Глава 13

Ничего подобного Гонконгу Мэтт Дейли никогда не видел. А он считал себя много повидавшим в жизни. Не как Джеймс Бонд, разумеется. Никто не мог назвать Мэтта Дейли человеком светским, а тем более утонченным. Сам он считал удавшимся тот день, когда умудрялся надеть одинаковые носки. Но он не был и фермером со Среднего Запада, нигде не бывавшим и понятия не имевшим о других культурах. Мэтт вырос в маленьком городке, но в юности жил в Нью-Йорке, много путешествовал по Европе и Южной Америке. Но даже при всем этом Гонконг потряс его, внушив нечто вроде благоговения.

Сентрал, главный коммерческий район острова, был застроен такими высокими башнями, что Манхэттен в сравнении с ним выглядел лилипутом. Лан-Квай-Фонг, квартал красных фонарей, где бурлила ночная жизнь, переливался дешевой мишурой, шумел и вонял, а узкие улочки были забиты самыми странными образцами человечества: жонглирующими карликами, безрукими танцорами, слепыми трансвеститами, проститутками и ошарашенными американскими моряками, отпущенными на берег, которые пытались все это впитать и понять. Это место немного напоминало Мэтту Венис-Бич, только в тысячу раз больше и оживленнее. Если вдуматься, весь Гонконг был словно заряжен электричеством высокой мощности. Трава на Новых территориях была такой зеленой, что блестела, как в мультике. В Нью-Йорке и Лондоне торговые улицы были довольно людными, здесь же они были буквально забиты покупателями, кишели людьми, как гниющий труп личинками.

У Мэтта сложилось впечатление, что здесь все чрезмерно, все в избытке. Шум громче, запахи сильнее, огни ярче, дни длиннее, почти бесконечны. Забудьте Нью-Йорк! Гонконг — вот город, который никогда не спит!

Прошла неделя, а Мэтт все еще не мог решить, любит ли он его или ненавидит. Не то чтобы это имело значение. Он здесь не на отдыхе, он здесь с определенной миссией.

В телефонной беседе с Дэнни Магуайром все казалось таким простым. Подразделение Интерпола, которым командовал Дэнни, теперь «активно помогало» китайской полиции Гонконга. На практике это означало немногим больше обычного обмена информацией. Не было сказано ни слова об участии Интерпола в расследовании преступления или чего-то в этом роде. Но теперь Магуайр имел законное право заняться делом, включая и возможность заглянуть поглубже в предыдущие убийства «там, где это представлялось возможным». Мэтт получил задание лететь в Гонконг, встретиться с Лайзой Баринг, вдовой последней жертвы, и узнать все, что возможно, а информацию передать Дэнни — строго неофициально, разумеется.

— Если мои боссы узнают, что я использую гражданские контакты или вмешиваюсь в расследование страны — члена Интерпола, меня вышвырнут быстрее, чем дельфина из невода с тунцом.

Проигнорировав мольбы ломавшей руки Клер быть поосторожнее, Мэтт, исполненный самых больших надежд, сел на рейс австралийской компании «Куантас» до Гонконга. Пока что его надежды и не думали исполняться. Связаться с Лайзой Баринг не представлялось возможным. Майлз Баринг, ее муж, был гонконгским Дональдом Трампом, и его убийство и изнасилование молодой красивой жены были предметом обсуждения всей прессы острова. Интерес к делу подогревался почти полным отсутствием информации. Полиция Гонконга не допускала утечки. И не собиралась давать пресс-конференции просто для того, чтобы удовлетворить любопытство алчной публики. Майлз и Лайза Баринг яростно охраняли свою личную жизнь, и миссис Баринг, очевидно, не видела необходимости изменять этой привычке только потому, что ее муж был хладнокровно убит. Помещенная в больницу «Куин Элизабет» на Гаскойн-роуд, она не делала никаких публичных заявлений и, очевидно, впредь не собиралась. Отчасти благодаря предупреждениям Интерпола больничное здание было окружено вооруженной полицией. Посетителей других пациентов строго проверяли, и даже сотрудники больницы и фирм-поставщиков проходили ежедневный допрос. К самой миссис Баринг допускались только доктора и суперинтендант Лю — китайский детектив, ведущий расследование.

Мэтт не имел права воспользоваться именем Магуайра или намекнуть на связи с Интерполом, поэтому прибег к испытанным и проверенным телефонным методам.

Он назвался репортером «60 минут», который пишет статью о поразительной проницательности и талантах Лю и его команды.

Он назвался атташе американского посольства, который решил нанести визит попавшей в беду соотечественнице. (Лайза Баринг была американкой по рождению, жительницей Нью-Йорка, если верить документам.)

Он назвался адвокатом, привезшим жизненно важные документы, которые имела право подписывать только миссис Баринг.

Ответ был одинаковым: «Посещения запрещены».

Вначале Мэтт остановился в маленькой гостинице на Пике. Но владельцы попросили его выехать после того, как машина без опознавательных знаков, с тонированными стеклами и самого зловещего вида стала день и ночь дежурить у входа, уезжая только тогда, когда Мэтт выходил из дома. Мэтт рассказал о машине Дэнни.

— Не думаете, что это китайцы следят за мной?

Дэнни встревожился.

— Не знаю. Возможно, хотя не понимаю почему. Поосторожнее, Мэтт. Помните, убийца может быть местным уроженцем. Пока Лайза Баринг в Гонконге, он будет оставаться здесь, выжидая, когда сможет умыкнуть ее, как остальных.

— Думаете, он обманом заставил других вдов уехать?

— Вполне вероятно. Может, у него был сообщник — тот, кто выманивал женщин из собственных домов, лишая их полицейской защиты, чтобы прикончить.

Мэтт недоверчиво покачал головой.

— Если бы он хотел смерти женщин, почему не убивал их сразу? Зачем создавать себе столько проблем, чтобы убить их позже?

— Не знаю. Может быть, для него это не проблема. Может, он наслаждается подобными вещами.

Мэтт вздрогнул.

— Мы знаем об этом парне только то, что он опасен, как сам дьявол. И, не задумываясь, прикончит вас, если заподозрит, что вы его ищете. Так что вам грозит реальная опасность.

Мэтт перебрался в отель «Мариотт», большой и безликий, и черная машина исчезла. Иногда у него возникало неприятное ощущение слежки в гонконгском метро или по пути в «Старбакс» рядом с больницей, в которой Лайза Баринг оставалась под вооруженной охраной. Но он никогда никого не видел и не мог сообщить Дэнни ничего конкретного.

Деньги заканчивались, но Мэтт так и не смог подобраться к неуловимой миссис Баринг. Он уже начал серьезно подумывать о возвращении домой с пустыми руками, когда получил е-мейл с личного адреса Дэнни.

«Удалите, как только прочитаете. Лю прислал это сегодня. Думаю, это хоть какой-то след», — писал Дэнни.

Следующее же слово заставило сердце Мэтта забиться сильнее.

Показания

Лайзы С. Баринг. 16.09.2006

Больница «Куин Элизабет», Гонконг

Подтверждаю, что мое имя Лайза Баринг и что я жена покойного Майлза Баринга. Подтверждаю, что была с усопшим в ночь его смерти, 04.09.2006, по адресу: Проспект-роуд, 117, Гонконг. Подтверждаю, что приведенные ниже показания — правдивое и полное изложение событий, насколько они мне известны и насколько мне не изменяет память.

Мы с Майлзом были, как обычно, дома. Анита, наша кухарка, приготовила на ужин цыпленка с рисом. Мы выпили бутылку красного вина, но не могу сказать, что были нетрезвы. После ужина мы поднялись наверх, в нашу спальню, где смотрели телевизор, новости мирового бизнеса по каналу Си-эн-эн, и занимались любовью. Около десяти тридцати мы выключили свет и заснули.

Я проснулась оттого, что человек в маске держал нож у моего горла. Увидела, как Майлз потянулся к тревожной кнопке, но мужчина крикнул, что, если тот нажмет на кнопку, он перережет мне горло. Майлз убрал руку. Мужчина связал меня веревкой и бросил на пол. Сказал, что, если кто-то издаст хотя бы звук, он нас убьет. Майлз спросил, что ему нужно, но он не ответил. И вместо этого подошел к Майлзу. Тот пытался сопротивляться, но человек ударил его ножом.

Я помню, что закричала. Не помню, кричал ли Майлз, когда этот человек снова и снова поднимал и опускал нож. Было столько крови! Я думала, кто-то из слуг услышит, но никто не пришел. Должно быть, я потеряла сознание. А когда пришла в себя, неизвестный меня насиловал. Порезал мне спину, ягодицы и ноги. Майлз лежал на полу, истекая кровью. Не знаю, был ли он уже мертв. Наверное, да. Минут через пять мужчина прекратил меня насиловать. Не думаю, что он кончил. Он вынул пистолет, которого я раньше не видела. Помню, я еще подумала: как странно, что он угрожал мне ножом, хотя у него был пистолет. Я решила, что он собирается меня убить, но он повернулся и в упор выстрелил в голову Майлза. Выстрела было почти не слышно. Потом он подтащил ко мне тело Майлза и связал нас той же веревкой, которой раньше спутал мне руки, заклеил мне рот скотчем и ушел.

Я не видела, чтобы он пытался что-то украсть из комнаты. Он не спрашивал о сейфе ни меня, ни Майлза. Понятия не имею, что случилось после его ухода, как ему удалось скрыться. Я пролежала на полу пять часов, пока Джойс, одна из горничных, не нашла нас рано утром и не вызвала полицию.

Подтверждаю, что напавший на нас человек мне не знаком. Ни его голос, ни лицо, ни фигура. Подтверждаю, что инфракрасная система сигнализации была отключена, но не знаю, когда и как это произошло.

Подписано: Лайза С. Баринг.

Мэтт снова и снова перечитывал показания. В мозгу его теснились вопросы. Многое из рассказанного Лайзой казалось странным. Почему слуги ничего не слышали? Не видели, как человек входил в дом? А ведь слуг там было немало. Как вышло, что сложная система сигнализации отключилась или сломалась и никто этого не заметил? Почему Майлз Баринг, умный, почти восьмидесятилетний человек, решил бороться с нападавшим, вместо того чтобы нажать тревожную кнопку? У него была возможность сделать это, пока его жену связывали. Почему, как указала Лайза, преступник воспользовался ножом, хотя у него все это время был пистолет?

В ту ночь Мэтт не спал. Лежал, глядя в потолок номера. Мозг никак не мог отключиться. Он понял, что стал думать об убийце, как о тени, чем-то нереальном. Как о персонаже фильма ужасов. Но он, разумеется, никакая не тень, а человек из плоти и крови и где-то существует. Ест, спит, думает, живет своей жизнью, несмотря на все ужасные преступления, которые совершил. Лайза Баринг касалась его, как и три другие женщины до нее, слышала его голос, ощущала его дыхание, запах пота. Чувствовала тяжесть тела — на себе, в себе. Это Мэтту он кажется загадкой, призраком, но для Лайзы Баринг он был весьма, весьма реален.

Я должен это сделать. Должен увидеться с Лайзой Баринг. Увидеться до того, как он до нее доберется.

Инспектор Лю закрыл глаза и сосчитал до десяти. Он всегда недолюбливал западных женщин. Слишком упрямы, слишком самоуверенны, слишком своевольны. Он никак не мог понять, почему Майлз Баринг не выбрал в жены более покорную, смирную китаянку, чем, вне всякого сомнения, весьма облегчил бы работу Лю.

— Я уже говорил вам почему, миссис Баринг, — терпеливо повторил он. — Ваша жизнь может быть в опасности.

Лайза Баринг, не обращая на него внимания, продолжала складывать вещи в небольшую сумку от Луи Витона. Этим утром доктора выписали ее из больницы. Она встала с постели и оделась впервые за несколько недель в одежду, принесенную из дома Джойс: джинсы «Хадсон», подчеркивавшие длину ног, белую муслиновую блузку от Хлое и любимые балетки от «Ланвин». Темные волосы были связаны в нетугой хвост. Простые бриллиантовые сережки-пусеты и подвеска от Тиффани сверкали в ушах и на шее, освещая лицо такой природной красоты, что никакой макияж не мог придать ему дополнительных красок. Инспектор знал, что ей за тридцать, но с трудом этому верил. Кожа ее светилась, как у подростка. К сожалению, она еще была и упертой, как подросток.

— Я ценю ваше участие, мистер Лю, — беспечно отмахнулась она, — но не намерена провести остаток жизни в роли заключенной, постоянно оглядываясь. Мне не нужна защита полиции.

— Но она вам необходима, миссис Баринг.

— Как бы там ни было, я отказываюсь. Очень благодарна за предложение, но мой ответ «нет».

Инспектор Лю славился своим хладнокровием, но сейчас почувствовал редкую вспышку подлинного гнева.

— Дело в вашей безопасности, миссис Баринг. Как вам известно, мы узнали от Интерпола, что тот, кто изнасиловал вас и убил вашего мужа, и раньше насиловал и убивал. И почти наверняка сделает это снова. Наш долг воспрепятствовать ему, защитить возможных будущих жертв. Неужели вы этого не понимаете?

Прекрасное лицо Лайзы страдальчески сморщилось.

— Конечно, понимаю. Никто не жаждет поставить этого ублюдка перед судом сильнее, чем я, инспектор, и помешать ему вновь нанести удар. Как я уже говорила, если он попытается связаться со мной или случится нечто подозрительное, я немедленно дам вам знать. Но вы должны позволить мне жить, как я хочу. У нас с Майлзом есть вилла на Бали, уединенная и безопасная. Я поживу там, пока газетная шумиха не уляжется.

Инспектор Лю выпрямился во все свои пять футов четыре дюйма роста и властно заявил:

— Мне очень жаль, миссис Баринг, но боюсь, об этом не может быть и речи.

Четверть часа спустя, сидя в лимузине с тонированными стеклами, уносящем ее в аэропорт Чхеклапкок, Лайза Баринг мельком подумала о несчастном китайском полицейском. Такой славный человечек и, очевидно, желал ей добра. Но за последние три недели копы до смерти ей надоели. Гонконг полон воспоминаний о Майлзе и о трагедии, не говоря уже о том, что папарацци буквально выламывают ее дверь. Нужно убираться подальше.

«G6» Барингов уже ждал на Норт-Сэтилайт-Кенкос. При виде самолета глаза Лайзы наполнились слезами. Майлз так его любил. Самолет был его радостью и гордостью.

— С возвращением, мадам, — приветствовал ее пилот Керк. — Мне очень жаль, что так вышло. Я сделаю все, что в моих силах.

Лайза положила руку ему на плечо.

— Спасибо, Керк. Но я хочу одного — убраться отсюда подальше.

— Наша очередь на взлет следующая, — заверил он. — Устраивайтесь поудобнее.

«Устраивайся поудобнее, дорогая», — подумала Лайза, когда взревели моторы самолета. Как это скверно — устраиваться поудобнее, когда мертвый Майлз лежит в морге и его холодное тело изуродовано ножом и пулями.

Лайза снова смахнула слезы.

— Не могу позволить себе думать о Майлзе. Нужно выбросить это из головы. Все равно его не вернешь.

Но легче сказать, чем сделать. Куда ни глянь — все напоминает о муже. Внизу, рядом с гигантским зданием «Бэнк-оф-Чайна», высилась башня офиса Майлза, как ребенок, прячущийся под материнским крылом.

Если бы я только смогла защитить его! Если бы только что-то могло его защитить…

Она закрыла окно шторкой, но Майлз был и в самолете — повсюду. Мягкие светло-коричневые кожаные кресла, которые он с такой любовью выбирал сам, когда они переоборудовали самолет. Соседнее сиденье еще хранило слабый отпечаток его тела. Его добрые глаза смотрели на нее с портрета на стене.

Бедный, бедный Майлз. Какое преступление он совершил, кроме того, что был богат и счастлив? Кому причинил зло в этом мире? Кому мы причинили зло?

Майлз пытался сделать Лайзу счастливой, но даже этот удивительный человек не мог достичь невозможного.

Только когда самолет стал снижаться, она вспомнила, что они провели на Бали медовый месяц. И вдруг поняла, что не стоило сюда прилетать. Это неуважение к памяти покойного.

Слишком поздно. Она сказала инспектору Лю, что будет на Бали. Пока дело не закроют и пресса не потеряет к нему интерес, остров останется тюрьмой, которую она сама себе выбрала.

Вот во что превратилась ее жизнь: в смену тюрем. Некоторые были роскошными вроде этой. Другие — те, что были давным-давно, — холодными, темными и одинокими. Но сколько она себя помнит, никогда не была свободной. И теперь сознавала, что никогда не будет.

Она закрыла глаза, и воспоминания снова одолели ее. А может, не воспоминания? Может, просто сон?

Италия. Счастье. Теплый пляж.

Она позволила себе уплыть в этот сон.

Позитано был прекрасен. Так прекрасен, что она почти простила ему Францию. Отель был старым и респектабельным. Клиентура — богатой, но не вульгарной. В основном европейская аристократия.

— Не можешь устоять перед титулом, дорогая, — поддразнивал он.

Ей нравилось, когда он ее поддразнивал. Это напоминало о прежних днях.

— Ты бы все отдала за маленькую коронку на своей хорошенькой головке, верно? И она тебе пойдет. Я бы сказал, ты для этого рождена.

Они сидели в баре у бассейна, пили мартини и любовались закатом.

