Зимой королева не однажды велела лодочникам катать ее вниз по реке, от Вестминстера до Уэппинг Стеерс, и всякий раз, когда они приближались к Тауэру, она просила перестать грести. Адмирал ее речного флота был поражен, что она желала совершать эти прогулки в зимнюю стужу, вся закутанная в меха и на последних месяцах беременности. Ее дамы всегда приходили в ужас, когда она изъявляла желание отправиться на прогулку по реке, не столько из-за зимней погоды, сколько из-за того, что приходилось преодолевать быстрое течение между быками лондонского моста. И хотя они понимали, что опытные гребцы сумеют преодолеть его, все же начинали визжать, когда сильное течение влекло их в тень огромной, но узкой арки. И всегда вспоминали, как одна придворная дама прежней королевы в панике вылетела за борт и тут же утонула.

Изабелла каждый раз резко отчитывала их за визг, повторяя, что их испуганная болтовня мешает ее размышлениям. Она сама почти не замечала опасности. Изабелла не отводила взгляда от берега до тех пор, пока башня Завоевателя не исчезала из виду. Было похоже, что она решила изучить каждую извилину реки. Укрепленная башня Кип возвышалась белой и массивной громадой в центре всех зданий. Там были низкие широкие ворота со скользкими ступенями и зловещими решетками. За ними томились узники. Башни самых удивительных очертаний размещались в стратегически важных точках вдоль стен.

В какой из этих угрюмых башен заперт Роджер Мортимер? Он, привыкший к свободе… Он, который мог скакать весь день под дождем и солнцем, навстречу ветру по горам Уэльса… Изабелла не могла напрямую спросить про него, чтобы не выдать себя. Только когда приблизилось время родов, она сделала вид, что ее одолевают предчувствия, и все твердила, что хотела бы, чтобы все состоялось в защищенном Тауэре.

— Но вы же всегда говорили, что ненавидите это место. Когда нам пришлось провести там ночь перед коронацией, вы жаловались, что там сыро, — напомнил ей Эдуард.

— Тогда я только что приехала из солнечной Франции, и ваше королевство в то время не воевало. А сейчас я так боюсь насилия, потому что ваши вечные свары с баронами не прекращаются.

— Но чего можете бояться вы? — нетерпеливо вопрошал он. — Народ обожает вас. Вам гораздо приятнее будет проводить время в Виндзоре или Элтеме, чем тесниться в городе и дышать гнилым воздухом свалок.

Но Изабелла от природы была неплохой актрисой, и, изобразив любящий и смущенный взгляд, содрогнулась от ужаса.

— Если вас не будет со мной, мой верный супруг, мне будет безопаснее находиться в Тауэре!

Там были рождены и другие королевские потомки, и даже Хьюго Деспенсер, который в последнее время вникал в самые интимные детали их семейной жизни, поддержал ее просьбу.

Как она и предполагала, он был счастлив сплавить ее куда-нибудь подальше. Что касается Эдуарда, который обычно был так внимателен ко всему, что касалось его детей, теперь стал безразличным и отдал соответствующие приказания перед тем, как отбыть в Йорк. Все вещи Изабеллы перевезли в Тауэр. Через некоторое время, к радости лондонцев, там была рождена ее вторая дочь.

«Жанна из Тауэра», — так называли ее люди, так же, как они называли второго сына Ее Величества — «Джон из Элтема».

Про это королеве постоянно говорила Жислен, которая надеялась в скором будущем выйти замуж за Роберта ле Мессаджера и завести собственных детей.

У девятилетнего принца Эдуарда уже был учитель. За остальными детьми приглядывали няньки, и Изабелла была спокойна за них. Она напомнила своему управителю, что займет совсем немного комнат, и взяла с собой только тех дам, которым доверяла. Рождение ребенка было всего лишь предлогом, чтобы жить неподалеку от крепости. Ей не нужны были болтливые языки и любопытные глаза, которые шпионили бы за нею.

