Уже несколько раз в американских и европейских газетах появлялись заметки о каких-то развалинах неизвестного древнего храма в джунглях Бразилии. Об этих развалинах рассказывали индейцы разных племён, но никто не знал, где они находятся. Были слухи, что там живут какие-то белокожие люди, никого к своему храму не подпускающие. Если же кто-нибудь приближался к развалинам, его брали в плен и не отпускали до самой смерти. Один путешественник слышал, что в этом храме стены выложены золотом, что поклоняются там Солнцу и приносят человеческие жертвы.
И многим, увлекающимся мечтой об Атлантиде, казалось, что этот загадочный храм сохранился с тех пор, как был построен выходцами из погибшей страны. А если так, то там могли сохраниться их потомки и, во всяком случае, какие-то остатки атлантской культуры.
Этот вопрос интересовал атлантологов, но подробностей никаких не было до 9 февраля 1933 года, когда в немецкой газете «Анцейгер» появилось сообщение капитана Морриса под заглавием: «Живёт ли полковник Фосетт в таинственной Атлантиде?»
Пропавшая экспедиция
Капитан Моррис сообщал, что, по настоянию жены полковника Фосетта, он отправляется в третью экспедицию в джунгли Бразилии на поиски своего друга — полковника Фосетта, пропавшего там восемь лет назад.
«— … Если мы не вернёмся, то тебе придётся отправиться на наши поиски!» «Это были последние слова полковника Фосетта, когда он, прощаясь, пожимал мне руку в Рио-де-Жанейро в 1925 году, — писал капитан Моррис. — …И вот уже через несколько недель я уезжаю в третью экспедицию в центральную Бразилию, в места ещё не исследованные на плоскогорье Мату-Гроссо, чтобы найти следы моего друга. Как жена Фосетта, так и я твёрдо убеждены, что Фосетт жив и находится где-то в дремучих джунглях Бразилии».
В 1906–1909 годах полковник Фосетт принимал участие в работе по уточнению государственных границ Боливии, Бразилии и Перу. Во время пребывания в этих странах у Фосетта появилось твёрдое убеждение в том, что слухи о каком-то своеобразном индейском племени и неизвестном древнем городе, находящемся в центральной Бразилии, имеют под собой основание. Фосетт надеялся найти ключ к разгадке Атлантиды, проникнув к развалинам города. Он умел говорить на нескольких индейских наречиях и пользовался каждой свободной минутой для разговора с индейцами. Так ему удалось собрать достаточное количество сведений об этом таинственном месте. Одни индейцы говорили о нём со страхом, другие — с религиозным трепетом. Ему рассказывали, что этот город когда-то затонул во время большого потопа, а затем снова волей богов появился на поверхности земли. Один индеец утверждал, что злые силы охраняют развалины города и никого не подпускают к ним. Другой поведал, что в развалинах золотого города живут какие-то белые люди, которые ловят всех, кто попадает в джунгли, и приносят в жертву своему кровавому и жестокому богу.
К концу своей работы Фосетт составил определённое мнение о том, что развалины города находятся в центре неисследованной части плато Мату-Гроссо и что в таинственном городе сохраняются остатки культуры ещё более древней, чем культуры инков и майя.
В 1925 году Фосетт отправился на поиски «белого города», глубоко убеждённый, что на Мату-Гроссо, в сердце неисхоженных тропических лесов, могли ещё сохраниться потомки атлантов. Кроме Фосетта, в экспедиции приняли участие его сын Джек и молодой географ Рэли Риммель. Экспедицию сопровождал только один проводник индеец.
Плато Мату-Гроссо — наименее исследованная часть Бразилии. Его пространство занимает площадь, равную Германии, Франции и Бельгии, вместе взятых. А его джунгли так густы и опасны, что носят меткое название «Зелёный дьявол».
Чтобы обследовать эту мрачную и непроходимую лесную, речную и болотную глушь, не хватило бы и целой армии путешественников. Уже на границе джунглей человека встречает опасность. Каждый метр вперёд — это битва с «зелёным дьяволом» и его обитателями. Шаг за шагом приходится прорубать себе дорогу через густые заросли кустарника и лиан. Колючки и шипы разрывают одежду, москиты жалят тело. Летучие мыши — вампиры — высасывают кровь пришельцев, обессиливают их и делают неспособными к дальнейшей борьбе. Здесь приходится на утлых челнах проезжать по быстрым рекам, переходить вброд бурные потоки, которые являются добровольными помощниками «зелёного дьявола». Но ещё хуже обитатели этих потоков и рек — рептилии и рыбы. Крокодилы с кинжаловидными острыми зубами, электрические угри со смертельными ударами, прожорливые рыбы карибы и разные другие чудовища. Горе человеку, который попадёт в воду!
