Вера, очутившись в шалаше, испугалась, в нем было совершенно темно, и она попыталась, протянув руки вперед, нащупать стенки шалаша, ведь снаружи он казался очень маленьким, Лида делала то же самое.

Продвигаясь вперед, девчонки переговаривались между собой, удивляясь, что шалаш оказался таким большим.

Наконец, они смогли вылезти из шалаша и оказались в заснеженном лесу.

В лесу было очень светло, как днем, на небе светила луна, и было множество звезд, и почти не было облаков.

Посмотрев вперед, сестры увидели снежный вихрь, который, удаляясь, оставлял за собой прочищенную от снега дорогу, которая петляла между огромных елей и сосен. Снег, лежавший вокруг этой дороги, искрился и создавалось впечатление, что она покрыта льдом.

Девчонки встали на ноги и отряхнулись, посмотрев по сторонам, удивились: «Мы где?» — одновременно друг у друга спросили они. Вокруг все было совершенно незнакомое, и даже воздух, которым они дышали, казался им не таким, как всегда. Вдохнув поглубже, Вера сказала Лиде:

— Ну и воздух, у меня даже голова заболела.

— Да. И очень холодно, — ответила Лида.

Оглядевшись по сторонам, Вера показала рукой на дорогу, оставленную вихрем, и побежала вперед. Лида молча побежала за сестрой, только один раз обернулась туда, где стоял шалаш, из которого они только что вылезли, и каково было её удивление — шалаша там уже не было.

Лида стала догонять сестру и решила ей ничего не говорить, почему, она сама не знала, потом, подумав, решила — чтоб просто не пугать. Сестры быстро бежали по дороге, оглядываясь по сторонам, и искали дома и взрослых, которые куда-то все пропали.

Вдруг вдалеке они увидели огонек, который тускло горел между двух больших то ли елок, то ли сосен.

Девчонки побежали по направлению к деревьям, но деревья были в стороне от дороги, и им пришлось прыгнуть в сугроб. Сугроб был довольно глубокий, почти по пояс, и сестры перешли с бега на шаг, а потом, как им казалось, они стали совсем ползти, как черепашки.

Деревья, к которым они направлялись, предательски стояли на месте и совсем не хотели приближаться, а про огонек и говорить не стоит.

— Откуда столько снега? — спросила Вера.

— Я не знаю, — ответила Лида, задыхаясь, но старательно пытаясь поднимать ноги повыше и шагать пошире, чтобы не отставать от сестры.

— Как ты думаешь, это ёлка или сосна? — вдруг спросила Вера и, не дожидаясь ответа сестра, сама ответила на свой вопрос.

— Отсюда не видно и снега очень много. Нам учительница рассказывала, что у сосны длиннее иголки.

— Ага, мы прямо сейчас побежим иглы измерять, чтоб узнать — съехидничала Лида, старательно перебирая ногами.

— Ты беги быстрее, а то я совсем замерзла, — подгоняя сестру, сказала Лида.

Вера прибавила ходу, и они стали все ближе приближаться к заветному огоньку.

Чем ближе они приближались к огоньку, тем больше удивления вперемешку со страхом закрадывалось к ним в душу. Они не видели забора или дороги, которые обычно проходили вдоль домов, но решили, что нужно просто идти и все.

Наконец, они, подойдя ближе, смогли разглядеть, откуда исходил этот огонек.

Огонек теплился из малюсенького окошка в строении, которого девчонки никогда прежде не видели.

Это была избушка, вросшая в землю, она очень походила на собачью будку, только очень большую.

Прямо под самой крышей было маленькое окно, в котором вместо привычного стекла виднелись разноцветные полупрозрачные кусочки, которые напоминали стекло лишь отчасти.

Обойдя избушку по дорожке, заботливо кем-то прочищенной, сестры увидели дверь, в которую они вошли, за дверью было помещение, как они потом узнали, называвшееся сени. В сенях было темно, и только свет, проникший внутрь с улицы через открытую дверь, позволял увидеть то, что было внутри.

Внутри небольшого помещения практически ничего не было, кроме нескольких предметов, стоящих вдоль бревенчатых стен.

Напротив двери, в которую вошли девчонки, была еще одна дверь, более массивная и обитая звериной шкурой.

Вера открыла вторую дверь, сказав сестре, чтобы та держала уличную дверь открытой, а то она ручку двери не увидит. Открыв дверь, Вера вошла и сразу остановилась.

Лида вошла за ней, закрыв уличную дверь и вторую дверь тоже. Они обе стояли и молча смотрели перед собой.

Они вошли в плохо освещенную комнату, которая была не очень большой, но и не маленькой.

В комнате стены и потолок были из бревен, пол был сделан тоже из бревен, но распиленных на две части вдоль.

Пол был очень ровным и покрыт чем-то, очень напоминающим лак.

Вдоль стен находились лежанки, и одна из них двухъярусная, а под окном стоял длинный стол.

Ближе ко входу прямо в полу была сделано большое круглое углубление до самой земли, в котором был выложен очаг, он представлял собой кострище, обложенное камнями, в центре которого горел огонь и по краям были вкопаны два железных штыря, между ними на железной перекладине висел котел, и в нем что-то варилось.

Девчонки, как завороженные, смотрели по сторонам, они такого никогда не видели.

В комнате было всего два человека, кроме Веры и Лиды: старенькая бабушка и девочка примерно того же возраста, что и Вера.

Девочка испуганно подняла глаза и уставилась на вошедших в дверь людей. Бабушка встала, опираясь на палку, подошла к сестрам и пристально стала осматривать их лица.

— Ну здравствуйте, заходите, давно вас ждем, — сказала бабушка и показала рукой на лавку стоящую около стола. Девчонки молча сели, продолжая осматриваться. Девчонка, сидевшая рядом, наконец-то отмерла и, перестав таращиться, спросила:

— О, как вы странно одеты? — с нескрываемым удивлением спросила девочка.

— Почему это странно? — вмешалась Лида. — Это ты одета странно, — утвердительным тоном сказала она.

— А мы одеты нормально, — поддержала Вера сестру, и девочка, почувствовав превосходство невиданных гостей, замолчала и потупила глаза.

Все это время бабушка стояла к ним спиной и что-то делала, склонившись над котлом. Обернувшись, бабушка обратилась к сестрам:

— Ну как добрались, не испугались?

— А чего нам бояться? — спросила Вера.

— И что здесь такое, вы что, колдунья? — спросила Лида.

— Нет, я ведунья, а не колдунья, — ответила бабушка.

Девочка, которая сидела рядом, продолжала вышивать что-то нитками, с интересом периодически поднимая глаза, стараясь не терять темпа, и очень быстро работала, прокалывая материал иголкой и протягивая нитку.

Бабушка, заметив, что девочка отвлекается, погрозила ей пальцем и сказала, чтобы та поторапливалась, а то может не успеть до утра. Девочка сжалась и стала шить еще быстрее, и такая скорость поразило Лиду настолько, что она даже отвлеклась и отвернулась от бабушки.

В этот момент Вера спросила бабушку:

— А где это мы?

— Вы попали в прошлое.

— Что значит в прошлое? — испуганно спросила Вера. И тут бабушка открыла девочкам страшную тайну и объяснила, как могло с ними это произойти: «Вы очутились в этом в глубокой древности по вине Деда Мороза, который смог вас затянуть сюда через проход во времени».

— А зачем? — спросила Вера.

— Ему нужно было взять принадлежавшую вам вещь.

— Какую вещь? — заинтересованно спросила Лида, и, услышав этот вопрос, даже девочка, сидевшая в углу, перестала шить.

— Я не знаю. Вы сами посмотрите, что у вас пропало, тогда мы все поймем, — сказала бабушка.

Вера и Лида стали хлопать себя по карманам и проверять, что у них могло пропасть. Лида первая выложила все из карманов.

— У меня все на месте, — сказала Лида.

Вера в этот момент продолжала копаться в своих карманах, пытаясь проверить, что в них лежит и не пропало ли что.

Вдруг она поняла, что именно пропало. Она завернула ворот кофты, пытаясь нащупать цепочку, на которой висел кулон, а её не было. Вот что пропало, поняла Вера.

— Ну как, нашли? — спросила бабушка.

— Да, — ответила Вера. — У меня была цепочка с кулоном, подаренным мне сегодня.

— А что это был за кулон? Как он выглядел? — спросила бабушка.

— Это маленький золотой бантик, в середине у него голубой камешек, — ответила Лида, перебив сестру.

— Теперь все понятно, — сказала бабушка и замолчала. Девчонки тоже молчали и ждали, что скажет бабушка. Вдруг бабушка встала, опершись на стол, и сказала:

— Ну, здравствуйте, скиталицы, давайте познакомимся. Меня зовут бабушка Пелагея, а эта девочка — моя внучка и помощница Василиса. А вас как зовут?

— Меня Лида, а её Вера, — тут же ответила Лида.

— Ну, теперь нужно решить главную проблему. Нужно, чтобы вы не отличались от других, — сказала бабушка Пелагея, встала, подошла к котлу и взяла его в руки. Девчонки очень удивились, как она смогла поднять его, хотя он был достаточно большой и, наверное, очень тяжелый, и как она могла взять его голыми руками и не обжечься.

Бабушка Пелагея позвала Веру и Лиду и сказала им встать перед ней.

В тот момент, когда они встали перед ней, они увидели, что её руки не касаются котла и он как будто висит в воздухе и не падает.

Девчонки не отрываясь следили за котлом, который постепенно поднимался все выше и выше и, оказавшись над их головами, перевернулся. Все, что было в котле, вылилось им на головы, сестры закричали от испуга.

В следующую секунду жидкость, которая вылилась на них, испарилась, и только голубоватый пар поднимался к потолку комнаты.

Вера и Лида громко вдохнули и с возмущением и испугом в голосе закричали на бабушку Пелагею:

— Что это? Зачем?

— Не волнуйтесь, — ответила бабушка Пелагея. — Вы теперь не будете отличаться от других внешне, сможете говорить и понимать, что другие люди вам говорят.

Сестры замолчали, и только Василиса, сидевшая в углу, громко и заливисто смеялась. Вера очень сердито посмотрела на нее, и та сразу осеклась и замолчала.

— А зачем нам это надо? Мы сейчас пойдем домой, — сказала Лида.

— Вы попали в прошлое, и просто так вам отсюда не выбраться. Садитесь, и вам сейчас все объясню, — сказала бабушка Пелагея.

Девчонки сели на лавку и стали слушать. Бабушка рассказала, что женщины их рода, из которого остались только она и её внучка Василиса, должны встречать всех, кто проходит по временному проходу и помогать им, это бывает очень редко, но они всегда чувствуют, когда человек из другого времени появляется здесь.

— В момент, когда кто-то появляется в нашем времени, мы направляем их на свет нашего очага, и они прямиком приходят к нам в избушку, — объяснила бабушка Пелагея.

— Прям как Баба Яга из сказки, — перебила рассказчицу Лида.

Бабушка продолжила свой рассказ, не обращая внимания на слова Лиды.

— Для нас неважно, добрый или злой человек. Когда он приходит, мы должны его накормить, обогреть и помочь, объяснив, что ему дальше делать. Вам придется очень тяжело, потому что вы попали сюда из-за очень могущественного колдуна, живущего не в нашем времени, но имеющим слуг из злых демонов, обитающих здесь и ему подчиняющимся.

— Да не может этого быть, все это вранье, и вы над нами просто решили пошутить, — перебила бабушку на этот раз уже Вера.

— Ты мне не веришь? Сходи и посмотрись в кадушку с водой, которая стоит в углу, — сказала бабушка и показала пальцем в угол комнаты, в котором стояла небольшая деревянная бочка, на которой сверху на доске, служившей крышкой для бочки, лежал деревянный ковшик.

Вера молча встала и пошла по направлению к углу с бочкой со стопроцентной уверенностью, что именно сейчас она сможет доказать свою правоту.

Лида решила не ходить и сидела спокойно на месте, смотрела вслед сестре.

Вера, подойдя к кадушке, сняла ковшик и доску и посмотрела на воду.

— Здесь темно и я ничего не вижу, — сказала Вера. После этих слов Василиса, сидевшая все это время тихо в уголке и продолжавшая вышивать, быстро встала и пошла к Вере, Лида в этот момент переключила свое внимание на Василису, и не зря.

