Изучив содержимое папки и сделав заметки, которые никто, кроме него, не смог бы понять, Трой сжег все ксерокопии, ссыпал пепел в коробку из-под обуви и потом развеял на шоссе. Первейшее правило успешного преступления — не оставлять никаких записей. Нарушение этой заповеди стоило Ричарду Никсону президентского кресла. Как его только угораздило оставить записи о сговоре? Почему он не уничтожил пленки, когда поднялся хипеж?

Трой принялся изучать личность Тайрона Уильямса, он же Человек-Луна, он же в прошлом Шароголовый. За презрительным отношением Троя к этому типу скрывалась доля зависти. Луна-Уильямс в свои двадцать два года зашибал в месяц примерно миллион долларов. Трой был склонен считать это преувеличением: полиция (как и все вокруг) раздувала цифры для обогащения и доказательства собственной важности. Впрочем, в последний раз Человек-Луна вложил в свою успешную защиту восемьсот тысяч. За один день суда он заплатил полмиллиона наличными. Судя по всему, через него проходило до пятидесяти килограммов кокаина в день, из которых сорок превращались в живые деньги. Его бригада насчитывала человек двадцать. Одни занимались разведкой, другие делали из кокаина крэк, третьи заключали сделки, четвертые продавали. Простая слежка не позволила бы определить, кто за что отвечает. В гетто не пошпионишь: после наступления темноты единственные белые лица в черных кварталах принадлежат полицейским.

Трой проверял разные адреса в разное время суток, пытаясь разобраться в происходящем. Он ездил за самим Человеком-Луной, пристраиваясь ему в хвост в квартале от его дома и преследуя его по ветшающим гетто южного и центрального Лос-Анджелеса. На третий день Человек-Луна, следуя на юг по Вермонт-авеню, вдруг свернул на боковую улочку. Трой чуть было не ринулся туда за ним, но в последний момент выпрямил руль и проехал мимо. Он успел заметить, что улочка прямая и длинная. Старый «понтиак» Человека-Луны остановился там, чтобы возможная слежка выдала себя.

Когда в другой раз старый «понтиак» свернул туда же, Трой доехал до следующего угла и обогнул квартал. Как он и предполагал, через минуту появились Человек-Луна и его телохранитель. Дальше все было просто. Человек-Луна углубился в кварталы, о которых в досье ничего не говорилось. В Креншоу он съехал с шоссе Санта-Моника, устремился в Адаме, оттуда на восток, в Бадлонг, дальше снова на юг. На этих опасных улицах дети были не менее дики, чем собаки, все стены были густо исписаны и разрисованы, на многих окнах красовались решетки. В каждом квартале обязательно была винная лавка, окруженная постоянными клиентами. По тротуарам брели бездомные, толкая перед собой тележки, угнанные от супермаркетов.

Машина Человека-Луны нырнула в проем между двумя домами. Трой медленно проехал мимо. Вокруг царила нищета. Бедно одетые темнокожие ребятишки с криками пинали мяч. Из «понтиака» вылезли двое. Трой чувствовал, что нашел тайник. Он надавил на газ и, взвизгнув шинами, резко свернул на ближайшем углу. Его не оставляла надежда разнюхать еще что-нибудь.

Остановившись на пустом парковочном месте у тротуара, он огляделся, прежде чем вылезти. Он оказался в настоящих трущобах: среди пустырей, ржавых сараев, разваливающихся халуп. Единственной живой душой поблизости был старик с собакой на поводке. На Троя он не обратил ни малейшего внимания. Трой для верности пощупал револьвер у себя за ремнем, под полой пиджака. При нем была еще полицейская бляха. В прежние времена сочетание бляхи и револьвера обеспечивало полный контроль за ситуацией. Кое-какую силу они сохранили и теперь, но перестали служить полной гарантией. Греко был прав, говоря, что улицы Лос-Анджелеса сильно изменились. Американцы делали свою страну похожей на Европу, но Лос-Анджелес местами больше напоминал трущобы Рио.

