— Я надеялся, что мы окажемся на открытом воздухе, — сказал Марсель, нервно оглядываясь вокруг при свете фонарика Норби.

— Боюсь, мы по-прежнему в пещере, — отозвался Джефф.

— Но я уверен, что перемещение произошло! — запротестовал Норби.

— Так оно и было, да только не в пространстве, а во времени. Взгляни на стены: никаких рисунков.

— И никакой скульптуры на полу пещеры, — добавил Марсель. — Лишь куча камней. Должно быть, их специально принесли сюда, они не могли просто упасть с потолка.

— Ожерелье здесь, я чувствую его, — упрямо сказал Норби, — Римляне забрали с собой копию из пещеры, значит, Олбани находится где-то рядом, с ожерельем из нашего времени. Это логично. Я настроен на ожерелье, и меня притягивает к нему.

— Хорошо, — сказал Джефф, — Чтобы попасть в одно время с Олбани, ты должен был переместиться в 1785 год и увидеть хотя бы остатки рисунков на стене пещеры. Я ничего не вижу, а тем более не надеюсь встретить здесь Олбани. Вот что я вам скажу: мы попали в отдаленное прошлое, прежде чем были сделаны рисунки и копия ожерелья исчезла из пещеры. Следовательно, копия все еще здесь. Она притянула тебя, Норби, поэтому ты ощущаешь ее присутствие. Но где же она?

— Как тебе сказать… — неохотно отозвался робот, — В общем, она лежит под той кучей камней. Кажется, я рекордсмен мира по неудачам!

— Не стоит так драматизировать, Норби. Ты можешь достать ее?

— Пожалуй, лучше не пробовать, — сказал Марсель, — У нас снова похитители. Кажется, любовное рандеву проходит через все времена и эпохи.

Но на этот раз в пещеру нагрянула не влюбленная парочка. Когда Джефф снова выглянул из-за валуна (который остался почти на том же месте), он увидел множество факелов, отбрасывающих огромные движущиеся тени на потолок и стены пещеры.

Люди молча вошли в главный чертог под предводительством очень высокого пожилого мужчины в кожаном головном уборе с прикрепленными к нему бычьими рогами. Он держал в руке деревянный посох, факела у него не было. Встав в центре пещеры рядом с кучей камней, он трижды ударил посохом в пол и крикнул что-то на совершенно незнакомом Джеффу языке.

Все люди, мужчины и женщины, носили кожаные и меховые одежды; все они были высокими и мускулистыми. Они расставили свои факелы в углублениях вдоль стен. Две женщины принесли с собой веники из ольховых веток, которыми они принялись очищать поверхность стены, пока остальные смешивали порошки в деревянных чашах с жиром, извлекаемым из большой кожаной сумки.

Вождь опустил указательный палец в одну из чаш и быстро набросал на подготовленной стене силуэт лошади. Когда краска кончилась, он снова опустил палец в чашу и продолжил рисовать.

Другой мужчина взял порошок из маленькой чашки и осторожно подул на изображение, напылив охристый участок, а затем ровно закрасил силуэт веткой с листьями. Потом вперед выступила женщина. С помощью более темной краски и заостренной палочки она нанесла тонкие линии, изображавшие лошадиную гриву.

Когда она закончила работу, вождь отвесил поклон в сторону рисунка и что-то выкрикнул нараспев. Остальные подхватили его восклицание медленным речитативом, постепенно понизившимся до шепота. Вождь кивнул и вышел из пещеры. Оставшиеся люди смеялись и шумно переговаривались, рисуя животных на других участках стены.

Джефф забыл о своем голоде, наблюдая за работой художников. Без сомнения, то были кроманьонцы из раннего каменного века, или палеолита.

Люди покрыли рисунками лишь небольшой участок стены, но успели изобразить довольно много животных и как дети радовались своей работе. Один из них отступил назад, чтобы полюбоваться на свое творение, оступился на куче камней и упал. Джефф чуть не рассмеялся, увидев хорошо знакомое и вполне современное выражение неудовольствия на лице потерпевшего и услышав его гневные реплики по поводу своей неловкости. Однако в следующий момент мальчик замер: человек начал отбрасывать камни из кучи в дальний угол пещеры. Что, если ему придет в голову бросить камень за валун, где они прячутся?

Но мужчина неожиданно издал изумленный возглас и склонился над кучей, осторожно раздвигая камни. Несколько художников собрались помочь ему, откликнувшись на его призыв. Вскоре они раскопали скелет с длинными вытянутыми ногами, явно похороненный здесь раньше, а не погибший при обвале. Кроманьонцы столпились над примитивной могилой.