Василиса, проходя мимо очага, протянула к нему руку, и в ту же секунду от пламени отделился один лепесток и прыгнул в ладошку девочке.

Лида, увидев это, даже привстала и была похожа в этот момент на рыбу, которая открывала рот и не могла ничего сказать, а только тыкала в сторону Василисы пальцем и вопросительно смотрела на бабушку.

Василиса с огоньком на ладошке подошла к Вере, склонившейся над водяным зеркалом, и занесла ладошку за её голову. Огонек, разгоревшись, сильнее осветил весь угол, и Вера увидела свое отражение.

Увиденное Веру очень испугало, и она отпрянула от воды. Она посмотрела на себя, и оказалось, что она одета в женскую рубаху с богатой вышивкой на длинных рукавах и надетой поверх накидкой из льна для тепла, а на ногах у нее были плетеные лапти. Её одежда ничем ни отличалась от того, что было надето на Василисе.

— Ты не бойся, это ты, точнее, так тебя будут видеть люди из этого времени. И говорить ты будешь тоже по-нашему, — сказала Василиса.

Лида тоже встала, подошла к воде и посмотрела внимательней на свое отражение, и, отойдя, увидела, что одета точно так же, как и сестра.

— Да могли бы хотя бы другого цвета надеть, — с возмущение в голосе сказала Лида.

— Вы сестры и будете одеваться одинаково, — вмешалась бабушка в процесс осмотра.

После того как сестры перестали крутиться вокруг друг друга, рассматривая обновки, они сели на лавку и продолжили слушать бабушку.

Василиса тоже вслед за ними села на свое место, а огонек, горевший у нее на ладошке, спрыгнул обратно в очаг.

Бабушка спросила у внучки, готово ли шитье, и та встала и вложила Вере и Лиде в руки пояса.

Бабушка попросила девочек подойти к ней. Взяв пояс, она каждой из них повязала его вокруг талии поверх одежды, при этом что-то все время приговаривая.

— Теперь эти пояса вас будут оберегать от болезней и холода, — сказала бабушка. Девчонки сказали «спасибо» и сели обратно. Василиса посмотрела на Веру и Лиду и спросила.

— Ну как, вам нравятся пояса? — спросила Василиса.

— Да, это очень круто, а мы сможем взять их с собой, когда вернемся домой? — спросила Лида.

— Нет, все, что отсюда, должно остаться здесь, только очень сильные волшебники могут переносить предметы отсюда туда и обратно, но только вместе с людьми, — сказала бабушка.

— Как нас? — спросила Вера.

— Да, именно так, — ответила бабушка.

— А почему мы обе попали сюда, ведь кулон был только у Веры? — спросила Лида.

— Вы слишком любите друг друга, и он не смог вас разлучить, — ответила бабушка.

— Теперь нужно поесть и ложиться спать, а то мы все очень устали, — сказала бабушка Пелагея, и в этот момент, как по команде, Василиса встала с своего места и пошла к очагу.

Подойдя к котлу, она протянула руку к полке, которая висела на стене слева от входа, со стоявшими на ней мисками чашками и другой посудой.

В следующее мгновение миски сами прилетели к ней в руки.

Положив что-то из котла, она подошла к столу и поставила миски напротив сестер и бабушки Пелагеи. В мисках была горячая пшенная каша.

— Ой, забыла, — сказала Василиса и правой рукой поманила — с другой полки, на которой стояли припасы, поднялся немного вверх сделанный из коры березы берестяной туесок, подлетел к столу и приземлился в центре.

— Круто, прям как папин вертолетик, — сказала Лида.

— А что такое вертолетик? — спросила Василиса с нескрываемым интересом.

— В нашем времени тоже есть вещи, которые летают, — ответила Вера.

— Да. А у нас можно заставить любую вещь летать, если умеешь, — сказала Василиса, открывая крышку туеска, внутри были медовые соты, которые очень ароматно пахли и блестели.

Василиса, взяв ложку, вытащила куски сот и положила в пустую тарелку, которую поставила на середину стола, закрыв туесок, она легким движением заставила его подняться над столом и прилететь обратно на полку, откуда, в свою очередь, прилетели глиняный кувшин с молоком и плошка с топленым маслом, которое невидимым ножом было разделено на маленькие кусочки и оказалось в мисках с горячей кашей.

После того как молоко было также невидимой рукой разлито по глиняным чашкам, вся кавалькада живой посуды отправилась обратно на полку, а Василиса, как заправский дирижер, только стояла и делала движения руками в воздухе, подчиняла их своей воле.

После того как Вера и Лида увидели эти чудеса, они совершенно влюбились в эту маленькую волшебницу, смотрели на неё, как завороженные, и ждали, что дальше будет. И тут бабушка Пелагея очень по-хозяйски прервала это представление:

— Васька, а где хлеб? Опять забыла? Чем хвастаться, просто подошла и взяла все сама, толку больше было бы, — с нескрываемым недовольством сказала бабушка.

— Я не Васька, а Василиса. Это кот Васька, а я девочка, — насупившись, сказала внучка, пошла и принесла каравай черного хлеба. Хлеб был очень ароматный и мягкий.

Василиса, закончив сервировать стол, села и девчонки принялись размешивать масло большими деревянными ложками в горячей каше, это было не очень просто для Веры и Лиды, ведь они первый раз ели из деревянных мисок деревянными ложками.

Ложки были глубокие, и, когда девчонки пытались захватить ртом кашу, она все равно оставалась на дне ложки, они молча сопели и пытались зачерпнуть из ложек все содержимое, причем в вычерпывании принимали участие даже их носы.

— Фу, так я еще ни разу не уставала за столом, — переводя дух, сказала Лида.

Вера молча ела и периодически смотрела на Василису. Василиса ела спокойно и даже очень артистично справлялась с ложкой, краем глаза смотря на сестер, чтобы убедиться, что сестры видят, как она это делает.

В этот момент глаза Веры и Василисы встретились, и Василиса потупила взгляд и стала сосредоточенно смотреть себе в миску.

— Выпендрёжница, — тихо сказала Вера.

— Еще какая, — поддержала её Лида, которая сидела, откинувшись назад, облокотившись спиной на бревенчатую стену, и довольно поглаживала себя по животу, и на лице у нее была такая блаженная улыбка, по которой можно было понять, что в данный момент она была абсолютно счастлива.

Девчонки были сыты и от удовольствия облизывали пальцы, запачканные в меде.

— Да, это была самая вкусная еда в жизни, — сказали они хором и поблагодарили Василису и бабушку Пелагею.

— Это не нас надо благодарить, а мать и отца Василисы, — сказала бабушка Пелагея.

— А где они? — спросила Вера.

— Они умерли, — сказала Василиса и погрустнела, и из её глаз покатились слезинки, но она не проронила ни звука, а молча утерла слезы платком и продолжала слушать бабушку.

— Они помогают нам по хозяйству. Они приносят молоко, мед, варят кашу, охраняют дом и нас с Васькой. Это была плата за то, что мы должны служим переходу во времени. Они должны были уйти, чтобы мы могли быть хранительницами перехода. Они стали духами этого дома, то есть домовыми.

В других домах тоже живут домовые, но это маленькие мохнатые старички, которые больше шалят, чем помогают.

Домовой может, если вы ему не понравились или ленивы, ночью столкнуть вас с кровати или испортить еду. Также они любит шуметь, посудою кряхтеть, стонать иногда и выть.

— У нас в доме тоже есть такой, его все называют насосом, но теперь мы знаем, это домовой, — перебив бабушку Пелагею, сказала Лида.

Вдруг в сенях что-то зашумело, упало и зашуршало.

— Это домовой? — спросила Лида. И в ту же секунду заскрипела дверь, Вера и Лида сжались, ожидая, что сейчас сюда войдет домовой, дверь приоткрылась и в комнату вошел огромный рыжий кот и зыркнул зелеными глазами. Девчонки переглянулись и засмеялись.

— Ну что, испугались Рыжика? — спросила, смеясь, Василиса. — Он у нас шалит не хуже любого домового, все постоянно переворачивает. Папа с мамой нам помогают и управляются лучше любого домового. Мне их, конечно, очень не хватает, но судьба есть судьба, — сказала Василиса и опять загрустила.

Рыжий кот как хозяин прошел по комнате, подошел к котлу, встал на задние лапы, оперся на край котла передними и стал нюхать то, что там варилось.

Василиса, увидев, что кот хочет есть, встала, взяла миску, подошла к котлу, достала ложкой большой кусок рыбы, положила в миску, и поставила её на пол, чтобы кот мог поесть.

— В котле же была каша? — изумилась Вера.

— А котел дает то, что хочет человек, — объяснила Василиса.

— Значит, он может дать нам гамбургер? — спросила Лида.

— Нет. Я не знаю, что такое гамбургер, но котел может дать ту еду, которую в нем когда-то варили, — вмешалась бабушка.

— Жалко, а так хотелось, — сокрушаясь, сказала Лида.

— Да, видно, охота у Рыжика не удалась, вон как уплетает рыбу, — сказала Василиса, склоняясь над котом, жадно грызущим рыбу. Кот был очень большой, и ему, как видно, много надо было охотиться, чтобы насытиться.

— Его нашел мой отец, когда искал мед в дуплах на дереве, он был бортником, собирал мед диких пчел. Однажды, когда он искал улей, в дупле он наткнулся на котенка рыжего, его мать-кошка бросила, он в лесу не выжил бы, его сразу видно, и охотиться он не сможет. Дикие лесные коты должны быть незаметными в лесу. Папа его взял и принес нам, он теперь живет с нами и охраняет дом от мышей и крыс, — сказала Василиса.

Кот, закончив есть, мяукнул, прыгнул на полку, улегся между горшками и стал облизываться и одновременно рассматривал новых гостей.

— А как он собирал мед? — спросила Лида.

— Он находил на дереве дупло с диким роем и брал из него мед.

Но главное, что он придумал, как нужно было защитить улей от медведя, который тоже любит мед, для этого можно привязать напротив входа в улей бревно на веревке, но оно должно быть достаточно большое, чтобы, когда медведь залезет на дерево и будет пытаться его убрать, оно не мешало ему доставать мед, начнет раскачивать бревно, оно его сбило, и он упал вниз. Или можно повесить доску на веревках, как на качелях, и если медведь попытается на неё сесть, она сломается, и он опять внизу, но, правда, на медвежат это не действует — они просто начинают качаться на этой доске, но пчелы тоже не дремлют и сами гоняют таких любителей покачаться.

— А твой папа это все сам придумал? — спросила Лида.

— Да, — ответила Василиса, — Потом папа научился делать свои бортни, выдалбливая в деревьях дупла, в которые заселялись пчелы.

Также он научился делать переносные бортни из распиленных на части стволов деревьев, как большие туески, которые крепились к выбранному дереву, а зимой их снимали и убирали в тепло, где пчелы внутри бортней могли перезимовать.

Главное — найти медоносное дерево, тогда меда будет много, и он будет душистым.

Я сама помогала ему и лазила на дерево за медом, он мне сделал специальные хваты для рук и ног, чтобы я смогла, обхватив дерево руками и ногами, карабкаться вверх и не соскальзывать. Тут недалеко есть большое дерево, на котором летом висит много бортней с ульями, и все их сделал мой отец. Когда он умер, этим стали заниматься мои старшие братья.

— А как он умер? — спросила Василису Вера.

— Он залез наверх к дикому улью, и пчелы его покусали, но хоть он и был в плотной одежде и в маске из конского волоса, пчелы закусали его до смерти и маму мою тоже, когда она хотела его защитить. Здесь без колдовства не обошлось. Это моя плата, как уже говорила бабушка, — ответила Василиса и опять погрустнела, было понятно, что душевная рана из-за смерти родителей все также мучает девочку и никогда не заживет. Хотя её родители знали о судьбе, которая уготовлена им, но то, что погибнут оба и сразу, даже бабушка Пелагея предположить не могла. Но судьба есть судьба.

— Но родители с нами, и каждый день у нас есть свежий мёд от папы и свежее молоко, хлеб от мамы, — добавила Василиса.

— Теперь, девчонки, пора ложиться спать, — сказала бабушка Пелагея и, встав, подошла к сундуку, который стоял около лавки, и достала две шкуры и постелила на двухъярусной кровати, стоявшей в углу, на которой сестрам предстояло спать.

