54
Нату потребовалось около часа, чтобы добраться до Мэдисона, и, когда он доехал до города, там царило такое столпотворение, что вполне можно было решить, будто этот маленький городок избран местом седьмой игры первенства по бейсболу.
Автострада была полна машин, украшенных красно-бело-синими эмблемами с изображением ослов и слонов на стёклах задних окон. Когда он свернул с автострады на Мэдисон (городок с населением 12 372 жителя), одновременно с ним туда же свернула добрая половина машин.
— Если вычесть тех, кто ещё слишком молод, чтобы голосовать, я думаю, явка на выборы должна тут составить около пяти тысяч, — предположил Нат.
— Не обязательно; я подозреваю, что явка будет немного выше, — ответил Том. — Не забудь, что в Мэдисон пенсионеры приезжают, чтобы навестить своих родителей, так что здесь не слишком много молодёжных клубов и дискотек.
— Значит, это должно пойти нам на пользу, — сказал Нат.
— Я устал быть пророком, — вздохнул Том.
Им не нужно было указателя, чтобы найти городскую ратушу, потому что все, казалось, едут к ней; каждый был уверен, что водитель машины, идущей перед ним, знает, куда ехать. Когда маленький кортеж Ната въехал в центр города, его машину стали обгонять матери с детскими колясками. Когда они повернули на главную улицу, их постоянно задерживали пешеходы, переходившие дорогу. Но когда машину Ната обогнал инвалид в коляске, он решил, что пришла пора идти пешком. Это ещё больше замедлило его продвижение, потому что как только его узнали, к нему стали бросаться люди, желающие пожать ему руку, и несколько человек попросили с ними сфотографироваться.
— Я рад, что кампания за твоё переизбрание уже началась, — съязвил Том.
— Сперва давай добьёмся избрания, — ответил Нат.
Они дошли до здания ратуши. Нат поднялся по ступеням, продолжая пожимать руки своим сторонникам, как будто это был день перед выборами, а не день после них. Нат подумал: «Интересно, изменится ли всё это, когда я спущусь по ступеням и эти люди уже будут знать результат выборов?» На верхней ступени стоял мэр, встречая их.
— Поль Холборн, — прошептал Том. — Он пробыл мэром три срока, и в семьдесят семь лет он только что выиграл свои четвёртые выборы, на которых был единственным кандидатом.
— Рад вас снова видеть, Нат! — сказал мэр, как будто они были старые друзья, хотя на самом деле они раньше встретились только раз.
— Я тоже рад вас видеть! — ответил Нат, пожимая руку мэру. — Поздравляю вас с переизбранием, на котором вы, говорят, были единственным кандидатом.
— Спасибо! Мистер Флетчер приехал несколько минут назад и ждёт у меня в кабинете; давайте пойдём к нему. — Они вошли в здание. — Я хотел бы поговорить с вами обоими о том, как мы тут, в Мэдисоне, управляемся с делами.
— Не имею ничего против, — ответил Нат, зная, что если даже он — против, это ничего не изменит.
Группа местных чиновников и журналистов последовала за ними по коридору в кабинет мэра, где Нат и Су Лин встретились с Флетчером и Энни и ещё с тремя десятками людей, которые считали, что имеют право быть в этом избранном обществе.
— Хотите кофе, Нат, прежде чем мы начнём? — спросил мэр.
— Нет, спасибо, — сказал Нат.
— А как насчёт вашей очаровательной жены? — Су Лин вежливо покачала головой. — Так начнём, — продолжал мэр, обращаясь к собравшимся.
— Леди и джентльмены, — начал он, помолчав, — и будущий губернатор! — Он постарался взглянуть на обоих кандидатов сразу. — Подсчёт голосов начнётся в десять часов утра, согласно мэдисонской столетней традиции, и я не вижу причин это откладывать только потому, что наша процедура сейчас привлекает чуть больше внимания, чем обычно.
Флетчера позабавила эта притворная недооценка роли города в выборах, но было понятно, что мэр хочет насладиться каждым моментом своей пятнадцатиминутной славы.
