«голод памяти проживают как ветер…»
голод памяти проживают как ветер
сидя
помните иосифа?
в яме на дне
«но и выход в город могучий не утешает…»
но и выход в город могучий не утешает
хор страдания
выводит двунаправленный ком
я так не могу больше
«помнишь / хрупки народы…»
помнишь
хрупки народы
и господь
узкий меч
наклонился внутри
«помню землю сиона…»
помню землю сиона
мимо кит-страдание плыл
все зашлось пылью
жаждой воздуха
не помнить сион — это помнить ничто
в случае
исходящего бога-беглеца
«у меня ни света…»
у меня ни света
его понимания, вечности
храни горечь в кувшине
по сравнению с
это страх и удар
но откуда — пожалуйста — камень
и сердце набито битком
«это к нам…»
это к нам
хрупкого го́ря печальны вовеки столбцы
дует добычей
«седьмой день…»
седьмой день
вечернее небо оливковых листьев
на вершине земли воображение запаха
средней души человек
я мужчина — мне велено богом
а по сути фантазия
узловатый пинок
и он сплюнул
«и это сбылось…»
и это сбылось
брат ухлопает брата
и третий сказал
а давайте на время
и они сказали давайте
небом застроен господь
«его приговор…»
его приговор
нечто хрупкое
по воздуху сдержанности
«а пришли они жизни во вторник…»
а пришли они жизни во вторник
мимо кивками
семь дней и
пинок
и на третий
в нём будет пусть
мрака ничто
и пригнулись
под страха мясистой рукой
«мой вопрос им блаженный…»
мой вопрос им блаженный
аромат рук его снисхождения
«ближе пыли наблюдать хорошо…»
ближе пыли наблюдать хорошо
вымирание облака
узлы добыч набухают
в случае тени
«и я скажу им пыль…»
и я скажу им пыль
полагая позора
на спину узлы
человек
я под
аркой земли
беззакония
«факел стыда…»
факел стыда
в руке хрупкого
куст
— человек
Я
«смерти кустарник…»
смерти кустарник
при входе задержка
земной крючок
за пределами
шпилька
оттуда
и ночь
и лицо
лес закружит подводный
«голубь воли сказал мне господь…»
голубь воли сказал мне господь
отказаться воды́ от души
а земля навсегда
вот спасибо
«это сбылось…»
это сбылось
голод господень, во-вторых, говорят
по вертикали голубь-господь
да воздуха длани
еще один день или слово
пепла мешок
и сказал говоря
ничто и ничто — это бог
человек и страданье
ведомо
«этот голубь — опус зла…»
этот голубь — опус зла
хорошо и сказал
и нырнул
ему там вершина — тень радости
«восьмой день…»
восьмой день
третьего месяца стоя
засыпаю во сне
говорю
ударяюсь об угол соседнего дома
обернусь и ничего на этой улице
меня не знает
хотя бы дерево
и то горит мимо
просится снег
и не узнать его синь под глазами
тьма одесная долготою дня не исполнится и
не водворится и не забудется
доползёт до кровати
уткнётся и разревётся