1

Я плохо спал в ту ночь. Ворочаясь на постели, в который раз прокручивая в голове свою гипотезу, и она начал казаться мне глупой и нереальной: миллионер, член парламента вряд ли мог быть связан с русскими. Естественно, Элисон не могла ее принять. И в то же время Уилер явно имеет что-то общее со «Скарперами», если только целый ряд обстоятельств не был просто совпадением, — я знал много случаев, когда на первый взгляд связанные вещи оказывались совпадением.

Но предположим все-таки, что Уилер руководил деятельностью «Скарперов». Для чего он это делал? Разумеется, не для денег, — у него их было достаточно. Ответ тогда склонялся в сторону политики, а это опять-таки вело к его членству в парламенте и к той угрозе, которую несла в себе эта ситуация.

Я, наконец, заснул и видел сны, полные зловещих предчувствий и угроз.

За завтраком я чувствовал себя утомленным и несколько раздраженным. Мое настроение еще больше ухудшилось, когда Элисон сделала первый телефонный звонок и получила известие, что «Артина» прибыла в порт ночью, быстро заправилась и на рассвете вышла в сторону Гибралтара.

— Мы опять упустили этого негодяя, — в сердцах сказал я.

— Мы же знаем, где он находится, — утешила меня Элисон, — и знаем, где он окажется через четыре дня.

— Это еще не факт, — возразил я мрачно. — То, что он указал Гибралтар, еще не значит, что он действительно направляется туда. Это раз. Два: что может помешать ему передать Слэйда на какой-нибудь русский траулер, идущий в совершенно другом направлении? Стоит ему скрыться за горизонтом, — и нет проблем! А мы к тому же не знаем точно, есть ли у него на борту Слэйд и пока только строим догадки.

После завтрака Элисон отправилась в редакцию «Наблюдателя». Я с ней не пошел. Появляться в местах, где околачиваются репортеры, было бы просто безумием. Газеты все еще пестрели материалами о Риардене и его фотографиями. Так что я оставался дома, а тетушка Мейв тактично занялась своими хозяйственными делами, предоставив мне возможность сидеть и размышлять в одиночестве.

Элисон вернулась через полтора часа и принесла с собой большой пакет.

— Фотографии и телексы, — сказала она, кладя пакет передо мной. Сначала я рассмотрел три фотокарточки Уилера — одна строгая и официальная, а на двух других он был заснят с открытым ртом, — фотографы любят изображать политиков во время их разглагольствований. На одной он сильно напоминал акулу, и я думаю, что редактор, публикуя ее, удовлетворенно хихикал.

Уилер был высоким, крупным, широкоплечим человеком со светлыми волосами. Нос длинный, заметно свернутый на сторону — черта, которой не замедлят воспользоваться карикатуристы, если когда-нибудь Уилер вылезет в политике на первый план.

Рассмотрев и запомнив облик Уилера, я отложил его фотографии в сторону и занялся другими, посвященными «Артинс». Одна из них представляла собой репродукцию плана яхты-дубликата. Син О'Донован, конечно, преувеличил — с королевской яхтой ее не сравнить, но все же размеры были весьма приличны. Во всяком случае покупку и обслуживание такой яхты мог позволить себе только миллионер.

Каюта хозяина располагалась перед машинным отделением, за ним — три двойные каюты для гостей. Команда помещалась в кубрике на носу, а капитанская каюта — сразу за рулевым мостиком.

Я долго смотрел на план, пока он не запечатлелся в моем мозгу во всех подробностях. Теперь, если мне придется оказаться на борту яхты, я не заблужусь и легко найду места, где можно спрятаться. Помимо жилых кают, я внимательно изучил расположение подсобных помещений в трюме.

Элисон была погружена в чтение телексов.

— Есть что-нибудь интересное? — спросил я ее.

Она подняла голову.

— Пока ничего, кроме того, о чем я вам уже сообщила. Больше подробностей, и все. Скажем, в Югославии Уилер сражался на стороне партизан.

