Отгремел салют Победы. Вернулись на работу отпускники, побывавшие в разных странах. Жизнь вернулась в привычное русло. Только в одной маленькой квартире многое изменилось безвозвратно. В нее уже не вернется молодая заботливая жена, она теперь улыбается только с фотографии на столе унылого, обросшего щетиной мужчины. А он никак не может смириться со странным словом «вдовец»… Смерть всегда приходит неожиданно.

Зазвонил телефон. Он был настойчив, и хозяин, сняв трубку, безразлично прошептал:

– Да…

– Сережа, это Варя… Как ты?

Он промолчал, с тоской глядя на фотографию женщины.

– Мы с Иваном хотели бы зайти… Когда тебе будет удобно?

– Зачем?

– Сережа, мы тоже очень переживаем…

– Вы ее даже не знали.

– Но…

– Не напрягайся… Будем считать, что вы тут ни при чем…

– Мы же знаем, что это не так… Мы зайдем часов в семь… Хорошо?

Не ответив, хозяин положил трубку на аппарат. Последнее время он разговаривал только с фотографией на столе.

Дверь была не заперта. Гости зашли в квартиру самостоятельно. На кухне было накурено. Напротив хозяина за столом сидел крупный усатый мужчина. Плотного сложения, с короткой стрижкой и уверенным выражением на лице, он был очень похож на военного.

– Мой ротный, – кивнул на усатого диггер. – Я у него на заставе служил.

Пришедшие Иван и Варя назвали себя, но плотный мужчина только сдержанно кивнул и коротким жестом пригласил присоединяться к ним. Он продолжал, очевидно, давно начатый разговор:

– Нам, оставшимся, сложнее. И к этому нужно привыкнуть. Они уходят в иной мир, а мы остаемся здесь. И с каждым годом рядом с тобой будет все меньше своих… Уж, поверь мне! Теперь мы только теряем. Друзья детства, школьные друзья, однокурсники, армейцы… Оглянешься, а они по одному уходят. А новых не будет! Мы так устроены, что не можем вот так запросто заводить новых. Друзья и любимые – это особые люди, их не может быть много в жизни, Сережа. Раз-два и обчелся. Вот потому это так тяжело!

Он молча плеснул из бутылки в стаканы, и они, не чокаясь, выпили.

– Вспомни, сколько ребят осталось в горах… Да они мне до сих пор снятся! Все… А новых, Сережа, душа не принимает… Есть хорошие ребята, но это не то… Не принимает душа, и все тут.

– А Наташку-то за что? – диггер едва сдерживал слезы.

– Кто же тебе скажет, Сереженька? Судьба… И чем дальше, тем больше одиночество. Потому и пытаются люди собачек заводить да канареек. Трудно жить одному. Невыносимо!

Гости молча сидели за столом, не пытаясь вклиниться в разговор.

– Ты мне, Сережа, как сын стал, хотя и разница в возрасте у нас небольшая. Просто я более твоего повидал… А вот за девчонок я тебе так благодарен, что жизни своей не пожалею. И это не пустые слова, ты сам знаешь.

– Да что там, Данилыч…

– Не скажи, брат. Я никогда не забуду, как ты девчонок до больницы на себе тащил. Только благодаря тебе их с того света вернули… У тебя, извини, детей нет, а вот у меня ничего более в жизни не осталось. Светланы-то моей давно с нами нет… Вот как, брат, оно в жизни бывает.

Усатый мужчина молча достал откуда-то еще два стакана и плеснул всем водки. Без тостов и лишних слов опрокинул свой стакан залпом. Хозяин тоже выпил. Они закурили. Неожиданно диггер обратился к девушке:

– А я давеча вниз ходил… К алтарю… Монетку Наташкину взял, а она с одной стороны черная, а с другой – светлая… Как была, так и осталась. И вот я не пойму, что это. Похоронил собственными руками, а одна половинка так и осталась светлой. Никогда такого не видел…

– Это потому, что она у тебя в душе, Сережа, – бывший ротный в упор глянул на своего бойца. – Отпусти ее… Так надо.

Диггер только отрицательно помотал головой.

