В те годы на весь Воронеж действовало всего три храма: Покровский кафедральный собор, Никольская и Казанская церкви, куда стекались не только горожане, но и жители окрестных селений. В этот период жизни отец Павел был молод, полон сил и лучших стремлений. Батюшка приходил в храм на службу в четыре утра, вынимал частицы за всех, о ком подавали записки.

В конце 60-х годов отец Павел приобрёл домик по улице Освобождения труда, 9б (ныне улица Введенская), в котором до него жила монахиня. Она умерла, и в 1965 году этот домик для батюшки приметил отец Николай (Овчинников). Можно было бы купить гораздо лучшее жильё на соседней улице Достоевского, но батюшка выбрал этот дом, который находился рядом с разрушенным Алексеево-Акатовым монастырём. Здесь веками было намолено.

Отец Павел в первые годы служения в Казанском храме, фото 1960-х годов

Маме и сёстрам отец Павел говорил: «Мы самые счастливые – будем жить между двумя храмами. С одной стороны – Введенский храм, а с другой – Алексеево-Акатов монастырь. Радостно осознавать, что ты ходишь по тем дорожкам, по которым в Алексеево-Акатов монастырь ходили многие православные святые».

Схимонахиня Филарета познакомилась с батюшкой благодаря дружбе с Надеждой (схимонахиней Артемией), сестрой отца Павла. В день Победы 1975 года они с Надей шли из храма и радовались тому, что так здорово стали отмечать один из святых дней нашей истории. Людей на проспекте было очень много, и вдруг навстречу им идёт улыбающийся батюшка! По тем временам было немыслимо, чтобы священник в облачении на улице появился! А он шел свободно и уверенно, как по своему храму. На груди у него сияли медали, это был отец Павел. Надежда познакомила брата со своей подругой, и все вместе они зашли в дом Санталовых.

Домик был деревянный, а дерево батюшка особенно ценил. В доме он всё сделал своими руками. Схимонахиня Филарета вспоминает: «Весь двор дома отца Павла был в стройматериалах – кирпичи, доски, железо. Батюшка что-то пристраивал, расширял жильё. Я ещё удивилась, зачем ему одному. А он уверенно так сказал, что со временем, все храмы, которые рядом, откроются, и тут будет самое благодатное место. А в его домике будет жить много нуждающихся». У Нины Фёдоровны был брат Иоанн, который три года после войны был в плену у немцев. Она спрашивала у блаженного Иннокентия: «Как молиться за Ваню?» Он говорил: «Живы, живы, живы». И действительно, через три года брат вернулся из плена и доживал в доме батюшки Павла. Вспоминая плен, Иван рассказывал, как было тяжело: пл енных не кормили, вы живали те, кто питался очистками из мусора. Вернулся он с больным желудком и весил всего 35 килограммов. Умер Иван на Пасху. Надежда пришла с Пасхальной службы и дала ему в руку яичко со словами «Христос Воскресе!» Яйцо скатилось с руки, он улыбнулся, не в силах промолвить ответ, махнул прощально рукой и испустил дух.

В Казанском храме батюшка познакомился и сблизился с чтецом и певчим на клиросе Николаем Николаевичем Поповым († 19.07.2007), который был инвалидом. В свободное время он делал зубами оклады для икон удивительной красоты из латуни и меди. Отец Павел не скрывал своего восхищения по поводу мудрости, долготерпения Николая, его умения дать верный совет.

К Коленьке за советами обращались не только простые прихожане, но и священнослужители. Многие замечали за Колей дар прозорливости с юных лет, да и судьба его была очень интересной.

Родился Николай в Верхней Хаве Воронежской области. Отец в это время был в армии. Узнав, что сын появился на свет и нвалидом, отец не вернулся домой после службы. Мальчик остался с бабушкой и мамой Анной. Бабушка, Наталья Никаноровна, прекрасно вышивала, делала оклады для икон, а еще прекрасно пела на клиросе. Всему этому она научилась в Покровском монастыре Воронежа, куда её определили на учёбу с 12 лет. Опыт по украшению икон она передала Коле.

Отец Павел с Коленькой Поповым и прихожанками Казанского храма

А дедушка Николая Николаевича – Георгий – в юности стремился к монашеству. Три года он был послушником Симоно-Кананитского монастыря на Новом Афоне, готовился к постригу, но вдруг его одолели сомнения: «Я один сын у родителей. На кого их оставлю?» Три дня проходил он в сомнениях, потом как-то зашёл в келью и увидел у себя на подушке змею, которая шипела. Перекрестил он её, она и исчезла. Пришёл Георгий к настоятелю монастыря, а тот ему вдруг сказал: «Исповедуйся, в чём ты грешен?» Он рассказал ему о своих сомнениях, о встрече со змеёй. Настоятель сказал: «Нет моего благословения на твоё монашество».