Василиса тоже встала и застелила свою постель на верхнем ярусе. Она легла и молча смотрела на огонь, который угасал и превратился в маленький огонек. Бабушка Пелагея легла на лавку, стоявшую напротив, вместе с ней лег кот и громко замурчал.

Вера и Лида легли на свои места, укрылись второй шкурой и молча смотрели друг на друга, и тут им стало нестерпимо жаль того, что с ними рядом нет их любимой мамы, папы, бабушек, дедушек, и даже самые простые вещи, к которым они привыкли, теперь очень далеко, и совсем не понятно, когда они смогут вернуться обратно.

Вера вдруг стала плакать беззвучно, её губы задрожали, и слезы полились из глаз, Лида, увидев плачущую сестру, обняла её и тоже заплакала. Василиса, лежавшая наверху, перегнувшись через край кровати, стала успокаивать Веру и Лиду.

— Вы не плачьте, девчонки, все будет хорошо, вы вернетесь домой, главное — понять, зачем нужен здесь ваш кулон, и будет ясно, как вам вернуться обратно, все, кто здесь был из вашего времени, должны вернуться обратно, а ваши родители даже не заметят, что вас нет, вы вернетесь в ту же минуту, в которую пропали.

— А вдруг мы не найдем причину, по которой мы попали сюда, то как нам вернуться? — спросила всхлипывая Вера.

— Нет, мы должны понять причину и вернуть кулон, только тогда вы сможете вернуться, если нет, то проход не откроется, — ответила Василиса.

Вдруг их разговор прервала бабушка Пелагея, она стала петь колыбельную, девчонки замолчали и стали слушать, голос бабушки убаюкивал и был настолько красив и мелодичен, что глаза у девчонок закрывались сами собой, и они успокоились и заснули. Им снилось, что они опять дома, вокруг их родные, которые очень рады их видеть, они идут на елку, смотрят телевизор и играют в любимые планшеты.

В избе было очень тихо, и только кот, который лежал в ногах у бабушки Пелагеи, строго следил за тем, чтобы ни одна мышь не проскочила.

Вдруг бревна, из которых была сложена изба, начали крутиться вокруг своей оси, нижние бревна стали подниматься, а из-под пола появлялись новые бревна, и дом стал увеличиваться, стены постепенно выросли вдвое, комната стала шире и светлее.

Утром Василиса встала, стараясь не разбудить гостей. Она подошла к котлу, стала наливать в миски похлебку, миски, после того как были наполнены, друг за другом полетели к столу.

На столе уже стояли свежее молоко, мед и пирог с яблоками.

Услышав шаги Василисы, Вера и Лида проснулись и тоже стали вставать, первой встала Лида, а Вера еще потягивалась в постели.

Увидев, что девчонки встали, Василиса сказала, что завтрак готов и можно идти умываться и чистить зубы.

Девчонки надели валенки, которые стояли в углу, которые сразу подошли по размеру и Вере, и Лиде, значит, их и правда здесь ждали, или домовые могут и об этом позаботиться, подумали сестры, накинув полушубки из овчины и выбежав на улицу.

На улице был морозец, и Василиса повела Веру и Лиду в сторону от дома по тропинке, которая вела, как потом оказалась, к незамерзающему ручью, в котором девчонки должны были умываться, но перед тем, как начать умываться, Василиса достала из-за пазухи огонек и опустила его в воду, и ту же секунду вода стала в ручье теплая, и от неё пошел пар. Вера и Лида, умывшись, спросили хором.

— А как вы чистите зубы? —

— Я чищу зубы дубовой веточкой, у которой разжевываю кончик, им чищу зубы, другие чистят зубы углем.

— Он же черный, — перебила её Лида.

— Они потом долго полощут зубы водой и отбеливают скорлупой от яиц, перемолотой в ступке в порошок, а для свежести и приятного запаха мы используем мяту, свежую летом и сухую зимой, — ответила Василиса и подошла к растущему рядом с ручьем дубу, нагнула ветку и сломала побег, из которого получились две замечательные зубные щетки.

Вера и Лида, взяв палочки из рук Василисы, засунули их в рот и стали разжевывать, при этом они изобразили злых зверей и рычали друг на друга, после недолгого поединка они расхохотались.

— Мы правильно разжевали? — спросили девочки у Василисы, показывая кончики своих новых зубных щеток.

— Да, — ответила Василиса, уже закончившая чистить зубы. Девчонки начали чистить зубы, а Василиса, сказав, что ей нужно набрать свежей воды, вернулась в избу.

Вера и Лида в это время уже закончили чистить зубы, выбросили палочки и принялись брызгаться водой, благо она оставалась очень теплой, это продолжалось, пока Василиса не вернулась к ручью.

Подойдя к ручью, Василиса остановилась, и девчонки повернулись в её сторону и замерли в изумлении, у Василисы на плече была деревянная палка, на концах которой были вырезаны выемки, за которые, как за крючки, были зацеплены два небольших деревянных ведра.

— Ух ты, это что такое? — спросила Вера.

— Это коромысло, так очень удобно носить воду — руки не устают, — ответила Василиса, встав на одно колено возле ручья.

Склонившись над водой, она протянула руку, и из воды выпрыгнул огонек, оказавшись на ладошке у Василисы.

— Спасибо, папа, — прошептала она и убрала огонек за пазуху. После этого она вдруг запела песенку:

— Водяной, водяной, поделись водой со мной.

Я возьму немножко, чтоб налить в лукошко.

После этих слов она зачерпнула в ведра воды, поклонилась ручью, поблагодарила водяного и, зацепив ведра коромыслом, пошла домой, чуть раскачиваясь под тяжестью ведер, но очень грациозно неся воду.

Сестры тоже последовали примеру Василисы, сказали спасибо водяному и побежали догонять уходящую Василису.

— А кто такой этот водяной? — спросила Лида.

— Это злой дух, который живет во всех водоемах и даже в ручьях, от него зависит, доплывет человек до берега или его ногу сведет и водяной утащит его на дно, поймает рыбак рыбу или сети порвутся и рыба уйдет, вообще он гадкий старикашка, постоянно устраивает людям гадости, весной особенно, разольет все реки и озера, столько народу погубит, жуть просто, но иногда раздобрится и спасет утопающего, он в прошлой жизни был все-таки человеком, хоть и завистливым, жадным и противным рыбаком, любившим очень врать про свои уловы, был он ленивым, вставать рано не хотел, рыбачить толком не умел, а чтобы и другим рыба не досталась, ночью портил чужие снасти и радовался, когда рыбаки приходили домой с пустыми руками, и семьи их голодали, за это боги и наказали его и отправили на дно к рыбам. С тех пор он и озорует, но вести с ним себя надо почтительно, никак владыка водный, — объяснила Василиса девчонкам, пока они шли к дому.

— Да теперь хоть в бассейн не ходи — утащит, — заключила Лида.

— Не бойся, там столько хлорки, что он не выживет, — успокоила её Вера.

Войдя в дом, Василиса вылила воду в кадушку и поставила ведра и коромысло в сенях.

Девчонки, раздевшись, вошли и сели к столу, за которым сидела бабушка Пелагея, рядом с ней на лавке сидел Рыжик, уже облизывающийся, и было понятно, что он уже позавтракал.

Девчонки набегались, у них был зверский аппетит, и даже Вера, та еще малоежка, уплетала похлебку за обе щеки, хотя дома заставить её завтракать, а тем более есть утром суп, было невозможно, но теперь ей эта простая еда казалась самой вкусной на свете.

Закончив завтракать, девчонки просто сидели за столом, и каждая размышляла о своем. Вера, посмотрев по сторонам, вдруг заметила, что комната изменилась, стала намного больше и светлее.

Вера спросила у бабушки Пелагеи, как это могло произойти.

— Все очень просто, — объяснила ей бабушка, — Ночью на земле правит Чернобог, и мы должны стать для него незаметными, и именно поэтому ночью избушка маленькая, а с первыми лучами солнца она вырастает из земли, так как на земле днем правит Белобог.

— А Чернобог — он плохой? — спросила Лида.

— Нет, он не плохой, просто он отвечает за все плохое на земле, болезни, голод и другое горе, которое случается с людьми, но это не значит, что он именно этого хочет. Чернобогу люди даже строят капища и храмы из черного камня, в них стоят его статуи, черные с серебряными усами и глазами из красных драгоценных камней, люди даже могут попросить у него помощи для того, чтобы одержать победу в битве, но взамен он требует кровавых жертв. Зло и добро — это часть жизни, и только сами люди решают, кем им быть — плохими или хорошими.

— Да, это круто — ночью маленькая, а утром большая, — сказала Лида.

— Ладно, хватит прохлаждаться, надо идти дела делать, — сказала бабушка Пелагея, встала и направилась к выходу.

— А вы идите в амбар, возьмите зерно и смелите муки и из молока взбейте масло, — приказным тоном, не поворачиваясь в сторону девчонок, сказала бабушка.

— Да, а потом сразу на бал, — сказала Вера.

— Куда? — спросила Василиса.

— А, ты же не знаешь про Золушку, — ответила Вера.

— Про кого? — опять спросила Василиса.

— Ладно, проехали. Пошли молоть и взбивать, может, нам, как и в сказке, кто-нибудь поможет, — сказала Вера и направилась к двери.

— Да ладно тебе, это же прикольно — молоть, взбивать, — нараспев произнесла Лида.

— Странные вы все-таки, — в завершение сказала Василиса, и девчонки вышли в сени, оделись и пошли ну улицу.

На улице Лида посмотрела на дом, который стал и впрямь очень большим и очень красивым. Вокруг окна были вырезанные из дерева наличники в виде лучей солнца, сделанных очень искусно.

Входная дверь тоже была богато украшена, на ней были вырезаны птицы, цветы, раскрашенные красной и желтой краской.

Лида не сдержалась и оббежала дом вокруг, да, дом был очень красивый.

Крыша, сделанная из соломы, наверху заканчивалась резными совами, столбы угловые представляли собой чудищ, которые подпирали дом и, наверное, охраняли его от злых духов.

Постояв немного, девчонки пошли в сторону от дома, туда, где был амбар, в котором хранилось зерно в большом деревянном ящике, который назывался сусеком, также в амбаре хранились и другие припасы.

В амбаре было темно и пахло травами и зерном, войдя внутрь, Василиса достала из-за пазухи лепесток пламени из очага, и он тут же зажег лучину, которая была закреплена над плошкой с водой и осветила весь амбар.

Осмотревшись, Вера увидела странный предмет, стоявший в углу, это были два больших круглых камня, лежавших друг на друге. В верхний камень была вставлена ручка, зерно засыпалось в отверстие в верхнем камне, нижний камень был неподвижен, и зерно перетиралось в муку, из которой пекли хлеб.

Это устройство было древней мельницей, камни назывались жерновами. Василиса открыла крышку сусека, зачерпнула миской зерно, села на маленькую табуреточку перед каменными блинами и стала молоть зерно.

Взявшись за ручку, она с трудом смогла сдвинуть камень с места, и в этот момент какая-то невидимая сила стала толкать каменный круг, и Василиса с легкостью смогла его крутить, и вокруг мельницы стал появляться белый порошок, который сыпался на белую ткань, которую Василиса бережно постелила, чтобы мука не падала на пол.

— Спасибо, папочка, ты у меня очень сильный, — сказала Василиса и улыбнулась, выглядело это очень странно, но Вера и Лида уже потихоньку стали привыкать к этим странностям и не обратили на это внимание.

— Девчонки, помогите мне, взбейте пока масло, возьмите ступку, налейте в неё сливки и взбейте, — попросила Василиса и показала в дальний угол, в котором стояла ступка. Это был кусок дерева небольшого диаметра, пустой внутри, в него была вставлена деревянная палка, на конце которой были прибиты две деревяшки крест-накрест. Сестры, подойдя к древней маслобойке, с интересом стали рассматривать сей агрегат, молча переглядываясь друг с другом.

— А это как? — хором спросили девчонки, повернувшись к Василисе.

— Я сейчас вам покажу, — ответила Василиса, отпустила ручку мельницы, встала и подошла к девчонкам, мельница при этом продолжала сама перемалывать зерно.