— Население нашего города, — продолжал мэр, — насчитывает десять тысяч девятьсот сорок два зарегистрированных избирателя, которые голосуют в одиннадцати избирательных участках. Сразу же после окончания голосования, как всегда, наш начальник полиции взял двадцать две запечатанные урны, увёз их к себе в участок и запер на ночь под замок до утра.
Несколько человек вежливо усмехнулись шутке мэра, который улыбнулся и потерял нить своих рассуждений. Он запнулся, но его помощник наклонился и шепнул ему в ухо: «Избирательные урны».
— Ах да, конечно, — продолжал мэр. — Избирательные урны были сегодня утром доставлены в ратушу ровно в девять часов, и я попросил старшего клерка проверить, целы ли на них печати. Он подтвердил, что они совершенно целы. — Служащие кивнули в знак согласия. — В десять часов утра я сломаю эти печати, и избирательные бюллетени будут вынуты из урн и выложены на столы в центре актового зала. Первый подсчёт будет произведён с целью выяснить, сколько людей приняло участие в голосовании. Когда это будет установлено, бюллетени будут разделены на три пачки: те, которые поданы за кандидата от республиканской партии, те, которые поданы за кандидата от демократической партии, и те, которые можно охарактеризовать как спорные. Хотя, я должен заметить, это — большая редкость в Мэдисоне, поскольку для многих из нас каждые выборы могут оказаться последней возможностью подать свой голос.
Это замечание было встречено нервными смешками, хотя Нат был уверен, что мэр говорит вполне серьёзно.
— Моей последней задачей в качестве председателя избирательной комиссии, — вновь заговорил мэр, — будет объявить результат, который, в свою очередь, покажет, кто избран следующим губернатором нашего великого штата. Я надеюсь, что закончу эту работу к полудню. — «Если ты будешь продолжать в таком темпе, то не закончишь и к полуночи», — подумал Флетчер. — Теперь: есть ли у вас какие-нибудь вопросы перед тем, как я проведу вас в актовый зал?
Том и Джимми одновременно начали говорить, и Том вежливо кивнул своему коллеге из команды Флетчера, подозревая, что тот задаст точно такой же вопрос.
— Сколько счётчиков имеется в вашем распоряжении? — спросил Джимми.
Директор персонала мэрии снова шепнул что-то на ухо мэру.
— Двадцать, и все они — служащие нашего городского совета, — ответил мэр, — и, вдобавок, они — члены местного клуба игроков в бридж.
Ни Нат, ни Флетчер не поняли смысла последнего замечания, но решили не просить разъяснения.
— А сколько будет наблюдателей? — спросил Том.
— В качестве наблюдателей я допускаю по десять представителей от каждой партии, — сказал мэр. — Они будут стоять за спиной у счётчиков и ни в коем случае не будут иметь права вступать с ними в беседу. Если у них возникнет вопрос, они должны обратиться к моему помощнику, а если он не сможет разрешить этот вопрос, обратится ко мне.
— А кто будет арбитром, если обнаружатся спорные бюллетени? — спросил Том.
— Вы увидите, что спорных бюллетеней в Мэдисоне будет немного, — повторил мэр, забыв, что он уже высказал это мнение, — поскольку для многих из нас каждые выборы — это последняя возможность подать свой голос.
На этот раз никто не засмеялся, и хотя мэр так и не ответил на вопрос Тома, он решил второй раз не спрашивать.
— Итак, если больше вопросов нет, позвольте мне проводить вас в наш исторический зал, построенный в 1867 году; мы им весьма гордимся.
Зал был рассчитан примерно на тысячу человек, так как жители Мэдисона редко выходили на улицу с наступлением темноты. Но на этот раз, даже до того, как мэр, его служащие, Флетчер, Нат и представители их партий вошли в зал, он напоминал скорее японский вокзал в час пик, чем ратушу сонного коннектикутского курортного городка. Нат только надеялся, что в зале нет начальника пожарной охраны, так как там явно были нарушены все правила противопожарной безопасности.
— Я начну с того, что объясню, как я намерен производить подсчёт, — сказал мэр и двинулся по направлению к сцене, оставив обоих кандидатов гадать, сумеет ли он на неё взобраться.