— Значит, коммунистов. Так. Еще одно очко в мою пользу.

Я тоже начал читать телексы и согласился с Элисон — новой сколько-нибудь значительной информации в них не было. Вырисовывался портрет молодого человека, ставшего финансовым воротилой с помощью, как это обычно бывает, локтей и ногтей, и создавшего себе солидную репутацию в обществе путем произнесения нужных слов в нужное время и нужном месте.

— Он не женат, — заметил я. — Должно быть, самый лакомый кусок для английских невест.

Элисон криво усмехнулась.

— До меня дошли кое-какие слухи о нем. Он содержит любовниц, меняя их регулярно, и, к тому же, говорят, бисексуал. Естественно, в телексах этого нет, — это значило бы обнародование клеветы.

— Если в Уилер знал, что мы затеваем, то клевету он счет бы сущим пустяком, — сказал я.

Элисон как-то вяло пожала плечами.

— Ну и что нам делать?

— Мы должны быть в Гибралтаре. Можно полететь туда на вашем самолете?

— Разумеется.

— Тогда выходим охотиться на дикого гуся. Что нам еще остается?

 

2

Времени в запасе у нас было много. Изучение плана «Артины» и приложенных к нему описаний позволило сделать вывод, что ее скорость невелика и до Гибралтара ей не меньше четырех суток ходу. Мы решили перестраховаться — прилететь туда через три дня и там ждать прихода яхты.

За это время Элисон успела слетать в Лондон, навестить боровшегося за жизнь Макинтоша и заодно раскопать побольше компромата на Уилера. Мы решили, что мне лететь с ней в Лондон в высшей степени неразумно. Пробираться через коркский аэропорт — одно дело, а через Гэтвик или Хитроу — другое. Излишнего риска следовало, по-возможности, избегать.

Так что я провел два дня закупоренным в доме на окраине Корка, и моей единственной собеседницей была старая ирландская дама. Должен сказать, что Мейв вела себя исключительно тактично — не приставала с расспросами, не теребила меня и с уважением относилась к моему молчанию. Однажды она, впрочем, сказала:

— О, я так вас понимаю, Оуэн. Я сама прошла через это в 1918 году. Ужасно, когда все вокруг ополчаются на тебя, и ты прячешься, как затравленный зверь. Но в этом доме вы можете чувствовать себя спокойно.

— Значит, и у вас было развлечение во время смутного времени? — сказал я.

— Было. И это мне не слишком понравилось. Но от беды никуда не уйдешь — она рано или поздно случается, не здесь, так в другом месте, не с тобой, так с другим. Всегда кто-то бежит, и кто-то преследует. — Она покосилась на меня. — И всегда так будет с людьми, подобными Алеку Макинтошу и его подчиненным.

— Вы его не одобряете? — спросил я с улыбкой.

Она задрала подбородок.

— Кто я такая, чтобы одобрять или не одобрять? Я ничего не знаю о его делах, кроме того, что они трудны и опасны. Опасны больше для тех, кто ему подчиняется, чем для него, я думаю.

Я вспомнил о лежащем в больнице Макинтоше. Одного этого достаточно, чтобы счесть последнее утверждение неверным.

— А что вы скажете о женщинах, которые ему подчиняются?

Она проницательно посмотрела на меня.

— Вы имеете в виду Элисон? Тут дело плохо. Он хотел иметь сына, а получил дочь и постарался воспитать ее по своему образу и подобию. А образ этот жесткий, и девушке ничего не стоит сломаться под этим грузом.

— Да, он жесткий человек, — согласился я. — А что же мать Элисон? Она что, ни во что не вмешивалась?

В тоне Мейв я почувствовал легкое презрение, правда, смешанное с жалостью.

— Бедная женщина! За кого она вышла замуж? Понять такого человека, как Алек Макинтош, ей было не под силу. Их брак, конечно, быстро расстроился, и она еще до рождения Элисон покинула его и перебралась в Ирландию. Она умерла, когда Элисон было десять лет.

— И вот тогда за нее взялся Макинтош?

— Именно.