Василиса вынула пестик из ступки и налила в ступку немного сливок, вставив пестик обратно в ступку, сказав Вере сесть на табуретку, стоящую рядом, обхватить ногами ступку и энергично взбивать сливки, а когда она устанет, то её сменит Лида. Вера с интересом принялась за работу, но с непривычки быстро выбилась из сил, и ей на помощь пришла Лида, но её тоже надолго не хватило.

— Ой, а когда же будет масло? — с досадой в голосе спросила Лида.

— Нужно долго взбивать, тогда будет масло. Сначала появится пахта, а потом в ней образуются желтоватые комочки, это и будет масло, его нужно будет промыть холодной водой, скатать шарики и положить в холодное место, — объяснила Василиса.

— А как вы летом его храните? — спросила у Василисы Вера.

— У нас здесь есть погреб, в который мы зимой натаскиваем лед с реки, и в нем у нас холодно до следующей зимы.

— Ух ты, прям подземный холодильник, — сказала Лида, отдыхавшая от взбивания.

— Не волнуйтесь, сейчас мама вам поможет, — успокоила Василиса девчонок, и вправду, в следующий момент, когда Лида, отдохнув, приступила к взбиванию, ей было намного легче, и пестик ходил в ступке так быстро, что Лида еле за ним поспевала.

— Прям кухонный комбайн какой-то, — с изумлением сказала Лида.

— А это что такое? — с интересом поинтересовалась Василиса.

— Это у нас есть такие, ну как тебе объяснить, пластмассовые штуковины, которые сами взбивают, режут и делают много чего, — объяснила Василисе Вера.

— В нем живет домовой? — спросила опять Василиса.

— Да, — ответила Вера, решив, что не сможет объяснить принцип работы, так как сама его не знает, и если бы она не была уверена до вчерашнего дня, что домовых, духов и другого волшебства не существует, то ответила бы: «Механизмы и детали», — а сейчас и здесь лучше ответить, что это домовой.

— А ступка прям как у Бабы Яги.

— Василиса, а ты знаешь про Бабу Ягу что-нибудь? — вдруг сказала Лида, перебив сестру, которая хотела продолжить научную лекцию, но возражать сестре не стала, решив, что рассказ про Бабу Ягу интереснее, чем рассказ про кухонные приборы будущего.

— Баба Яга была при жизни очень злой женщиной, жила она в деревне одна, не было у неё детей, не любила она родных своих, у кого были дети, и всегда радовалась, если они болели, а еще больше, когда умирали, как говорится, нет у меня детей, пусть и у других их не будет, завидовала она всем, приходила в гости, улыбалась, а после этого начинали в доме люди болеть, и пошел про неё в деревне слух, что колдунья и поклоняется она Чернобогу, и глаз у неё черный, и перестали её люди в гости звать, сторонились её, отчего она еще больше злилась, так и прожила одна всю жизнь, и даже похоронить некому было, так как люди боялись даже к дому её подойти. После смерти стала она злым духом, злобной старухой с железным хвостом, которым следы свои заметает, и летает она в ступе огромной, тоже железной.

Вообще Баба Яга стережет границу между миром мертвых и живых и питается душами тех умерших, которые были злыми, и поэтому может летать, а еще она может украсть непослушного ребенка или заманить его к себе в избушку на курьих ножках, заморить голодом, а тело подбросить родителям на крышу.

Живет она в избушке за огромным забором из кольев, на которые надеты человеческие черепа, тех людей, которые забрели к ней, и Баба Яга их съела, а косточки обглодала и выбросила, у черепов тех светятся глаза ночью, и они все видят, что творится снаружи частокола, и если человеку забредшему и удастся вырваться из её лап, то сбежать вряд ли, черепа все видят. Но я слышала, что одной девушке все-таки удалось сбежать, она жила с отцом, который после смерти её матери решил жениться второй раз. Мачеха сразу невзлюбила падчерицу и в один прекрасный день решила её совсем извести и отправила в лес, где жила её дальняя родственница, которую нужно было навестить.

Шла девушка долго по лесу, вышла на поляну, где стоял частокол с черепами, и поняла, что попала в лапы к Бабе Яге. Бежать было поздно — мертвяки её уже заметили, и Баба Яга все равно её нагонит в своей летучей ступе и еще больше разозлится, и тут уж точно попасть ей на стол придется.

Девушке все-таки удалось обмануть Бабу Ягу и вырваться, когда Баба Яга предложила ей помыться, но не в бане, а в печке.

— Это как? — перебила Василису Лида.

— Но в этом нет ничего странного, — объяснила Василиса, — Если у людей нет бани, то они моются прямо в печке, конечно, когда её натопят и выгребут оттуда угли, люди туда залезали и парились, но у Бабы Яги была хитрая, она человека приглашала помыться, и человек ничего не подозревал и соглашался, так как это был обычай, если приходил в дом гость, его всегда кормили и топили баню, чтобы он мог помыться с дороги.

А этой «доброй бабушке» нужно было человека не попарить, а запечь, и когда человек залезал в печь, она его там зажаривала.

Девушка догадалась, что замыслила злая колдунья, и решила её перехитрить, и сказала, что так ей благодарна за заботу, что готова сама сходить за водой, взяла ведро и вышла на двор.

Баба Яга решила, что пусть её будущий ужин заодно ей и поможет, и отпустила, так как охрана была у неё хорошая.

Девушка, выйдя из избушки, подошла к воротам и услышала жалобные голоса, которые мог услышать только человек с очень добрым сердцем, готовый пожертвовать собой ради другого.

Это были голоса несчастных людей, которых съела Баба Яга и которые мучились даже после смерти, помогая ей творить черные дела.

«А как же я вам смогу помочь?» — спросила девушка, а они ей сказали, что нужно их черепа снять с частокола, найти их косточки, которые Баба Яга выбрасывала в отхожее место, и похоронить их вместе по-человечески, и тогда их души успокоятся.

Девушка не побоялась и сделала все, как они просили, и похоронила их, и в благодарность они показали ей короткую дорогу из чащи, и Баба Яга осталась и без ужина, и без охраны. Но я думаю, что Баба Яга недолго горевала и без пропитания не осталась, так как даже сильные мужчины не могут с ней совладать без хитрости, она обладает недюжинной силой, волшебными латами, и есть у неё даже меч-кладенец, которым она может победить любого богатыря.

Хотя если вы ей понравитесь, она вас напоит, накормит и подарками одарит, хранятся у неё несметные сокровища, но любит она устраивать путникам испытания, и если вы сможете отгадать три загадки, то она вас мало того, что не погубит, но и даст столько добра, сколько вы сможете унести, загадки у неё очень сложные, и без хитрости вам их не отгадать, лучше, конечно, ей не попадаться, целее будете, — закончила свой рассказ Василиса.

— Да, конечно, лучше не попадаться, но сокровища — это круто. А может, у неё и мой кулон есть? — спросила Вера.

— Кто знает. Это нужно спросить у бабушки Пелагеи, — ответила Василиса, сев напротив мельницы и продолжив молоть муку.

— А зачем молоть и взбивать, если твои мама и папа все готовят? — спросила Лида.

— Они нам помогают, а не делают все за нас, нужно самому трудиться, и тогда, если тебе будет нужна помощь, тебе помогут, — ответила Василиса.

— А разве вы не помогаете родителям по дому? — спросила в ответ Василиса.

— Ну конечно, иногда, — ответила Лида.

— Мы это зерно должны принести в дар Белобогу, который нас охраняет, слева от дома стоит столб, к нему нужно положить муки и помазать уста маслом, и тогда Белобог будет охранять дом от нечисти и всякого зверья, — объяснила Василиса и продолжила крутить ручку каменных жерновов.

Прошло некоторое время, и Вера решила задать вопрос, на который она очень хотела получить ответ с того момента, как попала сюда:

— А все-таки зачем Дед Мороз украл у меня кулон? — спросила с настойчивостью в голосе Вера.

— Украл кулон не Дед Мороз, а Карачун — одно из воплощений Чернобога. Он правит морозами, холодными ветрами и властвует зимой. Это у вас придумали Деда Мороза, чтобы детей веселить, а на самом деле такого деда нет, есть Карачун.

Карачун может разозлиться и сократить жизнь человека, убить скот и принести много горя людям. Я думаю, что его подчинил себе более могущественный колдун не из нашего времени, — объяснила Василиса.

— А ты его видела? — спросила Лида у Василисы.

— Да. Я его видела, это огромного роста старик в страшной рогатой меховой шапке, синей шубе, с огромным посохом, которым, если он ударит, то тотчас все замерзает, лицо у него зелено-коричневое, все в бородавках, и с большой белой бородой, из которой он может вырвать волос, превращающийся в ледяную стрелу, которой он пронзает сердце человека, и человек подчиняется его воле и становится злым и жестоким и вскоре умирает от черной болезни, которая пожирает его изнутри. Сопровождает его обычно медведь-шатун, который по его приказу убьет любого.

— Да, теперь понятно, откуда у Деда Мороза шапка, посох и синяя шуба, — сказала утвердительно Вера.

— А все подробности знает только моя бабушка, когда мы вернемся домой, мы у неё спросим, — успокоила девчонок Василиса, и Вера с Лидой продолжили взбивать масло. Через несколько часов масло и мука были готовы, и девчонки вышли из амбара и направились домой, чтобы промыть масло водой и просеять муку сквозь сито.

Дома бабушка Пелагея пряла пряжу, прялка очень заинтересовала Лиду, и она попросила бабушку, чтобы та показала, как её пользоваться. Бабушка Пелагея с радостью провела мастер-класс по прядению пряжи.

— Ну, сначала я расскажу тебе, как получается шерсть. У нас пасутся овцы, которых мы стрижем.

— А как, они же убегут? — перебила бабушку Лида.

— Не спеши, я тебе все расскажу, — сказала бабушка Пелагея и продолжила свой рассказ.

— Ноги овцам связывают веревкой, кладут их набок и стригут большими ножницами, переворачивая с бока на бок, пока не остригут совсем. Дальше шерсть промывают дочиста, сушат и взбивают палками, чтобы она стала воздушной и из нее можно было тянуть нить, а вот теперь пучок шерсти закрепляется на донце, — и показала на старинную прялку, — это были две деревяшки, соединенные под прямым углом, одна из которых представляла из себя доску, которую клали на лавку, садились на нее, а на вторую часть, которая была больше похожа на лопату, на конце которой крепилась шерсть, и из нее вытягивалась пальцами нить, которая в свою очередь крепилась на веретено, на которое наматывалась готовая нить. Все просто, можешь попробовать, — предложила бабушка, встала и уступила место Лиде.

Лида села и сразу почувствовала, что все будет не так просто, было жестко и неудобно, но отступать было стыдно и очень хотелось попробовать.

Бабушка дала Лиде в руку веретено, оказавшееся увесистой деревяшкой, которую нужно было держать на весу и наматывать нить, получившуюся из шерсти, но самым сложным оказалось пальцами скручивать нить, это казалось таким простым занятием, а на самом деле пальцы у Лиды сразу стали болеть, и получалась нить не сразу.

— Ты не волнуйся, все получится, у нас все девочки прясть умеют, значит, и у тебя получится, девушка должна это уметь, а то никто замуж не возьмет, — сказала бабушка, помогая Лиде освоить это древнее ремесло.

— Я еще маленькая, мне рано замуж, — возразила Лида.

— Учись-учись, пока научишься, как раз и подрастешь.

— Ну тогда я вообще замуж не пойду, — ответила Лида.

— Все идут, и ты пойдешь, — приговаривала бабушка Пелагея, стараясь спасти положение и спасти нить от разрыва.

Вера и Василиса в этот момент промывали масло холодной водой и скатывали ложкой его в масляный шарик. Закончив катать, они принялись просеивать муку сквозь сито.

— Теперь вам нужно умилостивить Белобога, — сказала бабушка Пелагея, отвлекшись от пряжи.

Василиса взяла миску и положила в нее немного масла, посыпала его мукой. Пока Лида плела пряжу, Вера с Василисой оделись и ушли на улицу, взяв с собой миску с дарами. Лиде тоже очень хотелось пойти и поучаствовать в этом ритуале, но перестать прясть и уйти она не решилась, так как подумала, что бабушка Пелагея рассердится и заколдует её.

Девчонки тем временем подошли к столбу, стоявшему немного в отдалении от дома и встали перед ним. Верхушка столба была в виде вырезанной головы старца с густыми бровями и бородой, покрашенными золотистой краской.

