— …А вот и сделаю!

— А я говорю, ни-че-го у тебя не выйдет! — Кователь в сердцах ударил кулаком по столу. Полированная древесина мэллорна жалобно затрещала, посуда с негодующим звоном подскочила в воздух. Чеканный серебряный кувшин опрокинулся и мирувор янтарной струйкой потек на пол.

Ивэйн резким взмахом руки навела порядок. Аллан смущенно умолк, не выдержав укоризненного взора супруги, а гости (Алдор, я и майяры из свиты Кементари и наставника) безуспешно пытались скрыть смешки за вежливым покашливанием.

Ужин как раз вошел в завершающую стадию — тарелки и кубки опустели, и по телу разливалось приятное тепло. Самое время для задушевных разговоров… и глупых затей. Глупых с точки зрения Аллана.

— Выйдет! На что спорим? — Мне идея о создании переносного вместилища Силы вовсе не казалось такой уж нелепой — используют же Древние свои артефакты?

— Ладно, сама напросилась! — Прорычал раззадоренный Аллан, хлопнув по искушающе подставленной ладони. — Продуешь — милости просим — убирать хлам у меня в кузнице… месяц, нет, два… и при всех повинишься в неумеренной гордыне и самонадеянности!

— Какое ребячество… — Ивэйн недовольно поджала губы. Майяры оживленно переглядывались — делали ставки. Один только Алдор невозмутимо изучал хитросплетение цепляющихся за стены вьюнков — живой изумрудный ковер…

* * *

Вместилище магической Силы… Легко сказать, да трудно сделать! Как оно должно было выглядеть? Что взять за основу? Как добиться устойчивости материала? К концу недели исчерканные клочки бумаги с колонками счетных рун образовали на столе в мастерской некое подобие Таникветила. Аллан только посмеивался, ехидно предлагая мне подготовить речь для принародного покаяния. Не дождется.

* * *

— Так, вон, в углу на полке — видишь шкатулку? Нет? А это что — на соседней? Молодец, тащи сюда!

— Три куска из того свертка…

— Синий стеклянный флакон не забыл?

— Может, не надо? — В который раз протянул Айканаро. Взлохмаченный и запыхавшийся от беспрестанного «подай — принеси», младший сын Арафинвэ порхал по мастерской, услужливо подсовывая мне содержимое бесчисленных ларей, мешков и ящиков.

Пыль ровным слоем оседала на волосах, лицах и одежде, — в скачущих по стенам отблесках пламени мы с племянником походили более на диковинную нечисть, чем на высокородных эльфов. Айканаро поминутно смахивал льющийся в глаза пот, прочерчивая на щеках грязно-серые полосы, шелковая рубашка давно уже напоминала насквозь мокрую половую тряпку, расшитый кафтан он сбросил еще в самом начале безумного действа.

Я сваливала принесенные образцы на стол и бегло сверялась со списком, налево сгребая нужное, направо — предположительно нужное, а вовсе ненужное смахивая на пол. Поглядим, Владыка Аллан, чья возьмет…

— А теперь — свободен.

— Рад стараться, Высокая! — Айканаро почтительно вытянулся в струнку. Я невольно залюбовалась чумазым мальчишкой — из своей многочисленной родни порывистого и смышленого сына Эарвен и Арафинвэ я любила больше всех (кроме отца, конечно). Он не унаследовал ни ваниарского простодушия Индис, ни отстраненной задумчивости телери — истинный нолдор по нраву, если не по облику. Его одного я могла допустить к работе, не опасаясь лишних вопросов или попыток удержать от необдуманного шага — будто сама не знаю, чем грозит любая оплошность!

— Беги, беги… И запоминай — меня ни для кого нет. Если и сам Владыка Арды будет стоять под дверью — не открою!

— Понял.

Выпроводив племянника, я с отвращением оглядела две разномастные кучи на столе и измятый лист бумаги. С чего бы начать?

После трех кубков волшебного пойла, которое с достопамятной пирушки у Аллана на всякий случай хранилось у меня в заветном шкафчике, в самом дальнем углу мастерской, дело сдвинулось с мертвой точки. После еще двух я твердо уверилась, что приходящие в мою странно полегчавшую голову мысли ниспосланы свыше самим Эру Илуватаром, а никаким не хмелем. Описывая вокруг печи круги и восьмерки, я радостно швыряла туда что попало, щедро зачерпывая из обеих куч и, ни мало не смущаясь, подбирая приглянувшиеся куски прямо с пола. Злосчастный список первым полетел в объятия пламени…

…Как это — ничего не выходит? Так призовем на помощь Первоосновы!

Сгустившаяся вокруг Сила Огня, Земли и Воздуха мощным потоком текла и текла сквозь хрупкую телесную оболочку — hroa, сплетаясь с моей собственной, поднимающейся откуда-то из недоступных ранее глубин, рассыпаясь ворохом ослепительно белых искр… А я и не пыталась обуздать магическую реку, — раскинув руки, кружилась в ореоле света, упиваясь нежданно обретенной властью над двумя мирами, зримым и незримым, ощущая себя равной самим айнурам…

Стальная дверь, запертая на два засова и одно охранное заклинание, дрогнула… Что? Ломать мою дверь?! Не позволю! Вырвавшийся из ладоней слепящий луч наглухо запечатал поддавшуюся, было, конструкцию самым простым способом: расплавив металл, обратив дверь, косяк и часть стены в монолит. До меня смутно донеслась чья-то мысленная ругань… Что, не нравится? А плевать я хотела на незваных гостей!

Странно — это ноги подкосились или землетрясение? Последнее, что мне отчетливо запомнилось: охватившее печь сияние и стремительно обрастающая ледяными узорами стена, с треском взрывающаяся сотней мелких жалящих осколков…

* * *

Сначала я ощутила наличие тела — непривычно тяжелого и отвратительно беспомощного. Затем — тягуче-липкую, волнами накатывающуюся боль. Тело лежало на чем-то мягком. Перина? Я дома? Из окружающей темноты доносились приглушенные неразборчивые звуки. Попытавшись открыть глаза, я вдруг с ужасом поняла — не могу, что-то мешает. А если… я… ослепла? Укол тошнотворного страха… Могла бы визжать — завизжала, а так из горла вырвался лишь жалобный писк.