«Жаль, что мы не можем делать это чаще. Просто чтобы расслабиться», — подумала она.

Бармен призывно улыбнулся, вновь наполняя ее стакан. Красивый, с оливковой кожей, темными волосами и лукавыми миндалевидными глазами. На какое-то мгновение она запаниковала, боясь, что муж увидит эту улыбку и рассердится. Странно, что с ним она чувствует себя в такой безопасности и все же постоянно находится в страхе. В страхе перед собственным мужем!

Но он ничего не замечал и, похоже, больше интересовался стариком, игравшим в карты с дочерью на другом конце стойки, чем ею.

Они допили коктейли и вернулись в комнату, когда солнце уже исчезало за горизонтом. Как только за ними закрылась дверь, муж повернул ключ и разделся, бесстыдный, как дикарь, в своей наготе. А почему бы и нет, с таким-то телом?! Даже Микеланджело не мог бы изваять лучше.

— Я видел, как тот бармен на тебя смотрел.

Он подошел ближе, и волоски на ее руках встали дыбом.

— Я… я не знаю, о чем ты… — пробормотала она, заикаясь. — Никто не смотрел.

Он толкнул ее на кровать.

— Не лги мне! Тебе нравилось, как он на тебя смотрел, верно? Ты хотела его!

— Неправда!

Сильные руки сомкнулись на ее шее.

— Правда. Ты и этого старика хотела, того, что в баре? А?

Он насильно раздвинул ее ноги коленом.

— Давай посмотрим правде в лицо: он стар и богат. Больше в твоем стиле.

— Прекрати! — взмолилась она. — Я хочу тебя. Только тебя.

Но на самом деле она больше всего хотела, чтобы он не останавливался. Муж возбудился. Впервые за много месяцев.

Она потянулась к нему, царапая голую спину, выпутываясь из трусиков бикини, в отчаянной спешке вобрать его в себя.

«Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы он занялся со мной любовью! Я так давно не…»

Но он после долгого поцелуя сделал то же, что и всегда: обхватил ее руками и подождал, пока она не заснет тревожным сном измученного человека.

На этот раз ждать пришлось долго. Наконец ее грудь стала мерно вздыматься, и он понял, что может пошевелиться. Выскользнул из постели, прошел по гостиничному коридору. Во дворе было темно, как в могиле, но он знал, куда идет. За главное здание, мимо теннисных кортов, к низкому строению, где жили служащие.

Он дважды постучал. Дверь открылась.

— Я уже решил, что ты не придешь.

— Прости. Не мог освободиться раньше, — прошептал он, целуя в губы бармена с миндалевидными глазами.

— Пойдем в постель.

«Мираж», вилла Барингов, выстроенная на северной оконечности острова, была идиллическим и уединенным местом, какому мог бы позавидовать каждый. Идеальное сочетание роскоши и простоты, с огромным бассейном, белыми оштукатуренными стенами и полами из темного дерева в колониальном стиле. С одной стороны вилла была окружена густыми джунглями, с другой расстилался сверкающий океан.

Но Лайза все равно приняла дополнительные меры предосторожности. Охранники двадцать четыре часа в сутки патрулировали виллу по периметру, здесь постоянно жили экономка, помощник по дому и дворецкий. Она ни на секунду не поверила предупреждениям инспектора Лю о том, что преступник вернется, чтобы похитить ее или убить. Абсурд! А вот навязчивость папарацци — дело другое. В отсутствие любой информации или подозреваемого, на котором можно сорвать гнев, китайская пресса предпочла обливать грязью молодую жену убитого. Казалось, за одну ночь Лайза в умах гонконгских обывателей превратилась из невинной жертвы в расчетливую золотоискательницу. По горькому опыту она знала, что папарацци не остановятся ни перед чем. Они сфотографируют ее тайком, обработают снимок в фотошопе, чтобы он выглядел так, будто сделан на Бали. Чтобы казалось, что она не скорбит по Майлзу. Лайза не позволит, чтобы это случилось.

Когда она приехала на виллу, усталая и разбитая, было уже поздно.

— Если не возражаете, миссис Харкорт, я сразу лягу спать.

— Конечно, мэм. Я велю Лин принести вам теплого молока.

Карен Харкорт, экономка, была маленькой, кругленькой и обладала сильно развитым материнским инстинктом. Седые волосы были завиты в тугие букольки, и она всегда напоминала Лайзе о милой старой бабушке из сериала «Приключения мультяшек».

«Будь у меня такая мать, моя жизнь оказалась бы совершенно другой. Если бы у меня вообще была мать».

— Спасибо.

Для Лайзы уже была приготовлена спальня наверху. Кровать из красного дерева с четырьмя столбиками была расстелена и задрапирована тонкими противомоскитными сетками. Свечи в стеклянных стаканчиках бросали теплые отблески на стены и пол, наполняя воздух успокаивающим ароматом гардении. Балконные двери были открыты, и до Лайзы доносился тихий шум прибоя. Единственной диссонирующей нотой были фотографии ее и Майлза в серебряных рамках на туалетном столике тикового дерева.

Миссис Харкорт, возможно, посчитала, что я хочу их видеть. Сохранить воспоминания.

Лайза сунула снимки в ящик стола и вздохнула. Повернулась и замерла. У двери стоял человек. Тень скрывала его лицо и фигуру, был виден только силуэт. Мужчина. Незнакомый… В ее спальне.

Она завопила что было сил:

— Помогите! Охрана! Помогите!

Мужчина выступил из тени.

— Пожалуйста, перестаньте кричать. Я не причиню вам зла.

Голос Лайзы стал еще громче:

— Грабят!!! Помогите!

Он шагнул к ней.

— Я не хотел вас испугать. Мне нужно поговорить с вами. Я… — Не договорив, он безжизненно осел на пол.

У порога стояла дрожащая как осиновый лист миссис Харкорт. Лайза увидела тяжелую запачканную кровью сковородку в ее руке и тут же лишилась сознания.

 

Глава 14

Мужчина неподвижно лежал на полу. Кровь вытекала из раны на затылке. Двое охранников запоздало ворвались в комнату, как раз когда Лайза начала приходить в себя.

— Я вызову полицию, — предложил один.

— Нет. — Лайза удивилась, услышав собственный решительный голос. — Никакой полиции. Он мертв?

Охранник встал на колени.

— Нет, мэм. Дышит.

На полу лежал довольно бледный блондин. Не тот, кто убил Майлза. Это можно было понять даже по голосу. Но кто он и что здесь делает?

— Он сильно пострадал? Нужен доктор?

Охранник пощупал пульс раненого.

— Пульс нормальный. Но нужно показать его врачу на всякий случай. Сотрясение мозга — штука скверная.

— Я позвоню Фрэнку, — кивнула Лайза.

Доктор Фрэнсис Макги был старым другом Майлза и жил в вилле на другом берегу залива. Фрэнк давно ушел на покой, но сохранил ясность ума. А что всего важнее, его отличали скромность и неразговорчивость, на которые всегда можно было рассчитывать.

Миссис Харкорт поспешила к раненому.

— Нужно немедленно остановить кровотечение. Я могу перевязать рану, но нужно его посадить.

Прибывший через сорок минут Фрэнк увидел незнакомца в одной из гостевых спален Майлза. Кто-то подложил ему под спину подушки. Рана была обработана и туго забинтована. Он то приходил в себя, то снова терял сознание. Охранники, стоявшие в изножье кровати, следили за каждым его движением.

— Он не был вооружен, — сообщила Лайза доктору, — но тогда я этого не знала. Он появился в моей спальне, и я стала кричать. Миссис Харкорт защищала меня.

— Вам совсем ни к чему объясняться, дорогая. Взломщики заслуживают того, что получают. По крайней мере я так считаю. Миссис Харкорт правильно поступила.

Доктор размотал бинт и осмотрел рану. Приподнял веки раненого и посветил в глаза фонариком. Руки доктора со вздутыми венами были в старческих пятнах, но Лайза отметила про себя, как уверенно он действует.

— Будет жить. Потом наложу швы, но пока он нуждается в покое. Пусть кто-нибудь посидит с ним ночью. Если его начнет рвать или из носа потечет кровь, немедленно звоните. Уверены, что не хотите вызвать полицию?

— Совершенно уверена. Он должен ответить на кое-какие вопросы, прежде чем я передам его в руки стражей порядка.

Только после ухода доктора Лайза поняла, насколько устала. Неужели она только этим утром вышла из гонконгской больницы, покинув разъяренного инспектора Лю? Казалось, прошло несколько недель. Ей так хотелось прилечь! Но она решила, что будет сидеть в комнате раненого, пока тот не проснется.

Устроившись в кресле в углу комнаты под внимательными взглядами охранников, она натянула на себя кашемировое одеяло и тут же заснула.

— Господи Иисусе! Моя голова!

Блондин очнулся. Лайза, все еще в полусне, посмотрела на часы. Пять утра.

— Чем вы меня огрели? Наковальней?

Он американец. Лайза почему-то не поняла этого прошлой ночью.

— Сковородой. И ударила вас не я, а экономка.

Мужчина осторожно дотронулся до повязки.

— Твердая рука у вашей экономки. Чувствую себя так, словно выдержал десять раундов с Андре Уордом.

— Понятия не имею, кто это, — отрезала Лайза. — На самом деле вы не выдержали и одного раунда с семидесятидвухлетней бабушкой.

— Мне уже стыдно, — смущенно улыбнулся незнакомец.

— Боюсь, стыд — наименьшая из ваших проблем, — холодно заметила Лайза. — Кто вы? И какого черта вломились в мой дом?

Мужчина протянул руку.

— Мэтт Дейли. Рад познакомиться.

— Я не собираюсь пожимать вам руку! Вы пытались меня ограбить! — Лайза вздрогнула. — Или что похуже! Назовите хоть одну причину, по которой я не должна просить арестовать вас и немедленно бросить в тюрьму.

Мэтт невольно восхитился при виде ее грудей, негодующе рвавшихся из глубокого выреза блузки от Хлое, и раскрасневшихся от гнева щек.

Она прекрасна! Как и остальные.

— Потому что вам грозит опасность, — серьезно ответил он. — И ее источник не я, миссис Баринг. Я знаю, что у вас нет причин доверять мне. Но человек, который убил вашего мужа и так обошелся с вами, убивал и раньше. И жены его жертв имеют неприятную тенденцию пропадать…

— Да знаю, знаю, — отмахнулась Лайза. — Инспектор Лю все мне рассказал. Хотел держать меня под замком, пока не поймают этого типа. Но поскольку полиция… теперь уже четырех стран, похоже, за десять лет так и не сумела поймать этого человека, мысль о том, чтобы торчать там, показалась мне абсолютно не привлекательной.

Мэтт улыбнулся. Он не знал, чего ожидать от Лайзы Баринг. Если быть честным, он считал ее глупенькой, угодливой молодой самкой из тех, на кого обычно западают богатые старички. Но она была совсем не такой. Остра на язык, язвительна и своевольна. Если внутри и крылась мягкая сердцевина, Лайза хорошо умела ее скрыть. И ему это нравилось.

Лайза с подозрением уставилась на него.

— Вы так и не ответили на мой первый вопрос. Кто вы? Почему интересуетесь мной и моей безопасностью? Вы журналист?

— Что вы! Конечно, нет! Я тоже нечто вроде жертвы. Мужчина, убивший вашего мужа, убил моего отца.

Кровь отлила от лица Лайзы.

Неужели это возможно?

— Кем был ваш отец?

— Его звали Эндрю Джейкс. — Мэтт закрыл глаза, стараясь побороть волну тошноты и головокружения, и обмяк на подушках. — Что-то мне нехорошо.

Лайза послала горничную за водой и, когда та вернулась, подала Мэтту стакан.

— Выпейте.

Мэтт сделал несколько глотков и почувствовал себя немного лучше. А вот Лайза, похоже, так и не оправилась от шока.

— Как вы узнали, что я буду здесь? — спросила она. — На Бали?

— Я не знал. Думал, что вы все еще в больнице. Но меня к вам не пускали, а мне стало известно, что у вас есть вилла на Бали. Вот я и прилетел на всякий случай в поисках следов.

— Каких именно?

— Всего, что может как-то связать вас и Мэтта с другими жертвами. Надеялся, что вы рано или поздно приедете сюда, чтобы удрать от папарацци. Но я не ожидал, что вы так скоро окажетесь на вилле. Это чистая правда.

У Лайзы не было причин верить ему. И все-таки она поверила. Поверила его открытому, честному лицу. Это было чувство, на которое Лайза Баринг давно не считала себя способной.

— И вы нашли?

Мэтт недоуменно вскинул брови.

— Следы?

— Нет, — с сожалением вздохнул он. — Одна старая леди треснула меня по голове сковородой, прежде чем появился шанс.

— Полиция знает, что вы здесь? Интерпол?

Мэтт растерялся. Он не ожидал такого прямого и точного вопроса. Не хотелось лгать ей, это было бы неправильно, но Дэнни Магуайр заставил поклясться, что Мэтт не упомянет об их связи, а обещание есть обещание.

— Нет.

— Ладно, мистер Дейли, — кивнула Лайза, вставая. — Попытайтесь отдохнуть. У нас обоих была долгая ночь. Я попрошу миссис Харкорт принести вам поесть. Попозже. Если сможете, мы сумеем обсудить наши дела за ужином сегодня вечером.

Мэтт вытаращил глаза:

— Вы позволите мне остаться?

— Пока да.

Лайза повернулась к охранникам.

— Если ему понадобится в ванную или еще куда-то, один из вас должен пойти с ним. Не выпускайте его из виду.

Спускаясь вниз, Мэтт крепко держался за перила. Голова была намного лучше, но на ногах он по-прежнему держался нетвердо.

Вилла излучала покой и безмятежность, как отель «Аман» в Марокко, где он и Ракель провели медовый месяц. Только сейчас Мэтт со стыдом осознал, что все это время почти не думал о Ракель и о разводе. Возможно, сработал некий защитный механизм. Что толку волноваться о том, чего не можешь изменить? Конечно, рано или поздно придется вернуться домой и расхлебывать всю кашу, но здесь, в волшебном, идиллическом, другом мире, его домашние проблемы казались почти нереальными.

— Вам лучше?

Мэтт с трудом сглотнул. Лайза переоделась в простой белый сарафан из хлопка. Волосы были сколоты на затылке небрежной массой темных локонов, что придавало ей вид женщины невинной и опытной одновременно. Чистой и влекущей. Ракель была очень красива, но откровенно сексуальна, с хищным лицом завоевателя, не берущего пленных. Обладающая той раскованной, почти необузданной привлекательностью, которая для полного эффекта требует коротких юбок и боевой раскраски. Лайза Баринг была совсем другой. Ее можно было охарактеризовать очень точной, хоть и заезженной фразой: природная красота.

— Гораздо лучше, спасибо, — пробормотал Мэтт.

Лайза села в конце простого дубового обеденного стола, уставленного блюдами местной кухни: моллюски в чесночном соусе, свежая нарезанная папайя, теплый, только что испеченный, восхитительный индонезийский хлеб с семечками.

— Прошу, садитесь, — сказала она Мэтту — Вы голодны?

— Теперь да. Все это выглядит невероятно!

— Угощайтесь.

Она держалась приветливо, но в то же время настороженно. Вполне естественно в этих обстоятельствах, но Мэтт сделал все, чтобы успокоить ее.

— Не виню вас за то, что вы сомневаетесь в моих мотивах, — начал он, накладывая в тарелку хлеб и чудесно пахнувшие морепродукты. — На вашем месте я бы тоже был осторожен. Но даю слово, я хочу того же, чего хотите вы.

— И что это?

— Очевидно, знать правду. И поймать этого ублюдка, кем бы он ни был.

Лайза налила в два бокала красное вино из графина и протянула один Мэтту.

— Я не слишком верю в «правду». Словно существует одна правда. Правда у всех своя, не так ли?

Вино было превосходным — густым, с фруктовым привкусом. Мэтт задумчиво перекатывал его во рту, наслаждаясь сочетанием оттенков.

— Не согласен. Я считаю, что правда есть правда. Люди лгут себе, вот и все. Они видят то, что хотят видеть.

— А что видите вы? — в упор спросила Лайза.

Я вижу умную, роскошную, желанную женщину, которую хотел бы уложить в постель прямо сейчас.

Было ясно, что она всячески избегала темы убийства своего мужа. Может, слишком рано заговаривать об этом.

— Я вижу человека внешне жесткого, но в душе испуганного.

Это, казалось, развеселило ее.

— У вас поистине рентгеновское зрение, мистер Дейли. Но боюсь, на этот раз вы не правы. Я человек не жесткий и ничего не боюсь. Просто делаю шаг за шагом, пытаясь прожить этот день и встретить следующий.

— Но что будет с вами дальше? Нельзя же вечно скрываться на Бали?

Лайза погрустнела.

— Нет. Полагаю, что нет. Но мне не хочется думать о будущем, мистер Дейли.

— Просто Мэтт.

— Иногда, Мэтт, случается то, над чем мы не властны. Беды и несчастья. Никто не властен над судьбой. Я получила жестокий урок и поняла, что счастье — это иллюзия. Зачем строить прекрасные планы, если в один день все заканчивается болью и смертью?

