Я вздрогнула и села на кровати. Визг не прекращался, и я поняла, что он вполне реален. Реален и страшен.

— Бэби! — в панике позвала я.

Она уже включала свет и накидывала на себя сарафан. Я последовала ее примеру, и мы выскочили на крыльцо. В соседних домиках тоже загорались окна. Во двор выбегали встревоженные жители нашего райского уголка.

— Кажется, там! — указал рукой кто-то, и мы рванули вперед. Да, визг стал действительно громче, а совсем скоро обнаружился его источник. На узкой тропинке стояла Света и душераздирающе кричала. У меня упало сердце. Я должна была уговорить ее остаться, а не отпускать одну в ночь. Боже, что такое могло произойти?

— Света, что случилось? — это голос Мити.

Визг прекращается, становится тихо-тихо. Митя делает несколько шагов и негромко вскрикивает. Почему-то его негромкий вскрик заставляет меня покрыться мурашками ужаса.

— Что там? — спрашиваю я.

— Девочки, идите-ка вы все быстренько по домам. Вадик, проводи их, хорошо?

И побудь пока с ними. Юрий Андреевич, найдите кого-нибудь из администрации, у них наверняка есть телефон. А мы с Русланом здесь посторожим.

— Где я найду администрацию ночью? — мрачно осведомился Юрий Андреевич. — Я вам покажу, — предложила Бэби, — я знаю. Но что случилось?

Ответа не последовало, и она уверенно прошла вперед. Прошла, нагнулась. Потом уточнила:

— Это кто лежит? Здесь темно, и мне не разглядеть. Видно только, что мужчина.

— Отстрел непуганых мужчин, — вырвалось у меня.

Это не цинизм, честное слово! Чем больше я переживаю, тем больший бред несу, вот и вспомнился странный разговор с отцом моей подруги про отстрел непуганых мужчин, ни с того, ни с сего.

— До появления милиции ничего трогать нельзя, — объяснил Митя. — Я тоже не пойму, кто это. А фонарика с собой не взял, слишком торопился.

В этот миг яркий луч неожиданно пронзил темноту, и я в ужасе закричала. Впрочем, не я одна. По-моему, в хор вплетались не только женские, но и мужские голоса.

— Успокойся, — прошипела мне Бэби, — это придурок Максим зажег свой идиотский сигнальный фонарь.

Я захлопнула рот. Да, точно, у Максима было такое орудие пытки, которым он обожал слепить глаза всем встречным, удостоенным его внимания. Теперь луч света, немного побродив в кустах, перескакивал с Мити на Руслана. Лица обоих были перекошены, особенно последнего. Митя хоть немного держал себя в руках, а Руслан просто изображал маску ужаса из древнегреческой трагедии. По мне снова побежали мурашки, и я выдавила:

— Это кто-то знакомый, да?

Руслан, похожий на привидение, молча кивнул, а Митя добавил:

— Девочки, идите домой, ну, пожалуйста! Нечего вам здесь делать.

— Кто это? — нервно поинтересовался Вадик. — Я никуда не пойду, пока не увижу! Кто это там?

И он прикрыл рукой глаза, поскольку Максим тут же направил любимый фонарь на новый объект.

— У, — радостно сообщило замечательное дитя, — ты нервный. А в кустах лежит дядя Петя. Так ему и надо!

Моя подруга судорожно вздохнула, но больше ничем не проявила своих чувств.

— Возможно, он еще жив? — уточнила она. — Сердечный приступ?

— Нет, — возразил Митя, — он мертв. Убит.

Я полагала, что ввергнуть меня в больший транс не сможет уже ничто, однако ошибалась. Убит, о господи! Убит! Голова начала кружиться, и я бы потеряла сознание, если б не Бэби, схватившая меня за руку.

— Тогда идемте быстрее! Надо срочно вызвать милицию!

Но Юрий Андреевич, которому было поручено это сделать, двинулся совсем в другую сторону. К телу. Он наклонился над ним и с безграничным удивлением произнес:

— Петр Михайлович. Петя. Убитый.

— А вы что, не верили? — возмущенно фыркнула Бэби. — Вам ведь русским языком сказали!

И, волоча меня на поводу, она рванула через кусты, а за нами — Юрий Андреевич и Вадик. В домике, где жила администратор, было темно, но мы стучали и кричали до тех пор, пока она не вышла на крыльцо. Телефон, слава богу, имелся, и до милиции пораженная женщина дозвонилась сразу. Вернее, сразу после того, как осознала, что мы ее не разыгрываем. Таким образом, не прошло и четверти часа после обнаружения тела, как мы с подругой снова сидели на своем пороге. О сне, разумеется, не могло быть и речи.