Георгий вернулся домой, женился на Наталье, у них родилось десять детей. Были у них в хозяйстве лошади и коровы.

Отец Павел с чтецом Казанского храма Николаем Николаевичем Поповым

Георгий шил шубы, занимался мыловарением. Когда к власти пришли большевики, все хозяйство отобрали. Бабушка своими руками выносила на улицу нажитое добро, складывала к ногам комбедовцев и приговаривала: «Во славу Божию, во славу Божию». Ребятишки, видя такое, взяли и спрятали на печи часы, которые были с боем и играли гимн «Боже, царя храни». Бабушка их пристыдила: «Детки, запомните: ничего на этой земле нашего нет – всё отдайте, Господь нас испытывает».

Бабушка Наталья Никаноровна с шестилетнего возраста научила внука Колю читать на церковнославянском языке, привила любовь к молитве и Богу. Сама она окончила церковно-приходскую школу, знала наизусть многие акафисты и Псалтирь. Когда ребёнка отправили в больницу в Воронеж, то врачи заинтересовались им не только как больным, но и поразились его феноменальным способностям. Доктора обратились в Районный отдел народного образования с просьбой, чтобы там на мальчика обратили внимание. Представители отдела образования приехали и тоже удивись тому, что у Николая превосходные знания церковнославянского языка и успехи в математике, но заявили, что заниматься с мальчиком на дому нет возможности, поэтому все школьные предметы он изучал дома сам. После чтения Евангелия и Псалтири на церковнославянском языке учение «Букваря» показалось Коле детской забавой, с такой же лёгкостью пошло понимание школьных премудростей.

Прабабушка и прадедушка Николая Николаевича в молодости жили в Семипалатинске. Однажды с ними произошел удивительный случай. Как-то они сели обедать, и молния ударила прямо в центр стола, всех разбросало в разные стороны. Потом дедушка Георгий рассказывал: «Отец очнулся и понял, что лежит на какой-то доске, которая вся в огне. Доска свисает над ужасной чёрной пропастью. Сейчас она догорит, и он полетит вниз, в бездну, где ждут его великие муки, и он закричал: «Господи, спаси! Господи, если спасён буду, в Киев пешком во имя Твое схожу!» Прадедушка пришёл в себя быстрее всех, прабабушка в бессознательном состоянии была сорок дней. Она говорила, что ей, как и дедушке, было подобное видение. Они решили идти в Киев не только сами, но и взять с собой детей.

По пути они узнали, что в Дивеево прибывает царь Николай II на канонизацию преподобного Серафима Саровского. Они сделали довольно большой крюк в пути и попали как раз к началу торжеств. Царя им удалось не только увидеть, но и получить от него благословение – икону. Три недели они прожили в Дивеево, а после богомолья в Киеве возвращаться в Семипалатинск не стали – остановились в Верхней Хаве.

Ксения Фёдоровна, духовная дочь Иоанна Кронштадтского

Такие удивительные предки были у Николая Николаевича. Коленька вспоминал об отце Павле с особой теплотой. Так сложилось, что Николай вдруг оказался без своего угла. Отец Павел узнал об этом и вскоре приехал к нему с одним своим другом. За три дня они выстроили для Николая жилье: теплая и надёжная пристройка получилась. Отец Павел сам распиливал бревна, сам тесал и с трогал, а друг ему, в основном, помогал.