Глядя в ее печальные карие глаза, Мэтт ощутил непреодолимое желание защитить ее, утешить, сделать так, чтобы она вновь улыбалась. Дэнни признался, что испытывал нечто подобное к Анджеле Джейкс, и это помешало ему допросить ее, вытащить на свет правду, а потом она удрала в Европу и исчезла навсегда. Подобной ошибки Мэтт не совершит.

— Что рассказывал вам инспектор Лю о других убийствах?

— Так необходимо говорить об этом? — нахмурилась Лайза.

— Именно поэтому я здесь, не так ли? Почему вы позволили мне остаться? В глубине души вы тоже хотите знать правду.

Лайза промолчала. Неприятно, когда в роли незваного психоаналитика выступает привлекательный светловолосый незнакомец, тем более что он прав.

Но она ответила на первый вопрос Мэтта:

— Лю почти ничего не сказал. Только то, что подобные преступления случались и раньше. Интерпол считает, что мы, возможно, имеем дело с серийным убийцей и моя жизнь может быть в опасности. О подробностях он не распространялся.

— Прекрасно, тогда я постараюсь изложить все детали.

Мэтт рассказал все, что знал об убийствах отца, Пирса Хенли и Дидье Анжу. Они прикончили первый графин с вином, и она велела принести второй. Но при этом внимательно слушала, почти не выказывая эмоций.

— Не уверена, что это один и тот же человек, — покачала она головой, когда Мэтт закончил.

— О чем вы? Конечно, это один и тот же человек.

— Раньше — да. Но не думаю, что Майлза убил именно он.

— Почему вы так считаете?

Лайза отломила кусочек хлеба и задумчиво окунула его в вино.

— Всякие мелочи… например, пожертвования на благотворительность. Майлз не оставил ни цента благотворительным организациям, а я даже не думала о том, что сделаю с наследством. Но заметьте, вся эта история отдает комплексом Робин Гуда, не находите? Отбирать у богатых, чтобы давать бедным.

Эта мысль не приходила Мэтту в голову, но сейчас казалась такой очевидной!

— Возможно, да.

— Ну, я ничего не знаю о человеке, который меня изнасиловал, но точно скажу: на Робин Гуда он не походил.

При упоминании об изнасиловании тяжелое молчание повисло над столом, почти видимое облако стыда. Мэтт пожалел, что не знает лучше эту женщину, не может обнять ее, утешить, заверить, что она не виновата в случившемся. И решил сменить тему.

— Расскажите мне о Майлзе. О вашем браке.

Лайза грустно улыбнулась.

— Объяснить, почему я вышла за человека на тридцать лет старше? Из-за любви или из-за денег? А вы как думаете?

Мэтт покраснел. Именно об этом он и думал, но не подозревал, что это было так заметно.

— Простите. Я не хотел вас оскорбить.

— Ничего страшного, — вздохнула Лайза. — Мы вполне можем быть честными друг с другом. Я не любила Майлза, и это правда. Но он мне нравился. Он был добрым человеком и прекрасно со мной обращался. Я достигла в жизни того рубежа, когда ценится доброта. Мне повезло, что он выбрал меня.

«Она с таким безразличием говорит об этом, — подумал Мэтт. — Он выбрал меня. Словно это был брак по расчету и она права голоса не имела».

— Как вы познакомились?

— На конференции в Шанхае, около года назад.

— Год назад? — удивился Мэтт. — Вы были вместе совсем недолго?

Лайза теребила под столом салфетку.

— Да. Мы были женаты девять месяцев. Все случилось очень быстро. Наш роман… Майлз был удивительным человеком и очень обо мне заботился.

— О вас. Но далеко не обо всех.

— Он был стар. Возможно, в молодости он был немного более жесток, немного более амбициозен. Еще до моего рождения у него были жена и дети. Вряд ли он хорошо с ними обращался. Но ко времени нашей встречи он заметно смягчился.

Мэтт вспомнил об отце, о том, каким дерьмовым мужем он был для его матери, без всякого сожаления бросил его и Клер, но потом преобразился настолько, что стал заботливым супругом Анджеле.

— Полагаю, люди меняются.

— Да. Но прошлое нельзя изменить. А правосудие рано или поздно свершится. Каждый должен принять наказание за содеянное. Заплатить за все.

Как странно было слышать это от нее! Мэтт не знал, как реагировать. Имеет ли она в виду, что Майлз Баринг каким-то образом заслужил все, что произошло с ним? Ее скорбь по убитому мужу казалась искренней. Она говорила о нем с очевидной симпатией и уважением. Но на какую «цену», на какое «наказание» она намекала? Возможно, они выпили слишком много вина.

Так или иначе Мэтт втайне обрадовался, когда горничная вернулась, чтобы убрать со стола и принести кофе без кофеина и сладкий балинезийский рисовый торт.

За кофе они заговорили о другом, искренне наслаждаясь обществом друг друга. Лайза расспрашивала Мэтта о детстве и недоверчиво слушала рассказ о том, какая у его матери, сестры и у него самого была счастливая жизнь, но о своем детстве рассказывать не спешила. Он узнал только, что Лайза выросла в Нью-Йорке в очень стесненных условиях. У нее была сестра, но они давно потеряли связь друг с другом. Больше ему ничего не удалось из нее вытянуть.

Заметив, что Мэтт потирает затылок, Лайза вздохнула:

— Мне очень жаль, что вас так ударили. Прошу вас остаться здесь до полного выздоровления.

— А как насчет охранников? — спросил Мэтт полушутя. — Они будут постоянно наблюдать, как я писаю, или вы доверите мне самому ходить в туалет?

— Доверю, — усмехнулась Лайза. — Будете здесь на положении моего гостя.

— Уверены, что не хотите остаться одна? — спросил Мэтт уже серьезнее. — Я вполне могу снять номер в местном отеле. Не хотелось бы вам мешать. Ведь я нарушаю ваше уединение…

— Совершенно уверена, — рассмеялась Лайза. — Я не собираюсь уезжать отсюда в ближайшем времени. И, кто знает, может, со временем мы откроем эту тайну, найдем недостающее звено, которое соединяет эти ужасные убийства… если оно, конечно, имеется.

— Что ж, в таком случае буду рад принять ваше предложение.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Лайза. — Майлз всегда говорил, что две головы лучше, чем одна.

В ту ночь, лежа в постели, Мэтт смотрел на потолочный вентилятор и думал, что его жизнь вертится так же быстро.

Как я умудрился оказаться здесь, на роскошной вилле, да еще на Бали, став гостем самой интересной и привлекательной женщины из всех, кого я встречал? И какая ирония, что именно садист-убийца, человек, расправившийся с моим отцом и изнасиловавший эту женщину, сыграл роль Купидона!

Следовало бы позвонить Дэнни и сообщить новости. И он позвонит, но не сейчас. Мэтт Дейли хотел немного побыть с Лайзой Баринг. Понять, почему эти умные глаза остаются такими печальными в этом мирном и безмятежном окружении.

«Думай об этом, как о каникулах, — сказал он себе, засыпая под простынями из мягкого египетского хлопка. — Запоздалых каникулах».

Ракель, развод, Дэнни Магуайр и все остальное за пределами острова казалось восхитительно далеким.

Впервые за много месяцев Мэтт заснул счастливым, думая о том, что принесет завтрашний день.

 

Глава 15

— Миссис Джойс Чень, допрос начинается. Сейчас девять утра.

Полная китаянка нервно замигала, уставясь на инспектора Лю. Она боялась полицейских, особенно этого. Он держался величественно и важно, постоянно хмурился и раздраженно постукивал ногой о ножку стула. Джойс знала, что не сделала ничего плохого, но когда речь идет о гонконгской полиции, это значения не имеет. Если они выбрали ее в козлы отпущения, значит, она ничего не сможет сделать и никто за нее не вступится.

Инспектор Лю был в плохом настроении, не имевшем, правда, никакого отношения к Джойс Чень. Собственно говоря, он очень надеялся, что горничная из особняка Барингов сможет дать ему ниточку, в которой он так отчаянно нуждался. Поскольку Лайза Баринг упрямо отказывалась сотрудничать, инспектор Лю почти не продвинулся в расследовании. И эта неудача начинала смущать не только самого Лю, но и его начальство. Поэтому неудивительно, что Лю начинал ненавидеть вдову Баринга, эту надменную западную красавицу, отказавшуюся покориться его власти. Любая нормальная женщина в таких обстоятельствах была бы благодарна полиции за защиту. И любая искренне скорбящая женщина хотела бы остаться и помочь полиции поймать человека, виновного в смерти ее мужа, не говоря уж об изнасиловании. Тот факт, что Лайза Баринг не поступила именно так, а предпочла сбежать на Бали, подальше от юрисдикции инспектора Лю, еще больше ожесточило против нее сердце детектива. Лайза Баринг была названа единственной наследницей в завещании мужа. Это давало ей мотив. По ее собственному признанию, она присутствовала при убийстве. Это давало ей возможность. Конечно, она не изнасиловала себя сама. Но, может, знала о преступнике больше, чем говорила? А если так, возможно, она его боится или защищает?

Инспектор много бы дал, чтобы заставить Лайзу Баринг вернуться в Гонконг и ответить на эти вопросы. Но у него не было на это оснований. Руки были связаны. Не может же он арестовать ее!

И тут на сцене появилась Джойс Чень.

— Как долго вы работали в доме сто семнадцать по Проспект-роуд, миссис Чень?

Капли пота поползли по толстым щекам китаянки.

— Долго. Мистер Баринг купил дом в тысяча девятьсот восемьдесят девятом, и через два года я нанялась к нему.

— Каковы были ваши обязанности?

Миссис Чень непонимающе смотрела на инспектора.

— Ваша работа. Что вы делали?

— О, я командую всеми горничными на тех этажах, где спальни. На втором и третьем. Они меняют простыни, следят, чтобы все было чисто. Я отдаю распоряжения.

— Понятно. Значит, вы старшая горничная. Сами не убираете.

Она энергично закивала, довольная, что дала верный ответ.

— Старшая. Да. Только иногда я убираю для миссис Баринг. Специальная уборка.

Инспектор насторожился, словно олень, почуявший запах хищника.

— Что это за «специальная уборка»?

Руки миссис Чень дрожали.

— Это личное.

Лю запоздало сообразил, что бедняга просто перепугана, и попытался успокоить ее.

— Вам не грозят никакие неприятности, миссис Чень. Все это очень ценная информация. Уверяю, это может помочь поймать человека, который убил мистера Баринга. Вам ясно?

Она лишь кивнула.

— Что это за специальная уборка, которую вы делали для миссис Баринг?

Горничную корчило от ужаса.

— У миссис Баринг был друг. Иногда он приходил днем.

— Друг? Хотите сказать, мужчина?

Джойс Чень кивнула.

— Потом она просила меня убрать. Только меня.

Инспектор Лю с трудом мог скрыть возбуждение. Эта новость была куда поразительнее, чем догадки и версии, от которых сходили с ума таблоиды. Это был реальный факт. Прелестная Лайза Баринг имела любовника!

— Вы когда-нибудь встречали этого человека? Друга миссис Баринг?

Миссис Чень покачала головой.

— Но вы скорее всего его видели. Можете описать?

— Нет.

Инспектор Лю нахмурился.

— Но вы должны были его видеть! Сами сказали, он приходил днем. Приезжал на машине? Какой марки?

Но горничная повторила уже более решительно:

— Никогда его не видела. Никогда. Только миссус потом говорила прийти и все убрать.

Инспектор Лю допрашивал миссис Чень еще полчаса, но источник открытий пересох. Да, у миссис Баринг был любовник. Но она не просила о «специальной» уборке в день убийства или всю неделю до него. В тот день она пораньше распустила слуг и попросила, чтобы ее не беспокоили, но, очевидно, такое было в порядке вещей. Судя по словам миссис Чень, мистер и миссис Баринг часто просили оставить их наедине.

После ухода китаянки инспектор Лю долго размышлял. Пора поговорить со всегда готовым помочь американцем из Интерпола.

Многие люди считали Бали раем. Но для Мэтта Дейли он стал чем-то большим. Волшебным местом. Местом исцеления. Местом преображения. Остров вернул его к жизни.

Когда Лайза попросила его остаться, Мэтт предположил, что пробудет на вилле «Мираж» несколько дней, пока не пройдет голова. Он узнает все, что сможет, о ночи убийства и о самих Майлзе и Лайзе. Было ли что-то, заставившее убийцу выбрать их мишенью? Какая-то связь, которой он не видел раньше и которая поможет ему выследить убийцу?

Потом он доложит обо всем Дэнни Магуайру и вернется в Лос-Анджелес решать проблемы, копившиеся с каждым днем.

Но по мере того как он и Лайза проводили все больше времени вместе, начало происходить что-то странное. Мэтт все меньше интересовался делом и все больше — Лайзой. Он не смел спрашивать ее, но был абсолютно уверен, что она испытывает то же самое. Здесь, в идиллической обстановке, дни перетекали в недели, недели — в месяцы, и оба почти не покидали виллу. За продуктами отправляли слуг в ближайшие деревни и на фермы. Книги и предметы роскоши заказывались по Интернету. Мэтт впервые проводил столько времени в одном месте, но не чувствовал, что задыхается. Наоборот. Он был абсолютно свободен!

Дэнни отчаянно пытался связаться с ним, бомбардируя его е-мейлами и звонками, но Мэтт не мог заставить себя ответить. Он даже с Клер отказывался говорить. Как только он откроет дверь реальности за стенками переливающегося всеми красками пузыря, идиллия рухнет. А Мэтт не был готов к этому. Пока не готов.

Вилла «Мираж» была отдельной планетой, сверкающей и чарующей миниатюрной экосистемой. По утрам оба работали. Мэтт (по крайней мере официально) писал свой сценарий, Лайза занималась горами деловой документации, касавшейся дел покойного мужа. Конечно, на виллу не было доступа полиции и прессе, но приходилось иметь дело с попечителями, налоговыми адвокатами и ипотечными компаниями, не говоря уже об акционерах многочисленных компаний Майлза. К счастью, Лайза обладала прекрасными навыками секретаря. Ценнейшая информация, добытая от нее Мэттом, касалась ее жизни до Майлза. Оказалось, она когда-то работала помощником в адвокатской конторе в Лос-Анджелесе.

Но вскоре Мэтт и Лайза стали жить ожиданием полудня, когда можно было освободиться от дел и вместе исследовать бесчисленные чудеса «Миража». Иногда Лайза нанимала местных проводников, и они уходили в густые джунгли, начинавшиеся на границе виллы, в мир, кипевший экзотической, а иногда опасной жизнью. Проводники указывали на потенциальные опасности: коралловую змею, зеленую гремучку или двухполосного паука-скакунчика, называли причудливые растения. Мэтт и Лайза зачарованно слушали, как дети, оказавшиеся в странной тропической Нарнии. Иногда они ловили рыбу в лагуне или плавали в одном из глубоких, образованных вулканической лавой озер у подножия скал. Мэтт любил наблюдать, как плавает Лайза. Она была худощавой, но стройное тело казалось спортивным и сильным. Она разрезала воду с грацией молодого тюленя, но было в ней что-то еще. Радость. Восторг. Отсутствие всяких запретов и ограничений, сковывавших ее в обычной жизни. Как-то он спросил ее об этом.

— Я всегда любила воду.

Стоя на камне и вытирая влажные волосы полотенцем, Лайза словно сияла внутренним светом. Глаза сверкали жизнью и энергией. Кожа светилась, как у молоденькой девушки.

— В ней есть свобода. И тишина. Невесомость. Никто не может коснуться тебя в воде. Никто не может причинить тебе зла. Думаю, такова должна быть смерть.

— Смерть? Какая мрачная мысль.

— Разве? — Она засмеялась, обвязывая полотенцем бедра, как турчанка в бане. — Только не для меня. Я всегда считала смерть выходом. Средством сбежать от всех проблем. Она меня не пугает.

Мэтт уже слышал подобное от людей и всегда относился к этому скептически. Как можно не бояться смерти? Цепляться за жизнь — все равно что дышать, это фундаментальное свойство человеческой природы, недостаток или сила, в зависимости от того, как на это смотреть.

Но тут было что-то другое. Он видел по лицу Лайзы, что она не позирует. В нем вместо страха была странная фаталистическая аура покоя… Он завидовал ей.

— Счастливая, — вздохнул он, засовывая одежду в рюкзак, чтобы забрать на виллу. — Должно быть, это очень помогает примириться со смертью Майлза.

После самых первых дней, когда он забрасывал ее вопросами о ее браке и ее прошлом и ничего не добился, Мэтт перестал спрашивать Лайзу об убийстве и муже. По негласному взаимному согласию имя Майлза Баринга больше не упоминалось. И, услышав его сейчас, Лайза сникла.

— Не совсем так, — глухо ответила она. — Пойдем в дом. Я замерзла.

Мэтт был готов откусить себе язык. Он ненавидел минуты, когда на Лайзу спускалось облако печали, и ненавидел себя, если становился этому причиной.

Вернувшись, они вытерлись, оделись и стали пить на веранде горячий сладкий чай. Лайза натянула обрезанные джинсы и простую белую майку. Босая, со все еще влажными, липнувшими к телу волосами и прижатыми к груди коленями, она выглядела совсем юной. Во всяком случае, не женщиной, перенесшей столько испытаний. Мэтт вдруг осознал, что в какой-то момент длинных счастливых дней в «Мираже» он начал разделять свою жизнь на до и после Лайзы Баринг. Все случилось незаметно, но теперь он любил ее.