— Бэби, — обмирая, спросила я, — а там точно Петр Михайлович? Ты его видела?

— Нет, — подумав, ответила она, — я лица не разглядела. Но Митя с Русланом подтвердили, что он, и Юрий Андреевич тоже, а они стояли рядом с трупом.

— С… с трупом, — повторила я. — О господи! С трупом! Его что, застрелили? Отстрел непуганых мужчин действительно начался, да? Начали с самого безобидного, которого убить легче всего, потом перейдут к более осторожным, типа Леши, а напоследок приберегут самого хитрого — Митю, да? Раз я так придумала, теперь так оно и будет, да? А…

— Не прекратишь истерику, я тебя укушу! — рявкнула Бэби, прерывая мой бешено несущийся неуправляемый монолог.

Я осеклась на полуслове, осознав, что и впрямь потеряла голову, и осторожно поинтересовалась:

— Почему укусишь?

Истеричек, кажется, бьют по щекам? Однако именно экзотичность угрозы подействовала и заставила меня отвлечься.

— Потому что жутко хочется кого-нибудь укусить, — призналась моя подруга. — А, кроме тебя, никого рядом нет.

Я кивнула. Да, она не из тех, кто, подобно мне, при неприятностях пассивно плачет. Ее энергия требует выхода. Надо подтолкнуть Бэби к какой-нибудь деятельности, хотя бы умственной, и ей станет легче. Поэтому я предложила информацию к размышлению:

— А почему Митя так уверен, что Петра Михайловича убили? Почему не сердечный приступ? Как ты считаешь?

Данная фраза далеко превосходила мои психологические возможности. Слова «Петра Михайловича убили» вызвали примерно такую реакцию, как отвратительное зубило дантиста, неожиданно вонзающееся прямо в обнаженный нерв. Я отвернулась, чтобы скрыть выступившие слезы, благо было темно.

— Вообще-то, — задумчиво пробормотала Бэби, — вопрос интересный. Значит, было что-то такое… Я ведь внимательно не вглядывалась, понимаешь? Наверное, имелось ранение, характер которого явно указывал на его неслучайную природу. Или огнестрельное, или ножевое. Впрочем, могли просто ударить тяжелым предметом, да? Вряд ли человек способен споткнуться на ровном месте и до смерти расшибить себе голову о землю?

Все эти рассуждения, явно взбодрившие мою подругу, на меня действовали прямо противоположным образом. Каждое из предположений, тягостных до последней степени, тут же материализовывалось у меня в голове, и я, плюнув на достоинство, наконец зарыдала, уткнув лицо в колени.

— Ты что, Оля? Что случилось? Оля, что случилось? Какой козел тебя обидел? Аня, что с ней, отвечай! Оленька, да что с тобой?

Кто-то гладил меня по плечу.

— Не вздумайте ее утешать, — словно откуда-то издалека донесся голос подруги, — иначе она совсем сорвется с резьбы. Это проверено. Лучше не обращать внимания, и все потихоньку пройдет.

— Ну, знаешь ли! — заорали у меня под ухом. — Правду говорят, злая баба любого мужика подлее! Оленька, не плачь! Ну, что ты хочешь, скажи? Ну, кто этот гад?

Я подняла глаза. У порога стоял растерянный Леша, из-за его плеча выглядывала любопытная Ирочкина физиономия. Боже мой, они ничего не знают! Несчастные! Им еще предстоит пережить то жуткое известие, которое для нас уже позади. Нет, я не в силах ничего сказать, пусть это сделаю не я! И я эгоистично обернулась к Бэби.

Она, разумеется, поняла.

— В кустах у туалета лежит тело Петра Михайловича. Убитого, — кратко доложила она. — Скоро будет милиция. Оля переживает.

— А что, — изумился Леша, — а разве с ним как бы крутила Оля? Я думал, ты или Лида. Оля, ты что, типа с ним? Он тебе лучше меня?

Интонации выражали неподдельную, детскую обиду, и во мне закипело возмущение.

— Как вам не совестно, Леша? Человека убили, вы понимаете? Вы же и сами человек, правда? А иногда ведете себя так, будто нет. Будто вы прилетели с другой планеты и не понимаете элементарных вещей. Будто вы сами живете где-то на Марсе, а не…

Впрочем, я тут же устыдилась своей проповеди. Леша, скорее всего, еще не воспринял до конца свалившуюся информацию, это совершенно естественно, а я накинулась, словно фурия, возмечтавшая о славе великого педагога.

