Валерий Сергеевич Константинов умер в ночь на понедельник, 31 января, на четырнадцатом месте четвертого купе шестого вагона скорого поезда «Нижегородец» сообщением Нижний Новгород – Москва. Смерть Константинова на первый взгляд выглядела вполне естественной. Никаких следов насилия и прочего криминала: уснул человек и не проснулся. Тихая, милосердная смерть. Конечно, вроде рановато для пятидесятипятилетнего мужчины. С другой стороны, всякое бывает, и вообще, процент ранних смертей у мужчин куда выше, чем у женщин.

Однако работникам полиции по долгу службы положено предполагать криминал даже там, где его нет. Константинова, положим, могли отравить. Подозрительным, помимо всего, выглядело исчезновение попутчиков покойного.

В том, что на месте не оказалось двоих из них, как раз ничего подозрительного не было: они сошли на своей станции в половине шестого утра. Копии проездных документов у проводницы сохранились. Билеты ровно неделю назад приобрели супруги Шаповаловы, пенсионеры, решившие навестить внука, которому 31 января исполнялось восемнадцать. Конечно, вполне могло статься, что Шаповаловы нарочно подгадали поездку к тому времени, когда Валерий Константинов отправится по каким-то неведомым делам в Москву, и совершеннолетие внука было не более чем попыткой обеспечить алиби, однако свои билеты они купили на два дня раньше, чем покойный Константинов. Купить билеты на два дня раньше и оказаться в одном купе с будущей жертвой – это устроить не так-то просто. Да, самое большее, на что Шаповаловы годились, – это быть свидетелями.

Настоящий интерес у дознавателей вызывала личность еще одного попутчика покойного Константинова – четвертого пассажира этого купе, ехавшего на шестнадцатом месте. Хотя бы потому, что эта самая личность оказалась неизвестна. То есть потом выяснилось, что билет на это место был продан некоему Ломакину А. Н. (номер паспорта такой-то, прописан в Нижнем Новгороде там-то). Учитывая, что Ломакин покупал билет почти одновременно с Константиновым и даже в одной кассе с ним, он вполне годился на роль подозреваемого. Однако вся странность состояла в том, что Ломакин на своем месте не ехал. Когда поезд отошел от вокзала и проводница начала проверять билеты, оказалось, что пассажир не явился к отправлению.

Такое бывает. Например, опоздал. Или передумал ехать, а билет сдать не успел. Или потерял билет. Или вообще в больницу попал, уже не до билета стало и не до Москвы. Да умер накануне поездки, в конце концов!

Проводница сообщила о наличии свободного места начальнику поезда, и тот решил осчастливить мужчину, который ворвался за несколько минут до отправления и принялся умолять начальника найти ему какую-нибудь полку.

Что ж, и это не редкость, особенно накануне понедельников. Начальники поездов пускают пассажиров даже на места 37 и 38, которые официально значатся местами отдыха проводников. Как оформляются в этом случае проездные документы, знает всякий, кто хоть раз попадал в такую ситуацию. Вот и сейчас начальник поезда, выписывая квитанцию, проставил только фамилию и инициалы пассажира: А. В. Ил…, но и фамилию почему-то не дописал и забыл о номере паспорта.

Оплошность, конечно, непростительная, необъяснимая, но ведь и на старуху бывает проруха. Хотя этот А. В. Ил… мог оказаться не причастен к внезапной смерти Константинова. Конечно, он не мог не заметить, что сосед слишком долго спит на своей четырнадцатой полке. Но мог и не заметить. Проводница вспомнила, что А. В. Ил… тоже заспался: она дважды входила в темное купе и громогласно напоминала, что через несколько минут Москва, а пассажиры все никак не вставали (старинная страшилка насчет скорого закрытия туалетов больше не действует, вагоны фирменных поездов снабжены теперь биотуалетами, которыми можно пользоваться когда и где угодно). Наконец А. В. Ил… сорвался с полки, приподнял штору, суматошно вгляделся в проплывающие за окном московские улицы, напялил джинсы и свитер, накинул куртку, нахлобучил шапку, выхватил из кармана отчаянно звонивший мобильник, схватил сумку, уронил, из нее выпали какие-то вещи, он принялся их собирать и ронял снова и снова. Проводница видела, как он ползает на коленках по полу, но в купе больше не входила: во-первых, чтобы ему не мешать, во-вторых, у нее и мысли не было, что второй пассажир еще не проснулся. Тем паче, что он вообще никогда больше не проснется.

Но вот А. В. Ил… вылетел в коридор, чуть не первым оказался у дверей тамбура, которые проводница уже открывала (надвигался Курский вокзал). Она успела заметить, как он нелепо выглядит в этой криво надетой куртке, с непричесанными волосами. Ну да, он ведь даже не умылся, небось и биотуалет не успел посетить – то-то кубарем скатился со ступенек, то-то чесанул по платформе, едва только поезд остановился, даже не буркнул «спасибодосвида», наверняка торопился в вокзальный туалет! Да, он же при этом еще по телефону умудрялся разгова– ривать!

Проводница немедленно забыла об А. В. Ил…, но не навсегда, а конкретно до того момента, как ее начали допрашивать на предмет обнаружения на четырнадцатом месте четвертого купе шестого вагона фирменного скорого поезда «Нижегородец» внезапно скончавшегося пассажира. Его билет так и лежал на столике в купе, и это значительно облегчило процедуру установления личности покой– ного.

Личности же попутчиков Константинова стали особенно интересны следствию после того, как на вскрытии выяснилось, что смерть наступила от инсулиновой комы.