До встречи с Лайзой Мэтт был человеком, утратившим смысл жизни. И дело было не только в решении Ракель покинуть его, хотя удар оказался силен. Имелись и другие обстоятельства, которые он пока что был не в силах осознать здесь, в глубоком покое островных джунглей. Его рухнувшая карьера. Смерть приемного отца. Невозможность иметь детей от Ракель. Невозможность узнать родного отца, человека, давшего ему жизнь и бросившего без сожаления и раскаяния. Исследование обстоятельств убийства Джейкса и одержимость этим документальным фильмом были, как теперь понимал Мэтт, его способом отгородиться от боли. Но Лайза Баринг показала ему другой путь. Лучший.

Теперь, после встречи с Лайзой, словно тяжесть, о которой он не ведал, упала с плеч. Мэтт чувствовал себя полным надежд, счастливым, живым. Что бы ни сулило будущее, куда бы ни привела его совместная с Дэнни Магуайром охота на неуловимого убийцу, общение с Лайзой заставило Мэтта понять, что у него есть будущее, кипящее возможностями так же бурно, как джунгли — жизнью. И Мэтт то и дело ловил себя на том, что надеется: это будущее невозможно без Лайзы.

Однако возникали и проблемы. Пока что между ними ничего не было. Иногда Мэтт вроде бы ловил ее взгляд, когда читал книгу на диване или сидел за компьютером. Но стоило ему поднять глаза, как она отворачивалась. И все равно невысказанная мелодия взаимного притяжения словно висела в воздухе.

На прошлой неделе, после рыбалки в озере поместья, Лайза поскользнулась на берегу, и Мэтт инстинктивно обнял ее за талию. Лайза застыла. Но после секундного колебания расслабилась. Какое чудесное ощущение! Мэтт жаждал зайти дальше, но знал, что ее не следует торопить.

Я должен быть терпеливым. Пусть сама придет ко мне. Она только что потеряла мужа. Ее изнасиловали.

И в этом была вторая проблема. Лайза никогда не говорила о ночи убийства Майлза или изнасиловании. Словно, отказываясь вспоминать об этом, могла прогнать прошлое. И, к своему стыду, Мэтт был с ней заодно. Он тоже хотел забыть прошлое. Но убийца был не просто частью прошлого. Он был — где-то там. Наблюдал и выжидал. Планировал следующее убийство.

Мэтт приехал на Бали в поисках улик, улик, которые помогут ему отыскать серийного убийцу, но позволил своей любви к Лайзе и своему счастью отвлечь его. Наблюдая, как Лайза пьет чай, он постоянно напоминал себе: «Мужчина, которого я ищу, изнасиловал и запугал Лайзу. Судя по прошлым преступлениям, следующим его шагом будет похищение Лайзы. Он заставит ее «исчезнуть» — как Анджелу Джейкс, Трейси Хенли и Ирину Анжу».

Лайзе угрожала опасность. И Мэтт по-прежнему понятия не имел, откуда и когда будет нанесен удар. Впрочем, и его перспективы нельзя было считать слишком безоблачными. Убийца имел неприятную привычку избавляться от мужчин, каким-то образом связанных с женщинами, которых он насиловал. Но больше всего его изводила мысль о грозящей Лайзе беде.

Я не могу ее потерять. Не могу потерять еще одну женщину, которую полюбил. Иначе просто сойду с ума!

Инспектор Лю включил диктофон, как только Джим Харман стал говорить.

Англичанин, выросший в Гонконге, сын зажиточных родителей, Джим управлял собственной компанией по установке сигнализаций и лично наблюдал за установкой в доме Барингов на Проспект-роуд.

— Вот что я скажу вам, старина, — твердо заявил он. — С этой системой ничего не случилось.

Высокий и тощий, носатый, с маленькими, широко расставленными глазками, Джим Харман приготовился яростно защищать свою репутацию.

— Я сам ее устанавливал, причем она защищена надежнее, чем гребаный Белый дом, извините за выражение.

— В таком случае как вы объясните тот факт, что убийца мистера Баринга сумел отключить ее? — спокойно спросил Лю.

— Он не отключал ее, — твердо ответил Джим. — Кто-то его впустил.

— И зачем им это было надо?

Харман пожал плечами:

— Я занимаюсь системами, а не расследованием убийств. Так что это вы скажите, в чем дело. Но единственное объяснение, которое я могу дать, — кто-то намеренно отключил систему, чтобы впустить парня.

— А кто мог это сделать?

Впервые за все время носатый англичанин озадаченно нахмурился.

— В том-то и дело, что никто. Кроме меня, только мистер Баринг умел обращаться с системой сигнализации. Чепуха какая-то. Бессмыслица.

После допроса инспектор Лю отправился на метро в Ван-Чай, расположенный в северной части острова, чтобы спокойно пообедать. Поезда метро ходили регулярно и были чистыми — редкость для Гонконга. Это обстоятельство успокоило Лю и помогло думать.

Харман сказал, что это бессмыслица. Но Лю, кажется, понял, в чем дело. Вариантов было два: либо Майлз Баринг научил жену обращаться с системой сигнализации, либо сам отключил ее, невольно открыв двери убийце.

Был ли это кто-то, кого он знал?

Был ли это любовник Лайзы?

Был ли любовник Лайзы другом ее мужа?

Случались вещи и более странные.

Инспектор Лю вышел из метро, щурясь от яркого солнца. И тут же зазвонил телефон.

— Лю слушает.

— Сэр!

Это был один из членов команды наблюдения, маленькой элитной группы, которую отправили на Бали, чтобы следить за прекрасной и упрямой миссис Баринг.

— Сегодня камерой ночного видения нам удалось получить четкие снимки виллы.

— Значит, она по-прежнему там?

— Да, сэр.

Вилла «Мираж», балинезийское убежище Барингов, оказалась почти неприступной. Сфотографировать ее было чрезвычайно трудно. Лю пытался установить там «жучки», но личная охрана Барингов знала свое дело. Никого из его людей и близко не подпустили к Лайзе. Лю надеялся на успех в том случае, если миссис Баринг выедет из виллы на машине, но она жила в полном уединении. Похоже, любое ее действие или бездействие имело целью бесить его.

— Но есть и хорошие новости, сэр. Похоже, в доме живет какой-то мужчина.

Лю едва не поперхнулся:

— Мужчина?

— Да, сэр. Не китаец. Белый. Они завтракали вместе на террасе сегодня утром. И казались…

Детектив поискал нужное слово:

— …близкими людьми.

Будь инспектор другим человеком, он, наверное, подпрыгнул бы от волнения. Любовник Лайзы Баринг. Она тайком провела его! Трудно представить себе подобную беспечность! Должна же она понимать, что полиция по-прежнему следит за ней!

Инспектор Лю никогда не влюблялся и надеялся, что этого и впредь не случится. Какими идиотами делает людей страсть!

Все, в чем они нуждались теперь, — в прямых уликах. Если отпечатки пальцев или следы ДНК этого человека будут найдены в доме Барингов, у них хватит доказательств, чтобы арестовать обоих. Дэнни Магуайр из Интерпола предупреждал, что убийца скорее всего предпочтет держаться поближе к миссис Баринг. Пока Лю контролировал миссис Баринг, он контролировал и наживку для убийцы.

Проблема была в том, что Лю больше не контролировал миссис Баринг.

Он должен пробраться на виллу.

 

Глава 16

Сидя в одиночестве за угловым столиком в тихом кафе, Дэнни Магуайр отщипывал кусочки от круассана с шоколадом в ожидании, когда прибудет его команда. Инспектор Лю официально затребовал помощь Интерпола. Босс Дэнни, заместитель директора Анри Фремо, неохотно приказал небольшой бригаде посвятить этому делу «не более восьми часов в неделю», чтобы собрать улики по делу, получившему кодовое наименование «Азраил».

— Это из поэмы «Азраил, ангел смерти», — пояснил Дэнни Фремо, вернувшись в штаб-квартиру.

Тот непонимающе уставился на подчиненного. Поэзия его не интересовала. Его интересовали статистика, факты и результаты. И Дэнни следовало оправдать это незапланированное использование людских ресурсов, причем быстро, если он хочет и дальше получать поддержку агентства.

Оказалось, что под «небольшой командой» Анри Фремо подразумевал еще двух человек. Дэнни выбрал Ричарда Стури, немца-статистика, имевшего столько же индивидуальности, сколько круассан, лежавший на его тарелке, зато обладавшего необыкновенным даром видеть вполне понятные, жизненные картины в неразборчивых столбиках цифр, и Клода Демартена, эксперта. Работу следователя предстояло выполнять Дэнни и Мэтту, его «полевому агенту».

Пока что Дейли стал для него величайшим разочарованием. Вначале он был полон такого энтузиазма! Собственно говоря, если бы не Мэтт Дейли, расследование «Азраила» никогда бы не началось. Но после бесплодной первой недели в Гонконге Мэтт послал Дэнни всего один е-мейл, в котором обещал снова «раскинуть сети», и исчез где-то в дебрях Юго-Восточной Азии. После еще одной недели неотвеченных звонков и е-мейлов, если не считать единственного сообщения на голосовую почту, в котором Дэнни заверяли, что Мэтт «в порядке» и «работает над делом», он решил сдаться и забыть о своем добровольном помощнике. Инспектор Лю иногда поставлял ему обрывки информации, но, как большинство шефов местной полиции, предпочитал получать данные от Интерпола, а не делиться своей добычей. Анри Фремо постоянно напоминал Дэнни: «Это дело китайцев. Наша работа — просто помогать и облегчать им задачу».

И тут в кафе вошел Ричард Стури в деловом костюме, сжимая ноутбук, как некую гарантию безопасности. Бедняга смущенно хлопал глазами, оглядывая «странное» место встречи, выбранное шефом. Встречи команды вне привычной обстановки были редкими и не одобрялись начальством, но Дэнни был полон решимости установить дружеские связи между членами команды и наладить обмен идеями вне удушливой атмосферы штаб-квартиры.

Клод Демартен, прибывший несколькими минутами позже, тоже был в костюме, но, будучи французом, в отличие от Стури не возражал против встреч в кафе и, прежде чем начать совещание, заказал себе кофе со сливками и горячий бутерброд «крок месье».

— Итак, парни, — объявил Дэнни, — прямо сейчас у нас нет ничего существенного. Зато имеется огромная папка с материалами по делу Джейкса, которую, насколько мне известно, вы уже изучили и внесли данные в базу. Ричард, это так?

Немец нервно кивнул. Похоже, он вообще нервничал по любому поводу и имел привычное выражение человека, которого вот-вот потащат на допрос в гестапо, после чего поставят к стенке.

— Итак, чтобы лучше использовать время и возможности, предлагаю сосредоточиться на делах Хенли и Анжу и посмотреть, сможем ли мы накопать что-то такое, что ускользнуло от внимания местных следователей.

— А местная полиция готова сотрудничать? — спросил Клод Демартен, допив кофе.

— Собственно говоря, нет. Следует действовать крайне осторожно и не пытаться раскачивать лодку. На карте стоит профессиональная гордость. Пока что парню сошли с рук три убийства, и, похоже, в Гонконге произошло четвертое. Фремо уже ищет предлог забрать у нас это дело, и если мы разозлим Скотленд-Ярд, или ЛАПД, или любую другую местную полицию, нас мигом отзовут. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?

Последовали два кивка.

— Прекрасно. Так что у нас пока имеется? Наш убийца — мужчина. Его жертвы богаты, немолоды и имели молодых жен. Мотивы, во всяком случае отчасти, сексуальные. И он необычайно жесток. Что-нибудь можете к этому добавить?

Клод, похоже, хотел что-то сказать, но передумал.

— Ну? — настаивал Дэнни.

— Я эксперт и не разбираюсь в других вопросах.

— Это и не нужно. Я жду идей, теорий. Слушайте свою интуицию.

Ричард поморщился, не скрывая недовольства.

— Скажем так, — начал Демартен, — это человек утонченный и весьма сложный.

— Почему?

— Потому что много путешествует. Возможно, говорит на нескольких языках. Преступления совершались по всему миру.

— Верно, — ободряюще кивнул Дэнни.

Демартен постепенно увлекся.

— Кроме того, его планы составлены весьма тщательно, и он умеет обращаться с системами сигнализации. Вероятно, подозреваемый — электронщик или компьютерный специалист.

Вопрос безопасности тоже беспокоил Дэнни. Система сигнализации в доме Джейксов была очень сложной, современной и дорогой. У Хенли была система «Бентам», попроще, но тоже надежная. А дом Дидье Анжу был окружен видеокамерами, однако запись той ночи на них подозрительным образом отсутствовала. По словам инспектора Лю, система безопасности в доме Барингов была получше, чем в Форт-Ноксе. И все же во всех четырех случаях какой-то человек спокойно вошел и вышел, никем не замеченный.

Да, Клод прав, убийца разбирается в технике и электронике. Но была еще одна вероятность, попроще, та, которая не давала покоя Дэнни со времени убийства Джейкса.

— Может, кто-то в этих домах знал убийцу? — заметил он вслух. — И впускал его? Слуга или еще кто-то.

— Или жены, — прямо заявил Демартен то, что Дэнни не мог заставить себя произнести вслух. — Вот вам теория: убийца, умный, умудренный жизнью человек, начинает ухаживать за женами жертв. Умеет завоевать их доверие, может, становится любовником. И, окончательно подчинив их своей власти, убеждает отдать все деньги на благотворительность.

— А что потом? — скептически хмыкнул Дэнни. — Врывается в их дома?

— Почему нет? К этому времени он уже побывал там и может ориентироваться. Скрывает лицо под маской, каким-то образом изменяет голос, чтобы женщины его не узнали. Убивает мужей. Насилует жен. Потом возвращается в роли жилетки, в которую может поплакать вдова. Как только деньги переведены, убеждает вдову уехать с ним. Оказавшись в безопасном месте, убивает ее, избавляется от тела и ищет следующую жертву.

Все трое замолчали. Теория Демартена имела право на существование, но даже если предположить, что убийца старался изменить внешность и голос во время преступления, возможно ли, что женщина не сумеет узнать собственного любовника? Сомнительно. И разве копы не засекли бы преступника в обличье «жилетки»? Если какой-то лощеный, возможно, красивый и умный молодой человек трется около жертв…

Дэнни застыл. Такой мужчина был! Рядом с Анджелой Джейкс. Торчал рядом неотвязно, как рыба-прилипала…

Лайл Реналто.

Демартен снова заговорил, наслаждаясь новой ролью Шерлока Холмса. Вечно запертый в лаборатории Интерпола, он редко получал возможность дать волю воображению.

— Впрочем, мы можем рассмотреть кое-какие альтернативы. Как вам эта? Убийца НЕ маскируется. Жены прекрасно знают, кто он, и вполне сознательно впускают в дома. Жены — не его жертвы, а сообщницы.

Дэнни вспомнил, как выглядела Анджела Джейкс после насилия. Она была так сильно избита, да к тому же привязана к трупу мужа, что он сначала посчитал ее мертвой.

— Нет. Не получается, — покачал он головой. — В изнасилованиях не было ничего притворного. Во всяком случае, последствия одного я видел своими глазами. Такой секс ни в коем случае не мог быть по взаимному согласию.

Клод поднял брови. Американцы могут быть ужасными ханжами, когда речь идет о сексе.

— Уверены? Некоторые мужчины любят жесткий секс.

— Но не настолько, — вздохнул Дэнни.

И не эта женщина. Она была такой милой и нежной. Ангел…

Демартен пожал плечами.

— Не забывайте, что в каждом случае на карте стояли миллионы долларов. Люди пойдут на любые муки, чтобы получить такие деньги.

— Но ни одна вдова не оставила деньги себе. Все их отдали.

— Не считая Лайзы Баринг.

— Не считая Лайзы Баринг. Пока.

Снова воцарилось молчание. Теория Демартена вполне правдоподобна. Убийца один. Возможно, Лайл Реналто? Обхаживает жен. Получает доступ в дом. Убивает мужей. Отдает деньги. Конечно, остается еще множество вопросов. И не самый маловажный из них — почему?

— Мотив по-прежнему остается проблемой, — заметил он.

Стури громко рассмеялся — это были первые изданные им звуки за последние четверть часа. Остальные изумленно уставились на него.

— Мотив — это проблема. Да все тут проблема! У вас ни одного веского доказательства в поддержку сказанного! — пренебрежительно заявил он.

Его французский коллега немедленно вскипел:

— Вот еще, Альберт Эйнштейн нашелся! Послушаем, что скажете вы!

Ричард молча вынул ноутбук «Сони» и положил на стол. И так любовно погладил футляр, что Дэнни внезапно вспомнил кота Блофельда из фильмов об Остине Пауэрсе.

— Вот исходный анализ. Очень примитивный.

Дэнни Магуайр и Клод Демартен почтительно уставились на экран, на котором змеились графики всех цветов радуги. Красный — убийство Джейкса, синий — Хенли, зеленый — Анжу, ярко-фиолетовый — Баринга. Тут были временны2е графики, показывающие промежутки времени между датой свадьбы и убийством мужа, между убийством и исчезновением жены. Линейные графики, анализирующие все — от разницы в возрасте до географического расстояния между местами преступлений. Ричард Стури выполнил свое домашнее задание, сделав намного больше, чем от него ожидали.

На последней странице сиял желтизной еще один, пока безымянный ряд графиков.