— Глаза в порядке. Теперь, по крайней мере. — Знакомый и родной голос, чуть севший, словно от долгого напряженного разговора. Отец? — Какая же ты все-таки… — Король умолк, предоставив любимой дочери самой додумать, — какая. Что-то подсказывало: думаем мы одинаково.

— Легкомысленная безответственная девчонка? — Сухо предположил второй голос — Аллан? Нет, у наставника совсем иной тембр. Неужели Алдор?

— Вы, как всегда, правы, о, Блистательный… — Ядовито прохрипела я, умышленно назвав лорда Н'лайрэ старым (еще до Падения и Войны Стихий) прозвищем.

— А вы, моя леди, как всегда, страдаете из-за своего достойного сожаления упрямства. — Насмешливо парировал айнур. Отец понимающе вздохнул, поправив сбившееся в ком одеяло. Краем уха я уловила робкое перешептывание. Так, так, не иначе — Индис и мои сестры в полном составе: Иримэ, Финдис и конечно, скромница-разумница Лалвендэ. Чем, интересно, любуетесь?

Невероятным усилием подняв и согнув правую руку, я неосмотрительно рванула с лица пропитанную какой-то пахучей гадостью ткань. По ощущениям — вместе с кожей. Хотелось бы верить, что только по ощущениям. Заботливые сиделки то ли отвлеклись, то ли мстительно решили не перехватывать своевольную длань.

Веки разлеплялись кое-как, но — разлеплялись. Когда пляшущие перед глазами пятна слились, наконец, в устойчивую картину мира, я имела сомнительное удовольствие наблюдать два угрюмых лица в непосредственной близи и еще несколько — в дверях. Там стайкой разноцветных бабочек замерла женская половина семьи, кроме Анайрэ, жены Нолофинвэ, Эарвен и Артанис.

— Зеркало… — Да, таким голоском только впечатлительных девиц пугать: у Эленвэ глаза расширились на пол-лица и влажно заблестели — вот-вот заплачет.

Алдор поманил ближайшее зеркало. Давний подарок Аллана отлепился от стены и величаво проплыл через всю комнату, повергнув моих родственниц в почтительный трепет. М-да, худшего отражения я еще не видывала: лицо и шею покрывала россыпь едва заживших царапин и волдырей, белки глаз розовели сетью лопнувших кровяных жилок, руки замотаны тонким полотном: правая — до локтя, левая — полностью.

— С каких это пор Сила Древних отступает перед парой царапин?

— С недавних, aranel. И, поверьте, немало ее ушло на последствия ваших забав. Настолько немало, что думать о красе лица у меня времени не было.

— Премного сожалею, о, Владыка. И что же доставило вам столько беспокойства?

— Сущие пустяки, моя леди, всего-то истощение fea, во всяком случае, той ее части, что отвечает за связь с hroa. Что называется — слегка вышли из себя. — Обманчиво-ровный голос и едва заметные алые блики гнева в темных глазах. Отец побледнел. Прости, atarinja… Мачеха и сестры ахнули, Эленвэ стремительно выскочила за порог, прикрывая лицо ладонями — разревелась-таки. А мне, чудом, да каким чудом, чародейским искусством Алдора, избежавшей Палат Мертвых, почему-то ни капельки не было страшно.

— Но… — Я неуклюже заворочалась, пытаясь если не встать, то, хотя бы, сесть. Сильнее, чем зуд от ожогов и понемногу утихающая боль, терзало жгучее любопытство — получилось ли? — Я смогу сегодня…

— Сегодня вы будете спать. — С нажимом произнес Алдор, бестрепетной рукой укладывая меня обратно. — Заснете сами, или, если станете упорствовать, с моей помощью. И встанете завтра с постели исключительно по нужде, если хоть сколько-нибудь дорожите своим здоровьем. Лорд Финвэ, поручаю вам лично проследить за дочерью. — Отец хмуро кивнул.

— Да, к слову, — айнур обернулся в дверях, — столь огорчающие вас отметины к утру должны исчезнуть.

— …И что я должен был подумать, когда Ступающий-во-Тьме возник из ниоткуда у меня в покоях, с твоим безжизненно обмякшим телом на руках, а? Выскочил из спальни, как есть — полураздетый, Индис — в одной сорочке, не до приличий, знаешь ли… — Серые глаза короля яростно сверкнули. Отец властно услал женщин от моего скорбного ложа и теперь, не стесняясь, высказывал накопившееся.

— Как он узнал?

— Как? Благодари Айканаро! Слава Эру, мальчик догадался воспользоваться палантиром!

Верно, один из зрячих камней достался Алдору, второй — наставнику, третий отец преподнес Ольвэ, еще четыре хранились во дворце, а последний, скорее всего, придется извлекать из-под развалин, — я держала его в мастерской.

— Что — настолько серьезно?

— Ты издеваешься? — Отец резко вскинул голову — встрепанные волосы хлестнули по плечам. — По городу уже пошли слухи: на тебя не то снизошла неслыханная благодать, не то обрушился гнев Единого, покаравшего дерзкую за противные природе опыты. К тому, что осталось от твоей мастерской, не решаются подойти даже самые отчаянные храбрецы…

* * *

В качестве самых отчаянных храбрецов через два дня выступили: Алдор, Аллан и увязавшийся за нами Айканаро, исполненный гордости за недавнюю находчивость. Изначально я собиралась на разведку одна, но перед твердым «Нет! И думать не смей!» сразу двух Владык пришлось отступить. Думалось под ледяное молчание Ступающего-во-Тьме и угрюмое пыхтение наставника и впрямь неважно.

А на месте… Мое излюбленное рабочее логово предусмотрительно размещалось в расширенном усилиями Аллана гроте на склоне Туны, подальше от домов. Теперь о мастерской напоминали лишь развороченные стены да перекрученные куски железа. От печи осталась груда спекшихся кирпичей.

— М-да, надо бы в следующий раз строить покрепче — иначе как же я выиграю очередной спор? — Вяло пошутила я, впервые начиная осознавать, что спасло мою дурную голову только вмешательство Алдора. Который не замедлил меня осадить:

— Это был последний подобный спор, Фэйниель. И, если Владыка Аллан не пожелает внять голосу разума, то к моему голосу, уверен, он прислушается. — Тяжелый взгляд в сторону стремительно краснеющего наставника. — А я охотно напомню — еще один неуправляемый выброс Силы, и от его лучшей ученицы не останется ничего, что можно было бы похоронить.

