— Маш, откуда ты знаешь названия всех этих железок в машине? — Варя с восторгом смотрела на подругу. — Тот бородатый араб просто обалдел, когда ты ему начала что-то объяснять. Признаться, я сама ничего не поняла. Поначалу вообще так испугалась… Он выглядел, как настоящий бандит. Правда, после разговора с тобой стал заглядывать в глазки и улыбаться. Как тебе удается с мужиками находить общий язык?

— Мой отец был водилой в городском автопарке, — грустно ответила та, не отрывая взгляд от дороги. — Это сейчас можно кататься, не зная, где расположен двигатель, я уж не говорю о его ремонте, а тогда каждый шофер был автослесарем. Мое раннее детство прошло среди разбросанных деталей в гараже, и платьица моих кукол были пропитаны маслом и бензином. Наверное, я так бы и осталась в маленьком грязном городке с прозаическим названием Лопатинск, но однажды я увидела в мамином журнале потрясающую фотографию. Красивая женщина в красивом вечернем платье в окружении элегантных молодых мужчин. Это был совершенно иной мир. Я могла часами рассматривать потрясающее фото, представляя себя на месте той женщины. Очень скоро поняла, что никогда не буду такой. И тогда я возненавидела всю жизнь. Свой дом, свою семью, даже родителей. Однажды мать нашла у меня под подушкой ту фотку и порвала, приговаривая со злостью — «никогда». Возможно, если бы это произошло позже, я поняла бы ее и простила, но тогда…

Маша замолчала. Костяшки пальцев, стиснувших рулевое колесо, побелели.

— Маленькая девочка в маленькой комнате обшарпанной коммуналки поклялась себе, что станет такой красавицей, и у нее будут такие вечерние платья, и толпы поклонников будут добиваться ее руки.

Она нервно закурила, и струйки дыма обтекали ее красивое лицо, растворяясь позади. Прохладный поток кондиционера, словно время, уносил прочь настоящее, пытаясь укрыть в прошлом все гнетущие воспоминания. Время как река. У нее нет ни начала, ни конца. У нее нет даже берегов, которые оберегали бы ее от ненужных попыток. Время может позволить себе все, и никто не властен над ним. И глубины его бесконечны, они таят в себе судьбы и людей, и цивилизаций. Да будет благословенен тот, кто сможет жить с ним в согласии, выбрав нужное течение.

— Представляешь, — неожиданно продолжила свой монолог Маша, — я до сих пор вижу ту фотографию. Наверное, я осталась той же маленькой девочкой, давшей себе клятву.

Она коротко взглянула на окурок, который не выдержал столь эмоциональных воспоминаний и тихо скончался.

— Теперь я просто выросла и задушу каждого, кто встанет на моем пути.

Стекло водительской двери джипа мягко опустилось, и трупик истлевшей сигареты, только что ставшей свидетелем откровенного признания, безжалостным щелчком был отправлен в ночную прохладу. Так и нас иногда вычеркивают из списка живых недавние знакомые, а то и близкие люди, решившие одним движением руки загасить горевший или тлевший огонек надоевших переживаний в угоду новым.

— А ты мне всегда казалась такой уверенной и спокойной, — Варя не договорила, понимая, что делает что-то не то.

— Кукла Барби? — Маша улыбнулась одними губами. — Это мой боевой псевдоним. Я, как разведчик Штирлиц, долго живу среди чужих, пытаясь найти в этом хоть что-то приятное.

Она повернулась к подруге, пристально вглядываясь в ее лицо.

— Извини, что выплеснула на тебя свои воспоминания. Давно ни с кем так не говорила. На русском. Я уже начинаю привыкать, даже думаю на английском. Это дорога располагает. Не зря же вагонные попутчики становятся чем-то вроде священника на исповеди.

— А мне даже не в чем признаться.

— Да ты не насилуй себя. Не хочется — значит и не нужно. Они помолчали, вглядываясь в темноту. На дороге стали появляться редкие светлячки автомобильных фар. В темноте их свет был виден издалека. Они выплывали из-за поворота и медленно приближались, становясь все ярче, пока не пролетали мимо. Затем лишь приглушенный свет разноцветных указателей приборной панели машины напоминал о движении.

— Ой, — вскрикнула Варя, когда обогнавшая их джип машина резко затормозила в нескольких метрах перед ними.

— Урод… — Маша резко вывернула руль, объезжая тормозящий впереди черный спортивный автомобиль. — Обкурился он, что ли?

В зеркало заднего вида она заметила, что «BMW» стал их преследовать.

— Вот привязался.

Почувствовав властное прикосновение к педали акселератора, двигатель джипа напрягся, делая все, на что был способен. Однако свет фар идущей позади машины становился все ярче. Их догоняли.

— У нас джип тяжелее, не оторвемся.

— А что им нужно? — наивно спросила Варя.

— Познакомиться хотят, — зло усмехнулась Маша. — Поближе.

— Ты думаешь…

— А тут и думать нечего. Трасса почти пустая. В двух местах нас видели, вот и вычислили направление.

Не оборачиваясь к ученице, Маша спросила:

— Сколько нужно точек, чтобы провести прямую? Вот и я о том. Скорее всего, это за нами. Да и дорог тут, надо думать, не так много.

— До Суэца в округе ста миль это единственная трасса, — подтвердил предположение Амиль.

— Если не найдем съезд на грунтовку, они нас достанут. И очень скоро.

— Маш, они уже близко, — голос Вари дрожал. — Нажми.

— Эх, сейчас бы тачанку, — подруга и не думала сдаваться, поставив джип посредине дороги, чтобы не дать возможность преследователям обогнать их.

— Что такое тачанка? — недоумевал Амиль.

— Это машина с пулеметом… в багажнике.

