Макс с наслаждением плавал в маленьком бассейне с водой кроваво – красного оттенка, подставляя бока под пузырьки воздуха, выходившего из отверстий в стенах. Необычный цвет воде придавал алый кафель, и Максим отметил своеобразный юмор мастеров Ремтехники. И почему он в этот стаб не попал сразу? Ремонт машин, сварка – все родное и знакомое. Без сомнений его место здесь, среди мастеровитых мужиков, а бошки монстрам пусть дырявят сталкеры. От грустных мыслей он расстроился, но ненадолго – раздался дикий рев и дверь парилки хлопнула. Оттуда, весь в клубах пара, вывалился распаренный и красный Гиря, тряся толстым животом, проследовал к бассейну и шумно плюхнулся подняв фонтан до потолка.

– Ну как сервис. Фаза – все устраивает? – Спросил он, счастливо улыбаясь, после того, как вынырнул и протер глаза.

– Да сервис классный, но ты уверен, что все бесплатно и нам счет не выставят на выходе?

– Не выставят, не бойся! Я, прежде чем сюда идти – с кем надо перетер. Два дня отдыха Коалиция оплачивает. Видишь, насколько тебя ценят?

– Жаль, что всего два дня. Я бы здесь и на недельку задержался.

– А я предлагаю уехать завтра утром. Ниву, кстати – на ремонт поставили.

– А что так? К чему такая срочность, есть причины торопиться?

– Ты, Фаза, еще в парилочку пойдешь? Нет? Вот и ладушки, чайку попьем и заодно дела наши обсудим.

Макс в парилку все-таки сходил. Кто знает, когда еще представиться возможность? Попарился, в душе тщательно побрился и вышел в комнату – предбанник, где на кожаном диване сидел Гиря и разливал по чашкам ароматный черный чай. Здоровяк смотрел насуплено, выглядел серьезно и приподнятое настроение Максима быстро улетучилось.

– Гиря, что случилось? Почему мы должны срываться с места завтра утром? Я даже отоспаться не успел, как следует…

– У меня чувство, Фаза – нехорошее. Последний раз такое было, когда служил в спецназе – мне пуля, рикошетом от потолка ушла за шиворот и позвоночник повредила. Я два года в инвалидном кресле просидел, пока не залетел в улей. Представляешь?

– Да верю я тебе. Гиря – верю. Никто не спорит – воин ты заслуженный, но что-то мне подсказывает, что дело не в одних предчувствиях, есть и информация. Я прав?

– Да, прав, разумеется – есть и информация. Ты разбитую колонну помнишь перед городом?

– Да, помню, разумеется – на переправе.

– Ты, парень, еще главного не знаешь. Колонна направлялась, как и мы – в стаб Коалицию и среди караванщиков был Фаза.

– Как Фаза? Фаза я. Или кого другого окрестили так же?

– Ну да, твой, можно сказать – тезка и однофамилец. Служба безопасности Ремтехники слушала эфир тех караванщиков и уверяют, что имя Фаза звучало много раз. Их расстреляли внешники ракетами. С вертолетов ПТУРами и кто выскочил – добили с пулеметов. Раненых и спрятавшихся сожрали твари, сам понимаешь – от тех не скроется.

– Так, Гиря. Ты хочешь сказать, что внешники караваны перепутали и за мной охотились?

– Ну да, я так и думаю, и верить в совпадения, извини – жизнью не приучен. И не считаю, что раз они ошиблись, то нас пронесло. На подъезде к поселению я их беспилотник видел.

– А почему тогда завтра утром выезжать, а не сегодня? Если надо – я прямо сейчас готов. До Коалиции осталось сколько, день пути?

– Нам еще сутки ехать. – Поправил Гиря и продолжил – Я, Фаза – сам бывший силовик и могу тебя уверить, что все военные мыслят примерно одинаково. То, что мы в Ремтехнике – наверняка знают и если слушают переговоры, то в курсе, что послезавтра большой караван на Коалицию пойдет. Охрана будет соответствующая и, кажется – даже танк выделят. То, что наша Нива пойдет в составе каравана – предположить логично. Инкассаторская Нива, кстати – ориентир отличный, особенно, если напрячь агентуру и радиомаяк в нее засунуть.

– А мы всех обманем и поедем завтра утром?

– Ну да, обманем. Во всяком случае – попробуем. Утром на Коалицию бригада ремонтников поедет с барахлом своим, железным. Вот мы с ними и отправимся, причем залезем, когда все на колесах. Это важно. Шанс проскочить, я думаю – не малый и Ниву, разумеется – оставим здесь.