Василиса, которая несла миску, протянула руку вверх, и миска уже привычно поднялась в воздух, и подлетела ко рту деревянного дедушки, и установилась в отверстие, служившее ему ртом.

После этого Василиса стала приговаривать, смотря на деревянного дедушку:

— Белобог, Белобог, защити нас от невзгод.

Не пускай зло на порог.

И прими дары ты наши.

И покушай нашей каши.

Закончив ритуал, девчонки вернулись домой, где бабушка и Лида продолжали прясть пряжу. У Лиды не очень хорошо получалась: пальцы путались, да еще кот пытался играть веретеном.

— Ладно, хватит, отдохни, — сказала бабушка Пелагея и тем самым, конечно, спасла положение, так как у Лиды совсем закончилось, терпение, и она сама готова была просить пощады и умолять её отпустить.

Вера и Василиса разделись и сели на лежанку.

Василиса решила показать девчонкам своих кукол, встала и подошла к полке, на которой сидели куклы.

Куклы были самодельные, сделанные из соломы, из разноцветных лоскутков была сшита их одежда.

Первая кукла, которую показала девчонкам Василиса, была, по словам девочки, самой главной, её она назвала Владычицей дома, эту куклу сделала её прапрабабушка из золы костра, разожженного в начале строительства этого дома, в этом костре сгорели сделанные из дерева хранителем рода на древнем капище повелители дома, чтобы удобрить Чернобога и Белобога.

Прапрабабушка собрала золу из костра и всю ночь месила её, смачивая водой, набранной в ручье, после этого с первыми лучами солнца она слепила куклу и надела на неё красивое, сшитое её прабабушкой, которая была тогда маленькой девочкой. Платье нужно было изготовить без игл, и чтобы получилось платье, куски ткани нужно было рвать руками, так как ножницы использовать было тоже запрещено.

Связывали куски нитками, но число узелков должно было быть четным. Изготовить платье было очень трудно, но девочка должна была это сделать сама без чьей-либо помощи.

Это кукла была очень важна для всей семьи, так как охраняла весь род от невзгод и болезней.

Вторая кукла, которую показала Василиса, называлась Хотельница, её сделала своими руками мама Василисы, и она помогала исполнять мечты и желания той, кто её делал, и в тот момент, когда она делала куклу, она должна была думать только о хорошем, иначе желания не будут исполняться.

На этой кукле было много украшений: маленькие бусинки, сделанные из разноцветных камешков и ягод, лепестки цветов. Это было главное правило — чтобы желания исполнялись, кукле нужно было принести дары, но эта кукла была не Василисина, и она не могла исполнять желания дочери, у каждой девочки должна быть своя кукла, которую Василиса никак не решалась начать делать, так как имела одно только желание после смерти родителей, но она понимала, что никакая кукла не сможет его исполнить.

Также Василиса очень любила самую маленькую куколку, называвшуюся Лялькой. Эту куклу её мама клала в люльку, сделанную её отцом перед её рождением, для того чтобы куколка защищала место малыша от злых духов и болезней, она была сделана из срезанных волос Василисиной мамы, которая сделала эту куклу перед самым рождением дочери. Кукла была маленькая, простенькая, но самая дорогая для девочки из всех кукол на свете.

Также бабушка Пелагея сама делала кукол, когда Василиса болела и при помощи заговоров помещала в куклу хворь, затем сжигала куклу в лунную ночь, и болезнь наутро отступала, и девочка выздоравливала.

Были у Василисы и другие куклы. Кукла Успешница сделана была из коры священного дерева, которую нужно было сорвать на праздник Ивана Купалы и сплести крест-накрест, одеть в платье и повязать синим пояском, сделанным из кусочка тряпицы, которой целый год был повязан посох странника, ходившего за тридевять земель за счастьем. Эта кукла приносила удачу во всех делах больших и малых.

Самым главным отличием от кукол, которыми играли Вера и Лида в другой жизни, было то, что куклами Василисы играть было нельзя, им нужно было поклоняться и беречь, такие куклы были у каждого в доме, они были рядом с человеком всю его жизнь с рождения до смерти.

И бабушка Пелагея показала девчонкам самую свою любимую куклу, которая называлась Неразлучники, сшитую и подаренную маме и папе Василисы на свадьбу, это были две куколки, муж и жена, у которых была сшиты руки, которыми они держались друг за друга. Куклы были очень красиво украшены тонкой вышивкой и цветными поясками, которые их привязывали друг другу на всю жизнь.

Но самое главное, что всем этим куклам нельзя было давать человеческие имена и рисовать лицо и глаза, через которые в куклу мог вселиться злой дух.

Но, как ни странно, иногда глазастая кукла была очень нужна, эту куклу делали очень большой, набивали соломой и верили, что именно в неё вселялись все злые духи зимы, которые всю зиму одолевали людей и из-за которых им жилось очень тяжело, люди голодали, мерзли, болели, сражались с дикими животными за кусок пищи, пытались сохранить урожай, выращенный летом, и переносили многие другие невзгоды, потом эту куклу в праздник весны и солнца сжигали на костре.

Этот праздник очень нравился Василисе, в эти дни она вдоволь могла кружиться в хороводах с другими детьми, встречалась с родными, которые жили далеко отсюда, и виделась она с ними очень редко, так как они опасались приходить к ним, считая их с бабушкой колдуньями.

Бабушка Пелагея предложила Вере и Лиде сделать себе своих кукол и брать их всегда с собой, так как вокруг могло быть очень много опасностей, от которых они смогут защитить, если правильно их сделать. Ведь опасности подстерегали их на каждом шагу.

Главная опасность подстерегала их ночью, когда они спали, злые духи могли вселиться в них, так как ночью правил Чернобог и его приспешники, но если рядом будет лежать кукла, черные духи не заметят девочек, а так как кукла будет без лица, они вселиться в неё не смогут.

Идея очень понравилась девчонкам, и они с радостью согласились.

Но была одна проблема — у Веры и Лиды не было одежды, из которой можно было сделать кукол, и им вместе с Василисой нужно было дойти до священного дерева и отвязать от его веток куски ткани, которые там оставили другие люди, загадавшие свои сокровенные желания, понадеявшись, что это поможет им сбыться, и связать из этих тряпочек кукол.

Девчонки быстро оделись и вышли из комнаты в сени, там вдоль стены стояли обыкновенные лыжи, только широкие, и крепления у них были из кожи. Увидев лыжи, Вера с удивлением спросила и Василисы.

— А это что, лыжи? — спросила Вера

— Да, — ответила Василиса

— А ты откуда знаешь? — спросила она в ответ.

— У нас в школе на физре мы на них бегаем, — ответила Вера.

— На чем? — спросила Василиса.

— Не важно, — сказала Вера, решив закончить допрос, так как точно знала, что нет времени объяснять, что такое физра и школа. Девчонки надели валенки и вышли во двор.

На улице была прекрасная погода, мороз был сильным настолько, что казалось, что воздух стал жидким, и когда его вдыхаешь, он с трудом проникает в тебя, и кажется, что ты его пьешь, светило солнце, и снег был настолько белым, что слепил глаза.

Василиса, увидев, что Вера и Лида щурятся, объяснила им, что долго смотреть на снег в солнечную погоду нельзя, а то болеть глазами будут, нужно смотреть выше, на деревья и кусты.

— Интересно, а мы с ума не сойдем? — спросила вдруг Вера.

— А это почему? — изумилась Василиса.

— Нам просто папа рассказывал, что на севере, где полгода полярная ночь, а полгода день, люди начинают лаять, как собаки, кидаться на других людей и потом погибают.

Папа говорил, что это от того, что они смотрят на северное сияние в темноте. И если они, когда наступает полярный день и солнце совсем не заходит за горизонт, смотрят постоянно на белый снег, то сходят с ума, а называется эта болезнь «зов полярной звезды».

— Нет, у нас все нормально, просто охотники, которые долго сидят в лесу, выслеживая добычу или ищут её следы на снегу, постепенно начинают жаловаться, что плохо стали видеть, — ответила Василиса.

И тут Лиде, видно, надоело слушать заумные рассуждения сестры и Василисы, она подбежала к девчонкам и стала весело лаять и кусать их за кафтаны.

Девчонки сначала испугались и отшатнулись от неё, но потом, весело захихикав, сами стали лаять.

В этот момент из дома на улицу вышла бабушка Пелагея и стала торопить девчонок, чтобы они быстрее шли, а то может стемнеть, и они могут не успеть.

Девчонки послушно встали на лыжи и пошли друг за другом, впереди шла Василиса, за ней Вера, а последней была Лида.

Идти сестрам было тяжело, лыжи были тяжелые, крепления непривычные, и ноги то и дело выскакивали из лыж, и их приходилось догонять.

Вдруг это процессию обогнал рыжий кот, который жил у бабушки и Василисы в доме, сел на одну из лыж Василисы и стал преспокойно сидеть.

Почувствовав, что ей что-то мешает, Василиса обернулась и, увидев кота, сказала:

— Понятно, ты решил с нами прогуляться.

Кот одобрительно мяукнул и продолжил сидеть на лыже. Девчонки продолжали свой путь, через некоторое время Вера, смотревшая на кота, спросила Василису:

— Интересно, а почему его не укачивает при такой поездке. Нас постоянно укачивает, когда папа нас по пробкам возит.

— Где возит? — не поворачиваясь, спросила Василиса.

— Это когда много лыжников не могут проехать по узенькой тропинке, — объяснила Вера.

— А, понятно, у нас здесь народу мало, и пробок не бывает, — заключила Василиса.

В это момент Лида, которая шла сзади, сказала, что устала и нужно отдохнуть. Девчонки остановились, чтобы перевести дух.

Василиса достала фляжку, сделанную из тыквы, и дала девчонкам попить молока, которое ей дала бабушка. Молоко было очень вкусным и очень быстро восстановило силы. Бабушка заботливо добавила в него разные целебные травки и, конечно же, мед.

Постояв немного и отдышавшись, три девчонки и кот двинулись дальше, после отдыха шаг у всех лыжниц выровнялся, и сестры шли не хуже, чем Василиса, и довольно быстро преодолевали метр за метром.

Лиде тем временем надоело смотреть в спину сестре, и она стала оглядываться по сторонам, благо лыжня была глубокая, и она не смогла бы случайно сойти с неё, и ей нужно было только двигать ногами вперед и спокойно оглядывать то, что было вокруг, а вокруг были большие деревья, некоторые просто гиганты, на которых кипела жизнь, на ветках она замечала птиц и белок, скачущих с дерева на дерево.

Видно, и белки тоже заинтересовались этим маленьким отрядом лыжниц и стали приближаться к девчонкам, перепрыгивая с дерева на дерево.

Любознательных белок оказалось довольно много, и с каждой стороны их скакало по ближайшим деревьям не менее десяти. Они обгоняли лыжниц, останавливались на ветках, разглядывали людей внизу, одновременно срывали шишки и так быстро их опустошали, что девчонкам периодически попадало по голове пустыми шишками, которые роняли белки, когда шишки уже им были не нужны.

Через некоторое время рыжий кот, который все это время спокойно сидел на лыже и, закрыв глаза, делал вид, что спит, резко прыгнул в строну и за один прыжок оказался на стволе дерева, с которого осуществлялась бомбардировка, и, метнувшись вверх, с громким шипением стал гонять белок, прыгая за ними с дерева на дерево.

Белки, решив не связываться с рыжим защитником, бросились врассыпную и исчезли в чаще, прыгая по стволам и веткам деревьев, с которых из-за этой беготни стал осыпаться снег, искрясь на солнце, и девчонкам показалось, что пошел блестящий дождик.

Через несколько секунд все стихло, и Рыжик спрыгнул с дерева, догнал Василису и опять уселся к ней на лыжу с видом победителя, стал вылизываться.

— Спасибо, ты нас защитил, — сказали почти хором девчонки и начали ускорять шаг, чтобы успеть до темноты дойти до цели и вернуться домой.

Дальше марш-бросок проходил спокойно, и только изредка девчонки останавливались, чтобы передохнуть.

Вере и Лиде очень нравилась эта прогулка, ведь они не были никогда в таком лесу, где был такой чистый снег, так много таких больших и красивых деревьев и так много птиц и других животных, которые почти не боялись людей, и за ними можно было понаблюдать. Девчонки, конечно, их видели и раньше, но только на картинке или в зоопарке.

