- Нет, что ты, обычная женщина не может забеременеть от демона, - успокоил Ричард, и его руки вернулись на мою грудь, отчего я испытала острый укол разочарования. – Только суккубы. Полукровок у них не бывает. А вот эмоции они получают от людей, с себе подобными… близость у них лишь для физического удовольствия. Его инкубам нужно много… Я это и хотел тебе сказать.
Пальцы Ричарда играли с моими напряжёнными, ноющими сосками, ласкали мягко, нежно, не причиняя боли. И снова я окунулась в восхитительные переживания, такие же яркие, как недавно, будто и не было между нами ничего.
- Даже когда привязка пропадёт, - горячий шёпот Ричарда опалил мою шею, заставив выгнуться навстречу и ещё шире развести ноги, безмолвно требуя совсем других ласк, откровеннее и жарче. – Ты уже отравлена их кровью, Мари… Ты будешь привлекать гораздо больше внимания, чем обычные женщины… - он обвёл подушечками набухшие бутоны, отчего я прерывисто вздохнула и вцепилась в его запястья, настойчиво потянув руки ниже.
Туда, где всё уже горело, болезненно пульсировало. Я с трудом воспринимала его слова, разум затуманился, жаждая получить ещё порцию восхитительного наслаждения, чистого и светлого. Вкусного, сладкого, без горчинки неправильности и непристойности.
- Ты не сможешь сопротивляться своим желаниям… - продолжил шептать Ричард, и я почувствовала, как к попке прижимается уже напряжённый, горячий член. Я хотела снова ощутить его внутри, хотела принадлежать только Ричарду. Пусть даже и всего лишь до утра… - И мужчины рядом с тобой тоже не смогут устоять. Мари, тебе будет очень сложно жить, понимаешь? – в голосе мужчины, уже слегка охрипшем, послышалось отчаяние.
Или показалось? Думать становилось сложнее с каждым мгновением, и сейчас слова Ричарда доходили до меня с трудом. Я чуть повернулась, закинула руку назад, обвив его шею, и притянула к себе, приоткрыв рот и до покалывания в губах желая получить поцелуй. Обсудить, что будет после того, как из моей жизни исчезнут Джеффри и Джонас, можно и позже… У нас ведь есть время до самого утра. А с Ричардом мне хорошо, очень, и хотелось ещё лучше. С ним я не чувствовала себя грязной и падшей, хотя он и знал, что я побывала в руках двух демонов. Но я также знала, что Ричард не воспользуется этими знаниями, не пойдёт по их стопам и не сделает меня своей персональной игрушкой. Жадный поцелуй смял мои губы, но вместе с тем в нём присутствовала нежность, которой мне так не хватало.
Издав невнятный возглас, я извернулась, так же жадно прижимаясь к его рту, отвечая с не меньшей страстью, чем Ричард целовал меня, и села верхом на его бёдра, бесстыдно прижавшись шелковистыми складками прямо к твёрдому достоинству. Я уже не боялась своих желаний, не считала их грязными. Не с Ричардом, нет. Он показал мне другую сторону страсти, за что я была ему бесконечно благодарна. И хотела ответить тем же, доставить не меньшее удовольствие, чем он мне. Осмелев, я приникла к Ричарду, обвив руками шею, чувствуя, как напряжённые бутоны сосков потираются о его грудь, одаривая вспышками острых, болезненно-сладких ощущений. Приподняла бёдра так, чтобы нежная плоть скользнула вдоль каменно-твёрдого ствола, погружая в знакомую истому. Она растеклась по телу, проникая в каждую клеточку, воспламеняя кровь и туманя разум. Я хотела Ричарда всем своим существом, всей измученной душой. Хотела принадлежать ему, и чтобы он принадлежал мне, чтобы брал меня так нежно, как умеет только он.