— Извините, — попросила я. — Это я ругаюсь на нервной почве.

— Девчонки, — уточнила молчавшая до поры Ирочка, — это вы парите или как?

— Мы не шутим, — пояснила Бэби. — Это правда.

— И… и кто его?

— Если б мы знали!

Наш собеседник ошарашено потряс головой:

— Надо же! Никогда б не подумал! Думал, тихое место, никаких разборок, а тут у вас круто… Да еще Петя… такой тихушник, и вдруг… И как его замочили, а?

— Слушай, оставь девчонок в покое! На них и так лица нет!

В полосе света возник Юрий Андреевич. Леша, похоже, не обиделся, согласно кивнув, потом поинтересовался:

— А Русланчик где? И Митька?

— У тела. Ждут приезда милиции. Да, вот, похоже, и они!

Неподалеку зашумела машина, сверкнули фары. Вскоре на тропинке показались Митя и Руслан.

— Менты велели не ложиться, — раздраженно информировал нас последний. — Чем-то мы им не угодили.

— Просто хотят уточнить ситуацию, — возразил Митя. — Не волнуйся.

— Разве я могу не волноваться? — Света материализовалась из тьмы и в поисках защиты приникла к его плечу. — Это ведь я его нашла! Именно меня заподозрят в первую очередь!

Мне чудилось, что я вижу сон. Странный, нелепый. Осталось сделать усилие и проснуться, только не получалось.

В пользу милиционеров должна сказать, что они принесли мощные фонари, и ощущение нереальности происходящего немного отступило. Я наконец-то разглядела окружающий мир. Итак, мы с Бэби примостились на крыльце, а рядом устроились Леша с Ирочкой. За общим столом под деревом сидят Юрий Андреевич с Вадиком, Митя в компании прижавшейся Светы и Руслан. Кого-то не хватает, да? Андрея и Арсения, вот кого. Да, и женщин. Лиды, Ларисы. Трудно представить, что они спокойно спят. Чтобы проспать подобное, надо быть глухим. Впрочем, Лариса катается на автомобиле, а Лида вон идет, ее тащит за руку Максим. Похоже, она недавно плакала.

— Добрый вечер, — вежливо приветствовал нашу пеструю компанию немолодой усталого вида мужчина в милицейской форме.

— Скорее уж, доброй ночи, — сухо парировал Юрий Андреевич.

— Пожалуй, — добродушно согласился собеседник. Говорил он без акцента и вообще показался мне русским, что весьма радовало. Нет, я не националистка, только трудно ведь спорить с утверждением, что у каждой нации имеются свои особенности. Так вот, мне легче иметь дело с теми, кто на меня похож. Многие женщины, например, уверяют, что южные мужчины гораздо привлекательнее наших, а я лично их, наоборот, опасаюсь, поскольку их психология мне совершенно чужда. Кстати, второй милиционер, знойный тип лет тридцати, утопающий в черных кудрях и усах, был явно местным, а третий, мальчишка чуть постарше меня, нет. Я имею в виду, разумеется, не прописку, а происхождение.

— Что ж тут у вас такое творится? — снисходительно попенял нам все тот же мужчина. — Сколько лет тут служу, а чтобы отдыхающих втихаря убивали — такое в первый раз. Кстати, меня зовут майор Ильин.

— А обычно убивают не втихаря? — вырвалось у меня.

— Здесь вопросы задаем мы, дэточка, — возмутился знойный тип, однако майор Ильин тут же его унял:

— Не горячись, Марат. Девушка мыслит правильно. Это капитан Игаев, а это лейтенант Савченко, — он кивнул в сторону самого молодого. — А как ваше имя?

— Ольга Денисьева, — представилась я. — А это Анна Губарева, — я зачем-то указала на подругу, будто она сама вдруг онемела.

— Очень приятно. Да, Оля, обычно у нас если и убивают, то не втихаря. Выпьют, поспорят, да еще девушки рядом, вот кто-нибудь и схватится за нож. Впрочем, нож — крайний случай. Скорее уж драка. Челюсти отдыхающим сворачивали, руки ломали — это помню. Раз даже ножом пырнули — так, чуть-чуть. А чтобы насмерть, да втихаря — не припомню. Скажите, покойный — Кузнецов Петр Михайлович, да? — он до драк был не охотник? За прекрасных дам, в особенности? Ага, что-то было!

