Шиллер Курт Карлович родился в 1959 году в городе Аркалыке Казахской ССР. Туда в 1941 году по приказу партийного руководства его родители были насильственно вывезены из Поволжья, где их род проживал более двухсот лет.

В 1942 году его отец был арестован как немецкий шпион и до 1953 года валил лес где-то под Иркутском.

Курт рос здоровым и умным мальчиком. После окончания средней школы его призвали в ряды Советской армии. За год до демобилизации их часть перебросили в Афганистан. Курт управлял БМП и участвовал в боях с афганскими моджахедами. За что был впоследствии награжден медалью «За боевые заслуги».

Демобилизовавшись, Шиллер вернулся домой и в тот же год поступил в автомеханический техникум в городе Кустанае. Отучившись два года, получил диплом и вернулся в родной Аркалык. Там устроился на работу в самое большое автохозяйство, быстро продвинулся и вскоре стал главным инженером этого предприятия.

Личная жизнь складывалась тоже неплохо: он женился на местной красавице, дочери начальника городского отдела милиции Кунаева.

Среди работников предприятия долго ходили слухи, что Шиллер женился не по любви, а польстившись на деньги местного начальника. Тем не менее семья у него получилась хорошая, родилась двойня — мальчик и девочка.

В конце 1989 года Шиллер уволился и создал первый кооператив в городе. Но то ли что-то не предусмотрел, то ли возникли другие обстоятельства, через полгода кооператив пришлось закрыть и вновь устроиться водителем на одно из предприятий.

В январе 1990-го Курт выехал в командировку в Набережные Челны. В кузове его старенького «КамАЗа» лежали три двигателя, которые он должен был доставить на моторный завод для капитального ремонта.

За сорок километров до Челябинска Шиллер решил остановиться и заночевать в придорожной гостинице «Уральские самоцветы». Он отогнал «КамАЗ» на стоянку и, передав его под надзор местного охранного предприятия, направился в гостиницу.

— Мне бы переночевать, — обратился он к симпатичной администраторше.

Полистав журнал, миловидная женщина лет двадцати пяти посмотрела на него зелеными глазами и нежным голосом произнесла:

— Пожалуйста, места у нас сегодня есть.

Она еще раз с интересом глянула на стоящего перед ней Шиллера. Высокий, белокурый, слегка напоминает артиста Янковского. На загорелом лице — белозубая улыбка. Светлые густые волосы подчеркивают голубизну больших глаз.

«Немец, что ли?» — подумала администраторша и пристально уставилась в паспорт, который протянул ей Курт.

«Точно немец», — резюмировала она, прочитав фамилию и имя. И стала листать паспорт, изучая все штампы и записи.

«Конечно! Женатый, и двое детей, — думала женщина. — Везет же некоторым, находят таких красавцев!»

Она вернула паспорт и мило улыбнулась.

— Скажите, я могу здесь перекусить? — спросил ее Курт, в очередной раз одаривая широкой улыбкой.

— Да, конечно! У нас неплохое кафе при гостинице. Рекомендую заказать мясо по-уральски. Очень вкусное. Не пожалеете!

— А вы не откажетесь составить мне компанию? — спросил как бы мимоходом Шиллер. — Я был бы очень признателен.

— Что вы, нам это категорически запрещено, — ответила администратор, сверкнув своими глазами. — Кстати, меня зовут Вера.

— Очень жаль, Верочка! — произнес Курт. — У вашего руководства просто нет сердца!

Он прошел в кафе и сел за свободный столик.

Напротив него сидели несколько подвыпивших мужчин. Под их столом валялись уже три пустые бутылки.

«Пьют, как лошади», — недобро подумал Курт, разглядывая шумную компанию.

Он быстро поужинал и прямиком направился в номер. Приняв душ, лег в постель и впервые за двое суток вытянул ноги.

Он быстро уснул. Ему снился хороший сон, он даже пытался его запомнить.

Разбудил его легкий стук в дверь. Он открыл глаза и стал прислушиваться к звукам, доносившимся с улицы. Стук повторился.

Курт быстро надел спортивный костюм и подошел к двери.

— Кто там? — спросил он и, не дожидаясь ответа, стал отпирать замок.

В дверях стояла Вера.

— Ну что ты, замерз что ли? — произнесла она с некоторым раздражением. — Стучу-стучу, а он не открывает.

И, отстранив его своей грудью, быстро прошла в номер.

— Да закрой, наконец, дверь, — почти приказала она, — проснись!

Шиллер закрыл дверь и включил ночник на тумбочке.

В тусклом свете он увидел, как Вера быстро снимает с себя одежду.

— Ну, что стоишь как истукан? К тебе пришла женщина, а ты не знаешь, что делать?

Раздевшись, Вера взяла его за руку и потянула в постель.

* * *

Шиллер проснулся рано. Наручные часы показывали шесть утра. На улице было еще темно. Он попытался вспомнить, что было ночью, но никак не мог собрать отрывочные воспоминания в целостную картину. Ему показалось, это был просто сон, но, взглянув на стул, он понял, что все вполне реально. На стуле лежали две женские заколки.

«Везет дуракам и пьяницам», — усмехнулся он про себя и стал быстро одеваться.

Накинув куртку, Курт вышел на улицу и направился к стоянке прогреть двигатель.

— Боже мой! — прошептал Шиллер, увидев пустое место вместо «КамАЗа». — Неужели угнали? Кому мог понадобиться старый «КамАЗ»?

Он подошел к будке охранника и принялся кулаками стучать в дверь. В будке зажегся свет, и на порог вышел заспанный охранник.

— Где мой «КамАЗ»? — с угрозой спросил Шиллер. — Я вчера оставил его вот здесь! Вот квитанция, которую ты мне выдал!

Охранник, как зомби, смотрел на Шиллера. Сказанное медленно доходило до его сознания.

Шиллер схватил его за грудки и хорошенько тряхнул.

Наконец, до того дошло, и он, вырвавшись, бросился в сторожку. Заскочив туда, охранник стал набирать номер отдела местной милиции.

Шиллер вернулся в гостиницу и попросил у администратора телефон. За стойкой стояла уже другая женщина.

— А где Вера?

— Вера уже сменилась и уехала домой, — ответила администратор. — У вас что-то произошло?

— Да, у меня украли «КамАЗ». Может быть, вы что-то знаете или слышали?

— Нет, я не знаю. Здесь иногда бывают такие случаи, то легковую угонят, то «КамАЗ». Звоните в милицию, может, они чем помогут.

Шиллер стал набирать номер милиции. Наконец заспанный голос ответил:

— Да, милиция, что вы говорите? Пропал «КамАЗ» от гостиницы «Уральские самоцветы». Мы уже знаем. Все понятно, ваша заявка принята, ждите милицию.

Милиция приехала часа через три. Осмотрев стоянку и сфотографировав место, где стоял грузовик, они стали опрашивать постояльцев гостиницы.

Шиллер сидел в холле гостиницы. Увидев лейтенанта милиции, выходящего из номера, он быстро встал и направился к нему.

— Товарищ лейтенант! Вы мне справку дадите, что «КамАЗ» украли? Машина государственная, и с меня обязательно спросят!

— Ты что, с Луны свалился? Только через три дня следователь будет решать этот вопрос. Только через три дня, не раньше. Спать не надо было, тогда бы и не украли твой «КамАЗ». А то дрыхните, как пожарные, вот и воруют. Одни неприятности от вас, приезжих, — пробурчал лейтенант и направился в другой номер.

Шиллер опять сел в кресло.

«Что же мне так не везет? — думал он. — Как я теперь отчитаюсь? Здесь мне и тесть не поможет. Они с меня деньги через суд сдерут. Ладно еще за «КамАЗ», придется и за эти старые двигатели платить».

Дождавшись окончания следственных действий, Шиллер снова подошел к лейтенанту.

— Товарищ лейтенант! Скажите, как мне быть?

— Я тебе что, не по-русски говорю? Приедешь в милицию через три дня, там тебе и дадут справку о краже с номером уголовного дела. Раньше приезжать нет смысла. Только потратишь время. Ты мне говорил, что у тебя тесть начальник городского отдела? Пусть он сделает запрос, ему ответят. Тогда тебе приезжать не нужно.

Он развернулся и направился к машине, которая стояла у входа в гостиницу.

Машина резко тронулась и помчалась в сторону города.

«Да, попал по полной программе!» — вздохнул Курт.

Он достал из кармана документы и деньги и стал их пересчитывать.

— Сто тридцать рублей, — прошептал он. — Достаточно, чтобы добраться до Челнов. Ну а там посмотрим. Без машины я все равно вернуться не могу. Значит, надо что-то делать.

Он вышел на трассу и стал тормозить несущиеся мимо машины.

Наконец, остановился «КамАЗ».

— Помоги, друг! Украли машину, а мне нужно в Челны! Не подбросишь?

— Садись, я в Челны! Вдвоем веселее.

Шиллер залез в машину, и «КамАЗ», набирая скорость, двинулся в сторону Набережных Челнов.

* * *

Доехав до города, Шиллер попрощался с водителем и направился к гостинице, которая находилась метрах в ста от перекрестка.

— Здравствуйте. Нельзя ли у вас остановиться? Мне бы номер, — попросил Шиллер. — Если можно, подешевле.

Администратор глянула на Шиллера как на пустое место.

— У нас вообще нет свободных номеров, ни дорогих, ни дешевых, — сказала она и, отвернувшись, стала беседовать с горничной.

— А может, вы мне подскажете, в какой гостинице есть номера, — тихо спросил Шиллер. — Понимаете, у меня украли машину, я в чужом городе, и мне негде остановиться.

— Вы что, товарищ! Не понимаете? Здесь не справочная, и я за места в гостиницах не отвечаю, — резко ответила администратор. — Если вы сейчас же не уйдете, я вызову милицию. Они вам предоставят номер. В КПЗ.

Шиллер вышел и побрел по улице.

«Черт меня дернул. Зачем я сюда приехал? — размышлял он. — Нужно было домой. Может, и пронесло бы!»

Вдруг его внимание привлек вкусный запах из-за двери небольшого здания. Только сейчас он понял, что сильно проголодался. Он открыл дверь и вошел в кафе.

Поставив на поднос выбранные блюда, Курт стал искать свободное место. Все столы были заняты, и он направился к одному, где был свободен стул.

— Можно пристроиться за ваш столик? — спросил он мужчину.

Тот поднял на него тяжелый взгляд и кивком разрешил присесть.

Шиллер стал расставлять тарелки.

— Ты что в натуре? — с угрозой заговорил незнакомец. — На весь стол свои тарелки разложил!

— Извините меня. Я сейчас уберу пустую посуду, и нам всем хватит места.

Шиллер стал поспешно составлять на пустой поднос использованную посуду.

— Не суетись! Я пошутил, — произнес мужчина. — Места здесь всем хватит, тем более мы с братом просто пьем, а места для стакана всегда найдется.

Дверь кафе открылась, и к столику подошел еще один мужчина.

— Ну что, покурил? — спросил сидевший за столом.

— Все нормально! Давай, разливай, — велел вошедший и сел на свободное место.

Мужчина стал разливать водку.

— Ты пить будешь? — обратился он к Шиллеру. — Давай, освобождай свой стакан!

— У меня там чай, — ответил Шиллер.

— Так вылей его на хрен. Чай не водка, много не выпьешь, — ухмыльнулся незнакомец.

Шиллер, взяв стакан, направился к раковине.

В пустой стакан незнакомец налил ему граммов сто и произнес:

— Выпьем за знакомство! Как тебя зовут?

— Курт, можно и Коля, — представился Шиллер.

— Ты что в натуре, немец что ли? Никогда не думал, что придется с немцем пить! А меня зовут Георгий. Можно и Геша. А это — мой родной брат Геннадий. Вот считай, и познакомились!

Они выпили и стали закусывать холодными пирожками.

— Слушай, ты немец? — продолжал Георгий. — Какими судьбами в нашем городе?

Шиллер коротко рассказал свою историю.

Закончив, он направился в буфет и купил еще бутылку.

— Слушай, немец! А давай мы тебе с братом подарим «КамАЗ»? Какой ты сам захочешь!

— Спасибо ребята, не нужно. Да и где вы возьмете? — отнекивался от странного предложения Шиллер. — Зачем мне «КамАЗ», если он будет без документов? Меня же задержат на первом посту! Вы знаете, я ехал сюда в надежде угнать машину, но потом передумал. Зачем мне машина без документов?

— А ты, немец, не дергайся! Мы тебе и документы нарисуем. Это я тебе обещаю точно!

Они допили водку и, пошатываясь, вышли на улицу.

— Где остановился? — спросил Геннадий и, не дождавшись ответа, предложил переночевать у них.

Они сели в автобус и проехали три остановки.

— Ну что, Геш, поможем немцу? Не могу себя чувствовать хорошо, если моему товарищу плохо, — произнес Геннадий.

Они свернули с дороги и двинулись в сторону сборочного завода. Пройдя метров пятьсот, увидели платную автостоянку. Геннадий подошел к забору и ударом ноги вышиб одну из досок. В образовавшуюся щель они стали осматривать территорию стоянки.

— Че такое? — прошептал Геннадий. — Какие-то непонятки!

На большой площади рядами стояли автомобили. Их было так много, словно все машины, сходящие с конвейера, сгружали на эту стоянку.

Обойдя территорию, друзья увидели, что прижавшись к забору, словно сироты, стояли три «КамАЗа», которым, по всей вероятности, не нашлось места на стоянке.

Они подошли к этим грузовикам, и Геннадий поочередно стал дергать ручки кабин. Все машины были закрыты. Никакой дополнительной охраны заметно не было.

— Запомни, немец, — тихо сказал Геннадий, — жадный платит дважды. Вот он, жадюга, пожалел денег на дополнительную охрану, мы сейчас его и накажем. Выбирай «КамАЗ»!

Они стали осматривать стоящие около забора новые автомашины. Наконец, Шиллер остановился и произнес полупьяным голосом:

— Вот эта машина мне нравится. Я бы с удовольствием взял такую.

— Молодец, немец, губа не дура! Мне тоже нравится, — согласился Геннадий.

Он ловко вскрыл кабину «КамАЗа» и залез внутрь.

Через минуту машина, взревев мотором, подала назад и, развернувшись, двинулась в сторону жилого сектора. За ней, словно щенки за матерью, устремились Шиллер и Георгий.

Отъехав метров на сто, «КамАЗ» остановился. Из кабины высунулась лохматая голова Геннадия.

— Ну давай, садитесь, господа, такси подано! Отгоним подальше. Утром решим, что с ним делать.

Они залезли в кабину и поехали к Боровецкому лесу.

— Мы куда едем? — поинтересовался Шиллер.

— Ты лишнего не базарь, куда надо, туда и едем, — отрезал Георгий. — Не оставим же «КамаАЗ» посреди улицы!

Проехав километра три, они свернули с дороги и поехали вдоль леса. Минут через десять остановились около стоянки.

Из кабины вышел Георгий и скрылся в домике охраны. Вскоре он выглянул:

— Все нормально! Я договорился. До завтрашнего вечера простоит здесь!

Облегченно закурив, компания направилась в сторону дома Геннадия.

По дороге братья решили зайти в продуктовый магазин.

— Слушай, немец! С тебя литр! Я думаю, «КамАЗ» того стоит! — довольно улыбаясь произнес Геннадий.

Шиллер достал деньги и отдал Геннадию.

Купив водки, все пошли домой.

В подъезде компания столкнулась с двумя женщинами.

— Привет, Гена! Я смотрю, вы уже веселые? — поприветствовала одна. — А мы с Танькой болеем с похмелья. Может, поможете бедным женщинам?

— Чего! Нашла спонсоров! Тебе еще можно помочь, но связываться с этой заразой я не хочу, — ответил Геннадий. — Сама бросается на мужиков, как голодная, а утром кричит, что ее изнасиловали! Пусть посмотрит в зеркало, кому она нужна?

— Ты сам на себя посмотри! — пошла в наступление Татьяна.

— Да брось ты, Генка, с ней базарить! Кто это всерьез принимает! Не трогай ее, если даже сама на тебя полезет, и ничего не будет. Ладно, давай шагай за нами.

Они поднялись на лифте. Геннадий открыл дверь, и все вошли в квартиру.

Там, кроме кухонного стола и двух табуретов, из мебели не было ничего. В двух комнатах на полу лежали ватные матрасы неопределенного от грязи цвета.

На кухне, разложив на столе закуску, гости и хозяин квартиры стали разливать водку в имеющиеся три стакана. Пили по очереди, внимательно наблюдая друг за другом, словно стараясь уличить в какой-то нечестности.

