Может быть, меняется что-то в воздухе, в воде, может быть, на двадцать седьмом хайвее стоят какие-то невидимые волшебные ворота, — но, приезжая в Хэмптонс, попадаешь в другой мир. Само собой, в этом районе сосредоточилось такое богатство, что, когда садовники подстригают лужайку, в воздухе разливается запах свежих денег. Красота вокруг завораживает, как в сказке. Даже ужасное движение на дороге, от которого душа уходит в пятки, не в силах испортить эту красоту. Вода, обширные зеленые пространства, шикарные дома — все это потрясает.

Тетя Синтия живет в Саутгемптоне, у нее "внушительный дом", как выражается Трисия. Он подходит тете Синтии, женщине с внушительной репутацией и еще более внушительным капиталом. Самый большой ее талант — составление бракоразводных соглашений, что она проделывала уже четыре раза. Не знаю, значит ли это, что ее мужья были счастливы в браке, прежде чем он пошел на дно, или они просто были счастливы унести ноги, но тетя Синтия выплыла целой и невредимой, приобретя положение в обществе, друзей и оттяпав пятьдесят один процент состояния у каждого из четырех супругов. Словом, разделяй и властвуй.

В настоящее время ее обширные владения включают многочисленную недвижимость, бродвейское шоу, действительно приносящее доход, и долю в деле ее приемной дочери, модного дизайнера посуды. По словам Трисии, ее тетка лишена элементарной человечности, но, видимо, отнюдь не лишена предприимчивости.

Трисия остановила машину у кованых железных ворот, за которыми начиналась подъездная дорога, по длине равная кварталу, где я выросла. Она нажала кнопку интеркома, и ей ответил хриплый мужской голос:

— Стриптизерши должны входить через черный ход.

— А шутки должны быть смешными, — парировала Трисия.

— Советую вам отвести войска, а не то мы откроем огонь, — раздался другой голос, не такой грубый, но глубокий и приятный.

— Вам что, заняться больше нечем?

— Нечем, пока ты не привезешь Молли и Кэссиди.

— А кто мне мешает?

— Это все Ричард, — заявил первый голос.

— Всегда виноват Ричард. Открывай ворота, Дэйви.

— А ты привезла мне подарок?

— Я привезла тебе Молли и Кэссиди.

— Отлично. Заходи.

Что-то загудело, и огромные створки ворот раздвинулись с механической учтивостью.

— Похоже, мои братцы поспешили открыть бар, — вздохнула Трисия, подъезжая к дому.

В ответ мы с Кэссиди промолчали, потому что наши рты были разинуты от изумления. Величественный дворец в георгианском стиле смахивал на дом владельца поместья, из тех, что показывают в английских сериалах про Вторую мировую войну. Там скрываются важные персоны и в перерывах между своими секретными заседаниями пьют чай с молоком, которое выдают по карточкам. Припарковавшись напротив массивной двойной двери, Трисия выскочила из машины и направилась к ступеням. Мы с Кэссиди тоже вышли, и я спросила, указывая на багажник:

— А как же вещи?

— Нельсон обо всем позаботится, — бросила Трисия через плечо.

Мы с Кэссиди радостно переглянулись.

— Нельсон, — повторила Кэссиди.

— Заберет наши вещи, — подхватила я.

Мы даже не хихикали, следуя за Трисией в дом, который изнутри производил не меньшее впечатление, чем снаружи, разве что тут было еще больше блеска. Трисия представила нас Нельсону, походившему, вопреки моим ожиданиям, скорее на Мела Гибсона, чем на Энтони Хопкинса. Вежливо и тепло поздоровавшись с нами, он сообщил Трисии, что большинство ее родных отправились переодеваться к ужину, поскольку гостей ждали совсем скоро. Когда она спросила о братьях, Нельсон закатил глаза, насколько позволяли правила приличия, и ответил, что они тоже пошли переодеваться. Он предложил нам подняться в наши комнаты, куда он принесет багаж.

Кэссиди, глядя, как он выходит из дверей, заметила:

— Приятно иметь мужчину в доме.

Трисия вздохнула:

— Лучше не думать обо всех обязанностях, которые тетя Синтия способна на него взвалить.

Она кликнула братьев, но ей никто не ответил, хотя я могу поклясться, что слышала эхо. Взглянув на часы, Трисия помчалась наверх, где без помощи компаса или дорожки из хлебных крошек нашла комнату, в которой всегда останавливалась. Нам с Кэссиди отвели комнату по соседству.

