Они заставили меня стать послушной и получать удовольствие от этого, отстранённо подумала я, и лишь отголосок страха и отвращения к себе шевельнулся где-то очень глубоко в душе. При мысли о том, что член Джона окажется между моих губ, так же, как утром – Джеффа, я сглотнула и едва не облизнулась. Боже, прости. Мне тоже этого хотелось, так же, как Джонасу. Кажется, потребность принадлежать ему и жениху до самой последней клеточки, в самых разных позах, в каких они захотят меня, вместе или по отдельности, становилась жизненной необходимостью. Живот подвело от вновь проснувшегося вожделения, будто и не я всего несколько минут заходилась криком от наслаждения, пока Джон грубо имел меня на этом столе. Даже мысль о том, что он – не совсем человек, перешедшая в уверенность, уже не пугала и не заставляла задаваться бесполезными вопросами. Мне на них не ответят, а мучительно гонять по кругу догадки – лишь доводить себя до паники и истерики. Я оказалась в ловушке, из которой не было выхода.

      Джонас обнял меня и снял со стола, не торопясь ставить на пол, и нетерпеливо шепнул на ухо:

   - Тогда пойдём, Мари. В гостиной это будет удобнее, - добавил он с тихим смешком. – А сюда мы ещё вернёмся, обещаю.

      Путь до гостиной я проделала на руках Джона, отстранённо подумав, надолго ли уехал Джеффри. Не то, чтобы я хотела его возвращения, ведь это означало неведомое наказание и откровенный рассказ о том, что происходило без него. Вряд ли жених просто будет задавать вопросы и удовлетворится моими односложными «да» на них. О, нет, я знала, ему нужны подробности. От меня. По телу прошла горячая дрожь, от понимания, что я в самом деле хочу этого тоже. Рассказать, признаться, как мне было хорошо, и… повторить всё с Джеффри. А потом со смесью страха и сладкого нетерпения ожидать обещанного наказания за непослушание…

      Джон внёс меня в просторную, светлую комнату напротив своей спальни, как заметила я краем глаза, дошёл до дивана и остановился, опустив на пол, к себе лицом. Положил ладони на плечи, разглядывая с каким-то странным выражением.

   - Мне нравится твоя покорность, Мари-и, - мурлыкнул Джонас, чуть наклонившись ко мне, и добавил. – Но ещё больше нравится твоя беспомощность. Повернись, - скомандовал он.

      Я подчинилась, в волнении прикусив губу. Что он задумал?.. Моя беспомощность? Что это значит? Ладони Джона медленно скользнули по моим плечам, снимая пеньюар, и он шепнул на ухо:

   - Руки назад, малышка.

      Вспомнился вчерашний вечер, и догадка вспыхнула на мгновение раньше, чем мои запястья плотно обмотало кружево рукавов. Дыхание перехватило, и сердце гулко забилось в груди, и я осознала, что… мне тоже нравится. Обречённо прикрыла глаза, незаметно сглотнула, снова сдаваясь тому тёмному и жаркому, что поднималось сейчас изнутри. Джонас закончил с моими руками и развернул обратно к себе, окинув довольным взглядом.

   - Прекрас-сно, - мягко произнёс Джон и погладил мои едва прикрытые кружевом корсета соски. Напряжённые вершинки тут же отозвались тягучим томлением, и я неосознанно подалась вперёд, стремясь продлить ласку. Но удовольствие должна была доставлять в этот раз я… – Сядь, - скомандовал Джонас и несильно толкнул, так, что я упала на диван.

      Не сводя с него взгляда, чуть выпрямилась, поёрзала, устраиваясь удобнее, так, чтобы не давить на связанные руки. Дыхание сделалось глубоким, прерывистым, по телу прошла лёгкая дрожь предвкушения, едва Джонас взялся за застёжку на штанах. Собственная готовность выполнить его желание, даже такое непристойное, лишь подстегнула эмоции, заставив их вспыхнуть, как от поднесённой спички. Я плавилась от осознания своей порочности, от того, что снова хочу Джона… Голова слегка закружилась, тишина в комнате стала плотной, вязкой. Брат, глядя на меня голодным взглядом, мерцавшим золотом, нарочито медленно расстегнул штаны, приспустил их, высвобождая уже снова готовое к любовным играм достоинство. И я не отводила стыдливо глаза… Смущение лишь едва ощутимо пощекотало изнутри и растворилось в жарком возбуждении, нахлынувшем огромной волной. Оно затаилось между ног, заставив плотнее стиснуть колени – бусины скользнули по складкам, усиливая ощущения, и я неслышно охнула, нервно облизнувшись. Гладкая головка уже приблизилась к моим губам, и я уловила едва заметный, терпко-свежий аромат. Запах Джона?..

