Пока не скрылся из виду «математик», он все смотрел ему вслед, словно стараясь разгадать его мысли и действительные намерения. Естественно, за ним стояли другие силы, они-то уж до поры до времени будут оставаться в тени, но непременно потребуют свой кусок пирога. Кто же все-таки умудрился снять убийство американца на видео? Карченко решил еще раз подъехать на место преступления.

Это произошло больше года назад. Вечером.

Значит, света могло не хватить. Хотя, с другой стороны, современная «восьмерка» с ее разрешающей способностью, да в умелых руках… Впрочем, он не знал, в чьих руках могла оказаться камера в тот вечер и как умудрился киллер, если это был профессионал, не заметить, что его снимают.

Секьюрити пересек площадь и остановился на пятачке. Кругом бурлил народ – рядом вокзал. Здесь толчея до самой глубокой ночи. Да и ночью вовсе не безлюдно. Чуть поодаль, всего метрах в ста, стеклянная витрина павильона: обувь, кожа, игровые автоматы, орг– и видеотехника.

Какая-то мысль назойливой мухой билась в мозгу. Он снова медленно пересек дорогу и пошел вдоль витрины. Продукция его как покупателя не интересовала. Он искал ту вещь, которая послужила толчком для зарождения мысли. Карченко разглядывал плейеры устаревших модификаций, на которые мог клюнуть разве что провинциал из глубокой дыры Малороссии; вполне сносные по виду кофры с яркими картонными вкладышами. Изготовленные в Китае и Индии, они к концу сезона непременно расползутся по швам. Видеокамеры… Вот! Конечно, видеокамеры. Карченко представил себе, что неизвестный мог купить камеру именно здесь и именно в тот вечер. Опробовал ее вместе с продавцом, потом, даже не запаковывая в коробку, взял в руки и начал снимать все подряд: вокзал, часы, сквер, толпу потенциальных пассажиров, гаишника – вон он, какой пузан стоит. И почему это инспекторы всегда так расставляют ноги? Для солидности? И так боров.

Вполне убедительная мотивировка для съемки. Теперь надо было решить, кто это мог быть. Ни один здравомыслящий человек здесь, на площади, видеотехнику покупать не будет. Для этого есть соответствующие магазины. Дороже, но с гарантией.

Или это транзитник, и тогда ищи ветра в поле, или… Или это иностранец, у которого забарахлила техника и он может себе позволить купить не лучшую модель, которую у себя дома выбросит или отдаст детям. И тогда понятна спешка, почему купили здесь. Кого-то провожали. Хотели отснять последние кадры в столице, а дальше поезд, возвращение…

Возможно, надо искать пассажира или пассажирку, иностранцев, которые в тот вечер уезжали поездом. Возможно, он или она взяли кассету с собой. А что, если снимал иностранец и сделал презент провожавшему человеку? Ну, это было бы счастье!

Карченко даже тряхнул головой, когда мысли приняли такое романтическое направление.

Он решительно толкнул входную дверь и подошел к продавцу. Продавец сразу поскучнел, стоило секьюрити отказаться от покупки.

– Как видно, спрос у вас невелик, – констатировал Карченко и представился: – Я из отеля напротив. Вот моя визитка. Надо будет, могу помочь.

Визитка и название отеля произвели на продавца положительное впечатление. Он стал разговорчив.

– Мне, собственно, надо узнать, кому вы продали видеокамеру год назад, двадцать второго марта. Время суток – вечер.

– Год назад… – продавец задумался. – Ничего себе…

– Крупная покупка, – наводил Валерий молодого человека. – Их могло быть двое… Или группа. Скорее всего, мужчина и женщина.

– Да, – просветлел продавец. – Вспомнил. Действительно. Иностранец. Она – наша. Без претензий. А что, нынче снова нельзя спать с иностранцем?

– Почему нельзя? Можно. Но только осторожно.

– У них претензии к товару? – забеспокоился молодой человек. – Так у нас гарантия всего шесть месяцев.

– Нет. Совсем нет. Я, понимаешь, брат той девушки, – секьюрити перешел на интимный полушепот. – Этот пообещал вернуться и… А мне, сам понимаешь, небезразлично, кто пудрит мозги сестренке.