Сборная солянка из гостей ожидалась здесь на все выходные, что само по себе занимательно. Родня — плюс Кэссиди и я — разместилась здесь, а прочие гости рассеялись по округе, по своим домам или дворцам друзей. Большинство из них составляли знакомые Дэвида и Лис-бет, но были также друзья и партнеры мистера и миссис Винсент, а еще несколько друзей тети Синтии, которых, по ее словам, она пригласила, чтобы разгонять скуку.

Наша комната оказалась огромной, но все же приветливой, обставленной мебелью на зависть директору любого музея, с мягкой богатой обивкой, вызывающей желание свернуться калачиком в крылатом кресле или растянуться на одной из двух двуспальных кроватей, что я немедленно и сделала.

Нельсон не замедлил явиться с нашими сумками и пухлой молодой женщиной по имени Маргарита, одетой в классическую черно-белую форму горничной. Она несла на серебряном подносе три высоких бокала с шампанским. Нельсон и Маргарита оставили свои приношения и удалились, предоставив нам освежаться, пить шампанское и наряжаться к ужину. Мое шелковое цветастое платье от Эли Тахари имело приятную особенность не мяться, так что, застегнув черные босоножки от Эдмундо Кастильо (меня в них подкупили огромные пряжки, даже в большей степени, чем каблуки в три с половиной дюйма), я была готова к выходу.

Кэссиди, напротив, необыкновенно долго возилась с прической.

— Многие люди нарочно уезжают за город, чтобы ходить там с распущенными волосами, — заметила я ей, пока она укладывала свои золотистые локоны на макушке.

Трисия стояла в дверях, в узком платье "Дольче & Габбана" с узором пейсли, потягивая шампанское и стараясь не постукивать по полу мыском туфли с оборками от Эшли Дирборн.

— Кэссиди, ты и без того невыносимо прекрасна для глаз смертного. Пойдем.

Кэссиди поджала губы, глядя на свое отражение в зеркале. В платье с открытыми плечами от Стеллы Маккартни она, разумеется, выглядела сногсшибательно.

— Я всего лишь хочу произвести хорошее впечатление. Ради тебя, Трисия.

Трисия подошла к Кэссиди и одернула на ней платье:

— Дорогая, никто не заметит, что у тебя вообще есть голова. Тетя Синтия ценит пунктуальность. Идем.

Мы последовали за Трисией через лабиринт мягко освещенных коридоров, вниз по широкой лестнице, по которой могла бы спуститься боевым строем линия нападения команды "Нью-Йорк Джайантс", и попали на задний двор. Хотя я сомневаюсь, что в Саутгемптоне в ходу это слово. Может быть, здесь это называется "южная лужайка". Или "задний выпас". Или даже "соседний округ".

На просторной лужайке в туманном свете фонарей нежно волновался от ветра широкий навес. Под навесом ходили люди, отыскивая свои столики, а в стороне выстроились прилежные официантки образца модель/актриса/статуя, готовые услужить. Это подтверждало теорию Кэссиди, что Хэмптонс — единственный пример истинной экономики всеобщего благосостояния, или просачивающегося богатства: вся избыточная наличность Манхэттена просачивается в Хэмптонс, а затем — в карманы официанток, охранников и тех, кто выгуливает собак, они накапливают ее и сливают… обратно в Манхэттен.

В наступивших сумерках фонари под навесом светились неверным светом: люди в нем выглядят загадочными и волшебными, зато невозможно толком рассмотреть, что лежит у тебя на тарелке и хорошо ли оно приготовлено. А народу тут собралось немало. Побывав на многих светских сборищах в Нью-Йорке, я знаю, что там обычно имеется подводное течение нуворишей, которое идет вразрез с главным течением старых денежных мешков. Но здесь можно было почуять доверительную собственность в шелесте дизайнерских нарядов, услышать частный пансион в наигранном смехе. Очевидно, в конечном счете жизнь — это реклама продукции Ральфа Лорена.

Трисия, истинная верховная жрица протокола и вдобавок почтительная дочь, подвела нас прямо к родителям, которые собирались покинуть свой приветственный пост, чтобы сесть за столик.

Винсенты — в высшей степени симпатичная пара. Проницательный взор Трисия унаследовала от Пола, властного мужчины с широкими плечами, голосом джаз-жокея и устрашающим рукопожатием, но в остальном она напоминает свою мать Клэр — стройную элегантную женщину, которая, как я подозреваю, ложится спать с жемчугами на шее.

Мистер Винсент восторженно нас облапил и запечатлел звучный поцелуй на лбу Трисии. Миссис Винсент была более сдержанна в своих объятиях и подставила каждой из нас щеку. Меня это ничуть не смутило, но Трисия явно почуяла неладное.

— Мама? — нараспев спросила она.

