Кэти припарковала машину на тихой респектабельной улице, напротив особняка Эстевеса. У парадного входа в особняк стоял служебный автомобиль сенатора. Кэти пересекла улицу, поднялась по ступенькам, ведущим к двери, и позвонила. Открыла Бенита.

— Добрый вечер! Что вы хотели? — спросила она.

— Вы меня не помните? Я — подруга Дельфины, — представилась Кэти.

— Ах, да!.. Как вы поживаете, сеньора? — вежливо осведомилась Бенита.

— Спасибо, хорошо… А Дельфина дома?

— Нет, дело в том… Сеньора… — замялась Бенита.

— Ну, это неважно, — тряхнула головой Кэти. — Сенатор ведь дома? Я видела у входа его машину…

— Да, это мой автомобиль, — подтвердил Самуэль, который спускался в этот момент по лестнице, ведущей со второго этажа в холл. — А в чем, собственно, дело?

— О, сенатор!.. В жизни вы гораздо моложе и элегантнее, чем на фото, которые публикует пресса, — грубо польстила Кэти. — Добрый вечер! Я — жена Себастьяна Медины.

— Вот как? Вы — его жена? Тесен мир! — взгляд, который Самуэль бросил на гостью, трудно было назвать любезным.

— Нет, я должна была сказать, что я его бывшая жена, потому что теперь он женат на сестре вашей жены, на Марии Алехандре, — поправилась Кэти.

— Вот как? Я этого не знал… Но это меня не удивляет, — холодно заметил Самуэль.

— Я не хочу отнимать у вас время, сенатор, поэтому сразу перейду к причине моего визита, — волнуясь, сказала Кэти. — Когда-то вы временно запретили Себастьяну заниматься медицинской практикой, вы помните?

— Я никогда ничего не забываю, — заверил Самуэль гостью.

— Вы сделали это, потому что он был алкоголиком, — продолжала Кэти.

— Не был, а есть… Алкоголизм, как известно, не лечится, — процедил сквозь зубы Самуэль.

— Так вот… Я не хочу, чтобы Себастьян и его новая жена воспитывали моего сына. И прошу вас, чтобы вы мне помогли отобрать его у них, — подняла Кэти умоляющие глаза на Самуэля.

— Пройдемте ко мне, — пригласил Самуэль Кэти.

Они прошли в рабочий кабинет Самуэля и хозяин жестом пригласил Кэти занять кресло напротив него.

— Итак, вы приходите в мой дом и просите, чтобы я использовал мой авторитет сенатора для того, чтобы отобрать сына у вашего бывшего мужа? А вам не кажется, что это похоже на то, как если бы кто-то купил «роллс-ройс» и стал перевозить в нем рыбу? Стоит ли палить из пушки по воробьям? — в словах Самуэля явно сквозила ирония.

— Простите меня, сенатор, я не хотела вас обидеть… Но к вашему голосу прислушиваются… Вы возглавляли комиссию по правам человека… О вас отзываются, как о защитнике семьи и как о человеке с большим сердцем, — пыталась подобрать аргументы Кэти.

— Поймите, сеньора, я занимаюсь государственными делами, а не семейными неурядицами, — возразил Самуэль, изучающе глядя на Кэти. — Простите мне мою прямоту, но меня удивляет ваша просьба.

— Я бы никогда не решилась обратиться к вам, если бы мы с Дельфиной не были подругами… Я собираюсь подать в суд на Себастьяна и свидетельство такого уважаемого человека, как вы, могло бы стать решающим на этом процессе, — Кэти с отчаянием взглянула на Самуэля. — Помогите мне вернуть сына!

— Что ж, я обещаю вам подумать… Меня тронуло ваше горячее желание спасти сына от дурного влияния отца-алкоголика, но… — Самуэль притворно вздохнул, — здесь замешана моя родственница… сестра жены…

— Она не позволяет мне даже видеться с ним! — сказала ободренная словами Самуэля Кэти. — Я говорю вам это, потому что знаю, какого мнения Дельфина о своей сестре.

— Да, тут вы правы… — кивнул Самуэль.

— Так вы мне обещаете, сенатор? Я могу на вас рассчитывать? — поднялась с кресла Кэти.

— Дайте мне время подумать, — сказал Самуэль, провожая Кэти до двери и пожимая ей на прощание руку. — Возможно, я смогу вам помочь.

«А заодно и себе!..» — мысленно добавил Самуэль, когда дверь за Кэти закрылась, и на его лице заиграла довольная улыбка.

Даниэлито сидел за столом в спальне Деворы и, склонив голову набок, старательно рисовал.

— Вот это наш дом, — Даниэлю самому понравился его рисунок. Он взглянул на бабушку, которая только смотрела на него, но не могла ничего ответить. — Мария Алехандра говорит, что ты скоро поправишься и сможешь встать с кровати… Она тебя очень любит… И меня любит… И папу тоже… А теперь я нарисую солнце над нашим домом и назову его Мария Алехандра… Ну вот и готово! Посмотри, бабушка! Тебе нравится?

Даниэлито совсем не удивился, заметив, что бабушка пошевелила правой рукой.

— Тебе тоже хочется порисовать, бабушка? — спросил мальчик и, вложив в руку Деворы карандаш, пододвинул к ней свой рисунок. — Что ты хочешь написать?

Рука Деворы медленно задвигалась, выводя на бумаге букву «М».

Вернувшись из больницы, Себастьян припарковал машину у дома. Он чувствовал себя безмерно усталым. День выдался настолько напряженным, что ему казалось, будто он уехал из дома месяц назад. Себастьян, тяжело ступая, поднялся по ступеням и открыл ключом дверь. За порогом его ждала Мария Алехандра.

— Себастьян!.. Наконец-то! — Мария Алехандра обняла Себастьяна, и он ощутил знакомый запах ее духов. — Я тебя так ждала! Как будто мы месяц не виделись! Ты очень устал?