— А что насчет Смита?

— А Элисон вам о нем ничего не рассказывала?

— Нет.

— Тогда и я не скажу, — решительно заявила Мейв. — Я уже и так достаточно насплетничала. Когда — и если! — Элисон сочтет нужным, она вам сама обо всем расскажет. — Она повернулась, чтобы идти, затем остановилась и посмотрела на меня через плечо. — Я думаю, что вы тоже жесткий человек, Оуэн Станнард. Не уверена, что такой подойдет Элисон.

И оставила меня думать по поводу этих слов все, что мне заблагорассудится.

Элисон позвонила поздно вечером того же дня.

— Я сделала крюк над морем и видела «Артину», — сообщила она. — Они на пути в Гибралтар.

— Я надеюсь, ваше наблюдение не было слишком очевидным?

— Нет, я прошла над яхтой на высоте пять тысяч футов и по прямому курсу. А разворот сделала, когда они уже не могли видеть.

— Как Макинтош?

— Ему лучше, но он все еще без сознания. Мне позволили побыть у него две минуты.

Это расстроило меня. Макинтош мне нужен был не только живой, но и способный говорить. Это натолкнуло меня на одну малоприятную мысль.

— За вами могли следить в Лондоне, — сказал я.

— Нет, хвоста за мной не было. В больнице я вообще не видела никого из знакомых, кроме одного человека.

— Кто это?

— Премьер-министр послал туда своего секретаря. Там я с ним и встретилась. Он сказал, что премьер очень обеспокоен.

Я вспомнил об Уилере и о человеке, которого извлекли из тюрьмы специально, чтобы убить, и представил себе Макинтоша, беспомощно лежавшего на больничной койке.

— Надо что-то предпринять, — сказал я. — Позвоните этому секретарю и попросите его распустить слух, что Макинтош умирает.

Она поняла мою идею мгновенно.

— Вы думаете, что отцу грозит опасность?

— Если они узнают, что он поправляется, то могут попытаться убрать его. А такой слух, если он дойдет до сообщников Уилера, может спасти вашему отцу жизнь.

— Я сделаю это, — пообещала она.

— Что-нибудь новое об Уилере?

— Пока ничего. Ничего из того, что нам нужно.

Элисон вернулась два дня спустя, подкатив к дому на такси. Она выглядела усталой и невыспавшейся, и Мейв при виде ее обеспокоено закудахтала. Элисон сказала:

— Проклятые ночные клубы!

Это удовлетворило тетушку, и она удалилась. Я удивленно поднял брови.

— Развлекались?

Она пожала плечами.

— Мне же надо было поговорить с людьми, а те, кто мне нужны — завсегдатаи ночных клубов. — Она вздохнула. — Но я только потеряла время.

— Никакой информации?

— Ничего существенного, кроме, может быть, одного. Ситуации со слугами.

— С чем, с чем?

— Со слугами. Я провела расследование по поводу тех людей, которые работают у Уилера. Теперь редко у кого встретишь слуг, но у Уилера они есть, и немало. — Она вынула из кармана блокнот. — Все его слуги — британцы и имеют британские паспорта, за исключением одного — шофера, ирландца по национальности. Вы находите это любопытным?

— Весьма, — сказал я. — Это его контакт с Ирландией.

— Но есть еще более интересные вещи. Как я сказала, все его слуги британцы, но все до единого — получившие подданство и сменившие имена. И как вы думаете, они выходцы из какой страны?

Я улыбнулся.

— Ну, из Албании, конечно.

— Браво! Вы поразительно догадливы. Но и тут есть одно исключение. Один из них изменил имя, потому что это было бы просто смешно. Уилер приобрел интерес к китайской кухне и завел себе повара-китайца. Его имя — Чанг Ли By.

— Понятно. Действительно, было бы странно, если б он стал каким-нибудь Мак Тавишем. А он откуда?

— Из Гонконга.

Это мне ничего особенного не сказало.

В общем-то, если какой-нибудь миллионер пристрастился к китайской кухне — не удивительно. Но мысленную заметку об этом я все же сделал.