— Что это? — спросил Дэнни.

— Проекции. Не предположения. — Стури посмотрел на Демартена с жалостью, смешанной с презрением. — Математические вероятности, выведенные из немногих известных фактов. Я создал профиль убийцы на основе собранных данных. Желтые графики предсказывают статистическую вероятность следующего удара.

— Хотите сказать, следующего убийства?

— Совершенно верно. Я считаю, что наиболее эффективный способ помочь стране — члену Интерпола — это предсказать следующий ход и подготовиться к нему. Конечно, нельзя точно определить имя следующей жертвы. Но можно вычислить возраст, размер состояния, географическое расположение и, вполне возможно, дату свадьбы. Есть множество факторов, поддающихся статистическому определению и подсказывающих нам, как будет вести себя убийца в будущем на основании его поведения в прошлом.

Дэнни всматривался в желтые зубцы графиков и почему-то думал о Волшебнике страны Оз: «Именно так мы сумеем его найти? Шагая по вымощенной желтым кирпичом дороге Ричарда Стури? Возможно, у нас с самого начала были ответы, как у Дороти и ее друзей. Мы просто не знаем, где искать».

Под графиками были цифры — целые страницы цифр. Статистический анализ всего, от ДНК до банковских переводов, сравнительных данных благотворительных организаций и дат рождения всех четырех жертв. Море цифр, от которых у Дэнни голова пошла кругом.

— По моему мнению, — заключил Стури, — сосредоточиться на том, кем может быть убийца и почему убивает, — это зря тратить наше время и силы. У нас просто нет фактов, чтобы ответить на эти вопросы. А из этих данных видно, какон действует, когдаи гдеубивает. Смотрите!

Стури стал листать страницы так быстро, что Дэнни не видел ничего, кроме размытых цветовых пятен.

— Интервалы между убийствами быстро уменьшаются.

— Совершено верно. Убийство Хенли случилось только через четыре года после преступления в доме Джейксов, а убийство Баринга — уже через год после истории с Анжу.

— Да. Но вы считаете, что сэр Хенли был второй жертвой.

— Думаете, между первым и вторым убийствами было еще одно? — ахнул Демартен.

— Я ничего не думаю. Думать — не мое дело. Но статистически это вполне возможно. Скорее всего в Южной Америке, в тысяча девятьсот девяносто восьмом или в начале девяносто девятого. Я ищу.

— Иисусе! — присвистнул Дэнни. — О’кей, продолжайте!

— Он убивает каждые два-три года, двигаясь на восток, меняя документы и, возможно, внешность после каждого преступления. Он очень умен и искусный манипулятор. Разница в возрасте между жертвами и их женами с каждым убийством уменьшается в среднем на пять лет.

— Жертвы становятся моложе?

— Нет. Жены становятся старше. И конечно, наш убийца тоже.

Дэнни задумался, пытаясь ухватиться за что-то такое, что до сих пор от него ускользало. История с возрастом казалась важной, но он не знал почему. После долгого молчания он спросил:

— По-вашему, жены уже мертвы?

Ричард поколебался, прежде чем ответить:

— Возможно. У него нет никаких видимых причин, по крайней мере таких, которые я могу предположить, оставлять их в живых.

— Если не считать Лайзы Баринг, — вмешался Клод.

Если не считать Лайзы Баринг…

Дэнни так надеялся, что Мэтт Дейли сможет что-то выяснить у миссис Баринг! Ничего не скажешь, вовремя он выпал из зоны действия радара!

— Итак, нам позволено заниматься этим делом восемь часов в неделю. У нас полно и другой работы, так что я не хочу слишком вас загружать. Ричард, прошу вас продолжать. Но пока ничего не заносите в базу данных. Все, связанное с этим делом, должно сначала попадать ко мне. Договорились?

Немец снова поднял брови, но согласно кивнул. Задержка ввода данных в базу была вещью неслыханной. Но не настолько, как неподчинение приказу старшего по должности.

— Клод, прошу вас сосредоточиться на экспертизах. Может, обнаружится что-то необычное в анализах спермы, крови и отпечатках пальцев, ускользнувшее от местной полиции.

— Да, сэр. Не будет слишком невежливым спросить, над чем станете работать вы?

— Собираюсь кое-что расследовать в Лос-Анджелесе. Там живет человек, с которым мне хотелось бы потолковать еще раз. Адвокат по имени Лайл Реналто.

Инспектор Лю никак не мог связаться с помощником директора Дэнни Магуайром. По словам секретаря Магуайра, категоричной французской дамы по имени Матильда, ее босс на встрече и неизвестно когда вернется.

Вот тебе и поддержка знаменитой базы данных! Раздраженный Лю оставил сообщение. У миссис Баринг есть любовник, который, как они подозревают, замешан в убийстве мужа. Теперь миссис Баринг тоже стала подозреваемой. Она осталась на Бали, и фотографии доказывают, что этот человек живет вместе с ней на вилле. Не может ли помощник директора Магуайр организовать команду быстрого реагирования, чтобы помочь Лю и его людям получить доступ на виллу и, если необходимо, арестовать подозреваемых? Власти Индонезии помочь отказываются.

Повесив трубку, Лю взглянул на часы. Четыре дня по гонконгскому времени. Если к утру мистер Магуайр не появится, он возьмет дело в свои руки.

Селин Магуайр была в ужасном настроении, потому что говядина по-бургундски, которую она так старательно готовила для мужа, превратилась в вязкую подгоревшую массу на дне сотейника. А еще потому, что она сделала прическу и надела лучшее платье, и все зря. А также потому, что все причины опоздания, изложенные Дэнни, будут враньем, но она слишком боится докапываться до правды. Анджела Джейкс вернулась в их жизнь.

Раньше Селин воспринимала Анджелу чуть ли не как любовницу мужа. «Отвратительно ревновать к женщине, никогда не бывавшей в постели твоего мужа. Которая никогда там не побывает и к этому времени скорее всего уже мертва».

Теперь же она считала ее скорее чем-то вроде одержимости, как алкоголизм или пристрастие к кокаину. После пяти счастливых лет Дэнни слетел с катушек. Он и лгал, как наркоман:

«Фремо вызвал меня на совещание».

«Матильда заболела, и я сижу над горой документов».

«Начальство требует отчет. Придется задержаться на работе».

Селин проверяла каждую историю, хотя заранее знала, что обнаружит.

Если хочешь врать, Дэнни, не стоило жениться на детективе…

У него даже не хватило смелости признаться, что Интерпол официально начинает новое расследование под кодовым названием «Азраил» и тем более что он возглавляет команду. Но Дэнни был очень плохим лжецом. Тактика Селин тоже была незатейливой: вкусные обеды, романтические вечера, откровенная одежда. Можно подумать, у нее есть хоть один шанс выиграть. Победить пристрастие. Победить Анджелу.

— Прости, что опоздал! — Дэнни ворвался в дом с кучей файлов под мышкой и лопавшимся по швам портфелем в другой руке. — Ты что-то готовила, верно?

— А ты как думаешь? — раздраженно бросила Селин, оглядываясь на дымящиеся остатки говядины.

Дэнни сразу сник.

— Прости, солнышко. Ты должна была мне сказать.

— Должна была сказать? Должна была сказать?! — Она пролетела мимо разгневанной вспышкой красного шелка, схватив по пути пальто с вешалки у двери. — Пропади ты пропадом, Дэнни! И пропади пропадом «Азраил»!

Прежде чем Дэнни успел сказать хоть слово, она исчезла.

«Азраил»! Значит, она уже знает. Черт!

Его первым порывом было бежать за ней. Но он по опыту знал, что когда Селин так взбешена, лучше ее не трогать. Все, что он скажет сейчас, только подольет масла в огонь ее гнева.

Он устало сложил бумаги на кухонный стол. День был долгим, изматывающим и бесплодным. Большую часть времени он провел на телефоне — звонил в Лос-Анджелес, пытаясь отыскать следы и умоляя о помощи всякого, кто мог рассказать ему о Лайле Реналто. Но никто не видел его и не слышал о нем с 1997 года. Он оставил юридическую практику в том же году, почти через двенадцать месяцев после убийства Эндрю Джейкса и через десять после исчезновения Анджелы Джейкс. В том же году и Дэнни уехал из города.

По словам коллег, Лайл собирался занять новую должность в Нью-Йорке: он был уроженцем этого города, но Дэнни не смог найти ни одного упоминания о нем в открытых базах данных. Телефонные и квартирные счета, сведения о машинах, номер социального обеспечения… ничего. Конечно, это было давно. Но главные игроки в деле Джейксов имели странную тенденцию растворяться в воздухе как раз в тот момент, когда Дэнни хотел с ними поговорить. К нему уже начинало возвращаться знакомое ощущение бессилия, беспомощности и раздражения. Тогда, в девяностых, Дэнни казалось, что правда похожа на кусок мыла: схватишь его, а он норовит выскользнуть из рук. Неужели и теперь будет точно так же?

Интересно, кто же выболтал Селин о расследовании? Но какое это имеет значение? Ему следовало самому все ей рассказать. Теперь она не поймет. Не простит.

Если только я не раскрою это дело как можно скорее. Если только не добьюсь успеха. Не поймаю этого ублюдка и раз и навсегда не положу конец этому кошмару.

Наспех поужинав багетом с сыром бри и ветчиной, запив их ледяным «Сэмом Адамсом» — французы многое делают здорово, но пиво не их конек, — он стал разбираться в горе заметок. Было почти десять, когда он добрался до голосовой почты и обнаружил сообщения начальства по поводу бюджета, доказательства по делу, которое отдел вел в Боготе, звонок от матери, живущей в Лос-Анджелесе и спрашивавшей, не забыл ли он о девяностолетии бабушки (он не забыл). Но именно шестое и последнее сообщение от инспектора Лю заставило Дэнни насторожиться. У Лайзы Баринг есть любовник!

Теперь дикая теория Демартена казалась ему не такой уж дикой. Неужели это Лайл Реналто под чужим именем и с чужими документами? Конечно, он сейчас старше, ему должно быть лет около пятидесяти, но, возможно, он по-прежнему достаточно привлекателен, чтобы заманить в сети одинокую скучающую домохозяйку.

Лю сказал, что он живет на вилле Барингов на Бали. Если это правда, если есть хоть какой-то шанс, что это правда, нельзя позволить ему вновь ускользнуть.

Он собрался было перезвонить Лю, но решил, что это может подождать. Что, если Реналто или кем бы он ни был сейчас, в данный момент складывает вещи свои и Лайзы? Собирается увезти ее, чтобы убить, как остальных? Лю просил о содействии со стороны балинезийской полиции, и это Дэнни ему обеспечит.

Он набрал номер коммутатора Интерпола.

— Мне нужен допуск к операции на Бали. Соедините меня с шефом полиции в Джакарте.

Инспектор Лю проверил свой смартфон. Никаких известий из Лиона не поступало. Пусть Интерпол идет в задницу вместе с индонезийцами.

Это мое расследование. Хватит унижаться, просить разрешения, нужно действовать.

Звонок в Индонезию ничего не дал. Они не просили помощи Интерпола и ничего не знали о деле «Азраил». Гонконгская полиция уже натворила глупостей, беспокоя приличных граждан на индонезийской территории. Инспектор Лю, которому не удалось соблюсти обычный протокол, имел наглость потребовать их сотрудничества и попросил ордер на арест, не представив никаких свидетельств криминальной деятельности на вилле «Мираж». Инспектор Лю (заодно с Интерполом) может засунуть свои требования туда, где солнце никогда не светит.

Расстроенный Дэнни вернулся к своей горе бумаг, но мысли его были далеко. Может, позвонить Селин? Она так и не вернулась домой, что на нее непохоже. После ссоры она обычно убегала на несколько часов, выпивала несколько бокалов вина и возвращалась, готовая к скандалу и страстному примирению в постели.

Отодвинув бумаги, он увидел, что из файла выпало сообщение, полученное по факсу. Судя по шапке, факс тоже был из офиса Лю. Как же он не заметил его раньше?

К письму была прикреплена отсканированная черно-белая фотография, очевидно, сделанная с большого расстояния. Мужчина и женщина обнимались на балконе. Дэнни стал рассматривать мужчину, пытаясь найти сходство с Реналто, но качество снимка было ужасным. Хотя… было в нем что-то знакомое. Форма головы, манера, в которой мужчина протягивал руки к женщине, вероятно, миссис Баринг, несколько растянутые черты лица, словно он широко улыбался.

В желудке Дэнни все перевернулось. О Господи! Нет! Этого не может быть!

Дрожащей рукой он схватил трубку.

 

Глава 17

Мэтт Дейли сидел у бассейна, наслаждаясь видом заката, и прихлебывал джин с тоником, собственноручно смешанный и принесенный миссис Харкорт, когда зазвонил мобильник. На экране высветился номер Дэнни Магуайра.

Черт!

Он чувствовал себя виноватым перед Дэнни. Виноватым, потому что избегал звонков парня, потому что не сказал ему о Лайзе. Он не мог объяснить причину своего молчания даже себе самому. Просто то, что было у него с Лайзой, казалось настолько личным и бесценным, что он боялся впустить в это окружающий мир, боялся разбить и уничтожить мечту.

Но рано или поздно с Магуайром придется поговорить. Как ни закрывай глаза на правду, а где-то бродит обезумевший маньяк, которого необходимо поймать ради Лайзы и ради него самого.

Приготовившись к неизбежным оскорблениям, он нажал кнопку приема.

— Привет, Дэнни. Прости, что так долго скрывался.

— Слушай меня очень внимательно, Мэтт. — Голос Магуайра был скорее напряженным, чем рассерженным. — Тебе нужно убраться оттуда. Прямо сейчас.

— Откуда? — рассмеялся Мэтт. — Ты даже не знаешь, где я.

— На Бали. На вилле Лайзы Баринг.

Смех застыл на губах Мэтта.

Откуда, черт возьми, Магуайр пронюхал?

— Я собирался сказать тебе.

— Сказать? Что сказать? Что вы любовники? — Впервые в голосе Магуайра прозвучали гневные нотки.

— Сказать, что я здесь, — сухо ответил Мэтт. — Что я встретился с ней. И, к твоему сведению, мы не любовники.

Пока.

— Тебе не меня придется убеждать! — рявкнул Дэнни. — Все дело в инспекторе Лю. Ты не в курсе, что китайцы подозревают Лайзу Баринг в убийстве мужа?

Мэтт громко рассмеялся.

— Это безумие! Лайза не имеет никакого отношения к смерти Майлза, и это факт!

— Факт? Или тебе хочется, чтобы это было фактом?

Ночь была теплой, но Мэтт неожиданно ощутил пробравшийся под майку леденящий холод.

— У нее были любовники, — продолжал Дэнни. — По крайней мере один, о котором известно полиции. Возможно, имелись и другие.

— Чушь собачья!

— Мэтт, послушай меня. Пока Майлз был на работе, она приводила домой мужчин и занималась с ними сексом.

— Ошибаешься.

Ты должен ошибаться…

— Дело усложняется тем, что Лю считает тебя одним из ее любовников. Его люди следили за виллой и вами. Так что вы много дней находились под наблюдениям. Тебе следовало залечь на дно, а вместо этого ты, черт возьми, стал подозреваемым!

— П-подозреваемым? — ахнул Мэтт. — Что за бред! Меня даже не было в Гонконге во время убийства Майлза Баринга.

— Знаю, — отозвался Дэнни. — Поэтому и говорю тебе все это, а не рвусь арестовать тебя, как Лю и его люди. Но ты, приятель, не слишком помог расследованию!

— Невероятно! Китайцы шпионили за нами?! — возмутился Мэтт.

На этот раз Дэнни вспылил:

— Это расследование убийства! Вспомнил? Ты там не на отдыхе! Или успел забыть?

Мэтт не забыл, как бы ему этого ни хотелось. Мало того, ему очень хотелось забыть все, услышанное сейчас, особенно то, что Магуайр сказал о Лайзе. Он хотел увезти ее далеко-далеко, защитить ее, любить ее, хотелось, чтобы она больше никогда не думала о смерти, боли или предательстве.

Он попытался сохранить спокойствие.

— Ты совсем не знаешь Лайзу. Она никогда бы не изменила Майлзу. Не такой она человек.

Мэтт представил себе, как Дэнни закатил глаза.

— Да брось ты…

— А если и изменяла, что из того? — выпалил Мэтт с отчаянием. — Это еще не значит, что она убийца!

— Не значит. Но она вполне могла быть сообщницей.

— В чем? В собственном изнасиловании?

— А если это не изнасилование? Если все было по взаимному согласию?

— Возьми свои слова назад, — тихо произнес Мэтт.

— Прости, — поспешил извиниться Дэнни, уловив гнев и обиду в его голосе. — Я же не говорю, что я так думаю.

— Надеюсь, что нет.

— Я по-прежнему понятия не имею, что произошло той ночью. Но Лю не спускает глаз с Лайзы, и у него на это есть веская причина. У нее действительно был бойфренд, и сейчас есть, насколько мне известно. Она единственный человек, получивший финансовую выгоду от смерти Майлза, она единственная, кроме мужа, знала, как отключить сигнализацию. Это она в ночь убийства приказала слугам идти наверх и оставить ее и мужа вдвоем. Да и, кстати, насчет сигнализации: она была отключена еще днем. Убийце помогал кто-то из домашних.

Мэтт был бы рад заткнуть уши и ничего не слышать.