– Живыми дорожить нужно… Каждый день за счастье считать. Я вот поздно это понял, но зато теперь…

Усатый сжал огромные кулачищи. Несмотря на весь его угрюмый и даже грозный вид, глаза мужчины светились удивительным добром.

– Спиться или руки на себя наложить большого ума не нужно, – он быстро закатал левый рукав. – Видишь эту дурь, Сережа?

Огромная цветная татуировка в виде дракона, обвивавшая все предплечье бывшего ротного, была обезображена десятком зарубцевавшихся шрамов со следами от швов. Увидев их, Варя едва не вскрикнула, прижав ладонь ко рту. Жутко было представить, как огромный мужчина с ожесточением полосовал свою руку чем-то острым, рассекая мускулистую плоть над венами от запястья до локтя… Заметив взгляд девушки, усатый опустил рукав, скрывая дракона.

– Это я одному майору челюсть сломал за то, что он оружием торговал, из которого по моим ребятам и стреляли… Но у него «крыша» была, и с меня суд чести погоны снял… Жить не хотелось, Сережа, от такой несправедливости… Даже застрелиться хотел, но «Макаров» свой пришлось сдать… Я тогда в каком-то кабаке стекло разбил и осколком себя исполосовал… а зря, нужно было сначала ту гадину порешить.

Он сурово глянул на диггера.

– К чему я все это говорю, брат? Тяжело тебе сейчас. Знаю… Потому и прилетел. Завтра, извини, назад… Граница.

– И мы зашли попрощаться, Сережа, – тихо произнесла Варя. – Тоже уезжаем… Хотели взять тебя с собой.

– На юг? – пренебрежительно бросил усатый. – В Турцию…

– Нет, – девушка сделала вид, что не заметила насмешки. – Мы едем на Алтай.

Бывшие сослуживцы удивленно переглянулись.

– Это куда же? – неожиданно заинтересовался усатый.

– На Белуху…

– О, как! – хмыкнул ротный. – Это зачем же, позвольте спросить. В мае еще заморозки… Туристы обычно в августе приезжают.

На этот раз с удивлением переглянулись Иван и Варвара.

– Следы Лизы ведут именно туда.

Неожиданное заявление заставило всех замолчать, обдумывая сказанное.

– А вот этот мужик… Вик, кажется… – медленно проговорил диггер. – Он там будет?

– Точно сказать трудно, – развел руками Иван. – Но такая возможность есть.

– Тогда я с вами! – вскинулся диггер. – Мне бы только до него добраться. Я ему в глаза хочу посмотреть и спросить… За что?

– Сережа, – неуверенно попыталась возразить девушка, – ты же понимаешь, что точных доказательств у нас нет. Только предположения.

– Предположения? – вскочил тот. – Да я сам его задушу без всяких предположений!

– Брат, – усатый положил свою огромную руку на плечо хозяина квартиры, – сядь, сядь… Что-то я не пойму, – он с интересом глянул на худенькую гостью. – Но в любом случае, если вы собрались на Катунский хребет, то нам по пути. Моя застава на границе с Китаем. Участок по московским меркам небольшой, всего пятьдесят два километра. С одной стороны – граница с Монголией, с другой – Казахстан, а у меня братья-китайцы, будь они неладны.

Усатый пристально оглядел гостей.

– На Белуху, значит… Это от нашей заставы по прямой сотни две километров будет… Кстати, у нас ведь не менее знаменитая вершина Таван-Богдо-Ола. 4374 метра. Красотища… Да вон, Серега не даст соврать. Мы с ним за два года многое там повидали.

Молодые люди с удивлением посмотрели на диггера, но тот лишь отвел взгляд.

– Это замечательно, – нашлась девушка, – но нам нужна именно Белуха. Я там никогда не была, знаю только, что есть какой-то склон горы. Крутой и труднодоступный.

– Так вы альпинисты, что ли? – спросил бывший ротный, недоверчиво окидывая взглядом хрупкую фигуру гостьи. – Восточный пик Белухи – 4506 метров. На севере у нее Ак-Кемская стенка – 800 метров! Не вертикальная, градусов шестьдесят, но народу там немало полегло. Очень коварные места, особенно в это время.

– Нет, – девушка застенчиво улыбнулась. – Мы не альпинисты.