   - Сначала оближи, - вкрадчивым, но одновременно повелительным тоном произнёс брат, наклонившись надо мной и упёршись ладонью в спинку дивана.

      Ногу он поставил рядом, на сиденье, и даже если бы я захотела, убежать не смогла бы, словно заключённая сейчас в клетку. Убежать… Я не хотела. Уже не хотела. Вместо этого послушно дотронулась языком до кончика орудия Джонаса, обвела вокруг, слизывая сладковатый, с яблочными нотками, вкус. Услышала резкий вдох и поймала себя на том, что довольно улыбаюсь. Странное ощущение одновременно и беспомощности, покорной игрушки, и – некоторой власти над Джоном пьянило, толкало на безумства, сопротивляться которым у меня не осталось сил. Как и впадать в отчаяние от того, как быстро я приняла навязанные правила и… стала такой, какой меня хотели видеть жених и сводный брат. Доступной, послушной и с радостью выполняющей любые их желания. В самом деле любые, осознала я, когда тяжёлая ладонь Джонаса легла на мой затылок, собрав волосы в кулак и не позволяя двинуть головой самостоятельно. Только под его контролем.

   - Теперь губками, Мар-ри, - новые, рокочущие нотки в голосе Джона усилили дрожь в теле, и я подчинилась, чуть подавшись вперёд, навстречу уже влажной от моего языка головке.

      Осторожно обхватила губами, слегка втянула, посасывая и чувствуя, как сильнее сжались пальцы на моих волосах. Джонас тихо зашипел, толкнувшись в мой рот, и я с готовностью открыла его шире, впуская твёрдый и горячий член дальше, почти до самого горла. И теперь уже не хотелось избавиться от него, и сопротивляться вторжению – тоже… Взгляд Джона завораживал, заставлял трепетать всё внутри, а нервы – тихонечко звенеть от напряжения. Он крепко держал мои волосы одной рукой, а второй ухватил за подбородок, жёстко сжав и лишая возможности даже случайно закрыть рот. Но я и не собиралась, нет. Лишь судорожно сглотнула, с удивлением прислушавшись к себе и поняв, что никаких возражений моё тело не имеет, даже когда Джонас продвинулся почти на всю длину, заполнив мой рот. И – да, да, мне это нравилось, ещё как. Тёмное, пряное ликование разливалось отравленным сиропом, оно же заставило слегка выгнуться и сжать губы вокруг члена Джона и пошевелить языком. Всё, что я могла сейчас, когда брат контролировал каждый мой жест.

   - У-у-умница, - протянул он и начал медленно выходить из моего рта, а потом обвёл приоткрытые губы концом.

      Я… Я не знаю, зачем сделала это: высунула язык и игриво лизнула, каким-то образом почувствовав, что Джону это тоже понравится. Он резко вздохнул, его ноздри хищно расширились, а глаза полыхнули золотым пожаром с рубиновым отливом. И снова напряжённая плоть заскользила в мой рот, мучительно медленно, словно растягивая пытку удовольствием. Для меня в том числе. Возбуждение плескалось горячими волнами внизу живота, одаривая знакомой тягучей болью, хотелось, чтобы Джон двигался быстрее, резче – как Джеффри утром… От воспоминаний тело словно молния пронзила, у меня вырвался глухой стон, а в глазах на мгновение помутилось. Кажется, я готова была к разрядке и без прикосновений и ласк, от одних только мыслей о них. От картинок в голове, совпадавших с тем, что сейчас происходило со мной. А Джон не торопился. Он брал мой рот медленно, почти нежно, давая мне возможность тоже… поиграть. Губами, языком. Позволял чуть подаваться вперёд, ослабив хватку на затылке, посасывать, шалея от собственной распущенности. Я упивалась этими ощущениями, эмоциями, прикрыв глаза и погрузившись в смакование, молча умоляя Джона двигаться быстрее, сильнее. Боже мой, мне хотелось, чтобы он именно трахнул мой рот. Грубо, жёстко, так же, как Джеффри утром. А потом сделал это снова со мной, и всё равно, как обычно, или… Сзади, как им обоим нравится.

