– Как же так?! – продолжала кипятиться я дома. – Что за странный интерес к фокусам? Им что, делать больше нечего? Скоро все сотрудники правоохранительных органов превратятся в клоунов, мы будем их узнавать на улице по красным носам и рыжим парикам!
– Может быть, в этом и есть некий резон, – увещевала меня баба Вера, подкладывая в тарелку селедку под шубой. – Вон, наперсточники на каждом углу стоят, людей дурят. А ведь это самый настоящий фокус. Его изобрели в Индии в незапамятные времена, и назывался он "игра с кубками". Надувательство тут достигается с помощью так называемых "обманных пассировок", для чего требуется большое мастерство манипулятора. В XVIII веке был известен итальянец Джованни Боско. Он достиг такой виртуозности, что работал не с тремя, а пятью сосудами. До сих пор еще никто не превзошел его мастерства в исполнении этого номера… А кидалы?! Те, которые вместо настоящих денег подсовывают доверчивым простакам нарезанную бумагу. Ведь тоже, ловкие бестии, позаимствовали этот фокус у иллюзионистов… Все газеты кричат, что с преступностью надо бороться активнее. Вдруг сейчас новые способы борьбы осваивают: по принципу – клин клином вышибают.
– В таком случае фокусами должна заниматься милиция. Но я не понимаю, зачем нужны трюки людям из госбезопасности? Не собираются же они защищать интересы государства с помощью иллюзионизма?
– Отчего же – нет? В истории были такие прецеденты. Вот, например, в середине XIX века один из самых популярных иллюзионистов своего времени Бернар-Мариюс Казнев выполнял секретную миссию на Мадагаскаре. В те времена Мадагаскар был островом раздора между Англией и Францией. Франция посылала военные экспедиции. Англия в отместку наводнила страну миссионерами.
Подрывная деятельность миссионеров была настолько сильна, что правительство Наполеона III послало Казнева со специальной дипломатической миссией. Ему было поручено ослабить влияние британского консула на королевскую семью, и сорвать коварный план размещения крупного заема финансовыми воротилами Британии. Казнев с большим успехом выступал перед членами королевской семьи Мадагаскара и дал представления для широкой публики. Британский консул встревожился, что "сверхъестественное могущество" приезжего артиста может высоко поднять престиж Франции, и запросил инструкции у своего правительства. Так вот, в ответе министерства иностранных дел содержался приказ: обучить всех миссионеров на острове иллюзионному искусству. И ведь обучили, как миленьких!.. Это я к тому, что может быть и здесь имеется какой-то государственный интерес.
– Баба Вера, – открыла я рот от удивления. – Только не говори мне, что тебе приходилось выступать на арене цирка с фокусами. Откуда такие познания в области истории иллюзиона?
– Ничего удивительного, – гордо пожала она плечами. – Мой покойный супруг, Петр Силантьевич, как тебе известно, был очень одаренным человеком.
Чем только он не увлекался: и сельским хозяйством, и авиацией, и строительством, и физикой (в зеленом чемодане до сих пор хранятся чертежи его последнего изобретения – вечного двигателя четвертого рода), и оптикой (он придумал очки для слепых)… Ничего смешного в этом нет! – рассердилась баба Вера, заметив мою реакцию. – Существуют же слуховые аппараты для глухих… Однако большинство его изобретений не нашли практического применения в народном хозяйстве. Известное дело, кому нужен нестандартно мыслящий лаборант без высшего образования? Оттого и спился, в конце концов… А ведь какие надежды подавал! Завлабораторией очень хвалил его, и даже некоторые идеи Петра Силантьевича пробил в соавторстве. М-да…
Баба Вера немного помолчала, скорбно поджав губы.
