В тире дело шло у нас неплохо. Правда, Профессор по-прежнему меткостью не отличался. Половина его пуль улетала, по выражению Михея Ивановича, «за молоком».
— У меня зрение… — виновато оправдывался Гаррик.
— Зрение, зрение! — сердился Витька. — Это тебе не задачки решать…
В общем, со стрельбой все шло более или менее гладко. А вот с воспитанием бесстрашия… здесь с самого начала пошли одни неприятности. Как-то вечером, собравшись у кирпичной стены, за мусорным ящиком, и убедившись, что Ветка нас не подслушивает, Фидель объявил очередной приказ:
— Сегодня в двадцать три ноль-ноль всем быть в боевой готовности на пункте номер один для проведения учебной разведочной операции. Объект разведки — сад Плантатора. Но предупреждаю, — Витька погрозил кулаком, — ничего там не трогать… В общем, сами понимаете. Это учебная разведка, а не детский налет на вишни.
— А что же тогда делать? — поинтересовался Вовка. — Вишни у него хорошие, но Плантатор сторожит их. Ух, как! С темна по саду с ружьем бродит. А днем спит.
— Вот и хорошо, что бродит. — Витька развернул перед нами листок бумаги. — Это план сада. Вот забор, вот дом Плантатора, вот собачья конура, вот сарай и гараж. Мы подходим к саду с трех сторон. Отвлекающая группа в составе Генки и Гаррика отсюда, — Витька нарисовал на листке стрелку. — Поддерживающая группа — Вовка — отсюда и ударная группа — я — вот с этой стороны. Отвлекающая группа швыряет через забор песок на листья деревьев. Понятно, Плантатор бросается сюда. Листья-то будут шелестеть, и он подумает, что вы рвете его вишни. Пока он бежит к вам, Вовка перерезает колючую проволоку. Вот ножницы. — Витька вынул из кармана большие ржавые ножницы для резки проволоки. — Перерезает, значит, и мы быстренько ставим Плантатору западню.
— Какую западню? — не поняли мы.
— От столба забора до первого дерева протягиваем проволоку. Тряхнем дерево — и спрячемся в кусты. Они растут вот здесь, возле забора.
— Ну и что?
— А то. Плантатор услышит, что трясут дерево, помчится обратно. В темноте налетит на проволоку, шлепнется и выронит из рук ружье. Мы хватаем ружье, даем Плантатору пинка и убегаем.
Мы смущенно молчали. Отнять у взрослого ружье и дать ему еще пинка — это было уж что-то явно незаконное. Мы невольно вспомнили дядю Гришу.
— А пугать людей ружьем законно? — горячился Витька. — Он, думаете, для чего ружье носит? Чтобы стрелять из него по людям. Из-за каких-то еще совсем зеленых вишен… Мало ему одного пинка дать. Два надо.
Почувствовав, что мы продолжаем колебаться, Витька пошел на уступки:
— Ладно вам! Ружье мы на следующее утро пошлем дяде Грише с запиской: «Отобрано при попытке стрелять в честных людей». Мы же не собираемся красть ружье. Зачем нам эта самоварная труба?
— Отбирать оружие имеет право только милиция, — возразил знающий все законы Гаррик. — Мы не имеем. Мы только обратиться можем с просьбой отобрать…
— А ну вас к черту всех! — разозлился Витька. — Трусы вы — вот кто. С вами только на Кубу ехать. Как же! Профессор вообще лучше помолчал бы. «С просьбой обратиться!» Раз вы такие осторожненькие, пусть ружье останется у Плантатора. Но проволоку протянем. Нам нужно не ружье. Нам нужно воспитать в себе бесстрашие и выработать навыки ночной разведки. Поняли, пепчики?
На том и порешили…
Кончилась вся эта история не совсем удачно. Вернее, совсем неудачно. Услышав шелест листвы, Плантатор побежал, конечно, в сторону отвлекающей группы, то есть туда, где за забором притаились я и Гаррик. Он бежал и ругался. Луч электрического фонарика прыгал как сумасшедший по черной густой листве вишен. Впереди Плантатора бежал его пес и тоже заливался во все горло. Мы с Гарриком юркнули в канаву и притаились. Плантатор бегал за забором, раздвигал руками кусты и ругался. Вдруг он остановился. Прислушался. Мы поняли, что это дали о себе знать Витька с Вовкой. И тут случилось самое неожиданное. Плантатор никуда не побежал. Он быстро вскинул к плечу ружье, и в темноте вспыхнул и погас ярко-красный короткий столбик. Грохота выстрела мы даже как-то не услышали, так нас испугал рваный огненный столбик. Где-то в конце сада тонко вскрикнул Вовка и затрещали кусты.