Теперь, когда мучения, связанные с родами, были позади, а маленький садик сверкал яркими цветами, и она могла прогуливаться там, нежась на солнышке, Изабелла пыталась придумать, как связаться с Роджером Мортимером, и чем она может помочь ему, чтобы он избежал топора палача.

Садик был совсем крохотным. С одной стороны он был огорожен длинной низкой стеной королевских апартаментов, с другой прилегал к юго-восточной части внешней стены, и над ним возвышались и охраняли его башни Кредл и Уелл. Дальше уже был ров.

По обеим сторонам апартаментов возвышались громады Соляной и Фонарной башен, которые она так старательно изучала, плавая на лодке. Прогуливаясь в садике, Изабелла не могла окинуть взглядом ни оживленную пристань и набережную по другую сторону стены, ни быстро текущую Темзу. Она видела их только из окон своих апартаментов. До нее не доносилось звуков, кроме резкого крика чаек, грубых голосов матросов, да визга подъемников. Изабелла прекрасно понимала, что люди, знавшие, как она любит удовольствия и веселье, поражены тем, что она решила пожить здесь.

— Но ведь в стране так неспокойно, и бедная леди еще не оправилась после четвертых родов…

— И она всегда выглядит, как хрупкий прелестный цветок…

Изабелла утром слышала, что мужчины, прибывшие в Лондон, подобным образом обсуждали ее. Они несли огромные охапки тростника. Коннетабль приказал лодочнику каждой барки, прибывшей из Норфолка, везти камыш и тростник в Лондон, чтобы чинить крыши и постилать его на пол. Когда жена коннетабля с симпатией и заботой упомянула, какая хрупкая Изабелла, то та, вспомнив совет тети Маргариты, не стала разубеждать ее. Пусть все считают ее хрупкой! Когда ее дамы предлагали ей руку, чтобы поддержать или составить компанию в саду, Изабелла отвечала, что у нее болит голова от жары, и что она предпочитает гулять в саду в одиночестве. Когда Эдуард прислал ей поздравление — родилась еще одна принцесса, которой можно будет торговать на ярмарке невест королевских кровей в Европе, он также предложил ей вернуться в Вестминстер, то она ответила, что еще не пришла в себя и слишком слаба, чтобы снова переезжать куда-то.

Она воспользовалась ситуацией и пожаловалась на недомогание, симптомы которого не так-то легко обнаружить — на бессонницу, и ее врач Бромтофт предписал ей настойку из измельченных семян мака! Он пояснил, что целительное снадобье привезли крестоносцы из похода в Священную землю, и добавил:

— Это сильнодействующее снадобье, и сарацины используют его, чтобы не чувствовать боли, когда необходимо отрезать руку или ногу. Я уверяю вас, мадам, если вы выпьете несколько капель настойки, вы будете прекрасно засыпать, как только ваша голова коснется подушки.

Изабелла ласково поблагодарила его. Каждую ночь, когда ей приносили настойку, она с помощью Бинетт ухитрялась прятать бутылочку под подушку.

Всевозможные хитрости дали ей время, чтобы начать действовать. Эдуард был в Йорке, и окна его апартаментов, расположенные напротив ее окон и простиравшиеся от Фонарной башни до внешней стены были похожи на пустые глазницы. Они выходили на маленький садик. Она знала, что Роджера Мортимера, находившегося где-то в Тауэре, могут приговорить к смертной казни.

Первое, что сделала Изабелла, — пригласила к себе на ужин сэра Стивена Сигрейва, — коннетабля крепости, и выведала у него подтверждение, что Роджер Мортимер находится именно здесь, в нижней части Фонарной башни. Но сэр Стивен был суровым и преданным служакой, и, несмотря на все ее хитрости и ловкие вопросы, Изабелле не удалось у него узнать подробности жизни узников и их распорядок дня. Но он привел с собой молодого офицера, и тот человек оказался более болтливым. Он был вне себя от восторга, что его заметила королева, и рассказал, что Роджер Мортимер поддерживает здоровье с помощью физических упражнений, какие ему позволяют делать крохотные размеры помещения. Но старый Мортимер из Чирка весьма плохо себя чувствует из-за плохой пищи и тягот прошедшей холодной зимы.

