И стоило ломать голову с открыванием двери? Я ведь мог легко воспользоваться слиянием, а затем движением в тверди и запросто пройти сквозь преграду. Я мог бы воспользоваться шепотом Хамбера и узнать, кто поджидает меня за дверью.

Мог бы.

Но ничего не сделал, даже мысли такой не возникло. Пока приходится напоминать самому себе, что я не совсем человек или вернее сказать, совсем не человек. Мне доступно гораздо большее. До тех пор, буду полагаться на свою силу и сноровку.

Мрак пещеры не доставлял хлопот. Зрение ргула позволяло видеть в темноте до мельчайших подробностей. Подземный ход ни чем не отличался от сотен подобных. Все тот же мрак, влажный, застоявшийся воздух, звуки шагов, разносящиеся эхом далеко-далеко.

И барабанная мелодия капели. Капля за каплей срываются с потолка, чтобы через мгновения разбиться о каменный пол. Капля за каплей, что наряду с моими шагами отмеряют время. Как зерна песка в часах. Я видел такие в кабинете директора.

Интересно, что с ними стало?

Как и говорил в аналогичных пещерах мне бывать приходилось. Обычно они не пугают. Кроме того случая, при моем попадании на остров. При воспоминаниях меня передернуло. Но здесь висел странный запах, затхлый, непохожий на железистое или серное дыхание нутра земли, какое я привык обонять в гротах. Зато я чувствовал тяжелый, мускусный запах, будто вошел в логово огромного зверя, вроде льва или медведя.

Среди звука капель и шагов послышались шепоты и шелесты, как если бы окружала меня толпа. Затем все внезапно стихло.

Идя вперед, я непрерывно просматривал пространство перед собой, последовательно переходя от одного участка к другому. И все же меня застали врасплох.

Магия, по-другому не скажешь.

Магия — это не просто красивые взмахи руками и звучные заклинания. Магия — это расчет, дисциплина и внимательность к любым мелочам, — как любил приговаривать мастер Альбигольди.

У тех, кто устроил мне западню, последнего было в избытке, мне же чего-то не хватило.

Топор кувыркнулся в воздухе и ткнул меня обухом в грудь. Я замер, будто натолкнувшись на стену, издал хриплый стон, и упал, уходя перекатом назад. Резко вскочил, крутанулся вокруг выставленной вперед ноги, перехватил запястья нападающего и бросил его в темноту с грохотом и звериным ревом, что извергла моя глотка. Придержал руку падающего и, используя ее как рычаг, вывернул, до хруста в кости. И уже лежавшему добавил клинком, что со скрежетом пробил позвонки. Все вместе продолжалось не более пары секунд.

Напарник нападавшего не спешил прийти на помощь. А вальяжно стоял, облокотившись на стену. Я наступил на труп и выдернул меч, а стоящий впереди расплел руки, показав два коротких клинка.

Почти не раздумывая, бросил нож, но тот отбил его. Я снял плащ и начал меняться. Хаскр! Этих ублюдков двое осталось! Кому бы они не служили.

Я уклонился, от молниеносных выпадов и умудрился набросить ему плащ на голову, а потом вдруг изменил направление, чтобы сократить дистанцию со вторым. Тот как раз раскрутил цеп, и я, подскочивший под вращающееся оружие, поймал его врасплох. Я перехватил запястье бойца, взяв его на рычаг, и крутанул навстречу приятелю, который, молча, кинулся вперед, сдирая с головы плащ и размахивая клинками.

Ситуация складывалась безвыходная. Я крутился, насколько позволяли размеры прохода, заслоняясь бойцом, который все еще стискивал цеп: тот гремел шаром по каменным плитам пола, а второй прыгал вокруг и пытался достать меня то одним, то вторым клинком. Проводил молниеносные косые уколы снизу-сверху, а я дергал заложником, взятым на болевой, заслоняясь от клинков, но все равно один из ударов зацепил мне скулу, а второй распорол одежду на плече.

Первый внезапно воткнул второму клинки в бока, провернул их и соединил, словно ножницы, выпуская тому кишки, а потом развел руки в стороны, рубанув приятеля с двух сторон по открытому горлу.

Я отскочил, пихая труп ему под ноги, а потом воткнул свой клинок под горло противнику. Тот поскользнулся, издав булькающий звук и, брызгая потоком пенной, темной крови, тяжело свалился на спину.

Оттер клинок и убрал его в ножны, затем подобрал брошенный нож и распорол одежду на нападавших. Нет ни отметок, ни шрамов, ни татуировок, ни клейма, даже захудалого амулета, что позволил бы их идентифицировать и то нет.

