уклоняйся от ответа.

Трисия схватила Кэссиди за руку и потащила ее в спальню.

— Мы пока заглянем в ванную комнату, а вы позовите, когда закончите.

— Не надо… — пропищала я.

— Ступайте, леди, — угрюмо напутствовал Кайл моих подруг и уставился в пол, выжидая, пока щелкнет замок в ванной. Боже мой, как же я выстою против него одна, без поддержки подруг!

Щелчок. Я двинулась к стулу, собираясь сесть и выслушать продолжительную лекцию насчет профессионализма и прочих вещей, с которыми не поспоришь. Но прежде, чем я успела согнуть колени, Кайл ухватил меня за локти и подтянул к себе. Господи, неужто поцелует? Нет, он уставился на меня с такой яростной решимостью, что ком застрял у меня в горле.

— Я пойду с тобой.

— Куда? — тихо переспросила я.

— На эту чертову вечеринку. Прикрою тебя.

— Но ты же сказал, что…

— Что это плохая идея. И очень опасная. Но решать тебе, а не мне. Я хочу, чтобы у нас с тобой все получилось. С тобой не просто, но я этого хочу.

Наконец-то он поцеловал меня, и притом держал так крепко, что я смогла устоять на ногах. Полностью растворившись в его объятиях, я уже потянулась расстегнуть на нем рубашку, но Кайл перехватил мои руки.

— Один мужчина, спящий на диване, и две женщины, хихикающие в ванной, — предупредил он.

— Отправь их домой. Он дрыхнет беспробудно, какое ему дело, — зашептала я. Только бы не рассеялся этот дурман…

— Не будем торопиться, — напомнил мне Кайл.

— Хватит выставляться.

— Ага, конечно.

— Ты хочешь доказать, что лучше владеешь собой, чем я.

— Просто я хочу, чтобы нам ничего не мешало, когда наступит тот самый момент, — ответил он, кончиками пальцев гладя мою шею. Попроси он меня в эту минуту ограбить банк, я бы спросила только, какие купюры ему принести.

Но Кайл не попросил меня ограбить банк. Вместо этого мы отправили по домам Трисию и Кэссиди, дав им последние наставления, и свернулись в большом кресле, задремав под хитросплетения «Гильды» с Ритой Хейворт и Гленном Фордом.

Проснувшись, я обнаружила, что занимаю все кресло одна, а Кайл и Адам варят на кухне кофе. Я поскакала к ним со всей скоростью, какую допускала онемевшая за ночь поясница.

Адам приветствовал меня смущенной улыбкой:

— Извини.

— За что ты просишь прощения? — Я глянула в сторону Кайла, который, не оборачиваясь ко мне, решительно рубил на куски дыню.

— Не знаю. Но я забыл почти все, что было ночью, а в таких случаях мне обычно приходится извиняться.

— Я сообщил Адаму твою теорию насчет того, что Грэй Бенедек подсыпал ему таблеток в коктейль, — прокомментировал Кайл, продолжая разделывать канталупу.

— Почему этот засранец не поверил мне, когда я ему сказал, что ничего не знаю? — возмутился Адам. — Не знаю, где пленки. Это все мама виновата.

Ритмичные удары ножа о разделочную доску прекратились, и я поняла, что Кайл удивлен не меньше моего.

— Ты думаешь, Грэя подослала твоя мать?

— Нет, но если б она разрешила ему продать пару песен, он бы так не озверел. — Адам сложил губы трубочкой и тихо присвистнул. — И что же мне теперь делать?

— Поможешь мне? — предложила я.

Кайл обернулся и уставился на Адама в упор. Надо же было мне проспать их разговор — их уговор — их сделку! Судя по лицу Адама, он еще что-то хотел выторговать, но едва он раскрыл рот, Кайл глянул на него с холодным изумлением, как хозяин на щенка, пристраивающегося уделать ножку стола.

— Да, — односложно ответил Адам.

Надо будет потом выяснить, каким образом Кайл укротил своего подопечного, но пока что я вкратце описала мальчикам планы: Адам позвонит матери и сообщит, что с ним все в порядке, после чего заляжет на дно. Не стоит чересчур волновать Клэр — ее чувства меня лично мало интересовали, но если она пустится искать Адама повсюду, это может помешать моему Плану.

Перспектива залечь на дно Адама устроила с тем условием, что сидеть с ним будет самая длинноногая бебиситтер Нью-Йорка. Трисия готовила вечеринку, но Кэссиди согласилась работать в моей квартире и присматривать за Адамом, мы же с Кайлом хлопотливо принялись за дело. И первым делом я завербовала Кенни.