— Честно говоря, да… День был тяжелый, но теперь я уже дома. — Себастьян погладил прижавшуюся к нему жену по спине, чувствуя, как напряжение этого дня начинает спадать. — Знаешь, когда я подъезжал к дому, мне тоже казалось, что мы не виделись по крайней мере месяц.

— Как там Дельфина? — спросила Мария Алехандра, помогая мужу снять туфли.

— О, вот именно этого мне и не хватало для полного счастья: надо было снять туфли! — Себастьян, улыбнувшись, плюхнулся в уютное кресло.

— Как состояние Дельфины? Без изменений? — повторила свой вопрос Мария Алехандра.

— Состояние? — насторожился было Себастьян. — В общем, неплохо. Она спит. Завтра ты сможешь ее увидеть. Ну, а как здесь у вас дела?

— У нас была неприятность… Из-за Кэти, — сказала Мария Алехандра и, увидев, что Себастьян нахмурился, поспешила добавить: — Ты только не волнуйся… Она хотела увезти Даниэлито. Но мы ей этого не позволим, ведь так?

— Разумеется… — Себастьян увидел, что Мария Алехандра вытащила из комода свою сумочку. — Ты что, собираешься куда-то?

— Я хочу поехать к дочери… Она очень переживает из-за Фернандо… Я говорила с ней в больнице… Ее надо поддержать…

— Да, ты права. Я сегодня обедал вместе с ней и она была в очень подавленном состоянии. Она мне сказала, что Самуэль Эстевес собирается развестись с Дельфиной. Я ее заверил, что она может во всем рассчитывать на нас с тобой, — Себастьян обнял за плечи Марию Алехандру. — Мне очень хотелось сказать ей, что ты — ее мать, и что у нее лучшая мать в мире!

— Бедная моя девочка! — вздохнула Мария Алехандра. — Представляю, какой одинокой она должна себя чувствовать!

— А что произошло с настоящим отцом Алехандры? — робко спросил Себастьян. Мария Алехандра, ничего не ответив, высвободилась из его объятий и отошла к зеркалу, поправляя волосы. — Прости!.. Я не должен был спрашивать… Это одна из тех вещей, которых мы договорились никогда не касаться?

— Да, именно так! — твердо сказала Мария Алехандра.

— А если настоящий отец Алехандры вдруг появится? Ты скажешь ему, что Алехандра — его дочь?

Мария Алехандра вздрогнула и опустила голову.

— Отец Алехандры никогда не появится, — тихо сказала она.

Себастьян погладил жену по волосам:

— Прости! Я не должен был тебя спрашивать…

— Не в этом дело!

— Нет, в этом! Ты сразу стала такой печальной!

— Иногда я думаю, что мы были неправы и между нами не должно быть никаких секретов, — выдала Мария Алехандра свои тайные мысли.

— Не забывай, что секретов два: твой и мой… Я был очень несчастлив, Мария Алехандра, из-за вещей, которые делал, не думая о последствия. Мы оба дали друг другу возможность забыть, для того, чтобы быть счастливыми, — Себастьян наклонился к уху жены и прошептал: — Ты меня любишь?

— Да, люблю! Люблю безумно! — Мария Алехандра повернула лицо к Себастьяну и их губы встретились. — Поцелуй меня еще!.. Ну, я пойду!.. Мне надо увидеться с дочерью!

Себастьян нехотя отпустил жену:

— Подожди! Сейчас я тебя отвезу!

— Нет, не надо, ты слишком устал. Я возьму такси, — сказала Мария Алехандра. — Я скоро вернусь… А ты зайди к твоей маме. Я не хочу, чтобы она думала, что из-за меня ты забыл о ней.

— Прекрати, Мария Алехандра! Мама тебя обожает, уж я-то знаю! — заверил ее Себастьян.

…Мария Алехандра отпустила такси и позвонила в дверь особняка сенатора Эстевеса. Всю дорогу до этого дома Мария Алехандра готовила себя к встрече с Самуэлем, прекрасно понимая, что хозяин особняка не обрадуется ее визиту. Она тоже не жаждала встречи с ним, но ради Алехандры была готова на все. К счастью, дверь ей открыла Алехандра.

— О, тетя! — обрадовалась девушка. — Заходи, заходи!

— Я не очень поздно? Извини, но мне очень хотелось тебя увидеть, — робко улыбаясь, сказала Мария Алехандра.

— Да что ты, тетя! Я всегда тебе рада! — заверила ее Алехандра.

— Ты одна?

— Нет… Папа у себя в кабинете, а остальные разбрелись, кто куда по дому, — неопределенно махнула рукой Алехандра.

— Скажи мне, как ты?.. Себастьян тебе уже, наверно, сказал, что завтра ты сможешь увидеть маму, — Мария Алехандра присела на край софы в гостиной.

— Да, я знаю… А он тебе ничего больше не сказал? — спросила Алехандра, садясь рядом.

— Себастьян говорил мне… о том, что твои родители собираются разводиться, — замялась Мария Алехандра.

— Нет, не об этом… То есть, я действительно сказала это Себастьяну, потому что так оно и было… Но самую последнюю новость… Неужели он тебе ничего не сказал? — удивилась Алехандра.

— О чем? — внутренне напряглась Мария Алехандра.

— Похоже, что отношения между папой и мамой еще могут наладиться, — Алехандра не могла сдержать улыбки. — Произошло такое, чего никто не ожидал!

— Вот и хорошо! Судя по всему, это какая-то хорошая новость? — спросила Мария Алехандра, глядя на оживленную девушку.

— Только ты никому не говори, что это я тебе сказала!.. Не выдавай меня, ладно? Папа хочет, чтобы все оставалось в тайне до тех пор, пока он сам об этом не объявит. И то только с разрешения мамы, — было видно, что Алехандре не терпелось выдать секрет.

