Убирались из Тересии мы с огромной скоростью. Вдруг князек передумает или сложит дважды два и поймет, что что-то в этой истории не так. Ну не может вменяемая девица (а о Василисе слава шла именно такая) вести себя так странно, вызывающе, демонстративно глупо, играя на публику. Нужно было просто сесть и немного подумать, чтобы прийти к правильному выводу. А Николас был не дурак, значит, погоня это только вопрос времени, либо вопрос желания. Мда, зачем-то же она ему нужна? Хотя чего я спрашиваю. У Николаса из наследников только дочь, девка, конечно, симпатичная, мечом помахать любит, но звезд с неба не хватает. А наследником мужеского полу он так и не обзавелся, да и как это сделать, будучи вдовцом? Разве что жениться. А Васька ему для этого дела подходит идеально: дочь сильного воина, сама не гнушается ратного дела, умна, красива, молода. Родословная опять же не из последних, они с батюшкой какие-то дальние родственники Дивногорского князя. Потомство от такой девы будет сильным, умным и красивым.

Мы за вечер долетели до границы Тересии, перелетели реку, которую прошлый раз штурмовали по дну и, приземлившись на другом берегу, решили несколько передохнуть. Уж очень последние недели выдались суматошными. Сил практически не осталось. А тут еще и последний рывок, который только предстояло совершить, забрав ребят у Коши и, наконец, обвенчав Аленку с Ромкой. Я прикинула, что на все, про все нужна будет еще неделя. Не можем же мы у Кощея застрять надолго. Потом венчание. Если кто-то опять заикнется о длительной подготовке к свадьбе — вот ей богу, отомщу! Превращу всех в жаб! И будет полный дворец венценосных земноводных. Жаба-царь, жаба-царица — оба пупырчатых красавца с коронами на голове, чтобы никто не ошибся ненароком. Ааа, еще оставлю им возможность членораздельно выражать своим мысли. Должен же язык пополняться новыми идиомами, а то, что они будут и в большом размере, сомневаться не приходилось. Царь, мужик крепкий, но если его довести, думаю, можно будет о себе услышать массу интересного. Как только Алена хочет жить с таким свекром — непонятно. А свекровь? Она же от Алены живого места не оставит, запилит претензиями: «не так сидишь, не так глядишь, не так лыбишься…»

— Ален, — не утерпела я и пристала к подопечной, которая уже практически скатилась в сладкий сон.

— Чего? — зевнула она и повернулась ко мне лицом.

— Аленушка, ну нашо тебе отот прынц? — я посмотрела на нее с сомнением, демонстрируя ей полное недовольство сложившейся ситуацией.

— Люблю, — буркнула она.

— А ты понимаешь, что к твоему Ромке в комплекте идет его братец-балбес и родители-садисты? — не утерпела я и все же высказала ей то, что меня больше всего беспокоило.

— Понимаю, и шо? — никакого волнения, похоже нервы у нее железные или все же каждый из нас подразумевает что-то свое.

— Мать, — я уселась рядом с ней на подушку, но так чтобы ей было удобно на меня смотреть. — Вот подумай, любовь твоего Ромочки — это очень хорошо. Но что ты будешь делать, когда в ваши отношения начнут совать свой нос родственники?

— Объясни, — Алена села на кровати, закутав ноги одеялом, и сложила руки на груди.

— Вот представь, поссорилась ты с ним. Даже не так, просто поспорила, а в ваш спор тут же встряла твоя свекровь, приняв сторону твоего мужа. Ты обиделась, и то, что могло закончиться так и не начавшись, перерастает в полноценную, долгоиграющую ссору. И вот так постоянно, только действующие лица меняются.

— Фиалка, — вздохнула она. — Ты думаешь, шо сказала мене шото новое? Так у нас у селе у кожной семье такое. Свекруха еще може и молодуху и за косу по хате оттаскать. И ничо, живы пока, дитяток рожаем, с мужем у ладе жить пытаемся. Я до такого готовая. У дворце меня хочь за космы тягать не будуть.