Трой свернул за угол и зашагал по улице, параллельной той, на которую повернул Человек-Луна. Он поглядывал на крыши, с правой стороны. Жаль, что дома не прозрачные. Его путь лежал мимо домиков, стоивших всего две с половиной тысячи долларов в те далекие времена, когда жилье в Лос-Анджелесе было самым дешевым в стране.

Немощеный проулок с колеями от колес грузовиков тянулся вдоль железного сарая, стоявшего сразу за интересовавшими Троя домишками. Под ногами захрустело битое стекло. От нестерпимого запаха человеческой мочи он был вынужден дышать ртом. Быстро темнело, в проулке не было видно ни зги. Он наступил на что-то живое.

— Нуты, козел! — раздался голос. — Гляди под ноги!

— Извини, брат, — пробормотал Трой. Напрасно он не захватил фонарь. Он был взвинчен, но держал себя в руках. В ответственные моменты он сохранял полное спокойствие, волнение давало о себе знать позже, когда опасности оставались позади.

Над покосившимся деревянным забором торчали искомые крыши. В нескольких ярдах раздался громкий и злобный собачий лай. Как преодолеть забор? Судя по виду, он мог рухнуть даже от легкого прикосновения, не говоря уже о том, чтобы через него перелезть.

Трой вовремя обнаружил в заборе дыру. Судя по вытоптанной земле, этим ходом часто пользовались. Он протиснулся во двор. Пространство между забором и стеной домика скудно освещалось из соседского окна. До слуха доносились голоса, звуки включенного телевизора.

За углом домика он опустился на колени и выглянул из-за угла, почти припав к земле щекой, — так он сводил к минимуму опасность быть замеченным. Он увидел крыло машины, пробегающего мимо ребенка. Ветерок колыхал занавеску на разбитом окне. Голос из телевизора сказал внутри дома: «Я черный и тем горжусь!»

— Рад за тебя, братец, — прошептал Трой. До него доносились возбужденные голоса играющих детей.

— Я тебя нашел, я тебя нашел! — истошно завизжал детский голосок. Они играют в прятки! Что если кому-нибудь понравится угол, за которым спрятался Трой? Если здесь обнаружат притаившегося белого, Человек-Луна непременно примет его за полицейского и никогда больше сюда не вернется. Трой не сомневался, что один из одноэтажных домиков служит тайником — но какой именно?

Трой двинулся вперед по проходу между домиками, потом оказался в пространстве между стеной и старой проволочной изгородью, затененном плющом. Здесь было по колено мусору, в котором тонули ноги. Он прижимался спиной к стене, понимая, что испачкается. Плевать! Он добрался до темного зарешеченного окна. Из следующего окна, сквозь занавеску и жалюзи, сочился свет. Трой нырнул под первое окно, перебежал под второе. Заглянуть внутрь было невозможно, но до слуха донеслись обрывки разговора:

— Вот козел!.. Чертов ниггер! Еще шестнадцать кило…

Трой больше не сомневался, что обнаружил склад наркотиков.

Пора было уносить ноги. Он стал пробираться назад. Теперь он был не так осторожен и ненароком зацепил ногой бутылку, которая звякнула о стену. В доме сразу затихли. Трой беззвучно выругался и ускорил шаг. Задев картонную коробку, он с трудом сохранил равновесие. Вместо того чтобы снова воспользоваться дырой в заборе, он перелез через него на углу. Забор заходил ходуном, но устоял. Трой спрыгнул и заторопился в сторону улицы.

— Брысь отсюда, чертовы бесенята! — проводил его чей-то голос.

Он чуть было не расхохотался. Поблизости опять залаяла собака.

Заводя машину, он уже раскачивался на сиденье и прищелкивал пальцами.

— Неплохо! Теперь мы его прищучим. Ну и взбесятся они! Ничего, пусть чешут задницы и радуются, что легко отделались…

Трой засмеялся, предвкушая успех.