7 марта 193…

Последнюю неделю я работал по ночам. Опытные шоферы сказали мне, что время от времени и дневному шоферу очень полезно «менять обстановку» и работать ночью. Работа «ночника» спокойнее, нервы не так напряжены. Постоянная ночная работа вредно отзывается на здоровье, но, как некоторая смена дневной, она приносит свою пользу.

– Но заметьте одно, – сказал мне наставительно ночной шофер, мой новый знакомец Джиовани, – чтобы хорошо зарабатывать, надо на двенадцать баллов знать ночной Париж… О, ночной Париж ничего общего не имеет с вашим дневным Парижем! Это – особый мир! Да! Особый мир. Его надо изучить внимательно и подробно. Больше того – надо приспособить к нему свою психологию. Ночной шофер – это Харон, перевозящий счастливых смертных в места наслаждений, адреса которых ему должны быть известны, это Пегас, мчащий сластолюбцев и чревоугодников именно туда, куда они сами несознательно стремятся…

Я не классик, но все же это сравнение ночных шоферов с Хароном и Пегасом показалось мне несколько смелым.

– Мне кажется, – ответил я, – что ночной шофер должен назубок знать адреса ночных ресторанов и злачных мест – и только. Я видел в витринах легкомысленных книжных лавок маленькие, карманные путеводители «Гиды парижских наслаждений». Имея такую книжку, можно легко и быстро ориентироваться в этом вашем загадочном ночном Париже.

Джиовани иронически рассмеялся.

– Дорогой мой, – сказал он тоном профессора, поучающего желторотого птенца – первокурсника, – есть множество разных деталей и особенностей, которые, конечно, не указаны в этих ваших гидах.

– Например?

– Например?.. Извольте… Надо знать, во-первых, психологию ночных седоков. Среди них, конечно, вам будут попадаться деловые люди, возращающиеся с поздних заседаний или ночных работ. Будут игроки проигравшие или выигравшие. Будут матроны, отвозящие своих дочек с балов и вечеров, будут артисты, разъезжающиеся после спектаклей и концертов. Но все они составляют только ничтожный процент. Главная масса ночных клиентов – это люди, которые веселятся, которые видят в шофере опытного и доброжелательного гида, которые могут очень хорошо заплатить, если вы им угодите.

– Ну, в этом не так уж трудно разобраться, – заметил я.

– Положим… Но затем… Надо знать, где вам хорошо заплатят за клиентов.

– То есть?..

Джиовани посмотрел на меня с видом торжествующего превосходства:

– Вот именно – то есть… Это, батенька, очень существенная часть ночного дохода. Большинство ночных учреждений, и особенно самых злачных, выдают шоферу, доставившему им клиентов, очень приличное комиссионное вознаграждение. Оно достигает зачастую шестидесяти процентов…

– Шестидесяти процентов?..

– Так точно! А потому, если, например, клиент нанимает вас в место, где вам такого вознаграждения не выдают, вы будете, простите меня, просто идиот, если вы его туда повезете…

– А что же прикажете в таком случае делать?

– Отговорить. Деликатно, умно и тактично. Сделать вид, что вы не знаете адреса. Солгать, что это заведение давным-давно уже прогорело. Наконец, просто восхвалять другое и убедить его ехать именно туда, куда вам выгодно.

Все эти перспективы мне не особенно улыбались, но все же я постарался запомнить уроки моего опытного коллеги.

И на первом же дебюте я торжественно провалился.

Я стоял у дорогого ресторана, окна которого были задрапированы тяжелым синим бархатом. После ужина две не то англичанки, не то американки вышли оттуда. Очевидно, они много выпили и были сильно возбуждены. Каждой из них на вид можно было дать не более тридцати, были они белокуры, высоки, стройны и своеобразно интересны. Были похожи друг на друга.

В руках у одной я заметил этот самый гид, о котором я говорил Крюкову. Одна из них, стараясь не смотреть мне в глаза, ткнула пальцем в какой-то адрес.

Я привез их на указанную улицу и остановился у… подъезда, в глубине которого красноречиво висел розовый фонарик.

Они приказали мне их подождать и храбро вошли в подъезд.

Девушки имели очень приличный, буржуазный и даже аристократический вид. В России мы таких обычно в шутку называли «перевоспитанными». Принадлежность их к хорошему пуританскому обществу была несомненной. И такое, слишком повышенное, любопытство ко всем достопримечательностям Парижа со стороны этих туристок показалось мне прямо чудовищным.

– А тебе, старина, попались выгодные клиентки! – сказал мне, не без зависти, француз-шофер, стоявший также у подъезда. – Смотри не проворонь! На таких можно заработать!

В это время они вышли. Лица их были недовольные, капризные и разочарованные. Они подошли ко мне вплотную.

– Здесь совсем неинтересно! – сказала одна из них тоном недовольно–интимным. – Мы были бы вам очень благодарны, если бы вы показали нам что-нибудь более захватывающее… Мы слыхали, что в Париже…

Я беспомощно посмотрел на их возбужденные, подурневшие лица.