— Ой, Алена, боюсь я за тебя, — вздохнула я. — Мне же не просто тебя с рук сбыть хочется, я хочу, чтобы Ваша жизнь была счастливой. Чтобы ты Ромке деток нарожала, чтобы дворец стал для тебя родным домом, а не тюрьмой. Только я слишком хорошо знаю их нравы, в глаза улыбаются, говорят комплименты, льстят, а за спиной чуть ли не плюются, и чуть что готовы сожрать и не подавится.

— Ох, Фиалка, а ты думаешь у селе не так? Не тоже самое. Люди усюду одинаковые. Токо у дворце лаються культурньо, а у селе от души и як на душу придется. Потаскають друг друга за космы, треснет муж жену от большой любви вожжами поперек спины, для вразумления и усе довольны. Муж, шо жену у строгости держит, жена, шо стукнув тока один раз, а не как Палашку у том годе муж до смерти забив. Свекруха, шо у детей не хуже чем у соседей. А ты говоришь дворец, — она только махнула рукой. — Шо они мене сделают? Гадость скажуть? Ну, так я плюну и разотру, могу плюнуть промеж глаз.

— Нда, — после Аленкиной отповеди было как-то муторно. — Что-то я совсем забыла о реалиях сельской жизни.

— Не парься, — отмахнулась она, — усе будет пучком, сдюжаю я оту жизню во дворце. Выучусь, энтикет ихний сдюжу. Горшки не боги обжигають.

— Но все же Роме твоему нужно устроить небольшое испытание. А то, что это такое, он себе там у гробу прохлаждается, а ты тут маешься. Где справедливость? И потом, было бы неплохо понять, насколько он сильно тебя любит.

— Эй, ты чего это удумала? — взвилась Алена.

— Уймись, — отмахнулась я от нее. — Для тебя же, дуры, стараюсь. Нужно понимать, что ждет тебя дальше, насколько глубоки его чувства, будет он слушать наветы или свое сердце.

— И как ты энто проверишь? — с сомнением спросила она.

— Просто, — я пакостливо улыбнулась, — слушай сюда…

* * *

Утро выдалось чудесным. Возле реки радостно квакали лягушки. Туман, до этого стелившийся по низине — рассеялся. Солнышко умыло ласковыми лучами прибрежный перелесок, высушив росу на траве и листьях. День обещал быть ярким, солнечным. Продрав глаза, лежа на мягкой подушке, хотелось потянуться, чувствуя напряжение каждой мышцы. А потом, свернувшись калачиком, смотреть в окно, любуясь яркими летними красками. И самое главное, никуда не бежать, не торопиться, зная, что времени еще вагон, и я все успею. Какое же это счастье, позволять себе время о времени вот такой вот незамысловатый отдых. Нет, конечно, последние месяцы были замечательными. Никогда так еще не развлекалась — на всю катушку, так чтобы все сотрясалось от моей буйной фантазии, менялись судьбы, да и что уж греха таить и история тоже. Никогда не думала, что у меня получится, да еще и вот так. Скоро вся эта бодяга закончится, я получу диплом и что дальше? Даже не знаю, может, поселюсь в каком-нибудь мирке, может, вернусь сюда, к Яге под бок. Уж очень мне Тридевятое царство пришлось по душе. Да оно слегка безалаберное, но такое родное, уютное, свое, что никуда отсюда не хочется уезжать. Тут даже злодеи какие-то добрые. Да и какие это злодеи? Вот возьмем Кошу, Кощея тобишь: увлекающаяся натура, ученый от бога, экспериментатор хр… кхм… Ну ладно, не суть. Одни его коровы с коноплей чего стоят. А мутировавший дракон? Тоже вполне себе нормальный мужик, не дурак выпить, правда если закусывает, то не меньше чем коровой, а если уж пьет, то бочонок. Ни тебе черного властелина, ни каких других злодеев. А народ тут какой? Неискушенный. Царство непуганых идиот…, кхм, вот опять во мне циник проснулся. Короче есть, где развернуться фейской душе, отягощенной коммерческой жилкой.

— Яга, — заголосили под окнами. — Чагой-то ты опять у меня остановилася? Али чего случилося?