— Пулемета нет, а вот подарок Самиха сгодится, — араб достал из-за пояса пистолет.

— Вы что, с ума сошли? — вскинулась Варя. — А вдруг они просто торопятся.

— В библиотеку, — Маша уже начала маневрировать, заслоняя джипом дорогу наседающей машине.

— Ой, смотрите, — вскрикнула Варя. — Какой-то дым на дороге.

— Это туман, — встревоженный голос Амиля с заднего сиденья удивил девушек.

— Туман?

— В пустыне?

— Да, иногда здесь это случается. Лучше сбросить скорость. Верблюды по ночам идут вдоль дорог.

Но Маша приняла другое решение. Влетев на полной скорости в густую пелену она погасила габаритные огни и дальний свет. Словно летучий голландец, их джип растворился среди песчаного океана.

— Машка, ты что-нибудь видишь?

— Мы разобьемся!

— Я уступлю это право мужчинам.

Джип плавно сбавил скорость, и скатился с гладкого шоссе на песчаную обочину. Проехав в сторону еще метров сто, он остановился. Когда двигатель и кондиционер были выключены, в салоне воцарилась полная тишина.

— Сидите тихо, в тумане далеко слышно.

Однако это предостережение было напрасным. По расплывчатому отсвету фар в стороне дороги стало понятно, что машина преследователей продолжает аккуратно ехать по асфальту.

— Думаешь, они не догадаются? — неуверенно прошептала Варя.

— Догадаются, конечно, но не сразу. Сколько времени дадим джигитам на сообразительность?

— А что, все русские женщины любят азартные игры? — усмехнулся Амиль.

— Все, — не раздумывая, бросила Маша. — Особенно те, кто должен был родиться мужчиной.

Араб не ответил. Чувство опасности и солидарности с соплеменниками были явно противоречивыми для него. Необычное поведение красавицы пугало и притягивало. Он не привык к главенству женщины, но убеждал себя, что сумеет справиться с этим и обуздать ее, как молодую, своенравную кобылицу. Одна мысль о победе над русской и полном обладании ею впоследствии возбуждала. Амиль тешил свое тщеславие, что только настоящий мужчина способен на такое. И он, благодаря Аллаху, добьется. Будет чем гордиться, когда партнеры узнают, кто стал его второй женой. Вот только бы уйти от преследователей. Он уже не сомневался в том, кто они. Такую настойчивость могли проявлять только наркоторговцы, чей груз оценивался в очень крупную сумму. И угораздило же его вляпаться в историю. Впрочем, с помощью этих русских Амиль может разом завладеть кладом и решить свои финансовые проблемы, а Маша достанется как сувенир победителю.

— Смотрите: свет, — Варя подалась вперед, заметив светлое пятно в стороне шоссе.

— Не прошло и получаса, — усмехнулась Маша. — Возвращаются.

— Думаешь, это они?

— Судя по скорости, да.

— Как они не боятся разбиться?

Словно услышав слова девушки, расплывчатый отсвет остановился. Маша приложила указательный палец к губам. Вскоре появилось еще одно пятно. Это луч мощного фонаря беспомощно шарил вправо и влево. Когда он пытался пробить пелену прямо перед джипом, пятно окрашивалось лохмотьями радуги, будто предлагало поиграть с ним. Но, не найдя отклика, ползло дальше. Через минуту все закончилось, и фары в стороне трассы исчезли.

— Амиль, когда туман рассеется? — На рассвете.

— Значит, у нас еще есть около часа.

Джип вернулся на трассу и аккуратно покатил своей дорогой. Желтый свет противотуманных фар стелился у самого покрытия, давая возможность водителю удерживать машину на асфальте. Вентиляторы и «дворники» усиленно трудились над обдувом лобового стекла, не давая влаге оседать на нем. Варя отыскала салфетки и протирала стекло изнутри. В салоне было тихо, лишь двигатель уверенно гудел, пытаясь развеять напряженное состояние. Внезапно плотная пелена стала рваться лохмотьями и постепенно таять. Маша увеличила скорость.

На востоке стали проступать силуэты гор. Пустыня оживала. Все больше машин встречалось на дороге. Позвякивая колокольчиками, двигались верблюды. Навьюченные длинноногие животные безразлично взирали на джип, пытавшийся при любой возможности обогнать кого-то или выиграть лучшую позицию на дороге.

— Впереди развилка, — предупредила Варя. — Налево Магхара, направо Порт Сайд.

— А впереди Суэц. Всего тридцать километров. Что-то я давно не видела канал.

— Маш, ты серьезно?

— Амиль, у тебя ест родственники в Каире?

— Нет. Никогда не было.

— Тогда в столице нас будут искать не сразу.

Джип влился в плотный поток машин и повозок, устремившихся к мосту через знаменитый канал. Его не раз начинали копать египтяне и греки, войны и голод предавали забвению, песчаные бури пытались сровнять, передвигая барханы, и лишь дотошным англичанам удалось сделать его судоходным, да и то не с первой попытки.

Животные, люди, повозки и автомашины создавали невообразимый гвалт и суматоху, которые усиливались на подступах к каналу. Казалось, этот неуправляемый поток, все время увеличивавшийся за счет пополнений из бесчисленных ручейков, вливавшихся в него по дороге, неминуемо разрушит все на своем пути. Однако в последний момент все как-то само собой регулировалось и упорядочивалось. Противоположные потоки втекали на мост и, не уничтожив друг друга, мирно растворялись среди окрестных тропинок за ним.

Джип постепенно освободился от шумного эскорта и набрал скорость. Трое искателей древних сокровищ, неожиданно превратившиеся в беглецов от неизвестных преследователей, устремились в Каир. Дорога своим отличным покрытием, шириной и все возрастающей плотностью потока машин красноречиво подтверждала, что впереди великий город. Расположенный севернее Мемфиса, древней столицы, Каир давно стал деловым и культурным центром страны. Конечно, историческое первенство оставались за долиной Гиза, Луксором, Абу Симбелом или Карнаком, а туристы тянулись в комфортабельные Шарм эль Шейх и Хургаду, но Каир вобрал в себя все лучшее из этого.

