Было так тихо и приятно в маленьком садике в Валансьене. Изабелла, измученная долгим и тревожным путешествием, была рада побродить там. Сладко пахнущая маттиола цвела в саду. Ворковали голуби. Забыв обо всем, она следила за белыми пушистыми облаками, несущимися по бездонной чаше неба.

Хотя им грозило еще много неприятностей, она уже могла не волноваться по поводу их нынешнего положения.

Изабеллу и ее людей гостеприимно встречали, как только они пересекли французскую границу. Как будто они попали в другой мир. Никакие скандальные сплетни не предшествовали ее приезду сюда, в сонную провинцию Священной Римской Империи. Ее кузина Жанна де Валуа и галантный граф Геннегау встретили ее с распростертыми объятиями. Ее хрупкая красота и отчаянное положение завоевали ей сочувствие у их слуг.

— Ее заставили покинуть двор родного брата, — сокрушались люди.

— А до этого с ней так плохо обращался собственный муж!..

Изабелла не понимала их гортанную речь, и Жанна переводила ей. Так говорили на улице, когда люди собирались, чтобы приветствовать беглую английскую королеву. Все с удовольствием смотрели на ее сшитые по последней французской моде головные уборы с крылышками.

Жанна, доброе, доверчивое создание, поведала своему мужу Вильгельму Геннегау все обиды, о которых так охотно рассказала ей Изабелла.

— Здесь ей не понадобятся деньги, и ее не смогут забрать у нас, — заявил он на плохом французском. Он улыбался и подбадривал расстроенную родственницу своей жены. Ему было приятно рассказывать своим друзьям, что в его хорошо обставленном замке жила сама королева.

Они были так добры к беглецам, что даже устроили для них несколько приемов. Неда с радостью приняли в свой круг их милые дочери, а Изабелла с большим удовольствием отдыхала в их маленьком внутреннем садике. Она сидела там с милым и добрым. Эдмундом, который также был родственником Геннегау по материнской линии. Часто там присутствовал преданный лорд из Уэльса, который привез ее из Парижа и теперь занимался всеми ее делами.

— Как был прав Мортимер, что привез нас именно сюда! — с облегчением воскликнул Эдмунд Кент, как только они остались одни.

Изабелла улыбалась. Мортимер стоял несколько поодаль, поставив ногу на край маленького пруда с рыбками и обхватив рукой подбородок. Было видно, что он о чем-то глубоко задумался. Изабелла продолжала беседу со сводным братом своего супруга. Иногда он так напоминал ей Эдуарда!..

— Я не могу забыть доброту того рыцаря, который привез нас к себе домой в Остреванте. И заботу его жены. Они так бедно живут, у них много детей, которых нужно кормить, но они отдали нам все самое лучшее, что у них было. Эдмунд! Как его звали?

— Сэр Юстас д’Амбретикурт.

— Прошу вас, не забудьте его имя, когда-нибудь придет день, и я смогу отплатить ему за доброту.

— Вы сделаете это столь же прилежно как заставили нас расплатиться с вашими кредиторами, прежде чем мы оставили Париж, хотя Роджер был вне себя от бешенства, и кони били копытами у дверей! — поддразнил ее Эдмунд. Он стал разламывать булку, чтобы покормить жирных карпов в пруду.

— Вы правы, нам есть за что благодарить д’Амбретикуртов! Именно они сразу же решили послать вести о вашем прибытии в Валансьен!

— И потом этот милый младший брат Вильяма приехал за нами.

— Такой милый сэр Джон Геннегау! — заметил Эдмунд, улыбаясь при воспоминании о прошедшем. — Прямо рыцарь из рассказов о короле Артуре, с синими холодными глазами и волнистыми льняными волосами. Он был уже готов припасть к ногам благородной дамы, находящейся в трудном положении, и сражаться за нее со всем жестоким миром!

Они все засмеялись, вспомнив, как был очарован красотой королевы неопытный молодой человек.