* * *

Шиллер проснулся довольно рано, долго смотрел на незнакомый потолок, стараясь понять, где находится. Он смутно припоминал вчерашний день, новых друзей, нескончаемое застолье. Ему казалось, что с ним происходит что-то нереальное.

Он медленно повернул голову налево — рядом с ним на матрасе храпела незнакомая женщина.

«Где это я, — спросил себя Шиллер, — как я здесь оказался? Кто эти люди?»

Он осторожно, стараясь не разбудить женщину, встал с матраса и пошел на кухню.

Там за столом сидел Геннадий и допивал остатки водки. Увидев помятое лицо Шиллера, он широко улыбнулся:

— Ну что, немец, башка трещит? Давай, друг, выпьем, не ради пьянства, а ради здоровья, — Геннадий налил ему граммов пятьдесят из своего стакана.

— Не, я не могу! Я и так умираю, — простонал Шиллер, и налил себе в пустующий стакан рассол из-под маринованных помидоров.

— Слабак ты, немец! Вы все такие! — резюмировал Геннадий и залпом выпил.

Шиллера от вида пьющего Геннадия передернуло, и он поспешил в туалет.

Минут через сорок проснулись женщины.

Пошарив под столом, Геннадий достал откуда-то початую бутылку водки и разлил по стаканам.

Они молча выпили, и женщины стали собираться.

— Вы куда, овцы? Вы чего, в натуре, считаете, что я должен прибирать за вами? Давай, Танька, убери со стола, тогда и проваливай, — прикрикнул Геннадий.

— Я что, к тебе в горничные нанималась? — съязвила собутыльница и демонстративно направилась к двери.

Геннадий молча схватил ее за руку и ударил в лицо кулаком.

Татьяна, взвизгнув, упала.

— Ты кому хамишь, сучка драная! — заорал Геннадий. — Водку пить можешь, а убрать за собой нет?

Татьяна молча поднялась и направилась на кухню. Под ее левым глазом наливался синяк.

Перемыв стаканы и собрав остатки пищи со стола, она повернулась и пошла к выходу.

— За синяк еще ответишь! — пригрозила она и хлопнула дверью.

— Что будем делать, немец? — спросил Геннадий. — Судя по тебе, ты пить не будешь. Это правильно. Да тебе сегодня и в дорогу. А я могу себе это позволить. Давай сходим в магазин и затаримся, Геша придет часа в два, не раньше.

Мужчины вышли из дома и поплелись в соседний дом в магазин.

Они купили три бутылки, закуску и пошли обратно.

Дома Геннадий выпил полстакана и уснул прямо на стуле, прислонившись плечом к стене.

«Скорее бы Геша пришел», — подумал Шиллер и прилег на матрас.

Шиллер не верил в сказки и был уверен, что эти двое пьяниц «КамАЗ» ему не отдадут. Все происходящее он по-прежнему считал наваждением.

Ему казалось, что как только он откроет глаза — окажется у себя дома, рядом с женой и веселыми малышами.

Однако раскалывающаяся голова свидетельствовала совсем о другом.

Словно услышав его мысли, в квартиру вошел Георгий.

— Как дела, немец? — улыбнулся он. — Небось, всеми мыслями уже дома, в Казахстане?

Он прошел в соседнюю комнату и вышел оттуда с чистым бланком. Это была справка-счет.

— Ну, давай, будем оформлять на тебя «КамАЗ», — серьезно сказал Георгий.

Он сел за кухонный стол и стал заполнять справку-счет. Дописав, достал из кармана куртки алюминиевую пластинку и передал ее Шиллеру.

— Набьешь эти номера на шильдик, и закрепишь ее под кабиной, а старую выбросишь. Надеюсь, ты знаешь, где она крепится. Теперь пойдем, Генку будить не будем!

Они вышли из квартиры и направились к стоянке, где вчера оставили похищенный «КамАЗ».

— Вот что, немец, — произнес Георгий. — Считай, это подарок тебе от меня и брата. Если будут нужны «КамАЗы», приезжай. Все будет нормально. По цене, я думаю, сойдемся!

— Геша, — в полном смущении попросил Шиллер, — ты мне не поможешь выгнать его за пределы города? Я плохо знаю ваши дороги.

— А, боишься, значит, — усмехнулся Георгий, — очко играет? Ну, давай, залезай в кабину, поехали.

Шиллер взобрался в кабину, и они медленно направились на выезд из города.

На выезде их остановил пост ГАИ.

«Ну все, пропали», — подумал Шиллер. Лоб его покрылся испариной, а по спине потек пот. Он стал лихорадочно придумывать версию о том, как он оказался в ворованной машине.

— Значит, гоните в Казахстан? — переспросил работник ГАИ. — Счастливого пути!

Машина тронулась и помчалась дальше.

Георгий увидел побледневшее лицо гостя:

— Что, испугался? Думал, все? Нет, брат, не дрейфь!

Они отъехали от поста ГАИ километра два и стали прощаться.

— Ладно, немец! Давай, до встречи! Удачного тебе пути! — Георгий пожал Шиллеру руку.

Шиллер сел за руль, машина тронулась и, набрав скорость, скрылась за поворотом.

* * *

Старенькие «Жигули», скрипя, чуть притормозили у указателя. Сидевший за рулем мужчина лет тридцати пяти прочитал название населенного пункта. На невысоком здании из силикатного кирпича красовалась большая надпись «Менделеевск».

«Все правильно, — подумал водитель, увидев впереди контрольный пост милиции. — Лишь бы пронесло!»

— Давай остановимся, передохнем чуть-чуть, — предложил пассажир.

Их старая «единичка», сбросив скорость, поравнялась с опорным пунктом милиции и медленно проследовала мимо работника ГАИ, который занимался осмотром транзитной фуры.

— Шакалы! — прошептал водитель, глядя на гаишника, с интересом рассматривавшего содержимое фуры.

— Ну что, братишка, устал? Погоди, до Челнов километров пять! Там и отдохнем!

— Разве тебя уговоришь! — укорил пассажир, мужчина лет сорока-сорока пяти, и потянулся за фляжкой, лежащей на заднем сиденье.

Сделав глоток, он отложил фляжку. Вода была теплой и противной, ее и пить не хотелось.

Свернув налево, они выехали на трассу «Казань — Набережные Челны» и пристроились за идущим впереди «КамАЗом».

Они проехали мимо очередного контрольно-пропускного пункта ГАИ с надписью «Набережные Челны» и направились на плотину через Каму.

При въезде на плотину увидели две искореженные машины, которые уже растаскивали грузовики. Из стоявшей на обочине легковушки выскочил сотрудник ГАИ и бросился наперерез их автомобилю.

— Стой! — крикнул гаишник и палочкой указал на место парковки.

Они медленно съехали с дороги и остановились.

Мимо, поднимая облака пыли, пронесся кортеж автомобилей, во главе которого с включенным маячком мчалась милицейская «Волга».

— Кто такие? — поинтересовался водитель «единички», у подошедшего к ним работника ГАИ.

— Начальство, наверное, кто еще так может гонять! В город едут, — ответил милиционер и, представившись, попросил предъявить документы.

Водитель молча достал документы и протянул их сотруднику.

— Ну что, товарищ Сазонов Юрий Иванович, с документами у вас все в порядке, — произнес работник ГАИ, возвращая документы. — Откуда едете? Если не секрет, скажите о цели визита в наш город.

Сазонов на секунду растерялся, но тут же собрался и нашел в себе силы улыбнуться:

— Хочу навестить дальнего родственника. Вы не подскажете, как у вас здесь с «КамАЗами»? Можно приобрести? Какие цены на машины?

— С «КамАЗами», — сказал гаишник, — у нас ситуация сложная. За машинами большие очереди. Люди иногда сидят неделями, чтобы получить машину с завода. Сейчас всем нужны машины и все хотят купить без очереди. У меня зять работает в отделе сбыта, жалуется, что завод не успевает собирать. Люди чуть ли не с конвейера хватают.

Сотрудник ГАИ улыбнулся и, махнув рукой, разрешил продолжить движение.

«Единичка» дважды чихнув двигателем, тронулась и вскоре затерялась в потоке идущих в город машин.

«Вот люди, из Казахстана едут, думают, что у нас здесь «КамАЗами» торгуют на каждом углу», — подумал страж порядка, провожая взглядом удаляющуюся «единичку».

* * *

Юрий Иванович Сазонов недавно освободился из мест лишения свободы. Прибыв в свой родной Аркалык, был ошеломлен произошедшими там переменами. За семь лет, которые он провел в лагерях, до неузнаваемости изменились люди, с которыми он был хорошо знаком. Многие ушли в бизнес и стали процветающими предпринимателями, других же, наоборот, новая жизнь сломала, словно хрупкое стекло. Он просто не узнавал свои некогда родные места. Кругом стояли палатки и ларьки, в которых симпатичные девчонки торговали всякой чепухой.

Сазонов попытался устроиться на работу, но его как ранее судимого нигде не принимали. Единственный, кто поддержал в сложную минуту, был двоюродный брат Алексей Морозов, уговоривший немца по фамилии Шиллер принять родственника на работу.

Сейчас они приехали в Челны с Алексеем, чтобы решить несколько весьма щекотливых вопросов.

Сазонов, сидевший за рулем, повернулся к Морозову:

— Садись за руль! Ты здесь лучше ориентируешься. Знаешь, куда ехать?

Сазонов остановил машину и, выйдя, сделал несколько упражнений. Он устал, и его тело требовало только одного — кровати, на которой можно было бы вытянуть затекшие от дальней дороги ноги.

Алексей, выйдя из машины, взял с заднего сиденья спортивную сумку и, поставив ее на дороге, открыл. Запустил руку в сумку и, почувствовав там холодок металла, удовлетворенно закрыл и положил в багажник.

Они поменялись местами, и Алексей уверенно повел машину по широким улицам Набережных Челнов.

— Леша! Я всю дорогу хотел спросить. Ты здесь уже не первый раз, общался с этими людьми. Что за люди? Я еще ни разу этого не делал и сейчас вот думаю, смогу ли? Одно дело украсть, поставить под ствол, а другое — повязаться кровью, — озабоченно спросил Сазонов.

— Не думай об этом, загонишься. Крыша поедет. Не бойся, тебя совесть не замучает. Вот увидишь их и сразу все поймешь. Да и где еще столько заработаешь! С такими деньгами, которые дает Шиллер, можешь безбедно жить года три, не меньше. А если нам повезет, то мы у них еще и деньги найдем, которые они получали за машины. Тогда уж точно на всю жизнь будешь обеспечен!

— Легко тебе говорить! Ты был в Афгане, привык убивать людей. Для тебя человек что собака — нажал на курок, и нет его, — тихо произнес Сазонов.

— Ты что, не слышишь? Я тебе говорю — не гони, а ты мне свое долдонишь! Афган да Афган! Если боишься, возвращайся в Аркалык и сиди дома! Кому ты там нужен? Ты же сам просил взять тебя на дело, а сейчас наложил полные штаны!

— Да я не боюсь! — обиделся Сазонов. — Ты лучше знаешь этих людей, ты их видел, а я нет.

Машина остановилась у светофора.

— По-моему, сейчас направо, — Алексей стал разглядывать дома.

Машина повернула направо и покатила дальше.

— Все правильно! Сейчас мимо недостроенной гостиницы, а там недалеко и до их дома, — вспоминал дорогу Алексей.

Через несколько минут они остановились у большого дома. Алексей вышел и удовлетворенно закурил:

— Юра, видишь этот дом? Местные зовут его «великой китайской стеной». Здесь подъездов тридцать, если не больше. Представляешь, целая деревня в одном доме!

Юра с интересом окинул взглядом девятиэтажный дом. Таких больших ему еще не приходилось видеть.

— Здорово, — произнес он. — Здесь, наверное, люди, вообще не знают друг друга. Уходят в разное время, приходят в разное время. Случись что, даже не смогут помочь.

Сазонов достал из кармана сигарету.

Его поразили размеры дома, и он, как под гипнозом, крутил головой, пытаясь охватить взглядом сразу все строение.

— Стой здесь, я мигом, — скомандовал Алексей и скрылся в арке.

Не прошло и десяти минут, как он вернулся в сопровождении мужчины.

Судя по внешности, незнакомцу было лет сорок, приблизительно столько же, сколько и Алексею. Его синюшное лицо свидетельствовало о явном злоупотреблении алкоголем.

— Знакомьтесь, — произнес Алексей, обращаясь к Сазонову. — Это наш друг Дубограев Геннадий.

— Сазонов Юра, — представился Юра и протянул ему руку.

Геннадий оценивающим взглядом окинул Сазонова и, выдержав паузу, сипло сказал:

— Это и есть твой родственник? Надеюсь, у него деньги есть? Мы с братом в рассрочку не работаем.

— Все нормально, не переживай! — заверил Алексей. — Все как договаривались. Ты лучше скажи, ты не против, если мы остановимся у тебя? Не хочу тратить деньги на гостиницу.

— Палат государевых не обещаю, ты меня знаешь, но куда голову положить найду, — ответил Геннадий и опять с легкой неприязнью посмотрел на Сазонова. — А сейчас предлагаю взять водки и ко мне — нужно отметить ваше прибытие.

Он повел гостей в ближайший магазин в соседнем доме.

* * *

Квартира, где проживал Дубограев, больше смахивала на притон. За исключением кухонного стола и трех старых стульев из мебели там больше ничего не было. На грязном, давно не мытом полу, валялось несколько ватных матрасов, чей первоначальный цвет из-за грязи невозможно было определить.

Войдя в квартиру, Сазонов увидел, что в углу одной из комнат, на облезлом подоконнике кучкой лежали окурки.

«Как в тюрьме», — подумал Сазонов.

— Что, не нравится? — перехватил его взгляд Геннадий. — Вот так и живем с братом. А окурки — неприкосновенный запас, иногда здорово выручают, когда нет сигарет. Это сначала не совсем привычно, со временем привыкаешь ко всему. Вот и ты поживешь с недельку, привыкнешь!

— А мне и не привыкать. Я и не такое видел, — ответил Сазонов. — Это еще курорт против того, что я видел.

— Я, смотрю, ты мужик с понятиями. Это хорошо. Мне нравятся такие люди. Они всегда знают, что можно, а что нельзя. Им не надо объяснять.

Компания прошла на кухню и, выложив на стол покупки, стала убирать со стола остатки засохшего хлеба и позеленевшей от времени колбасы. Убрав, разложили на газету нехитрую закуску.

Алексей открыл створку кухонного стола, достал три мутных стакана, на дне одного из них была намертво прилипшая муха.

Алексей вновь пошарил в столе и нашел пищевую соду. Насыпав ее в стаканы, тщательно вымыл над металлической раковиной:

— Генка, с моего последнего приезда, наверное, не мыли?

— А что их мыть! Водка все дезинфицирует! Как говорил мой ныне покойный друг, зараза к заразе не пристанет, — дружелюбно ответил Геннадий и взглянул на Сазонова в поисках поддержки.

Закончив с мытьем, Алексей молча разлил водку и тихо произнес:

— Ну что? За приезд! А вернее, за успех нашего дела!

Он выпил и потянулся за закуской.

Вслед за ним потянулись Сазонов с Геннадием.

Проглотив маринованный помидор, Геннадий вытер губы тыльной стороной ладони:

— Значит так, пойдем за машиной сегодня вечером! Ты, Юра, сам себе выберешь «КамАЗ» какой тебе понравится. У нас право выбора всегда за клиентом! А там уже наша с братом работа. Выгоним его за город, документы вам в зубы и катите себе.

— Честно говоря, я думал, что «КамАЗ» вы уже дернули, — с легким разочарованием сказал Сазонов, — и нам остается вам только капусту отдать.

— А что, наш расклад тебя не устраивает? Если не нравится, кати домой, — без церемоний отрезал Геннадий и стал вновь разливать водку.

— Слушай, ты, — с угрозой произнес Сазонов, — ты что из меня лоха делаешь? Я сам должен скачок сделать, а тебе еще и капусту загнать? Если ты делаешь документы, то и рассчитывай на капусту только за бумаги.

— Алексей! Ты кого привез? Это что еще за фраерок у меня на хате? Гонит волну! Ему нужен «КамАЗ» или нет? Можно подумать, у нас «КамАЗы» в каждом овощном киоске по пять копеек за штуку! — наехал Геннадий на Алексея.

— Ты, Гена, не переживай! Юрка в курсе, он просто шутит! Характер у человека такой — простой, веселый, любит пошутить, — принялся улаживать конфликт Алексей. — Давайте не будем цепляться за слова. Я предлагаю, выпить за нашу мужскую дружбу!

Алексей вновь налил водку и с укором посмотрел на Сазонова. Они выпили и потянулись к консервам.