— Вы не имеете права! — Гаррик вскочил на ноги и ударил кулаком по краю канавы, в которой мы лежали. — Стрелять в людей запрещается. Мы будем…
Тут снова вспыхнул красный столбик, и совсем рядом с нами что-то защелкало по толстым листьям лопухов. Я схватил Гаррика за руку, и мы побежали вдоль канавы. Вдогонку нам неслись ругань и собачий лай. Собрались мы, как было условлено, на резервном пункте номер три, возле одиноко стоящей трансформаторной будки. Вовка тихонько подвывал, переминаясь с ноги на ногу. Витька, сурово сдвинув брови, осматривал пострадавшего.
— Крови совсем немного, — заявил он, выключая фонарик. — Поцарапано просто в двух местах.
— Жжется, — сморщился Вовка.
— Ты поплачь еще! Жжется! Это он солью тебе врезал. Кухонной, крупной. Ну, погоди, Плантатор! Мы тебе покажем… Он что, и в вас? — спросил Витька Гаррика.
— Да. Гаррик ему хотел кирпичом… — вмешался я, желая выручить Профессора. Тот благодарно посмотрел в мою сторону.
— Никогда не нарушайте обговоренный ход операции, — строго сказал Фидель. — Во-первых, он мог дать вам этой солью по глазам. Вовке повезло — через штаны досталось, да и жира у него там на два пальца.
— Тебе бы этак повезло! Жжется знаешь как? — обиделся Вовка.
— Знаю, — невозмутимо ответил Витька. — Сейчас по-быстрому на Волгу, посидишь в воде, и отпустит. Потом йодом смажем. — Он снова повернулся к нам: — Если б не ваши кирпичи, он побежал бы в нашу сторону и шмякнулся бы с размаху, гадина такая.
Дня два Вовка прихрамывал. Дома он сказал, что упал. Мы ходили гордые: среди нас уже есть один раненый, по нам вели настоящий огонь, и, короче говоря, народ мы, выходит, обстрелянный.
— Плантатору это даром не пройдет, — грозился Витька. — Назначаю на завтра внеочередной ЧС.
ЧС — это чрезвычайный сбор. Значит, нас ждало что-то очень важное. Мы собрались за мусорным ящиком. Витька пришел последним. Он принес какой-то сверток.
— Что это? — спросил Вовка.
Витька молча развернул газету. Мы увидели четыре жестяных револьвера. Обычные детские револьверы.
— Зачем нам игрушки? — удивились мы. — Что мы, маленькие?
Витька выслушал нас и, усмехнувшись, взвел курок жестяного револьвера. Курок щелкнул громко и сухо.
— Слышали?
— Ну?
— Звук каков?
— Хороший звук. А что толку?
— Толку? В темноте ведь ничего не видно, а звук слышен…
И он посвятил наг в план операции «Икс».
— Нельзя Плантатору спускать такие выходки, — сказал Витька в заключение. — Пока до него взрослые доберутся, мы сами проучим тунеядца. Заодно проведем отличную учебную разведоперацию…
Плантатор дежурил в своем саду от зари и до зари. Примерно через каждые два часа он, спустив со сворки собаку, уходил в дом минут на десять. Пил чай. Потом снова появился в саду. Все это Витька знал. Он вообще следил за каждым шагом Плантатора и внимательно изучил весь его распорядок дня. Операция «Икс» началась в девять вечера. Мы отпросились дома на рыбалку, взяли удочки и бутерброды, спрятали все это под старой, наполовину занесенной песком лодкой и, как только стемнело, собрались у резервного пункта, возле трансформаторной будки.
В десять двадцать Плантатор появился на дежурстве, в двенадцать тридцать он впервые пошел пить чай.
— Чтоб тебе подавиться! — пожелал ему Вовка.
Фидель предупредил нас, что операция начнется во время второго чаепития.
— Так будет надежнее, — сказал он. — Нам никто не помешает в это время.
Ночь была безлунная и теплая. Клонило ко сну. Мы лечили в канаве, нас нещадно кусали комары, а Плантатор с ружьем на плече все бродил по саду со своей собакой.
Я совсем уже задремал, но вдруг почувствовал легкий толчок в бок.
— Передай по цепочке, — шепнул мне лежащий рядом Витька: — Всем ползти на рубеж номер один.
— Ползти на рубеж номер один! — зашептал я в ухо Гаррику.
Мы поползли. Вот и калитка. Витька неслышно открыл ее и махнул рукой. Короткая перебежка, и мы заняли места вокруг крыльца. Витька еще раз махнул рукой — и мы натянули на лица маски. Они были сделаны из черных шелковых чулок. Кусок чулка и две дырки для глаз.
Натягивая свою маску, я невольно вздохнул, вспомнив, как мама весь день вчера искала эти чулки и ужасно сердилась. Но что поделаешь, без масок наши лица белели бы в темноте, словно блины.
Мы сидели вокруг крыльца, зажав в кулаках жестяные револьверы. В настороженной тишине было слышно, как сопит Вовка.