«Моя первая экспедиция была неудачна, — писал капитан Моррис. — Почти в самом начале меня ограбили бандиты, и мне пришлось срочно возвращаться. Тогда я снарядил вторую экспедицию. Довольно быстро добрался я до последнего лагеря Фосетта перед тем, как он углубился в джунгли. И дальше мне удалось проследить его путь от лагеря к лагерю. Один из них состоял из хижины, сделанной на земляном холме, и я предполагаю, что здесь Фосетт пережидал период дождей. Очень тщательно обшарив хижину, я ничего не нашёл, кроме нескольких пустых патронных гильз. Затем мне встретились индейцы, которые сообщили, что действительно трое белых жили в этой хижине, что один из них был болен и что потом они направились в сторону небольшой речки Кутуены. У этой речки мне удалось установить, что трое белых продолжали свой путь по направлению к реке Шингу. При слиянии двух рек я встретил индейцев и узнал, что они тоже видели трёх белых. Отсюда я шёл очень долго на запад, затем вниз по течению реки Сан-Маноель, затем на восток и всё время находил следы трёх белых, — следовательно, я шёл в нужном направлении.
И как раз оттуда я принуждён был вернуться, потому что индейцы, сопровождавшие меня, отказались идти дальше. Они называли местность, в которую я хотел проникнуть, “злой”. Никакая сила в мире не могла их заставить идти дальше. У них был смертельный страх перед тем, что было за рекой Ирири. И мне пришлось с тяжёлым сердцем убедиться в том, что Фосетт за три года до меня всё же проник в эту загадочную, овеянную тайной местность. Но я был один, а их было трое!
У встречающихся мне индейцев я постепенно находил то револьвер с надписью “П. Фосетт”, то сумку для патронов, то компас, то металлическую коробочку, принадлежавшую моему другу. На некоторых вещах были нарисованы чёрные полосы. Это было верным признаком того, что они относились к экспедиции Фосетта. Во избежание недоразумений в случае поисков, он закрасил все предметы своей экспедиции чёрными полосами.
Мне пришлось вернуться назад ни с чем. Но в последние годы я окончательно убедился, что Фосетт жив. Один из обитателей Парагвая, по имени Ратин, сообщил мне, что до него дошли слухи об индейцах, живущих в верховьях реки Мадейры и Тапайос, несколько лет назад схвативших белого человека.
Потом я познакомился в Порто-Аллегро с генералом Васконцеллас, который был в течение пятнадцати лет в плену у индейцев и считался погибшим. И только через пятнадцать лет ему удалось бежать! Аналогичный случай рассказал мне и синьор Леон д’Албугеракве, известный бразильский плантатор. Албугеракве встретил в Мату-Гроссо человека, бежавшего туда после какого-то совершённого им преступления. Его схватили индейцы, и долгое время он жил пленником в их селении, даже не в селении, а вернее — в городе, окружённом высокой стеной, сложенной из огромных мраморных глыб. В этой мраморной стене был только один единственный вход и так хорошо замаскированный, что войти в город не было никакой возможности постороннему человеку. В центре этого скрытого за стеной города стоял громадный храм, построенный также из мрамора. В этом храме белокожие индейцы поклонялись Солнцу. Внутренние стены храма были облицованы медью и сверкали, как золотые, от отблесков жертвенного огня. После тяжёлых скитаний но джунглям, во время, которых человек чуть не был съеден кровожадными насекомыми, ему удалось, наконец, спастись.
Неужели и Фосетту предстоит такая же участь?.. Но мой друг обладает удивительным уменьем ладить с индейцами… Я даже не исключаю возможности, что Фосетт с его умом и находчивостью играет сейчас роль мудрого бога в этом таинственном мраморном городе».
Члены «Общества изучения Атлантиды» навели справки о полковнике Фосетте и капитане Моррисе. Оказалось, что Фосетт отправился в 1925 году в Южную Америку, заявив перед отъездом репортёрам газет, что вскоре он сделает «громадной важности открытие, которое должно поразить весь мир». Фосетт предполагал пройти из небольшого селения в западной части Бразилии — Куябы — на север до реки Паранатинги, затем спуститься по ней в челноках примерно до 10° южной широты и оттуда отправиться на восток, чтобы выйти в конце концов к реке Сан-Франциско.