Пройдя еще немного, девчонки услышали многочисленное щелканье сверху и подумали, что это белки опять вернулись, но нет, это была большая стая птиц, которые сидели на ветках и вытаскивали своими изогнутыми клювами из шишек семена.

— Да, а я прям испугалась, что опять получу по голове, — сказала Лида, посмотрев наверх.

— Не бойся, они аккуратнее белок и шишками не бросаются, — поддержала её Василиса и, немного замедлив шаг, девчонки пошли дальше.

Всю остальную дорогу Вера и Лида шли молча, так как Василиса болтала без умолку, рассказывала про своих родственников, братьев, сестер, дядей, тетей, живших в городе далеко отсюда, в трех днях пути, и что весной они вместе пойдут туда отмечать масленицу, играть в игры, водить хороводы, есть блины, а если этого не сделать, весна обидится и не придет, и лютая зима будет вечной.

Вера, конечно, в душе посмеивалась над этой девочкой, которая верила в эти сказки, но завидовала ей, что она думает так и верит в чудо, которое зависит от неё.

Вдруг Лида прервала размышления сестры, громко сказав Василисе, что они с Верой в это время будут уже дома, и им не надо будет куда-то идти три дня.

Василиса повернулась в сторону Лиды и с улыбкой ответила ей, что она будет очень рада, если они попадут домой, но если нет, то им нужно будет искать кулон и придется идти в город и просить помощи у её родных. «Иначе мы кулон не отыщем, а идти мы будем с привалами и ночевками, и весной идти легче», — успокоила Василиса Лиду.

Лида не успокаивалась и бурчала что-то себе под нос, она просто устала, и ей хотелось есть, именно поэтому она немного злилась.

Через некоторое время девчонки увидели впереди, что лес заканчивается, и виднелся выход на поляну, чем ближе они приближались к поляне, тем больше она становилась, и наконец они вышли на большое открытое место, в центре которого росло огромное дерево таких невероятных размеров, что у девчонок перехватило дух, хотя они находились от него на почтительном расстоянии, это дерево настолько было величественным, что вызывало страх и трепет у всех, кто к нему приближался.

— Это Царь-дерево, оно нам всем помогает и оберегает, — объявила громко, остановившись, Василиса, девчонки засмотревшись на дерево, не успели затормозить и врезались друг в друга, повиснув одна на плечах у другой.

— Да, это круто, — сказала Лида, вытирая нос, которым опять врезалась в спину сестры.

— Теперь нам нужно подойти к нему поближе, и остановиться, и ждать, и древо сделает все само, если решит, что вы достойны, — объяснила Василиса и очень строго посмотрела на сестер.

Девчонки ничего не ответили, молча пошли за Василисой в сторону исполина. Вера молча шла и все время думала, что они и так устали, а поляна становилась все больше, а дерево убегало все дальше, и того и гляди она на все плюнет и не пойдет дальше. Неизвестно, о чем думала в этот момент Лида, но она так выразительно сопела, что, наверное, думала о том же.

Не прошло и четверти часа, как девчонки подошли к дереву-гиганту почти вплотную и остановились.

Выглянув из-за спины Василисы, Вера посмотрела вперед и от удивления открыла рот. Вокруг огромного ствола был круг, внутри которого росла трава и цветы, на которых сидели большие и красивые бабочки и одновременно смыкали и размыкали крылья, что выглядело так, как будто вокруг дерева то исчезали, то появлялись десятки огромных цветов.

— Это как может быть? — в изумлении спросила Лида.

— Царь-дерево — это волшебное дерево, и вокруг него всегда весна, и людям строго-настрого запрещено ступать за этот круг и нарушать его покой, оно все делает само, если считает, что человек достоин, и даже если вокруг будет лютая стужа, человек должен стоять смирно и ждать, и если древо решит, что этот человек добрый, и мысли его чисты, то он достоин помощи, и тогда оно ему поможет и спасет его, а если нет, то нет. Люди, когда хотят что-то попросить у Царь-древа, приходят к нему и оставляют кусочки ткани, которые висят на его ветках, — объяснила Василиса.

Девчонки подняли головы и увидели, что все ветки этого огромного исполина были увешаны кусочками материи, и на ветру они одновременно колыхались и издавали настолько завораживающий звук, напоминавший звенящий гул множества колокольчиков, который не отпускал от себя тех, кто его слышал.

В этот момент, когда девчонки стояли завороженные, подняв голову, рыжий кот, все это время сидевший на одной из лыж Василисы, прыгнул в круг и спокойно пошел по траве к стволу, и даже одна из бабочек села ему на ухо и сидела там, пока кот её не согнал, тряхнув ухом.

— Интересно, а почему ему можно идти, а нам нельзя? — спросила Вера.

— Он животное, он ближе к природе, чем мы, люди. Мы наносим вред, сжигаем деревья, чтобы расчистить себе землю для посевов и пастбищ, и берем от природы больше, чем нам надо, а животное берет только то, что ему нужно, и не более того, и даже если убивает кого-то, то не ради наживы и богатства, а ради того, чтобы выжить, — объяснила Василиса.

В этот момент стали происходить еще более удивительные вещи, дерево стало светиться и звенеть, внутри круга на бутонах цветов стали появляться золотые росинки, стекать вниз на землю, где собирались в линии, которые стремились к центру круга, доходя до ствола дерева, дальше они двигались по коре, и казалось, что это золотистая кровь течет по жилам огромного существа и оно оживает.

Эти золотистые нити, как муравьи, ползли верх по стволу и, достигнув ветвей, исчезали, а на ветвях стали появляться листья, блестевшие на солнце так, как будто они были сделаны из изумрудов, и постепенно вся крона огромного дерева стала ярко-зеленой и зашумела на ветру.

По глубине зеленого цвета листья были разные: какие-то совсем светлые, другие совсем темно-зеленые, они имели прожилки и были настолько тонкие, что выглядели как живые.

— Интересно, а почему внутри круга дует ветер, а у нас ветра нет, — с вопросом в голосе сказала Лида.

— Не знаю, наверно, так надо, — ответила Василиса.

— Это, наверное, как около нашего дома — когда идешь, дует, везде не дует, а между наших домов дует, — сказала Вера.

В этот момент на одной из веток появился лист красного цвета и стал расти и увеличивался то того момента, пока не превратился в огромную птицу с головой и телом женщины и покрытую золотым оперением.

Птица начала летать вокруг дерева и срывать с веток ленточки, сделанные из ткани, которые там висели.

— А что это за птица, — спросила Лида.

— Это Алконост, она исполняет волю Царь-дерева и дает нам то, за чем мы пришли, — ответила Василиса.

И в подтверждение её слов огромная птица подлетела на расстояние вытянутой руки к девчонкам, держа в огромных лапах, блестевших на солнце, как будто они были из горного хрусталя, ленточки и, разжав лапы, бросила ленточки прямо в руки Вере и Лиде.

Ленточки медленно опустились в ладони к девочкам, которые смотрели на все это с большим удивлением и не могли ничего вымолвить, настолько они были поражены увиденным, и даже Василиса опешила и стояла молча, смотря, как птица поднимается вверх на самую макушку огромного дерева. Дерево вдруг перестало светиться, и все закончилось. Один кот был невозмутим и спокойно драл когти о волшебный ствол.

Девчонки настолько были поражены увиденным, что даже не заметили, как повернулись и пошли обратно к лесу, и даже не обратили внимания, как с другой стороны к дереву подошли люди, и это были первые люди, встреченные ими за все это время.

Вера и Лида бежали вслед за Василисой очень быстро и не замечали ничего вокруг, так как думать они могли только о том, что увидели, а ленточки, которые им дала птица, они засунули за пазуху, и эти волшебные ленточки им придали сил, согрели их, и они очень быстро вернулись в избушку, где их ждала бабушка Пелагея и ужин.

По дороге домой Вера не удержалась и все-таки решила расспросить Василису о птице, которая в своих лапах принесла им волшебные тряпочки. Василиса с радостью рассказала все, что знала о чудесной птице Алконост.

Эта птица жила в райском саду, который был высоко на небесах, а на земле оказалась вместе с этим чудесным деревом и исполняла его волю. При жизни она была очень красивой девушкой, которая очень любила своего жениха, который в день свадьбы бросил её ради другой, и ей ничего не оставалось, как уйти от людей, которые смеялись над её горем, и она не смогла больше выносить позора, в котором был виноват тот, кого она любила больше жизни.

Ушла она куда глаза глядят, шла она долго, не разбирая дороги, по болотам и по чащам вышла она на высокий обрыв, посмотрела вниз, а внизу, кроме облаков, не было видно ничего, и так ей стало больно, что душа разрывалась от этой боли, и решила она полететь вниз и навсегда унять эту боль.

Разбежалась она, прыгнула, и в этот момент из темных туч появился луч солнца, и подхватил он её и поднял в райский сад, и за любовь свою и боль перенесенную стала она прекрасной птицей, забыла она горе свое, перестала её душа болеть, а жених её, предатель, так и не обрел счастья, и до конца своих дней он молил о прощении, но не слышала его райская птица, забыла она все, и не обрел он покой даже после смерти, и в самую темную ночь в году слышат люди, как плачет он и молит об успокоении. — закончила свой рассказ Василиса.

— Да. Мальчишки все дураки, — со знанием дела заявила Вера, и девчонки молча продолжали свой путь.

Придя домой, Вера и Лида разделись и, достав из-за пазухи кусочки ткани, из которых им предстояло вязать кукол, увидели, что кусочки стали абсолютно бесцветными, почти прозрачными.

— А как теперь быть? — с удивлением спросила Вера у бабушки, протягивая ей руку, в которой лежали почти прозрачные куски ткани.

— Ты не переживай, все будет хорошо, кукла получится очень хорошей, это же волшебные тряпицы, — успокоила её бабушка Пелагея и отправила к бочке умыться и помыть руки после столь насыщенного дня.

Уже темнело, когда девчонки сели за стол и стали с жадностью уплетать все, что было на ужин, как говорится, только за ушами трещало. Свежий воздух и спорт сделали свое дело. После того, как девчонки утолили свой голод, они вышли из-за стола, сели на лежанки, и стали нежиться, и ничем не отличались от рыжего кота, который тоже плотно поел и валялся на полу, вылизывая свое пузо.

Немного переведя дух, они наперебой стали рассказывать бабушке, что с ними произошло за время этого похода, даже Василиса рассказывала обо всем с таким упоением, что можно было подумать, что она тоже видела это впервые, насколько все, что произошло, было удивительно, и даже если человек не один раз сталкивался с этими чудесами, они не повторялись одинаково и поражали его, как в первый раз.

Бабушка Пелагея слушала рассказ девочек и не перебивала их, дав им выговориться, и чем дольше она их слушала, тем больше её лицо сияло, и улыбка на её губах становилось такой же светлой, как и у её собеседниц, и смеялась она так же задорно, как и девчонки, когда они рассказывали, как им попало шишками от озорных белок и как Рыжик их самоотверженно их защищал.

Когда девчонки закончили рассказывать и немного отдохнули, бабушка сказала им, что нужно готовится к ритуалу, который должен пройти ночью на улице при полной луне, но перед этим нужно все подготовить, нужно было взять пучки с травами, которые висели в сенях и защищали дом от нечистой силы, перебрать траву, вымочить её в воде из ручья, которую бабушка уже принесла и поставила около очага, чтобы согреть. После этого нужно выйти на улицу и развести костер, в котором должны гореть только ветки, сломанные с одного дерева, и сломаны они должны быть именно девчонками без чужой помощи.

Девчонкам особенно понравилась то, что им нужно будет разводить костер, и они оживились и стали переговариваться между собой, но бабушка удивила их еще больше, сказав что им после того, как они разведут костер, нужно будет, держа миску с травами в руках, три раза перепрыгнуть через него. Эта новость еще больше раззадорила Веру и Лиду, и они еще громче стали обсуждать, как они это будут делать и как это будет круто. Поняв, что теперь им объяснять что-либо уже бесполезно, бабушка махнула рукой и сказала сидевшей молча Василисе, что она должна сама им все объяснить, та утвердительно кивнула головой и, взяв за руку Веру, которая, не переставая обсуждать предстоящий ритуал с Лидой, встала и, потянув за собой сестру, вышла в сени.