— Здравствуй, Миср, — торжественно прошептала Варя. — Город тысячи мечетей. Я тебя именно таким и представляла.

— Подруга, ты чего. Это же Каир.

— Так раньше называли не только Каир, но и весь Египет. Впрочем, в разные времена страну называли по-разному, да и столицы были разные.

Варя напряженно вглядывалась в открывавшийся пейзаж, с восторгом узнавая в очертаниях известные ей по фотографиям знаменитые сооружения.

— Миср начали строить только в десятом веке, но какие там мечети… Аль Азхар, Мухаммед Али, Баб Зевейла, Ибн Тулун. Да, этот город просто пересечение времен и цивилизаций. Хотя официальной религией считается ислам, христиане построили свои соборы — Аль Адра, церковь Девы, Мулладах, или Висячая церковь. Тут столько всего, что жизни не хватит обойти.

— Да ты наркоман какой-то. Глазки-то таки заблестели.

— Маш, ты посмотри, какая красота…

Чем ближе джип приближался к мегаполису, тем отчетливее проглядывались в нем прямоугольники небоскребов, иглы минаретов, массивы соборов, пестрые жилые кварталы, набережная и мосты над голубой лентой Нила, нити многоэтажных автомобильных развязок с поблескивающими на утреннем солнце стеклами машин.

— Надеюсь, в этом муравейнике нас будет не так просто отыскать.

— Боюсь, что эта машина слишком привлекает внимание, — усомнился Амиль.

Попутчики огляделись по сторонам. Их солидный джип возвышался над медленно вползавшим в город потоком повозок, мотоциклов и машин самого разного калибра. При этом каждый старался проскользнуть вперед, протискиваясь в опасной близости от бампера и колес.

— Ну, вот, накаркал, — зло процедила Маша, увидев появившегося впереди полицейского.

— Может, пронесет, — Варя умоляюще смотрела на подругу, которая напряглась в ожидании.

— Если остановит, вы не суетитесь и не выходите из машины. Сидите, как мышки.

— Что значит, как мышки? — не понял Амиль.

— Это значит, что нужно довериться женщине… Ее интуиции.

Их перепалку прервал властный жест полицейского, указавший джипу съехать на обочину. Остановив машину, Маша элегантно выскользнула и направилась к полицейскому, моментально став роковой соблазнительницей. У них завязался разговор. Попутчики внимательно всматривались через тонированное стекло в жесты и выражение лиц огромного блюстителя порядка и блондинки. Почувствовав что-то неладное, Варя открыла бардачок и, схватив первую попавшуюся карту, выскочила из джипа.

Амиль коснулся теплой рукояти пистолета за поясом, это придавало уверенность. Протиснувшись между передних сидений, он пытался понять, о чем говорит черноволосая малышка, едва доросшая до нагрудного кармана полицейского. Тыкая пальчиком в карту, она снизу вверх так жалостно смотрела и что-то быстро говорила огромному арабу, что тот снисходительно улыбнулся и даже наклонился к неожиданной собеседнице. Было видно, что девчушка тронула его сердце.

Через минуту полицейский движением руки перегородил разношерстный поток, текущий по многополосному шоссе в столицу. Десятки машин и повозок остановились, наткнувшись на невидимую стену. Тем временем джип рванул с обочины в левый ряд и, отчаянно сигналя и маневрируя, стал пробиваться к центру.

— Что ты ему такое наплела? — не утерпела Маша.

— Да ничего особенного.

— Так полицейские освобождают дорогу только правительственным машинам.

— Ну, я сказала, что мы специально взяли машину напрокат для особенного снимка в газету. Торопились, поэтому забыли документы на нее.

— Интересно, и что же такое мы будем фотографировать?

— Триаду, — Варя снисходительно осмотрела своих попутчиков. — В Каире установлена скульптура фараона Микерина из четвертой династии. Раньше была традиция изображать правителей в виде исполинов, чтобы подчеркивать их недосягаемость.

— Да, и сейчас они не страдают скромностью, — съязвила Маша.

— Микерин не был великим фараоном. Его пирамида в Гизе всего шестьдесят два метра высотой, но рядом находятся три поменьше, огражденные единой стеной. Предполагается, что там были захоронены его жены. Главное же не в этом. Все пирамиды четвертой династии не имели повествовательных текстов на саркофагах, как это делали позже, восхваляя своих умерших правителей. Погребальные камеры и базальтовые саркофаги во времена четвертой династии украшались только граффити. Этим языком древние передавили свои знания потомкам в области математики, астрономии и географии. Однажды исследователи обратили внимание, что расположение пирамид Микерна и его жен полностью совпадает с расположением звезд в созвездии Ориона, который считался обителью Осириса, особо почитаемого в Египте как бога, принесшего цивилизацию в долину Нила. Причем его пирамида проецировалось на место самой яркой звезды в поясе Ориона. Этим Микерен хотел подчеркнуть свое божественное происхождение. Впрочем, он пошел еще дальше, заказав скульптурную группу, под названием «Триада», где представил себя в окружении двух богинь, верховной хранительницы всех фараонов Тахор и местной богини Селфис. Догадайтесь, чья фигура была самой высокой.

— Варюш, и ты все это рассказала полицейскому?