Три европейца вошли в зелёную чащу джунглей, и больше о них никто ничего не слыхал. На поиски пропавшей экспедиции был послан специальный отряд под командой морского офицера Дайотта. Он совершил трудное путешествие по притокам Амазонки, но никаких следов экспедиции Фосетта не обнаружил. Капитан Моррис также тщетно искал экспедицию, о чём подробно сообщил в газете.
Джунгли.
Списавшись с капитаном Моррисом, атлантологи собрали добровольно значительную сумму в помощь его экспедиции. Они надеялись, что открытия в бразильских джунглях смогут пролить некоторый свет на истоки древнейших культур Америки, а тем самым — и на существование Атлантиды.
В начале 1934 года вместе с капитаном Моррисом в экспедицию на поиски полковника Фосетта отправился молодой французский этнограф Луи Малепин.
Два года от капитана Морриса не было никаких известий. Экспедицию считали погибшей, и по-прежнему плато Мату-Гроссо окружала тайна. Проникли ли исследователи к развалинам загадочного города, живут ли они до сих пор в плену у индейцев или погибли, не выдержав борьбы с «зелёным дьяволом» джунглей?
Прошёл ещё год, и вдруг в газете «Нью-Йорк Америкен» был опубликован путевой дневник капитана Морриса.
Перед ним стояло краткое сообщение от имени редакции, что губернатору штата Мату-Гроссо дону Хименес де Гарсиа неизвестный индеец принёс пакет, на котором рукой капитана Морриса был написан адрес губернатора. Индеец рассказал, что пакет, завёрнутый в гуттаперчевую оболочку, лежал рядом с человеческим скелетом в джунглях, куда случайно забрели индейцы-охотники. Скелет человека был без головы. По лоскуткам одежды в нём признали европейца.
Вскрыв пакет, губернатор нашёл в нём дневник исчезнувшего в джунглях капитана Морриса, который газета и решила опубликовать.
Борьба с «зелёным дьяволом»
Дневник начинался через месяц после выхода небольшой экспедиции из города Куябы и вёлся с большими перерывами.
«21 апреля 1934 г.
Мы вышли из Куябы 22 марта, когда период дождей кончился, и рассчитали, что до следующего периода дождей в ноябре у нас будет достаточно времени на обратный путь. Экспедиция состоит из этнографа Малепина, меня и двух проводников индейцев, обещавших пройти с нами весь путь по следам полковника Фосетта. Решили идти на север до слияния речки Кутуэны с рекой Шингу, повернуть на запад у 10° южной широты и спуститься вниз вдоль реки Сан-Маноэль, перейти её и идти дальше по следам Фосетта, если они будут обнаружены, до 9° южной широты. Затем на северо-восток, до реки Ирири, на восток до реки Шингу, перейти её и по реке Арагвая спуститься до Сан-Жуана.
… 20 мая… Прошло уже два месяца после выхода из Куябы. Мы перешли реку Сан-Маноэль и попали в унылую топь, в которую превратилась саванна за период дождей. С трудом пробираемся по пояс в воде, утирая с лица пот, с промокшими за спинами узлами, голодные, измождённые, ночуя на возвышенностях, без огня, без постели, без крова. В болотах проклятые пиявки облепляют ноги и высасывают кровь, а в лесах, где посуше, надо остерегаться ядовитых многоножек и смертельных укусов змей. Видимо, эти широты одинаково безжалостны и в летнюю засуху, и в зимние дожди.
… 2 июня… Наш путь пересекла какая-то речка, не обозначенная на карте. Сквозь прозрачную воду на дне тихой заводи видны полчища кайманов. Повсюду кишат бесчисленные стаи рыб “карибе” с красным брюшком и свинцовой чешуей. Эти рыбы пожирают друг друга и в одну секунду обгладывают до костей любое существо, попавшее в воду. Мы были истерзаны москитами. Они не отставали от нас ни днём, ни ночью, высасывали кровь через шляпы и одежду, заражали лихорадкой и кошмарами. Нам хотелось броситься в прозрачную воду реки, чтобы хоть ненадолго избавиться от этих мучителей. Но в воде нас ожидала смерть от укусов карибе. Индейцы-проводники рассказали, что они нападают на купающегося человека, откусывают целые куски мяса, и редко человеку удаётся спастись. Наши проводники испытывают перед ними панический ужас. Да и понятно! Стоило только посмотреть на их острые, режущие, трёхгранные зубы и большие пасти!
… 28 июня… Случилось то, чего я давно ждал и боялся, — проводники индейцы отказались сопровождать нас. Они говорили, что дальше не бывал ещё ни один человек и что там в глуши обитают духи. Ночью, когда мы с Малепином ненадолго забылись в тяжёлом сне, они предательски нас покинули.