— Лешка! До вечера еще много времени, вы ложитесь и отдыхайте! Я вас толкну, когда вернется брат, — предложил гостям Геннадий.

Морозов и Сазонов, не раздеваясь, завалились на матрасы.

Минут через десять оба спали, сморенные алкоголем и дальней дорогой.

* * *

Проснулись они одновременно от шума из соседней комнаты.

— Он что, такой борзой? — слышал Сазонов голос неизвестного. — Ты что, его в стойло поставить не мог?

— Так это же гости, не буду же я выгонять их на улицу, — отвечал Геннадий. — Приехали днем, мы без тебя немного бухнули, вот они и давят сейчас. Геша, сейчас я их разбужу!

Гости поднялись с матрасов и вышли из комнаты.

Сазонов обратил внимание на незнакомца, доедавшего остатки закуски.

«Наверное, это и есть второй из Дубограевых», — решил Сазонов.

— Привет, Гера! — улыбнулся Алексей. — Как дела?

Георгий приветливо взглянул на Алексея, и улыбка растеклась по его лицу, стерев на миг следы пьянства.

— Дела в верхах, а у нас делишки, — отшутился Георгий. — Это как у тебя дела, друг степей и сайгаков? Давно тебя не видел!

— А что тебе братан ничего не говорил о нашем приезде? Я ведь с ним разговаривал неделю назад.

— Да слышал, слышал я. Забыл просто, не молодой же все помнить.

Посмотрев на стоящего за спиной Алексея Сазонова, Георгий многозначительно произнес:

— Значит, если я правильно понял братишку, твоему родственнику нужна машина? Ну что, раз нужна, значит, сделаем!

Он доел «Бычки в томате» и, отставив пустую банку, многозначительно взглянул на Алексея:

— Слушай, не в службу, а в дружбу сбегай в магазин, купи водки, ну и поесть что-нибудь, я с утра ничего путного не ел.

Алексей молча взглянул на Сазонова, давая понять, что не намерен тратить свои деньги на водку.

Сазонов достал из кармана деньги и, отсчитав, протянул Алексею несколько купюр.

— Ну а ты, как тебя зовут, не знаю, определился с машиной? Что интересует тебя, какая модель? — спросил он Сазонова.

— Меня зовут Юра. Хотелось бы поиметь седельный «КамАЗ» с прицепом, желательно зеленого цвета, ну и кабина чтобы со спальником была, — ответил Сазонов и посмотрел с вызовом на Георгия.

— А что, если кабина будет красной, не пойдет? — с ответным вызовом спросил Георгий, — мне кажется, ты не понимаешь, где находишься, и на глазах начинаешь наглеть! Я что, весь город должен прочесать, чтобы найти такую машину? Вы и так покупаете запросто так, да еще начинаете наглеть: мне такую, а мне какую!

Сазонов на миг растерялся и понял, что явно перегнул палку.

«Да какая разница, какой будет «КамАЗ», — подумал Сазонов, — хоть самосвал! Это уже второй вопрос. Сначала нужно разобраться с первым».

Видя растерянность Сазонова, Георгий вдруг засмеялся и, словно ничего не произошло, примирительно произнес:

— Слышишь, Гена! Гость-то у нас совсем шуток не понимает! А ты говорил, что парень деловой, веселый, да вдобавок шутник. Обманул ты меня!

— Ну ладно. Давай, Юра, не обижайся, и махнем с тобой за знакомство, пока Алексей бегает в магазин, — предложил Георгий и разлил остатки водки.

Через полчаса вернулся Алексей и пиршество продолжилось.

* * *

Было одиннадцать вечера, когда они все вместе вышли из дома и направились в сторону завода. Ночь была теплой, и полная луна сияла, словно огромный желтый блин.

Они двигались тихо, и лишь изредка кто-нибудь отпускал шутку, от которой всем становилось веселее. Наконец, подошли к одной из стоянок. Она была достаточно большой, с асфальтированной площадкой.

По сведениям Геннадия, здесь обычно ставили машины, полученные в конце рабочего дня заказчиками, не успевшими оформить все документы. Многие водители ночевали прямо в кабинах, другие предпочитали коротать ночь в местной гостинице метрах в пятистах отсюда.

Миновав домик охраны, товарищи пошли вдоль автомобильных рядов.

— Юра, выбирай любую! — шепнул Георгий, обводя строй рукой. — Смотри, сколько здесь машин, неужели не найдешь себе?

Алексей и Сазонов направились вдоль рядов, а братья, закурив, остались ждать.

Прошло минуты две, и Сазонов среди десятков автомашин увидел ту, о которой так долго мечтал, работая слесарем у Шиллера.

— Мужики, я нашел! — радостно воскликнул он, подойдя к братьям. — Машина стоит вот за той, что с красной кабиной.

Юрий показал им рукой и, опережая братьев, направился к выбранной машине.

— Значит, эта? — переспросил Георгий.

К нему подошел Геннадий и, порывшись в хозяйственной сумке, достал большую связку ключей зажигания.

— Сейчас все сделаем, — пробурчал Георгий. — Была вашей, станет нашей!

Братья копались с ключами недолго, и через минуту-другую машина, словно очнувшись от глубокого сна, взревела мощным мотором и тронулась с места.

Из кабины соседнего грузовика высунулась лохматая голова.

— Валера, это ты? Ты же хотел утром? Куда ты на ночь глядя? — произнесла голова и вновь скрылась в кабине.

Они все вчетвером залезли в кабину «КамАЗа» и осторожно, стараясь не задеть стоящие в ряду машины, выехали со стоянки и двинулись в сторону виднеющегося леса. Не доезжая метров ста, свернули с асфальтированной дороги и, проехав еще с полкилометра, уперлись в небольшую частную автостоянку.

Геннадий выпрыгнул из кабины и, пошатываясь от недавно выпитого, пошел к дому сторожа, в окнах которого горел свет.

Переговорив со сторожем, Геннадий вернулся:

— Все нормально! Договорился с охраной, согласились оставить только на двое суток, больше не могут. С тебя, Юра, литр для охранников.

Сазонов, взглянув на родственника, в очередной раз полез в карман. Отсчитав несколько купюр, он протянул их Геннадию.

— Не жмись, что трясешься над каждой копейкой! — упрекнул Геннадий. — Как будто последнее отдаешь. Небось, денег полные карманы!

— А ты мои деньги не считай, — резко ответил Сазонов.

Геннадий хотел что-то сказать, но взял деньги отправился платить сторожу.

— Дело сделано. Давай, Юра, лови мотор, — скомандовал Георгий, — поехали домой! Не хочу ночевать в лесу.

Сазонов вышел на дорогу и стал останавливать проезжающие машины. Наконец, одна остановилась, и они без приключений добрались до дома.

— Слушай меня, Юра. Завтра я сделаю все документы, и ты свободно можешь ехать. Все удовольствие будет стоить… — Георгий хотел назвать сумму, но, заметив, как напрягся Сазонов, не стал продолжать.

— Ладно, не напрягайся, — сказал он, — завтра с утра осмотрим машину и определимся с ценой. Знаешь, Юрка, мне еще в том году удалось стащить в отделе сбыта целую пачку справок-счетов, которые выписываются покупателям. По этой справке ты сможешь спокойно поставить машину на учет в любой точке Союза, а тем более в вашем затрапезном Аркалыке. По этой справке ты в ГАИ получишь технический паспорт и — гуляй, братва, по степям!

— Спасибо, Гера, я понял, — признательно сказал Сазонов. — Гера, давай договоримся, деньги я передам завтра в обмен на документы? Я не боюсь, но мне бы хотелось, чтобы ты сам лично выгнал машину из города, а дальше уж я сам погоню.

— Вопросов нет, командир! Завтра так завтра! А сейчас, мужики, пойдемте, выпьем за матушку-удачу, без нее в нашем бизнесе никак нельзя! — радостно заключил Геннадий, и вся компания отправились на квартиру.

* * *

Сазонов проснулся раньше других и тщательно проверил лежащие на полу матрасы. Затем вышел на кухню и стал шарить в столе. Он внимательно осматривал квартиру Дубограевых, надеясь визуально определить место возможного тайника с деньгами.

«Неужели все пропили?» — с ужасом подумал он.

Судя по рассказам его родственника, братья «двинули» чуть ли не пятьдесят машин. Хоть они и продавали их дешево, но денег должно быть все равно немеряно.

«Куда же они их спрятали?» — соображал Сазонов.

В квартире, кроме него, находились Алексей и Геннадий.

Сазонов заглянул в маленькую комнату. Там на полу и лежали его подельники.

Они спали почему-то на одном матрасе, тесно прижавшись друг к другу.

Сазонов только занял туалет, как тут же услышал стук.

— Сейчас, минуточку подожди, — произнес он и открыл дверь туалета.

Перед ним стоял заспанный Алексей. На его щеке виднелся след высохшей слюны.

— Юрка, как ты после вчерашнего? Я чуть жив! Давно проснулся? — спросил он, оттеснив Сазонова, прошмыгнул в туалет.

Сазонов прошел на кухню и стал убирать со стола объедки.

Из туалета вышел Алексей. В отличие от него Сазонов ночью практически не пил и поэтому чувствовал себя вполне сносно.

— Слышь, может, разбудим Геннадия, а то как-то неудобно хозяйничать без хозяина? — спросил Сазонов.

— Все нормально. Генку будить не стоит. Пусть спит. Ты же видел, как он вчера набрался. Он раньше часа все равно не встает, я его знаю, это не в первый раз! — ответил Алексей.

Они выпили чай, и Сазонов предложил Алексею проехать на стоянку, чтобы получше рассмотреть «КамАЗ».

Родственники быстро собрались, вышли во двор, завели машину и поехали к стоянке. Сазонов, чувствуя себя полноправным хозяином, отпер кабину «КамАЗа» и стал тщательно рассматривать машину со всех сторон. Он несколько раз обошел грузовик.

«Что с рессорами? — заметил он. — Неужели машина груженая?»

Он залез в кабину и, открыв бардачок, стал рыться среди множества бумаг. Выложив их на сиденье, стал внимательно рассматривать. Среди множества накладных были и документы на груз. По бумагам значилось, что в фургоне и прицепе находилось около трех тысяч комплектов школьной формы, полученной хозяином машины вчера со склада в Набережных Челнах.

— Алексей! — окликнул он стоявшего недалеко Морозова. — Если верить документам, в фургоне и прицепе — школьная форма! Зачем она нам? Пусть Генка забирает, мне она не нужна! Если залетим, не хватало еще кражи формы!

— Типун тебе на язык! Я не собираюсь никуда залетать. Меня дома ждут. Тебе что, машина не нужна? Какая тебе разница, есть в ней форма или нет? — разозлился Алексей и оглянулся, убеждаясь, что их никто не слышит. — Ты же сам вчера с Герой договаривался. Пусть выгонят машину за пределы Челнов, а там решим, что делать! Ты не бойся, на нее же есть документы! Спросят — покажешь, не спросят — еще лучше! Хуже было бы, если б у нас вообще документов не было. Сейчас главное получить документы на машину и быстренько свалить. Вот о чем надо думать, а не о школьной форме. Пусть о ней думают те, кто потерял.

Сазонов положил документы обратно в бардачок и спустился на землю.

Они еще раз обошли фуру, внимательно рассматривая ее и постукивая по колесам.

— А что, Юрка, машина, что надо! Красавица, можно сказать, и спальник есть, как ты хотел, — восхищенно произнес Алексей. — Теперь побыстрей бы документы, и домой! Что ты с ней собираешься делать? Работать или продавать? Я бы посоветовал продать, чтобы не привлекать внимания ментов. И так, когда вернешься, будут разговоры, откуда у тебя машина. Зачем она тебе?

Горячо обсуждая дальнейшую судьбу «своего» грузовика, ни Алексей, ни Сазонов и предположить не могли, что за ними наблюдают два сотрудника уголовного розыска, которые еще ранним утром обнаружили на этой автостоянке похищенный накануне «КамАЗ». Что еще полчаса назад следователем Автозаводского отдела милиции Семеновым было возбужденно уголовное дело по факту кражи автомобиля.

Оценив обстановку на месте, сотрудники угрозыска решили пока не задерживать этих двоих, крутившихся у «КамАЗа» а брать только тогда, когда они на похищенной фуре начнут выезжать с автостоянки.

Проследив за угонщиками, оперативники установили дом, в который те вошли.

Оставив на улице наружное наблюдение, опера направились в отдел, где их с большим нетерпением ждал я.

* * *

Очень рано меня разбудил звонок Артема Сергеева из оперативно-следственной группы МВД республики. Он сообщил, что при отработке одной из автостоянок обнаружена похищенная ночью автомашина. Ее пригнали четверо неизвестных охране людей и попросили оставить на стоянке до следующего вечера.

«Это удача!» — первое, что подумал я в это раннее утро.

Я быстро принял душ и, несмотря на столь ранний час, отправился в Автозаводский отдел милиции.

Заварив себе чай, я с нетерпением ждал возвращения оперативной группы Сергеева.

Из моего окна был виден плац, на котором проходили строевые занятия сотрудников патрульно-постовой службы.

— Раз, два, — доносился голос командира, и милиционеры чеканили шаг по брусчатке плаца.

— Разрешите войти? — раздалось за спиной.

Оторвав взгляд от плаца, я увидел на пороге кабинета троих сотрудников уголовного розыска, входивших в опергруппу Сергеева.

— Проходите, ребята! Присаживайтесь. Кто доложит?

Сотрудники, гремя стульями, стали усаживаться вокруг моего небольшого стола.

— Разрешите мне, — произнес, слегка краснея, Артем Сергеев и достал из кармана блокнот.

— Не спеши, Артем, докладывай, только все подробно, не опускай никаких мелочей! Они очень важны, я давно отслеживаю этих воров, и если мы сейчас на них вышли, это очень большая удача для нас всех!

Сергеев приступил к докладу. Он рассказывал до того подробно, что у меня ни разу не возникло желания перебить его и переспросить о чем-то.

Когда Артем замолчал, я оторвался от своих записей и поднял на него глаза:

— Кто сейчас держит этот адрес?

Сергеев перевернул листок в блокноте и прочитал имена известных мне сотрудников наружного наблюдения УВД Набережных Челнов.

Я знал их лично, однако все же поинтересовался мнением Сергеева:

— Надеюсь, люди надежные, опытные? Не потеряют преступников, если в адресе начнется движение?

— Нет, Виктор Николаевич, — заверил меня Сергеев. — Я часто работаю с ними, они ни разу не подводили!

— Хорошо, будем рассчитывать на их профессионализм. Если будет прокол, ответишь вместе с ними. Ты, Артем, подумай, может, стоит посадить во дворе сотрудников розыска, мало ли какие могут возникнуть ситуации?

— Думаю, это лишнее. Они и так справятся. Я в них уверен.

— Сейчас всем отдыхать, сбор у меня в три часа дня, — дал команду я и, когда группа покинула кабинет, поднял трубку и набрал телефонный номер.

Секунд через десять на том конце провода подняли трубку, и я услышал знакомый голос Станислава Балаганина.

— Станислав, передай кому-нибудь все дела и срочно приезжай ко мне! Есть интересная работа. Ребята, по-моему, вышли на группу воров, и если все подтвердится, то это большая удача! — сообщил я и положил трубку.

Раздался стук в дверь — вошел Сергеев.

Артема Сергеева, сотрудника уголовного розыска Автозаводского ОВД, я знал довольно давно и неоднократно привлекал его для работы в составе оперативных групп МВД. Он отличался большой работоспособностью, аналитическим умом и выдержкой.

— В чем дело? — удивился я.

Сергеев начал было говорить, но опять зазвенел телефон.

— Да, слушаю, товарищ заместитель министра, — ответил я, подняв трубку. — Пока реальных результатов нет. Не исключаю, что результаты появятся сегодня к вечеру. Есть информация, которую сейчас мы отрабатываем.

Замминистра еще минут пять говорил мне, что доверие руководства не вечно, и в самое ближайшее время меня могут «заслушать» по проблеме борьбы с кражами «КамАЗов» в Челнах.

Сергеев переминался с ноги на ногу. Я выслушал замминистра, положил трубку и обратился к Артему:

— Сергеев, будь на месте. Ты мне сегодня понадобишься. Передай своему начальнику, чтобы он тебя никуда не направлял.

— Хорошо, я все понял, — ответил Сергеев и вышел.