— Нет. Любителям истории известно, как судьба посмеялась над тщеславным фараоном после его смерти. Представляете, английский корабль, перевозивший саркофаг Микерена в Лондонский музей, затонул в шторм, не дав прославиться несчастному среди потомков. Лингвисты прочли письма жрецов, доказывающие, что взлет цивилизации в Древнем Египте при четвертой династии был на два века ранее правления Микерена, хотя при нем исторические документы были переписаны в его пользу. А в Каире знаменитая триада установлена так, что до десяти часов утра тень от статуи богини Тахор полностью закрывает статую Микерена, большую по размеру. Некоторые утверждают, что это не случайно.

— Ну и что?

— Полицейский хорошо знает эту историю. Он поверил, что ненормальные русские туристы мчатся сломя голову, чтобы успеть сделать фотографию именно этого явления для всей России.

Молчание было восторженным ответом на проявленную сообразительность. Амиль похлопал в ладоши, откинувшись на заднем сиденье. В который раз он был поражен знаниями этой маленькой девчушки и умением применять их в самых критических ситуациях. Все знакомые женщины и родственницы в их клане были настолько непохожи на эту малышку, что он начал пристальнее к ней присматриваться.

— Предлагаю остановиться где-нибудь в тихом месте и обдумать план действий.

— А может, поедем в Каирский музей или хотя бы к статуе Рамсеса Второго?

— Успокойся, мой юный археолог, мы все успеем. Только позже.

— Маша права. Поищем тенистый уголок.

Джип медленно лавировал во все возрастающем потоке машин, выплескивающихся на улицы столицы из самых разных ее закоулков. Мегаполис просыпался, словно огромный старый локомотив, котлы которого постепенно набирали силу, маховик раскручивался, но не торопясь, как и многое на Востоке. Повинуясь древним обычаям, машинисты и пассажиры воображаемого локомотива начинали все с разговоров, за стаканчиком горячего чая. Любуясь глубоким, насыщенным цветом напитка сквозь прозрачные стенки изящной посуды, они интересовались здоровьем и новостями, потом, если будет угодно Аллаху, обсуждали планы и душевно прощались, будто навеки. Затем курили крепкие сигареты на подножках вагонов, выпуская колечками дым вместо набирающего силу локомотива. И когда все сроки давно прошли, а опоздавшие успели, помолясь, начинали движение. При этом никто из встречавших на следующей станции не волновался и не требовал начальника вокзала, потому что и там все так же степенно пили чай и курили.

Старый город медленно просыпался, не задумываясь об национальных особенностях, он просто всегда так жил.

Маша неожиданно для себя выехала на набережную, где было еще не жарко. Припарковав машину в тени высотного современного здания, они огляделись. Мимо мчались по своим делам сотни разнокалиберных авто, руководствуясь особыми правилами вождения. Деловые пешеходы обтекали многочисленных продавцов, лавируя между многочисленными чайными и кофейнями. Яркое солнце поднималось все выше, постепенно вытесняя остатки спасительной тени.

— Пойду куплю пару газет, — бросил на ходу Амиль. Девушки молча переглянулись. Им тоже хотелось выйти из машины и размять ноги, но привлекать внимание не хотелось. Не выключая кондиционера, они откинули сиденья и прилегли в салоне, ставшем для них за последние часы убежищем в чуждом мире.

Варе вспомнилось, как однажды они ездили на стареньком «жигуленке» маминого знакомого в Сочи. Был конец мая, и так же припекало солнце. Одинокий учитель из другой школы решил поухаживать за разведенной привлекательной женщиной. Дабы не рождать сплетен в маленьком курортном городишке, он поступил как настоящий гусар, бросив к ногам избранницы не то что соболиную шубу, а все свое состояние. Немолодой влюбленный заказал столик в одном из дорогих ресторанов Сочи. Он так волновался, что стекла его стареньких очков постоянно потели, и он протирал их новым платком, смущенно опуская близорукий взгляд. Мама в тот день провела полдня в парикмахерской и надела самое красивое платье, голубое, с красными маками, приоткрывающее любопытным взорам руки и грудь. Она помолодела лет на десять, и Варя вдруг увидела в этой по-своему красивой женщине незнакомого человека. Затаившаяся жажда любви, придавленная бытом, обстоятельствами и неуверенностью, вдруг вырвалась жарким майским днем из темного погреба, где была надолго упрятана волевым характером наравне с другими женскими секретами. Очаровательная, молодая, игривая и даже капризная незнакомая женщина внезапно возникла из неведомого прошлого ее матери. Добрые, всегда усталые глаза вдруг заблестели, наполнились желанием, строгий взгляд превратился в рассеянно-томный, ярко очерченные губы пылали нежностью и призывно вздрагивали, дразня кажущейся доступностью, улыбка откровенно говорила, каким жарким будет поцелуй, голос звучал чуть ниже, с глубокими грудными тонами, а все фразы стали незаконченно-мечтательными.

Это было так трогательно — наблюдать за уже немолодыми людьми, вдруг поверившими в любовь. Скорее, они еще не любили друг друга, они просто вспомнили это чувство, дремавшее в их душах много лет. Им показалось, что это возможно. Да и Варю они взяли с собой, чтобы ужин не выглядел первым свиданием. Они стеснялись, а может, даже опасались довериться незнакомому человеку. Чем дольше мы храним свои тайны, тем более дорожим ими. А вот вспомнить прошлое, пережить его заново, не предавая память необдуманным поступком, это проще. Лукавая игра, в которой эмоции выглядят настоящими и сердце так же взволнованно стучит, заглушая здравый голос сомнений.