Сильные пальцы сжали мою попку, Ричард шумно выдохнул мне в губы, и я глухо застонала, приподнявшись настолько, что гладкая головка дразнила моё лоно, то и дело задевая горячо пульсировавшую чувствительную точку. Я задохнулась от ощущений, вцепившись в пряди на затылке Ричарда, крепко зажмурилась, впитывая их всем существом. Растягивая эти мгновения, наслаждаясь ими. Он хрипло выдохнул, и горячие губы сомкнулись на острой вершинке, мягко втянули, посасывая. Язык обвёл тугой шарик, играя с ним, и с моих губ сорвался короткий стон. Я выгнулась, откинув голову, чуть-чуть опустилась, позволив твёрдому члену скользнуть внутрь совсем немного, и снова поднялась. Замерла на миг и снова опустилась, медленно, смакуя, чувствуя, как напряжённый ствол раздвигает мышцы, проникает в меня, даря восхитительную наполненность. Я опять застонала, длинно и низко, подалась навстречу жадным губам, продолжавшим ласкать мою грудь, изголодавшуюся по этим прикосновениям. Нежным и одновременно настойчивым, упоительно сладким. Пальцы Ричарда мяли и поглаживали мою попку, и я прижалась сильнее, раздвигая ноги шире, впуская глубже и растворяясь в жаркой неге, охватившей тело.
- Да-а-а… - выдохнула, тихонько дрожа от переполнявших эмоций, вцепившись в плечи Ричарда и оставляя отметины от ногтей.
Он тихонько зашипел, когда я пошевелилась и сжала мышцы, и его губы, прихватив тёмно-розовую вишню соска, оттянули, плотно сжали, отчего по коже словно брызнули обжигающие ручейки. Я тихо всхлипнула и начала двигаться. Размеренно, неторопливо, то почти останавливаясь, опустившись на всю длину, до сладкой боли где-то в глубине, то поднимаясь так, что напряжённый ствол почти выходил из меня. Волшебно… Ричард не мешал мне наслаждаться, я слышала лишь его тяжёлое, хриплое дыхание, ощущала блуждавшие по груди губы и язык. Ладони гладили мои бёдра, возвращались на попку, поднимались к пояснице, мягко направляя, он двигался вместе со мной, подстраиваясь под рваный ритм и усиливая острое удовольствие, пронзавшее молниями до самых кончиков пальцев. Тело плавно изгибалось, сделавшись податливым, тонуло в пряно-медовой истоме, наполнившей меня до краёв. Мои ладони заскользили по плечам и груди Ричарда, ощупывая крепкие мышцы, повторяя рельеф, и его руки тоже переместились – точнее, одна рука. Она погладила самый низ живота, несильно надавила, заставив откинуться, и умелые пальцы проникли между шелковистых складочек.
Горячая волна окатила с головы до ног, и я окончательно потерялась в ощущениях, позабыв про всё. Судорожно вздохнула, выгнувшись сильнее и прижавшись к ласкающей руке, подставляясь под неё без всякого смущения. Уже не хотелось неторопливости, хотелось быстрее, резче, глубже, до искр перед глазами. Вторая ладонь Ричарда оказалась на моём затылке, он пригнул меня к себе, накрыв рот очередным настойчивым и страстным поцелуем, и одновременно подушечкой пальца нежно нажал на чувствительную точку. Я глухо вскрикнула, дёрнувшись, ослеплённая невыносимо яркими, на грани, переживаниями, и больше Ричард не позволил мне быть главной. И я с радостью подчинилась. Потому что этому мужчине хотелось отдаваться по доброй воле, не потому, что он так желал, а потому что мне самой это нравилось.
