Штертебекер внимательно осмотрел с своего возвышенного пункта. Затем он взглянул на небо.

— Теперь уже поздно для нападения, — сказал он Генриху. — Темнота помешает нам, поэтому я пережду, пока ночь пройдет. На рассвете все решится.

Он ждал на своем посту, пока виталийцы не ответили ему, что его сигналы поняты, затем спустился вниз, сопровождаемый Генрихом, и спрыгнул на палубу.

— Люди, — начал Штертебекер, подойдя к собравшимся виталийцам. — Вы видели крепость изменника Гиско. На рассвете я нападу на нее. Но здесь мне нужны железные люди, которые бы ни на мгновение не задумались пойти за Штертебекером, даже в ад. Я сам не выберу и не назначу никого. Кто хочет сопровождать меня, пусть объявится. Добровольцы вперед!

Лицо Штертебекера засияло при виде того, как все его люди восторженно бросилась к нему.

Ни один человек не колебался, все дико и гордо звенели своим оружием.

— Вот мы все, капитан, добровольцы «Буревестника». Берите нас, мы победим или умрем! — кричали они, заглушая грохот морских волн.

— Я благодарю вас, — ответил молодой герой. — Вы все такие люди, какие мне нужны. Но мне нужны только двести человек, и так как вы все хотите следовать за мной, то пусть жребий решит между вами.

Штертебекер поклонился своим людям и пошел к себе в каюту.

Пираты тянули жребий, и те кому приходилось оставаться, становились мрачными и сетовали на свою судьбу.

Две сотни, которым выпало на долю сопровождать Штертебекера, сияли от счастья.

Штертебекер все еще ясно не говорил о своих планах, и все думали, что он подплывет к крепости на «Буревестнике» и заговорит языком «Морского дракона».

Но какой толк в том, никакие ядра не могут разрушить громадную крепость, в то время, как из вершины ее несется гибель и смерть.

Когда солнце спустилось, Штертебекер подошел к двоим людям.

— Идите отдохнуть, — приказал он. — Я вас разбужу, когда нужно будет. Еще пред рассветом я поведу вас против крепости.

Скоро воцарилась тишина на кораблях. На вершине скалистого гнезда Гиско происходило оживление. Офицеры пировали и издевались над Штертебекером, над его видимой трусостью…

Короткая летняя ночь приближалась к концу, когда Штертебекер появился на палубе и разбудил людей пронзительными звуками своего серебряного свистка.

В одно мгновение все собрались на палубе, вооруженные с головы до ног. Генрих и Плуто стояли возле капитана.

— Плуто, ты останешься здесь, — приказал Штертебекер своей верной собаке. — Теперь ты не можешь сопровождать нас; Генрих, привяжи Плуто в моей каюте.

Собака, казалось, понимала каждое слово, она подняла ужасный вой и неохотно последовала за Генрихом, который один только, помимо Штертебекера, мог близко подходить к ней.

Добровольцы увидели теперь рядом с «Буревестником» гигантскую массу. Это был громадный гамбургский корабль, за ночь приведенный сюда по приказанию Штертебекера.

— Ну, люди, — повернулся Штертебекер к добровольцам. — Проберитесь на этот голиаф! Мой «Буревестник» нужен мне для других приключений, а сегодня достаточно с нас этого ящика!

Добровольцы без колебаний перескочили на высокую палубу чудовища, а виталийцы, находившиеся на великане, перешли на «Буревестник».

— Поднимите только один парус, — приказал Штертебекер. — Теперь все вниз под палубу. Закройте люки, но так, чтобы вы каждое мгновение могли открыть их. Как только вы услышите мой свисток, вы все выскочите на палубу. Тогда я вам покажу дорогу! Генрих останется возле меня.

Все исчезли под палубой, а Штертебекер и Генрих подошли в рулю.

До сих пор великан был привязан к «Буревестнику» канатом, теперь он был перерублен.