— Тогда лучше ничего мне не говори… — пыталась сдержать ее Мария Алехандра.

— Нет, тетя… Тебе можно рассказать… Ты ведь сестра моей мамы и моя любимая тетя! — девушка сжала руку Марии Алехандры.

— Я тоже тебя очень люблю, дорогая моя девочка! — искренне сказала Мария Алехандра.

— Все-таки ты должна знать, тетя, — не выдержала Алехандра, — у мамы будет ребенок…

— Да, действительно, неожиданная новость… — растерялась Мария Алехандра, но больше всего ее уязвило то, что Себастьян ей ни словом об этом не обмолвился. — Дельфина беременна?

— Ну да! А что тебя так удивляет? Ведь она была беременна мной! И теперь она тоже ждет ребенка… — улыбнулась Алехандра. — Папа ужасно рад. Представь, в его возрасте опять стать отцом!.. А ты не рада? Разве тебе не хочется быть дважды тетей?

— Разумеется, я рада… — стараясь не выдать своих чувств, произнесла Мария Алехандра.

— Ты сможешь нянчиться с малышом, чтобы набраться опыта к тому времени, когда у вас с Себастьяном родится свой… Как здорово должно быть родить ребенка от человека, которого любишь! — мечтательно вздохнула Алехандра.

— В один прекрасный день ты влюбишься в какого-нибудь парня, который сейчас тоже вздыхает, как и ты, мечтая о большой любви. Вы посмотрите друг другу в глаза и поймете, что созданы друг для друга, — обняла девушку Мария Алехандра.

— Все именно так и было у меня с Фернандо!.. — слезы хлынули из глаз Алехандры. — Я никогда… никогда не смогу полюбить никого другого!..

Алехандра резко поднялась, порываясь уйти.

— Алехандра, дорогая, родная моя девочка!.. — попыталась задержать ее Мария Алехандра, но девушка выбежала из комнаты. — И кто меня дергал за язык!

Мария Алехандра вздохнула и направилась к выходу из гостиной. В дверях она столкнулась с Самуэлем.

— Добрый вечер, Самуэль! — сухо поздоровалась с ним Мария Алехандра и хотела выйти, но Самуэль с улыбкой на лице преградил ей дорогу.

— Пройдем ко мне в кабинет, Мария Алехандра, — мягко проговорил он. — Нам надо поговорить.

Раздосадованная Мария Алехандра послушно последовала за ним. Они сели в кожаные кресла кабинета друг напротив друга.

— С тех пор, как вы покинули этот дом, я ничего не знаю о вашей жизни, Мария Алехандра, — вкрадчивым голосом начал Самуэль.

— Если мне не изменяет память, вы выгнали меня из дома, обозвали убийцей и кричали еще, что мое место в тюрьме, где я должна заживо гнить. Неужели вы этого не помните? — с сарказмом сказала Мария Алехандра.

— Иногда у меня бывают минуты плохого настроения… Все мы срываемся время от времени… — примирительно заметил Самуэль. — Вы ведь подали на меня в суд, претендуя на земли, которые никогда вам не принадлежали. И больше мы с вами не виделись. Хотя до меня доходили слухи о вас… Я знаю, что вы вышли замуж за Себастьяна Медину и стали уважаемым членом общества… Но наше дело так и не было разрешено, а мне бы очень хотелось с ним покончить.

— Моя сестра в больнице. Она перерезала себе вены, а вас только одна тема волнует: деньги! — презрительно скривила губы Мария Алехандра.

— Разве я сказал хоть слово о деньгах? Я говорил о земле, которую надо использовать на благо нашей родины, — менторским тоном поправил ее Самуэль.

— Ах, да, конечно! Вы говорите о государственных делах! — усмехнулась Мария Алехандра.

— Вот именно, о государственных интересах, — уточнил Самуэль.

— Ну, в таком случае, скажите нашей родине, что на землях моего отца никаких плотин строиться не будет. И точка! — раздраженно ответила Мария Алехандра.

— Ни за какую цену? — спросил Самуэль, закурив сигарету и выпуская колечко дыма.

— Разумеется, землю можно купить… Но вот такая незадача: меня купить нельзя! — резко сказала Мария Алехандра.

— Вы уверены?.. Я — нет! В этой жизни все имеет свою цену… И я взял на себя смелость установить цену на нашу с вами сделку, — многозначительно проговорил Самуэль.

— Вы собираетесь удивить меня какой-то сумасшедшей цифрой? — иронично заметила Мария Алехандра.

— Вовсе нет… Опять вы ошиблись… Речь идет не о деньгах, а о другом… Что вы скажете, если эти земли останутся за мной, а ваш муж сохранит своего сына? — Самуэль заметил, как вздрогнула и побледнела Мария Алехандра. — Дело в том, что ко мне обратилась за помощью бывшая жена Себастьяна. Она хочет забрать сына к себе и она в отчаянии… Я, как избранник народа, не могу не отозваться на столь горячую просьбу.

— Избранник народа, у которого есть своя цена… — проницательным взглядом окинула его Мария Алехандра.

— Разумеется… — согласно кивнул головой Самуэль и деланно рассмеялся: — Я не такой лицемер, как вы… Да, у меня есть цена. И я это признаю… И когда это нужно, я плачу.

— Понятно. Вы собираетесь опять проделать то, что уже проделали со мной. Подкупите кого надо, чтобы они подписали бумаги и Кэти смогла увезти Даниэлито… Вы точно также отняли у меня Алехандру, — с горечью сказала Мария Алехандра.

— Все было совсем не так! — возразил Самуэль. — Ничего общего!

— Нет, именно так… И вы это знаете! — Мария Алехандра задумалась на минуту и решительно сказала: — Нет, я не согласна платить эту цену!

— Мне казалось, что вы больше любите своего мужа, — с упреком в голосе заметил Самуэль.