Видимо, мое лицо оказалось красноречивее любых слов. Я вспомнила двух кавказцев, заявившихся к нам сегодня днем — а чудится, сто лет назад. Заявившихся и устроивших драку. Из-за меня. О господи, из-за меня!

— Возьми себя в руки, — раздраженной змеей зашипела Бэби и обратилась к Ильину:

— По ее виду можно решить, будто это бог знает что, а на самом деле ерунда. Сегодня днем к нам с нею пристали двое, прямо здесь. Мы бы и сами с ними справились, но наши мужчины решили помочь и немного подрались. Включая Петра Михайловича. Вот и все. Эти нахалы тут же ушли, без малейших проблем.

— Ага! — обрадовался Ильин. — Значит, была сегодня драчка. А вы хорошо запомнили этих молодчиков? Сможете описать?

Я честно сообщила, что не запомнила их вовсе, за исключением ярко выраженной национальной принадлежности. Моя подруга, разумеется, проявила себя лучше, дав довольно подробное описание, правда, не изобилующее особыми приметами в связи с отсутствием таковых.

— Я их тоже видел, — со вздохом вмешался Руслан. — Описать не сумел бы, но, встретив снова, думаю, узнаю.

Его вздох был мне понятен. Да, не только у меня имелись причины мучиться совестью! Ведь именно Руслан приманил сюда убийц. Только с чего я взяла, что они и есть убийцы? А с того, что милиция про них расспрашивает.

— Вы тоже участвовали в драке? — заинтересовался Ильин.

— Нет, я встретил их по пути и сдуру пошутил, что у нас тут самые красивые девушки. То есть… ну, не то, чтобы пошутил… — несчастный бросил на Бэби косой взгляд и совсем смутился. — Просто не понял, что они за люди, и…

— Так, ясненько. А кто, кроме Кузнецова, принимал участие в драке?

— Ну, я, — бодро отрапортовал Леша. — Еще вон Вадька. Кажется, Юрик тоже, да? И Сенька пытался, ха-ха! А красавчик Андрей, псих наш, типа глаза пялил. Кстати, где он?

— Действительно, где он? Он живет где-то здесь?

— Да вон его дверь!

Ильин кивнул юному Савченко, и тот громко постучал. Ничего! Но замка снаружи нет. Савченко толкнул дверь, она открылась. Посереди комнаты на полу виднелось что-то странное. Впрочем, даже я сразу поняла, что это, слава богу, не труп. Милиционер посветил фонарем, и мы обнаружили Андрея, восседающего в позе лотоса. На нем были лишь черные обтягивающие плавки, что, кстати, весьма ему шло.

— В чем дело? — безмятежно осведомился он, вставая.

Я опешила. Ничего себе, вопросики! Тут крики, убийство, огни, а он — «в чем дело?» И ведь не глухой!

— Убийство, — столь же безмятежно пояснил милиционер.

— А, убийство. Но я вряд ли смогу быть вам полезен. Я провел последние часы вне пределов вашего мира.

Похоже, проняло даже Ильина, в его голосе послышалось недоумение.

— Где вы провели последние часы?

— Я медитировал. А где путешествовала в это время моя душа, для вас вряд ли важно.

— Но крики-то слышали?

— В астральном мире? — чуть приподнял красивые брови Андрей. — Там используешь иные органы чувств.

— Иные? — сумев взять себя в руки, с привычной флегматичностью уточнил майор. — Тем лучше. Может, с их помощью вы узнали про убийство то, чего не знают остальные?

— Да, возможность такая у меня была. Но в данном случае я не следил за событиями внешнего мира и не способен удовлетворить ваше любопытство. А теперь, если необходимость во мне отпала, я бы вернулся к своим занятиям.

Наши глаза от подобного поведения все дальше лезли на лоб, и мне чудилось, что Андрей упивается этой реакцией, хотя вид он сохранял самый безразличный.

— А где Арсений? — неожиданно поинтересовался Юрий Андреевич. — Почему его нет?

Все повернулись к Ирочке.

— Я не знаю, — пролепетала она. — Я его не видела после… то есть я гулять пошла после ужина, а его больше не видела. В домике, наверное?

— Арсений — это кто? — быстро спросил Игаев.

— А вот ее муж, — ответил Леша. — Он тоже типа дрался, но еле-еле. Он из этих, из хлюпиков.