В конце концов его тщедушная седовласая фигура появилась на сцене. Мэр встал перед микрофоном.
— Леди и джентльмены, — начал он. — Меня зовут Поль Холборн, и только посторонние могут не знать, что я — мэр города Мэдисона. — Флетчер подозревал, что большинство присутствующих находятся в этом историческом зале в первый и в последний раз. — Но сегодня, — продолжал мэр, — я стою перед вами, исполняя обязанности председателя избирательной комиссии по Мэдисонскому избирательному округу. Я уже объяснил обоим кандидатам, как будет проходить процедура подсчёта, и я объясню её снова…
Флетчер оглядел зал и быстро понял, что мало кто слушает мэра, так как каждый старался быть ближе к огороженной зоне, где должен был производиться подсчёт.
Когда мэр закончил свои разглагольствования, он сделал отважную попытку вернуться в зал, и это ему ни за что не удалось бы, если бы не тот факт, что процедура подсчёта голосов просто не могла начаться без его благословения.
Когда мэр в конце концов достиг огороженного центра зала, помощник почтительно вручил ему ножницы. Мэр отрезал печати двадцати двух урн, как бы совершая торжественный обряд. Когда это было проделано, клерки начали вытряхивать бюллетени на продолговатый центральный стол. Затем мэр тщательно проверил, не осталось ли бюллетеней в урнах: он сначала перевернул их вверх дном и затем потряс, как фокусник, который хочет показать, что внутри — пусто. Кандидатов тоже попросили в этом убедиться.
Том и Джимми устремили свой взгляд на центральный стол, где служащие стали распределять избирательные бюллетени между счётчиками, как крупье раздаёт фишки игрокам в рулетку. Они начали собирать бюллетени в пачки — сначала по десять, затем по сто, и каждую пачку перехватывали резинкой. Чтобы завершить эту простую процедуру, потребовался почти час, и к этому времени мэр уже исчерпал всё, что он мог рассказать о Мэдисоне тем, кто ещё хотел его слушать. Затем старший клерк пересчитал пачки и подтвердил, что их — пятьдесят девять, при том, что в одной пачке было меньше ста бюллетеней.
В былые времена мэр обычно возвращался на сцену, но сейчас старший клерк решил, что, может быть, будет легче поднести к нему микрофон. Поль Холборн согласился на это нововведение, и это было бы практичное решение, если бы шнур оказался достаточно длинным, чтобы микрофон можно было дотянуть до огороженной зоны, но теперь, по крайней мере, микрофон был совсем близко от неё, и мэру потребовалось проделать гораздо менее длинный путь, чтобы завершить свои витийствования. Он подул в микрофон, стремясь навести в зале хоть какое-то подобие порядка, и микрофон издал звук поезда, входящего в туннель.
— Леди и джентльмены, — начал мэр, глядя на листок бумаги, который ему вручил старший клерк, — в голосовании приняли участие пять тысяч девятьсот тридцать четыре добрых гражданина Мэдисона. Как мне сообщили, это — пятьдесят четыре процента электората, что на один процент выше средней явки по Коннектикуту.
Том шепнул Нату:
— Этот лишний процент, возможно, — в нашу пользу.
— Лишний процент обычно идёт на пользу демократам, — напомнил ему Нат.
— Да, но не тогда, когда средний возраст избирателей — шестьдесят три года, — возразил Том.
— Наша следующая задача, — продолжал мэр, — разделить голоса, поданные за обе партии, чтобы можно было начать подсчёт.
Никто не удивился, что эта процедура заняла ещё больше времени, потому что мэру и его клеркам то и дело приходилось разрешать постоянно возникавшие недоразумения. Когда разделение бюллетеней на две пачки — за одну и за другую партию — было закончено, начался их общий подсчёт. Пачки по десять бюллетеней складывались в пачки по сто, и они выстраивались на столе, как солдаты на параде.
Нату хотелось обойти зал, но он был так забит людьми, что это было невозможно, и ему пришлось удовлетвориться регулярными сообщениями своих помощников.
Ещё через час подсчёт был закончен, и две пачки бюллетеней, одна против другой, лежали на центральном столе. Мэр пригласил обоих кандидатов в огороженную зону в центре зала. Там он объяснил им, что служащие отвергли шестнадцать бюллетеней, и он решил посоветоваться с кандидатами, прежде чем постановить, что они вправду недействительны.