— По счастью, ему не пришлось защищать нашу честь, поэтому он привез нас сюда с комфортом и достаточной охраной, — заметила Изабелла, протягивая руку за куском хлеба. Она тоже принялась кормить рыбу, которая жадно хватала куски хлеба и выпрыгивала из воды. Изабелле было так приятно сидеть у пруда, она с удовольствием провела бы здесь все утро.

Но Роджер Мортимер не терпел, когда люди бездельничали. Он уже обдумывал следующий ход.

— Несмотря на хороший прием, мы не должны слишком долго оставаться у этих милых и добрых людей, чтобы с нами не случилось того же, что произошло во Франции, — заметил он. — Мне кажется, пока нам все сочувствуют, следует набрать как можно больше сторонников и приверженцев.

Изабелла была рада, что перед ее родственниками он обращался с ней более официально, чем делал это наедине. С неохотой она перестала швырять крошки хлеба в залитый солнцем пруд.

— Вы считаете, милорд, что нам уже вскоре придется покинуть это место?

— Да, мне так кажется, мадам. Тем более, что мы будем иметь преимущество перед нашими врагами и сможем нанести им неожиданный удар. Но самое главное, о чем я размышляю, — где нам лучше всего высадиться? Естественно, мне бы хотелось предложить Уэльс. Там за меня будет стеной стоять каждый. Но против этого имеются некоторые доводы: нам придется дольше плыть по морю, и еще мы должны нанести первый удар именно в Лондоне.

Он повернулся к Кенту.

— Милорд, у вас есть какие-нибудь идеи насчет места высадки?

— Почему бы нам не сделать это в Восточной Англии, где расположены земли моего брата лорда Норфолка?

— Где-то неподалеку от укрепления Фремлингхем? Тогда какой порт вы можете предложить? Я не знаю ту часть Англии.

— Там есть река Оруэлл, где фламандские ткачи швартуют свои баржи, и лодки наших торговцев шерстью отправляются в путь. Это хорошо укрытое место, и оно расположено не так далеко от Лондона.

— Мы могли бы прибыть на реку Оруэлл ночью. Как вы считаете, ваш брат граф Норфолкский присоединится к нам?

— Он так же сильно ненавидит Деспенсеров, как ненавижу их я!

Мортимер вынул из кармана камзола, выдержанного в зеленых с золотом тонах, маленькую свернутую записку.

— Мадам, я получил это письмо из Англии час назад. Письмо от Орлетона, епископа Херфорда. Он пишет, что он сам, моя мать, и сын вашего покойного дяди Ланкастера Линкольн стараются сделать для нас все, что только возможно. Бароны и купцы по всей стране заявили, что обеспечат нам поддержку, если только мы укажем им место и время нашей высадки и привезем с собой не менее тысячи человек.

— Тысяча человек! Но мы приехали сюда, взяв с собой только Мальтраверса и Дракона и несколько оруженосцев и пажей Эдмунда. Неудивительно, что вы все время молчите!

— Нам придется надеяться только на иностранных наемников! Их обычно можно купить, и некоторые из немецких наемников весьма искусны в ведении военных действий.

— Но как мы сможем убедить их пересечь море по какой-то надуманной причине, когда у нас нет поддержки их императора или короля Франции?

Даже Мортимер не смог ничего возразить на подобный довод и только пожал плечами.

— Мне кажется, что мы должны будем платить им высокое вознаграждение. Вот и все!

— Откуда взять деньги? — задал логичный вопрос Кент. Теперь именно он задавал трудные вопросы, от разрешения которых зависел успех предприятия.

— Кто из нас может получить хотя бы грош из доходов наших имений, когда мы все изгнаны из них? Многие из сочувствующих нам в Англии также состоят на подозрении. После несчастного случая во время турнира бедный Линкольн наполовину ослеп. И самое важное, моя дорогая сестра, что вы собираетесь сказать Неду? Поедет ли он с нами в Англию, где мы выступим с оружием в руках против его отца?

— Насколько нам известно, его отец и Хьюго Деспенсер — неразлучны, — резко ответил Мортимер.

— В любом случае, герцог еще ребенок!