— А может, Уилер просто занимается благотворительностью, — осторожно предположил я. — И эти албанцы, живущие в Англии, — его родичи, всякие там кузены, племянники, кузены племянников и прочее. И он таким образом им помогает.

Элисон посмотрела в потолок.

— Проблема со слугами состоит в том, чтобы удержать их. Они страшно капризны, постоянно требуют выходных, любят поваляться в постели, требуют в свою комнату телевизор и тому подобное. Поэтому их часто приходится менять. У Уилера такая же большая текучесть среди слуг, как и всюду.

— Вот как? — я наклонился к Элисон и пристально посмотрел на нее. — У вас что-то есть. Выкладывайте.

Она радостно улыбнулась и раскрыла блокнот.

— У него в штате тринадцать британских албанцев — садовники, дворецкий, служанки и так далее. Ни один из них не был при нем больше, чем три года. Последний из них появился в прошлом месяце. Они меняются как обыкновенные слуги.

— И уезжают на отдых в Албанию, — вставил я. — У него просто налажена курьерская служба.

— И не только это. Кто-то рекрутирует для него людей. — Она опять заглянула в блокнот. — Я наводила справки в местном, Хердфордсширском отделении Министерства социального обеспечения. За последние десять лет через руки Уилера прошло не менее пятидесяти человек. Я, конечно, не могу утверждать, что все они были албанцами — имена, ведь, у них английские, но ручаюсь, что так оно и есть.

— Господи Боже мой! — воскликнул я. — Неужели никто даже не споткнулся здесь? Не понимаю, чем занимается специальный отдел!

Элисон развела руками.

— Они ведь все британские подданные. Если кто-то обратит на них внимание, — в чем я сомневаюсь, — то все легко объясняется благотворительностью. И потом — он спасает своих соотечественников от коммунистических угнетателей.

— Пятьдесят! — сказал я. — Куда ж они потом-то все деваются?

— Ну, обо всех пятидесяти я не знаю, я проверила только двоих. Оба сейчас служат у других членов парламента.

Я не мог сдержать смеха.

— Ну и нахал! Просто наглец! Вы видите, что он делает? Он берет этих людей к себе, полирует их, чтобы они вели себя в услужении у джентльменов как джентльмены и затем их к этим джентльменам внедряет. Представьте себе его беседу с одним из коллег по палате общин. «Что, у тебя со слугами нелады, старина? У меня сейчас один как раз освобождается. Да нет, ничего особенного, просто ему хочется пожить в городе. Может, я смогу его уговорить…» — Нет, это что-то неслыханное!

— Одно несомненно — он поддерживает отношения с Албанией, — сказала Элисон. — Раньше я не была в этом убеждена, но теперь вижу, что так оно и есть.

Я сказал:

— Помните Цицерона во время второй мировой войны — слугу британского посла в Турции, который оказался немецким шпионом. Уилер уже в течение двадцати лет при больших деньгах. Он мог уже создать сотню таких Цицеронов. И не только в политических кругах. Интересно, сколько натренированных Уилером людей находится в услужении у наших промышленных воротил?

— Все с английскими именами, прекрасно говорящие по-английски, — сказала Элисон. — Уилер об этом непременно должен был позаботиться. — Она хрустнула суставами пальцев. — Они приезжают в Англию и пока ждут получения гражданства, изучают язык и окружение. Став подданными Великобритании, они попадают к Уилеру для шлифовки, и затем он их внедряет в нужные места. — Она с сомнением покачала головой. — Это слишком длительная операция.

— Уилер и сам — длительная операция. Я как-то не предвижу, что он соберет свои чемоданы и отправится на родину. Посмотрите на Слэйда! Эти люди работают с перспективой. — Я помолчал. — Когда мы отправляемся в Гибралтар!

— Завтра утром.

— Хорошо. Мне не терпится настичь этого невероятного негодяя!