— Михалыч, — рыкнула Яга, выходя на крыльцо, — вот чего ты разорался? Весь дом мне перебудишь. Проездом мы, проездом. Не нервничай так.

Я от любопытства высунулась в окно, желая рассмотреть, что же там происходит. Михалыч стоял возле порога, заменив хвост вполне приличными ногами, и с вполне определенным интересом разглядывал помолодевшую Ягу.

— Ясечка, — муркнул водяной. — Яка ты гарна стала, прям глаз не отвесть. А ты долго у нас отдыхать будешь? Може вечерком прогуляимси? Я тебе тут усе подробно расскажу и покажу. Глянь каки кусты рядом, закачаисси!

И смотрит на нее как кот на сметану, разве что еще призывно губья свои раскатанные не облизывает.

— Михалыч, это ты сейчас к чему про кусты? — Яга угрожающе сдвинула соболиные бровки.

— Ну, энто, — и плотоядно приласкал ее фигуру горящим взглядом.

— Шо энто? — стала наступать на него наша омолодившаяся старушка.

— Почковаться, — выдохнул он и мечтательно закатил глазки, — а потом икру метать!

— Слушай сюда, икрометный ты мой почкователь. Повторять не буду. По кустам тягай своих русалок, а в мою сторону даже не смотри, а то жизнь жаба покажется тебе райской песней, по сравнению с тем, что я могу тебе организовать. Понятно?

У бедного ухажера от обиды вытянулось лицо. Он тут, можно сказать, со всем уважением, а она… А… Не оценила. Он еще некоторое время помялся возле входа, глядя в спину удаляющейся Яге, а потом, тяжело вздохнув, поплелся по берегу звать в кусты кого посговорчивее. Ну, эту ведьму, красива зараза, но что ей взбредет в голову в следующий раз одному богу известно.

А мы тем временем собрались на кухне возле уставленного свежими блинами, плошками с вареньем, медом и сметаной стола. Ребята уписывали за обе щеки, время, от времени запивая очередной блин травяным отваром, сдобренным медом. Я только завистливо облизывалась, ковыряясь в свежесорванной ромашке. Пыльцы там было более чем достаточно, но как-то не хотелось.

— Фиалка, ты чагой-то така хмура? Не выспалася? — всполошилась сердобольная Алена.

— Нет, все нормально, — отмахнулась я извазюканной в пыльце рукой. Ложек для пыльцы еще никто не придумал и вот приходится так ковыряться, зарываясь в цветок не только рукой, но и носом, а иногда и всем корпусом.

— Да? Ну ладно, — пожала она плечами.

— Что дальше делать то будем? — не утерпела любопытная Василиса.

— К Коше поедем, — вздохнула Яга. Взгляд у нее был задумчивым, направленным в себя.

— Это к Кощею что ли? А зачем? — вот же неугомонная, все ей знать нужно. Пришлось рассказывать.

— Ясь, а мы полетим или поедем? — задалась я насущным вопросом.

— Полетим, — отмахнулась она. — Буду я еще через это стадо второй раз пробираться. И потом, там у него специально для Горыныча в защите воздушный коридор. А чем из нашего домика не дракон?

— Ладно, как скажешь, — пожала я плечами. Было видно, что и ей хочется побыстрее закончить со старым ловеласом. Вот интересно, а чем она дальше займется? Но сейчас спрашивать об этом не буду. Потом, как-нибудь спрошу, а может и сама все расскажет.

— И когда стартуем? — спросил Ади, прожевав последний кусочек.

— Да вот доедим и вперед. Лететь тут всего ничего, за час управимся, это не то, что мы сюда своим ходом добирались, — встрепенулась Яга и, развернувшись, направилась в рубку управления.