— Племянник очень жалеет старика и пытается отдавать ему лучшие куски, — добавил он. Его подбодрило внимание королевы к его рассказу. — Но в их тесной камере он мало что может сделать для старика, и, мне кажется, что тот протянет недолго.

Задержав его под каким-то предлогом у себя, королева улыбнулась ему чарующей улыбкой.

— Разве нельзя из-за чувства сострадания что-то передать с моего стола этим несчастным людям?

Он посчитал ее самой благородной дамой на свете, и ему весьма польстило, что его оставили поговорить после того, как ушел коннетабль. И молодой Жерар Алспей сразу дал ей такое обещание.

— С ними живет шустрый слуга, гасконец со шрамом на лице, и Фонарная башня находится недалеко от королевской кухни. Я постараюсь, чтобы он мог войти туда во время моего дежурства. Когда он будет нести пленникам лишнее блюдо, я стану любоваться видом из ближайшей амбразуры и, надеюсь, что вы, Ваше Высочество, останетесь мною довольны.

Итак, были переданы продукты как бы из жалости к старшему пленнику, умирающему от плохой пищи, скверного воздуха и просто от старости. Но еды было столько, что оставался кусочек и для молодого Мортимера, который старался сохранить хорошую физическую форму. Теперь Изабелла гуляла под тенью редких деревьев в садике, размышляя, как бы ей с едой послать ему и весточку. Должно быть, Роджер Мортимер знал, что она живет здесь. Может быть, даже видел ее из своего окна? Она долго стояла, глядя на низкие окна Фонарной башни, но когда она продолжила свою прогулку, Изабелла увидела епископа из Херфорда, идущего навстречу, и поняла, что Мортимер уже договорился с ним.

Эдам Орлетон, священник, чьи интересы, как и интересы графа Херфорда, всегда были связаны с Уэльсом.

— По ком звонит колокол? — быстро спросила она после приветствия. Ее дамы остановились поодаль.

— Он звонит по лорду Чирку. В его возрасте он не мог выдержать столь суровых условий заключения. Час назад Господь призвал его к себе. Старик просил меня прийти, и его племянник убедил коннетабля, чтобы за мной послали. Что самое интересное, пока я в Тауэре, мадам, у меня есть возможность побеседовать с вами.

— Будем считать, что нам с вами повезло.

Изабелла пристально посмотрела в его спокойное розовое лицо.

— Ваше Величество, доверьтесь мне. Вы можете со мной говорить откровенно, — заметил он, оглянувшись и убедившись, что их никто не мог слышать. — Я уверен, Роджер Мортимер просил послать за мной не только, чтобы я проводил в последний путь его дядю, но и из иных соображений. Он сказал мне, что в последние недели они получают пищу с вашего стола и просил передать благодарность Вашему Величеству.

— Сущая безделица, милорд! В моих силах сделать больше, — заметила Изабелла, подводя его к скамейке. — Как вы считаете, король намерен приговорить его к смертной казни?

— Епископ из Дурхема и я просили за него, и в какой-то момент Его Величество хотел смягчить наказание, заменить казнь заточением в крепость. Мне кажется, король хотел бы принять во внимание годы верной службы Мортимера. Кроме того, ему было нелегко расправиться с человеком, который так нравился Пьеру Гавестону. Но, похоже, Хьюго Деспенсер заставит его сделать это.

— Хьюго Деспенсер толкает всех нас к совершению столь неприглядных поступков, о которых мы прежде и не помышляли.

Даже сейчас она боролась со своей совестью, пытаясь удержаться от того, что она собиралась сделать. Она должна знать все карты! Изабелла легко положила руку на рукав епископа.

— Скажите, милорд, вы верите тому, что говорят о моем супруге и Деспенсере?

Он не ответил ей прямо. Просто вздохнул, уставившись на свои крепкие башмаки с серебряными пряжками.