– Ну, если решили сплавляться по горным рекам, – усмехнулся он, – то в верховьях рановато. Катунь, Ак-Кем, Кучерла, Аргут, Берель, Бухтарма… Все начинаются с ледников Катунского хребта, и даже в августе там вода выше семи градусов не бывает. А сейчас и снежок еще идет по ночам… Обычно сплавляются пониже, после впадения Чуи в Катунь, а на Белухе делать нечего… Многие туристы вообще не поднимаются выше Немала. В том районе десятка два баз и лагерей: комфорт, климат мягкий и прочее. Одни Каракольские озера чего стоят! Две тысячи метров над уровнем моря.

Семь озер лесенкой, речушки, водопады… Или вы на Текель собрались? Шестьдесят метров водопад. Впрочем, рано еще загорать…

– Им пещеры нужны, Данилыч, – неожиданно подал голос хозяин.

– Пещеры? – усатый с интересом посмотрел на девушку.

Та лишь сдержанно кивнула в ответ.

– На Алтае их много: Денисова, Каминная, Музейная, Разбойничья, Каннская… Есть еще Талдинские пещеры. Поговаривают, там Колчак в гражданскую золотишко спрятал. До сих пор ищут… Так вы кладоискатели?

– У Ивана, – Варя кивнула в сторону товарища, – похитили жену. Мы подозреваем, что Лиза должна участвовать в каком-то обряде шестого июня.

– Что за чертовщина?

– Это долго объяснять, – уклончиво ответила девушка.

– Данилыч, – голос диггера зазвучал неожиданно решительно. – Помоги, чем сможешь…

– Вообще-то, в Усть-Коксинский район так просто не пустят. Разрешение нужно оформлять, это ж приграничный район. Да и с дорогами там не густо… Есть трасса по Чуйской долине в Монголию через Ташант. От нее в Кош-Агачь начинается плохонькая дорожка до поселка Беляши. Оттуда вдоль реки Ак-Алаха как раз ко мне на заставу есть грунтовка. Но до Белухи оттуда вам не добраться. Раньше была дорога через Бертек на южные склоны Белухи. Они более пологие… Но теперь «Рахмановский язык» отошел в Казахстан, и с юга подхода нет. Есть популярный маршрут с северо-запада – по реке Мульта, трем мультийским озерам и перевалу Куйгук.

Молодые люди выжидающе молчали, с интересом слушая усатого.

– Знаю, что некоторые любят покруче – с севера. Маршруты по долинам рек Кураган и Кучерла. Тоже озера и перекаты, кедровники…

– Если честно, – созналась Варя, – нам нужно нагнать группу, которая опережает нас на несколько дней. Мы знаем, что они пойдут к Белухе, но не самым крутым маршрутом, потому что в их группе есть неопытная женщина вроде меня.

Пограничник снисходительно улыбнулся и кивнул.

– На западе, к леднику Геблера, где и начинается Катунь, можно пройти от Тихонькой через Озерное, но там дорога дальняя, в обход, некоторые группы недели три-четыре идут.

– Нет, – вмешался Иван. – Скорее всего, они идут коротким и проверенным путем. Причем в такое место, где туристы бывают редко.

– Что-то я вас не пойму, – удивился мужчина. – Вы куда собрались-то?

– Мы пойдем по следу группы, в которой идет жена Ивана, – девушка говорила четко и уверенно. – Точного маршрута или пункта назначения мы не знаем. Единственный козырь в наших руках – это фотографии Лизы и мужчины, который, как мы полагаем, ее похитил.

– Точно. У тебя же есть фотка Вика! – вскинулся диггер.

– Я сфотографировал его на скамеечке, когда мы видели Наташу, – Иван замялся. – Около кафе на Садовом кольце.

Пограничник окончательно протрезвел и слушал гостей очень внимательно, потом предложил:

– Тогда вам, ребятки, нужно ехать по сороковой трассе от Горно-Алтайска через Курлыкский перевал до Тюнгура. В Усть-Коксе взять разрешение в администрации заповедника, утвердить маршрут и оплатить пребывание группы. Иначе никто из егерей не поможет, а проблемы будут. Деньги небольшие, а так у вас хоть какой-то документ будет. Не все местные жители привечают туристов.

