– Ты перестал звонить, – без предисловий начала разговор по сотовому Анна. – Так и не объяснил мне, зачем мы ездили в эту Дубну, и кто такая та воднолыжница, и зачем тебе Эдуард… Только не говори мне, что у тебя с ним бизнес или ты пишешь о нем статью.

– Ты очень красивая и умная женщина, – извиняющимся тоном ответил Аркадий. – Врать тебе стыдно, а сказать сложно… Но так хочется увидеть тебя. Просто так…

– Просто так ничего не бывает, Сережа.

– Спасибо, что не назвала меня дорогим.

– А тебе не нравится это слово? – удивилась Анна. – Теплое, трогательное. Даже заботливое.

– Нет. Мне кажется, что так обращаются к тем, кто нужен, а не тот, кого любят.

– Например?

– Арсен дорогой, – с какой-то злобой бросил ей в ответ Арик.

– По крайней мере, он на меня не кричит…

Разговор прервался. На экране сотового осталась фотография Анны. Элегантной женщины с красивыми глазами. С которой было так приятно идти вместе по вечерним улицам, разговаривать в кафе, заглядывая в удивительные, то грустные, то озорные, то бесконечно милые глаза или осторожно обнимать за талию, постепенно притягивая к себе, пока не услышишь тонкий аромат ее тела.

Кажется, парфюмеры разделяют ароматы духов и дезодорантов на американские и французские. У помешанных на демократии и сексуальном домогательстве американцев, допустимая дистанция в разговоре не менее метра. Эдакая приватная зона вокруг, поэтому феминистки предпочитают парфюм с сильным запахом. У француженок, наоборот, общение может быть гораздо ближе, и аромат можно уловить только почти касаясь собеседника. Tete-a-tete. Потому и запах ненавязчивый.

У Анны все было иначе. Казалось, у нее не было ни косметики, ни дезодоранта, ни духов с афродизиаками. Она вся состояла из миллиардов соблазнов, которые действовали на любом расстоянии и в любое время. Она элегантно одевалась, не навязывала собеседнику тему разговора и так тонко чувствовала юмор… Вообще, с самого начала знакомства она казалась давним приятелем, с которым можно без каких-то условностей или обязательств покурить за чашкой кофе или выпить бокал пива. С ней было просто хорошо, легко и даже комфортно. Вот только та свобода, которая ощущалась рядом с ней, вдруг оборачивалась полнейшей зависимостью, которая давила на сердце без нее.

– Курить в постели, – неожиданно подал голос этнограф, – последнее дело. Уж, поверьте!

– Тебе кто разрешил возникать? – возмущенно оборвал его голос Аркадия Михалыча. – Брысь, подлавку!

– Извиняюсь, – не сдавался Виктор Петрович, – договор дороже денег. Ровно неделя прошла.

– Да ладно заливать-то! Неделя.

Арик резко поднялся с постели и буквально выскочил на балкон, словно собирался именно там проверить календарь. Свежий воздух сорвал пелену какого-то безразличия или бездействия, вдруг навалившегося на беглого зэка. Который день подряд слушал он записи телефонных разговоров, скопированных с сервера в офисе дома на Тверской. Подобрать пароль и переписать оказалось гораздо проще, чем все это слушать и систематизировать. Правда, картина постепенно прояснялась.

Одним из официальных видов деятельности компании «Эмико» был импорт и дистрибьюция вин из Италии. Но под этой ширмой мелкие родственные конторы разливали фальсифицированные вина под самыми разными марками. Производство было вынесено в разоренные подмосковные колхозы, где выкупались какие-то мелкие предприятия с нищим полуголодным персоналом. Под присмотром двух-трех специалистов в обшарпанных зданиях монтировали недорогое оборудование и работали в три смены около года. Потом лавочку или накрывали слишком ретивые детективы, или просто по плану переносили в другое место. Судя по отчетам, рентабельность такой схемы не опускалась ниже 400%. Аналогично производилась омывающая жидкость для автомобилей, приносящая еще большую прибыль. Плюс – всякого рода бытовая химия в красочной упаковке, в точности похожей на ту, что постоянно мелькала в рекламе на телеэкранах.