Кователь, понурившись, изучал собственные сапоги.

Я медленно начинала закипать, но, открыв было рот для резкой отповеди, взглянула в лицо Алдору и… придержала язык. Глаза в глаза — касанием чужой памяти: гнев… перехватывающий горло страх — «Безрассудная идиотка!»… рыжеватые языки разрастающегося пожара и другой огонь, пронзительно-белый, утекающий сквозь пальцы, уже готовый погаснуть — fea, покидающая свой дом… Вот, значит, как…

— Идем, что ли? — Неуверенно предложил Аллан, пресытившись созерцанием почерневших от жара камней и кислых лиц.

— Ну, уж нет! — Рискуя переломать ноги, я пробралась к печи, движимая неясным предчувствием. — Здесь должно что-то быть. Да помогите же! — Алдор, покачав головой, повторил уже опробованный на двери трюк с заморозкой. Не выдержав стремительной смены температур, кирпичный монолит пошел трещинами. Подоспевший с переделанным из куска двери ломом Аллан играючи разворошил кучу.

В обломках что-то блеснуло. Проскользнув под рукой Кователя, я, затаив дыхание, осторожно разгребла мусор. Среди кирпичного крошева лучились три крупных, с детский кулачок, прозрачно-голубоватых кристалла неправильной формы, напоминавших необработанные алмазы, но много прекрасней и чище — ни посторонних включений, ни приставшей породной корки. Я заворожено потянулась к свету…

— Рукам не трогай! — Рявкнул Алдор. Аллан, вздрогнув, уронил лом себе на ноги и тихо зашипел от боли, вертевшийся рядом Айканаро схоронился за остатками стены. Алдор плавно провел ладонью над кристаллами, едва заметно нахмурился, но так ничего и не сказал.

На ощупь рукотворные самоцветы не отличались от обычных.

* * *

Четвертый по счету шлифовальный диск, не выдержав бешеного вращения, сорвался вместе со стержнем. И вдребезги разлетелся, ударившись о стену. А ведь я едва закончила огранку первого из трех камней!

— Можно? — Алдор, не дождавшись приглашения (попробуй, пригласи, не снимая рабочей маски, а переходить на осанвэ было лень), проскользнул внутрь. — Вижу, процесс застопорился? — Взгляд айнура обежал осколки дисков, едва живой станок и меня — гневно сопящую, с ног до головы запорошенную сверкающей алмазной пылью.

— …!! — Не выдержала я, сдирая с лица защитную повязку и плотно прилегающие к глазам очки. — Чем ухмыляться, лучше б помог, пока я все здесь не разнесла!

— Насколько мне известно, помощь Аллана ты решительно отвергла.

— Вся помощь заключалась в попытках убедить меня, что необработанные камни выглядят куда лучше. Как и невредимая мастерская, которая, мол, еще пригодиться для праведных трудов на благо общества и во славу Эру.

— Что ж, попробую. Так в чем проблема — диски не выдерживают? — Алдор покосился на усеявший пол мусор. — А снизить обороты?

— Как бы не так! Что хорошо для нормальных алмазов, для этого порождения пьяного бреда не годится. Невероятная твердость! Станок скоро развалится на части. И, потом, у меня запланировано не пятьдесят семь граней, а сто сорок четыре — почти втрое больше работы. Учитывая, что камней — три, и вшестеро.

— Творения подобны творцу, — поддразнил меня Алдор, напомнив давний разговор о драконах, — такие же упертые и не поддающиеся влиянию извне. Эй, я пошутил! Убери молоток! Зашибешь ненароком — и прости-прощай, Дагор Дагоррат. Деглин будет весьма огорчен.

— То-то же… — Я удовлетворенно швырнула инструмент обратно на полку. — А каким боком ты причастен к пророчеству о Конце Света? Ты, вроде бы, раскаялся?

— Ну, мне не любить Свет положено по определению. Владыка Тьмы, как-никак. Соответствие роли, Замысел, и прочий маразм… — Айнур слегка поморщился. — Ладно, до Конца Времен еще далеко, вернемся к нашим камешкам. Сделаем вот что…

…С привлечением к работе Алдора огранка завершилась уже к вечеру, и даже без особенных разрушений.

— …И что ты будешь с ними делать? — Ступающий-во-Тьме задумчиво перекатывал между пальцами утративший после обработки часть массы, но отнюдь не привлекательности кристалл.

— Запру в сундук и усядусь сверху. — Хмуро (от перенапряжения ломило все тело) бросила я, присев на краешек стола.

— Я серьезно. Для перстней или даже ожерелья они слишком велики. Разве что… — Узкая металлическая лента, из тех, что пускают на крепление витражей, в руках айнура свернулась в обруч, надежно ухвативший сгусток бело-голубого сияния тончайшими «лапками». — Примерь.

Зеркало запасливый Аллан держал в подсобке.

— Мы явно не созданы друг для друга… — Ровно льющийся свет волшебного бриллианта превращал неказистый обруч в корону, достойную самой Владычицы Звезд. В полумраке мастерской ярко переливалась даже каменная пыль, осевшая на волосах и одежде. Чарующе-прекрасный и безжалостный свет, в котором четче проступала резкость и неправильность черт, темные круги усталости под глазами да кривящиеся в ироничной усмешке губы. Я — не Королева Амана. Просто — худая некрасивая женщина в мужской одежде. — А вот вам, Владыка, должно пойти. — Дурачась, я переложила обруч на смиренно склонившего голову Алдора.

— Бравый шахтер… — Фыркнул айнур, поправляя «венец». Синеватые отблески камня придавали его загорелому лицу что-то болезненное. — Да, не ожидал. Жаль… Кому, как не тебе, носить собственное творение… — Брошенный на стол обруч недовольно звякнул. Самоцвет выкатился из разжавшихся креплений и замер возле двух собратьев. Нет, все-таки дело не в камне. В нас самих. Мы были для этого чуда слишком… земными, что ли?

— Веришь — ни сколько. — Заметила я без особой скорби. — У меня достаточно побрякушек.

— С этим не поспоришь, о, Глава цеха ювелиров. — Алдор осторожно поддел простой кожаный шнурок моего талисмана и провел пальцем по трех- и четырехугольным алмазам платиновой звезды.

— К тому же, мы с тобой оба знаем, что такое эти камни на самом деле. Неуютно как-то, таскать на голове артефакт подобной мощности.