В этот момент до них донесся голос Неда, который весело позвал одну из дочек Геннегау. Они играли в какую-то игру с другой стороны высокой живой изгороди. Изабелла была счастлива, что он все еще только ребенок — в его голосе слышалась нотка радости и веселья, хотя он так долго молчал из-за возмущения и неприятия их с Мортимером отношений. Здесь, в Валансьене, было так славно. Не было цинизма в отношениях и постоянных интриг. Материнский инстинкт подсказывал ей, чтобы мальчик как можно дольше оставался здесь, где его не обманывали, не использовали во зло его чувства, где бы он мог вырасти благородным и честным молодым человеком среди милых и скромных дочерей Жанны. Она увидела, что и Эдмунд присоединился к ним. Как будто его тоже привлекла простота и честность в отношениях, он хотел уйти от планов предательства, которые вынашивались им, в мир ясности и веселья. Мортимер повернулся и наблюдал, как он исчезает в высокой арке, выстриженной в вечнозеленом кустарнике.

— Он сердцем не с нами, — недовольно пробормотал он.

— Потому что его сердце наполовину принадлежит Эдуарду. В молодости он просто обожал его. Сейчас он разрывается между дружбой к нему и желанием разделаться с Деспенсерами, — сказала Изабелла. Она прекрасно понимала колебания Эдмунда, в них было что-то и от ее собственных сомнений.

— То же самое желание отомстить, которое снедает и вас!

Он обнял ее, как бы желая смягчить жестокость своих слов.

— Может быть, он настолько наивен и полагает, что если мы победим, то Эдуард станет таким же, каким был прежде, — добавила она, продолжая цепочку своих рассуждений, несмотря на то, что Мортимер был рядом. Он вдруг резко отодвинулся от нее, заметив, что Кент был прав, когда говорил, что им будет трудно убеждать Неда, потому что он не захочет оказаться в оппозиции к своему отцу. Потом Мортимер совершенно спокойно спросил ее, как много фактов она собирается сообщить юноше. Она сочла его вопрос проявлением партнерства — их политические взгляды были едины, как и тела в моменты соития.

— Мне кажется, ему будет приятно снова увидеть своих лошадей и ястребов, — заметил Мортимер. — И еще мне кажется, что с его отношением к браку ему надоели глупые игры с этими девицами!

— Я уверена, что вы заблуждаетесь. Он доволен тем, как проводит с ними время, — сердито сказала Изабелла. В этот миг до них донесся новый взрыв смеха.

— Разве вы не заметили, Роджер, насколько более спокойным и раскрепощенным стал мальчик с той поры, как мы приехали сюда? Может быть, все дело в том…

— В чем, моя дорогая?

Но Изабелла еще не могла точно выразить промелькнувшую мысль, которая была слишком смелой, чтобы ее можно было высказать вслух. Изабелла сама была всего лишь женщиной, не привыкшей к таким мужским делам, как устройство заговоров, могущих привести к самым неожиданным последствиям.

Но одно из ближайших последствий заговора может помочь ее любовнику. И тогда он одобрительно улыбнется ей и еще выше оценит ее. Королева привыкла жить ради подобных мгновений.

— Я поговорю с ним сама, — решила Изабелла. — Я присоединюсь к их веселому обществу и сделаю все, что в моих силах, чтобы он был в хорошем настроении, когда я начну свой разговор с ним… Мне придется кое в чем убедить его…

Она собралась перейти за живую изгородь во дворик, где играла молодежь, но еще не успела дойти до арки, как Мортимер вдруг остановил ее.

— Но есть еще один человек, с которым вы должны поговорить в первую очередь и уговорить его… — сказал он.

— Кого вы имеете в виду? — спросила Изабелла. Она повернулась к Мортимеру. Он улыбался ей, и ей показалось, что в нем пылкий любовник и практичный лидер слились воедино.

— Я говорю о последней жертве вашего очарования — молодом Джоне Геннегау! Мне сказали, что у него более 500 воинов. Он мог бы стать для нас полезным.

— Вы думаете, что он пойдет сражаться за нас?

— За вас! — Мортимер стремительно подскочил к ней со своей почти кошачьей грацией. Она не переставала удивляться грациозности его движений. Ведь он был таким высоким и сильным мужчиной. Не прикасаясь к ней, он наклонился и крепко поцеловал в губы.