Он с интересом посмотрел на девушку.

– Идея с фотографией, может, и прокатит. Сейчас не сезон, и пришлых в тех краях мало, но народ разный попадается. Начиная от Гагарки стоит показывать фото на всех турбазах и стоянках. Но главное… – пограничник серьезно глянул на Варю, – не говорю о подъеме на карнизы или стенки, это вам не по зубам, но и ледники подготовки требуют, это ведь не прогулка по Арбату. По весне лед под солнцем начинает плавиться, а ночью замерзает. Каток! Да еще под наклоном и с трещинами. На снежниках – лавины. Катунские пики в белых шапках только с озер хорошо фотографировать, а помериться с ними силами совсем иное дело… Хотя можете взять коней и проводника. Уж до серьезных подъемов местные вас доведут без потерь, а там сами увидите.

– А моя «69-я» пройдет? – оживился диггер.

Пограничник улыбнулся, видно вспоминая что-то, и утвердительно кивнул:

– Твой вездеход пролезет, но…

– Данилыч, – Серый Волк неожиданно прервал бывшего командира, – возьми груз в самолет!

Пограничник даже подпрыгнул от такого предложения:

– Да ты понимаешь…

– Данилыч, я тебя никогда ни о чем не просил!

– Нет, вы посмотрите на этого наглеца… Это ж военный самолет!

Бывший ротный откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула и внимательно посмотрел на каждого из троих сидящих на кухне. Его взгляд был удивительно цепким. Очевидно, привыкший вглядываться в лица своих подчиненных и в бескрайние горы на алтайской границе, этот вояка был далеко не так прост, как могло показаться с первого взгляда.

– Хех! – шумно выдохнул военный и чуть наклонил голову.

– Ротный, возьми, что хочешь… меня в рабство, только подбрось «69-ю» на Алтай.

Усатый мужчина набычился, размышляя о чем-то.

– Ты же с Кубинки летишь… Военно-транспортным… Да я свой вездеход так замаскирую…

– А этих-то… – пограничник кивнул на ошалевших от неожиданной удачи Ивана с Варей.

– Члены семьи погибшего офицера заставы! – не моргнув, соврал диггер.

– Ну ты даешь! – суровое лицо мужчины расплылось в добродушной улыбке.

– Данилыч, я ручаюсь за этих ребят!

Здоровенная ладонь хлопнула по не менее внушительной коленке.

– А паспорта у вас с собой?

Трое тут же утвердительно кивнули.

– Хех! – пограничник хитро усмехнулся и демонстративно протянул ладонь за документами. – Проверяем…

Когда последний лист третьего документа был тщательно изучен, он ловко спрятал красные книжечки во внутренний карман и нарочито громко, словно отдавая приказ о заступлении на боевое дежурство, отчеканил:

– Завтра в половине восьмого вылетаем с Кубинки. Быть у проходной в семь. Иметь теплую одежду и паек на двое суток… Серый, за матчасть головой отвечаешь! А вам, Варвара-краса длинная коса, придется забыть все столичные штучки. Белуха – серьезная дама. Горы хороши только на картинках. В метель сильные мужики обламывались…

– Спасибо, Данилыч… – девушка замялась. – Простите, не знаю вашего имени.

– Данилов. Николай Викторович, – лицо пограничника осветилось добродушной улыбкой.

– Я думала, это отчество…

– Какое отчество, если с ребятами вместе под камнепад да под лавины… Бывает, и постреливают… Это они меня так прозвали, а я не в обиде. Некоторые из них стали как собственные дети.

Он ласково посмотрел на диггера. Тот опустил голову и, шагнув навстречу, порывисто и сильно обнял бывшего командира. Девушка отвернулась, чтобы не смущать мужчин, а может, чтобы не расплакаться самой. Искреннее проявление чувств всегда находит отклик в душах, а у близких даже прошибает слезу.

Монотонный гул самолетных двигателей клонил в сон, вернее, в какое-то сонное состояние, когда ни думать, ни делать, ни даже смотреть в иллюминатор не хочется. Казалось, время останавливалось или очень медленно ползло, как низкие облака под крыльями невзрачного на вид самолета. Набрав высоту и став в заданный коридор, он словно застыл в бескрайнем небесном пространстве. Только поднявшись высоко над землей, начинаешь понимать название пятого океана. Небеса действительно похожи на океан: такие же огромные и величественные, безмолвны до некоторого момента и непредсказуемы.