Прошло минут пятнадцать. Послышались шаги. Наконец-то! Плантатор шел пить чай. Он тяжело ступал по мощеной кирпичом дорожке. Ружье поблескивало за его спиной. Вот он остановился у крыльца, обтер о деревянную решетку подошвы сапог.
— Оружие на землю! — неожиданно раздался хриплый, глухой голос. Как только Витька сумел так устрашающе прохрипеть!
Это был сигнал. Мы с хрустом взвели курки револьверов. Плантатор вздрогнул и остановился.
— Ни звука! — предупредил из темноты Витька. — Иначе с четырех сторон вы получите по дырке. Оружие на землю! — повторил он.
Плантатор поспешно стащил через голову двустволку и бросил ее в траву. Видно, он так обалдел, что не мог даже пикнуть.
— К перилам крыльца приколота бумага, — продолжал из темноты Витька. — Распишитесь внизу, или это последняя ваша ночь.
Плантатор громко икнул. Потом еще раз. Спотыкаясь о ступени, он нашарил бумажку и вынул из кармана очки. Острый луч фонарика ударил ему в руки. Я видел, как трясется зажатый в пальцах карандаш. Эх, и трус же этот Плантатор!
— Войдите в дом, — прохрипел Витька, гася фонарик. — И находитесь в нем полчаса. Если вы покажетесь раньше, вас ждет смерть.
Плантатор икнул еще громче, положил на перила крыльца бумажку и, пятясь, вошел в сени. Захлопнулась дверь. Громко звякнула стальная щеколда. В сенях загрохотало упавшее ведро. Витька подхватил бумажку, и мы поползли к калитке.
— Давай еще кирпичом в окно, — предложил мстительный Вовка.
— Я тебе дам кирпичом! — прошипел в ответ Фидель.
Мы выбрались за калитку и что есть духу побежали к Волге. Все было в порядке. Я чувствовал себя непревзойденным разведчиком. Нет, право же, Витькина идея пробраться на Кубу не так уж несбыточна. Мы кое-что можем…
Прошло два дня, и вдруг Гаррик объявил чрезвычайный сбор. Если уж Профессор дает сигнал ЧС, значит, случилось что-то невероятное. Мы сбежались к нашей стене. Гаррик стоял расстроенный и теребил тонкими пальцами кончик носа.
— В чем дело? — спросил его Витька.
— Сегодня утром у дяди Пети был дядя Гриша.
— Сколько сразу дядей. А дяди Бори не было?
— Какого дяди Бори? — заинтересовался Вовка. Он был на редкость любопытным человеком.
Профессор рассердился. Он блеснул на Витьку очками и сказал:
— Ты знаешь, что бумажка, подписанная Плантатором, попала в милицию?
Только тут я вспомнил о бумажке. Совсем ведь забыл о ней. Витька тогда положил ее в карман, и мы побежали к Волге. Что же в ней было написано и почему она оказалась в милиции? Я уже собрался было задать этот вопрос нашему Фиделю, но не успел.
— Знаю, что в милиции, — невозмутимо сказал Витька. — Сам послал ее туда. Заказным письмом. Вот квитанция, — он вынул из кармана почтовую квитанцию. — Ну, а содержание бумажки вот какое: это расписка. В ней Плантатор обязуется сдать весь урожай своего сада бесплатно. В любой магазин «Овощи-фрукты». Поняли теперь, какую мы ему козу заделали. Не отвертится. Так что, Профессор, зря ты ЧС объявил. Все в полном порядке.
— Нет, не в порядке! — замахал руками Гаррик. — Ничего не в порядке! Да ты знаешь, что дядя Гриша догадывается о том, кто все это сделал! И к тому же расписка Плантатора недействительна. Это шантажом называется. За шантаж может здорово влететь. Дядя Гриша прямо заявил: «По-моему, все это проделки группы шелаберников и архаровцев, которые не знают, что им делать во время каникул». И что он за этих шелаберников и архаровцев возьмется всерьез в ближайшее время.
— А за Плантатора он не возьмется? — сурово спросил Витька.
— Плантатор еще двух собак завел, — вставил Вовка. — Большущие, как медведи.
— Эх, взрослые мне называются! Шантаж-монтаж. Тоже еще! — махнул рукой Фидель. — Ладно, пусть сами разбираются в своих делах. Могут, если хотят, целоваться с Плантатором. Для нас все это было только учебной разведкой… А что еще говорил усатик твоему дяде?
— Они долго говорили, но я не понял о чем. Ветка увидела, что я слушаю, и стала мешать. В общем, я хочу заявить вам, — сказал Гаррик, — что от всяких операций на ближайшее время следует отказаться. Дядя Гриша — это вам не Плантатор, с ним иметь дело мне совсем не хочется.
Витька сказал что-то невежливое про всяких дядей, которые суются не в свои дела. Вовка поддакнул ему. Профессор обиделся, и мы разошлись недовольные друг другом.