В сенях они взяли табуретку и стали по очереди вставать на неё и снимать пучки трав, которые висели над дверью, Василиса в этот момент стояла за их спинами и говорила, какой именно пучок нужно снимать. Сняв нужное количество заговоренной травы, девчонки вернулись в избу. Показав бабушке траву, которую они принесли, и получив одобрение, они подошли к миске с водой, стоявшей около очага, и положили в неё пучки травы, чтобы она там размокла и впитала воду из ручья.

После этого бабушка им сказала, что теперь им надо идти на улицу и наломать веток у дерева, которое стоит слева от входа, и на него должна светить луна, и тень дерева должна закрывать деревянный столб, который стоял у входа, а Василиса должна была остаться и вынести потом миску с травой и пламя для костра.

Выслушав указания бабушки, девчонки вышли в сени и стали одеваться. Выйдя во двор, они остановились и стали думать, куда им теперь идти. В этот момент из дома выскочила Василиса и дала им две пары варежек со словами, что без них им ветки не одолеть.

— А куда нам идти? — спросила Вера у убегающей Василисы, но Василиса махнула рукой и произнесла только одну фразу:

— Вы сами должны все сделать.

Вера и Лида надели варежки и задумчиво стали оглядываться, и Вера вслух стала рассуждать.

— Луна — вот она, слева от входа — это сюда, вот столб, который мы утром кормили кашей, вон тень, там дерево, пора ломать, — закончила она свои рассуждения и твердой и решительной походкой направилась к огромному дереву, стоящему недалеко от дома, Лида покорно последовала за сестрой. Подойдя ближе, девчонки поняли, что задача эта будет не из легких, ветки у этого огромного дерева были очень низко, и подлезть под них будет трудно и придется копать в снегу лаз, чтобы попасть под дерево, но сначала они решили попытаться сломать ветку собственным весом и, подойдя вплотную к нижним веткам, попытались прыгнуть на одну из них, но, так как они были небольшого веса, даже их двоих было мало, чтобы сломать ветку у столь огромного дерева.

Все, что они смогли, — это только сбить снег с ветки, и, получив большую пощечину от дерева, отскочили в сугроб и сидели в нем, отплевывая снег.

— Да, придется копать, если бы это была сосна, копать бы не пришлось, но зато мы на всю жизнь запомним, чем сосна от елки отличается, — сказала Вера, встала на четвереньки к дереву лицом и медленно и печально поползла копать проход, Лида, не мешкая, поспешила за сестрой, и уже через секунду две пары валенок пятками вверх торчали из снега и медленно продвигались вперед к заветной цели.

Минут через пятнадцать упорного труда девчонки оказались под деревом и сели отдохнуть, внутри было темно и теплее, чем снаружи, а так как девчонки очень энергично копали, им стало жарко, и они даже сняли шапки, но, попытавшись встать на ноги, пожалели об этом, ударившись о нижние ветки головами, причем одновременно, и так сильно, что с веток снаружи осыпался снег.

— Больно, блин, — сказали сестры хором и надели шапки обратно на головы.

Посидев на земле и отойдя немного от удара, Вера и Лида встали не на ноги, а на четвереньки, и, подняв руки вверх, стали пытаться нащупать ветки, достаточно тонкие, которые они могли бы сломать, но так как руки у девочек были маленькие, слабенькие, им удавалось ломать только совсем маленькие веточки и больше ничего.

То, что им удавалось сломать, они вытаскивали наружу и складывали на снег.

Через некоторое время девчонки решили объединить усилия и хватали одну ветку вдвоем, повисали на ней, и тем самым она ломалась под весом сестер.

Ломать большие ветки было значительно тяжелее, им приходилось долго пробовать разные ветки на прочность, повиснув на ветке, они понимали, смогут они её сломать или нет, а если они слышали треск, то старались прижать ветку к земле изо всех сил и сломать её.

Через некоторое время на снегу рядом с лазом под деревом была уже внушительная гора веток, и девчонки решили закончить и вылезли наружу.

Отряхнувшись и собрав ветки, они потащили их к дому. Около дома их уже ждала Василиса, держа в руках миску с замоченной травой. Увидев, что девчонки выходят из темноты, она помахала им рукой и спросила:

— Ну как, справились?

— Вроде да, — ответила Вера, тянувшая за собой самую большую ветку.

Увидев, что девчонкам нужна помощь, Василиса отдала миску Вере, а сама взяла ветку, и поволокла её в сторону, и начала отрывать от неё маленькие веточки, и бросала их на землю там, где предполагалось место для костра.

Лида, шедшая за Верой, понесла охапку веток вслед за Василисой и кинула их в кучу, отряхнула варежки и осталась стоять рядом с будущим костром. Минут через десять костер был готов, ветки уложены, и можно было продолжать ритуал.

— А что теперь? — спросила Лида.

— Теперь я подожгу ветки, и вам нужно будет встать перед костром, взять миску в руки, разойтись как можно дальше друг от друга в стороны, не выпуская миски из рук, разбежаться и прыгнуть через костер, стараясь не расплескать воду из миски, — объяснила Василиса и, достав из-за пазухи пламя, поднесла ладошку с огнем к веткам, лежавшим на земле, разожгла костер.

Огонь разгорался медленно и несколько раз совсем гас, что пугало Веру и Лиду, они сжимали кулачки, и тем самым было видно, как для них важен этот ритуал, хотя они еще не совсем поверили, что все то, что они делают, принесет какие-нибудь плоды и поможет им вернуться домой, но сам процесс приготовления был настолько им интересен и необычен, что о том, что они не дома, они периодически забывали, погружаясь всецело в то, что они делают, и чувствовали себя частью этого мира.

Костер наконец-то разгорелся в полную силу, дым рассеялся, затрещали ветки, и земля вокруг осветилась, как днем.

Василиса отошла подальше от костра и показала рукой девчонкам, куда им надо было встать. Девчонки покорно подошли и встали перед костром, Василиса подошла и встала между ними, протянула миску, за которую сестры взялись одновременно, и после команды побежали вперед, и в последний момент прыгнули изо всех сил, и перескочили через пламя, в момент, когда миска оказавшись над центром костра, вода, налитая в миску, моментально закипела, и, когда они прыгнули в последний, третий, раз, превратилась в пар, облако которого поднявшись над костром, приняло объемную форму куклы и испарилось. Вера и Лида приземлились на снег с другой стороны костра, еле устояли на ногах, стараясь не выронить миску из рук.

Встав крепко на ноги, сестры одновременно заглянули в миску и увидели, что трава в ней была абсолютно сухой. Ритуал был завершен, и костер мгновенно погас, и луну, которая все это время освещала все вокруг, затянуло взявшимися откуда ни возьмись облаками, и на улице стало настолько темно, что девчонкам стало жутко, что они быстро побежали обратно в избу, где их ждала бабушка, разложившая материал для кукол на столе.

Войдя в избу, Вера и Лида подошли к столу, и Вера поставила миску с травой на стол. Бабушка, взяв миску, перевернула её и высыпала траву на стол, отставив миску в сторону, разделила траву на две кучки и пододвинула их к каждой из девочек.

После этого девчонки под руководством бабушки Пелагеи стали делать кукол.

Девчонкам нужно было разделить траву так, чтобы получилось очертание будущей куклы, и трава должна была лежать очень плотно и не рассыпаться, и после этого нужно было брать лоскуты ткани и бинтовать траву.

Вера и Лида очень старались, но трава сначала не хотела разделяться, потом не хотела сплачиваться, ну а забинтовать её было совсем тяжко.

Как говорится, терпение и труд все перетрут, и через некоторое время куколки обрели довольно сносное очертание фараончиков, и бабушка Пелагея приняла работу и отправила сестер спать, сказав, что кукол нужно взять с собой в постель.

Девчонки быстро улеглись и стали тихо лежать и обдумывать прошедший день. Вера вспоминала, какая была красивая птица Алконост. Лида все удивлялась, как можно было целый день просидеть на твердой прялке, а Василиса думала, что завтра нужно будет натопить баню и помыться после столь насыщенной прогулки, и это будет совсем не лишним.

Девчонки настолько устали, что даже не заметили, что комната стала опять маленькой и темной, и изба опять закопалась почти под самую крышу в землю.

В комнате было тихо и темно, только огонек из очага не давал комнате погрузиться в кромешную тьму, и тени на стене напротив очага колыхались и убаюкивали всех после трудного дня.

Вера и Лида, повернувшись лицом друг к другу, положив под голову своих новых кукол, лежали, закрыв глаза, они очень быстро заснули, вдыхая аромат трав своих кукол. Бабушка тоже уснула на лавке, гладя Рыжика, который мурлыкал, закрыв глаза, но открывал их, как только слышал малейший шорох.

Проснувшись утром, девчонки увидели, что опять лежат в большой и светлой комнате, и на столе уже стоит каша, молоко, мед, масло и хлеб, и пора вставать, а то завтрак остынет. Встав, девчонки под предводительством Василисы побежали умываться к ручью, накинув полушубки.

На улице было морозно, но солнце светило почти по-весеннему, и девчонки щурились и прикрывали глаза рукой, пока бежали к ручью.

Умывшись, почистив зубы, ну и, конечно, вдоволь набрызгавшись, они с веселым смехом побежали домой, сели к столу и стали завтракать, съели они все подчистую и съели бы еще, но все кончилось.

После завтрака они сели на лежанки, чтобы перевести дух и весело обсуждали, что сегодня будут делать. Девчонкам, узнав от Василисы, что она хочет истопить баню, очень хотелось побыстрее начать, так как они это очень любили делать с папой на даче, а узнав, что здесь баню топят по-черному, они готовы были затопить её прямо с утра.

Но сначала им нужно было выполнить поручения бабушки Пелагеи и убрать в доме, сходить в лес, набрать шишек, мерзлых ягод. Уборка в доме не составила труда: шесть рук — это лучше, чем две, даже если не все руки хотят работать, а некоторые совсем кривые, и из них все валится.

Вера, взяв веник, залезла под лежанку и боролась в темных углах с пылью, чихая и ругаясь, Лиду назначили посудомоечной машиной, и, дав в руки миски, ложки и другую посуду, ждали от неё чистоты, она, конечно, умела мыть посуду, но из моющих средств здесь был только речной песок и мочалка, сделанная из травы.

«Да, золушкой быть не круто», — думала Лида и изо всех сил терла миску, стоя над бочкой с водой.

Она старалась как можно сильней давить на травяную мочалку, что напрягалась настолько, что даже пот выступил у неё на лице, и непроизвольно она поднималась на мысочки, и было похоже, что она того и гляди бросит мочалку об пол и давай белого лебедя плясать.

Василиса взяла на себя самую грязную работу — убирать золу из очага, но эту работу она не могла доверить никому.

Она стояла на коленях возле очага и совком выгребала золу в ведро и разговаривала с огнем, веря, что это её папа, и в этот момент она могла рассказать все, что было у неё на душе, и после этого ей становилось легче, и появлялись новые силы, и на лице снова загоралась улыбка.

За всеми эти делами Вера и Лида совсем забыли про своих кукол, а они за эту ночь совсем изменились и стали не перебинтованными на скорую и неумелую руку фараонами, а настоящими куклами, которых даже не стыдно было показать другим.

Куклы выглядели опрятно, материал, в который была набита трава, был белый, и не было видно перемоток. Куклы были одеты в маленькие платья, и на голову им были повязаны платочки.

— Девчонки, лучше убирайтесь, а то придет Бадзула, и пойдем мы по миру, — сказала бабушка Пелагея, наблюдая, как девчонки убираются в избе.

— А кто такой Бадзула? — спросила Лида.

— Бадзула — это злой дух, который бродит по земле в образе женщины-нищенки, а вселяется он в женщину, которую выгнали из дома её жестокие дети, когда она стала им больше не нужна, они выросли, а она, наоборот, состарилась и больше не могла их обслуживать, дети решили, раз у них уже свои семьи, то мать им больше не нужна, а будет только обузой. Вот и ходит эта женщина страдает, мерзнет, голодает. Но так как она от обиды на детей стала злой, то тем, к кому она придет в дом, будет горе.

Человек, который приютит её у себя, может сделаться склочным и злым, начнет транжирить все, что накопил за годы, поссориться с родными и друзьями, превратиться в нищего, оставшись на улице.