И на сей раз я проник в аэропорт Корка не обычным путем. Я уже начинал забывать, что это значит, пользоваться «входной дверью». Когда мы покидали дом Мейв О'Салливан, она сильно разволновалась.

— Возвращайся скорее, девочка, — сказала она. — Я старая женщина, и кто знает… — на ее глаза навернулись слезы. Вытерев их, она обратилась ко мне: — А вы, Оуэн Станнард, берегите и себя, и дочь Алека Макинтоша.

Я улыбнулся.

— Покамест это она бережет меня.

— Значит вы не тот человек, что я думала, раз позволили ей это, — сказала она сердито. — Ладно, будьте осторожны и избегайте полиции.

Мы были осторожны и, наконец, я с облегчением мог наблюдать за тем, как проплывает под крыльями самолета маленький городок Корк. Мы сделали над ним полукруг и взяли курс на юг. Элисон, поработав рычагами и тумблерами, поставила самолет на автомат и отняла руки от рулевой колонки.

— Нам лететь около шести часов, — сказала она. — В зависимости от ветра и дождя.

— Вы ожидаете ухудшения погоды?

— Нет, это я просто так сказала. Кстати говоря, прогноз погоды довольно благоприятный. На высоте 24000 футов ветер северный.

— Мы будем так высоко? Я не думал, что такие машины могут это.

— У моей двигатель с компрессорным наддувом. Лететь высоко намного экономичнее. Но кабина — не герметическая, и нам придется воспользоваться масками. Посмотрите рядом с сиденьем.

В последний раз, когда я видел этот самолет, в нем было шесть сидений. Теперь на месте последних двух стоял большой пластмассовый куб.

— Что это? — спросил я.

— Дополнительный бак с горючим. Еще семьдесят галлонов, что увеличит длину полета на две тысячи миль. Я подумала, что это может оказаться нам полезным.

Энергичная Элисон Смит предусмотрела все. Мне вспомнились слова Мейв: «Элисон сделана по жесткому образцу, девушке ничего не стоит сломаться под таким грузом». Я посмотрел на нее. Она изучала показания приборов, проверяла подачу кислорода, и ее лицо было спокойным и серьезным, ни малейших следов перенапряжения, которые подкрепили бы слова Мейв, Элисон слегка повернула голову, заметив, что я смотрю на нее:

— В чем дело?

— Кошка может смотреть на короля, пес может смотреть на королеву. Я просто думал о том, что вы красивы.

Она улыбнулась и ткнула большим пальцем куда-то себе за спину.

— Знаете, рядом с замком в Глэрни лежит большой камень. Говорят, что тот, кто поцелует его, становится завзятым льстецом. Насколько мне известно, вы и близко к этому камню не подходили. Наденьте-ка кислородную маску и будете выглядеть так же прекрасно, как и я.

Полет показался долгим и утомительным. Хотя маски снабжены микрофонами, разговаривать было неудобно, и вскоре я задремал в откинутом кресле.

Время от времени я открывал глаза и всякий раз видел Элисон, бодрствующую, внимательно смотрящую на горизонт или на приборы. Я касался ее руки, она поворачивала голову, улыбалась мне одними глазами и возобновляла свою работу. После четырех часов полета она ткнула меня локтем в бок и сказала:

— Испанский берег. Но мы не пойдем над Испанией. Полетим вдоль португальского берега. — Она развернула карту и с помощью транспортира стала рассчитывать курс. Движения ее были точны и экономны. Затем она включила автопилот и начала делать плавный поворот. — Это мыс Ортегал. Когда появится Финистерр, я снова сменю курс.

— Когда вы начали летать?

— В шестнадцать лет.

— А стрелять из пистолета?

Она помолчала, прежде чем ответить.

— В четырнадцать. Из пистолета, ружья и винтовки. А что?

— Просто любопытствую.

Итак, значит, Макинтош считал, что воспитывать профессионала надо с детства. И все же мне не удавалось представить себе девочку четырнадцати лет, целящуюся из винтовки. Между тем, я не сомневался в том, что она знает азбуку Морзе, флажковую сигнализацию, разбирается в программах для компьютеров и может разжечь огонь без спичек.