– Так вот, я Пете немного помогала: подыскивала подходящую литературу в нашей библиотеке… Фокусами супруг мой тоже интересовался, но с точки зрения не техники исполнения, а использования оптических, химических, электрических и других достижений науки в эффектах и реквизите. Особенно его увлекали те фокусы, загадка исполнения которых, еще не разгадана. Вот, например, трюк "Индийский канат" упоминается еще в Сутрах веды – древних священных санскритских текстах, то есть его возраст составляет больше тысячи лет! Фокусник подбрасывал вверх круг каната, тот разворачивался, устремляясь в высоту, а потом замирал и оставался стоять вертикально. Мальчик, ассистент фокусника, взбирался по нему вверх и исчезал из виду, вслед за ним взбирался и фокусник. Сверху доносились звуки борьбы. На землю падали окровавленные части тела мальчика. Факир спускался вниз, вытирая окровавленный нож, собирал останки в плетеную корзину, совершал магические пассы и из корзины выскакивал ассистент, живой и невредимый. Вице-король Индии лорд Ленсдаун предложил премию в десять тысяч фунтов стерлингов тому, кто продемонстрирует этот трюк. Премия до сих пор не затребована. Хотя и были попытки разгадать тайну каната. Иллюзионисты разработали на сегодняшний день около тридцати модификаций внутреннего устройства каната. Но все дело в том, что индийские факиры использовали не только канат, или шнур, но и кожаный ремень, в который невозможно что-либо вставить в качестве опорной конструкции… Петр Силантьевич решил эту проблему. В одной из шляпных коробок в кладовке лежит ремень коровьей кожи, который принимает вертикальное положение, становясь похожим на шест, и выдерживает вес двух человек на высоте третьего этажа…
Надо будет его смазать глицерином, чтобы не рассохся…
В прихожей тренькнул звонок, прерывая наш задушевный разговор. Дверной глазок продемонстрировал широко известного в преступных кругах Скелета, который топтался на площадке перед дверью и смущенно надраивал свой перстень об свитер на широкой груди.
– Здравствуй, Витя, – открыла я дверь.
В руках он держал длинный газетный пакет. От хитрого и вероломного братка почему-то несло рыбным духом.
– Я… это, вот… Палычу гостинец принес, – застенчиво дернул он щекой. – Как он себя чувствует?
– Лаврентий Палыч, – позвала я. – К Вам посетитель.
Лаврентий уже трусил по коридору на запах свежатины. Скелет сунул мне в руки тяжелый сверток, присел на корточки и нежно потрепал кота по загривку.
Палыч благодарно ткнулся лбом ему в ладонь и заурчал.
– Может зайдешь, чаю выпьешь? – любезно предложила я.
– Не, дела у меня, – выпрямился он и повел покатыми плечами под кожаной курткой. – Я на минуту заскочил…
Беспринципный садист мило ухмыльнулся одной стороной рта и побежал вниз, громко стуча ботинками по ступенькам.
На кухне я развернула газету, баба Вера ахнула, а Лаврентий победно посмотрел на нас с буфета: Скелет принес свежую севрюгу, метра на полтора длиной.
– Лаврентий Палыч, вряд ли, Вы осилите такую рыбину в один присест.
Предлагаю поделить поровну, – внесла я предложение, но кот коротко мяукнул в знак протеста. – Ну, хорошо, будем делить по-братски.
– Да, повезло некоторым котам, такого щедрого споснора приворожить, – почесала нос баба Вера. – Видно, полюбился ему фикус, как родной.
– Баба Вера, – озарило меня. – А, ведь, братки не фикус покупали, а фокус. За что же они десять тысяч отвалили? Каким образом сработало дерево?.. Я готова поверить, что правоохранительные органы интересуются трюками для решения важных государственных задач. Но зачем бандитам из группировки Куприяна понадобились сундуки, в которых ассистентки фокусников превращаются в тигров, шкафы, из которых пропадают добровольцы из публики, и женщины, замирающие в неестественных позах на спинках стульев? Было бы логичнее, если бы они изучали опыт Гарри Гудини, его феноменальную способность вскрывать сейфы и выбираться из запертых камер в тюрьмах.