      Из горла вырвался глухой стон, закончившийся всхлипом. Острый приступ вожделения пронзил до самых пяток, заставил выгнуться, отчего бусины между ног нежно потёрлись о шелковистую плоть, красноречиво мокрую. И Джон словно угадал мои мысли. Хрипло выдохнув, он сильно оттянул мою голову, и толчки стали резче, глубже, посылая волны восторга по всему телу. Хмельная радость растекалась жаркими ручейками, мешаясь со страстью, я сама дышала тяжело, неровно, с дрожью ожидая, когда же… Когда… Джонас вдруг низко зарычал, нависнув надо мной, золото в его глазах почти полностью приобрело отчётливо красный цвет, но меня это уже не пугало, нет. Очередной выпад, особо сильный, и гладкая головка упёрлась мне в горло, заставив вобрать каменно-твёрдый член до конца. Едва мышцы невольно сократились с непривычки, как рычание Джона перешло в тягучий стон, наполненный облегчением и блаженством. Ладонь на затылке крепко удерживала мою голову, и Джонас излился в мой рот.

   Я жадно глотала густую, пряную жидкость с лёгким привкусом яблока и свежести, и лишь на самой границе сознания мелькнула смутная мысль, что этот вкус мне что-то напоминает. Мой язык ловил последние капли, губы скользили по обмякшему достоинству Джона, высасывая до конца, и по дрожавшему от напряжения телу разливалось странное удовлетворение. Брат отстранился, не сводя с меня взгляда, и его пальцы теперь уже нежно зарылись в мои волосы, тихонько поглаживая.

   - В который раз убеждаюсь, что не ошибся, выбрав тебя, Мари-и, - произнёс он странную фразу и сыто улыбнулся. – Ты идеальная любовница, малышка, - Джон улыбнулся шире, убрал руку и поправил беспорядок в своей одежде. – Нежная, страстная, и, оказывается, под невинностью скрывалось столько порока, м-м-м, - протянул брат, и я испытала разочарование, поняв, что он не собирается продолжать и подарить мне сладкое освобождение.

      По крайней мере, не своим членом. Немного хрипло дыша, я невольно облизнулась, готовая снова просить и умолять, иначе сойду с ума от бушевавшего внутри пожара. Или… Или если он не хочет, я же и сама могу… Ведь мне разрешат, правда? Я только набрала воздуха, чтобы озвучить свои неприличные мысли, как вдруг за спиной Джонаса раздались медленные хлопки, и я невольно вздрогнула. На миг кольнул страх и замешательство, а потом раздался знакомый голос:

   - Как жарко, однако. Смотрю, моя невеста тут не скучала совсем, да, любовь моя?

      К дивану подошёл Джеффри, лениво улыбаясь, и окинул меня медленным взглядом, от которого низ живота скрутило особенно сильно, и я чуть не застонала в голос.

   - Прежде, чем продолжим, у меня маленький сюрприз для тебя, Мари, - буквально мурлыкнул Джефф, нагнувшись и ухватив меня за руку, и поднял с дивана.

      Не знаю, почему, но от его слов по спине словно провели кусочком льда. Хотя, чего уже бояться? Новых граней разврата, которые собирались показать мне? Смешно, право. Однако я ошибалась, и следующие слова Джеффри вызвали волну паники, почти полностью смывшую вожделение и притушившую полыхавший костёр страсти.

   - Я привёз священника, любимая. Свадьба будет сегодня, сейчас, - сообщил Джеффри проникновенно, притянув к себе и поцеловав мои безвольные, приоткрытые губы. – Пойдём готовиться, Мари-и?