Поселение – завод «Ремтехника» поражал размерами и культурой производства. Электричество давали несколько угольных котельных с парогенераторами, на территории работали автокраны, а от сверкания электросварки и пропановых резаков приходилось прикрывать рукой глаза. Впечатляло размерами кладбище «донорской» техники, компактные цеха со станочным парком, оборудованный полигон для пристрелки оружия и обкатки машин.

Караван, с которым они прибыли дальше не пошел – ремонтники уговорили караванщиков продать все двадцать тонн мяса, а не десять как планировалось ранее. Рефрижератор с разорванной кабиной загнали на ремонт, а второй, в компании с бронетранспортером и тачанкой отправился за следующей порцией говядины. Стаб «Крепость» ждал свой груз и по рации уже ругался с караванщиками.

Макс, Гиря и Маруська погуляли по цехам, зашли в столовую и посетили рынок. Затем, как бы случайно прошли к ремонтникам и посмотрели на их сборы к завтрашней поездке. Караван намечался не большой – стальной кунг с пулеметной башней, КамАЗ, загруженный нужным железом и оборудованием, а в качестве прикрытия поедут две тачанки. Одна, правда – с зенитной установкой ЗУ-23 на грузовой «Газели», стрелок которой крутился в кустарной бронированной капсуле.

Ремонтники оказались общительными и рассказали, что в Коалиции им предстоит оборудовать мастерскую со сварочным постом. Торчать в своем стабе надоело, а проехаться по быстрым кластерам хоть и опасно для жизни, зато полезно для здоровья. Могут ли взять с собой попутчиков? Да без проблем – места в кунге хватит, но мужики – с вас упаковка пива. А можно и чего покрепче – дорога длинная, а они ребята компанейские…

Остаток дня Максим и Гиря постарались провести с пользой. Гиря обзавелся пулеметом «Печенег» и сразу пристрелял его на полигоне стаба. Максим оставил себе АК-74, который его вполне устраивал, но колиматорный прицел заменил на более удобный и продвинутый. Дробовик, после некоторых сомнений – решили взять с собой один. Тот самый «Вепрь – Молот» Гири и пополнили запас патронов. Под самый вечер прикупили две упаковки баночного пива и сувенирную трехлитровую бутылку водки. В гостиницу ввалились нагруженные как ишаки, и Макс порадовался привычке таскать с собой рюкзак.

Гостеприимную «Ремтехнику» покинули засветло, аккуратно обойдя дремавшую в домике охрану, и дождались караван на обочине дороги. Веселые ремонтники их встретили радушно, помогли забраться в кунг, приняли на руки Маруську и весело защелкали пивными банками. Стрелки в машинах охраны возмутились, потребовали свою долю, и одна из упаковок пенного напитка ушла туда. Колонна, наконец – тронулась и выехала.

Дорога от «Ремтехники» до «Коалиции» считалась хорошо проторенной и активно использовалась в обе стороны. Но, ни водители машин, ни тем более стрелки за пулеметами расслабляться себе не позволяли. Все понимали, что проторенная трасса – не значит безопасная, и происшествия случались регулярно, вплоть до потери караванов. Важную дорогу пытались охранять и патрулировать, но блуждающая бронегруппа привлекала толпы тварей, и пришлось от идеи отказаться. Вместо патруля, поставили блокпост на середине, рядом с которым караванщики могли перевести дух и сбить с хвоста возможную погоню. Именно туда, к сегодняшнему вечеру, ремонтники добраться и намеревались.

Примерно до обеда ехали спокойно, изредка постреливая с пулемета ПКТ, установленного в башне кунга. Серьезные противники не попадали и обе тачанки от стрельбы воздерживались, стараясь экономить крупнокалиберные патроны. Народ в дороге не скучал, веселые истории сыпали как из пулемета, и трехлитровая бутылка водки, ближе к полудню – опустела на две трети.

– А ну, в кунге, не расслабляться! В Каменоломню заезжаем…

Молчавший всю дорогу динамик громкой связи рявкнул неожиданно, смех резко прекратился, и забрякало оружие. Ремонтники вскакивали на ноги, спешно засовывали ватные шарики в уши и занимали позиции возле бойниц, вырезанных в обоих бортах кузова. Гиря суетился, не зная куда лучше просунуть свой Печенег, а Макс встал рядом с худым парнем, которого все звали «Кочерга». И тут началось…

Стоящий по пояс внутри кунга стрелок башенного пулемета резко крутанулся вместе с поворотным полом и дал длинную очередь, куда-то в сторону, при этом дико заорал:

– На три часа толпа!