– Кто ж их знает, – проворчала тетушка, надевая фартук и вооружаясь тесаком. – Может, Куприян перед смертью решил исправиться, и встать на честный путь фокусника и трюкача… Часть рыбы пожарим, часть на уху пустим, а что останется – на заливное пойдет… Ты мне, лучше, вот что скажи, почему гражданин с рыбой пришел в нашу квартиру, а не к Любаше? Фикус же он из той квартиры выносил.
– Любаша! – ужаснулась я. – Надо ее проведать!
Соседка выглядела, как действующая модель вулкана. Любаша приветственно кивнула мне и встала в позу гордого революционера, скрестив руки на груди и откинув голову назад. Ноздри ее раздувались, а глаза метали молнии.
– Хам! – сказала она с возмущением. – Это надо же, обозвать меня «бабкой»! Открываю дверь, на пороге стоит мужик, здоровый, как сундук.
"Здорово, говорит, бабка, Лаврентий Палыч дома?" Я ему: "Здорово, внучек, он на четвертый этаж переехал". "А Маша?". "И Маша там же". Повернулся и ушел.
Мария, где ты такого хамского знакомого отхватила? Стоит на неделю уехать, и – на тебе! Бабкой называют!
– Любаша, ты на себя в зеркало посмотри, – вступилась я за Витю-Скелета.
– Причем здесь зеркало! Ну, подумаешь, на голове бигуди, на лице маска из проросшей пшеницы, на теле старый халат. Зато фигура стройная и душа молодая. Неужели не видно?! Я – женщина в самом соку!
– Между прочим, – сделала я еще одну попытку. – Это он купил твой фикус и лично вынес из подъезда.
– Неужто сам с ним справился? – изумилась Любаша физической подготовке покупателя. – А что ж так мало за дерево дал? Всего тысячу рублей! Жмот!
Я пожала плечами, скосила глаза к носу и изобразила святую невинность.
Как и следовало ожидать, львиная доля Любашиного коэффициента полезного действия ушла в гудок, как у паровоза. Она успокоилась и перестала искрить.
– Тебе кофе со сливками или с лимоном? – уже человеческим голосом спросила она и, не дожидаясь ответа, ушла на кухню, ставить чайник.
Без вечнозеленого шатра комната выглядела пустовато. Зато света прибавилось. Любаша повесила на окно занавески, и квартира приобрела черты уюта и женской заботы. Мебель равномерно распределилась по всей жилплощади, а место, где стояла кадушка, прикрывал лохматый коврик.
На кухне заверещал свисток чайника. Мы чинно уселись за стол, на котором уже стояли чашки с блюдцами, сахарница, коробка вафельного торта и конфеты в вазочке. Хозяйка добавила к натюрморту глиняную миску грубой лепки и достала сигареты.
– А где твоя красивая пепельница муранского стекла? – поинтересовалась я, брезгливо рассматривая миску.
Сосуд напоминал пиалу, выполненную руками ребенка. С внешней стороны по кромке шел немудреный узор из палочек, закорючек и крючочков. Внутри миску покрывал коричневый налет непонятного происхождения.
– А-а! Разбила! – с сожалением призналась Любаша. – А эту штуку Тенгиз откуда-то притащил в тот день, когда мы улетали в Сочи. Сказал, что подарок судьбы. Я так понимаю, он эту штуковину в беспроигрышной лотерее на улице выиграл.
Она с наслаждением закурила и открыла банку растворимого кофе.
– Любаша, – осторожно начала я. – У тебя есть знакомый циклевщик?
– Нет. А тебе зачем? Ремонт делать? Так, ведь, не сезон. Полами надо летом заниматься, в период естественной вентиляции.
– А кто тебе пол отциклевал, пока ты в Сочи гуляла?
У Любаши дрогнула рука, и вторая ложка растворимого кофе просыпалась мимо моей чашки.