Когда первые восторги и волнения от такой неожиданной удачи прошли, трое гражданских пассажиров военно-транспортного самолета приумолкли. Они устроились на неудобных скамейках по борту фюзеляжа среди закрепленного груза, подстелив теплую одежду, прихваченную в поспешных ночных сборах, и укрывшись ею. Дом диггера оказался не столько квартирой, сколько складом самых ненужных в городских условиях и просто незаменимых для путешественников и туристов вещей. Рюкзаки и штормовки, армейские накидки и плащи, бушлаты и шинели, альпийские ботинки и резиновые «бродни» самых разных размеров и фасонов заполняли антресоли, стенные шкафы и сундуки на лоджии. Правда, Варю экипировать было не так просто, но несколько толстых вязаных свитеров и теплых носков как-то компенсировали разницу в размерах. Отыскались даже ледорубы и «кошки» на ноги для преодоления ледников, а мелкая походная утварь и компактная бензиновая плитка были в отличном состоянии и, казалось, только ждали своего часа. Запасы концентратов и круп были заготовлены хозяйской рукой диггера на значительный период, как он сам выразился, «длительного автономного плавания». К пяти утра «69-я» была загружена и заправлена по полной программе. Они так и не ложились спать, собираясь к дальнему походу. Теперь же троица, закрыв глаза, дремала под нудную песню моторов. Каждый погрузился в свои мысли, размышляя о самых разных вещах.

Иван невольно подгонял время, чтобы поскорее приземлиться и кинуться в погоню за неизвестными, похитившими жену. Он доверял Варе и надеялся, что ее предположение о тайном ритуале, ради которого и выкрали Лизу, намечено именно в какой-то из пещер Катунского хребта. Все рассуждения девушки о загадочной секте и мистической книге в другое время лишь позабавили бы его, но теперь он так верил ей, что без лишних вопросов согласился со странной идеей насчет Алтая. Он знал, что пойдет за этой хрупкой на вид, но очень волевой девой до конца. Что-то в глубине его души безоговорочно и твердо убеждало Ивана идти рядом с Варей. Вернее, вместе. Если до их встречи у библиотеки он только предполагал это, то теперь был готов броситься с обрыва в темноту, только бы Варя намекнула ему. Снисходительный взгляд более сильного, умного и опытного в жизни мужчины на хрупкую неумеху незаметно исчез. Теперь она виделась ему иной. Не просто умной и наблюдательной, способной молниеносно анализировать и четко формулировать свои мысли. Она казалась Ивану провидицей. Способной видеть и понимать то, что скрыто от посторонних глаз. Не раз он подмечал, что не чувствует в ней женщину. Даже когда их взгляды надолго пересекались. Варя умела смотреть как-то иначе, не по-женски. Он очень хорошо различал эти взгляды прежде среди сотрудниц и незнакомок на улице. Полные надежды и нежности, лукавые и вызывающие, томные и строгие, они всегда были «женскими» – у Вари взгляд был иной. Удивительно проницательный. Рядом с ней не хотелось думать о женском теле, скрытом одеждой, как это часто бывает у мужчин при встрече с хорошенькой женщиной. Мысль об интимной близости отчего-то не появлялась, более того, казалась неуместной. И это происходило не оттого, что девушка не была сексуально привлекательной, а потому, что она была несравненно интереснее другим. Она не только удивляла и очаровывала своим интеллектом, а просто манила им, как это делают красавицы с обложек мужских журналов своими сногсшибательными формами. Подобно пылким юношам, что могут часами исследовать незнакомые участки красивых женских тел, Иван готов был беседовать с Варей, открывая для себя глубину ее познаний в самых разных областях, но более всего – ее способность постигать суть неизвестного. Он словно следил за работой мастера, который виртуозно владел инструментом и на глазах у восторженных зрителей создавал шедевр. Быстро, смело, легко. Собственно, это и рождало в нем внутреннюю убежденность, что девушка справится. Не только отыщет Лизу, но и вернет ее в добром здравии.