Варе на всю жизнь запомнились несколько минут из той поездки. Вечерний бриз отчаялся добраться до огонька свечи, укрытой за изящным длинным стеклянным колпаком, тогда повеса стал заигрывать с краями белоснежной скатерти, отчего казалось, что столик на открытой веранде, взмахнув крылами, парит над синим-синим морем. Солнце, решив подыграть очаровательной паре, уступило место сумеркам. Множество огоньков засветилось в высоких бокалах с шампанским, где бисер маленьких пузырьков чертил незамысловатые узоры. Какие счастливые глаза были у матери! Слегка смущаясь, она украдкой поглядывала на дочь, как бы извиняясь за странный подарок судьбы. Мужчина произнес красивый тост, отчего стекла его очков запотели так же, как бокалы с ледяным шампанским. В памяти у Вари остались неясными и взгляд, и мужчина, но она была благодарна лысеющему одинокому человеку, сумевшему открыть для нее совсем незнакомую мать. Стерлись воспоминания и о последующих событиях, быстро положивших конец едва начинавшемуся роману, но шампанское и звон бокалов навсегда остались для нее особенными. Вот и сейчас она слышит этот звук.

В стекло ее дверцы действительно кто-то стучал. Варя вздрогнула от неожиданности. Озираясь, она увидела несколько человек, окруживших их машину. Амиль монеткой стучал по стеклу. Очевидно, сказалась вторая бессонная ночь и волнение. Сон навалился, унося в прошлое и лишая чувства времени. Варя глянула на подругу: та спала на водительском сиденье, повернувшись к ней и положив обе ладошки под щеку. Всю дорогу она была за рулем, и теперь ничто не могло потревожить ее сон.

— Маш, проснись, — ученица трясла ее за плечо. — Проснись. Пожалуйста!

— Что? — вскинулся инструктор, оглядываясь непонимающим взглядом.

Кто-то настойчиво дергал ручку запертой двери, так что машина покачивалась. Амиль просил впустить. Глаза у него были испуганными, да и весь он казался напряженным. Четверо незнакомцев преграждали путь к выезду на дорогу. Ситуация была серьезной. Чирикнув стартером, двигатель послушно загудел. Маша резко дернула джип назад. Легко перемахнув бордюрный камень, машина оказалась на газоне и, развернувшись, рванулась вперед, выскакивая на проезжую часть. Засвистели тормоза машин, уклоняющихся от столкновения, но джип уже набирал скорость. Опасно маневрируя, Маша гнала вперед. Со злостью она вцепилась в рулевое колесо, азартно вдавливая педаль акселератора в пол. В зеркало Варя видела, как мужчины, окружавшие их, бросились к двум припаркованным невдалеке машинам. Одна из них бала уже знакомой маркой «BMW».

— Маш, они гонятся за нами.

— Тут восемь горшков на четыре литра. Нас не так просто будет достать.

— А ты знаешь, куда ехать?

— Понятия не имею.

Девушки замолчали, лихорадочно обдумывая ситуацию. Что же произошло? Предал ли их Амиль или они попали в западню? Непонятно. Впрочем, как-то подозрительно быстро их вычислили. В Каире не один миллион жителей. Тем временем джип сворачивал то в одну, то в другую сторону, стараясь скрыться от двух серебристых машин, настойчиво приближавшихся к ним в суете столичных улиц. Случайно оказавшись в узком переулке, джип едва не застрял среди многочисленных лотков и палаток, около которых толпились покупатели, но Маше удалось чудом вывернуться от столкновений. Отчаянно сигналя, она поставила машину парой колес на тротуар, и, распугивая сонных прохожих, улизнула на другую улицу. Риск упереться в какой-нибудь тупик или попасть в аварию был велик, они совсем не знали город. Но выбора не было. Мысль лихорадочно искала хоть какую-то зацепку. Мелькнувшие за окном палатки с цветами отчего-то напомнили Варе бутон. Секунду спустя она уже лихорадочно давила на кнопочки своего сотового телефона, отыскивая в его памяти номер неизвестного, приславшего огромный букет роз и шампанское, когда они с девчонками были в ресторане. Тогда еще рослый араб спортивного телосложения протянул ей визитную карточку господина и шепнул:

— Если Вы когда-нибудь захотите познакомиться с этим уважаемым человеком или Вам нужна будет помощь, позвоните из любой страны и назовитесь бутоном красной розы.

Привычка, воспитанная мамой у Вари с детства, бережно относиться ко всем данным без исключений, сыграла свою роль.

В школе, в институте, даже в клубе дайверов вся полученная информация систематизировалась и бережно хранилась. Рудольф Михайлович на кафедре не переставал повторять студентам, что сегодня и завтра самые незначительные данные могут не понадобиться, а вот послезавтра… Как же он был прав. Вот! В записной книжке ее сотового телефонный номер незнакомца значился под именем бутона розы. Варя вспомнила, что на прямоугольнике белоснежного плотного картона, переданного ей слугой, был только номер таинственного хозяина. Она даже не знала его имени. Да и вообще, не шутка ли это и где может находиться сей господин?

— Алло, — после нескончаемых гудков неторопливо произнес низкий властный голос.

— Это бутон розы, — Варя едва вымолвила эти слова, сама, удивляясь, как они звучат по-английски.

— Мне передали визитную карточку с Вашим номером телефона… — торопливо начала было она, но голос прервал ее сбивчивые объяснения.

— Насколько я понимаю, Вам нужна помощь.

— Да, — быстро созналась девушка.

— Где Вы находитесь?

— Мы едем по какой-то улице… и за нами гонятся.

— Исчерпывающе, — Варя почувствовала, как собеседник улыбнулся.

— Мы в Каире, — потом, поколебавшись, добавила: — В центре.

— Какая у Вас машина?

— Черная, — она замешкалась и умоляюще посмотрела на Машу, та взглядом указала на известную серебристую эмблему. — Тойота. Джип.

— Понятно, — голос стал дружелюбнее. — На приборной панели должна быть кнопка с надписью «GPS».

— Нашла, — после некоторых колебаний выпалила девушка.

— Нажмите ее. На экране должна появиться заставка системы глобального позиционирования.

— Тут все по-арабски, — отчаянно прошептала Варя.