Так вот, а главный секрет в том, что Бадзула приходит только в те дома, где люди не следят за чистотой и хотят, чтобы за них работал кто-то другой.

— Значит, теперь надо гнать всех нищих от дома, — сделала вывод Лида.

— Нет, главное — нужно быть добрым и трудолюбивым и любить и уважать своих близких, — возразила ей Вера.

— Правильно, молодец, — похвалила Веру бабушка.

Закончив уборку, девчонки стали собираться в лес, Вера и Лида взяли с собой своих кукол и вышли на улицу. Василиса задержалась немного, чтобы взять корзину, в которую они будут собирать шишки и ягоды для бани. Надев лыжи, они выстроились друг за другом и пошли, в этот раз у белок, наверное, был выходной, и обошлось без обстрела, хотя, может быть, девчонкам было бы легче — шишки сами бы падали им в руки, но скорей, на голову. Пройдя несколько сотен метров, они наткнулись на первый урожай, сняв лыжи, Вера и Василиса шли вокруг дерева и собирали шишки. Лида стояла на лыжне с корзиной и ждала сестру и Василису.

Собрав достаточно шишек, девчонки пошли дальше искать рябину. Рябину они нашли через несколько километров, и, очень устав, долго стояли, переводя дух.

Немного отдохнув, девчонки стали собирать ягоды, что очень не понравилось местным птицам, у которых здесь была трапезная, новые рты им были не нужны, они летали вокруг и пищали.

Рябина была не очень вкусная, и девчонки, быстро напробовавшись, стали складывать ягоды в корзину.

Набрав почти полную корзину, девчонки решили перекусить тем, что им собрала в дорогу бабушка. Перекус был простой, но сытный: печеная в углях картошка, хлеб и молоко в березовой фляжке.

Теперь нужно было еще собрать душистых трав, и можно было возвращаться домой.

Сбор оказался нелегким, так как нужно было сначала выкопать яму в снегу. Снег был мягкий и копался достаточно легко, но, так как он был глубокий, девчонки очень быстро закопались так глубоко, что на поверхности виднелись только валенки, а из-под снега слышалась их болтовня.

Выкопав яму, они нарвали нужное количество травы и теперь могли со спокойной душой и чувством выполненного долга двигаться в обратный путь.

Пришли они домой, где уже их ждал готовый обед. После обеда девчонки стали готовить баню. Василиса и Вера пошли таскать дрова, а Лиду оставили дома и поручили растереть мелко-мелко золу из очага вместе с травой, которую девчонки принесли из леса, чтобы приготовить потом щелок, который заменял мыло и шампуни с бальзамами.

Щелок обычно готовился три дня: брали сначала золу, заливали очень горячей водой, перемешивали и потом ставили в темное место, обычно на истопку, на чердак, где щелок настаивался, и, когда сверху в ведре появлялась белая жидкость, это и был щелок. Но так как здесь волшебство было в ходу, три дня ждать не пришлось. Закончив растирку, Лида, взяв миску с растертой травой и золой, побежала в баню, куда девчонки уже принесли дрова и пошли за водой к ручью.

Баня была маленькой и очень темной, домик был почти совсем занесен снегом, для света оставалось только маленькое окно, но зато, как потом оказалось, в ней было очень жарко, и топить долго не пришлось.

Внутри в центре у стены стоял котел в очаге, в котором кипятили воду для мытья, сбоку были лавки, на которых парились, у другой стены стояла бочка с холодной водой, около неё лежали шайки и веники.

Вера и Василиса, вернувшись с водой, налили воду в чугун и разожгли огонь в очаге. В бане сразу стало теплеть, и девчонки вышли на улицу, так как баня топилась по-черному, и весь дым оставался внутри, хотя огонь и был волшебным и не мог причинить им вреда, они оставались на улице и забегали в баню лишь затем, чтобы под бросить в огонь дров и заварить веники.

На улице светило солнце, и девчонки устроили догонялки вокруг бани и закидывали друг друга снежками, которые, конечно, плохо лепились из-за того, что был мороз, и снег был сухой, но они не обращали на это внимание, и им было весело.

Последнее, что нужно было сделать перед тем, как идти в баню, это сделать щелок, вода к этому моменту уже кипела, и бабушка, которая к этому моменту тоже пришла проверить, как у девчонок дела, взяла миску, которую принесла Лида, и залила золу кипятком и начала энергично взбивать палочкой.

Через несколько минут сверху на поверхности воды в миске появилась плотная белая пена, это и был щелок. Закончив все приготовления, расставив шайки, проверив веники, бабушка Пелагея дала добро, и девчонки побежали в избу за свежей одеждой.

Вернувшись, девчонки разделись и пошли мыться, бабушка в этот момент уже была в бане, и ждала их там.

— Ну что, девчонки, вы готовы, не боитесь? — спросила Веру и Лиду бабушка Пелагея.

— Нет. А что нам бояться, мы на даче каждую неделю ходим в баню, — ответила Лида.

— Главное — теперь не шумите, не трогайте стены, а то будете все в саже, — предупредила девчонок Василиса.

Девчонки сели на самый верхний полог и стали греться, нагрелись они быстро, так как баня по-черному — это вам не сауна, здесь все серьезно, и минут через десять девчонки были уже все мокрые от пота и стали постепенно сползать на полку, которая была ниже. Бабушка и Василиса остались наверху — это давали о себе знать годы тренировок. Вере и Лиде было все равно очень жарко, и даже шапка из войлока не помогала. Вера встала и решила попить холодной воды прямо из кадушки.

— Нет, — запретила её бабушка Пелагея.

— Нельзя пить воду, которой будем мыться, все, что есть в бане, — это черная сила, хотя и приходим мы в баню, чтобы стать чистыми, — объяснила бабушка и сказала, что в предбаннике стоит кувшин с отваром из рябины и трав, который приготовлен для питья. Вера и Лида встали и вышли в предбанник, попили и вернулись обратно.

После того, как все погрелись или, как в случае Веры и Лиды, зажарились, нужно было попариться, для этого бабушка приготовила два веника для парки, а один для того, чтобы её пережить.

Намочив сначала полог, она сказала Василисе, что она будет первая на парку, чтобы девчонки посмотрели, как это будет. Несмотря на возраст, бабушка очень лихо управлялась с двумя вениками и отпарила бы любого не хуже заправского банщика.

Вера и Лида смотрели на то, что вытворяет бабуля с Василисой и поняли, что лучше они будут ходить немытыми, чем избитыми, но отступать некуда, за ними Москва.

Василиса встала и, качаясь, вышла в предбанник так быстро, что девчонки не успели даже ей ничего сказать.

— Ложись, Вера, — сказала бабушка, и Вера легла на живот, ожидая своей участи. Удары вениками посыпались один за другим, и Вере сначала было страшно, и она даже подумала, что ей больно, хотела закричать и убежать, но потом она поняла, что все в порядке, и успокоилась. Через несколько минут Вера перевернулась на спину, и бабушка положила ей на лицо третий веник, и Вере стало намного легче, когда она стала дышать через холодный веник, от которого так пахло березой и еще какими-то травами, что Вера настолько расслабилась, что уже почти уснула и совсем не чувствовала, что её хлещут вениками.

Последней парилась Лида, которой это так понравилась, что она постоянно вертелась, подставляла под веник бока и другие части тела и, встав, смогла произнести только одну фразу:

— Это очень круто, прям как папа.

— Ладно, иди остудись, попей и залезай на полог, погрейся, — сказала бабушка Пелагея, громко выдохнув и сев на скамью рядом с Лидой.

Лида вышла, попила, немного постояла, подышав морозным воздухом и вернулась обратно в баню и уже начала забираться на полог, на котором уже сидели Вера и Василиса.

— Нет, сначала нужно погреть ноги в тазу, а потом лезть наверх, — сказала ей Вера, и Лида села на лавку и стала греть ноги в тазу с горячей водой.

Пока Лида грела ноги, Василиса с Верой уже спустились и пошли на медовый пилинг, это был самый действенный способ избавится от грязи.

Сначала человека намазывали медом, а потом маленьким скребком счищали все ненужное, и было чище, чем после дорогих косметических средств, которые на самом деле делают из нефти.

Потом девчонки пошли смывать с себя остатки меда и мыть голову. Щелок очень хорошо справлялся, хотя и появился из черной золы. Помывка подходила к концу, и можно было уходить, бабушка Пелагея, увидев, что девчонки собираются на выход, сказала, что нужно поблагодарить банника и насыпала горсть соли в очаг, при этом приговаривая:

— За помыв тебе спасибо,

Значит, все мы будем живы,

Лишь от старости помрем,

За добро тебе вот соль,

Забери ты нашу боль.

Сказав эти слова, бабушка повернулась к двери спиной и начала выходить, пятясь назад. Вера и Лида захихикали, увидев, как бабушка кланяется и пятится, и тут же получили по затрещине от Василисы, которая стояла сзади.

Василиса сказала, что нужно из бани выходить именно спиной, чтобы банник не обиделся.

— Во, прям как у буддистов в Калмыкии, — прокомментировала её слова Вера.

Девчонки встали за Василисой и попятились на выход, надели чистые рубашки и побежали в дом, по дороге допытывались у Василисы, кто такой банник.

— Ладно, расскажу, — сказала Василиса, вбегая первая в дом.

Дома был уже накрыт стол, видно, родители Василисы постарались, так как, кроме кота, дома никого не было.

На столе стояли глиняные чашки с травяным отваром, миска с медом и свежий каравай. Девчонки быстро сели за стол и стали ждать, когда придет бабушка, которую они, конечно же, обогнали на повороте.

— Ну как вам баня? — спросила Василиса.

— Это супер, а бабушка супербанщик, — ответила Вера.

В этот момент в комнату вошла бабушка Пелагея и села за стол, она была раскрасневшаяся, и на голове у неё был намотан целый тюрбан, и она была очень похожа на Джинна из мультика, только красного. Вера и Лида посмотрели на бабушку и хором рассмеялись.

— Ну ладно вам смеяться, вас попаришь, еще и не такой станешь, вас трое, а я одна, вот и раскраснелась, — с легкой обидой сказала бабушка.

Посидев немного молча, все стали пить отвар и есть мед с хлебом.

Поев, девчонки легли на лежанки и стали допытываться у Василису про банника.

Бабушка заступилась за внучку и сама все рассказала:

— Банник и анчутки — это почти то же самое, что и домовые, но живут они в бане, прячутся по темным углам и следят за людьми, когда те приходят мыться.

— Фу. Они за нами подглядывали? — перебила бабушку Вера.

— Не о том ты думаешь, — ответила ей бабушка. — Банник — это злой дух, который в жизни был очень грязным человеком, не следил за собой и не любил мыться — и после смерти стал злым духом.

В баню мы ходим мыться и оставляем там всю гадость, и поэтому там нельзя пить воду, приготовленную для мытья, ругаться, кричать и даже громко разговаривать, а то банник может закидать тебя углями из очага или облить кипятком.

А если человек в бане ругает своих родных, то с него даже могут содрать кожу живьем. Выглядит банник, как маленький старичок, облепленный со всех сторон листьями, отвалившимися от веников, которыми парились люди, на ногах у него вместо ступней копыта или кошачьи лапы, которыми он сдирает кожу.

Банник может быть как злым, так и добрым, в бане люди рождаются, лечатся и умирают, и банник облегчает их страдания.

Самое главное, конечно, не быть в бане ночью, так как там в это время парится сам банник с анчутками, и в это время туда лучше вообще не заходить, а то сойдешь с ума или угоришь, хоть баня и холодная совсем.

— А почему мы его не видели, когда были в бане? — спросила бабушка Лида.

— А потому что у него на голове шапка-невидимка, — ответила бабушка.

— Нам папа рассказывал, что в Средние века в Европе совсем не мылись и гордились тем, что не смывают святую воду, которой их омыли при рождении, и им пришлось изобретать духи, чтобы меньше вонять. Вот они там все анчутки, — сказала Вера, и девчонки хором захихикали.

— Ладно, давайте спать, — сказала бабушка, и девчонки практически моментально заснули, это неудивительно после бани.

Следующие несколько дней прошли достаточно быстро, так как бабушка Пелагея сказала девчонкам, что скоро будут колядки, и надо собираться в гости — недалеко отсюда жили их многочисленные родственники. Приготовление к этому празднику требовало много времени и сил.