Никто не мог бы обвинить мэра в том, что он не соблюдает принципа гласности, потому что эти шестнадцать бюллетеней были разложены в самом центре стола, так что все могли их видеть. На восьми из них против имён кандидатов не было никаких пометок, и оба кандидата согласились, что эти бюллетени испорчены. Два бюллетеня, на которых было написано: «Картрайта — на электрический стул!» и «Не допускать юристов к выборным постам!» — также были признаны недействительными. На оставшихся шести бюллетенях против имён кандидатов были поставлены не крестики, как полагалось, а галочки, но они разделились поровну, и мэр предложил считать их действительными. Джимми и Том осмотрели эти бюллетени и согласились с предложением мэра.
Поскольку это небольшое отклонение от процедуры не дало преимущества ни одному из кандидатов, мэр дал зелёный свет началу полного подсчёта голосов. Пачки по сто бюллетеней снова были аккуратно разложены перед счётчиками, а Нат и Флетчер издали пытались угадать, кто из них набрал достаточно голосов, чтобы на следующие четыре года изменить шапку на своих официальных бланках.
Когда подсчёт наконец закончился, старший клерк вручил мэру бумажку с двумя цифрами. Теперь мэру не пришлось призывать к тишине, потому что все жаждали услышать результат. Оставив на этот раз всякую надежду снова взобраться на сцену, Поль Холборн вышел из огороженной зоны, подошёл к микрофону и просто объявил, что кандидат от республиканцев победил: он получил три тысячи девятнадцать голосов, а кандидат от демократов — две тысячи девятьсот пять голосов. Затем мэр пожал руки обоим кандидатам, явно считая свою задачу выполненной.
Среди сторонников Флетчера сразу же началось ликование: они вычислили, что, хотя их кандидат проиграл местные выборы в Мэдисоне ста четырнадцатью голосами, он в целом победил в штате с преимуществом в четыре голоса. Мэр уже направлялся к себе в кабинет, предвкушая честно заработанную трапезу, когда его догнал Том и, объяснив, какое значение имеет местный результат, от имени Ната попросил пересчёта. Мэр медленно вернулся в зал, встреченный всеобщими криками: «Пересчёта, пересчёта, пересчёта!» — и, не посовещавшись со своими клерками, объявил, что такой пересчёт он с самого начала собирался провести.
Некоторые счётчики, которые уже собирались уйти, быстро вернулись на свои места. Флетчер внимательно выслушал то, что ему прошептал Джимми, несколько мгновений подумал и твёрдо сказал:
— Нет!
Джимми указал, что мэр не имел права объявлять пересчёт, поскольку в Мэдисоне именно Флетчер потерпел поражение, а пересчёта может требовать только проигравший кандидат. На следующее утро газета «Вашингтон Пост» в редакционной статье указала, что мэр нарушил правила ещё в одном пункте: поскольку в Мэдисоне Нат победил своего противника с преимуществом свыше одного процента голосов, требовать пересчёта в этом округе не было необходимости. Однако газета признала, что, если бы просьба о пересчёте была отвергнута, это могло привести к беспорядкам, не говоря уже о бесконечных судебных тяжбах, — а это явно противоречило бы духу, в котором оба кандидата вели свои предвыборные кампании.
Снова пачки бюллетеней были подсчитаны и пересчитаны, проверены и перепроверены. Оказалось, что в одной пачке был сто один бюллетень, а в другой — девяносто восемь. Старший клерк объявил результат только после того, как цифры на калькуляторе сошлись с цифрами, полученными в результате ручного подсчёта. Затем он ещё раз вручил мэру бумажку с двумя новыми цифрами.
Мэр прочёл пересмотренный результат: три тысячи двадцать один голос — за Картрайта и две тысячи девятьсот пять — за Давенпорта. Теперь у демократов было общее преимущество в два голоса.