— Все хорошо, детка. Ты сидишь за одним столом с приятелями Дэйви. Присмотри за ними, чтобы они не нарушили планы тети Синтии.

— Мама, — повторила Трисия.

Миссис Винсент, изобразив на лице вежливую улыбку, спросила:

— Ты видела, кого привел Ричард?

Мы все трое повернулись и стали оглядывать гостей. Ричард, высокий мускулистый красавчик, сразу выделялся даже среди этой блестящей толпы. Но мы просто не были готовы увидеть ту, что стояла с ним под руку.

— Ребекка? — шепотом воскликнула Трисия.

В первое мгновение мне показалось, что Трисия ошибается, что новая женщина Ричарда всего лишь сверхъестественно похожа на старую. Но потом я сообразила, что Трисия права. Это была Ребекка, но как она изменилась! Из платиновой блондинки с завивкой и розовыми перьями она превратилась в мальчика-пажа цвета шатен, а огромные кольца в ушах в стиле ретро уступили место жемчужным серьгам-гвоздикам. Кортни Лав стала Кортни Кокс.

— Интересно, это только внешние перемены? — пробормотала мне на ухо Кэссиди.

— По крайней мере, она начала носить бюстгальтер, — прошептала я в ответ.

Одежда, которую носит Ребекка, на самом деле весьма недурна. Это обтягивающие платья, прозрачные и яркие — три причины, по которым Ребекка, переоценивающая свою стройность, была для них далеко не лучшей рекламой. Но теперь она не только одевалась скромнее, она выглядела так, будто записалась в спортзал.

— Ричард хочет нам досадить, — сказал мистер Винсент, не шевеля губами, как подобает опытному политику. — Это он, верно, от скуки.

— Не может быть, чтобы он сам до этого додумался. — Похоже, у Трисии возникли проблемы с дыханием, и я стала вспоминать, нет ли особого приема Геймлиха, чтобы помочь тем, кто задыхается, услышав плохие новости.

— Едва ли это подходящая тема для беседы здесь, у всех на виду. — Продолжая улыбаться, миссис Винсент потрепала Трисию по щеке и указала на столики: — Идите садитесь. Мы поговорим после ужина.

Трисия, как и ее мать, не привыкшая демонстрировать свои чувства на публике, послушно выполнила указания. Мы с Кэссиди пошли следом к столику, где сидел молодой жаркий брюнет, болтавший по телефону, и еще парочка влюбленных, которые не то целовалась, не то слизывали друг с друга паштет. При свете фонарей трудно было разобрать. Трисия опустилась на стул, не сводя глаз с Ричарда и Ребекки, а мы сели справа от нее. Соседи по столу не заметили нашего прихода.

— Я не вижу Лисбет и Дэйви, — сказала Трисия.

— А ты оторвись от Ричарда и погляди вокруг, — посоветовала Кэссиди.

Мы с Трисией обернулись туда, куда она показывала, и увидели почетных гостей, окруживших тетю Синтию у бара. С первого взгляда мне почудилось, что Дэвид и Лисбет слушают ее наставления, потому что они склонились к тете Синтии, будто внимая ее словам. Потом я поняла, что тетя Синтия разливает что-то по трем бокалам, умело держа их все в одной руке. Дэвид и Лисбет стояли наизготовку, чтобы подхватить и опрокинуть бокалы, едва она их наполнит.

Тетя Синтия — высокая женщина с угловатой фигурой и скулами столь же выдающимися, как ее деловая хватка. Дэвид больше похож на тетку, чем хотелось бы его отцу. Он немного слишком энергичный, слишком шумный, но его шарм и остроумие не позволяют слишком долго на него злиться. Осталось только узнать, будет ли у него такой же длинный брачный список, как у тетки.

Лисбет — гибкая женщина-вамп с черными глазами-ягодами и до обидного красивыми ногами. Ее грудь, как обычно, была призывно открыта, что подчеркивалось изумрудным ожерельем, притягивающим внимание даже с противоположной стороны навеса.

— Поразительное ожерелье, — заметила я.

— Поразительно то, что оно оказалось на ней. Это наша семейная драгоценность. Как-то Ричард хотел, чтобы Ребекка надела его на театральную премьеру, но мама с папой не позволили. Я надевала его только раз, на свой первый бал. — Трисия перевела взгляд с Лисбет на родителей. — Они просто из кожи вон лезут. Как бы не надорвались.

Когда троица опустошила свои бокалы, тетя Синтия передала бутылку бармену и направилась к сцене, где джаз-бэнд тихо наигрывал "Лунный свет в Вермонте". Приподняв один из ярусов шелкового платья, напоминающего вихри торнадо, она схватила микрофон с подставки для нот у клавишника.