— Ради него я готова на все… И я буду бороться вместе с ним за то, чтобы ребенок остался с нами. Но я не приемлю шантаж и не торгую детьми! — сверкнула глазами Мария Алехандра. — И вам не удастся перепродать за тройную цену мои земли государству, чтобы оно построило там никому не нужную плотину! Это было бы предательством по отношению к моему другу Камило Касасу!

Марии Алехандре стоило труда перебороть себя, чтобы поехать в дом сенатора Эстевеса, но покидала его она с еще более тяжелым сердцем. Сначала ее неприятно поразило то, что Себастьян ничего не сказал ей о беременности Дельфины. Почему он промолчал? Мария Алехандра терялась в догадках. А потом циничное предложение Самуэля и угроза, нависшая над ее счастьем, над ее семьей… Кэти обратилась за помощью к Самуэлю? Что ж, у нее тоже есть к кому обратиться. Она попросит защиты у сенатора Касаса.

Камило Касас сел в машину и отъехал от дома, не обратив внимания, что вслед за его машиной, точно повторяя все ее маневры, едет машина Могольона. Камило ехал по ночным улицам города к своему секретарю Анне Марии. Сегодняшний разговор с ней оставил его в недоумении. Анна Мария говорила недомолвками и даже загадками, Упоминала о каком-то происшествии на острове и обещала все объяснить ему, если он приедет к ней домой сегодня вечером. Именно туда и направлялся Камило. Он остановил машину на тихой улице у дома Анны Марии. Могольон припарковал свою машину на противоположной стороне улицы и стал отдавать распоряжения своему помощнику-фотографу:

— Сделай фотографию сенатора, входящего в дом своей секретарши.

Фотограф был молодой человек, робкий на вид и несколько неловкий. Звали его Даго.

— Секундочку, шеф!.. Вот у меня телеобъектив, чтобы объект не заметил, что за ним следят… Так написано в учебнике! — Даго нацелил фотоаппарат с телеобъективом на сенатора Касаса и нажал на спуск, но забыл отключить вспышку и ее свет на секунду ослепил Камило.

— Что ты наделал! — набросился на фотографа Могольон.

— Я не хотел… Этот фотоаппарат у меня недавно и я еще не совсем с ним освоился… — оправдывался Даго. — Не думаю, что сенатор нас заметил. Он, наверно, подумал, что это молния.

Но Камило их заметил. Он спокойно подошел к машине Могольона и, пригнувшись к окошку, сказал:

— A-а, детектив Могольон! Не знаю, зачем вам понадобилась эта фотография, но на всякий случай пришлите мне копию.

Не дожидаясь ответа, Камило развернулся на каблуках и вошел в дом, где жила Анна Мария. Он поднялся в лифте и позвонил в дверь квартиры своей секретарши. Открыла ему Анна Мария. Одета она была в маленькое облегающее платье, оставляющее обнаженными руки и плечи. Камило, привыкший видеть ее в деловой одежде, удивленно разглядывал девушку.

— Заходите! — пригласила Анна Мария.

Камило зашел в комнату и недоуменно остановился на пороге. Посередине комнаты лежал пушистый ковер, по которому в живописном беспорядке были разбросаны подушки. В комнате стоял мягкий полумрак.

— Здесь очень красило! — подхватил Камило. — Сразу чувствуется, что у хозяйки этой квартиры хороший вкус. Но мне кажется, что обстановка здесь не самая подходящая для нашего разговора.

— А мы не будем много разговаривать, — сказала Анна Мария. — Мы просто проведем эту ночь вместе… Как на том острове. Садитесь, чувствуйте себя как дома… Сегодня ночью вы узнаете, какая на самом деле Анна Мария… И, возможно, какой на самом деле Камило Касас.

Анна Мария протянула ему бокал, в котором рубиновыми бликами играло вино.

— Не знаю, почему, но у меня такое ощущение, как будто я участвую в каком-то эксперименте, — сказал Камило, принимая из ее рук бокал и отпивая вино.

— Так оно и есть, — согласилась с ним Анна Мария.

— Мне очень приятно проводить с вами время… И здесь у вас так хорошо! — Камило отпил еще глоток вина. — Но мне не терпится услышать то, зачем я сюда пришел.

— Я же сказала, что сегодня мы почти не будем говорить… Или вы мне не доверяете? — Анна Мария отпила глоток вина из своего бокала и провела кончиком языка по верхней губе. Затем протянула свой бокал Камило: — А теперь отпейте отсюда!..

— Это такая игра? — спросил Камило и отпил вино из ее бокала.

— Да, это такая игра… Камило, я еще никогда ни с каким мужчиной не испытывала такого… Ты, победил во мне робость. Я стала другой женщиной… Я тебя шокирую моей откровенностью? — многозначительно глядя на него, спросила Анна Мария.

— Нет, нисколько… Но я никак не могу соотнести с собой твои слова… — удивленно поднял брови Камило.

— То, что произошло на острове, убедило меня в том, что ты — тот единственный мужчина, которого я ждала всю жизнь, — Анна Мария медленно приблизила к лицу Камило чувственно приоткрытые губы. Камило обнял девушку и впился в ее губы долгим, страстным поцелуем. Сквозь полуприкрытые ресницы Анна Мария следила за тем, чтобы видеокамера, спрятанная за подушками в углу комнаты, записала эту сцену. Убедившись, что видеокамера работает, Анна Мария откинулась на подушки и начала нетерпеливо расстегивать одежду Камило. Камило страстно целовал лицо, плечи и грудь девушки… Вдруг тело Камило одеревенело, рука потянулась к ее нежному горлу и начала сжимать его.