— Коснитесь пальцем левой иконки на экране.

— Есть. Он что-то спрашивает.

— В правом нижнем углу экрана должна быть иконка экранной клавиатуры.

— Да, вижу, — радостно отозвалась она.

— Откройте ее и выберите английскую раскладку.

— Получилось.

— Теперь наберите название улицы и номер дома, который я вам назову. Потом нажмите ввод. Стрелка на карте укажет дорогу. Вас встретят.

Так и произошло. На небольшом цветном экране показалась сетка дорог и перекрестков, по которой полз красный указатель. В динамиках зазвучал голос, заранее предупреждающий о повороте. Но это уже было лишним, Варя, как опытный штурман, подсказывала Маше, куда ехать. Как только появилась уверенность и цель, водитель прибавил скорость и смог оторваться от преследователей.

— Смотри, красная полоска тут обрывается, — ученица указала на монитор.

— Похоже, маршрут закончен, — неуверенно откликнулась Маша, сбавляя скорость.

— Ой, там ворота открывают.

Перед машиной выскочил арапчонок и приветственно замахал рукой, показывая, куда ехать. Джип лихо завернул во двор и резко затормозил посредине. Не открывая двери, девушки стали опасливо оглядываться.

— Ну, воробышек, ты меня удивил, — Маша попыталась улыбнуться подруге, но лицо было напряженным. — Откуда у тебя здесь родственники?

— Да нет у меня здесь родственников.

— Значит, любовник.

— Да я его даже никогда не видела.

— Это радует, — Маша приподняла бровь. — И куда же мы приехали?

— Стой, я же знаю этого парня, — в радостном порыве Варя прижала руки к груди.

— Вот этого красавца?

— Он цветы с шампанским приносил и визитку.

— Ах, скромница ты наша, — подруга с завистью покачала головой.

— Не от себя, — поправилась та. — От хозяина.

— Ну, что же, в таком случае этот мой.

Высокий широкоплечий араб был облачен в свободные белые одежды, под которыми просвечивало что-то темное. Крупные сильные руки двигались стремительно, так что длинные рукава едва поспевали за ними. Кожа была темной, с бронзовым отливом. Густые курчавые волосы обрамляли широкое красивое лицо со спокойным выражением. Он был молчалив. Подходя к джипу, жестом кому-то отдавал распоряжения.

— Привет, — Варя первой выскочила из машины и улыбнулась.

— Здравствуйте, госпожа, — он едва улыбнулся уголками тонких губ. — Надеюсь, все хорошо?

— Почти, — Варя не знала, куда девать свои руки и вообще что делать дальше. — Если бы не моя подруга, пришлось бы туго.

— Вы всегда говорите в рифму? — без тени эмоций на лице спросил он, разглядывая девушку. Очевидно, неожиданный звонок Вари наделал тут переполоху, и она чувствовала, что ее рассматривает не одна пара глаз. — Вы одна?

— Нет. Позвольте, я познакомлю Вас, — она не договорила, увидев, как вспыхнули глаза араба. Лицо его осталось холодным, но он весь подался вперед. У капота разгоряченной долгой гонкой машины стояла светловолосая красавица.

— О, Вы подобны цветку белого лотоса в голубом озере, — он смущенно улыбнулся. — Простите, я плохо знаю английский. Потом перевел взгляд на Варю.

— Я хотел сказать, что вы очень дополняете друг друга, как яркий цветок и нераспустившийся бутон.

Араб вновь обратился к Маше:

— Позвольте представиться, секретарь господина Фатхи, Анвар.

— Мария, — лукаво произнесла та, чуть наклонив голову, но не опуская глаз, как это делают женщины Востока при встрече с незнакомыми мужчинами. — Простите, что мы так неожиданно свалились вам на голову.

— Да, мы очень нуждались в помощи, — подхватила Варя. — За нами гнались какие-то бандиты. Мы были просто в отчаянии.

— Здесь Вам нечего опасаться, — араб едва поклонился. — Позвольте, я провожу вас в дом. Господин Фатхи ждет вас.

— Мне так неловко, — растерялась Варя. — Мы с ним даже не знакомы.

— Что Вы, он Вас очень хорошо помнит, — негромко произнес Анвар, жестом приглашая гостей следовать за ним. — И это главное.

— Вы всегда так радушны к незнакомцам? — Маша нерешительно поправила прическу.

— К таким очаровательным, несомненно, — секретарь уверенно направился в глубь красивого дома. — Встреча с господином Фатхи не займет много времени, и вы сможете отдохнуть после дороги, пока мы уладим ваши проблемы.

Он обернулся на ходу, доверительно понизив голос:

— Только будьте предельно откровенны. Господин Фатхи — очень влиятельный человек и дорожит своим именем.

Прохлада и богатое убранство комнат, которые они проходили, оставляло восторженное впечатление на гостей. Покоем и благополучием веяло от обстановки, подобранной рукой мастера, умело сочетающего комфорт, предоставляемый современной техникой, и уют, основанный на вековых традициях. Огромный дом дышал неброским богатством, незаметно подчеркивавшимся драгоценными безделушками, будто случайно разбросанными в самых неожиданных местах.

— Какой красивый дом, — прошептала Маша, так, чтобы секретарь услышал ее. — У его хозяина отличный вкус.

— Чем-то напоминает средневековый замок, — тихо отозвалась Варя.

— Чем же? — Анвар резко остановился у огромного кожаного дивана. — Но, не дождавшись ответа, попросил: — Присядьте, я доложу хозяину.

— Вошли мы бесплатно, — тихо вздохнула Маша, когда араб исчез за тяжелой портьерой. — Интересно, сколько будет стоить выход.

— Ой, я шкатулку и папирус в машине оставила, — охнула Варя. — В бардачке.