— Будь у Лю достаточно улик, чтобы арестовать Лайзу, он бы так и сделал. Но она не арестована. Он хватается за соломинку, потому что у него ничего нет. Совсем как у тебя в расследовании убийства моего отца.

Удар был ниже пояса, но Дэнни пришлось его проглотить. Сейчас для Мэтта главным было убраться с Бали, пока они оба не погорели на этом деле. Если кто-то свяжет Мэтта Дейли с Дэнни Магуайром, операции «Азраил» придет конец. Вместе с карьерой Дэнни.

— Помнишь, что ты сказал мне в тот день, когда мы встретились в моем лионском офисе?

— «Вместо того чтобы тратить время зря, ублюдок ты этакий, давно бы взялся за дело», — сострил Мэтт.

— Нет, после. Ты сказал: «Все дело в женах. Они ключ ко всему делу». Помнишь?

— Но не Лайза.

— Почему не Лайза? — возразил Дэнни. — Потому что ты влюблен в нее?

— Да! Нет, конечно, нет!

— Как долго ты знаешь эту женщину, Мэтт? Месяц? Два? Тебе не приходило в голову, что она, возможно, тебя использует?

— Хм-м… дай подумать… она сногсшибательная мультимиллионерша, а я — потерявший форму, находящийся в процессе развода банкрот и неудачливый комедиограф. Да, я понимаю, о чем ты. Она определенно меня использует.

Дэнни улыбнулся. Дейли просто несносен, но его манера косить под простачка забавляла.

— Я хотел сказать, что она пытается выудить у тебя информацию. Ты знаешь об этих убийствах столько же, сколько полиция, если не больше. Если за всем этим стоит бойфренд Лайзы…

— Не стоит.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что у нее нет бойфренда. Или ты не услышал ни слова из сказанного мной?

И тут Дэнни снова сорвался.

— Давай начистоту! Если ты немедленно не уберешься с этой виллы — при условии, что за это время не станешь жертвой любовника своей подружки, — люди Лю арестуют тебя и бросят в вонючую китайскую тюрьму, а я НЕ поспешу — повторяю, НЕ поспешу тебя спасать.

— Прекрасно, — угрюмо пробурчал Мэтт, прежде чем повесить трубку.

— Эй, все в порядке? Я слышала твой крик. — Лайза вышла к бассейну. На ней было длинное темно-синее, стянутое на талии кимоно. Длинные распущенные волосы были тщательно расчесаны: очевидно, она собиралась ложиться спать. При виде ее лицо Мэтта разгладилось.

Она ангел. Мой ангел. Я не должен волновать ее этими глупостями.

— Все хорошо, — заверил он с вымученной улыбкой. — Не о чем беспокоиться. Всего лишь недоразумение между друзьями.

— Кто-то из дома?

Дома. Разве не это мой дом?

— Что-то в этом роде.

Лайза щелкнула переключателем, и большой уличный очаг ожил. Пламя бросало теплые оранжевые отблески на ее кожу.

— Можно я посижу с тобой?

Улыбка Мэтта стала еще шире.

— Конечно. — Он приглашающе похлопал по сиденью рядом с собой. Желание протянуть руку и прикоснуться к Лайзе становилось невыносимым.

— Ты работала?

— Пыталась, — застенчиво улыбнулась она. — Быть чьим-то душеприказчиком гораздо труднее, чем кажется. У меня от цифр в глазах рябит. Не могу сосредоточиться.

Несколько минут оба молчали.

— В Позитано тоже есть такой очаг, — пробормотала наконец Лайза. — Майлзу так понравилось, что он велел сделать здесь что-то подобное.

Мэтт не ответил. Он не хотел говорить о Майлзе, слышать об их совместном отдыхе. Только не сейчас.

— Я все думаю о том, что со мной случилось, — неожиданно выпалила Лайза. — Об изнасиловании.

Мэтт затаил дыхание. Она впервые упомянула о той ночи, и впервые он услышал от нее это слово.

— Хочешь поговорить? Если тебе тяжело, лучше не надо.

Лайза подтянула колени к груди, прижалась к нему и обняла за талию. Раньше она никогда не делала ничего подобного, да еще по собственной инициативе.

Мэтт закрыл глаза, затерявшись в ее тепле, ее запахе — жасмина и пачули, нежнейшей ласке ее волос. Испытывал ли он хоть раз то же самое с Ракель? Отчаянное томление, отравленное желанием? Если и да, то это было так давно! И если уж на то пошло, он почти не помнил жену в этот момент.

— Я хочу говорить об этом, — тихо, но твердо ответила Лайза. — Мне нужно поговорить об этом. С тобой.

Потом, после, Мэтт будет мучительно вспоминать ночь, когда слушал исповедь Лайзы, во всех деталях. Сначала ее голос звучал нервно, то и дело срываясь, но по мере того как страх сменялся гневом, становился все тверже. Она рассказывала, как тот человек душил и щипал ее, заставляя выполнять самые омерзительные, самые извращенные свои желания на глазах у Майлза. Как она пыталась отрешиться от происходящего, отсечь разум от свирепого, гнусного насилия над ее телом. Как она с самого начала знала, что этот человек убьет Майлза, но все же была потрясена и смертельно испугана, когда увидела пистолет.

Ее речь все ускорялась, лавина боли росла и набирала скорость, пролетая сквозь кошмарную, жуткую историю. И вдруг лавина взорвалась, гнев иссяк, и слезы полились ручьем.

— Он не должен был это делать, — всхлипывала она в объятиях Мэтта. — Знал, что я не хочу! Я требовала, чтобы он остановился. Умоляла! Но что я могла сделать? Какой силой обладала? Какой силой я вообще когда-либо обладала?

Она словно бредила, обуреваемая сложной смесью эмоций: гнева, скорби, угрызений совести. Именно последнее терзало Мэтта больше всего, хотя он знал, что жертвы изнасилований часто мучаются именно угрызениями совести, словно виновны в том, что с ними случилось. Не хватало еще, чтобы инспектор Лю или Дэнни Магуайр пытались проверять на ней свои идиотские теории! Нужно защитить ее от всего этого!

Она плакала, казалось, много часов. И Мэтт плакал. Из-за нее, из-за себя, из-за того, что жестокий извращенный мир позволил случиться такому с прекрасной невинной женщиной. И в какую-то минуту во время этого долгого, пропитанного слезами объятия пали последние барьеры, слетели обрывки цепей, сковывавших их.

Позже Мэтт не мог вспомнить, кто кого раздел и поцеловал первым. Он помнил только, что отдавался Лайзе телом и душой, отдавался так, как никогда не отдавался женщине раньше. И Лайза отдавалась ему так же безоглядно, с таким же неудержимым желанием и страстью. Их любовь была прекрасна. Онабыла прекрасна — с шелковистой кожей, теплая и всепоглощающая. Они любили друг друга под звездами у бассейна, а потом в воде. Потом Мэтт вытер ее полотенцем, как ребенка, отнес в спальню, и она молила его делать это снова, снова и снова. И это было чудеснее всего. Желание Лайзы, ее голод были удивительным сюрпризом после долгих недель неуверенности в себе. Мэтт словно открыл дверь, за которой оказалась другая женщина, завладевшая телом Лайзы: чувственная, бесстыдная, абсолютно раскованная.

Мэтт стонал от наслаждения, когда она взяла его в рот, а потом оседлала, поднимаясь и опускаясь, задыхаясь и изнемогая в очередном оргазме. Впиваясь ногтями в его спину, вбирая в себя, словно хотела поглотить, завладеть. Мэтт с радостью подчинялся, забывая в этот момент обо всем.

Остроумная, сдержанная, заботливая женщина, которую он уже успел узнать, исчезла, превратившись в великолепное создание, алчное, отчаянное и неукротимое животное.

Мэтт потерял счет часам и минутам, в продолжение которых они наслаждались друг другом. Знал только, что они все еще лежали без сна, не разняв объятий, когда в щелки между планками жалюзи просочились первые рассветные лучи. А вскоре после этого он провалился в глубокий, восхитительный сон абсолютно счастливого человека.

А когда проснулся, яркое солнце обожгло глаза, словно кислотой. Заботливо укутав одеялом Лайзу, Мэтт прикрыл глаза ладонью. Должно быть, миссис Харкорт подняла жалюзи как способ объявить, что пора убирать комнату.

— Карен, умоляю, опустите жалюзи, — выдохнул Мэтт. — Мы… э… мы поздно уснули.

Резкий голос прокричал что-то на индонезийском, и до Мэтта внезапно дошло: это не домоправительница. Прежде чем он успел что-то сказать или сделать, шестеро вооруженных полицейских окружили кровать с пистолетами наготове.

— Лайза Баринг?

Лайза пошевелилась, открыла глаза и закричала.

— Лайза Баринг, у нас есть ордер на ваш арест.

— На каком основании? — рявкнул Мэтт.

Китайский офицер взглянул на него, улыбнулся и ударил Мэтта по голове рукоятью пистолета.

Мир почернел.

 

Глава 18

Лайза Баринг пристально смотрела на сидевшего напротив мужчину. В последний раз она видела инспектора Лю в своей палате, в больнице «Куин Элизабет». Тогда она почти не обратила на него внимания, совершив серьезную ошибку, как выяснилось потом. Она запомнила Лю как коротышку с невыразительной внешностью, но крайне почтительного. Тогда она отказалась от защиты полиции, но, несмотря на раздражение, он обращался с ней со всем уважением, полагавшимся тяжелой больной, жертве насилия и вдове важного и влиятельного человека.

Теперь же перед ней был совершенно другой человек. Сидя за письменном столом с пластиковой столешницей в простой белой комнате для допросов гонконгского центрального полицейского участка, Лю имел вид серьезный и даже несколько зловещий. И хотя круглое лицо, блестящие черные волосы и маленькие руки с аккуратным маникюром оставались прежними, манеры его изменились. Прежде бесстрастные черты лица словно ожили, рот стал подвижным, в глазах сверкало нечто, чему Лайза не могла подобрать определения.

Возбуждение? Жестокость? Язык тела был агрессивным: ноги широко расставлены, руки раскинуты по столешнице, торс и голова наклонены вперед.

Он считает себя главным и наслаждается этим.

— Я спрашиваю еще раз, миссис Баринг: как давно вы и человек, вместе с которым вас арестовали, были любовниками?

— И я отвечаю еще раз, инспектор. Его зовут Мэтью Дейли. И это не ваше собачье дело.

Она сознавала, что провоцирует его, и это, возможно, не самое умное решение в подобных обстоятельствах, но ничего не могла с собой поделать. Он так высокомерен, так груб! А все, что говорил о Мэтте, просто бред!

Просто странно, как уверенно она себя чувствует, несмотря на арест! Когда сегодня утром она проснулась на вилле и увидела толпу целившихся в нее полицейских, в мозгу ее словно прокрутились кадры той жуткой ночи. От ужаса она едва не потеряла сознание. Если бы Мэтт не успокоил ее, возможно, так и случилось бы. Милый Мэтт! Как смеют они воображать, будто он замешан во всем этом?! Где он сейчас? Только бы его не били!

У нее не было времени обдумать все случившееся прошлой ночью. Под конвоем ее проводили в самолет, потом сунули в патрульную машину и бесцеремонно притащили в эту унылую допросную в приземистом здании Центрального района, где отвратительный инспектор Лю забрасывает ее вопросами, словно отравленными дротиками.

Лайза закрыла глаза, стараясь снова ощутить упругое тело Мэтта, страстно прижимавшееся к ней. Волна желания была такой сильной, что она покраснела. Но желание смешалось с другими эмоциями — страхом и сознанием вины.

Ей трудно было разобраться в том, что она чувствовала, тем более когда мерзкий инспектор Лю буквально дышал ей в затылок. И все же ей было не так страшно, как она ожидала.

Это потому, что теперь я не одна. Теперь у меня есть Мэтт. Мэтт спасет меня.

Дверь открылась.

— Лайза, дорогая, я примчался так быстро, как только мог.

Это был не Мэтт Дейли, но тоже спасение в своем роде. Джон Кроули, поверенный Лайзы, был управляющим партнеров в «Кроули энд Роу», одной из ведущих адвокатских контор. Средних лет, высокий, темноволосый, представительный, Джон Кроули буквально излучал властность. В манжеты его рубашки были вдеты запонки с монограммами, а костюм стоил больше, чем инспектор Лю зарабатывал за год. Он источал запах лосьона после бритья «Флорис» и уверенность в себе. Лайза заметила, как в его присутствии сдулся Лю.

— Джон, откуда вы узнали, как меня найти? Мне не позволяли звонить.

— Знаю, — кивнул Кроули, садясь без разрешения. — Это одно из многочисленных нарушений закона, допущенных инспектором Лю. Мне позвонил ваш друг, мистер Дейли.

— Они уже освободили Мэтта? — ахнула Лайза.

— Естественно. Как только он предъявил паспорт, стало ясно, что в ночь убийства Майлза его даже не было в стране. А всякие версии о его соучастии — чистейшая фантазия. Как и о вашем. — Джон Кроули нетерпеливо посмотрел на винтажные «Картье». — Инспектор Лю, на каком основании вы задержали мою клиентку?

— У нас есть все необходимые документы. — Лю вручил ему стопку бумаг, очевидно ордеров, на китайском.

Кроули глянул на них с таким видом, словно раздумывал, не стоит ли использовать все это вместо носовых платков, после чего пренебрежительно отшвырнул.

— Миссис Баринг уже предъявлено обвинение?

— Еще нет. Она здесь, чтобы ответить на несколько вопросов. Существуют несоответствия, серьезные несоответствия между тем, как изложила случившееся в ту ночь миссис Баринг, и показаниями ее слуг.

— Когда вы были арестованы, миссис Баринг? В какое время? — осведомился Кроули.

— Сегодня утром. Часов в десять. Но я не уверена. Я спала, когда они ворвались в дом.

Кроули снова глянул на часы.

— Девять часов назад. И это означает, что у инспектора Лю есть максимум еще три часа, чтобы закончить допрос. Если к этому времени обвинение так и не будет предъявлено, вы сможете идти.

Инспектор просверлил адвоката негодующим взглядом, подозревая, что во всем этом каким-то образом замешан Магуайр из Интерпола. Вместо того чтобы перезвонить инспектору, Магуайр взял дело в свои руки и связался с посольством США, предпочитая иметь дело с ними, а не с местной полицией. Интерпол должен сохранять нейтралитет, но все они — и Магуайр, и Кроули, и Лайза Баринг, и Мэтт Дейли — были американцами, а американцы славятся тем, что всегда держатся друг за друга.

— Как вы справедливо сказали, мистер Кроули, время у нас ограничено. Поэтому я предложил бы не тратить его зря. Миссис Баринг, в больнице «Куин Элизабет» вы сказали, что у вашего мужа не осталось живых родственников, с которыми мы могли бы связаться. Но, как вам хорошо известно, у Майлза Баринга была дочь Элис от первого брака.

— Совершенно верно, но отношения между ними давно прерваны. После развода его бывшая жена переехала в Европу, и он потерял связь с ней и ребенком.

— Но человек с такими связями и средствами, как ваш муж, мог легко предпринять шаги к тому, чтобы их отыскать. Или завещал бы сделать это после своей смерти. И, как выяснилось, мистер Баринг сделал такие распоряжения, прежде чем женился на вас.

— Я… я понятия не имела, — пролепетала Лайза.

— Именно вы убедили его не только жениться на вас, но и оставить вам все состояние. Не так ли, миссис Баринг?

Лайза открыла рот, чтобы ответить, но вмешался Кроули.

— Миссис Баринг уже ответила вам. Она ничего не знала о распоряжениях Майлза, сделанных до того, как он ее встретил. И богатые люди после свадьбы часто изменяют свои завещания в пользу жен. Тут нет ничего необычного.

— Необычно, мистер Кроули, то, что скорбящая вдова постоянно лжет полиции, которая старается арестовать убийцу ее мужа, — отпарировал Лю. — Миссис Баринг, вы под присягой показали, что не умеете отключать систему безопасности на Проспект-роуд. Однако ваша горничная Джойс Чень заявила, что мистер Баринг много раз объяснял вам, как это делается.

— Я… он, должно быть, пытался. Но я плохо разбираюсь в технике.

— Почему вы в ночь убийства велели слугам не входить в комнаты, которые занимали вы и ваш муж?

— Не помню.

— Не для того, чтобы впустить своего любовника?

— Нет!

— Отрицаете, что у вас был любовник?

— Отрицаю. Разумеется, отрицаю!

Джон Кроули делал все возможное, чтобы уйти от наиболее острых вопросов и воспрепятствовать допросу, но Лю продолжал гнуть свою линию, настаивая, что любовник существовал, что Лайза помогла ему проникнуть в дом, и снова и снова требовал назвать его имя. Неужели их было столько, что она не помнит? Со сколькими мужчинами она спала до Майлза? А в период ее жизни с Майлзом? Со сколькими мужчинами спала после смерти Майлза, когда предположительно горевала в уединении? Или Мэтью Дейли был единственным? Откуда она знает мистера Дейли? Должно быть, пригласила его приехать на Бали? Следовательно, она знала его раньше?

К тому времени, по истечении трех часов, инспектор освободил ее с условием не покидать остров и «добровольно сотрудничать со следствием», Лайза была измотана эмоционально и физически, но ухитрилась ничего не рассказать Лю о прошлом Мэтта. В конце концов Мэтт тоже жертва. Если захочет сообщить об убийстве отца или своем интересе к другим преступлениям, это его дело.