Потом Николаю подарила жилье Ксения Фёдоровна, в юности она была послушницей у праведного Иоанна Кронштадтского. Многие желали быть близкими к святому батюшке, но он всех желающих очень интересно испытывал – спрашивал, что им снилось перед приходом к нему. Ему отвечали, и батюшка принимал решение. Как правило, отказывал в окормлении. Пришла однажды к нему на исповедь и Ксения Фёдоровна. Отец Иоанн задал ей вопрос про сон в прошедшую ночь, а снились ей неприличные вещи. Самое жуткое, что в крайне неприглядном виде снился сам батюшка Иоанн. Как ей ни было стыдно, но она всё ему рассказала. После известный всей России пастырь говорил другим, что Ксения – о дно из самых чистых и честных созданий, и способна говорить только правду. Батюшка Иоанн Кронштадтский строго относился к постригу в монашество, не один год различных послушаний требовался для этого. В 1908 году, незадолго до смерти, он собрал самых близких сестер, своих духовных чад и сказал: «После меня останется совсем мало времени – придут и будут разгонять монастыри, готовьтесь к тяжким испытаниям…» Потом он подходил к каждой, клал руку на голову и говорил, что с ней будет. Провидел отец Иоанн тюрьмы и расстрелы. Когда он по дошёл к Ксении Фёдоровне, то сказал: «Тебя никто не тронет. Ты, как начнется смута, поезжай в Воронеж. Был я там, это – великий город, избранный святыми людьми. Приедешь туда и будешь сёстрам в тюрьмы посылки посылать. А потом будешь вокруг себя собирать тех, которые будут возвращаться из тюрем, которые будут гонимы». Затем, он вдруг поднялся над полом. Все изумились! Он же сказал: «Чада мои, это я вам показал, чтобы вы знали, какую силу дал мне Господь. Всё о чём вам сказал – сбудется».

Так оно и вышло. Когда в монастырь ворвались вооруженные люди и стали бесчинствовать, то Ксения Фёдоровна повела себя дерзко, наступательно. Всех в тот раз увезли, кого куда. После она узнала: кого-то расстреляли, кто-то в тюрьму попал, других в ссылку отправили – всё произошло так, как предсказывал святой праведный Иоанн Кронштадтский.

Кения Федоровна, по совету отца Иоанна, поехала в незнакомый для нее Воронеж. Прожила она там скрытно, незаметно до ста пяти лет и отошла ко Господу в 1971 году. Какую же помощь эта скромная женщина оказывала тем, кто удостоен был быть рядом с ней! Она заботилась об арестованных сестрах, отправляя им посылки в тюрьмы. Бывало, принесёт она посылку на почту, там взвесят и ей говорят: «Бабушка, у Вас лишние полтора килограмма…». Ксения Федоровна отвечала: «Эх, миленькая, знала бы ты, куда я их посылаю, да скольким людям от них польза будет, ты бы эти граммы не мерила». Заведующая почтой была верующей женщиной и всегда говорила своим работницам: «Девчата, под мою ответственность: какого бы веса посылка ни была – от Ксении Фёдоровны принимайте».

Вместе с Ксенией Фёдоровной в Воронеже жили и другие духовные дочери святого праведного Иоанна Кронштадтского, прошедшие тюрьмы: Настёна (по документам Анастасия Васильевна Кафанова), родившаяся в 1894 году в деревне Пашкино Измайловского уезда Курской области; Наталья Акимовна Журавлева (1890 года рождения из Вятской губернии), Евдокия Павловна Блинкова (из Севастополя, 1894 года рождения), Мария Антоновна Дубровская (из-под Витебска, 1900 года рождения).

Отец Павел собирался записать рассказы Ксении Фёдоровны, Настёны, Марии, Наталии, да так и не успел – очень занятой человек был, без оглядки и остатка отдавал себя страждущим людям. Ксения Фёдоровна была великая трудница – всегда пребывала в постоянной молитве, даже за ворота дома она почти не выходила. Она рассказывала, что Дорогой батюшка (так они все называли святого Иоанна Кронштадтского) благословил её непрестанно молиться за весь мир.

Близкие звали её «поклонница», потому что в день она совершала по три тысячи поклонов. В любое время года она ходила в холщевой рубашке и босиком, даже в сильные морозы. На день Ксения Федоровна пекла себе два блина: один съедала утром, а второй вечером – это и была ее дневная пища. Зимой в доме, где она жила, всегда было холодно, потому что печь топилась пучками соломы не для тепла, а лишь для приготовления пищи. Ксения Федоровна принимала у себя только батюшек и тех, кто за веру в тюрьмах отсидел, в ссылке отбыл. К ней за советом не один раз приезжал из Ельца священник Николай Овчинников. В доме на улице Пионерской 99, где жили духовные дочери святого праведного Иоанна Кронштадтского, отец Николай совершал службы.

Батюшка Павел тоже часто бывал у них, много помогал им по части строительства: то забор поправит, то в погребе порядок наведет, из мебели что-нибудь починит. Помогал он и с оформлением разных документов, приносил иконы, календари, продукты.