— Камило! Что с тобой? Ты меня слышишь? Камило! — вскрикнула Анна Мария, но руки Камило так сильно сдавили ее горло, что она не могла больше произнести ни слова. В течение нескольких минут девушка отчаянно боролась с Камило. На какое-то мгновение мужчина ослабил свою хватку и Анне Марии удалось вырваться от него. Она отбежала к стене и, схватив с пола металлическую палку, опять повернулась к Камило.

— Я хочу помочь тебе! Неужели ты не понимаешь? Я тебя люблю!.. Я помогу тебе вырваться из этого ада! Ради всего святого, приди в себя! — испуганно рыдала Анна Мария, пытаясь в полумраке разглядеть лицо Камило. — Ты же не убийца!.. У тебя просто бывают такие приступы и я хочу тебе помочь! Прошу тебя, очнись, скорей!

Камило тоже поднялся с ковра и, шатаясь, шел по направлению к девушке. Подойдя к ней вплотную, он опять поднял руку и схватил ее за горло. Анна Мария все еще сжимала в руках палку и могла бы его ударить, но не захотела причинять ему боль. Отбросив палку, Анна Мария уткнулась лицом в грудь Камило и разрыдалась:

— Что ж… Убей меня! Убей, если хочешь!

Рука, сжимавшая горло Анне Марии, вдруг опустилась. Камило зашатался и рухнул на ковер, потеряв сознание.

Анна Мария, все еще плача, опустилась рядом с ним, положила его голову себе на колени и стала гладить его по волосам и лицу.

— Все уже прошло… Все позади… я тебе помогу… — говорила она сквозь слезы, прижимая его голову к своей груда.

Заботливо подложив под голову Камило подушку, Анна Мария вышла на кухню и вернулась с компрессом, который положила на лоб Камило. Камило медленно открыл глаза и удивленно огляделся вокруг.

— Что это было? Что случилось? — Камило явно не помнил ничего из того, что произошло в этой комнате.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо склонилась к нему Анна Мария.

— Почему ты плакала? — спросил Камило, проводя пальцем по щекам девушки.

— Камило, у тебя опять был приступ…

— Не понимаю, о чем ты говоришь! — раздраженно сказал Камило, — поднимаясь с ковра. — Слушай, оставь эти игры! Я пришел, чтобы ты мне объяснила, что произошло тогда на острове…

— Вот, здесь все записано, — протянула ему Анна Мария маленькую видеокассету. — Извини, что мне пришлось прибегнуть к этому трюку, но иначе ты бы мне не поверил.

— Я не знаю, в какие юры вы играете, Анна Мария. Вы меня чем-то здесь опоили и я потерял сознание… Возможно, здесь что-то и произошло, но я к этому никакого отношения не имею! — опять переходя на «вы», сказал Камило.

— Да, я знаю… С тех пор, как это произошло на острове, я пыталась найти какой-то выход, читала специальную литературу… Это происходит с вами помимо вашей воли… — Анна Мария смотрела на Камило с мольбой и жалостью.

— Минутку… Что же это такое? О чем это вы?.. Это уже переходит все рамки!.. Да еще записать меня на видео, когда я был одурманен… Да, кстати, что это такое вы дали мне выпить? — Камило окинул девушку подозрительным взглядом.

— Это было вино… Просто вино и больше ничего, Камило, — умоляюще произнесла Анна Мария. — Прошу вас, поверьте мне!.. Просмотрите эту запись!

Камило выхватил из рук Анны Марии кассету:

— Дайте сюда! Не знаю, в чем тут дело, но если это какая-то интрига… западня, вы об этом очень пожалеете! — с угрозой в голосе предупредил Камило. На ходу надевая пиджак, Камило подошел к двери, рванул ее на себя и отпрянул… За дверью стояла Перла. Камило обернулся к Анне Марии:

— Что все это значит? Что ей здесь нужно? Вы знакомы?

— Камило, я вам сейчас все объясню! — занервничала Анна Мария.

— Нет! Пусть она объяснит! — сказал Камило, указывая на Перлу.

— Кто же не знает, что Анна Мария — ваш секретарь? — попыталась уклониться от ответа Перла.

— А ты — секретарь Самуэля Эстевеса, человека, чьими интригами я уже сыт по горло! Так что тебе здесь нужно? — допытывался Камило.

— Камило, послушайте!.. — пыталась остановить его Анна Мария.

— Я спрашиваю не у вас, а у нее! — отрезал Камило.

— Я пришла поговорить с твоим секретарем, потому что в последнее время, когда я пыталась поговорить с тобой, ты вел себя очень агрессивно. Вот и все! — заключила Перла.

— И о чем же ты хотела говорить с Анной Марией? — недоверчиво глядя на Перлу, спросил Камило.

— Я пришла сообщить новость о том, что я уже не работаю у Самуэля Эстевеса… И что ты можешь располагать мной! — произнесла Перла почти торжественным тоном.

— Ах, вот оно в чем дело! Так я тебе и поверил! — Камило оценивающим взглядом окинул Перлу и повернувшись к Анне Марии, сказал: — Завтра я жду вас на работе. Нам есть, о чем поговорить. Надеюсь, вы не оставили у себя копию этого?

Камило запихнул кассету себе в карман и вышел из квартиры, с шумом захлопнув за собой дверь.

Перла лукаво подмигнула Анне Марии:

— Как ты думаешь, он знает?

— Да, теперь он что-то заподозрил… — ответила Анна Мария. — Послушай, уходи отсюда! Нам не о чем говорить! Я никогда за ним не шпионила и не собираюсь делать это в будущем! Запомни, я никогда не предам Камило Касаса!

— Обстоятельства изменились, Анна Мария… Отныне я собираюсь использовать информацию о Самуэле Эстевесе, чтобы положить конец его политической карьере. И готова сделать все, чтобы Камило победил на выборах! — Перла доверительно положила руку на плечо Анны Марии.

— Ладно, — устало вздохнула Анна Мария. — Завтра обо всем поговорим… А сейчас я очень хочу спать!