* * *

Оставшись один, я присел в кресло и стал анализировать сложившуюся ситуацию. Оперативная ситуация последние шесть месяцев в Набережных Челнах была довольно сложной. В МВД республики и в партийно-хозяйственные органы республики десятками поступали жалобы по фактам краж автомобилей. Особенно негативно складывались дела, связанные с многочисленными кражами «КамАЗов». На бездействие органов внутренних дел жаловались не только руководители транспортных предприятий Советского Союза, потерявших автомашины в городе, но и частные лица. Машины пропадали как со стоянок, так и прямо с улиц города. Профилактические мероприятия местных органов внутренних дел не только не сняли накал преступности, но даже, я бы сказал, непреднамеренно спровоцировали рост.

Кражи «КамАЗов» и отсутствие реальных результатов в работе милиции делали преступников неуловимыми и все больше вселяли в них уверенность в их исключительности.

В целях оказания практической помощи Челнинскому городскому отделу милиции в раскрытии этих преступлений вот уже второй месяц я вместе с группой сотрудников управления уголовного розыска МВД республики находился в командировке в этом городе, однако похвалиться положительными результатами, мы так и не могли.

Все наши усилия реальных результатов пока не давали.

Новые, только что полученные с завода «КамАЗы» исчезали с улиц города с завидным постоянством и растворялись, словно туман в утренние часы.

Нам за время командировки не удалось перехватить ни одной похищенной машины, и сотрудники ГАИ только разводили руками, ссылаясь на то, что преступниками разработаны какие-то новые пути выезда за пределы города, минуя стационарные посты милиции и ГАИ.

Но что это были за дороги, позволяющие, как считали мы, обойти наши посты, ни мы, ни работники ГАИ не знали. Не владели подобной информацией и другие оперативные службы КГБ и МВД.

И вдруг сегодня нам явно повезло. Это была удача, которую мы так долго ждали и на которую так рассчитывали.

Закончив совещание, мы с Балаганиным выехали в район этой автостоянки и внимательно изучили прилегающую к ней местность.

Похищенный «КамАЗ» по-прежнему был на стоянке. Подошедший к нам сотрудник уголовного розыска, наблюдавший здесь за обстановкой, доложил, что больше к «КамАЗу» никто не подходил.

— Слушай, Артем! — обратился я к Сергееву, приехавшему с нами. — Пригласи ко мне хозяина автостоянки — судя по вывеске, стоянка частная. У меня к нему кое-какие вопросы.

— Тогда я, Виктор Николаевич, поехал за ним, — Сергеев сразу направился к машине.

— Найди его обязательно. Я через час буду у себя, — вдогонку крикнул я Артему.

Оставив сотрудника на стоянке, мы с Балаганиным проехали к дому, за подъездом которого велось наружное наблюдение.

Остановившись метрах в ста пятидесяти от интересующего нас здания, я по рации вызвал старшего группы наружного наблюдения.

Минут через пять к нам подъехала «шестерка», из которой вышел молодой человек и направился в мою сторону.

— Разрешите обратиться, — начал он.

Я остановил его, махнув рукой:

— Давай без формальностей! Не на докладе у министра! Что нового в адресе?

— Минут тридцать назад из подъезда вышли два наших фигуранта и прямиком в магазин. Там купили литр водки и закуску. После чего сразу вернулись. Нам удалось установить квартиру — номер триста двадцать пять. По данным местного ЖЭУ, в квартире прописаны два человека, братья Дубограевы — Геннадий и Георгий. Оба, по данным информационного центра МВД, ранее судимы за кражи. В настоящее время Геннадий нигде не работает, злоупотребляет спиртным. Имеет несколько приводов за хулиганство. Георгий, старший брат, работает на заводе двигателей слесарем-инструментальщиком. В настоящее время находится на работе. Это мы уже проверили.

— Молодцы, — похвалил я руководителя группы. — Только, ребята, не потеряйте их. Ты мне головой за них отвечаешь. Понял?

Мы с Балаганиным сели в машину и поехали в Автозаводской отдел милиции Челнов.

* * *

Вернувшись с выезда, я поднялся на четвертый этаж. У моего кабинета стоял мужчина, облокотившись о стену и ожидая кого-то.

— Здравствуйте! — воскликнул он, увидев меня направляющимся к кабинету. — Вы Абрамов?

Я кивнул и, достав из кармана ключи, стал открывать дверь. Жестом пригласил его пройти. Он растерянно остановился у порога, переминаясь с ноги на ногу.

— Проходите, присаживайтесь, — пригласил я и рукой показал на стул. — В ногах правды нет.

Он с осторожностью сел.

Я внимательно взглянул на него, стараясь определить, с чего лучше начать беседу.

Передо мной был мужчина лет тридцати, одетый в поношенный двубортный костюм. Лицо сплошь покрыто веснушками, от чего казалось, что оно бронзового цвета. Узкие руки с длинными, словно у пианиста, пальцами мелко дрожали.

— Вы не волнуйтесь, — начал я, — у меня к вам несколько вопросов. Скажите, это ваша стоянка у леса? Когда вы ее купили, и кто сейчас рулит бизнесом?

Он глянул на меня с таким отчаянием, что я даже пожалел, что задал свой вопрос:

— Слушайте, почему вы так одеты? Я не собираюсь вас задерживать, и вам не придется валяться на нарах. Вы не бойтесь, мы поговорим, и вы поедете домой. Я вам это обещаю.

Мои слова заметно положительно подействовали на него, и он, почему-то взглянув на свои массивные ручные часы, начал отвечать:

— Меня зовут Юсупов Айрат. Год назад я купил эту стоянку у своего знакомого по школе Киселева Михаила. Мы быстро оформили с ним документы, и с этого времени она как бы стала моей. Я тогда не предполагал, что приобретаю себе серьезную проблему, тем более за такие большие деньги.

Он замолчал, стараясь перебороть волнение.

— Скажите мне, как давно вы были на стоянке? Вы знаете, Айрат, что мы сегодня на ней обнаружили похищенную автомашину, она не значилась в журнале, который ведут охранники. То есть за ее охрану вам никто не заплатит.

Юсупов на миг застыл, как охотничья собака, и его руки задрожали еще сильнее.

— Вам понятен мой вопрос? — переспросил я.

— Да, товарищ Абрамов, понятен. Все дело в том, что хозяином стоянки я числюсь лишь на бумаге. На самом деле там хозяйничает некто Боцман. Охранники подобраны лично им и подчиняются только ему. Мне пришлось отдать стоянку, так как он угрожал расправиться с моей семьей. У меня двое маленьких детей и жена. Мне некому помочь.

— Кто такой Боцман? Как его фамилия, имя? Где он живет?

— Я не знаю ни фамилии, ни, где он живет, — Айрат готов был разрыдаться. — Ничего не знаю, поверьте мне! Единственное, что знаю, он из поселка, с ЗЯБ. Больше ничего. Я у него и паспорт никогда не видел! То, что он бандит, знаю, а где живет, извините, не спрашивал и в гости к нему не ходил!

— Ладно, успокойтесь. Я без вашей помощи разберусь с этим Боцманом. Вы мне скажите лучше, как часто он ставит на стоянку «темные» «КамАЗы»?

— Не могу сказать, я не знаю, какие «КамАЗы» «темные», а какие нет. Иногда на стоянке вообще не бывает «КамАЗов», а иногда их штук десять. Некоторые стоят по две-три недели, а другие только ночь и утром уезжают. Когда еще работал охранник, которого я принимал, он мне жаловался, что Боцман сильно избил его только за то, что он стал его расспрашивать, зачем он на «КамАЗы» вешает одни государственные номера, а перед тем как выгнать со стоянки, меняет. У Боцмана десятка два таких номеров. Он прячет их на чердаке в домике для охраны.

Картина стала понемногу проясняться. Теперь стало понятно, почему нам не удавалось перехватить машины, выезжавшие из города. Все оказалось предельно просто — просто настолько, что в это не сразу и верилось.

«КамАЗы», похищенные одной из групп, загонялись на эту автостоянку, на них вешались госномера, и они какое-то время отстаивались у Боцмана. Никому — ни милиции, ни оперативникам не приходило в голову, что на стоянке машины с государственными номерами — краденые. Никто не проверял их агрегаты и документы! А потом, при перегоне из города к заказчику или покупателю, на них вешались абсолютно другие номера. Один из номеров был подлинным, похищенным в какой-нибудь государственной организации, а другой изготовлялся кустарным способом. Вот под этими номерами и перегонялись машины. При проверке перегонщики просто предъявляли путевой лист, и этого было достаточно, чтобы миновать любой пост.

Я сидел в шоке от простоты своего открытия. «Боже мой! Как я раньше не догадался! Недаром говорят, что гениальность в простоте!»

Сидящего передо мной по-прежнему била нервная дрожь. Юсупов опустил голову и старался не смотреть на меня.

— Давайте, Юсупов, договоримся. О том, что я вас вызывал и что вы мне сообщили, никому не рассказывать. Это в ваших интересах. Это первое. Второе. Сейчас вы пойдете домой и про все забудете. Будете нужны — я найду вас. Все ясно? Запомните, никаких контактов ни с Боцманом, ни с милицией у вас быть не должно, если конечно, хотите жить, — завершил я.

— Я понял, — почти простонал Юсупов.

— Тогда свободны. Не переживайте, все нормализуется, и у вас все будет хорошо.

Он встал со стула и направился к двери.

— А что мне сказать жене, если она будет спрашивать, зачем меня вызывали?

— Придумайте сами, я здесь не советчик.

Когда за ним закрылась дверь, я позвонил Балаганину и пригласил его зайти.

* * *

Морозов с Сазоновым вышли на лоджию и закурили.

— Слушай, Юрка, — тихо сказал Морозов, — я думаю, этих козлов сегодня нужно кончать.

— Ты что, Леш, как кончать? — перепугался Сазонов. — Я не смогу, я не палач!

— Зачем тогда на дело подрядился? Сам давал слово Шиллеру, что кончишь их. Тебя за язык не тянули!

— Прости, но я все это представлял по-другому. А вот так просто, как ты говоришь, это не по мне.

— Юра, это сначала страшно, а потом привыкнешь. Я в Афганистане, когда первый раз застрелил человека, тоже дня три не мог есть, выворачивало. Потом привык. Представь, что перед тобой враг, и если ты его не убьешь, он убьет тебя. Кого ты жалеешь? Это не люди, а мусор человеческий. Как выгонят они твой «КамАЗ», там их и кончим.

— Тебе легко говорить. Ты поставь себя на мое место! Леша, а может, это ты сделаешь? Я готов отдать тебе свои деньги.

— Не знал, что ты такой трус! Не думаешь, что я могу и тебя с ними положить? Мне какая разница — где два, там и третий!

Лицо Сазонова покрылось испариной, а голос стал противно писклявым.

— Я же твой родственник, — выдавил он, — неужели у тебя рука поднимется?

— Мне что, родственник или не родственник, я себя один кровью не повяжу. Или ты со мной, или я один.

Они стояли на лоджии, дул теплый осенний ветер.

— Леша, — опять начал Сазонов, стараясь сменить тему. — Ты знаешь, я облазил всю квартиру и ничего не нашел, ни денег, ни сберегательных книжек.

— Это не главное. Шиллер отвалит нам столько, что ты забудешь об этих деньгах. Если он начнет и с нами крутить, как с этими братьями, я и его кончу.

— Мужики, вы что там третесь, как голубые? — донесся голос Геннадия. — Давайте, заходите, накатим по маленькой!

— А, не знаю, как ты, — сказал Сазонов, — но я пить не буду. Если сегодня погоним, то кто-то должен быть трезвым. А вдруг ГАИ? К чему нам эти базары?

— Смотри, как хочешь. Я перегонял машины. Бывало, всю ночь едешь, и ни одного гаишника.

Они затушили сигареты и вернулись в комнату. Геннадий сидел на кухне за столом и резал толстыми кусками черствый хлеб.

— Ну, кто со мной? — предложил он и стал разливать остатки водки.

— Может, хватит бухать? — буркнул Алексей. — У тебя и так вместо крови водка.

— А ты меня не учи, — огрызнулся Геннадий. — Ты мне не авторитет! Таких, как ты, мы на зоне опускали, чтобы права не качали.

— Ты что, Гена? Мы твои гости, а ты такие разговоры ведешь? Опускали! Ты же не мальчик, хорошо знаешь, что сначала нужно предъявить! Вот и предъяви, а я послушаю, какая у тебя предъява.

— А вот и предъявлю, имею право! Эта крыса, — он пальцем показал на Алексея, — стащил у нас несколько документов. Скажи, что не так? Нормальный мужик не может гадить там, где ест и спит.

Рука Алексея потянулась за ножом, но всех опередил Сазонов. Он ловко схватил нож со стола и, словно не замечая разговора, начал открывать консервы.

Напряженную тишину прерывало громкое дыхание Геннадия.

Алексей встал из-за стола и вышел на лоджию.

— Ну что, Юрка? Я смотрю, ты человек с понятиями, не то, что твой родственник. Пусть заткнется и лишний раз не возбухает. Мы с братом быстро его поставим в стойло.

— Ладно, Генка, проехали, — примирительно ответил Сазонов. — Сейчас я ему вправлю мозги.

Сазонов вышел на лоджию и плотно закрыл за собой дверь.

— Ты понял? — Алексей резко повернулся к Сазонову. — Или мы их, или они нас. Выбора у нас нет.

— Успокойся, у нас еще есть время, — прошептал Сазонов. — Может, ты и прав.

* * *

— Шеф, вызывали? — улыбнулся Балаганин и подсел к моему столу.

— Стас, я сейчас разговаривал с хозяином автостоянки, и он мне рассказал интересные вещи. У меня созрела одна догадка, которая требует тщательной проверки. Если она подтвердится, мы выйдем еще на одну группу воров. Давай, передавай все свои дела ребятам, нужно заняться только одной задачей, она сейчас первоочередная. Ты должен перелопатить все журналы постов ГАИ и выбрать только одно, а именно — сколько раз пересекали посты ГАИ машины с государственными номерами, которые, я думаю, мы сегодня найдем на чердаке домика сторожей, ну, на той самой стоянке, на которой сейчас стоит ворованный «КамАЗ».

Балаганин сделал удивленное лицо, словно не веря моим словам:

— Шеф, я думаю, что тебе необходимо работать в другом месте, а не у нас в МВД. Ты, как Пуаро, раскрываешь преступления, не выходя из кабинета! Ну ты даешь! Скажи, пожалуйста, откуда знаешь, что на чердаке сторожки — государственные номера? Ты экстрасенс?

— Да нет, Стас, я не ясновидящий, а то бы раскрывал все преступления подряд и оставил бы вас всех без работы!

Я рассказал Стасу о разговоре с Юсуповым.

— Теперь тебе ясно? Мне эти данные нужны как воздух! Мы с тобой должны быть готовы к разговору с этим Боцманом. Он, чувствуется, калач тертый, и его просто так не возьмешь. Нужна фактура. Вот когда ты ему предъявишь конкретные даты, время перегона машин, фамилии водителей, вот только тогда он может треснуть, как спелый орех, — я сделал паузу и внимательно посмотрел на Станислава. Мне очень хотелось, чтобы он проникся важностью задания. — Стас, кроме тебя об этом еще никто не знает, и поэтому номера ты должен изъять самостоятельно, не привлекая ни оперативников, ни следователей из Челнов. По документам нужно сделать так, что это изъятие оформил наш следователь. Да, и еще. Замкни на себя наружное наблюдение. Пусть, если что, связываются не только со мной, но и с тобой — я могу отлучиться.

Стас только кивнул и вышел.

Я разложил на столе лист ватмана, который приобрел в канцелярском магазине еще утром, и приступил к составлению схемы. Тщательно чертил на белоснежном листе квадратики, в которые вписывал дату кражи машины, номер кузова, двигателя и номер рамы. Я долго возился, стараясь придать схеме осмысленный вид.

Закончив чертить, сосчитал общее количество квадратиков. Их оказалось чуть больше сорока.

«Да, набомбили, — подумал я. — Надо же за все это время ни разу не попасться не только уголовному розыску, но даже не засветиться у агентуры!»

Я встал и, порывшись в ящике стола, нашел канцелярские кнопки, которыми приколол схему на одну из стен кабинета. Потом, отойдя в сторону, удовлетворенно взглянул на свой шедевр и остался им, очень доволен. Нанесенные мною прямоугольники, линеечки и стрелочки напоминали схему радиоприбора, что во множестве печатались в журналах «Наука и жизнь».

Мои размышления были прерваны вошедшим Балаганиным, который прямо с порога сообщил:

— Шеф, мне только что позвонили «топтуны». В адресе началось движение. Братья Дубограевы и двое неизвестных на «Жигулях» направились в сторону автостоянки. Все ждут ваших указаний. Берем или нет?

— Сколько человек у нас там? Людей хватит, чтобы организовать задержание? Брать нужно только с поличным, передай ребятам. То есть только тогда, когда наш «КамАЗ» выедет за пределы стоянки. Понял? Жду тебя в машине! — я быстро погасил свет и направился на выход.