— Мадам, милостивая Матерь Божья ведает, сколь трудно вам приходится.

— Значит, как иерей церкви вы не предадите меня анафеме, если я захочу помочь лорду Мортимеру?

В сердце епископа боролись христианская совесть и политические амбиции.

— Дитя мое, если вы не перейдете границу в усердии своем.

— Как я могу увидеть его?

Страстное желание, прозвучавшее в ее голосе, сразу бы показало любой женщине, что она хочет не просто помочь Роджеру Мортимеру… Однако стремление Эдама Орлетона освободить Мортимера было таким же сильным, как и ее собственное. Поэтому было почти невозможно уловить паузу перед его ответом.

— Кажется, после смерти старшего Мортимера режим стал помягче. Роджеру разрешат прогуливаться по крепостной стене Колодезной башни, по часу, в первой половине дня. Как известно Вашему Величеству, в Колодезную башню ведет маленькая дверца прямо из вашего сада. Завтра будет дежурить молодой Алспей, и он обещал отослать охранника с поручением.

— Роджер Мортимер просил вас передать это мне? Он надеется, что я буду там? — спросила Изабелла.

Но епископ не захотел больше отягощать свою совесть.

На следующий день королеве не понравился узор, который вышивали ее дамы, и хотя ласково сияло солнышко, она велела им остаться в покоях и начать пороть неудачный узор. Только старая Бинетт сидела на скамейке в саду на солнышке, где можно было наблюдать за передвижением людей во всех направлениях. Изабелла в костюме служанки легко взбежала вверх по лестнице, как молоденькие девушки бегают на свидание.

Роджер Мортимер верил, что она придет, и ждал ее наверху. Солнце грело его лицо, и ветер перебирал волосы.

— На свете нет более храброй женщины, — одобрительно прошептал он. Он так хотел ее обнять…

Но хотя рядом с ними никого не было, она сильно нервничала. Изабелла все время прислушивалась, не звучат ли приближающиеся шаги.

— Я вам соболезную в вашем горе, — прошептала она.

Он сразу погрустнел.

— Мой дядя был хорошим человеком. Ему никогда не приходилось так много страдать, как в последнее время. Если бы наши строгие тюремщики хотя бы выпускали его время от времени на солнышко…

— А как вы сами?

Он гордо выпрямился и начал играть мышцами.

— Посмотрите, разве я выгляжу больным?

На нее его внешность произвела столь сильное впечатление, что она любовалась им, как пава любуется павлином.

— Молодой офицер говорил мне, что вы занимались разными упражнениями.

— Теперь, когда мне разрешили прогулки, все станет гораздо легче. На этой неделе у меня было просто пиршество. Мне казалось, что Сигрейву сделалось не по себе, когда умер мой дядя. Он стал гораздо мягче. Но, конечно, еда с вашей кухни сильно помогла мне.

— Это всего лишь благодарность за провизию, которую вы привезли нам во время голода. Я поеду на север и буду умолять короля, чтобы он пощадил вас. Я сделаю все…

— Как вы считаете, вспомнит он о моей безупречной службе ему, если рядом с ним сидит Деспенсер? Не тратьте зря ваши силы, мадам! Вам лучше остаться здесь и помочь мне. Я не позволю, чтобы вы унижались, вымаливая для меня поблажки, если я могу убежать из Тауэра!

Оторвав от него взгляд, Изабелла перевела его на толстые прочные крепостные стены, которые их окружали.

— Бежать? Отсюда? Из Лондонского Тауэра?

— Почему бы и нет?

— Роберт ле Мессаджер хвастал, что совершит побег, но лишь мои мольбы спасли его.

— Мессаджер, — повторил он с презрением.

— Разве кто-то убегал с той поры, как впервые первого узника заточили в Тауэр?

— Насколько мне известно, никто. Но сюда никогда не заточали Мортимеров, а я еще не пробовал удрать из крепости, разве нет?

Даже его откровенное хвастовство покоряло ее. Он заговорил более нежным тоном и взял ее руки в свои, Изабелла не стала протестовать.