Сколько времени мы вдвоём блуждали в джунглях, не могу сказать. Прошёл ли месяц, неделя или год? Постоянные сумерки леса мешают точно определять смену дня и ночи. Мы теряем последние силы, исхудали, дрожим от лихорадки; воспалённые глаза всё время слезятся. Еле передвигаем ноги и всё чаще устраиваем привалы.
… Сегодня, в роковой для нас день, мы вступили в какие-то заросли, когда услыхали глухой шум, подобный гулу водопада. Мы поняли, что движется лавина странствующих, кровожадных муравьёв. Надо было немедленно спасаться. Ведь они пожирают на своём пути птиц, крыс, пресмыкающихся и обращают в бегство животных и людей.
Мы быстро сложили круг из сухих ветвей, и, когда шум, похожий на гул от пожара, приблизился и листва на деревьях невдалеке от нас затрепетала, как от ветра, мы в разных местах подожгли наше заграждение, предварительно спрыснув его остатками бензина. Сквозь огонь мы видели, как деревья одевались чёрным покровом муравьёв, безжалостно поднимавшихся всё выше. Муравьи проникали в каждую щель, дупло, гнездо, в норы и улья. Мы видели, как выгнанная из норы ласка через минуту превратилась в обглоданный скелет, как чёрное полчище облепило откуда-то выползшую громадную змею; хотя она изворачивалась и извивалась, муравьи продолжали обгладывать свою жертву, пока от неё остались одни только кости.
К счастью, лавина муравьёв задела нас только краем и огня хватило до прохождения последних страшных врагов.
Лес вокруг будто вымер. Утомлённые и измученные лихорадкой, мы легли спать. Было совсем тихо, только тонкие высокие пальмы стонали, сгибаясь от ветра, как будто плакали.»
В плену у индейцев
«Наконец я могу снова писать. Мы с Малепином в плену у неизвестного нам племени. Я и не предполагал, какое нас ждёт пробуждение… Спал ли я в ту ночь пять минут или пять часов? Помню только, что внезапно проснулся от сильной боли в правом предплечье. Когда я открыл глаза, то увидал торчащую из правой руки стрелу. Я хотел схватиться за револьвер, но надо мной уже склонились индейцы, и через минуту я оказался крепко связанным. Та же участь постигла и Малепина. Я окликнул его, но он не ответил. Удар в голову лишил Малепина сознания, и он лежал, как мёртвый. Из его головы струилась кровь.
Вокруг молчаливо стояли индейцы и с любопытством нас рассматривали. Я чувствовал во всех членах какое-то онемение, правая рука отнялась совсем, и я смутно подумал, что если Малепин убит, то и меня ждёт такая же участь. Но индейцы не собирались нас убивать. Один из них, видимо начальник отряда, подошёл к нам и заговорил на непонятном языке. Потом мне дали пить из тыквенной чаши и ту же чашу поднесли к губам Малепина. Я с облегчением увидал, что он приходит в сознание. Затем нас положили на носилки, сплетённые из лиан, и куда-то понесли. Индейцы шли весь день густым тропическим лесом, делая лишь короткие привалы. Впереди несколько человек расчищали дорогу ножами. Два раза мы переходили вброд какую-то речку. Потом поднимались по крутым склонам скалистого ущелья. Мы с Малепином могли разговаривать, и я спросил его, какое племя индейцев, по его мнению, захватило нас в плен. Нам обоим казалось, что цвет кожи индейцев похож на кожу любого загорелого европейца. Они были почти голыми, если не считать набедренных повязок, кожаных мокасин и перекинутых через плечи выделанных кож. Волосы на голове были перехвачены ремнём, из-за которого торчали большие разноцветные перья. Они были вооружены луками, топориками, ножами.
Дня через два мы пришли в лагерь индейцев, состоявший из нескольких шалашей. Женщин и детей в нём не было. Поэтому мы решили, что главное селение индейцев находится где-то дальше. Ночь провели в лагере, посреди которого был разложен большой костёр в защиту от хищных зверей.
… Пишу с очень большими перерывами. Лихорадка треплет меня безжалостно, с каждым днём я теряю силы; хинин весь вышел. Сомневаюсь, что выполню свою миссию до конца. Но хочу, пока есть силы, сообщить о самом главном. После крутого подъёма нас принесли в большое индейское селение. Перед нашими взорами открылась широкая долина, засеянная маисом и другими злаками. Хорошо построенные хижины, почти все из отёсанных известковых камней, стройно вытянулись вдоль опушки леса. Вдали протекала река. Но какая? Нет ни карты, ни компаса.
