Посереди ночи я проснулась, словно от толчка. В висках бешено стучало. Я перевернулась на другой бок и закрыла глаза. Бесполезно! Сна не было. Тогда я села на кровати — и застыла, пораженная. Соседняя кровать пустовала. «Нет, — успокаивала себя я, — ничего страшного. Бэби вышла в туалет и через пять минут вернется. Или через десять. Ничего страшного произойти не могло!» Четверть часа тянулись, словно сто веков. Бэби так и не появилась.

Я встала, накинула халат и на негнущихся ногах побрела к туалету. Никого. Я пробежала до тропинки, той самой, на которой были найдены Петр Михайлович и Леша. Слава богу, предчувствия мои не оправдались! Тропинка выглядела совершенно невинно, словно никогда, никогда не лежали на ней мертвые тела, словно смерти вообще нет в природе. Я полазила вокруг — ни души. На сердце стало немного легче, и я возвратилась в домик. Бэби так и не появилась!

Я включила свет и внимательно все осмотрела. Ни записки, ничего. Смятая постель, откинутое одеяло. Боже мой! Что же мне делать? Произошло два убийства. Одно на второй день нашего пребывания здесь, другое на четвертый. А сегодня шестой. Убийства происходят через день, и сейчас как раз новый срок! Тела обнаруживают ночью. Сейчас именно ночь. Боже мой, что мне делать? Бэби расследовала преступления, и мерзавец мог, испугавшись ее ума, мог вызвать ее тихонько, и она бы не побоялась, она бы встретилась с ним, и он мог… Нет, нет, нет! Боже мой, что делать?

Сидеть не было сил, я выскочила на улицу и нервно потыркалась по самым темным закоулкам. Никого! Обращаться в милицию? Там наверняка сейчас закрыто. К администрации? А вдруг Бэби скоро вернется, она мне этого не простит! Я прислонилась к дереву, зубы выбивали дробь.

На дорожке возникла странная фигура. Странная, непонятная! Я впилась в нее глазами, но с огорчением узнала Арсения. Тот нес на руках Иру, и оба тихо смеялись. Арсений свернул ко мне, так и не спуская жены на землю, и несколько смущенно произнес:

— Оля, ты б не ходила ночью одна, а? Все-таки были убийства. Вроде тех типов и арестовали, а сегодня вот пришел милиционер, нож нам показывал для опознания. Значит, они не вполне уверены. Вдруг этот псих до сих пор на свободе, так мало ли что ему может взбрести в голову!

Каждое слово словно молотком ударяло по моему сердцу, и я, не выдержав, вскричала:

— Да, а Бэби нет, и я не представляю, где она!

Как ни странно, Арсения это нисколько не испугало.

— А, — скривился он, — что с нею может случиться? Наверняка гуляет с кавалером, вот и все.

— Что с нею может случиться? — повторила я. — То, про что ты только что говорил! Ты сам говорил, что преступник на свободе! Ты говоришь, мне нельзя даже ходить вот здесь, близко, а ее нет нигде, понимаешь?

— Ну, ты не сравнивай, — с неудовольствием ответил Арсений, все-таки опуская Ирочку. — Твоя подруга более, чем умеет о себе позаботиться, а ты нет. Ты переживаешь за других и не думаешь о себе. Вот и теперь! Аня преспокойно гуляет, а ты из-за нее рискуешь жизнью, бегая одна по территории. Я уж не упоминаю о твоих нервах.

— Ты ее не знаешь! — возразила я. — Она бы никогда так со мной не поступила! Скорее я, чем она. Да, я могу потерять голову и что-то забыть, а она нет. Если бы она собиралась надолго, она бы меня предупредила! Просто она обнаружила, кто убийца, и сказала ему это, и он ее убил!

Меня несло, я плохо соображала, язык, казалось, действует сам по себе, без участия мозга.

— Так вы пытаетесь вычислить убийцу! — вдруг обрадовался Арсений. — Наконец-то до меня дошло! А я-то удивлялся… Ну, я, к сожалению вряд ли многим могу тебе помочь. Хоть я и следил за Лешей, и в ночь убийства Пети, и потом, но ничего особенного не видел. Разве что Юра как-то слишком часто мне попадался на глаза, уж не знаю, почему.

— А его Вадик врал, — донесла Ирочка.

— В чем врал? — удивился ее муж.

— Что якобы видел Лешку в полночь под пальмами. Не было этого! Лешка был… ну, не там совсем. Я знаю! Вадик вообще ненадежный. Глупый он!

— Да нет, — пожал плечами Арсений, — по-моему, неглупый парень.