Джефф не мог как следует разглядеть скелет из-за спин кроманьонцев, но слышал их возбужденные восклицания. Одна из женщин выбежала из пещеры и вскоре вернулась вместе с вождем.

Старик наклонился, поднял какой-то предмет и поднес его к свету факелов.

— Копия ожерелья, — прошептал Марсель.

— Да, — отозвался Норби.

— Ш-шш! — шикнул Джефф, пытаясь вспомнить, как кроманьонцы поступали с нежданными гостями. Был ли скелет свидетельством человеческого жертвоприношения? Но тут его пронзила гораздо худшая мысль.

Может быть, копия ожерелья забросила Олбани в кроманьонскую пещеру, отреагировав на какое-нибудь ее неосторожное желание или побуждение. Неужели скелет принадлежит Олбани?

Норби подошел ближе и положил руку Джеффу на плечо, стараясь рассмотреть, что происходит. Должно быть, он уловил мысль Джеффа, поскольку ответил на нее телепатически:

«Я не знаю, чей это скелет, отсюда плохо видно. Но у него длинные ноги. Олбани высокая и длинноногая…»

«Нет, нет, Норби. Если бы это была Олбани, то ожерелье бы осталось в том виде, в каком она его носила — вместе с фальшивыми бриллиантами».

«Камни могли быть вынуты из ожерелья теми, кто захватил ее в плен. Это могло случиться давным давно».

«Норби, ты очень расстраиваешь меня. Мы даже не знаем, женский ли это скелет. А вдруг это мужчина?»

«Ты первый подумал об Олбани!»

Оскорбленный в лучших чувствах, Норби спрятался в своем бочонке. Джефф с Марселем продолжали наблюдать, как кроманьонцы разобрали камни и склонились над скелетом. Трое художников принесли большие комки глины и вылепили над местом погребения оляповатое подобие головы бизона, в то время как остальные вырыли рядом со входом в пещеру неглубокую яму. Они положили туда кости и забросали сверху вязанками хвороста.

Внимательно рассмотрев вылепленного из глины бизона, вождь надел оправу ожерелья на шею животного, отступил назад и запел. Остальные подхватили мелодию и поднесли зажженные факелы к хворосту над новой могилой.

Взметнулись языки пламени, удушливый дым стал заполнять пещеру. Распевая, кроманьонцы вышли наружу со своим вождем. Вскоре их голоса стихли в отдалении; слышалось лишь потрескивание горящих веток.

— Норби, вытащи нас отсюда, иначе мы задохнемся! — прошипел Джефф.

— Мы можем выйти наружу, — сказал Марсель.

— Снаружи находится мир ледниковой эпохи с кроманьонцами. Нас занесло не меньше чем на тридцать тысяч лет в прошлое.

Норби неожиданно испугался.

— Мы потерялись, Джефф, — захныкал он. — Потерялись в далеком прошлом! Я хочу попасть домой и не могу ничего сделать. Я неудачник!

— Прекрати, — решительно перебил Джефф. Мы вовсе не потерялись, и сейчас нет смысла стремиться домой. Нас там не существует. Сначала нужно найти Олбани и предотвратить событие, создавшее новое временное ответвление.

— Но как мы найдем ее? — спросил Норби, — Может быть, от нее остался только этот скелет.

Джефф вздрогнул:

— Я этому не верю. Но даже если это правда, мы должны вернуться во время, когда она еще жива, и спасти ее.

— То, что убило ее, может убить и нас, — шутливо пробормотал Норби.

— А кто сказал, что ее убили? — спросил Марсель и закашлялся от дыма. Отдышавшись, он добавил: — Может быть, она стала женой какого-то пещерного человека и умерла от старости.

Джефф тоже закашлялся.

— Мы не можем вечно сидеть в пещере и гадать, что произошло. Забирайся мне на спину, Марсель. Хорошо, что ты такой маленький и можешь поместиться в защитном поле Норби вместе со мной. Давай, Норби, поехали отсюда!

Норби взял Джеффа за руку, и все трое испытали мощный рывок.

— Во всяком случае, мы больше не в пещере, — облегченно произнес Марсель, — Я очень устал от пещер, и здесь гораздо теплее.