Арик был разочарован. Не хватало ему еще заняться бухгалтерией, чтобы показать государству, как Эдуард обманывает и его, и граждан. Каждый должен заниматься своим делом. Опытный админ отрабатывал свою, очевидно, немаленькую зарплату, охраняя внутренний мир «Эмико» от внешнего вторжения. Долго пользоваться одним «черным» ходом во внутреннюю сеть компании было опасно. Если он засветится, его вычислят, и в дверь постучит не участковый. Впрочем, слишком любопытного могут просто подождать в машине у подъезда. Однако времени было мало, а гора материала, которую нужно было перелопатить, не убывала.

– Милорды… – голос шотландского пэра прозвучал дружелюбно. – Мы в парламенте часто сталкиваемся с подобной проблемой. Когда оппонент, участвующий в дебатах, хочет уйти от прямого конфликта, он начинает просто засыпать нас малозначимыми документами, рассеивая внимание и отбирая массу времени. Опытные лисы из спикеров так умеют путать следы, что свора борзых собьется с ног. Недаром во многих графствах Объединенного Королевства так популярна охота на лис. Это некий символ, демонстрирующий превосходство интеллекта правящего класса. Ведь свобода, которой так гордится наша демократия, есть понятие философское, основанное на осознанной необходимости…

– Жека, – оборвал его голос Аркадия Михалыча, – ты к чему все это?

– Попрошу без фамильярнстей! – нервно взвизгнул Джеймс Эванс. – Многолетняя практика парламента выработала механизм политических споров, названных дебатами, только для того, чтобы не превращать поиск истины в балаган, как это делают ваши, с позволения сказать, парламентарии, абсолютно не умеющие себя вести ни в споре, ни в приличном обществе. Я уже не говорю о том, что многие из них не могут грамотно излагать свои мысли и поэтому занимают бредовую позицию упрощения национального языка. Ограниченный человек способен только ограничивать общество, ибо сам развиваться не в состоянии. Простите, за ликбез… Мне думается, что ваш Эдуард человек неглупый и способен подумать на пару шагов вперед, предполагая, чего можно ожидать от недоброжелателя, способного проникнуть за первый или второй уровень обороны.

Голос умолк, очевидно, чтобы, согласно выработанному этикету, поправить мантию, и давая понять присутствующим всю важность произнесенных им слов.

– Я продолжу. Подумайте, что вы ищите, и вам станет ясно, где это искать. Милорды…

– Нет, как излагает, – задумчиво и с уважением протянул Михалыч. – Вот ведь умеют они и пограбить, и рабами поторговать, а все в белых перчатках… Человека загубить, и то, – шпажкой. На расстоянии, так сказать, чтобы не замараться… А мы все врукопашную норовим. Вот морду и бьют.

– В партизаны надо уходить, – осмелился подать голос этнограф, – пока не наваляли…

– А ведь прав Джеймс, – согласился Арик, – Навряд ли Эдуард будет писать на сервер то, что мы ищем. Он собирает инфу, чтобы контролировать своих менеджеров, а мне нужен он сам. Это другой уровень и другая технология. Кто у нас может выбрать папику технологию? Правильно. Только админ Званцев.

Арик кинулся к ноутбуку. Поискав недолго в сети, он нашел личный сайт Званцева. Полистав его странички, хакер убедился, что админ Эдуарда был серьезным парнем. Закончил Бауманский, потом еще – десяток курсов по информационным технологиям и получил сертификаты. Еще админ увлекался рыбалкой и публиковал снимки со своими трофеями. Вот еще что – в одном техническом журнале Званцев опубликовал обзорную статейку по методам шифрования голоса в сотовой связи. Это было интересно.

Часа через два Аркадий понял ход его мысли и то, что мог предложить админ своему боссу. Это могла быть только модель компании SIEMENS. Немцы всегда уделяли большое внимание шифрованию в радиотехнике. Арику припомнилось, как еще в армии он столкнулся с армейской радиорелейной станцией, принцип работы которой был скопирован с немецких полевых станций времен Второй мировой войны. Об этом писали открыто в специальной литературе. Меняй по расписанию ключи шифрования, и оперативная конфиденциальность обеспечена. Конечно, записанное сообщение, смогут расшифровать. Но лет через десять… Американские и немецкие разведки долго гонялись за секретами шифрования друг друга и не только во время войны. А работа придуманной немцами шифровальной машины «Энигма» была не под силу никаким математикам. Только выкрав машинку с захваченной подлодки, открыли ее секрет.