Анна Мария закрыла за Перлой дверь и прошла в ванную. «Главное, что он взял кассету с собой!» — думала она, стоя под горячими струями воды и чувствуя, как нервное напряжение понемногу начинает спадать.

Себастьян принял душ, надел мягкий махровый халат и в таком домашнем виде поднялся в спальню матери.

— Как мы себя чувствуем, донья Девора? — ласково спросил он, взяв мать за руку. — Ничего, мама, скоро ты поправишься. Сейчас для тебя главное — сохранять спокойствие и веру в то, что совсем скоро ты сможешь встать с этой кровати.

Девора глазами пыталась указать сыну на рисунок Даниэлито.

— В чем дело, мама? — спросил Себастьян, целуя ее руку. — Чем ты обеспокоена? Что ты хочешь мне сказать?

Себастьян проследил за взглядом Деворы и взял в руки рисунок сына с надписью, сделанной его матерью.

Даниэлито, одетый в пижаму, закончил читать на ночь молитву. Эулалия с одобрением погладила мальчика по голове.

— Сестра Эулалия, я давно хотел спросить вас… — поднялся с колен Даниэлито. — Бог ведь невидимый?

— Вовсе нет… — улыбнулась монахиня. — С чего ты взял?

— Но если его можно увидеть, то где же он? — удивился мальчик.

— Бог в тебе, во мне, во всех тех вещах, до которых ты можешь дотронуться и во всем том, что ты чувствуешь, — объяснила Эулалия. — Бог наполняет своим присутствием всю вселенную, потому что Бог есть любовь.

— Да… Теперь я понимаю… И в Марии Алехандре тоже есть бог, ведь правда?

— Конечно, малыш! — подтвердила Эулалия, укутывая Даниэлито в одеяло.

— Она такая красивая и такая хорошая! — с восторгом произнес Даниэлито. — С тех пор, как она живет с нами, у меня так все хорошо стало получаться! Я сегодня нарисовал бабушке очень красивый рисунок.

— И что же ты нарисовал?

— Наш дом и над домом светит солнце, — Даниэлито сложил ладошки под щеку и сказал, закрывая глаза: — Бабушке очень понравилось. Она даже попросила рисунок у меня, чтобы тоже что-нибудь нарисовать…

— Бедная твоя бабушка! Она так больна! — Эулалия наклонилась к мальчику и поцеловала его в лоб. — Где уж ей рисовать!

— Я дал ей карандаш и рисунок… — бормотал Даниэлито, засыпая. — Она может писать…

Тревожное предчувствие сжало сердце Эулалии. Она вышла из спальни Даниэлито, тихо прикрыв за собой дверь, и почти бегом направилась в комнату Деворы. Запыхавшись, она открыла дверь в спальню Деворы и увидела у ее кровати Себастьяна, который вертел в руках рисунок сына.

— Эулалия, вы знали, что мама может писать? — спросил он монахиню. — Вы можете мне объяснить, что это значит?

Эулалия побледнела как мел, догадываясь, что могла написать Девора. У нее не было сил взять в руки рисунок.

— Что там написано? — слабым голосом произнесла монахиня.

— Насчет Марии Алехандры… — ответил Себастьян, протягивая ей рисунок.

Сердце Эулалии бешено билось, как будто ему было тесно в груди. Хватая ртом воздух, монахиня осела на пол. Глаза ее закатились. Эулалия потеряла сознание. Испуганный Себастьян подхватил ее на руки, вынес в соседнюю комнату и уложил на кровать. Взяв из ванной бутылочку с нашатырем, он открыл пробку и поднес нашатырь к носу Эулалии. Монахиня открыла глаза, приходя в себя.

— Сестра Эулалия, посмотрите на меня! — позвал ее Себастьян. — Дышите глубже, вам станет легче. Вы переутомились… Сейчас все пройдет.

— Да, мне уже лучше… Все в порядке, — Эулалия порывалась встать, но Себастьян ее удержал.

— Куда это вы собираетесь? — спросил он.

— Я должна быть рядом с доньей Деворой… Мне уже хорошо! — слабо сопротивлялась Эулалия.

— Вот что, сестра Эулалия, сегодня ночью у мамы подежурит Гертрудис, а вы останетесь здесь. Отдыхайте! А завтра поговорим… — Себастьян поставил бутылочку с нашатырем на тумбочку, прямо на рисунок Даниэлито, который он забыл там раньше, когда бросился в ванную в поисках лекарства. — Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, зовите меня. Спокойной ночи!

Себастьян вышел. Эулалия несколько секунд со страхом смотрела на рисунок, потом взяла его в руки, пытаясь прочесть фразу, написанную нетвердой рукой Деворы. «Мария Алехандра уб…» — смогла разобрать каракули больной монахиня. «Бог мой! Значит, Девора во что бы то ни стало хочет выдать Марию Алехандру… Ну нет! Я этого ей не позволю!» — Эулалия сложила листок вдвое и спрятала его в тумбочку.

…Утром Себастьян зашел в комнату сына.

— Подъем! — весело закричал он. — Вставай, а то в школу опоздаешь!

— Доброе утро, папа! — Даниэлито откинул одеяло и сел на кровати, нащупывая ногами тапочки. — Папа, я уже решил, кем я буду, когда вырасту!

— Три дня назад ты хотел быть пожарником, — рассмеялся Себастьян.

— Нет, я буду хирургом, как ты. И женюсь на Марии Алехандре! — заявил мальчик.

— Так вот кто мой соперник! — шутливо погладил Себастьян голову сына. — Значит, у меня нет никаких шансов!..

Отец с сыном начали сражаться подушками и с хохотом повалились на кровать.

— Подумать только, еще совсем недавно все было так мрачно и печально, а теперь мы так счастливы! — сказал Себастьян. — Как будто вместе с Марией Алехандрой в наш дом вошло солнце!