Как только они вышли из здания, Джон Кроули взял Лайзу под руку. Бедняжку трясло.

— Вы прекрасно держались. Попытайтесь не слишком волноваться из-за всего этого. Я сильно сомневаюсь, что вам смогут что-то предъявить.

Лайза покачала головой:

— Он смотрел на меня с такой ненавистью. Словно я хотела, чтобы это случилось. Словно хотела, чтобы Майлз умер! Но это неправда. Так вышло. Может, так должно было произойти. Не знаю. Но я никак не могла это предотвратить.

Джон Кроули посмотрел на нее со странным выражением. Какая несвязная речь, если не сказать больше. Почему, во имя всего святого, убийство Майлза «должно было произойти»? Впрочем, после того допроса, которому только что подверглась Лайза, чудо еще, что она вообще может выговаривать слова!

— Вам нужно отдохнуть. Могу я отвезти вас домой?

Лайза непонимающе уставилась на него. Дом? Где это? Наверняка не на Проспект-роуд.

— Говорите, вам обо мне сказал Мэтт Дейли? Не знаете, где он остановился?

— Я здесь!

Славное, усталое, добродушное лицо Мэтта вынырнуло из моря азиатских лиц: даже в этот поздний час тротуары все еще были заполнены людьми. Лайза никогда еще никому не была так рада, как Мэтту. Она бросилась в его объятия.

— Ты в порядке? — прошептал он, крепко обнимая ее. — Тебя не били?

— Нет, все хорошо.

Она поцеловала его, не пытаясь скрыть свои чувства в присутствии Кроули. Адвокат подавил непонятно откуда взявшуюся ревность. У него было немного таких привлекательных клиенток, как миссис Баринг, и сегодня он наслаждался ролью белого рыцаря.

— Вы, должно быть, мистер Кроули, — кивнул Мэтт. — Спасибо, что действовали так быстро.

— Не за что. Спасибо за то, что позвонили.

Мужчины обменялись рукопожатием.

— Сегодня все прошло прекрасно. Думаю, Лю хватается за соломинки. Но не давайте ему оружия, миссис Баринг. Оставайтесь в Гонконге, не высовывайте носа и не теряйте со мной связи. Если полиция снова вас побеспокоит, немедленно дайте знать.

— Конечно.

Мэтт проводил глазами Кроули, севшего в такси, и с подозрением прищурился:

— Чертовски хорош для адвоката.

Лайза рассмеялась, обхватила Мэтта за шею и легонько поцеловала в губы.

— Ревнуешь?

— Ужасно.

Они снова поцеловались, и Лайза втайне удивилась тому, как была счастлива, как спокойна. Словно ей ничего не грозило. В свое время она испытала немало мужской ревности, и это означало одну лишь боль. Но с Мэттом все по-другому. В его объятиях она чувствует себя в безопасности. Теперь можно оглянуться и видеть, что большая часть жизни прошла под темным облаком страха, в ожидании, когда мужская ревность взорвется яростью и насилием, желанием причинить боль. Ранить. Она принимала это, потому что не знала ничего иного. И все из-за тайны, разрушившей не только ее жизнь, но и жизни многих других людей. Тайны, ключ к которой имелся только у одного человека. Но Мэтт не должен этого знать. Никогда.

Мэтт сжал ее лицо ладонями.

— Ты выглядишь такой встревоженной. Из-за Лю?

— Да, — солгала она. — Он решил во что бы то ни стало меня достать.

— Ничего у него не выйдет, — заверил Мэтт. — Во всяком случае, пока я рядом. Послушай, Лайза, я знаю, что еще не время, что прошлая ночь была неожиданной для нас обоих. Но я должен сказать тебе. Я никогда не испытывал ничего подобного раньше. Я…

Лайза прижала палец к его губам.

— Не здесь. Лю и его люди, возможно, прямо сейчас выходят из здания.

Она была права. Оживленная улица, на которую выходил полицейский участок, была не местом для объяснений в вечной любви. Мэтт махнул рукой, и возле них немедленно остановилось такси.

— «Пининсула».

Лайза вскинула брови. «Пининсула» был самым дорогим в Гонконге отелем. Конечно, они могут там остановиться, поскольку власти разморозили счета Майлза и дали Лайзе доступ к его деньгам. Но это вряд ли означало «не высовывать носа».

— Я решил, что, если уж сидеть под фактическим домашним арестом, можно делать это в золотой клетке, — заявил Мэтт. — Хочу, чтобы ты была счастлива.

Лайза знала о золотых клетках все.

— Я буду счастлива где угодно, — честно сказала она. — Пока мы вместе.

Если бы я только могла остаться с ним навсегда. Если бы только могла сказать правду.

Но она знала, что никогда не сможет это сделать.

Их номер был роскошным: маленькая, изысканно обставленная гостиная и две большие мраморные ванные, смежные с большой спальней с живописным видом на гавань. После горячего душа и принесенного официантом сандвича, Лайза ожила настолько, что смогла рассказать Мэтту о допросе.

— У Лю новая информация. Должно быть, он поговорил с Джойс Чень и запугал ее так, что она все выложила.

— Кто такая Джойс Чень?

— Наша экономка на Проспект-роуд. Она единственная, кто мог проболтаться Лю, что у меня якобы был роман.

«Так вот откуда пошли слухи, — подумал Мэтт, вспомнив свой яростный спор с Дэнни Магуайром. — Злобные сплетни слуг».

— Подлая стерва!

— О нет! — испугалась Лайза. — Нет-нет. Миссис Чень — чудесная женщина. Она никогда не причинила бы мне вреда сознательно.

— Но почему же, спрашивается, наговорила такого?

— От страха. И потому что это правда.

— Я не была до конца искренна с тобой.

Это было сказано двадцать минут спустя, когда оба лежали в постели обнаженные, в объятиях друг друга, и это казалось вполне подходящим временем для исповеди.

— Я хотела. Но не знала, с чего начать.

— Все хорошо, — заверил Мэтт, гладя ее по голове.

Если совсем уж честно, он тоже был не вполне искренен с Лайзой. Она так и не узнала о его связях с Интерполом и Дэнни Магуайром. Все это время она делила дом и постель с полицейской подсадной уткой. Если это не предательство, тогда что?

Лайза нервно, спотыкаясь на каждом слове, рассказала Мэтту о своей связи. У нее был всего один любовник — не сотня, как намекал Магуайр. Она все отрицала в полиции, чтобы защитить молодого человека. Они не любили друг друга. Но он помогал ей облегчить тяготы брака.

— Когда мы с Майлзом встречались, между нами было все. Наши отношения трудно было назвать страстными — Майлз был гораздо старше, но мы занимались любовью. Но после свадьбы все изменилось. Майлз был добр и заботлив, но мысленно поставил меня на пьедестал. Словно я была чистой, нетронутой девушкой. Отношения между нами были… крайне редкими.

Мэтт на секунду ощутил родство душ с Майлзом Барингом. Лайза была невероятно желанной и привлекательной женщиной. И в то же время такой идеальной, такой хорошей, что он понимал, отчего в представлении Баринга она была кем-то вроде Мадонны, которой следует поклоняться. Которую невозможно запачкать.

— Значит, это был просто секс? У тебя с тем мужчиной?

Лайза вспыхнула и отвела глаза.

— Ты меня теперь возненавидишь?

Мэтт привлек ее к себе, вдыхая теплый аромат.

— Я никогда не смогу тебя ненавидеть. Ты для меня все.

— Не говори так, — расстроилась Лайза.

— Почему? Это правда. Ты знаешь, это правда. Думаю, что мог бы возненавидеть его, но это другое дело. И я не считаю, что ты должна защищать его, подвергая себя опасности.

— Но я должна его защитить, — запротестовала Лайза.

— Почему?

— Потому что это мой долг. Мы обещали не выдавать друг друга. Ни в коем случае.

— Да. Но это было до того, как Майлз был убит, а ты изнасилована. Это немного меняет дело, не думаешь? Лю, очевидно, подозревает, что он замешан в преступлении.

Лайза с несчастным видом покачала головой.

— Обещание есть обещание. Его нарушать нельзя. — Она откатилась от него на другую сторону кровати.

— Насколько хорошо ты знаешь этого парня? — спросил Мэтт. Кровь его кипела. Что, если инспектор Лю и Дэнни были правы? Не в том, что Лайза сообщница убийцы — это чушь, — а в том, что ее любовник и есть преступник! У него явно есть какая-то власть над ней.

Лайза, лежавшая лицом к стене, даже не повернулась.

— Насколько хорошо кто-то может знать друг друга? Насколько хорошо мы с тобой знаем друг друга, если уж на то пошло?

В ушах Мэтта неприятным эхом отдались слова Дэнни. Неужели их беседа состоялась только вчера? Кажется, прошла целая вечность.

— Назови его имя, Лайза.

— Не могу. Прости.

— Ты мне не доверяешь, — горько вздохнул Мэтт.

Лайза порывисто повернулась и приподнялась, опершись на локоть. Ее великолепные груди коснулись простыни от «Фретте».

— Я доверяю тебе, Мэтт, — негодующе ответила она. — Ты понятия не имеешь, как много это для меня значит. По крайней мере я честна с тобой, а о тебе и того не скажешь.

— О чем ты?

— Вчерашний телефонный звонок. Когда я спросила тебя, кто звонил, ты промямлил что-то несвязное. «Недоразумение между друзьями», — кажется, ты так выразился? Неправда. Речь шла обо мне.

— Ты права, — выдавил Мэтт. Какое облегчение наконец признаться во всем!

Он рассказал о Дэнни Магуайре. Как тот занимался расследованием убийства Эндрю Джейкса, а потом перешел на работу в Интерпол. Как Мэтт отыскал его и просветил насчет двух других убийств.

— Все вдовы, как ты знаешь, исчезли, но ты была в безопасности, под защитой полиции, в больнице, и я прилетел сюда, чтобы узнать все возможное и отчитаться перед Магуайром.

Кровь отлила от лица Лайзы.

— И как? Отчитался? О Боже, именно поэтому ты спал со мной? Чтобы вытянуть из меня как можно больше информации? Заставить развязать язык?

— Нет! — яростно затряс головой Мэтт. — Да, я прилетел сюда именно поэтому, но как только встретил тебя, все изменилось. Клянусь, я ни разу не звонил Магуайру. Отчасти именно поэтому он был так зол на меня вчера. Я исчез и бросил его.

Лайза подтянула колени к груди и поплотнее укуталась простыней, размышляя над сказанным Мэттом. Потом наконец спросила:

— А другая часть? Ты сказал «отчасти». Почему еще он зол на тебя?

Мэтт сглотнул внезапно возникший в горле ком. Можно сказать правду и сейчас. Какая, в сущности, разница?

— Он говорил с Лю. Сказал, что ты изменяла Майлзу и что вполне можешь оказаться соучастницей преступления.

Лайза опустила голову.

— Знаю. Знаю. Я твердил, что все это чушь собачья и ты не имеешь с этим ничего общего. Но он хотел, чтобы я тебя оставил, убрался с виллы и вернулся домой. Люди Лю сфотографировали нас вместе. Он сложил два и два и получил тысячу. Думаю, Денни волновался, что, если меня арестуют, выйдет наружу, что мы работали вместе. Парням из Интерпола не слишком нравится, когда дилетанты вмешиваются в их дела. Дэнни мог попасть в беду, и в лучшем случае его отстранили бы от дела.

— Так ты знал, что я изменяла Майлзу, — вздохнула Лайза. — Знал, и это тебя не задевало?

— Я понятия не имел. Это Магуайр сказал, но я ему не поверил. Супружеская измена не в духе той Лайзы, которую я знаю.

Лайзы, которую ты знаешь! Как трогательно, какая патетика!

Лайза не знала, плакать ей или смеяться.

— Я так тебя люблю, — прошептал Мэтт. — Мне все равно, что было до нашей встречи.

— И зря. Прошлое…

— Осталось позади. Прошлой ночью Магуайр задал мне тот же вопрос, что и ты: насколько хорошо я знаю тебя? Насколько хорошо ты знаешь меня? Тебе интересно, что я ответил?

— Говори.

— Мы знаем все, что нужно знать. Знаем, что любим друг друга. И этого достаточно.

Лайза нежно погладила его по щеке.

— Ты на самом деле в это веришь?

— На самом деле.

— Но если чье-то прошлое — абсолютный кошмар? Что, если все куда хуже, чем ты себе можешь представить? Что, если такое простить нельзя?

— Простить можно все. — Мэтт потянулся к ней. — Я влюблен не в твое прошлое, Лайза. Я люблю тебя.

В этот раз они любили друг друга сдержаннее, чем прошлой ночью. Не так пылко, но нежнее. Если у Мэтта и были сомнения в чувствах Лайзы, все они испарились от прикосновения ее рук, ласки губ, от мягкого убаюкивающего голоса. Я люблю тебя, Мэтт. Люблю.

Потом Мэтт позвонил в службу рум-сервис и заказал два виски. Было поздно, очень поздно, но мысли о будущем не давали им уснуть.

Мэтт заговорил первым:

— Давай сбежим!

Лайза рассмеялась. Она обожала его чувство юмора. И смеялась с самой первой встречи с ним куда чаще, чем за всю свою прошлую жизнь, несмотря на отчаянную ситуацию.

— Я серьезно. Давай смоемся.

— Мы не можем. — Лайза покачала головой, прижав палец к губам Мэтта.

— Еще как можем! Можем делать все, что захотим.

— Шшш… — Лайза прижалась к нему. Отяжелевшие веки опустились сами собой.

— Я серьезно.

— Я тоже. Давай спать.

К тому времени, как Лайза открыла глаза, Мэтт уже сидел за письменным столом, стуча по клавиатуре ноутбука. Он попросил миссис Харкорт выслать их компьютеры, немного одежды и другие необходимые вещи личным самолетом Баринга.

Лайза наблюдала, как он работает голый, если не считать белого полотенца, обернутого вокруг талии.

«Он так красив», — подумала она с болью. Не красотой модели, как некоторые ее знакомые мужчины, но он такой любящий, родной, свой.

Она позволила себе немножко пофантазировать. Они с Мэттом женаты, счастливы, живут далеко от Гонконга, от всего мира. В безопасности. Свободные. Вместе.

Почувствовав ее взгляд, Мэтт поднял голову и улыбнулся:

— Завтрак?

— Конечно! — улыбнулась Лайза. — Умираю от голода.

Они заказали свежие фрукты, круассаны с горячим кофе и жареный бекон для Мэтта. Лайза завтракала в постели, но Мэтт словно прилип к экрану.

— Что ты делаешь? — спросила она наконец, намазав остаток меда на третий круассан и жадно в него вгрызаясь.

— Я говорил тебе прошлой ночью. Составляю план побега.

— А я говорила тебепрошлой ночью, — рассердилась Лайза, — что невозможно исчезнуть вдвоем и сразу. Инспектор Лю выпустил меня только с тем условием, что я останусь в Гонконге. Помнишь, что сказал Кроули? Главное — не давать ему оружия. Для нас жизненно важно играть по его правилам.

Мэтт выключил компьютер.

— Пусть Кроули идет в задницу!

— Брось, Мэтт. Шуточки ревнивого любовника здесь не совсем уместны. И это серьезно.

— Знаю. Лайза, китайская полиция пытается повесить на тебя убийство Майлза. Они уже убедили Интерпол в своей версии, считают, что ты и твой таинственный дружок все это и устроили. И если Лю до сих пор не предъявил тебе обвинения, это еще не значит, что он не намерен это сделать.

— Но у него нет доказательств.

— Еще как есть! Правда, пока только косвенные и все это полнейшая чушь, но обвинительные приговоры выносились и на меньшем основании. Поверь мне, если ты будешь по-прежнему отказываться назвать имя этого парня…

— Мы уже об этом говорили, — раздраженно оборвала его Лайза.

— Знаю. Я не пытаюсь тебя переубедить. Просто констатирую тот факт, что он от них ускользнул. Зато ты в их руках. А синица в руках надежнее журавля в небе. Лю знает, что полиция Америки, Франции и Британии осталась ни с чем. Он не позволит тебе сорваться с крючка, пока не раздобудет чего-нибудь существенного.

Лайза колебалась. Не то чтобы идея побега с Мэттом не привлекала ее. Какая чудесная фантазия! Мечта! Но это невозможно.

Так ли невозможно?

— Оставаясь здесь, мы все больше вживаемся в роли подсадных уток, — заметил Мэтт. — Либо для Лю, либо для убийцы, кем бы он ни был. Ты этого хочешь?

— Если я убегу, в глазах всех буду выглядеть виновной.

— Ты и сейчас выглядишь виновной, ангел. Боюсь, это часть проблемы. Таблоиды уже тебя ненавидят.

— Спасибо огромное! — Лайза пыталась свести все к шутке, но смех застрял в горле.

Подошедший Мэтт поцеловал ее.

— Я просто стараюсь быть реалистом.

— Знаю.

Лайза отодвинула завтрак. Аппетит неожиданно пропал.

— Так что будем делать? Теоретически, конечно. Я о твоем великом плане побега. Куда отправимся?

Мэтт схватил со стола ноутбук, поднес его к кровати и открыл карту мира.

— Выбирай.