— Ха! — засмеялась Ирочка. — Он типа отдал тысячу баксов лохотронщикам, представляете! Тыщу баксов, представляете! Своими руками!

— Да, это уж угораздило. А ты откуда знаешь?

— А он сам мне рассказывал. Мы выпили, и он рассказал, еще давно, когда девчонки еще не приехали. Его родители несколько лет копили, им дачу надо достраивать. Знаете, как бывает: начали строить, когда все было дешево, а потом все стало дорого, а у тебя только фундамент, и тот разрушается. Ну, вот они и копили, да еще подзаняли у всех, потому что договорились с мужиками, которые за тысячу баксов обещали достроить как бы все, разом. А Вадик эти денежки и вынес. Я удивляюсь! Ладно, пенсионеры, у них от возраста крыша едет, а чтобы молодой парень попался на удочку к этим мошенникам — понять не могу! Потом бегал, дурак, искал их. А зачем? Все равно ничего не докажешь. А если и докажешь — денежки-то он отдал добровольно. «А я, — говорит, — хотел не денежки вернуть, а прибить мерзавцев собственными руками, чтоб больше людей не обманывали». Разве не дурак?

— Он очень азартный, — мрачно заметила я. Хоть мне и мнилось, что я не в силах что-либо воспринимать, оказывается, очень даже воспринимала.

— Да, — согласился Арсений, — Вадик азартный, но открытый. Какой же из него убийца? А Юра так и вовсе удивительно порядочный человек. У него одних патентов на изобретения штук пятьдесят, представляете! Его и немцы, и американцы приглашали, и уж платили бы поболе тысячи баксов в месяц, можно не сомневаться. А он не хочет.

— Почему? — робко пискнула Ирочка.

— Он считает, судостроение — отрасль оборонная, особенно в той области, которой занимается именно он. А у Америки свои интересы, да и у Германии тоже. Похоже, ему не хочется их вооружать. Они и так на данный момент вооружены куда лучше нас.

— Но мы же с ними не воюем! Мы же дружим, да?

Арсений ласково обнял жену за плечи, а мне твердо заявил:

— Идем домой. Идем, мы тебя проводим. Не стоит нарываться на неприятности и не стоит портить нервы по пустякам. Вернется твоя подружка целая и невредимая, не сомневайся!

Хороши пустяки! Однако противиться я была не в силах и предпочла послушаться. Я покорно зашла в домик. Бэби так и не появилась! Я открыла дверь и вышла на крыльцо.

Не знаю, сколько я простояла, когда вдруг какое-то странное легкое дуновение повеяло неизвестно откуда, рассеяв печаль. Я поняла, что ничего страшного произойти не могло, потому что жизнь прекрасна! А через мгновение рядом со мною стоял Митя.

— Любуешься звездным небом, русалочка? — улыбнулся он. — Это лучше делать за территорией, там нет фонарей, и виден млечный путь. Хочешь?

— Я не любуюсь, — ответила я, — я сочиняю стихи.

Похоже, врать Мите становилось моей дурной привычкой. Вообще-то, вру я плохо, а выдумываю ложь с трудом, а тут вот само вырвалось.

— То есть я тебе мешаю? — уточнил он.

Я вежливо промолчала, и он на секунду придвинулся близко-близко, словно собирался меня поцеловать, но вместо этого чуть коснулся рукой моих волос и ушел. Он шел упруго и красиво, и его стройный силуэт продолжал видеться мне, даже когда давно уже хлопнула знакомая дверь. Печаль вернулась снова, вцепившись в меня с удвоенной силой. И вот, когда я уже понимала, что больше не выдержу, что я сейчас сделаю что-то невероятное, любую глупость, лишь бы сделать хоть что-нибудь, передо мной предстали две фигуры. Бэби и Вадик.

— Ну, пока! — обратилась к нему она. — Спасибо за интригующую прогулку.

Вадик канул в темноту, а Бэби с изумлением обнаружила меня.

— А ты что не спишь?

— Дура! — каким-то чужим, металлическим сказала я. — Ты дура, вот ты кто! И ищи теперь себе другого, чтобы командовать, с меня хватит!

Я хотела уйти, но Бэби схватила меня за рукав.

— Ты что?

Она повернула меня лицом к себе и ахнула:

— О боже, Олька! Прости меня! Я действительно дура. Дура, дубина и сволочь.

— Не собираюсь спорить, — буркнула я.

— Ольчик, бедный мой зайчик, — она не отпускала моего рукава, — ну, я же не думала! Я же не знала, что ты проснешься! Мне все не спалось, я выглянула и увидела Вадика, и я подумала, что второго такого случая может не представиться, ведь отец теперь так его пасет! Поэтому я решила пойти с ним погулять. А ты так сладко спала, что я пожалела тебя будить. Я тихонько встала и пошла. Вот и все!