— Добрый вечер, и спасибо, что пришли.

Джаз-бэнд и разговоры тотчас стихли. Тетя Синтия повела рукой в сторону Винсентов.

— От имени моего брата Пола и его прекрасной жены я рада приветствовать всех собравшихся. В этот уик-энд мы веселимся, празднуя помолвку потрясающей молодой пары — моего племянника Дэвида и очаровательной Лисбет.

Гости зааплодировали, некоторые одобрительно заулюлюкали. Дэвид и Лисбет помахали им всем, направляясь к столу Винсентов. У подвыпившей Лисбет слипались глаза, а ужин между тем еще не подали.

— Но прежде чем приступить к еде, мы должны услышать самого Пола.

Мистер Винсент уже споро и привычно пробирался к сцене. Он взял микрофон из рук сестры.

— Щедрость моей сестры легендарна, но сегодня она превзошла саму себя. Благодарю тебя, Синтия.

Тетя Синтия отмахнулась, пресекая аплодисменты, и золотые браслеты на запястьях запрыгали вверх-вниз. Однако мистеру Винсенту она, казалось, улыбается искренне. Они были очень разные, но все же брат и сестра.

— В этот уик-энд мы празднуем пополнение короны семьи Винсент еще одним сверкающим бриллиантом, — продолжал мистер Винсент. — Дэвид и Лисбет оказали нам честь, позволив разделить с ними их счастье. Поздравления и наилучшие пожелания им и приятного аппетита всем нам.

— Отец, кажется, расчувствовался, — удивилась Трисия.

Мистер Винсент вернул микрофон тете Синтии. Швырнув его пораженному клавишнику, она спустилась со сцены вместе с братом. Он пошел к своему столу, а она свернула к нашему.

— Идет. Приготовьтесь, — предупредила нас Трисия, но мы с Кэссиди были вне опасности. Трисия оказалась единственной, кого захватило шелковое торнадо, прижав к костлявой груди. На мгновение я испугалась, что Трисия провалится в грудную клетку и останется там навеки, но тетя Синтия вскоре выпустила ее и разместилась на соседнем стуле.

— Что ж. — Тетя Синтия с силой опустила руки на стол, и ее браслеты громко забренчали. Даже влюбленные перестали целоваться, а брюнет — болтать по телефону. Но тете Синтии было не до них. Она глядела на Трисию и хмурилась.

— Тетя Синтия, вы помните Кэссиди и Молли… — начала Трисия.

— Рада видеть вас, девочки. Как себя ведет моя племянница?

— Леди не ябедничают, — ответила за нас Трисия.

— Если только не под присягой. Ты говорила с кем-нибудь из братьев? Непонятно, кто из них демонстрирует большую бесхарактерность.

— Кому принадлежит идея с ожерельем? — спросила Трисия.

Тетя Синтия умоляюще воздела руки к небесам.

— Наверняка Дэвид хотел доказать Ричарду, что он главнее. Они никогда этого не перерастут. Приятного вам аппетита. Поговорим позже. — Тетя Синтия поднялась и улетучилась, а мы вытаращились ей вслед — эффект, на который она, вероятно, рассчитывала.

Подали ужин. Азиатско-французское смешанное меню было изысканным, отличного вина и шампанского хоть залейся, соседи по столу пронзительно и несносно стрекотали. Мы сидели в компании двоих однокурсников Дэвида, которых, как шепотом уведомила нас Трисия, прикрывая рот салфеткой, она не раз видела пьяными и голыми, когда навещала Дэвида в Брауновском университете. Брент, работавший в инвестиционном банке, то и дело выскакивал из-за стола, чтобы громко заорать в свой сотовый телефон, так что едва ли он вообще сидел с нами.

Еще там был Джейк Бун, режиссер-документалист, который все пытался объяснить свое видение "безмолвного кино", подозрительно напоминавшего немое кино. А его португальская подружка и ассистент оператора Лара Дель Гидисе без конца перебивала Джейка, едва тот подходил к самой сути. Обычно она пускалась в рассуждения о какой-то невразумительной кинотеории, чем сбивала с толку даже его. Я стала понимать, почему Джейк обратился к немому кино: в его домашней жизни было слишком много шума.

Похоже, Кэссиди он сразу не понравился, и, едва он открывал рот, собираясь что-нибудь съесть, она задавала ему вопрос. Сидя между Ларой и Кэссиди, бедняжка был обречен на голодную смерть. Если только апломб не способен поддерживать жизнь автономно.

— То есть ваше "безмолвное кино", — изрекла Кэссиди, как только Джейк поднес к губам клецку, — ставит образ выше сюжета?