— Генрих, — приказал Штертебекер. — Ты иди спрячься на носу. Тебе совсем нечего делать, пока мы не минуем утесы. Когда мы приблизимся к крепости, ты будешь зорко глядеть пред собой, пока не увидишь большой желтой полосы около самой крепости.

Генрих утвердительно кивнул годовой.

— Там море образовало песчаную мель, — продолжал Штертебекер. — Я ее не могу заметить с руля, поэтому ты должен следить. Если ты поднимешь правую руку, я поверну рулевое отделение, если ты поднимешь левую, я поверну носовую часть; а если ты поднимешь обе руки, это значит, что я держусь правильного курса. Понял?

— Да, капитан, — ответил Генрих, побежал к носу и спрятался под якорем.

Штертебекер ловко маневрировал между пеной и волнами. Он правил неуклюжим гигантом с той же уверенностью, как вчера своим «Буревестник». Он часто проходил так близко мимо скал и утесов, что можно было достать их рукой. Много раз Генриху казалось, что гигант разобьется, много раз он слышал скрип трения корабля о скалы. Но в решительную минуту он постоянно изворачивался и теперь он медленно приближался к крепости фризов.

На крепости затрубили в рог. Они заметили приближающийся корабль и приготовились к встрече.

Скоро послышались выстрелы, и орудийные ядра свистнули над волнами в виде утреннего приветствия.

Несколько выстрелов попали уже в остов корабля, так что щепки полетели, но они еще не пробили стену. Другой выстрел сломал мачту и осыпал палубу дождем обломков, проносившихся мимо головы Штертебекера.

Герой на руле даже не взглянул на это разрушение и спокойно смотрел пред собой, и теперь он заметил, что Генрих поднял левую руку, и корабль повернулся в другую сторону.

Генрих поднял обе руки в знак того, что корабль на верной дороге. Он направлялся к желтой полосе около самой крепости.

Наверху уже приготовились поджечь корабль своими метательными снарядами. Но они удивлялись, что на палубе корабля не видно ни души.

Генрих спрятался под якорем, Штертебекер, по-обычному, выказал полное презрение к смерти. Он даже ни разу не вздрогнул, когда вихрь смолы и серы пронесся мимо него. Воздух, казалось, наполнился огнем. Он кипел, шипел и шумел. В различных местах корабль уже начал гореть.

На этот раз бушующие волны боролись против пожара.

Здесь, между скалами и утесами, море так ужасно волновалось, столбы брызг поднимались в небо и волна за полной окачивала палубу, так что корабль остался почти не поврежденный огнем.

По временам слышался грохот орудийных выстрелов фризов, ядра пролетали над кораблем, но Штертебекер безостановочно следовал вперед.

— Пусть корабль только подойдет, — ворчал Гиско, внимательно следивший сверху за движениями корабля. — Он скоро наскочит на скалистую стену, и от него останутся одни только обломки. Если там есть люди, от них останутся только неузнаваемые трупы.

Корабль следовал вперед, и Генриху часто казалось, что их ожидает неминуемое столкновение с скалой, но Штертебекер всегда избегал опасности.

— Капитан, — крикнул вдруг Генрих. — Мы теперь у самой мели, мы сейчас застрянем.

— Конечно, — ответил Штертебекер. — Я этого и хочу. Как раз на этой мели мы остановимся. Держись крепко, Генрих, чтобы тебя не выбросило за борт. Теперь наступает решительная минута!

Корабль находился теперь около самой крепости, так что фризы каждое мгновение ожидали его катастрофу.

Капитан крепче прижал руль, и корабль толкнулся на мель. От силы толчка корабль двинулся вперед, он врезался носом в мягкий песок, но в то же мгновение Штертебекер повернул руль.

Он поставил корму корабля против бушующих волн, сейчас же подхвативших корабль.

Волны дико ударяли в стену и с ужасной силой толкали корму дальше вперед; нос все больше врезывался в песок.

Теперь — теперь корабль медленно наклонился на бок, и мачты его приблизились к башне.