Мы дружной кавалькадой двинулись к домику молодоженов. Дверь была незаперта, но комната пустовала. На Ириных глазах выступили слезы.

— Арсений! — закричала она. — Ау! Сенечка!

Мы немного подождали, но ничего не дождались.

— Значит, так, — резюмировал Ильин. — Капитан Игаев остается тут. Лейтенант Савченко дежурит на месте преступления и никого туда не подпускает, чтобы не затоптали следы. При дневном свете осмотрим все снова. Не советую вам всем никуда ходить, особенно по одиночке. И, уж извините, в туалет, ежели приспичило, — не через кусты, а по освещенной дорожке, и парами. Особенно это относится к участникам драки. Завтра утречком — вернее, уже сегодня — все до единого будьте здесь. По одному вас в отделение вызывать — лишняя морока, поговорим лучше тут. Если кто еще чего про этих парней вспомнит, завтра сообщите. Ну, пока все. Спокойной ночи.

Едва он удалился, заговорил Игаев.

— Кто обнаружил тело?

В капитане не было и следа усталого спокойствия начальника, энергия била через край. Не было и доброжелательности.

— Я, — испуганно призналась Света.

— Каким образом?

— Ну, шла и… и наткнулась, — ее голос задрожал.

— Зачем?

— В смысле… то есть… что — зачем?

— Зачем вы там шли? К женскому туалету ведь дорожка другая, так? Зачем вы пошли через кусты?

Бедная Света! Хорошо ли так к человеку привязываться? Мало ли, может, она… ну, предпочла кустики… только не объявишь же об этом во всеуслышанье. И вообще, бродила себе в расстройстве, не глядя под ноги. Разве любой свой поступок можно объяснить?

— Я… ну, моя соседка по номеру уехала и увезла с собой ключ, и мне было не попасть домой. Я гуляла по нашей части турбазы и случайно обнаружила…

— Соседка? И где она, ваша соседка?

— Ее еще нет. Она поехала кататься на машине с двумя… с двумя уроженцами здешних мест, — витиевато выразилась Света, не желая в присутствии Игаева как-нибудь иначе определить парочку кавказцев.

— С теми самыми? — уточнил он.

Вопрос меня поразил. Свету, похоже, тоже.

— Не… не знаю. Тех я не видела. Не знаю.

— Но по описанию похожи?

— Ну… что-то есть… не знаю…

— Капитан, — вмешался Руслан, — я, конечно, не был свидетелем, но… мне не кажется, что эта драка была из тех, за какие убивают. Повздорили и забыли. Если б за это убивали, у вас было бы слишком много работы.

— Точно, — кивнул Леша, — обычная буза. Если б была серьезная разборка, это как бы одно, а тут… ну, помахали кулаками… тоже мне, повод!

Игаев, словно не услышав, продолжил:

— Который из вас — сосед убитого?

— Я, — мрачно отозвался Митя.

— Во сколько вы его видели последний раз? Живым?

— Ну… наверное, около половины десятого. Примерно так.

— И вы не удивились, что он так долго не возвращается?

— Удивился? Нет.

— Странно, — иронически протянул капитан.

— Почему? А, понятно. Нет, он ведь пошел не туда. Он пошел помочь нашей соседке, Лиде. У нее сломался фен, а Петр Михайлович — хороший электрик. Я понимал, что работа может затянуться.

— До трех ночи?

— Они оба взрослые люди, и это их право.

Мите явно не хотелось называть вещи своими именами, но совсем замять ситуацию он не мог. Я с сочувствием посмотрела на Лиду. Ей и так плохо, а тут еще отчитывайся о своих намерениях и планах чужому человеку!

Игаев бодро переключился на нее.

— Значит, убитый пошел к вам.

— Да, — почти неслышно подтвердила она.

— И чем вы занимались?

— Он починил мне фен. Потом мы выпили чаю. Потом он ушел.

— Во сколько?

— Около двенадцати.

— Точнее!

— Ну, скорее чуть позже… не помню… — лепетала растерянная Лида.

— Послушайте, — вмешался Митя, — а вы имеете право среди ночи задавать нам вопросы? Мы, кажется, пока не обвиняемые? Давайте разойдемся по домам, господа. Завтра нам предстоит тяжелый день, и надо бы хоть пару часов поспать. Аня, Оля?

Мы послушно удалились к себе и закрыли дверь, остальные, похоже, быстро последовали нашему примеру. Я боялась, Игаев раскричится, но он этого не сделал. Наступила тишина.