— Мадам, вы можете склонить мужчину на что угодно! Мне неприятно даже думать про это, но идите и обольстите его. Обещайте молодому дурню все… Чтобы он только согласился поехать с нами и взять с собой свои 500 человек. И, кроме того, — добавил он, отступая и смущенно улыбаясь, — я всегда могу спрятаться за гобеленами и убить его в самую последнюю минуту, если он попытается позволить себе слишком много.

Но Изабелла не стала ни смеяться, ни возмущаться, что Мортимер посмел предложить ей такое. Она стояла с сияющими глазами, как будто смотрела вперед и видела там то, что он не смог еще увидеть.

— Нет, нет, любовь моя, — мягко заметила она, лаская его загрубевшее лицо своими мягкими душистыми пальцами. — Вы не должны мучить себя. Не всем мужчинам требуется одно и то же.

— Как можно наверняка добиться всего от мужчины?

— Не все мужчины одинаковы. Некоторые из них лучше служат своим идеалам, а не своим страстям. Такие будут стремиться к недостижимому миражу, а не к тому, чтобы заполучить женщину. Хотя их не так уж много! — призналась она, увидев, как он насмешливо посмотрел на нее. — Но то, что они такие, вы всегда сможете узнать по их рассеянному взгляду. То, что в шутку сказал о нем Эдмунд, — что он из рыцарей Круглого Стола — это правда! Нам будет легче увлечь его за собой, если мы убедим его в святости нашей цели, чем если мы станем заманивать его в мою постель.

— Может быть, вы и правы, — согласился Мортимер. Он всегда старался следовать ее интуиции, и иногда это приносило им пользу.

— Что касается меня, мне легче рассуждать о мечах, катапультах и засадах, чем о высоких идеалах.

— Но вы же должны были заметить мягкость и склонность к идеалу в Эдмунде. В его характере есть ряд ценных черт, которые он унаследовал от своей прелестной матери, но нет силы и властности, необходимых для столь великого лидера. Будем надеяться, что она окажется у Джона Геннегау.

— Вам следует убедить его присоединиться к нам, и неважно какими средствами…

Изабелла подошла к нему и крепко обняла его за шею. Она подумала, что он ниже Эдуарда.

— Что касается вас, мой дорогой Роджер, вам не знакомы такие высокие цели, и будет лучше, если вы не станете разочаровывать Джона Геннегау. Я вас умоляю, чтобы вы перестали с ним держаться так надменно. Мне это нравится, другим — нет. И не старайтесь открыто показать ему, что вы — мой любовник! Слишком явное выставление напоказ наших отношений может нарушить милый образ супруги-королевы, которую так обидели! Кроме того, это неприятно Неду и отдаляет его от меня, а мне необходимо привлечь его на мою сторону.

Он схватил ее за руки, как бы стараясь сбросить их со своей шеи.

— Вы хотите сказать, — яростно начал он, — что когда мы будем в Англии, вы не собираетесь спать со мной?

Она страстно прижалась к нему. Своим мягким пальчиком она стерла злость с его губ.

— Милый мой глупец! Я хочу сказать только одно: приходите тихо и поздно! Приходите в виде моего духовника или торговца или кого угодно! Только приходите!

Она еще сильнее прижалась к нему и рассмеялась. Потом закрыла глаза и секунду тихо слушала биение его сердца.

— Я хочу, чтобы вы знали, что если вы перестанете приходить ко мне, я перестану жить!

Он обнял ее, и они взглянули в глаза друг другу.

— Прежде чем это случится, я должен буду умереть сам, — медленно ответил он, как будто читал книгу будущего и давал ей торжественную клятву.

— Тогда я смогу выдержать грядущие испытания. Я сама разберусь с неопытными сыновьями и рыцарями, способными сражаться с мифическими драконами, — заявила она, пытаясь скрыть под легкомысленным весельем, насколько ее тронули его пылкие слова.