Через минут двадцать там собрались все. Алена изнывала от нетерпения, Ваське было любопытно, Ади пришел за компанию, Яга рулила, а я ее страховала. До замка мы и правда, добрались очень быстро, еще бы попутный ветер, который организовала Яся, нам очень помог. В воздушный коридор вписались очень аккуратно, правда, опять пришлось называть пароль спикировавшей на нас стае ворон. Не то чтобы мы их не могли разогнать и спокойно приземлиться. Но это же использование силы, а ее нужно беречь. А то мало ли что. Вороны нас сопровождали до самого момента приземления по средине двора, а потом, убедившись, что все благополучно взмыли вверх и оккупировали соседний дуб. И что Горыныч каждый раз проходит вот такой фейс-контроль? Жуть, вот честно жаль дракончика.

— Ясяяяя, — вереща и подвывая во двор, выскочил Кощей. — Ты привезла?

И столько в этом вопросе было надежды, ожидания пополам с благоговением, что мы всей компанией разулыбались. Ну, не получалось злиться на этого старого проходимца.

— А то! — она гордо подбоченилась на крыльце.

— Ух ты! — только и выдохнул Кощей, судорожно скомкав старую тельняшку в районе груди и оголив татуированный животик. — Красотаааа!

— Хм, ну да, — Яга манерно поправила прическу и улыбнулась.

— Яблочки давай, — и протягивает трясущиеся конечности в ее сторону.

— Ты меня за кого принимаешь? — Яга подняла ухоженную бровку и посмотрела на него как на идиота. — Сперва деньги, потом стулья. А то знаю тебя, сожрешь яблоки и скажешь, что ничего не видел и не знаешь. А оно нам таки надо?

— Ясечка, девочка, да ты шо? Да ни в жизть, вот мамой клянусь, — заюлил Кощей. — Ты же таки знаешь, я не стану капельку брехать за просто так.

— Таки да! — кивнула она, делая вид, что поверила ему, а потом, состроив страшную рожицу, рыкнула на хитрож… старикана. — Ты серьезно имеешь думать шо я немножко больная? Та шоб ты подавился, как говоришь глупостей! Ты последний кому я поверю!

— Яся, не говори мне злых слов, Яся! — картинно схватился за голову Кощей.

— Коша, паршивец, та шоб ты лопнул! — было видно, что ей надоело с ним пререкаться, но уступать, Яга была не намеренна, хорошо зная своего визави. — Можешь сколько угодно пачкать свою репутацию, но не смей иметь меня за дуру! Веди нас уже таки к ребятам, будем их размораживать!

— Хорошо, пойдем, — только и вздохнул старый пройдоха, взлохматив и так стоящую дыбом седую шевелюру.

И мы всем кагалом потянулись за Кощеем. В этот раз до гробов он нас вел какой-то другой дорогой. Добирались мы не полчаса, а всего минут десять. И вот зачем нужно было прошлый раз цирк устраивать? Мог бы все быстро показать, рассказать, обозначив свои желания. Так нет же, подавай ему театральные эффекты!

Парни, как и прошлый раз, болтались в гробах, тихо посапывая, возле них суетились давешние гномы, измеряя параметры, которые время от времени менялись на электронно-магическом табло. При всей Кошиной безалаберности, он все-таки гений. Это же нужно было до такого додуматься!

— Таки чего ждем? Этот гоп-водевиль начинает делать мне нервы, — рыкнула Яга в сторону Кощея, поигрывая яблочками, которые держала в руке.

— Щаззз, звезда моя! Шо ты кипешь поднимаешь на пол царства, — отмахнулся он от Яги, а потом, обернувшись к гномам, величественно изрек. — Распаковать!

Гномики засуетились возле гробов, нажимая на какие-то кнопочки, с шипением отъехали крышки, но парни как спали, так и продолжили дрыхнуть совершено, не реагируя на похлопывание по щекам, крики прямо в ухо и обливание водой.

— Коша, старый ты поц! Оте гробы давно гавкнулись, а ты и не заметил. Гембель проворонил! — взвилась Яга.

— Ясечка, — заюлил он. — Ми хочим Вас заверить со страшной силой, шо энто не гембель, а так гембелек, мелкий такой. И не кидай до меня горбатых слов! — последнюю фразу он попытался рыкнуть, но, подпустив петуха в голос, тихо скис.