Ричард на несколько мгновений оторвался от моих губ, обжёг потемневшим взглядом, в котором бушевал настоящий огонь, и хрипло выдохнул:
- Сейчас… Сейчас, моя хорошая…
А потом вдруг резко поднял, выходя из меня, отчего я чуть разочарованно не застонала, и развернул, крепко сжав попку. Я задрожала от предвкушения, послушно положив скрещенные руки на край ванной, широко раздвинув ноги и выгнувшись до ломоты в пояснице, раскрываясь перед ним. Уже мало было нежности, тело жаждало другого. Чтобы Ричард брал меня сильно, жёстко, и я захлебнулась в жаркой волне, скрутившей мышцы в судороге удовольствия, тихонько захныкав от шквала эмоций. Услышала шумный вздох, и тут же его палец медленно провёл по горящему лону, скользнул на несколько мгновений внутрь и вышел, ласково погладил трепещущий кусочек плоти. Я подалась назад, всхлипнув и прикусив губу, сгорая от нетерпения, нервы натянулись до предела. Я хотела Ричарда, хотела снова принадлежать ему без остатка. И этот сладкий миг настал. Одним резким толчком он вошёл в меня, жёстко удерживая, не давая пошевелиться, и я вскрикнула, умирая от наслаждения, плеснувшего пряными брызгами по всему телу. Перед глазами всё расплылось, я моргнула, с отстранённым удивлением увидев, как в воду упали несколько капель с ресниц. Всего на миг Ричард замер, а потом начал двигаться. Так, как я хотела, сильно, глубоко, быстро, до боли, мешавшейся с упоительным восторгом. Мир растворился в ощущениях, я перестала чувствовать своё тело, превратившись в сгусток эмоций. Острых, ярких, вкусных. Долгожданных и волшебных.
Одна рука Ричарда обвилась вокруг талии, он наклонился, прижавшись к моей спине и ладонью сжав мои руки на краю ванной. Пальцы снова скользнули между моих ног, раздвинули нежную, раздразненную плоть и добавили переживаний, перебирая и поглаживая. Я напряглась, вытянувшись в струнку, запрокинула голову, хватая ртом воздух и замерев на самой грани. Всё слилось в разноцветный калейдоскоп, я готова была взорваться в любой момент, и Ричард это словно почувствовал. Движения стали ещё быстрее, и мои мышцы сжались, стремясь вобрать до самого конца, откровенная ласка заставляла извиваться в попытке усилить лавиной накрывавшее удовольствие. И наконец я закричала, забившись в крепких объятиях, задыхаясь от восторга и сильнее подаваясь назад, насаживаясь глубже, забирая все эмоции, сколько могла. Буквально через несколько мгновений около моего уха раздался хриплый, низкий стон, в котором звучало ликование, и я снова ухнула в сладкую бездну, с радостью утонув в ней с головой…
В себя приходила медленно. Ричард усадил к себе на колени, устроив в колыбели объятий, и тихонько покачивал, касаясь невесомыми поцелуями виска, скулы, щеки, уголка губ. А я улыбалась, не открывая глаз, чувствуя, как по телу разливается приятная слабость, и в нём ещё вспыхивают отголоски пережитого удовольствия. Никакой апатии, лишь томная нега и сытость. Я уплывала на волнах дрёмы, шевелиться не хотелось вообще, и чтобы эти мгновения не заканчивались.
- Утром договорим, Мари, - услышала тихий, ласковый шёпот Ричарда, и он встал, легко подняв меня на руки.
Не помню, как он отнёс в спальню, перед этим бережно вытерев, уложил на кровать, накрыв одеялом. Уже погружаясь в сон, я прижалась к сильному, тёплому телу, устроив голову на плече, и последние мысли были о том, что я хочу так засыпать каждую ночь. И просыпаться тоже. Чтобы меня будили поцелуи и прикосновения мужчины, показавшего другую сторону страсти, и которому я с радостью буду принадлежать и отдаваться каждую ночь. Если он, конечно, захочет принять, зная, что я побывала в руках демонов… На этом я уснула, не успев окунуться в грусть и переживания от неопределённости в будущем.
Ричард прав, лучше обсудить утром. Ну или когда всё закончится, и я останусь совсем одна.