— Ты знаешь? — Подвеска выскользнула из рук айнура.

— Алдор, я могу не помнить состав, но очень хорошо помню волну Силы. И руины на месте мастерской. Хотела создать полезную игрушку, вроде палантиров, а вышло… оружие. — Последнее слово вырвалось само собой.

— Стекляшки, пусть даже магические, оружие? Ты преувеличиваешь. — Спокойный и уверенный голос, которому я привыкла доверять. Только вот почему мне отчетливо послышались в нем какие-то незнакомые и не слишком приятные нотки? Бред. Так и до садов Лориэна рукой подать. — Скажу одно — на чьей-нибудь голове они рано или поздно осядут. Жди гонцов с Таникветила, Фэйниель. Свою родню я знаю слишком хорошо.

— Перебьются. Рисковать жизнью, чтобы кто-то другой мог за здорово живешь покрасоваться перед зеркалом? — Алдор изумленно приподнял брови. Да, знаю. Общение с Древними начисто отбило у меня всякое благоговение. Сверхъестественные существа? Я видела между нами лишь одно различие — в Силе.

— Надеюсь, Дану или Вэридэ ты ничего подобного не скажешь. — Айнур небрежно скинул самоцветы в шкатулку. — Кстати, как бы их назвать? Не бриллиантами же, в самом деле?

— Хм-м… — Я призадумалась на минуту. — Пусть будут… Сильмариллами. «Обитель белого сияния» звучит лучше, чем «Последствие злоупотребления выпивкой».

* * *

— Фэйниель из рода Финвэ, Владыка Арды и Пресветлая Королева повелевают тебе явиться в Небесный Чертог, дабы повелители наши могли взглянуть на дело рук твоих. — Голос застывшего посереди тронного зала Эонвэ звучал столь же ровно, сколь бесстрастным было и лицо Герольда Короля. На груди майяра поблескивала тяжелая золотая цепь с подвеской в виде раскинувшего крылья орла — герб Владыки Мира, еще одно напоминание о близости ее обладателя к высочайшему двору. Сверкал золотой вышивкой тяжелый синий плащ и белоснежное долгополое одеяние, золотой волной падали на спину волосы, перехваченные синей налобной лентой. В высшей степени официально…

— Благодарю тебя, о, мудрый Эонвэ, за то, что донес ты до скромного нашего дома столь радостную весть, ибо нет чести выше, чем ступить под сень дивных чертогов на вершине Таникветила. — Учтиво ответила я, поскупившись, однако, на поклон. Он, может быть, и любимец Манавидана, но я — принцесса Тириона и ученица самого Аллана. И мною сработан скипетр Короля мира! — В самое ближайшее время я отправлюсь в Валмар, а оттуда в Обитель Владык.

— Не тревожься, дочь Финвэ, Король Арды милостиво прислал за тобою первого из крылатых стражей Таникветила, могучего Соронтура. — «Проклятье, даже переодеться не успею!»

— Но, благородный Эонвэ, вид мой не пристал несравненной красоте Небесного Чертога. Не прогневлю ли я этим Короля и Владычицу Звезд? — Может, пронесет?

— Повелители Арды выше этого, высокородная дева, — покровительственно заметил майяр, — ибо видят не обличье, но суть. — Не пронесло.

— Ты слишком добр, о голос Властителя Мира. Обожди немного, я захвачу камни. — Едва не поскользнувшись на мраморном полу, я резво сбегала до своей спальни и обратно, чудом умудрившись перекинуться парой слов с отцом. Правитель Тириона явно был не в духе…

Полет на орле оказался вовсе не так плох, как я воображала. Он оказался еще ужаснее! Пробиравший до костей ветер неистово бил в лицо, заставляя жмурить слезящиеся глаза, дышать через раз и судорожно хвататься за перья. Мускулы, приводившие в движение огромные крылья Соронтура, стальными канатами перекатывались под моим задом (благо, сесть в присутствии Их Величеств я все равно права не имею). Эонвэ, паривший на орле поменьше, видимо, подобных трудностей не испытывал, — где уж нам, Воплощенным, равняться с айнурами…

Небесный Чертог встретил нас торжественно-жутковатым безмолвием и рассеянным золотистым сиянием, исходившим, казалось, от самих стен. Следуя за бесшумно скользящим Эонвэ, я жадно осматривалась, — никогда прежде мне не доводилось бывать в сердце Валинора.

Даже коридоры поражали. Позолота, яркая роспись высоких потолков, изысканная лепнина, казавшиеся почти одушевленными статуи в нишах… Драгоценные мозаики: сотворение Арды, пробуждение Старших Детей Эру, и — меня передернуло — на диво подробные сцены Войны Стихий и суда над Алдором. Сомневаюсь только, что Ступающий-во-Тьме на коленях умолял брата о помиловании, да еще и рвался припасть к королевским ногам! Настроение резко испортилось. И чем ближе к центру замка, тем сильнее начинала болеть у меня голова: от легкого покалывания до пульсирующей боли в затылке.

Если коридоры всего лишь изумляли, то тронный зал, очевидно, должен был повергать неподготовленных посетителей в немой восторг. Меж покрытых богатой резьбой колонн по краям гигантского помещения трепетали полупрозрачные серебристо-голубые занавеси, расшитые золотыми орлами. Зеркально-гладкие плиты пола слагались в многолучевые, собственным светом мерцающие звезды, центральную часть свода занимал огромный витраж — снова герб Владыки, смесь голубого, темно-синего и солнечно-желтого, бросающий на мрамор под ногами сочные блики.

Столб света падал прямо на возвышение с парой одинаковых золотых кресел. Но золото трона ни в коей мере не могло соперничать с живым золотом волос Повелителя Арды, а лазоревые отблески витража — с голубизной его глаз. На коленях облаченного в кипенно-белый шелк айнура покоился созданный мною скипетр, сапфиры в венце вспыхивали колдовскими огоньками. Уложенные короной вокруг головы Королевы Звезд косы цветом напоминали не пепел костра, а блеск кованого серебра. Серебряное шитье покрывало невесомую голубоватую ткань платья, чинно покоившиеся на подлокотниках руки унизывали перстни…

— О, Вековечный Владыка Арды, о, Пресветлая Владычица, дочь Финвэ явилась пред вами вместе с сотворенными ею Камнями Света, Сильмариллами именуемыми. — Эонвэ почтительно склонил голову. Я согнулась в глубочайшем поклоне, рассмотрев каждую пылинку на туфлях. Боль с затылка расползлась и на виски… да что же это такое!