— Наверно тебе пора лежать и тихо делать вид, шо ми тебя в упор не видим. Шоб через пять минут расколдовал! А не то… — что «не то» догадаться было не сложно. Ягу прямо трясло от осознания, что от безалаберности одного старого интригана вот именно сейчас вся история может просто так и не закончится.

Что Коша только не делал: он скакал вокруг гробов с бубном, убеждая нас, что таким «трансцендентальным» способом сможет заставить их восстать из гроба. Не получилось. Потом он почему-то решил применить к ним вампирью терапию, окропив братцев свежей кровушкой. Бедолаги не повелись, только слегонца поморщились, перевернулись на другой бок и продолжили дрыхнуть дальше. Волшебная палочка не помогла, потом пришел черед щекотки. Прынцы тихо вереща во сне, и посмеиваясь, продолжали давить подушки. Коша уже чуть ли не плакал от бессилия. Он устало плюхнулся у подножья гробов и тоскливо подпер голову рукой.

— Ясь, я ужо не знаю шо делать, — жалобно сказал он. — Сама же усе видела, ничего не помагаить!

— Есть способ, — сказала я тихо, но в наступившей тишине, мой голос был подобен грому.

— Какой? — выдохнула Алена и уставилась на меня во все глаза, а так как я сидела у нее на плече, то бедолага чуть не заработала косоглазие.

— Старый как мир, — пожала я плечами.

— Ну, не томи, — не успокаивалась моя косоглазка.

— Поцелуй, — как само собой разумеющееся сказала я.

Алена рванула к гробам, да так, что я свалилась с ее плеча, и, нависнув над одним из молодых людей, тут же чмокнула его в щечку. Ничего не произошло. И Алена растерянно посмотрела на меня.

— Да не в щеку, — поморщилась я. — По взрослому, в губы.

— З языком? — заворожено выдохнула она.

— Можешь, если отожмешь ему челюсть! — покровительственно разрешила я, а потом, задумавшись, все же решила уточнить. — Только осторожно, не сломай ему там ничего, когда за дело примешься.

Алена тяжело вздохнула и, перекрестившись, нависла над гробом. Что она там творила и использовала ли в процессе язык, было непонятно. Но эффект был незамедлительный. Ее обняли и, не отрываясь от процесса, уволокли в гроб. Потом подмяли под себя и хрипло выдохнув, начали раздевать нашу красу.

— Подействовало, — заворожено сказала Яга, а потом, очнувшись, закрыла рукой глаза Ади и Василисе. — Детям до шестнадцати…

— Ясь, какое до шестнадцати, — сказала я, наблюдая за процессом. — Ты и, правда, думаешь, что они полные чайники в этом вопросе?

— Все равно это как-то нехорошо, подглядывать за влюбленными, — а сама продолжала, не отрываясь, смотреть на представление.

Я только покачала головой, внутренне усмехаясь от ее чисто женской непоследовательности. А интим набирал обороты. Из гроба стали доноситься стоны, и вылетела Ромкина рубашка и Аленкины чулки.

— С этим нужно что-то делать, — я подлетела к гробу и постучала по спине разошедшегося прынца. — Вашество, вокруг толпа, а вы будущую супружницу на глазах у всех компрометируете.

Это парочку отрезвило. Роман растерянно запустил руку в шевелюру, Аленка лупала на нас глазюками, все еще мысленно пребывая в процессе. А второй братец мирно дрых.

— Милая, — обернулся он к Алене, — а почему у нас в брачную ночь такая толпа в опочивальне?

Пришлось бедолагу быстро просвещать по поводу содержания предыдущих серий. После нашего рассказа вид он имел лихой и придурковатый.

— Даааа, — только и выдохнул Ромка, с упреком взирая на Кощея. Видимо до него еще не все дошло, иначе быть бы Коше битым. — А с братом что?

Мы переглянулись и пожали плечами. Было ясно, что сейчас и его тоже придется будить подобным образом. Первая, как самая опытная, лобызать болезного полезла Яга. Что уж она там делала, не знаю, пообнимались они знатно, но Андрюха так и не проснулся. Потом гражданский долг решила выполнить Алена, Ромка, скрепя сердце ее отпустил. Легкий поцелуй в губы, и опять ничего. Васькины лобызания вызвали невероятно бурную реакцию, но опять же — парень не проснулся. И тут вся компания посмотрела на меня.