Том сразу же попросил провести ещё один пересчёт, хотя знал, что не имеет права этого требовать. Он подумал, что, раз преимущество Флетчера сократилось, мэру будет трудно отказать ему в этой просьбе. Боясь сглазить, он смотрел, как мэр совещался со старшим клерком. Когда старший клерк кончил говорить, мэр только кивнул и снова подошёл к микрофону.
— Я разрешаю произвести ещё один пересчёт, — объявил он. — Но если кандидат от демократов в третий раз сохранит своё общее преимущество по штату Коннектикут, пусть даже очень незначительное, я объявлю Флетчера Давенпорта новым губернатором Коннектикута.
Сторонники Флетчера разразились криками восторга, а Нат кивнул. Снова началась процедура пересчёта.
Через сорок минут, когда количество голосов было подтверждено, сражение, казалось, наконец закончилось. Но кто-то заметил, что один из наблюдателей Ната поднял руку. Мэр и старший клерк подошли к нему и спросили, в чём дело. Наблюдатель указал на пачку из ста бюллетеней, поданных за Давенпорта, лежащую на краю стола, и заявил, что один из этих бюллетеней должен быть засчитан Картрайту.
— Ну, есть только один способ это проверить, — сказал мэр и начал переворачивать бюллетени, а толпа в унисон скандировала: «Один, два, три…»
Смущённый Нат прошептал Су Лин:
— Будем надеяться, что он окажется прав.
— Тридцать девять, сорок, сорок один… — скандировали зрители. Флетчер молчал. Джимми присоединился к считающим.
Вдруг наступила тишина: оказалось, что наблюдатель прав, — на сорок втором бюллетене стоял крестик против имени Картрайта. Мэр, старший клерк, Том и Джимми обследовали неправильно засчитанный бюллетень и признали, что была допущена ошибка: следовательно, общий результат ничейный.
Тома удивила реакция Ната:
— Интересно, как голосовал доктор Ренуик?
— Я думаю, он воздержался, — прошептал Том.
Мэр выглядел утомлённым и согласился дать счётчикам часовой перерыв, а в два часа снова начать пересчёт. Он пригласил Флетчера и Ната с ним пообедать, но оба кандидата вежливо отказались, не желая не только уходить из зала, но и отходить больше чем на несколько футов от центрального стола, на котором были разложены бюллетени.
— Но что будет, если окажется, что за них действительно подано равное количество голосов? — спросил мэр старшего клерка, когда они шли к выходу; Нат услышал этот вопрос, но не расслышал ответа и задал тот же вопрос Тому. Но Том уже с головой погрузился в «Положение о голосовании в штате Коннектикут».
* * *
Су Лин выскользнула из зала и медленно пошла по коридору следом за мэром и его служащими. На одной из дверей она увидела надпись «БИБЛИОТЕКА» и остановилась. Дверь была открыта, и Су Лин вошла внутрь. Она нашла удобный стул за большим книжным шкафом и впервые за этот день постаралась расслабиться.
— Вы тоже, — произнёс чей-то голос.
Су Лин подняла голову и увидела Энни. Она улыбнулась.
— У меня был выбор: провести ещё час в этом зале или…
— … или пообедать с мэром и услышать дальнейшие послания апостола Павла о добродетелях города Мэдисона.
Обе засмеялись.
— Жалко, что всё не было решено вчера, — сказала Су Лин. — Теперь один из них проведёт остаток своей жизни, досадуя, что не выступил в ещё одном торговом центре.
— По-моему, они выступили уже во всех торговых центрах. Им нужно было договориться, чтобы они ротировались на посту губернатора по полгода.
— Едва ли это решило бы их проблему.
— Почему? — спросила Энни.
— У меня такое ощущение, что это — только первая схватка между ними, и так будет дальше до самого конца.
— Может быть, и избирателям трудно принять решение из-за того, что они так похожи друг на друга, — сказала Энни.
— Они просто неотличимы друг от друга, — ответила Су Лин.
— Моя мать постоянно замечает, что они очень похожи, когда выступают по телевидению; и то, что у них совпадает группа крови, подтверждает их сходство.
— Как математик я не очень верю в совпадения, — сказала Су Лин.