— Спасибо, мой верный Эонвэ, ты, как всегда, безупречно исполнил мое желание. — Голос Манавидана журчал сладкой музыкой. — Ступай. — Герольд, не теряя изящества, скрылся где-то за колоннами. — Можешь встать, дочь Финвэ, манеры твои безупречны и радуют мое сердце.

Благодарю, Владыка, а то спина уже начала затекать. И кровь — приливать к моей несчастной голове все сильнее.

— Нет, о, Пресветлые Властители, это мое сердце наполняет блаженством милость ваша. Впервые узрела я воочию Небесный Чертог, и, даже если никогда более не изведаю этого счастья, сохраню образ Ильмарина в памяти как величайшее сокровище… — «Не ты один, о, Король Мира, искушен в словоблудии». На губах Вэридэ заиграла одобрительная улыбка, еще больше красившая Королеву.

— Приятны нам речи твои, дева, но отнюдь не ради беседы призывали мы тебя. Слава о необыкновенных камнях летит быстрее ветра… — Айна жестом подозвала меня ближе к возвышению. Неспешно приблизившись, я откинула резную крышку деревянного ларца. Покоящиеся на черном бархате Сильмариллы вспыхнули маленькими звездами.

— О! — Королева выхватила у меня шкатулку. — Это воистину диво, равного которому не знал Валинор! Взгляни, супруг мой, видел ли ты когда-нибудь подобную красоту?

— Не припомню… Сотворившая их достойна величайшей награды. Проси, что пожелаешь, дочь Финвэ, я не в чем не откажу. — Огонь Сильмариллов, пройдя сквозь живую плоть, окрасил руку Короля в алый тревожный цвет. В голове затрепыхались смутные подозрения, откуда-то всплыли слова Алдора о нравах обитателей Чертога…

— Владыка, мне не нужно иной награды, чем похвала Повелителей Арды.

— Достойная уважения скромность. — Улыбнулся Король. А я поймала себя на мысли, что впервые так пристально его рассматриваю, да еще сравнивая с Алдором. Ни малейшего сходства, разве что в разрезе глаз, и, пожалуй, стати. По-иному изгибались брови, идеально прямым был нос, кожа — мраморно-белой. Ясная синева очей разительно отличалась от непроглядной тьмы в глазах старшего брата Повелителя Ветров. Мелькнула совершенно дикая мысль: что, если Манавидан изменил облик, избавляясь от общих с Отступником черт?

— Разве есть более высокое предназначение для любого самоцвета, чем украшать голову самого Владыки Мира? — Голос Королевы разом утратил часть своего очарования.

— Простите за дерзость, Ваше Величество, — в горле мгновенно пересохло, — но свет трех Стихий — не для сокровищниц или даже корон Повелителей Арды, а для всех живущих в Валиноре, как свет солнца или луны, или сотворенных вами, о, Владычица, звезд небесных.

— Скажи, Фэйниель, не принимал ли Ступающий-во-Тьме участия в твоем труде? — Нахмурилась вдруг Вэридэ. А! Вот и лазейка!

— Принимал, Высокая. Более того, он спас мне жизнь, когда я, неосторожно растратив силы, уже близка была к порогу Обители Умерших. — Оставите камни и меня в покое или будете настаивать?

— Что ж, ты сотворила светоносные камни, тебе и решать их судьбу. Но предрекаю я, что Сильмариллов никогда не смогут коснуться нечистые руки, и никакой силе в Арде так просто не уничтожить их. — Прозвучал глубокий голос Короля.

Высочайшая аудиенция явно подошла к концу. Ну и слава Эру, за пол часа в блистающих залах я утомилась больше, чем за подобный же срок полноценной работы в кузнице. Интересно, обратная дорога опять по воздуху?

— Будущее ведомо лишь Единому, Владыка. Благодарю вас, о, Повелители Арды, за милость вашу. — Король и Королева благосклонно кивнули, взмахом руки отпуская меня.

Эонвэ терпеливо выжидал за дверьми. На сей раз, майяр без затей проводил меня до небольших Врат Переноса, ведущих в Валмар. Что ж, оттуда недалеко до жилища Аллана.

* * *

В скромном (сравнивая с Ильмарином) доме Кователя светские беседы не жаловали. Едва лишь моя мрачная фигура возникла на пороге, как трое айнуров, не сговариваясь, засуетились над «дохлятиной» (наставник тоже бывает изрядной язвой). После ледяного совершенства и изысканного высокомерия царствующей четы, явно встревоженные и одетые по-домашнему, Алдор и Аллан с женой казались самыми близкими и понятными существами в Арде. Кементари, возмущенно покачав головой, подала мне кружку с мирувором, в которую я немедленно вцепилась, жадно глотнув бодрящей янтарной жидкости.

— Может, присядешь?

— Спасибо, я постою.

— Придворный этикет не выходит из головы? — Тепло улыбнулась Ивэйн. — Сейчас-то ты дома.

— Не в этом дело, — отмахнулась я, прихлебывая целебный напиток, — просто у меня после милого путешествия в Небесный Чертог болит все, что может болеть, особенно те части тела, о которых в приличном обществе упоминать не принято.

Три пары таких несхожих глаз — серые, зеленовато-карие и черные — сверкнули общим гневом.

— Если кто-нибудь вам особенно неприятен, и вы горите желанием испортить ему жизнь, рекомендую воздушные прогулки на орлах. Свежий воздух, незабываемый вид сверху и непередаваемые ощущения… снизу. Я решительно отказываюсь понимать менестрелей, превозносящих «радость полета». — Буркнула я.

— Расскажи лучше о приеме. — Аллан покосился в сторону маячившей на столе шкатулки.

— Да уж расскажу. Итак, коротко о приеме — брр.

— А почему… разве они… э… — Кователь смущенно замолк, не решаясь произнести вслух нелицеприятные для гордых Властителей Мира догадки.

— Именно. Вдобавок, Королеве взбрело на ум поинтересоваться, не участвовал ли в создании камешков некий неблагонадежный элемент. — По доброй традиции черная бровь «элемента» поползла вверх. Тебе ли удивляться?

— Ты сказала им?