Все трое похожи как братья. Одного роста, комплекции, цвет волос, разрез и цвет глаз. Хотел вскрыть их, может они изменены магией или с ее помощью созданы? Но побрезговал.

Я стражник, солдат, убийца. Даже как-то раз ассистировал полевому хирургу и ампутировал конечности. Я видел залитые кровью поля сражений. И тем не менее меня замутило. Как-то неправильно, когда мертвецов расчленяют, словно животных на скотобойне.

Ценностей никаких не нашлось, как и припасов, даже воды не было. Отхожим тоже не пахло, значит, выход или караулка, должны быть не так уж и далеко.

Но не тут-то было. Дорога начала петлять и искажаться. Десяток метров я шел под уклон вниз, а затем начинал карабкаться на подъем вправо. Ход то сужался, то расширялся, словно его прогрызал в драбадан пьяный червь.

Я уже потерял счет времени, выпил остатки воды из фляги и начинал посматривать, на ту, что стекала с потолка.

В конце концов я сдаюсь. Подкладываю под капли свою медную фляжку, слушаю бульканье жидкости внутри. Живая вода, может детские сказочки о ней в чем-то правдивы. С другой стороны она может оказаться не слишком-то и животворящей. Отпиваю небольшой глоток. Миг-другой держу воду во рту, покатывая туда-сюда, но не чувствую никакой подозрительной горечи, никакого привкуса горького миндаля; глотаю. А потом жду пару минут. У ргулов здоровье на порядок крепче людского, но береженного Праматерь бережет. Не чувствую судорог желудка, ледяного холода в венах, не слепну и не задыхаюсь в агонии, глаза мои не лопаются как было бы, атакуй меня яд.

Так нас учили в эхизтари. Естественно, в данных условиях, это глупость, но, с другой стороны, ведь эту воду придется пить. А отравить воду это просто и незамысловато элегантно.

Хотя все это чушь собачья, я бреду уже здесь несколько часов и давно бы сдох, будь она отравлена. Я просто забиваю свою голову никчемными мыслями, хватаюсь за любое абсурдное дело, лишь бы скрасить время в пути. Все чаще возникает, упорная мыль, повернуть вспять, но я настойчиво бреду вперед.

Поверхность, по которой я иду, покрыта сложным выпуклым рисунком, что повторяется из раза в раз. Этот узор делает пол не скользким: он позволяет уверенно двигаться даже в мокрой обуви и не обращать внимания на кривизну.

Туннель закончился неожиданно, вынырнув из поворота, я не рассчитал, что в обличье несколько выше и врезался головой в стропильную балку.

— Поганые карлики! — пробормотал и наученный горьким опытом задействовал умения.

Путь преграждала толстая дверь. Нет никаких отметок, ни щелей для ключа или чего-то подобного. Пространство за ней было пусто, либо я не чувствую тех, кто там притаился. В любом случае не зайду — не узнаю, а поворачивать вспять я не намерен. Не сейчас.

Активировал слияние и движение в тверди и прошел сквозь стену, в которую была встроена дверь. К счастью, не застрял. Наставник был прав продираться сквозь камень, было сродни болтанию в желе. Если и за подобное настигнет откат, то нужно будет пользоваться умением осмотрительнее. Не хотелось бы быть в отключке или мучиться от раздирающей на части боли в неподходящий момент.

Изнутри комната пять на три метра и пышет холодом. Я с удивлением смотрю на пучки жестких, пахнущих копченостями пластов сушеной рыбы, на глиняные кувшины, наполненные крупами или странными зернами, на полоски сушеного мяса, на закрытые банки залитого жиром мяса, на черные от дыма колбаски, старательно перевязанные шнурком.

Я тщательно обыскал полки, стены, корзины и пол. Быстро, сдержано и систематически. Я проанализировал систему балок. Расклад камней. Заглянул в жбаны. Искал выход.

Искал и не находил.

Но зато с голоду не помру. Я выругался и снова осторожно обошел помещение. Пару раз мне казалось, что я на верном пути, но каждый раз мнимые двери оказывались не тем, чем казались.

Прощупать, что находилось с другой стороны мне не удавалось. Я списывал это на низкий уровень развития умения.

Наконец мне улыбнулась удача. Я нашел вход в подвал — люк в полу. Наткнулся на него в тот самый миг, когда тот начал отворяться.

Квадратный, из цельного куска старательно оттесанного камня, безупречно вписанный в пол, в другом случае он так и остался бы незаметным. Люк едва приподнялся, открыв чью-то голову, и не было времени на что-то сложное. Я одним прыжком достиг крышки и обрушился на нее, всей своей массой, втыкая назад в пол. Где-то внизу нечто свалилось со страшным грохотом и треском.