Вилка на долю секунды замерла в воздухе у самого рта Джейка, но желание говорить взяло верх над голодом. Он опустил вилку и начал вещать:

— Образ — это и есть сюжет. — Тут он отвлекся, потому что Лара взяла вилку, съела клецку и стала водить вилкой по скатерти. — Он позволяет сюжету выйти за пределы образа и делает слова ненужными, — убеждал Джейк. — Отягощенные эмоциональной коннотацией, слова препятствуют правдивой передаче идей, которая осуществляется в немом образе.

Лара, скормив ему клецку, продолжила:

— Кинематографическое видение Джейка сообщает фильму мифическую мощь, освобождая его от всего вербального. Слова, в отличие от образов, не существуют помимо своей непосредственной функции в фильме. Их соотношение синтагматично, а не парадигматично.

Меня всегда занимал вопрос, понимают ли люди, надутые точно мыльные пузыри, кто они на самом деле. Или им все равно. Или они просто ничего не могут с этим поделать.

— Любая форма словесного общения ущербна, — сообщил мне Джейк, когда Трисия объяснила, чем я занимаюсь.

— Значит, эта беседа лишена смысла, — ответила я со всей любезностью, на какую была способна.

— Не вполне, но она не передаст его во всей полноте.

Я было собралась показать ему средний палец, чтобы он увидел, как я умею общаться и передавать смысл во всей полноте и без всяких слов, но мне не хотелось подкидывать ему доказательства его теории.

— Значит, по-вашему, мне следовало бы рисовать читателям картинки?

Я попыталась представить пиктографические ответы на письма читателей, особенно на те, в которых речь шла о злополучных любовных треугольниках. С другой стороны, такие рисунки потом можно было бы сбыть на вторичном рынке современного искусства. Повесь это у себя над диваном, детка.

Джейк с презрением встряхнул косматой головой.

— Я хочу, чтобы люди освободились от тирании слов, отвергнув средства массовой информации, управляющие их жизнью, и избрав чистоту неотредактированного существования.

— Для человека, который не верит в слово, вы слишком много говорите, — заметила Кэссиди.

— Слова могут служить началом. Прелюдией. Но для того, чтобы союз мыслей и страстей достиг своей высшей цели, ему необходимо жизненное пространство вне слов. Пока не каждый способен отказаться от слов, но мы к этому движемся. Сейчас у нас есть сотовые телефоны с фотоаппаратами. Вскоре появятся улавливающие движение перчатки и трехмерные визоры, и мы сможем создавать искусство на ходу. На улицах. Без слов. — Джейк подался вперед, ближе к Кэссиди, очевидно, полагая, что она уже покорена.

Идиллию нарушило явление величественной красавицы брюнетки с выпирающей из декольте грудью, сразу затмившей бюст Кэссиди. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать Джейка, я невольно подумала: ну и корова!

Удивительно, но Лара не вмешивалась, пока женщина и Джейк слюняво и неприлично целовались взасос. Она лишь убрала руку с вилкой под стол.

— А я и не знала, что в меню есть язык, — заметила Кэссиди явно громче, чем рассчитывала.

Оставалось только гадать, какой кусочек нежной плоти Лара поразила вилкой, но Джейк резко выпрямился, и его гостья едва не рухнула на стол, когда он отлепился от ее рта.

— Здравствуйте, Вероника, — с деланым оживлением поздоровалась Трисия.

— Здравствуйте, Трисия, — проворковала Вероника, наклоняясь снова. Я в ужасе подумала, что она сейчас присосется к Трисии, но Трисия повернулась к ней щекой, и Вероника промазала и поцеловала пустоту.

Лара положила вилку на стол, а Джейк вытер рот, пока Трисия вежливо представляла нас друг другу. Вероника Иннз оказалась актрисой, которая снялась в прошлогодней короткометражке Джейка, посвященной "экспериментальному вскрытию противоречий музыкального опыта". По словам Джейка, этот самый опыт и подвиг его разработать теорию безмолвного кино. Нелегко же судить о песнях к этому фильму, подумала я. Или о пении Вероники. Сейчас она была дублершей Лисбет в той небродвейской пьесе. Узнав об этом, я сильно усомнилась в качестве постановки.

— Как я люблю вашу колонку! — вскричала Вероника, когда Трисия назвала меня.

Едва удержавшись от презрительной усмешки в сторону Джейка, я поблагодарила ее.

— А я, боюсь, не видела ваших работ.

— Видели-видели. — Вероника вытянула руки, приподнимая грудь. — Бюстгальтеры от "Викториас Сикрет". Большие размеры на косточках.

— Разумный выбор, — кивнула Кэссиди.