25 октября 1968 года иерея Павла Санталова назначили настоятелем Пятницкой церкви села Боево. Приход храма был бедным и немногочисленным, храм нуждался в ремонте. Свое пастырское служение отец Павел совершал с большой любовью, заботой и терпением, за что снискал ответную любовь прихожан. За четыре года служения в Боево, иерею Павлу удалось отремонтировать и расписать храм, увеличить число прихожан, выправить финансовое положение прихода. Батюшка много трудился, благоукрашая храм святой Параскевы Пятницы. Многие его чада приезжали из города помогать в его нелегких трудах.

Указом архиепископа Воронежского и Липецкого Михаила (Чуба) № 302 от 5 апреля 1972 года ко дню святой Пасхи за усердное служение иерей Павел был возведен в сан протоиерея.

В Боево отец Павел познакомился с молодым человеком, Георгием Тихоновичем Савченко, который искал у него совета на жизненном пути. Батюшка благословил его читать на клиросе. В скором времени Георгий принял монашество, ныне он – архимандрит Амвросий, наместник мужского монастыря в Илуксте Даугавпилского района Латвии. Отец Амвросий часто переписывался с батюшкой и ежегодно навещал его.

Архимандрит Амвросий

Для благоустройства Пятницкого храма батюшка пригласил художника-самоучку Кирилла Гончарова. Когда тот внезапно умер, и его жена осталась с пятью детьми на руках, батюшка взял на себя заботу об этой семье. Он приезжал к ним, привозил всем подарки, давал какие-то деньги, а главное – помог всем детям получить образование. Трое из них стали священниками, один псаломщиком.

У отца Павла был прямой и смелый характер. Он не боялся встречать у себя людей, которыми интересовались органы внутренних дел. Отец Павел рассказывал, что его вызывали в КГБ и допытывались: «Не знаете ли вы такого, истинно православного христианина по имени Аркадий?», – грозили прийти с обыском домой. Аркадий этот был странником, о нём говорили, что он «царский сын». Батюшка Павел подвергался опасности за то, что водил с ним дружбу и принимал его у себя в доме. В 60-е годы в Ясырках и Ячейке было много монашествующих. Там же служили старцы, прибывшие туда после закрытия Почаевской лавры – отец Серафим (Мякинин), отец Валерий (Мирчук). К ним на службы и за духовным советом стекались верующие отовсюду. Отец Павел тоже часто посещал старцев в Ясырках, Ячейке и Мордове.

Приехал как-то отец Павел в Малые Ясырки, а в Михайло-Архангельском храме шла служба, служил один священник из Воронежа. Отец Павел увидел его, помолился и вышел. С ним были его прихожане, которым он сказал: «Я в алтарь не пойду, там – Н.». Ничего никому объяснять отец Павел не стал, но всю службу так и простоял у двери. Многие в тот день осудили батюшку, считая такой поступок проявлением гордыни. Однако это было совсем иное: вскоре тот священник за действия, несовместимые с саном, был запрещен в служении.

Был случай, когда отец Павел разоблачил «шпиона». К старцам не раз под видом мастерового приходил один человек, который чинил примусы, лудил кастрюли и всегда старался остановиться на постой у верующих людей. Но было замечено: после его ухода кого-нибудь привлекали к ответственности за «антисоветскую пропаганду» или «пропаганду религиозных убеждений». Однажды в одном из храмов Воронежа отец Павел увидел его служащим диаконом. На собрании в епархии батюшка попросил этого диакона встать и рассказать о целях его визитов в сёла, где жили старцы. Когда тот стал давать невразумительные ответы, батюшка назвал все вещи своими именами и потребовал отстранить от церковной службы «пособника чекистов».

Ксения Фёдоровна отца Павла предупреждала: «Будь более смиренным, не иди в открытую против властей. Не нарушай ими установленные правила». Однажды после службы на трапезе Ксения Фёдоровна сказала одной прихожанке: «А ну-ка, надери чуб отцу Павлу. Как это не можешь? Ну и что из того, что он батюшка? А коли у него нету смирения? Потаскай, потаскай его за чуб. Вот так!» – и сама взяла батюшку за волосы, без всяких шуток хорошо его оттаскала – вскоре стало понятно за что. В самом начале 70-х годов кто-то из прихожан написал архиерею донос на батюшку о том, что он нарушил законодательство о требах – совершил венчание на дому. Протоиерей Павел признал, что повенчал на дому супругов Рыжаниных, так как супруг, Рыжанин Иван Павлович, был инвалидом первой группы и передвигаться не мог. Совершить венчание было искренним желанием супругов, так как они считали себя блудниками и боялись лишиться Царствия Божия. За совершение венчания на дому Владыка Платон (Лобанков), епископ Воронежский и Липецкий, освободил протоиерея Павла от настоятельства в Пятницком храме и назначил настоятелем Никольской церкви села Никольское Аннинского района (140 км от Воронежа), Указ от 4 января 1973 года. Отец Павел тогда о тказался от этого перевода и остался без прихода. Батюшка очень скорбел, но добрые люди не оставляли его. Архимандрит Исаакий (Виноградов) и отец Николай Овчинников желали, чтобы отец Павел приехал служить к ним в Вознесенский Собор города Ельца.