— Не боись, подруга. Ключи у меня, а джип на сигнализации.

— Какая ты, Маш…

— Практичная? — Да.

— Ну, не всем же быть сообразительными.

В этот момент портьера раздвинулась, и бесшумно появился секретарь.

— Господин Фатхи ждет вас. Проходите, я подожду здесь.

Небольшая комната была освещена торшером и несколькими свечами, через небольшое окно был виден внутренний сад. За европейским столом сидел человек в свободной светло-голубой одежде, расшитой крупным золотым орнаментом. Экран раскрытого ноутбука освещал его задумчивое лицо с удивительно благородными чертами. Он быстро встал навстречу девушкам, радушно раскинув руки для объятий. В этом жесте чувствовались искренность и радушие. Средних лет, в отличной физической форме, он был преисполнен жизненных сил. Широкое красивое лицо с большими карими глазами хранило отпечатки восточной и европейской крови. Классический прямой нос придавал его лицу горделивое и даже властное выражение.

— Хвала Аллаху, вы живы, — он стремительно приблизился к Варе. — Ваш неожиданный звонок встревожил меня не на шутку.

Но, столкнувшись с настороженным взглядом девушки, он остановился.

— Прежде позвольте представиться. Родители дали мне несколько имен, некоторые из которых европейцам произносить трудно. Для таких красавиц, как вы, я просто Николо. Идет?

И он осторожно обнял Варю, слегка наклонившись к ней. Дважды коснувшись щеками, чуть отстранился, все еще нежно придерживая ту за плечи.

— В России не принято целоваться при встрече? Господин Фатхи так очаровательно улыбнулся, глядя Варе прямо в глаза, что она покраснела.

— Я позволил себе в прошлый раз преподнести цветы, еще не будучи знакомым с Вами. Надеюсь, что был прощен за нескромность. Ваш прелестный облик я воспринял, как бутон розы, а как Вас на самом деле зовут?

— Варвара, просто Варя, — отчего-то очень волнуясь, тихо произнесла девушка.

— От этого имени веет силой, — хозяин чуть нахмурил широкий, без морщин лоб. — Если не ошибаюсь, у греков это имя обозначало чужестранца или говорящего иначе. Надеюсь, мы найдем общий язык?

Улыбка была обезоруживающей.

— Не могу отказать себе в удовольствии познакомиться с Вашей очаровательной спутницей, — господин Фатхи перевел взгляд на Машу.

— Это моя подруга, Мария, — представила ее девушка.

— А Ваше второе имя не Антуанетта? — его объятие было чуть более длительным и пылким, чем того требовали приличия при знакомстве, а губы как бы невзначай дважды коснулись Машиных щек. — Зовите меня Николо. Или Вам ближе Николя?

— Рада знакомству с Вами, Николо, — ласково пропела Маша. — Хотя в России Вас звали бы Николаем.

— Звучит забавно. Моя мать была итальянкой и очень любила русские песни. Когда парни в красных рубахах под гитару надрывно поют и пляшут, а девушки в цветастых платьях пританцовывают вместе с ними.

— Простите, это, скорее, цыганский хор, — осмелилась поправить его Маша. — В русских песнях больше печали, чем радости.

— Вот как? — он насторожился. — Да-да, помню, у мамы были пластинки с записями песен в исполнении замечательного русского баса.

Он силился вспомнить.

— Шляпо, Шаляпо…

— Шаляпин.

— Именно. Думаю, их можно будет отыскать.

— Не беспокойтесь, дорогой Николо, — Маша старалась говорить с хозяином на той ноте, которую он сам задал с начала встречи. — Мы и так отняли у Вас столько времени.

— Нет-нет Вы мои гости и можете рассчитывать на любую помощь.

Хозяин дважды хлопнул в ладоши. При этом рукава небесного цвета, блеснув золотом, обнажили сильные, покрытые черными волосами руки. В этом человеке удивительным образом сочетались спокойствие и власть. Бесшумно появившийся секретарь без слов понял намек, приглашая гостей следовать за ним.

— Анвар проводит вас в курительную, — господин Фатхи даже не взглянул на секретаря. — А я пока закончу свои дела.

Оформленная в богатом восточном стиле комната поражала роскошью интерьера. Девушки неуверенно жались друг к дружке, чувствую себя лишними. Наконец, расположившись в глубоких креслах с мягкими подушками, они постепенно освоились. Расшитые крупными узорами ткани, подсвечники и статуэтки из благородного металла, инкрустированные низкие столики из красного дерева, узорчатые мягкие ковры, несколько кальянов, украшенных драгоценными камнями, — все было очень гармонично подобрано и располагало к блаженству. Одно отличало этот роскошный дом от европейских собратьев: тут не было картин. На Востоке не принято изображать себе подобных.

— К хорошему быстро привыкаешь, — Маша откинулась на подушки, с наслаждением расслабившись.

— Тебе только сменить джинсы на калазирис — и можно сниматься в кино, — восторженно прошептала Варя.

— Я не хочу сниматься в кино. Я хочу так жить.

— В гареме?

— Нет, я могла бы стать хозяйкой в таком доме, — она мечтательно прикрыла глаза.

Из-за тяжелой портьеры бесшумно появился арапчонок. Не поднимая глаз на гостей, он поставил на столик перед ними огромный поднос, уставленный напитками. Подождав, пока девушки сделают выбор, он быстро наполнил стаканы соком и удалился. Ароматная густая прохлада только что сорванных фруктов медленно проникала внутрь. Тяжесть и напряжение пережитой погони куда-то исчезли, и умиротворение наполнило усталые молодые тела. Хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать, а только вдыхать, впитывать в себя спокойствие и безмятежность.

— Прошу простить мою назойливость, — в комнату вошел секретарь. — Наша служба безопасности просит поставить Ваш джип в гараж и проверить его.