И противоположный борт машины влупил со всех стволов по неизвестному противнику. Их поддержал крупнокалиберный ДШК с замыкающей тачанки, борт перестал стрелять, зато огонь открыла корма кунга, и Макс узнал, в общем хоре – Печенег Гири. Тесное пространство кузова заволокло едким дымом и пороховыми газами, народ начал кашлять и включились вытяжные вентиляторы. Максим, до рези в глазах смотрел в бойницу, но ничего не видел, кроме куч больших и маленьких камней, между которых ему иногда чудилось движение. Стрельба прекратилась так – же быстро, как и началась, но ненадолго. Громко лязгнул поворотный пол пулеметной башни и стрелок, перед тем как дать очередь крикнул:

– Восемь часов, между двух больших камней!

А восемь часов – это уже борт Максима. Он прильнул к прицелу автомата… Мать честная, что это? Приближаясь под углом, машину догоняла стая ранее невиданных животных. Собак? Волков? Гиен? По крайней мере – нечто четвероногое, хвостатое и мутировавшее до неузнаваемости. Рассматривать внимательно обстановка не располагала и он, почти прижав глаз к коллиматору – начал быстро и коротко нажимать на спуск АК-74. Прижавшаяся к ноге Маруська на каждую очередь из двух-трех патронов, отзывалась гавканьем.

Их выручила хорошая скорость каравана и рельеф местности. Колонна ехала ни как не менее пятидесяти километров в час и зверособаки вынужденно вытягивались в линию за замыкающей тачанкой. Где и попадали под огонь, как ее пулемета, так и пулемета с башни кунга. Преследовать караван параллельным курсом им мешали россыпи камней по обочинам дороги и стрельба вскоре прекратилась. Они, кажется – отбились.

Максим только сейчас понял смысл сваренных с арматуры решеток на полу машины. Зазоры между прутьями принимали стреляные гильзы и внутри кунга можно уверенно ходить не падая и не поскальзываясь. Гильзы, кстати – представляли ценность и у всех они оказались заранее помеченными и подписанными. Сейчас, когда все успокоилось – народ решетки поднимал и тщательно собирал свое добро. У самых продуманных, вроде соседа Макса – Кочерги оружие имело специальные приемные мешочки, которые они просто опустошали после боя.

– Кочерга, я так и не понял – что за звери? – Спросил Максим соседа.

– Да не бери в голову – уже проехали и таких больше не увидим. – Ответил устало развалившийся на скамейке Кочерга и пустил вверх струю сигаретного дыма.

– Да нет, серьезно – кто это? Я ничего подобного еще не видел.

– Да собачки это отожравшиеся. Туг неподалеку кластер с большой свалкой грузиться через два дня на третий, вот псы бродячие и залетают стаями. Выглядят с непривычки страшно, но ты у них еще элиту не видал.

– Неужели, еще и собачья элита существует? И, кстати – как вы узнали, что элитник от собаки? Я слышал, что у них с развитием все признаки теряются, и кто от кого произошел различить трудно.

– Ну, не скажи – отличить можно. Я их элитника раз наблюдал, но, правда – мертвого. Валялся на обочине – его идущий перед нами караван угрохал. Незабываемое, я тебе скажу – зрелище! Так вот – у него хвост сохранился, правда, вместо шерсти чешуя острая как бритва. Уши почти собачьи – клиновидные, да и среди нас спецы есть опытные – такие вещи определяют сразу. И еще – элита, развившаяся из животных более тупа, чем человеческая, но зато свирепа и труднее убивается. Тот, про которого я говорю – танк из строя вывел, представляешь? Гуслю ему порвал.

– Ну ничего себе. Теперь понятно, зачем вы с собой таскаете зенитку. И много еще по дороге проблемных кластеров?

– Не, до блокпоста самый трудный – Каменоломня, а мы его уже проехали. Так что – можно выпить и расслабиться. – Успокоил Кочерга, и у Максима сразу поднялось настроение. Но башенный пулемет выдал несколько очередей в небо и пулеметчик раздраженно объяснил, что стрелял не по воронам, а в «долбанный беспилотник», который «заколебал своей висячкой». Макс посмотрел в грустные глаза Гири – и настроение упало снова.