— Эй, вы чего? — я на всякий случай отлетела подальше.

— Осталась ты одна, — подозрительно тихо сказала Яга.

— Ну и?

— Целуй.

— Как ты себе это представляешь? — взвизгнула я.

— Просто, давай, лети и целуй его, а то мне надоело уже тут прохлаждаться, — с угрозой сказала Яга.

— А сели я не хочу? — целовать Андрея мне было страшно, а если он увидит меня в моем настоящем виде, как он отреагирует? А если я ему не понравлюсь? Хотя, у нас и так габариты разные, нравлюсь — не нравлюсь, какая разница! Я подлетела к нему и, зависнув возле его губ, нежно поцеловала.

— А-а-а-а-аа-пчхи! — меня снесло громоподобным чихом в другую сторону.

Андрей восстал из гроба, удивленно всех осмотрел и расплылся в довольной улыбке, увидав Василису. Ваське такое пристальное внимание не понравилось и она, чуть смутившись, отвернулась, что, в общем-то, не помешало старшему прынцу разглядывать ее фигуру, но уже с тылу.

— Ясечка, вот ваши хлопчики, — привлек к себе внимание Коша, — може ты мене наконец отдашь оте яблоки?

— На, — Яга без разговоров отдала слегка помятые от постоянного перекатывания и верчения в руках плоды безумного селекционера.

Коша вгрызся в их мякоть, совершенно не обращая внимания, на общую потрепанность и наличие в них вечно живущего червяка. А какой он еще может быть, живя в молодильном яблоке? А вот интересно, червяк переварится или нет? А если не переварится то что? Будет не выводимым аналогом солитера? Уууу, круто! Я почесала дрыном макушку и, представив эту картину в подробностях, передернула плечами от омерзения. Нужно же смотреть, что в рот суешь. А в это время несчастного Кошу плющило и колбасило от молодильного передоза. Наверно все же Мак-Каль нам что-то не рассказал, явно же количество поедаемых яблок прямо пропорционально весу пациента — чем бедолага массивнее, тем больше ему нужно яблочек. А Кошик у нас маг тщедушненький, плешивенький, легкое пузцо присутствует, но на фоне общей скелетообразности оно скорее подчеркивает недокормленность, чем наоборот. Опять же росточку мы низенького, ручки у нас махонькие, ножки-коротуси… Мда, второе яблоко явно было лишним.

Минут через двадцать процесс омоложения завершился. Напротив нас сидел подросток лет пятнадцати, прыщавый, лохматый и стааааашный аки смерть. Нет, каждая черта лица сама по себе особого негатива не вызывала, но вместе они составляли такую непередаваемо-отталкивающую мину, что волей-неволей хотелось передернуть плечиками.

— Что? — не понял Коша наших кривляний, а потом, ощупав собственное лицо, подскочил как ужаленный и ринулся к ближайшему зеркалу. — Здравствуй ужас, — сказал он, обреченно рассматривая собственную физию.

— Коооош, — к нему подошла Яся и положила ладошку на плечо, — ты из-за этого в науку ударился?

— Ага, — он только печально кивнул, — нужно же было придумать эликсир, чтобы этот кошмар как-то облагородить. А теперь вона как, все опять вернулось и не видать мне девок в ближайшие лет пять как своих ушей. А еще и пить нельзя!

И столько обреченности было в его голосе, что мы невольно ему посочувствовали.

— Ну, с твоим мордасом, положим, мы разберемся, — сказала Яга, оглядев Кошино личико со всех сторон, — но вот пить тебе и правда не стоит.

Несчастный Кощей тяжко вздохнул. Это же нужно, какой облом: как не было девок на горизонте — так их и нет, раньше хоть радость была — мог молочка с коноплей хлопнуть, а теперь, во время становления организма — и это не моги. Да еще и подростковая гиперсексуальность — вот она, во всей красе уже на пороге, а дальше будет только хуже.