— Используй свои достоинства, подруга, — сказала Вероника, — не дай им зачахнуть.

— Весьма щедрый подход, — ответила Кэссиди.

— А Вероника — щедрая девушка, — глядя на нее с вожделением, заметил Джейк.

Лара за чем-то потянулась, и я уже готова была сама передать ей вилку, но она схватила со стола портативную видеокамеру и направила ее на Джейка и Веронику.

— Как здорово, когда древние забытые тропы снова пересекаются. Позвольте мне запечатлеть старых друзей.

Веронике явно не понравилось, что ее назвали старой, но для камеры она все же изобразила улыбку. Она снова наклонилась, будто надумала поцеловать не то Джейка, не то Лару, не то камеру, но мне совсем не хотелось этого видеть.

Однако великий момент в истории кинематографа был нарушен объявлением тети Синтии, которая просила всех пройти в зал, где их ждал десерт и напитки. Трисия, Кэссиди и я, чуть не опрокинув стулья, вскочили и бросились на поиски более интересной компании.

Огромный зал, несмотря на шикарную обстановку, в случае чего мог бы служить местной мэрией. Наружная стена представляла собой ряд застекленных створчатых дверей от пола до потолка, за которыми открывался захватывающий вид на океан, и при этом из поля зрения не пропадал Моне над камином, освещенный хрустальной люстрой.

Джаз-бэнд переместился в дом вместе с гостями и перешел к танцевальной части своего репертуара. Народу прибавилось. В основном мужчины, похожие на приятелей Дэвида. Они, видимо, не рассчитали, сколько времени потребуется, чтобы доехать сюда из города, и опоздали на ужин. Теперь ряды гостей насчитывали человек пятьдесят, и некоторые еще должны были приехать в течение уик-энда.

Предваряя тосты мистера Винсента и других, всем раздавали бокалы с шампанским, а затем и полные бутылки марочного вина с виноградников тети Синтии, которые оставил ей на прощание муж номер два.

— Не иначе Ричард и Дэвид нашли ключи от погреба, — сказала Трисия.

— И твоя тетя, кажется, не имеет ничего против, — заметила я, глядя, как тетя Синтия расхаживает по комнате и поощряет гостей к выпивке.

— Она полагает, что быть трезвым после ужина — это нарушение этикета.

— И кто мы такие, чтобы обижать хозяйку? — спросила Кэссиди, хватая бутылку с подноса проходившей мимо официантки.

Так вышло, что незабываемое нарушение этикета совершила Лисбет. После ужина вечер тек размеренно, пока шампанское не щелкнуло клавишей быстрой перемотки. Лисбет опустила узкий бокал в вырез платья, что оказалось совсем просто — там и выреза-то никакого не было, а один открытый путь к ее грудной клетке. Среди гостей многие женщины трясли едва ли не голым бюстом, точно на съемках шоу Дэвида Леттермана.

Где-то под клочками ткани, что служили Лисбет одеждой, скрывалось бендо на косточках, крепко сжимавшее грудь, так что бокал держался и не падал. Настоящее чудо техники, может быть, то самое, что рекламировала Вероника, и оно полностью завладело вниманием многих мужчин и нескольких женщин в середине зала. Затем Лисбет наполнила бокал из бутылки и пригласила зрителей попробовать выпить шампанское так, чтобы оно не расплескалось.

— Полюбуйтесь, — прошипела Кэссиди, — тут тебе и хлеб, и зрелище.

Ричард и Ребекка стояли рядом с родителями Трисии, причем Ребекка неодобрительно морщилась. Неужели она всерьез вздумала исправиться? Может, разрыв с Ричардом напугал ее так, что ей захотелось перемен? Иначе с чего бы она так брезгливо глядела на Лисбет и жалась к своей свекрови, тихо шепча ей на ухо? Полгода назад она бы выстраивала мужчин в очередь, раздавала номера и советы, как достичь успеха.

В тот момент счастья попытал Джейк. Они с Лисбет терлись друг о друга, как в кино "детям до шестнадцати", и оба словно забыли о поставленной цели — опорожнить бокал с шампанским. Я надеялась, что вмешается Лара, но она снимала действо на пленку, время от времени выкрикивая по-португальски не то советы, не то ругательства.

Знакомые, столпившиеся вокруг, смеялись и хлопали, подбадривая их, но в остальной части зала ощутимо росло напряжение. Мистер Винсент сделал шаг вперед, но миссис Винсент тронула его за руку, и он остановился. Может быть, миссис Винсент хотела, чтобы Лисбет сама устыдилась, допуская, что такое возможно, или боялась, что вмешательство мистера Винсента только навредит?