Спускаясь с четвертого этажа, я машинально проверил оружие — достал пистолет, передернул затвор и поставил на предохранитель.

Минуты через две из дверей РОВД выскочил Балаганин и побежал к нашей машине.

— Все нормально, шеф. Все передал и предупредил, как вы просили. Ну что, поехали?

Машина резко тронулась, и мы устремились к стоянке.

* * *

Рядом с сидевшим за рулем Сазоновым разместился Геннадий. На заднем сиденье ехали Алексей и Георгий.

Алексей крепко сжимал спортивную сумку, в которой среди его носильных вещей лежал обрез двенадцатого калибра.

«Если все будет нормально, братьев кончу, — думал Алексей, временами поглаживая рукой холодноватый ствол обреза. — Я им покажу, кто крыса!»

Машина, не доехав метров двести до стоянки, остановилась. Алексей вышел и направился к стоянке через лес.

— Что с ним? — спросил Георгий Сазонова. — Что ему в машине тесно, что ли?

— Не знаю, наверное, решил подстраховать нас на всякий случай. Он ведь у нас афганец, засады, рейды — это его конек.

— Знаешь, братишка, — обратился к Георгию Геннадий. — Я ему сегодня все предъявил, то о чем мы с тобой говорили. Думал, что убьет. Ладно, Юрка свой парень, вступился, а то могло все плохо кончиться.

Георгий промолчал. В его одежде была припрятана монтировка, которой предполагалось разбить голову Алексею.

Еще до приезда в Челны они с братом все решили. О том, что они завязаны на кражах «КамАЗов», никто, кроме Морозова и Шиллера, не знал. Накопив достаточно денег, они решили завязать с этим бизнесом, но страх, что их потянут за собой Шиллер или Морозов, не давал им покоя. Решение пришло само собой — убить Морозова и инициировать ДТП. Кто будет разбираться, как у него раскололась голова, то ли от удара монтировки, то ли в ДТП?

Но план их был спутан тем, что Морозов приехал в Челны не один, а со своим родственником, и братья еще не решили, как поступить с Сазоновым.

Машина притормозила у стоянки. Посидев минуту-другую, из нее вышли Сазонов и Геннадий и направились к виднеющемуся в темноте «КамАЗу».

Георгий, последним выйдя из машины, закурил и осмотрел прилегающую к стоянке местность. Он явно волновался. Внутреннее чутье подсказывало ему, что что-то неладно, но выпитый перед поездкой алкоголь заглушал все предчувствия.

Не прошло и минуты, как «КамАЗ», освещая дорогу ближним светом, выехал за пределы стоянки. Проехав метров тридцать, он остановился у обочины и поравнялся с «Жигулями», около которых стоял Георгий.

Из кабины выглянул улыбающийся Геннадий:

— Ну что, братишка, погнали?

Дальше все происходило, как в кино. Из ближайших кустов выскочили крепкого вида парни и бросились к ним.

Первым на землю упал Георгий, так и не успев достать припрятанную монтировку. Сазонов ударом ноги отбросил парня, который пытался вытянуть его из кабины «КамАЗа». Парень отлетел метра на два и остался лежать. Сазонов спрыгнул на землю и, сделав два шага к лесу, тоже упал. Его руки тут же кто-то больно заломил назад.

— Сдаюсь, — прохрипел он, — больно. Отпустите руки, сломаете!

Он не почувствовал холодка металла на своих запястьях и, на миг забыв обо всем на свете, инстинктивно вскочил на ноги. Но его тут же повалили, и он больно ударился лицом о корень дерева.

Геннадий не оказал никакого сопротивления. Он молча поднял дрожащие руки и внимательно наблюдал за происходящим.

— Где еще один? — спросил разъяренный оперативник. — Говори, зашибу!

Он поднял руку с пистолетом и направил его на Геннадия.

— Я не знаю. Он вышел метров за триста от стоянки и пошел в лес.

Мы со Стасом подъезжали к стоянке, когда из темноты леса на дорогу выскочил мужчина с обрезом. Он бросился к нам и, угрожая оружием, потребовал выйти из машины.

— Ты что, мужик, творишь беспредел? — затянул Станислав. — Кто тебе просто так машину отдаст?

— Убью, сука! Давай ключи, а сами валите, — прохрипел незнакомец и направил на Стаса ствол.

Вложив всю свою силу, я ударил налетчика в подбородок. Удар удался, и тот рухнул на землю.

Станислав достал наручники и сковал его. Затащив несопротивляющееся тело в машину, мы поехали к месту захвата.

У стоянки лицом в землю лежали трое. Рядом стоял «КамАЗ», двигатель которого еще продолжал работать. Вокруг лежащих сновали оперативники.

— Артем, — подозвал я Сергеева. — Как так получилось, что одного потеряли? Ладно, он сам на нас выскочил. Передай руководителю наружки, чтобы завтра подготовил мне рапорт с объяснением грубого прокола! А сейчас всех троих — в разные отделы милиции. Возьми для этого еще двух сотрудников. Одного, вот этого, — я показал на Морозова, — беру с собой.

— Все ясно, — сказал Сергеев и бросился исполнять приказ.

Задержанных стали размещать в разные милицейские машины. Морозов с разбитой губой и лиловым синяком под глазом садился в машину последним.

— Тебе повезло, — со злостью сказал он Балаганину, — валялся бы сейчас с разбитой башкой!

— Стас, — подозвал я его, — возьми следователя и без лишнего шума оформите изъятие номеров.

Балаганин кивнул и, позвав с собой следователя, направился к автостоянке.

* * *

Захват прошел не столь гладко, как планировалось. Время было позднее, и не все, кто находился на стоянке, поняли, что вообще произошло. Спустя час после захвата все задержанные находились в разных отделах милиции и с ними вплотную работали сотрудники оперативной группы МВД.

Передо мной сидел Морозов. Его нижняя губа была сильно разбита и кровоточила. Он был растерян, явно волновался и постоянно облизывал губы. Но его язык был предательски сух.

— Извините, — пробубнил он, глядя на меня, — вы бы не могли налить мне воды?

Я взглянул на него и налил полстакана.

— Что, сушняк, Морозов? Это бывает, скоро пройдет, — произнес я и пододвинул к себе чистый лист бумаги.

— Ну что, Морозов, давай, приступим. Рассказывай, как ты и твои друзья украли «КамАЗ» со школьной формой? Это первый вопрос. Второй — как ты мог поднять оружие на работников милиции и угрожать им убийством? Ты знаешь, что бывает за это?

Морозов испуганно закрутил головой, стараясь найти в пустом кабинете хоть какую-то защиту.

— Все правильно, Морозов. За эти вещи убивают. Вот ты ушел с обрезом в лес, и тебя больше никто не видел из твоих друзей. И если мы скажем, что ты погиб, оказав нам вооруженное сопротивление, они все нам поверят.

Морозов втянул голову в плечи, словно я собирался его ударить.

— Не переживай, тебя бить никто не будет. Тебя накажет закон. А сейчас давай, рассказывай, зачем тебе, жителю Казахстана, понадобилась эта школьная форма? Что, у тебя три тысячи детей?

Морозов заерзал на стуле и, обреченно взглянув на меня, тихо произнес:

— Гражданин начальник, простите меня, не знаю, кто вы по должности и званию. Ни я, ни мой родственник Сазонов Юрий Иванович, не воровали эту школьную форму. Она нам не нужна. Я все вам расскажу, мне скрывать нечего, только спрашивайте, а то я не знаю, что конкретно вас интересует.

— Рассказывайте с самого начала, как и при каких обстоятельствах вы познакомились с братьями Дубограевыми, — предложил я. — Если мне что будет не понятно, я переспрошу.

— Все дело в том, — слегка заикаясь начал Морозов, — что я раньше неоднократно бывал в этом городе со своим руководителем фирмы Шиллером Куртом Карловичем. Я не знаю, когда и при каких обстоятельствах он познакомился с братьями Дубограевыми, но именно через них он здесь брал «КамАЗы». Вот он меня и познакомил с ними в начале этого года. Каждый раз, когда мы с Шиллером приезжали в Челны, мы останавливались у них на квартире. Летом Шиллер решил свернуть бизнес, связанный с машинами. Почему — не знаю. Мой родственник обратился ко мне с просьбой достать ему «КамАЗ» по старым связям в Набережных Челнах. Мы с ним сначала попробовали купить «КамАЗ» у себя в Аркалыке, но не смогли. Никто не хотел продавать накануне сезона, и нам ничего не оставалось, как приехать сюда. Я по просьбе Сазонова позвонил в Челны Дубограевым и переговорил с ними насчет машины. Они сказали, что помогут. Я не знал, что Дубограевы продавали Шиллеру краденые «КамАЗы». Откуда они их брали, я никогда не интересовался. Мне по-честному это было совершенно безразлично. За перегон Шиллер платил неплохие деньги, остальное меня не волновало. Но в этот раз все произошло по-другому. Когда мы приехали в Челны, машины у Дубограевых не было. Братья потребовали, чтобы мы сами лично выбрали «КамАЗ», который нужен моему родственнику. То ли хотели повязать нас этим преступлением, то ли имели какие-то свои цели, но они сами нас повели на автостоянку и попросили выбрать «КамАЗ». Сначала мы с Сазоновым думали, что они шутят, но когда они завели этот «КамАЗ», мы просто испугались. Мы побоялись отказаться от машины, и нам пришлось забрать ее. Все остальное вы знаете сами.

Все это время я не спускал с Морозова взгляда. Всеми фибрами своей души, если такие у человека имеются, я чувствовал, что сидящий передо мной просто и беззастенчиво врет.

По ходу своего рассказа Морозов явно успокоился, его речь, изначально неровная, становилась четкой и логичной.

— Знаете что, Морозов, не верю я вам. По вашим словам, вы и ваш родственник — простые жертвы братьев Дубограевых. Но, заметьте, ни у кого из них не было оружия, и эти люди не угрожали убийством работникам милиции. Если бы не мой удар в вашу челюсть, то я не думаю, что мы могли бы мирно разойтись с вами на той дороге. Вы бы, ни секунды не сомневаясь, убили меня и моего заместителя.

Морозов опять втянул голову.

— Мы сейчас, Морозов, теряем время, переливая из пустого в порожнее. Не думаю, что ваш родственник Сазонов будет молчать об оружии. Он человек тертый, и лишний срок ему не нужен. Да и по-честному — отвечать за ваши дела он не захочет. У него же нет на руках крови?

Я внимательно посмотрел на Морозова. Он украдкой глянул в ответ и, поймав мой пристальный взгляд, отвел глаза.

— Вы что, мне не верите? Спросите у Сазонова, он подтвердит каждое мое слово!

— Не спешите, Морозов, вам теперь спешить некуда. Придет время, мы спросим и у Сазонова. А пока я разговариваю с вами. И сейчас объясню вам, что вам вменяется. Первое. Подстрекательство братьев Дубограевых к краже «КамАЗа». Второе. Кража государственного имущества в особо крупном размере. Это я говорю о школьной форме. Третье. Ношение и хранение огнестрельного оружия. Четвертое. Вооруженное сопротивление работникам милиции, а также угроза убийства работникам милиции. Пятое. Хранение похищенного имущества.

Лицо Морозова покрылось красными пятнами. Его богатырские плечи моментально обвисли, а сильные, судя по объему мышц, руки стали подрагивать. Он попытался что-то возразить, но голос не слушался его. Вместо слов из пересохшего горла вырывались хриплые звуки.

Я налил еще полстакана воды и протянул ему.

— Морозов, я могу продолжить этот скорбный для тебя список. Думаю, суд оценит все это лет на пятнадцать, не меньше.

Он залпом выпил воду и попросил еще.

Я налил в этот раз полный стакан. Он опять все выпил.

— Ну что, Морозов? Вы поняли, в какую историю попали, да еще затянули туда Сазонова? Советую рассказать всю правду, вы же не вор, и у вас еще должна быть надежда на нормальное решение вашего дела.

Тот задумался и, по всей вероятности прикинув свои шансы, начал рассказывать.

* * *

Говорил он долго. Чувствовалось, что каждое слово дается ему с трудом. Он часто прерывался и просил воды.

Я слушал его, стараясь не перебивать. Когда он закончил и замолк, я, отложив исписанный лист и ручку, задал следующий вопрос:

— Расскажи, как вы проехали половину Союза и ни разу не попались? И не поверю, если скажешь, что вас ни разу не остановила ГАИ?

— Все просто, гражданин начальник! Когда мы с Шиллером гнали один из «КамАЗов», нас действительно несколько раз останавливали. Шиллер предъявлял справку-счет, и этого было достаточно, гаишники нас отпускали. Никто из них ни разу не сверил номера агрегатов с номерами в справке-счете. Я даже подумал, что гаишники просто не знают, в каких местах выбиваются цифры.

— Интересно, интересно! А как твой Шиллер регистрировал этот «КамАЗ» в ГАИ?

— Если не знают, где выбиваются номера агрегатов ваши местные гаишники, которые пачками стоят на дорогах, то откуда же знать нашим в Аркалыке? Они выписывают ПТС по данным справки-счета. Вот так и проходит вся процедура регистрации. Кстати, более умные люди после регистрации в ГАИ приваривают дополнительные топливные баки на раму и таким образом закрывают ее номер, который находится на задней части рамы. Вот и все. Катайся сколько хочешь, никто тебя не остановит. А во-вторых, любую проблему у нас можно решить деньгами. Если у тебя есть «КамАЗ», значит, у тебя есть деньги. Только одна ходка с ранними овощами в Сибирь окупает машину на пятьдесят процентов. Те, кто имеет «КамАЗ», у нас не бедствует!

Я снял трубку и позвонил в дежурную часть РОВД. Через минуту вошел молоденький сержант и увел Морозова.

Я остался один. То, о чем рассказал Морозов, требовало тщательного анализа.

Часы показывали половину первого ночи. Только сейчас усталость, словно ртуть, стала обволакивать мое тело, делая его неимоверно тяжелым.

«Опять не позвонил домой! — вспомнил я, выходя на улицу. — Жена, наверное, извелась. Позвоню завтра утром, лишь бы снова не закрутиться и не забыть».

* * *

Утром, около восьми я связался с начальником управления уголовного розыска Юрием Васильевичем Костиным и доложил о результатах задержания братьев Дубограевых.

— Молодцы, Абрамов! Возьми все под личный контроль. Если не хватает людей, отправлю в твое распоряжение еще одну группу.

— Спасибо, Юрий Васильевич, за поддержку. У нас есть еще одна неплохая наработка. Мы вышли на вторую группу — группу Боцмана. Думаем, за ней тоже с десяток краж. Боцман с ЗЯБа, входит в преступную молодежную группировку. Не исключаю, что ранее судим. Сейчас устанавливаем его анкетные данные.

— Виктор, думаю, с Дубограевыми ты быстро разберешься, с Боцманом сложнее будет. Он из молодых. С ними трудно найти общий язык. Для них расколоться просто западло. Я даже не исключаю, что у него серьезные завязки с милицией, и если твой интерес к нему дойдет до милиции, то в Челнах ты его едва ли найдешь. Смотри, не спугни его! Еще раз напоминаю, работай автономно! Приедешь в Казань, я тебе объясню, с чем это связано, — он положил трубку.

«Что произошло? Что заставило Костина дважды говорить про проблему с местным угрозыском?» — думал я и делал разные предположения.

Я вышел из кабинета и направился в дежурную часть УВД. Спускаясь по лестнице, я столкнулся с начальником городского УВД Шакировым. Мы поздоровались, и я остановился, чтобы пропустить его.

— Все гусаришь, Абрамов? — произнес он и укоризненно посмотрел на меня. — Хочешь доказать кому-то, что мы здесь заросли мхом и уже ничего не можем делать без участия центрального аппарата?

— Почему вы так говорите, товарищ полковник? Никто здесь не гусарит, вы в курсе проводимых мной мероприятий. С моей стороны партизанщины нет. Ваш заместитель почему-то не горит желанием ни раскрывать эти преступления, ни помогать мне.

— Вроде бы ты неплохой мужик, Абрамов, но сидит в тебе одна плохая, на мой взгляд, черта, ты всегда хочешь сделать то, что не могут другие. Карьеристом тебя назвать не могу, но другого подходящего слова подобрать не могу.

— Товарищ полковник, со слов ваших сослуживцев, вы тоже были таким, как я. Вас также не устраивало многое — и низкая раскрываемость на местах, и пассивная работа личного состава. Теперь, с ваших высот вам кажется почему-то, что такие люди, как я, хотят вас подсидеть или принизить ваши заслуги.