— Папа, я так и сказал вчера бабушке! — с радостным изумлением посмотрел Даниэлито на отца. — Я нарисовал дом и над ним солнце и сказал, что солнце — это Мария Алехандра!

— A-а, теперь я понял, что хотела написать бабушка на твоем рисунке! — догадался Себастьян. — Бабушка думает также, как и мы с тобой. Поэтому она над твоим солнцем написала «Мария Алехандра». Ну, а теперь быстро одевайся, умывайся и завтракать, а то наше солнышко нас уже заждалось!

Проводив сына в школу, Себастьян и сам стал собираться на работу.

— Надо ехать в больницу, а мне так хочется остаться дома и провести с тобой весь день! — признался он Марии Алехандре, которая помогала ему завязать галстук. — Да, кстати, ты разговаривала вчера с Алехандрой?

— Да, она очень расстроена из-за Фернандо, — ответила Мария Алехандра.

— А Самуэля Эстевеса ты видела? — поинтересовался Себастьян.

— Да… Но только так… Здрасьте и до свидания… — замялась Мария Алехандра. Она решила не передавать мужу свой разговор с сенатором.

— Ну и хорошо! Чем дальше от него, тем лучше… Ну, я пошел! — Себастьян чмокнул жену в щеку.

— Себастьян! — позвала она.

— Что?

— Почему ты мне ничего не сказал?

— О чем? — остановился в дверях Себастьян.

— О том, что Дельфина ждет ребенка, — глаза жены испытующе смотрели на Себастьяна.

— Ах, да, действительно! — покраснел Себастьян. — Ты меня ошарашила новостью о том, что Кэти хотела похитить Даниэлито и я как-то забыл. Да, Дельфина беременна. А что?

— Нет, ничего. Просто меня удивило, что ты мне ничего не сказал, — отвела взгляд Мария Алехандра.

— До вечера! — попрощался Себастьян.

Оставшись одна, Мария Алехандра села, уронив руки на колени. Ею овладело двойственное ощущение. Она почувствовала некоторую натянутость в словах мужа, проскользнувшую фальшь в его ответе. Но она сама не была с ним откровенна. Она устала от секретов, которые отдаляли ее от мужа, но безумно боялась потерять Себастьяна. Где же выход? С детства привыкнув делиться всеми своими тревогами с сестрой Эулалией, Мария Алехандра и на этот раз рассказала монахине о том, что волновало ее больше всего: о вчерашнем разговоре с Самуэлем Эстевесом.

— Я решила обратиться за помощью к Камило Касасу. Он — единственный человек, который может мне помочь в данной ситуации, — заключила она свой эмоциональный рассказ.

— А ты не считаешь, что должна сказать Себастьяну об ультиматуме Самуэля Эстевеса? — засомневалась сестра Эулалия.

— Нет, что ты! Ты плохо знаешь Себастьяна. Он сцепился бы с Эстевесом, а Самуэль — опасный человек! И договориться с Эстевесом поменять земли на Даниэлито я тоже не могла. Во-первых, дело уже в суде, а во-вторых, Даниэлито — не предмет торговли… И у нас есть веские аргументы, чтобы не позволить Кэти увезти с собой мальчика, — привела свои доводы Мария Алехандра.

— Дорогая моя, не будь так наивна! — грустно улыбнулась Эулалия. — Сама понимаешь, перед властью сенатора…

— Да, я знаю… Поэтому я и хочу попросить Камило Касаса помочь мне. Он — тоже сенатор, — с вызовом сказала Мария Алехандра.

— Но он влюблен в тебя, — мягко заметила сестра Эулалия.

— Он знает, что я люблю Себастьяна… И уважает мои чувства, — возразила Мария Алехандра.

— И ты думаешь, что Себастьяну понравится то, что тебе станет помогать Камило Касас? — с недоверием спросила монахиня.

— Мне придется это сделать потихоньку от Себастьяна, — решительно сказала Мария Алехандра.

Камило Касас проснулся совершенно разбитым. Вчера все слишком смахивало на какую-то политическую интригу. «Да, похоже, я попался в ловушку… Сначала этот детектив и фото, потом подмешали что-то в вино и засняли на видео, а в конце заявилась Перла… Кто же подстроил все это? Кто за Этим стоит?» — размышлял он, спускаясь в домашнем халате в гостиную.

— Ладно, пока посмотрим, что там на кассете, — сказал он вслух, включив свой «Бетамакс».

То, что он увидел, потрясло его до глубины души. Подавленный, Камило сидел, обхватив голову руками. «Нет, не может быть!.. О Господи!.. Так, значит, это я… Это я изнасиловал Марию Алехандру!.. Но тогда Алехандра — моя дочь…» — решил он. Камило нажал на кнопку видеомагнитофона. Кассета с сухим щелчком выскочила из аппарата. Вытащив пленку из кассеты, Камило смял ее в руках и потянулся к телефону. Набрав номер Анны Марии и услышав в трубке ее голос, Камило, забыв поздороваться, сказал:

— Я все видел…

— Камило, простите меня, я не должна была этого делать… — взволнованным голосом сказала Анна Мария. — Я сделала это не из-за вас, а ради меня, самой… G моей стороны это было эгоизмом.

— Анна Мария, вы и представить себе не можете, что я чувствую! Я ведь мог убить вас…

— Нет, я верила в вас, Камило, — возразила Анна Мария. — И была права.

— Я должен вас увидеть. Я сейчас же выезжаю к вам! — Камило повесил трубку и пошел одеваться.

Когда раздался звонок в дверь, Анна Мария на кухне допивала кофе.

— Иду, иду, Камило! — закричала она и бросилась открывать дверь.

Но в прихожую зашла Перла, одетая в медицинский халат.

— Привет, предательница! — небрежно поздоровалась Перла.

— Сеньорита Перла, в чем дело? — спросила изумленная Анна Мария.