— Могла б хоть записку оставить.

— Но я ж не знала, что ты проснешься! Думала, скоро вернусь, ты даже и не заметишь. А для записки надо свет включать, я бы тебя разбудила…

— Весьма гуманно с твоей стороны так обо мне позаботиться.

— Ольчик, ну, я же признала, что я дубина! Ну, чего тебе еще надо, а? Чтобы я посыпала себе голову пеплом? Пожалуйста, мне не жалко.

Моя подруга задумчиво огляделась, словно и впрямь выискивала пепелище от костра, и я поняла, что злость моя прошла.

— Обойдусь без пепла. Только не делай так больше, поняла? Тут эти чертовы убийства, а тебя нет. Что я должна думать?

— Зайку бросила хозяйка,

Под дождем остался зайка.

Со скамейки слезть не смог,

Весь до ниточки промок, — с чувством продекламировала Бэби и уже нормальным своим тоном добавила: — А Вадик не убивал. Это точно.

— Почему ты так уверена?

— Потому что вызвала его на откровенность. Обыграла его отца, так-то! — с огромной гордостью констатировала она. — Политика кнута и пряника, вот как это называется. Если попеременно то восхищаться парнем, то делать вид, что обижаешься на его скрытность, он все тебе выложит, а на умные предупреждения папочки ему будет начихать. Забудет про них, и все тут! Никого Вадик не убивал. Вот продул лохотронщикам тысячу баксов — это да. Продул и страшно переживает. Поэтому и ухватился за возможность поспорить с Лешей — надеялся вернуть эти деньги. Азарт — страшная вещь!

— Про тысячу долларов мне сегодня и Ирочка рассказала. А еще про то, что Леши не было в полночь около пальм.

— Прекрасно, — кивнула Бэби, — правдивость Вадика подтверждается. Он и мне признался, что наврал про Лешу и пальмы.

— Но зачем наврал?

— А вот это вопрос интересный. Вадик и сам до конца не понял. Дело в том, что он необычайно уважает своего отца.

— Я его тоже уважаю, — вставила я. — У него пятьдесят патентов на изобретения, представляешь! Его зовут работать за границу, а он не едет.

— Да, я знаю. Не отвлекай меня! Итак, Вадик уважает своего отца и высочайшего мнения о его уме. Так вот, он заметил, что отец вовсе не хочет, чтобы убийства были раскрыты! Наоборот, всячески темнит и запутывает следствие. А Вадик привык, что отец зря ничего не делает, поэтому решил ему помочь. В смысле, тоже все запутать. Причем уверяет, что понятия не имеет, зачем Юрию Андреевичу это надо, но уверен, что ничего плохого тот не задумал бы. Конечно, звучит довольно неправдоподобно. Я бы на его месте непременно попыталась поговорить с отцом или по крайней мере самой догадаться о причинах его странного поведения. Неправдоподобно, однако правдиво. Вадик не из тех, кто способен меня обмануть при близком контакте.

— А я не вижу в его словах ничего неправдоподобного, — прокомментировала я. — Если бы я заметила, что ты темнишь по какому-то поводу, как бы я поступила? Помогла тебе в этом, ни о чем не спрашивая.

— А почему не спрашивая? — искренне заинтересовалась Бэби.

— Потому что, если б ты хотела мне объяснить, так сама бы объяснила, а раз не хочешь, зачем я стану тебя заставлять?

— А, — протянула моя подруга. — Но хотя бы догадки какие-нибудь ты бы строила?

— Не знаю. Нет, наверное. Я бы лучше подождала, пока ты сама все расскажешь. Чего зря гадать?

— Люди бывают на удивление разные, — сделала вывод Бэби. — Как бы там ни было, Вадик невиновен.

— И Арсений тоже, — вдруг вспомнила я. — Теперь это совершенно точно.

И я подробно доложила Бэби о своей с ним встрече.

— Любопытно, — хмыкнула она. — Да, я склонна с тобой согласиться — он не убивал. Слушай, а ведь мы близки к разгадке! Подозреваемых осталось фактически трое: Юрий Андреевич, Митя и Руслан. Есть еще Анастасия, но она пролетает. Значит, трое. Еще пара деньков, и ситуация окончательно прояснится! Здорово!

Глаза ее радостно заблестели, а у меня защемило сердце. Неожиданно я твердо поняла: не хочу, чтобы ситуация прояснялась. Не хочу!