Распрощавшись с Кенни и поблагодарив Конни, я решила разобраться со Скайлер.

— Что у тебя есть, — заговорила я, остановившись у ее стола и глядя на секретаршу в упор, — что у тебя есть, кроме зависти и презрения?

Преспокойно усмехаясь, Скайлер вручила мне папку с конкурсными ответами. Ни фига себе, какая толстая — все жаждут завладеть моей колонкой?

— Я перед тобой преклоняюсь, ты даже не знаешь как! — столь же спокойно сказала она.

— Если б я занималась ядерной физикой, всеми этими электронами, кварками, может, сумела бы оценить такую малость, — парировала я.

— Я тебе не нравлюсь, и поэтому ты решила, будто ты сама не нравишься мне.

Впервые в голосе Скайлер прозвучало что-то похожее на искреннее чувство. Либо она говорит почти правду, либо берет уроки театрального мастерства.

— Мне кажется, скорее наоборот, — пробормотала я.

Скайлер опустила веки, затаилась, словно кошка.

— На ответ стоят пароль, ключ к паролям у Адриенны, секретаря Генри.

— Какой ответ ты бы выбрала? — спросила я.

Скайлер потерла нижнюю губу о верхнюю — то ли раздумывая, то ли размазывая помаду.

— Пусть они говорят сами за себя.

— Молодец! — похвалила я. Я-то думала, она захочет подсунуть свой вариант, по крайней мере, обольет грязью соперниц.

— Эйлин хочет знать твое мнение до конца рабочего дня.

— А Клэр Кроули хочет получить твою голову на блюде, — пошутил возникший рядом с нами Генри. На палача не похож: руки в карманах, беззаботная улыбка на губах.

Я глянула на часы:

— Что-то она с утра пораньше освирепела.

Дверь в кабинет Эйлин распахнулась, и вампирша предстала перед нами, впиваясь когтями в дверной косяк. Почему-то мне Эйлин показалась похожей на крота, который поспешно карабкается на свой холмик, почуяв опасность. Или — на хищника, почуявшего свежее мясо.

— Что ты на этот раз натворила, Молли Форрестер? — возопил хищный крот.

— Я отказалась от взятки и от подсунутой мне «готовой статьи», — парировала я. О том, что я держу в тайном убежище сына Клэр, я предпочла умолчать.

Генри кивнул. К счастью, мои слова отчасти подтверждались воспаленными претензиями Клэр.

— Эту часть она опустила, — весело сообщил Генри, — зато жаловалась, что ты пытаешься навесить на нее убийство.

Редакция еще толком не проснулась, все мусолили первый стаканчик кофе, но тут сотрудники дружно выпрямились и насторожили уши. Как всегда не вовремя. Эйлин опять выкрикнула мое имя — тем визгливым голосом, каким хозяйки отчитывают щенка, намочившего на ковер. Что-то у меня в голове с утра одни щенки вертятся, попробуем скаламбурить: вызвали на ковер, а он и намочил на ковер.

— Обвинение само собой всплыло в нашем разговоре, — отвечала я. — В том самом разговоре, когда Клэр пыталась меня подкупить. — Я твердо решила держать оборону.

— Поаккуратнее с такими вещами, — предупредил Генри.

— Сколько я ей об этом твержу! — вмешалась Эйлин (целься! — пли! — передовой убит).

— Нам придется документально подтверждать каждый пункт, — не обращая внимания на Эйлин, продолжал Генри.

— На случай, если она подаст в суд! — подсказала Эйлин.

— На случай, если Молли захочет подать на нее в суд, — кивнул Генри.

— Я сохранила «статью», которую она мне пыталась подсунуть, — сказала я, с облегчением чувствуя, как мой летучий желудок возвращается на место.

— Отлично, — похвалил Генри.

— Генри! Ты поощряешь ее, хотя Молли ухитрилась поссорить нас с одной из Главных Фигур Современной Музыкальной Культуры? — пропыхтела Эйлин.

— Клэр Кроули не папа римский. Ты чересчур угождаешь ей и слишком мало доверяешь Молли, — отпарировал Генри. — По опыту знаю: если человек звонит главному редактору и принимается заранее хаять еще ненаписанную статью, значит, журналисту удалось наткнуться на правду и его пытаются заткнуть.

Эйлин пучила губы, как золотая рыбка на суше.

— Ты же сказал, что Клэр подаст в суд!

— Грозилась подать, но куда ей! Мы им перышки порасчешем.