Он хотел отправиться в какое-то особенное место, о котором у Лайзы сохранились счастливые воспоминания. Но, проснувшись утром, понял, что почти ничего о ней не знает. Как она жила до встречи с Майлзом? Она американка, выросла в Нью-Йорке, ее родители умерли, и родных, если не считать сестры, с которой потеряна связь, тоже нет. Очевидно, она много путешествовала, поскольку в разговорах часто упоминала о различных городах Европы и Северной Африки. Одно время работала в Азии, где и встретила Майлза. И это все. Если у нее где-то и были корни, Мэтт ничего об этом не знал.

— Где, по-твоему, ты будешь счастлива?

Где я буду счастлива? Я была в стольких чудесных местах! Рим, Париж, Лондон. Загорала на пляжах Малибу, плавала в Средиземном море на Итальянской Ривьере. Но была ли я когда-нибудь счастлива?

— Все, что угодно. Все, что для тебя что-то значит. За пределами Штатов, конечно. Вряд ли так уж мудро возвращаться туда.

Лайза смотрела на карту, но вряд ли что-то видела. И тут ее вдруг осенило. Ответ был очевидным, как солнечный свет за окном. Она любовно погладила пальцем экран.

— Марокко. Я бы хотела жить в Марокко.

 

Глава 19

— Мне это не нравится, Магуайр. Совсем не нравится. — Анри Фремо действительно выглядел недовольным. Впрочем, довольным он не выглядел никогда.

— Понимаю, сэр.

— Мы здесь, чтобы помогать и облегчать задачу. Помогать и облегчать. Какое из этих двух слов вам непонятно?

— Я все понимаю, сэр.

— В самом деле? В таком случае почему я должен получать чрезвычайно неприятные звонки от шефа полиции Гонконга с уведомлением, что команда, работающая по «Азраилу», мешает отправлению правосудия, упряма, несговорчива и связаться с ней почти невозможно? И что… — Он справился со своими заметками. — Что инспектор Лю даже не может добиться ответа на свои звонки.

— При всем моем уважении, сэр, Лю просил помочь ему связаться с индонезийскими властями. Я как раз пытался это сделать, когда он решил действовать самостоятельно, арестовав по крайней мере одного невиновного американского гражданина, а возможно, и двух. Законность его действий по меньшей мере сомнительна.

— Я здесь не для того, чтобы разбираться в том, как гонконгская полиция ведет свои расследования! — взорвался Фремо. — Моя работа — следить, чтобы Интерпол выполнял своюзадачу. Существуют правила, которые необходимо выполнять!

«Да, — подумал Дэнни, — правила, созданные для удовлетворения чванливых чинуш вроде тебя».

Все же раздражение Анри можно было понять. Пока что команда «Азраила» почти не продвинулась вперед, если не считать блестящего статистического анализа Ричарда Стури. Но без перспективы скорого ареста, маячившей на горизонте, все было зря. Расследование отнимало невероятное количество времени и сил, куда больше, чем восемь человеко-часов, отпущенных Фремо. Больше всего времени тратил Дэнни, хотя только что послал Демартена в Экс-ан-Прованс порыться в анализах ДНК с места убийства Дидье Анжу.

Слава Богу, Фремо пока не знает об этом. И об участии Мэтта Дейли. Тогда он точно сошел бы с катушек.

— Даю вам месяц, Магуайр, — проворчал Фремо. — При условии, что больше мне не будут звонить из стран — членов Интерпола с жалобами на ваше отношение к работе.

— Не будут, сэр. Гарантирую.

— Если за это время я не увижу ощутимого прогресса — а под ощутимым я подразумеваю что-то, стоящее тех денег, которые мы тратим, гоняясь за собственными хвостами, — «Азраилу» конец.

Поникший Дэнни вернулся к себе. Селин почти с ним не разговаривала. Подчиненные, всегда чрезвычайно лояльные к Дэнни, злились из-за того, что он почти все время посвящает «Азраилу», расследование которого большинство из них считали бесплодной погоней за ветром в поле. Когда все только начиналось, он думал о Дейли как о партнере, соотечественнике, который стремится найти убийцу отца. Но даже Дейли сбежал, влюбившись в прекрасную миссис Баринг. Давно уже Дэнни не чувствовал такого ужасающего одиночества. С того ужасного момента, когда пропала Анджела Джейкс.

С самого начала он сосредоточился на поисках Лайла Реналто, не в состоянии отделаться от мысли о том, что адвокат Анджелы Джейкс был ключом ко всей загадке. Это Клод Демартен выдвинул теорию «любовника-убийцы», хотя семена недоверия к Лайлу были посеяны еще у больничной койки Анджелы. Но после нескольких недель интенсивного поиска в базах данных каждой страны, где произошли убийства, а также крупных городов Америки он по-прежнему ничего не имел в руках. Впервые Лайл Реналто официально упоминался в налоговой декларации, поданной за год до убийства Джейкса. До этого не нашлось ни единого документа. А через год после убийства он снова исчез, словно никогда не существовал.

Дэнни вспомнил слова, которые твердила Анджела в ночь убийства: «У меня нет жизни». У Реналто тоже не было жизни. Официально ни Анджела, ни он не имели ни прошлого, ни будущего.

Пытаясь обнаружить что-то общее во всех трех убийствах, Дэнни попробовал проверить прошлое еще двух вдов — Трейси Хенли и Ирины Анжу. Существовали свидетельства о браке, но никаких свидетельств о рождении не было. Никто из родственников не искал пропавших женщин. Их даже не объявляли пропавшими официально. Они тоже «не имели жизни» — ни до, ни после ужасных преступлений.

— А, вот и вы. Все утро пытаюсь до вас добраться! — Его секретарша Матильда набросилась на него, едва он вошел приемную, и принялась перечислять длинный список запросов и требований по другим делам, которыми он пренебрегал, а также имена различных коллег, жаждущих его крови. Когда она наконец замолчала, Дэнни поплелся в кабинет. Но Матильда крикнула вдогонку: — Да, и звонил Клод Демартен. Сказал, что у него новости, и просил перезвонить как можно скорее.

Тем временем события в отеле разворачивались с молниеносной быстротой. Каждое утро, почти каждый час, Лайза Баринг думала только об одном: «Нужно это остановить. Мы не можем просто взять и убежать».

Но энтузиазм Мэтта, его вера в себя были настолько сильными и заразительными, что она позволила себе увлечься и поверить в невозможное. А вдруг она сможет сбежать вместе с Мэттом? Сможет перехитрить судьбу и быть счастливой?

Каждое утро Мэтт по нескольку часов говорил по скайпу. Решив, что путешествовать самолетом слишком рискованно, он составил маршрут, включающий только пароходы и поезда. Они смогут регистрироваться под чужими именами и переводить деньги анонимно, через DigiCash, с офшорного счета Лайзы. Мэтт надеялся, что в Азии солидная взятка перевесит отсутствие подлинных документов. Согласно плану, он должен был уйти первым, еще до рассвета. Полагая, что люди инспектора Лю следят за ними днем и ночью, они решили, что Мэтт уведет сыщиков подальше от отеля. А потом «потеряет» их в метро и направится в порт. Лайза тем временем выскользнет из отеля в шесть утра, переодевшись в простую синюю униформу горничной отеля. Оставалось надеяться, что никто ее не заметит.

— Но как мы достанем униформу? — допытывалась Лайза. — Огреем какую-то бедняжку по голове?

— Нет. Вежливо попросим. А если не выйдет, попробуем предложить пятидесятидолларовую банкноту и фото Мэтта Леблана.

Лайза громко рассмеялась.

— Думаешь, я шучу? «Друзья» все еще ужасно популярны в Китае. — Он вытащил из ящика стопку рекламных фото. — Ты удивилась бы, узнав, как высоко китайцы их ценят. Как сигареты в тюрьме.

Лайза покачала головой.

— Так наш великий план побега начинается с Джо Трибиани?

— Угу. Верь мне, Лайза. Я знаю, что делаю.

Следующим после побега Лайзы этапом должно было стать путешествие в рыбачьей лодке на материк, где посредник, мистер Онг, согласился устроить их на пароход, идущий через Южно-Китайское море и Зондский залив в Кейптаун. Оттуда — долгая поездка ночными поездами к северу. Примерно через месяц они должны оказаться в Касабланке.

— Все просто, — заключил Мэтт, чем очень развеселил Лайзу, поскольку план можно было назвать каким угодно, только не простым.

Опасность грозила на каждом шагу. Но уверенность Мэтта была непоколебимой, а фантазия слишком прекрасной и чистой, чтобы сопротивляться.

Будем жить анонимно в каком-нибудь уединенном доме. Смотреть, как порхают птички над фонтаном во дворе. Мир, покой, безмятежность, красота… Он никогда не найдет меня. И безумие закончится.

В девять часов вечера, перед побегом, Мэтт оставил на стойке портье запечатанный конверт с деньгами. Пусть он и бежит, спасая свою жизнь, все же он не из тех людей, которые исчезают, не заплатив по счетам.

Наверху они с Лайзой выпили немного виски и улеглись, чтобы хоть немного поспать. Будильник был поставлен на два ночи. Чтобы план сработал, Мэтт должен был отправиться в путь до трех утра.

Клод Демартен пробыл в дороге не менее пяти часов, прежде чем увидел табличку с надписью «Экс-ан-Прованс». Объехав стороной древний город, он остановился перед ничем не примечательным промышленным комплексом.

Лабораторией Шомюр, вклинившейся между шоссе и железной дорогой, пользовались все полицейские Южной Франции. Два дня назад Магуайру позвонил один из старших экспертов с подтверждением, что лаборатория действительно проводила анализы образцов ДНК, взятых на месте убийства Анжу.

— Но в полицейских протоколах не было таких анализов, — удивился Дэнни.

Эксперт вздохнул.

— Не было. Боюсь, это обычное явление. Когда на суд, награды и славу рассчитывать не приходится, полиция Сен-Тропеза относится к доказательствам весьма небрежно, если не сказать больше.

И вот через тридцать шесть часов Демартен встретился с экспертом Альбером Дюма. Клод сразу признал собрата и коллегу в пятидесятилетнем мужчине — высоком, худом и угловатом. Его белый халат был так сильно накрахмален, что о складки можно было порезаться, очки в проволочной оправе были сдвинуты на кончик острого мышиного носа. Оба мгновенно прониклись симпатией друг к другу.

— Заходите, детектив.

Дюма с энтузиазмом пожал жесткую ладонь Клода.

— Думаю, вас приятно удивит наша находка.

Помещение лаборатории было гигантским, устроенным по принципу «оупен спейс», то есть разделенным на множество стеклянных клетушек, обставленных простой мебелью из ИКЕА. Некоторые были оборудованы под лаборатории, остальные — под учебные аудитории, с белыми досками, скамейками и лазерными указками. Вдоль дальних стен были аккуратно расставлены ряды микроскопов. Были здесь и офисы. Альбер повел Клода в один из таких, где на столе рядом с компьютером лежала стопка распечаток.

— Итак, у местной полиции нет этих данных? — спросил Клод.

— Так сказал мне ваш босс. Признаться, не очень-то я удивился.

— Но вы ведете свои собственные протоколы?

— Разумеется, — ответил Дюма с оскорбленным видом. — Анализы спермы, крови, отпечатки пальцев, все тут. Я сравнил их с посланными вами данными из других дел.

— И…

— Беда в том, что присланные вами образцы крови практически бесполезны.

Клод нахмурился. И это должно меня приятно взволновать?

— Образцы Хенли были каким-то образом загрязнены в Скотленд-Ярде.

— А как насчет Джейксов?

Альбер перелистал распечатки.

— На месте преступления найдена только кровь жертв. Кстати, как и в доме Анжу.

— Так у нас ничего нет?

— Не совсем. Гонконг более перспективен. В доме Барингов было отобрано три достаточно хороших образца. Но, боюсь, кровь преступника имеет стандартную первую группу.

— Что сужает количество подозреваемых почти до сорока процентов населения земного шара, — вздохнул Клод. — Супер. А в чем же заключаются хорошие новости?

— А, это! — Лицо Дюма просветлело. — Сначала я думал, что все плохо. Большинство отпечатков смазаны, да и образцы спермы получились конфликтными.

— Конфликтными? В каком смысле?

— И миссис Хенли, и миссис Джейкс в ночь убийства имели половые сношения с мужьями, а при изнасиловании миссис Баринг эякуляции не было. Оставался только один приличный образец спермы — наш, из дома Анжу. Я отправил данные в офис помощника директора Магуайра прямо с утра, пока вы добирались сюда. К несчастью, они не соответствуют данным других насильников в базах данных Интерпола.

Демартен ждал, когда тот произнесет слово «но». Господи, хоть бы оно было, это «но»!

— Но, — послушно начал Альбер Дюма, — несколько часов назад я подумал о другом физическом доказательстве. Экспертами в Гонконге были собраны многочисленные образцы волос. Нигде больше их не было, только в доме Барингов.

Клод что-то припомнил.

— Китайцы делали анализ волос, но ничего не добились. А этим парням палец в рот не клади. Их лаборатории — одни из лучших в мире.

— Верно. Но доказательства из дома Анжу так и не были внесены в полицейские базы данных. Китайцы изучали только то, что имели, но у них нет доступа к нашим данным.

Клод ощутил знакомый прилив возбуждения, как всегда, когда в деле намечался перелом. Поведение человека изобилует ошибками и несовпадениями. Но правильно проведенные экспертизы никогда не лгут.

Альбер широко улыбнулся.

— Теперь я могу сказать со стопроцентной уверенностью, что один из волосков, найденных в спальне миссис Баринг, образец ноль-два-девять-ноль-семь-шесть в списке доказательств, собранных инспектором Лю, абсолютно совпадает по ДНК с образцом спермы, взятым у мадам Анжу. — Он протянул Клоду листок бумаги.

— Это один и тот же человек! — взволнованно прошептал Клод. — Один и тот же убийца!

Альбер нахмурился.

— Это вам решать, детектив. Я не могу строить догадки.

— Но результаты…

— Говорят только о том, что мужчина, изнасиловавший Ирину Анжу шестнадцатого мая две тысячи пятого года, — тот самый человек, волосы которого были найдены в спальне Майлза Баринга. Это научно доказанный факт. Все, что за его пределами, — обычные предположения.

Клод практически вылетел на улицу и бросился к машине.

— Соедините меня с Дэнни Магуайром. Скажите, что это Клод Демартен. У меня новости.

Мэтт, едва коснувшись головой подушки, ощутил, что засыпает. Одно дело — изображать уверенность. И другое — чувствовать ее на самом деле. Должно быть, стресс, вызванный хлопотами по организации побега, измотал его больше, чем он думал.

Как только мы окажемся в Марокко, я смогу защитить ее. Мы начнем все сначала, только вдвоем. Я и она. Новая работа, новая жизнь, новые имена.

Он чувствовал себя виноватым перед сестрой и матерью. Мэтт исчез не только для Магуайра, но и для родных. Дома осталась другая жизнь: прошлая, до встречи с Лайзой. До того, как он вновь родился.

Адвокат по бракоразводным делам каждый день оставлял сообщения, тон которых становился все более отчаянным. Если Мэтт не подпишет ту или иную бумагу, не покажется на том или этом слушании, Ракель получит все.

«Все и ничего, — думал Мэтт. — Пусть получит, что пожелает. У Лайзы достаточно денег для нас обоих, и не то чтобы мы во многом нуждались».

Он уже почти спал, когда зазвонил мобильник. Дэнни Магуайр. Мэтт устало нажал на кнопку отбоя и выключил гарнитуру. Последнее, что он запомнил, были нежные пальцы Лайзы, гладившие его волосы.

«Здравствуйте! Вы дозвонились до Мэтта Дейли. Пожалуйста, оставьте сообщение».

Дэнни едва не заплакал. Он не «дозвонился» до Мэтта Дейли. Никто, похоже, не в состоянии дозвониться до Мэтта Дейли. Одержимость Лайзой Баринг сделала его недосягаемым.

— Мэтт, это Дэнни. У нас есть неопровержимые доказательства экспертов, что любовник миссис Баринг был на месте преступления в доме Анжу. Ты слышишь? Тот, кто изнасиловал Ирину, услужливо оставил образцы волос в спальне твоей подружки. Так что ты был прав. Убийства связаны между собой. И я тоже был прав. Сейчас тебе грозит серьезная опасность. Ты должен убираться ко всем чертям от этой женщины и срочно мне перезвонить. Пожалуйста, Мэтт, позвони мне. — Дэнни повесил трубку и с тяжелым сердцем набрал номер инспектора Лю.

Мэтта одолевали кошмары. Он проснулся от панической атаки. Где я? Все казалось незнакомым — кровать, комната. Даже воздух был чужим: густым, влажным и тяжелым, как пропитанное дождем одеяло.

Он сел. Сознание медленно возвращалось, словно отдаленные предметы, выныривавшие из непроглядного тумана. «Пининсула», план побега. Нужно встать.

Шатаясь, он подошел к окну и поднял жалюзи. В комнату хлынул дневной свет — не бледно-лимонные рассветные лучи, а слепящее сияние позднего утра. Что-то пошло не так. Случилось что-то ужасное. Он не услышал звонка будильника. Но почему?!

Голова пульсировала болью. Виски… Неужели его опоили? Повернувшись, он уставился на пустую кровать. Пустую кровать. Его словно ударили в живот. Кровать была пуста.

Лайза Баринг исчезла.