– Но что именно вы хотите, мадам?

Тогда одна из них наклонилась к моему уху, обдав меня ароматом дорогих духов и парами шампанского, прошептала несколько слов.

Желание ее было столь цинично и бесстыдно, что даже шофер Жорж, мое второе «я», приготовившийся ко всему самому неожиданному, покраснел и растерялся.

– Ну?.. Вы не знаете?.. – нетерпеливо сказала другая и посмотрела на счетчик. – Тогда мы вас отпустим и возьмем другого.

Они расплатились со мною и подошли к шоферу, только что мне позавидовавшему. Он выслушал их почтительно и без малейшего смущения и открыл дверцу такси.

Проезжая мимо меня, он весело помахал мне рукой – не то в знак благодарности, не то пренебрежения.

– Пусть неудачник плачет! – пропел я ему в ответ…

Я поплелся вперед без цели, задерживаясь ненадолго у подъездов кабаков и кабаре. Порой обрывки цыганских романсов и аккорды гитар долетали до моего слуха.

У одного из кабаре меня остановила уже не молодая, но еще довольно красивая, хотя и сильно располневшая женщина. Одета она была кричаще-богато. Лицо ее было растерянно и взволнованно.

– Я беру вас на часы, – заявила она. – Мы объедем с вами ряд ресторанов и кабаре.

По-французски она говорила плохо, пересыпая свою речь испанскими словами.

Трудно было догадаться о смысле ее объезда. У каждого кабака она останавливалась на пять – десять минут и выходила оттуда еще более взволнованной и огорченной. Иногда испанские ругательства слетали с ее слегка поблекших уст.

В одном из кабаре она задержалась дольше, чем в других. Шассер вынес мне по ее приказанию дюжину устриц и бутылку шампанского…

Вскоре она вышла сама, слегка пошатываясь. Глаза ее блуждали.

– Кажется, мы с вами, наконец, напали на след! – сказала она мне, как будто я был так же заинтересован в ее поисках, как и она сама. – Теперь, мой друг, как можно скорее в «Ликующую устрицу». Он был сегодня здесь и собирался приходить туда.

Но из «Ликующей устрицы» она вышла далеко не с ликующим, а с совершенно убитым и гневным лицом.

– Представьте себе, – опять обратилась она ко мне, – здесь он действительно был, но далее его следы опять теряются. Лакеи и шассеры клянутся, что они не знают, куда он потом направился!

Она грустно помолчала, потом спросила:

– Сколько заведений мы уже объехали?

– Мест двадцать, мадам… – ответил я, сочувственно посмотрев на нее.

– А сколько еще в Париже таких кабаре?

– Невозможно сосчитать, мадам…

Она взглянула на маленькие часики-браслет, безвкусно усыпанные крупными бриллиантами.

– Послушайте… Я устала…

– Прикажете отвезти вас домой, мадам?

– Да, домой… Но прежде остановитесь у какого-нибудь самого простого бистро. Мы выпьем с вами пива.

– Пива?..

– Да, да – пива. Так всегда заканчивал наши ночи Миккей…

Она искала какого-то Миккея!..

Я остановился у мрачноватого ночного бистро, где-то за площадью Аббесс. Мы вошли и заняли столик.

Сонный апаш у стойки, жалкая пародия на довоенных парижских апашей, посмотрел не без вожделения на мою спутницу и не без враждебности на меня.

Но он был, как сказано, только жалкой пародией, и вряд ли у него имелся даже нож, не говоря уже о револьвере, а потому взгляд его меня не испугал.

Хозяин подал нам бутылку пива. Испанка залпом выпила два стакана. Ее, видимо, мучила жажда.

– Мы должны найти Миккея во что бы то ни стало! – сказала она. – Я очень рада, что встретила такого шофера, как вы. Я очень довольна вами. Приезжайте завтра за мною, и мы снова начнем наши поиски.

Она вынула деньги, чтобы заплатить за пиво, и была очень удивлена, когда я опередил ее и заплатил сам.

– Но ведь я же вас пригласила? – сказала она, изумленно посмотрев на меня.

– Я имею обыкновение платить за дам, в обществе которых я нахожусь, – ответил я, сам мысленно над собою издеваясь.

Но надо было быть последовательным, и, когда я привез ее в ее отель на площади Вандом и она протянула мне две стофранковки, я вернул ей одну и сказал:

– Это за шампанское и за устрицы, мадам! Вспомнив обо мне, вы доставили мне большое удовольствие.

Затем я церемонно поклонился ей и, вскочив «на облучок», дал ход машине. Ночной швейцар почтительно ждал, пока она с изумлением, как на настоящего сумасшедшего, смотрела на меня.

Возвращенную мною стофранковку она машинально сунула в руку консьержа.

Она имела все основания изумиться. Ведь она воображала, что перед нею ночной шофер Жорж, и, конечно, не подозревала того, что имела дело с полковником Елыниным…

Евгений Тарусский. Его величество случай. Изд. «Витязь». Тянъцзинъ <1939>