Шакиров еще раз недобро глянул на меня и проследовал к себе.

А я продолжил свой путь и в мыслях вернулся к разговору с Костиным.

Еще минуты две я гонял в голове сказанное им, пытаясь понять, что могло произойти такого, чтобы он полуофициально предупреждал меня о возможных фактах измены в рядах работников милиции Набережных Челнов. Кто эти люди?

Ко мне без стука вошел заместитель начальника по оперативной работе УВД Набережных Челнов Гарипов и, усевшись на край стола, заговорил:

— Слушай, Абрамов! Мы с тобой знакомы лет десять, не меньше. Мне сейчас непонятно, от кого ты кроешься? От меня, от начальника УВД или еще кого-то? Мы что, враги? Ты же знаешь, что на тебя обижаются практически все начальники районных отделов! Привозишь вечерами задержанных людей, в чем они виноваты, кроме тебя, никто не знает. Пойми их правильно, а вдруг прокурорская проверка, что они скажут об этих лицах?

— С чего ты взял, что я что-то скрываю от тебя или еще от кого-то? Ты, наверное, и без меня хорошо знаешь, что вчера опергруппой были задержаны братья Дубограевы, эту информацию мы дали в суточную оперативную сводку. Вот сегодня и будем работать с ними. Задержали их поздно, мне что, нужно было звонить тебе или начальнику УВД в первом часу ночи? Это раз. А во-вторых, прости меня, но я ни тебе, ни твоему начальнику УВД не подотчетен. У меня свой командир, и я отчитываюсь только перед ним.

— Ты ваньку, Виктор Николаевич, передо мной не валяй, я тебе не пацан с улицы. Это ты дал команду, чтобы задержанных людей не выдали нашим сотрудникам? Чего молчишь? Объясни мне, с чем это связано! Меня об этом спрашивает начальник УВД, а я ничего не могу сказать. Может, сам объяснишь ему?

— Слушай, Гарипов! Это лично моя разработка! Моя! Ты знаешь, сколько времени я потратил на нее? Ни тебя, ни твоего начальника УВД я почему-то рядом не видел. А теперь вы тут как тут! Извините, но я не хочу, чтобы кто-то из твоих сотрудников, пусть даже чисто случайно, сломал мне разработку! Если ты ставишь вопрос подобным образом, то я допущу к разработке твоих сотрудников, если получу на это указание своего шефа — начальника управления уголовного розыска. Без его разрешения ни один ваш сотрудник не сможет работать с задержанными мною людьми. Твой начальник УВД, как бы я его ни уважал, это твой начальник, а не мой! В республике начальников УВД около десяти, и твой начальник, не лучше и не хуже других. Если ему интересно, я могу ему рассказать о наметившихся результатах, но официально ежедневно докладывать не буду без соответствующего приказа.

Выслушав, Гарипов нервно выпрямился и без слов выскочил из моего кабинета.

* * *

Я. старался понять, чем вызваны столь резкие высказывания Гарипова. Действительно, я знал его более десяти лет. За этот период он сделал головокружительную карьеру. Ранее никому не известный деревенский парень на глазах изумленных товарищей превращался в настоящего дипломата. Гарипову часто удавалось то, что не всегда удавалось его товарищам. Его настойчивость, огромная работоспособность, способствовали тому, что на него обратили внимание руководители УВД и города. Его острый ум и легко читаемая услужливость вытолкнули его с самого низа оперативной работы в руководители. Гарипов легко манипулировал мнением одних людей в угоду другим. Таких интриг, которые плел он, в правоохранительных органах Челнов не видели давно.

Как следствие, он быстро достиг определенной служебной ступени, его назначили заместителем начальника УВД. Однако всем своим поведением Гарипов демонстрировал, что это далеко не предел его карьерного роста.

Я отлично понимал, что Гарипову необходима победа, которую он случайно выпустил из рук. Эта победа заключалась в раскрытии целой серии столь неприятных для всех краж «КамАЗов». Мне хорошо запомнился тот день, когда я приехал со своей группой в Челны, и лицо Гарипова, обиженного руководством МВД, не утвердившим его на должность заместителя начальника управления уголовного розыска.

В тот момент Гарипов явно не думал, что мне и моим людям удастся размотать этот клубок преступлений, однако Бог был на нашей стороне, и нам удалось выйти на угонщиков.

Теперь он переживал о своем имидже, имидже руководителя оперативного подразделения города, которому так и не удалось раскрыть эти преступления.

Мои размышления прервал звонок телефона. Я поднял трубку и услышал голос Шакирова.

— Абрамов, что ты опять не поделил с Гариповым? Я же просил тебя быть попроще с людьми. Неужели мне нужно звонить в министерство и призывать тебя к порядку через твое руководство? Приземлись немного! Здесь врагов нет. Не нужно искать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет! Я понимаю, что Гарипов не сахар, но и ты пойми его. Ты сверкнул здесь, как алмаз, и пропал, а ему здесь жить и работать. Я бы на твоем месте не стал с ним ссориться. Ты, кстати, никого не хочешь из наших ребят поощрить?

— Товарищ полковник, из тех, кого предложит Гарипов, никого. Я не хочу просить руководство министерства поощрять лиц, не ударивших палец о палец по раскрытию этого дела. Награды получит лишь тот, кто непосредственно работал.

— Ну смотри, Абрамов, тебе видней, — напоследок сказал Шакиров.

Услышав гудки, я тоже положил трубку.

«Что за утро, — подумал я, — сначала один обвиняет в гусарстве, потом второй чуть ли не в укрытии сведений о раскрытии преступлений!»

Откинувшись в кресле, я невольно задумался над моим разговором с Гариповым. Я не исключал того варианта, что тот пришел ко мне по заданию самого Шакирова с целью прощупать мое настроение, проверить, насколько я настроен реально отразить состояние работы оперативных служб УВД.

Анализируя разговор с Гариповым, я не заметил, как в мой в кабинет вошел Балаганин.

— Шеф, что-то произошло? Меня Гарипов чуть с ног не сбил! Что-то серьезное?

Я не стал пересказывать разговор с Гариповым, так как посчитал его сугубо личным.

— Все нормально, — ответил я. — Ты лучше расскажи, что вам удалось накопать?

— Ты, как всегда, оказался прав! Мы нашли там около десяти обычных госномеров, и три номера армейских. Сторожа — ничего не знаем, ничего не видели. Сейчас Плюснин работает с ними. Сам знаешь, необходимы показания на Боцмана и что эти номера принадлежат ему. Остальные ребята работают с журналами ГАИ. Могу обрадовать, уже есть первые результаты, — он сделал небольшую паузу и, стараясь насладиться эффектом, уставился на меня своими большими и красивыми глазами.

— Не тяни кота! — прикрикнул я. — Давай, докладывай!

— Мы нашли семь фактов, зафиксированных работниками ГАИ! Все машины, проходившие через этот КПМ, имели путевки до Челябинска. Почему? Пока не знаю, но почему-то до Челябинска!

— А водители местные?

— Да, все из Челнов! Но их немного, всего двое! Шеф, не поверишь, все эти машины всегда перегонялись в одну и ту же смену ГАИ, а если быть точнее, в смену, когда руководителем наряда был Хисамутдинов Айдар. Я думаю, это интересно! Ведь это только данные за два месяца! Сейчас мы смотрим за другие. Если я тебе больше не нужен, я у себя. Звони!

Да, такого результата я, конечно, не ожидал! Неужели все мои предположения подтверждаются?

Я откинулся на спинку кресла. Мое самолюбие торжествовало. Захотелось даже крикнуть от радости, но я сдержался.

«Постой, Абрамов! Рано радоваться! Надо найти этого Боцмана. Вот когда ты его расколешь, вернешь ворованные «КамАЗы», вот тогда и можешь праздновать. А пока это лишь локальный успех», — успокоил я себя, и моя эйфория быстро пропала.

Я вновь поднял трубку и набрал номер начальника управления:

— Юрий Васильевич, есть сведения и по группе Боцмана. Сейчас располагаем семью возможными фактами краж, не исключаю, что их будет значительно больше. Похоже, привязываем к ним работников ГАИ. Считаю, что разрабатывать эти группы в Челнах нецелесообразно, так как не исключаю утечку сведений. У меня сегодня состоялся разговор с Гариповым, который настаивает на включении его людей в разработку, однако я придерживаюсь другого мнения.

— Виктор, я тебя понял! Сейчас пойду с докладом к заместителю министра. Там и обговорю эти вопросы, — ответил Костин и положил трубку.

* * *

Я достал из сейфа свои вчерашние записи и вызвал к себе следователя, который входил в состав нашей группы.

— Вот что, Светлаков. Я вчера говорил с Морозовым, интересный получился разговор.

И я рассказал вкратце содержание допроса.

— Я хочу, чтобы ты его официально допросил. Вот здесь я отметил наиболее интересные моменты. Считаю, что они обязательно должны быть отражены в протоколе. Особое внимание удели Шиллеру. Думаю, что мы еще не раз услышим эту фамилию.

— Все понял, Виктор Николаевич! Я вчера вечером допросил Дубограева Геннадия, ну того, который сразу поднял руки. Если вам интересно, вот протокол допроса.

— Хорошо, Светлаков, почитаю.

Следователь, взяв со стола мои записи, вышел из кабинета.

Я позвонил Балаганину:

— Стас, вызови ко мне этого гаишника, Хисамутдинова. Хочу с ним пообщаться. Может, повезет, и он нам что-то расскажет про Боцмана, или еще что-нибудь интересное.

Я положил трубку и, взяв протокол допроса Дубограева, углубился в чтение. Ничего того, чего я еще не знал, Дубограев не сообщил. Единственное, что я почерпнул из протокола, была информация о намерениях убить Морозова и его родственника.

Геннадий снимал с себя ответственность за не совершенное ими преступление и перекладывал ее на своего родного брата.

Теперь мне стало понятно, что все надежды найти на их квартире деньги, на которые так рассчитывали Морозов с Сазоновым, были обречены. Все деньги от продаж «КамАЗов» они хранили у матери, которая проживала в Бугульминском районе.

Читая допрос Дубограева, я вносил коррективы в свою схему. Так, согласно протоколу допроса, Дубограевы были причастны к тридцати одной краже.

Теперь предстояло решить, наверное, самую главную проблему — вернуть похищенные «КамАЗы».

Раздался осторожный стук в дверь.

— Войдите, — сказал я.

Дверь приоткрылась. На пороге стоял сотрудник милиции с лейтенантскими погонами на плечах:

— Извините, мне сказали, что вы меня вызываете.

— А, Хисамутдинов, проходите. Присаживайтесь поудобнее, у меня к вам несколько вопросов.

Хисамутдинов был небольшого роста, с не по росту большим животом. Под его весом жалобно заскрипел стул, словно давая понять, как тяжело держать на себе такую тяжесть. Маленькие темные глаза Хисамутдинова прятались за щеками и лишь по их редкому блеску можно было догадаться, что сидящий передо мной сотрудник ими что-то видит. Чтобы не спугнуть, я начал разговор издалека и постепенно подводил его к интересующей меня теме:

— Скажите, Хисамутдинов, вам знаком гражданин Миронов Павел Александрович?

Лицо собеседника отразило явное беспокойство, хотя все остальное, сказанное мной, его уверенность не поколебало.

Выдержав паузу, Хисамутдинов спокойно переспросил:

— Миронов говорите? А кто он, чтобы я его знал? Не знаю этого человека и впервые слышу эту фамилию.

— Странно, Хисамутдинов, странно. Он вас хорошо знает, говорит, что вы с ним хорошие друзья, а вы его вдруг не знаете. Он к вам несколько раз обращался в отношении своих машин. Может, сейчас что-то вспомните?

Я позвонил Балаганину и пригласил его к себе.

Он показался в дверях через минуту, держа в руках несколько журналов. Станислав прошел к столу и положил на край всю стопку.

Я заметил, с какой тревогой посмотрел на них Хисамутдинов.

— Вам знакомы эти журналы? — спросил я его. — Вот здесь закладками обозначены даты, сделанные вашей рукой, когда преступник Морозов, а вернее, Боцман, перегонял через ваш КПМ угнанные в городе «КамАЗы».

Лицо Хисамутдинова приобрело сероватый оттенок.

— Мы тщательно проверили и установили, что Боцман никогда не имел «КамАЗы» и не работал в автохозяйствах города. Указанные номера были похищены им. С его слов, это вы предложили ему схему перегона машин, — произнес я, повысив голос.

— Я… ничего не знаю! Это все он, — залепетал Хисамутдинов.

— Что он? — переспросил я. — Вы будете рассказывать, или вас отправить на Черное озеро?

Балаганин, сохранявший до этого момента молчание, достал из кармана наручники и двинулся в сторону Хисамутдинова.

Слова «Черное озеро» парализовали его волю:

— Я все расскажу, не отправляйте на «Черное озеро», — еле слышно произнес он.

— Станислав, — обратился я. — Забирай его к себе и работай. Если начнет упрямиться, не стесняйся, отправляй в Казань. На «Черном озере» ему развяжут язык.

— Ясно, — ответил Балаганин и с Хисамутдиновым покинул мой кабинет.

* * *

Вспомнив о данном самому себе обещании, я набрал домашний номер телефона. В трубке раздавались ритмичные гудки. Не дождавшись ответа, я набрал номер родственников жены.

— Здравствуйте! Катерина Федосеевна, мои у вас?

— Нет, Виктор, они только что с дочкой пошли домой. Звони ей через час, а лучше всего через два.

— Катерина Федосеевна, если у меня не получится дозвониться, сообщите ей, что у меня все хорошо, пусть не волнуется, я скоро приеду, — я положил трубку.

«Вот не везет! То забуду позвонить, то не застану дома», — подумал я и вновь поднял трубку.

Балаганин ответил сразу.

— Да, шеф, пишет. Думаю, осталось немного. Не переживай! Подняли груз, из-под Дубограева Георгия бумаги у меня, сейчас занесу.

— Давай, жду тебя.

Прошло минут двадцать, и в кабинет вошел Балаганин. Он протянул мне несколько исписанных мелким почерком листов.

— Стас, насколько я понял, это сообщение. А кто с ними непосредственно работает из наших?

— Юра Зимин, — ответил он и направился к двери.

— Это хорошо. Юра не упустит ничего важного, — сказал я сам себе и начал читать.

Читая сообщение агента, я потянулся за своим блокнотом. Открыв блокнот, начал сверять с датами зарегистрированных краж. Все названные им даты практически совпадали с зарегистрированными преступлениями.

— Не может быть! — воскликнул я, откладывая агентурное сообщение.

Такая память у человека, и это несмотря на то что пьяница!

Георгий назвал даты краж одиннадцати «КамАЗов» и при этом хорошо помнил не только время, но и модификации всех угнанных грузовиков.

— Стас, — опять набрав его номер, спросил я, — а самого Георгия поднимали? Дай команду Зимину, пусть поднимет его из камеры и немного покачает.

Не успел я положить трубку, как телефон зазвонил. Это был Костин:

— Виктор, заместитель министра высоко оценил твою работу и пообещал всяческое содействие.

— Юрий Васильевич! Мне срочно необходимы три, а лучше всего четыре грамотных следователя. Я взял на себя ответственность и, ссылаясь на ваше личное указание, вызвал из Менделеевска и Елабуги четырех сотрудников уголовного розыска. Мне необходимо срочно усилить оперативную группу, а местных я привлекать не стал.

— Раз вызвал, пусть будет так. Мне уже звонил начальник УВД, чем ты так его разозлил, что он не мог спокойно разговаривать? Ладно, Бог с ним! Главное, не мешал бы работать, а остальное со временем нормализуется. Если что, звони несмотря на время! Удачи!

* * *

Пообедав в столовой УВД, я вернулся в свой кабинет. На часах было четырнадцать тридцать.

«Почему так долго? — думал я. — Что там Хисамутдинов, книгу пишет? Нормальный человек давно бы уже написал!»

Наконец, дверь открылась и показалась фигура Балаганина.

— Ты что там, Стас, умер вместе с Хисамутдиновым?

— Шеф, что будем делать с бригадой Боцмана? Вот возьми, почитай, что написал Хисамутдинов, — сразу к делу приступил Станислав и протянул мне три исписанных листа.

— Я думаю, что если их сегодня не закрыть, они разбегутся. Им, наверное, уже известно об обыске в домике охраны. Они опытные, могут залечь, где мы их будем искать?

Я начал читать явку с повинной, в которой Хисамутдинов описывал свое знакомство с Мироновым.