— Помните, моя радость, в каждом деле всегда бывает «впервые»…

— Роджер, вы безумец!

— Нет, и если вы поможете мне…

— Но что я могу сделать?

— Вы должны стать моим партнером во всем, что предначертано нам матушкой природой. Сядьте и выслушайте меня.

Он усадил ее на низкую каменную площадку, на которой иногда стояли караульные. Хотя он был совсем рядом, его руки больше не обнимали ее. Со стороны их можно было принять за двоих мужчин, обсуждающих что-то важное.

— Благодаря вашей щедрости, Дракон часто бывал на вашей кухне в последнее время. Его проницательный взгляд замечает абсолютно все. Он рассказал мне, что огромная труба вашей кухни выходит с этой стороны королевских апартаментов, рядом с башней. А эти два здания соединены друг с другом. И он своим кинжалом нарисовал план на стене нашей комнаты. Мы вместе вытащили несколько камней с нашей стороны стены, так что в дымоход может протиснуться человек.

Изабелла была поражена смелостью его плана.

— А если к вам войдут коннетабль или охрана и увидят?

— Днем мы закладываем камни на место и ставим мою кровать перед этой стеной. С той поры, как нас посадили, нас обслуживал Дракон, поэтому там не было любопытных слуг. Мы обнаружили в дымоходе выступающие камни, так что ловкий человек может по ним выбраться наверх. Мне кажется, что это было сделано для трубочистов, чтобы чистить дымоход. Как только я поднимусь по дымоходу и выйду наружу, опоясавшись веревкой, я могу опуститься на крышу королевских апартаментов и проползти по ней к внешней стене, которая, как вы знаете, укреплена лишь башней Кредл, выходящей прямо на ров. В башне хранится подъемник для грузов, и мне будет легко спуститься в ров, переплыть его и вылезти на пристани.

— Но там с обоих концов охраняемые ворота. Не миновав их, вы не сможете выйти на лестницу Святой Катерины или же на Темз-стрит. Мне удалось выведать у молодого Алспея, что по приказу коннетабля из всех лодок, стоящих у причала, на ночь вытаскивают затычки.

Мортимер кивнул в знак того, что принимает к сведению ее сообщение, но, кажется, оно его не смутило.

— Тогда я должен осторожно проплыть по Темзе до Суррея. Но для этого мне будет нужна темная ночь.

— Плыть по Темзе? Она такая широкая в этом месте! — Изабелла вздрогнула и покрепче ухватилась за его руку. Она вспомнила, какое быстрое течение было у моста. Ей представилось его мертвое тело, плещущееся у решеток. Но он спокойно улыбнулся ей.

— Я обещаю снять свои башмаки, — поддразнил он Изабеллу. — Как вы считаете, для чего я тренировал мышцы? Но мы с Драконом еще не выработали окончательного плана. В любом случае, я не мог оставить здесь своего беспомощного дядю.

— И что вы собираетесь делать дальше?.. — спросила она.

Несмотря на ее сомнения, Мортимер сумел передать ей свою отвагу.

— Милорд епископ из Херфорда будет держать наготове пару лошадей в какой-нибудь плохо запертой конюшне. Ему они могли бы понадобиться для какого-нибудь срочного дела. Если только он заранее будет знать, что что-то произойдет в определенную ночь…

Ухмыляясь, он повернулся к ней, одна бровь лихо изогнулась. Изабелла быстро подхватила его подсказку.

— Он остановился в доме епископа Дурхема в Лондоне. Если я буду знать, когда я могу покататься по Стрэнду подышать свежим воздухом и заехать в его дом, чтобы полюбоваться розами в саду, — предложила она, улыбаясь. — Все так просто. Вы хотели получить именно эту помощь?

Мортимер поднес ее руку к губам и долго не отпускал. Галантность этого приграничного лорда из Уэльса была изысканной, как у парижанина.

Вдруг Изабелла с раздражением подумала, что причиной тому богатая француженка-жена.