Теперь, когда я знал, где находится люк, дело двинулось с мертвой точки. Оттиск. Запускаю руки в крышку люка, и отменяю действие заклинания, руки остались зажаты. Напрягаюсь и открываю.

Лаз. Какой дебил решил устроить здесь все таким образом? Кривые коридоры, кладовка, вход в которую идет через люк. А дальше что? Я выползу на Мокшау? Или проснусь в казарме, в родном городе и все это окажется дурным сном?

Мысли промелькнув, исчезли. Я меж тем перекинулся в человека и сунулся внутрь. Человек, как две капли воды похожий на предыдущих хрипел у основания лестницы. Добил его ударом ножа, обыскал, и так ничего и не найдя, полусогнувшись двинулся дальше.

Лаз оказался не столь длинным и постепенно стал выше, так что мне приходилось лишь слегка пригибаться, чтоб не содрать волосы с головы о потолок.

И снова дверь. В этот раз с засовом внутри. Я оттянул его и осторожно выглянул.

— Хаскр! Побережье, — выругался не таясь.

Как это возможно? Остров разрушается быстрее, чем мы все думали? На побережье какие-то люди грузились на корабли. Чуть дальше существа в балахонах проводили непонятный обряд. Ко мне же спешили давешние противники.

Времени на обдумывание мало. Прыгаю вниз с тридцати метровой высоты, преобразуюсь в полете. Приземляюсь на одного из безликих. Удар буквально вбивает его в землю. Амортизируя падение переворотом через плечо, перекатываясь по камням, врубаюсь в остальных. Болезненно, но не смертельно. Вскакиваю, разворачиваясь, и одним движением протыкаю ближайшего врага, с хлюпаньем выпуская его кишки на землю, а потом бью его соседа в глотку так быстро, что тот не успевает и крикнуть. Они падают мне под ноги, брызгая кровью. И потом меня охватывает безумие. Я раздаю удары мечом, рву клыками и лапами, расшвыриваю их пурсуит, щелчок, прикосновение, сотрясение все идет в дело.

Воздух щелкает, словно наполняющийся ветром парус, стоящие вокруг падают на землю, брызгая кровью из глаз и ушей, другие сталкиваются друг с другом.

Приходит внутренняя уверенность, что я должен прорваться и прервать ритуал. Но тварей много, а я один. Меня теснят.

Успеваю сразить последнего. Краем глаза замечаю, как он лежит лицом вниз на камнях в расширяющемся коричневом пятне, пальцы уцелевшей руки подрагивают, будто каждый из них живет собственной жизнью. Из ушей его течёт кровь, а лицо выглядит как раздавленная бумажная маска.

Одна из фигур в балахонах, поворачивается в мою сторону и делает пас рукой. Спустя мгновение, воздух вокруг сжимается и оплетает меня, словно прочнейшими веревками. Падаю как подкошенный, но продолжаю извиваясь и корчась двигаться к магам, что это они теперь у меня нет сомнений.

Заклинатель не удовлетворился результатом, ветер доносит отрывок фразы, выкрикнутой гортанным злым голосом и меня припечатывает в прибрежный песок. Почему я до сих пор жив? Не понимаю.

Я лежал в песке, все еще спелёнатый заклинанием, колеблясь между тем немногим, что я мог сделать, и, как оно обычно бывает в таких случаях, в конце концов не сделал ничего.

И тут солнце меркнет. Служители в балахонах размыкают руки и в небо ударяет луч нестерпимо яркого изумрудного цвета. Они спешно удаляются на оставшийся корабль, а от луча ответвляются другие, все меньше и меньше, словно цепная молния. Там где они бьют в землю, от нее откалываются целые пласты земли и уходят в океан. А попавши в труп просто растворили его и стали жирнее.

Неужели пелена ослабла и маги Мокшау смогли проникнуть сюда? Или это местные ренегаты? Мы искали врагов не там, где следовало и проиграли. Нас переиграли. Не будет централизованного десанта и взаимоуступок, а море, полное трупов и жалкие горстки уцелевших беженцев.

Стоило кораблю отплыть, как заклятие, сдерживающее меня исчезло.

Корабль словно растворился. Я отбросил попытки настичь его, а набрал скорость и борясь с налетевшим ветром устремился к городу. Надо предупредить людей.

Казалось, беспорядочной толпе, на ходу завязывающей последние тюки, потребуется вечность для того, чтобы сформироваться в стройный отряд. И тогда, почти внезапно, были подняты штандарты, зазвучал горн, и шеренга лошадей, людей и вьючных животных начала двигаться.

Наверху каркали во́роны.