Серый Волк, как никогда, ощущал свое одиночество. Мир в одночасье рухнул несколько дней назад, когда теплым майским вечером он в последний раз видел Наташку живой. Ну зачем она кинулась наперерез несущимся машинам? Сколько раз диггер задавал себе этот вопрос и не мог на него ответить. Ему казалось, повремени она пару минут, и он успел бы добежать и подхватить ее на руки. И все было бы хорошо… Уже никогда бы он не отпустил ее. Так и продержал бы на руках всю жизнь. Как жаль, что прежде он не решался отчего-то делать это. Стеснялся, что ли? А теперь вот никогда… Это «никогда» все чаще звучало в его рассуждениях. Какое страшное слово!

С того момента, как Сергей понял, что с Наташкой произошло нечто странное, он все еще на что-то надеялся, а теперь вот – все! Теперь они оказались по разные стороны невидимого барьера, и никогда… Сейчас ему стало понятным, почему некоторые люди заканчивали жизнь самоубийством. Пока ты молод и полон сил, пока у тебя есть планы и надежды, это странно. Когда же ты осознаешь, что самое дорогое утеряно, и никогда… Как жить с этим?

Надежда ребят найти Лизу на Алтае ему показалась в чем-то очень вероятной. Он бы тоже смог поверить, что Наташку, если и можно найти, то не здесь, на многолюдных улицах Москвы, а где-то там, очень далеко. Он помнил свою службу на заснеженной границе, оставившей в памяти след удивительной, неземной красоты. Если чудо может случиться, то именно там. Среди его сослуживцев тогда ходило много легенд о снежных барсах, говорящих человеческим голосом, о пещерах, полных сокровищ, о снежном человеке, живущем высоко в горах, о таинственном входе в Шамбалу, которую нашел Рерих, о священном источнике, дарящем вечную молодость, о старом марале, живущем в горах тысячу лет, встреча с которым приносит огромную удачу… Да, Алтай богат не только удивительной красотой, но и бесчисленными легендами, которые почему-то не слышны в столичной суете. Здесь любят иные сказки.

Сергей вспомнил свой последний день службы на заставе. Он уже переоделся в «парадку», собрал «дембельский» чемодан и томился в ожидании машины, которая должна была забрать его в Бийск, а оттуда был прямой путь домой. Неожиданно завыла сирена, и команда «застава в ружье» привела все в движенье. Еще вчера он бы вместе со всеми рванулся с автоматом наперевес, а теперь пришлось наблюдать со стороны. За два прошедших года Сергей очень хорошо усвоил, что значит тревога на заставе. Кто-то мог не вернуться… И не потому, что нарвался на пулю, а потому, что спешил. Поднятые по тревоге обязаны торопиться, а в горах спешить нельзя. Горы не терпят суеты, здесь время течет иначе. Тех, кто нарушает покой и правила гор, они не щадят.

Воспользовавшись тем, что на заставе осталась только дежурная тройка солдат, две дочери командира десяти и двенадцати лет сбежали в горы. Им так хотелось увидеть снежного человека… Но нашли они лишь огромную трещину, и обе упали. Хорошо, что с ними была верная овчарка Дайна. Собака вернулась за помощью и довела «дембеля» до той самой трещины. Он вытащил обеих. Младшая сломала руку и ногу, у старшей, помимо перелома ног, было сотрясение мозга. Честно говоря, Сергей сам плохо помнит, как дотащил их до заставы, а потом на своей «69-й» довез до ближайшей больницы. Но все обошлось. Правда, он еще месяц ждал очередной рейс до Бийска… Интересно, какими теперь стали Светка и Галка?

Будучи коренным москвичом, Сергей долго не мог привыкнуть к высоте. Горы пугали его, вернее, он не мог многое понять. А чтобы жить в согласии, нужно уважать чужие законы. Возможно, та прежняя неприязнь высоты и подтолкнула его в подземный мир столицы. Загадочный и манящий, но не чуждый. Это он понял сразу, потому и остался так надолго… Теперь вот привычный мир рухнул. Почва ушла из-под ног, и он никак не мог понять, что же делать дальше.