Покинув Мортимера, она присоединилась к Неду и его веселой компании. Она хотела посидеть рядом с Эдмундом на травке и посмотреть, как они играют в воланчики. Но при ее появлении высокие девушки, милые простушки, которых спасала только свежесть их юности, стали приседать до самой земли. Смех замер на их добрых и широких ртах. Она поняла, что для них она — не мать их нового друга, а королева Изабелла Прекрасная. Образец красоты и моды! И что ее представления о придворном этикете были намного выше их собственных! Она старалась, чтобы они немного расслабились, и попыталась научить их новому легкому танцу. Это были порхающие шаги и повороты веселого танца Прованса, который называется вальс. Но из ее затеи ничего не вышло. Они все сбились в смущенную кучку, их милые фламандские личики были для нее похожи одно на другое. Она даже не смогла вспомнить их имен. И обратила внимание лишь на одну высокую темную девушку, которую, когда они учились танцевать, выбрал себе в партнерши Нед.

Однако она поняла, что Нед был доволен тем, что королева-мать проявила к ним внимание. Он явно гордился ее красотой и грацией. В ее тридцать с лишним лет грация Изабеллы превращала девушек, готовых к замужеству, в сравнении с ней в сборище простых и неуклюжих молочниц. Нед проводил ее в покои. Он теперь чаще улыбался и свободнее беседовал с ней, чем делал это в последние месяцы. Изабелла постаралась воспользоваться тем, что он стал мягче по отношению к ней, и начала с ним трудный разговор. Она остановилась у входа в сад.

— Перед отъездом из Парижа я получила еще одно письмо от вашего отца.

Она увидела, как посветлело лицо Неда.

— С ним все в порядке? — спросил он. Он говорил, совсем как раньше, спокойно и естественно. — Мы скоро возвратимся, мадам?

— Да, мы вскоре возвратимся в Англию. Король ничего не писал о своем здоровье, потому что его, видимо, волнуют иные, более важные проблемы. Его Величество договаривается о помолвке вашей сестры Элеоноры с королем Арагона.

Нед состроил веселую гримаску.

— Бедняжка, ей придется выучиться их сложному и строгому этикету, — заметил он совершенно спокойно. У четырнадцатилетнего юноши не было сочувствия к сестренке, которой уже подготовили жениха.

— Но, наверное, пройдет некоторое время, прежде чем она подрастет и будет готова отправиться к испанскому двору.

Его лицо ярко освещали солнечные лучи, и Изабелла легко могла прочитать на нем все его мысли.

Она намеренно неожиданно посвятила его во все последние расчеты его отца.

— Его Величество также договаривается о том, чтобы помолвить тебя с дочерью короля Арагона.

Молодой герцог Гиеньский застыл, как от удара молнии. Радость исчезла с его лица. Он поднес руку к вороту, стремясь немного ослабить его, чтобы дышать свободнее.

— Нет! Нет и нет! — выкрикнул он хриплым приглушенным голосом.

— Но почему ты так расстроился? — спокойно спросила Изабелла. — Ты ведь прекрасно знал, что вскоре для тебя подберут подходящую невесту из свободных принцесс Европы.

— Но я… я не могу провести всю свою жизнь с какой-то испанской девушкой, которая что-то болтает на незнакомом мне языке! — вдруг выпалил он.

— Ты прав, брак рассчитан на долгие годы, — согласилась с ним мать, и ей стало жаль его. — К сожалению, тут учитываются и политические мотивы, они не принимают во внимание человеческое счастье! Это, в особенности, относится к наследнику престола.

Он ей не ответил, но она увидела отчаяние в его глазах. Ей так хотелось успокоить его, сказав, что некоторые ищут утешения на стороне, но она не посмела. Она была его мать! Ей не хотелось, чтобы у ее первенца не сложилась судьба. Изабелла положила ему на голову руку.

— Скажи мне, Нед, дело только в незнании языка или в чем-то еще? Тебе ведь было все равно, до того как мы приехали сюда, не так ли?

Она знала, что выразила словами факт, важности которого Нед сам не понимал еще до последних секунд. Он начал размышлять над ее словами.

— Ну скажи мне, Нед, которая из них? — добивалась она, ласково улыбаясь сыну. — Темненькая? Та, с которой ты танцевал?