Я виновато посмотрела на Алдора, но Ступающий-во-Тьме и не думал распекать меня за излишнюю откровенность с его старинными недругами. Он расхохотался — так беззаботно и искренне, что Аллан, не удержавшись, хрюкнул в бороду. Смахнув непроизвольно выступившие слезы, Алдор присел на обитый бархатом подлокотник моего кресла.

— …? — Я-то поняла, а вот Ивэйн и наставник, боюсь, не очень.

— Иви, не смотри с такой укоризной, мое душевное здоровье пока еще в норме. Поясняю — любящие родственники усмотрели в камешках мою попытку выслужиться… или, наоборот, очередную каверзу. Этакая подсадная утка. Прошу прощения, Фэйниель… — Айнур мягко коснулся моего плеча.

— Было б за что… С дерьмом, да простят меня гостеприимные хозяева Ильмарина, смешать куда как просто, особенно заведомо слабейшего. Признаться честно, я горько сожалею, что ввязалась тогда в спор. И разбить камни от беды подальше уже поздно: разобиженный Король наложил на них чрезвычайно интересное заклятие: «Не коснуться нечистым рукам и не уничтожить никому в мире». — Передразнила я Манавидана. — Так что, о, Великие, если кто из вас забыл вымыть руки, трогать мое несравненное творение не советую. Да и сама теперь поостерегусь.

— Посмотрим, посмотрим… Иви, Лан, не стойте столбом, присоединяйтесь, любопытно же, что мой братишка припас для нечистых на лапу любителей драгоценностей. — Алдор жестом перенес со стола шкатулку. Мне отчетливо поплохело: в богатое воображение Повелителя Ветров верилось безоговорочно.

— Алдор! — Я попыталась выхватить ларец, не желая испытывать на друге причуды высочайшей мысли.

— Не волнуйся, щупать я их не стану даже в порядке эксперимента. Не то чтобы страшно, но к рукам я за пару тысяч лет жизни успел привязаться. — Айнур высвободил шкатулку из моих цепких лапок и осторожно приоткрыл ее — в темных глазах отразились голубоватые огоньки. — Лан, стой!..

— …!!! — Не столь осмотрительный Аллан с чувством выругался. — Выходит, мы все — нечисты на руку? Ай, спасибо, Ваше Величество, уважили…

Дальнейшее я просто не поняла ввиду недостаточных познаний в Тайной Речи. Алдор презрительно кривил губы, сосредоточенно колдуя над пострадавшей рукой друга. Счесть Владыку Тьмы безобидным и раскаявшимся в этот момент мог лишь полный дурак: так явственно мелькали в прищуренных глазах искры огня — уже не холодноватого отблеска Сильмариллов, а столь подробно описанного в сказаниях Пламени Глубин.

— Поспешишь — всех вокруг насмешишь… Ох, и не ценишь, ты, дружище, народную мудрость. Или, к примеру, молчание — золото. — Назидательно бросил Отступник Аллану, цвет лица которого постепенно перетекал из загорелого в багровый. — Стоит ли так разоряться? Дану на вершине Таникветила от этого ни жарко, ни холодно.

— И ты туда же! — Возмущенно рыкнул Кователь, вырывая из ладоней Алдора уже зажившую руку.

— Хватит! — Сурово вмешалась Ивэйн. — Один распетушился почем зря, у второго — воспаление вредности. А я потом диву даюсь, у кого это эльфы словарный запас перенимают! — Я прикусила губу, сдерживая смешок. Да, пополняю. Да, у этих двоих. Ох уж эта наша врожденная нолдорская тяга к знаниям…

— Вы как знаете, а я — отдыхать.

— Я провожу. — Алдор немедленно оторвался от подлокотника.

Ценю вашу любезность, Высокий. После незабываемых впечатлений утра не хватало лишь заплутать в знакомом с детства коридоре. Или он вознамерился меня отнести? Было бы недурно…

— Даже не мечтай. Ножками, Фэйниель, ножками.

— Изверг!

— Не стоит благодарности… — Алдор с очаровательной улыбкой толкнул дверь комнаты, отведенной мне еще лет двести назад.

— …И чем ты собираешься заняться? — Айнур присел на кровать. Зарывшись лицом в подушку, я слышала только его голос да ощущала прикосновения перебирающих мои волосы пальцев. Одна прядь, другая, третья… Вот также, в далеком-далеком прошлом, гладил меня по голове отец, рассказывая на ночь истории о таинственном и недоступном Среднеземье. Нормальные дети почему-то предпочитали колыбельные.

— В ближайшие два-три часа — крепким здоровым сном.

— Спина все еще болит?

— Если б только спина… Думаешь, организм орлов приспособлен для переноски грузов?

— Зато, какова честь…

— Объясни это моему… безвинно пострадавшей части тела! Вас, сиятельных и могучих, такие мелочи, как синяки, растяжение и просто боль, не касаются, особенно Короля, Илуватар его за ногу! — Прошипела я. — У вас даже не низменное hroa, а fana, так, оболочка для пущего единения с миром.

— Больше слушай ваниаров и мою родню. Hroa, fana… Насочиняют чуши, а потом и самим не верится, что дело обстоит как-то иначе. — В голосе Алдора скользнула насмешка. — А помочь твоей спине и… прочему можно и без капли Силы. — Теплая и вполне материальная рука отвела в сторону волосы и пробежала чуткими пальцами по саднящей шее.

— Ты что задумал? — Забеспокоилась я, с трудом поворачивая чугунно-тяжелую голову. — Наставник тоже временами изволит шутить, что секира — вернейшее средство от головной боли… и дури. Хотя в моем случае, боюсь, не помогут и Палаты Мертвых.

— Да уж… окажись ты в Залах — и за установленный от начала времен порядок я не ручаюсь. Сперва разбегутся все души, а за ними Тарви с супругой и свитой.

Когда Алдор закатал мою рубашку почти до лопаток, я попыталась, было, что-то протестующе вякнуть. Увы… Спорить с вошедшим во вкус айнуром — все равно, что выяснять отношения со стихийным бедствием!

О, ужас! Где же понятия о нравственности? Позволить коснуться себя так… бесцеремонно мужчине, который мне не суженый, не родственник, или, на худой конец, не целитель? Но можно ли воспринимать Древних как мужчин? Ах, какое кощунство… В Бездну все эти «приличия», — ощущать ласковые прикосновения было невыразимо приятно.