4 апреля 1973 года протоиерей Павел написал прошение Владыке Платону: «Прошу Ваше Преосвященство простить мое преслушание, которое было проявлено в отказе ехать в другое место служения. Я осознал свою ошибку, раскаиваюсь в своих поступках и прошу дать мне место служения по Вашему усмотрению». К прошению батюшка приложил написанное им стихотворение – прошение «Плач» и направил его Архипастырю.

Ксения Фёдоровна благословила Настёну, которая с ней жила, поехать с отцом Павлом в Москву к патриарху Пимену и говорила батюшке: «Да, смотри, кайся! Сам во всём виноват – никого не вини, эту власть и это время нам надо перетерпеть, пережить. Или вам всем даже благословение нашего Дорогого батюшки не указ?»

Отец Павел относился к Настёне с особым трепетом. Она ведь росточком была совсем маленькая – метр сорок, как ребенок. Интонация, голос – сама детская искренность, наивность. Сухонькая невзрачная старушка, она мало с кем общалась из мира и мало кто знал, что она была послушницей у святого праведного Иоанна Кронштадтского. В восемь лет она по его благословению распространяла дешёвенькие брошюрки духовного содержания. Однажды продала книжечки, и так ей захотелось конфет, взяла да и купила за копеечку леденцового петушка на палочке, съела – и стало ей стыдно. Пришла к батюшке Иоанну и покаялась за содеянный грех, а он посмеялся и сказал: «Ну, Настёна – сластёна, мы с тобою помолимся, и до девяноста лет конфеты есть не будешь». После этих батюшкиных слов за всю оставшуюся жизнь Настенька не съела ни одной конфеты, ни одной ложки сахара. Говорила, что к сладкому у неё никакой тяги не было. У Настёны были бокалы и тарелки, подаренные батюшкой Иоанном Кронштадтским. Причащал ее только отец Павел. Как-то священник Валерий Клинов, который постоянно посещал Настёну вместе с отцом Павлом, спросил у неё – почему она у других священников не причащается? В ответ она улыбнулась хитро и дала объяснение: «Дорогой батюшка наш Иоанн Кронштадтский в сапогах ходил, а сейчас никто из батюшек сапоги не носит, отец Павел один в сапогах остался. Ты же вот, современный, в ботинках…» Батюшка обращал внимание на то, какие были мухи в квартире у Настёны: осень, а они не не раздражали людей. Мухи садились, и ощущалось прикосновение какой-то нежности.

Умерла Настёна, как и предсказал отец Иоанн Кронштадтский, в 95 лет.

Итак, батюшка Павел с Настёной поехали в Москву. В Патриархии к ним подошёл служка с вопросом, а старица сказала: «Доложи Патриарху, что к нему Настёна из Воронежа приехала». Вдруг открылись двери, на пороге стоял Святейший Патриарх Пимен. Он распростер объятия – к Настёне: «Настенька, дорогая! Да, как я рад тебя видеть! – и повёл их к себе. Патриарх сам накрывал на стол, сам наливал чай и всё расспрашивал Настёну, а потом сказал: «Ладно, теперь давай о главном – что тебя в Москву привело?» Она ему поведала: «Я-то здесь не причём. Вот, у молодого батюшки, хорошего человека, большие скорби».

Схиархимандрит Серафим (Мирчук)

Патриарх выслушал отца Павла и заверил: «Поезжайте в Воронеж – вопрос о возвращении на службу считайте решённым». Но Владыка Платон не мог пойти против воли обкома партии и уполномоченного по делам религии и отказал даже Патриарху. Однако компромисс все-таки был найден – Владыка Николай, епископ Курский и Белгородский, с большим желанием взял отца Павла к себе в епархию. Указом от 27 декабря 1973 года протоиерей Павел Санталов был назначен на должность настоятеля церкви святого Димитрия Солунского села Хорошилово Старооскольского района Белгородской области.

Анастасия Васильевна Кафанова (Настена)