Генри развернулся и двинулся к своему кабинету, но я громко окликнула его:

— А хотите сделать это сами? Сегодня Клэр придет на частную вечеринку Джордана Кроули в «Пиллоу», могу вас туда провести.

Дружный вздох послышался из редакторского загончика — любой мой коллега счастлив был бы попасть на вечеринку в «Пиллоу». Судя по улыбке на лице Генри, он тоже был не прочь.

— Отличная тактика, Молли, — похвалил он, быстрым шагом возвращаясь ко мне. — Сообщи точное время и место Адриенне, я подъеду.

— Подвезти тебя, Генри? — сладчайшим голосом вступила Эйлин.

— А разве тебя приглашали? — съехидничал Генри. Он подмигнул мне, Эйлин отводила взгляд, делая вид (или вправду так считала?), что я никуда не денусь. Мне, конечно, хотелось ее помучить, но ведь это подловатая идея, правда? Весьма приятная идея, но…

— Приглашали, — вздохнула я.

— Спасибо, доберусь сам, — ответно вздохнул Генри. — Иди читай ответы, не терпится узнать твое мнение, — обратился он ко мне и подвинулся, пропуская, даже подталкивая меня в конференц-зал. Теперь Эйлин лишилась возможности затащить меня в свой кабинет. Чудный Генри, он снова прикрыл меня!

Закрыв за собой дверь конференц-зала, я сбросила туфли и уселась за громадный стол, ноги положила на соседний стул, как будто устроилась в университетской библиотеке на целый предэкзаменационный вечер. Как только я осталась одна, меня начали одолевать размышления о странном семействе Мики Кроули и дурных делах, творившихся в этом семействе. Раз уж выдалась свободная минутка, подумала я, не позвонить ли Кайлу, чтобы выяснить, как у него дела и как поживаем «мы», но нет, я и так отнимаю у него слишком много времени, а он просто душечкалапочка, столько делает для меня. Оставлю-ка его ненадолго в покое, пусть делает свою работу, а мне еще читать ответы на вопросы — точнее, на вопрос — «читателей».

Со странным предвкушением взирала я на папку, меня и притягивало, и страшило ее содержимое, ответы могли оказаться намного лучше, чем я надеялась, и намного хуже, чем я боялась. Глубокий вздох, настроимся на приятный сюрприз.

После первого же ответа на сочиненный мной вопрос — возможны ли отношения, когда по крайней мере одна сторона отчаянно борется за контроль над ситуацией, — барометр моего настроения упал до отметки ужас-кошмар:

«Если ты хочешь контролировать ситуацию, значит, отношения тебя не устраивают». Ну допустим. Конфликт независимости — взаимной зависимости, тут есть что обсудить. Но дальше! «Найди себе мужчину, которому ты захочешь отдаться полностью, того, ради которого ты откажешься от контроля». Такое в нашем журнале, в нашем столетии? Ха! Ответ лег в стопку «Категорически плохо».

Затем я нашла несколько вариаций на тему «Ты хочешь контролировать ситуацию, ты имеешь право контролировать ситуацию». Кое-кто копнул глубже и высказал предположение, что какие-то иные стороны жизни вызывают angst (тревожность и страх, кто понимает), и автор письма вымещает этот самый angst на своем дружке. Авторы этих ответов заслужили дополнительные баллы за проницательность, хотя мне от такой проницательности стало не по себе, и я сложила их в стопку «Может быть».

Затем я наткнулась на ответ, начинавшийся словами: «Разумеется, контроль — это иллюзия. Все в жизни иллюзия, и сама жизнь — призрачная возможность. Делай что хочешь, жми на газ!» Я честно старалась не соотносить варианты ответов с вероятными авторами, но, зуб даю, это сочинил Сет из отдела дизайна, тот самый парень, у которого сзади на шее вытатуировано лицо Бастера Китона: глаза Бастера приходятся точно над воротником, идешь за Сетом по коридору и пугаешься нереально: глаза на тебя так и таращатся.

Папка разобрана до половины, время ланча пропущено, задницу я отсидела (и почему в студенческие годы эта поза казалась удобной?), но к пачке «может быть» прибавилась стопочка из двух-трех «очень может быть», а гора «категорически нет» достигла вполне убедительной высоты. И тут —

Дорогая Каскадерша!

Мужчины и женщины стремятся к контролю, и это достойно уважения, однако в первую очередь следует уважать друг друга. Ты хочешь быть за рулем, однако не обязательно совершать это путешествие в одиночку. Если твоя жизнь обрела движение, тебе нужен человек, готовый запрыгнуть в машину и быть твоим штурманом, чтобы ты набрала скорость, а не тот, кто постарается выхватить руль или станет уговаривать тебя остановиться и устроить пикник на обочине. Ты вправе ехать куда хочешь, как хочешь и с тем, с кем хочешь.