Жажда мести встряхнула его. Возможность настигнуть виновника всех бед придавала такие силы, что он готов был пешком пройти до Алтая. Только бы настигнуть там Вика! Заглянуть в глаза и спросить: за что? А потом убивать этого гада своими руками. Медленно и многократно…

Потеряв Наташку, он настолько понимал тревогу Ивана, что готов был пожертвовать собой во имя спасения его жены. В этом порыве он словно стремился искупить свой грех за то, что не сберег Наталью. Еще вчера он метался, не зная, что делать, и пустая жизнь казалась такой никчемной, но сегодня появилась цель, и диггер готов был заплатить самую высокую цену за ее осуществление.

Варя впервые так остро ощущала ответственность за чужие жизни, что не могла спать. Одна из них уже оборвалась, и она не смогла предотвратить это. Чья-то сильная рука сковала в тот миг ее волю, лишив минимальной возможности вмешаться. Кто-то очень сильный отвел ей роль постороннего зрителя. Словно насмехаясь над ее попытками спасти Наталью, бежавшую наперерез мчавшимся автомобилям, этот кто-то чуть задержал машины, подразнив появившейся надеждой, что несчастная успеет перебежать дорогу. А потом заставил Наталью замешкаться посредине. Он манипулировал ее телом, так что от ударов машин оно подскакивало, как мячик. Это был садист, питавшийся страхом жертвы и ее близких. Как вампир, он впитывал этот страх, словно горячую кровь из прокушенной артерии. Страх в момент смерти Натальи был очень велик. Он выплеснулся, заполняя собой всю округу, парализуя волю и мысли, делая липким даже воздух. А тот неведомый садист пировал. Он просто купался в этом страхе, растягивая наслаждение за счет введения всех зрителей в транс. И он был силен. Очень силен. Варя ругала себя последними словами за такую непростительную оплошность. Она позволила себе испугаться вместе со всеми, лишив жертву единственного шанса на спасение. А ведь этот шанс был! Только она его упустила. Самонадеянная девчонка! Справилась как-то с двумя-тремя слабаками и возомнила себя могучей. Вот ей кто-то и отвесил оплеуху. С размаха! Спеленал, как младенца, ее же страхом и позабавился. Ладно бы это был только ее позор. Так нет! Он повесил на ее совесть чужую жизнь. Вот так запросто. Мимоходом. Даже не назвавшись и не показав свой образ. Не удостоил.

Девушке приходилось то и дело сдерживать клокочущий внутри гнев. Ей нужно беречь энергию, ибо она решилась на повторную встречу. Кто знает, как это произойдет и чем закончится… Но пока неизвестный был намного сильнее нее и показал это самым простым способом. Как не хватает поддержки и мудрого совета! Кто бы помог…

Варя представила себя маленькой девочкой, заплутавшейся в дремучем лесу. Кроны могучих деревьев заслоняют солнце, в полумраке кусты кажутся непроходимой чащей, крики птиц представляются злобным рыком кровожадных хищников, а стук собственного сердца – шагами преследователя за спиной. Страшно и некуда бежать!

– Я бы еще надел красную шапочку, – послышался знакомый ироничный голос.

– Александр! – у нее радостно защемило внутри.

– Опять не выучила уроки?

– Я уже не хожу в школу, – попробовала в тон ему пошутить Варя.

– Боишься волка?

– Да, – быстро призналась она.

– Вот потому-то он и сильнее.

– Но…

– А ты как думал, дружок!

– Я…

Он не дал ей сказать и слово.

– Надеешься, что если дали тебе на одной полянке в руки красный флажок, то все волки будут разбегаться? Всегда и везде… Пора бы понять, что твой мир бесконечен и многогранен. Да и параллельных миров не счесть. Они переплетаются в самых невероятных комбинациях, и это все не постоянно. Все меняется… Это закон существования самой жизни!

– Но…

– Как ты не поймешь, что тебя ведут к новым знаниям. Просто подталкивают, как неразумное дитя, к незапертой двери. Миллионам это не дано ни понять, ни увидеть! А тебе суждено, и не пытайся закрыть глаза ладошками, словно испугавшийся ребенок… Ты ведь уже догадалась, что там вход!

– Северный вход в Шамбалу?

– Смертные любят скрашивать свою короткую жизнь красивыми названиями.