— Вы были в скаутах?

Она помотала головой.

— У меня не хватало времени.

Не хватало времени, чтобы быть скаутом! Она сидела, утонув в книгах, изучая языки, а если нет, то училась летать или стрелять в тире по мишеням. Я бы нисколько не удивился, если в узнал, что Макинтош постарался познакомить ее и с управлением подводной лодкой. Ну и жизнь, черт возьми!

— У вас хоть были друзья? — спросил я. — Сверстницы?

— Не много. — Она поерзала у кресле. — К чему вы клоните, Оуэн?

Я пожал плечами.

— Так. Праздные мысли праздного человека.

— Представляю, что Мейв О'Салливан пичкала вас всякими жуткими рассказами. Точно?

— Она не сказала ничего лишнего, — успокоил я ее. — Но можно ведь размышлять…

— В таком случае держите свои размышления при себе.

Она отвернулась и погрузилась в молчание. Я решил, что и мне стоит, пожалуй, на некоторое время замолчать.

Мы сделали поворот, пошли вдоль Гибралтарского пролива и начали снижаться. На высоте 10000 футов Элисон сняла кислородную маску, и я с радостью сделал то же самое.

Впереди показались очертания Гибралтарской скалы, вздымающейся прямо из голубизны моря. Мы сделали круг, и увидели искусственную гавань и взлетно-посадочную полосу, обрывавшуюся прямо над заливом, как на авианосце. Для Элисон, сосредоточившейся на радиопереговорах, это все было явно не ново.

Мы зашли на посадку с востока и, немного прокатившись по слишком большой для нашего самолета полосе, остановились. Затем Элисон подвела самолет к аэродромным зданиям. Посмотрев на них и на стоявшие вокруг военные машины, я мрачно сказал:

— Здесь, я вижу, служба безопасности на высоте. Как мне удастся просочиться?

— У меня есть для вас кое-что, — сказала Элисон, вытащив из папки паспорт и протянула его мне. Я раскрыл его и увидел смотрящее на меня с фотографии свое собственное лицо. Это был дипломатический паспорт.

— Он поможет вам быстро пройти таможенников, но не спасет, если вас опознают как Риардена.

— Ничего. Если даже они заподозрят что-то, паспорт собьет их с толку.

Офицер на паспортном контроле взял мой паспорт и улыбнулся. Стоявший рядом гражданский с суровым лицом скользнул по мне глазами и отвернулся. Вся процедура отняла три минуты.

— Мы остановимся в отеле «Скала». Свистните такси.

Если из тренированных Уилером албанцев выходили прекрасные слуги, то Элисон была секретаршей от Бога. Мне даже на секунду не пришла мысль о том, где мы преклоним наши головы этой ночью, но Элисон подумала и об этом. Алеку Макинтошу здорово повезло, хотя, впрочем, при чем тут везение? Ведь он же сам воспитал ее.

Мы расположились в двух номерах рядом и договорились встретиться в баре после того, как приведем себя в порядок. Я спустился туда первым. В этом отношении, как подумал я не без удовольствия, Элисон ничем не отличается от всех остальных женщин. Женщине нужно в полтора, а то и в два раза больше времени на прихорашивание, чем мужчине. Я уже успел выпить первый стакан холодного пива, когда Элисон присоединилась ко мне.

Я заказал ей сухого мартини, а себе еще пива.

— Что вы будете делать, когда прибудет Уилер?

— Прежде всего нужно выяснить, находится ли на борту «Артины» Слэйд, а затем придется предпринять небольшую пиратскую вылазку. — Я усмехнулся. — Обещаю, что перелезая через борт, не буду держать в зубах нож.

— Ну, и если Слэйд там?

— Сделаю все возможное, чтобы изъять его оттуда.

— А если не сможете?

— У меня есть приказ, предусматривающий подобную ситуацию.

Она холодно кивнула и мне на мгновение пришла в голову мысль, что может быть Макинтош и ей давал подобные указания.