Этот ответ растрогал меня, этот ответ меня позабавил. Но потом в моей памяти прозвучал тревожный звонок.

К кому обратиться? К Трисии, которая готовит вечеринку, или к Кэссиди, присматривающей за нашим дитятей? Покрутив в руках мобильник, я выбрала Кэссиди — все-таки она меньше занята.

— Как ведет себя подопечный? — спросила я.

— Спит, — порадовала она меня. — А до того мы долго разговаривали. Фрейдистские такие беседы. Бедному мальчику нужно проработать отношения с матерью, даже если она и не в заговоре с Грэем Бенедеком. А главное! В конце месяца Адам дает джазовый концерт, и мы все приглашены, если только до тех пор ты не притянешь к ответу и его тоже.

Весь разговор шел на фоне песен Джона Пиццарелли.

— Я что, по своей прихоти подозреваемых назначаю? — возмутилась я. — Ладно, об этом позже, сначала я тебе кое-что прочту.

Я продекламировала заинтересовавший меня ответ Каскадерше. Повисло многозначительное молчание.

— Над последней фразой следует поработать.

— Согласна.

— Разве ты продолжаешь вести колонку?

— Вроде нет.

— А зачем тогда пишешь?

Вот когда я поняла, что за звоночек звонил в моей утомленной голове.

— Точно! Вот почему текст показался знакомым! Я сама его и написала.

Кэссиди хихикнула, но как-то неуверенно.

— Похоже, вы с Адамом пили из одного стакана.

— Нет-нет, — забормотала я, с усилием отрывая от стула отсиженную корму. — Это конкурсный ответ, человек метит на мою должность. Но это плагиат.

— Плагиат и дурость. Симпатичная комбинация, — порадовалась Кэссиди. — Такую обаяшечку грех не взять на работу.

Посулив перезвонить, я поскакала к своему компьютеру, прихрамывая на обе задних ноги. Со всех сторон ко мне поворачивались встревоженные лица, и каждый, притворяясь, будто вовсе не глядит на меня, таращился вовсю, пытаясь угадать, какой ответ произвел столь сильное впечатление, что я босиком понеслась через весь офис.

Раскрыв архив и задав поиск по комбинациям из двух-трех слов, я быстро отыскала те пять ответов, из которых, словно лоскутное одеяло, был сшит представленный на конкурс вариант. Метафоры автор слегка изменил, но использовал все до одной, и они оставались вполне узнаваемыми. Только последнюю фразу этот придурок выжал из себя сам.

Я оторвалась от экрана компьютера, а народ в «загончике» тут же уставился в свои компьютеры. Двоечники-малолетки: не встречайся глазами с училкой — и тебя не вызовут к доске. Нет, не все отвели глаза — Скайлер откровенно следила за мной, так напряженно, словно готовилась вызвать охрану или выхватить баллончик, как только я сделаю резкое движение.

Неужели Скайлер? Нужно взять пароли у Адриенны — будем надеяться, пароли никто не подменил — но Адриенна, секретарша Генри, сидела в другом крыле здания, а Скайлер сидела прямо передо мной, и я видела бисерины пота, проступившие вдруг на ее лице.

С мятым ответом в руках я подступала к Скайлер, ожидая, что она сломается, удерет, а то и позвонит Эйлин. На ходу я прикидывала, кем надо быть, чтобы подсунуть чужую работу вместо своей, какие бы там ни были отговорки, мол, я восхищаюсь этим человеком, хочу во всем ему подражать…

А если не просто восхищаюсь, если он — мой отец, я — его законный наследник?

Скайлер не так напугало мое стремительное приближение, как тот момент, когда я застыла посреди дороги, статуя статуей. Неожиданная идея поразила меня, точно удар молнии, — да, я знаю, что это неточно, хорошо, вот другое сравнение: как в детстве, забежишь с берега в море и стоишь, удерживаешься на ногах, а волны бьют прямо в грудь, пена летит в лицо и глаза, сердце стучит изо всех сил.

Допустим, Грэй Бенедек способен убить, лишь бы заполучить новую, удачную песню, но если он добыл «пленки из отеля», ему все равно придется делить прибыль с Клэр и всей компанией.

Но если пленки у Клэр, она может не продавать их, а использовать для укрепления своей династии. Простейший способ превратить Адама во второго Мику — отдать ему песни отца, и пусть поет их, как будто свои собственные. Остается лишь убить единственного, кто знал, чьи это песни.