— Ваше Величество, вы не знаете, живет ли надо мною кто-то, кто может услышать, как мы двигаем тяжелые камни? Или увидеть меня из верхних окон Фонарной башни?

— Там никого нет, — успокоила она. — Там спальня короля, а он отправился на север. И вы сказали, что выберете ночь потемнее…

— Не следует забывать о фонаре. Он светит наверху башни в темные ночи и очень помогает морякам, плывущим по Темзе. Мне придется пересечь его луч, когда я буду ползти по крыше королевских апартаментов. Однако я должен сделать это. Нельзя забывать и о самом коннетабле и его офицерах, которые делают обход. Мне кажется, их нужно подпоить. Но как я могу добраться до них, сидя в запертой комнате?

— Пусть они придут к вам. Устройте пирушку и пригласите их.

— Прекрасная мысль! А по какому поводу пирушка? Если я устрою ее так скоро после тяжелой утраты, они могут заподозрить неладное. Но все должно произойти поскорее, пока король и эта крыса Деспенсер не возвратились в Лондон.

Изабелла встала и задумчиво прислонилась к стене.

— Мне говорили, что на следующей неделе здесь будут праздновать закладку первой церкви, которую Эдуард I построил и посвятил Святому Петру.

— Не слишком хороший предлог, так как они знают, что я ненавижу это место. Если бы был день Святого Давида… Но утопающий хватается за соломинку! Когда должны состояться торжества?

— 1 августа.

— 1 августа? Вы — просто волшебница!

Изабелла взглянула на него и увидела, что несмотря на всю опасность его положения, он сиял, как мальчишка.

— Почему? — рассмеялась она. — Чему вы так радуетесь?

— Да потому что это мой день рождения! Я совсем забыл о нем. Это и мое вступление в права лорда Чирка будут прекрасными предлогом. Мне кажется, что в ту ночь не должно быть луны. Я только боюсь, не хватит вина, чтобы напоить допьяна десяток дюжих мужчин, — с сожалением добавил он.

— Сегодня утром прибыло судно из Бордо. Может быть, ради такого случая сэр Стивен даст вам бутылочку-другую из своих запасов.

— И заставит своих вышколенных слуг прислуживать нам, — напомнил ей Роджер. — Кроме того, надо полагать, вино действует на людей по-разному. Некоторые становятся еще более опасными, когда они пьяны. А коннетабль, вероятно, совершенно воздержится от вина.

Они молча смотрели друг на друга и напряженно размышляли, пока Изабелле в голову не пришла поистине блестящая мысль!

— Моя настойка для сна! — воскликнула она и торжествующе захохотала. — Мой доктор давал мне ее, когда я притворилась, будто меня мучает бессонница. Несколько капель в вине помогут их всех усыпить!

Он не отпускал ее из объятий, пока она ему все объясняла.

— Дракон может накапать настойку в вино. Если верить доктору Бромтофту, офицеры заснут мертвецким сном через несколько минут. Но вы должны постараться, чтобы они все одновременно выпили за ваше здоровье, иначе кто-то из них заснет раньше, а другие могут догадаться о том, что в вино что-то подмешана…

— Хорошо придумано, но как я смогу получить настойку?

— Я пошлю мою доверительную даму с поручением на кухню в то время, когда там будет Дракон. Вы можете доверять всем моим дамам, милорд, но только одной из них я доверяю полностью.

Роджер Мортимер смотрел через реку на южный берег и улицы, на залитые солнечным светом просторы и деревни, расположенные вдалеке.

— Минует неделя, и я смогу бежать отсюда, — сказал он, глубоко вздохнув. — Боже, как прекрасно снова будет сесть на коня!..

— Вы уедете в Вигмор и оставите меня здесь? — тихо сказала Изабелла, думая о другой француженке, которая тоже красива, но холодна.

Он резко повернулся и прижал ее к сердцу. Она почувствовала, как сильно он желает ее.

— Мы предназначены друг для друга судьбой. Ни одна женщина не была столь желанной для меня. Вы так прекрасны! Мы здесь одни! Подарите мне любовь, прежде чем я покину вас, и тогда мы станем полноправными партнерами!