— Какого…! — Аллан, видимо, придерживался старозаветных понятий о допустимом. Распахнув дверь, наставник ошалело застыл на пороге. — Алдор! У меня слов нет!

— Кроме непотребных? Уверяю тебя, ничего крамольного здесь не происходит. — Далее последовала фраза, которую я перевела, как: «не переживай, ничего с главным сокровищем твоей воспитанницы не случится».

Кователь, не оценив заботы друга о Сильмариллах, разразился потоком брани, явственно призывая Алдора немедленно покинуть не только мою комнату, но и сей гостеприимный кров, и прогуляться с ним, Алланом, во двор. Для оч-чень серьезного разговора.

— Ладно, уступаю… из уважения к старинной дружбе. — Отступник с явным сожалением оторвался от моей спины. Я готова была придушить Аллана за столь несвоевременное вторжение!

— Что происходит? Я, между прочим, требую продолжения!

— За продолжение Аллан меня точно убьет. Как-нибудь в другой раз… и в другом месте, дабы не вводить в искушение нашего поборника нравственности.

— Обещаешь?

— Посмотрим…

— Его что, настолько беспокоят камни, будь они неладны? Мне так неловко… из-за ожога…

— Сам виноват, не маленький — хватать что попало. Отдыхай… не беспокойся об этом…

…Спала я, видимо, не два-три часика, а все шесть — к моменту пробуждения за окном уже начинало смеркаться.

— Проснулась? — Кементари заглянула в комнату. — Финвэ вызывает тебя по палантиру. Не в первый раз, правда, но я сказала ему, что тебе лучше дать хорошенько выспаться после… беседы.

— И все-то за меня волнуются… — Пробурчала я. — Приятно, что и говорить. А где Алдор и наставник?

— Решили слегка проветриться. Вставай, лежебока, или я применяю Силу!

— …Как тебе кажется, они ожидают, что ты передумаешь? — Отец был еще мрачнее, чем утром.

— Еще как ожидают. — С отвращением бросила я. — Его Величество изволил в неизмеримой милости своей наложить на ускользнувшие из-под носа камешки чары, награждающие ожогом любого, протянувшего к ним свои наглые ручонки. Кроме самого Короля, разумеется, и пресветлой Королевы. Наставник уже успел оценить действенность заклятия.

— Ты зря не отдала им камни. Повелитель Ветров шутить не любит. Сегодня ограничился тонким намеком и заклятием, завтра пришлет в Тирион своих майяров с приказом доставить Сильмариллы в Ильмарин, а тебя примерно наказать за дерзость.

— Давно ли ты стал таким подозрительным, atarinja?

— С тех пор, как потерял твою мать. — С горечью ответил король нолдоров. — И услышал, что все в руках Эру, стало быть, я должен смириться и не отвлекать Могучих по пустякам. Так что я вполне разделяю мнение Владыки Алдора — не стоит испытывать терпение Короля.

— Из-за капризов Древних я с камнями не расстанусь. Слишком уж дорого они мне обошлись.

— Упрямая ослица!

— Верно, государь. В кого бы, интересно, уродилась упрямой дочь того, кто вел наш народ в Аман под крылышко Великих через все Среднеземье? И как же они меня покарают? Отправят на раздумья в бывшую темницу Алдора? Разве могут защитники Замысла и закона уподобляться преступникам, если закон гласит: создатель имеет неотъемлемое право на дело рук своих?

— Не хочешь слушать отца, так послушай своего наставника… или друга, если считаешь Ступающего-во-Тьме другом! Они прожили на свете несколько дольше и лучше знают жизнь!

— Нет, государь, решение мое окончательно. — С минуту мы мерились взглядами. Правитель Тириона отступил первым.

— Поступай, как знаешь. — Отрубил король. Палантир погас.

* * *

— Можно спросить?

— Конечно… — Разместившаяся напротив Кементари встрепенулась.

— Алдор и Манавидан — родные братья, а между ними ни капли сходства. Это случайность? — Поджидая мужчин с прогулки, мы успели приговорить не по одной кружечке — душе-евно так…

— Случайность? Если бы… Не-ет, изначально они были очень даже похожи. Особенно до… прихода в Арду.

— И… гм… что произошло? После падения Столпов Света… или…?

— Раньше. Гораздо раньше. — Зеленоватые глаза Владычицы сверкнули совсем по-кошачьи. Наклонившись к моему уху, Кементари снизила голос почти до шепота, будто не существовало в природе осанвэ. Похоже, неразбавленный мирувор ударил в голову не мне одной. — Тебе должно быть известно из преданий, что еще до Песни Вэридэ — как там? — знала и отвергла старшего брата Короля. Это ведь не просто сказки.

— Но почему? Из-за того, что Алдор восстал против Замысла?

— Из-за этого тоже. А может, потому, что младший с охотой позволил вертеть собой. — С нескрываемым презрением заметила айна. — После судьбоносного решения звездноликой Дан и решил изменить облик, дабы ничем не напоминать ее предыдущего избранника.

— Ради трона, значит… — «Вот она, цена любви. Всего-то: корона и власть над Ардой. И впрямь соблазнительно» — До чего мерзко!

— Зато выгодно. — Пожала плечами Кементари, резко отбросив за спину наполовину расплетенную косу. — Только вот, сдается мне, не все можно купить за королевский венец. Иначе с чего бы наш Властелин разменивался на дешевую ревность?

— Ревность? — Положительно, сегодня день открытий!

— Тс-с… — Ивэйн приложила палец к губам и сделала страшные глаза. — У стен, дитя мое, тоже бывают уши. Думаешь, Алдор поначалу обосновался у нас только из-за сомнительного положения недораскаявшегося злодея? Все не так просто… — Айна внезапно замолчала, прислушиваясь к чему-то. — О, а вот и наши гуляки! Быстро же — и дня не прошло.

— Вижу, вы без нас не скучали? — Поинтересовался Алдор, вваливаясь в гостиную вместе с подозрительно веселым Алланом.

— И основательно не скучали! — Кователь поболтал в воздухе кувшином. — Пусто… Нам не оставили, проказницы! — Аллан шутливо погрозил нам пальцем.

— Обижаете, Владыка… Пристало ли вам довольствоваться опивками? — Фыркнула я, глядя мимо наставника на улыбающегося Алдора. Эру Великий, мне, ущербной, никогда не понять причудливых загибов мысли Владычицы Звёзд. Как можно было променять его на невыносимо безупречного и столь же невыносимо скучного младшего брата, пусть и с довеском в виде королевской власти?