Скорее всего, Эдуард знает, что все разговоры по сотовой связи в России записываются и архивы хранятся в двух защищенных центрах, поэтому доверять свои секреты простым сотовым он не будет. Значит, Милославский будет пользоваться аппаратом Siemens-YZ для личных контактов. Больше нечем. Тогда было бы интересно узнать его абонентов. Вот только проникнуть в тот Siemens-YZ и полистать адресную книгу нереально.

Аркадий уже хотел было пообщаться с «Парламентом», как простая идея кольнула его. И так остро, что все остальное забылось. Если кто и может что-то знать в компании «Эмико» об аппарате Siemens-YZ, как это бухгалтерия. Она живет прошлым и хранит в своих отчетах много интересного. Вот только скачать бухгалтерскую базу к себе на компьютер, чтобы покопаться в этих архивах дома, было опасно. Бдительный админ не только спрятал и закрыл ее, но еще следит и за трафиком. Как только обнаружится всплеск передачи данных наружу, он поднимет тревогу…

– Сергей Николаевич, – словно из-под земли послышался голос этнографа, – ну, что ж нам все перелопачивать. Давайте спросим конкретно об этом Siemens-YZ.

– В письменном виде? – с издевкой оборвал его голос Аркадия Михалыча. – Кого пошлем в «Эмико» с пакетом?

– Умница! – прекратил дебаты Арик, – мы действительно можем спросить. Прямо сейчас… Из конфигурационных файлов АТС известно, с какими филиалами и как связана головная станция. Зайдем на один из таких связных шлюзов и прикинемся своими. Это умеем. Попросим их бухгалтерскую программу ответить только на один вопрос. Покупали они хоть какой-нибудь Siemens?

Минут через десять пришел ответ. На балансе компании находятся два аппарата Siemens-YZ. Они числятся за сотрудниками департамента управления – Милославским и Рязановым.

– Вот за что я никогда не любил бухгалтерию, – забубнил голос Михалыча, – так это вот за такие справки. Ну, все записывают, заразы, вплоть до ножниц. Потом с работы не уволишься, пока не отдашь.

– А нечего разбрасываться чужим добром! – вякнул этнограф. – Сумма-то немаленькая в учетной карточке за каждый такой телефончик.

– Не будем считать чужие деньги, коллеги, – охладил их пыл Арик, – А вот кто такой этот Рязанов мне очень хочется узнать. Судя по аппарату, которого нет даже у админа, это…

– Лицо, приближенное к императору, – позволил себе прервать размышления командора Михалыч.

– Ох, погорим… – запричитал Виктор Петрович. – Пить дать, погорим с этим фашистом.

– Технику уважать нужно, любезный, – нравоучительно пропел голос Аркадия Михалыча. – Что ж нам теперь отказываться ездить на «ЗИЛах», если это раньше был завод имени Сталина. Вспомни, как вдова шаманила над сотовым Филина, чтобы паролик узнать… А? С уважением. Потому и наколочку дала. Верную, между прочим.

– А папаша Мюллер говорил, что американцев погубит их же техника, – не сдавался этнограф.

– Ша! – прервал разгоравшийся спор несостоявшихся парламентариев Аркадий. – Я скопировал личное дело Рязанова из архива отдела кадров…

Все замерли перед монитором, на котором открылся файл с текстом и фотографией сотрудника. Жуткая догадка холодком пробежала по спине хакера. Мелкая дрожь ударила по пальцам, но он сделал над собой усилие и, быстро скопировав фото в графическую программу, откадрировал изображение, оставив на экране только глаза.

– Вот гад… – прохрипел голос Аркадия Михалыча.

С монитора смотрели те самые темно-серые глаза, которые сковали Арика в тот злосчастный момент на берегу Волги, когда он оседлал убийцу Дельфинчика.