Изабелла закрыла глаза, инстинктивно чувствуя, что ей нужно покориться. Но ее останавливало все еще не до конца изжитое смутное очарование так обманувшего ее брака, которое удерживало ее от физической измены мужу. «Видно, придется еще подождать и поставить ему какое-то необычайно сложное условие, а потом уже сдаться!»

— Давай немного подождем, любовь моя! — шепнула она, стараясь отстраниться от его горячих требовательных губ. — Сначала вам надо освободиться отсюда и доказать, что вы настоящий мужчина, и тогда я стану вашей. Клянусь!

Он не ожидал, что она будет ставить ему условия, и сердито взглянул на нее.

— Как вы можете торговаться в такой момент? Когда нами владеет страстная любовь? Чтобы вы могли насладиться победой в угоду своему тщеславию?! Я должен рискнуть жизнью прежде, чем испытаю счастье обладания вами?

— Но ведь вам покорится королева! Неужели игра не стоит свеч?

Он все еще сердито смотрел на нее, но разомкнул объятия.

— Вы гордая дама, но я могу подождать — награда слишком высока!

Роджер намеренно проигнорировал то, что Изабелла подчеркнула свое королевское происхождение.

— Мне не нужна похожая на мышку святоша!

Оба они беседовали о каких-то пустяках. Под ними по реке проплывали суда с развевающимися парусами, громко и резко кричали чайки, но их мысли были полны друг другом.

— Почему вам понадобятся две лошади, которые должны будут ждать вас у епископа? — спросила Изабелла, еще не остыв от неудовлетворенной страсти.

— Если бы мы украли лодку, со мной мог бы поплыть Дракон, но, к сожалению, он не умеет плавать, — весьма сухо ответил ей Мортимер. — Какое-то время я подумывал о Жераре Алспее, но не уверен, насколько далеко можно зайти в переговорах с ним.

— Я тоже прощупывала его.

— Да, я это уже понял.

— Мне показалось, что с ним можно договориться.

— Не сомневаюсь, что он все сделает… для вас. Но не перестарайтесь. Ваши губы принадлежат мне! Не следует сводить с ума этого парня после того, как меня здесь не будет.

Громко грохнула дверь внизу лестницы. Слышались тяжелые шаги. Караульный насвистывал мелодию популярной песенки. Изабелла быстро спряталась в тень огромного ворота, с помощью которого качали воду из колодца.

К нему на веревке было привязано ведро.

— Куда вы отправитесь отсюда? — спросила Изабелла, она хотела продолжить обсуждать его планы.

— В Париж, — прошептал Роджер. Его ревность была позабыта. — Если вам станет невмоготу терпеть правление Деспенсеров, переверните здесь все вверх дном и поезжайте туда тоже. Я постараюсь как-нибудь связаться с вами.

Великолепный, украденный ими у судьбы час закончился… Бесценный час, ибо удалось обсудить планы побега. Но они оба считали, что не все еще оговорено, а время пролетело слишком быстро.

— Я буду молиться за вас всю ночь 1 августа, — шепнула она и пристально взглянула на него, ведь это могло быть в последний раз.

Он поднял с каменной площадки забытый ею плащ, накинул его ей на плечи и страстно поцеловал ее в шею. Он целовал ее как властелин!

— Мы еще будем молодыми, и вам придется выполнить свое обещание! — сказал он.

Изабелла стала глубже в тень и низко надвинула на лицо темный капюшон. В это время на верхней ступеньке лестницы появился охранник. Мортимер сразу же громко обратил его внимание на какое-то иностранное судно, проплывавшее по реке. Караульный, сгорая от любопытства, быстро преодолел ступени.

— Что за судно? — спросил он и неуклюже подбежал к краю крепостной стены, чтобы посмотреть вниз. В этот момент королева тихонько сбежала по лестнице и присоединилась к Бинетт, которая, казалось, не переставала дремать на солнышке.