Из того, что он написал, я отметил лишь несколько интересных фактов. Первое. Это то, что они вместе учились в одной школе и знали друг друга уже лет десять. Второе. Это контакты Боцмана с Хисамутдиновым перед каждым перегоном автомашин. Третье. Оплата услуг. За каждый «КамАЗ» Боцман передавал Хисамутдинову определенную сумму. Четвертое. Передача части денег Хисамутдиновым командиру роты ДПС.

Прочитав явку, я отложил ее и обратился к Стасу:

— Ну, что теперь будем делать? Хисамутдинова нужно закрывать, а это значит, нужно ехать к прокурору. Сейчас я еду туда. Без меня больше ничего не предпринимать.

Минут через тридцать я сидел в приемной прокурора города и ждал, когда у него закончится совещание. Время тянулась ужасно медленно. Сидевшая напротив меня секретарша монотонно стучала на своей машинке. От этого постукивания меня потянуло в сон. В какой-то момент я понял, что отключаюсь, и резко вскочил со стула.

Секретарша с испугом взглянула на меня и, растягивая слова, сказала:

— Что это с вами? Вам плохо?

— Извините, что напугал. Мне действительно плохо, оттого что я уже более часа сижу в этой приемной, когда у меня столько дел.

— Поймите, это зависит не от меня, — произнесла секретарь и снова ритмично застучала по машинке.

Массивная дверь прокурора города неожиданно открылась, и из кабинета один за другим стали выходить люди. Когда все вышли, туда пошел я. Прокурор сидел за большим столом и, не поднимая головы, что-то писал.

— Товарищ прокурор, — обратился я. — У меня к вам дело.

Он медленно поднял глаза и удивленно спросил:

— Вы кто?

Я представился, кратко обрисовал ситуацию и протянул ему явку с повинной Хисамутдинова.

Он несколько раз перечитал ее и, отложив в сторону, поинтересовался:

— Кто об этом знает?

— Кроме вас пока никто.

— Вы знаете, Абрамов, я вообще не знаком с материалами вашей разработки и сейчас принять решение об аресте сотрудника ГАИ УВД города не могу. Мне необходимо изучить все материалы, для того чтобы решить ваш вопрос.

Я сидел напротив него и не знал, что предпринять, чтобы убедить подписать постановление.

— Извините, — начал я. — Нанесите на этой явке свою резолюцию, какой бы она ни была. Дело в том, что раскрытие этих преступлений находится на самом верху нашей республики. Если вы сомневаетесь, прошу вас, напишите об этом.

Прокурор явно трусил и не хотел принимать никаких решений.

Я встал и протянул руку к явке Хисамутдинова, лежавшей перед прокурором.

Заметив мое движение, прокурор взял явку, еще раз прочитал, достал из ящика стола постановление об аресте, вписал туда фамилию и данные Хисамутдинова и — наконец-то — поставил в правом углу свою подпись и печать.

— Спасибо, — произнес я и направился к двери.

— Абрамов, пришлите ко мне следователя с материалами. Я хочу ознакомиться с результатами расследования.

— Хорошо. Завтра после обеда следователь занесет вам все материалы.

* * *

Я приехал вовремя. Станислав нетерпеливо ждал в моем кабинете, не зная, куда приложить свою энергию.

Увидев меня, он вскочил и устремился ко мне:

— Ну, как дела, шеф? Санкцию дали?

— Все хорошо, Стас. Сейчас надо форсировать события. Возьми с собой участковых инспекторов, понятых и по этим двум адресам.

— Почему двум, у нас три адреса, шеф! Третий — Боцмана. Я думаю, что людей мы наберем! Эти адреса необходимо накрывать одновременно, а то можем кого-то не досчитаться. Смоются, как пить дать!

— Давай, езжайте, оставь только Зимина, пусть работает с Геннадием! Постарайтесь обойтись без стрельбы и трупов!

Станислав вышел, оставив на моем столе справку по выборке из журнала дежурств ГАИ.

Прочитав справку, я удовлетворенно отложил ее. «Как хорошо, что я тогда настоял, чтобы заставить работников ГАИ фиксировать все выезжающие из города «КамАЗы». Вот и пригодились сведения, а так, откуда бы мы узнали, сколько «КамАЗов» перегнала бригада Боцмана?»

Я пододвинул к себе схему и стал отмечать на ней похищенные группой Боцмана машины. Даты перегона не совпадали с датами краж, и это вполне объяснялось тем, что «КамАЗы» длительное время отстаивались на стоянке, а после того, как ажиотаж в городе стихал, спокойно перегонялись за пределы республики и передавалась заказчику.

Судя по датам перегонов, работа бригады Боцмана была поставлена на широкую ногу. «Интересно, заказчик у Боцмана один или несколько? Если это случайные лица, то установить их будет очень сложно, а, может, и невозможно. А вот если заказчик один, его мы бы нашли, а соответственно, и «КамАЗы», — обнадеживал я себя, делая отметки на схеме.

Записав в блокнот даты перегона машин, я положил ручку. «Да, вопросов больше, чем ответов. Надо брать бригаду Боцмана, и тогда все встанет на свои места. Без них мы не разберемся!»

Я встал из-за стола и, налив в стакан воды, стал ее нагревать маленьким кипятильником. Этот кипятильник мне подарила жена. Я не хотел его брать с собой, считая, что обойдусь, но жена настояла.

Сейчас, наблюдая за тем, как в стакане закипает вода, я был бесконечно признателен ей за этот подарок — если бы не она, как бы я сейчас пил чай?

Насыпав заварку, я сидел и наблюдал за чаинками, которые постепенно набухали и медленно опускались на дно стакана.

Я опять набрал домашний номер и стал ждать. Трубку подняли, и послышался усталый голос жены.

— Как у тебя дела? — поинтересовалась она, после того как рассказала о делах домашних.

Я вкратце обрисовал ей свой быт в командировке, заверил, что у меня все нормально.

— Все хорошо, не переживай за меня, скоро приеду! Поцелуй за меня дочку! Я вас люблю!

И в одиночку выпил свой чай. На улице давно стемнело, и лишь уличные фонари безмятежно светили, отражаясь огнями в темных окнах домов.

Я направился в кабинет, который занимал Юра Зимин.

* * *

Там за столом сидел Геннадий Дубограев и что-то старательно писал.

— Здравия желаю, — услышал я Зимина, сидевшего в углу и тоже сосредоточенно писавшего.

Зимин отложил в сторону бумагу, поднялся из-за стола:

— Виктор Николаевич! Дубограев пишет явку с повинной, и я решил не мешать пока ему и занимаюсь своими делами. Вот читаю историю партии, у меня через три дня экзамен.

— Хорошо! Дай прочитать то, что уже написал.

Зимин протянул мне два листа.

Я сел на свободный стул и принялся читать. У Дубограева был отвратительный почерк, и мне приходилось по нескольку раз перечитывать одно и то же корявое предложение, чтобы понять, о чем он пишет. Постепенно я привык к его каракулям, и чтение пошло быстрее.

— Гена, — обратился я к нему, — давай поговорим, потом допишешь.

Дубограев разогнулся, положил ручку и, судя по сосредоточенному выражению, приготовился к разговору.

— Гена, сколько за вами «КамАЗов»? Не хочу тебя обманывать и сразу предлагаю рассказать по-честному. Все и сразу. Ты знаешь, я не хочу, чтобы вас с братом осудили на большие сроки. Я хорошо знаю, что у вас одна старенькая мать. Вы ведь, может, и не увидите ее живой. Пусть она хоть умрет, зная, что вы с братом обязательно выйдете на волю, а не всю жизнь проведете в колонии. Сейчас может получиться следующая картина. Ты признаешься, предположим, в пяти кражах. Тебя судят за эти пять краж. Ты получаешь шесть лет. Затем вдруг выясняется ваша причастность еще к трем кражам. Вас вновь судят и добавляют года по два. Потом вновь суд по вновь выявленным эпизодам. А у вас уже имеется две судимости, и суд вас признает особо опасными рецидивистами. Результат — особый режим и максимальный срок. Ты ранее судим и, наверное, правильно меня понимаешь? Проще для тебя и брата пройти по одному делу, пусть и по многоэпизодному, но одному, чем через десятки уголовных дел.

Геннадий сосредоточенно смотрел на какой-то ему одному известный предмет и молчал.

У меня создалось впечатление, что он или не слышит, или не понимает, о чем ему толкуют.

— Гена, слышишь меня? Понимаешь, о чем я говорю? Ну, если ты сказал «а», то, по-моему, стоит сказать и «б». То, что ты написал в своей явке с повинной, можешь забрать с собой. Я все хорошо знаю и без тебя. Мне об этом рассказали твои друзья из Казахстана. То, что ты так старательно пишешь сейчас, — туфта. Прибереги сказки для своих сокамерников.

Я достал из кармана записную книжку, полистал ее и нашел нужную страницу:

— Гена, а почему бы тебе не рассказать вот об этих кражах?

Я не спеша начал зачитывать даты, марки «КамАЗов», цвета кабин, наличие в них спальников и т. д. Лицо Геннадия заметно потемнело.

— Ты знаешь, откуда у меня все это? Это все рассказал буквально час назад твой родной брат, Георгий. Он все это изложил уже и следователю. А самое главное, он утверждает, что это ты вовлек его в эти преступные дела!

— Врешь ты все, милицейская харя, — озверел Геннадий. — Я знаю брата, он никогда меня не оговорит! Он сам потянет дело, а меня не запалит!

— То, что ты мне не веришь, дело твое! Тогда ты мне объясни, от кого я мог узнать о ваших кражах? Кто, кроме твоего брата, мог мне об этом рассказать? Забирай свою явку и вали в камеру! Никаких явок мне от тебя не нужно! Мы и без них докажем все преступления. И твой родной брат мне поможет, он в отличие от тебя еще не пропил свои мозги!

Геннадий сверкал глазами и явно не верил мне, однако факты говорили сами за себя.

— Юра, отведи его в камеру, он мне больше не нужен! Зачем с этим дураком возиться, время зря тратить. Пусть сидит сколько хочет. Я что-то не пойму его. Сперва рассказывал, потом начал дурить нам голову. Слышишь, Геннадий. Двойной правды не бывает. На двух стульях не усидишь. Ты хочешь и нам угодить, и воровскую честь сохранить. У тебя такой финт не пройдет. Начал рассказывать, рассказывай до конца. Думаешь, я не помню, как ты первым поднял руки при задержании? Жаль, что этого не видел твой брат, он бы нашел, что тебе сказать.

Зимин отложил учебник истории и повел Дубограева в камеру.

* * *

Минут через десять Зимин зашел ко мне.

— Юра, мне не нравится твое отношение к делу. Ты или учись, или работай. А так дело не пойдет. Ты же знаешь, о чем рассказывал мне Морозов. Я ведь от вас этого не скрывал? Так почему же ты допускаешь, что бы этот алкоголик писал всякую туфту? Кто его заставлял, они с братом сами предложили Шиллеру этот бизнес. Задержанного преступника надо всегда держать в напряжении. Сейчас Геннадий, наверное, сломал себе голову, просчитывая, мог ли брат вложить его. Вот и пусть ломает. Чем больше сомнений, тем быстрее наступает момент истины. Пусть они перегрызутся между собой. Чем больше грызни, тем легче работать. Манипулируй ими. Одному говори, что это сказал его брат. Другому наоборот. Вот так надо с ними разговаривать, а не читать на работе книги по истории партии!

Зимин не ожидал от меня такой выволочки и подавленно сидел на стуле, даже не пытаясь возражать. Глядя на него, я не стал продолжать, сочтя, что и так сказал достаточно. Чтобы сгладить атмосферу, я произнес спокойно и доброжелательно:

— Теперь, Юра, надо будет только внимательно с ним поработать. Думаю, через день Геннадий созреет, и сам будет проситься к тебе, чтобы написать настоящую явку, если на тот момент в ней будет прямая необходимость.

— А что было в явке, которую вы прочитали? — спросил он.

— Геннадий писал о преступлении, за которое его задержали с братом. При этом всю вину он перекладывал на этих двоих, из Казахстана, то есть они украли, а братья, не знали, что «КамАЗ» краденый. Что по их просьбе они договорились с охранником стоянки. Ловко они решили эту проблему. Думаю, что это они обговорили с братом еще дома, просто так, на всякий случай. Одно дело, Юра, просто рассказать, а другое — изложить на бумаге. Бумага — это уже документ в уголовном деле.

Не успел я закончить, как дверь кабинета раскрылась настежь. В дверях стоял Балаганин.

— Шеф, задержали только одного, остальных дома нет! Я оставил во всех адресах засады! — возбужденно доложил он, налил себе воды и залпом выпил.

— Ты знаешь, этот гад, — толкнул он стоящего рядом с ним мужчину, — еще пытался оказать сопротивление, схватился за кухонный нож! Ладно, я среагировал, а то бы порезал кого-нибудь.

Я взглянул на задержанного, стараясь понять его поступок. Передо мной был невзрачный мужчина лет сорока-сорока пяти. Его широкое азиатское лицо не выражало никаких эмоций. Под его левым глазом фиолетовым цветом наливался свежий синяк.

Стас достал из кармана своего пиджака паспорт, водительское удостоверение и несколько путевых листов.

— Шеф, если желаешь с ним пообщаться, то я его оставлю, а если нет — спущу в камеру, пусть там отдохнет. Мы с ребятами перехватили его у магазина, ладно, участковый заметил, а то бы смылся. Я сейчас сгоняю в его квартиру, и с ребятами произведем обыск.

— А кухонный нож-то откуда взялся?

— Он его с прилавка магазина схватил, представляешь, громадный такой, как ятаган, — как ребенок описывал Стас.

Он еще налил себе полный стакан воды, выпил и направился из кабинета.

* * *

Яхин Сергей приехал в Набережные Челны на всенародную стройку вместе со своей молодой женой. Несмотря на протесты, их поселили в разные общежития, его в мужское, ее в женское. Виделись они редко, не чаще раза в неделю, потому что работали на строительстве сборочного завода в разные смены. Время шло, но очередь на квартиру практически не двигалась. Первой не выдержала жена и, бросив все, уехала к родителям в Павлодар. Оставшись один, Яхин пристрастился к спиртному. У него появились друзья и подружки. Одна вечеринка, как правило, плавно перетекала в другую. Пьяные будни были беспросветны, как и вся жизнь Яхина.

Однажды, придя на работу после очередной пьянки, он узнал, что администрация предприятия уволила его по статье три дня назад.

Как-то поздно вечером, возвращаясь полупьяным из компании, он попал под машину. Черная «Волга», не сумев вовремя затормозить, ударила его в бок. Очнулся Яхин в больнице скорой помощи. У него были сломаны ноги и ребра с левой стороны. По словам лечащего врача, Яхину еще повезло. Будь он трезвым, удар для него мог оказаться смертельным.

Недели через две его в больнице навестил водитель «Волги» — принес ему сок, фрукты и бутылку коньяка армянского разлива.

— Ты извини меня, брат, — сказал водитель. — Ты ведь сам виноват, я просто не успел среагировать, когда ты бросился под колеса.

— Да я все понимаю, — тихо ответил Яхин. — Я виноват. Пить меньше надо.

Они познакомились. Водителя звали Павел Миронов. Уже потом Яхин узнал, что кличка Миронова — Боцман — полностью соответствовала его характеру и деловым качествам.

Яхина выписали через два месяца. Выйдя из больницы, он столкнулся с очередной проблемой. Пока лечился, в его общежитии начали ремонт. Всех жильцов расселили по другим общежитиям, и Яхин не знал, куда ему идти и где жить.

Он стоял у ворот больницы, не имея в карманах ни копейки, растерянный и подавленный всем, что случилось.

Неожиданно рядом остановилась черная машина и знакомый голос сказал:

— Давай, Яхин, садись!

Тот с трудом забрался в машину, и они поехали.

Боцман привез его в небольшой загородный ресторан, где вкусно и сытно накормил. Яхин давно так не ел и поглощал одно блюдо за другим под смех и шутки Боцмана.

Когда обед закончился, Боцман вкратце рассказал о новой работе Яхина. Последний не знал, что ответить, и всячески затягивал решение.

— Чего молчишь? Боишься? Я в этом бизнесе давно, и, видишь, со мной ничего не произошло. Ем что хочу, пью что пожелаю! Накопишь деньги, поедешь к жене в Павлодар. Купите дом и будете жить как люди.

— Понимаешь, Боцман, я никогда не занимался такими делами и боюсь, что у меня не получится.

— А ты не бойся. Риск — удел смелых и решительных! У меня есть люди в ГАИ, и машины будем перегонять только в их смену. Поэтому риск просто нулевой.

Яхин сломался быстро и согласился на перегон краденых машин.