— Исходя из того, кто такой Уилер и что он такое, не удивлюсь, если он член Королевского Гибралтарского яхтклуба — он ведь здесь часто бывает. Тогда, видимо, и станет на якорь где-нибудь поблизости.

— Где это?

— В полумиле отсюда.

— Давайте-ка посмотрим поближе.

Я расплатился с барменом, и мы вышли на яркий солнечный свет. Часть порта, предназначенную для яхт, заполнили разнообразные суда — большие и маленькие, парусные и моторные. Я постоял, изучая картину, затем повернулся к Элисон.

— Вон там повыше есть удобная площадка, где подают прохладительные напитки. Прекрасное место для ожидания.

— Мне надо позвонить, — сказала Элисон и исчезла. Продолжая смотреть на яхты, я размышлял о том, как мне забраться на «Артину», но ничего придумать не мог, так как не знал, где точно она бросит якорь. Вернулась Элисон.

— Прибытие Уилера ожидается завтра часов в одиннадцать утра. Он связывался с портом по радио.

— Прекрасно! Что будем делать до этого?

— Может, искупаемся, — неожиданно предложила она.

— У меня нет с собой плавок, — сказал я. — Никак не ожидал курортного отдыха.

— Ну есть же магазины, — возразила она. Мы пошли за покупками, и я приобрел плавки, полотенце и мощный немецкий бинокль. Затем отправились на пляж и плавали в Каталонском заливе. Это было очень приятно. Вечером посетили ночной клуб, и это было еще приятней. «Миссис Смит» оказалась человеком, сделанным из такой же бренной плоти, что и все мы.

 

3

На следующее утро в десять часов мы уже сидели на площадке и, посматривая на зону яхт-клуба, цедили что-то холодное и не слишком алкогольное. Мы оба были в темных очках, как кинозвезды, которые скрывают глаза, чтобы их меньше узнавали в толпе. Бинокль находился под рукой, бухта лежала перед нами как на ладони, и единственное, чего не хватало, так это «Артины», а вместе с ней Уилера и, возможно, Слэйда.

Мы особенно не разговаривали, так как трудно было обсуждать план операции в отсутствие яхты. К тому же Элисон накануне ночью позволила себе сильно расслабиться, чего, наверное, до сих пор с ней никогда не случалось, и сейчас сожалела об этом. Нет, она, конечно, не подпустила меня слишком близко к себе. Я, разумеется, попробовал к ней подобраться, но она меня отшила с натренированной легкостью. Но сейчас к ней вернулась ее обычное настороженное состояние, — мы были на работе, и ничего личного тут быть не могло.

Я с наслаждением впитывал в себя солнечное тепло. В Европе, и особенно в тюрьме, мне сильно его не хватало, и сейчас я просто разнежился на солнце. Вдруг Элисон схватила бинокль и направила его на маленькое судно, появившееся между северным и внешним молами.

— Думаю, что это «Артина», — сказала она.

Я как раз в это время делал глоток, и слова Элисон заставили меня поперхнуться и закашляться. Элисон смотрела на меня с беспокойством.

— В чем дело?

— Ничего себе наглецы! — воскликнул я, отдышавшись, и рассмеялся. — «Артина» — ведь это же анаграмма слова «Тирана» — столицы Албании. Эти негодяи открыто потешаются над нами. Только вы произнесли фразу, на меня нашло озарение!

Элисон тоже засмеялась и передал мне бинокль. Я посмотрел на судно, входившее в акваторию порта, оставляя за кормой пенистый след, и постарался сравнить его с теми фотографиями, которые недавно изучал.

— Очень может быть. Минут через пять мы выясним это наверняка.

Большая моторная яхта приближалась, на ее корме стоял человек — крупный блондин.

— Да, это «Артина» и Уилер. Признаков Слэйда нет. Естественно, ему ни к чему демонстрировать себя.