– Да нет вроде. Тут солидняк. Я даже удивился, что он в ней нашел… Извините. Я хотел сказать, что обычно такие мужики ищут дам поэффектнее. А ваша сестра… Она какая-то, извините, скромненькая, что ли… – Продавец смутился.

– Да. Она у нас скромница. Вот я и удивился, и хотел узнать. У тебя глаз наметанный. Опиши его.

– Ну… – продавец задумался, – лет сорок, волосы с сединой, живота нет. Все время губы облизывал. На директора нашего похож. Пал Иваныч, – позвал он мужчину из служебки.

В зал вышел директор магазина:

– В чем дело? Желаете что-то приобрести?

– Интересуются одним нашим покупателем, – объяснил продавец. – Я сказал, что вы на него похожи. Вы точно похожи.

– Займись лучше делами. Почему коробки в зале стоят? Мало ли кто у нас покупает. Всех не упомнишь. Голова распухнет, шапка слетит.

Карченко вышел на площадь.

Открылись двери зала игровых автоматов, и оттуда вывалилась целая толпа кавказцев. Веселых, под кайфом и шумных…

Вот здесь или в другом подобном месте они и могли ждать американца, тем более что заведение открыто двадцать четыре часа в сутки, подумал Карченко и спустился в подземный переход.

Он дошел до поворота. Именно на этом месте американец получил первую пулю. Чуть дальше за углом – вторую. Но он еще пытался бежать. Карченко машинально посмотрел себе под ноги. Естественно, никаких следов крови не осталось. И не могло остаться. Тысячи ног москвичей и гостей столицы наступили с тех пор на место преступления.

Такие же люди шли здесь в тот вечер. Может быть, не так много. Но были. И были два человека: он и она. Иностранец и русская. Кто из них снимал? Скорее всего, он. Он мог подарить ей камеру на память о днях, проведенных в Москве, а себе оставить видеозапись.

Карченко миновал переход и вошел в здание вокзала. Прямо перед ним на стене висело расписание движения поездов. Он нашел нужную строку. Все сходилось. Три раза в неделю в вечернее время, почти ночью, в Софию уходил экспресс. Были и другие поезда. В Европу можно попасть на любом.

В машине Карченко набрал номер гэбэшника и изложил ему свои соображения. «Математик» буркнул, что версия красивая, но бесполезная. Скоро видео будет в Москве.

Карченко не сомневался, что эту версию тем не менее проверят. Что им еще остается делать? И в другом он не сомневался. Эту версию его недавний собеседник выдаст за свою. К гадалке не надо ходить. Такие уж они, сотруднички. И что интересно, всегда оправдываются интересами дела. Общего. Шарашка.

Другое дело – работать на ГРУ. Почетно. А эти серые мыши уже никогда от прежних дел не отмоются. Это там, у них ФБР, – почетно. У нас как ни назови: ОГПУ, НКВД, МГБ, КГБ, ФСБ – все равно народ шарахаться будет.

Пересказав свою версию «математику», Карченко словно оживил в своем воображении картинку. Вот парочка заходит в магазин. Она весела. Он тоже. Впрочем, нет. Во всем должен быть привкус прощания. Эти двое смотрят друг на друга и не могут наглядеться.

– Люблю, – шепчут его губы.

– Люблю, – отвечают ее глаза.

Каждый жест полон смысла для обоих. Окружающее не существует. Оно где-то за пределами их жизни, их сегодняшнего существования. Да полноте, а существует ли вообще другой мир? Автомобили, самолеты, поезда… Только поезда, к сожалению, существуют. Поезда – это реальность. До поезда осталось полтора часа. Полтора часа счастья. Целых полтора часа. Всего полтора часа.

Он выбирает камеру.

К ним подходит продавец.

Какой милый человек.

Он что-то говорит, она с трудом понимает назначение кнопок. В камеру вставляют кассету. Он смотрит на нее через объектив. Она улыбается ему. Она смотрит на него. Он улыбается ей. Он говорит что-то о подарке, о том, что теперь не будет скучать. Поставит кассету в магнитофон – и она снова рядом. А он скоро приедет. Обязательно. Ведь у него еще есть дела в России. Теперь у него здесь самые важные дела…

Русские женщины, они ведь верные, терпеливые и любящие. До самоуничижения. Он знает. Он чувствует. Он любит.

А в этот момент за их спиной убивают человека.