Насчет дальнейшего пути – Кочерга знал что говорил. Они проехали через длинный стаб «Техас», в глубине которого пряталось поселение отбитых на всю голову сектантов. Что там происходило – никто не знал, так как молчаливые «братья» в капюшонах стреляли во всех, кто приближался ближе, чем на двести метров. После Техаса, проскочили по периферии городской быстрый кластер «Дискотека». В нем никогда не прекращалась кровавая движуха со стрельбой, но она шла в районе центра, и объехать проблемное место стороной, обычно – получалось. После Дискотеки потянулась длинная неинтересная дорога и так до вечера, а вот ровно в шесть попытались выйти с блокпостом на связь, и сразу стало интересно очень. Блокпост не отозвался. И не отозвался никому вообще. С ним не могли связаться ни Ремтехника, ни Коалиция.

С Ремтехники караванщикам предложили действовать по обстановке. Коалиция, напротив – советовала не спешить и дождаться бронегруппу, которая работает неподалеку, и готова выдвинуться им на помощь. Ситуация требовала осмысления и колонна дальше не поехала. Они остановилась в спокойном месте, народ с машин выскочил на землю и принялся эмоционально совещаться.

Вопрос стоял ребром – ехать к блокпосту, или стоять на месте и дожидаться обещанную бронегруппу. Ремонтники народ мастеровой и совсем не героический, но в блокпосте сидели их товарищи, которые, возможно – нуждались в срочной помощи. Коллектив разделился на условных «голубей» и «ястребов» и ястребы оппонентов переорали и пристыдили. А приняв решение, связались с Коалицией по рации и попросили направить бронегруппу сразу к блокпосту. Колонна, отбросив колебания и грозно ощетинившись стволами – двинулась вперед.

На границе кластера, который перезагружался один раз в семь лет – раскинулась деревня с нормальными, деревянными домами. Дома, почти сразу – уничтожил вспыхнувший пожар, оставив пепелище и каменную церковь, имеющую толстые, почти метровой толщины стены. В один прекрасный день с Ремтехники приехал автокран, монтажники и два грузовика бетонных блоков, а через неделю церковь превратилась в маленькую крепость или блокпост.

Вместо колоколов, сверху смотрела спаренная установка зенитных орудий, рядом два пулемета и антенна мощной рации. Гарнизон представлял собой нормальное боевое отделение из двенадцати бойцов и ротировался каждый месяц. Караваны останавливались, отдыхали, пополняли запасы топлива и проводили мелкий ремонт под надежной охраной. Караванщики к маленькому островку спокойной жизни привыкли, его любили и вот впервые за все время он на связь не вышел. А он и не мог выйти. Головная тачанка заехала в сожженную деревню, остановилась, а за ней встала вся колонна. Ожила рация внутренней связи и взволнованный голос сообщил:

– Народ, у церквухи верхнего этажа нету! Вообще ничего нет – ни звонницы ни барабана! Торчат одни огрызки окон и черный дым. Что делать будем?

Зависла пауза и, наконец – бригадир ремонтников по прозвищу «Батек» ответил:

– Смотри правее – там бугорок хороший есть, встань на него и возьми церковь на прицел. А мы тут подумаем. Выходи, братва на улицу!

Вооруженная зениткой тачанка поехала занимать позицию, Батек с биноклем полез на крышу кунга, а Маруська оскалилась и зарычала. В стороне от них снова появился беспилотник.

– Бабах! – Пущенная с гранатомета граната ударила в кабину забравшейся на бугор тачанки, и ту развернуло ударом поперек.

– Та-та-та-та… Заработали сразу несколько автоматов, и пулеметчика с замыкающей машины заколотило внутри решетчатой кабины – капсулы от попаданий.

– Бабах – бабах – бабах! – Не привычные к бою ремонтники не успели разбежаться, и посреди их кучи разорвалось сразу несколько гранат. Одновременно ударил пулемет, выкашивая беспорядочно мечущихся людей. Караванщики нарвались на хорошо подготовленную и продуманную засаду. Нападавшие били с расстояния в пятьдесят метров с силосной ямы, но любой бой развивается по своим законам. Часто не предсказуемым.

Успевший залезть на кунг Батек, сдернул автомат с плеча, и дал длинную очередь по яме, переключив внимание нападавших на себя. Засвистели пули, бригадир прижался к крыше, но продолжал стрелять, выставив над собой руки с автоматом и ведя слепой огонь. Секундой позже он, с простреленной головой затих, но этой секунды Гире хватило, чтоб прыгнуть за оставшуюся от сгоревшего дома печь и открыть прицельный огонь с Печенега. Воевать нападавшим с Гирей оказалось несколько проблематично – тот ловко прятался и перемещался, но шансов против нескольких противников не было и у него. Перекрестным сосредоточенным огнем Гирю за печь загнали, из которой пули вышибали половинки кирпичей.