Он искоса взглянул на нее, как будто ему не понравилось, что она сразу все поняла.

— Филиппа, — сказал он, стараясь говорить равнодушно. — Она свободно рассуждает о травах, которыми лечат раны, о том, как следует натаскивать соколов, хотя она и девушка. Она плакала, когда услышала, что мне вскоре придется уехать отсюда!..

Изабелла подумала, что он, наверное, станет огромным сильным мужчиной, не выносящим женских слез. «От него всего можно будет добиться, если как следует поплакать перед ним», — продолжала предаваться раздумьям мать, стараясь не улыбаться.

Вдруг он начал умолять ее и сразу стал казаться повзрослевшим.

— Разве вы не можете что-нибудь сделать, матушка? Разве вы не можете убедить короля, вы, которая может уговорить любого мужчину? — бормотал он невнятно, как обычно, когда был сильно взволнован.

Он умолял ее своим ломающимся голосом, так что у нее едва не навернулись на глаза слезы.

— Мы попробуем что-нибудь сделать для вас, мой сын! — утешала она. — Лорд Мортимер постарается помочь тебе.

Было бы неплохо, чтобы Нед испытывал к ним благодарность, а не стал просто их невольным партнером.

Вечером за ужином она более внимательно посмотрела на девушку, которая могла бы в скором времени стать женой ее сына. У нее были иссиня-черные волосы и добрые честные глаза.

— Бог знает, что он в ней нашел, — говорила она несколько часов спустя, лежа в объятиях Мортимера. — Может быть, он предпочитает именно такой тип женщин. Спокойную и надежную подругу, которая могла взрасти только во Фландрии. Он когда-то поклялся мне, что никогда, ни-ко-гда — не правда ли, это мне должно так льстить! — не женится на темпераментной француженке! Филиппа даже не старшая дочь, и, вообще, на ее месте могла быть любая из них. Но Нед обладает такой цепкой памятью, так медленно приходит к решению, но столь крепко стоит на своем!..

— Он временами невероятно упрям, — с чувством поддержал ее Мортимер.

— Я обещала ему, что вы тоже попытаетесь помочь ему. Может быть, после этого он станет получше относиться к вам.

— Это было бы великолепно, — иронично заметил Мортимер.

— Но я все равно не могу придумать, как нам устроить для него помолвку без согласия отца. Особенно, если учесть, что Эдуард уже почти договорился с королем Арагона, о чем вы нам рассказали.

— После нашей высадки Эдуард ненадолго останется властвовать. Что касается остального… Хотя моя кузина Жанна принадлежит к ветви Валуа, она не прочь посплетничать. Она постоянно сетует на то, что у них нет сыновей. «Нам с Вильямом будет так трудно удачно выдать замуж наших четырех дочерей!» — ее любимая тема разговора. Она не напрасно все время жалуется. Я уверена, что будет нетрудно устроить помолвку, прежде чем мы отсюда уедем.

— Прежде чем мы отсюда уедем?! — Мортимер даже вскочил и стал приглаживать свои всклокоченные волосы. — Но мы никак не можем достать денег, чтобы организовать высадку в Англию, а нам придется заниматься всяческой мишурой для королевской невесты?!

Изабелла засмеялась и притянула его к себе.

— Невеста еще слишком молода и пока останется здесь, — сказала она. — Но мы видели, как богаты эти фламандские города, и сможем убедить Вильяма, чтобы он вручил нам приданое Филиппы сейчас. И тогда мы сможем заплатить нашим воинам.

Мортимер судорожно выдохнул от изумления. До этого мгновенная он не осознавал, насколько умна и изворотлива эта женщина! Он должен был признать, что хитростью она могла превзойти его самого.

— А как насчет Неда? — усомнился он вдруг с не присущей ему осторожностью. — Когда-нибудь он станет обладать властью. И тогда он и его жена узнают все. Они скажут, что мы украли ее приданое.

Изабелла прислонилась к его плечу и вздохнула.

— Без солдат и без риска, который мы берем на себя, он вообще не сможет на ней жениться, — заметила она с неоспоримой логикой.