– Но я не пойму, зачем им Лиза…

– Потому что не делаешь домашние уроки, – его голос стал чуть мягче, и она почувствовала, что он улыбнулся. – Смертные учатся по книжкам, а у тебя есть дар. Разница только в этом! А думать нужно всем.

– Но…

– Сейчас я тебе задам пару вопросов, на которые ты сама и ответишь… И тебе будет стыдно, что ты не догадалась раньше.

Голос выдержал паузу, как великий актер, и неторопливо продолжил:

– Как ты думаешь, что есть у этой несчастной такое, что можно использовать только в далеких горах Алтая?

– Она сама…

– Точнее!

– Ее жизнь…

– А в чем заключена жизнь смертного?

– Кровь?

– Конечно… – его голос зазвенел, как сталь клинка. – Язычники всех времен приносили жертвы своим богам, проливая кровь на алтари.

– Но это же дико! Они что, вампиры?

– Нижние миры вообще очень жестоки, если ты этого еще не поняла. Каждый кого-то ест и только за счет этого выживает… Потребляя чужую кровь, кто-то впитывает чужую жизнь со всеми ее пороками и болезнями. Это и дает толчок к мутациям. На миллиарды унаследованных комбинаций от предков наслаиваются миллионы внешних факторов. Порой воздействие бывает очень значительным…

– Ты намекаешь на мое рождение в день Тхар?

– Я всегда говорил, что ты умница, – усмехнулся голос, – только еще слишком эмоциональна… Продолжим наш урок?

– Они собираются пролить кровь Лизы на алтарь в какой-то пещере?

– В какой-то?

– Там, где Северный вход в Шамбалу!

– Я же говорил, что ты сама ответишь на все вопросы…

– Но почему именно ее кровь?

– А как ты думаешь? Ты же сама сказала, что там…

– Вход… Кровь Лизы – это ключ!

– Конечно.

– Я могу понять, что в определенном месте в определенное время открываются врата… Но почему кого-то нужно убить?

– А ты хотела, чтобы сделали ключик, как от двери в каморке папы Карло… или придумали комбинацию из двадцати символов? Нет, дружок, все серьезней! Хранители жизнью отвечают за доступ к Вратам Миров.

– Значит, только один род смертных может открывать врата в Шамбалу. И только им дано входить туда?

– А если подумать?

– Они лишь хранители ключа, – догадалась девушка. – Войти могут только посвященные…

– Я же говорил… Если ты забываешь об эмоциях, то вполне справляешься с заданием.

– Послушай, а жертвоприношения и раньше были связаны с этим?

– Если ты помнишь историю, то ритуальную кровь проливали только на алтарях…. а их строили…

– На местах силы!

– Иногда ты меня радуешь, – с иронией произнес голос.

– Но почему ацтеки прибегали к массовым жертвоприношениям?

Он не стал подсказывать, ожидая, когда девушка догадается сама.

– Поняла! Они не знали, кто хранитель, и убивали всех подряд…

– Их жрецы смогли расшифровать только часть книг с тайными знаниями предков… А хороший замок может не только открываться уникальным ключом, но и блокироваться, если «почувствует» отмычку.

– Вот как?

– Мне припомнился случай, приключившийся с одним рыцарем, любившим военные походы. Славный воин заказал у известного ювелира для своей красавицы необычный замок на «пояс верности». При каждой попытке открыть его отмычкой замок защемлял ее и откусывал кусочек от отмычки. Эти кусочки попадали в специальный контейнер и там хранились. Открыв замок, можно было осмотреть контейнер. Таким образом, у рыцаря была возможность узнать о поведении своей благоверной… В один прекрасный день, когда герой, увенчанный боевыми победами, вернулся, он не смог открыть своим ключом доступ к телу. Замок заклинило от переполненного контейнера! «Так не доставайся же ты никому», – сказал он и сбросил коварную с крепостной стены.

– Ну, и нравы!

– Смертные не меняются тысячелетиями. Меняется только одежда и профили на денежных знаках… Ну, мне пора.

– Александр!

Он не ответил. Золотистые кудряшки до самых плеч упруго покачивались в такт его быстрым легким шагам. Он даже не оглянулся в ее сторону.