Все шло хорошо, как и обещал Боцман, до вчерашнего вечера. А поздно вечером его встретил один из охранников автостоянки и предупредил, что милиция делала обыск в сторожке и нашла государственные номера. Вот тогда Яхин и почувствовал гнетущий холод, охвативший все его тело.

Сегодня утром он собрал свои вещи с намерением уехать из города. Но сначала направился в сберегательную кассу, где сделал денежный перевод на имя своей жены.

Он возвращался домой за вещами, когда на него навалился этот здоровый парень. Сразу он ничего и не понял и даже начал защищаться. Но подоспевшие на помощь парню двое молодых мужчин свели его сопротивление к нулю.

Когда на его запястьях щелкнули наручники, Яхин понял — конец

* * *

Когда за Балаганиным закрылась дверь и его шаги стихли в глубине коридора, я вновь услышал голос Зимина:

— Виктор Николаевич! Разрешите присутствовать на вашем разговоре с этим человеком?

Я махнул рукой, давая понять, что не возражаю, взял паспорт, лежавший у меня на столе, и прочитал вслух:

— Яхин Сергей Павлович, 1948 года рождения, уроженец Павлодарского края Казахской ССР.

Я положил паспорт на стол.

«Ну что, — подумал я, — продолжим начатый Балаганиным концерт».

— Итак, гражданин Яхин, расскажите мне, с какой целью вы покушались на жизнь сотрудника МВД? Моя фамилия, на всякий случай, Абрамов, зовут Виктор Николаевич. Заместитель начальника управления уголовного розыска республики. У вас есть какие-то вопросы ко мне, жалобы, предложения?

Яхин сидел молча. Он явно обдумывал ситуацию.

— Вы знаете, — начал он, — у меня только одно предложение — не шейте мне того, чего не было. Я, во-первых, не знал, что этот человек работает в милиции, он мне не представился, думал, что хулиган напал. А во-вторых, не собирался я никого убивать, тем более каким-то кухонным ножом.

— Ты знаешь, Яхин, за что тебя хотели задержать? Если не знаешь, могу пояснить. Тебя задержали за перегон краденых машин. Однако этот вопрос сейчас переходит в другую плоскость. Сейчас я тебя спрашиваю о покушении на жизнь работника управления уголовного розыска. Знаешь, сколько за это светит? Могу удовлетворить твое любопытство, за кражи «КамАЗов» и покушение на жизнь работника милиции впаяют, думаю, лет десять как минимум! Десятка, считай, у тебя в кармане. Думаешь отмолчаться? Не получится. Сейчас вернутся наши сотрудники с понятыми, и они напишут, как ты угрожал Балаганину убийством и бросился на него с ножом в магазине. Только понятые могли тебя остановить, то есть предотвратить намеченное тобой убийство.

Мое нахальство кардинально изменило самочувствие Яхина. Он вскочил и, выкрикивая что-то непонятное, с кулаками бросился на меня. Вовремя подоспевший Зимин повалил его и прижал к полу.

— Все, все, — сморщился от боли Яхин. — Сдаюсь, освободи руку, сломаешь.

Я достал из ящика стола наручники и сковал ему руки за спиной.

Подняв задержанного, мы с Зиминым усадили его на стул.

— Ты что мне шьешь? — хрипел Яхин. — Какое убийство? Вы что, с ума сошли? Я никого не хотел убивать и не брал никакого ножа! Этот ваш сотрудник ударил мне в лицо, и когда я упал, они меня скрутили! Не было никакого ножа! Не было!

— Ну и пусть, что не было! — спокойно произнес я. — А мы напишем, что был, и ты хотел убить сотрудника милиции. Это подтвердят и понятые, которые все видели. Чего ты, Яхин, бычишься, таращишь на меня глаза? Я ведь тебя не боюсь. У тебя есть выход — сейчас рассказать мне о «КамАЗах», которые ты перегонял. Если хочешь, напомню об этих датах.

В кабинете повисла тишина.

Я достал из внутреннего кармана записную книжку и стал ее листать.

— Слушай. Вот, например, шестого марта этого года ты лично перегнал «КамАЗ» зеленого цвета через пост ГАИ. Если хочешь точнее, ты проехал ровно в двадцать два часа. Если этого недостаточно, могу привести еще даты. Ну, вот хотя бы эту. Помнишь день двадцать третьего марта, ты тогда гнал «КамАЗ» с красной кабиной? Молчишь? Боишься признаться? Тогда спроси, откуда я все это знаю? Все это рассказал твой дружок, Евсюков Александр. Знаешь такого? Вижу, что знаешь. Ему зачем отвечать за тебя? Он взял на себя только те «КамАЗы», которые гнал сам. Ты на него не обижайся, своя рубаха ближе к телу. Так что, видишь, я не шучу с тобой! Если ты говоришь правду о «КамАЗах», то я забываю о твоей попытке убить работника милиции, если нет — придется тебе тащить помимо «КамАЗов» еще и покушение на убийство. В зоне тебя за это будут очень сильно любить работники администрации. Вечное ШИЗО, штрафной изолятор, на весь твой долгий срок!

Я внимательно следил за лицом Яхина. Оно, как голубой экран телевизора, показывало его внутреннюю борьбу. Я не торопил с ответом, рассчитывая, что тот уже готов обменять «КамАЗы» на явную провокацию с попыткой убийства милиционера.

Прошло минут пять и, наконец, глубоко вздохнув, Яхин заговорил:

— Начальник, если я вас правильно понял, вы мне предлагаете заменить две статьи на одну? Можете твердо пообещать, что организуете мне встречу с матерью? Она у меня старенькая, я бы напоследок хотел ее увидеть. Она живет в Чистополе. Позвоните в сельсовет, передайте, чтобы она приехала? Она наверняка приедет.

— Сергей, если мы договариваемся, то это не вопрос. Если у твоей мамы не будет денег, то мы сами привезем ее сюда на своей машине. Даю тебе честное слово!

— Тогда я готов, — тяжело выдохнул Яхин. — Пишите.

— Ты умный человек, я рад, что мы смогли договориться. Видишь, прошло всего сорок минут, и мы договорились. Умным людям не нужно много времени, они сразу определяют и расставляют правильные акценты. Так что, Сергей, сейчас ты пойдешь в соседний кабинет и очень подробно все изложишь на бумаге: когда перегонял, с кем перегонял, кому передавал, ну и, конечно, за какую сумму. Не забудь написать поподробнее и о Боцмане. Вперед, за дело!

Яхин встал и с Зиминым проследовал в пустующий кабинет Балаганина.

* * *

Мои часы показывали десять вечера.

«Опять раньше часа не уйдешь, — подумал я. — Ладно хоть есть с кем работать».

Зашел Артем Сергеев:

— Извините, Виктор Николаевич! Хотел переговорить. Вы обещали включить меня в состав вашей оперативной группы, но приказа до сих пор почему-то нет.

— Как так нет? Ты что говоришь? Артем, я лично подготовил приказ и отправил в МВД. Единственная моя вина, что я закрутился и забыл проконтролировать подписание приказа. Завтра свяжусь с Казанью, и, думаю, что к вечеру приказ будет в Челнах. Обещаю. Судя по твоему лицу, что-то произошло?

Сергеев замялся, а затем как-то робко ответил:

— Видите ли, Виктор Николаевич, сегодня меня вызвал начальник ОУР нашего РОВД и объявил мне пока что устное замечание, что я без его разрешения и соответствующего приказа работаю на Казань. Он затребовал все мои оперативные дела и предупредил, что если я и в дальнейшем буду с вами работать без его личного разрешения, то выговор мне будет обеспечен. У меня на подходе очередное звание, ну вы сами понимаете… У них сегодня было совещание наверху, и, судя по рассказам сотрудников, Гарипов разнес их всех в пух и прах. Вот они и пытаются отыграться на нас, операх.

— Не переживай, Артем, завтра все улажу. Ты как работал в группе, так и продолжай работать. Понял меня? Кстати, ты обещал вчера достать всю информацию о Боцмане, забыл небось?

— Нет, я все помню. Просто возникли сложности с сотрудниками шестого отдела. Они засекретили все данные, так как считают, что Боцман — их клиент. Но завтра все сведения будут у меня. Мне обещал мой друг из шестого. Как он передаст, я сразу занесу вам.

— Хорошо, Артем, иди, отдыхай, завтра у нас много работы, — закончил я, и Сергеев с чувством облегчения ушел.

Минут через сорок одна за другой стали возвращаться группы. Им удалось задержать еще одного перегонщика — Дмитрия Яковлева. Обыски, проведенные по месту их проживания, результатов не дали.

— Кто ездил по адресу Боцмана? — спросил я ребят.

— Мы, — ответил Рустем Хусаинов, сотрудник УУР МВД. — Квартира Боцмана закрыта и, со слов соседей, Миронов уже две недели как уехал в Грецию. Соседи сказали, что он должен вернуться не раньше следующего вторника.

— Надеюсь, вы там не слишком шумели?

— Виктор Николаевич, все нормально. Я соседям представился его знакомым из Челябинска. Так что все нормально.

— Стас, задержанного Яковлева в камеру. Проследи, чтобы она была заряжена. Можно, если нет агента, к Дубограеву Геннадию. Там хата заряжена, — распорядился я. — А теперь все по домам, отдыхайте. Завтра пахать и пахать.

Все засуетились и стали выходить из кабинета. Оставшись один, я тоже быстро собрался, запер дверь и направился на выход.

Коридоры РОВД были пусты, и только эхо моих шагов сопровождало меня.

* * *

Утром я собрал у себя всех сотрудников оперативно-следственной группы. Представил им следователей следственного управления МВД и новых сотрудников, прибывших из Менделеевска и Елабуги. Получив соответствующие указания, каждая группа приступила к работе.

Я набрал номер и вызвал к себе начальника уголовного розыска Автозаводского РОВД. Через минуту он был у меня.

— Здравия желаю!

— Проходи, присаживайся, есть разговор. Как живешь, как работа? — поинтересовался я. — Смотрю, живешь ты неплохо. Костюм дорогой, импортный. Наверное, достал где-нибудь по блату? Такой в магазине не купишь.

Евгений Харламов покраснел — не ожидал, что я начну с костюма.

Он поправил галстук и ответил с явным вызовом:

— Виктор Николаевич, я думаю, вы вызывали меня не обсуждать мой костюм?

— Да, ты прав, Харламов! Вызвал действительно по важному делу. Ты, наверное, забыл о нашем разговоре? Вот я и пригласил тебя, чтобы напомнить.

Я глянул на его растерянное лицо. Он старался вспомнить наш разговор, но, видно, никак не мог. Потому что просто не знал.

— Евгений, не ломай голову! Неделю назад я в твоем кабинете попросил тебя выделить мне сотрудника, который занимается угонами и кражами автотранспорта. Въезжаешь в тему? Так вот, напоминаю, что ты сам мне предложил Артема Сергеева. Или я что-то путаю? Понял, к чему я веду? Тогда объясни, пожалуйста, чем вызваны твои вчерашние угрозы этому сотруднику, который нормально работает в опергруппе МВД? Тебе необходим приказ о включении его в состав группы? Он сегодня будет. Тебе, Женя, не кажется, что ты потерял поле, на котором играешь? Ты, наверное, забыл, кто я и кто ты? Я еще спрошу с тебя лично, почему твое подразделение за последние шесть месяцев не раскрыло ни одной кражи «КамАЗов». Тогда посмотрю, как ты будешь выглядеть! Работать надо! Засучив рукава, не жалея себя и подчиненных. Вот я сюда приехал из Казани и, по сути, выполняю твою работу. Ты думаешь, мне дома делать нечего? Ты вон как выглядишь, холеный, одет, как модель. А я выгляжу не в пример тебе, и костюмчик на мне не от кутюр, а почему? А потому, что я прихожу на работу в семь утра, когда ты еще дома, и ухожу в двенадцать ночи. И все потому, что много работы, и я, в отличие от тебя, не имею столько личного времени, чтобы следить за своей внешностью.

Харламов сделал обиженное лицо. Он явно не ожидал от меня подобных упреков.

— Виктор Николаевич! Это не я направил вас в Челны, а руководство МВД. Какие претензии ко мне?

— Ты прав, Харламов! Не ты меня сюда приглашал. Вот если бы ты работал получше да раскрывал побольше, я бы не приезжал сюда и не выполнял твою работу!

Я решил, что сейчас настал именно тот момент, когда я могу высказать этому человеку все. А мне было что сказать.

— Что, Харламов, не нравится? Так что, если не хочешь иметь неприятностей, если нет желания помогать нам, то хоть не мешай делать за тебя твое дело. Вопросы ко мне имеются?

Харламов молчал. Ему нечего было возразить. Он понимал, что допустил большую ошибку с Артемом, и теперь не знал, как ее исправить.

Взглянув на растерянное лицо Харламова, я заключил:

— Ты свободен! У меня больше нет к тебе вопросов. Надеюсь, ты сделаешь выводы, если нет — дело твое.

Лицо Харламова стало пунцовым от прилившей крови.

— Свободен! — строго сказал я и отвернулся к окну.

Харламов вышел из кабинета, ни слова не проронив в свою защиту. В след удаляющемуся Харламову поплыл шлейф дорогого одеколона.

«Может, не стоило его так», — начал уже сомневаться я. Но мое второе «я» быстро перебороло все сомнения.

«Нет, стоило, и это, наверное, нужно было сделать еще раньше. Вот тогда, может быть, и не вырос из вроде бы неплохого парня и оперативника, такой нарцисс».

До меня еще раньше, месяца три назад, стали доходить разговоры оперативников Автозаводского РОВД о том, что начальник их ОУР стал заводить связи среди руководителей коммерческих структур. Близкие коллеги редко видели его на рабочем месте. Харламов явно потерял интерес к работе, перестал заниматься обучением личного состава и все свое рабочее время проводил в кабинете заместителя начальника УВД Гарипова.

Я знал, что Харламов и Гарипов дружили семьями и что их жены были родными сестрами. Именно эта родственная связь была своеобразным щитом, оберегающим Харламова от гнева руководства ОВД и УВД Набережных Челнов.

Чтобы как-то успокоиться и привести себя в нормальное состояние, я налил себе полстакана воды и залпом выпил.

Зазвонил телефон, я снял трубку и услышал голос Юрия Васильевича Костина.

— Абрамов, ты чего не звонишь, не докладываешь? Как у вас там дела?

— Извините, Юрий Васильевич! Замотался! Сейчас разговаривал с Харламовым, извините за подобное выражение, но пришлось загнать в его стойло. Представляете, Юрий Васильевич!

Я кратко изложил ему разговор с Харламовым.

Костин слушал внимательно. А когда я закончил, произнес:

— Ты особо там не расходись, держи себя в руках и избегай возможных провокаций. Слушай, Абрамов, съезди в Менделеевск, там, на Химзаводе имени Карпова два серьезных преступления. Первое — кто-то похитил платиновый катализатор. Это ни много ни мало около десяти килограммов чистой платины. Второе — пропал рабочий на заводе. Пришел как обычно на работу. Вроде бы никуда не отлучался, это подтверждают мастер и рабочие смены, и вдруг бесследно пропал, то есть не вышел с территории предприятия. Его пропуск до сих пор лежит в ячейке на проходной. Мне сегодня звонил директор предприятия и просил оказать помощь местной милиции. По заводу уже поползли слухи. Съезди туда, разберись!

— Все понял. Вечером доложу!

Я направился к Балаганину:

— Слушай, Стас. Меня направили в Менделеевск. Там два резонансных преступления, просили разобраться. Остаешься вместо меня.

Мой отъезд явно не входил в планы Стаса, лицо его приняло озабоченный вид:

— А ты надолго?

— Пока не знаю, как получится. Ты, Стас, опять за свое? Когда я только отучу тебя от этого?

— С чего это вы взяли? Что, спросить уже нельзя!

Отрицательной чертой Балаганина, с которой я постоянно сталкивался, была боязнь ответственности. Стас был неплохим парнем, хорошим оперативником, но только не лидером. Ему постоянно требовался человек, за чьей спиной он мог бы укрыться от грозного взора руководителей.

— Стас, если ты не изживешь в себе эту черту, то тебе никогда не быть руководителем. Неужели у тебя нет самолюбия? — часто спрашивал я его.

— Можешь не верить, но начальником я быть просто не хочу. Я хороший исполнитель, но не руководитель. Мне это, извини, противно. Ты знаешь, шеф, я удобный человек для тебя. Никогда не подсижу.

И сейчас, глядя на его выражение, я понял, в чем дело.

— Ты не переживай. Я приеду вечером. Передай, заслушивание по делу назначаю на двадцать часов. Пусть приготовятся.

Я пошел к себе, убрал все документы в сейф, собрался и направился на улицу, где меня уже ждала служебная машина.