– А, разве, это не ты отскребла пятно из-под кадушки? Я уж хотела поблагодарить тебя.
– Может быть, твоя генеральская родня сподобилась? Или бывшие мужья?
– Ха! – скривилась подруга, и я поняла, что моя идея была абсурдна.
– Ты бы замок сменила, – посоветовала я. – А то ограбят.
– Кстати, – хлопнула она себя по лбу. – Ты читала сегодняшний выпуск "Московского комсомольца"? Вот тут внизу: "Жертва ограбления".
Под рубрикой "Срочно в номер" я прочла коротенькую заметку о том, что возле железнодорожной насыпи узкоколейки, которая проходит рядом с общежитием Пищевого института, был найден труп мужчины кавказской национальности. Сотрудники милиции предполагают ограбление, так как ни документов, ни денег, ни ценных вещей у пострадавшего не обнаружено.
Вызывает глубокую озабоченность то обстоятельство, что это уже не первый случай ограбления со смертельным исходом в данном районе. Аналогичный случай произошел несколько недель назад, когда студентки из общежития обнаружили труп неизвестного мужчины с проломленным черепом. Деньги, документы и часы похищены преступником. Не исключена возможность, что в столице объявился новый серийный убийца… Вот такая веселенькая заметка.
– Неужели Тенгиз? – заломила руки в горестном порыве Любаша. – А может быть, и – нет, – передумала она скорбеть. – С этими мужиками всегда так: непременно надо испортить настроение перед праздниками! Кстати, у тебя какие планы на выходные?
Я поделилась своими скромными планами, а подруга перечеркнула их одним взмахом руки.
– Прозвонился один мой старый знакомый, сто лет не виделись. Приглашает на зимнюю дачу, но с подругой! – заговорщицки подмигнула она мне. – Хватит монашкой дома сидеть. Будем кутить!
Любашины наполеоновские планы всегда вызывали у меня некоторые опасения. Ее азартная натура слишком увлекалась сиюминутными удовольствиями и не думала о последствиях. После разговора с ней необходима некоторая доза философских умозаключений. Дома я потеснила Лаврентия, который растянулся на моем пуховом одеяле меховой горжеткой, и раскрыла потрепанную тетрадь:
"Иоанн Креститель родился раньше Иисуса на шесть месяцев. Теперь рассмотрим историю с Непорочным зачатием Христа.
Как известно, Мария была помолвлена с Иосифом. Однако тот тянул со свадьбой по непонятным причинам, что привело к первой накладке со сроками беременности. Конфуз обнаружился, и Иосиф решил расторгнуть помолвку без огласки. Экспериментаторам пришлось срочно проводить с ним разъяснительную работу под видом явления ангела. Иосиф, к чести его сказать, внял просьбе и взял в жены Марию, "но не познал ее, пока она не родила сына".
Здравый смысл подсказывает, что Иосиф и Мария скрывали от родственников и соседей сроки беременности. Воспользовавшись предлогом переписи населения, проводимой императором Августом, Иосиф увел Марию в Вифлеем. По условиям переписи, каждый человек должен был явиться в свой город. Здесь и родился Иисус. Бежав от позора, Иосиф опять невольно спутал все карты Наблюдателям, которым пришлось посылать на розыски Младенца группу товарищей под видом волхвов с востока. Об их бестактных расспросах: "Где новорожденный Царь Иудейский?", конечно же, донесли Ироду Великому.
Своим неосторожным поведением волхвы встревожили суеверного царя Иудеи и спровоцировали того на жестокую расправу в Вифлееме: все мальчики в возрасте до двух лет были по его приказанию вырезаны. Вовремя спохватившись, Экспериментаторы успели предупредить Иосифа о готовившейся резне, и он ушел в Египет.
После кончины Ирода Великого, Иосиф с семьей вернулся в Иудею и поселился в маленькой деревне под названием Назарет. О детстве, отрочестве и юности Иисуса практически ничего не известно".