После того как мы изрядно отдохнули, нас повели к очень старому индейцу, который, судя по одежде и головным украшениям, был главным вождём. Впоследствии мы узнали, что он действительно был вождём данного селения, но был в свою очередь подчинён какому-то ещё более сильному и знатному начальнику, о котором индейцы говорили с религиозным благоговением.
Старику принесли все наши вещи: ружья, револьверы, карты, фотоаппараты, бельё, платье. Старик предложил несколько вопросов, и я отвечал на них кое-как смесью туземных наречий и языков испанского и английского.
Старый индеец пожелал знать, зачем мы пришли к ним в джунгли. Я ответил, что мы ищем пропавшего белого товарища, который проник сюда восемь лет назад. Мне показалось, что при этих словах старый вождь слегка усмехнулся.
После допроса нас отвели в одну из хижин и приставили для охраны юношу, который по ночам спал у её входа. Затем вождь прислал индейского лекаря, лечившего нас от ран и лихорадки настоем из каких-то трав. Время шло, но в нашей жизни не происходило никаких перемен.
Мы поняли, что индейцы не собираются нас убивать.
Ежедневно из нашего селения уходили небольшие отряды вооружённых воинов, возвращавшиеся иногда с пленными индейцами, у которых всегда была более тёмная кожа. И мы с Малепином окончательно убедились, что находимся в плену у загадочных белых индейцев, о которых учёные ничего не знают.
Прошло много времени, но сколько, — не могу сказать. Мой товарищ Малепин совсем поправился. Я же чувствую себя всё хуже. Мы научились понимать, что говорят индейцы, и из их разговоров узнали, что вскоре нас поведут к главному вождю и верховному жрецу племени в его каменный город. Неужели моей мечте суждено сбыться?.
Сегодня узнал, как мы попали в плен. Нас выдал огонь, зажжённый в лесу для спасенья от муравьёв. Отряд воинов заметил дым. Они бесшумно подкрались и ранили нам правые руки отравленными парализующим ядом стрелами. В ответ на мои вопрос, имеются ли ещё белые пленники в крепости главного вождя, они загадочно улыбались. А когда я просил описать селение вождя, они старались объяснить, что это что-то совсем необыкновенное по своему богатству и великолепию; что город или крепость построены из белых огромных камней, а храм горит и блестит, как солнце.
Я спросил у старого индейца, скоро ли начнутся дожди, чтобы знать, какой сейчас месяц Он ответил: “через одну полную луну”. Значит, теперь сентябрь. Обсудив наше положение с Малепином, мы пришли к выводу, что Малепину надо бежать из плена, чтобы выбраться из джунглей до периода дождей. Я никогда не смогу отсюда вырваться без помощи извне. Малепин же сможет направить новую экспедицию в это заколдованное место.
Малепину позволяют бродить вокруг селения. Индейцы уверены, что он не сбежит без меня. Недавно он обнаружил заводь реки, где стоят спрятанные в камышах пироги. Пройти через джунгли одному невозможно, и Малепин хочет рискнуть спуститься на пироге вниз по течению реки до её впадения в другую, вероятно, более крупную реку.
Мы решили ежедневно из нашего питания откладывать лепёшки и мясо ему на дорогу.
Малепин научился высекать огонь по индейскому способу. Мои записки завёрнуты в гуттаперчевую оболочку, чтобы предохранить их от воды. Я остаюсь один у порога тайны я уверен, что если не погибну от лихорадки, то скоро увижу полковника Фосетта!
Малепину удалось обзавестись ножом и топориком. Сегодня он попытается уйти из селения. Да хранит его бог!..
Капитан Моррис».
На этом кончался дневник. Если верить газетному сообщению, то этнограф Малепин погиб. Но какой смертью? Умер ли он от истощения и голода, от ядовитых укусов змей или пал жертвой коварных индейцев? У скелета не было головы. Может быть, его убили охотники за черепами? На это никто не может ответить… А капитан Моррис? Живёт ли он ещё в плену у легендарного вождя неизвестного индейского племени или тоже погиб?
С другой стороны, кто может поручиться, что дневник Морриса не был газетной выдумкой в погоне за сенсацией, как это произошло в 1912 году с «Сообщением Павла Шлимана»?
Однако через несколько месяцев после опубликования записок капитана Морриса в некоторых американских газетах печаталось объявление жены полковника Фосетта, в котором она просила сообщить о судьбе мужа, сына и капитана Морриса, если кто-нибудь о них слышал.
Желающих отправиться в новую экспедицию на поиски пропавших не нашлось. Так до сих пор и остаётся нераскрытой тайна «белого города» в джунглях Бразилии.