— По-моему, aranel, вам уже хватит. — Алдор без раздумий сгреб мою тушку с дивана. — Иви, доброй ночи. И легкого похмелья. Аллан, твою ученицу я забираю, пока она еще не забыла, что в Тирионе её с утра дожидается отец. Камни пусть пока остаются у тебя.

Наставник лишь тяжело вздохнул, провожая нас взглядом. Я беззаботно помахала ему ручкой, пристраивая голову на плече Алдора. Благодать, да и только…

— Вот так и доставлю тебя в Тирион. Пусть Финвэ порадуется успехам дочери на ниве пьянства. — Убийственно серьезно заявил айнур, вынося меня во двор.

— В первый раз, что ли? — Зевнула я, разомлев не то от мирувора, не то от самой близости Алдора. Мне уже чем-то далеким и нереальным казались и Тирион, и Сильмариллы, и холодный прием в Ильмарине… Ильмарин!

— Скажи-ка лучше, почему это в Небесном Чертоге у меня так разболелась голова, что впору действительно было возмечтать о секире? Сомневаюсь, что у каждого эльфа, посещающего обитель Владык, ни с того ни с сего возникают такие чудные ощущения. — Под влиянием любопытства хмель немного отступил.

— Еще до беседы? — Алдор замер.

— Почти сразу.

— Ну…

— Баранки гну, о, Блистательный. Мне почему-то кажется, — ответ тебе хорошо известен. Так что, не стесняйся!

— Да я и не стесняюсь. Просто не думал, что стоит тебе рассказывать… — Голос Отступника был невесел. Сгрузив меня на ноги и привычно воспользовавшись заклинанием, которое я про себя именовала «Пьянству бой!», он ненадолго задумался, а потом выдал… Да такое, что у меня резвы ноженьки подкосились уже без помощи мирувора.

— Небесный Чертог, дорогая моя, опутан целой сетью заклятий уже хотя бы в силу особого статуса королевского жилища. И, как минимум, треть из них — защитные. В том числе и для защиты от опасных бунтовщиков вроде меня. — Айнур иронично усмехнулся. — При обычных обстоятельствах эльфы просто не должны на них реагировать, тем более — так.

— Стало быть, у меня — необычные обстоятельства? — Прищурилась я.

— Вполне. Помнишь, чем закончилось изготовление камешков?

— Ещё бы не помнить… — Перед глазами мелькнул ослепительный свет и собственное жуткое отражение. — Только не говори, что всему виной эти проклятые стекляшки. Видеть их не могу!

— Отдала бы по хорошему, если не можешь… Но, в определенной степени, ты права — косвенно в произошедшем с тобой в Ильмарине виноваты именно Сильмариллы… и я — в первую очередь.

— И почему мне так хочется выругаться? — С тоской вопросила я усеянное огоньками звезд бархатисто-черное небо. — Должно быть, погода… Ты здесь при чем?

— А при том, что, восстанавливая связь между твоим hroa и отправившейся в бега fea, я вынужден был воспользоваться не только Силой, но и банально — кровью.

— К-какой еще кровью? — Может, ослышалась? Увы, слух, в отличие от устойчивости опорно-двигательного аппарата, был в полном порядке. Желание выругаться перерастало в острую необходимость.

— Своей, — коротко бросил Алдор.

— …!!!

— Ты совершенно права. Только выбора, знаешь ли, не было.

— …!! — Мне не хватало воздуха, чтобы высказать все, что я думала о самом Ступающем-во-Тьме, и о его способах лечения. — И чем мне это грозит?

— Усилением чувствительности к магии, особенно направленной против меня, возможно, увеличатся твои собственные силы… Не знаю, Фэйниель, правда, не знаю.

— Но… как же… да ты…

— Раньше нужно было задумываться, когда лезла… сама знаешь, куда! — Не выдержал айнур. — Думаешь, я прямо-таки радовался, вытаскивая… да почти труп, честно говоря, и вскрывая себе запястье? Без ножа это весьма увлекательное занятие, моя леди!

— А… чем? — Зачем только спрашивала…

— Когтями. Как и полагается нечисти. — Сухо ответил Алдор. — Хочешь посмотреть?

— Н-нет, в другой раз… И сколько же своей драгоценной кровушки ты на меня потратил?

— Достаточно, чтобы вытащить с порога. А так — не считал. Не обеднею.

— Значит, в Небесном Чертоге мне перепала толика от предназначенного тебе? — Я понемногу успокаивалась. Глупо устраивать скандал через две недели после случившегося… из-за моего же легкомыслия. А не окажись его дома, как Аллана, и кто помог бы мне — Эру Илуватар? Сомневаюсь.

— Именно. — Кивнул Древний. — Сама знаешь, о братской любви между мной и Даном говорить не приходится. Так что — осторожность превыше всего, а то мало ли…

— Другого пути действительно не было?

— Если и был… то, что я увидел, не располагало к отвлеченным размышлениям.

— Ты мог бы рассказать мне гораздо раньше. И выслушать в ответ гораздо меньше, пока еще свежи были впечатления. Ну, так что, двинемся в сторону Тириона или продолжим любоваться красотами вечернего Амана? Амулет переноса у меня с собой.

— Куда он нас доставит? Прямо к дворцу? Мне оттуда еще топать к себе через весь город. — Алдор, по неизвестным мне причинам, облюбовал под жилье не слишком удобный закуток в Калакирии, неподалеку от Туны. Неказистый домишко имел сугубо однобокое предназначение — приюта на ночь, потому что Отступника гораздо чаще можно было застать в усадьбе Кователя или в Тирионе.

— Зачем тебе куда-то идти? Переночевал бы у нас. Мы с отцом будем только рады.

— Я подумаю.

— Здесь и думать нечего. Даже если все гостевые покои опять заняты телери из числа приятелей Финдарато и прочей компании, не беда. В крайнем случае, вежливо отправлю кого-нибудь на постой к соседям.

— Ладно, убедила. — Легко согласился айнур. — Только вот о том, как я тебе удружил, особенно не распространяйся. Доброй славы в широких слоях населения «кровное родство» со мной не прибавит. Разве что головной боли.

— А может, мне перепадет хоть часть твоей рассудительности, кто знает? — Криво усмехнулась я, беря его за руку и одновременно нащупывая амулет.