— Где Дэйви? — спросила Трисия, лихорадочно оглядывая толпу. — Хорошенькое начало уик-энда.

— Давай я его поищу? — вызвалась я.

Многих гостей эротическое шоу здорово смутило, но право вмешаться каждый уступал мистеру и миссис Винсент. Проще всего и с наименьшими политическими последствиями это действо мог бы прекратить Дэвид.

— Дэйви или тетю Синтию, — согласилась Трисия. Она двинулась к двери, поманив за собой нас с Кэссиди.

Не успели мы сделать и десяти шагов, как тетя Синтия и Дэвид сами вошли в зал. То есть вошла тетя Синтия. Дэвида она цепко держала за локоть, как инстинктивно делают женщины, ведя маленького ребенка или упрямого мужчину.

— Интересно, где они были? — пробормотала Трисия.

— Судя по всему, она задала ему взбучку, — предположила Кэссиди.

Дэвид и вправду смахивал на побитого пса. О чем бы они с теткой ни говорили, их разговор точно был не таким веселым, какой вышел с ней у нас. Дэйви помрачнел еще больше, когда, войдя в зал, увидел Лисбет и ее подтанцовку. Особенно потому, что двое приятелей Джейка как раз пытались перевернуть Лисбет вверх ногами, чтобы шампанское вылилось в его жадно раскрытый рот. Лара с камерой придвинулись так близко, что казалось, будто Джейк проглотит и камеру. Шелестело платье, мелькали ноги, сверкали трусики, вокруг гоготали, и тут ледяной голос Дэвида проткнул воздушный шарик их веселья:

— Лисбет, нам пора.

Двое парней, державших Лисбет, еще не успели напиться вдрызг, и им хватило ума оценить тон Дэвида и тотчас опустить его невесту. Пьяный Джейк выглядел огорченным, но предпочел закрыть рот и помалкивать. Даже Лара сообразила выключить камеру. Только реакция Лисбет оказалась именно той, которой все надеялись избежать.

— Простите? — Она пошатнулась, пытаясь сохранить равновесие, что в замшевых в дырочку туфлях от Марка Якобса на высоченных каблуках не так-то просто сделать, будь она даже трезвой как стеклышко. Когда ей это удалось, она подбоченилась и хмуро уставилась на Дэвида. — Какие проблемы?

Детство Трисии и ее братьев прошло среди бессчетных политических кампаний, но в награду они обрели дар не лезть за словом в карман.

— Надеюсь, проблем не будет, — заверил Дэвид невесту, которая снова зашаталась. — Просто нам пора идти.

— Вот тебе и проблема. Я не хочу никуда идти.

Улыбка Дэвида стала стремительно испаряться.

— Я обычно не прочь поспорить, но не сейчас. Идем.

Лисбет скорчила гримасу, пытаясь, видимо, мило надуть губки.

— Мне не хочется.

— Тогда позволь, я тебя понесу. — Дэвид схватил ее на руки и, обернувшись вполоборота к гостям, произнес:

— Благодарю, что вы пришли к нам сегодня. Мы всех вас любим, но друг друга мы любим еще больше, так что, с вашего позволения… — Он повел бровью, и многие в толпе вежливо, если не искренне, рассмеялись. У миссис Винсент был такой вид, будто она не засмеется больше никогда, а мистер Винсент пристально смотрел в окно.

Когда Дэвид подошел к выходу, Лисбет завозилась у него на руках.

— Да как ты смеешь… — начала она.

— Заткнись, черт возьми, — шепотом рявкнул он, пронося ее мимо нас. Кровь прихлынула у него к лицу. Не удержавшись, он взглянул на сестру. Трисия едва заметно кивнула, выражая ему поддержку, и затаила дыхание, пока они не вышли. Джейк выхватил у Лары камеру, включил ее и побежал в коридор следом за Дэвидом и его ношей, точно ищейка-папарацци. Лара пошла за ним, улыбаясь впервые за весь вечер.

Теперь мистер Винсент взял микрофон у клавишника. Не успели гости зажужжать перешептываясь, как он пресек их попытки в зародыше.

— Пусть наши влюбленные голубки легли спать вместе с курами, мы надеемся, что вы все останетесь с нами. Целая ночь впереди, и бар открыт.

Трисия беспокойно заерзала, глядя на мать и Ричарда с Ребеккой, стоявших на другом конце зала.

— Что ж, впечатляющее начало.

— Дэвид просто чудо. Такой трогательный и романтичный, — сказала я ей.

— Дэйви по уши влюблен, — вздохнула она. — Отчего моих братьев тянет на таких стерв?

— Мужчины не любят женщин с хорошим вкусом, они любят женщин, которые хороши на вкус, — сострила Кэссиди.