Он медленно развел руки в стороны, обращая ладони к Аллаху, всем своим видом изображая покорность непреодолимой силе обстоятельств.

— Ой, это я, — вскинулась Маша. — Наверное, по привычке включила сигнализацию. — Она вскочила и, похлопав себя по карманам, нашла ключи. — Возьмите.

— Маш, шкатулка, — умоляюще прошептала подруга.

— Да, у нас же сувенир для господина Фатхи, — красавица взмахнула ресницами, и секретарь застыл с рукой, уже держащей брелок с ключами.

— Я провожу Вас, Мария.

Варя заворожено смотрела на удаляющиеся стройные фигуры. Они удивительно подходили друг к другу. Широкоплечий высокий атлет с черной жесткой шевелюрой и светловолосая красавица. Часто Господь скупится, создавая по своему образу и подобию смертных, а порой и жестоко подсмеивается над несчастными. Но иногда, представляясь Аллахом или Иисусом, Всевышний являет свету удивительных, богоподобных людей. С детства они ощущают себя необычными и маются всю жизнь, отбиваясь от назойливых рук, что стремятся ухватиться за край их одежды в надежде если не удержать подле себя, то хотя бы урвать клок. И лишь немногим из этих избранных удается встретить кого-нибудь из своей стаи. Тогда смущенное солнце скрывается в дымке, а то и прячется за свою ночную соперницу, являя миру затмение, что так по-разному трактуется гадалками и шаманами всего света.

— Держи свое сокровище, — Маша протянула подруге шкатулку. — Папирус внутри.

— Как там? — Варя вопросительно кивнула в сторону улицы.

— Пока тихо, — инструктор загадочно подмигнул. — Только, боюсь, их спецы разберут джип по винтикам.

Она разгладила складки на джинсах.

— Впрочем, он не наш.

— Амиля не видно?

— Успокойся, этот дом можно штурмовать только с танками.

Они переглянулись. В Машиных глазах не было ни тени тревоги. Наоборот, там появились знакомые искорки женского озорства и даже азарта, присущего амазонке на охоте, уже натягивающей тетиву лука.

— Маша?

— Какой мужчина… — она откинулась на подушки и облизнула горячие губы.

Женщины так хорошо понимают друг друга в подобных делах. Щедро одаренные создателем удивительной чувственностью и тонкой интуицией, они на века опередили прямолинейных сородичей из более сильной стаи. Научившись охотиться на мамонтов, мужчины до сих пор бегают только по прямой, теряясь, когда подружки начинают плести тонкие кружева взаимоотношений. Одни остановились в своем развитии на языке жестов, другие постигли вершины поэзии. Но, несмотря на то что они говорят на разных языках, любовь стирает все барьеры, подводя жаждущих к одному роднику разными путями.

— Надеюсь, Вы не скучали, — господин Фатхи по-хозяйски расположился напротив гостей. — Иногда дела вносят суету и в нашу спокойную жизнь, и мы уподобляемся американским менеджерам, которые всегда куда-то спешат.

— Спасибо, Николо, — первой откликнулась Маша. — Мы наконец-то пришли в себя.

— Ну что же, я рад это слышать. Таким цветкам нужен покой и уют.

Хозяин привычно хлопнул в ладоши, и арапчонок принес кофе. Аромат черного густого напитка манил к себе взоры. Словно черные колодцы в ясный день, чашечки из тонкого фарфора укрывали на дне своем необъяснимое. Перетекая внутрь маленькими глотками, кофе наполнял таинством собеседников. Маша выбрала одну из предложенных тонких сигарет. Табак был удивительно душистым. От первой затяжки закружилась голова и, казалось, зазвучала незнакомая мелодия. Хотелось отдаться мягким, убаюкивающим волнам удовольствия, что несмело начали подниматься изнутри. Закрыть глаза и раскачиваться на их незримых спинах, готовых унести счастливчика куда угодно.

Маша сделала над собой усилие, отгоняя возникшее желание. Она вопросительно взглянула на подругу, но Варя отрицательно покачала головой, отказываясь от приглашения закурить. Господин Фатхи снисходительно улыбнулся, но не выпустил из рук мундштук кальяна.

— Вы ехали из Дахаба через Тар? — струйка дыма с сожалением покинула хозяина и растворилась под потолком: система кондиционирования неслышно трудилась, поддерживая приятную атмосферу в курительной.

— Нет, мы ехали по восточному берегу полуострова, через Накл.

— Вот как? — удивился господин Фатхи. — Хотя в наших краях еще зима, и солнце пока щадит смертных, но туда редко заезжают туристы.

— Мы видели туман, — нашлась Варя. — Это было так неожиданно.

— Да, на Синае иногда случается такое, хотя ни рек, ни озер там нет.

— Причем такой густой, — поддержала ее Маша, что пришлось «дворниками» очищать лобовое стекло. Я даже в России не сталкивалась с подобным.

— А я изнутри стекла протирала.

— Вдвоем всегда легче осилить дорогу.

— Вообще-то, нас сначала было четверо… — нерешительно созналась ученица, не выпуская шкатулку из рук, но потом вспомнила предостережение секретаря и начала рассказывать все события по порядку. Господин Фатхи заинтересованно молчал, время от времени прикладываясь к мундштуку, отчего тот просыпался веселым бульканьем мутных от табачного дыма пузырьков. Маша не прерывала рассказ подруги, хотя та иногда сбивалась от волнения. Инструктор старался понять реакцию неожиданного спасителя на невероятные приключения, свалившиеся на головы двух русских девушек. Однако ни разу на холеном лице с большими карими глазами не появилось удивления или недоверия. Возможно, лишь упоминание о бандите Кармале, взявшем на абордаж «Морскую звезду», заставило чуть вздрогнуть уголки властных губ.