— Вот именно… В чем дело? Я всю ночь задавала себе именно этот вопрос, — усмехнулась Перла. — И пришла к выводу, что между моей протеже Анной Марией и моим дорогим другом Камило Касасом что-то происходит.

— К чему весь этот маскарад? — спросила Анна Мария, указывая на халат Перлы.

— А-а-а, ты об этом… — деланно рассмеялась Перла. — С некоторых пор меня беспокоит здоровье моих друзей… И моих врагов тоже. А ты — мой враг!

— Нет, неправда! — возразила Анна Мария.

— Правда, дорогуша. Ты — мой враг или станешь моим врагом в ближайшем будущем. А это не входит в мои планы и я не допущу, чтобы ты их расстроила, — сказала Перла, подступая к Анне Марии. — Я пришла сделать тебе прививку от предательства!

Анна Мария почувствовала, как игла вонзилась в ее тело, перед глазами поплыли круги и она потеряла сознание.

… Перла действовала быстро и решительно. Она прошла суровую школу жизни. Хотя она не была профессиональной убийцей, ей уже приходилось убивать. Когда ей было одиннадцать лет, ее собственный брат продал ее богатому старику, потому что ему не хватало денег на наркотики. И получил за нее свои тридцать сребреников: жалкие пятьдесят тысяч песо. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, старик, который сам уже не мог, заставил ее спать со своими друзьями. И однажды она убила его и сбежала, но перед этим убила и своего брата… В тот день она поклялась убивать любого, кто станет на ее пути. Жаль, что это оказалась Анна Мария, но ничего уж не поделаешь… Перла отвезла одурманенную наркотиками девушку к национальному парку, пустынному в столь ранний час… Через четверть часа Перла вернулась к своей машине, сняла с себя халат, надетый прямо на платье, и медленно поехала по шоссе. У ближайшего телефона-автомата она остановила машину и набрала номер полиции.

— Я только что проезжала по окружной и видела, как недалеко от национального парка ссорились какие-то мужчина и женщина, — сказала Перла дежурному полицейскому. — Я побоялась остановиться, но мне показалось, что женщина в опасности. Пришлите, пожалуйста, патрульную машину… Я? Нет, я не могу вам назвать моего имени, но очень прошу, чтобы вы поторопились, — сказала Перла и повесила трубку.

Перла села в машину и погнала ее к центру города. Она прошла прямо на свое рабочее место, в приемную сенатора Самуэля Эстевеса. Вытащив из стенного шкафа элегантный чемоданчик — подарок Самуэля, — Перла стала перекладывать в него свои вещи из письменного стола. Дверь открылась и вошел Самуэль. Несколько минут Перла и Самуэль смотрели друг на друга.

— Прошу тебя, ничего не говори! — сказала Перла, увидев, что Самуэль хочет к ней обратиться.

— Не волнуйся, я не стану тебя удерживать. Я вижу, ты приняла решение… — сказал Самуэль и добавил: — И готов его уважать.

— Решение? — взорвалась Перла, не глядя на него и продолжая укладывать вещи. — Я не принимала никакого решения! С тех пор как я с тобой познакомилась, решения всегда принимал ты! А ты относился ко мне, как будто я не живой человек, а робот какой-то. Нажал на кнопку и он делает, что приказали. Нажал еще раз — и выключил. Стал мешать — взял и переставил в другое место!

— Ты и сама признаешь, что я тебе никогда ничего не обещал. Единственный раз, когда я пообещал тебе, я сделал это в порыве страсти. И не смог выполнить обещанного, но мои чувства к тебе остались неизменными, — многозначительно произнес Самуэль.

— Самуэль, ты хоть понимаешь, с кем ты разговариваешь? — с иронией спросила Перла, поняв его намек. — Я ведь не Дельфина… Неужели ты еще не понял, в чем разница между ней и мной? Я не твоя рабыня. Я сплю с тобой, потому что мне это нравится, потому что ты опытный любовник и знаешь, как удовлетворить женщину, а не потому, что у тебя власть. А еще я была с тобой, потому что мы хотели добиться одного и того же… Но ты не захотел быть со мной, и я пойду к своей цели одна, а ты к своей пойдешь… с Монкадой.

Перла прошла мимо Самуэля с высоко поднятой головой и аккуратно закрыла за собой дверь. Самуэлю не понравилась затаенная угроза в ее словах. Он зашел к себе в кабинет и вызвал Монкаду.

— Сведения о том, что Алехандра прогуливает занятия, подтвердились, — начал свой отчет Монкада. — Мне пока не удалось узнать, чем она занимается в то время, когда должна быть на уроках, но это будет легко узнать.

— Я все это уже знал… У тебя нет ничего поновее этой новости? — раздраженно спросил Самуэль.

— Неужели вы думаете, сенатор…

— Я не думаю, я уверен, что ты здесь недоработал! — резко прервал его Самуэль. — Я тебе уже однажды сказал, что не желаю видеть этого музыкантика рядом с моей дочерью… И что ты сделал? Куда подевалась твоя энергия, Хоакин?

— Я следовал вашим инструкциям, но без помощи со стороны Алехандры весьма трудно положить конец этой связи.

— С ее помощью или без нее, но это надо сделать, Монкада. Я не хочу больше слушать оправдания, я хочу действий… Этот музыкант должен исчезнуть из жизни моей дочери. Тебе ясно? — холодно сказал Самуэль. — И еще одно дело… Перла… Она обижена и чувствует себя отвергнутой, а нет ничего опаснее, чем женщина в таком состоянии. Она ушла и больше не работает у меня, но она хорошо осведомлена о моих делах, в том числе и о таких, которые не подлежат огласке. Узнай, куда и к кому она направилась.

Вместо ответа Монкада кивнул, понимая, чем вызвано раздражение Самуэля и какую угрозу для него может представлять Перла.