Трисия тряхнула головой, будто кивая, но похоже, она ничего не слышала.

— Я на минутку. Только поговорю с родителями.

Но когда Трисия направилась к ним, мистер и миссис Винсент вышли из комнаты. Не потому, что намеренно избегали ее, а потому, что не смотрели в ее сторону. Но она так и застыла на середине зала.

Я толкнула Кэссиди локтем, и мы подскочили к Трисии.

— Они наверняка просто пошли проверить, как там Дэвид и Лисбет.

Кэссиди обняла поникшие плечи Трисии.

— Помоги своему папе и расшевели гостей. Хватай самого симпатичного парня и тащи его танцевать.

— А где Ричард и Ребекка?

Мы с Кэссиди огляделись, но их нигде не было видно.

— Может быть, эти голубки тоже легли спать вместе с курами?

Плечи Трисии совсем опустились.

— Хватит с меня намеков на сексуальную жизнь моих братьев.

Моя профессиональная привычка давать советы взяла верх.

— Они взрослые люди, Трисия. Тебе необязательно за ними подтирать.

Трисия так резко обернулась ко мне, сверкнув своими блестящими карими глазами, что я уж было испугалась, что преступила черту.

— Благодарю вас, доктор Фрейд.

Ладно, не преступила, но подошла прямо к ней и ковырнула туфлей. И все же мой совет в какой-то степени достиг цели.

— Давайте танцевать, — перевела дух Трисия.

— Друг с другом?

— Нет, фокусов на сегодня довольно.

Мы немного потанцевали с друзьями Дэвида, пытаясь оживить вечеринку. Сначала гости вроде бы повеселели, но потом начали расходиться. Когда осталось не больше пяти человек, Трисия предложила переместиться наверх.

— Я принесу нам по стаканчику, и мы действительно сможем расслабиться.

Вскоре мы с Кэссиди уже устраивались у себя в комнате. Отрадно было сознавать, что мебель тут старше сантехники. Трисия хлопотала вокруг большой серебристой банкетной тележки, которую реквизировала за одной из крутящихся дверей где-то в недрах дома.

Она встряхнула кубики льда с такой силой, что я испугалась, как бы хрустальный бокал не разбился.

— Это просто возмутительно. Она ужасная, бесстыжая, а Дэвид достоин гораздо лучшего.

Трисия рухнула в кресло с бокалом в руке. Ее ноздри трепетали, глаза распахнулись чересчур широко — верный признак сдерживаемых слез. Мы с Кэссиди взялись за дело. Я придвинулась к ней, а Кэссиди взяла у нее бокал и стала смешивать "Уайт Рашн" для нас троих.

— Твоя тетя Синтия, кажется, собиралась серьезно с ними поговорить. Мне кажется, она вполне способна вправить им мозги, — заметила я.

Трисия провела своими маленькими ручками по каштановым волосам, ничуть не испортив идеальную прическу «боб». Даже в горе Трисия оставалась безупречной.

— Я не хочу, чтобы она вправляла им мозги, — тихо призналась она. — И мне очень стыдно.

— Ты хочешь для своего брата самого лучшего и считаешь, что Лисбет ему не пара. Это совершенно естественно, — уверяла я ее. — Тем более что это мнение сейчас широко распространяется.

Кэссиди протянула Трисии ее коктейль.

— Равно как и мнение, что ты заслужила стаканчик перед сном. Пей до дна.

Трисия подняла бокал, готовясь сделать большой глоток, но тут в дверь постучали, и она остановилась и прошептала:

— Я не в силах обсуждать это с мамой. Я пока не готова.

Я встала, чтобы открыть дверь, а Трисия тем временем передвинулась, чтобы ее не было видно. Кэссиди продолжала смешивать коктейль, косясь на дверь.

Я выглянула в щелку, готовясь в случае чего соврать, что не одета. Сначала я вообще никого не увидела, но затем у стены слева от двери что-то зашевелилось. Не успела я открыть дверь пошире, как едва не столкнулась носом с Дэвидом, просунувшим в щель голову.

— Дэвид, ты меня напугал!

Дэвид и сам выглядел испуганным.

— Мне нужна Трисия.

От него пахло спиртным и чем-то еще. Хлорка. Я приоткрыла дверь еще немного, чтобы лучше его видеть.

— Ты что — купался в бассейне?

— Где Трисия? — В его голосе ясно слышалась паника. Не успела я поинтересоваться, что случилось, как сзади подошла Трисия и распахнула дверь.

— Что там еще? — раздраженно спросила она.

Прежде чем ответить, Дэвид закрыл глаза.

— Помоги мне. Лисбет убили.