Фонарик Норби осветил большое помещение, заполненное музейными витринами. Пол был выложен кремовым мрамором, потолок украшен лепниной приятного кораллово-розового цвета. В витринах находилось множество предметов, предназначенных для украшения людей и их жилищ.

— Это музей! — воскликнул Джефф, — Но определенно не музей Метрополитен в Манхэттене.

— Тут должны быть окна, — заметил Марсель, — Я не знаю, как зажечь свечи в этих канделябрах, но, может быть, когда наступит день, здесь станет светлее. Тогда мы сможем все рассмотреть, не пользуясь бездымным факелом Норби.

— Бездымный факел Норби — это электрический фонарик, а люстры, которые ты называешь канделябрами, зажигаются не от свечей, а от электричества, — сказал Джефф. — Когда-нибудь я тебе объясню, что это такое.

— Мне придется многому научиться, — прошептал Марсель сокрушенно.

— И я не уверен, что снаружи сейчас ночь. Окна могут быть поляризованы таким образом, чтобы не пропускать свет.

— Что это означает, мой друг? — в замешательстве спросил Марсель.

— Это я тоже когда-нибудь объясню. Ожерелье здесь, Норби?

— Да, в этом ящике, — приглушенно ответил Норби. — Но кажется, я совершил ошибку.

— Если эти окна поля… поляризованы, то можно ли располяризовать их? — спросил Марсель.

— Сейчас посмотрю, — отозвался Норби.

Поднявшись на антиграве к окну, он нашел выключатель. Стекло стало прозрачным, и комната озарилась ярким солнечным светом.

— Ах, как прекрасно! — воскликнул Марсель. — Должно быть, это один из лучших садов на Земле!

Джефф смотрел на ожерелье, выглядевшее точно так же, как и в пещере. Может быть, Олбани здесь? Потом он отвернулся от витрины и посмотрел в окно.

Сад действительно выглядел великолепно и к тому же использовался для отдыха, поскольку там были дети. Одни качались на качелях, другие бегали вокруг пруда с лилиями, играя золотистыми мячиками. Однако далеко не все из них были людьми. Должно быть, Марсель тоже это заметил: он отступил от окна, охваченный неожиданным страхом.

— Смотри! — прошептал он. — Демоны!

— Нет, — успокоил его Джефф. — Просто инопланетяне с других планет.

— Так обстоят дела в твоем времени, Джефф? Демоны или инопланетяне играют вместе с человеческими детьми?

— Нет, не совсем. В мое время на Земле живут только человеческие существа. Но мы с моим братом и Норби были на других планетах и видели инопланетян. Правда, те, которых я вижу здесь, мне незнакомы, кроме… видишь ту парочку маленьких дракониц? Они с Джемии, одной из моих любимых планет. Я рад, что в будущем, в нашем будущем, наши и инопланетные дети играют вместе. Это же наше будущее — верно, Норби?

Маленький робот отступил от витрины и всмотрелся в ожерелье.

— Я не знаю, почему мы оказались здесь, Джефф. Я думал, что настроился на ожерелье, но этого не могло быть, поскольку…

— Поскольку что?

— Поскольку этого еще не случилось.

— О чем ты болтаешь, Норби? Ты настроился на ожерелье, и вот оно, перед нами. Ты не виноват, что Олбани здесь нет.

— Но это не ожерелье, Джефф. Это подделка.

— Разумеется, это подделка, если ты имеешь в виду настоящее ожерелье королевы. Это всего лишь оправа из темного металла.

— Нет, Джефф. Я хотел сказать, что это не копия. Это даже не тот темный металл, из которого она сделана, а обычный пластик. Это модель копии!

— Но это невозможно!

— Возможно, поскольку так оно и есть на самом деле. Мне очень жаль, Джефф. Думаю, это все-таки моя вина. Я так и остался ужасным путаником и теперь не знаю, куда мы попали. Мы потерялись, совсем потерялись!

— Потерялись, совсем потерялись! — печально повторил Марсель.

— Да. Я не знаю, в прошлом мы или в будущем. Я даже не знаю, на какой мы планете.

— Разве это не Земля? — изумленно спросил Джефф.

— Хотелось бы надеяться, — вздохнул Норби, — Но сенсоры сообщают мне, что гравитация на этой планете отличается от земной — не слишком, но достаточно, чтобы уловить разницу. В какой угол Вселенной нас занесло? Похоже, каждый наш шаг отдаляет нас от Фарго и Олбани и от любой возможности разобраться в той путанице, которая получилась во времени. О, Джефф, я самый большой неудачник во всей Вселенной!