— Интересно, что вы это говорите, — отметила Энни, — потому что, как только я заговариваю об этом с Флетчером, он сразу же замыкается в себе. Я думаю, если мы сравним то, что мы о них знаем, то…
— То мы об этом пожалеем.
— Что вы имеете в виду? — спросила Энни.
— Только то, что если они не хотят это обсуждать даже с нами, то у них, должно быть, есть для этого важная причина.
— Так вы полагаете, что нам нужно об этом помалкивать?
Су Лин кивнула.
— Особенно после того, что пришлось испытать моей матери.
— И что, безусловно, пришлось бы испытать моей свекрови, — добавила Энни.
Су Лин улыбнулась и встала. Она посмотрела на свою невестку.
— Будем надеяться, что они оба не станут баллотироваться в президенты, иначе правда наверняка обнаружится.
Энни кивнула в знак согласия.
— Я вернусь первая, — сказала Су Лин, — чтобы никто не понял, что мы тут разговаривали.
* * *
— Ты нашла время пообедать? — спросил Нат.
Су Лин не успела ответить, потому что снова появился мэр, который держал в руке какую-то бумагу. Он выглядел менее озабоченным, чем когда пошёл к себе в кабинет. Дойдя до центра зала, мэр распорядился немедленно начать пересчёт. Удовлетворённое выражение у него на лице объяснялось не тем, что он плотно пообедал и выпил хорошего вина; наоборот, он отказался от обеда ради того, чтобы позвонить в Вашингтон в министерство юстиции и посоветоваться, что следует делать в случае ничейного результата.
Счётчики, как всегда, работали тщательно и педантично, и через сорок минут они получили тот же результат — голоса разделились поровну.
Мэр перечитал факс, полученный им из министерства юстиции, и, к общему изумлению, распорядился начать следующий пересчёт, который через тридцать четыре минуты подтвердил ничейный результат.
Когда старший клерк сообщил об этом мэру, тот начал медленно двигаться к сцене, пригласив с собой обоих кандидатов. Зрители, нетерпеливо ждавшие решения, быстро образовали проход, чтобы позволить мэру и двум кандидатам пройти: как будто Моисей простёр руку свою и расступились воды Мэдисона.
Мэр взошёл на сцену, а с ним — оба кандидата. Он остановился в центре, а кандидаты — с обеих сторон от него: Флетчер — слева, а Нат — справа, сообразно своим политическим взглядам. Когда микрофон вернули в первоначальное положение, мэр обратился к публике.
— Леди и джентльмены, воспользовавшись обеденным перерывом, я позвонил в Вашингтон в министерство юстиции, чтобы посоветоваться, как нам поступить в случае, если результат окажется ничейным. — В зале воцарилась тишина, какой не было с тех пор, как в девять часов утра открыли двери для публики. — И по этому поводу, — продолжал мэр, — я получил факс, подписанный министром юстиции, который подтвердил, что именно нам полагается сделать.
Кто-то кашлянул, и в наступившей тишине этот кашель прозвучал как извержение Везувия.
Мэр немного помедлил, прежде чем вернуться к факсу министра юстиции.
— Если на выборах губернатора один кандидат победил после трёх пересчётов, он должен быть объявлен победителем, каким бы малым ни было его преимущество. Но если после третьего пересчёта оба кандидата получат равное количество голосов, результат должен быть решён, — он помолчал, и на этот раз никто даже не кашлянул, — жребием.
Напряжение разрядилось, все стали говорить разом, пытаясь оценить значение этого указания, и только через минуту мэр смог продолжить.
Он снова подождал полной тишины и вынул из кармана жилета серебряный доллар. Он положил его себе на поднятый большой палец и посмотрел на обоих соперников, словно прося их согласия. Оба кивнули.
Один из них сказал:
— Орёл.
Он всегда выбирал орла.
Мэр слегка наклонился и подбросил монету в воздух. Все следили, как она взлетела и упала у ног мэра. Мэр и оба кандидата наклонились и увидели изображение тридцать пятого президента Соединённых Штатов, который, в свою очередь, уставился на них.
Мэр поднял монету и повернулся лицом к обоим кандидатам. Он улыбнулся человеку, который теперь стоял справа от него, и сказал:
— Позвольте мне первому поздравить вас, губернатор.