Яхта замедлила ход и бросила якорь. Я стал рассматривать людей на палубе. Двое стояли на носу у якорной лебедки, третий смотрел за цепью. Еще двое спускали на воду лодку, к которой затем спустили складной трап. Вновь появился Уилер и с ним какой-то человек в фуражке. Они сошли по трапу в лодку, где уже находился матрос. Заревел мотор, лодка отвалила от яхты и, сделав большой полукруг, направилась в сторону яхт-клуба.

— Уилер с капитаном, надо думать, — сказала Элисон.

Они вышли на берег, а лодка вернулась к «Артине». Матрос вернул ее к трапу и вскарабкался по нему на борт.

— Смотрите! — воскликнула Элисон.

Я повернул голову — к «Артине» приближался большой грузовой катер.

— Это заправщик, — сказала она. — «Артина» уже берет топливо и воду. Кажется, Уилер не намерен здесь долго задерживаться.

— Черт побери! Я надеялся, что она хоть ночь простоит. Предпочел бы забраться на нее в темноте.

— Похоже, что он явно спешит, — сказала Элисон. — Скорее всего, Слэйд там.

— Что толку, если мне не удастся попасть на яхту? Сколько она будет заправляться?

— Около часу, наверное.

— Достаточно времени, чтобы нанять лодку. Пошли.

Поторговавшись с каким-то портовым рабочим, мы взяли у него всего лишь за двойную цену моторку и вышли на ней в акваторию порта. Заправщик и «Артина» стояли теперь рядом, соединенные шлангами. Еще один член экипажа, видимо, механик, наблюдал за заправкой.

Когда мы приблизились, я сбавил обороты, и мы медленно пошли вдоль правого борта яхты ярдах в пятидесяти от нее. На палубе появилась еще одна фигура — китаец. Он скользнул по нашей лодке равнодушным взглядом и отвернулся.

— Это, вероятно, Чанг Ли-Ву. Уилер — любитель китайской кухни и берет с собой своего повара.

Я незаметно разглядывал китайца. Многие думают, что китайцы все на одно лицо. Это, конечно, чепуха, они так же отличаются один от другого, как все остальные, и я знал, что, если мне придется встретиться с этим человеком еще раз, то наверняка узнаю его.

Теперь мы находились со стороны кормы «Артины». Кормовые иллюминаторы были наглухо занавешены изнутри; сомнений не оставалось — именно там залег Слэйд.

Прибавив обороты, мы двинулись к берегу. В это время в лодку, пришвартованную к «Артине», спустился матрос, завел мотор и направился в сторону яхт-клуба. Он был быстрее нас, и когда я возвращал лодку владельцу, Уилер с капитаном уже возвращались на яхту. Они поднялись на борт, и трап убрали.

Час спустя я, сгорая от чувства бессилия и досады, наблюдал, как «Артина» подняла якорь и пошла в открытое море.

— Куда же он сейчас направляется? — спросил я Элисон.

— Если он идет на восток в сторону Греции, тогда вновь будет заправляться на Мальте. Это логично. Пошли выясним, какой маршрут он зарегистрировал.

Элисон оказалась права, что нисколько не обрадовало меня.

— Еще четыре дня? — в отчаянии вскричал я.

— Еще четыре дня, — сказала она. — Но, может, в Валлетте нам повезет больше.

— Надо что-то сделать с этой яхтой, чтобы она задержалась хотя бы на одну ночь. У вас случайно магнитных мин нет?

— Извините, нет.

Я мрачно смотрел на удаляющееся белое пятно яхты.

— Меня беспокоит этот китаец, — заметил я. — Но Слэйд должен бы быть обеспокоен больше.

— Почему это?

— Коммунистическая Албания сейчас вышла из-под влияния Москвы. Энвер Ходжа, их партийный босс, предпочитает следовать идеям Мао. Интересно, знает ли Слэйд, что он в руках у албанцев? Китайцы будут в восторге, если им удастся заполучить Слэйда — крупного английского и крупного русского разведчика в одном лице. Уж они его выжмут досуха, не особенно церемонясь в отношении методов. — Я пожал плечами. — А этот идиот думает, что он едет домой, в Москву.