Но Батек плюс Гиря всё вместе дали секунд десять, а десять секунд в прямом боестолкновении – это не просто много – это очень много. За такой большой отрезок времени вполне можно проиграть сражение, или, по крайней мере – упустить инициативу. Десять секунд позволили водителю замыкающей тачанки вылезти из кабины, выкинуть с места стрелка убитого товарища и самому сесть за пулемет. А ДШК калибром двенадцать миллиметров – аргумент очень серьезный и с края силосной ямы полетели комья земли размером с половину совковой лопаты. Воевать с тачанкой оказалось затруднительно – она стояла в конце колонны, на расстоянии, примерно в сто пятьдесят метров и стрелок палил с высокого кузова УАЗа. Хорошо прикрытый с фронта броневыми щитками.

Максим, разумеется – оказался в числе тех, кому хорошо досталось от взрыва гранат и автоматного огня. Его контузило, посекло осколками, одна пуля пробила живот, две других попали в бедро, и, кажется – перебили кость. Он плохо соображал и почти ничего не чувствовал, когда Гиря бросил дымовую шашку, подхватил его за середину туловища и забросил в кунг, не забыв захлопнуть двери. Сегодняшний бой для него закончился, а вот для Гири только начинался.

Гиря, в силосную яму бросил две гранаты, затем прыгнул сверху и длинной очередью из пулемета уложил четверых контуженых бойцов в кевлавровых бронежилетах. ДШК палил куда попало, но сквозь его грохот Гиря четко различил хлесткие выстрелы снайперской винтовки Драгунова. К снайперу, отвлеченному на пулемет – удалось подойти сзади, и Гиря обрушил на его плечо и спину тяжелый Печенег. Раздался громкий хруст костей, тот запрокинулся, и… Гиря узнал белое, как снег лицо Оливьера.

А ДШК тем временем молчал… Или стрелок противников не видел, или менял ленту, что маловероятно, или успел Оливьер, напоследок… Сто пятьдесят метров для СВД – дистанция комфортная, можно поразить цель размером с яблоко без всякой оптики. Гиря вылез и огляделся – тишина и по земле ползают, со стонами – несколько раненых ремонтников. Он пошел в их сторону но, оказалось, что бой вовсе не закончен и по раненым ударил пулемет.

Гиря упал на землю и увидел, что огибая переднюю тачанку выходит ни кто иной, как кваз Чомба, в дурацкой юбке, поливая огнем все, что еще живое и шевелиться со своего Корда. Но шевелились совсем немногие и к ужасу Гири, тот перенес огонь на кунг, прошивая его пулями вокруг. В этот момент сбоку взлаяла Маруська, Чомба в ее сторону резко крутанулся, но Гире уже было все равно – в нем пробуждался дар улья – физическая сила.

Гиря взлетел на КамАЗ, загруженный железом для мастерской и выдернул оттуда сварочный стол, размером сто пятьдесят сантиметров на метр и толщиной верхней плиты в тридцать миллиметров. Кваз перенес на него огонь из пулемета, но он нарвался не просто на бывшего спецназовца – он нарвался на щитовика. Гиря быстро шел на сближение, поставив перед собой щит под нужным углом, и пули рикошетили от плиты стола и уходили в сторону, высекая искры.

Они сошлись вплотную и Гиря дико закричал, почувствовав такой невиданный прилив, такую мощь, что схватил стол двумя руками и ударил им сверху Чомбу, а тот заслонился пулеметом. Гиря ударил страшно, потом еще раз и еще… В заключение долбанул ребром плиты уже лежачего, и, потеряв сознание от слабости, упал рядом и несколько минут не шевелился.

Две пули с Корда он все-таки словил, когда поднимал стол. Обе пробили грудь навылет, и Гиря захлебывался кровью, свистя пробитым легким. Он полежал, пережидая неизбежный отходняк после прилива силы, потом принял спека, с которым не расставался, встал и пошел в сторону кунга. Фаза был жив, вокруг прыгала Маруська и Гиря запихал в рот тяжелораненому все тот же спек и кинул тело на плечо. Побрел в сторону церкви – блокпоста и что-то заставило его обернуться, не снимая с плеча Фазу. В другую сторону от них уходил, падая и шатаясь Чомба, и на плече его лежал недвижимым кулем Оливьер.